1
По Зоне полз танк. Старый, много повидавший Т-54 с грубо сваренной шестигранной рубкой на месте башни. С рубки смотрел в небо пулемет, траки лязгали, подминая мелкие «трамплины», двигатель взревывал, протаскивая многотонную тушу через «жарки». На длинной антенне трепетал флажок с эмблемой «Долга» - главная защита в неспокойном месте в неспокойное время.
Полковник Деревянко, заместитель генерала Воронина по деликатным вопросам, спешил, и нетерпение явно читалось на его костлявом, сморщенном как усохшая слива лице. В недавнем прошлом опер, взявший в Зоне звание полковника – чем он, действительно, не полковник? – и позывной «триста два», следом за Воронинским «триста один», Деревянко тренированным милицейским инстинктом чуял неприятности. И сгоревшая ярким пламенем Нора стояла в списке не на первом месте.
- Сгорела, и шут с ней, - ближний человек Слай озвучил мысли начальника. – Новую отроют.
Слай знал Деревянко со времен старой жизни. Знал, почему старая жизнь для Деревянко закончилась, и началась новая, «триста вторая». Больше никто не знал. Деревянко познакомился со Слаем еще раньше, по материалам уголовных дел. Позже началось сотрудничество, выгодное для Деревянко свободно конвертируемой информацией, а для Слая – какими-никакими гарантиями от сумы и тюрьмы.
Закончилось, впрочем, для обоих Зоной. И здесь люди живут, рассуждал Слай и продолжал держаться начальства.
- Кто сжег? – задал полковник риторический вопрос.
Кто посмел бросить вызов? И кому?! «Долгу»!
- Я знаю, Палыч? – с развязной душевностью ухмыльнулся Слай. – Приедем, глянем.
Собирались в спешке, в бойцах Воронин отказал, не желая распылять силы. Деревянко и не просил. Он не любил посвящать рядовых боевиков в интимные подробности своей работы. Не пехотного ума это дело. Поэтому вместе с «триста вторым» поехал только штатный долговский медик Шпак, как всегда в подпитии и оттого смелый. На полпути доктора благородно укачало, и он, употребив неизвестных порошков, прилег и теперь спал, по-обезьяньи цепко удерживаясь сразу на трех местах.
За рычагами сгорбился механик-водитель с длинным позывным Саид-Поджигай. Кадр проверенный, обласканный доверием за исключительную тупость во всем, что не касалось техники. Слай отдавал ему команды пинками – ТПУ Саид так и не наладил, а сидел низко, как раз под сапогом.
Миновали взбудораженный Стройбат. Ходоки гроздьями висели на заборе и встречали «пятьдесят четвертый» криками. Деревянко представил, с какой скоростью расползаются по Зоне самые невероятные слухи, и поежился. Языки людям нужно резать при рождении, вместе с пуповиной…
Метров за пятьсот до Норы Деревянко кивнул Слаю, и тот чувствительно двинул Поджигая между лопаток. Саид без вопросов отпустил газ.
Танк встал. Доктор Шпак поднял голову и повел вокруг мутным взглядом.
- Уже?
- Вставай, красавица, проснись! - пропел Слай и явил доктору богатый золотой оскал. – Дальше ножками топ-топ, тихо-мирно, шито-крыто… Поджигай, когда двигло отладишь? Ревет, как тетя Роза, что с Привоза!
- Я говорил! - пробурчал Саид. – Новый движок нужно, этот свое отбегал. Только на коксе ходит.
Коксом Поджигай упорно называл размолотый в подобие кокаиновой пыли «уголек». Добавленный в солярку, порошок страховал двигатель от верной смерти.
- А бабу в экипаж тебе не нужно? – Слай изобразил озабоченность на бандитской роже. - У пацанов есть резиновая. Скажешь – я разрешил…
- Хватит, - раздраженно оборвал его Деревянко. – Надоел. Пулемет возьми.
- Я ж для юмора, Палыч! – обрадовался выволочке Слай.
Он толкнул боковой люк и поднял со станка ПКТ – «Калашников-танковый».
За люком стремительно темнело, день едва клонился к вечеру, но солнце не могло пробиться сквозь плотные тучи. Поджигай заглушил мотор, свято соблюдая приказ «триста первого» экономить топливо, и полез с водительского места. Всего секунду они бестолково толкались – Слай с громоздким пулеметом и Саид в бомжеватом танкистском комбинезоне, но этой секунды незваным гостям хватило.
Снаружи негромко свистнули. Слай замер с глупой улыбкой, раскорячив пулемет поперек узкого выхода. Из сумерек тут же прилетел ехидный смешок:
- Не ссыте, бойцы. Свои!
Слай облегченно ругнулся - в люк заглянул Шаман собственной персоной, один из лучших командиров «Долга», опытный боец и удачливый ходок. За его плечом нетерпеливо переминался напарник, молодой сталкер с расплющенным боксерским носом.
- Громко ездишь, триста второй, - ухмыльнулся Шаман.
Он должен был патрулировать у Периметра, но вот каким-то чертовым промыслом оказался здесь, у Норы. Не иначе добыл сапоги-скороходы и в который раз поставил Деревянко в смешное положение. Напомнил где он, Деревянко, теперь есть – в Зоне! – и что он, Деревянко, в этой Зоне стоит.
По Шаманову разумению ничего не стоит, даже потраченной солярки, а тем паче растворенного в ней кокса.
Полковник сжал губы в упрямую гузку и выпростался из бронированного гроба. Как на грех немецкая десантная винтовка за что-то зацепилась, и Деревянко только зубами скрипел, пытаясь сладить с оружием.
- Докладывай, - приказал он, наконец.
Шаман согнал с губ улыбку, но смотрел по-прежнему издевательски. Так казалось полковнику.
- Один двухсотый, еще двоих не нашли. Капрал жив, - сообщил разведчик главное. – Подкоптился малость.
- Так! - Деревянко сделал вид, что думает.
- Рассказывает непонятно. Но вроде гастролеры, застали Нору врасплох. Трасса от Периметра чистая, сам проверил. Штырь со своими двинул к Бору, посмотрит с той стороны. К утру будет Махно и с ним трое, понюхают вокруг. На месте я оставил двоих – Кап плохой и вообще…
Полномочий распоряжаться Шаман, конечно, не имел, но авторитета у него хватало. Полковник двинул желваками и смолчал, разумно оценив собственные полномочия против Шамановского авторитета. К тому же ходок, сволочь такая, все сделал правильно.
- Сам иду к Стройбату, - закончил Шаман. – Некуда козлам податься, или к Бору, или в Стройбат. Не в лес же! Ты никого не встретил?
- Все чисто! Поворачивай, - отрубил Деревянко и настала очередь Шамана кривиться.
- Чего он там видел, из трактора? – сказал в сторону плосконосый разведчик. - Шаман, надо бы пробежаться.
Шаман молчал, и даже Слай перестал лыбиться, настолько тяжелым получилось это молчание.
- Нужно опросить Капрала, - оборвал Деревянко ненужную тишину. – Потом решать.
- Потом будет поздно! Решай сейчас, триста второй.
Шаман раздвинул губы в двусмысленной улыбке, но вел себя корректно. Службу знал, и повода отобрать у него командирский жетон Деревянко не видел.
- Мое решение – возвращаться. На трассе крупных групп не замечено, в Стройбате есть наши люди. Свистнут, если что.
По правде, на трассе Деревянко не встретил никого, ни групп, ни одиночек. Немудрено, рев танкового дизеля распугал бы и глухих, и парализованных. Но не признаваться же!
- Саид, заводи! Все на броню. Шаман, ко мне, доложишь подробно, – скомандовал Деревянко; он решил, что раз Нора гарантированно под контролем, то нечего обувь стаптывать.
Шаман переглянулся с напарником, едва заметно кивнул. Боксер длинно сплюнул и что-то сказал. Треск стартера заглушил его голос; когда мотор басовито рыкнул, оба разведчика уже сидели на броне.
Полковник демократично устроился на крыше, возле спарки крупнокалиберного ДШК и автоматического гранатомета. Оказалось зря: за шумом двигателя приходилось кричать, а бросало так, что поручни, казалось, сами вырывались из потных ладоней.
- Креста завалил снайпер, - орал Шаман, виртуозно балансируя на русских горках, в которые Поджигай играл с Зоной. – Я смотрел лежку – найдем! Гильзы девять на шестьдесят, уникальный боеприпас.
- Кто там был? Следы остались?
Но разведчик гнул свое.
- Еще автоматчик, если Капу не померещилось. Он говорит, духи сплоховали, напоролись на растяжку. Газ рванул. Норе каюк, даже забор расплавился. Духов не нашли, они, видать, совсем сгорели. Правильные хлопцы, жаль…
- Кто?! – завопил Деревянко, и перехватил из амбразуры напряженный взгляд Слая.
Шаман нахмурился и что-то сказал.
- Не слышу!
- Кап говорит – Рамзес!
- …Рамзес! И с ним еще кент какой-то, - с трудом рассказывал Капрал спустя час.
У танковых гусениц Саид бросил кусок брезента, и Шпак развернул на нем походный госпиталь. Действовал он уверенно и быстро; только глаза цвета протухшей баланды напоминали о его нелегком состоянии. Собственно, за умение мобилизоваться Воронин держал и многое прощал этому коновалу-пропойце.
Шпак беспощадно всадил в Капрала, в то место, где у людей бывает рука, а на руке вена, огромный шприц. Вдавил поршень до упора, и Кап начал говорить, а не визжать от боли. Говорил он невнятно, с вялым удивлением наблюдая, как доктор срезает с него обуглившуюся ткань вместе с кожей – словно картошку чистит.
- Немцы, - бормотал под нос Шпак, - придумали же… Сгорел бы ты, Капралушка, в нашем и беды бы не знал. А немецкая одежка, вишь, не горит и сама уколы ставит. Запекся ты, сердешный, как есть запекся.
- Они вроде дрались… - вспоминал Капрал. – Потом он признался…
- Кто? – терпеливо выспрашивал Деревянко.
- Оборотень… признался… «Свобода», говорит, заставила…
- Хрень! – бросил через плечо Шаман.
Он стоял у переднего колеса-ленивца и курил с безучастным видом.
- Та-ак, – протянул Деревянко, не обратив на разведчика внимания, а только зафиксировав для памяти факт. – Дальше?
Капрал бессмысленно скалил белые под сгоревшими губами зубы.
- Где Рамзес и где «Свобода»? – Шаман затянулся.
- «Свобода»… - булькнул Капрал; в его голосе прорезалась ненависть.
Шпак с мерзким звуком сорвал с Капрала остатки комбинезона и глянул пациенту между ног.
- Я тебя поздравляю, Капралушка, - хихикнул он. – Одной проблемой меньше. Зло ведь от кого? От них, от баб. Не печалуйся, боец, теперь – свобода!
- Отгорело?! – ужаснулся вездесущий Слай, инстинктивно схватывая в паху. – Итить твою!..
Деревянко больше пугали короткие пальцы Капрала и автомат с человечьей кожей на рукояти.
- Полковник, нужно пробить у сетевиков, кто здесь отметился утром, - предложил Шаман бесстрастно, – и плясать от этого. Не там копаешь. Что я, Рамзеса не знаю? Не в его правилах.
Запрос Деревянко уже сделал, отблагодарив нужного человека из личных генерала Воронина фондов, и сейчас имел на руках список из десятка позывных. Но желание сломить гонор упрямого ходока оказалось сильнее.
«Найди контакт с пионерами, наконец! - орал на него Воронин не далее как сегодня утром. – Или подомни, иначе делать тебе на твоей должности нечего».
- Разберемся, - буркнул Деревянко, имея в виду – без тебя, многоумного.
- Быстрее разбирайся, - повысил голос Шаман. – Уйдет хорек за Периметр, что тогда? Заявление ментам писать?
Полковник счел благоразумным проигнорировать вызов. На Зону падала ночь, и лучше иметь под рукой лишние стволы с лояльными и не обозленными хозяевами. Педалировать конфликт Деревянко… считал нецелесообразным.
Шпак потряс медицинским баллоном, словно коктейль смешивал, и выпустил на Капралово мясо струю вонючей пены.
- Триста… как тебя там? Решай живее, пациент откидывается.
- Шпак, пьянь ты паскудная, - вздохнул Шаман. – Это ж не собака, человек! Скажи по совести, вытащишь?
Шпак защелкнул медицинский чемоданчик и достал фляжку.
- По совести? – задумался он, ничуть не обидевшись. – Вообще, такие не живут, но комбинезон этот… Руки, лицо сгорели, а по телу ожоги неглубокие. Может, и выползет. В клинику его нужно, в ожоговый центр.
- А ближе к делу?
Док отхватил изрядно из горлышка и съежился лицом, переживая.
«Спирт ворует, - взял на карандаш Деревянко. – Доложить триста первому».
- Ближе - хотя бы в «Сто рентген» его, и договариваться с вертолетом. Есть у него бабло на вертушку?
- Найдем! – отрубил разведчик, бросая окурок. – Поджигай, заводи керосинку! Везем Капа на базу.
Бойцы из группы Шамана, и тот со сплющенным носом, и двое других, карауливших пепелище, разом засобирались. Полковник ревниво заметил, что на его команды реагировали вяло. А Шаман гавкнул – и забегали, лишенцы. Даже Саид дернулся к люку.
- Отставить! – приказал Деревянко. – Транспортер нужен здесь.
- Мать твою три раза! – удивился плосконосый.
Шаман остановил его движением руки.
- Основания? – потребовал он каменным голосом.
- Приказ генерала: развернуть опорный пункт и узел связи. Ждать на месте дальнейших распоряжений. Вопросы есть?
- А Капрал? – спросил боксер.
Разведчики сгрудились вокруг и недобро молчали.
«Допустимые потери», - едва не брякнул полковник.
- Ждет эвакуации вместе со всеми, - торопливо поправился он.
Взгляд Шамана сделался отстраненным, словно он к чему-то прислушивался.
«Попался, голубок, - позлорадствовал Деревянко. – Теперь или жетон положишь, или горел твой авторитет синим пламенем».
Шаман молчал. Разведчики переглядывались. Слай как всегда щерился в тридцать два позолоченных зуба, наверно уже видел себя с командирским жетоном.
- Чей караул? – разлепил, наконец, губы Шаман. – Какая лядь должна следить за обстановкой?
Никто не понял его шепота, так показались не к месту эти слова.
- Я, командир, - растерялся молодой сталкер.
- Кто это?!
У Деревянко сердце в кишках застряло. Он повернул голову, чтобы проследить за взглядом ходока, очень медленно повернул, с позвоночным скрипом, потому что уже знал – там что-то такое, отчего у Шамана палец вздрагивает на спусковом крючке.
Черная фигура едва выделялась на фоне ночи, на самой границе видимости. Полковник едва мог разглядеть ее в отсвете танковых фар.
- Махно? – неуверенно позвал молодой разведчик. – Ты, брат?
Фигура качнулась, отступая, и растворилась в темноте.
- К бою! – гаркнул Шаман. – Свет убрать! Занять круговую оборону…
Последние слова и ободряющий командирский мат Деревянко не расслышал. Неведомые силы подняли его, заставили двигаться и столкнули в проеме люка с огнедышащим доктором Шпаком. Долгую секунду они боролись за право войти первым и, наконец, провалились в спасительную темень рубки.
Следом протиснулся всхлипывающий от напряжения Поджигай, нырнул головой вперед на водительское место и одним ударом погасил прожектор.
- Смотались в Нору, да? – пожаловался из темноты док и, судя по булькающим звукам, схватился за флягу.
По крыше грохотнули сапоги – не иначе Слай, пионеры ходят без шума. Загудел электродвигатель спарки, наводя стволы на цель.
Деревянко перевел дух. Броня придавала уверенности и полковнику стало немного стыдно. Он, впрочем, быстро оправдал себя: и впрямь, в прежней жизни ему не приходилось сталкиваться ни с чем подобным, и он, как истинный профессионал своего дела, признавал за другими профессионалами право на самостоятельные решения. Короче, пусть Шаман разбирается.
- Триста второй Базе! – Деревянко отжал кнопку приема компактной радиостанции. – Ситуация ноль-один… База, ответь!
База хрипела в ответ неразборчиво и вопросительно. Воронин перед выездом лично выделил полковнику стратегический ресурс - мобильную рацию с защитой от помех и чужого любопытства, но от капризов Зоны еще не придумали защиты. База не понимала полковника. Деревянко сунул передатчик в нагрудный карман, не сразу отыскав его дрожащими пальцами, и прислушался.
Стояла вязкая тишина, только Саид возился за рычагами, и кто-то дышал, захлебываясь… Деревянко поперхнулся, и дыхание прервалось.
- Люди так не ходят, - сказал Шпак неожиданно трезвым голосом. – Как этот… Даже лярвы на подиуме. У него что, шарнир в жопе?
Заткнулся бы ты! Полковник оцепенел, пережидая тишину, и ничего не мог поделать с рвущейся из-под диафрагмы паникой.
В ночи раздался жалобный, переполненный мукой стон.
- Рамзес! – прилетел в ответ механический скрежет.
Даже «триста второй» понял, что человеческая гортань не в состоянии исторгнуть таких, вибрирующих на грани болевого порога, звуков.
Загудел мотор, Слай разворачивал спарку на голос.
Ждать полковник больше не мог. Он шарахнулся к одной амбразуре, к другой, рассадил скулу о пулеметный приклад и только тогда вспомнил о перископе. Слепая темнота расступилась, окрасилась в серо-зеленые тона. Деревянко вжался лицом в резиновую окантовку, повел объективом по кругу.
Никого!
«Сбежал…» - Деревянко обмер, решив, что Шаман бросил его, без лишнего шума отполз с бойцами на трассу и сейчас чешет на пятой скорости к Стройбату. В животе громко заурчало, сфинктер затрепетал.
- Нет здесь Рамзеса! – заверещал полковник в ближнюю амбразуру.
- Заткнись, сука! – рыкнул Шаман из-под гусениц. – Всем молчать, я говорю!
Раздался еще один стон, едва слышный, и «триста второй», наконец, узнал Капрала.
- Рамзес! – тут же пролязгало с другой стороны, и Слай крутанул стволы обратно.
Деревянко прилип к перископу. Отсюда кричали? На зеленой картинке мелькали белые росчерки ночных насекомых, но крикуна Деревянко хоть убей не видел. А значит и Шаман в бинокль тоже.
Капрал больше не стонал, и Рамзеса не звали. Тишина стала еще гуще. Деревянко приплясывал от нестерпимого желания облегчиться, но оторваться от резинового наличника не мог. Здесь был свет и была надежда.
- Где Рамзес? Он нам нужен! – крикнули совсем рядом.
В этот раз искаженный динамиком голос явно принадлежал человеку. Задорному и злому.
Деревянко заметил, как в полусотне метров вспорхнуло и растворилось в ночи облачко теплого воздуха. Крикун дышал, его дыхание полковник видел, но там, где по логике должна была светиться отметка горячего тела, стояла зеленоватая муть.
- Кто такие? – отреагировал Шаман. – С кем говорю?
- Не дрейфь, долговец. Выдай Рамзеса и разойдемся.
- Рамзес! – протяжный вой пришел от пепелища, ударил в спину.
- Нет у нас Рамзеса! – завизжал Деревянко. – Сами ищем!
- Ок! Только проверим, – согласился невидимка.
Полковник увидел облачко чуть в стороне - незваный гость перемещался - и не успел даже выдохнуть.
- Ну попробуй…
Пулеметная очередь заглушила ответ Шамана.
У Слая сдали нервы. То ли от бестолковой дерготни на каждый звук, то ли от страха потерять близкую цель. То ли просто дрогнул на гашетке палец.
- Баран! – страшно завыл Шпак и, кажется, заплакал. – Тля уголовная…
Ночь взорвалась. Трассеры взрезали темноту, распахивая каждый сантиметр пространства.
Стреляли со всех сторон, пули бились в тонкую броню рубки с резким звоном, влетали через узкие бойницы. Ударило в глаза яркое, слепящее тепловизоры зарево. Враги включили инфрапрожектор, не давая долговцам прицельно стрелять и выбивая одну за другой огневые точки.
Полковника ожгло по груди – слава богу, защита спасла! Рассыпалась пластмассовым крошевом труба перископа, ойкнул и захрипел доктор. Захлебнулся пулемет. Слай с заячьим воплем покатился по броне и грянул о землю будто мешок с цементом – грузно и окончательно, как только и падают мертвые.
Полковник рухнул на четвереньки, поскользнувшись на вялой руке доктора. Сознание отсекло страшные звуки, чтобы не рассыпаться в кошмаре безумия, а крики, наоборот, приблизились и стали как никогда отчетливыми. Крики – это жизнь, это надежда на спасение. Деревянко лежал в крови доктора Шпака, прижимал к груди винтовку и жадно слушал.
Разведчики не сдавались! Он перекликались, обменивались короткими матерными командами и стреляли, стреляли, стреляли…
- Саид!.. – совсем близко ревел Шаман.
В его голосе не чувствовалось страха, а только беспредельное желание убивать.
Протарахтел стартер, и дизель старого танка лязгнул, просыпаясь. Саид утробно зарычал в такт:
- На гусеницы намотаю!
Танк дернулся, резко принимая с места.
Деревянко представил, как разгорается на вражеских тепловизорах отметка работающего мотора – прекрасная цель! – и опять какая-то нечистая сила понесла его сноровистым галопом к выходу.
«Триста второй» вывалился в ночь, едва не угодив под траки. Упал на что-то большое и липкое, живое, судя по слабым движениям. Капрал?! Полковник заелозил, оскальзываясь в густой пене, которой Шпак богато залил раненого. Саид довернул на вражеский огонь, включил фары и стало видно, как вспахивающая землю гусеница надвигается прямо на ноги. Кажется, Деревянко кричал что-то, неслышимое в грохоте, и отталкивал, отталкивал прочь скользкое капралово тело. А сталкер, гад, все цеплялся за свою вычеркнутую из списочного состава жизнь, пытался отползти и путался под руками и ногами.
Полковнику, наконец, удалось найти точку опоры; со всей возможной силой он пихнул сталкера от себя и покатился в сторону. Капралу не повезло. Бешено мелькающая в отсветах фар гусеница подхватила его за ногу, и потянула на катки.
Деревянко отвернулся, жалея, что нельзя так же просто убавить слух, и увидел, как из колеи поднимается Шаман, пропустивший танк над собой. Ждать разговора полковник не стал и побежал вслед трассерным росчеркам.
Считанные мгновения спасли ему жизнь. Вдали полыхнуло, огонек быстро пополз по небосводу. Венчик огня едва поспевал за ракетой; вот он смешно, как мячик, подпрыгнул и упал сверху на крышу моторного отсека. Секунду не происходило ничего, а потом рубка, сваренная наспех, развалилась по швам, выплеснула в небо столб чадного пламени.
Взрывная волна ударила в затылок как боксерская груша. Полковник упал как бежал, плашмя, упустив сознание еще в полете.
Очнулся Деревянко от тишины. Почему-то не стреляли. Ночь из черной стала багрово-красной. Гигантский костер, в котором догорал транспортер «Долга», трещал, в нем что-то сочно лопалось, и среди этих звуков оглушенный Деревянко разобрал шаркающие тяжелые шаги. Кто-то шел по ту сторону пламени и вот-вот должен был появиться в поле зрения.
Деревянко с трудом поднялся на колени. Ему все показалось вдруг таким бессмысленным – этот бой незнамо с кем, этот костер, в котором сгорели и пьяненький доктор, и разухабистый Слай, и недалекий Саид. Накатила апатия, и даже собственное неповторимое существование виделось не таким уж неповторимым. Сдохну, и черт со мной…
Черная фигура выплыла из-за огня нечеловеческим шагом. Существо будто ходули переставляло, разворачиваясь всякий раз корпусом. Шаг, еще шаг, и монстр пошел рябью. Черное растворилось в оранжевых сполохах. В таком камуфляже полковник едва не потерял его, только дрожащий контур выдавал пришельца на фоне пламени.
Монстр двигался на Деревянко. Тот равнодушно ждал своей участи и даже не удивился, когда на плечо ему лег тяжелый обрез.
Выстрел надорвал барабанную перепонку.
Картечь из трех стволов как гильотиной срезала монстру голову. Хитрый камуфляж сполз с вражьего тела; чужак остановился, но не упал, а только бессмысленно поводил вокруг штурмовой винтовкой странной конструкции. Крови, черной, красной или голубой, хоть какой-нибудь, не было, из каверны в груди монстра полз едва заметный дымок.
«Господи…» - устало подумал Деревянко и завалился на бок.
- Живой? – над ним склонился Шаман, перемазанный грязью, кровью и пороховой гарью. – Оружие где?
Сталкер разделся до пояса, сбросил оплавленный бронежилет и уронил ненужную без патронов винтовку. Даже в полутьме триста второй разглядел багровые пятна на его груди, там, где пули не пробили защиту. Выцветшую татуировку «В рай принимать десант» разглядел тоже.
- М-м… - замычал Деревянко.
- Ясно, - скривился Шаман. – Шпарь туда, убогий, - он ткнул в сторону. – Воронину скажешь, группа Шамана погибла. И это… проваливай из Зоны. Ей-богу, выживу – на первом же дереве вздерну. За Капрала. Без обид, лады?
Бывший полковник встал и побрел на трассу. Не потому что хотел, а потому что Шаман показал дорогу.
Деревянко повезло выйти из окружения, и уже на пути к Стройбату рация ожила, пикнула сигналом вызова.
- Рамзес пошел лесом, - сказал генерал Воронин.
- Кто это? – шевельнул Деревянко белыми губами; неживой голос не мог принадлежать яростному генералу, скорее искусному, но не очень талантливому подражателю. – Триста первый, ты?
- Рамзес пошел лесом…
2
Рамзес просыпался на долю секунды дольше обычного. Почувствовав под головой мягкое, он решил, что это подушка, и автоматически сунул руку за оружием. Только потом, напрягая одурманенное сознание, начал вспоминать, где он есть на этом свете. В Зоне, вестимо, но где? Если подушка, значит, у Саяна… Глеб вспомнил в общих чертах Нору, лес, «Долг»; даже разговор с Ингой, которая не Инга, смутно проявился в памяти.
- Эй! – воскликнула Стриж, легка на помине. – Перестань хватать меня за задницу!
Слишком уж строго воскликнула. Глеб задержал руку в неположенном месте и открыл глаза. Стриж изучающе смотрела на него сверху, будто не Глеб лежал у нее на коленях, а диковинное насекомое.
- Убери, наконец, руку, - уже всерьез потребовала она.
Глеб убрал. Руке стало холодно и неуютно.
- Ты живой? – спросила Инга, выдержав сердитую паузу.
- Живой, - обнадежил ее Рамзес и осторожно сел.
Огляделся.
Скипидар кашеварил. Процесс занимал его целиком, не оставляя места для переживаний. Осунувшаяся ряшка обжоры и гурмана даже округлилась слегка. Прапорщик вдыхал сытный мясной дух и млел в предвкушении.
Сталкер откашлял застрявший в горле комок.
– Что со мной было?
Инга пожала плечами.
- Потерял сознание.
Глеб повертел головой, разминая шею. Голова тупо болела, но тошнота, кажется, прошла. Отлежаться бы, черт!
- Контузия, - объяснил Глеб, не вдаваясь в подробности. – Не сильная, от пули пять-сорок пять вскользь по шлему.
Он поднялся, и перед глазами поплыли круги. Вредная химия бурлила в крови, затуманивая мозг и обездвиживая мышцы.
«Чем она меня?» - думал Рамзес, начиная разминку.
Инга некоторое время следила за ним округлившимися глазами, а затем постучала пальцем по лбу и демонстративно отвернулась.
Она затеяла менять повязку. Рывком отклеила пластырь, потянула многослойный тампон. Открылась рана, перехваченная хирургическими швами, в потеках биогерметика, но в целом на удивление чистая.
- Подожди! – Глеб, забыв про упражнения, перехватил Ингу за руку. – Я посмотрю?
Предложение девушке не понравилось, и Глеб не стал ждать разрешения. Он придвинулся, осторожно взял напарницу за лицо и повернул к тусклому свету.
- Все? – нетерпеливо спросила Инга. – Налюбовался?
Собственно, это была уже не рана, а шрам. Свежий шрам. Уродливый, но то дело поправимое. До большой земли жить шраму, до хорошей клиники.
- У тебя всегда так быстро заживает?
Глеб коснулся шва кончиками пальцев, и кожу словно током кольнуло. Рану стягивал и заживлял пух. Он проник в ткани так густо, что у сталкера дыхание перехватило.
Помрачневший Рамзес отодвинулся.
- Заклеивай, - разрешил он и достал смарт.
Час назад Цент сбросил очередную карту. Долговцы висели на хвосте, примерно в километре. Если бы не лес, могли бы и достать из чего-нибудь дальнобойного. Или ракетой угостить из переносной установки, чтоб уж наверняка. Неужели хотят взять живыми?
- Ну? – спросила Инга.
- Идут за нами, - ответил Рамзес.
- Это достоверная информация? Что-то долго они.
- На то и «Долг», чтобы долго! – хихикнул от костра Скипидар.
Рамзес не просчитывал ситуацию, и это нервировало. Долговцы неумолимо догоняли – он чувствовал преследователей, и должны были уже догнать. Взяли бы тепленькими, он в отключке, первоходки спят без задних ног. Что-то нечисто с этой погоней…
Скипидар раздал подогретые консервы. Стриж держала металлическую банку, не обжигаясь, и Глеб помрачнел еще больше. Она должна была охать и приплясывать, как тот же Скипидар, перебрасывая жестянку из ладони в ладонь.
Тоже пух? Рамзес вздохнул.
Он проглотил кусок мяса, прислушиваясь к ощущениям. Тушенка ворочалась в желудке чужеродным комком, и сталкер поставил едва початую банку на землю.
Инга отправляла еду в рот маленькими кусочками и жевала с несчастным видом. Рана на щеке заживала, а десна с осколками раздробленных зубов наоборот распухла, отяжелела и на каждое движение отзывалась болью. Инга поставила свою банку рядом с Рамзесовой.
- Не голодные что ли? – промычал участковый и мощным движением отправил содержимое набитого рта по пищеводу.
В просторном Скипидаровом организме заурчало.
- Рамзес, отойдем на пару минут? – Инга механически погладила пластырь на щеке.
- Только на пару, - согласился Глеб, поднимаясь.
Скипидар проводил их тревожным взглядом.
Инга отшагала, выбирая безопасный путь, метров тридцать по дороге, которой они пришли к стоянке. Там нашла укромный пятачок в зарослях орешника и присела на поваленный ствол.
- Нас догонят, Глеб? – приступила к делу Инга. – Только не обманывай, прошу тебя.
- Я не предсказатель.
- Я не прошу предсказывать! – разозлилась Инга. – Я хочу знать, что ты думаешь.
- Я не предсказатель, - повторил Рамзес. - Километр в Зоне – это очень много. Хотя не понимаю, зачем они тянут. Может, вымотались на марше и заночевали?
- Ладно, черт с ней, с погоней, - вздохнула Инга. – «Долг» - обстоятельство… как это?.. объективное. Изменить его мы не в силах, можем только учитывать. Ответь, куда мы идем?
- Мне нужно к Оку, - сказал Глеб, не отрывая взгляда от ее лица.
- То есть, мы идем за трансмутатором?
- Я еще не решил, - признался Глеб, – мы идем за трансмутатором или я иду за трансмутатором.
- Вот как? - усмехнулась Инга. – Учти, я пойду за тобой как приклеенная. И попробуй только прогнать!
- Я найду способ.
- Глеб, какого черта?! Поступи хоть раз по-человечески.
Сталкер придвинулся, навис – сильный и опасный мужик, за душой у которого, Инга это понимала, гораздо больше, чем три удачных выстрела. Он протянул руку - девушка решила, что за карабином, но Глеб провел пальцем по ее брови, виску и прижал ладонь к здоровой щеке. Не погладил, прижал, Инга чувствовала каждый шрам, каждую мозоль. Потом что-то произошло, непонятное и пугающее, и девушка ощутила Рамзеса. Щека, а за ней все лицо, слились с ладонью в единое нечто, щекоча место контакта слабым разрядом. У Инги мгновенно скрутило желудок – это был рвущийся наружу завтрак Рамзеса. На нее обрушились неожиданно сильные чувства – это были переживания, которые прятал Рамзес. У нее разболелась голова – как у Рамзеса, и девушка осознала, что эта боль была, есть и будет всегда. Сильная или почти незаметная, но не отпускающая ни на минуту.
Ингу охватил ужас. Ее личность, стремительно растворяющаяся в контакте с чужим разумом, пыталась сопротивляться. Расставляла барьеры, сметаемые потоком чужих эмоций. И только одна, знакомая, помогла Инге устоять перед паникой. Огромная, теплая как солнце симпатия и беспокойство за нее. Этот человек не мог поступить с ней плохо.
Сталкер убрал руку.
- Инга… - Глеб охрип. – Уходи, я тебя прошу! Еще не поздно – ты чиста, первый раз в Зоне. Тебя могут опознать только по оружию. Карабин придется оставить. Скажешь, что тебя взяли заложницей, что сбежала.
- А участковый? – прошептала Инга.
- Он расколется, и вас казнят обоих, - не раздумывая, ответил Глеб. – Я его выведу... постараюсь, или убью при первой же попытке сдаться. Ему просто не повезло, Инга. Так бывает, это Зона!
- Ты ненавидишь Зону, Глеб? – тихо спросила Инга.
- Да! – Рамзес говорил обманчиво спокойным тоном. - Ты представить не можешь, как ненавижу, и возвращаюсь сюда раз за разом. Это наваждение, какая-то неизлечимая дурь. Или она убьет меня, или…
- Или?
- Нет никакого «или», - признался сталкер. – Я иду на смерть, чего уж там. А тебя не пущу! Свяжу, в конце концов…
Инга не испугалась.
- Дурак, - сказала она, - невозможный дурак! Никуда я теперь не уйду.
Рамзес закрыл глаза, отсчитывая двадцать секунд. Когда открыл, увидел перед собой другого человека. Окончательно и бесповоротно принявшего важное решение.
- Рамзес, мы идем вместе, - твердо заявила Инга. – Я и связанная поползу, ты меня плохо знаешь. Я не стану тебе обузой. Может быть, я плохой сталкер, но боец хороший, поверь. Я не обманываю тебя, честно. Не понимаю, что за бред с этой Инной, но я говорила правду. На кого работаю не скажу, не проси, но мне нужен трансмутатор. Я тебе предлагаю две вещи: во-первых, долю. Я тоже в бизнесе, мои пятьдесят процентов мы можем разделить. А это проценты от… как это?.. бесконечности, если слухи хотя бы вполовину правда. Во-вторых…
Она достала из нагрудного кармана тяжелый даже на вид брусок.
- Спутниковый маяк, вроде твоего смарта, только мощнее и надежнее. В магазине таких не продают, и продавать будут еще не скоро. Если его включить, нас эвакуируют в течение часа. Нужно только найти трансмутатор. Глеб, это шанс на вторую попытку. Если что-то сложится неудачно…
Рамзес закаменел лицом, и Стриж запнулась.
- Что ж, - глухо сказал Рамзес, - это твое решение.
«Эвакуируют?! Зона тебя побери, глупая девчонка!»
- Ты согласен? – Инга сделала ударение на «ты».
- Нет, - качнул головой Глеб. – Доля мне не нужна, маяк тоже. Но я постараюсь, чтобы ты выжила.
Такую извращенную логику Инга отказывалась понимать.
- Ладно, - она решила быть покладистой, - отложим этот разговор. Скажи, куда мы идем?
Рамзес помедлил с ответом.
- Я надеюсь выйти к белому пятну со стороны Стройбата. Там прошел Фокс, значит есть дорожка. А дальше нужен точный маршрут. Вешить заново нам не позволят… объективные обстоятельства.
- Он у тебя есть, маршрут?
- А у тебя? – непонятно усмехнулся Глеб.
- Ты что, издеваешься? – вспылила Инга. – За каким бы дьяволом мне понадобился Сароян?
- У меня есть зашифрованный маршрут. А ключа нет…
В орешнике негромко треснула ветка, и Глеб напрягся.
- Ничего не понимаю! – Инга тряхнула головой. – Ты отнял маршрут у Князя?
- При таком раскладе, думаю, у Князя нет вообще ничего, - ушел от ответа Глеб и потер лоб, соображая. - Ну, может быть, в самых общих чертах - он знает, где вошел в пятно Фокс, где и когда вышел. Он идет наудачу…
Сталкер картинно развел руками и прошептал, не меняя интонации:
- Не оборачивайся, нас пасут! Дай мне карабин, только спокойно.
В орешнике стояла могильная тишина, но Рамзес недаром ходил два года. Знал, что их слушают и за ними смотрят.
- «Долг»? - Инга повела плечом, и ремень «Тигра» соскользнул на руку.
Чужак мгновенно сорвался с места. Затрещали под ногами случайные ветки, но редко, выслеживал сталкер опытный, умеющий двигаться бесшумно.
Глеб выхватил у Инги карабин и выстрелил. Разведчик остановился, но звука падения Глеб не услышал. Он прикрыл глаза и повел стволом.
- Стой! – прилетел из леса панический выкрик. – Не стреляй… те, Рамзес!
Инга уже стояла рядом, на одном колене, упершись в другой локтем для верного прицела, и сжимала в сведенных ладонях «Кольт-Питон». Услышав знакомый голос, девушка ахнула.
- Я выхожу! – крикнул Варан, и действительно вышел с поднятыми руками.
- У меня есть маршрут, - сразу заявил он, как завороженный глядя в пламегаситель «Тигра». – Не нужно стрелять!
Бездонный кружок девятимиллиметровго калибра, упертый в переносицу, казался ему, небось, воротами на тот свет. Гостеприимно распахнутыми.
Глеб опустил карабин и прислушался. Варан шел один или?.. Незваный гость жался в нескольких метрах, не решаясь приблизиться.
Молчание нарушила Инга:
- Ты здесь… зачем?
- Я могу помочь… - заторопился Варан, и Глеб выстрелил навскидку.
Варан отпрыгнул, нелепо взмахнул руками и медленно осел. По его голове побежала одинокой струйкой кровь.
- Слушать мешает, - объяснил Глеб и хлопнул себя по груди.
В кармане вибрировал смарт.
3
- Рамзес! – кричал сквозь помехи Цент. – Что ты тянешь? «Долг» уже на подходе!
- Я иду, - сказал Глеб, быстро глянув на Ингу.
- Шевелись же, черт! Новости есть?
Рамзес ответил не сразу. Новости были, целый накопитель зашифрованных новостей. Цент уже бы мог перебирать их на десятке компьютеров в поисках ключа. Новости можно было отправить нажатием двух кнопок, но сталкер тянул с решением.
- Цент, ты расшифровал?
- Что? – буркнул издали Цент.
- Числа, - терпеливо напомнил Рамзес. – Я отправлял тебе числа из записей Фокса. Что с ними?
- С ними глухо, Рамзес, - после едва уловимой заминки ответил Цент.
Солгал… Эх, Цент!
- Нет новостей, Митя, - мягко сказал Глеб. – Если будут, сообщу.
И разорвал связь.
Растерянная Инга стояла перед Вараном на коленях, придерживая его окровавленную голову.
- Ты промахнулся! – сказала она, раздувая крылья носа. – Слегка царапнул ухо и оглушил. По-моему ты… как это?.. рехнулся.
Рамзес смутился. И впрямь, что это он? Никогда не опускался до мести, брезговал, а тут сорвался. Мелко и неумно. Эмоции, сталкер, эмоции!
- Я не промахнулся, - отвел глаза Глеб. – Вернул должок, можно сказать. Ничего с ним серьезного, перетрусил малость. Двинь как следует, очнется.
- Я бы тебе сейчас двинула, - мечтательно сказала Инга. – В глаз. Чтобы искры и все прочее. Ненавижу, когда ты такой!
И влепила Варану пощечину. Тот зашевелился.
- Я не всегда такой, - попытался оправдаться Глеб. – А этот свое заслужил.
- Заслужил, - слишком уж покорно согласился Варан; откашлялся. - Я был неправ, Рамзес. Зона попутала. Приношу извинения.
- Что тебе нужно?
- То же, что и вам.
- Проваливай!
Варан сел. На кровь, стекающую из разорванного уха, он не обращал внимания.
- Я не уйду, - набычился Варан. – В одиночку и без оружия мне не дойти. Только и вам, Рамзес, без меня не светит. В ПДА самой важной информации нет! Фокс, царствие ему небесное, с мозгами крепко дружил. Имел опасение, что маршрут утечет на сторону, или Князь забудет поделиться.
Ожидаемо! Рамзес сосчитал до десяти и спросил:
- Твои предложения?
- Половина!
- А ее побоку? – Глеб кивнул на потерявшую дар речи Ингу.
- Это уж сами решайте, - ухмыльнулся краешком рта Варан. – Я вношу в уставной капитал половину – даже больше, вы же не расшифровали Костины записи? И столько же требую с барышей.
В следующий момент Рамзес нависал над Вараном и не очень бережно держал его за измочаленное ухо. Инга только сморгнула, момент прыжка она не заметила.
Варан не сдержался, замычал от боли.
- А может, так расскажешь? – Рамзес говорил свистящим шепотом. - Если я попрошу?
Варан прямо встретил свинцовый взгляд Глеба.
- Я устал, Рамзес, - прошипел он сквозь стиснутые от боли зубы. – Я хочу завязать, а другого шанса у меня не будет. Хочешь – убей! Я не скажу!
Глеб отпустил ухо и вытер окровавленную ладонь о грудь Варана; хлопнул по плечу так, что Варан, казалось, уменьшился ростом.
- Ублюдок ты, - подвел итог сталкер. – Выкладывай все из рюкзака.
Варан только плечом дернул, мол, плевать на ваши оскорбления. Перевернул тощий сидор, вывалив на землю незамысловатый скарб охотника за удачей. Оружия не было.
– Мой нож!
Варан достал из набедренного кармана ятаган и положил на землю. Понял, что из его рук Глеб сухаря в голодный год не примет, а бросить «на-подавись» не решился. Разумно испугался пинка по ребрам.
Сталкер подбросил нож носком ботинка, играючи поймал.
- Пошли, - кивнул он Инге и шагнул на тропу, обозначенную слегка примятой травой. – Что молчишь?
Инга ответила не сразу.
- Черт с ним, с Вараном, - вздохнула она устало. – Я и не ждала от него хорошего. А вот ты… Я не понимаю тебя, Рамзес! Ты… ну, гладишь меня по щеке, как… нормальный парень, а через минуту стреляешь в безоружного человека. Пусть он сволочь, но ты ведешь себя как бандит. Понятно, за что тебя прозвали оборотнем!
- Оборотнем меня считают, потому что все, кто ходил со мной, погибли, - не оглядываясь, сказал Глеб.
- А я? – помолчав, спросила Инга.
- Идет к тому, что мы погибнем вместе. Ты сама так захотела. Если передумаешь, буду рад.
- Прекрати каркать! – рявкнула напарница. – С таким настроем нам и впрямь… как это?.. не светит!
Глеб не ответил.
Скипидар ждал их, взмокший от одной только мысли, что его бросили. Увидев Глеба, участковый облегченно заулыбался.
- Где вас черти носят? – заорал он и поперхнулся.
Следом за Ингой на поляну шагнул Варан.
- Привет, Витек, - сумрачно поздоровался он. – Я теперь с вами.
- Эге… А хавчик у тебя есть? – озаботился Скипидар. – А то у нас негусто.
- Не обожру, - успокоил его Варан, устроился в дальнем от Рамзеса углу и достал аптечку.
Они с участковым зашептались, но Глеб не обращал на них внимания. Он подошел к костру и провел ладонями над огнем. Ночь и впрямь выдалась зябкой, но Инге почему-то казалось, что сталкер не греется, а… колдует? Шаманит, когда погоня буквально висит на плечах!
Сталкер долго смотрел в потрескивающие уголья, и вдруг лег рядом с костром. Закрыл глаза.
- Рамзес, - растерялась Инга. – А как же «Долг»?
- Нет никакого «Долга», - пробормотал Глеб. – То есть вообще «Долг» есть, но не здесь. Возле Норы, наверное.
- А карта? Я сама видела.
- Липа, - отрезал Рамзес, и как раз в этот момент смарт завибрировал, принимая очередное сообщение.
Сталкер не шевельнулся. Инга поняла, что уже ничего не понимает.
- Мы ошибались, - объяснил Глеб, не открывая глаз. – Думали, нас загоняет «Долг», а это засранец Варан полз по нашим следам. Я, в общем-то, догадывался. Мы плутали, несколько раз возвращались, ночью стояли. Долговцы не упустили бы шанса повязать нас в темноте. Наплевали бы на все правила, или я ничего не понимаю в этой жизни... Ты чувствуешь погоню?
Инга добросовестно подумала, насколько могла думать в состоянии абсолютного изумления. Из-за этого вчерашнее прозрение, как назло, не возвращалось.
- Нет. Ничего не чувствую, - призналась девушка.
- И я, - сонно ответил Глеб.
- А… что же теперь?
- Нужно обдумать.
Инга оставила Глеба в покое. Кривясь от боли, доела утреннюю тушенку, разворошила угли и засыпала кострище землей. Сталкер лежал, не открывая глаз. Не то думал, не то спал.
Девушка и сама начала клевать носом, когда Глеб заговорил.
- Пойдем, как решили: выйдем на трассу, а с нее будем штурмовать Око.
- А Князь?
- Будет за нами, что вряд ли, или впереди нас. Как вариант, Князя прихватили долговцы.
- Глеб, что с Вараном? Он пойдет с нами?
- Если он не пойдет с нами, то пойдет за нами, - хмыкнул Глеб. – Неизвестно что хуже. Я бы мог его убить – имею такое право, но… ты не одобришь?
- Нет, - согласилась Инга и не удержалась. – Тебе настолько важно мое одобрение?
Глеб открыл глаза:
- Очень!
- Почему? – одними губами спросила девушка. Ей захотелось услышать, как Рамзес это скажет.
Глеб снова закрыл глаза:
- К тому же он прав. Я селезенкой чую – без этой чертовой цифири наш маршрут протухшего «выверта» не стоит.
Инга почувствовала себя несчастной. Очень не к месту почувствовала и поспешила одернуть себя.
- Варан предаст, - предупредила она. – В спину выстрелит, не побрезгует.
- Знаю. Но пока это не важно.
- Глеб, - Инга откашлялась. – Если уж мы в доле… то есть в команде, покажи мне маршрут. Вдруг мне повезет вычислить пароль?
Глеб, не открывая глаз, приподнял брови домиком
- Я училась в колледже, - возмутилась Инга, - и кое-что понимаю в криптографии.
Сталкер наощупь достал смарт, разблокировал нажатием нескольких кнопок:
- Попробуй.
- Девять человек из десяти выбирают самый примитивный пароль, - словно извиняясь, сказала девушка. – Раз-два-три-четыре и тому подобное.
Она взяла смарт, но ни раз-два-три-четыре, ни «password», ни еще десяток очевидных вариантов не сработали. Девушка упорно перебирала все более экзотические сочетания. Таблицу из двухсот самых распространенных паролей она в свое время заучила наизусть, и не зря! Пригодилось вот. В переложении на богатый русский таблица оказалась еще больше, особенно в части заковыристых выражений.
Рамзес прервал ее на варианте про известную непутевую мать. Сталкер поднялся рывком и зычно скомандовал:
- Эй, бойцы, выходим!
Бойцы засобирались – жующий на ходу Скипидар и Варан в нелепой повязке с проступающим сбоку темным пятном.
- На Стройбат? – спросил Варан нейтрально.
- Нет. Далеко и опасно.
- Жрать что будем? До Ока, может, и хватит, а обратно…
- А обратно пойдут не все, - ухмыльнулся Глеб. - Или забыл к кому в компанию напросился?
Варан, надо отдать должное, не испугался.
- Вы меня берегите, Рамзес, - посоветовал он. – Может статься, я буду решать, кто вернется, а кто и...
- Мужики… и это… граждане сталкеры! – возопил Скипидар; разговор явно не прибавил ему оптимизма. - Меня-то за что?! Отведите к людям, христом-богом прошу!
- Заткнись! - буднично оборвала его Инга. – Прекрати истерику, дойдем до точки, а там… будут тебе люди.
Скипидар замолчал, его лицо дергалось. С каждым днем гримасы прапорщика все больше напоминали ужимки сумасшедшего. Не он первый, кто сходит с ума в Зоне, но Глеб вовсе не хотел, чтобы в его команде шел вооруженный автоматом псих. Нюанс заключался в том, что автомат этот, короткоствольный обрез «Калашникова», прапорщик самолично спер в арсенале «Бора», а значит, по неписанным законам требовать его Глеб права не имеет. Не давал – не твое. Чужое. Можешь отнять, но насиловать участкового Глебу хотелось еще меньше. И так не группа, а сущий сброд.
Надавить, чтобы сам отдал? Рамзес скептически глянул на конвульсивно сжатые пальцы Скипидара. Не отдаст. И рассчитывать на этот ствол, как на реальную боевую единицу не приходится. Максимум – на пальбу веером в белый свет, хорошо, если в нужную сторону.
Как там Ворон говорил? Сколько в Зону ни возьми, а к цели выйдешь с голым задом. Точнее не скажешь. Рамзес пойдет за Оком с ножом, а Скипидар – с «калашом», нужным ему как попугаю контрабас.
Вышли, сначала Глеб с Ингой, затем Скипидар и Варан. Эти двое быстро отстали, выдерживая дистанцию. Как понял с досадой Глеб, ровно настолько, насколько принято отпускать вперед отмычек.
Стриж еще некоторое время игралась с паролями, пока Зона не заставила ее смотреть под ноги.
- Интересная машинка, - Инга протянула смарт. – Нестандартная. На моем ПДА перебор блокируется после третьей попытки. А жаль! Пароль наверняка короткий. Шансы имеются, или я ничего не понимаю в криптографии.
- Нужно понимать не в криптографии, - буркнул Глеб, - а в Фоксе. Что любил, как звали собаку, за какую команду болел.
Он быстро переходил в походное состояние и злился, что его отвлекают.
- Я знал Костяна, - напомнил издали Варан, и Глеб убедился, что со слухом у того все в порядке – змее на зависть. - Позвольте мне, Рамзес?
- Ну, попробуй, - раздосадованный Глеб бросил смарт Варану. Чем, действительно, Зона не шутит!
- Ага, пусть попробует, - проворчала задетая Инга. – Пусть мэйлы твои посмотрит, карты.
- Мэйлы могу видеть только я. Не отвлекай!
- Да он же тупой! Ты веришь, что он не блефует?
- Может я и тупой, - захлебнулся нервным смешком Варан, и Рамзес встал как вкопанный; обернулся. – Но мне и трех попыток хватило.
Он шел к Рамзесу держа перед собой смарт в вытянутой руке.
- Какой? – выдохнула Инга. – Какой пароль?
- Да вот же! – снизошел до объяснения Варан, защелкал кнопками. – Самый простой – pasword.
- Варан, ты идиот! – всхлипнула Инга. – Password пишется с двумя эс!
- Да? – удивился ходок. – Не знал.
4
К вечеру Рамзес не узнал Ингу, девушка ожесточилась и посуровела. Кожа обтянула заострившиеся скулы, а глаза сверкали из темных кругов настоящей сталкерской сумасшедшинкой. Ворон когда-то говорил: новичок показывает себя на второй день. Почему на второй? Первый день – всегда работа на публику, следующий все расставляет по местам. И хотя в круговерти событий Рамзес затруднился бы сказать, какой день они в пути, воронова примета оправдалась полностью.
Весь день ходоки шли сквозь прокаженный лес. Они спешили, теперь, когда маршрут был на руках, Рамзес торопился выйти к пятну. Любое промедление выводило его из себя.
Думать на ходу не получалось, Зона не давала расслабиться. А подумать было над чем.
- Видите? – победно сиял Варан, демонстрируя маршрут. – Я предупреждал!
Сложнейшую трассу Фокс отработал дотошно. Рамзес прокручивал длинную таблицу с описанием маркеров, некоторые в считанных сантиметрах друг от друга. Запоминал накрепко, ибо не факт, что удастся свериться в критический момент. В таблице нашлись даже координаты Ока, но последние строки – последние десятки метров на местности – остались незаполненными.
- Циферки, говорите? – скалил зубы ободрившийся Варан. – Это не циферки, это крайние, хе-хе, метры! Я проведу вас, Рамзес, если договоримся, конечно. Обдумайте свои гарантии!
Подначки не задевали Глеба, Варан для него словно умер. Сталкеры, впрочем, и раньше существовали в параллельных реальностях, очень уж Рамзес не любил таких… скользких пресмыкающихся.
Трасса тем временем становилась все сложнее, и Рамзес начал выматываться от постоянного напряжения.
- Иди вперед, - приказывал он Инге, когда начинала донимать контузия или наоборот, циркулирующие в крови наркотики.
Девушка заменяла его на спокойных участках. Она двигалась медленно, но тут уж ничего не попишешь - Зона. Нехоженая. Глеб и сам застрял у неприметного овражка на полтора драгоценных часа, пока нашел способ переправиться. Не было у овражка дна. Ни Глеб его не чувствовал, ни Ингин сканер. И камни не долетали, пропадали в никуда.
После овражка встали отдыхать. Участковый выглядел совсем плохо, отвечал невпопад, взгляд его блуждал, не задерживаясь даже на тушенке. Иногда загорался изумлением – где я? в какой такой Зоне? со мной такого быть не может! – и тут же потухал.
- Поплыл Витек, - сделал вывод Варан и надрывно вздохнул. – Вот не повезло, так не повезло. Ох, грехи наши…
Инга отошла в кусты, просканировав вокруг на предмет аномалий, и Глеб воспользовался моментом. Вместо контузии организм боролся с наркотиками, с завидной регулярностью приказывая сбросить накопившийся яд. Рамзес часто мочился, но дурь не отпускала, туманила рассудок и замедляла реакцию.
- Больше никаких уколов, - приказал Глеб вернувшейся Инге. – Лучше прикладом по затылку.
- Я думала, ты умираешь.
Девушка говорила спокойно, без всегдашней своей вспыльчивости.
«Растет девчонка! - с уважением подумал Глеб. – Спровадить бы ее в Стройбат. Пусть и дальше растет».
Эта мысль захватила его полностью. Он перестал гадать, кто из них обманывает, она или Цент. Какая к черту разница?! Пусть она выживет! Пусть эти серые глазищи и дальше смотрят на мир с вызовом! Неужели непонятно, что это важнее, чем все трансмутаторы вкупе, настоящие и придуманные?!
- Рамзес, я вот думаю… - Инга села близко и говорила полушепотом. – Если этот Костя-Фокс дошел до трансмутатора, почему же не взял? Трансмутатор – вещь… как это?.. окончательная. Такие не продают и тем более не дарят, за них глотки рвут.
«Это ты в точку!» - усмехнулся про себя Рамзес.
- Интересный вопрос, - разговорился он, не иначе расслабившись от женского тепла рядом. – Я его тоже думаю. Фокс считался жестким парнем. Просто так под Артура не пошел бы. Вариантов-то, в общем, два. Или Князь его чем-то держал крепко. Или… мы чего-то не знаем.
- Ты имеешь в виду – трансмутатор невозможно взять?
- К примеру. Или его там просто нет, а есть что-то другое.
Инга поежилась:
- Типун тебе! Нет, трансмутатор существует. Его видел… один человек.
Глеб не стал расспрашивать. Видел и видел, какая теперь разница. Сталкер не хотел услышать нечто такое, что расставит все по местам. И сероглазая Инга, женщина, которая волнует его до сердечного обмирания, окажется врагом. Что тогда?
«Эмоции, сталкер…»
Варан поднялся и тоже шагнул за кусты. Инга покосилась на него, но отодвигаться не стала. Спрятала вдруг лицо в ладонях, качнулась вперед-назад, едва не клюнув Глеба в подбородок.
- Господи, скорее бы дойти! – сказала она таким измученным голосом, что у Рамзеса в горле перехватило. – Как она выматывает, эта твоя Зона!..
Глеб осторожно взял ее руки, отвел от лица. Слез в покрасневших от усталости глазах не увидел.
- Кольцо не сняла, – пожурил он, разглядывая перепачканную ладонь с отметинами сорванных мозолей. Ни одна самая ухоженная рука не рождала в нем такую бурю нежности.
- Это талисман, - объяснила Инга странным голосом.
Глеб прижался к ее ладони щекой. Контакта как в прошлый раз не случилось, да Рамзес и не стал бы тратить на него силы. Но Инга все равно что-то почувствовала, даже сквозь колючую щетину.
- Глеб, если бы ты мог выбирать… где бы ты хотел оказаться? – негромко спросила девушка.
Глебу не пришлось раздумывать, но он тянул с ответом. Конечно, в Ялте, куда они с Никой укатили на последние деньги, оставшиеся от свадьбы. Ночевали в спальниках, в палисаднике у добродушной хозяйки, гуляли, купались, любились, и плевать им было на очередные не то выборы, не то революцию. Часто спорили, и однажды Глеб, проспорив, нырнул прямо с набережной. С индейским кличем – как он его представлял. Ника восторженно завизжала и сиганула за ним, перепугав отдыхающих.
Рамзес вспоминал Ялту в самые трудные моменты, когда приходилось из последних сил хвататься за жизнь, и трусливая мыслишка «зачем?» всплывала, незваная, из глубин подсознания. И вот сейчас… Мысль о Нике не вызвала, как прежде жгучих и противоречивых чувств. За одно это Глеб был благодарен Инге.
- В Ялте, летом девятого года, - все же ответил Рамзес. – А ты?
- Не знаю, - призналась Инга. – У меня богатый отец. Я много где бывала, сначала с ним, потом… не с ним, но так чтобы для души, чтобы на всю жизнь запомнилось, такого нет. Калейдоскоп, чехарда какая-то.
Она шевельнула пальцами, и Глеб нашел губами ложбинку на ее ладони.
Инга замерла, потом едва слышно попросила:
- Перестань! Не надо…
«Надо!» - готов был закричать на всю Зону Рамзес.
- Все будет хорошо, - сказал он, напрочь забыв, что еще утром сулил ей неминуемую погибель. – Нужно верить в себя.
- Не знаю почему, но я верю в тебя. Никогда никому так не доверялась, и это меня… - Инга не могла подобрать верного слова (пугает? а может возбуждает?) и неловко закончила, - нервирует.
Скипидар уронил автомат, и Стриж вздрогнула.
- Ты куда?.. Стой!
Прапорщик шел прямо на отчетливо видимый «трамплин», на ходу расстегивая брюки. Рамзес успел перехватить его и толкнул в сторону безопасных кустов.
- Туда иди.
Скипидар затряс головой, его взгляд немного прояснился.
- Глеб, его нельзя оставлять в таком состоянии, - занервничала Инга. – Я пойду рядом с ним.
- Нет, - твердо сказал Глеб. – Мне нужна смена впереди.
- Он же погибнет!
- Знаешь, чего стоит жизнь одного человека? Жизни двух людей, тем более трех. Лес посреди Зоны не место для дешевой благотворительности, - Глеб вздохнул, потому что Скипидара и ему было в общем-то жалко; подвел итог. - С ним идет Варан, этого достаточно.
- Вот и поговорили! – хмыкнула Инга, без особого, впрочем, задора.
Но и Глеб не ощущал за собой правды. Арифметика, конечно, наука точная, но за жизнь напарницы он отдал бы и две, и больше. И собственной рискнул, не задумываясь.
Гонка на выживание продолжалась.
За «трамплином» открылся спокойный участок, через который вела Инга, а следом начался сущий кошмар. Две сотни метров, иногда по шагу в десять минут, иногда ползком, сталкеры прошли за несколько часов и стали на привал в первом же относительно безопасном месте.
Скипидар упал как подкошенный. Варан хмыкнул и начал потрошить его рюкзак, молчаливо приняв на себя хлебную должность распределителя продуктов.
- Небогато! – резюмировал он, раздавая банки перловой каши со свининой. – Разве что на трассе попадется кто с харчами.
Рамзес проглотил немного склеенной в комок холодной каши и прислушался к ощущениям. Желудок, только что изнывавший от голодной боли, лениво взбунтовался.
«Ешь!» - приказал себе Рамзес, потому что силы уже не казались бесконечными, и отправил с ножа в рот еще несколько кусочков. Молча протянул банку Инге. Какой смысл переводить продукты, если желудок категорически от них отказывается?
До трассы и пятна оставалось совсем немного, если в метрах. Заняться самочувствием потом, возможно, не получится. Рамзес начал привычно оценивать состояние мобилизованного организма, «нырнул в себя» по выражению старины Ворона. Изнутри организм звучал не очень слаженным оркестром разнородных инструментов-органов. Забавно, жаль никто не слышит.
Мышцы получают кислород, сердце гонит кровь исправно, как отлаженный насос. Мозг до сих пор затуманен химикалиями и контузией, но интенсивно борется, и «корвалол» ему помогает. Крови, слава Зоне, нет, сосуды выдержали. Команда желудку не принимать лишнего пришла отсюда, из поврежденных областей. Глеб попытался сунуться в них, но на раскопки в собственном мозге его способностей не хватало. Пока не хватало…
Зато руки в порядке, и это здорово. Без рук и ног здесь не выживают. Без глаз еще можно, доведут, но обезножевшего не всякий потащит. Хотя Рамзес носил, и Стриж, наверное, попытается. А с ногами как раз непонятно. Чувствительность после памятного спурта к Бору вернулась, и даже с лихвой, но пух… Пух полз вверх, миновав почти разряженный «корвалол». Нежно-голубые, по ощущениям, побеги обволакивали клетки, добавляли пронзительно чистую ноту к симфонии. Дотянулись уже до позвоночного столба. Как их удержать, Глеб не представлял.
Скипидаров «корвалол» ощутимо нагрелся и покалывал кожу. Глеб без колебаний расстегнул комбинезон и нашел артефакт на внешней стороне бедра. Действительно, почти разряжен… Сколько продлится это «почти»? Час или сутки? Убивает «корвалол» в считанные минуты. Человек падает без сознания, и привести его в чувство можно, только накачав химией по самые брови. Если, конечно, другие знают про артефакт и успеют его снять подручным инструментом.
«Нет! Нельзя рисковать!»
Глеб рванул пластырь, смял вместе с «корвалолом» и зашвырнул подальше. Угодил во что-то невидимое, грязный комок будто в стену ударился и пропал в тусклой вспышке.
- Вау! – рассмеялась Инга, и Глеб вернулся к реальности. – Ты так романтично начал раздеваться…
Она зарозовела скулами, и Глеб почувствовал себя неловко. Вот ведь, баба на корабле! Штаны лишний раз не расстегнешь.
- Твоим языком косить можно, - сказал досадливо сталкер. – Больно острый.
- А ты не подставляйся, – Инга улыбнулась в первый раз за последние дни, и Глеб понял, что уже не может на нее злиться. Даже не всерьез.
- Вставай! – строго, насколько мог, приказал он. – Пора выходить.
- Долго нам еще? – спросила Инга.
Варан за ее спиной глухо матюкнулся и поплевал через плечо:
- Сглазишь!
- Спрашивать «как долго» не принято, - объяснил Рамзес. – Дойдем, как Зона распорядит.
Инга таки накаркала. До трассы оставалось метров восемьсот, но прохода, чтобы одолеть эту перемычку, Рамзес никак не мог найти. Шли уже несколько часов, пасмурное небо темнело. Лес поредел, живые деревья постепенно сменились сухостоем. Подлесок мельчал и, наконец, под причудливо изогнутыми стволами зачавкало болото.
Рамзес остановился перевести дух.
- Ходил здесь? – спросил он Варана.
Тот качнул головой:
- Вдоль трассы идем, даже отклоняемся. Может вернуться, Рамзес?
Болото смердело опасностью. Рамзесов биологический датчик, обычно называемый сталкерским чутьем, зашкаливал. Ультимативно сигналил – вернись!
Глеб оглянулся на команду. Скипидар молчал уже который час, смотрел вяло и двигался рывками, как заведенный механический болванчик. Инга от усталости почернела лицом. Идти с ними обратно? Форсировать бездонный овраг и на той стороне искать другой маршрут?
- Рискнем! – решился Глеб, изменяя всем неписанным правилам.
Они нарубили жердей и двинулись.
Рамзес шел первым, выбирая путь. Чувствовал под собой тонкий слой дерна, а под ним мутные глубины чего-то непонятного. Провалиться означало умереть, а как пройти болото, не замочив ног?
Испытанная тактика след-в-след не срабатывала. Инга ступала в едва обозначенный Глебовым ботинком отпечаток и продавливала его. Варан рисковал еще больше, а Скипидар, шагающий словно зомбированный бегемот, вообще балансировал над пропастью. Глеб приказал им взять в сторону, но безопаснее участковому не стало. Варан просто забыл о нем, шел медленно и осторожно, вытянув длинную шею. Будто вынюхивал дорогу.
Первые сто метров дались неимоверными усилиями, потом стало легче. Психологически легче, новички привыкли к опасности. Твердый слой под ногами наоборот истончился, поверх него стали встречаться лужицы с подозрительным черным налетом, маслянистым как мазут.
- Смотреть внимательно! – свирепо рявкал Глеб, но его слушались плохо, сказывалась усталость.
В лужицу вляпался Скипидар. Шагнул неверно, поскользнулся и переступил. Прямо в воду, или что там стояло в луже. Замер, изумленно глядя, как плеснувшая на ноги черная клякса разъедает ткань милицейских брюк и кожу ботинок. Как сноровисто ползет вверх.
- Стоять! – Глеб перехватил Ингу, хотел за плечо, но получилось за волосы; Рамзес едва уцепил короткий ежик.
Варан сам шарахнулся от участкового.
Рамзес повернулся к Скипидару.
- Витя! – позвал он, и участковый глянул вполне осмысленно. – Шагни вперед… теперь разувайся и снимай штаны… Живо! Руки береги… Подцепи стволом!..
Скипидар пришел в себя. Подвывая от ужаса, сбросил ботинки. Чуть дольше боролся с брюками.
- Оставайся там! – Глеб включил фонарь.
Яркий круг выхватил из полутьмы волосатые Скипидаровы ляжечки, колени и уперся в ступни. Плоть стекала с них мутной жижей, образуя под человеком еще одну лужицу с налетом. В луже, словно кувшинки в пруду, плавали ногти.
- Ноги-то! – всхрапнул Скипидар и засмеялся, показывая коронки. – Ноги-то!..
Стриж беззвучно завыла и снова дернулась.
– Штанов не жалко, – сказал прапорщик, отдуваясь, – а ботинки неношеные, жалко… - он поперхнулся и замолчал.
Двигаться Скипидар, похоже, не мог; когда оголились кости, начал проваливаться. Он смотрел отстраненно на ползущую вверх, к паху, груди и лицу, едкую жижу и беззащитно улыбался. Иногда заглядывал поочередно в лица ходоков.
- Дай карабин, - велел Рамзес мертвым голосом. – И отвернись.
Инга посмотрела диким взглядом и сняла с плеча «Тигра». Она не отвернулась, когда Рамзес навскидку, выстрелом в голову, без лишних слов и трагических прощаний убил Скипидара. Участковый, продолжая улыбаться, опрокинулся на спину. Он умер мгновенно, тоскливое изумление так и осталось в заливаемых мелким дождем глазах.
Рамзес сунул оружие обратно, больно ударив Стрижа в ладони.
- Вещей с тела не брать, - глухо приказал он. – Замечу – убью. И не расслабляться!
Развернулся и размеренно зашагал.
- Оборотень! – прошипел Варан ему в спину. – Не человек! Мочканул как окурок притушил, сволочь… «Калаша» взять что ли? С одним ведь стволом идем.
Инга едва подавила желание выцарапать ему глаза.
5
В темноте вышли на провешенную трассу. Идти ночью болотом было чересчур даже для Рамзеса, но сделать привал ходоки не могли. Посреди болота черная вода стояла не лужами – озерами, и Рамзес уже смирился с мыслью, что придется возвращаться.
Но прошли! Без потерь, незавидная участь Скипидара подстегнула вымотанных путешественников, заставила удвоить осторожность.
Человецы, философствовал Ворон, жить зачем-то любят. Когда безнадега - особенно.
Глеб, впрочем, не обольщался. Скоро усталость возьмет свое, и встречать этот момент лучше на твердой земле.
- Шабаш! - были первые слова Рамзеса после милосердного выстрела. – Вон за теми деревьями путь на Стройбат.
На карту он не смотрел, ориентировался по одну ему ведомым приметам. Стриж так и не поняла, что изменилось. Чем этот лес, который уже трасса, отличается от того леса, что еще болото?
- Недалеко, - ответил сталкер на незаданный вопрос. - Километра полтора до пятна.
Инга повалилась на спину и задрала гудящие ноги к невидимым за тучами звездам.
- Костра не нужно, - прохрипел уставший до кругов в глазах Варан. – Холодного пожрем, а то здесь ходят.
- Ладно, - согласился Рамзес. – И спать. Я дежурю первым, ты сменишь, потом до утра Стриж. Слышишь, птица?
Птица с грохотом уронила ноги на землю.
«Заснула, - понял Глеб. – Загнали девчонку!»
Он перебрался к Инге. Сковырнул с ее ног ботинки, размотал скатку армейского спальника и упаковал напарницу.
- Что, Рамзес, нравится? – голос Варана истекал сальным любопытством, Глеба аж передернуло. – Ничего девка, кругложопенькая. Только стервоза. Прыгай к ней в мешок, я покараулю…
- Слюни-то не пускай! - оборвал Рамзес. - Не твоего она полета птица… Варан!
- Ну-ну, - обиделся Варан и, отвернувшись, зачавкал кашей.
Умял банку за минуту и тоже повалился.
- Надо хавчик добыть, - бормотнул он, засыпая. – Мало хавчика.
Глеб остался возле Инги, поближе к оружию. Вскрыл консервы, разрезал на кубики слежавшуюся массу перлового полуфабриката с редкими прожилками мяса и осторожно поел. Желудок наконец-то принял еду с благодарным урчанием.
Глеб немного расслабился, лениво впитывая окружающую тишину. Мертвую. Людей, с младенчества привыкших к живому шуму, Зона пугала тишиной склепа, из которого сбежали даже тараканы. Неживые звуки не могли разорвать этого безмолвия, тонули в нем.
Тишина…
Рамзес усилием воли прогнал сонливость и попытался думать. Плохо у него получалось думать, увы. К тому же мысли все время соскальзывали с вещей архиважных - с маршрута, с продуктов и воды, которых катастрофически мало, на Ингу. Это было приятно, но неправильно.
А правильным было бы тихо уйти к Оку. Чем, действительно, не вариант? Не тащить же девчонку на смерть, в самом деле. Знать бы наверняка, что она свернет на Стройбат.
Сталкер вздохнул. Не свернет…
Он склонился к Инге. Девушка тревожно дышала, не могла успокоиться даже во сне. Луна осветила ее лицо, сведенные брови, линию напряженных губ… Глеб вскочил и задрал голову.
Плотные тучи закрывали луну, но сталкер ее видел! И окрестности видел, окрашенные призрачным светом в серое.
Рамзес зажмурился, но все равно продолжал различать окружающее. Картинка не менялась, даже когда Глеб прятал лицо в сгибе локтя. Он почувствовал то, что раньше привычно игнорировал – всплески колкой боли пульсировали по всему телу; пучок неразличимых глазом волокон пуха уже прорвался в мозг и неотвратимо расползался.
- Хана тебе, сталкер, - услышал Рамзес, и не сразу понял, что сказал это сам.
Он сжал кулаками виски, и пульс суматошно забился под пальцами. Сталкер замычал, пытаясь справиться с накатившей паникой, за которой только безумие и пуля в рот или ножом от локтя до запястья. Сложилось все: Куприяновка, волна, пух, Капрал с удавкой. А мутация добила. Зона шаг за шагом добралась до его, Глеба, предела и проверяла его прочность. Рамзес упал на колени, ткнулся в землю лбом, готовый жрать ее, только бы сдержаться, не сорваться в крик.
Земля умерла. Глеб видел это сквозь опущенные веки, сквозь десятки сантиметров лишенного жизни грунта. Ни насекомых, ни червей, и даже корни засыхают, распадаются в прах.
Но земля и жила - чужой, незнакомой жизнью. Глеб различил в глубине крохотный росток чего-то белесого, и росток тоже почувствовал его, забеспокоился и рывком втянулся ниже.
Глеб всхлипнул и повалился набок. Он лежал в позе эмбриона, едва дыша, ожидая, пока истерика сменится предсказуемой апатией. А вместе с апатией, может быть, вернется темнота, привычная, хоть глаз выколи, темнота, которой Глеб уже и не чаял...
Сталкер пришел в себя, когда под ним завибрировал смарт. Рамзес отдышался, нашел угловатую коробку, на которую, оказывается, упал, и долго не принимал вызов.
Потому что - зачем?
«Потому что нужно! Есть такое слово…»
Глеб нажал кнопку приема.
- Рамзес, ты не передумал идти? – встревожился на той стороне Цент.
- Нет, - прохрипел Глеб. – Теперь железно…
Цент что-то возбужденно говорил, но Рамзес его не слушал. Он закрывал и открывал глаза.
- Как спать-то теперь? – задал Глеб риторический вопрос.
- Что? – удивился Цент. – Ты о чем? Ты меня слушаешь?
- Нет, - сталкер откашлялся. – Что ты хотел, Цент?
Митька помолчал и неожиданно выдал:
- Извини, Рамзес. Про «Долг» я гнал.
Он заговорил виновато, торопливость куда-то пропала.
- Зачем?
- Затем, что ты тянул! Совершал непонятные телодвижения вместо того, чтобы идти к Оку. Зачем в Бор сорвался? Я тебя не узнаю, сталкер!
- Мить, я сегодня первый раз своего застрелил, - неожиданно признался Рамзес.
- Ну… ты это… не переживай! Кого застрелил-то? Девчонку?
- Участкового.
Цент присвистнул.
- А говорил, новостей нет! Каким боком он нарисовался? Тоже за Оком?
- Нет, он случайно. Глупо попал и глупо умер.
- Бывает…
Цент вздохнул и на том посчитал вопрос исчерпанным.
- Я все про Князя, Рамзес, - вернулся он к делу. – Князь исчез. Последние отметки возле схрона, потом он шел с выключенным навигатором. Крота видели в Стройбате, а Бенина отметка засветилась возле Норы примерно тогда… ну, сам понимаешь.
Глеб смотрел на просвет собственную ладонь. И сквозь нее он различал тусклое пятно в небе, только кости, белые как на рентгеновском снимке, немного мешали.
- Нору разорил Князь, это я тебе без всякой детективщины скажу. Давай ближе к делу, Цент.
- Если так, - разозлился Цент, - то должен понимать - Князь сжигает мосты. Его погонят, как только «Долг» выяснит про Беню. А козырь у Князя всего один, и тот пока в колоде – Око!
- Где сейчас Князь?
- Я не знаю! – вызверился Цент. – Где угодно, об этом и толкую! Смотри в оба, Рамзес.
- С информацией не густо, - усмехнулся Глеб.
- Рамзес… - Митька помолчал. – Это не тема для шуток. Ты думаешь, тебе одному нужно Око? Я вторую ночь не сплю!
- А ты спи, - без тени иронии посоветовал Глеб. – Тогда мозг включится. Вдруг мою цифирь раскусишь.
- «Долг» тоже… - мгновенно сменил тему Цент. – Они ищут тебя и еще двоих или троих - ходят слухи про снайпера и автоматчика. Если за твою башку назначат приз…
«Выжил Капрал! - сделал вывод Глеб. – Далеко пойдет, сволочь».
- Где «Долг»?
- «Долг» везде! Частым бреднем просеивает хоженые трассы.
- За мной идут?
- Нет, в лес они не сунулись. Почему - не знаю. Опытного ходока под рукой не оказалось, или случилось что - говорят возле Норы опять стреляли.
- Кто стрелял? – потребовал Глеб; разговор становился интересным. – Еще кто-то идет за Оком?
- Там черт ногу сломит, Глеб, - промямлил Цент; не то ушел от ответа, не то в самом деле не знал. - Бред какой-то. Разберусь и сообщу.
- Цент!
- Твою мать, Рамзес, я не знаю! Мы это сто раз обсуждали! За Оком сейчас не идут только безногие. Из «Ста рентген» целая толпа снялась. Но они, во-первых, ничего не знают, ползут вслепую, чисто посмотреть. Во-вторых, при любом раскладе ты их делаешь на сутки-двое. А у Норы стреляли прошлой ночью. Голову даю – кто-то чужой!
- Это все?
- Нет… Девица с тобой?
- Да.
- Рамзес, гони ее, а лучше кончи.
- Цент, не темни! - у Глеба упало сердце.
- Информация подтверждается стопроцентно. Она не Порывай!
- Мало ли однофамильцев…
- Не так просто, Рамзес. Я проработал вопрос, поговорил с людьми… В общем, она Рив – это правда, ее опознали. Фамилия известная в узких кругах. Некто Дж. Рив, официально папа, а по слухам… разное говорят, заработал миллионы на всяких скользких операциях. Не финансовых. Там и наемничество, и какие-то гнилые миссии в Африке и Афгане. Достоверно никто ничего не знает, но руки ему в приличном обществе не подают. Говорят за дочку, что она у папы доверенное лицо и чуть не правая рука.
- Дальше.
- Не дальше – раньше. А раньше, конкретно в девяносто втором году, Дж. Рив получил первую визу в Соединенные наши Штаты. На фамилию – угадай какую!
- Угадал. Дальше.
- С тобой невозможно работать, Рамзес, никакого удовольствия! Собственно, я клоню к тому, что папа въехал в новую жизнь по документам официально пропавшего без вести человека, Максима Ивановича Порывая. И ввез по таким же документам жену и ребенка.
- Пока не вижу особого криминала.
- Его бы не было, кабы не дочь. У Порываев в Харькове осталась дочь, ты помнишь? То есть, или они все не Порывай, или папа-мама – Порывай, а девчонка незнамо кто. Первое логичнее, как считаешь?
- Цент, я с ней говорил.
- М-м?
- Она темнит, но что Порывай – не врет.
- Она может не знать.
- Может, - согласился Рамзес и покосился на Ингу. – Давай мне все, что накопал, хочу посмотреть.
- Ладно, - буркнул Цент. – Не убедил, конечно. Но учти, за ней стоят опасные люди, и настроены они серьезно. Кто ее знает, зачем она пришла в Зону! Как бы не за этим самым… Она не говорила?
- Нет, - солгал Рамзес, и Цент это понял.
- Если ты получишь пулю в затылок… Я тебя предупреждал, в общем. Удачи тебе, Глеб!
- Взаимно, - попрощался Рамзес и разорвал связь.
Минуту Глеб бездумно рассматривал прозрачные ладони, не в силах сосредоточиться. Никак не мог отделаться от мысли, что сейчас Цент пришлет нечто такое, на что не получится закрыть глаза, и с Ингой придется что-то решать.
Тайные операции? Война по найму? Это Глеба не пугало, он сам прошел семь кругов на этом пути. Но есть большая разница, кого вести к Оку – одинокую искательницу приключений или разведчицу темных дел конторы. А если правда? Если маяк и помощь в эвакуации – это всерьез? Глеб покрутил головой. Не видел он в Стриже разведчицы, вот в чем дело. Не видел цинизма и расчетливости, как в том же Варане, потому и доверял чуть больше обычного. Зря доверял?
Смарт дернулся, принимая сообщение. Длинное, с текстом и картинками, судя по размеру. Глеб нащупал кнопку просмотра.
Если в сообщении и пряталась бомба, то глубоко, очень глубоко! Текст, текст, текст – и сканы документов. Все то, о чем говорил только что Цент. То есть ничего. По каждому пункту требовалось упорно работать, чтобы связать концы с концами и сделать выводы.
«Слухи – не доказательство!» - убеждал себя Рамзес, но не мог отогнать мысли, что слишком много их, слухов, насобирал Митька. Цеплялись слухи друг за друга, дополняли и постепенно выстраивались в нерадостную для Рамзеса картину.
Прошел срок дежурства. Варан спал его, Глеба, часы, а сталкер все перелистывал Митькин файл.
Чем его зацепила рядовая фотография? Глеб, поймав себя на том, что постоянно к ней возвращается, распахнул на экран изображение некрасивой полной женщины.
Подписано «Порывай И.М., 28 лет, Харьков», здесь же адрес и какая-то аудиозапись, не иначе Митькин филер разговорил дамочку. Настоящая Порывай ничем не походила на Ингу, но кого-то напоминала Рамзесу, мучительно напоминала, до ломоты в затылке. Где-то он видел эти недобрые глаза и нос, выглядывающий из пухлых щек как солдат из окопа. Где?!
Наступила глубокая ночь, и от усталости и отчаянья у сталкера опускались руки. Он положил смарт на землю и закурил, пряча в кулаке сигаретный огонек. Постарался успокоиться и сосредоточиться.
«Давай мыслить последовательно, - приказал он себе. – Мог я видеть ее на большой земле?»
«Нет, - услужливо подсказала память. – Разве что мельком. Своих баб ты помнишь всех, до последней шалавы».
«В Зоне?»
«Какие еще варианты?»
- Когда?
Глеб сказал это вслух и слишком громко. Инга вздрогнула, просыпаясь.
- Что? – всполошилась она. – Ты сам с собой что ли?.. У тебя все в порядке?
- Нет, - признался Рамзес и показал ей снимок. – Знаешь ее?
Стриж изучала фото, морща в недоумении лоб.
- Не знаю, - сказала она вроде бы искренне. – Никогда не видела, точно.
Инга сухо переглотнула и достала флягу. Потрясла - вода плеснула на самом донышке. Девушка сделала глоток и облизала пересохшие губы.
- Кто это?
Глеб задумался. Ответить «ты»? Глупо!
Он начал просматривать снимки с камеры смарта, надеясь, если не найти ответ, то хотя бы набрести на ассоциацию. Снимков оказалось много, гораздо больше, чем делал Глеб. Сталкер в изумлении прокручивал мутные изображения – ходоки отдыхают у костра, рядом пологие холмы и странно изогнутые деревья… Око! Второй раз в жизни Глеб видел размазанное на черном фоне яркое пятно, свою мечту и свою беду.
Значит, Фокс! И снимки хранятся на его накопителе вместе с маршрутом. Сталкер проклял свою безграмотность. Держать в руках бесценный кладезь информации и даже не задуматься об этом! Вот, например, часовенка с расколотым куполом на фоне того же сияющего Ока…
Глеб лихорадочно пролистывал снимки, забыв на время обо всех Порываях, мнимых и настоящих, пока не наткнулся на еще одно фото. Памятное фото, какие делают с большой любовью и дарят навсегда.
Женщина и девочка обнимают с двух сторон молодого Фокса. В те времена еще Константина Фоксина, потому что не видно в мужчине хищной поджарости, и в глазах блестит не вызов, а ленивое добродушие.
Глеб проскочил снимок, обмер и вернулся назад. Почувствовал как мурашки побежали вдоль позвоночника.
Он вспомнил! И окончательно запутался…
Глеб рванулся к Варану, и Стриж, решив что тревога, вскинула карабин. Сталкер тряхнул спящего за шиворот так, что швы затрещали. Варана словно из катапульты выстрелили. Он вскочил и схватился за пустую кобуру.
- Что за?.. – хотел спросить, но Глеб перебил.
- Ты их знаешь?
Рамзес протянул Варану смарт с парадной фотографией.
- Костян… - в голосе Варана прорезалось раздраженное недоумение. – И его жена с дитем, кажется.
- А это тогда кто?!
Глеб развернул бумажник Фокса, сунул Варану в нос фото в пластиковом кармашке. В свете экрана Рамзес увидел, как забегали глазки ходока.
- Не знаю! – соврал Варан. – Не знаю кто это.
Глеб не вспомнил Инну Порывай сразу, потому что видел ее только на детском снимке в портмоне совершенно постороннего человека, Константина Фоксина, сталкера-бандита с позывным Фокс.
Лязгнуло железо. Стриж поставила карабин на предохранитель, и наступила тишина. Растерянный Глеб запустил пятерню в волосы, будто непрямой массаж извилин способствовал дедукции. Команда благоразумно помалкивала – Инга в недоумении, Варан в терзаниях, раскусил ли Рамзес его вранье.
В чернильной ночи, когда невозможно различить, где заканчивается болотный туман и начинаются тучи, лишь экранчик Глебова смарта освещал стоянку, вырывал из тьмы бледные лица.
Видимо, на огонек и вышел из болота Скипидар. Прозрачный, как положено неупокойнику, он плыл в темноте заплетающимся шагом и словно хотел что-то сказать. Пятно в том месте, где у живого Скипидара были усы и рот, шевелилось и меняло плотность от абсолютной прозрачности до мутной белизны.
Рамзес закаменел.
«…ты будешь мертв! - жесткие слова Цента вспомнились совсем некстати. – Даже выходя к ночным кострам, пугая честных бродяг разговорами, ты будешь мертв…»
- Глеб! – встревожено окликнула Инга. – Что случилось?!
Она смотрела сквозь прозрачный силуэт участкового, но видела только побледневшего сталкера.
- Ничего, – вытолкнул из перехваченного горла Рамзес. – Собирайтесь, мы выходим.