Джаред одевался, стараясь двигаться как можно тише. Он подхватил с пола ботинки, куртку, рубашку и уже направлялся к двери, когда услышал за спиной сонный хрипловатый смешок. Лупроснулась, но еще не до конца. Один ее глаз, прикрытый уголком простыни, наверное, спал. Зато второй смотрел внимательно и весело.

Джаред вздохнул с облегчением. Только сейчас он полностью осознал, как боялся того ее взгляда — отстраненного и рассеянного. Слава Богу, сейчас Лу не рассматривала, как раскладываются тени на его голой спине, или сокращаются пропорции в ракурсе. Она просто смотрела и улыбалась.

— Это я тебя разбудил? — Джаред вернулся и присел на край диванчика, едва удержавшись, чтобы не похлопать одобрительно по его бело-синему боку.

Вчера ночью его неоднократно испытывали на прочность, но, ничего. Выдержал. И все же нужно будет подыскать ему замену попросторнее, хотя… в узких постелях есть свои преимущества.

Вернувшись из душа в первый раз, Лу, как щенок, повозилась среди простыней и со вздохом призналась, что не умеет спать, когда рядом кто-то дышит. Если она рассчитывала таким образом выставить Джареда за дверь, то сильно просчиталась.

— Просто ты еще не устала как следует.

— А как следует?

— Сейчас покажу.

Ближе к утру Лу перестала бегать в душ, а часа в четыре провалилась в сон и ни разу не пошевелилась до семи утра. И ее уже не беспокоило, что чье-то сердце равномерно бьется у нее под щекой, живот тесно прижат к твердому, как деревяшка, чужому бедру, а разобраться, где чьи ноги среди спутанных простыней вообще не представляется возможным.

Сейчас она пошевелила ступнями, затем растопырила пальчики с розовыми ногтями и радостно сообщила:

— Все в порядке. Работают.

— А чего ты ожидала, — Джаред наблюдал за ее манипуляциями с не меньшим интересом.

— Знаешь, — лицо Лу выражало искреннее недоумение. — Под утро у меня уже ноги начали отниматься. Так странно… но интересно. — Краснеть эта юная исследовательница, похоже, не собиралась.

Джаред изо всех сил старался выглядеть серьезным:

— Это нормальная реакция организма. Привыкнешь, просто надо почаще повторять.

— Да, — задумчиво протянула Лу. — Надо почаще повторять. Нет… — она быстро оттолкнула потянувшегося к ней Джареда. — Не сейчас, а то в школу опоздаем.

— Думаешь, ты уже готова?

— Да. Не жди меня. Я приеду сама.

Ладно, он встретит ее у входа в школу. Не стоило сбрасывать со счетов Эмбер — после вчерашнего представления на пляже эта зараза наверняка завернет еще какую-нибудь поганку.

Закутанная в махровый халат, Лу распахнула дверцы платяного шкафа и задумчиво уставилась в его нутро. Стараниями Марго его распирало от ярких платьев (одних коктейльных целых три!), шелковых брючных костюмов, в которых более-менее просвещенный зритель сразу опознал бы паллаццо-пижаму, рубашек — широких и длинных, как любила Лу, но сшитых из вареного шелка или шелка шармез. Винтажные джинсы «Глория Вандербилт» висели на своем обычном месте — в самом углу.

Итак, джинсы, белая поплиновая рубашка, завязанная узлом на бедрах. Неплохо, но необходим завершающий штрих, причем убедительный. Хорошо, что длина джинсов позволяет носить каблуки. Подворачивать брючины по новой моде не придется. Лу скинула крышку с обувной коробки. Нет, не то. И это не то. Вот! Леопардовые лодочки, мягкие, как кошачьи лапы, опасные, как когти ягуара. Что-то воображение у меня сегодня разыгралось. Надо поспешить, пока не опоздала.

* * *

Джаред в изумлении наблюдал как распахнулась дверца автомобиля Лу, и на асфальт парковки опустилась узкая ступня, обутая в изящную туфельку невыносимо сексуальной расцветки. Обтянутые синим денимом длинные ноги, круглая попка, белая поплиновая рубашка, расстегнутая (какая отчаянная отвага!) аж на три пуговицы. Джаред невольно похвалил себя за сообразительность: хорошо, что он успел добраться до этой девушки первым. И хорошо, что успел позвонить Джеки и сообщить, что сегодня утром им всем следует быть готовым к любым неожиданностям.

Впрочем, Джеки в своей белоснежной рубашке и кашемировом джемпере, кажется, был безупречен всегда. Марго тоже подготовилась к бою — сменила свои обычные остроносые балетки на кроваво-красные шпильки. Логан, обманчиво неуклюжий, как сонный медведь, привалился спиной к стене и время от времени ловил мечущуюся перед ним бабочку в усыпанном горошком платье, то левой, то правой лапой. Бинго со своими блондинками, еще кое-кто из ботаничек — надо же, даже очки с диоптриями могут выглядеть сексуально, если правильно подобрать оправу. Опаньки! Йося с Наоми — два попугайчика-неразлучника — обнимаются тут же. Значит, они тоже за «наших»?

Проходя мимо Джареда, Лу лишь выше вздернула подбородок. Он прижал руку к левому нагрудному карману и восхищенно закатил глаза, за что и был вознагражден: девушка мимолетно подмигнула ему и снова устремила взгляд к школьному крыльцу.

Вся компания только ее и ждала. Девушки вытянулись в струнку, как барабанщицы на параде, парни встали чуть позади, готовые прикрыть с флангов и тыла. Судя по всему, прямо сейчас помощь Джареда не требовалась. Жаль, но с другой стороны занять место в первом ряду, чтобы посмотреть, чем все закончится, ему никто не запрещал.

Не ожидая приглашения, девушки выстроились за спиной Лу треугольником сами собой подстроились под ее шаг. Дружное цоканье каблуков летело по школьному коридору, предупреждая о приближении кавалерии. Школьники оглядывались и поспешно отступали к стенам. Бинго в заднем ряду на полную громкость врубил на своем смартфоне «Oh, PrettyWoman»(92). Лица у стен начали расплываться в улыбках, кто-то показывал большой палец, кто-то подпевал и притоптывал.

Джаред сорвал со стены черно белую листовку и, не сдержавшись, злобно оскалился. Так и есть: Эмбер сделала свой ход. Из черного прямоугольника на него смотрела Лу: белое лицо, белые руки, жакет, спущенный с белых плеч. Огромные глаза с расширенными зрачками. Рука Джареда у нее под грудью и его лицо, наполовину скрытое растрепанными волосами девушки. Размашистая надпись красным маркером: «Последняя девственница Америки расстается со своим сокровищем».

Ну, Эмбер, ну, жаба… Ты честно заработала все, что сейчас получишь. Он яростно скомкал листок в кулаке. Впрочем, эти гнусные бумажки были везде: на стенах, досках для объявлений, дверцах шкафчиков.

— Не надо. Отдай, — откуда-то из-за спины протянулась рука, и бумажный комок переместился в ладонь Бена Кросса.

Капитан футбольной команды ловко разгладил мятую бумагу на колене и начал проталкиваться к центру собравшейся толпы, где уже лицом к лицу стояли Лу и Эмбер.

— Лу! Умоляю! — Он протянул ей листовку. — Автограф!

Не отводя глаз от лица соперницы, Лу медленно поднесла листок к губам и оставила на нем отпечаток вишневой помады. Бен тут же вытянул бумажку из ее пальцев, словно опасаясь, что девушка передумает.

— Парни, — он высоко поднял листок над головой. — Не теряйте время. Счастливые обладатели этого снимка смогут экономить на «Плейбое» пару месяцев, как минимум.

Послышался тихий шорох, листовки исчезли со стен в мгновение ока. Эмбер начала покрываться красными пятнами.

— Точно, — раздался довольный голос откуда-то сзади. — Лу, на месте Хью Хефнера (93) я бы уже полз сюда на пузе, чтобы уговорить тебя еще на пару снимков.

Лу и бровью не повела, зато Эмбер теперь начала раздуваться в точности, как жаба.

— Спасибо за помощь, Эмбер, — Лу цедила слова с ленивым безразличием. — Видишь, как все просто? Теперь я могу заполучить любого парня. Мне даже напрягаться не придется. А ты будешь довольствоваться моими объедками. Приятного аппетита.

Она плавно развернулась на острых каблуках и, не спеша, двинулась обратно через людское море. Ни дать, ни взять Моисей, только успел хмыкнуть про себя Логан.

Общее впечатление триумфа несколько испортила рука в черном кожаном рукаве, которая появилась из-за двери мужского туалета, зацепила Лу за локоть и утянула внутрь. Тут же перед дверью выстроились Бен Кросс с несколькими футболистами. Правда, сейчас они стояли «стенкой» в позе игроков в европейский футбол, ожидающих штрафного удара.

— И что это сейчас было?

Джаред прижал Лу к стене, плотно зафиксировав ее бедрами и еще коленом для надежности. Локоть его левой руки упирался в стену рядом с виском девушки, а пальцы правой ласково разбирали выбившиеся из французской косы короткие прядки.

— Что именно?

Помогать Джареду она не собиралась. Если ревнует, пусть так и скажет.

— Ну, как же… вот, например, насчет парней, которых собираешься заполучить.

— Ах, это…

Давление его колена усилилось:

— Максимально подробно, пожалуйста.

Пришлось признавать свою ошибку:

— Переврала немного, — пальцы Лу начали путешествие по руке Джареда от локтя к плечу. — Решила для убедительности представить себя в роли Кармен и, кажется, увлеклась.

— Ладно. Зато публика тебе рукоплескала, — Джаред довольно зажмурился, когда кончик вишневого ногтя пощекотал его за ухом, а затем скользнул по шее ниже, к воротнику рубашки.

— Джаред, — теперь Лу смотрела выжидающе и немного печально, — мне нужно отвезти Глорию в Сан-Франциско. Ты поедешь со мной?

— Да, — ответил он, и так крепко поцеловал ее вслед за своим железным «да», что она задохнулась, а потом тихо засмеялась.

* * *

Эмбер наклонилась, чтобы снова ополоснуть лицо холодной водой, а затем подняла лицо к зеркалу. Помада размазалась, тушь потекла, и, что самое неприятное, ее все еще мутило. Вот уже третий день, как ее тошнило по утрам, и сегодня тест на беременность показал две злосчастные полоски.

От этой мысли рот снова наполнился вязкой слюной, и Эмбер с отвращением сплюнула. Черт, где она могла так проколоться? И теперь, когда жизнь вроде бы начала налаживаться. Мысли о выгодном замужестве, конечно, были идиотской мечтой, теперь она это понимала. Зато Спаситель, неожиданно принявший облик жирного Хесуса, направил ее на новый путь — сниматься в порнофильмах.

— Для начала это будут двадцатиминутные ролики, — объяснил он, — и пока ты несовершеннолетняя, работать будешь в маске. Расчет наличными. Медицинской страховки нет, но есть отличный доктор в Тихуане (94), он тебе и лор и гинеколог. Легализируешься и счет в банке заведешь, когда стукнет двадцать один. У тебя большое будущее, детка.

Эмбер криво ухмыльнулась своему отражению. Похоже, доктора в Тихуане придется навестить раньше, чем планировалось. В конце концов, ничто не заставит ее отказаться от своей мечты, и у нее будет домик, если не на Лазурном берегу, то хотя бы на Гавайях.

Неожиданно в голове прозвучал голос миссис Дефлорес, учительницы литературы, этой восторженной идиотки: «В копилке у Бога припрятаны наказания столь затейливые, что предугадать их невозможно» (95). Что-то в этом есть. Может, зря она обзывала училку Дефлорацией?

* * *

Громыхая на стыках рельсов, трамвай катил вниз с холма Чайна-тауна. Ветер с океана стих, предвещая рассвет, кое-где светились вывески круглосуточных магазинчиков, но на тротуарах по обе стороны трамвайных путей не было видно ни одной живой души.

Вся компания разместилась на задних сиденьях ближе к кондуктору: все-таки человек, которому доверен второй тормоз этого железного гроба на колесах внушал невольное доверие.

Марго сонно поглядывала на маячившую впереди могучую спину водителя. Похоже, на эту работу берут исключительно тяжелоатлетов — попробуй-ка поворочай двумя огромными рычагами, контролирующими тормоза и механизм поворота. Если бы не металлический стук под днищем и не запах горящих тормозов, вполне можно было бы представить себя на борту драккара — морского коня. Та же пронизывающая сырость, тот же зашиворотный мелкий дождик и пронизывающий ветер. Кофе в термосе кончился, звонить в колокол на передней площадке надоело. Как же хочется в отель, но идти не на чем — час назад ноги окончательно отказались слушаться.

Просто чудо, как Джареду удалось уговорить этих двух бармалеев в форменных фуражках подвезти их по дороге в депо. Но Лу смотрела на канатный трамвай, как ребенок на игрушечную железную дорогу, а сегодня она получала все, что захочет.

Марго плотнее закуталась в шаль и теснее прижалась к Логану — единственному источнику тепла. Спасибо тебе, Глория, за твой последний подарок — алую, как кровь, пашмину, расшитую золотыми и серебристо-серыми нитями. Океанский ветер зашвырнул далеко-далеко от берега твой пепел, в клочья разорвал слова прощания, выбил слезы из покрасневших от соли глаз.

Лиза и Рон уехали сразу после церемонии; с Джаредом и Лу остались Марго с Логаном и Джеки с Остином. Они сейчас тоже грелись под шалью Глории — пурпурной. Не спала только Лу. Вцепившись в поручень, она стояла на широкой подножке, не чувствуя ни усталости, ни холода, ни руки Джареда у себя на талии и всматривалась в слабое розовое свечение на далеком горизонте. Трудно поверить, но она улыбалась, словно в ожидании чего-то необыкновенного.

На какое-то мгновение Марго почувствовала легкую досаду и зависть: хорошо этим художникам, для них каждый рассвет чудо. Ну, наконец-то!

На линии, разделяющей черный океан и серое небо вспыхнула маленькая точка — словно случайная искра прожгла ткань театрального задника. В первое мгновение это пятнышко казалось не больше дырочки от прокола иглы, но из него неудержимо рвался на волю свет, океанские воды закипали ярко-розовым, и через пару минут почти вся восточная сторона неба приобрела лавандовый оттенок. Сомнений не оставалось — сегодня солнце взойдет обязательно.

Лу раскинула руки и радостно, как птица, закричала:

— Я свободна! Я ничего не боюсь!

Джаред перехватил ее покрепче и прижал с своей распахнутой на груди куртке. Марго сонно встряхнулась и с надеждой посмотрела на подругу:

— Это все? Теперь мы можем идти в отель?

Лу не обернулась, зато с соседней скамьи ответил ленивый голос Джеки:

— Потерпи еще немножко, пожалуйста. Давай уже дадим этой свободной женщине накататься на трамвае.

(92) Песня из к/ф «Красотка»

(93) Хью Хефнер — основатель журнала «Плейбой»

(94) Тихуана — город, расположенный на границе США и Мексики

(95) цит. Э.Л. Доктороу «Регтайм»