– Вы опять заснули в ванной?

Строгий голос мисс Глюк заставил Катю чуть ли не подпрыгнуть. Она с трудом разлепила ресницы и раздраженно пробормотала:

– Кто же так кричит… над самым ухом?

– Где ваше ухо и где я? – саркастически парировала мисс Глюк.

Катя, расплескивая воду – снова она наполнила ванну до самых краев! – обернулась и неохотно признала: противная гувернантка как всегда права. Мисс Глюк стояла достаточно далеко, в дверях, и лишь спросонья ее голос показался Кате слишком громким.

Мисс Глюк выразительно кивнула на настенные часы:

– Вы уже сорок минут как должны быть в постели!

– Я и спала, пока вы не разбудили, – еле слышно проворчала Катя, но мисс Глюк ее услышала.

Поджала тонкие губы и смерила раскрасневшуюся Катю презрительным взглядом. Потом с ледяной вежливостью протянула:

– Леди Кэтрин, вы порой ведете себя как… безалаберная деревенская девчонка!

– Что?! – Катя неуклюже выбралась из ванны и дрожащими руками натянула халат, тяжелый, махровый, с капюшоном, она всегда о таком мечтала.

Чувствовала девочка себя просто отвратительно. Несчастное мышцы ныли так, будто Катя только что закончила марафонский забег на сотню-другую километров. При этом не тренировалась, по меньшей мере, год.

Запахивая халат, Катя углядела на бедре приличный синяк и невольно застонала: хорошо же она проводит здесь время! Дома старательно отлынивала от уроков физкультуры, изобретая различные предлоги и запасаясь справками из медпункта, зато тут…

– Как я себя веду?! – оскорбленно продребезжала Катя, жалея себя до слез: называется, побыла в свое удовольствие герцогиней!

Она дотронулась до кровоподтека и болезненно поморщилась: какой мерзкий, а, главное, лживый сон! И какая у нее извращенная фантазия! Так все переврать, так переиначить, обратить рай в ад… Пусть Ленка еще хоть раз скажет, что у нее, у Кати, нет воображения!

– Как последнее быдло, ваша светлость, – гувернантка смотрела со странной и непонятной жалостью. – Ничего в вас нет – ни дисциплины, ни выдержки, ни желания учиться, ни желания работать над собой… НИЧЕГО!

Катя изумленно моргнула: с ней никто и никогда ТАК не разговаривал. Даже мама, когда ругала за легкомыслие. Даже папа, выговаривая за позднее возвращение. Даже Ленка, когда они ссорились. Назвать ее «быдлом»…

Неожиданно для себя Катя всхлипнула и визгливо крикнула:

– Я – герцогиня!

– Вот именно, – бессовестная мисс Глюк и не подумала извиняться.

– Как вы смеете со мной ТАК разговаривать?!

– Это моя обязанность, ваша светлость, – ничуть не смутилась гувернантка. – И смею заметить, не из легких.

Лицо мисс Глюк оставалось невозмутимым, светло-голубые глаза холодно блестели, Катя в сердцах пнула упавшее на пол полотенце. Запуталась в нем, едва удержалась на ногах и плаксиво воскликнула:

– Ваш рабочий день кончился, почему бы вам не оставить меня в покое?!

Мисс Глюк пожала плечами:

– Леди Кэтрин, рабочий день воспитателя никогда не кончается. Даже когда вы спите, я анализирую ваши и свои ошибки, планируя…

– Ах, так вы тоже ошибаетесь?!

– Естественно. Я не господь Бог, – с достоинством сказала мисс Глюк.

На эти слова Катя не нашлась с ответом. Поплотнее запахнула полы халата и, еле переставляя ноги, побрела в комнату. Спать хотелось неимоверно, сейчас казалось – никогда в жизни Катя так не уставала.

– Пригласить вашу горничную? – вдруг спросила мисс Глюк. – Чтоб помогла переодеться и уложила на ночь волосы?

– Не надо, я сама, – пробормотала Катя, почти падая на кровать. Хмуро посмотрела на застывшую в дверях ванной гувернантку и в сердцах воскликнула: – Моя жизнь превратилась в настоящую каторгу! Прав Ройс – рабам и то живется легче!

– Вы говорите глупости! Ни вы, ни Ройс представления не имеете, как живут настоящие нищие, как живет беднота. У вас есть все!

– Ага. И ни минуты свободного времени, – обреченно буркнула Катя. – Не успею открыть глаза, как начинается… – Она поджимала палец за пальцем, перечисляя: – Пробежка по парку, зарядка в спортивном зале…

– В здоровом теле – здоровый дух, – перебила Катины причитания мисс Глюк.

– Потом чертова кобыла – Ройс явно врет, что она самая спокойная на конюшне! – у меня вся задница – один сплошной синяк…

– Умение держаться на лошади обязательно для любого дворянина!

– Ну да, ну да, – угрюмо хмыкнула Катя, – раз я герцогиня, угробим меня, так? Аристократом больше, аристократом меньше, какая, собственно, разница?

– Ваша светлость!

– Что «ваша светлость»? Я сегодня упала с этой мерзкой кобылы целых четыре раза! Четыре!!! – визгливо закричала Катя.

– Всего четыре раза, – сухо заметила мисс Глюк.

– Всего?! – возмутилась девочка. – Ах да, не вас же валяли по земле!

– Всего, – твердо повторила гувернантка. – Ведь вчера вы упали шесть раз, позавчера – восемь, а девятнадцатого декабря мы были вынуждены прервать занятия, потому что вы разрыдались как дитя, я чуть со стыда не сгорела…

– Чего это вдруг?!

– Сдержанность – как раз то качество, что я должна в вас воспитывать. Распускать себя нельзя ни при каких обстоятельствах. Это просто недопустимо, запомните это раз и навсегда!

Катя сердито фыркнула, но возражать не рискнула. Слишком она устала, чтобы выслуживать очередную лекцию о том, как должна вести себя «юная леди».

Катя загнула следующий палец и зло прошипела:

– Потом занятия: английский, немецкий, французский, итальянский… История, география, риторика, ботаника… После обеда – математика, физика, химия, основы экономики, управления, психологии… Потом опять языки. Потом этикет – чтоб он провалился сквозь землю! – это ж никаких мозгов не хватит, чтобы запомнить, какой вилкой что есть! Потом снова языки. Потом танцы. Потом репетиция, благотворительный спектакль, видите ли, к рождеству! Потом… – Катя растерянно посмотрела на собственные руки и чуть не заплакала: – Да у меня пальцев на все не хватает!

– Герцог Хостонский не жалуется, – язвительно улыбнулась гувернантка. – И занимается гораздо больше вас, преподаватели им довольны, а вот вами, леди Кэтрин…

– Да плевать я на них хотела, на ваших преподавателей – довольны они, недовольны, – грубо отрезала Катя. – Им за это платят, и неплохо!

– Ваше неуважение к людям…

– Уважение, скажите тоже… Я герцогиня, а они кто? Чего ради мне перед ними расшаркиваться?!

К удивлению Кати, мисс Глюк на этот раз не стала ей выговаривать. Смотрела печально, даже сочувственно, будто Катя тяжело больна. Девочке стало как-то неловко: может, зря она так категорично указала противной тетке ее место?

Мисс Глюк пожелала Кате спокойной ночи и пошла к выходу. Остановилась на пороге и мягко сказала:

– Может быть, леди Кэтрин, вы возьмете за образец поведение герцогини и герцога Хостонских? Это древнейший род, им не стыдно подражать даже такой знатной леди, как вы…

Мисс Глюк вышла, а Катя смотрела на закрывшуюся за ней массивную деревянную дверь и неудержимо краснела. Она прекрасно поняла гувернантку: ни герцогиня, ни Ройс не позволяли себе оскорблять служащих. Никогда. Ни взглядом, ни словом! Они были с ними как-то подчеркнуто вежливы. Зато она, Катя…

 

***

Катя лежала в постели и тоскливо прикидывала, насколько она завтра опозорится, играя крошечную – и это счастье! – роль феи в благотворительном спектакле.

Несколько фраз на английском языке и двухминутный танец с цветами – Катя должна разбросать фиалки из своей корзины на кровати больных детей в лондонской городской больнице – стоили столько нервов и труда…

А она, глупенькая, раньше мечтала стать актрисой!

Оказывается, у нее нет способностей. Вообще. Никаких. А со стороны казалось – все так просто.

Катя помрачнела, вспоминая, как пыталась отказаться от роли, и как холодно герцогиня Хостонская объяснила, что это не развлечение, не прихоть, а ее святая обязанность. Что уже несколько столетий подряд дети самых знатных семейств устраивают перед Рождеством благотворительные спектакли для своих больных и неимущих сверстников и потом вручают им праздничные подарки. Именно подарки, не подачки, не милостыню, это нужно понимать! – подчеркнула герцогиня. И Катино дарование как артиста здесь не при чем, главное – ее сочувствие страждущим и искреннее желание облегчить их участь.

Катя непроизвольно поежилась, вспоминая Розмари Джерролд и Стейси Уитмор, своих новых знакомых, тоже участвующих в спектакле. Противные высокомерные девицы! Как они смотрят на нее, Катю, стоит ей отвернуться! Будто на чудо-юдо какое. И тараторят специально слишком быстро, чтобы она не успевала за ними.

Катя печально усмехнулась: удивительно, что она вообще стала довольно сносно болтать на английском. Конечно, помогали ежедневные многочасовые занятия, но и старый словарный запас заметно помогал. Катя и не знала, насколько он велик, дома она никогда не блистала на уроках английского языка, хотя учила его с первого класса. Она практически все понимала! И говорила почти свободно. Видимо, правда, что язык можно выучить по-настоящему только в стране-носителе.

И вечерние занятия с миссис Моррисон вполне утраивали Катю. Бальные танцы или знания манер и этикета, позволяющие с достоинством вращаться в «высших» кругах – чем плохо? Если бы еще Стейси и Розмари не отравляли Кате жизнь своими вечными усмешками и странными взглядами!..

Правда, Дженни Росс оказалась нормальной девчонкой, а друзья Ройса – Стюарт, Паркер и Джейсон даже нравились Кате. Они всегда галантны, и Катя в их обществе забывала, что совсем не красавица, почти дурнушка, как ни печально.

Вот Стейси Уитмор – это да! Белокурая, синеглазая, стройная… Нежный румянец, губки бантиком, симпатичные ямочки на щеках, тонюсенькая талия, хорошенькая… слов нет. А Розмари – вообще красавица, как сказала недавно мисс Глюк. Личико у нее… иконописное, вот!

К сожалению, они не собираются дружить с Катей, эти две подружки-красавицы. Вечно смотрят на Катю со странным ожиданием, будто надеются, что она скажет или сделает какую-нибудь глупость. А когда Катя обращается к ним по делу, они вежливы до отвращения, почти как герцогиня Хостонская – никак язык не поворачивается назвать ее тетей Элизабет! – со своей горничной.

Только Дженни болтает с Катей запросто, жаль, она младше всех, Дженни недавно исполнилось одиннадцать. А Кимберли совсем ребенок, она играет в спектакле ангела. Смешная такая девчушка, на Ленку чем-то похожа, такая же пухленькая, голубоглазая и застенчивая.

Катя тяжело вздохнула: что-то ее сон затянулся. И проснуться никак не получается. И все чаще мучает мысль, вдруг это все-таки не сон, а так некстати сбывшаяся мечта стать принцессой?

Катя взбила подушку и легла удобнее: жизнь в этом чудном сне настолько насыщена, настолько плотно заполнена занятиями и событиями – ни секунды свободного времени! – что та, прежняя жизнь с мамой и папой теперь кажется пусть и райской, но нереальной.

Сейчас не верилось, что дома в субботу-воскресенье Катя могла спать до полудня, ее вообще никогда не будили. Считалось: ребенок в выходные должен выспаться. Да и в будние дни Катя порой объявляла с утра, что у нее болит голова, и мама обеспокоенно начинала кружить вокруг. Мерила давление, температуру, несла завтрак в постель, поила горячим чаем с медом или малиновым вареньем, давала таблетку и почти всегда разрешала не ходить в школу.

Катя тоскливо усмехнулась: дома вечера в полном ее распоряжении. Хочешь – в кино сходи, хочешь – к подружкам сбегай, хочешь – поваляйся на диване с наушниками, молодежными журналами или книжкой, хочешь – посмотри телевизор, хочешь – посиди за компьютером… Да мало ли чем можно заняться после школы!

Мама с папой не придирались. Их вполне устраивали Катины четверки-пятерки, да и редкие тройки не вызывали скандалов, хоть и принимались подчеркнуто неодобрительно. Ей никогда не диктовали, чем заняться!

А здесь бездумно проводить время – настоящее преступление. Кате постоянно твердят, что время – единственная настоящая ценность в этом мире, особенно в детстве и отрочестве. Потеря хотя бы одного дня невосполнима – мол, это не деньги и не дамские безделушки… Мисс Глюк, она скажет!

Когда у Ройса повысилась температура – легкая простуда, по словам врача – ему никто не сочувствовал и от занятий не освобождал. Лишь утреннюю пробежку в парке и бассейн заменили уроком «выживания», его провел сам доктор Веласкис. И битый час толковал нечаянным ученикам о закаливании, сводящим подобные случайные простуды «на нет». И о недопустимости безответственного отношения к собственному здоровью.

Катя наблюдала, как Ройс пил горькую микстуру – семейный рецепт Веласкисов – и сочувствовала ему. И удивлялась невозмутимости «кузена»: Ройс даже не пытался протестовать! Катя хотела заступиться, но Ройс не позволил. Заявил, что нельзя распускаться из-за пустякового недомогания. Мол, в жизни случается всякое и нужно уметь всегда «оставаться в строю». Ненормальный!

Доктор Веласкис – врач называется, а как же клятва Гиппократа?! – поддержал знатного пациента. Сказал, что болеть позволительно рядовому, но не генералу, от которого зависят люди и судьбы. Будто генерал не человек! И при чем тут Ройс?!

Катя вдруг покраснела: странные у нее отношения с собственным кузеном, и сон ее странный донельзя. Ведь кузен, насколько Катя понимала, просто брат. Не родной, конечно, а двоюродный или троюродный. Но брат… он не должен вызывать столько эмоций!

Катя же то ненавидела Ройса лютой ненавистью, то украдкой рассматривала, удивляясь непонятной значимости его лица. Терялась, когда Ройс обращался к ней с пустяковым вопросом. Переполнялась благодарностью, когда он вытаскивал ее из мелких, но обидных стычек с Розмари и Стейси. Глупо волновалась, когда они оказывались партнерами на уроках танцев. И бессильно злилась, поймав его насмешливую улыбку, когда они занимались с миссис Моррисон: этикет и «хорошие» манеры давались Кате куда труднее английского языка или географии.

Катя поморщилась, вспомнив о предстоящем кошмаре: завтра воистину страшный день. Днем – благотворительный спектакль для больных детей, а вечером… вечером ученики миссис Моррисон должны сдать нечто-то вроде экзамена! Она не переживет этот день, точно. Может, сказаться больной? Не поможет. Она не дома.

Катя нервно хихикнула: сбылась мечта идиота. Она – герцогиня! И непроизвольно поежилась: одетые в бальные платья ученики миссис Моррисон проведут рождественский вечер – совместят, так сказать, приятное с полезным! – в самой дорогой и старинной гостинице Лондона. Отведают ужин из двенадцати блюд, продемонстрируют умение общаться и покажут, чему научились на уроках танцев.

Еще неделю назад Катя завизжала бы от восторга, услышав о подобной вечеринке, бальном платье, танцах и таком количестве аристократов вокруг. Теперь же с ужасом думала, как бы окончательно не опозориться перед Ройсом и его друзьями.

Здорово же повеселятся Розмари и Стейси, если она в очередной раз запутается в ножах и вилках! Или не сможет поддержать беседу «ни о чем», то есть, о погоде, спорте, политике, скачках, модных книгах и последних фильмах.

Катя грустно усмехнулась: Розмари со Стейси совершенно не боялись завтрашнего испытания. Обе ждали вечера с нескрываемой радостью, собираясь повеселиться и развлечься, как следует. И правильно: им-то чего дергаться? Они выбирали нужные нож и вилку, не задумываясь, чисто механически, ни на минуту не прекращая болтовни. При этом не забывали исподтишка наблюдать за Катиными мучениями и насмешливо шушукаться. Понятно, подобные торжественные ужины привычны для них, не то, что для Кати. Она дома, конечно, пользовалась ножом и вилкой, но и представить раньше не могла, что их может быть больше одной пары – зачем? Ну, к чему специальная вилка, скажем, для рыбы? Или пирожных? Чем плоха обычная?!

Нет, она завтра обязательно опозорится! Катя горестно шмыгнула носом: ужин из двенадцати блюд, настоящее бальное платье, драгоценности, взрослая прическа, танцы, первые в жизни рождественские подарки – и никакой радости.

И что она за несчастный человек?!