Если честно, совещаться было не о чем. Компас исчез, оставалось одно – вернуться к болоту. Путь оттуда мы, по счастью, знали. Получалось – следовало пересечь его или обойти.
Судя по карте, километров через пять к северу мы наткнемся на речку Чистую. А там все просто. Пойдем по течению и через два-три дня выйдем к хутору, где живет Лилькина бабушка. Так что самое сложное – найти само болото.
Повеселевшая Лилька махнула рукой:
– Что там искать? К утру небо расчистится, вот и пойдем на восток! От болота же мы сюда шли на запад?
Орлов кивнул:
– Солнце всю дорогу в глаза било, мы прямо как по нитке к тому холму вышли.
Мы с Леной хмуро переглянулись. Вован, поглядывая на нас, настороженно просипел:
– Что-то не так?
Лена вздохнула:
– Как тебе сказать…
Витек покраснел и покрепче вцепился в свою гитару. Он впервые за дни похода вспомнил о ней и даже снял чехол.
Лилька насупилась.
– Онемел, что ли? – Сергей ткнул меня в бок.
Я неохотно пояснил:
– Понимаешь, если бы мы от того холма прямиком к болоту двинулись, все было бы элементарно – пошли бы на восток. А так… Мы же кружили сегодня.
Лилька открыла рот. Витек сердито уставился на меня.
– И что?
Я пожал плечами.
– В принципе, ничего страшного. Времени только чуть больше потратим.
Орлов возмутился:
– Что ты тянешь?! Выдаешь по капле в час! Давай подробнее!
Лена устало улыбнулась:
– Саша прав. Мы вчера от болота километра на три всего-то и ушли. И сегодня километра на два от холма, не больше. Так что максимальное расстояние до болота – пять километров. Это если нам не повезло и мы сейчас шли на запад. Если нет, то болото от нас в километре-двух. Ну, в трех, если мы параллельно ему топали.
Вован озадаченно поскреб затылок. Лилька капризно протянула:
– Ничего не поняла!
– Ага, – согласно прогудел Вован. – Вы попроще давайте. Куда с утречка двинем?
– Для начала – на восток, – хмыкнул я. – Только место найдем позаметнее, примем за базовое.
Рот Кузнецова принял форму буквы «О». Витек нехорошо покраснел. Лилька насупилась, она не любила чувствовать себя дурочкой.
Я торопливо продолжил:
– Если через пять километров к болоту не выйдем, вернемся к базе и потом пойдем в другом направлении. Пусть – на юг. Если не повезет снова, двинем на север или запад. От базовой точки, я имею в виду. Уверен, к вечеру мы к болоту в любом случае выйдем. А при удаче – так сразу же.
Все замолчали, обдумывая сказанное. В тишине мы отлично слышали, как по туго натянутому полотнищу монотонно барабанят дождевые капли. Изредка над нашими головами оглушительно грохотало, и Лилька нервно ежилась, она ненавидела грозы.
Я откинул полог и невольно поморщился: лицо обрызгало ледяной моросью. Стена дождя была плотной, за ней еле угадывались две оставшиеся в стороне палатки.
Я напряженно всмотрелся в свою, там остался Гор. Меня очень интересовало: спал он сейчас или внаглую подслушивал?
Я тяжело вздохнул: дух он там или просто мутировавший волчара, доверия он мне вовсе не внушал. А уж его способность «видеть» тех же Лильку с Витьком…
Я ведь так до конца и не понял, что нужно от нас Гору. Доступ в наш мир он получил, что дальше? Решил понаблюдать за нами? Так просто? Зачем? Элементарное любопытство или что-то еще?
Ответа я не знал. Моя палатка была темной, движения в ней не чувствовалось, а окликнуть волка я не решился.
Сам не знаю почему.
* * *
Нам повезло, утро встретило нас ярким солнцем. Впрочем, повезло – слишком сильно сказано.
Обеспокоенный вчерашней задержкой Кузнецов поднял нас ни свет ни заря. Когда я выбрался из палатки и посмотрел на часы, то едва поверил собственным глазам: четыре!
Из соседних палаток с кряхтеньем выбирались друзья. И каждый будто «слизывал» мою реакцию. Вначале радостно улыбался, глядя на абсолютно чистое, дышащее прохладой небо, потом бросал взгляд на запястье и…
Правда, мы все негодующими ужимками и ограничились: лицо Вована выглядело суровым и к пререканиям отнюдь не располагало.
Кузнецов, к моему искреннему удивлению, оказался дипломатом. Скоро мы забыли о раннем подъеме и робко радовались тому, что нас не оставили без горячего завтрака. Когда же Вован объявил, что обеда сегодня не будет, в лучшем случае – перекусим на ходу куском черствого хлеба, никто из нас и не пикнул.
Даже Кочеткова смолчала. Лишь нервно облизнулась и бросила голодный взгляд на вкусно пахнущий котелок с готовой вермишелью – Лена щедро добавила туда две банки тушенки.
Пятилитровая посудина опустела мгновенно. Даже со стенок обобрали все до последней вермишелины, все-таки вчера мы не поужинали толком.
Вован покрутил в руках идеально чистую миску и разочарованно крякнул. Вытащил из своего рюкзака шмат сала и предложил:
– Кто хочет?
Лилька брезгливо скривилась. Лена отрицательно помотала головой. Витек облизнул свою ложку и сказал:
– Наелся вроде…
Серега покосился на желтый, облепленный крупной солью ломоть. Громко сглотнул и пробормотал:
– Обойдусь.
Я кивнул:
– Спасибо, мне хватило. – И оглянулся в поисках Гора.
Когда мы проснулись, волка уже не было в палатке. Куда он исчез, я не представлял. Лишь у самого входа на размокшей земле четко отпечатался след огромной лапы, иначе бы я решил – мне все приснилось.
Ребята отсутствия Гора будто и не заметили. Ни одного вопроса мне не задали. Мне показалось – они вздохнули с облегчением. И молчали, опасаясь сглазить.
Я их вполне понимал. Сам не знал, хочу ли я, чтобы волк вернулся. В глубине души я надеялся: странный гость решил – мы не представляем для него никакого интереса.
И замечательно. Теперь не нужно ломать голову – поливать ли своей кровью руну вызова, размышляя: насколько опасен для нас Гор?
Смутное сожаление – ведь я так и не понял толком, откуда взялся этот странный гость и что он из себя представляет – я задавил в зародыше.
Еще раз поискал взглядом волка, не нашел и бодро воскликнул:
– Тронулись? Нечего тут рассиживать! Время-то идет!
Напоминание о времени подействовало на Кузнецова, как ушат холодной воды. Он вскочил и недобро рыкнул:
– Слыхали, что Сашок сказал, аль оглохли?! Быстро к рюкзакам!
Лилька с Витьком горестно завздыхали. После плотного завтрака им хотелось вздремнуть. Но Вован решительно ткнул пальцем в высоченную сосну с расщепленной, слегка обгорелой макушкой и радостно крикнул:
– Видали, как молнией шандарахнуло? Издаля видать, эвон какое дерево высоченное. – И важно сказал: – За базу примем! К нему, ежли что, вернемся. – Немного подумал и закончил: – А теперь – на восток. Пока солнце прямо в глаза светит.
Он сдвинул лохматые светлые брови и пожевал губами, что-то про себя прикидывая. Потом довольным тоном заметил:
– Пять километров – это нам на часок.
Витек возмущенно запротестовал:
– Мы не на шоссе! Тут скорость другая!
– Ежли хлебалом не щелкать, а бежать, – Вован грозно шагнул в его сторону, – мы и за тридцать минут проскочим!
Кузнецов возвышался над нашим музыкантом башней, и осторожный Витек втянул голову в плечи. Лилька жалобно пискнула:
– Ты же сказал – за час!
Вован пренебрежительно хмыкнул и скомандовал:
– За мной! Время пошло!
И ломанулся навстречу солнцу. На такую мелочь, как кустарник, заросли орешника или густо растущий ельник наш вожак внимания не обращал. Он двигался строго по прямой. А за ним рваной цепочкой потянулись остальные.
Я пропустил вперед девчонок, Витька́ и пошел замыкающим. Меня не оставляла робкая надежда, что, если мы уйдем со стоянки, Гор нас не станет искать.
«К чему ему себя утруждать? – размышлял я. – Руна вызова сработала, в наш мир он попал, а уж дальше… Ей-богу, в нас нет ничего интересного! Наверное, он это понял, раз исчез…»
* * *
Не знаю, как Вован считал километры, но, по моим расчетам, мы прошли никак не менее семи-восьми, когда он, наконец, сдался. Раздраженно осмотрел небольшую березовую рощу, развернулся к Лене и угрюмо буркнул:
– По-моему, болотом и не пахнет. Нужно возвращаться.
Лена, радуясь короткой передышке, кивнула. Хитрая Лилька сбросила рюкзак и упала в траву. Уставилась на Кузнецова своими голубыми глазищами и нехорошо улыбнулась:
– А я неуверена. Мы могли и в прошлый раз не по прямой идти, как сегодня. – И вкрадчиво заявила: – Вот если кто-нибудь из вас на дерево повыше залезет… Ну, чтобы убедиться…
Витек опасливо скрылся за кустом орешника. От греха подальше. Лилька раскинула руки в стороны и задумчиво протянула:
– То болотище громадным было, я помню. Оно сверху большущей поляной должно смотреться. Если не поляной, то редколесьем каким-нибудь. Деревьев там приличных точно нет…
Мы озабоченно переглянулись. Лилька коварно добавила:
– Обидно будет, если мы какую-то сотню метров до места не дотянули.
Вован усиленно запыхтел, недоверчиво поглядывая на Кочеткову. Лена едва заметно улыбнулась. Я обреченно пожал плечами.
Я не сомневался – нужно возвращаться. И Лена, видимо, тоже. Никак не могло болото находиться прямо за березовой рощей! В прошлый раз мы почти километр продирались сквозь ельник. И я прекрасно помнил: он тянулся вдоль болота, насколько мог охватить глаз.
С другой стороны – а вдруг… Проще слазить на дерево, чем потом кусать себе локти.
К такому же выводу пришли и Вован с Витьком. Уставший Орлов думать был явно не в состоянии. Осел на землю сразу же, как только мы выбрались на поляну, даже рюкзака не снял. Так и сидел, откинувшись на него, словно на спинку кресла.
Мне показалось, что Серега и в наш разговор не вслушивался. Наверняка он мечтал об одном: чтоб мы здесь задержались подольше. Предлог Серегу не волновал.
– Ишь ты, на дерево лезть, – проворчал Кузнецов, сдаваясь.
Он неохотно сбросил рюкзак и смерил старые березы критическим взглядом. Полумер Вован никогда не признавал, поэтому из десятка высоких берез ему понравилась единственная – та, что росла в самом центре поляны, на свободе, обдуваемая всеми ветрами.
Действительно, великолепное дерево! Оно возвышалось над собратьями, как столетний дуб над кустарником. Вершина березы словно растворялась в небе, отдельные листочки для наших глаз сливались в единое целое, мощная крона прохладным зеленым шатром нависала над поляной.
Витек уважительно коснулся шелковистой коры и еле слышно вздохнул. Я обошел дерево вокруг и нерешительно предложил Вовану:
– Если ты меня подсадишь, то я во-он до той ветки доберусь. Она метра на три выше леса. Болото увидеть – раз плюнуть.
Кузнецов пренебрежительно хмыкнул:
– А чо только до той ветки? Лезть, так повыше. Вдруг и впрямь болото увидим, ежли оно такое большое, как нам вчера показалось.
Я посмотрел на верхушку и слегка побледнел. Снизу ее и не рассмотреть толком! Казалось, из чудовищного ствола рос свой лес. И ветки, терявшиеся среди изумрудной зелени, по толщине ничуть не уступали окружавшим поляну деревьям.
Вован шумно вздохнул:
– Ладно уж, суслики. Сам сгоняю. А то еще сорветесь, отвечай за вас…
Он подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку и мгновенно исчез среди листьев. Пораженный Витек бросил свою гитару, задрал голову и воскликнул:
– Смотрите, как лезет! Будто он – в весе пера!
К дереву подтянулись и остальные. Даже Серега оживился. Сбросил рюкзак и приковылял к нам. Зачем-то отодрал от ствола белоснежный лоскут коры. Аккуратно свернул его, сунул в карман и заявил:
– На память.
Лена отбежала подальше, сфотографировала нас и крикнула:
– Класс! Вы рядом с деревом – мураши! Оно, по-моему, даже в кадр полностью не вошло!
Лилька ткнула пальцем в дрогнувшую где-то над нашими головами ветку и осторожно спросила:
– Вован, что ли?
– Кто же еще? – Лена пожала плечами.
– Не высоковато он забрался?
Орлов хохотнул:
– Кузнецова не знаешь? Он же сейчас до самой верхушки попрет. Пока ветки держат…
– Точно. Вован о нас и не помнит, – усмехнулся я. – У него своя война: береза его или он березу.
– Ну и дурак, – буркнула Лилька.
– Не скажи. Это по-мужски.
– Молчал бы уж – по-мужски! Сам-то небось не полез!
Лилька обращалась ко мне, но покраснел почему-то Витек. А я кивнул:
– Ты права. Я бы так высоко забираться не рискнул. Не Вован я.
Серега пренебрежительно скривился:
– Подумаешь! Сила есть, ума не надо!
Лена внимательно посмотрела на него и негромко заметила:
– Кузнецов не дурак. Просто он – другой. Здесь он на своем месте, а в городе – не всегда.
Над нашими головами вдруг зашелестело, и сверху сорвалась сухая ветка. Она упала рядом с Лилькой.
Кочеткова испуганно взвизгнула. Витек побледнел. Схватил свою драгоценную гитару и отбежал подальше. И уже оттуда крикнул:
– Куда он лезет, болван?! Сорвется же! Его даже отсюда не видно!
Мы всматривались в дрожащую зеленую массу до рези в глазах, но Кузнецова не видели, он был слишком высоко и совершенно терялся среди листьев.
– Он спортсмен, не упадет, – неуверенно сказала Лена.
Орлов бросил взгляд на часы и угрюмо хмыкнул:
– Я хоть в себя приду, пока Вован макаку изображает. А то он сегодня меня совершенно загнал. Здоровый, чертяка! Как конь прет, за ним разве угонишься… – И он улегся в тени.
Я лежал в траве, наслаждаясь нечаянным отдыхом. И почти привычно поймал себя на том, что смотрю на Лену. Вроде бы и не думаю о ней, но, если расслаблюсь и не контролирую себя, взгляд останавливается именно на ней, на Лене. Вот как сейчас.
Казалось бы – ну что в Ахмедовой такого? Лилька куда красивее, я это четко осознаю. Умом. Но смотреть на Лильку… не тянет совершенно. Любой журнал раскрой, и пожалуйста – очередная тебе Лилька. Или в рекламе какой-нибудь – тысячи Лилек. Все одинаково хорошенькие: глазки огромные, бездумные, ресницы длиннющие, губки бантиком… куколки! А Лена…
Она – как с Луны, такая же… инопланетянка. Внешне уверена в себе, а на самом деле – вовсе нет. Всегда старается поступать «как должно», даже если это совсем невыгодно. И страх у нее есть, что когда-нибудь она «сломается». Считает почему-то себя очень слабой. Трусливой даже. Смешная…
Зато других Лена принимает такими, какие они есть. Со всеми их слабостями. Не осуждая. Ту же Лильку или Серегу Орлова. Она – единственная – никогда на них не злится. И морали им не читает. Говорит – без них мир стал бы скучнее.
Мы как-то пару раз всерьез с ней поболтали. Правда, я тогда струсил, говорил как бы не от себя – мол, читал где-то, послушай… А Лена, она напрямую. Она – честно.
Я непроизвольно поморщился: никогда, наверное, не вести мне себя «как должно» – сколько раз уже пытался! Правильно Ленка сказала – главная война – с собой, остальное – мелочи.
Почему-то вспомнилось: когда компас пропал, Лилька с Казанцевым в истерику впали. Серега злился, простить не мог Вовану, что тот его компас забрал. Кузнецов в ступоре был, считая себя виноватым. Я тоже испугался, чего врать-то, только вот сорваться себе не позволил. На Лену посмотрел – и сдержался. Уж очень спокойным ее лицо мне показалось, каким-то чрезмерно спокойным. Лишь губы чуть заметно дрожали и тонкие смуглые пальцы. И я понял – сейчас «должно» сохранить спокойствие. Любой ценой.
Интересные глаза у Лены, ни у кого я таких не видел: веки слегка припухшие, ресницы густые и короткие – щеточками. Если Лена щурится, глаз почти не видно. А когда она не прижмуривает их – они яркие, блестящие, темные-темные, как спелые вишни…
* * *
Вован спустился вниз только через полчаса. Упал рядом с нами в траву и потрясенно выдохнул:
– В жизни такого не видел!
Лилька насмешливо поинтересовалась:
– Такого – это чего?
Светло-серые глаза Кузнецова приобрели необычное для них выражение мечтательной задумчивости. Вован пожевал губами и неопределенно пробормотал:
– Понимаешь, лес, он сверху… ну, как бы это половчее-то… Э-э… ну… – Вован провел в воздухе волнообразную линию. – Как море. Только зеленое. И совсем-совсем живое! Дышит-дышит-дышит, аж не по себе делается…
– Да ты поэт, – насмешливо констатировал Серега.
Кузнецов шумно вздохнул и с сожалением покачал головой:
– Не. Был бы, разве так болтал бы? Мой язык, как булыжник, едва ворочается. Балда я, Серега прав! Вот Лена, она бы сказала…
Я торопливо спросил:
– Болото видел?
Мой вопрос вернул Вована на грешную землю. Он вскочил и живо сказал:
– Ага. Углядел огромную желто-зеленую заплату, как вы и говорили. Вон там! – И махнул рукой куда-то на юг.
Лена осторожно поинтересовалась:
– Далеко?
– Не. Ежли это то самое болото, то мы вдоль него сейчас шли. Оно километрах в двух, не больше. За березовой рощей ельник, не очень широкой полосой, затем – пустырь. То ли вырубка старая, то ли тоже болото, не знаю…
– Направление хорошо запомнил? – Я тронул его за локоть.
– Спрашиваешь, – обиделся Вован. – Видишь, три березы из одного ствола растут?
Я кивнул.
– Так вот, отсюда нужно прямо на них двигать. По прямой. Как раз… э-э… к болоту выйдем. – Он немного подумал и деловито заключил: – Короче, как пройдем березняк, упремся в ельник. Продираемся сквозь него – вот и болото. Не запутаться. – Кузнецов посмотрел на меня и хмыкнул: – Сказал же – ельник полосой тянется. Мы его минут за двадцать пробежим!
– А если не пробежим? – дрожащим голосом спросила Лилька. – Если опять заблудимся?
– Не заблудимся, – отрезал Вован. Но Лилька смотрела на него недоверчиво, и он сердито сказал: – Ежли что, снова на дерево полезу!
Витек, крепко прижимая одной рукой к груди гитару, другой неопределенно ткнул в сторону леса.
– А другие болота какие-нибудь ты видел?
– Не, – буркнул Вован. – Разве только небольшие совсем. Как поляны, сверху смотрелись.
Мы невольно вспомнили огромное, дурно пахнувшее болотище, в которое уткнулись вчера вечером, и дружно решили, что маленькие поляны его напоминают мало.
Вовану наше единодушие польстило. Он тут же вспомнил о своей почетной и трудной роли предводителя. Бросил быстрый взгляд на часы, гордо расправил плечи и трубно скомандовал:
– Тогда рюкзаки на плечи – и вперед! Почти восемь уже!
Серега с Лилькой жалобно застонали, но спорить не решились. Серега лишь зло проворчал себе под нос:
– Чтоб они пропали, те рюкзаки! Я все плечи стер!
Лена удивленно воскликнула:
– А где ж они?
– Кто? – спросила Лилька.
– Да рюкзаки!
Над поляной повисла напряженная тишина. Казалось, даже ветер стих, и птицы смолкли. Мы потрясенно шарили взглядами по абсолютно пустой лужайке.
Вован побагровел и довольно-таки грубо оттолкнул меня в сторону. Сузившимися глазами осмотрел примятую траву – недавно он оставил тут свой рюкзак – и обернулся к Орлову.
Вид у него был такой свирепый, что Серега невольно попятился. Вован разъяренно прорычал:
– Опять твои шуточки?!
– С ума сошел? – растерянно пробормотал Орлов. – Это не я!
– А кто?!
– Не знаю…
Мы дружно развернулись к Лильке. Она побледнела и пролепетала:
– Я ни при чем, честное слово!
Лена прошептала:
– Если не ты… – И побледнела тоже.
Мы переглянулись и, расталкивая друг друга, бросились к кустарнику. Оставалась слабая надежда, что кто-то просто подшутил над нами. Вот только кто? Если верить карте, тут на сотни километров вокруг – одни леса, а ближайшее лесничество находилось рядом с хутором Лилькиной бабушки.
Мы тщательнейшим образом обыскали примыкавшие к поляне заросли и ничего не нашли. Рюкзаки как в воздухе растворились!
Когда мы опять собрались под той же березой, Вован с явным отвращением осмотрел нас с ног до головы и презрительно выдохнул:
– Растяпы! Из-под носа у вас рюкзаки уволокли! И ладно б – один чей-то! А то – все шесть! Это ж, получается, целая банда орудовала!
Мы убито молчали. Кузнецов привычно запустил руку в волосы, звучно поскреб в затылке и недоуменно пробормотал:
– Надо ж, и мой стащили! А ведь он почти сорок килограмм тянул.
Мы изумленно переглянулись. Вован прав: его рюкзак ни один из нас не поднял бы. Если только волоком с поляны утащил бы. А трава ничуть не примята.
Витек неосторожно задел рукой струны, чем окончательно разозлил нашего вожака: гитара-то уцелела! Кузнецов зло кивнул на нее и пообещал:
– Ничо. Вы скоро эти доски грызть начнете! – Он бросил хмурый взгляд на девчонок и неохотно добавил: – Я не вам.
Лилька всхлипнула: она уже мысленно умирала от голода. Лена вздохнула и задумчиво сказала:
– Мы этот поход никогда не забудем.
– Если выберемся, – пискнул Витек.
– Если выберемся, – согласилась Лена.