Сон мне снился странный: будто я дома и стою перед собственной входной дверью. А вот открыть ее почему-то опасаюсь.
Неизвестный на лестничной площадке потерял всякое терпение: уже не звонит, а прямо-таки ломится в дверь. Дубасит так, что подо мной пол начал подрагивать, а стены вдруг поплыли куда-то в стороны. Я испугался, попытался ухватиться за книжную полку и… проснулся.
Кошмар обернулся явью. Мой спальный мешок действительно трясли. И трясли основательно!
Я вывернул шею, пытаясь рассмотреть непрошеного визитера, но никого не увидел, было слишком темно. Поэтому зашипел, стараясь не разбудить тоненько похрапывавшего Серегу:
– Кто это? Чего надо?
– Как это – чего? – шепотом возмутились снаружи. – Твоя очередь дежурить!
Я чертыхнулся и неохотно выполз из палатки. И тут же побежал к костру, до того на улице оказалось холодно. Зуб на зуб не попадал, не больше десяти градусов. Как осенью. И промозгло как – бр-р-р!
Грея руки над огнем, я случайно посмотрел на часы и вытаращил глаза: только половина двенадцатого. Я заскрипел зубами и злобно уставился на Витька.
– Кретин! Ты ж меня на целых полчаса раньше поднял! Глаза разуй! Всего одиннадцать тридцать!
Витек растерянно захлопал ресницами. Я сплюнул и направился назад, угрюмо прикидывая: удастся мне заснуть или нет. Все-таки полчаса – это целых тридцать минут, а если секунд… Тысяча восемьсот – с ума сойти!
Ну и гад же Казанцев!
Спать хотелось смертельно, и я решил, что засну запросто. На ходу веки слипались, тут донести бы голову до «подушки»…
Забраться в палатку я не успел. За моей спиной вдруг протяжно всхлипнул Казанцев. Я удивленно обернулся.
– Ты чего?
Витек промолчал.
Я понял, что сон на ближайшие два с половиной часа накрывается медным тазом. Тяжело вздохнул и вытащил из рюкзака толстенный свитер, мама связала!
Натянул его и подошел к костру. Казанцев торопливо сморгнул слезинку и отвел глаза в сторону. Я пожал плечами. Подтащил чурбак и присел рядом с ним.
Расспрашивать его я не стал. Еще чего! Захочет, так сам расскажет. Скорее всего, Казанцев просто струсил. И то: музыкант – натура творческая. Воображение у него должно быть богатым.
А тут – ночь. Один, совершенно. Да еще Орлов невесть чего натрепал, любой бы на Витькином месте свихнулся.
В лесу было поразительно тихо. Я бы сказал – неестественно. Не слышно привычного уханья филина, все словно вымерло. Я подбросил в костер сухую ветку и вздохнул с облегчением, когда она весело затрещала в огне.
Не помню сейчас, сколько времени мы так просидели. Очнулся я от потянувшего вдруг сквознячка. Холодного, на удивление. Будто с ледников подуло.
Я зябко поежился, спрятал пальцы в рукава свитера и обернулся к Витьку:
– Ничего ветерок, скажи? Будто не июль, а октябрь…
И осекся, изумленно рассматривая приятеля. Как я не заорал в голос – до сих пор не понимаю.
Бледное до голубизны лицо; безумные, остекленевшие глаза; безвольно приоткрытый рот, из уголка которого бежала тоненькая струйка слюны…
Прямо кандидат на ведущую роль в фильме ужасов! Ну, или пациент клиники для душевнобольных.
Я очумело смотрел на одноклассника. Потом осторожно толкнул его под локоток. Эффекта – ноль целых, ноль десятых. Даже еще меньше.
– Эй! – проскрипел я и беспомощно посмотрел на спящие палатки. – К-к-карау-ул… – И потрясенно замолк: моя собственная палатка светилась странным сиреневым светом!
Я сполз с чурбачка и едва не попал рукой в костер. Это привело меня в чувство. Я поспешно отдернул кисть и зашипел от боли. И бросился к палатке. Мне показалось, я понял, в чем дело: горел забытый Серегой фонарик.
Я откинул полог и едва не заскулил от страха: фиолетовыми сполохами пульсировала забытая мною руна! Я бросил взгляд на часы: без минуты двенадцать.
Открытый рот пришлось закрыть, заорать я так и не смог, горло перехватило. Я лишь жадно глотал воздух и таращился на сошедший с ума рюкзак. Потом зачем-то вытянул его наружу и обернулся к Витьку. И застонал от ужаса.
Казанцев, пошатываясь, слепо, как какой-нибудь зомби, странными зигзагами брел к каменному столбу. Руки Витька безвольно болтались. Зеленые глаза отсвечивали бутылочным стеклом. Рот по-прежнему был приоткрыт. А струйка слюны уже достигла воротника куртки.
Я глухо выругался и тоже побежал к вершине холма. К чему? Сам не знал. Меня трясло от страха.
Я догнал Витька и лишь теперь заметил, что волоку проклятый рюкзак за лямку. Я отшвырнул его к подножию столба и вцепился в полу куртки Казанцева:
– Стой!
Витек моих усилий не заметил. Он продолжал мерно карабкаться наверх. Я изумленно почувствовал, как пола оранжевой куртки натянулась и потащила меня следом. А ведь Витек ниже меня на полголовы и раза в полтора легче!
Я тоскливо подумал: «Неужели Орлов опять что-то намалевал? Своим дурацким маркером…»
Мысль эта показалась мне настолько невероятной, что я затряс головой и успокоенно решил: сон. Точно, сплю. А этот незатейливый кошмарик – результат Серегиных сегодняшних высказываний.
Ведь все в тему!
Я заметно приободрился и решил посмотреть, что будет дальше. В конце концов, даже в орловских бумагах не сказано, что вызванный дух – обязательно злодейский. Так зачем же раньше времени дергаться?
Я неторопливо поднялся к столбу и устроился в первых рядах партера: уселся на плоский камень и стал терпеливо ждать развития событий.
Если это сон, то как раз – время. Серега ведь упрямо настаивал именно на полуночи!
Я не ошибся. Руна на моем рюкзаке уже не светилась, а полыхала фиолетовым огнем. Рваные отблески падали на каменный столб, и я с некоторым удивлением отметил, что и он льдисто замерцал.
– Эмиттер, – пробормотал я, пытаясь сообразить, что же это за штучка.
Значение слова уплывало, я никак не мог сообразить, что такое «эмиттер». Что-то смутно вертелось в голове, но…
Камнем застывший Витек вдруг вздрогнул и медленно развернулся ко мне лицом. Я невольно поежился: сон все больше приближался к канонам современного триллера. Счастье, я насмотрелся их вволю. Более слабонервного человека давно бы удар хватил.
Я с мрачной готовностью уставился на несчастного Витька. Глаза его странно бегали, жутковато и бессмысленно. Наверное, в попытке сфокусироваться.
Наконец Витьку это удалось: он меня увидел. Открыл рот и пренеприятно захрипел. Абсолютно невнятно, ни слова не понять.
Я торопливо сказал:
– Не торопись. Еще есть время. Как там у вас положено: до первых петухов? Или до восхода солнца?
Лицо лже-Витька перекосило. Я почему-то воспринял это как попытку улыбнуться и тоже растянул свои губы в ответном оскале. Чей смотрелся приятнее, судить было некому.
– Э-э… – затянул неведомо чей дух. – О-э-а…
Но губы Витька все еще прыгали, и он замолчал.
Ближайшие несколько минут мне пришлось наблюдать, как дух корчил невероятные гримасы, безуспешно стараясь подчинить себе чужие лицевые мускулы. Хекал, сипел, вращал глазами и брызгал слюной.
Картинка оказалась не из тех, что хочется смотреть по второму разу, и я брезгливо поморщился. Лже-Витек криво усмехнулся и, наконец, невнятно проскрипел:
– Стр-р-ранные людишки ныне пошли…
Я счел нужным обидеться:
– Почему это?
Дух немо зашлепал губами. Потом сделал очередное усилие и уже довольно внятно спросил:
– Ты меня не боишься?
Я пожал плечами:
– А должен?
Теперь сделал попытку пожать плечами дух, и Витек едва не скатился с холма.
– Поосторожнее! – сердито воскликнул я. – Чужое ж тело!
Дух широко раскрыл рот. Я тоскливо подумал, что фантазии у меня маловато, я – не Серега Орлов. Вот и контакт получается каким-то скучноватым, совершенно не страшным. А ведь как обещающе начинался…
Я протяжно зевнул и поинтересовался:
– Ты кто?
Дух зачем-то привстал на цыпочки и пробулькал раздраженно:
– Ка-какая разн-ница?!
Мы помолчали, угрюмо рассматривая друг друга. Я равнодушно пробормотал:
– Не хочешь, не говори. Подумаешь!
Духу мои слова чем-то не понравились. Он смерил меня прямо-таки инквизиторским взглядом и зашипел – змея змеей! Потом сложил руки за спиной и начал выписывать неправильные круги вокруг каменного столба.
Я заинтересованно хмыкнул: столб уже вовсю полыхал фиолетовым, не хуже руны на моем рюкзаке.
Я сидел на камне и меланхолично размышлял: «Бесится. И чего, спрашивается? Что я такое сказал? Может, обиделся? Да, наверное. Духов полагается бояться, а я… Нет, точно, обиделся. Он же не знает, что я знаю, что я сплю…»
В последнем предложении я как-то подзапутался, но все же пришел к мысли, что даже во сне гостей нужно уважать.
Я решил подыграть пришельцу. Старательно затрясся, благо это оказалось нетрудно – я совершенно окоченел – и тонюсеньким голоском пропищал:
– Что тебе от меня нужно?! Я боюсь!
Лже-Витек начал разворачиваться в мою сторону, и я похвалил себя за неплохую идею. Задрожал еще сильнее и лихорадочно забормотал:
– Мне страшно, страшно, страшно…
– Молчи, фигляр! – вдруг разъяренно взвизгнул дух. – Пожалеть меня решил, несчастный?!
Глаза Казанцева странно запульсировали. Он вытянул в мою сторону руку с судорожно подрагивающими пальцами, и мне стало неуютно. Казалось, я присутствую на любительском спектакле, и занятые в нем актеры талантом отнюдь не блещут.
Дух торжественно пообещал:
– Сейчас тебе действительно станет страшно!
– Ой, да ну ли? – недоверчиво пробормотал я. Поднапрягся, вспоминая высокопарные Сережкины речи, и выкрикнул: – Ты не видел наших триллеров, дилетант! Куда тебе с ними тягаться? – Я фыркнул. – Тоже, ископаемое на мою голову! Дух замшелый…
И сглазил. То есть, для начала, дух малость растерялся. И даже, сдвинув брови, заскрипел озадаченно:
– Триллер? Это кто ж такой? Что-то не припомню. Немец, наверное. Точно, немец, корни немецкие…
Он пожал плечами и сурово уставился на меня. Я внимал. Лже-Витек одобрительно кивнул и сказал:
– Я говорю, ты слушаешь. Так правильно! Времени мало. Лето. Скоро солнце встанет.
Теперь кивнул я. Это понятно. Все шло по стандартному сценарию. Петухи или солнце – без разницы. Всякая нечисть должна исчезать с рассветом, это классика.
Дух подбоченился и с пафосом выдал:
– Ты меня вызвал, и вот я здесь!
– Я не вызывал, – возразил я.
– А руна?!
– Это Сережкина работа! – открестился я, решив даже во сне придерживаться истины.
– Неважно, – сдвинул брови лже-Витек. – Вещь принадлежит тебе?
– Ну?
– Считается, что вызов – твой, – безапелляционно заявил дух. – Я связан только с хозяином вещи, на которой начертана руна.
– Э-э…
– Чего тебе еще, несчастный?!
– Во-первых, я не несчастный, – неожиданно разозлился я. – Меня Сашком зовут, чтоб ты знал. – Я пренебрежительно сплюнул духу под ноги. – А во-вторых, если ты со мною связан, зачем тогда к Витьку прицепился? Он-то здесь при чем?
Плененный Казанцев шарахнулся от плевка. Какое-то время гипнотизировал меня ненавидящим взглядом, но я держался молодцом. Демонстративно ухмылялся и жалел, что это всего лишь сон. И Лена меня не видит.
Дух неохотно признался:
– До тебя не дотянуться.
– Это… как?
– Слабого подчинить проще.
Сон становился приятным, и я довольно осклабился. В жизни не считал себя сильным! А если припомнить мои бесплодные попытки начать новую жизнь…
Последняя мысль мне не понравилась, я поскучнел. И угрюмо подумал: «Что за сон дурацкий, где даже комплимент сразу накрылся?»
Дух нервно щелкнул пальцами и заявил:
– Но это неважно. Мне все равно нужно твое согласие.
– Зачем? – удивился я.
– Чтобы остаться.
– Ты и так здесь.
– Я имею в виду – надолго.
– Вот еще!
Лже-Витек смерил меня раздраженным взглядом. Немного помолчал и буркнул:
– Я вечность тут не был. Хочу посмотреть, что изменилось. Судя по тебе – многое.
Я снова открыл рот, но размышлял на этот раз недолго. Даже во сне не хотелось смотреть на ТО, во что превратился бедный Казанцев.
И потом – ГДЕ этот жуткий тип вечность не был? На болотах или вообще на Земле? Я хмыкнул: по нему здесь точно не скучали! Во всяком случае, я бы не стал.
Я открыто улыбнулся пришельцу и внятно сказал:
– Нет!
Дух помрачнел и протянул неверяще:
– Не-ет?!
– Что, туг на уши? Казанцев вроде бы этим не страдал.
От изумления глаза лже-Витька стали круглыми. Он опять взволнованно забегал вокруг столба. Потом притормозил и спросил:
– Что за мальчишка?
– Не понял?
Лже-Витек ткнул себя пальцем в грудь:
– Этот! Чьим телом я воспользовался!
– Ну, Витек, а что? – пожал я плечами. – Казанцев. На гитаре здорово бацает. Музыкальную школу в этом году окончил. Чего надо-то?
– Тебе он кто, болван?! – разъяренно взвыл дух.
– Полегче на поворотах, ископаемое! – возмутился я. Лже-Витек смотрел ожидающе, и я проворчал: – Ну, друг он мне. Что дальше?
– Значит, – вкрадчиво поинтересовался дух, – его судьба тебе не безразлична?
– Само собой. А что?
И тут же пожалел, что проговорился. Еще в семь лет я твердо знал: чем меньше информации у врага, тем лучше. И кто меня за язык тянул?!
Лже-Витек мгновенно преобразился. Успокоился, черты лица разгладились, и выглядеть он стал значительнее. Сложил руки на груди и удовлетворенно протянул:
– Вот ты мне и попался, Са-аша…
Мне вдруг стало не по себе. Я неожиданно подумал, что сон слишком затянулся. А триллеры лучше смотреть по телику или в кинотеатре. Притом обязательно в хорошей компании.
Я напрягся, пытаясь проснуться, но ничего не получилось. Я обреченно вздохнул: придется смотреть мерзкий сон до конца.
– Слушай сюда, малыш, – мягко промурлыкал мой гость. – Повторять не буду!
Меня передернуло. Дух держался чересчур уж уверенно, и мне это не нравилось. Впрочем, я и сам себе не нравился. У меня так часто бывало: ляпну что-нибудь и потом проклинаю себя за глупость. Правда, толку-то…
– Итак, мне нужно разрешение остаться, – невозмутимо произнес лже-Витек. – Если ты его дашь, вслух и четко, я получаю все права жителя этого мира. – Казанцев нехорошо улыбнулся. – Например, смогу держать связь с тобой постоянно, а не только в полночь и в святилище.
– В святилище? – не понял я.
– Да. Как здесь, например.
Я изумленно осмотрелся. Лже-Витек осторожно коснулся столба и со странной тоской пробормотал:
– Древние знали, где строить, тут все буквально насыщено энергией.
– Чем… насыщено?
Я тоже зачем-то потрогал столб: ничего особенного. Камень как камень. Холодный и слегка влажный. Только почему-то светится.
– Не перебивай! – неожиданно прикрикнул дух. Немного помолчал и буркнул: – Ну как, даешь согласие?
Я отрицательно замотал головой: «Как же, разбежался! Согласие ему мое потребовалось! Пусть это сон, но я не дурак, чтобы со всякой нежитью договариваться…»
К моему удивлению, дух не разозлился. Лишь укоризненно покачал головой и с усмешкой сказал, как-то непривычно выделяя каждое слово:
– Не спеши. Са-аша. Смотри.
Он помахал рукой, будто прощаясь, и неторопливо направился к костру. Щедро подбросил туда сухих веток. Дождался, пока огонь разгорится как следует. Улыбнулся мне и преспокойно шагнул в самый центр!
Я потрясенно ахнул и прикрыл глаза обеими руками. Даже во сне чудилось: запахло паленым мясом и жженой резиной. «Кроссовки, наверное», – беспомощно подумал я.
Кто-то положил руку на мое плечо, и я чуть не подпрыгнул от ужаса. Осторожно сдвинул пальцы и увидел рядом с собой Витька.
– Ты понял?
Я снова отрицательно замотал головой. Понимал я в это мгновение только одно: я окончательно свихнулся. Иначе бы ТАКИЕ ужастики мне не снились.
«Затолкать в костер собственного друга, – в панике думал я. – Одноклассника! Мы же вместе почти четырнадцать лет! – Я застонал. – Неужели в глубине души я НАСТОЛЬКО его ненавижу? Не может быть…»
– Поясняю, – монотонно заметил дух. – Нет разрешения, и я уничтожаю твоего приятеля. Витька. Казанцева. Музыканта. Сжигаю живьем. А потом…
– Что – потом? – потрясенно прошептал я, понимая, что визит к психиатру просто неизбежен.
«Я садист! Точно, садист. Сжечь ЖИВЬЕМ… Мама моя! Да как мне ТАКОЕ в голову пришло?!»
– Потом займусь следующим, – дух в моем кошмарном сне держался абсолютно невозмутимо. – Девчонкой, например. – Он хмуро усмехнулся. – Сам не пойму, почему я сразу ее не выбрал? Суетлива слишком, пожалуй.
– Лилька?! – испуганно выдохнул я.
Дух пожал чужими плечами. Он явно не различал нас по именам. Или ему было плевать на нас.
Я решил бороться до конца. Даже во сне глупо сдаваться сразу. Я осторожно поинтересовался:
– Если я сожгу свой рюкзак и уничтожу руну, ты исчезнешь?
– Нет.
– Почему?
– Это всего лишь руна вызова. Она уже сработала. Я здесь.
– Ты не врешь?
– Нет. Духи не могут врать.
– Иди ты!
– Умалчивать – пожалуйста, но и все. Мы добиваемся своего другими путями.
– Террором? – съехидничал я.
– Это самый прямой путь, – ничуть не смутился дух.
Я замолчал, раздумывая. Лже-Витек вкрадчиво предложил:
– Если не веришь, можно пожертвовать этим телом. Не забывай, у меня есть еще девчонка.
Он широко ухмыльнулся и сделал крошечный шажок к костру.
Я побледнел: «Пожертвовать телом?! То есть – Витьком?! Правда, это всего лишь сон…»
Лже-Казанцев протянул руку к огню, и у меня потемнело в глазах. Я жалко пискнул:
– Стой!
Дух мгновенно обернулся:
– Даешь согласие?
Я судорожно вздохнул: «А что мне остается? Разрешить ему убить Витька? УБИТЬ! Пусть и во сне…»
Я смахнул рукавом выступившую на лбу испарину и пролепетал:
– Объясни сначала, чем это чревато для меня. И… для остальных.
– Абсолютно ничем, – небрежно бросил дух. – Ты становишься моим товарищем. На пару дней. – Он хмыкнул. – Не думаю, что задержусь тут надолго. Ваш мир никогда мне не нравился. Так, небольшая экскурсия время от времени, не больше.
Но я не дал себя сбить. Недоверчиво процедил:
– Това-арищем? Это как? Хочешь сказать: вместо Витька?
– Нет, – отрезал дух. – Это неудобно. Для меня. К тому же заметят другие. Нет.
Я растерялся:
– Тогда как? Не хочешь же ты сказать…
Дух насмешливо улыбнулся и отрицательно мотнул головой.
– Нет. Твое тело не подойдет.
Я вздохнул с нескрываемым облегчением. Внимательно осмотрел поляну и остановил взгляд на рюкзаке:
– Займешь неживое тело?
Лже-Витек скривился от отвращения и прошипел:
– Ни за что! – Потом щелкнул пальцами и коротко свистнул.
Я открыл рот и захрипел от нестерпимого страха. Даже, кажется, стал заваливаться набок: из темноты в круг света вдруг ступил огромнейший волчара! Настолько крупный, что принять его за собаку не смог бы никто. Я сам в зоопарке видел волков, и не раз, так вот, они выглядели много мельче.
Зверь был не в себе. Смертельно боялся огня, но медленно шел к костру. На подгибающихся, дрожащих лапах, но шел! Пушистый хвост плотно прижат к брюху, клыкастая пасть оскалена; с длинного языка медленно капает на землю вязкая слюна, в желтых глазах застыл ужас…
– Четырехлетка, – довольно констатировал дух. – Едва отыскал. Не лес – пустыня. Лет двести тому назад было по-другому.
И он с явным осуждением посмотрел на меня. Будто именно я был виноват в том, что диких зверей стало меньше.
Волк уже стоял в двух шагах от меня. Неправдоподобно крупный и почему-то жалкий. Такой же пленник, как и бедный Витька.
Я отступил к столбу. Меня трясло. Лже-Витек осклабился и с нескрываемым удовлетворением отметил:
– Теперь ты действительно боишься. Это хорошо!
Его гнусное замечание привело меня в чувство. Я прекратил жаться к столбу и сурово напомнил себе, что это всего лишь сон. Вышедший из-под контроля, но…
Сон!
Только сон.
Я кивнул на застывшего рядом волка и спросил:
– Зачем нам это чудище?
– Он мне подходит, – небрежно бросил гость. – Поэтому станет вашим товарищем. Вернее, твоим личным зверем. Держите же вы собак? Или уже нет?
Последняя мысль духа явно встревожила, и он напрягся. Я неохотно признал:
– Собак держим. Но… это же не собака!
– Мелочи! – отмахнулся дух. – Ручной волк. Такое частенько бывает. Их щенками берут, они еще лучше собак служат.
– Но у меня никогда не было волчонка, – запротестовал я. – Все об этом прекрасно знают!
– Не было, так будет.
– Но что я друзьям скажу?!
– Ничего особенного. Мол, из леса приблудился. Явно ручной. И тебя признал за хозяина. Такое случается.
– Ручной?!
Огромный зверь застыл у моих ног. Стоял, покачиваясь, словно от ветра. Его глаза казались совершенно остекленевшими, как недавно у Витька.
– Точно, – хмыкнул дух. – Сейчас повяжем ему что-нибудь на шею, чтобы никто не сомневался.
Он снова щелкнул пальцами, и я вытаращил глаза: на могучей шее хищника мгновенно возник широкий серебристый ошейник. Дух успокаивающе заметил:
– Не в первый раз проделываю.
Я гулко сглотнул и кивнул на зверя:
– А он нас не раздерет на части?
– Нет. Это уже будет не он, я.
– Духи… держат слово?
Лже-Витек недовольно поморщился, но промолчал. Я настаивал, хотя собственная наглость меня изумляла:
– Нет, ты скажи – духи держат слово? Если дают его, естественно!
– Ну?
Лицо Витька показалось мне кислым. Словно разговор ему не нравился.
Будто мне нравился!
– Значит, держат? – упорствовал я.
– Да.
– Тогда поклянись, что зверь нас не тронет. – Я в упор посмотрел в стылые Витькины глаза. – Никого!
– Клянусь, – вяло буркнул дух. – Если ты лично не отдашь такой команды, то не тронет.
Мы помолчали, угрюмо посматривая друг на друга. Дух бросил взгляд в сторону востока и поморщился:
– Принимай решение. Время!
Я побледнел и стиснул зубы. Мне было страшно, как никогда. Я украдкой ущипнул себя, едва не вскрикнул от боли, но не проснулся. И с неожиданной обидой подумал: «В книгах это всегда помогало. Почему же мне – нет?»
– Я не потеряю свободу? – Я глупо улыбнулся лже-Витьку. – Ты меня не подчинишь себе?
– Нет. К сожалению. Иначе давно бы это сделал, клянусь! Мы с тобой просто будем товарищами. Пока я не уйду.
– Э-э…
– Что еще, человек?!
– А мои друзья? Ты им тоже станешь… товарищем?
– Нет! Они твои друзья. Не мои.
– Но ты их не тронешь?
– Мы это уже обсуждали!
Я зажмурился: дух явно был недоволен. Но потом задавать вопросы будет поздно! Если дать сейчас согласие…
Ну и бред!
Это же сон.
Я сжал кулаки и выпалил:
– Как от тебя избавиться?
– Никак. Я сам уйду. Если захочу. И когда захочу.
– Ты злой дух?
– Все относительно.
– Но не добрый?
Лже-Витек позеленел от злости и почти шепотом поинтересовался:
– А ты сам-то добрый?!
Я растерялся и не нашелся что ответить. Дух шагнул ко мне, взгляд его стал грозным, брови сомкнулись в одну линию, губы побелели:
– Ну?! Согласие! Иначе…
– Хорошо! – испуганно выкрикнул я, увидев, что лже-Витек снова шагнул к костру. – Даю!
И потрясенно ахнул: глаза волка вдруг приобрели осмысленное выражение. Зато тело Витька осело на землю, словно ватное.
Проклятый волчара встряхнулся. Удовлетворенно рыкнул и улегся рядом со мной.
– Давно бы так, – услышал я.
Я оглянулся, но Витек все еще не подавал признаков жизни. Глаза зверя насмешливо блеснули.
– Это ты? – неверяще пролепетал я.
– Точно. Я же говорил – связи мы не потеряем. Так даже проще, нас никто не услышит. Только незачем отвечать вслух. Говори мысленно.
Я зачем-то ощупал свою голову. Волк сочувственно хохотнул. Я почувствовал себя прозрачным. Обернулся к нему и угрожающе прошипел:
– Ты меня обманул?!
– Не умею обманывать, – хмыкнул он.
– Но ты читаешь мои мысли!
– Нет.
– Да!
– Нет. Только то, что ты мне САМ говоришь. Остальные не слышу. А вот твой Витек и девчонка…
– Что?
– Они прозрачны. Но не ты.
Я тяжело вздохнул: врет или нет? Но ни к какому выводу не пришел и решил заняться Казанцевым.
Сон мне положительно не нравился. Он не перекликался ни с чем прочитанным или увиденным. Как я мог придумать подобное?! Я не Серега Орлов. И не Лилька. И даже не Казанцев, это у музыкантов развита фантазия…
Витек по-прежнему лежал на боку и вроде бы спал. Я с тревогой отметил следы легкого ожога на его правой кисти и прожженные в нескольких местах брюки. Да и кроссовки смотрелись ужасно. Они почернели и дурно пахли.
«Что я скажу Витьку?!»
Я наклонился к его бледному, влажному от пота лицу. Услышал ровное дыхание Казанцева и немного успокоился. Обернулся к волку и требовательно спросил:
– Что с ним?
– Ничего. Спит. Выжат просто.
– Я могу его разбудить?
– Пожалуйста.
Я протянул руку к Витьку, но разбудить его не решился. Стоял и угрюмо обдумывал, как бы поправдоподобнее преподнести ему этого волчару. И ожоги. Слава богу, довольно слабые. Искренне порадовался, что это всего лишь сон, и энергично затряс приятеля.
Витек просыпаться не хотел. Хмурился и бормотал что-то себе под нос. Я и прислушиваться не стал. Понятно, он меня вовсе не благодарил.
В самую последнюю секунду, когда Витек уже непонимающе хлопал ресницами, я мысленно прорычал:
– Эй, как мне тебя называть? Ну, кличка! Любой пес ее имеет, ты же знаешь…
– Гори.
– Чего?!
– Гори. Мое имя в этом мире. Я всегда его беру. Кстати, оно выбито на моем ошейнике, так что твои друзья не удивятся.
– Гори… Фигня! Гор, понял?
Волк промолчал, и я снова занялся Витьком. Помог ему сесть и досадливо проворчал:
– Ну ты даешь, балалаечник! Дрыхнешь, будто снотворного наглотался! Не заболел, случаем?
– Н-нет, кажется… Ох, черт! А это что?
– Еще спрашиваешь, убогий!
– Елки, ноет-то как…
– Еще бы. Спать меньше надо.
– Да что случилось-то?!
– А ты не помнишь?
– Клянусь! Вытащил тебя из палатки, потом мы у костра сидели и… Все.
– Ну, правильно. Ты прямо у костра и заснул. И свалился туда же. Минут через десять. Еле тебя вытащил! – Я окинул Витька критическим взглядом и раздраженно сплюнул: – Тощий вроде, а камень камнем. Еще и выл!
– Завоешь тут, – жалобно проскулил Витек. – Больно ведь!
– Отчего ж не проснулся?
– Я знаю? Устал, наверное. Измотались все сегодня, будто ты сам не помнишь…
Я вспомнил. На свою голову. У меня тут же заныли все мышцы, а глаза начали слипаться. Я бросил взгляд на часы: ровно половина третьего.
– Ну и повезло же Орлову, – проворчал я.
– Ты о чем? – Витек озабоченно рассматривал свои черные кроссовки.
– Да о дежурстве, – с досадой пояснил я. – Представляешь, два тридцать! Я уже полчаса как спать должен.
– Сереге всегда везет, – мрачно констатировал Витек, пересчитывая дыры на штанах.
Я вздохнул: действительно пора ложиться. Иначе завтра вообще рюкзак не подниму. Вот только как Витьку рассказать о волке?
– Слушай, у тебя нервы крепкие? – наконец решился я.
– Ну?
– Нет, ты скажи, крепкие?
– Не жаловался вроде бы.
– А к домашним животным ты как относишься? К собакам, например.
Витек занервничал. Окинул меня подозрительным взглядом и неуверенно пробормотал:
– Что-то я тебя не пойму. К чему ты клонишь?
– Обернись.
– Чего?
– Обернись, говорю! Только из штанов не выпрыгни. Там моя домашняя скотинка лежит. Приблудилась, понимаешь ли, пока ты спал.
Витек с большим сомнением осмотрел меня, затем потрогал мне лоб.
– Я-то в порядке, не сомневайся, – фыркнул я. – И проверить легко.
– Как?
– Да обернись же, кретин! – рявкнул я. И уже спокойнее добавил: – Говорю же, песиком обзавелся. Кличка – Гор. Дурацкая, конечно, но мне нравится.
Витек еще какое-то время потаращился на меня. Потом, видимо, решил, что, обернувшись, он ничего не потеряет, и встал. И великолепнейшим прыжком спрятался за мою спину!
Я ухмыльнулся.
– Как, впечатляет зверушка?
– Д-дурак, это же волк!!!
– Что ты говоришь? А то я не заметил.
Казанцев побледнел и заметно дрожал. Я раздраженно воскликнул:
– Ты что, ошейника на нем не видишь?
– В-вижу… – еле слышно прошелестел музыкант.
– Тогда не трясись! Он дрессированный, понял? Умный – жуть.
– Вот именно, – отстучал зубами Витек.
– Да не тронет, клянусь!
– От-т-т-куда знаешь?
– Говорю же, одомашненный он! С людьми вырос. За ошейником записка была. Хозяин в город переехал, а ему свободу дал.
– А ч-чего ж…
– Кто знает? Привык, наверное, к людям. Не хочет один бродить. – Я хвастливо ткнул себя пальцем в грудь: – Меня вот хозяином выбрал!
Витек смотрел на меня недоверчиво. Я сделал вид, что обиделся. Однако Казанцева нужно было успокоить. И побыстрее. Иначе мы с ним до утра «продежурим». Все выспятся, а мы…
Я хлопнул себя по бедру и скомандовал:
– К ноге!
И едва сам не свалился в костер. От неожиданности. Огромный волчара молнией перелетел разделявшие нас несколько метров и мягко приземлился рядом со мной.
Витек всхлипнул. Гор хохотнул. Я ошеломленно пробормотал:
– Погоди, еще покажу…
Витек побелел. Я вытянул слегка дрожащую руку и пискнул:
– Сидеть!
Волк сел и насмешливо уставился на меня золотистыми глазами.
– Лежать!
Гор лег.
Витек за моей спиной задышал спокойнее и перестал всхлипывать.
– Ползти!
– А вот этого я не люблю, запомни, – услышал я его мысленный ответ.
Но волк все-таки послушно прополз несколько метров. Я победно воскликнул:
– Ну вот, а ты боялся!
– Д-д-действительно, дрессированный, – облегченно выдохнул Витек.
Я гордо улыбнулся. Смешно, но я чувствовал себя так, будто лично вышколил страшного зверя.
Витек долго рассматривал невозмутимо лежавшего у костра Гора, потом робко поинтересовался:
– А меня он послушается?
– Ни в жизнь!
– Почему?
– Приличный пес имеет только одного хозяина, – уверенно пояснил я. – И слушается исключительно его.
– Но это же волк! – запротестовал Казанцев.
– Ну и что? И потом, может, это помесь.
– Как это?
– Ну, потомство от волка с собакой. Просто в папу пошел. Такое часто бывает, я читал.
– А-а-а… Все равно, можно, я попробую?
Я неохотно – почему-то мне не хотелось, чтобы Гор подчинился Казанцеву, – разрешил:
– Валяй.
Витек встал в позу. Правда, почти вплотную ко мне. На всякий случай, наверное. И неуверенно продребезжал:
– Ко мне!
Гор и головы не повернул, будто не слышал. Витек покраснел и снова крикнул:
– Сидеть!
Никакой реакции. Я пожал плечами:
– Сам видишь. Только один хозяин.
– А ты его не боишься?
– Вот еще! – почти искренне возмутился я. – Он меня сам выбрал, я не навязывался. А собака или волк вожакам преданы. Нам повезло.
– Повезло? – Витек растерянно посмотрел на меня.
– Конечно! Мы теперь как у Христа за пазухой. Следы в лесу видел?
Витек кивнул. Я удовлетворенно заявил:
– Теперь к нам никто не сунется. Охранником собственным обзавелись, блин. Секьюрити!
Это Витьку понравилось. Он почти спокойно посмотрел на волка и вдруг протяжно зевнул.
Я бросил взгляд на часы и присвистнул: нет, Сереге действительно везло. Дежурства ему оставалось ровно на час. И я решительно пошел извлекать Серегу из палатки.
Выставил его вон, залез было в спальник и вдруг заметил свернутые в трубку листы бумаги, они торчали из кармана орловского рюкзака. Кажется, те самые, с распечатками о руне вызова. Серега свернул их небрежно, явно уверенный, что они ему уже не понадобятся. Хорошо, что не сжег и не выбросил.
Я выглянул из палатки: Орлов зябко жался поближе к костру.
Я еще раз напомнил себе, что сплю, но все равно, имею полное право заглянуть в бумаги. Если речь идет о триллере – а похоже на то! – то глупо упускать шанс узнать что-то новое о нашем неожиданном враге, пусть он и прикинулся другом.
Я же не сумасшедший – верить Гору, загнавшему в костер безобидного Казанцева! Может, узнаю хоть что-то полезное. Например, как избавиться от духа в случае необходимости. В любом ужастике преследуемым дается хотя бы один шанс.
И во сне глупо «плыть по течению». Или позволять, чтобы угрожали твоим друзьям. Тем более я где-то читал: те, кто управляют снами, управляют и собственной жизнью. Типа – и во сне нужно всегда оставаться победителем…