С самыми отдаленными селениями страны Петербург имел постоянную и по тем временам довольно скорую связь, прежде всего — почтовую.
Сразу после основания Петербурга, по приказу Петра I, собраны были во множестве ямщики со всех губерний России (кроме Сибири) и переселены в Петербургскую губернию. Им отвели земли по берегам рек Тосно и Волхов, а также в самом городе, близ Невского монастыря.
При Петре I на новых трактах, ведущих к Петербургу, заведены были почтовые станции. Возчики почты стали называться почтарями, а лошади — почтовыми. Они менялись на каждой станции. Отсюда пошло выражение: езда «на почтовых», «на перекладных».
Что собой представляли почтовые станции в первой трети прошлого века, Пушкин описал в повести «Станционный смотритель».
Главное почтовое управление находилось в Петербурге. В царствование Екатерины II были куплены казною на Ново-Исаакиевской улице два дома у частных лиц для размещения в них Главного почтамта. В одном из домов, ранее принадлежавшем графу Ягужинскому, разместилось Почтовое управление. Вскоре, в 1782–1789 годах, архитектор Н. А. Львов возвел здесь еще одно большое здание. Первоначально оно имело подсобное значение. Во втором и третьем его этажах находились казармы для «почтальонской команды» и жили чиновники. При этих домах был большой внутренний «черный» двор, где полукругом располагались конюшня для почтовых лошадей, сараи, мастерские, ледник и другие хозяйственные постройки. К этим домам примыкали еще три двора «средней величины». Все это вместе взятое называлось Почтовым станом.
В самом начале XIX века Почтовое управление перевели в здание, построенное Львовым. С тех пор это здание стало именоваться Главным почтамтом.
В Петербургском почтамте имелось семь экспедиций: текущих дел, счетная, приходящих почт российских, приходящих почт иностранных, отходящих почт российских, отходящих почт иностранных, секретная. В 1820 году к ним прибавилось еще несколько экспедиций, в том числе экспедиция приема денег, страховых писем, документов и дорогих посылок «на все главные российские почты», позже — газетная.
Направлений, куда отсылалась и откуда приходила почта, было множество. Московская почта, Малороссийская, Белорусская, Рижская, Выборгская, Архангельская, Ярославская, Кронштадтская и т. д. Каждая приходила и уходила в определенные дни недели. В месяцесловах и газетах, среди всякого рода полезных сведений, печатались и известия о том, когда приходит и отходит почта в Петербурге и Москве. В 1830-е годы быстрой и надежной была почтовая связь между Петербургом и Варшавой. Здесь существовала даже экстра-почта, которая приходила на 9-й день. «Быстрота почты поощряет меня к переписке», — замечала Н. О. Пушкина в письме дочери в Варшаву 28 мая 1833 года.
В то время когда царский двор находился под Петербургом, в Царском Селе или Петергофе, действовала так называемая «суточная» колясочная почта. Она ежедневно отправлялась из столицы в летние царские резиденции и доставляла туда депеши и бумаги. За особую плату принимали частные письма местным жителям.
Петербургским почт-директором с 1819 по 1835 год, до самой своей смерти, был К. Я. Булгаков. От подписки на иностранные газеты и журналы он получал огромный доход — сто тысяч рублей комиссионных ежегодно и жил вельможей.
В яркоосвещенных комнатах почтового дома два раза в неделю принимал он гостей. Его бильярдная, по словам Ф. Ф. Вигеля, была своеобразной биржей, не для торговых, а для гражданских оборотов. Здесь сенаторы, статс-секретари, обер-прокуроры, директоры департаментов договаривались о взаимных услугах, служебных сделках, протекциях.
Как свидетельствуют современники, Булгаков сумел поставить вверенное ему учреждение «на высокую ногу» и придать своей должности важность в глазах правительства. Последнему почт-директор был весьма полезен тем, что не стеснялся, как и его старший брат — московский почт-директор, читать чужие письма и сообщать куда следует их содержание. Гоголевский почтмейстер Шпекин не был одинок. Распечатывали даже письма В. А. Жуковского, состоявшего воспитателем наследника престола. Возмущенный поэт писал в конце 1827 года А. И. Тургеневу: «Что могут узнать теперь из писем? Кто вверит себя почте? Что выиграем, разрушив святыню, веру и уважение к правительству? Это бесит. Как же хотят уважения к законам в частных лицах, когда правительство все беззаконное себе позволяет?»
Постоянной перлюстрации подвергались письма Пушкина. Неосторожное выражение в одном из них послужило поводом к его высылке из Одессы в село Михайловское. Распечатывали и читали письма Пушкина к жене. 10 мая 1834 года поэт записал в своем дневнике: «Несколько дней тому получил я от Жуковского записочку из Царского Села. Он уведомлял меня, что какое-то письмо мое ходит по городу и что государь о нем ему говорил… Какая глубокая безнравственность в привычках нашего правительства. Полиция распечатывает письма мужа к жене и приносит их читать царю (человеку благовоспитанному и честному), и царь не стыдится в том признаться…» «Я не писал тебе потому, — сообщал Пушкин жене, — что свинство почты так меня охолодило, что я пера в руки взять был не в силе».
Сохранилась обширная переписка братьев Булгаковых, в которых они, не боясь чужого глаза, живо и откровенно сообщали друг другу петербургские и московские новости, слухи, сплетни, события государственной и частной жизни. Пушкин, хорошо знакомый петербургскому и московскому почт-директорам, тоже фигурирует в их переписке.
При К. Я. Булгакове были открыты в Петербурге первые городские почтовые отделения. Необходимость их он мотивировал так: «Жители отдельных частей Санкт-Петербурга нередко находят затруднения в доставлении в почтамт своих писем. Живущие на Васильевском острове, Петербургской и Выборгской сторонах, за Литейной улицей и в Ямской должны проходить несколько верст для подачи одного письма на почту». 1 марта 1821 года открылись почтовые отделения: первое — в Литейной части города на Воскресенском проспекте, второе — в Московской части на Офицерской улице, третье — в Петербургской части на Большом проспекте. В начале 1830-х годов было открыто еще два городских почтовых отделения: четвертое — на Васильевском острове, пятое — между Калинкиным и Обуховским мостами. Последнее — «для большей удобности подачи корреспонденции обывателями Большой Коломны, равно живущими близ Московской заставы, казармах Измайловского полка и рабочего люда, занимающегося на лесных дорогах, расположенных на Фонтанке, между означенными местами».
Здание Почтамта. Гравюра по рисунку А. Горностаева. 1834 г.
Когда в 1831 году Пушкин с женой поселился в Петербурге на Галерной улице, корреспонденция его шла через почтамт. Свой адрес поэт писал так: «Адрес мой — в Галерной, дом Брискорн». Живя в 1833–1834 годах в Литейной части на Пантелеймоновской улице в доме Оливье, поэт сдавал письма в первое городское почтовое отделение на Воскресенском проспекте. «Его высокоблагородию М. г. Павлу Воиновичу Нащекину в Москве на Остоженке против Воскресения в доме священника» — так написано на одном из конвертов рукою Пушкина. И стоит штемпель первого почтового отделения.
Адреса тогда писали начиная с имени, отчества и фамилии адресата, а затем уже указывали место назначения. «М. г. Наталье Николаевне Пушкиной в С. Петербурге у Цепного моста против Пантелеймона в доме г. Оливье». Это адрес на письме Пушкина из Болдина к жене. А вот надпись на конверте, отправленном Соболевскому: «С. А. Соболевскому в Париже (что в П. Б. на Малой Морской)». То есть имелась в виду петербургская гостиница «Париж». Надежда Осиповна в 1831 году адресовала письма дочери в Петербург: «Ольге Сергеевне Павлищевой в Казачьем переулке в доме купца Дмитриева близ Семеновского моста».
Адресуя письмо, почти никогда не указывали на конверте номер дома, а только фамилию владельца. И недаром. Хотя все дома в Петербурге были пронумерованы, но весьма причудливо. Дело в том, что в середине XVIII века учинили сквозную нумерацию домов каждой части города, в результате чего на одной и той же улице, в разных ее концах, порой повторялись одни и те же номера, если улица пересекала две или три полицейские части. От такой путаной нумерации было больше недоразумений и неудобств, чем пользы. Решительный император Павел приказал в 1798 году перенумеровать все столичные дома сплошь, подряд — от первого до последнего. Повторяющихся номеров не стало. Но зато на большинстве домов теперь красовались четырехзначные числа, которые худо понимали и с трудом запоминали непривычные горожане. Спустя два года Павел признал неудобство новой методы и велел вернуться к прежней. Только в июне 1834 года особым царским указом предписано было впредь «домам по каждой улице и набережной иметь свой порядок номеров, начиная с первого и продолжая до конца именованию улицы». Четные номера шли по правой стороне улицы, нечетные — по левой. Владельцы угловых домов обязаны были вывешивать соответственно два номера. Полагалось писать номера на досках из листового железа, по утвержденному образцу, черными цифрами по светло-желтому полю, означая также имя владельца дома. Помещали номера над воротами…
Почтальон и городской страж. Гравюра из ежемесячного издания «Волшебный фонарь». 1817 г.
Нарочно для жителей, уезжавших на дачу под Петербург, столичный почтамт с мая 1832 года учредил на летние месяцы временные почтовые отделения: первое — близ Охты, второе — на третьей версте по Петергофской дороге, третье — близ Новой Деревни и четвертое — в Первом Парголовском селе.
Корреспонденцию во всех почтовых отделениях принимали ежедневно, кроме воскресенья.
С 1831 года для ускорения доставки писем Петербург был разделен на 20 округов. Каждый округ обслуживали два почтальона — с сумкой, в мундире и при сабле. В длинные весенние и летние дни письма разносили не один раз, а два.
С января 1833 года начала действовать в Петербурге первая в России внутригородская почта. 14 января «Северная пчела» писала: «Во вторник 17-го сего месяца воспримет свое начало здесь в Санкт-Петербурге Городская почта для разноски писем и билетов по городу». В приложении к газете напечатано было об этом объявление на русском, французском и немецком языках.
Организована Городская почта была своеобразно. 45 мелочных лавок, преимущественно на перекрестках улиц и у мостов, объявили «приемными местами». На этих лавках появились вывески: «Прием на городскую почту №…» Лавки торговали с раннего утра и до позднего вечера, и все это время здесь принималась корреспонденция. Принимал ее лавочник. Он же получал установленную плату: за каждое письмо 20 копеек медью, за каждый пересылаемый билет (визитный, пригласительный) 10 копеек медью. Затем письмо опускали в запертый почтовый ящик.
Почтовые ящики различной формы имели два отделения. Одно на замке — для опускания писем. Другое открытое — для хранения тех писем, адресатов которых не смогли отыскать. Ключ от почтового ящика хранился у письмоносца — так в отличие от почтальонов называли разносчиков внутригородской почты.
У этой почты были свои округа — всего 17. Два письмоносца по очереди обходили лавки в своем округе, открывали ящики, забирали письма и доставляли их в почтовые отделения города. Оттуда уже три раза в день — в восемь утра, в час дня и шесть часов вечера — письма доставлялись адресатам. Причем отправители требовали, чтобы опущенное утром послание до обеда попадало к адресату По этому поводу «Северная пчела» предупреждала: «Многие особы пользуются городского почтою для рассылки визитных карточек в день Светлого праздника, но, не зная в точности установленного порядка, они большею частию опускают карточки в приемные ящики в самый день праздника, утром, уже после обхода письмоносцев: от этого билеты лежат в приемниках без действия более пяти часов, до второй полуденной раздачи. Нам поручено объявить, что особы, желающие, чтобы визитные карточки их были разнесены в первую утреннюю передачу с семи часов утра, должны опускать оные накануне праздника».
Собранная плата за письма распределялась так: с каждого рубля 10 копеек — лавочнику, 20 копеек — письмоносцу, 20 копеек — чиновникам и служителям почтамта. Остальные 50 копеек — Почтовому ведомству.
В приемных пунктах можно было приобрести специальную почтовую бумагу с гравированными видами Петербурга. В 1834 году количество пунктов приема внутригородской корреспонденции увеличилось до 108. Нововведение вполне оправдало себя.
А с 1825 года в Петербурге появился оптический семафорный телеграф. Он связывал Зимний дворец и Царское Село. «Это махина, устроенная на возвышении, через которую посредством разных знаков можно извещать о том, что происходит или что открыто. Телеграфы делаются один от другого в таком расстоянии, чтобы можно было способом зрительной трубы ясно рассмотреть знаки оного, которые повторяются ближайшими, а от сего другими, и так далее, через что в самое короткое время можно узнать, что происходит или какое получено известие за несколько десятков миль» — так разъяснял сущность оптического телеграфа С. А. Тучков — автор «Военного словаря», вышедшего в конце 1820-х годов. Днем, в ясную погоду, сообщения передавались при помощи семафорных сигналов, ночью — световыми сигналами, в туман или снегопад телеграф бездействовал. Один из пунктов оптического телеграфа находился на Невском проспекте, на башне Городской думы.
С 1835 года линии оптического телеграфа связывали Петербург с Кронштадтом и Варшавой.
Развитие почтовой и телеграфной связи, вызванное насущными потребностями дня, способствовало и умственному прогрессу, удовлетворению возрастающей потребности в обмене информацией и идеями.
