Я не помню ничего: только линии ладони – Кто-то очень посторонний дал тепла мне                                                   своего – Руку дал. На белой коже – дюжина была                                                   дорожек: «Тише – тише – осторожней и не бойся                                                   ничего». То ли вечер – то ли утро – было холодно,                                                   как будто Металлические двери и железные замки… Я рыдала, что не верю ни в любовь,                                             ни в камасутру, Он жалел прикосновеньем чудодейственной руки. Мы сидели на скамейке – у воды… Унылый                                                   лебедь – Городское наважденье – два подрезанных                                                   крыла – Два случайных человека – бабочки в осеннем                                                              небе, Он жалел, как мог, чужого, я открылась,                                                   как могла.