Беру фон Кнюпфера и Миллера и едем обратно. Макаров быстро опрашивает и уточняет какие-то нюансы у минёров, чтобы их отпустить, а потом озадачивает меня, что, наконец принято решение разобраться с Эллиотами. И после небольшой паузы:

— Николай Оттович! Голубчик! Никому ведь поручить не могу! Как экипаж, не очень вымотался?!

— Да, собственно выход был почти курортный, надо пойдём! А что планируем?!

— Пока Лощинского нет, я при нём не хочу про ваше чутьё на мины, как считаете, пройдёте, не подведёт?

— Думаю, пройдём. А Лощинский что?

— Вы же наверно знаете, что там глубины маленькие, вот и пойдёте с миноносцами и истребителями. Лощинского к себе на "Новик" сможете взять?

— Возьмём. Михаила Фёдоровича отчего же не взять.

— Вот и славно! Сейчас его позовут и ещё Матусевич Николай Александрович на "Ангаре" пойдёт.

Наконец пришли Матусевич и Лощинский. Контр-адмирал начал доклдадывать:

— Наши миноносцы всё, что смогли разглядеть из пролива Ермака и Сивуча, что возле острова Да-Хан-Шан-Тау это самый длинный из островов Эллиота и самый северный, стоянка, на которой по дымам миноносцы. Там есть скрытый участок напротив восточной оконечности этого острова к югу у острова Кхас-Ян-Тау и там глубокое место, где могут остаиваться крупные суда и дымы там были сильные. Но стоило подойти поближе, как из-за островов вылетали миноносцы и истребители в больших силах и приходилось уходить. Вот, практически всё, что мы знаем. Сам район таков, что проходы легко перекрыть минными постановками, самый широкий меньше двух миль проход Тунгуса. У японцев там очень хорошо поставлено наблюдение и патрулирование, со стороны прохода Тунгуса даже близко подойти ни разу не получилось. Мы планируем взять двенадцать контрминоносцев и восемь миноносцев, ну, не может у японцев здесь быть больше! Правда, это только если считать миноносные силы, а что там у острова Кхас-Ян-Тау прячется неизвестно. Степан Осипович сказал, что вы на "Новике" сможете подойти вплотную…

— Степан Осипович! Это же в слепую лезть! Дайте мне завтрашний день, схожу и доложу завтра вечером весь расклад. А то у нас всё на коленке слеплено…

— А сможете точно всё разузнать?

— Думаю, что смогу! Надо выйти перед рассветом, до обеда посмотрим, к вечеру всё доложим. Если повезёт даже не спугнём никого.

— Да! Не может такого быть! Мы на миноносцах по утренней зорьке и всё равно засекали и выскакивали отгонять…

— Николай Александрович! Я и не бьюсь об заклад, но попытаться хочу и шансы не плохие. Вот завтра всё и обсудим. Потерпит день ситуация, господа?

— Хорошо! Николай Оттович! Идите отдыхать если утром выходить, а завтра жду с докладом!

— Хорошо! Честь имею! Господа!

Так, что придётся Феофана с запиской домой послать! Машеньку не увидим. Жаль, уже успела соскучиться. Николаю, чувствую, тоже взгрустнулось. "Николай! Вот объясни мне! Два адмирала и не последних планируют операцию, ничего не известно! Из пальца прикинули и готовы вперёд ломиться! Как так можно?" "Ты, знаешь, до знакомства с тобой я бы им и не возразил! Что-то известно, а там разберёмся!" "Ну, как так можно? Я — женщина понимаю, что это всё на авось!" "Варвара! Не бери в голову. Завтра всё посмотрим и доложим!"…

Ночью вышли к Эллиотам. Пока держим курс на Бицзыво, потом нам нужно прижаться к острову Куанг-Лу-Тау. Там с восточной стороны есть бухта и деревенька китайская, поэтому нам лучше подходить со стороны материка с юго-запада. Вот эту задачу Волков сейчас выполняет. Вышли к острову перед самым рассветом, Клёпе Никифорыч выдал свежую нарезку с икрой и разваренной пшёнкой, нашёл таки матёрый кок, что девочка любит. С первым лучами солнца вылетели, хорошо, что с погодой повезло. Больше четырёх часов кружили с ней над островами. Насчитали семь истребителей, двенадцать крупных миноносцев и восемь малых, две канонерские лодки, два военных транспорта или вспомогательных крейсера, четыре береговые батареи, и довольно большую береговую базу. При нас выходил один миноносец и заходил другой, проход прямо под пушками береговой батареи. Две рыбацкие деревни стоят совершенно пустые, как и третья на берегу бухты с восточной стороны острова, где мы притаились. Численность на берегу до батальона. Пушки на батареях не пехотные, а морские крупного калибра, хотя и короткоствольные. Скорее всего и расчёты из моряков, то есть стреляют лучше, чем сухопутные. Перед обедом снялись и пошли обратно на полном ходу.

По пути дорисовывали и уточняли всё, что рассмотрели. Ещё бы точно знать, где минные поля и можно было бы считать, что собрали полную информацию. Обсудили возможные планы. То, что здесь с одними миноносцами делать нечего, это однозначно, но не броненосцы же сюда тащить. А Вирен как раз увёл свой отряд к Чемульпо заблокировать его. В результате у нас в Артуре остались кроме миноносных отрядов и броненосцев, старички "Забияка", "Джигит" и "Разбойник", канонерка "Маньчжур", минный крейсер "Всадник", минный заградитель "Амур" и транспорты "Ермак" и "Ангара", ну и мы, само собой. И с кем воевать против двадцати миноносцев и истребителей при четырёх батареях и двух вспомогательных крейсерах. А броненосцы туда даже подойти толком не смогут.

Так, что господа военно-морские офицеры не совсем дурили, а пытались найти решение при минимуме имеющихся сил и средств. Вообще, даже все пять крейсеров Вирена здесь не особенно бы помогли. Не смогут пять крейсеров заблокировать такое большое пространство. Специфика ситуации в том, что миноносцы быстрее почти всех наших кораблей, а с нашими миноносцами они могут воевать на равных и ещё вопрос у кого выучка и шансы выше. А от крейсеров они просто могут разбегаться в рассыпную, и попади в них ещё попробуй, ведь у них нет магического наведения. А самая большая проблема, это те, кто высажены на берег. Ведь берег чистить надо, к чему в тылу оставлять толпу злых вооружённых японцев? Мы в одиночку тоже мало что сможем, ведь при всём желании не разорваться.

Как ни прикидывали, а обеспечить полное уничтожение или захват всего на островах не получается. Как доставить на берег батальон пехоты? Наших двух транспортов не хватит, ведь и с берега не будут мирно наблюдать нашу высадку. Ну, положим, мы сможем войти во внутреннюю акваторию, между двумя канонерками перекрывающими проходы Ермака и Бобра мили три будет. Против, скорее всего бронированных канонерок нашим калибром придётся долбиться, как зубочисткой окоп копать. А с учётом неизвестных минных полей и моих купированных возможностей подойти на торпедный залп остаётся проблематичным. То есть нужно как-то нейтрализовать канонерки, ведь их калибрами нам и одного снаряда будет не мало, не утонем конечно, но проблем хватит надолго. И ещё не забывать, что южная канонерка стоит под прикрытием двух береговых батарей, что делает наш возможный с ней бой вообще нереальным. А главное, что есть два десятка миноносцев и истребителей, которые, как тараканы разбегутся во все стороны очень быстро, из чего следует, что любая операция должна быть неожиданной и молниеносной. Но есть у меня очень большое подозрение, что в этом времени о таком не только солдаты и матросы ничего не знают, но и самые продвинутые генштабовские теоретики в эту сторону соваться не пробовали. И дело не в тупости или кондовой шаблонности, ведь ещё в прошлом веке великий Суворов сформулировал свою легендарную формулу победы, где скорость стояла во главе. Вот только эта скорость в восприятии моего времени — как Кан-Кан пьяных улиток, потому, что в корне вопрос упирается в связь и координацию, без которых никакого смысла и реализации скоростных действий.

И вообще, я сейчас упёрлась в классику… Как-то подкинули мне "халтурку", надо было капельницы на дому поделать. Пациенткой оказалась жена Занданова* генерала медицинской службы. И вот пока капельница медленно капала, мы за чаем болтали с этим удивительным дядечкой. А когда он сказал, что преподаёт на кафедре ОТэМээС в Академии, я видимо выразила на лице что-то пренебрежительное, и он стал объяснять. Нам в училище преподавали военную подготовку, ведь на случай войны мы все военнообязанные, а я, так вообще — прапорщик медицинской службы запаса. Так, что понятия этапов медицинской эвакуации, правила первичной и вторичной сортировки, уровни оказания помощи на каждом этапе и маркировка эвакопакетов, это нам вдалбливали со всем возможным тщанием и сумели внушить уважение к преподаваемому. К слову, во время своей работы на скорой не раз вспомнила добрым словом старого отставного майора медицинской службы, который вёл у нас занятия, потому, как оказывалась практически в условиях передовой, когда ты одна, а перед тобой куча раненых и покалеченных, на тебе белый халат и никакого права на истерику или промедление. Конечно, в салоне стоит "Алтай" и водитель связался с Центром и к нам уже летят моргая синими маячками собратья со всех окрестных станций, но пока они приедут разгребать надо самой. И ещё нужно помнить, про возможные будущие претензии прокуратуры, за уничтоженные улики или невнятные показания, ведь им плевать на медицинскую помощь, им дело нужно расследовать. Вот и вывернись через собственный воротник замечательная девочка-припевочка по имени Фельдшер-Выездной-Бригады-Скорой-Медицинской-Помощи в белом приталенном накрахмаленном халатике, которого хватает на половину суточного дежурства, потом его как корова пожевала. И ещё молись, чтобы водитель оказался толковый и свой, который тебе спину прикроет, пока будешь пострадавшими заниматься. Совсем не шутка, однажды, когда на перекрёстке гружёный КамАЗ на скорости въехал в экскурсионный автобус с детьми, обезумевшая толпа на мне не только халат, но блузку с клочья разорвали, хорошо, что джинсы такими крепкими шьют, а прикомандированный водитель сидел в машине вцепившись в руль, с выпученными как у какающего хомячка глазами. Так, что водитель с крепкими кулаками, который сможет лужёной глоткой и затрещинами удержать толпу на расстоянии — это дорогого стоит.

А Занданов открыл мне другие аспекты, которых я не касалась ни разу, ведь моё дело маленькое и конкретное. А оказалось, что медицинское обеспечение морской десантной операции — это высший пилотаж для начальника медицинской службы. Я тогда влезла, что и воздушные десантники есть, на что он поморщился и сказал, что есть, конечно, но у них задачи локальнее, а работают чаще всего автономно, так, что ничего глобального и сложного в их обеспечении. Просто по разумному максимуму всё с собой, а если есть раненые и возможность вызвать эвакуатор, то вызвать и передать. Если не вызвать, то лечить, как можешь и всё. Исключение, если десант высадочным способом с развёртыванием плацдарма, тогда просто развёртывается этап эвакуации на аэродроме, откуда нуждающиеся вывозятся в тыл, принципиально, это то, что обычно делает вся медицинская служба армии. А сложность и специфика морского десанта — это чаще всего масштаб операции не менее батальона с высадкой на защищённый берег, то есть первые раненые и пострадавшие появляются ещё, когда никто не ступил на желанный берег, то есть их уже нужно лечить и вывозить. А на море скорости, расстояния, а значит время вывоза чаще всего гораздо дольше, чем авиацией, поэтому желательно лечить уже при транспортировке, но для высадки редко когда используют большие корабли, ведь к берегу вплотную часто могут подойти только маленькие катера или охотники. А, к примеру, оперировать на болтающемся как поплавок на воде катере в каком-нибудь тесном полутёмном отсеке — это странное развлечение. Поэтому в группировку кораблей обеспечения десантной операции желательно включить специализированное госпитальное судно и санитарные катера, и опять вопрос, сколько судов, сколько катеров?! Куда каких врачей, фельдшеров, санинструкторов, а ведь у врачей ещё и специальности есть, и каждая категория раненых требует своих специфичных условий и так далее. И это только вершина айсберга вопросов и проблем, которые нужно решить начальнику медицинской службы десантной операции, ведь любая его ошибка или небрежность это погибшие, как и у командира допустившего просчёт, только у второго гибнут в бою, а у первого гибнут от неоказания своевременной и соответствующей помощи…

Вот сейчас у нас с Николаем на первом плане не медицинское обеспечение, а вообще организация десантной операции и морской засады на японцев. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, если только один медицинский аспект — это так не просто, то, что говорить про всю организацию такой операции? А вы ещё не забыли про местный антагонизм между моряками и сухопутчиками? Если даже с Макаровым пришлось буквально ругаться, за представления на казаков, с которыми мы "Ниссин" брали. Бешеный аргумент "Где ж это видано флоту на казаков представления подавать?!" и искреннее удивление моей тупостью в непонимании таких ОЧЕВИДНЫХ вещей. В результате удалось логически постепенно объяснить, что командир дивизии Иван Михайлович, конечно хороший человек, но не может подавать описания подвига, которого не видел, а видела и командовала я, и я подаю представления! И если Макаров не подпишет их сейчас, то это будет подло и некрасиво, и выставит весь флот не только в глазах сухопутных вояк моральными уродами! Макаров всё равно бурчал, что могли и матросы сами справиться, на что я сказала, что каждый должен делать своё дело, и терять выученных канониров или минёров из-за того, что их какой-нибудь придурочный самурай своей саблей зарубит, я не намерена совершенно. К слову, кресты казакам я вручала сама, потому, что все остальные отказались, словно это заразная болезнь, которой можно заразиться. При этом казаки с матросами общаются совершенно нормально и без трений, если конечно не выпьют лишнего и не захотят кулаки почесать.

А здесь придётся не с сотником казачьим договариваться, а с генералом Кондратенко, потом бодаться с командирами кораблей, чтобы они десант на борт взяли. А сначала придётся пробивать нерушимую стену упрямства адмиралов. Здесь ещё не знают взаимодействия флота и пехоты, как в блокадном Ленинграде, когда стоящие на Неве корабли по заявкам с передовой били главным калибром по немецким позициям, как не был немцами взят Ораниенбаумский пятачок именно из-за того, что его прикрывали орудия флота и фортов Кронштадта. Вот за обсуждением всех этих нюансов и пролетело время нашего пути до Артура, и в конце вроде вырисовалась в прикидках схема возможной операции, только провести её завтра точно не выйдет. А ещё Николай велел мне не говорить ничего самой, а только транслировать его слова…

У Степана Осиповича получилось нечто невообразимое. Сначала видимо заело Михаила Фёдоровича и он со всей вдруг прорезавшейся адмиральской спесью начал выступать, что представленные мной данные- это бред и дурные фантазии, так как я никак их получить не смогла бы. Тем более за столь короткое время, ведь по его прикидкам его самому быстрому на флоте "Буракову" (тут Макаров спрятал в бороде ухмылку) туда полным ходом шесть часов в оба конца, значит, мне в два раза больше, и видимо я вышла в сторону Талиенвана, постояла там, и напридумывала всякой глупости и пришла тут им нести всякую чепуху, так почему бы ещё минные поля не нарисовать было? Легко бы его поставила на место и заткнула рот, не будь мы офицерами вообще, а он адмиралом, в частности. И нам нужно было получить результат, а не победить в перепалке Лощинского. Поэтому просто подождали окончания излития его обиды, если вдуматься в суть выступления, ведь он сам посылал свои миноносцы, которые старались, под обстрелом японским лезли посмотреть. А тут раз-два и данных куда больше и подробнее, и так "Этот-Новик" как бельмо на глазу!

Когда адмирал иссяк, продолжили, и само собой упёрлись в то, что береговые батареи, перекрывающие южные подходы — это серьёзно, как и страхующие их канонерки, а западный не прикрытый проход Тунгуса, потому и не прикрыт, что там наверняка всё минами завалено. И даже понимание, что с юга наверняка есть проходы, ничего без точного знания этих проходов нам не даёт, а тралить под огнём береговых батарей занятие утопическое. Как вариант, Макаров спросил, смогу ли я попробовать войти с запада, откуда весь внутренний рейд островов как на ладони? Наверно смогу, но что это принципиально даст?! Ну, разгоним миноносцы, из которых парочку или больше успеем на отходе пощипать, потом мы уйдём, японцы вернутся и всё впустую. Против такой постановки вслух возразить никто не рискнул, хотя я почувствовала, у Лощинского и Матусевича, дескать сбегаем, постреляем, отрапортуем и все довольны, они до сих пор в войнушку играются и не понимают, что эта война не просто маленький локальный конфликт с маленькой Японией. Это гораздо больше и масштабнее, и победу нам никто не гарантирует, и воевать нужно всерьёз, а не на испуг японцев брать. Но неприятие моей позиции обозначилось уже отчётливо. При этом когда я заметила, что, кажется на островах сейчас собраны все оставшиеся у японцев истребители и пятая часть всех имеющихся у Японии миноносцев, они невольно задумались и вопрос о том, что задача на уничтожение всех всерьёз это не блажь, а суровая необходимость. И снова вопрос упёрся в то, что без уничтожения береговых структур база можно считать, не уничтожена. Так исподволь мы с Николаем подводили всех к тому, что надо звать генерала Кондратенко и может Палёного, а операцию готовить с сухопутным компонентом. И это уже просто висело в воздухе, но озвучивать это не желал никто, даже Макаров. В результате, признав, что уже поздно и все устали, нас распустили, Николай засчитал нам в победу уже то, что на основании полученных данных Лощинский не рванул на своих миноносцах прямо сейчас в ночь…

А нас ждала тёмная ночь и нежная Машенька, страстная и безумно сладкая! Да! Я уже была с ней в мужском качестве, причём подтолкнул меня к этому Николай, что ведь ей это нужно и хочется, а бегать от ночных ласк- это глупее не придумать, тем более, что я же уже не раз была с ними, когда сидела на его месте, так и в чём разница. Нет, я попыталась объяснить, в чём разница, но прозвучало это как-то очень неубедительно и надуманно. В результате, я предоставила Машеньке полную самостоятельность вначале, а потом стала ласкать руками, целовать, обнимать извивающуюся на мне красавицу, делая так и ровно столько, сколько именно сейчас ей хотелось, не забывая дарить Николаю бурю ощущаемого нами удовольствия. В общем, у нас теперь был новый аспект ночных ласк, в которых я получала ничуть не меньше радости и удовольствия, чем остальные участники. Вполне возможно, что найдутся ревнители морали, которые найдут в этом что-нибудь недостойное или извращённое, но мне до них, грубо говоря, никакого дела. Главное, что Николай и Машенька так восхитительно любили друг друга, что радость другого была для обоих важнее своего, а я уже давно полюбила их, не знаю, кем они мне стали, любимыми детьми, желанными любовниками, родными и любимыми сестрой и братиком, наверно всем сразу и чем-то ещё, что, скорее всего можно определить, как частью меня самой.

В общем, я оказалась в уникальной ситуации, ведь как женщина я прекрасно знаю что мне или другой женщине нужно, что она чувствует, сама так чувствовала и чувствую, и поэтому две женщины могут друг другу доставить почти любое самое неземное удовольствие, кроме маленькой предусмотренной штучки между ногами, которую предусмотрела природа, а у меня ещё и эта штучка появилась, так, что Машеньке было очень сладко, и мы засыпали засыпанные ворохом её шикарных волос без сил даже на малые шевеления, ведь было почему-то стыдно оставить силы, а не отдать их все и сейчас. Только почему-то утром сил было словно после недельного отдыха в самом релаксирующем санатории. Машенька своими руками и с моей помощью уже вылечила последствия ранения. Бывшая в моём сознании зияющая дыра уже не пугала и сморщилась до булавочных размеров, и думаю, что скоро совсем закроется. Руку мне ещё приходилось разрабатывать, потому, что пуля очень неудачно попала, повредив не только головку плечевой кости, но и суставные поверхности, а в полости сустава успели образоваться спайки, которые и ограничивали движения. В этом больше всего не устраивало, что не могу играть на гитаре, играть немного можно, но только самые простые переборы и мелодии, но разве это игра, с постоянной оглядкой, что смогу сыграть, а что не получится? Повреждённые ткани мозга уже, по ощущениям восстановились, только не представляю, как кроме прощупывания можно проверить качество функционирования этих участков. Для себя решила, что когда они полностью восстановятся, тогда и Николая удастся вытащить наверх.

Бахирев уходя с Виреном в рейд, заскочил и оставил записку, из которой я и узнала, что пошли они, скорее всего к Чемульпо, заодно проверят севернее подходы к Цинампо, ведь там побережье уже перешло под японский контроль и логично предположить, разумное, что там теперь выгоднее организовать доставку припасов для армии. Михаил Коронатович уже капитан второго ранга и командир бывшей "Акаси", теперь "Фемиды" (прислушался к моей протекции Степан Осипович), а Колчак тоже получивший второго ранга на мостике "Геры" — бывшей "Чиоды". Правда с Виреном Колчак искрит, оба жёсткие, а Вирен, как выученик Черноморской школы, практикует максимально авторитарный тип руководства с мелочными придирками и бесконечными распеканиями и претензиями, что Колчака ожидаемо бесит. Надеюсь, что реальное совместное дело их помирит. Макаров как-то мимоходом посетовал, что командиров в эскадре ему катастрофически не хватает, реально по праву и на месте из стоящих на мостиках больших кораблей единицы, основная масса старательные исполнительные служаки, чего для звания хорошего командира мало. Достаточно толковых младших командиров на миноносцах, но далеко не каждый миноносник способен встать на мостик броненосца и справиться с ним и командой, а искать и воспитывать времени уже нет, воевать надо с тем, кто есть.

С утра собравшиеся у Макарова на "Петропавловске" не выглядели счастливыми, на их фоне, я просто лучилась вся, что не вызывало симпатии в мой адрес. Представленный мной вчера расклад сил противника был прост, логичен и достаточно сбалансирован, то есть на островах японцы сделали грамотную базу, где у них в основном базировались миноносные силы. Но при нужде там могли укрыться и перестоять и тяжёлые корабли, а расстояние меньше ста миль от Артура позволяло контролировать наш порт. Смысла наскакивать и тем надеяться, справиться с базой не было, даже если представить, что мы уничтожим все миноносные силы этой базы, то ничего не мешает перегнать из метрополии замену. А главное именно здесь, готовились и отстаивались группы брандеров, которые раз за разом пытались закупорить крайне неудобный подход к Артурской гавани, к слову, тоже весьма посредственной. И господа флотоводцы, я уверена, до поздней ночи прикидывали варианты, но ничего у них не вытанцовывалось, просто потому, что в их морских головах берег был либо портом, либо совершенно неизвестной субстанцией. Что делать с береговыми батареями, если вокруг заминированное мелководье?! Как справиться с нормальной береговой батареей — подойти на прямую наводку на паре броненосцев и тупо бодаться с ней, пока чемоданы главного калибра не разнесут всё на мелкие кусочки, а если броненосцам к батарее не подойти, то только плечами пожимать. Понятно, как расстрелять канонерку на открытой воде, опять таки подогнать достаточный калибр и как вдарить! А что с канонеркой делать, если она прикрыта островами, мелями, минами и береговыми батареями? А ещё куча миноносцев и истребителей, которые суммарно имеют убедительный вес залпа, при этом могут выпустить торпеды, имеют высокие скорости и маневренны… Есть от чего загрустить!

— Господа! — пора выступить, и будь, что будет, всё равно ничего другого не придумать. — Я предлагаю пригласить сюда генерала Кондратенко, как командующего силами охраны и обороны порта и базы Артур. Думаю, что мнение Романа Исидоровича будет важно и полезно выслушать и в дальнейшем именно с ним нам придётся согласовывать составные части этой операции. Если бы я перед всеми сняла сейчас штаны или уселась гадить посреди стола Макарова, произведённый эффект вышел бы меньше. На меня смотрели как на законченного извращенца, только что застуканного за поеданием фекалий. Но я продолжила:

— Я уверен, что Вы вчера потратили достаточно времени на осмысливание ситуации и неприступность базы на островах для сил флота, которыми мы располагаем. Если бы созданная ещё Петром Великим морская пехота не почила в бозе, и у нас бы здесь был хотя бы полк, то вопрос о привлечении сил армии не стоял бы, мы бы сами справились. Вы заметили, сколько раз в одной фразе пришлось использовать частицу "БЫ"?! И поэтому, мы вынуждены планировать совместные действия с армией, нравится нам это или нет, но пора вспомнить, что мы все служим одной России и одному Императору! — Против такой постановки вопроса возразить оказалось нечего, и послали вестового за Кондратенко и кем-нибудь из командиров дивизии охраны железной дороги.

А я вспомнила, как нас приводили к присяге новому Императору. Да! Мы теперь подданные нового Государя-Императора Георгия Александровича Романова или Георгия Первого. Вообще, как-то выпал из моего поля интересов это вопрос. В кино, обычно одна за другой фразы: "Король умер!" "Да, здравствует Король!" и все присутствующие опускаются на колени и тут же клянутся в верности новому сюзерену. А что и как происходит с остальными, как-то всегда остаётся за кадром, скучно ведь показывать, как всю страну заставляют клясться, или присягают только военные и чиновники? Бог его знает, но нас привели к присяге, на "Новик" явился какой-то незнакомый перец с аксельбантами адъютанта, всех построили на палубе, нам зачитали указ нового Императора о его восшествии на престол в связи с отречением Николая Второго. Вернее об этом мы узнали только через нескольких минут торжественного перечисления титулов и званий нашего Монарха. После чего Отец Пафнутий прочёл заздравную молитву, все встали на одно колено без головных уборов, нас окропили святой водой и объявили о праздничной чарке перед обедом. Даже нас перед вручением дипломов торжественнее заставили читать клятву советских медиков, что "вот ни при каких обстоятельствах мы не будем торговать ядерными боеголовками**". Так, что моя закладка в этой части сработала и история уже точно идёт по другому пути, лучше или хуже покажет время, но надежда есть…

Пока попили чаю, разговор особенно не клеился. Наконец прибыл Роман Исидорович и уже знакомый казачий сотник Касьян Панкратович. Появление последнего во всей мощи его колорита и харизмы на удивление разрядило обстановку. Но тянуть не стоило и пришлось брать слово:

— Господа! Я хочу предложить следующее, а пока введу в курс наших гостей. К северо-востоку от Артура неподалёку от Бицзыво есть группа островов Эллиот, на которых японцы организовали морскую базу, откуда могут безнаказанно наносить удары по нам. Одними силами флота разгромить эту базу не представляется возможным, поэтому мы пригласили Вас Роман Исидорович и Вас Касьян Панкратович. Из известного нам на сегодня: на этой базе имеется корабельного состава семь истребителей, две канонерки, пара вспомогательных крейсеров, двенадцать больших миноносцев и восемь малых. Акватория скорее всего плотно заминирована, как и удобные известные подходы. На трёх островах имеются береговые сооружения и размещены войска численностью до батальона. На двух островах имеются четыре береговые батареи. Наличие другой артиллерии не обнаружено. Предполагаю, что на берегу не солдаты, а матросы с кораблей, то есть в плане ведения боевых действий на суше не особенно обученные, но это только предположение. В связи с изложенным предлагаю: От Вас, Роман Исидорович, до батальона пехоты, можем их дополнительно вооружить имеющимися на некоторых кораблях пулемётами Максим с боезапасом, часть пулемётов можно взять на взятых мною призами судах, там целый пароход ими загружен. От Вас, Касьян Панкратович, хотел бы попросить выделить своих пластунов, чтобы помогли тихо взять батареи и потом по острову следопытами поработали, чтоб японцы не попрятались. От флота средства доставки, для этих целей предлагаю использовать транспорты "Ангара" и "Ермак" с погрузкой на них дополнительных высадочных средств, проще говоря, шлюпок пусть лишних возьмут куда смогут, передовые десантные партии с пластунами нужно разместить на миноносцах прямо на палубе. Кроме этого для перевозки войск использовать крейсера второго ранга "Джигит" и "Разбойник", если не хватит места ещё "Забияку". Основную огневую мощь операции возложить на "Новик" и "Маньчжур". Кроме этого задействовать все двенадцать наших контрминоносцев и восемь миноносцев, использовать или нет два номерных Владивостокских решим по ходу. Штаб операции разместить на "Новике" и "Ангаре", командует морской частью контр-адмирал Лощинский, сухопутной решит Роман Исидорович.

Предлагаю следующие действия. На пике прилива, который сейчас приходится на четыре часа утра, когда миноносцы могут безопасно пройти над выставленными минными полями, четыре миноносца без огней подходят с юга к восточным и западным оконечностям островов Кхас-Ян-Тау и Суи-Ли-Тау, где высаживают десант до роты, целью которого является уничтожение или захват японских береговых батарей расположенных на указанных оконечностях этих островов, после высадки десанта должны быть готовы поддержать десант огнём своих орудий. Минимум по два миноносца через тридцать минут (батареи к этому сроку должны быть либо уничтожены, либо захвачены) должны атаковать стоящие на якорях у последнего острова и у восточной оконечности острова Сау-Хан-Шан-Тау две японские канонерки. С начала операции "Маньчжур" с тремя контрминоносцами блокирует от прорыва японских миноносцев проходы Бобр и Сивуч, не приближаясь ближе пяти миль к островам, не думаю, что далее пяти миль может быть минировано. Три контрминоносца в таком же режиме блокируют проход Ермак и два проход Всадник. Все остальные силы флота и десанта в это же время подходят с запада со стороны прохода Тунгус. Целью последних является: контрминоносцам противодействовать попыткам прорыва японских минных сил, крейсерам и транспортам по нашим указаниям быть готовыми подойти к западной оконечности острова Да-Хан-Шан-Тау для высадки основных сил десанта. С десантом высаживать сигнальщиков, для организации в случае необходимости артиллерийской поддержки сил высадки. Конкретно по "Новику": до начала операции двигаться в голове колонны в дозоре и для загона в базу японских миноносцев, подозреваю, что у японских минных сил приказ — от нас убегать. Этим будет обеспечена скрытность выдвижения основных сил. Наши минные силы на переходе осуществляют ближнее патрулирование и охрану каравана.

На подходе за полчаса до времени атаки миноносцами канонеских лодок, то есть во время высадки первой волны десанта мы входим через проход Тунгус и связываем боем находящиеся на рейде корабли, в принципе должны вызвать на себя и огонь канонерок, а перезаряжание на них долгое, и это даст больше шансов на атаку миноносцам. Миноносцам занятым в атаке канонерок после атаки к месту японской стоянки не приближаться. В темноте можем расстрелять, приняв за японские, то же касается остальных, до рассвета не входить в зону, где патрулируют наши блокирующие силы, могут попасть под свой огонь. Надеюсь, что за полчаса мы либо потопим, либо выгоним со стоянки всех. После этого возвращаемся и проводим караван к причалам, оборудованным в середине острова Да-Хан-Шан-Тау напротив стоянки судов. Для проводки постараемся обвеховать проход, капитанам быть очень внимательными к нашим командам.

Отдельное дополнение: всем кораблям, при любой возможности пытаться захватить японские карты и документы, в них обязательно должны быть карты минных полей, тогда нам станет гораздо проще в акватории. Высаженные десанты должны зачистить от японцев все три острова. На борту транспорта "Ангара" предлагаю организовать временный санитарный пункт, и всех раненых доставлять на "Ангару". Степан Осипович! Я бы советовал отправить на операцию кого-нибудь из журналистов, лучше с фотоаппаратом, есть у меня предчувствие, что ему будет что снимать и о чём писать. По окончании зачистки островов уничтожить причальные сооружения, точечно заминировать зону якорных стоянок, нам ведь там база не нужна. На этом всё. — Я закончила читать сотворённый с Николаем текст и передала бумаги Макарову. Все присутствующие пребывали в тихом обалдении, всё чётко, просто и конкретно, осталось только это всё реализовать и желательно с минимальными потерями. Николай съехидничал, что возможно это будет первая десантная операция в истории русского флота организованная по-новому и её станут изучать в академии и морском корпусе. А я ничего в этом смешного не видела, и будут изучать, разбирая ошибки, если мы здесь обмишуримся или нашу победу и её предпосылки, если всё получится.

Макаров с явным уважением взял бумаги из моих рук, прищурившись, внимательно посмотрел мне в глаза, прокашлялся и взял слово:

— Господа! Нам только, что Николай Оттович предложил своё решение по операции. Предлагаю это обсудить. Лично у меня принципиальных претензий нет, вопрос только в согласовании, ведь весь план построен на чётком временном взаимодействии и следует ответить сначала, сможет ли при сегодняшней выучке флот выполнить такие высокие требования. Только после этого переходить к согласованиям и уточнениям. Какие вопросы к Николаю Оттовичу?!

— Николай Оттович! Я не понимаю как вы планируете пройти на внутренний рейд, если вы, как я понимаю из-за осадки, даже контрминоносцы к минным полям подпускать не хотите?

— Михаил Фёдорович! Вам уже говорили, что я на "Новике" обязуюсь пройти и в минном поле проход найти или сделать. А вот за остальных я поручиться не могу, поэтому такие предложения.

— Но как?

— Считайте это секретом Георгиевского корабля! Михаил Фёдорович! Вот Степан Осипович не даст соврать…

— Михаил Фёдорович! Поверьте на слово, а там и увидите, вы ведь на "Новике" захотите пойти?!

— Да! Если Николай Оттович на борт пригласит.

— Михаил Фёдорович! Считайте, что приглашение уже получили.

— Так! Господа! Какие ещё вопросы?

Дальше пошло уже конкретное обсуждение. В результате оказалось, что на подготовку кораблей и десанта потребуется несколько дней, Волков высчитывал высоту и время прилива, чтобы не проколоться, изучал лоции района, размножили и раздали карты островов с нанесёнными данными всем. Обговаривали сигналы, что не будем нести положенные бортовые и ходовые огни, а зажжём на всех кораблях синий топовый огонь. Съездила на миноносцы выделенные на минную атаку канонерок и довела до ума их торпеды, кстати, одна бы точно не сработала, скорее всего утонула бы сразу после пуска. Благодаря тому, что канонерки стоят на якорях, они могут не стараться подойти на два рекомендованных кабельтова, когда пуск на скорости тридцать узлов, пусть пускают с четырёх на скорости двадцать пять узлов, кстати, наши торпеды в этом же режиме работают, только у нас давление и скорость вращения винтов значительно больше, но мы клапаны используем, которые для малой скорости. Другие какие-то подозрительно ненадёжные, поэтому мы даже не рассматривали возможность использования. Артиллеристам дала команду сделать для двух наших сорокапукалок осветительные снаряды и предусмотреть стрельбу практически вверх, за эти дни переделали две пушки под зенитную стрельбу, а ночью отстреляли осветительные снаряды. Неплохо получилось, хотя использовали не термитный состав, а пороховой, но ведь сработало, хоть и не так ярко, но главное, что сможем акваторию подсветить, а то в кромешной темноте там могут таких дров наломать.

Касьян Панкратович, после опыта с нашим десантом на "Ниссин", теперь пожаловался, что у него от охотников отбоя нет, с Романом Исидоровичем решили, что казаки выделят сорок человек, по пять в каждой из четырёх партий на батареи и двадцать с основной группой высадки. Журналистом пришёл уже знакомый Некрасов, я его уже знала. Поэтому сразу предложила ему с нами на "Новике" идти, что его тоже обрадовало. Правда он не понял, почему я так уверена, что нужно брать фотоаппарат и побольше пластинок, ведь у нас операция планируется ночная, и ничего не снимешь, даже с магниевой вспышкой. Но послушался и взял, ведь резон "запас-карман-не-тянет" никто не отменял. Вот в этой суете проходила подготовка к "высадке десанта в Чемульпо", как сказали всем, настоящие цели знали даже не все командиры кораблей, а выданные карты были в запечатанных конвертах закрыты в каюте командиров. Я нервничала, что сведения могут устареть, придём, а там нас все оставшиеся броненосцы ждут, вот мы попрыгаем. Но возможности смотаться не было, да и засветиться заранее — слишком повышает риск всей операции. И я, как автор и реализатор плана операции психовала, хоть Николай и пытался меня успокаивать, но я ведь чувствовала, что он сам мандражирует. Дни подготовки закончились, наконец, выходим в море. Макаров рвался с нами. Еле хором уговорили неугомонного адмирала остаться, дескать не царское это дело японцев по островам гонять.

Как и предполагала, встреченный миноносец чесанул от нас на север к островам, а вот мы шли широкой змейкой на двадцати узлах мы вполне могли сопровождать весь караван, в дозоре удерживая больше пятнадцати миль опережения. Так, что встретил он нас на курсе почти поперечном. К сожалению, заслать Клёпу на расстояние миль в пятьдесят мне сейчас было не под силу, так, что оставалось только молиться и уповать на здравый смысл, что нечего здесь сейчас делать японским главным силам, тем более, восточнее резвится Вирен с крейсерами. Стемнело, время в пути рассчитали в восемь часов с учётом скорости самого медленного и необходимости основной группе мористее по дуге у островов Блонд обойти Эллиоты.

Лощинский получал удовольствие от скорости и его полностью занял своими расспросами журналист. Артиллеристы шаманили над своими новыми снарядами у средних пушек, если бы на месте были шлюпки, они бы мешали, а так над ними ничего, кроме оттяжек труб и мачт, минёры на всякий случай перепроверяли свои мины, радист готовился забивать морзянкой эфир, нормальное предбоевое состояние бывалых вояк. Сергей Николаевич готовил баковую пушку, из которой буду стрелять сама, на случай если придётся проход в минном поле делать подрывами мин из пушки, прикинули, что если установить на трубке четыре секунды, то снаряд на близкой дистанции должен успеть погрузиться метра на три и сможет инициировать заряд мины. Хотя есть у меня сомнения, ведь чувствую мины я с "Новиком" метров за пятьдесят, это получится, что стрелять почти себе под нос. На всякий случай дала команду ещё и пару баковых сорокапукалок подготовить для стрельбы практически по курсу по плавающим минам, была мысль попробовать подрезать минрепы.

К проходу Тунгуса вышли минут за пять до назначенного срока, караван остался где-то позади, впереди пока не очень понятно горели стояночные огни, но подробнее разглядеть возможности ещё не было. Народа в рубку набилось много, так, что решила не переходить в тесную боевую, вроде не должно быть ничего криминального, даже сигнальщиков оставила в гнезде. Да и сама предпочла быть на открытом крыле мостика. Глубины под килем уменьшались, я чувствовала тёмные громады островов, мин по курсу пока не ощущала, добавили ход и выскочили на минное поле, причём такое плотное, что шансов пройти его, маневрируя, не было, как и времени на рассуждения и обдумывание действий. Поэтому потянула силовую нить и пересекла корпус одной мины, потом другой, восприятием "Новика" видела, как тонут половинки мин, так и расчищала проход на своём пути. Вот слева уже показались огни на причале со стоящими неподалёку приземистыми силуэтами, а справа на стоянке пара крупных кораблей и чуть более высокие, видимо истребители. Даю команду "Огонь", взлетает снаряд рассыпаясь в небе падающим горящим снопом, расчёты у пушек и огонь в обе стороны.

Не успел догореть первый снаряд, уже летит второй, палуба окутана клубами порохового дыма, но видно, что на стоянках рвутся миноносцы и истребители, с которых по нам тоже уже открыли огонь, но пока безрезультатно, ночью стрелять, нужен определённый навык или такая умелица, как я, которая подправляет снаряды, и они находят цели в едва разгоняемой темноте. Полыхнул выстрел вдали, кажется это выстрелила дальняя канонерка у прохода Ермака, ближняя у острова Суи-Ли-Тау молчит и только теперь понимаю, что она не может стрелять, мы на линии огня с северной стоянкой. Ещё принимаем влево, входим на стоянку, Минёры докладывают, что взяли в прицел оба больших парохода, командую залп, баковый и палубный аппараты разрядились, а торпеды пошли к стоящим под всеми стояночными огнями пароходам.

В суматохе не уследила, но Сергей Николаевич докладывает, что выскочил один истребитель и семь или восемь миноносцев, просто физически не успели, похоже они под парами стояли и столько досады в голосе, что Лощинский слушает это с круглыми глазами, как мне в темноте чудится. Огонь ведём уже минут пятнадцать, как раз доходят торпеды до японских пароходов, одну пришлось уводить немного в сторону, на её пути тонул истребитель, а потом возвращать на курс, ещё чуть-чуть и подрыв! Пламя взрывов осветило борт одного, потом второго и военный с лучами японский флаг. Всё, нам здесь делать нечего, только надо решить, идти помогать миноносцам с канонерками или не влезать, спросила у Михаила Фёдоровича, решили не лезть, в крайнем случае, и позже нам никто не помешает. Тут стали вести огонь по нам уже обе канонерки, вот стоило про них вспомнить и сразу результат. Точностью не блещут, снаряды кладут по сторонам. Мы продолжаем стрелять осветительными, нашим миноносцам поможем, да и канонеркам стрелять будет сложнее, ведь подсветки от выстрелов не столько обозначают нас, сколько слепят наводчиков, а ведь мы не стоим на месте. Быстро разворачиваемся буквально взбурунив половину рейда и с креном уходим в темноту от горящих на рейде тонущих пароходов и миноносцев, двое пылают довольно ярко и оба парохода поскромнее.

Пароходы похоже просто легли на грунт, здесь им не погрузиться, под килем едва метр-полтора. Выходим, снова режу мины, никакого желания искать старый проход, да и чего нам беречь эти минные постановки, снять и использовать эти мины не получится, база эта нам не нужна. В наступившей тишине слышна далёкая ружейная и пулемётная трескотня, расстояние уже миль пять, это точно от острова Суи-Ли-Тау, от ближнего острова Кхас-Ян-Тау всего в паре миль почему-то тишина, не слышно ружей, это не страшно, главное, что не слышно пушек береговых батарей. Лощинский выскочил на крыло мостика, смотрит в отсветах пожаров на часы, видимо расчетное время атаки его миноносцев, но я занята минами. Когда уже вышли на чистую воду и приблизились к дрейфующей основной группе, сзади, наконец, громыхнуло, потом ещё раз и один взрыв прозвучал как-то странно тихо, Лощинский сказал, что попали по одной мине, а третий взрыв, это скорее всего берег или дно зацепили. В подтверждение его слов вдали в темноте затрепетал огонёк зарождающегося пожара, судя по направлению, это канонерка у прохода Ермака.

Аккуратно, опознаваясь ратьером подошли ближе, до рассвета всего два часа, решили подождать, проводка по минному полю в темноте не самая хорошая игра. Тем временем нам рассказали, что до нашего подхода успели обстрелять два миноносца, один, похоже, сильно повреждён, их ушли преследовать два контрминоносца. Лощинский делится с Матусевичем и Кондратенко впечатлениями, они на борту "Ангары", с которой мы встали бортом. До чего же плохо без оперативной связи! Что там у островов?! Как получилось с батареями? Поймали кого-нибудь блокирующие группы? С атакующими канонерки миноносцами вроде понятно, с остальными ничего не ясно. Всю окончательную информацию соберём только после обеда, ближе к вечеру, когда назначена встреча для формирования каравана. Но, что делать? Только подождать рассвета и выпихнуть в небо Клёпу. Каково же сидеть в неизвестности Макарову!? Вот такая планида большого начальника! А нервные клетки не восстанавливаются, или не все умеют делиться.

Едва начало светлеть, мы повели кильватерную колонну в сторону японской или уже бывшей японской базы. Едва почувствовали мины, боцманская команда стала сбрасывать в стороны заготовленные вешки, я чистила от мин полосу метров по двадцать в каждую сторону, вешки закидывали метров на десять от борта, с проходом прямого двадцатиметрового коридора проблем возникнуть не должно, но на всякий случай есть ещё по десять метров ефрейторского зазора. Лощинский крутит головой по сторонам, смотрит, как матросы закидывают вешки, ничего не понимает, но очень хочет понять. Прошли минное поле, даю команду перестать скидывать вешки. Доворачиваем к причалам, там столпотворение ничего не понимающих японцев, пока не сообразили, наши баковые и левая ютовая пушки открывают огонь осколочно-фугасными по берегу за причалами, пока нам причалы нужны целыми. Японцы разбегаются, но наши артиллеристы не жалеют снарядов и бьют по площадям, правая баковая уже замолчала, ей некуда стрелять. Спешат, подгавкивают и наши сорокапукалки. Навстречу выходят два наших миноносца, на одном явно больше народа на палубе. Третий видно в светлеющих сумерках в полутора милях впереди и правее по курсу с просевшим в воду носом. Миноносцы, чуть довернув, тоже открывают огонь из своих пушек. Мы отворачиваем вправо, вставая бортом для удобства стрельбы, и продолжаем готовить место будущего десанта, а к причалам устремляются "Ангара" и "Ермак". На "Джигите", "Разбойнике" и "Забияке" подтянули уже спущенные на воду шлюпки и в них начали грузиться матросы и солдаты. Высадка почти батальона, это не шутка, это больше пяти сотен человек с оружием и боеприпасами. Унтера и офицеры уже голоса сорвали, но вроде всё идёт без бардака, мы пока ещё можем вести огонь, чем и пользуемся. Всё, пора! Дробим стрельбу, обрушивается ватная глухая тишина. Подходят миноносцы, с ближнего докладывают Его Превосходительству, в один попала канонерка, почти оторвало корму, со второго успели отстреляться и снять почти весь экипаж первого. Ещё один уже после атаки в темноте наскочил на камни, сейчас заводит пластырь, вроде утонуть не должен, ход дать может. Одна торпеда попала в берег, две поразили обе цели, счастливый лейтенант чуть петуха не даёт от радости, можно его понять. Подумав, предлагаем Лощинскому принять на борт снятый экипаж, скоро боцман уже занимается размещением пассажиров, я кажется, уже говорила, что на "Новике" это большая проблема, но Василий Иванович её как всегда с честью решил. Удерживаемся на месте ходами. Высадка закончена. Послали контрминоносец и миноносцы посмотреть, что мы в темноте настреляли на рейде, может найдут карты минных полей, хотя получается, что нам это не особенно нужно, а может и нужно, ведь есть ещё те, кто высадился на южные острова, прилив уже пошёл на спад.

С "Ангары" неожиданно передали: нам с Лощинским срочно прибыть к ним. Перешли на катер, и пошли к причалу, я в последний момент прихватила Некрасова, в любом случае журналисту лучше быть в гуще событий. Да, на "Ангару" стоило прибыть. Солдаты в штабном здании задержали и доставили на пароход командующего базой вице-адмирала Яхати Сибаяму, который, как сказали, как раз собирался сделать сепукку, но наши солдаты это не одобрили. С ним задержали командующего первым дивизионом истребителей капитана первого ранга Сёдзиро Асаи и командующего пятым дивизионом истребителей капитана второго ранга Ивадзиро Мано, не считая ещё восьмерых офицеров японского флота. Ещё возле деревни нашли в лощине сваленные тела всех убитых местных жителей от мала до велика, а ещё за деревней огороженную колючей проволокой территорию, где содержатся привезённые корейцы, которых использовали на строительных работах. Верещагин, который оказывается был на "Ангаре" уже ушёл на место, Некрасов едва услышал, потерял всякий интерес к задержанным офицерам и устремился следом за солдатом-проводником. Наши увидевшие жертв резни решили больше пленных не брать.

Я предложила собрать комиссию по расследованию военных преступлений японских военных, включить в неё капитанов "Ангары" и "Ермака", журналиста Некрасова, художника Верещагина, возглавить комиссию должен Роман Исидорович, ведь это его солдаты всё обнаружили, задокументировать всё подробно, акты должны завизировать все члены комиссии, в конце заставить подписать акты старших японских офицеров. Снова на меня уставились как на заговоривший шкаф, ну, не понимают они здесь мощь пиара особенно негативного. Но после паузы согласились все, а офицеры стали опрашивать японцев, которые все неплохо владели английским.

Через пару часов выяснили, что потопили мы канонерки второго класса "Осима" и "Акаги", минные транспорты "Касуга-Мару" и "Никко-Мару". Кроме того здесь базировались истребители: последний оставшийся из первого дивизиона "Сиракумо", весь четвёртый дивизион "Хаядори", "Харусамэ", "Мурасамэ" и "Асагири", и пятый дивизион в составе: "Кагэро", "Муракумо" и "Югири". Здесь также базировались в полном составе миноносцы второго класса первого дивизиона номера шестьдесят девять, шестьдесят восемь, шестьдесят семь и семьдесят. Миноносцы второго класса пятого дивизиона номера двадцать пять, двадцать шесть и двадцать семь, и миноносец первого класса этого же дивизиона "Фукурю". Миноносцы второго класса четвёртого дивизиона номера двадцать один, двадцать четыре, двадцать девять и тридцать. Миноносцы третьего класса третьего дивизиона номера пять, пятнадцать, пятьдесят четыре и пятьдесят пять и шестого дивизиона номера пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь и пятьдесят девять. Итого восемь истребителей, один миноносец первого класса, одиннадцать миноносцев второго класса, восемь миноносцев третьего класса, две канонерки второго класса и два минных транспорта. Из которых больше двух десятков уже пустили ко дну, а это почти треть оставшихся минных сил Японии, что не может не радовать.

Дальше ничего особенно интересного не было, а я уехала на "Новик". Солдаты, а особенно казаки прибарахлились, тащат какие-то узлы. Нашли два комплекта карт с нанесённой схемой минных полей, один сразу с миноносцем передали для миноносцев у южных островов, теперь он по акватории перемещался не опасаясь, карты сверили, данные совершенно идентичны, что вселило уверенность в достоверности данных по минным полям. На "Ермак" загрузили больше сотни пленных японцев, а на "Всадник" и "Забияку" по полсотни корейских рабов, после того, как они захоронили убитых жителей двух деревень, в общей сложности убитыми обнаружили больше семисот местных жителей. "Джигит" ушёл к острову Кхас-Ян-Тау, там солдаты взяли обе батареи целыми и мы решили забрать пушки и боезапас, на другом острове одну батарею успели взорвать, на другой батарее оказались древние заряжаемые с дула китайские безлафетные пушки на самодельных станках, которые взорвали, чтобы не возиться. На канонерках тоже что-то любопытное нашли, но я не интересовалась, почему-то накатила сильная усталость, и я пошла спать.

Через девять с лишним часов десант начал грузиться на корабли, меня к этому времени разбудили, в седьмом часу пополудни мы кильватерной колонной пошли на выход, а миноносцы выставляли мины на внутреннем рейде. Мы проскочили к месту встречи, забрали собравшихся во главе с "Маньчжуром" и повели их навстречу каравану, который теперь неспешно шёл со всеми ходовыми огнями. За "Ермаком" на буксире шёл наш побитый на камнях миноносец, а за "Забиякой" японский большой миноносец, который получил одно сквозное попадание и даже не затонул на мелководье, а команда его покинула, наши моряки закрыли пробоину и откачали воду и сейчас он покачивался за кормой русского корабля. По нашим наблюдениям, в основном Сергея Николаевича, мы не смогли на рейде уничтожить и выскочили один истребитель и восемь миноносцев, то есть если считать, что в базе были все корабли, то мы уничтожили своим артиллерийским огнём двенадцать миноносцев и семь истребителей, плюс торпедировали два транспорта. Миноносцы уничтожили торпедами две канонерки, контрминоносцы перехватили и потопили четыре миноносца. То есть сбежали истребитель и четыре миноносца. На берегу уничтожены две батареи, а две захвачены и сейчас на "Джигите", уничтожены и взяты в плен более четырёхсот японских матросов и офицеров, освобождены около ста корейских рабов. И как результат, японская база у нас под боком перестала существовать.

К сожалению, погибли три матроса, два на утонувшем миноносце и один сигнальщик на берегу, у казаков погибших нет, у солдат восемь человек. Раненых и обожжённых моряков семеро, казаков шестнадцать, солдат тридцать восемь и поручик. Думаю, что, не смотря на потери, нашими результатами Макаров будет очень доволен. У нас на крейсере кроме экипажа утонувшего миноносца, ещё почти сотня солдат и казаков. Паразиты где-то нашли рисовую водку и половина выпившие, наши вроде не пили, но боцман уже получил втык, так, что сейчас его рык сквозь темноту ночи раздаётся на всех палубах. Мы снова в передовом дозоре. Утром неспешно входили в Артурскую гавань под салют наших броненосцев. Я вымоталась ужасно, только уже засыпая в объятиях любимой Машеньки поняла, что вымотали волнение и страх провала нами спланированной операции и едва всё основное закончилось произошёл откат и меня потянуло в сон и вот только сейчас под уютное посапывание в ухо и бороду милого носика, наконец отпустило державшее напряжение.

Сегодня докладывали Матусевич, Кондратенко и Лощинский, меня Макаров попросил прийти завтра…

*- Всё рассказанное в этом фрагменте практически правда. Действительно, Занданов Антон Бадмаевич один из немногих бурятских генералов, по поводу чего он многократно подтрунивал, до выхода в отставку возглавлял всю медицинскую службу Северного флота, а потом долгие годы преподавал на кафедре Организации и тактики медицинской службы в ВМА имени Кирова. Чем и объяснял, что он давно уже не врач, а больше начальник и политик, потому капельницы доверяет ставить мне.

**- Абсолютная правда, в клятве врача Советского Союза и соответственно в клятвах которые дают медсёстры и фельдшера существовал пункт, что дающий клятву обязуется "БОРОТЬСЯ ЗА БЕЗЪЯДЕРНЫЙ МИР!". В какое размягчённое серое вещество мог прийти бред, позволивший вставить это в присягу врача, я не знаю, но считаю этот пункт весьма показательным для характеристики построенного при Брежневе РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА. То есть все узаконено занимались не своим делом, а дело, которому учили, и за которое, по логике, платили зарплату, было далеко не на первом месте. Как лишение премии и выговор за невыход на первомайскую демонстрацию после изнуряющего суточного дежурства, а через сутки нужно выйти на следующее…