На следующее утро Шерон поднялась рано, приняла душ и стала собираться в колледж. Выбравшись из постели, я надела халат, спустилась вниз, вошла на кухню и обнаружила, что она сидит за столом в лифчике и трусиках и жует кукурузные хлопья.

У Шерон было хорошее тело — стройное, с нужными изгибами, упругая кожа дышала свежестью и не имела изъяна. Груди были полны, хорошо округлены и, мне представилось, очень тверды. Когда она встала и отнесла миску к раковине, я заметила выпуклость на красных трусиках, и у меня возникли странные мысли о ее срамных губах, влажной девичьей плоти, устроившейся между ними, клиторе, влагалище.

Образ моих мыслей менялся, отклоняясь от прямой и узкой социальной нормы, в духе которой я воспитывалась. Меня сейчас волновала Шерон — ее юное влагалище, должно быть, горячее, влажное и очень тугое, внутренние губы маленькие и лишь немного выступают наружу из хорошенькой щели, клитор, защищенный красивой розовой оболочкой твердый и всегда готовый к мастурбации, возбуждению и оргазму. Подстригала ли она волосы на лобке? Или сбривала его полностью, как я?

«Но почему меня преследуют такие мысли? — спросила я себя. — Что со мной происходит? Почему я, женщина, предпочитающая другой пол, мечтаю как о влагалищах и твердых грудях молодых девушек, так и о длинных, толстых пенисах мужчин?»

— Ты хорошо выспалась? — спросила я, наполняя чайник и думая о том, мастурбировала ли Шерон до того, как встала: засовывала ли изящные пальцы между набухших срамных губ и массировала ли клитор до извержения, строя фантазии о моей влажной прелести.

— Да, очень хорошо, — ответила она, поворачиваясь ко мне, ее блестящие золотистые волосы ниспадали на обнаженные плечи. — Надо исправить лампу на ночном столике, чтобы можно было читать в постели.

— Видно, перегорела лампочка, — ответила я. — Где-то есть запасные лампочки — наверное, под лестницей.

— Я поищу потом.

Ее соски выдавались через красный кружевной лифчик, и я подумала, каково будет взять их в рот, сосать, возбуждать языком. Мне снова пришла в голову мысль о том, чтобы заманивать не только мужей, но и жен в свою берлогу и соблазнять их. Но мне нужен опыт — сексуальный опыт с женщинами, прежде чем пытаться соблазнять их. Я желала, отчаянно жаждала заполучить в горячий рот трепещущий в оргазме клитор. В моем сознании проносились живые картинки раскрытого влагалища Шерон, прижатого к моему рту. Я почувствовала, как раздуваются срамные губы моего влагалища, как внутри все переворачивается. Я желала Шерон, ее тело, влагалище. Я не понимала хода моих мыслей и того, как они возникали в голове. Черт возьми, что со мной происходит?

— Я лучше пойду, — сказала она, улыбнувшись, и отбросила волосы от искрящихся голубых глаз.

— Когда у тебя заканчиваются занятия? — спросила я, пытаясь удержать себя от желания протянуть руку и ущипнуть Шерон за грудь, взять рукой выступ в ее трусиках.

— Точно не знаю. Либо в середине, либо в конце дня. Не знаю, какие у меня сегодня занятия. Кстати, вот почта, — добавила она, указав на стол, и вышла.

На столе, тая угрозу, лежал белый конверт. Я инстинктивно угадала, что это, разорвала конверт и прочитала следующее:

«Спорю, ты спишь и видишь, как Джим трахает тебя во влажную щель! Но ему больше нравится щель Кэролайн, ты это знаешь, разве не так? В постели от тебя все равно не было толку, ты это также хорошо знаешь. Ты проиграла!»

Скомкав листок бумаги, я отправила его в мусорную корзину. Черт возьми, с какой целью мне посылают эти записки? Я терпеть их не могла, презирала их! Я хотела навсегда выбросить Джима и Кэролайн из головы — забыть всю боль. Час их погибели настанет. Но зловещие записки, мучившие меня, могли продолжаться вечно.

Шерон ушла, надев укороченные джинсы и тенниску с «Роллинг-стоунс». Снова задумавшись о том, удастся ли ей понравиться, я наблюдала за Шерон из окна гостиной. Гладкие бедра смотрелись изящно, без изъяна, упругие ягодицы заполняли джинсы. Раздумывая о том, не посвятить ли ее в свои планы разрушения брачных союзов, я мыслями вернулась к свободной комнате и взяла телефонную книгу.

— Сейчас нет большого спроса на кровати и гардеробы, — откровенно заявил мне мужчина из магазина подержанной мебели.

— Вы утверждаете, что нет спроса, чтобы сбить цену на мой товар и нагреть руки? — возразила я.

— Назовите мне адрес, и если вы согласны, я приеду через полчаса, чтобы определить цену, — беспристрастно ответил он.

Я поняла, что меня вот-вот обдерут как липку. Этот мошенник явно хотел быстро обогатиться, но у меня не оставалось выбора. Комнату надо было освободить и переделать в вертеп — берлогу для порока.

Мужчина из магазина явно заинтересовался, раз прибыл на десять минут раньше. Осмотрев мебель, он втянул воздух сквозь поджатые губы и покачал головой, словно намекая, что всему этому грош цена. Мужчине было лет двадцать пять, выглядел он неплохо, и я никак не могла решить, стоит ли соблазнять его. На нем были облегающие джинсы — слишком тесные, судя по размерам выступа. «А не захочется ли ему, чтобы я вытащила его член, отсосала головку, осушила яйца и выпила подношения?» — раздумывала я. В утвердительном ответе не оставалось сомнений!

Мужчине хотелось, чтобы я почувствовала себя виноватой за то, что вытащила его сюда осмотреть, как ему казалось, кучу хлама. Он предложил мне двадцать фунтов за все, бормоча о выброшенных на ветер деньгах. «Ублюдок! — подумала я, смотря на почти новый диван. — Интересно, есть ли у него жена?»

— Сойдемся на пятидесяти, и я дам кое-что в придачу, — я улыбнулась, и мой халат приоткрылся спереди.

— Пятьдесят? Что еще… Что вы дадите в придачу? — переспросил мужчина, с удивлением глядя на мою щель, набухшие, выступавшие срамные губы.

— Что вы хотите? — игриво спросила я, приподнимая брови и широко улыбаясь.

— Гм… у меня нет при себе пятидесяти фунтов.

— Тогда забирайте мебель и давайте мне двадцать, — я улыбнулась и запахнула халат, пряча свой товар.

— У меня найдется тридцать, — радостно сказал он, протягивая три бумажки по десять фунтов.

— Вот это другое дело! — воскликнула я, хватая бумажки и засовывая их в карман халата. — Не буду мешать вам вытаскивать эту мебель, — добавила я и вышла.

— Но я думал…

— Только не обдерите краску, хорошо? — крикнула я из кухни.

«Тридцать фунтов за мебель и еще мое красивое молодое тело? Черт подери, вот это шутник! — подумала я, слушая, как он пыхтя вытаскивает мебель. — Типичный мужчина! Хочет использовать меня, удовлетворить мужскую похоть, но ни за что не станет платить за удовольствие!»

Перетащив всю мебель в фургон, он позвал меня в пустую комнату, вероятно, ожидая еще разок увидеть бритую щель.

— Работа окончена, моя милая, — сказал он, глядя на мои полные груди, выступавшие под халатом.

— Хорошо, — я улыбнулась. — Вы женаты?

— Что?

— Вы женаты? — повторила я.

— Да, женат. А что?

— Просто интересно. Я собиралась позвонить вам и пригласить в гости, но если вы женаты, то супруга может подойти к телефону, поэтому…

— Я сам вам позвоню, — нетерпеливо прервал он меня.

— Нет, я вам позвоню, если вы этого хотите, — улыбнулась я, и мой халат снова распахнулся.

Смотря на мою обнаженную роковую щель, он назвал свой номер телефона. «Еще один попался на крючок», — задумчиво пробормотала я.

— Значит, я вам позвоню, — сказала я. — Если подойдет жена, скажу, что ошиблась номером. Как ее зовут?

— Хейзел, — ответил он, поднял глаза и улыбнулся. — Меня зовут Дейв. Когда вы мне поз ните?

— Не знаю. Кстати, меня зовут Сью. Где живете?

— В Голдсмит Кресент, в нескольких кварталах отсюда.

— Ах, да. Я знаю этот район. Возможно, я позвоню вам сегодня вечером. Не знаю, как у меня будет с настроением.

— Буду ждать с нетерпением, — он улыбнулся и пошел по коридору к выходу.

— Я обязательно позвоню! — хрипло выдохнула я, когда он в последний раз оглянулся на мое тело. Халат теперь обнажил длинные соски.

«Не сомневаюсь, что ты этого будешь ждать с нетерпением!» — подумала я, закрывая дверь, и представила, как вторая половина ждет его домой, а он трахает меня. Вероломный ублюдок! Он не достоин жены. И он ее лишится к тому времени, когда я покончу с ним! Неужели в мире не найдется мужчины, который сохранит верность жене перед соблазном моей изящной бритой прелести? Я была не в силах поверить, что все мужчины так легко бросаются в мрачные глубины супружеской неверности, стоит им лишь увидеть тугую щель другой женщины! Неужели верности не существует? «Нет, не существует, — решила я, — это слово ничего не значит. Его вполне можно выбросить из словаря».

Как бы то ни было, мужчина из магазина поданной мебели укрепил меня в решимости разрушать брачные союзы, и мои мысли снова вернулись к свободной комнате. Я старалась представить, как должен выглядеть вертеп для секса. Цепи, свисавшие со стен, дыба для растягивания тел людей… Нет, там полагается заниматься сексом, а не пыткой! Но с чего начать? Выйдя в сад, я напрягла воображение и пыталась думать столь же непристойно, как и мужчины.

«Все мужчины извращенцы», — решила я, и дело не в том, чтобы говорить об этом вслух! Они любят темные, более грубые стороны секса. Они получают удовольствие от необычного, извращенного, грязного секса. Успокаивающая музыка, приглушенный свет и мягкая постель с обнаженной женщиной, лежащей наготове и ждущей любви, — все это не в их вкусе. Они жаждут крутого, грязного секса. И в саду у меня неожиданно возникла одна мысль…

Взяв из гаража скамейку Джима для упражнении, я поставила ее посреди свободной комнаты. Сбросив халат, я села на подбитый верх узкой скамейки и оперлась спиной о наклонную часть, причем голова касалась пола. Ноги опустились на ковер, бедра раздвинулись, срамные губы широко раскрылись — я являла собой картину похабной женщины. «Отлично, — подумала я, опустив руки на пол и ухватившись за полую раму. — Если надеть наручники или связать руки веревкой, мужчины могут использовать меня по своему усмотрению — трахать, лизать, возбуждать титьки и воплощать любые другие фантазии. А если перевернуться, можно заняться моим задним отверстием, глубоко вонзить в него пенис или отхлестать кожаным хлыстом и наблюдать, как из открытого влагалища вытекают соки».

Поглаживая нежную, влажную плоть между набухшими внешними губами, я нежно потрогала клитор. Мой маленький выступ рос и трепетал. Закрыв глаза, я представила, что мужчина стоит на коленях между моих ног, а его твердый пенис глубоко вонзается в горячее влагалище, сперма вырывается и заполняет меня.

Мастурбируя, я время от времени открывала глаза, чтобы посмотреть на окно и представить, какое удовольствие получил бы чистильщик окна, если бы приставил лестницу и посмотрел, как я кончаю. Но я не догадывалась, что за мной действительно наблюдают — не с лестницы, а спокойно стоя в дверях спальни.

Я почувствовала, что Шерон наблюдает за мной — наблюдает, как я мастурбирую, пока воображаемый чистильщик окна сводил меня с ума, — только когда она тихо встала на колени между моих ног и запечатлела поцелуй на пылавших срамных губах. Подскочив, я с ужасом уставилась на нее. Что она могла подумать? Вот я лежу на скамейке для упражнений с раздвинутыми ногами, раскрытыми губами влагалища, с массирующими клитор пальцами… Мое лицо раскраснелось смущения, я уже собиралась соскочить со скамьи и схватить халат, как она спокойно вернула мое тело в прежнее положение.

Мы не разговаривали. Я знала, что последует дальше, как она поступит со мной, но у меня не было сил сопротивляться. Теперь, в моем сознании, как и у мужчин, которых я соблазнила, проносились разные мысли. Сила, которой я покоряла мужчин, сейчас оказалась бесполезной — теперь соблазняли меня! В голове все смешалось. Мои органы чувств онемели, голова кружилась от смятения, все трепетало от ожиданий, предчувствий. Клитор приблизился к грани оргазма, сексуальные соки выливались из горячего влагалища, и мне отчаянно хотелось завершить начатое. Но между ног стояла девушка и взирала на самую интимную часть моего тела.

Я закрыла глаза, воображая, что это Тони раздвигает мои срамные губы, рассматривает сочную внутреннюю плоть. Действуя молча, Шерон мягко просунула пальцы, женские пальцы, в мое тугое влагалище. Целуя и облизывая внутреннюю сторону бедра, она пробовала меня на вкус. Появились неописуемые ощущения, я начала извиваться и тяжело дышать. Тело трепетало в ожидании, чувствуя ее горячее дыхание между ног, на набухших срамных губах, я знала, что она коснется языком моего бритого влагалища, возьмет внутренние складки в горячий рот, заглотит клитор и заставит кончить.

Я отчаянно старалась не думать о том, что полные губы Шерон целуют меня, пробуждая низменное желание, которое дремало в темных уголках подсознания. Я пыталась представить между ног то Тони, то Джима. Но образ Джима вскоре исчез, когда Шерон пробежала языком по открытой щели, заставив меня содрогнуться от восторга.

Черт возьми, чем я занималась? Кто я? Лесбиянка? Я чувствовала, как Шерон тыкалась носом и щипала мои полные внешние губы. «Неужели я этого хочу?» — удивлялась я, когда она взяла в рот внутренние губы. Я снова хотела вообразить Джима, любого другого мужчину, исследующего меня пальцами, ласкающего устами мою женственность. Но действительность никак не хотела исчезать — это была Шерон.

Ртом она прижалась к моим срамным губам, язык извивался и пробирался во влагалище — пробовал, лизал, исследовал сокровенную плоть. Затаив дыхание, я ухватилась за полую раму скамьи для упражнений. В сознании проносились странный мысли: гетеросексуальные, лесбийские, мужчина с женщиной, добродетель и порок, женщина с женщиной. «Неужели она тоже захочет, чтобы я целовала ее влагалище, вонзила язык в раскрытые срамные губы?» — спрашивала я, когда Шерон большими пальцами широко раздвинула мое влагалище, открывая путь любопытному языку к значительному участку чувствительной плоти. Захочется ли мне лизать ее влагалище, запускать язык в горячее отверстие? Я не знала, чего хочу. Мне хотелось дойти до вершины лесбийского акта, но я была уверена, что устранюсь в самый последний момент.

Шерон застонала, продвигаясь языком вверх по моей сексуально долине, и обошла кругом основание исстрадавшегося клитора. Ее дыхание становилось горячее теперь, когда мой клитор напрягся, реагируя на ласки. Представляя влажный розовый язык Шерон — женский язык, — лижущий мой клитор, я расслабилась, перестала думать и забылась в тепле запретного соития.

В комнате стемнело, мысли плыли над телом, когда Шерон взяла мой цветущий выступ в рот. Все мое существо сосредоточилось на ее устах, ласкавших самую интимную часть — воплощение моей женственности. Я вот-вот кончу в рот девушке.

Ловко, как это умеет девушка, она обхаживала меня пальчиками, поглаживала стенки влагалища, сосала и лизала трепещущий выступ. Ее длинные светлые волосы опускались на мой живот, ласкали меня, мое тело стало содрогаться от наступления первого лесбийского оргазма. Шире раздвинув ноги, я полностью отдалась Шерон, вручила ей свое тело, разум, само существо.

Закрыв лицо руками, пытаясь не выдать свой экстаз, я не могла сдержать дрожь, а мой клитор раздувался и пульсировал. Наконец-то оргазм наступал, овладевал мною, проникал через нервную систему. Вскрикнув, я шире раздвинула ноги, плотнее прижимая обнаженный центр своего тела к лицу Шерон, к ее горячим устам.

Когда кульминация достигла высшей точки, Шерон глубоко засунула палец в мое заднее отверстие, увеличивая удовольствие, и мне показалось, что я теряю сознание. Ритмично поглаживая чувствительную внутреннюю плоть моих отверстий, лаская быстрым языком клитор, она вознесла меня на вершину сказочного оргазма. Издавая стоны, неистово дрожа, я подумала, что никогда не спущусь с приливной волны, на гребне которой скользила. Я продолжала нестись на волне похоти, голова буйно металась из стороны в сторону, мое существо возносилось на новые неизведанные высоты.

Наконец трепещущее от удовольствия тело успокоилось, сказочный оргазм нежно спустил меня с сексуальных небес. Мое тело подрагивало, я лежала на месте, а Шерон подлизывала молочные подношения, вырывавшиеся из трепещущего, изможденного тела, пила соки лесбийской любви, покидавшие мое существо.

Вдруг на меня навалилось чувство вины, смущения и унижения. Что я сделала? Позволила другой девушке довести себя языком до оргазма — это было аморально, грешно. Я никак не могла постичь развратное желание, когда позволила ей запустить язык во влагалище и испить своих подношений. Но я должна была признаться, что получила удовольствие, невероятное сексуальное удовольствие от нашего слияния. Разрываясь между благодетелью и грехом, между тем, что принято обществом и воспринималось с ужасом, я уселась прямо и смотрела на свою партнершу.

Шерон улыбнулась, ее лицо увлажнилось от соков моего влагалища, глаза блестели от жажды жить.

— Мне очень понравилось. Тебе тоже было хорошо? — прошептала она и впилась в меня бездонными глазами. Раздираемая чувством вины, смущенная я открыла рот, собираясь сказать что-то, но ничего не получилось. Что я могла сказать? Хорошенькая студентка колледжа только что стояла на коленях передо мной и, пряча лицо у меня между ног, открыла губы моего влагалища, вызвала оргазм из трепещущего клитора, проглотила мои липкие соки. Что я могла сказать?

— Это у тебя первый раз? — спросила она. Первый раз? Да, с другой девушкой это был первый раз! Меня охватило то же чувство, какое я испытала одним жарким летним днем после школы, когда позволила мальчику стащить темно-синие трусики и хорошенько разглядеть обнаженную щель — я была стеснительной, наивной, глупой в своей наивности. Мальчик засунул туда пальцы и следил за моим лицом, ожидая, как я отреагирую, когда кончу, но я не кончила. Тогда он вытащил пенис, инструмент, который я никогда раньше не видела, и просил возбудить его. Пенис был твердым и тогда показался мне огромным! Я потом бежала, не успев надеть трусики, через поле, плакала, рыдала, не понимая, почему разрешила трогать себя в этом месте. Но сейчас мне было некуда бежать, негде спрятаться.

Ошарашенная, я наблюдала, как Шерон встает и сбрасывает тенниску. Показался ее красный кружевной лиф — тот самый, который она носила ранее, когда я еле удержалась от того, чтобы не потискать ей грудь. Мои глаза широко раскрылись от страха и возбуждения, когда она занесла руки за спину и расстегнула лиф, и я затаила дыхание. Медленно, зазывающе Шерон сняла чашечки с твердых полушарий. Наполовину показались околососковые круги, затем длинные коричневые соски.

Сбросив одежду на пол, она расстегнула пояс и стянула джинсы с длинных стройных ног. Срамные губы оттопыривали красные трусики. Ткань влажная, со следами соков от возбуждения, обрисовывала контуры ее женственности, подчеркивая щель, где покоился клитор, отвердевший в ожидании оргазма.

Отбросив джинсы в сторону, Шерон просунула пальцы за плотно прилегавшие трусики и медленно стащила их. Затаив дыхание, я наблюдала, как появляются редкие волосы на лобке; маленькие завитушки оживились, высвободившись из заточения в тесных трусиках, и выскочили из углубления, словно споры папоротника. Дрожа всем телом, я трепетно глядела на верхнюю часть щели, понимая, что девушке захочется взаимности — чтобы ее целовали, лизали и сосали в этом месте.

Шерон стащила красный материал, обнажая полные срамные губы, раскрывающуюся щель, сверкающие, розовые внутренние губы, экзотически выдававшиеся из долины любви. Наконец она совсем сняла трусики и обнаженная предстала передо мной.

Ни единого слова не сорвалось с моих уст с того мгновения, как она застала меня за мастурбацией, я и сейчас не знала, что сказать. Когда Шерон приблизилась ко мне, ее восхитительная прелесть находилась в считанных дюймах, и я почувствовала, что оказалась в ловушке. Я не могла повернуться и бежать. К тому же я не знала, хочу ли бежать или нет. Хотелось потрогать ее там, между ног, но также хотелось, чтобы она ушла и оставила меня одну. Я думала о том, чтобы соблазнять и жен, и мужей, и теперь появился шанс познать тело другой женщины, довести женщину до оргазма. Этим надо было воспользоваться, чтобы потом вечно не жалеть о том, что я упустила.

— Просто погладь меня здесь, если ты нервничаешь, — уговаривала Шерон, смотря на меня и поглаживая свои длинные соски. С нервами у меня все было в порядке, я разрывалась между добродетелью и пороком, моральным и аморальным, нормальным и ненормальным. «Но я получила удовольствие от ее языка, ублажавшего мой клитор, так почему не ответить взаимностью?» — спрашивала я себя, когда она в ожидании выпятила бедра.

— Я не укушу! — рассмеялась Шерон, раздвигая набухшие срамные губы, обнажая перед моим удивленным взором интимную розовую плоть.

Я никогда раньше не видела раскрытое влагалище другой девушки и вдруг обнаружила, что сравниваю, оцениваю. Разумеется, ее влагалище не отличалось от моего, но внешние губы оказались меньше, менее развиты, — и это влагалище было у же. Осторожно приблизив руку к сверкающему отверстию, я погладила розовые внутренние губы. Они были эластичны, скользки, влажны от любовных соков. «Никто не узнает, — рассуждала я, собираясь глубоко засунуть пальцы в это место. — Джим, Тони, Дерек… Никто так и не узнает, что я делала».

— Пожалуйста! — выдавила Шерон, широко расставив ноги и еще больше раскрыв губы влагалища. Я понимала, чего она хочет, когда провела кончиком пальца вокруг влажного входа в юное влагалище. «Что бы теперь ни случилось, — решила я, — надо довести ее до экстаза, самой пережить эмоции, ощущения, почувствовать, как внутренняя плоть другой девушки захватывает мой палец».

Глубже проталкивая палец, я смотрела, как тот исчезает в жарком сужающемся влагалище. Оттуда вырвались соки, оросили меня, потекли по руке, когда я дошла до упора. Шерон содрогнулась, слегка закачала бедрами, чтобы мой палец то входил, то выходил из ее будуара любви. Подняв глаза, я увидела милое личико. Шерон зажмурила глаза, чуть раскрыла губы, дышала глубоко и медленно. Казалось, она забылась в лесбийском экстазе, плыла по морю женственного наслаждения. Засунув еще один палец в подрагивавшее влагалище, я начала типичные для мужчин движения. Шерон чуть покачивалась, пока наслаждение охватывало ее тело, окутывало сознание. Смотря, как внутренние губы девушки то исчезают внутри, то появляются вместе с моими пальцами, я раздумывала, какой вкус у ее соков. Я никогда не пробовала собственные липкие соки, не говоря уж о подношениях другой девушки, и меня охватила жажда познания.

Схватив за голову, партнерша притянула меня ближе к себе. Лицом я уперлась в живот Шерон, вдыхая запах теплой кожи. Целуя ее пупок, обследовала это небольшое углубление языком, пальцами поглаживала ее влагалище. Пригнув мою голову, девушка затаила дыхание. Я знала, чего она ожидала от меня, но чувствовала, что не готова к этому, время еще не пришло.

Опустив голову, я целовала нежную, теплую кожу, окаймлявшую ее щель. Сексуальный аромат Шерон заполнил мои ноздри, и я, осторожно лизнув верхний уголок щели, почувствовала, что глубоко в моем чреве зарождается возбуждение. Еще больше приоткрыв срамные губы, Шерон снова затаила дыхание, когда я высунула язык и провела им вокруг клитора. Маленький выступ отвердел, отвечая на ласки моего нежного языка. Сжав розовую плоть, окружавшую бутон, она вытащила его на всю длину и предоставила моим жадным устам. Посасывая, облизывая, я хотела забыться в ее горячем влагалище, утонуть в нем. Поступала я правильно или нет — сейчас не имело никакого значения, когда моя голова опустилась ниже, а язык вылизывал пространство открытой сексуальной долины, пробовал девичий крем, ноздри вдыхали женский аромат, глаза закрылись, уста плотно прижались к влажной плоти.

— Вот так! — выдохнула Шерон, когда я вытащила пальцы из ее отверстия и языком провела вокруг входа в влагалище, пила молочного цвета флюиды, сочившиеся оттуда. Это был вкус женского секса — теплый, густой. Мои собственные соки вырывались наружу, вытекали из влагалища, увлажняли скамейку для упражнений. Мне отчаянно захотелось пережить еще один оргазм, ощутить в сокровенном месте язык, ласкающий мою цветущую вишню.

Соскользнув со скамьи, я лежала на полу, улыбалась Шерон, приглашая ее лечь рядом со мной. Она расставила ноги надо мной и, когда ее зияющее теплое, нежное влагалище оказалось у моего лица, легла на меня и зарылась лицом меж моих ног. Облизывая, покусывая, мы, похоже, таяли друг в дружке, слились воедино, наши тела переплелись в лесбийской похоти. Пока мы пили из женских святилищ, сливаясь в одно обнаженное тело, никогда раньше меня не пронзали столь электризующие ощущения, чувства полного и окончательного сексуального удовлетворения.

Наши груди, твердые соски, руки прикасались к нагой женской плоти, ноги раздвинулись, языки высунулись в поисках клиторов, мы начали содрогаться. Моля, чтобы нам это удалось вместе, я взяла ее выступ в рот, ласкала языком твердый, чувствительный кончик. Отвечая взаимностью, Шерон взяла в рот и облизывала мой выступ удовольствия, принося мне изумительное ощущение, которое пробивало путь в глубины чрева.

Влажные завитушки лобка касались моих щек, соки вырывались из узкой дырочки, и я почувствовала, что мышцы Шерон напрягаются, а тело становится неподвижным. Мои мышцы тоже напряглись, ноги подрагивали, пока волны оргазма поднимались из горячих, трепещущих глубин таза. Мы вот-вот кончим вместе — порочный союз возносил нас все выше к недостижимой, изумительной вершине сексуального удовольствия.

В безудержном сексуальном неистовстве мы лизали, сосали, брали интимные женские части в рот и привели друг дружку к оргазму. Пока горячее, потное, тяжелое тело Шерон лежало на моем, влагалище пылало, горело от желания, я обхаживала ее проснувшийся клитор, влезла пальцами в узкую щель, поддерживая оргазм девушки, а она мой.

Даже в самых диких снах я не могла бы представить, какое огромное наслаждение, полное удовлетворение может доставить другая женщина. Так вести себя способна лишь женщина — она повторяла каждое мое движение, каждый поцелуй, касание языком, укус. Что бы я ни хотела, какое бы удовольствие ни желала от нее, мне надо было лишь доставить ей это удовольствие.

Вдыхая аромат Шерон, я лизала щель меж упругих ягодиц, маленькую полоску чувствительной кожи между двух изумительных дырочек. Раздвинув ее ягодицы, я взглянула на миниатюрную дырочку. Высунув язык, я дотронулась до нее, облизала самый интимный вход в юное тело. Подняв собственные ягодицы, когда Шерон раздвинула их, чтобы ответить взаимностью, я почувствовала, как ее язык высунулся, обследовал, облизал мое заднее отверстие. Возникшие ощущения сводили с ума, я начала безудержно содрогаться.

Вернувшись к ее клитору, я прошлась языком по чувствительному кончику, вызвав еще один оргазм, а девушка последовала моему примеру и привела меня к кульминации. Прижавшись друг к дружке, содрогаясь, мы извлекали удовольствие из своих обнаженных тел, пока не обмякли, не обессилели — мы тяжело дышали, ахали, потели плыли в озере лесбийской похоти.

Когда Шерон отстранилась от моего подрагивавшего тела, я не знала, что сказать. А что я могла сказать? Она подумает, что я лесбиянка, — возможно, я такой и была! Голова шла кругом, я испытывала стыд. Мой поступок был аморальным, постыдным, но изумительно женственным.

Но конец еще не наступил. Двигаясь между моих разведенных ног, Шерон взяла свою грудь в руку и провела соском по моей длинной щели, увлажняя его липкими соками. Поглаживая мой клитор соском груди, Шерон улыбнулась, провела грудью по моему телу и предложила мне влажный сосок. Я взяла его и, как младенец, впитывающий соки жизни, подлизывала собственные подношения с питавшей меня груди.

Когда я облизала ее, Шерон встала на колени надо мной и опустила влажную щель на грудь, источая соки, купая мой молочный сосок. Снова улыбнувшись, она опустилась рядом и облизала мой коричневый сосок, подхватывая собственные подношения, заставляя сосок твердеть, порождая изумительные чувства. Крепко посасывая мою грудь, она закрыла глаза и забылась в лесбийской фантазии. Тут Шерон начала сосать еще активнее, заставила меня вскрикнуть. Подняв голову, она улыбнулась и облизнула свои полные губы, затем отстранилась.

— Как это было хорошо, — пробормотала она, собирая свою одежду. Я улыбнулась, встала, схватила халат и накрыла им свое горевшее тело.

— Кофе? — задала я глупый вопрос.

— Спасибо, — ответила она, скрывая юную грудь под тенниской, будто ничего не случилось. Мучимая чувством вины и стыда, я не придала большое значение небрежности Шерон, полагая, что она привычна к подобным лесбийским встречам.

Пока я наполняла чайник, думая о том, что сделала и буду ли еще раз заниматься этим, Шерон подошла ко мне со спины и погладила по голове.

— Было здорово, правда? — выдохнула она, когда я повернулась к ней. Голубые глаза сияли, искрились молодостью, пока Шерон смотрела на меня. Полные губы растянулись в улыбке, когда она наклонилась и поцеловала меня в уста.

С неистово бьющимся сердцем я отстранилась, не понимая, что делаю и что она хочет от меня. Нельзя вступать в связь с ней, в этом я точно отдавала себе отчет. Однако то, что случилось, что-то разбудило внутри меня, растормошило дремавший инстинкт. Я не понимала своих чувств к Шерон. Сейчас она жила со мной, и я тревожилась за будущее.

Оставив ее заваривать кофе, я бросилась в прихожую, где звонил телефон.

— Это я, — раздался голос Джима.

— А, привет! — откликнулась я, сгорая от нетерпения узнать, устроила ли Кэролайн ему допрос относительно таинственного телефонного звонка неизвестной женщины.

— Ты свободна сегодня вечером? — спросил он.

— Свободна для чего?

— Произошел неприятный случай, и мне хоте лось… мне надо с кем-то поговорить.

— Что такое? Что случилось?

— Это Кэролайн. Видно, кто-то звонил и… Звонила одна женщина и спросила меня. Бог знает, кто это мог звонить! Как бы то ни было, Кэролайн ее неправильно поняла. Ты же знаешь, как она ревнива. Ну, тебе этого, наверное, не понять.

— И ты об этом хочешь поговорить со мной?

— Да. Мне показалось, что… Ты же не звонила ей, правда?

— С какой стати я буду ей звонить?

— Не знаю. Можно зайти сегодня вечером?

— Да, хорошо… часов в семь.

— Сью, у нас получился хороший секс.

— Я это знаю! И у нас его еще будет много… если тебе захочется.

— Захочется! Послушай, тут ко мне в офис пришли, я буду у тебя часов в семь.

«Бедный Джим! — подумала я, вешая трубку. — Мой звонок явно сработал!» И я решила еще раз позвонить Кэролайн. Однако игру надо вести осторожно. Если она заподозрит, что это моих рук дело, все закончится раньше, чем я доведу дело с Джимом до конца.

Я увидела Шерон, которая сидела за столом и пила кофе, и мне в голову неожиданно пришла мысль — попросить ее позвонить Кэролайн. Но сейчас было не совсем подходящее время говорить с Шерон о Кэролайн, надо обустроить другие вопросы. Не преодолев смущения, обуреваемая чувством вины, я села напротив нее и улыбнулась.

— Я довольна, что переехала к тебе, — сказала она.

— Я тоже довольна, — откликнулась я. — Почему ты так рано вернулась домой?

— Перепутала расписание. Как ты собираешься использовать свободную комнату?

— Гм… я освободила ее для… Шерон, то, чем мы вместе занимались, было приятно, но я не хочу…

— Чтобы мы вступили в связь?

— Да.

— Сью, не волнуйся. Мне было приятно любить тебя, и я хотела бы повторить все еще раз. Нас ничто не связывает, мне нужен только секс с тобой, поэтому не беспокойся.

Мне нужен только секс с тобой. Эти слова ножом пронзили меня! Секс с тобой. И это мне говорила девушка! Я снова барахталась в глубоком болоте смятения, не зная, что ответить. Вдруг я поняла, что не могу бороться с внутренним желанием все возраставшим желанием снова пройтись языком между бедер Шерон, почувствовать, как ее язык ласкает мой клитор. Хорошо это или плохо — не имело значения, никто не узнает, никто не осудит.

Возможно, мне не следовало, но я посвятила Шерон в свои планы по разрушению брачных уз — о Джиме, Тони, Дереке и о том, что уже удалось сделать. Похоже, я хотела сменить тему, уйти от секса — во всяком случае, лесбийского секса.

— Боже! — выдохнула она в ответ. — Тебе нельзя вот так губить жизни людей!

— Почему бы и нет? — равнодушно спросила я.

— Потому… потому что это нехорошо! Я знаю, муж поступил с тобой плохо, но зло не рождает добро!

— Все равно ничто меня не остановит! Кстати, я получаю записки, где откровенно, во всех подробностях говорится о Джиме и Кэролайн и чем оба занимаются в постели.

— Боже! Как это чудовищно!

— Просто ужасно! Я хочу положить этому конец. Мне никогда не удастся забыть этих людей, пока приходят записки.

— Кто бы это ни делал, он остановится. Это же не может продолжаться вечно, правда?

— Да, думаю, ты права — надеюсь, это прекратится! Кстати, ты не сделаешь мне одолжение.

— Какое?

— Позвони этой суке Кэролайн и притворись той таинственной женщиной, которая звон Джиму. Спроси, дома ли он, и говори страстным голосом.

— Что, прямо сейчас?

— Нет, она еще на работе. Вечером. Позвони ей сегодня вечером.

— Не знаю, Сью.

— Ты же хочешь, чтобы мы… ты же хочешь секса со мной, правда?

— Да, но…

— Хорошо, тогда договорились.

— Нет, не договорились! Послушай, давай заключим сделку. Я подыграю тебе в этих играх, позвоню, кому захочешь, сделаю все, что надо, если позволишь ублажать тебя, когда мне того захочется.

— Как часто это будет?

— Каждый день, а возможно, чаще.

Снова нырнув в море смятения, я в конце концов согласилась. Мне отчаянно хотелось секса с Шерон, но я не могла позволить, чтобы чувства к ней помешали моим планам. Любовь? Я не понимала, что испытываю к ней. Она была так молода и так мила. Шерон весело улыбалась, глаза жизнерадостно светились. Но каковы мои настоящие чувства к ней?

День пролетел незаметно. Слава богу, Шерон несколько часов сидела в своей комнате и занималась, а я вышла из дому и купила кое-что для своего сексуального вертепа: веревку, массажер для тела и, к своему смущению, много крема из магазина «Бутс». Я также купила большие свечи в магазине сувениров. Мне хотелось приобрести наручники, цепи и кожаные хлысты, но я не знала, где их искать. Решив заказать по почте, я сбросила покупки в свободной комнате и посмотрела на часы, не зная, как все это объяснить Шерон. Шесть часов.

Надев мини-юбку и свободную блузу, Шерон на кухне готовила еду — салат с ветчиной. Когда я вошла, она повернулась и улыбнулась, очевидно, ожидая, что я похвалю ее за старания.

— Наверное, ты проголодалась! — сияла Шерон.

— Умираю с голоду! — обрадовалась я, восхищаясь тем, какие интересные фигуры она вырезала из помидоров. — Ты хорошо сделала, — добавила я. — Наверно, тебе следует взять кухню в свои руки.

— Я не умею хорошо готовить, — возразила Шерон, расставляя тарелки на столе. — Но салаты — мое фирменное блюдо.

Пока мы ели, я рассказала о своих планах и объяснила, почему просила ее позвонить Кэролайн. Шерон это отнюдь не обрадовало, и она жалобно сказала, что плохо разбивать семьи, но когда я напомнила ей о проведенном времени в свободной комнате и о нашем уговоре, она пообещала помочь. После ужина я подвела ее к телефону и улыбнулась.

— Ты ведь знаешь, что сказать, правда? — спросила сила я, набирая номер и моля судьбу, чтобы подошла Кэролайн. Когда раздался сигнал, я передала трубку Шерон и стала ждать, затаив дыхание.

— Джим дома? — к моему восторгу спросила Шерон. Если бы Джим оказался дома, то Шерон следовало повесить трубку, прежде чем он подойдет, таким образом подогревая подозрения Кэролайн. — О! Когда он вернется? — спросила она. — Нет, передавать ничего не надо, спасибо. Не я не хочу сообщать свое имя. Нет, это личный звонок. Я его подруга. Я перезвоню позже.

Положив трубку, Шерон хмуро посмотрела на меня.

— Должно быть, эта бедная женщина сейчас корчится от боли! — жалобно произнесла она.

— Это только начало, подожди, когда она застанет Джима, трахающего меня!

— Ты ведь не собираешься сделать так, чтобы Кэролайн застала тебя на месте преступления? — спросила Шерон.

— Как раз именно этого я и хочу! Кстати, Джим скоро придет сюда, поэтому…

— Я побуду в своей комнате. У меня много работы.

— Почему бы тебе не присоединиться?

— Что?

— Поучаствуй в наших сексуальных забавах. Давай устроим ему лесбийское представление.

— Боже, не надо. Если ты думаешь, что я собираюсь…

— Ты же захочешь меня еще раз, ведь так?

— Сью, это шантаж!

— Да, ты права. Так что, присоединишься? Или ты против того, чтобы немного поразвлечься с длинным, твердым пенисом?

— Я не против, мне просто больше нравится с женщинами…

— Значит, ты согласна? Вот что я тебе скажу — уединяйся и можешь не платить за комнату.

Я знала, что это подействует. На свою скудную стипендию Шерон вряд ли могла прожить. Я была уверена, что она не сможет отказаться от такого предложения!

— Хорошо, — вздохнула она. — Но без совокупления с ним!

— Договорились. Мы устроим ему лесбийское представление, а я буду с ним совокупляться, как ты выразилась. Правда, это входит в план. Когда он явится сюда, ты, услышав, что дела зашли далеко, войдешь в гостиную, обнаженная, сделаешь удивленный, смущенный вид и…

— Я буду чертовски смущена!

— Нет, ты не будешь. А теперь иди и жди в своей комнате. Я оставлю дверь гостиной открытой, чтобы тебе было слышно, что происходит.

Недовольная Шерон ушла в свою комнату, чтобы подготовиться к своевременному выходу. Я знала, что Джим снова и снова будет возвращаться за сексом после того, как отведает двух женщин. Все шло по плану — возможно, даже слишком гладко. Вдруг мне в голову пришла мысль, что Кэролайн может выследить Джима и все закончится еще до того, как мне удастся повеселиться. Я хотела хорошо поразвлечься до того, как нанести решающий удар! Я могла лишь надеяться, что Джим убедительно соврал и сумеет убежать от этой суки.

Сидя в гостиной в мини-юбке и открытой блузе без трусиков и лифчика, я поджидала свою жертву. Схватив записную книжку, я улыбнулась, зачеркнула цифру один и нацарапала тройку напротив имен Джима и Кэролайн, сделав их лидерами в списке тех, чьи брачные узы подлежали разрушению. Для обоих начиналась полоса неудач. Разлад подрывал их отношения. Я была уверена, что они окажутся на грани гибели к тому моменту, когда мы с Шерон сегодня вечером разделаемся с Джимом.

Проверив свой список, я убедилась, что в нем много семей, до которых у меня еще руки не дошли. Но спешить было некуда — в моем распоряжении предостаточно времени, чтобы поставить их всех на колени. Времени впереди еще целый вагон!