НИКТО НИЧТО (NIGHT NOUGHT NOTHING).

Жили когда-то король с королевой. Они были уже давно женаты, а детей у них всё не было. Наконец королева родила ребёнка. В то время, когда король находился в далёких странах. Королева решила не крестить младенца до возвращения короля и сказала: «Мы будем звать его Никто Ничто, пока не приедет его отец».

Но до возращения отца прошло много времени, и младенец превратился в милого мальчугана. Наконец король собрался в обратный путь; ему нужно было переправиться через широкую реку, но было половодье, и король не мог попасть на другой берег. Тогда к нему подошёл великан и сказал: «Если ты отдашь мне Никто Ничто, я перенесу тебя через реку на спине». Король не знал, что так зовут его сына, и пообещал выполнить условие великана. Когда король вернулся домой, он был очень рад увидеть свою королеву и маленького сына. И тогда она сказала королю, что не стала давать имени ребёнку до его возвращения и звала сына Никто Ничто. «Что я наделал? Ведь я пообещал Никто Ничто великану, который перенёс меня через реку на спине!» — горестно воскликнул бедный король.

Король и королева сильно опечалились и решили отдать великану сына птичницы, понадеявшись, что тот никогда не узнает об обмане. На следующий день великан пришёл получить обещанное, король послал за сыном птичницы, и великан ушёл с ребёнком на спине.

Он шёл и шёл, пока не добрался до большого камня, и там присел отдохнуть. Он сказал: «Эй ты, на моей спине, который сейчас час?» Бедный ребёнок ответил: «Час, когда моя мама-птичница приносит яйца к завтраку королевы». Великан страшно разозлился, ударил ребёнка о камень и убил. Король с королевой попытались подменить своего сына сыном садовника, но у них опять ничего не вышло. Тогда великан пришёл в жилище короля и сказал, что убьёт их всех, если они не отдадут ему Никто Ничто. Им ничего не оставалось, как расстаться со своим сыном. И когда великан с мальчиком пришёл к большому камню, великан спросил: «Который теперь час?» И Никто Ничто ответил: «Час, когда мой отец король садится ужинать». Великан сказал: «Теперь это тот, кто мне нужен». Он привёл Никто Ничто в свой дом и воспитывал его, пока мальчик не стал взрослым.

У великана была красавица дочь, они с юношей полюбили друг друга. Однажды великан сказал Никто Ничто: «У меня есть для тебя работа на завтрашний день. Мои конюшни семь миль в длину и семь миль в ширину, их не чистили уже семь лет, и ты должен вычистить их к закату, или я съем тебя на ужин». Дочь великана, подавая на следующее утро юноше завтрак, увидела, что тот совсем отчаялся, потому что не успевал он вычистить какую-то часть, как она становилась столь же грязной, как прежде. Дочь великана сказала, что поможет ему, и созвала всех лесных зверей и небесных птиц, и они унесли всю грязь, прежде чем великан вернулся домой. Он сказал: «Горе тому, кто помог тебе, но на завтра у меня есть для тебя работа потяжелее». И он велел Никто Ничто осушить озеро, семь миль в длину, семь миль в ширину и семь миль в глубину, а иначе пригрозил съесть его на ужин.

Никто Ничто принялся за работу ранним утром и пытался вычерпать воду ведром, но пруд не уменьшался, и юноша не мог придумать, что ему делать. И тут дочь великана созвала всех морских рыб, чтобы они приплыли и выпили воду, и вскоре озеро исчезло. Когда великан увидел, что всё сделано, он пришёл в ярость и сказал: «У меня есть для тебя работа потруднее на завтра: ты должен забраться на дерево, которое семь миль в вышину и без единой ветки, на верхушке у него гнездо, и ты должен принести мне яйца, ни одного не разбив, а иначе я съем тебя на ужин». Вначале дочка великана не знала, как помочь Никто Ничто, но затем она отрубила себе пальцы на руках и на ногах и сделала из них ступени, и он поднялся по этим ступеням и спустился, но, когда он ступил на землю, одно яйцо разбилось. Дочь великана посоветовала ему бежать, сказав, что последует за ним. И так он странствовал, пока не пришёл во дворец своего отца. Король и королева приветили юношу и были к нему очень добры. Дочь великана убежала из отцовского дома, и тот преследовал её, пока не утонул. Наконец она добралась до королевского дворца, где жил Никто Ничто, и забралась на дерево, чтобы понаблюдать за ним. Дочь садовника пошла набрать воды в колодце и, увидев в воде отражение девушки, решила, что это она, и сказала отцу: «Если я такая красивая, если я такая нарядная, как ты можешь посылать меня за водой?» Жена садовника сказала то же самое. Тогда садовник сам пошёл к колодцу, привёл леди с дерева и пригласил в дом. Он рассказал ей, что чужестранец должен жениться на дочери короля, и указал ей на юношу, спящего в кресле, а это был Никто Ничто. Она увидела его и закричала: «Проснись, проснись и поговори со мной!» Но он не просыпался, и тогда она пропела:

Я вычистила конюшню,

Я осушила озеро

И сделала лестницу из своих пальцев.

И всё из любви к тебе,

А ты не хочешь проснуться и поговорить со мной.

Король и королева услышали это и подошли к пригожей молодой леди, и она сказала: «Я не могу заставить Никто Ничто поговорить со мной, за всё, что я для него сделала».

Они очень удивились, когда она заговорила об их сыне, и спросили, где он. Тогда она сказала: «Вот он сидит на стуле».

Король с королевой подбежали к нему, расцеловали и назвали своим дорогим сыном, он проснулся и рассказал обо всём, что сделала для него дочь великана и о её безмерной доброте. Тогда они обняли и поцеловали её, сказав, что она станет им дочерью, потому что их сын должен на ней жениться. И жили они счастливо многие дни.

 

АИНСЕЛЬ (AINSEL).

Жила-была в домишке близ Ротли вдова с маленьким сыном. Как-то вечером мальчик расшалился и ни за что не хотел ложиться спать. Мать, укладываясь, предупредила, чтобы не засиживался допоздна, а то феи придут и заберут его, но он только рассмеялся в ответ и продолжал играть. Едва мать задула свечку, как из дымохода выскочила прелестная крохотная девочка и начала прыгать и скакать перед мальчиком. «Ты кто?» — спросил тот, заворожённый. «Аинсель, — отвечала она. — А ты кто?» — «Я Аинсель», — ответил маленький хитрец, и они, точно дети одной матери, стали вместе играть у очага. Но вскоре огонь прогорел, света стало мало, и мальчик принялся так усердно ворошить угли, что один уголёк выскочил из очага и попал Аинсель на ногу. Та подняла вой, совершенно неожиданный для её крохотного роста: «А-а-а-а! Горю!» — «Кто это сделал? Кто это сделал?» — загремел голос из дымохода, и едва мальчик успел нырнуть в постель, как на полу перед очагом очутилась фея-мать. «Я Аинсель! Я Аинсель!» — вопила маленькая фея. «Так что же ты тогда воешь, — ответила мать, — коли винить некого!» И пинком закинула Аинсель в трубу.

 

ДОКТОР И ПРИНЦЕССА ФЕЙ (DOCTOR AND THE FAIRY PRINCESS).

Как-то поздно ночью одного известного врача разбудил стук колёс кареты, подъезжающей к его двери, и тут же раздался громкий звонок. Спешно одевшись, доктор сбежал вниз и увидел маленького эльфа-пажа, стоявшего у двери кареты, и важного господина внутри.

— Доктор, поспешите и поедем со мной, — сказал джентльмен. — Нельзя терять ни минуты, одна очень знатная дама больна, и она не желает, чтобы её лечил кто-то, кроме вас. Так что прошу в карету.

Услышав такие слова, доктор побежал наверх, закончил одеваться, собрал всё необходимое и мигом вернулся.

— Теперь скорее, — произнёс джентльмен. — Вы замечательный человек. Садитесь рядом со мной и не тревожьтесь, что бы вы ни увидели.

Они понеслись словно сумасшедшие, и, когда подъехали к переправе, доктор подумал, что сейчас позовут перевозчика и они сядут в лодку; но ничего подобного не произошло, лошади с каретой ринулись прямо в воду и тут же оказались на другом берегу, так что ни одной капли на них не упало.

Теперь доктор стал догадываться, кто его спутники, но старался сохранять спокойствие, и они мчались дальше, пока не поднялись на Шейнский холм, и остановились у низкого дома. Они вошли внутрь, и джентльмен повёл доктора по тёмному узкому коридору, по которому приходилось двигаться на ощупь, пока неожиданно не засиял свет. Тут распахнулись двери, и доктор вошёл в великолепные покои, украшенные шелками и золотом. На обитой парчой кушетке лежала красивая дама.

— О доктор, я так рада видеть вас. Как хорошо, что вы приехали, — приветливо сказала она.

— Благодарю вас, леди, — сказал доктор. — Рад служить вам.

Он оставался с ней, пока не родился мальчик; доктор огляделся, но не заметил нянек, тогда он сам запеленал младенца и положил рядом с матерью.

— Теперь запомни, что я скажу, — предупредила леди. — Они попытаются наложить заклятие, чтобы ты остался здесь, но послушай моего совета: ничего не ешь и не пей вина, тогда с тобой ничего не случится; не выказывай удивления, что бы ни произошло; и не бери больше пяти золотых гиней, даже если тебе предложат пятьдесят или сто в качестве платы.

— Спасибо, госпожа, — поблагодарил доктор. — Я сделаю всё, как вы сказали.

Тут в комнату вошёл господин, знатный и благородный, словно принц, он поднял дитя, посмотрел на него и снова положил его на кровать.

В комнате горел большой камин, и господин взял совок и разгрёб горящие угли, освободив место за каминной решёткой. Затем снова взял ребёнка, положил его в камин и стал засыпать углями, пока он не был покрыт ими полностью; но, помня о совете госпожи, доктор не произнёс ни слова. После этого комната внезапно преобразилась, став ещё красивее, и там был накрыт богатый стол, уставленный блюдами с мясом и прекрасными фруктами, в кристальных кубках искрилось красное вино.

— Теперь, доктор, разделите с нами трапезу, — сказал господин. — И отведайте того, что вам по душе.

— Сэр, — ответил доктор, — я дал обет ничего не есть и не пить, пока не вернусь домой. Поэтому, пожалуйста, разрешите мне не задерживаться долее.

— Конечно, — ответил господин. — Но вначале разреши мне заплатить за причинённые неудобства. — Он положил на стол кошелёк, полный золота, и высыпал из него блестящие монеты.

— Я возьму лишь то, что мне причитается, и не больше, — сказал доктор и, отсчитав пять золотых гиней, сунул их в кошелёк. — А теперь могу я взять карету, чтобы добраться домой, потому что уже поздно?

На это джентльмен рассмеялся.

— Ты узнал все секреты от моей госпожи, — сказал он. — Но так как ты послушался её советов, ты вернёшься домой целым и невредимым.

Карета была подана, доктор сел в неё, и, как в первый раз, лошади пронесли его сквозь воду, и он добрался домой до рассвета. Но когда он открыл кошелёк, чтобы достать оттуда пять гиней, он увидел там великолепное бриллиантовое кольцо, которое могло бы украсить руку короля. Рассмотрев его, он обнаружил внутри две буквы своего имени. Итак, доктор узнал, что это был подарок от самого принца фей.

Всё это случилось более ста лет назад, но кольцо до сих пор хранится в семье доктора, переходя от отца к сыну, и тому, кто носит его, сопутствует удача, богатство и почёт во все дни его жизни.

 

ЧЕРРИ ИЗ ДЗЕННОРА (CHERRY OF ZENNOR).

Черри родилась в большой семье в Дзенноре, в маленькой деревушке в Корнуолле, и, когда девочке исполнилось четырнадцать, ей пора было идти в люди. Она решила поискать работу на местном базаре, но испугалась, села на землю и заплакала. Пока она плакала, рядом с ней остановился красивый, хорошо одетый джентльмен и спросил, что её так опечалило. Поговорив с девушкой, он сказал, что как раз собирался нанять няню для своего маленького сына, потому что недавно овдовел. Он похвалил Черри за опрятный вид и пригласил пойти с ним. Они шли очень долго, всё время спускаясь по извилистым дорожкам с высокими живыми изгородями, смыкавшимися над их головами. Джентльмен перенёс Черри через несколько ручьёв, и наконец они вошли сквозь калитку в сад, где цвели одновременно весенние, летние и осенние цветы. Вокруг пели птицы, и Черри подумала, что никогда ещё не видела такого красивого места. Навстречу им вышел мальчик с проницательным взглядом, а за ним сердитая женщина.

«Это мать моей жены, — сказал джентльмен. — Она останется лишь на несколько дней, чтобы показать тебе дом и рассказать о твоих обязанностях, а потом уедет».

Старуха неодобрительно посмотрела на Черри, бормоча: «Так и знала, что Робин выберет какую-нибудь дуру», — и ввела её в дом. Это было странное строение с длинными коридорами и большой запертой комнатой. Там было множество статуй, и девушка решила, что это мёртвые люди, а посредине стоял похожий на гроб ящик, который Черри было ведено вычистить. Когда девочка принялась тереть его, оттуда послышался странный стон, и Черри упала в обморок. Тут прибежал хозяин, поднял её и вынес из комнаты, поцеловал и успокоил, а потом отослал старуху.

Обязанности Черри оказались необременительными и приятными: она должна была играть с маленьким мальчиком, доить корову, которая появлялась чудесным образом, когда её звали, и каждое утро мазать глаза ребёнка зелёной мазью. Но самой приятной работой было помогать хозяину в саду. В конце каждой грядки он целовал девушку, и Черри была бы совсем счастлива, если бы хозяин не имел обыкновения часто и надолго исчезать, а после возвращения запираться в комнате, откуда доносились странные звуки. Её маленький воспитанник не отвечал ни на какие вопросы и только говорил: «Я расскажу бабушке», если Черри о чём-нибудь спрашивала. Однако девушка догадывалась, что он видит гораздо больше, чем она, ведь его глаза просто сияли. Тогда она пошла на хитрость: как-то утром послала его собирать цветы и намазала себе глаз мазью. И тут всё вокруг преобразилось, сад наполнился маленькими созданиями. На дне колодца она увидела множество танцующих крошечных людей и с досадой заметила среди них своего хозяина, который любезничал с феями. Вскоре она увидела, что хозяин вернулся и снова стал обычного роста. Он вошёл в дом и заперся в комнате. Черри пошла за ним и стала подглядывать в замочную скважину. Он поднял крышку ящика, оттуда вышла женщина и стала играть на нём, а статуи принялись танцевать. Черри со слезами убежала; когда хозяин позвал её работать в саду, она, против обыкновения, была угрюмой. В конце первой грядки он попытался поцеловать её, но она оттолкнула его, сказав: «Иди целуй своих карликов в колодце». Хозяин очень опечалился: «Черри, ты намазала глаза мазью, которой тебе было запрещено пользоваться. Мне жаль, но тебе придётся отправиться домой, а сюда вернётся старая Грейс». Черри расплакалась и стала просить прощения, но он заставил её собрать вещи и проводил обратно вверх по холму. Черри никогда больше не видела своего хозяина, и, как все люди, побывавшие в Волшебной стране, она так и не смогла найти себе места в мире смертных, но бродила по окрестностям, словно неприкаянная, в надежде, что Робин придёт повидать её.

 

ВОЛШЕБНЫЙ ВДОВЕЦ (THE FAIRY WIDOWER).

Прошло совсем немного лет с той поры, когда в Тоуднеке жила хорошенькая девочка по имени Дженни Пермин. Она была из бедной семьи, и ей пришлось пойти в услужение. В ней было много романтики, или того, что старые люди назвали бы сумасбродством. Она всегда нарядно одевалась, а её волосы украшали изящно подобранные полевые цветы. И парни, конечно же, засматривались на Дженни, а женщины, конечно же, завидовали. Правда и то, что Дженни была не чужда тщеславия. Однажды мать послала Дженни в другой приход поискать места. Дженни весело отправилась в путь, дошла до перекрёстка четырёх дорог и тут поняла, что не знает, куда идти. Тогда она в растерянности уселась на гранитный камень, нагнулась, чтобы сорвать красивый лист папоротника, который обильно рос вокруг. Сложно сказать, что она намеревалась делать: то ли идти дальше, то ли вернуться, то ли остаться где была и потешить себя мыслями о собственной красоте. Внезапно Дженни услышала голос и, обернувшись, увидела молодого мужчину.

— Что ты ищешь, девушка? — спросил он.

— Я ищу место, — ответила она.

— А какое место ты хочешь получить, красавица? — спросил он с самой обворожительной улыбкой.

— Точно не знаю, сэр, — сказала Дженни. — Но я многое умею.

— Разумеется, — согласился путник. — А можешь ли ты помогать вдовцу с маленьким мальчиком?

— Я очень люблю детей, — ответила Дженни.

— Хорошо, — сказал вдовец. — Я как раз хотел нанять в няни к моему сынишке девушку твоего возраста.

— А где вы живёте? — поинтересовалась Дженни.

— Недалеко отсюда. Пойдём со мной и посмотришь.

— Если вы будете так любезны показать мне, — сказала Дженни.

— Но вначале, Дженни Пермин...

Услышав от незнакомца своё имя, Дженни очень удивилась. «Он явно не из наших мест, откуда же он узнал, как меня зовут», — подумала она.

— Я вижу, ты удивилась, что я тебя знаю. Но неужели ты думаешь, что молодой вдовец, побывавший в Тоуднеке, не обратит внимания на такую красавицу? — сказал он. — К тому же я наблюдал, как ты расчёсывала волосы у пруда и похитила несколько сладко пахнущих фиалок, чтобы вплести в свои прекрасные косы. Что ж, Дженни, согласна ли ты поработать у меня год и один день?

— Год и один день? — переспросила Дженни.

— Да, но если мы друг другу подойдём, то сможем продлить наш договор.

— А сколько вы будете мне платить? — спросила Дженни.

— Сколько захочешь, — сказал вдовец, позвенев золотыми монетами в кармане.

Дженни смотрела на него как заворожённая, перед её глазами проплывали чудесные видения. Она сказала без колебаний:

— Я согласна, сэр. Когда я должна прийти?

— Я хочу, чтобы ты отправилась со мной прямо сейчас. Мой мальчик очень несчастлив, я думаю, ты сумеешь его развеселить. Так ты готова?

— Но моя мама?

— Не беспокойся, я ей сообщу.

— А одежда...

— У тебя будет всё, что пожелаешь, и жизнь твоя станет скоро намного приятнее.

— Что ж, тогда договорились, — сказала Дженни.

— Ещё нет, вначале ты должна принести мне клятву.

Дженни была напугана.

— Не волнуйся, — мягко сказал вдовец. — Я просто хочу, чтобы ты поцеловала лист папоротника, который у тебя в руке, и произнесла: «Обещаю остаться на год и один день».

— И это всё? — спросила Дженни. И, поцеловав лист папоротника, повторила:

Обещаю остаться

На год и один день.

Больше ничего не сказав, он пошёл по дороге, ведущей на восток. Дженни следовала за ним, она была удивлена, что её новый хозяин на протяжении всего пути не перемолвился с ней ни единым словечком. Они всё шли и шли, Дженни очень устала, у неё даже ноги разболелись. В конце концов Дженни начала плакать. Услышав её всхлипывания, он обернулся.

— Ты устала, бедная девочка? Сядь, отдохни, — сказал он, взял Дженни за руку и усадил на поросший мхом склон.

Растроганная его добротой, она залилась слезами. Он позволил ей поплакать несколько минут, затем, сорвав пучок листьев, росших у подножия холма, сказал:

— Теперь я должен вытереть твои слёзы, Дженни.

Он быстро провёл листьями сначала по одному глазу, потом по второму.

Слёзы высохли. Усталость как рукой сняло. Она почувствовала, что куда-то движется. Казалось, земля разверзлась, и они очень быстро летели куда-то вниз. Наконец они остановились.

— Вот мы и пришли, — сказал он. — Но я вижу слезинку на твоих ресницах, а человеческим слезам не место в наших жилищах, разреши мне вытереть её.

Вновь он коснулся век Дженни листиками, ещё меньшими, чем в первый раз, и... О чудо! Перед девушкой простиралась страна, какой раньше она никогда не видела. Холм и долина были покрыты цветами самых разных оттенков, сочетавшихся в гармоническое единство; так что казалось, будто всё вокруг усыпано драгоценными камнями, сиявшими ярко, словно летнее солнце, и одновременно мягко, словно лунный свет. Там текли реки с наипрозрачнейшей водой, искрились водопады, били фонтаны. Повсюду гуляли джентльмены и леди, одетые в золотое и зелёное, они играли, отдыхали на покрытых цветами склонах, пели песни или рассказывали истории. О, это была чудесная страна.

— Вот мы и дома, — сказал хозяин Дженни, который тоже странным образом изменился: он был очень красивым маленьким человечком, одетым в зелёный плащ, покрытый золотыми узорами. — А теперь, — сказал он, — я должен представить тебя твоему маленькому подопечному.

Он привёл Дженни во дворец, в котором вся мебель была сделана из серебра и золота, инкрустированного перламутром, слоновой костью, и украшена изумрудами. Они миновали множество залов, пока не дошли до комнаты, увешанной кружевами, тончайшими, словно паутина, и красиво затканными цветами. На середине комнаты стояла колыбель, сделанная из морской раковины, ярко переливавшейся всеми цветами радуги так, что Дженни хотелось зажмуриться. Он подвёл девушку к колыбели, в которой, по её словам, «спал прекраснейший из ангелов Господних». Мальчик был так красив, что она пришла в восхищение.

— Это твой воспитанник, — сказал отец. — Я король этой страны. И у меня есть свои причины, почему я хочу, чтобы мальчик узнал кое-что о людях. Тебе нужно только умывать и одевать его, гулять с ним в саду и укладывать спать, когда он устанет.

Дженни с удовольствием выполняла свою работу. Она очень полюбила мальчика, и он, казалось, тоже любил её. А время летело с удивительной быстротой.

Когда мы счастливы, то часто не замечаем, как уходят часы и дни. Прошёл срок, о котором Дженни уговорилась со своим хозяином, и однажды утром всё изменилось. Она проснулась в собственной постели, в доме своей матери. Всё вокруг казалось ей странным, а люди стали поговаривать, что Дженни очень изменилась. Множество старых сплетниц приходили повидать Дженни, и она всем рассказывала свою историю. Пришла и старая Мэри Калинеук из Дзеннора, она тоже выслушала историю про вдовца, ребёнка и прекрасную страну. Старухи, присутствовавшие при этом, ворчали, что девчонка совсем рехнулась. Мэри, которая производила впечатление очень мудрой женщины, велела Дженни согнуть руку. Дженни села в постели и согнула локоть.

— Теперь произнеси: пусть моя рука никогда не разогнётся, если я скажу хоть слово лжи.

— Пусть моя рука никогда не разогнётся, если я скажу хоть слово лжи, — повторила Дженни.

— Разогни руку, — велела Мэри. Дженни выпрямила руку.

— Девочка говорит правду, — сказала Мэри. — Маленькие люди увели её в свою страну под холмами.

— Она придёт в себя? — спросила её мать.

— Всё в своё время, — ответила Мэри. — И если она будет честной, не сомневаюсь, что хозяин позаботится о её благополучии.

Однако Дженни так и не оправилась до конца. Она вышла замуж, но не была счастлива. Некоторые говорили, что она продолжала тосковать по своему волшебному вдовцу. Другие утверждали, что она в чём-то провинилась, иначе бы она принесла с собой много золота. Если всё это не приснилось Дженни, пока она сидела на камне, срывая папоротник, тогда она действительно пережила необычайное приключение.

 

МЭРИ НЕЛЬСОН (MARY NELSON).

Мэри Кэмбелл из Абердиншира вышла замуж за Джона Нельсона, молодого золотых дел мастера, державшего лавку, в которой он торговал своими изделиями. Они жили очень счастливо, пока не пришло время родиться их первенцу. В ночь перед родами её окружали повитухи и няньки, но в полночь раздался страшный шум, и все свечи потухли. Женщины перепугались, и прошло некоторое время, пока им удалось снова зажечь свет. Но тут они увидели, что на кровати лежит мёртвое тело. Все оцепенели от ужаса, а Джон Нельсон был сражён горем. Люди всех вероисповеданий собрались на её поминки, среди них был и его преподобие мистер Дод, который, едва взглянув на труп, сказал: «Это не тело христианки. Миссис Нельсон, должно быть, похитили феи и подложили вместо неё некую субстанцию». Никто ему не поверил, и он отказался прийти на похороны.

Однажды вечером, по прошествии какого-то времени, Джон Нельсон ехал верхом по своему полю, на котором был небольшой холмик, откуда доносилась красивая мелодия. К Нельсону приблизилась женщина в белых одеждах. И хотя он не мог видеть её лица, молодой человек подъехал к ней и вежливо спросил, что заставило её идти через эти безлюдные места в столь поздний час. Тогда она отбросила вуаль и разрыдалась, и Нельсон сразу же узнал свою жену. «Во имя Бога, скажи, что тревожит тебя? И что заставило тебя появиться в этот час?» — спросил он. «Я могу приходить в любой час, — ответила она. — Потому что ты считаешь, что я умерла и похоронена. Но это не так. Меня похитили во время родов, а ты похоронил вместо своей жены кусок дерева. Ты ещё можешь освободить меня, если прибегнешь к верным средствам, но, боюсь, ребёнка нам уж не вызволить; за ним присматривают три няньки, и мне не удастся его унести. Я очень надеюсь на моего брата Роберта, чей корабль приходит через десять дней».

Джон Нельсон спросил, что они должны делать, чтобы освободить её. И она ответила, что на столе он в следующее воскресенье найдёт письмо, адресованное её брату. Он должен передать это письмо Роберту Кэмбеллу, как только тот вернётся домой. Затем она велела ему посмотреть через её правое плечо, чтобы увидеть её спутников. Он сделал, как она сказала, и увидел королей, королев и стражников, сидящих у подножия холма. «Нам никогда не вызволить тебя из их владений», — произнёс он. «Роберт может это сделать, — ответила бедная женщина. — Только ты не пытайся освободить меня, иначе я останусь здесь навсегда. И даже теперь меня ждёт суровое наказание за то, что я с тобой говорю. Поэтому подъедь к холму и пригрози сжечь весь терновник, который растёт на нём, если они меня накажут». С этими словами она исчезла, а он подъехал к холму и, хотя никого там не видел, выкрикнул угрозу. Тогда в воздухе раздался голос, сказавший, что они не причинят вреда его жене, если он выбросит книгу, которая лежит у него в кармане. Джон же ответил, что никто не заставит его расстаться с этой книгой, но если они не послушаются, то он поступит так, как обещал. Голос сказал, что Мэри Нельсон будет прощена, если он не тронет холм. Он согласился, и вновь послышались звуки музыки. Джон Нельсон уехал и рассказал обо всём мистеру Доду, который остался в доме Нельсона до следующего воскресенья, когда, как и было обещано, появилось письмо. Через несколько дней вернулся капитан Роберт Кэмбелл, которому они сразу же вручили послание. Вот что в нём было написано:

Дорогой брат!

Мой муж может рассказать тебе о моих обстоятельствах. Я прошу тебя (в первую же ночь после того, как ты получишь это письмо) прийти к холму, где я живу в разлуке со своим мужем. Ничего не бойся, но в полночь поднимись на вершину и позови меня. Я появлюсь с несколькими спутницами, которые окружат тебя, на мне будет самое белое платье, хватай меня и держи. Всеми ужасными способами они будут принуждать тебя отпустить меня, но ты ничему не удивляйся, только не разжимай рук. Думаю, это продлится до первых петухов, с рассветом они все исчезнут, а я буду спасена, тогда я смогу вернуться домой. Если тебе удастся это сделать, ты заслужишь всеобщее восхищение, а твоя любящая сестра всю жизнь будет благословлять тебя.

Мэри Нельсон.

Когда Роберт Кэмбелл прочитал письмо, то решил освободить свою сестру и её ребёнка в ту же ночь. Он вернулся на корабль и сообщил своим людям, что собирается сделать. Все предложили пойти с ним, но он сказал, что будет лучше, если он пойдёт один. В десять часов он тронулся в путь. Но как только Роберт сошёл с корабля, навстречу ему выскочил огромный лев. Он ударил его мечом, и лев растворился в воздухе. Ободренный этим, Роберт отправился дальше: теперь он знал, что ночью ему придётся иметь дело с видениями. Он поднялся на холм и на вершине увидел расстеленный белый платок. Роберт встал на него и принялся звать сестру. Его сразу же окружили женщины в белых одеждах, но по белизне платья он узнал свою Мэри. Роберт схватил её за правую руку и воскликнул: «С Божьей помощью, я защищу тебя от всей этой загробной чертовщины». Тут раздался дикий стон, и вокруг них образовалось кольцо огня, из которого стали появляться очертания жутких птиц. Но Роберт держался твёрдо, пока не пробило без четверти два и вдали не запели первые петухи. Тогда пламя исчезло, а вместе с ним и устрашающие видения. Он стоял рядом с испуганной сестрой, дрожавшей на холодном предрассветном ветру. Роберт укутал Мэри своим плащом и возблагодарил Господа за её спасение. Она обняла его и сказала, что после того, как он отдал ей что-то из своей одежды, она в безопасности, и они направились в Абердин в великой радости.

Роберт Кэмбелл не оставлял мысли вызволить и ребёнка. И они с Джоном Нельсоном договорились выжечь весь терновник на холме. Тогда в воздухе снова раздался голос: «Вы получите назад своего ребёнка на том условии, что не будете вспахивать землю на три перча вокруг холма и не тронете терновник». Они согласились, и через несколько мгновений младенец уже лежал на коленях у матери, и тогда все возблагодарили Бога. Говорят, феи могут украсть ребёнка, если некоторые женщины видели мать пьяной.

 

ЗЕЛЁНЫЕ РУКАВА (GREEN SLEEVES).

У короля Шотландии был сын, который превосходно играл в кегли, так что никто не решался состязаться с ним в этой игре. Однажды появился старик и предложил принцу сыграть в кегли на том условии, что проигравший исполняет любое желание победителя, даже если придётся претерпеть смертные муки. Старик выиграл и велел принцу через двенадцать месяцев в этот день угадать имя победителя и место его обитания.

Принц в отчаянии отправился в спальню, но отец заставил юношу поведать о причине печали, а потом велел идти и разузнать ответы на вопросы незнакомца. Юноша шёл целый день, и под вечер один старик, сидевший на крыльце своего дома, сказал ему, что бродягу зовут Зелёные Рукава. Старику было двести лет, и он послал принца за двести миль к своему брату, которому было четыреста лет, дав ему в помощники волшебные башмаки и клубок, которые в конце должны были сами вернуться к хозяину.

Затем юноша отправился за восемьсот миль к третьему брату, которому была тысяча лет, и тот послал юношу к реке Юги, навстречу трём дочерям Зелёных Рукавов, которые должны были прийти туда купаться в облике лебедей. Юноша похитил лебединый наряд младшей из сестёр, у которой одно крыло было голубым, заставив её тем самым показать ему дорогу в замок Зелёных Рукавов. Принц не был радушно принят в замке, и ему приходилось сталкиваться с бесконечными испытаниями: постель была усыпана стеклом, питаться ему приходилось хлебом из земли и рыбьей чешуёй, к тому же Зелёные Рукава дал ему три невыполнимых задания. Но Голубое Крыло тайком помогла ему с помощью коробки, в которой прятались тысячи фей. Первым заданием было построить замок тысячу миль в длину, ширину и высоту, в котором были бы камни из всех каменоломен на земле и покрытый перьями всех видов птиц. Следующим заданием было посеять пшеницу, сжать и убрать в бочонок, откуда её достали, и всё это за один день. Третьим, и последним, заданием было вычистить конюшню, в которой стояли двести лошадей и которая не чистилась двести лет, и найти в ней золотую иглу, потерянную там бабкой Зелёных Рукавов тысячу лет назад.

Затем Зелёные Рукава предложил принцу в жёны одну из своих дочерей. Они непременно убили бы юношу, если бы Голубое Крыло вновь не спасла принца. И наконец влюблённые убежали из дома волшебника. Волшебные лепёшки, висевшие у них над кроватью, задержали преследователей, но через какое-то время Зелёные Рукава пустился в погоню в семимильных сапогах. На пути влюблённых возникли волшебные препятствия: лес, высокие горы, бурная река, — поэтому принцу ничего не осталось, как по совету Голубого Крыла достать яйцо из гнезда некой птицы на вершине высокого холма. Этим яйцом он попал в определённое место на груди Зелёных Рукавов и убил его. Затем принц отправился домой, чтобы приготовить всё для встречи невесты, которую он должен был представить своим родителям. Голубое Крыло предупредила своего суженого, что никому нельзя его целовать, но маленькая собачонка подпрыгнула и лизнула принца, который тут же позабыл свою возлюбленную.

Тогда Голубое Крыло спряталась в кроне дерева над прудом, и две служанки жившего по соседству золотых дел мастера приняли её отражение за своё собственное. Возгордившись своей мнимой красотой, они отказались служить хозяину. Голубое Крыло заняла их место и работала у золотых дел мастера, пока двое из его заказчиков — вначале конюх принца, а затем сам герцог Мальборо — не влюбились в неё. С помощью волшебства она обманула их всех, пообещав провести с каждым из них по одной ночи, и заставила выполнить кое-какие условия, таким образом она сумела попасть во дворец на бал в качестве спутницы герцога. После того как все уже закончили петь, танцевать и рассказывать сказки, Голубое Крыло сделала золотых петушка и курочку, которые, разговаривая между собой, напомнили принцу обо всём, что с ним случилось.

Он отказался от своей новой невесты, затем принц и Голубое Крыло сыграли весёлую свадьбу и жили долго и счастливо.

 

КЕЙТ ЩЕЛКУНЧИК (KATE CRACKERNUTS).

Жили-были король с королевой, и у каждого из них было по дочери по имени Кейт. Но дочка короля была гораздо красивее дочери королевы, которая так завидовала падчерице, что решила её изуродовать. А обе девочки сильно любили друг друга. Как-то раз королева пошла за советом к птичнице, которая была злой колдуньей.

«Пришли ко мне свою падчерицу как-нибудь утром, — сказала птичница. — И я изведу её красоту».

На следующий день королева послала дочку короля к птичнице за корзинкой яиц к завтраку. Но случилось так, что Кейт проголодалась и, проходя через кухню, прихватила лепёшку и съела её по дороге. Она пришла к птичнице и попросила яиц. «Иди в курятник и сними с горшка крышку, пока я принесу их», — велела ей колдунья. Дочка короля подняла крышку, и из горшка повалил пар, но не причинил ей никакого вреда.

«Иди домой к своей матери, — сказала птичница, — да передай ей, чтобы лучше запирала дверь кладовки».

На следующий день королева проводила Кейт до дверей дворца, но, проходя через поле, девушка разговорилась со жнецами, и те дали ей несколько колосков, а девушка по дороге вылущила из них зёрнышки. Вновь Кейт вернулась домой невредимой, и птичница сказала ей: «Передай своей матери, что горшок без огня не вскипит».

На третий день королева сама отправилась с ней, и, когда Кейт подняла крышку горшка, оттуда выскочила баранья голова и оказалась у девочки на плечах, покрыв её хорошенькую головку.

Королева была довольна. Но её дочь страшно рассердилась. Она обернула голову сестры льняной тряпкой, и они вместе ушли из дому искать счастья. Сёстры шли и шли, пока не оказались в соседнем королевстве. И тогда дочка королевы пошла во дворец, нанялась работать на кухне и устроилась со своей бедной сестрой на чердаке. Старший сын короля был очень болен. Но никто не знал, какой недуг снедает юношу, а все, кто оставался ночью дежурить у его постели, исчезали. Прослышав об этом, дочка королевы предложила подежурить в комнате принца за пригоршню серебра. До полуночи всё было тихо; затем принц поднялся, оделся, словно во сне, вышел из дворца и сел на лошадь. Кейт последовала за принцем и вскочила на лошадь позади него. Они проехали через лес, где густо рос орешник, и Кейт сорвала несколько орешков. Вскоре они оказались у волшебного холма, и принц произнёс: «Впустите принца, его лошадь и собаку», а Кейт добавила: «И красавицу, которая сидит сзади». Дверь в склоне холма отворилась, и они въехали внутрь. Кейт соскользнула с лошади и спряталась за дверью, а принц вошёл и стал танцевать, пока не упал без сил. На следующую ночь Кейт опять предложила посидеть у постели принца за пригоршню золота и вновь последовала за ним. На этот раз она увидела маленького мальчика, который играл посреди танцующих, забавляясь с серебряной палочкой. Один из танцоров сказал ему: «Будь осторожен с этой палочкой, её удар вернёт дочери короля красоту».

Услышав это, Кейт стала один за другим бросать из-за двери орехи, которые сорвала в лесу, пока волшебный ребёнок не положил палочку и не стал подбирать их. Тогда она схватила палочку и вернулась вместе с принцем во дворец. Когда рассвело и Кейт смогла оставить принца, она побежала на чердак и дотронулась волшебной палочкой до дочки короля, которая вновь обрела свой облик и стала ещё милее, чем прежде. На третью ночь Кейт опять согласилась сидеть у постели принца, и в награду он должен был взять её в жёны. Она вновь последовала за ним, на этот раз ребёнок фей играл с мёртвой птичкой.

«Смотри не потеряй птичку, — сказал один из танцующих. — Стоит принцу отведать её, и он вновь будет здоров, как прежде».

Услышав это, Кейт стала ещё быстрее бросать орешки, мальчик отложил птичку и принялся подбирать их. Как только Кейт с принцем доехали до дому, девушка ощипала птицу и зажарила её на огне. Почувствовав запах жаркого, принц сел в кровати и сказал: «Я бы это съел». Проглотив третий кусок, он совершенно поправился. Женился на Кейт Щелкунчике, а его брат — на другой Кейт, и они жили долго и счастливо, умерли в один день и никогда не пили из пустой чашки.

 

ФЕИ НА ВОСТОЧНЫХ ЛУГАХ (FAIRIES ON THE EASTERN GREEN).

Вечером после долгих уговоров наш хозяин рассказал историю, которую его жена считала чистой правдой: о том, как маленький народец прогнал контрабандистов из окрестностей Маркет-джу.

Осталась ещё слабая надежда, что не весь волшебный народец покинул эти места, потому что до сих пор живы отдельные люди, которые в течение последних пятидесяти лет видели, как феи танцуют и пируют на Восточных лугах. В те времена здесь ещё было много акров песчаного, поросшего травой берега, а вдоль дороги, по которой ездили экипажи, тянулась широкая полоса мягкой травки, делая прогулки из Чиннора к мосту Маркет-джу такими приятными. Теперь большая часть пляжа размыта волнами, а то, что пощадило море, огорожено жадными владельцами расположенных поблизости поместий, хотя их право на эти издревле считавшиеся общинными земли очень сомнительно.

Об этом необычайном приключении рассказал мне один глубокий старик вскоре после описываемых событий, а он слышал эту историю от их главного участника.

Том Уоррен из Пола был одним из самых лихих контрабандистов в округе. Как-то летней ночью, около сорока лет назад, он с пятью подельниками причалил на лодке, полной бренди и соли, неподалёку от Лонг-Рок. Двое отправились в Маркет-джу, где жили их постоянные клиенты, один — в Ньютаун, за лошадьми, чтобы до рассвета перегрузить товар, а Том и двое его товарищей растянулись на тюках, надеясь вздремнуть, пока не вернутся остальные. Но внезапно их разбудил свист (как если бы кто-то дул в тростниковую трубочку). К тому же откуда-то доносилось постоянное звяканье, словно старухи гремели оловянными тарелками или медными кастрюлями, чтобы разогнать роящихся пчёл или заставить их опуститься.

Мужчины решили, что это, должно быть, молодёжь танцует допоздна на лугу. Том отправился поглядеть на танцующих да разогнать всех по домам, так как ему было вовсе не с руки, чтобы кто-нибудь совал нос в его дела. Он пересёк пляж, поднялся на высокий песчаный откос и осмотрелся: музыка, казалось, раздавалась совсем рядом.

Неподалёку, между откосами, он увидел мерцающие огоньки и человечков, похожих на нарядных куколок, которые подпрыгивали и кружились в танце. Подойдя поближе, Том разглядел, что многие из них играли на губных гармошках, некоторые били в тамбурины, другие играли на арфах или дудели в свистульки.

Том заметил, что маленькие человечки были одеты во всё зелёное. За исключением красных шапок (представителям крохотного народца так нравится этот цвет головных уборов, что их прозвали красные колпачки). Но что поразило Тома и разожгло его любопытство сильнее всего, так это старые флейтисты с морщинистыми лицами и развевающимися седыми бородами.

Они так шевелили губами, в которых были зажаты их тростниковые флейты, и выпячивали грудь, что скорее походили на козлов, чем на людей. Тут Том не удержался и крикнул: «Эй, вы когда-нибудь пробовали бриться, а, красные колпачки?» Он окликнул их дважды и уже собирался крикнуть в третий раз, как вдруг заметил, что все танцоры, а их стало гораздо больше, чем он думал, построились в боевом порядке, вооружившись луками, стрелами, копьями и пращами, и, как показалось Тому, собирались отомстить за обиду. Музыканты, стоявшие в ряд, сыграли быстрый марш, и войско спригганов двинулось на Тома, который заметил, что они становятся всё выше и выше по мере приближения. Они выглядели так грозно, что Том повернулся и дал дёру. Добежав до своих товарищей, он растолкал их со словами: «Быстро выходим в море. Надо уносить ноги, а не то нас окружит войско маленького народца и бука-бу!» Том столкнул лодку в воду, и товарищи последовали за ним, но тут на них градом посыпались камни, «которые обжигали, словно раскалённые угли».

Они гребли довольно долго, прежде чем осмелились посмотреть на берег, хотя и знали, что в море они в безопасности, потому что никто из волшебного народца не осмелится дотронуться до солёной воды.

Наконец мужчины обернулись и увидели целое войско безобразных существ, грозивших кулаками и тщетно пытавшихся добросить до них камнями.

Отойдя примерно на фарлонг в море, они опустили вёсла и продолжали наблюдать за своими противниками почти до рассвета; вскоре раздался стук конских копыт со стороны Маркет-джу, маленький народец скрылся за песчаными откосами, и контрабандисты стали грести к берегу.

 

ЖЕНА ЛЭРДА БАЛМАШИ (THE LAIRD OF BALMACHIE'S WIFE).

В стародавние времена, когда благородные господа ещё носили мечи, лэрд Балмаши отправился как-то раз в Данди, оставив дома в постели больную жену. Возвращаясь в сумерках, он свернул с верхней дороги и поехал между невысоких холмов, называемых Кё-Хиллз, что в окрестностях Карлунги. Тут он неожиданно заметил группу фей, нёсших какие-то носилки, на которых виднелся силуэт человека. Лэрду храбрости было не занимать, и он, движимый (по его собственным словам) каким-то внутренним побуждением, направил лошадь прямо к носилкам. Подъехав поближе, он обнажил меч, преградил феям дорогу и сказал твёрдым голосом:

— Именем Господа, освободите пленника.

Маленькое воинство мгновенно исчезло, уронив носилки на землю. Лэрд соскочил с коня и увидел, что на них лежит его жена в ночной сорочке. Накинув на неё плащ, он посадил её на лошадь перед собой, и вскоре они благополучно доскакали до дому.

Положив жену в другую комнату и поручив заботам друга, он направился в спальню, в которой оставил свою жену утром. Лэрд увидел, что она как будто всё ещё лежит там, страдая от лихорадки. Она была капризной, раздражительной и всё время жаловалась, что никто за ней не ухаживал во время его отсутствия. Всё это лэрд выслушивал очень внимательно и с притворным сочувствием, затем он попросил её подняться, чтобы поправить постель. Она сказала, что не в силах встать, но муж настаивал. Он подбросил в очаг побольше дров, чтобы хорошенько прогреть комнату, поднял жену на руки, словно для того, чтобы посадить на стул, и бросил её в огонь, из которого она вылетела, словно ракета, пробив дыру в крыше. Потом он вернулся к своей жене, которая уже немного оправилась от потрясения и рассказала о ночном происшествии. Когда сиделка ненадолго отлучилась, чтобы приготовить горячего питья, в окно влетело множество эльфов, жужжавших, словно пчелиный рой. Они заполнили комнату, подняли её с постели и вылетели вместе с ней в окно, после этого она ничего не помнила до того момента, как увидела своего мужа, стоявшего над ней у Кё-Хиллз. Дыру в крыше, через которую вылетела фея, заделали, но каждый год в одно и то же время поднимался порыв ветра и сносил черепицу именно в этом месте, хотя вся остальная крыша оставалась невредимой.

 

КОУЛМАН ГРЕЙ (COLEMAN GRAY).

Неподалёку от дома, в котором жила наша семья, располагалась одна старинная ферма; и по этой причине связанная с ней история казалась нам увлекательнее и запомнилась лучше множества иных, не менее романтичных и достоверных. Неподалёку от этой фермы как-то нашли маленького жалкого подкидыша, неизвестно откуда взявшегося. Но один из нашедших его припомнил, что так порой поступают писки, когда хотят, чтобы люди позаботились об их ребёнке. И если такого подкидыша не приветить, гнев писки будет страшен. А за доброту они, наоборот, щедро вознаградят. Жалкий вид этого дитяти вызвал сочувствие. К нему стали относиться как к члену семьи, с вниманием и заботой, так что вскоре он заметно окреп. И все полюбили его за сообразительность и весёлый нрав. Правда, за ним водились кое-какие странности и чудачества, но ведь он, как-никак, был из рода писки. Семья процветала, никто даже и не думал, что приёмыш когда-нибудь их покинет. В передней двери дома, в котором он жил, было отверстие, разделявшее её на две половины; нижнюю закрывали от собак, свиней и уток, а через верхнюю в дом попадали свет и свежий воздух. Как-то раз маленький писки стоял, облокотившись на половинку двери, и с тоской смотрел вдаль, как вдруг раздался голос, звавший: «Коулман Грей, Коулман Грей!» Писки выбежал во двор, смеясь и хлопая в ладоши. «Ага, это мой папочка вернулся!» — воскликнул он и исчез. Больше его никто не видел.

 

ЖЕНА САНДИ ХАРГА (SANDY HARG'S WIFE).

Санди Харг, арендатор из прихода Нью-Эбби, женился на одной красивой девушке, на которую феи уже давно положили глаз, чтобы похитить из этого мира, где царит любовь и заключаются браки. Через несколько ночей после свадьбы он ставил сети в ожидании прилива. Неподалёку виднелись две старые лодчонки, стоявшие во время отлива на камнях. Считалось, что ими пользуются феи, когда им нужно переправиться через устье Нита. Из одной лодки доносился шум, словно бы там работал плотник; из второй раздался голос, спросивший у соседа: «Эй, что ты там делаешь?» — «Мастерю жену Санди Харга!» — ответил другой голос, не походивший на голос смертного. Удивлённый и испуганный муж бросил сеть и поспешил домой. Закрыл все двери и окна и крепко обнял жену. В полночь они услышали, как кто-то подошёл к дому и тихонько трижды постучал в дверь. Молодая женщина хотела встать, но муж не отпустил её. Ничего не объяснив, он лишь крепче прижал её к своей груди, несмотря на её мольбы. Лошади испуганно заржали и стали бить копытами, словно начался пожар. Она просила отпустить её, кричала, вырывалась, но он молча держал её. Шум и грохот продолжали усиливаться, однако к утру всё стихло. С рассветом муж поднялся, чтобы осмотреть дом. На глаза ему попался замшелый дубовый чурбан, размером и формой походивший на его жену. И Санди Харг сжёг это дьявольское изображение.

 

БРАТЕЦ МАЙК (BROTHER MIKE).

Жил-был один фермер, давно это было, и было у него много зерна, да, зерна у него было видимо-невидимо. И лежало оно в амбаре, в большой куче, да только куча эта начала уменьшаться, а фермер всё не мог взять в толк, что же с ней случилось. И вот однажды решил он пойти и посмотреть, авось да увидит что-нибудь. Лунной ночью он встал с постели, вышел из дому и спрятался в тени большого тиса, что рос неподалёку от амбара, откуда дверь была видна как на ладони; и вот, едва часы пробили полночь, кого же он увидел, если не крохотных фрейри. Видели бы вы, как они сыпанули к амбару, крохотные такие, не больше мышонка каждый, в синеньких пальтишках, жёлтых штанишках и красных колпачках с длинными кисточками. Побежали они, значит, к амбару. А дверь возьми да и распахнись перед ними сама собой. Тут фрейри скок-поскок через порог, да и в амбар. Ну, вот, забежали они все туда, значит, а фермер подкрался поближе и заглянул внутрь. И увидел фрейри: сначала они водили хоровод, а потом каждый из них взвалил на спину по зёрнышку и к дверям. А один фрейри, такой крошечный, что и зёрнышко ему было тяжело, замешкался и отстал от других. Он шёл и причитал:

Ах, тяжёлое зерно,

Долу клонит, всё одно!

Добрался он до порога, а перелезть-то через него не может, и тут фермер протянул руку и ухватил его за кисточку, а тот как завопит во всю мочь: «Братец Майк! Братец Майк!» Фермер не стал дожидаться, что будет, а посадил фрейри в свою шляпу и отнёс домой, ребятишкам на забаву, и привязал к подоконнику в кухне. Но тот бедняга на еду не глядел, сох да чахнул и скоро умер.

 

СКИЛЛИВИДДЕН (SKILLYWIDDEN).

На прошлой неделе я слышал, что в Дзенноре в последнее время видели трёх фей. Один человек из долины Треридж, кажется, резал как-то дрок на холме Трендрин. И вот около полудня он увидал маленького человечка, не больше фута ростом, который крепко спал на вересковой кочке в зарослях дрока. Фермер взял свою корзину для дрока и сунул туда человечка, который даже не проснулся; спустился в долину, к дому; там он вынул человечка из корзины и поставил перед очагом, где тот проснулся и сразу почувствовал себя как дома, начал играть с детишками фермера, а те, обрадовавшись новому приятелю, назвали его Бобби-с-Кочки.

Взрослые, однако, очень старались не выпускать Бобби из дому, чтобы его не увидели соседи, а тот пообещал показать фермеру холм, в котором зарыты глиняные горшки с золотыми монетами. Несколько дней спустя настала пора снова ехать на холм, чтобы, по обычаю, на лошадях привезти оттуда охапки дрока для зимней копны. Боба, от греха подальше, заперли вместе с ребятишками в амбаре. Но, пока сборщики дрока обедали, пленники выбрались на свободу и давай резвиться вокруг незаконченной копны, как вдруг увидели двух человечков, мужчину и женщину, ростом чуть выше Боба, которые бродили среди срезанных охапок, заглядывая под каждую, точно в поисках чего-то. Женщина заламывала руки и восклицала:

— О Скилливидден, крошка моя, куда же ты подевался? Неужто я никогда больше тебя не увижу?

— Бегите домой, — сказал тогда Боб детям фермера, — мои отец и мать здесь. — Потом он закричал: — Здесь я, матушка!

И только эти слова сорвались с его уст, как и мужчина, и женщина, и крошка Скилливидден исчезли, и никто никогда их больше не видел. Детям здорово досталось за то, что Скилливиддена упустили.

 

МИДРИДЖСКИЙ МИФ, ИЛИ ИСТОРИЯ О ПРИКЛЮЧЕНИИ, КОТОРОЕ ПРОИЗОШЛО У НЕРАЗУМНОЙ ОСОБЫ С ФЕЯМИ ИЗ МИДРИДЖА, ЧТО В ДАРЕМСКОЙ ЕПАРХИИ, ПОЧТИ ДВЕ СОТНИ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД (A MYTH OF MIDRIDGE; OR, A STORY ANENT A WITLESS WIGHT'S ADVENTURES WITH YE MIDRIDGE FAIRIES IN YE BISHOPRICK OF DURHAM, NOW MORE THAN TWO CENTURIES AGO).

Вчерашнего дня я завёл разговор о феях со своей соседкой, которой скоро минет восьмой десяток. Я поинтересовался, приходилось ли ей в годы молодости встречаться с феями: её ответ был отрицательным. «Однако, — добавила она, — моя бабушка рассказывала, будто в Мидридже (что рядом с Оклендом) во времена её детства и даже многими годами позже всё ещё обитали феи». Их главным прибежищем был высокий холм, расположенный неподалёку от деревни, и там в летние сумерки они собирались и устраивали танцы — не то, что дюжинами, целыми сотнями. Случись сельской жительнице посетить места их веселья, чтобы хоть одним глазком посмотреть на низкорослый народец, одетый в зелёные одежды из тонкой, весьма изысканной материи вроде газа, все знали, что не пройдёт и года, как она станет счастливой женой того, кто ей мил. А парень — коли ему повезёт увидеть фей — женится на девушке с хорошим приданым задолго до того, как его лоб покроется морщинами или белоснежные цветы распустятся на макушке. Однако горе тому, кто осмелится дважды или трижды сунуть свой любопытный нос в их владения, ибо, если он будет пойман или хотя бы попадётся феям на глаза, несчастья станут преследовать его до конца жизни. Хуже некуда, если человек осмелится обратиться к феям в прозе или с помощью простых деревенских виршей. Предание о том, как это произошло в последний раз, по-прежнему передаётся из уст в уста. Однажды, тихим ясным вечером в самом начале августа, когда последний сноп сена перекочевал в скирду на заднем дворе хозяина, «позвав урожай домой», подённые рабочие и домашние слуги нашли отдохновение в компании оловянных кубков, в которых пенилось крепкое пиво. Вышло так, что разговор тем вечером зашёл о феях, обитающих на соседним холме, и все принялись наперебой рассказывать давно известные истории, которые слышали ещё от деревенских бабок. И тут заводила весёлого сборища возьми да и предложи юному парню, который в само существование подобных существ не слишком-то верил, почему бы ему не отправиться на холм верхом на самой лучшей хозяйской лошади и там во весь голос повторить вирши следующего содержания:

Народец малый,

Бери стрекала,

Проводи молодца

До милдредского сельца.

Ободренный содержимым оловянных кубков, ничего не опасаясь и не испытывая никаких сомнений, этот самый парень, а звали его Билли, отправился прямо на холм, к феям. И вот, когда он оказался у подножия холма, никакие преграды и препятствия не могли его остановить: тут-то он, используя всю силу и мощь своего голоса, с выражением озвучил вышеозначенное приглашение. Но едва слова последнего стиха слетели с его уст, как тут же сотни и сотни представителей маленького народца окружили его со всех сторон, и каждый из них был готов отомстить — покарать нанёсшего столь серьёзное оскорбление самым что ни на есть жестоким образом. Самый здоровенный из племени фей, а я полагаю, что это был их король, Оберон, размахивая огромным железным дротиком, обратился к неразумному человеку в стихах — столь же грубых, простых и неприличных:

Дурень Билли,

Сигай на кобылу

Посмотрим, кормил ты её или нет,

С голодной лошадкой,

Побьюсь об заклад я,

До дома добраться тебе не успеть.

К счастью для Билли, хозяйский дом располагался неподалёку, а последние лучи солнца ещё не погасли за горизонтом. В полном смятении он вонзил шпоры в бока своей лошади, которая и без того была так напугана, что устремилась к жилищу хозяина, словно молния. По счастливому стечению обстоятельств дом был весьма старым, из тех, в чьи двери мог запросто въехать всадник, сидящий верхом на лошади. К тому же удача сопутствовала Билли в тот день — и входная дверь в тот момент, когда лошадь прискакала к дому, оказалась как раз широко распахнутой, а поэтому, справедливо полагая, что дом куда как более надёжное убежище от воинственных фей, чем стойло, Билли галопом поскакал прямо в залу, где веселился народ, и, к полному изумлению всех присутствующих, тут же бросился закрывать дверь, чтобы не пустить преследующих его недругов. Переведя дух и немного придя в себя от страха, Билли подробно и обстоятельно поведал сотоварищам о том приключении, которое у него вышло с феями. Но, надо сказать, с этих пор ни деньгами, ни любовными посулами Билли было невозможно уговорить вновь отправиться к феям на холме, позвать их с собой за компанию на вечернюю прогулку — проводить доброго малого обратно, до самой деревни.

Наконец, когда феи ушли прочь и было решено, что теперь-то можно отпереть дверь и выпустить наружу Билли с его кобылой, изумлённая компания увидела железный дротик — как раз тот, что был в руках у короля фей, — торчавший из дубовой двери, которая по соображениям прочности и безопасности была укреплена железными пластинами. Так он и торчал там до тех пор, покуда самый здоровенный детина из тех, что оказались на месте, не выдернул его с помощью кузнечных щипцов. Эту реликвию из страны фей хранили на протяжении многих поколений до тех пор, покуда она не оказалась в руках того, кто абсолютно не заботился о подобных вещах, и была утрачена к великому сожалению всех, кого интересуют предания о феях.

По-моему, до меня уже доносятся крики многочисленных «любезных читателей»: «Тьфу! Какое отношение к подлинной „фееологии" имеют все эти подлинные железные дротики, а также любые иные личные принадлежности, которые феи используют для защиты или нападения, их лошади или их одежда? Мы, смертные, можем видеть эти предметы, но нам ни в коем случае не позволено до них дотрагиваться! Тьфу ты! Это же прямо ерунда какая-то!» И хотя мне прекрасно известно: ко всему, что связано с феями, прикасаться не следует и брать в руки не стоит, ибо призрачное бытиё подобного мира можно постичь исключительно через воображение, однако позволю заметить, что я пересказываю миф, а не пишу исследование о мифологии фей в моей родной местности. К счастью, в нашем распоряжении есть реликвии, которые вполне определённо связаны с феями. К тому же эти реликвии оказались в руках, относившихся к ним куда как бережнее, чем те, что владели дротиком из Мидриджа, и, переходя из поколение в поколение, эти предметы сохранились до наших дней. Так, например, чаша из Эден-Холла, в Кумберленде, или Священная чаша, хранящаяся в одной из церквей на острове Мэн. Согласно традиции, обе эти чаши были добыты одним и тем же способом, а именно на праздничном пиршестве у фей. На мой взгляд, это два веских аргумента в пользу мидриджского предания, которое я излагаю именно так, как оно было поведано мне.