Психологическая сторона бриджа

Есть ли более удручающее зрелище, нежели игрок, сидящий за бриджевым столом и на все сто процентов осознающий, что он – слабейший из этой четверки. Он волнуется и ерзает, ожидая в каждой сдаче какого-то скрытого смысла, подвоха которые только он, с его постыдной невежественностью не в силах уразуметь. И он выдает такое в своих беспомощных попытках выловить этот смысл, что результаты и впрямь удручающие. Но посадите по Элкс клаб, в котором он играл тысячу раз и где, он знает, что не хуже любого другого, и он не совершит таких грубых промахов. Он сделает положенное число «своих» ошибок, которые делал всю жизнь и будет делать впредь, но к ним не добавится ни одной новой, ставшей следствием нервозности.

Отсюда становится очевидным ваше поведение по отношению к партнеру. Обращайтесь с ним как с чемпионом.

Хотя, конечно, если вы всегда рассматривали бридж лишь с точки зрения получения удовольствия, то этот совет излишен. Вы самым естественным и терпимым образом относитесь к «странностям» вашего партнера, так как понимали, что любой другой подход лишит бридж всякого удовольствия как для вас лично, так и для всех, сидящих за столом.

Отношение к вашему партнеру как к человеческому существу – это, ко всему прочему, наиболее вознаграждающий подход, независимо от причины, по которой вы играете в бридж, Возможно вы играете по материальным соображений или стараетесь повлиять на шефа, или доказать соседям, какими неисчерпаемыми запасами интеллекта обладаете. Все это, конечно, ничтожные причины, влекущие вас к игре, но, как говорится, – это ваше дело. Но факт остается фактом: мягкое, джентльменское отношение к партнеру улучшит ваш счет. За годы существования игры выработалось самое большое «за» в пользу этого совета: широкая улыбка партнеру в начале сдачи приносит, по меньшей мере, 200 очков в каждом роббере.

Иногда требуется железная воля, чтобы примириться с неважным партнером, но на это стоит идти. Заканчивая терзать очередную сдачу, подобный партнер, время от времени, задает мне вопрос: «Разве я мог сделать что-нибудь еще?» и мне приходится подавить страшное желание ответить: «Нет, только не тем способом, который вы избрали». Но я прикусываю собственный язык, открыв давным-давно истину, что гораздо мудрее чуть-чуть солгать: «Вы играли неплохо, партнер» или «Вы наткнулись на идиотское распределение». Иногда партнер, разыгрывая две пики, берет девять взяток, хотя он обязан был поставить четыре и взять пять. Что ж, тогда я говорю: «О, вовремя остановились, иначе были бы «без одной».

Нам потребуется четыре такие сдачи, чтобы закрыть роббер, но, если я открою ему всю ужасную правду о его игре, он занервничает, и мы будем рады хоть что-то унести из-за стола.

С неменьшей справедливостью все это можно отнести и к торговле. Я играл с людьми, поднимающих мое открытие с полным ярборо, и, когда карты ложились на стол, я страдал весь вечер, играя в паре с таким партнером, вернее партнершей, маленькой пожилой леди, которая во всем остальном вела самую, что ни на есть, образцовую жизнь. Когда она подняла мое открытие одной пикой до двух пик, имея на руках даму червей и синглетную девятку, я прокомментировал это событие следующим образом: «Ваша поддержка – изумительный комплемент за всю мою игровую практику». В этом замечании, конечно, колкость и вряд ли я когда-нибудь сделал бы его, не будь я полностью уверен, что она не уловит смысл. Подобное можно отнести и к другому партнеру, который после долгих колебаний, наконец, запасовывал: «Мадам, ваше второе колебание безусловно, означает, что поднялись бы еще на один уровень, но, очевидно, сила вашей карты ограничена». Если вы не можете удержаться от этих замечаний, то позаботьтесь о том, чтобы партнеры, которым они предназначаются, не уловили до конца заложенный в них сарказм. Играя со всеми прочими партнерами, вам стоит прислушаться к предостережению Доротти Дикс. Одна женщина обратилась к этой популярной журналистке с вопросом, как ей быть, если она собирается выйти замуж за любимого человека, но не решается сказать ему, что у нее вставные зубы. Мисс Дикс ответствовала: «Держите рот на замке!»

 

Можно успешно играть и с плохими партнерами

Признаком высококлассного бриджиста является не способность, как думает большинство второклассных бриджистов, инструктировать и просвещать своего партнера по столу. Этой прямой путь к катастрофе, потому что, усваивая очередной урок, нервный партнер забывает о шести предыдущих. Бриджевый стол, очевидно, из существовавших когда-либо кафедр. Под псевдодружескими взглядами оппонентов неофит старательно внимает уроку своего ученого партнера и обещает более не грешить. Однако руки его нервно подрагивают, а голова идет кругом от правил и законов, а его самого обуревает дикое желание оказаться дома, на диванчике с легким романом в руках.

Нет, признаком первоклассного бриджиста является способность извлекать выгоду из плохого партнера, играя не против партнера, а заодно с ним. Вот первое правило, позволяющее справиться с посредственным партнером:

Поймите его игру и, в пределах разумного, подстраивайтесь под нее.

Есть даже определенное преимущество играть с партнером, допускающим одни и те же ошибки. Если вы будете внимательны, вы быстро уловите, в чем суть этих ошибок, а ваши оппоненты будут теряться в догадках. Но, если вы начнете обучать его за столом… Что произойдет? Он попытается скорректировать свою игру, то есть избавиться от своих основных «законных» ошибок и временами ему это будет удаваться, а иногда и нет и с этих пор вы перестанете вообще понимать, что к чему. А так, по крайней мере, вы будете в курсе дел.

Возвращаясь в старые добрые времена, я вспоминаю одного игрока, который никак не мог вбить себе в голову, что выход королем подразумевает наличие дамы или туза. И я дорого заплатил, играя с ним в первый раз. Но вместо того, чтобы визжать на него, брызгая слюной на всех остальных, я приберег этот запас энергии на изучение его игры и вскоре мы были впереди. И когда бы после этого я не играл с ним в паре, это была пара талантливых демонов. Вот он выходит королем. Слева от него сидит невинная жертва с дамой в руке, а его партнер забирает короля тузом. Но пойдет ли он после этого к даме, лежащей напротив него? Конечно, нет! Разве мой партнер не вышел королем и разве это не показывает наличие у меня дамы? И если ко мне попадет ход, не отвечу ли я в масть партнера? Никогда в жизни. Любой другой партнер будет иметь даму, но не мой. В результате оппоненты сбиты с толку, и зачастую их дама так и остается не удел.

Сигнализация – другой вид человеческой деятельности, которую можно поставить себе на службу, играя с малоопытными или малодумающими партнерами. Но до того запомните следующее:

Не давайте законных сигналов партнеру, который не в состоянии их читать. Вы будете сигнализировать только во благо противников.

Для большинства бриджистов сигнализация – загадочное искусство, похожее, к примеру, на глотание шпаг и, самым верным будет предположить, что знание партнера ограничено положением о сносах высокой или малой. Но иногда и это чересчур. Вы будете временами сталкиваться с игроками, предпочитающими одну из последних конвенций Чико Маркса: «Если вам понравился мой выход, не обременяйте себя обязанностью сигнализировать что-либо. Просто улыбнитесь и слегка кивните». Играя с партнером, непризнающим никаких сигналов, можно практиковать метод, трактующий отсутствие сигнала, как сигнал. Предположим, что нет иной возможности посадить контракт, если только разыгрывающий не выйдет в трефу. Итак, вы сносите малую трефу, приказывая партнеру воздержаться от хода в эту масть. Но партнер, естественно, глух и слеп ко всем сигналам на свете, чего нельзя сказать о противнике, и он со всей страстью атакует в трефу, ваше «слабое» место. Вы можете применить этот антисигнальный метод для показа отсутствующих тузов, синглетонов и ренонсов, которых нет и в помине, а в результате повергает оппонентов в море сомнений и страхов. Подобный же сорт обмана, основанный на невежестве партнера, можно практиковать, решая проблему атаки. Предположим, вы атакуете против трех без козыря, а ваша лучшая масть представлена следующим образом: ТК972. Атака двойкой показывает, что вы атакуете из четырехкартной масти и может спровоцировать оппонента на неверную оценку сигнализации и ошибочный выбор плана розыгрыша. Но эта атака заставит и опытного партнера отказаться от мысли утвердить вашу масть и возвратить, следовательно, при первой же возможности вам ход. Поэтому вы сохраните эту тактику для партнера, неспособного читать сигналы так же хорошо, как противник. Атака двойкой ничего не скажет вашему партнеру, он слепо вернет вам ход в эту масть, но разыгрывающего вы поставите в тяжелое положение и не из-за большого ума вашего партнера, а по причинам прямо противоположного характера. Вот, что я подразумеваю, говоря о преимуществах, которые следует извлекать из плохого партнера.

 

Демон особого типа: тиран

А как быть с партнером более умелым или считающим себя таковым? О, целиком иная проблема. Вы никогда не сможете оборотить его недостатки к своей выгоде, и, конечно, вам не удастся заткнуть ему рот.

Один из способов состоит в том, что вам придется извиниться, схватить свое пальто и скрыться через заднюю дверь. У меня есть несколько друзей, практиковавших эту стратегию, но у нее есть один недостаток: ведь вы так и не поиграли в бридж. Другие, как, например, Элмер Девис, мирятся с подобными партнерами, но потом «выпускают пар» через местную, а иногда и центральную печать. Три десятка лет назад он писал в Харпере: «Люди, чувствующие себя просто обязанными заключать каждую сдачу диктаторским поучением в адрес партнера (а иногда и противников), не имеют права находиться за бриджевым столом или где-нибудь еще, где они могут вступить в контакт с человеческими существами». Как обычно, Девис бил прямой наводкой, но, к несчастью, тираны, о которых он говорил, остаются и находятся здесь, среди нас, и, как показывает история, чем быстрее мы к ним приспосабливаемся, тем успешнее будет наша игра.

Бриджевый тиран – это человек, играющий в бридж по причинам прямо противоположного свойства, нежели нормальный человек. Ему никогда не придет в голову, что бридж – это развлечение или предполагает таковым быть. Он похож на игрока в гольф, у которого давление подскакивает делений на двадцать, если, по его мнению, играющая перед ним четверка передвигается чересчур медленно или – на баскетбольного фаната, готового просто убить судьбу. Если вам посчастливиться остановить его в самый разгар пароксизма гнева или раздражения и достанет мужества задать вопрос насчет удовольствия, которое он якобы должен получить от игры, то обычно вас встретит смущенный взгляд и замешательство. Он здесь не для того, чтобы радоваться происходящему, а для того, чтобы подмечать недостатки и впадать в приступы гнева по их поводу. Именно по той же самой причине за бриджевым столом находится и партнер-тиран.

Нет ничего более подтачивающего изнутри приятный счастливый бридж, чем одно из этих червивых яблок. Вы можете играть с двумя другими бриджистами, которые веселы, а их облик олицетворяет собой приятное время препровождения, но, если за столом сидит один-единственный тиран, то сама суть бриджа выхолащивается из него. Я уже не говорю о печальной доле партнера этого человека.

Подобная тирания приносит больше вреда, чем невежество, неточность и плохое распределение вместе взятое, так как полученный эффект противоположен тому, которого мы обычно ждем от хорошего партнерства: уверенности друг в друге, теплоты и товарищества, результатом которых является наивысший интеллектуальный подъем. Тирания способна принимать различные формы, но наиболее очевидная и часто встречаемая – это обличительная речь, типа:

«Ну-с, партнер, какого черта вы так отвечаете? Я имею в виду вашу абсолютно пустую руку. Если бы я даже открыл пол-пики, вы не имели бы права отвечать три четверти без козыря! А я ведь закрывал торговлю! Разве вы не знаете, что такое сайн-офф? И, вообще, вы когда-нибудь читали теорию?»

П. Хал Симс являлся очень властным партнером и это было, пожалуй, единственный его недостаток как бриджевого игрока. Однажды некая леди поинтересовалась его мнением разыгранной ее сдачи. «Вы разыграли ее как миллионер», – отвечал Симс. В другой раз его спросили, как же следовало разыгрывать эту руку. «Под вымышленным именем», – проскрипел Симс.

Но Симс, по крайней мере, владел интеллектуальными запасами, компенсирующими его острый язык. У среднего же игрока-тирана подобных запасов не имеется, он просто прочел на одну главу больше, чем его партнер или играет чуть дольше или просто у него громкий голос, «счастливо» сочетающийся с дурными манерами.

Самый закономерный и часто встречаемый результат от подобной теории – это недозаказы, которые являются следствием ряда причин. Это только кажется, что с тираном безопасней недозаказывать, хотя математически это станет дороже. Вы доставляете до трех пик, а дальше – четыре. Партнер-тиран раздражен, но не более, – ведь девяносто все-таки записано под чертой, а это уже кое-что. Но если вы закажете четыре пики, а сделаете три, он придет в ярость, так как противники запишут пятьдесят или сто, а то и все двести. Вот теперь он уже не сдерживается: «Какого черта вы подняли нас так высоко?»

Итак, прослеживается явная тенденция к недозаказам, она, в определенной степени, спасает нас от тиранства. Полное несоответствие с математическими выкладками не убедят его. Большинство из нас скорее пойдут на поводу у этого идиотизма, чем подвергнут себя риску быть вслух оскорбленными. Простое рассуждение относительно двух приведенных выше ситуаций высветят математические реальности, полностью игнорируемые партнером-тираном. Поставив три пики, а взяв четыре, мы запишем 90 внизу и 30 сверху, но упустим гейм, т.е. часть роббера, а быть может и семисоточкового роббера. Потери, понесенные вследствие недозаказа составили от трехсот до семисот очков. Но партнер-тиран молчит. Во втором случае, когда мы заявили четыре, а сделали три, и партнер, буквально, изошел слюной, мы рисковали пятьюдесятью или ста очками в надежде получить от трехсот до семисот очков. Шансы были примерно шесть к одному в нашу пользу и надо быть сумасшедшим, чтобы не воспользоваться ими. И это одна из бед тиранов – когда следует быть довольным, он раздражается и, наоборот, когда следует огорчаться, он молчит.

У меня есть друг, который играет в бридже примерно часа на три меньше самого Харольда Вандербильда и продолжает делать одни и те же ошибки. У моего друга современнейший иммунитет к бриджу, случается он даже забывает счет, что недопустимо для любого бриджиста, чей возраст перевалил шесть лет.

И, тем не менее, я очень здорово взаимодействовал с этим партнером. Мы выигрывали с ним и командные встречи и парные турниры, а зачастую вставали из-за робберного столика с пополневшими бумажниками. А все потому, что я вовсю нахваливал его: я говорил ему, насколько он прибавил, я неистовствовал и чуть ли не умирал от его редких (как правило) случайных удач. Я гордился, что мне удается выжать из него 105% его способностей.

А что происходило, когда он играл в роббер с тираном? При первом же оскорблении, доносившегося с противоположного края стола, мой друг сжимался и начиналось… Он недозаказывал, перезаказывал, атаковал в сильнейшую масть противников и отказывался регистрировать любые сигналы, приходившие «издалека». А грубый тиран, зло помыкавший им во время игры, получал то, что заслужил: плачевный итог.

Надо признать, что не существует какого-то одного универсального подхода к проблеме тиранства. Я лично придерживаюсь (насколько хватает вам) той точки зрения, что с тираном надо всегда соглашаться, что бы он не говорил. «Вы совершенно правы, партнер», – скажу я. – «Если бы я видел остальные руки, я бы сделал именно то, что вы предлагаете. Но вы абсолютно правы. Я сделал неверную заявку». Обычно, здесь они затыкаются, если вы признаете себя неправым, это, как правило, удовлетворяет их так и лезущее на сцену хамство, и они оставляют вас в покое.

Я не так часто сталкиваюсь с проблемой воинствующего партнера, поэтому возможно я и утерял некоторое мастерство в этом вопросе. В конечном итоге, мне повезло больше, чем многим другим. Моя игра достигла такого уровня, когда обращаться со мной грубо становится делом непростимым. Но даже сегодня, после многих десятилетий завоевания репутации, я продолжаю, время от времени, сталкиваться с партнерами, пытающимися учить меня основным азам бриджевого искусства. Нет, конечно, нельзя утверждать, что мы все всё знаем и тем не менее… Но меня иногда поправляет человек, чей мастерский бал еще в пути, если он, вообще, когда-либо придет. В этом случае сохранить философский настрой чрезвычайно сложно.

Но сохраняйте чувство меры! Принудительное обучение – это плохой бридж, плохие манеры и плохая экономика. И в другой раз, когда очередной напыщенный доктринер вздумает за столом давать вам уроки бриджа, откиньтесь на спинку стула и ответьте: «Учитель, учите сами себя!» и далее словами Дороти Дикс:

Это – не грубость. Это – самозванщина.

 

Три правила движения

Большинство больших мастеров бриджа дают определение ошибок следующим образом: любая заявка или план розыгрыша, которые они бы не предприняли – это ошибка. Я не разделяю подобных высокомерных высказываний, хотя и имею очень личный взгляд на тактику ведения борьбы и манеру поведения. Я, например, считаю, что определенным вещам просто нет места за бриджевым столом, будь это отмечено в бриджевом кодексе или же там нет ни слова об этом. Некоторые из этих ошибок будут стоить вам очков, другие – друзей.

Самое большое неприятие за бриджевым столом у меня вызывает чрезмерная выпивка. Весьма сложно занять какую-либо позицию против алкоголя и не показаться при этом занудой, так что поспешу сообщить, что у меня есть несколько лучших друзей, больших любителей выпить, да и сам я не непрочь иной раз сделать глоток-другой. Выпивка может иной раз стать хорошим времяпрепровождением и бридж частенько становится таковым, но их сочетание не принесет ни удовольствия, ни хорошего бриджа. Да и как может быть иначе? Кто бы что ни сказал в защиту алкоголя, но общеизвестен факт его отрицательного воздействия на способность логически рассуждать. А бридж, в первую и основную очередь, – есть игра логических умозаключений. Утверждать, что алкоголь повышает качество игры – это все равно, что связать вместе коньки Горди Хоу под предлогом, что это повысит его технику скольжения. У меня также существует стойкое предубеждение против излишнего трепа за столом, хотя вобщем-то это стоит противникам проигранных денег. Обычный болтун отвлекает большинство игроков, хотя на мою способность концентрировать внимание особого эффекта он и не оказывает. Я укрываюсь в собственном безмолвном мире пятидесяти двух карт и соответствующих вероятностей, в котором меня не в состоянии потревожить ни один, даже самый интересный, разговор в мире. Но для среднего игрока разговор может иметь фатальный исход: он рассеивает внимание и изменяет суть его игры. Если вам удастся найти в достаточном количестве оппонентов, разговаривающих во время розыгрыша шлемов, вы можете надеяться стать богатым человеком. Они всегда создадут необходимые вам для подсада их контракта условия. Почему? Играя в защите, вам обычно требуется запоминать гораздо меньше, нежели разыгрывающему: у вас лишь две-три карты, перспективные с точки зрения подсада контракта. Но разыгрывающий обязан следить за всеми своими картами, ну может за двенадцатью из тринадцати, а это требует тишины, которую зачастую он сам не в состоянии обеспечить.

После окончания розыгрыша последней взятки сдачи, как правило, следует ее обсуждение, но от этой привычки следует избавиться. Я лично придерживаюсь того мнения, что продолжительный постмортем – есть проявление дурных манер, если, конечно, обсуждение не затрагивает интересы всех четырех игроков. Иначе получается крайне некрасивая картина, когда среди двух мирно сидящих игроков, пара оппонентов с нескрываемым гневом орет друг на друга.

Большинство неучтивостей подобного рода можно было бы избежать, если бы игроки постоянно помнили, что бридж – это не только парная игра, а игра для четверых. Противники сидят здесь не только для того, чтобы доставить вам и вашему партнеру удовольствие, они ведь тоже собрались поиграть в бридж, приятно провести время, и вы должны это понимать. Я всегда хмуро посматриваю на эти выходки, когда происходит автоматический обмен рук после окончания торговли и этакое солидное покачивание головами в знак одобрения, в то время как ничего непонимающие противники должны сидеть и терпеливо дожидаться конца этой взаимной проверки, мечтая о следующей более благосклонной сдаче. Тут следует всегда помнить, что у оппонентов нет подобной возможности обмена, так почему же у вас она должна быть?

Мне довелось играть в клубе, где эта дурная привычка была искоренена бесповоротно и окончательно, благодаря одному игроку, который страшно ее ненавидел. Всякий раз, когда противники передавали карты друг другу, он успевал выхватить один из раскладов и быстренько изучить его.

«О, извините», – обычно говорил он. – «Я просто увидел карты, там, в середине стола, ну и взял их, чисто автоматически, поверьте!»

Когда противники начинали негодовать и требовать наказания, этот малый взирал на них холодным немигающим взглядом и с потрясающим спокойствием вопрошал: «А по какой статье законов контрактного бриджа вы собираетесь меня наказывать?» И, естественно, ответить на этот вопрос было невозможно. Ничто в правилах не в состоянии помешать вам схватить чужой расклад и швырнуть карты в огонь или заменить ими свою собственную руку. Игроки должны держать свои карты в своих собственных руках, в противном случае – риск оплачивается за их счет.

 

Когда все зависит от неизвестного содержания вашей руки

Все вышесказанное вы можете приписать личным причудам стареющего бриджевого игрока – это ваше право. Ваша игра не пострадает – по крайней мере, сильно не пострадает – если вы не будете соблюдать моих собственных правил движения. Но остановимся на секунду и посмотрим на некоторые проблемы бриджевой тактики, которые могут стоить вам массу очков. Для начала: как вы сортируете карты в руках?

О, вы никогда не задумывались над этим? Что ж, вы совершенно правы, но время от времени против вас будет сидеть проходимец, зорко следящий за вашими манипуляциями при сортировке карт и не пройдет и минуты, как он научится распознавать ваши синглетоны, ренонсы, длины мастей и прочие важные особенности вашей руки. (Эти проходимцы не относятся к стабильным победителям, их мозг в постоянном напряжении, как бы чего не упустить, и вовсе не отягощен избытком солидных бриджевых знаний. Однако, не соблюдая определенных правил движения, вам придется частенько дорого платить за поездки.)

Средний игрок сортирует свои карты слева направо в убывающем порядке, типа:

♠ТКВ ♥10976 ♦ДВ7 ♣ТВ

Представьте, что ваш лукавый оппонент изучил вашу манеру сортировки карт достаточно хорошо. Он знает, что самая правая карта является младшей в своей масти, а самая левая – старшей. И посмотрите, что произойдет теперь:

♠2 ♥ТДВ987 ♦ТКД63 ♣Т

Как только вы сыграете двойкой пик, оппоненты тут же поймут, что с пикой у вас не густо. (В самом деле, если двойка самая левая, то старше нее карты в этой масти нет.) Сыграв же тузом треф, вы всем объявите о наличии синглетного туза в этой масти. (Если туз самая младшая трефовая карта, то других треф, вроде бы, не предвидится.) Пусть это очень простые примеры, но они далеко неискусственные. Карта, расположенная с левого края, может быть вовсе и не двойкой, и все равно она вас выдаст. Пусть это шестерка, но один из оппонентов, обнаружив у себя и на столе двойку, тройку, четверку и пятерку, поймет, что у вас синглет. Можно привести массу других примеров и вариантов, но есть очень хорошее противоядие:

не сортируйте карты в своей руке раз и навсегда заведенным образом.

Более того, никогда не располагайте синглеты и дублеты по краям руки. Также ни к чему всегда размещать козырную масть справа. Каюсь, сам часто следуя этому правилу, но лишь ради удобства кибитцеров, этого зловредного племени, которое я все-таки поддерживаю. И если только вас не сопровождает полк кибитцеров, смешайте получше ваши карты, и никто не сможет прочесть их с обратной стороны.

 

У вас пропала карта

Я полагаю, вы не из тех, кому надо советовать как сортировать карты в руке, чтобы карты одной масти были рядышком, а карты другой – оказывались слева или справа, но тоже все вместе и чтобы вы, таким образом, не путали бубны с червами и т.д. Вас ведь это не касается? Из звезд международного бриджа, становившихся жертвами подобной оплошности, можно было бы сформировать целый перечень имен под названием «Кто есть кто» в бридже, и видное место в этом списке занял бы ваш покорный слуга. У меня полно историй на этот счет, но вспоминать свои ошибки – очень уж болезненно, а посему позвольте рассказать об одной сдаче, игранной в Реддинге, шт. Пенсильвания, моим старым другом д-ром Леоном Алтманом, услышавшим, как его партнер открылся двумя бескозыря. «У дока было достаточно очков, чтобы прыгнуть в четыре без козыря, но он заказал скромнейшие три без козыря, которые тот час законтрили и зареконтрили. Партнер дока «уселся» «за 1600» со следующим комментарием: «Извините, я перепутал одну карту».

«Только одну?» – невинно поинтересовался док.

В одном турнире я сидел на Востоке в паре с еще одним своим старым другом Перси «Шорти» Шнардауном из Торонто, когда нам пришла следующая сдача:

♠964

♥ТВ965

♦86

♣1075

♠В8 ♠Т10

♥832 ♥1074

♦ДВ107 ♦9532

♣КВ93 ♣8642

♠КД7532

♥КД

♦ТК4

♣ТД

Юг разыгрывал шесть пик. Шорти атаковал дамой бубен, которую Юг забрал в руке. Затем разыгрывающий пошел королем пик, задержав руку в середине стола, будто собираясь взять взятку. Он был явно шокирован, когда я выиграл взятку собственным тузом пик. Он уставился в свою руку и после некоторого созерцания переложил одну карту с края в середину. И все за столом поняли, что случилось: он расположил туза треф во главе пиковой масти. Он считал, что у него семерка пик с тузом, королем и дамой и синглетная дама треф.

Ни одного более интересного хода у меня не было, и я «оттолкнулся» малой трефой. Юг забрал ее тузом и вышел дамой пик. Оба отсутствующих онера упали, и контракт оказался выкладным. Позже Шорти сказал: «Извини Чарли, я мог их посадить». Он объяснил, что ему следовало выйти королем треф. Юг сыграл бы своей «синглетной» дамой и ко времени обнаружения несчастья, приключившегося с тузом треф, поправить что-либо было уже невозможно. Шорти был прав: он мог положить контракт, но только если бы обладал даром провидца и телепата. Самое печальное, что Юг не поставил бы этот шлем, если бы правильно рассортировал карты в руке и, конечно, не выбрал бы единственно верный путь к реализации контракта. Относительна мораль: там, где ты оказался небрежным, окажись счастливым. Это очень неплохой совет, не забывайте его.

 

Тот, кто колеблется…

Еще один совет – постарайтесь избегать продолжительных колебаний, транса, или, как это иногда называют, тайного совещания с внутренним голосом. Существует несколько видов колебаний. Например, транс, предназначающийся для того, чтобы сбить противников столку, когда у вас, допустим, синглетон, а вы желаете натолкнуть их на мысль, что в этой масти у вас тьма карт. Это сомнительная практика, которая может явиться основанием изгнания вас из большинства бриджевых клубов. Существует и другой тип колебаний, когда игрок пытается «вычислить» или «посчитать» распределение за столом. В разумных временных пределах это вполне допустимо. А на важных стадиях игры, таких как, например, первый ход, следует все неспеша обдумать, не считаясь, в определенной мере, со временем. Но после того как «разумные пределы» исчерпаны, я говорю – ходите, даже если это неверный ход. Нет ничего более скверного за бриджевым столом, чем видеть ситуацию, когда остальные игроки прибывают в совершенной скуке, а величайший мыслитель думает.

Но худшим из трансов является, конечно же, информационный транс – родной брат контры, помогающий разыгрывающему точно локализовать местоположение недостающих фигур. Информационный транс встречается наиболее часто, когда игрок, сидящий справа от вас проводит импас через вашу руку, в которой и находится интересующая его карта и ваша задача – решить стоит ли ей сыграть. Если вы колеблетесь, то это уже не имеет значения – ведь играющий понял, где спрятана интересующая его карта и действует соответственно. Но, если играющий ходит через вашего дублетного короля к ТД, лежащих на столе, то позвольте узнать, над, чем вы ломаете голову в течение минут этак пяти? Ведь с того самого момента, как болван выложил свои карты, вы знали, что рано или поздно вам придется делать выбор: играть или пустить. Если теперь вы сыграете твердо, без колебаний, то, по крайней мере, дадите играющему шанс в приступе паники ошибаться, и, возможно, он «вскочит» тузом. Скверная игра? Конечно. Но, по крайней мере, вы дали ему возможность допустить ошибку, и время от времени, какой-либо любезный разыгрывающий неизбежно будет попадаться на приманку.

Как минимум, вы должны смотреть на ход вперед, имеете ли вы эту мистическую способность чувствовать карты или нет, имеете ли вы столь же плохую память, как и я. У вас должна сложиться общая идея игры к тому времени, когда, скажем, придется разбираться с червовым тузом–дамой на столе или решать вопрос о том, кто должен пойти к вашему королю пик в руке – вы со стола или лучше поставить ловушку для противников. У вас может быть общая идея, но в любом случае, вы должны видеть на взятку вперед. Выигрывая взятку, у вас должна быть определенная идея следующего хода. А после того, как он будет сделан, вы должны представлять дальнейший ход розыгрыша. Если это могу делать я, со своей никудышной памятью, значит это допустимо любому игроку.

Но вперед думают немногие. Вспомните, сколько раз вам приходилось наблюдать за игроками, начинающими импас ходом малой с руки. Следующая рука ставит малую, и играющий впадает в длительный транс, пытаясь вычислить, стоит ли пустить или сыграть тузом. Это возмутительно и требует 5-ярдового наказания за задержку игры. Когда этот разыгрывающий начинал импас, он знал о существовании двух возможностей, находящихся слева от него: либо игрок поставит даму, либо нет. Так почему же импасирующий так безмерно удивился, когда одна из этих возможностей имела место? Это случается сплошь и рядом, а игрок выдает себя с головой, что не может посчитать не только на несколько взяток вперед, но и – на одну карту. Он пошел фоской с руки с единственной надеждой, что дама немедленно выпадет и успех импаса окажется мгновенным. А если нет? Об этом он еще не думал. Разве это бридж? Это рулетка или кости, или крестики-нолики.

Единственное, что утешает – это отсутствие необходимости давать советы. Все ваши проблемы в этом случае сводятся к одному: строго следуйте масти хода и не ошибайтесь с фальш-ренонсами. Остальное придет само собой, включая и деньги.

 

Скорострельный игрок

Есть и такой тип игрока, а поймать его можно разве что на контратаке. Иногда лишь искусственный транс поможет вам управиться с «гонщиком». Он прекрасно понимает, что к чему, но делает вид, что такова суть игры. Он затрачивает некоторое время на раздумья, после чего, наметив план розыгрыша, осуществляет его с фантастической скоростью, стремясь ослепить своим мастерством. Он ищет любую возможность показать вам, что защищаться против его контракта дело совершенно бесполезное, что контракт практически выкладной, но раз уж вам выпала неблагодарная доля, то есть смысл завершить эту нудную процедуру как можно быстрее. Ходы он делает один за другим, буквально, не отнимая рук от центра стола, готовясь тут же сыграть очередной картой.

Лучшее противоядие против этих гонок заключается в том, что следует откинуться на спинку стула, изучить повнимательнее свои карты, закурить, еще раз обозреть свою руку, задумчиво выпустить дым, попросить хозяйку еще об одной чашечке кофе, снова проанализировать содержимое руки и, лишь затем, сыграть той самой четверкой треф, которая вам приглянулась с самого начала. Не вздумайте кривляться подобным образом с синглетонами или несуществующим импасируемым онером.

Но, если есть возможность использовать вполне этичную паузу, чтобы сбить гонщика с ритма, не упускайте ее. Основная задача гонщика сбить вас с толку, следовательно, у вас – весьма уважительная причина лишний раз остановиться и подумать. Особенно необходимо сосредоточиться, когда он пулеметной очередью сносит одну за другой якобы ненужные ему карты. Не успел закончиться розыгрыш предыдущей взятки, а у него наготове уже следующая карта. Если вы опытный сквизер, вам потребуется максимум внимания и концентрации и, конечно, – некоторое время для обдумывания, даже при автоматических сносах.

Гонщик «страдает» еще одной дурной привычкой: он вытаскивает карту из руки задолго до своей очереди хода, будто заявляя: «Я играю автоматически и собираюсь положить эту карту независимо от того, чем сыграют остальные три игрока». В нарушении всех этических норм он сидит и помахивает своей «автоматической» картой, готовясь, в действительности, сделать надбитку или скрывая, таким образом, импасируемого онера. Оппонент рассчитывает, анализирует, стараясь вычислить верное направление импаса, а этот «добряк» будто бы делает ему одолжение. Если я назову вам имена международных чемпионов, грешащих подобной некорректной игрой, вы мне не поверите, а если поверите, то мне, в свою очередь, будет сложно объяснить, как они стали чемпионами.

 

Размышления о жизни

Разъезжая по белу свету, я частенько встречаюсь со следующим вопросом: «М-р Горен, я знаю, вы зарабатываете на жизнь бриджем, но ответьте, пожалуйста, вы по-прежнему получаете удовольствие от игры?» В ответ, обычно, я рассказываю вот такую историю:

Один ирландец велел своей жене будить его всякий раз, когда он захочет виски. «Да, но как я узнаю, что ты хочешь выпить?» – спросила жена. «Не беспокойся», – ответил тот. – «Когда бы ты меня не разбудила, я всегда с удовольствием выпью».

Так вот, когда бы меня не разбудили, я всегда буду готов играть в бридж: робберный, турнирный, чикагский, «медовый месяц» и даже – этот сумасшедший бридж в три руки, когда автоматически сдающий становится разыгрывающим в контракте двух без козыря на контре. Если вы считаете, что это – бридж, пожалуйста, сдавайте карты.

Так уж вышло, что я – фанат спорта. Вряд ли мне удастся вспомнить игры на кубок Стенли, чемпионата мира по боксу, которые я пропустил. Но самое большое волнение, как и тридцать лет назад, мне доставляет контрактный бридж в компании приятных людей в уютной квартирке или комфортабельном зале. Меня завораживает мистика бриджа: мягкий свет падает на ваши онеры стоимостью в 150 очков, острозаточенный карандаш записывает ваш успешно реализованный зареконтренный шлем. Возможно, вы посчитаете меня чересчур эмоциональным в рассуждениях, касающихся не самой игры, а сопутствующих ей обстоятельствах, но для меня вся эта атмосфера вокруг бриджа не менее важна, чем сами карты. Я заметил, что, когда мы с Хелен Собел сидим в темном, плохо освещенном углу с зависшими над столом клубами дыма, наша спортивная форма далека от идеальной. Причем столь чувствительны не одни мы. Я знал одного игрока, страдающего по вторникам от головной боли. Врач вычислил диагноз методом исключения. Каждый понедельник мой друг играл в одном и том же клубе за одним и тем же столом и оказалось, что у него аллергия именно на этот оттенок коричневого цвета. Что касается меня, то у меня аллергия на ужасное окружение. Я полагаю, что львиная доля прелести бриджа зависит от ваших партнеров. Я всегда считал, что игрок в бридж более интересен, нежели любой другой среднестатистический человек. При всех прочих равных условиях, человек думающий, человек, способный принять интеллектуальный вызов, более блистателен, чем, живущий серо и упорядочено, трутень. Оглядываясь назад, я вспоминаю тысячу часов, проведенный в компании бриджевых игроков, будь то за столом или вне его. Я вспоминаю игроков, которые погибли бы без бриджа, не имей они возможности играть. Многие из них не способны изъяснятся на любом другом жаргоне за исключение бриджевого. Мне вспоминается один молодой человек, который, представляясь, сказал мне, что он из Саллигента шт. Алабама.

«Саллигент, шт. Алабама?» – переспросил я. – «Это большой город?»

«О»,– ответил он, – «всего лишь несколько столов».

А вот другой случай о человеке, игравшем в турнире вдалеке от родного дома и получившем телеграмму с известием о смерти жены. Ближайший поезд отправлялся через шесть часов, и, если вы не догадываетесь, как он провел это время, значит, вы не знаете бриджевых игроков. (Ну, конечно, вы правы, и он никогда так не играл!)

Я во многом похож на всех этих людей. Долгие годы я получал какое-то извращенное удовольствие, рассказывал, что в свое время я не очень-то преуспел на адвокатском поприще и с отчаяния занялся бриджем. Истина же такова: я был весьма и весьма приличным адвокатом, но вдруг, однажды, решил забросить все это куда-подальше. Адвокатская деятельность со всеми ее сюрпризами, от оригинальных претензий до жутких убийств, показалась мне менее интересной, чем бесконечные варианты и комбинации, заключенные в 52 картах, распределенных среди четырех игроков. Когда же мне подумалось, что я обладаю бриджевым чутьем, я понял, что это и есть моя жизнь. Естественно, все произошло не за одну ночь. Я считаю, что многим обязан, а быть может и наоборот, . Робертс, популярнейший футболист, служивший в 1919 году на флоте, начал посещать филадельфийский бриджевый клуб в конце 20-х и в самом скором времени доказал всем, что у него есть недюжинные способности. Сам я играл тогда вполне сносно, вот почему я подошел к нему и предложил: «Уолк, есть ли смысл биться друг с другом? Давай соединим наши возможности». После этого, в течение двух лет мы не представляли себе, как можно проиграть хоть один матч. Из всех игроков, не прошедших специальной подготовки, Уолхот Робертс был лучшим. В течение считанных минут он решал такие задачи, на которые у меня уходило несколько дней и которые сейчас занимает целые главы в учебниках. Единственный человек, близко подошедший к Уолку в его естественном понимании бриджа – это Хелен Собел.

Когда в 1928 году контрактный бридж пришел на смену аукционному, я обнаружил, что могу переквалифицироваться с гораздо меньшими осложнениями, чем мои партнеры. Другими словами, я практически ничего не потерял. Когда я начал играть в турнирах, то признавал только победы и был в этом прав.

Я так любил побеждать, что считал, что если и есть что-нибудь лучше бриджа, так это победный бридж. Вот и одна из причин, почему я никогда не был страстным поклонником денежного бриджа. Сама игра мне приносила такое удовольствие, что деньги не могли добавить к этому ничего нового. В ней заключается фантастическое богатство, вызов, которые редко встретишь в иных родах человеческой деятельности. И он, бридж, совсем не похож на покер, где способ добывания денег куда важнее того, как вы играете в карты. В начале своей бриджевой карьеры я играл в клубах по четверти цента за очко, но не больше. Честно говоря, я бы вообще не играл на деньги, будь другой способ найти себе подходящих противников. Каждую неделю я выигрывал от 30 до 40 долларов в игре по четверти цента за очко и некоторое время спустя подобный способ заработка начал казаться мне простым мошенничеством. Вот почему на меня не производят особого впечатления бриджевые эксперты, имеющие репутацию звезд и играющие в клубах по очень высоким ставкам. Я считаю, что эксперты не имеют права это делать, так как они не умеют… проигрывать. Не умею проигрывать и я.

Однажды я оказался за столом в игре по доллару за очко. Я чувствовал себя как лошадь, на которую поставили 100 000 долларов, ведь сама лошадь на себя поставить не может. Моим партнером был преуспевающий биржевой маклер. И представьте себе, в первой же сдаче я допустил ошибку, встречающуюся в турнире Юниорской лиги. Вистуя, я позволил оппонентам реализовать несуществующий гейм (а вместе с ним и 300–400 долларов). Я готов был утопиться в Миссисипи. Но мой партнер не моргнул и глазом, и я, отвлекшись на секунду, вернулся к столу. Выиграли мы в тот вечер очень много.

Самая сложная игра, в которой я когда-либо принимал участие, началась одним филадельфийским вечером в Виссахиконском клубе с тремя очень молодыми людьми. Чарли Уорнеру было под семьдесят, д-р Шелли был на несколько лет моложе, а д-р Кирбрайд был сущим младенцем по сравнению с этими двумя почтенными джентльменами – ему было лишь 56. Они соблазнили меня партией в бридж, которая началась в 8 часов вечера в пятницу. В два часа ночи, когда все хорошие игроки в бридж крепко спят, это дьявольское трио предложило послать за кофе и сэндвичами и играть до рассвета. Однако с наступлением рассвета мы продолжали играть и играли весь день напропалую до вечера, когда они вновь предложили послать за кофе. Восход солнца ранним воскресным утром мы встретили за столом. Держать голову прямо я был уже не в состоянии, и мои друзья пришли к общему соглашению, что я «слишком стар для этой игры». (Мне было тогда тридцать). Я продолжал игру, и вот пики стали казаться мне трефами, но я играл до тех пор, пока поздним воскресным вечером, после 48 часов проведенных за столом, не вырубился прямо в середине очередной сдачи, и ни какая тряска и толчки этих бульдогов не смогли разбудить меня. Чем все это закончилось, я так никогда и не узнал.

Но, если бы те два прекрасных врача и Чарли Уорнер опять пригласили бы меня сыграть с ними партию в бридж, пожалуй, они могли бы рассчитывать на меня. Пусть это будет любая игра, хоть по 1/10 цента, но главное – это хорошие партнеры и отказаться будет выше моих сил. Когда речь заходит о такой замечательной игре как бридж, мне хочется сказать то же, что сказал Таллейрон о такой замечательной игре как вист. Великий француз пригласил одного гостя составить им компанию для виста, и, когда последний, взволнованный этим предложением, вынужден был признаться, что не знает этой игры, шокированный Таллейрон сказал: «Вы не играете в вист?! Какую же скучную старость вы себе приготовили!»