Прошло уже больше терила, а слухи о происшествии на маскараде герцога Рэйджа не смолкали. Они то утихали, то вновь разгорались благодаря новым подробностям. Чаще всего ложным и выдуманным, но, когда это сплетням нужна была достоверность. А вообще я давно поняла, что сплетни, это когда немой говорит глухому, о том, что слепой видел, как одноногий ходил по воде.

От попрошайки к зеленщику, от пекаря к покупателю, от фараона к трактирщику, от слуги к господину и обратно передавались небывалые, удивительные, невероятные, но чаще лживые подробности. Сплетня разрасталась как снежный ком, всем хотелось знать всё. Город стоял на ушах. Те кому посчастливилось оказаться запертыми в особняке — с презрением взирали на тех, кого эта счастливая участь минула. Ещё бы, стать свидетелями проявления родового артефакта, ощутить на себе силу магии Его Сиятельства, да наконец выпить контрабандного герцогского бренди — все это превращало тех немногих оставшихся, в источник информации. Их просто раздувало от осознания собственной значимости и важности.

О том, что Кронцессу Демистана застукали и схватили, пока она вскрывала сейф второго человека в государстве, знали всего несколько человек из приближенных Цесса. А ещё я и Мо. На его расспросы кто бы это мог быть я честно ответила, что наверняка знаю — Алисия, он знал, как распорядиться этой информацией и обычный процент от прибыли обещал положить на мой счёт в Горском банке. Не то что бы наши банки были ненадежными, или я боялась, что меня выследят, и арестуют мою ячейку, просто банк в Хельмшторме, столице Стоунхельма был самым надёжным из всех банков нашего мира. И уже множество сентов прочно удерживал свои лидирующие позиции среди государств Кватры. Люди привыкли, говоря Келтарсбанк — слышать незыблемость и неприступность. Вдобавок, там были самые высокие проценты.

Через два дня после бала из кондитерской мне принесли небольшой свёрток. Бабушке, как и всегда в последнее время, не здоровилось, и Генри отнес посылку в кабинет. Как только дверь за дворецким закрылась я с нетерпением схватилась за нож для бумаги, развернув пергамент я обнаружила комплимент от кондитера — коробочку острых леденцов, небольшую карточку из крафта и плоскую железную палочка длиной с мою ладонь и кольцом на конце. На карточке было написано три буквы и четыре цифры. ГБО -467/2. Банк и номер ячейки.

Чуть позже, этим же днём, я отправилась в банк. Сьюзи я оставила в холле все равно, в его хранилище пропускалось строго по одному человеку на ключ. Впрочем, я и не планировала брать её с собой. Просторный зал с сотнями железных шкафчиков напоминал мне картотеку огромной библиотеки. Такие же серые и безликие. С набором цифр на торце выдвигаемых ящичков. Только ни одна библиотека не будет хранить карточки для книг в намагиченых бериливых сейфах. Этот металл нельзя было вскрыть ни одним посторонним предметом, ни взломать ломом, ни вскрыть отмычками. Тейзеры были выкованы и намагичены в недрах гор, принадлежащих клану Келтарсбанк, у каждого сейфового шкафа был единственный в своем роде процентный состав материала и магии, добавленной в него. Только ключ, выплавленный из точно такого же состава идеально подходящий к отверстию мог открыть этот шкаф.

Таких ключей было два. Один у служащего банка. Второй у меня. После того как клиент опустошал ячейку, он должен был вернуть ключ банку, если по какой-то причине ключ был утерян, украден или сломан, на последнего владельца ячейки налагался штраф невероятных размеров.

Служащий подошёл к нужной мне ячейке, просунул ключ в первое отверстие, поклонился и покинул залу. Вытащить его ключ я бы все равно не смогла, привязку делают на кровь. А вот необходимость одной, в спокойной, приватной обстановке открыть сейф и оценить свою плату, требовала от работника банка оставить меня. Как только его шаги стихли я протолкнула ключ в оставшееся отверстие и повернула его, сначала ничего не происходило, шкаф оставался темным и неподвижным. Но спустя несколько квази, теплая жёлтая волна окутала огромный ящик, казалось метал радуется долгожданному единению, ему нравилось быть целым. Шкаф стал глянцевый без зазоров и только два кольца торчали из гладкой поверхности. Со скрипом напоминающий мне вздох трейзер, отворил дверь в свои недра.

Вопреки мнению Мо, я была с ним согласна. В моей жизни деньги не были самым главным, потому что они у меня были. Бедняк бы поспорил со старым кондитером. Но в этот раз я работала не за деньги. Я работала за информацию. За тайну. За постыдный секрет. За энигму. За отай нашей семьи. Две бумажные папки, потёртые по краям, лежали в глубине единственной полки. Как вишенка на торте сверху лежал черный бархатный мешочек, открыв его я достала два мутно-белых кристалла размером с грецкий орех. Сложила все в ридикюль. Проверила не осталось ли ничего в ящике, спрятала сумку под плащ и пошла прочь из хранилища.

Вечером, сидя в бабушкиной комнате перед камином, мы подробно изучили информацию в папках. Родственница так и не притронулась к таю, на ее лице блуждала счастливая улыбка. Ещё один кусочек прошлого был стёрт. Она всю жизнь искала информацию в архивах, хрониках и отчётах. Ей помогли подруга, Цесса Сабина Виверн, и непреодолимое желание покончить с несправедливостью, длившейся сентрами.

Уходила я от бабушки уже поздней ночью. Я оставила ее в добром расположении духа и взяла с нее обещание составить мне компанию на открытии выставки, приглашение на которую мне так любезно отправил обворованный мной Его Сиятельство, герцог Рэйдж.

Уже в своей комнате я подошла к горящему камину. Сюзи очень удивилась, моей чувствительности к холоду в такую прекрасную погоду. Переодевшись в сорочку для сна, одно из воздушно-кружевных творений Вероник, я присела на шкуру барса перед открытым пламенем. Процедура уничтожения папок была неприятной, но терпимой. Взяв небольшой кинжал с бритвенно-острым лезвием я без сожаления полоснула им по своей открытой ладони. Сжав ладонь в кулак, я смотрела как рубиново-красные капли падают на папки и с шипением впитываются в пористую бумагу. Несколько квази спустя папки стали изменяться, теряя свой вид, который весь прошедший сент оставался неизменным. Переплет стал мятым, страницы ветхими, нити связывающие листы пожелтели. И все же информация, содержащаяся в них, могла уничтожить спокойное будущее, мое, Кассандры или наших потомков. Я без сожаления бросила бумаги в огонь. Пламя нехотя лизнуло невкусную жертву, затем распробовало магические страницы и уже с большим удовольствием стало жрать свидетельство нашей тайны.

Кристаллы содержали запись допросов и отчётов моей прапрабабки. Их не брал огонь, их невозможно было разбить или сломать, но мне это было и не нужно. Мне просто необходимо было перенести на него что-то другое, безобидное. Машинки для записи за последнюю пару сентов не изменились. Защита у кристаллов била только на уничтожение. Я поставила по кристаллу в записывающие устройства и со спокойной совестью легла спать. Ночи вполне достаточно, все что услышит желающий их прослушать это треск поленьев в камине, шорох одеял или мой храп.