После того, как мы выбрали лошадей для нашего вынужденного путешествия, и я скормила пару морковок задабривая кобылку, мы немного покатались по зимним рощицам. К обоюдному сожалению, добираться до места нам придется верхом — своим ходом. Воспользовавшись порталом, мы выиграем от силы пару леоров, зато лишимся преимущества в виде знакомых, объезженных нами лошадок.
После того, как мы уложили вещи, взяв только самое необходимое и нужное, мы решили не спускаться в столовую к ужину. Дурацкие чопорные церемонии по всем канонам, уж точно не то, на что нам хотелось бы потратить внезапно освободившееся время в этот погожий денёк. Мы устроили импровизированный пикник перед камином. Расстелив хрустящую скатерть, мы болтая, глупо хихикая и непрестанно целуясь вкушали творения кухмейстера Силье, отдавая дань действительно великолепным блюдам.
Тристан кормил меня с рук, держа, наколотый на тонкую шпажку, алый квадратик спелой питайи. Целое блюдо нарезанных экзотических фруктов ожидало, исходя сладким соком, нашего внимания. Нанизав выбранный кусочек мякоти, сперва он обмакивал ее в белоснежный шоколад с мелкой фисташковой крошкой, а затем плотоядно улыбаясь водил по миоим раскрытым в предвкушении сочной сладости губам. Когда плотная сердцевина фрукта наконец попала в мой рот и брызнула свежим соком, я прикрыла веки и в блаженстве замычала, облизывая острым язычком остатки шоколада с губ. Когда я открыла глаза любимый смотрел на меня страстными синими озёрами. Затем, пряный маслянистый кусочек ракума — остро сладкий фрукт контрастировал с горькой ноткой черного шоколада, а кислая звёздочка карамболы, несмотря на сладкий сироп, заставила меня поморщится.
Мне надоела пассивная роль и взяв другую шпажку, я направила ее в сторону Триса и смеясь сказала: «En guarde. Etes-vous pret?» — обмакнула убитую мной нежную дольку персика и опустив ее в мед с перцем, подала, оставляя сладкие капли по пути, моему маркизу, он проглотил сладкий кусочек блаженно сощурившись.
— Ещё, — потребовал любимый. Не открывая глаз, чтобы чувствовать вкус острее, он подставлял свой рот для моих кулинарных экспериментов: сладкий манго с белым шоколадом и солью, кислая долька лаймона с корицей и сиропом — блаженство на его лице заставляло его мычать, а меня придумывать все новые сочетания. Я хитро улыбнулась, взяла почти прозрачный кусочек просоленной розовой форели с тмином и обмакнула его в черный шоколад.
Сначала его лицо и в этот раз отразило экстаз и блаженство, но потом распробовав, он распахнул глаза и посмотрел в мои смеющиеся очи. Я хохотала так, что начала похрюкивать, его лицо было таким изумлённо обиженным, таким неоправданно разочарованным. Я было потянулась за новым фруктом, но Тристан не дал, отобрав мою шпажку, и обмакнув ягоду береники в острый кислый соус, протянул мне, я обхватила крупный шарик синей ягодки и сняв ее языком, раздавила мякоть, ощущая контраст вкусов. Сглотнув комок в горле, он наклонился и слизнула каплю сока с моей нижней губы, потом поерзал и поправив вдруг ставшие неудобными бриджи предложил:
— Может выпьем таю?
Налив напиток, мы принялись за крохотные слоенные пирожные, пропитанные медом, имбирём и лаймоном. Малюсенькие кусочки горчили цедрой — это был вкус моего детства, о чем я сразу же поведала маркизу.
— Родителей я почти не помню, не смотря на то, что их не стало когда мне было около восьми талей, они мало принимали участие в жизни наследника, что уж говорить обо мне. А вот Жан, зная мою непреодолимую тягу к сладкому, из любой поездки, будь то длинное и опасное путешествие на Восток или короткое и рутинное в ближайший, к поместью, город, привозил мне коробочку именно таких сладостей. Сочетание лаймона и имбиря прочно напоминает мне о детстве в Де Бург Хаусе, а еще восточные ковры, книги в массивных переплетах и запах розовых кустов после дождя. Помню малышкой я считала светлячков, духами почивших насекомых, я бережно собирала их в банку, чтобы упокоить в саду. Долго же брат смеялся, когда я поделилась с ним этой идеей.
— А мне, по скольку я с детства готовился стать военным, привычным к лишениям, приходилось добывать сладости самому. Родители считали, что дух аскетизма — верный союзник вечно голодному ростущему организму, — усмехнулся Тристан, потирая нос, — у одного из арендаторов, недалеко, за рекой, была своя маленькая пасека. Его жена взбивала мед с ягодами или специями и на Зимник и день рождения, я получал по баночке этого восхитительного сладкого муса. Как ты понимаешь мне всегда было мало. Как то под покровом ночи, я пробрался к ним, чтобы стащить хоть еще немного. Ох, и долго же заживали мои укусы. Больше всего болел нос.
Я рассмеялась, и заметила, что не смотря на это досадное происшествие, патоку он не разлюбил. Его и без того медовые пирожные были щедро политы густой, приторной жидкостью.
Я взяла его руками за виски, слегка сдавила, поймав его взгляд своим и продекламировала:
А когда последнее слово упало грудой камней между нами, я наклонилась к его жёстким губам и поцеловала.
Нежно и трепетно, я пила медовый вкус его рта, ласкала язык и покусывала зубами его небритый подбородок. Затем наши роли поменялись и теперь уже Тристан приник ко мне в обжигающе поцелуе, нависнув, как могучий хищник (коим он и являлся), алчущий наслаждений. Плавно опустил меня на ковер, лаская своими губами, тонкую пульсирующую венку на шее, поцеловал ямочку между ключиц и медленно опустился к груди. Его нетерпеливые но, нежные руки приспустили корсет платья — мягкие полукружия, вырвавались на свободу и вызывающе уставились розовыми пиками в потолок кабинета. Тристан взял в рот одну жемчужинку, ласково сжимая ее губами и покусывая зубами, втягивая в себя или облизывая, обводя округлый контур. Второй сосок он ласкал свободной рукой, перекатывал между чуткими пальцами, высекая искры желания внизу живота. Я застонала, и прошептала его имя. И опустила руки к его бриджам. Пробежавшись по плоскому, твердому животу, найдя скрытую петлю, я взялась за нее обеими, нетерпеливо подрагивающими руками. Тристан ждал. Они оба подпрыгнули, когда мои пальцы специально задели возбуждённую плоть. Я пробежалась пальцами обрисовывая ширину, длину и сжимая нежные комочки. Маркиз издал звук похожий на смешок или стон, но мне было не до этого.
— Соль, — выдохнул любимый, — милая, ох… дай мне сделать это самому.
— Мне было бы намного проще, — я запротестовала, наконец-то добравшись до тайной петельки и расстегнув ее, — если бы твои бриджи не были такими тесными.
— Хах, обычно они такими и бывают. — Я рассмеялась когда поняла, что он имеет в виду. Его твердая горячая плоть подрагивала в моих ладонях. На самом кончике выступила прозрачная капля, я смахнула ее кончиком пальца и попробовала на вкус. Она была терпкая и соленая.
Тристан закатил глаза, его грудь двигалась как кузнечные меха, а пальцы мнущие мою грудь стали жёстче и ощущения острее. Я повернулась и оседлала его бедра. Расстегнув его рубашку, петлю за петлей, я обжигала жалящими влажными поцелуями его загорелую кожу, обхватив сосок зубами я надавила пока не услышала хрип удовольствия. Моя грудь касалась его, а под собой я чувствовала его мощное естество. Я поерзала, примеряясь и приподняв подол примостилась рядом с пульсирующей, жаждущей плотью. Я была уже влажная и готовая, но никак не могла найти нужный угол, все мои попытки оканчивались неудачей и вызывали хриплые стоны у любимого.
— Оооо, Соули, — шептал Тристан, помогая мне рукой, проводя своим обжигающими членом по моим истекающим складкам, — что же мне с тобой делать?
— Всё! — Ответила я. И он послушавшись, вошёл в меня до упора. Дикая скачка продолжалась не долго, он не останавливаясь двигал бедрами, мял мою грудь, целовал, то руки, то шею. Я откинулась назад, не в силах больше выносить незавершённость соития, я хотела… хотела… и он выполнил мое желание. Просунул руку между нашими сцепленными телами, нежно погладил чувствительный бугорок, ускорил и без того энергичные движения, и мое наслаждение достигло пика, а тело содрогнулось в спазмах высвобождения, с громким криком.
Через мгновение, последний раз яростно вонзившись в меня, Тристан излился горячей влагой внутрь. Это было невероятное блаженство, ощущать его в себе в этот завершающий момент. Через некоторое время, постоянно целуясь и собирая детали одежды, мы покинули библиотеку, отправившись в наши покои. Нам необходим был отдых — предстояла долгая дорога, но не удержавшись, мы ещё дважды сгорали в объятиях страсти за эту ночь.
На утро мы покинули гостеприимное родовое гнездо рода Силье.