Летом 1971 года и в следующем году верфи Глазго, некогда гордость шотландской промышленности, столкнулись с необходимостью массовых сокращений персонала. Рабочие отказались покидать предприятие. В тот день, когда они объявили об этом, Джимми Рейд, уполномоченный профсоюза, решительно заявил своим сподвижникам: «Никакого хулиганства, никакого вандализма, никакого пьянства; весь мир смотрит на нас». В ближайшие месяцы Рейду предстояло сыграть ведущую роль в защите верфей, хотя в конечном счете все усилия оказались напрасными. Ниже цитируется речь, которую он произнес в Глазго перед 30 000 рабочих, через восемь недель после начала забастовки.

Сегодня говорит Шотландия. Не Шотландия Эдварда Хита, Гордона Кэмпбелла, сэра Алека Дугласа Хоума, прочих лэрдов и их лакеев. Они никогда не представляли Шотландию, настоящую Шотландию, Шотландию рабочих. Никакой титул, никакой ранг, никакая почесть не сравнятся с привилегией принадлежать к шотландскому рабочему классу.

Вот что я хочу сказать от имени шотландских рабочих нашим братьям и сестрам, которые столь дружно откликнулись на нашу просьбу о помощи и солидарности. Правительство спровоцировало нас выдвинуться на передний край борьбы с увольнениями и закрытием заводов. ОНИ ВЫБРАЛИ НЕ ТЕХ ЛЮДЕЙ. Мы стоим твердо, мы не отступим. Мы готовы сопротивляться самостоятельно, бороться в одиночку.

Но мы не одни.

Уверенный в наших собратьях-рабочих, мы говорим Хиту и его правительству, что они перешагнули черту. Против них весь шотландский рабочий класс… Весь шотландский народ.

Нашлись и те — таких немного, — кто советовал не поддерживать рабочих. Но профсоюзные организаторы решили, что далее молчать нельзя. Слишком долго борьба против увольнений и закрытия предприятий увязала в болоте переговоров. А тем временем рабочие, лишенные средств к существованию, стояли у закрытых дверей, ожидая решения, смогут ли они продолжить работу или им пора идти на биржу труда. И ОТВЕТ НЕИЗМЕННО ГЛАСИЛ: В ОЧЕРЕДЬ ЗА ПОСОБИЕМ.

На сей раз рабочие и профсоюзные организаторы настроены этого не допустить. На сей раз мы предприняли соответствующее действие и обратились через головы правительства и министерств. Мы обратились к самой высокой власти на этой земле… К ЛЮДЯМ. Уже по всей стране нас поддерживают и сочувствуют нам. Мы прошли через крушение надежд, через отчаяние, через понимание нашей очевидной неспособности влиять на нашу собственную судьбу. Над нами нависла тень увольнения.

Требовалась только искра, чтобы воспламенить общество. Чтобы наши чувства нашли выход. Мы предлагаем рабочим разжечь пламя. Мы наблюдаем извержения не лавы, но рабочего гнева. Гнева простых мужчин и женщин..

Мистер Хит, послушайте! Если вы и ваши коллеги не сможете утолить общественные потребности этих людей, извержение погребет вас под собой. Невероятно, но те, кто заседает на Даунинг-стрит, мыслят так: правительство утратило веру в народ — давайте же сменим народ.

Эдвард Хит, я говорю вам: мы будем бороться, и мы не собираемся меняться. Или изменитесь вы, или мы сменим правительство.