Великой Отечественной написано немало фундаментальных трудов, издано множество монографий и военно-исторических исследований. Однако до сих пор правда об этой войне раскрыта далеко не полностью. Это объясняется рядом объективных и субъективных причин, одна из которых — закрытость до недавнего времени многих важнейших архивных фондов и документов. Неудивительно, что в некоторых изданиях появляются ошибочные или искаженные толкования тех или иных событий, а иногда и просто домыслы, ничего общего не имеющие с исторической правдой. Наконец, теперь, когда от незабываемого Дня Победы нас отделяют уже пятьдесят лет, мы вступили на новый этап изучения проблем отечественной истории, в том числе и военной. Историкам стали доступны такие Источники, о каких еще несколько лет назад они не могли и мечтать. Так давайте же, мысленно вернувшись на полвека назад, заново пережив горечь потерь и утрат, радость побед в тяжелых боях, приведших в конечном итоге к краху фашизма, попытаемся непредвзято взглянуть на прошлое.
Наверное, это справедливо, что о причинах победы Советского Союза над германской военной машиной до сих пор идут оживленные дискуссии. Жаль только, что участники споров в полемическом пылу иной раз теряют критерии объективности. Историки, публицисты, даже политики усиленно пытаются ликвидировать «белые пятна» в освещении советской эпохи, по-своему интерпретируя некоторые важные события военно-политической ситуации накануне и во время войны. В этих интерпретациях отчетливо наметились две диаметральнопротивоположные тенденции. Сторонники первой склонны рассматривать Великую Отечественную как серию наших блистательных побед. Точку зрения этих людей легко понять и объяснить, так как у многих из них, прежде всего ветеранов войны, не изгладились в памяти события героической молодости. Думается, возразить здесь трудно: великое не может быть забыто. Но вот о второй тенденции мне, честно говоря, упоминать и больно, и обидно. Развивается она в общем ряду пересмотра ценностных критериев периода существования Советского Союза, причем история Великой Отечественной войны представляется цепью сплошных неудач и поражений. Подобный взгляд на прошлое нашего народа я ни понять, ни принять не могу.
Прежде всего, односторонний подход к проблемам истории неизбежно приводит к грубым искажениям исторической реальности. Уверен: какой бы политической ориентации ни придерживался человек, рискнувший писать на историческую тему, он прежде всего должен стремиться к объективности. Увы, мы лишены возможности выбросить наше прошлое, даже если многое в нем нам очень не нравится. Теперь, кстати говоря, невозможно оправдать собственную предвзятость или некомпетентность ссылками на труднодоступность источников. «Гриф секретности» снят со многих архивных документов, которые позволяют объективно оценить реалии предвоенных лет и периода войны.
Именно последнее обстоятельство позволило мне подойти к доселе малоизученной теме — деятельности Верховного Главного Командования Вооруженными Силами СССР. Беда в том, что во многих статьях и книгах деятельность военачальников самого высокого ранга, равно как и политических деятелей, освещается на основе домыслов и догадок. Некоторые историки, оперируя недостоверной информацией, а то и сознательно искажая ее, подчас бездоказательно обвиняют Генштаб, Наркомат обороны и Верховное Главное Командование в стратегических просчетах и ошибках, а то и прямых преступлениях. Имею в виду прежде всего вопрос особого политического значения, связанный с попыткой возложить на СССР вину за развязывание Второй мировой войны. Этому посвящены, например, книги бывшего работника Главного разведывательного управления СССР В. Резуна (литературный псевдоним — Виктор Суворов)
Подвергать специальному анализу книги В. Резуна я не буду. На основании документов, которые я привожу в своей книге, любой непредвзятый читатель сам сумеет сделать правильные выводы. Скажу лишь, что делать из фашистской Германии невинную жертву коварства Сталина не только нелепо, но и глупо, поскольку Гитлер сам неоднократно и предельно откровенно говорил о своих планах в отношении Советского Союза, причем не верить ему у нас нет оснований. Эту точку зрения разделяют не только отечественные историки, но и подавляющее большинство ведущих историков зарубежных стран вне зависимости, нравится им сталинский режим или нет.
Разумеется, я далек от мысли рассматривать историю Великой Отечественной войны односторонне, считаю, объективно разобраться в деятельности Верховного Главного Командования накануне и в ходе войны просто необходимо. Хочу сделать это как можно точнее и подробнее на основании подлинных документов личных архивов И. В. Сталина, маршалов Г. К. Жукова и А. М. Василевского. Особо отмечу, что эти документы впервые вводятся в научный оборот в моей книге.
Совершенно особое значение имеет в этой связи уникальный, бесценный источник — журнал регистрации лиц, посетивших И. В. Сталина в его кремлевском служебном кабинете, хранящийся ныне в архиве Президента Российской Федерации (бывший архив Политбюро ЦК КПСС). На первый взгляд, его сухие протокольные строки — часы и минуты приема, фамилии посетителей — не представляют ничего особенного. На самом деле за скупыми, казалось бы, сведениями кроется сложнейший механизм деятельности государственных органов управления. Именно к его работе как нельзя лучше применим афоризм великого русского полководца А. В. Суворова: «Одна минута решает исход баталии, час — успех кампании, день — судьбу империи».
Вокруг имени И. В. Сталина за минувшие несколько десятилетий наросло множество сплетен, слухов, домыслов и откровенно лживых утверждений. Я далек от мысли оправдывать этого жестокого и страшного человека, совершившего в своей жизни множество преступлений. Однако надо отдать ему должное: как политика его отличали гибкость, целеустремленность, работоспособность и глубокие разносторонние знания, поражавшие многих знавших его лично людей. Не случайно иные из его современников любым способом, доходя порой до откровенной лжи, пытаются связать свое имя с именем Сталина. Таких попыток можно насчитать сотни, и вот здесь без журнала регистрации, публикуемого мной в открытой печати также впервые, не обойтись.
В предлагаемой вниманию читателей книге впервые приводится немало и других уникальных документов, связанных непосредственно с деятельностью Верховного Главнокомандования Вооруженными Силами страны, Наркомата обороны и Генерального штаба в период с 1935 по 1945 годы. Книга содержит три части: «Главное Командование Вооруженными Силами СССР в условиях угрозы безопасности (1935–1941 гг.)», «Суровые будни Ставки ВГК (1941–1945 гг.)», «Военно-дипломатическая деятельность Ставки в годы Великой Отечественной войны».
В первой главе первой части приводятся основные составляющие военно-политической обстановки, сложившейся накануне войны. Важное место отводится взаимоотношениям политического и военного руководства по вопросам военной политики с опорой на журнал посещений И. В. Сталина, а также на документы Центрального архива Министерства обороны России.
Что же следует из этих документов? За рассматриваемый в главе период Нарком обороны СССР К. Е. Ворошилов побывал в кабинете И. В. Сталина 561 раз. Казалось бы, это свидетельствует о самом пристальном внимании руководителя партии к военным вопросам. Однако К. Е. Ворошилова к высшему военному руководству можно отнести лишь условно, по должности. В то же время начальник Генерального штаба РККА Маршал СССР А. И. Егоров удостоился посещения сталинского кабинета только девять раз. И. В. Сталин приглашал его по вопросам оперативных и мобилизационных планов. Сменивший А. И. Егорова Б. М. Шапошников во время советско-финляндской войны посещал И. В. Сталина практически ежедневно, так как был просто необходим Генсеку как наиболее подготовленный военачальник. Вывод отсюда следует однозначный: примерно до конца 1938 года И. В Сталин демонстративно дистанцировался от высшего военного руководства, которому он не верил и которого явно боялся.
Проиллюстрировать это заключение можно следующими фактами: заместители Наркома обороны СССР маршалы С. М. Буденный, М. Н. Тухачевский, Г. И. Кулик посещали И. В. Сталина в среднем пять — восемь раз в год; наркомы ВМФ (начальники Управления морских сил) В. М. Орлов, П. А. Смирнов, Н. Г. Кузнецов бывали в Кремле не более двух — трех раз ежегодно. Это говорит об отношении И. В. Сталина к флоту, как виду Вооруженных Сил, с его точки зрения, второстепенному. Последовательно сменявшие друг друга на посту начальника Главного управления ВВС А. И. Алкснис, А. Д. Локтионов, Я. В. Смушкевич, П. В. Рычагов приглашались в Кремль в среднем один раз в два месяца, ибо к авиации И. В. Сталин относился с уважением и интересом.
Начальники других Главных управлений Наркомата обороны на приемах практически не бывали, кроме редких случаев во время войны с финнами и в 1941 году, перед самой Великой Отечественной войной. Можно ли при такой интенсивности консультаций с главными военными руководителями говорить о какой-то специальной подготовке советских войск к широкомасштабной агрессии, которая уже сама по себе является чрезвычайно сложным делом, требующим, как показали дальнейшие события, предельного напряжения сил со стороны главы государства?
По возможности подробно о глобальных планах советского командования я говорю в главе, посвященной стратегическому планированию войны. На широком историческом фоне, начиная с 1924 года и кончая последними разработками Генштаба в мае — июне 1941 года, хорошо видны роковые просчеты и ошибки высшего политического руководства СССР, оказавшие серьезное влияние на исход начального периода войны и поставившие, наряду с другими причинами, нашу армию и страну перед катастрофой.
Важной составляющей первой части является анализ состояния боевой и мобилизационной готовности Красной Армии. Пристальное внимание уделяется положению дел в войсках западных приграничных военных округов. Подробно раскрывается содержание последнего предвоенного мобилизационного плана от 12 февраля 1941 года.
Особого внимания читателя требует третья глава, посвященная кадровой политике в армии и на флоте. В ходе так называемой «великой чистки» из рядов Красной Армии были уволены 48773 командира и политработника. Часть из них была посажена в тюрьмы, а часть расстреляна. Среди них три Маршала Советского Союза (В. К. Блюхер, А. И. Егоров и М. Н. Тухачевский), четыре командарма 1-го ранга, десять командармов 2-го ранга, шестьдесят комкоров, восемь флагманов 1-го и 2-го рангов. В числе репрессированных оказались три заместителя Наркома обороны, нарком ВМФ, шестнадцать командующих войсками военных округов, двадцать пять их заместителей, столько же начальников штабов округов, флотов и их заместителей. Дошло до того, что в Закавказье тремя дивизиями командовали капитаны, а Грузинской дивизией — майор. Войсками всего Сибирского военного округа длительное время командовал капитан!
Разумеется, дело было не в званиях, а в опыте командования войсками. И. В. Сталин прекрасно понимал, что расправа над основными командными кадрами подорвала боеспособность Вооруженных Сил. Военное руководство пыталось что-нибудь сделать, чтобы сгладить последствия террора против руководящих военных кадров. Например, были сформированы 49 пехотных училищ, 17 училищ родов войск и три военно-морских училища. В два раза увеличилось число слушателей военных академий (с 9189 в 1937 году до 20135 в 1940 году). В результате этих усилий формально к началу войны все клетки штатно-должно-стных книг были заполнены конкретными именами. Беда, однако, была в том, что почти все они имели командирский стаж от полугода до полутора-двух лет. Разумеется, с такими кадрами трудно не только воевать, но даже занять исходное положение для боя.
Сейчас много спорят о том, один ли И. В. Сталин был виноват в катастрофе 1941–1942 годов, или ответственность должны разделить с ним Б. М. Шапошников, Г. К. Жуков как начальник Генштаба и другие военачальники. Часть вины за неподготовленность Красной Армии к оборонительным боям, безусловно, лежит на высшем военном руководстве. Вместе с тем, нельзя забывать и того, что Г. К. Жуков, А. М. Василевский и другие пришли на самые высокие армейские должности совсем недавно. До этого они никогда не занимались стратегическим планированием. Ошибки в их деятельности были неизбежным следствием отсутствия опыта руководства войсками в масштабах страны. Кроме того, над каждым высшим командиром незримо висела тень террора. Помня об этом, даже такие люди, как Б. М. Шапошников, не решались спорить с И. В. Сталиным по принципиальным вопросам, ибо в то время дорога из кабинета начальника Генштаба до подвала Лубянки была совсем короткой.
Только в первые месяцы войны началось формирование нового высшего военного руководства, в которое вошли интересные, талантливые и самобытные военачальники, ибо обстановка тяжелых боев не способствовала интригам.
Именно о Верховном военном руководстве идет речь во второй части моей книги. В ее первой главе я привожу наименования, содержание и даты указов, постановлений правительства по созданию Ставки Главного Командования, Ставки Верховного Командования и Ставки Верховного Главнокомандования, назначению должностных лиц, в частности — председателя Ставки, Верховного Главнокомандующего, заместителя Верховного Главнокомандующего и членов Ставки. Кроме этого, в главе приведено Постановление ГКО о создании Главных командований Северо-Западного, Западного и Юго-Западного направлений.
В дальнейшем я попытался подробнее характеризовать стиль работы и повседневную деятельность Ставки ВГК. Прочитав эту книгу, читатель может лично убедиться, что И. В. Сталин никуда не исчезал в первые дни войны, а также не уезжал из Москвы осенью 1941 года вместе с правительством в Куйбышев (ныне Самара). Особенно подробно мне хотелось показать первые семь дней войны, когда рабочий день И. В. Сталина составлял 14–16 часов в сутки. За эту трагическую неделю на приеме у него побывали все высшие должностные лица, включая руководителей гражданских ведомств. В этом может убедиться каждый, кто ознакомится с Приложениями к этой книге, включающими выписки из журнала регистрации лиц, принятых И. В. Сталиным в Кремле. Тем самым создается возможность раз и навсегда покончить с кривотолками, которых особенно много вокруг первых дней Великой Отечественной.
В других главах показаны взаимоотношения людей в Ставке ВГК с начала войны до ее конца, приведены некоторые документы — шифротелеграммы, приказы и распоряжения, свидетельствующие о чертах характера Верховного как руководителя. В частности, имеется немало свидетельств того, что И. В. Сталин бывал груб и нетерпим даже по отношению к своим ближайшим помощникам, причем, во многих случаях его жестокость была совершенно не оправдана обстановкой.
Важным направлением деятельности Ставки ВГК было планирование военных действий, кампаний и стратегических операций. Практические примеры показывают, как росло военное искусство высшего стратегического органа управления войной — Ставки ВГК. Мы можем гордиться блестящими, хрестоматийными операциями, такими, как Курская, Белорусская, Берлинская и другие. Вместе с тем Верховное Главнокомандование допускало такие грубейшие ошибки, как Харьковская наступательная операция 1942 года, стоившая нам нескольких сот тысяч человеческих жизней. Особо отмечу роль командующих фронтами в подготовке операций.
В этой части уделяется внимание деятельности Ставки по созданию стратегических группировок и резервов. В результате напряженной работы Ставки и Генштаба в их распоряжении почти всегда имелось шесть — восемь армий, двенадцать — четырнадцать корпусов и в среднем сто двадцать — сто пятьдесят дивизий. За весь период войны в резерве Ставки побывало 101 армейское управление, 112 корпусов, 893 стрелковые и 53 артиллерийские дивизии. Примером роста военного искусства Верховного Главного Командования, начиная с конца 1942 года, является ряд уникальных перегруппировок фронтов и армий. Скажем, Донской фронт перегруппировывался на Орловское направление после завершения операции «Кольцо» под Сталинградом, 4-й Украинский фронт — из Крыма — на Ужгород-Моравско-Остравское, а 2-й Белорусский и 2-й Прибалтийский фронты в мае 1945 года и в октябре 1943 года — на Берлинское и Резекне-Рижское направления. Беспрецедентна перегруппировка советских войск с Западного на Дальневосточный театр военных действий. В ходе ее проведения за тысячи километров были переброшены два фронтовых, четыре армейских, девятнадцать корпусных управлений, около 100 дивизий, а также другие силы и средства.
Следовательно, воевать мы умели. Ставка ВГК и Наркомат обороны постоянно совершенствовали организационную структуру Красной Армии. Генштаб же был их единственным рабочим органом, отчего я и уделил ему в своей книге немалое внимание, коротко рассмотрев его функции, задачи, распорядок работы. Ну и, разумеется, без персоналий не обошелся. Несколько глав посвящены персональной деятельности Верховного Главнокомандующего, его заместителя, членов Ставки, командующих войсками фронтов и начальников штабов фронтов. Вполне отдаю себе отчет, что не всем понравится характеристика И. В. Сталина в качестве руководителя Ставки, но что делать, моя книга — не ода Верховному, не обвинительное заключение, а всего лишь попытка объективно оценить его роль в деле управления механизмом войны. Думаю, даже самые фанатичные антисталинисты не станут утверждать, что И. В. Сталин не сыграл никакой положительной роли в Великой Отечественной войне. Поэтому воздадим каждому по делам его…
Особо хочу сказать о материалах из личного архива Георгия Константиновича Жукова. Познакомился я с ними случайно: во время работы в архиве Президента РФ обратил внимание на разрозненные рукописи, написанные знакомым почерком. Начал читать — и тут только понял, что передо мной находится рукописное наследие великого полководца, таинственно исчезнувшее после его смерти. В небольших по объему, но весьма важных по содержанию работах «Советская военная стратегия» и «Краткий анализ операций». Георгий Константинович остановился на недооценке в предвоенные годы стратегической обороны. Вследствие недостаточного опыта в ведении оборонительных и отступательных операций крупного масштаба, а также плохой разведки, частой потери управления фронтами и армиями войска нередко оказывались в критической обстановке, сдавали врагу большие территориальные пространства, несли трудновосполнимые потери в людях, вооружении и материальных средствах.
Это звучит актуально и по сей день, не правда ли? Георгий Константинович считал крупным недостатком в подготовке войск отсутствие обучения ведению боев в окружении, прорыву из окружения, отступлению в сложных условиях. Он считал необходимым для успешного ведения боевых действий захват господства в воздухе, особо разбирал роль в современной войне противовоздушной обороны, бронетанковых и механизированных войск, артиллерии. Маршал не обошел вниманием действия военно-морского флота в самостоятельных операциях, а также при участии сил ВМФ в стратегических операциях Советской Армии. Кратко анализируя основные операции в ходе Великой Отечественной войны, он особо подчеркивал постепенный рост полководческого искусства командующих войсками фронтов. Я с удовольствием привожу в тексте книги высказывания Г. К. Жукова об отдельных операциях и считаю, что необходимо извлечь труды маршала из архивов и познакомить с его мыслями самые широкие круги военной и гражданской общественности. На мой взгляд, сейчас в этом есть настоятельная необходимость.
Третья часть книги несколько нетрадиционна для работ, посвященных военной тематике. В ней идет речь об основных направлениях дипломатической деятельности по линии как Наркомата иностранных дел, так и Ставки ВГК, Генштаба и военных миссий, представительств при Генштабах и Главнокомандующих действующих войск, объединенных талантом и тяжким трудом Верховного.
Важное значение в развитии отношений между странами антигитлеровской коалиции сыграли переговоры в сентябре — октябре 1941 года между английской миссией во главе с лордом Бивербруком, американской миссией, возглавляемой А. Гарриманом, и советским правительством. Во время переговоров были уточнены потребности Советского Союза в вооружении и боевой технике. В результате переговоров 1 октября 1941 года на заключительном заседании Московской конференции министров иностранных дел был подписан протокол о поставках по ленд-лизу.
Однако до практических результатов было еще далеко. Если в соответствии с подписанным протоколом, начиная с 8 октября 1941 года по июнь 1942 года союзники должны были поставить в СССР 900 бомбардировщиков, 900 истребителей, 2250 танков, 85 тысяч автомашин, то поставили соответственно: бомбардировщиков — 267 (29,7 %), истребителей 278 (30,6 %), средних танков — 363 (32,3 %), легких танков 420 (37,3 %), грузовых машин 16502 (19,4 %).
В тяжелые дни 1942 года, когда гитлеровцы рвались к Волге, союзники прекратили поставку по ленд-лизу северным морским путем, которым отправлялось три четверти грузов. Кроме того, часть поступившей техники была устаревших образцов. По-прежнему оставалась нерешенной проблема открытия второго фронта. У. Черчилль, односторонне договорившись с Ф. Рузвельтом, принял решение в 1942 году второго фронта не открывать, о чем уведомил И. В. Сталина. В ответном письме Верховный Главнокомандующий упрекнул его в нарушении англо-советского коммюнике. Чувствуя накал обстановки, У. Черчилль прибыл в Москву и трижды был принят И. В. Сталиным — 12, 13 и 15 августа 1942 года. Это была попытка смягчить принятое решение дипломатическим путем.
Таким образом, в результате проводимых союзниками демаршей открытие второго фронта, несмотря на усилия советских дипломатических органов и лично И. В. Сталина, оттянулось до 1944 года. В связи с резким обострением отношений между союзниками по этому вопросу назрела необходимость проведения конференции министров иностранных дел (второй раз за время войны), которая прошла в Москве с 18 по 30 октября 1943 года.
Повесткой дня предусматривалось рассмотреть два основных вопроса:
1. О мероприятиях по сокращению сроков войны.
2. Подписание декларации о всеобщей безопасности.
Союзники вновь обещали открыть второй фронт весной 1944 года.
30 октября 1943 года была принята и подписана главами делегаций СССР, США, Великобритании и Китая декларация, заложившая фундамент послевоенного устройства мира.
Важное место в военно-дипломатической истории занимают Тегеранская 1943 года и Ялтинская 1945 года конференции.
За время Тегеранской конференции И. В. Сталин семь раз ставил вопрос об открытии второго фронта, но конкретного ответа не получал. Наконец, обращаясь к Молотову, он сказал:
— Идемте, нам здесь делать нечего. У нас много дел на фронте.
Угроза срыва конференции в связи с уходом делегации СССР заставила председательствующего Ф. Рузвельта объявить перерыв. На следующий день во время завтрака Ф. Рузвельт сообщил И. В. Сталину о том, что операция «Оверлорд» начнется в мае 1944 года. Ответ, которого так долго ждали не только Верховное Главнокомандование, но и советский народ, был наконец получен. Главы государств договорились о сохранении в тайне всех вопросов, касающихся этой операции. Однако через А. Идена информация просочилась к британскому послу в Турции и далее через его камердинера Э. Базна — к гитлеровцам. Но гитлеровское командование не сумело воспользоваться ценнейшей для него информацией, считая ее дезинформирующей. Между тем в соответствии с решениями конференции 6 июня 1944 года началось осуществление долгожданного «Оверлорда».
В связи с изменением военно-политической обстановки после Тегеранской конференции и возникновением серьезных противоречий между союзниками возникла необходимость встречи глав государств «Большой тройки». Перед началом конференции, которая после долгих переговоров состоялась 4–11 февраля 1945 года в Ялте, И. В. Сталин нанес визит в 15 часов У. Черчиллю в Воронцовском дворце, а в 16 часов 4 февраля Ф. Рузвельту в Ливадийском дворце.
В 17 часов 4 февраля 1945 года под председательством Ф. Рузвельта началась Ялтинская конференция глав трех государств. В пленарных заседаниях принимали участие министры иностранных дел, начальники высших штабов (от СССР — А. И. Антонов) и другие военачальники. В ходе заседаний глав государств и на совещаниях военных руководителей были согласованы планы окончательного разгрома вооруженных сил фашистской Германии. На первом пленарном заседании с докладом об обстановке на советско-германском фронте выступил генерал армии А. И. Антонов.
На совещании военных экспертов обсуждались вопросы взаимодействия войск, особенно по применению ВВС, и, в частности, согласовывались объекты и районы ударов. К сожалению, полностью договориться по этим вопросам не удалось, хотя необходимость этого была очевидна. Нередки были случаи, когда американская авиация наносила удары по нашим войскам и аэродромам. Так было 7 ноября 1944 года, когда группа в составе двадцати семи самолетов «лайтнинг» нанесла удар по управлению 62-го гвардейского стрелкового корпуса. Для пресечения дальнейших действий были подняты восемь дежурных экипажей во главе с капитаном А. И. Колдуновым. Американцы понесли потери (было сбито пять самолетов) и только после этого удалились на свои аэродромы. Погибли в результате удара командир корпуса генерал-лейтенант Кротов, два офицера, трое рядовых, сожжено двадцать автомашин, сбито три самолета Як-9. Не смогли союзники договориться и о базировании американской авиации на территории, занятой советскими войсками.
Тем не менее, на пленарном заседании 6 февраля 1945 года была достигнута договоренность о вступлении СССР в войну с Японией. Далее в тексте указаны условия, при которых Советский Союз начинал боевые действия. К ним относилось возвращение СССР Южного Сахалина и Курильских островов.
Итак, деятельность Верховного Главнокомандования в годы Великой Отечественной войны была весьма многообразна. Практически она распространялась на все сферы жизни общества — от выпуска боеприпасов до работы военных миссий в европейских странах (например, миссия генерал-лейтенанта Ф. И. Голикова в Англии) и при штабах экспедиционных войск стран антигитлеровской коалиции (группы наблюдателей во главе с генерал-майором И. А. Суслопаровым и другими).
И. В. Сталин лично принимал не только военных — скажем, представителей родов войск, но и конструкторов боевой техники и вооружений. Говорю об этом лишний раз, чтобы подчеркнуть: в вопросах управления войной нет мелочей. Разумеется, политик, стоящий во главе государства, может сослаться на отсутствие специальной подготовки и опыта, переложив решение конкретных вопросов на исполнителей. Однако Верховный не имел привычки поступать подобным образом. Он неоднократно принимал участие в совещаниях командующих танковыми армиями, командующих воздушными армиями, членов военных советов фронтов, командиров партизанских соединений. Во время войны, в отличие от довоенного периода, И. В. Сталин охотно принимал Патриарха Всея Руси Алексия I и его ближайших сподвижников.
Приглашаю читателя еще раз внимательно просмотреть список лиц, встречавшихся с И. В. Сталиным в Кремле. В Приложении к этой книге я не стал приводить список полностью, ограничившись военными руководителями, генеральными конструкторами, наркомами, Героями Советского Союза, летчиками, снайперами, танкистами и другими лицами, имеющими отношение непосредственно к войне. Кроме того, в книге нет сведений о приемах И. В. Сталиным на улице Кирова (ныне Мясницкая), 33, где была его резиденция, на пункте управления Генштаба, на дачах. Правда, там он принимал не так уж много людей, но в целом картина получается весьма показательной. Верховный знал, чем живет страна, что называется, из первых уст. Никому и в голову теперь не придет говорить, что он жил в условиях информационной блокады, что его окружение подсовывало ему заведомо неверную информацию. «Кто владеет всей полнотой информации, тот управляет событиями», — гласит поговорка. И в этом, и во многих других аспектах Верховное Главнокомандование Вооруженными Силами СССР рассматриваемого в книге периода служит примером жесткого, порой жестокого, но весьма эффективного централизованного управления огромной страной в сложнейшей исторической обстановке.