Солнечные лучи золотыми зайчиками, мигая и переливаясь, медленно ползли по стене. Я лежал на скамье и лениво следил за ними. Иша, зажмурившись и едва заметно подрагивая усами, растянулся у порога пещеры, купаясь в согревающем свете солнца.

Мне было грустно: Элласхида ушла на несколько дней по своим делам. Меня уже начала тяготить жизнь в пещере жрицы, и я не мог дождаться, когда же, наконец, она позволит мне удалиться.

Внезапно солнечный свет погас. Стало темно, как будто вместо раннего утра наступил поздний вечер. Ветерок, ворвавшийся в пещеру, принес запах надвигающейся грозы.

Я встал и подошел к входу. Из-за гор в долину спускалась огромная туча. Ее иссиня-черные в белесых разводах клубы медленно наползали, закрывая небосвод. Послышался глухой рокот, как будто грозный Зевс-громовержец сердито заворчал на престоле Олимпа. Полыхнула далекая молния. Ветерок испуганно спрятался среди одиноких скал, торчавших из земли подобно гигантским зубам дракона.

Гроза приближалась. Гром раздавался все громче и чаще, молнии вспыхивали голыми раскидистыми прутьями оторванных веток. Стало совсем темно.

Вдруг раздался такой оглушительный треск, что казалось, даже скалы пригнулись от испуга. Полыхнула молния. Иша забился под скамью и выглядывал оттуда одним глазком. Дождь, хлынувший вслед за молнией, закрыл от меня потрясающий вид грозовой долины. Его шум, как барабанный бой, заглушил все звуки. Я вздохнул и сел на скамью. На полке стояли книги (у Элласхиды была небольшая, но довольно приличная библиотечка). Я взял одну из них. Это был Шекспир, его сонеты.

Я достал медальон и раскрыл его. Синие глаза Дианы смотрели на меня с любовью и нежностью. Я всматривался в них, как будто искал ответа на вопрос, который мучил меня, не отпуская ни на мгновение все те годы, что прожил без нее: простила ли она меня?

Постепенно звуки стали затихать, стены пещеры расплылись, как в тумане. Мне показалось, что глаза Дианы стали живыми: в них появился влажный блеск, и ее губы заалели ярче, а на щеках появился румянец, белокурая головка слегка наклонилась, и золотые локоны упали с плеч.

В это время гром грянул с такой силой, что воздух в пещере задрожал, как живой. Молния полыхнула у самого входа, и в ее свете я увидел темный силуэт высокой мужской фигуры. Неизвестный стоял, широко расставив ноги, вода ручьями стекала с его широкополой шляпы, черный плащ блестел, как драгоценный агат.

— Месье? — я встал навстречу незнакомцу.

Стремительным движением, так, как это могут делать только очень древние вампиры, странный посетитель очутился около меня. Он проворно опустился на одно колено и, взяв мою руку, приложил кольцо с драконом к своему лбу.

— Клянусь всемогущим Раахом исполнить все, что предназначено мне на твоем пути, о доблестный рыцарь «Черного Дракона»! Отныне и навеки моя жизнь принадлежит тебе — храбрейший обладатель священного знака. Меня зовут Арс.

Растерявшись от такого вступления, я сказал:

— Может, Раах всемогущ и заслуживает всяческого поклонения, но я здесь совершенно ни при чем. И я пока не сделал ничего такого, что можно было бы называть доблестью, так что оставим в стороне мои прошлые и будущие заслуги.

— Твоя скромность, — вот залог грядущих побед! Только тот, кто ставит общее благо выше своего, способен на великие подвиги!

Я не знал, что ответить на такое заявление, и промолчал.

Арс поднялся с колена и посмотрел мне в глаза открытым, дерзким насмехающимся взглядом. Это озадачило меня: его возвышенное приветствие никак не вязалось с откровенно насмешливым выражением глаз.

На вид Арсу было лет двадцать-двадцать пять, его облик был еще более удивительный, чем слова. Высокий и мускулистый, с открытым красивым лицом, он был похож на доблестного рыцаря — крестоносца, намного больше, чем я. Длинные, вьющиеся ниже плеч волосы, были подобраны с двух сторон тоненькими косичками, заплетенными от висков и сходящимися в одну на затылке. А черные, с красным отливом глаза и алые губы, не оставляли сомнений в его вкусовых предпочтениях.

Одежда Арса также была весьма экстравагантной: вся, от тончайших кружев на отворотах ботфорт и до таких же кружев на крагах перчаток, была сделана из кожи высочайшего качества. Пуговицы, обтянутые более светлой тонкой кожей, контрастировали с основной цветовой гаммой костюма и служили ему украшением.

Арс мог бы показаться этаким щеголем, насмешником и балагуром, если бы не его мужественные и даже несколько суровые черты лица.

— Здравствуй, Мишель, — сказала Элласхида, войдя в пещеру. — Арс, я вижу, уже сам представился тебе. Теперь он будет вести тебя по тернистому пути познаний, необходимых для твоей дальнейшей миссии.

Я с удивлением и некоторым разочарованием бросил взгляд на Арса. Мне совсем не хотелось находиться в одной компании с этим человеком. Я чувствовал к нему какую-то подспудную неприязнь и недоверие. В его поведении ощущалась непонятная мне неискренность и высокомерность, несмотря на его льстивое приветствие.

— Собирайтесь, мой господин, нам пора в путь. Я по себе знаю, что долгое времяпрепровождение в компании женщины, пусть и такой очаровательной, как наша прекрасная Элласхида, пагубно влияет на привычки любого из мужчин и делает из них неженок и дамских угодников. А это недостойное занятие для таких отважных героев, как мы, — и вновь в его голосе послышались насмешливые нотки.

Я удивленно посмотрел на Арса: полное несоответствие серьезности лица и смеющихся глаз! Чувствуя, как во мне поднимается глухой протест, я ушел в свою комнату, отделенную занавесью. Если мне предстоит долгое время провести с этим человеком, то это будет настоящим испытанием!

Иша спрыгнул с высокого ложа, стоящего в комнате, и ткнулся мокрым носом мне в руку.

— Что, брат, плохи наши дела? — прошептал я тихо.

— Вы что-то сказали, мой господин? — послышалось из-за занавеси.

Я вздохнул и закинул дорожный мешок за спину.

— Иша, пошли.

Мы вышли в общее помещение. Иша взглянул на Арса и, не останавливаясь, подбежал к Элласхиде. Она наклонилась к нему и потрепала по загривку.

— Прощай, дружок, я буду скучать по тебе, — сказала она ласково, а потом обратилась ко мне. — Мишель, надеюсь, что общество господина Арса не станет для тебя чрезмерным испытанием. Он, конечно, большой оригинал, но если не обращать внимания на его некоторую, скажем так, неоднозначность поведения, то он может быть вполне сносным спутником и собеседником.

— Не пугайте его, дорогая Элласхида, иначе нам будет нелегко наладить отношения. Разве я не заслужил от вас хотя бы одного доброго слова? — Арс подошел к жрице и, наклонившись, поцеловал ее руку с непередаваемым шармом и элегантностью.

— Прощай, Элласхида, — я подошел и тоже поцеловал ее руку, — встреча с тобой была для меня бесценна. Я никогда не забуду ни тебя, ни твоих бесед. Надеюсь, что мы еще встретимся когда-нибудь.

— Вряд ли я задержусь в этих местах. Здесь моя миссия окончена, и теперь я могу присоединиться к своей госпоже.

— Ты хочешь сказать, что отправишься в Африку?! — воскликнул я.

Арс и Элласхида мгновенно переглянулись и жрица, улыбнувшись, сказала:

— Мое место там, где моя богиня. А где находится это место, для меня не имеет значения. Прощай, пусть будут легкими твои дороги, — Элласхида поклонилась как всегда, когда хотела показать, что разговор окончен.

Мы направились к выходу. Я оглянулся в последний раз. Жрица стояла у алтаря и смотрела нам вслед. Ее взгляд был очень печальным.

— Мишель, — проговорила она тихо, — запомни, мальчик, что все мечты сбываются, даже совсем безумные. Если ты будешь ждать, Диана вернется.

Я молча поклонился жрице бессмертной богини Деметры и вышел под проливной дождь.

* * *

Вечер принес прохладу. Мы вышли из маленькой пещерки, где были вынуждены прятаться от солнечных лучей. Внизу, у самого моря, располагалось небольшое селение, откуда доносились звуки музыки, веселый смех и песни: люди отмечали какой-то праздник.

— Вот, посмотри на всех этих людей, — сказал Арс, усевшись на еще горячий от солнцепека камень, — весь день трудятся не покладая рук, а пришел вечер и на тебе — песни, пляски. И это притом, что завтра опять все заново. И так всю жизнь: рождаются, умирают и вновь рождаются. Почему господь не оставляет им память о прошлых жизнях? Скажем, наделал человек ошибок в прошлой жизни, умер — обдумал все как следует в загробном мире, заново родился и не делает уже тех же ошибок. Так нет же, давай-ка, милый, все заново: учись, спотыкайся все об один тот же камень!

— Возможно, у человека и есть такая память, — проговорил я, наблюдая за танцующими, — иначе все люди были бы одинаковыми и не смогли бы становиться лучше и умней.

— А ну, пошли! — воскликнул неожиданно Арс и хлопнул меня по плечу. — Иша побудь-ка здесь, мы сейчас вернемся.

— Эй, мы куда?

— Давай, давай, сейчас посмотрим, на что ты годен. За все сто лет, наверное, ни разу и девушку-то не обнял, — Арс стремительно бросился вниз по склону.

— Погоди, Арс, так нельзя! Я не могу приблизиться к людям! — закричал я вслед ему, но он не слушал, а только махал рукой, зовя следом за собой.

Арс остановился у самого подножия холма и насмешливо взглянул на меня.

— Ты трус?! Боишься самого себя? Как же ты собираешься одолеть врага, если так слаб, что даже не можешь побороть зверя, живущего в тебе?!

Меня возмутили его насмешка и задиристый тон, но я промолчал и, стиснув зубы, последовал за ним.

На небольшой площади, посреди деревни, танцы были в самом разгаре. Старики уже ушли, и на празднике осталась только молодежь. Они, взявшись за плечи, танцевали под мелодию бузуки и авлоса.

— Опа, опа та бузукья! — пели девушки и парни хором. Темп танца все убыстрялся, но вскоре ряд распался, и девушки выстроились с одной стороны, а парни встали напротив. Вот одна из девушек вышла в середину и, завертев белоснежным платочком, стала танцевать внутри полукруга. Навстречу ей выскочил высокий парень и, ухватив платочек за край, кружил вокруг девушки до тех пор, пока платочек не оказался в его руках. На смену им пришла другая пара, и все повторилось: девушки дарили парням свои платочки.

Мы стояли в стороне. Я, боясь за себя, остановил дыхание. Арс все нетерпеливее постукивал ногой по земле. Закончилась музыка, танцоры разделились на две группы: девушки сгрудились в сторонке, а парни расхаживали по площадке и, поглядывая на них, сыпали шуточками.

Сменив быстрый ритм, музыканты медленную мелодию. Мужчины, встав в линию, взялись за руки и начали двигаться на месте, выписывая ногами сложные движения: поднимая их прямыми или согнутыми в коленях, постукивая носками или пятками по земле. Один из музыкантов запел высоким голосом удивительно красивую песню. Несколько голосов подхватили ее. И вот уже над спящими горами и морем, плещущимся под обрывом, поплыла величавая песнь древней Эллады.

Арс схватил меня за руку и присоединился к танцующим. Парни сначала удивленно приостановились, но Арс воскликнул:

— Танец настоящих мужчин! Давай, парни, пусть девушки увидят какие мы! — и начал танцевать с таким вдохновением и азартом, что его настроение передалось остальным. Мы двигались синхронно, как один, а я боялся вдохнуть человеческий запах, умоляя Бога, чтобы это безумие поскорей закончилось. Арс так тихо и быстро шептал мне метр танца, что никто из людей не видел даже движения его губ.

Я внимательно следил за мыслями танцующих, предугадывая следующее па. Мелодия постепенно стала захватывать и меня, появилось чувство ритма и единения со всеми.

Бузука рождала трепетный, теплый звук, от которого хотелось плакать и смеяться, впуская в себя какое-то безмятежное блаженство и радость.

Ритм танца все ускорялся, танцоры двигались все быстрей, то соединяясь в линию, то распадаясь. Приседая и кружась, подпрыгивая и припадая на колени, мы танцевали самозабвенно, забыв обо всем. Я дышал полной грудью, отбросив напрочь свои опасения. Запах человеческих тел, разогретых быстрыми движениями, волновал меня, но это лишь подстегивало азарт танца. Но и только. Я заново учился терпению и выдержке.

Мелодия закончилась. Танец завершился. Я стоял, возбужденный и оглушенный давно забытыми человеческими ощущениями.

Арс, встав напротив музыкантов, бросил им горсть золотых монет.

— Музыканты! Серра!

Он выскочил на середину площади и выхватил из-за пояса длинный кинжал. Музыканты заиграли мелодию древней боевой серры. Но Арс не хотел танцевать групповой танец, он вызывал одного соперника.

Сначала никто не отваживался выйти в круг. Я читал в мыслях людей нерешительность. Среди девушек пробежал шепот и смешок: они были смущены нерешительностью своих парней, а незнакомец завораживал красотой и боевым видом. Но вот из гущи толпы вышел высокий и крепко сложенный парень. Он двигался, решительно раздвигая соплеменников плечами. В его руках блестел боевой нож.

Соперники встали друг против друга и, подняв обе руки, пошли по кругу, потряхивая плечами. Их лица выражали крайнюю враждебность. Толпа стала выкриками подбадривать своего танцора. Арс время от времени поглядывал на девушек и подмигивал им, чем еще больше заводил толпу. Парни все воинственней и враждебней воспринимали его поведение.

Но вот мужчины столкнулись на середине танцевальной площадки и, взяв друг друга за руки, закружились на месте, изображая смертельную схватку. Через минуту отступив, вновь пошли по кругу, изучая друг друга. Вскоре их танец перешел в настоящий бой. Девушки ахнули. Парень, уже не на шутку разозленный, замахивался ножом, стараясь нанести Арсу настоящие ранения, но тот в последнюю минуту отклонял выпады кинжалом и, насмехаясь, дразнил соперника. Музыка все убыстрялась, танцующие все яростней наскакивали друг на друга.

Я знал, что Арс голоден и поэтому начал беспокоиться за парня. Но вот музыканты прекратили играть и все замерли в ожидании: по правилам танцоры должны были обняться. Но они разошлись, не сказав ни слова, только грозно смерив друг друга воинственным взглядом.

— Ты что делаешь?! — воскликнул я раздраженно и так тихо, что меня кроме Арса никто не услышал.

— Веселюсь!

— Ты ведешь себя не подобающим образом! Это недостойно! Мы должны немедленно уйти! — бросил я зло.

— Как скажете, господин, — Арс состроил притворно-покорную мину, затем, развернувшись, нарочито небрежно прошел сквозь толпу и скрылся в темноте.

Не скрывая досады от такого к себе отношения, я помчался к вершине холма, где нас ждал Иша.

Я сидел в тени огромного валуна. Луна полным кругом висела низко над землей, освещая серебряным светом старую смоковницу, которая росла на самой вершине холма. Я смотрел на нее и думал о том, что, наверное, в древности здесь совершались религиозные ритуалы в честь местных богов.

Промелькнувшая мимо тень привлекла мое внимание, и через секунду я увидел Арса. Он стоял под раскидистой кроной смоковницы, в его руках лежала потерявшая сознание девушка.

Я вскочил на ноги.

— Арс, не смей! Не делай этого!

Он поднял голову, на его губах алели капельки крови. Ее запах огненной молнией ударил в меня в лицо. Я, задохнувшись, остановился.

Арс смотрел на меня злобным звериным взглядом, в котором не осталось ничего человеческого и осмысленного — только животная ярость к сопернику, посмевшему посягнуть на его добычу. Он глухо зарычал, из-под верхней губы показались клыки. Его ногти, превратившись в когти хищника, вонзились в нежное тело девушки. Выступившая кровь обагрила белоснежную сорочку.

Запах крови помутил рассудок. Окружающий мир померк. Я почувствовал, как внутри меня поднимается непреодолимая ярость. Я становился зверем, готовым броситься на врага и отнять его добычу! Я зарычал и пригнулся для броска. Но в это время Иша, налетев мне на грудь, столкнул с крутого склона, и я полетел вниз, кувыркаясь и переворачиваясь через голову. Я не старался остановиться, поняв, что только так смогу избежать искушения. Почти у самого подножия холма я вскочил на ноги и бросился к морю.

Я нырял и плавал в теплой воде до тех пор, пока окончательно не успокоился. Затем вышел на берег и сел на песок. Иша улегся рядом.

Через некоторое время подошел Арс, скинул одежду и бросился в воду.

Когда он вышел на берег и сел рядом, я спросил:

— Зачем ты это сделал? И почему девушка?

— Что сделал?

— Зачем ты принес ее на холм? Ты же знал, что я буду там.

— Потому и принес. Хотел проверить, насколько ты добродетелен. Но в тебе столько же милосердия, сколько и во мне! — он усмехнулся. — Ты же чуть не вырвал ее из моих зубов! Хорошо, Иша был рядом, иначе я не знаю, чем бы все это закончилось. Ведь я тоже не мог контролировать себя. А почему девушка? Я думал, это понятно. Если перед тобой лежит жареный каплун и гнилые яйца — думаю, выбор ясен!

— Ты же не инкуб, мог бы и старика убить.

— Де Морель, где же ваша христианская добродетель? Ведь в заповеди ясно сказано: «не убий»! — засмеялся Арс.

— Там же сказано и «не суди, да не судим будешь», — огрызнулся я, — убийство — грех, но убийство невинного — грех вдвойне!

— Мишель, черт побери, ты живешь уже больше ста лет! Неужели до сих пор не понял, что этот мир так создан: все едят всех?! И таким его создал Господь. Посмотри вокруг: животные, насекомые, люди и даже растения — все пожирают себе подобных.

— Пережитки прошлого! Настанет время, и люди научатся жить без насилия и жестокости. В этом и была миссия Христа! На примере животных Он хотел показать людям, что убийство ради пропитания совсем не одно и то же, что из-за ненависти или жадности. Животные не убивают ради удовольствия, как это делают люди! Девушка, которую ты погубил, могла жить долго и счастливо, родить детей. Она нить, связующая прошлое и настоящее, а ты эту нить оборвал! Мне было бы жаль старика, но уже отжил свое.

— У стариков кровь густая и темная — они долго жили и много грешили. А девушке повезло: она была совсем юной и безгрешной — значит, ее душа попала прямо в рай! Ладно, вставай, пора идти, скоро рассвет. — Арс поднялся и, отряхнувшись, оделся. Не оглядываясь, он помчался к Афинам.

Я бежал рядом и думал о том, что произошло, и что обо мне сказал Арс. Он был прав! Я гордился тем, чего у меня не было! Когда-то я решил, что не стану монстром и не оборву жизнь человека подобным образом. Но сейчас только вмешательство Иши спасает меня от падения, и в этом нет никакой моей заслуги!

Афины встретили нас шумом городских кварталов. Пробираясь свозь толпу людей, спешащих по своим делам, мы шли теневой стороной улиц по направлению к порту. Я осторожно вдыхал воздух, привыкая к запаху людей.

— Арс, я хотел бы знать, что ты намереваешься делать в дальнейшем? Каков твой план? Чему ты должен меня научить? — поинтересовался я, когда мы вошли в номер портовой гостиницы.

— Научить? Ну что вы, мой господин, разве я посмею поставить себя на уровень учителя? Скорее я проводник на вашем пути, а учиться, мой рыцарь, вы будете сами, — Арс картинно раскланялся, смахнув полой шляпы пыль с носков своих ботфорт.

— Прекрати, пожалуйста, свои издевки. Если ты хочешь испытать мое терпение, так же, как и добродетель, то мы вряд ли долго сможем двигаться вместе по моему, как ты сказал, пути! — воскликнул я раздраженно. — Если ты мой проводник, значит, знаешь каков мой путь. Я об этом не имею ни малейшего представления, поэтому и хочу знать, куда мы направляемся!

Арс улыбнулся и грохнулся в кресло, стоявшее у окна. Солнечный луч, тонкий, как стрела, пронизывал полумрак комнаты, проникая в нее через маленькую дырочку в занавеси. Он ярким круглым пятнышком устроился на подлокотнике кресла. Арс снял перчатку и подставил под свет руку. Я знал, какую боль он сейчас испытывает, но тот спокойно рассматривал солнечное пятно на своей кисти.

— Мы направляемся на Крит. Там находятся тайные подземелья, укрытые в земле от человеческих глаз. Вы, конечно, слышали легенду о минотавре? Вот в этих-то подземельях и находится тот лабиринт, о котором говорится в древнем мифе. Не все, о чем рассказывают легенды, выдумка, мой господин. Я знаю, какое на вас воздействие оказывает упоминание о темной магии. Нам необходимо выяснить почему. В лабиринте есть места, наполненные особой мистической энергией, позволяющей заглянуть в неведомую жизнь демонов. Возможно, это позволит нам найти ответ на этот вопрос и указать направление дальнейших поисков.

— Поисков чего?

— Насколько мне известно, вам нужно найти еще один фрагмент манускрипта и два предмета: камень-слезу и меч-ключ. А если меч — это ключ, то должна быть и дверь. Мы же пока ничего не знаем о том, где находится хотя бы один из этих предметов. Встретившись с демоном, мы выясним, как он связан с вашими страхами. А так как ваша нынешняя жизнь — предназначение, то, возможно, из этой встречи мы выудим какие-нибудь подсказки.

— В манускрипте сказано, что камень-слеза у монаха, который живет в тайной обители, а меч — у воина. В тексте есть подсказка: воин живет в горах и владеет силой хидена. Хиден по-японски значит «секретно». Хидзюцу — секретные техники японских кланов, передающиеся из поколения в поколение. Значит, воин связан с Японией. Я намеревался начать поиски с него, он-то должен знать хоть что-нибудь о монахе, раз у Тьедвальда и этих двоих был союз «Черного дракона».

— Браво! Мой господин, вы показали сейчас, что не так просты, как кажетесь! — воскликнул Арс и поднялся с кресла. Он потер кисть, на которой появилось красное пятно от солнечного ожога. Я с удивлением взял его руку и осмотрел ее. На моей коже солнце не оставляло следов, хотя боль и была нестерпимой.

— В чем дело? — Арс взглянул на пятно, а потом на меня.

— Вот, — я подставил свою руку под луч. Продержав ее на свету несколько минут, показал кисть Арсу, — на моей руке ожога нет.

— Странно, вампиры даже погибают от солнечных лучей.

— Я не знал.

— Вы были так заняты своими проблемами, что совсем не замечали своей особенности.

— Я изучал вампиров, когда искал красноглазого, но меня в основном интересовали их места обитания, а не физиологические особенности. Я думал, что мы различаемся только по видам, как люди по расам, а в остальном все одинаковые.

— Как видно — нет!

— Девушка, которая превратила мня в вампира, говорила, что моя кровь другая, не такая как у обычных людей. Может, в этом все дело?

— Все может быть. Вы полны тайн, мой господин.

— Арс, прекрати, это! Мы оба знаем, какой я господин. Если ты не хочешь мирных отношений, то тогда давай сразу разойдемся по-хорошему, — воскликнул я недовольно.

— Боже меня упаси! Чтобы я ослушался приказа! — Арс поднял руки и рассмеялся. Я улыбнулся и шутливо ударил его по плечу.

Вечером, мы сели на небольшое торговое судно, отправляющееся на Крит. Прибыв в Ираклион, вышли из порта и направились по древней дороге к небольшому холму, заросшему редким кустарником и оливами.

Арс шел вдоль склона, всматриваясь в камни, выступавшие из земли.

— Подождите меня здесь, я найду вход, — проговорил он и умчался вперед.

Иша тоже бросился в кусты и вскоре вернулся с барсуком в зубах. Он улегся под камнем и принялся за свой завтрак, похрустывая костями добычи.

Я сидел на обломке какой-то старинной плиты и смотрел на алеющий восход: солнце вот-вот должно показаться из-за горизонта. Я думал о том, в какую переделку должен был попасть Тьедвальд, чтобы заварилась такая каша. Сколько еще тайн придется нам открыть? Через какие опасности и приключения предстоит пройти мне и моим друзьям, пока мы не доберемся до конца этой загадочной истории?

— Идите сюда! — послышалось откуда-то справа.

Я вздохнул и поднялся на ноги.

— Пошли, Иша. Нам снова нужно лезть под землю. Я знаю, что тебе это не по душе. Но что тут поделаешь?

Между двух неприметных кустов, росших у самого подножия холма, на его северной стороне, чернел узкий провал. Из него торчала голова Арса.

— Посмотри, какая любопытная конструкция, — проговорил Арс, — здесь на холме находится старинное кладбище, и эти щели вроде как склепы. Но вот что интересно: эти захоронения веером расходятся от центра и они не одинаковые. Их размеры разной длины и глубины. Они доходят до десятков футов, причем их верхняя часть намного шире, чем основание. Они суживаются ко дну, и получается длинный конус, или раструб. Никогда прежде не видел таких странных кладбищ.

— А где сама погребальная камера?

— Вон там, в торце. Она была закрыта массивной гранитной плитой, но теперь плита разбита и внутри ничего нет.

— Не понимаю, причем здесь лабиринт и эти щели? — честно признался я.

— Там у ступеней, посмотри на камне. Видишь знак? Это знак лабиринта. Захоронения как-то связаны с ним.

На камне у ступеней в могильник я увидел выбитый лабрис — древнегреческий ритуальный топор, напоминавший рога священного быка. Спустившись по полустертым ступеням, я прошел к низкому проему в конце щели. Действительно, это захоронение было странным. Внутри камеры находилось несколько узких углублений, похожих на просевшие могилы, но они были небольшие, как детские.

— Похожи на египетские саркофаги, — прошептал Арс.

— Ты был в Египте?

— Конечно! И ты там побываешь.

— Это что, твой план?

— Это наш путь.

Через несколько минут я почувствовал, как на меня давит какая-то неведомая сила. Голова закружилась, и появилось острое чувство опасности. Я вышел из склепа. Стоя на дне странного прохода, я чувствовал потоки энергии, которые двигались в каком-то невообразимом ритме. Они, как странная мелодия, то повышались на тон, то становились низкими, тяжелыми, и тогда головная боль усиливалась и становилось тревожно.

Я поднялся наверх. Постепенно боль ушла, но энергетические волны все еще плескались вокруг меня.

— Подойди сюда! Это невероятно! — позвал Арс. Он стоял в нескольких шагах от меня на небольшой возвышенности.

Я встал рядом с ним. От этого места трещины, выбитые в граните, действительно, веерообразно расходились от центра и создавали непонятный рисунок, чередуясь длинными и короткими углублениями. Их было огромное количество. Возможно, тысячи. Странное чувство наполнило меня. Я слышал потоки энергии, как музыку, выходящую из земли. Как будто невидимый оркестр, идеально сыгранный и управляемый подземным дирижером исполнял таинственную мелодию.

— Ты слышишь это? Потрясающе! — прошептал восторженно Арс. — Интересно, люди чувствуют что-нибудь в этом месте?

— Думаю, чувствуют, но не могут объяснить, что с ними происходит. Где же находится вход в лабиринт?

— Он был здесь, это несомненно, но его засыпало землей. Нужно искать в горах или пещерах. Я надеялся, что нам не придется идти в глубь острова, горы хорошо охраняются, а нам нежелательно привлекать к себе внимание.

— Кем охраняются?

— Эти горы, Мишель, хранят немало тайн, и тайнам этим не одна тысяча лет. На протяжении сотен лет здесь живут воины-хранители. Они стерегут входы в священные лабиринты.

Солнце, показавшееся из-за горизонта, заиграло ослепительными лучами. Оливковая роща, которая росла на склонах холма, не могла укрыть нас от его жгучих стрел, и мы поспешили укрыть лица под широкополыми шляпами.

Каменистая дорога петляла между невысоких гор. Полудикие козы, перескакивая с камня на камень, убегали от нас по крутым склонам. Небольшая деревушка прилепилась к каменному боку горы и смотрела небольшими подслеповатыми окнами на синее море, видневшееся внизу.

Оставив Ишу в небольшой рощице у деревни, мы вошли в единственную полупустую таверну. Арс спросил у хозяина, где можно найти Димитриоса Милонаса. Хозяин, немолодой тучный грек, одетый в черный, обшитый красным кантом костюм, угрюмо осмотрел нас и кивнул в сторону неприметной двери в дальнем конце зала. Мы прошли к ней под пристальными настороженными взглядами нескольких мужчин, сидевших за длинным столом и игравших в кости.

Войдя в темную, без окон комнату, мы остановились, оглядываясь. Несколько минут ничего не происходило, и нам оставалось лишь молча ждать.

— Что угодно господам? — проскрипел старческий голос откуда-то из-за спины. Мы резко обернулись. У порога стоял старик. Он был настолько стар, что казалось, годы пригнули его к самой земле. Узловатые сморщенные руки едва удерживали палку, на которую он опирался. Но под густыми бровями, нависшими над морщинистым заросшим седой щетиной лицом, были видны умные, проницательные глаза.

Мы переглянулись. Как он вошел? Мы не слышали его шагов, хотя он был человеком.

— Кхе-кхе-кхе, — засмеялся старик. Его смех был похож на скрип телеги. — Вы искали меня?

— Если вы Димитриос Милонас, то да, мы искали вас, — Арс снял шляпу и кивком откинул волосы со лба.

— Зачем?

— Люди говорят: вы знаете вход в лабиринт.

— Люди всегда много говорят, на то им и язык, — старик невозмутимо смотрел на нас.

— Мы ищем священное место Силы. Он, — наследник, — Арс кивком указал на мою руку.

— Старик удивленно поднял брови, но ничего не сказал. Медленно прошаркав ко мне, он взял мою руку и внимательно вгляделся в перстень:

— Об этом перстне моему прадеду говорил его прадед, а тому — его. Но я никогда не думал, что именно мне выпадет такая честь: увидеть священного дракона на руке наследника. Я думал, что это просто сказка. — Прошамкал он беззубым ртом.

— Так вы покажете нам вход в лабиринт?

— Я покажу вход в микронос лабиринтос. Он обозначен знаком паука. Из него есть переход в мегалос лабиринтос — он обозначен статуей минотавра. Но я никогда не был там. Только тому, кто найдет минотавра, откроется сокровенная тайна мегалоса лабиринтоса, который простирается не только под всем островом Крит, но и далеко за его пределами. Старики говорили, что избранные могли часами находиться в его переходах и выйти на другом острове за многие мили от Крита. Но вы должны быть осторожны: весть о вашем приходе уже дошла до хранителей. Им все равно — наследник вы или нет, они принесли клятву верности самому Аиду и не допустят чужих в лабиринт. Так что поспешим. Вы должны успеть к входу первыми, — старик с трудом развернулся и пошел к выходу, едва переставляя ноги.

— Сколько вам лет, Милонас? — спросил я его.

— Годы не в теле, а в голове, молодой человек. А в голове мне не больше двадцати! — прошамкал он и снова засмеялся своим странным скрипучим смехом.

Я смотрел на него и думал о том, как же ему все-таки удалось появиться в комнате незаметно? Сейчас он производил столько шума, что мог бы разбудить и медведя, залегшего в зимнюю спячку.

Мы вышли из таверны под жгучие солнечные лучи. Деревушка как вымерла: не было видно ни одного человека. Только осел где-то в поле кричал надрывно и тоскливо. Я подумал: уж не Иша ли гоняется за бедным животным ради развлечения, но он появился из-за поворота и пошел рядом со мной, не обращая внимания на испуганный вскрик старика.

Идти пришлось недолго. У следующего дома Милонас остановился и указал палкой на вход в гору, который можно было принять за погреб. Он был перекрыт стальной решеткой с огромным навесным замком. У самой решетки на стене был виден полустершийся знак паука.

Милонос подошел к решетке и достал ключ, висевший на шее. Мы открыли узкие ворота с громким скрипом заржавевших петель и шагнули в спасительную темноту. Поначалу подземелье действительно напоминало обыкновенный склад. Здесь стояли бочки с вином и амфоры с оливковым маслом, мешки с мукой и другие хозяйственные запасы. Но в дальнем конце подвала мы увидели вход, перекрытый тяжелой каменной плитой.

Старик подошел к ней и, подняв руки, выкрикнул несколько коротких фраз на странном незнакомом языке.

— У вас всего пара минут, чтобы проскочить мимо невидимой охраны. Сейчас она не тронет вас, но дальше я не смогу вам помочь. Что ждет вас в лабиринте, никто не знает. Вам следует быть осторожными и внимательными. Помните о воинах: вы должны первыми войти в лабиринт, — он указал палкой на плиту, — открывайте.

Мы налегли и с трудом оторвали ее от стены. Было видно, что к ней не прикасались, по крайней мере, несколько сотен лет. Войдя внутрь, задвинули плиту на место и перекрыли вход в подземелье.

— Как ты думаешь, он знает, что мы вампиры? — спросил я Арса.

— Я думаю, что он не обратил на это внимания. За долгую жизнь он научился ничему не удивляться. Ты же заметил, что его мысли недоступны нам, а это не каждому под силу.

— Когда-то я встречал одного человека, чьи мысли не мог прочесть. Но я думал, что он научился этому, потому что проводил опыты на вампирах. Милонос же не делал этого, а его мысли тоже скрыты. Наверное, это его природное качество. И двигается он странно — шаркает, еле ноги волочит, а в комнате появился неизвестно откуда. Он не так прост, как хочет показаться.

— Мишель, я все больше убеждаюсь, что был к вам несправедлив.

— Рад слышать это.

Мы бежали в кромешном мраке. Даже при нашей способности видеть в темноте, все окружающее казалось серым и мутным. Иша жался к моим ногам, для его зрения был нужен хоть какой-нибудь свет, поэтому он ориентировался только по запаху. Мы долго продвигались в одном направлении: в тоннеле не было никаких ответвлений. Через некоторое время вдали показался едва заметный проблеск. Мы прибавили шагу. Иша, повеселев, помчался со скоростью, на какую только был способен.

Тоннель закончился большой пещерой, в которую через узкий провал в стене, под самым сводом, пробивался слабый свет. Из пещеры в нескольких направлениях уходили темные ходы.

— Нужно искать знак паука на стене у каждого входа — это и будет проход в лабиринт, — сказал я оглядываясь. Что-то тревожило меня, но я еще не мог понять — что.

Внезапно из прохода слева от нас выскочили несколько человек, одетых в черно-красные костюмы и с длинными кинжалами в руках. С громкими криками воины бросились в атаку. Их движения намного превосходили по скорости все человеческие возможности, но все же не были такими быстрыми как наши. Я заметил, что их мысли были также недоступны нам, как и мысли Милонаса.

Мы стояли и смотрели на приближающихся воинов. Иша, выйдя чуть вперед, оскалился и бил себя хвостом по бокам, как делал всегда, когда был зол. Арс слегка наклонился и вытянул руки, словно собрался обхватить всех воинов разом. Из-под его подрагивающей губы показались клыки, ногти, удлиняясь, превращались в когти, а глаза хищно заблестели. Он дышал тяжело и отрывисто, как будто промчался миль десять в человеческом теле.

— Арс, послушай меня. Не нужно их убивать. Когда подойдут поближе, просто отступим и обойдем стороной. Нам нужно войти в лабиринт, а не устраивать здесь резню, — прошептал я, наблюдая за его метаморфозой.

Арс лишь рыкнул, приподнимая губу в волчьем оскале. Я понял, что он уже не способен ясно мыслить, охотничий азарт полностью завладел его разумом.

Глубоко вдохнув, я переключил свое сознание. Теперь я мог смотреть на происходящее зрением своего тонкого тела. Я увидел ауру воинов, она переливалась розовым и почти красным цветом — такой бывает только у очень сильных людей. Рядом с ними я почувствовал присутствие еще какой-то силы, незнакомой мне.

Я опустил руки к земле и потянул вверх ее энергию. Выпустив энергетический сгусток — он белым облачком полетел навстречу приближающимся хранителям — выставил на их пути щит, который полупрозрачной тенью встал между нами и нападавшими.

Воины с размаху налетели на невидимый барьер и остановились. Арс нетерпеливо зарычал. Он подался вперед, но задержался, не в силах преодолеть препятствие. Я впервые увидел его ауру: она переливалась темно-красным, почти черным цветом. Мой проводник оглянулся, приходя в себя. Вздохнув, я вернулся в нормальное состояние и, подняв руки в знак мирных намерений, произнес:

— Нам необходимо войти в лабиринт, мы не причиним вам вреда, просто укажите вход.

Щит едва заметным облаком висел между нами, подрагивая от малейшего прикосновения. Никто не проронил ни слова. Один из воинов попытался проткнуть прозрачную стену кинжалом. Щит упруго прогнулся под длинным лезвием, но я небольшим напряжением заставил его вернуться в первоначальное положение, и туманная завеса выпрямилась, вытолкнув руку охранника.