На рубеже зимы сомнёт ладони злость. Друзей горячий след запорошила вьюга. Всё то, чем жили мы, как будто, не сбылось: Гренады в мире нет, Кабул не стоит друга. На небе, где уют, и нет земных тревог, Где тихо и светло, — весною ли, зимой ли, С ним вина нынче пьют соавторы его: Багрицкий и Светлов, и Киплинг, и Самойлов. Костра смолистый дым, бегущая вода. Мы юную мечту вернуть уже не в силах. Немало песен с ним певали мы тогда На грушинском плоту, в Москве и на Курилах. Распался тесный круг, необратимый впредь. Всё явственнее вьюг морозное дыханье. Прощай, мой старый друг, — с тобою нам не петь, Прощай, мой старый друг, вернее — до-свиданья. А на Земле грядут другие времена. Наш век ушёл давно, не вызвав ностальгии. Эпоха новых смут, и новая война, И новое кино, и ценности другие. Но, душу сохранив для будущих времён, Забыть мы никогда не сможем эти зонги, Где скачет по степи усталый эскадрон, И движутся суда к далёкой Амазонке.