В напрасном ожидании хорошей погоды я провёл у Енила два дня, за время которых хозяин чрезвычайно утомил своей разговорчивостью, а его беспрестанное "крысяк задери" уже вызывало оскомину. Раньше, когда он обитал в Одессе, за ним такой словоохотливости не наблюдалось. Однако за годы жизни на выселках, когда пообщаться (кроме домашних, с которыми уже обо всём не единожды говорено-переговорено) не с кем, он даже приобрёл привычку говорить сам с собой и постоянно что-то бормотал себе под нос, занимаясь чем-нибудь по хозяйству. Тем не менее, из его пространных речей мне удалось выудить очень мало информации о событиях на Ланеле за прошедшее десятилетие. Я узнал лишь, что империя, власть которой простиралась на всю планету, ныне распалась. Каждое лэд-княжество стало самостоятельным государством. Кроме того, образовалось множество новых. В связи с этим возобновились войны по поводу и без оного. Торговля стала делом опасным, все товары подорожали, народ обнищал, многие подались в разбойники, а от этого заниматься торговлей стало ещё более опасно. Бепо - бесполых детей - год от года рождается всё больше и больше, относятся к ним всё хуже и хуже, а потому, как оно вырастет, так ему только две дороги: либо в батраки, либо в дружину к лад-лэду, воинскую науку постигать.

Енил очень живо интересовался моей биографией, в особенности житьём-бытьём на Априи за последние десять лет. Пришлось мне живописать полное невзгод и опасностей существование человека, оставшегося в полном одиночестве на диком острове. В основу повествования я, ничтоже сумняшеся, положил "Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка", коей книги вполне хватило на пару длинных дождливых вечеров. Всё небольшое население дрогоута - хозяин с хозяйкой, два сына и три дочки - слушали меня с широко раскрытыми глазами, то и дело охая и ахая от удивления и восхищения. Особенно ярко выражали эмоции девочки. За эти дни я стал их любимчиком. Они изо всех сил старались мне угодить, а когда в конце второго дня я заявил, что мне пора, и что наутро, пожалуй, двинусь в путь, разразились дружным рёвом.

- Так ить не всё ж ему, Лансу-то, здесь жить-то... Ить скока лет, крысяк задери, он в своём дому-то не бывал! Вы столько и не живали на белом свете! У него дома-то, небось, свои ребятишки плачут,- неумело утешал Енил детей, поглаживая грубой рукой их белобрысые головки, но в голосе простодушного крестьянина помимо его воли сквозило облегчение. Был он человеком вобщем-то неплохим, но слегка прижимистым, и долгое присутствие гостя помимо воли погружало его в невесёлые экономические подсчёты. Впрочем, его настроение заметно улучшилось, когда я, оставшись с ним наедине, предложил в качестве оплаты за приют небольшой кусочек "осминожьего щупальца". Кроме того, мне были необходимы нормальная одежда, еда в дорогу и немного денег - до той поры, пока не найду возможность продать золото. Сделка была для Енила невероятно выгодна. Мы тотчас ударили по рукам и, как водится, сели за стол, чтобы её обмыть. Посиделки за очень большим кувшином самодельного пива продолжались почти всю ночь. Дети давно уже спали. Хозяин сетовал на трудности жизни, на плохой урожай и неважную охоту. Хозяйка сидела в уголке и при неярком свете масляной лампадки перешивала что-то из одежды мужа под мою фигуру.

Способность видеть Нить Дионы, невидимый для большинства ланельцев энергопровод Иных Людей, я не утратил и в новом воплощении. Сияющая "труба" всё так же пролегала по дну каньона, в котором располагался дрогоут Енила. Вдоль Нити я вышел на побережье.

Погода и не думала налаживаться. Небо, затянутое беспросветно-серым пологом уже несколько дней, дождило почти непрерывно. То слегка моросило, то вдруг разражался сильнейший ливень, и тогда густая пелена дождя скрывала и горы, и Полуденное море. В ней же пропадали и оба конца раскисшей дороги, по обочине которой я, накинув на голову капюшон плаща, брёл в сторону Суродилы. Асур, весь в сосульках намокшей шерсти, невесело трусил рядом.

Куда идти? Что искать? "Предназначение само найдёт тебя", - вновь и вновь вспоминались мне слова Асия. Однако я очень сомневался, что для этого достаточно сидеть на одном месте. Да и найдёт ли оно меня? В прошлый раз, как выяснилось, эта встреча не состоялась. Хотя казалось: что может быть важнее, чем спасение целой цивилизации от инопланетной экспансии. Однако ж дело-то до конца я не довёл! Стальная луна всё так же продолжает висеть над планетой. Да, империя - главный инструмент воздействия инхов на ланельскую цивилизацию - распалась. Однако же вирус, это чудовище генной инженерии, продолжает хозяйничать по всему континенту, погружая местное население в демографическую яму. Да в какую там яму - в пропасть! Пройдёт ещё всего лишь несколько десятков лет - и всё! Коренного ланельца можно будет найти только при археологических раскопках! Могу ли я как-то это изменить?

Впрочем, почему бы и нет? Противоядие от вируса есть, способ его массового производства - тоже. Надо только найти возможность проникнуть в Подземный Город: это самая главная задача. После этого накопировать в достаточном количестве вакцину, и... И что? Ездить по городам под видом знахаря и раздавать всем желающим? Пожалуй, не слишком эффективно, но тоже вариант, если ничего другого не придумается. Только одно уточнение: не раздавать, а продавать. Пусть за очень небольшую, доступную для всех цену - но продавать! Это более органично впишется в здешние реалии, не надо будет каждому встречному-поперечному объяснять причины своего альтруизма. К тому же в этом случае можно создать дилерскую сеть, и распространение противоядия пойдёт гораздо быстрее.

Однако же все эти планы будут оставаться прожектами до тех пор, пока я не попаду на базу Иных, в Подземный Город. Как это сделать? Способов два.

Первый - через входной люк. Но для этого надо пробраться в Суонар, что уже само по себе затруднительно: город своим расположением и стараниями Иных Людей превращён в почти неприступную крепость. Затем следует по тоннелю добраться до входного люка. Но расчищен ли тоннель после устроенного нами землетрясения? Возможно, после исчезновения императора работы по ликвидации завала остановились. И, самое главное: сумею ли я открыть вход на станцию, оказавшись перед ним? Как воспримет система безопасности меня-нового и мой "сим-сим"?

Второй способ проникновения на станцию - через портал, установленный внутри её. Надеяться где-то раздобыть ещё один Камень Ол, конечно, не стоит: не булыжник, по дорогам не валяется. Но найти портал, имеющий последнюю связь с Подземным Городом, вполне реально.

Я последовательно припомнил все свои перемещения по Ланеле с помощью внепространственных порталов. Из ныне действующих и мне известных последний раз соединялся с Подземным Городом один - тот, что находился в пещере Аррутара на хребте Долгая Грива. Однако пещера после бомбардировки её десантным катером инхов основательно завалена огромными кусками породы: каждый - целая скала. Встаёт задача разобрать завал. Для этого надо попасть на Плато Синих Псов, да не одному - одному с такой работой не справиться - а с целой бригадой камнетёсов. А потом, если очистить проход удастся - сидеть и ждать грозы. Но прождать-то её можно ой как долго! Так что для начала надо посетить Урочище Девятирога и вновь заручиться покровительством Рога Воды. Вот этим и займусь в первую очередь!

Дорога очень долго оставалась совершенно безлюдной. В двух местах мне встретились свидетельства произошедших здесь совсем недавно трагедий: обгорелые остовы повозок и уже подразмытые дождём холмики, форма которых и водружённые сверху камни не оставляли сомнений в их происхождении.

Часа через три за очередным поворотом глазам предстали четыре маленьких фургончика, каждый из которых был запряжён одним волом. Повозки раскрашены в красно-зелёный колер, а это означает, что их хозяева - из братства фигляров, бродячих артистов. Когда мы с Асуром подошли поближе, стала ясна причина остановки маленького каравана: небольшая техническая проблемка, у одного из фургонов слетело колесо. Несколько мужчин суетились вокруг, пытаясь при помощи вырубленных в лесу жердей приподнять задок повозки и насадить колесо обратно на своё место. Однако получалось это у них из рук вон плохо. Пока мы до них дошли, я дважды стал свидетелем того, как повозка срывалась с их приспособлений и с шумом ударялась о землю, громким треском свидетельствуя о том, что вскоре уже готова рассыпаться.

- Ты и ты, - ткнул я пальцем в двоих мужчин, показавшихся мне несколько послабее, - держите колесо, будете насаживать. Остальные - взялись за телегу и по команде поднимаем. Да уберите вы эти палки, ещё покалечите друг друга!

По моей команде "и-и взяли!" мы рванули угол фургончика вверх. Повозка оказалась много легче, чем думалось, глядя, как они кажилятся: я вполне мог бы поднять её и в одиночку. Колесо быстро насадили. Один из фигляров принялся заколачивать фиксирующий шкворень.

- Надёжнее крепи! - строго приказал ему высокий и очень массивный мужчина с пышной шапкой курчавых и почти совершенно седых волос. Его густые усы седина затронула чуть поменьше. - И все остальные колёса проверь. Не приведи Тот либо Другой, снова какое слетит - устрою тебе праздник Великого Хлыста!

- Да помогут тебе Оба, как ты помогаешь тем, кто в этом нуждается, добрый путник, - повернулся он ко мне. Его голубые, глубоко посаженные глаза изучали мою внешность с неприкрытым интересом.- Платить за услугу нам тебе нечем, но если не побрезгуешь фиглярским обществом, то мы могли бы тебя подвезти.

- Благодарю, - кивнул я в знак признательности. - В такую погоду пешие прогулки доставляют мало удовольствия.

- Тогда садись в передний фургон, на козлы, рядом со мной, - указал он рукой.

Фиглярские повозки поделены поперечной перегородкой на две неравные части. Передняя, меньшая, служит одновременно и козлами, и второй комнатушкой- стоит лишь опустить заменяющий четвёртую стенку полог из плотной дерюжной ткани. Впрочем, для двух человек и одного пса места там оказалось вполне достаточно. Мы с Асуром, хоть и с минимальным комфортом, но всё же довольно удобно разместились позади возницы. А следом за нами в повозку влез и он сам. По-собачьи помотал головой, стряхивая дождевую воду со своей седой гривы, поудобнее уселся, зычно гикнул на вола, и фургон тронулся.

- Зовут меня Кавни, - представился он. - Я - сетрик, старший в этой шайке бездельников и тунеядцев.

- Откуда ты родом, сетрик Кавни? - спросил я, памятуя, что к имени на Ланеле принято добавлять место рождения.

- Откуда? Да ниоткуда,- он равнодушно пожал плечами. - Вот этот скрипучий фургон намно-ого старше меня. Это и мой дом, и моя родина, а также родина моего отца. Глупо представляться "Кавни из фургона". Ты не находишь, э-э-э... господин?

Последняя фраза - явный намёк на то, что и мне не плохо бы представиться.

- Зови меня Лансом, - сказал я.

После этих слов наступило долгое молчание.

- Как-то странно ты это высказал, - наконец задумчиво произнёс Кавни. - Словно в другом месте тебя прозывают иначе...

- Возможно, так оно и есть.

И вновь повисло молчание, нарушаемое только скрипом колёс, шумом дождя по крыше фургона да шлёпаньем копыт по грязи.

- Смутные нынче времена, - через некоторое время осторожно произнёс сетрик.- Очень смутные. Великое множество людей остались и без крова, и без подданства... Не все они, конечно, в привольные подались. Да только уж слишком часто в последние годы стали на дорогах пошаливать. Нас-то обычно не трогают: что взять с нищих фигляров! Не добыча мы для лихих людей. А всё равно боязно.

- Меня не бойся, я не из привольных, - попытался я рассеять его опасения.

- Чего ж тогда имя своё скрываешь?

- Не скрываю. Тут другое. Не знаю я своего имени...

- Это как так? - удивлённо вскинул брови Кавни.

- Да так вот... Помню, шла война. Я сражался. И вдруг- провал, полнейшая темнота...- Я старался не врать, просто недоговаривал.- С тех пор я не знаю, как меня зовут.

- Ах, вон оно что! - вроде бы успокоился Кавни. - Я и то, на тебя глядючи, прикидываю: кем тебе и быть-то при такой силушке, как не воином! Да-а... Война, война... Видать, крепко тебя приложило, если имячко-то запамятовал! Сказывали мне про такие случаи... А нынче кому служишь?

- Никому.

- А куда путь держишь?

- Куда дорога ведёт... - пожал я плечами.

- Вот и мы туда же... - философски вздохнул сетрик.

Мы вновь замолчали. Раскисшая дорога навевала скуку и дрёму.

- Расскажи мне о своём коллективе, - попросил я.

- О чём, о чём? - не понял он.

- Ну, про "шайку бездельников и тунеядцев", в которой ты за старшего.

- Это пожалуйста, это всегда с превеликим удовольствием. Начну, пожалуй, с самого себя. Раньше, покуда попроворнее да постройнее был, умел ходить по канату да на нём же ещё и ловкоручеством занимался.

- Чем занимался? - переспросил я.

- Ловкоручеством. Или не видал ни разу?

Кавни достал из холщовой сумки пяток яблок и очень ловко некоторое время ими жонглировал.

- Видел, - улыбнулся я. - Только не знал, что это так называется.

- А как же по иному назвать? - искренне удивился Кавни. - Ловкие руки. Ловлю и бросаю что угодно. Раньше до девяти всяческих штуковин в воздухе держать мог. А сейчас - только пять. Да и на канате я уже с трудом удерживаюсь, а без него не тот уже фирисет, не тот!

- Фирисет - это что такое?

- Фирисет? Словечко наше такое, фиглярское. Это когда что-нибудь очень трудное делаешь красиво, блестяще и словно бы совсем без напряжения. Когда публика - просто ах! - и ни слова от восхищения! Э-эх... Как вспомню старые добрые времена!.. - Кавни прикрыл глаза и мечтательно покачал головой. - Что ни номер - то полный фирисет! А сейчас... Взять к примеру моих шутов, У-Ди и А-Ди. Так разве ж то шуты? За всё их выступление разве что кто-нибудь хмыкнет разок... А вот в моё время выступал Рето. О-о! Что это был за шут! Это был Великий Шут, Оба не дадут мне соврать! Публика начинала хохотать, лишь только он выходил, ещё до первых реплик! А уж потом и вообще смеялась до колик! Кто у меня ещё? Лимо, танцор-бесхребетник. Этот, надо сказать, ещё туда-сюда. Зрителям нравится, как он изгибается. А вот Годо-волшебника с его "чудесами", секрет которых и дитё сопливое разгадать может, народ уже не раз грязью да порченными овощами закидывал. И вот выгнал бы его, да жалко - пропадёт! К тому ж, больно ловко у него получается народ на представление скликать. Есть у нас ещё Нуну. Этот умеет... Ох, тарк лесной раздери их на мелкие кусочки! Привольные! И что им от нас понадобилось? Тпрр-уу, крысобачья сыть! - остановил Кавни повозку.

Я приподнялся со своего места и взглянул поверх рогов флегматично качающего головой вола. Впереди, перегораживая дорогу, стояли пять человек. Все в дорогих, но помятых плащах, уже изрядно потемневших под дождём. Повязанные под самые глаза платки скрывали лица. Вооружение грабителей состояло из весьма разномастных предметов: самодельное копьё, алебарда, кистень, меч и... автомат.

- Оставайся в повозке, я сам с ними поговорю, - сказал я Кавни, накинул на голову капюшон, спрыгнул на землю и направился вперёд. Оглянулся, оценивая обстановку, и увидел, что к хвосту нашего небольшого каравана выходят из леса ещё четверо привольных: двое с мечами, один с арбалетом и один с луком.

Человек с автоматом, судя по всему, главарь этой шайки, смотрел на меня из-под широких полей шляпы с превосходственно-презрительным прищуром.

- Почему я не вижу в твоих руках откупного? - встретил он меня вопросом. И я сразу узнал этот голос. Передо мною стоял не кто иной, как Авер, один из "тушканчиков", с которым мы вместе уходили от императорской охоты по Плато Синих Псов, и который, мягко говоря, не совсем корректно покинул наше сообщество. Авер - человек с тяжёлым характером, а потому я не слишком удивился, узнав его в предводителе разбойников. Тем более что в его руки попал автомат: огнестрельное оружие может творить чёрт-те что с психикой человека, заставляя поверить в собственную неуязвимость, неординарность и превосходство над всеми. Сказать Аверу, что я его знаю? А какой смысл? Вот уж с кем мне абсолютно не хочется вести ностальгические беседы!

- Что, атаман, дела в ватаге совсем ни к тарку? - ответил я вопросом на вопрос.

- С чего ты это взял, наглец?

- Этот нехитрый вывод я сделал из того обстоятельства, что вы грабите нищих фигляров. Хотите отобрать последний шестак, прибережённый для скудного ужина?

- Наперво проверим, какие вы фигляры: может, только прикидываетесь ими? Купцов хитромордых немеряно развелось, все норовят какими-нибудь хитростями мимо прошмыгнуть! Да и тот же шестак нам лишним не будет!

- Понятно: на охраняемые караваны нападать страшно.

По реакции Авера я понял, что попал не в бровь, а в глаз.

- Молчать, дерьмо придорожное! А ну, падай на землю! Носом в грязь! Живо! - заорал он.

- Не, не буду. Не люблю лежать в грязи.

- А придётся! - криво усмехнулся атаман и выстрелил. Пуля взметнула фонтанчик грязи у моих ног. - Следующий выстрел - в твою тупую башку!

- Сдаётся мне, - я изобразил на лице задумчивость, - что тебя немного недоучили, а потому рекомендую прослушать небольшую лекцию по устройству и эксплуатации пистолета-пулемёта, именуемого в данной местности скорострелом. Так вот, сбоку на нём есть рычажок, который переключает данное оружие либо на стрельбу очередями, либо на одиночные выстрелы. Если знать это, совсем не обязательно отсоединять магазин, экономя патроны.

- Впрочем, тебе эти знания больше не пригодятся, - я уже откровенно издевался, - потому что эту игрушку я у тебя заберу.

Авер скрипнул зубами от злости и полез рукой под плащ - за магазином.

- Он меня утомил, - обратился он к своим соратникам. - Убейте его!

Авера я нокаутировал простым, но действенным хуком справа, остальных как следует обработал древком вырванной из рук опешившего разбойника алебарды. Произошло это настолько быстро, что остальные четверо, уже приступившие было к "таможенному досмотру" последнего фургона, не успели ничего заметить. Пришлось громким свистом в два пальца привлечь их внимание. Те обернулись на свист и, увидев своих товарищей недвижимо лежащими в дорожной грязи, на несколько секунд оторопели. Но потом, размахивая оружием, запоздало бросились на выручку. Один из них, уже подбегая, почти в упор выстрелил в меня из арбалета.

- А вот этого делать не стоило! - произнёс я, отбивая лезвием алебарды арбалетный болт и сразу же вслед за этим, не прерывая движения оружия, припечатывая правую скулу стрелявшего концом древка. Удар получился мощным до жестокости: разбойника перевернуло в воздухе и выбросило на обочину, где он и остался лежать, не подавая признаков жизни. Оставшиеся трое в нерешительности остановились.

На меня нацелились два меча. Третий привольный - самый молодой, почти мальчик, огненно-рыжий, с усеянным веснушками лицом - держал стрелу на тетиве лука, но не натягивал его.

- Бросьте оружие, - предложил я.

Юноша снял стрелу с тетивы и положил в колчан.

- Не брошу! - сказал он с вызовом, сверкнув на меня зелёными глазами и... со всех ног припустил в лес. Два других разбойника переглянулись и, дружно заорав, вновь бросились на меня. Два удара древком - и вот два меча уже валяются в дорожной грязи, а оба привольных от боли корчат дикие рожи, одинаковым жестом прижимая к груди левыми руками ушибленные правые кисти.

- Знаете, почему я не сделал с вами то же, что с ними? - спросил я, указывая концом алебарды на лежащих "в отключке". - Ответ прост: мне не хочется пачкаться в грязи, освобождая дорогу от мусора. Может быть, вы мне поможете? Нет возражений? В таком случае, ты начинаешь оттаскивать своих дружков на обочину, а ты собираешь оружие и складываешь его в передний фургон. После поможешь коллеге.

Привольные, кряхтя и постанывая, принялись выполнять приказ. Я подобрал из лужи автомат. Внешне он выглядел вполне рабочим, даже смазан каким-то маслом. Правда, подозреваю, что автоматчик-недоучка Авер так и не отважился разобрать и почистить его внутри. Я подошёл к продолжающему валяться без чувств атаману и откинул полу его плаща. Из-за широкого кушака, опоясывающего разбойника, торчал автоматный рожок с патронами, а рядом прицеплен совсем не худенький кошель. Когда я забирал и то, и другое в качестве трофеев, мой старый знакомец невнятно что-то промычал и приоткрыл глаза.

- Надеюсь, Авер, что наши дороги больше никогда не пересекутся. Поверь, это даже больше в твоих интересах, - сказал ему я, после чего вернулся в повозку.

- Зачем нам всё это? - испуганно спросил меня Кавни, кивая в сторону кучи оружия. - Фиглярам запрещается иметь такие вещи. Знаешь, что будет, если кто-нибудь из стражников...

- Если не нужно - выкинем где-нибудь по дороге. Не оставлять же его этим... Держи, это тебе компенсация за моральный ущерб! - я вложил в руку сетрика атаманов кошель и вновь поудобнее устроился на своём месте.

Сетрик понукнул вола. Повозка тронулась. За ней двинулся весь караван. Вскоре за поворотом исчезли двое привольных, растерянно стоящие возле тел своих до сих пор не пришедших в себя товарищей.

- Слышь, Ланс, - обратился ко мне Кавни некоторое время спустя, - ты вот давеча говорил, что идёшь, куда дорога ведёт... То есть, я так понимаю, мы можем надолго стать попутчиками?

Хм... Попутчиками... Впрочем, почему бы и нет? Хотя меня никто не разыскивает, и совершенно никому на этой планете нет до меня дела, но одинокий странник с собакой редкой породы вызывает гораздо больше вопросов, нежели один из членов бродячей труппы. Но...

- Зачем вам лишний рот, Кавни?

- Лишний рот, оно, конечно: кому нужен? Только вот с тобою мне и веселее, и безбоязненней! Да и хороший номер в представлении лишним не будет!

- Хороший номер? Это ты про меня?

- Вестимо, про тебя, - кивнул сетрик.

- Кем же ты мне предлагаешь заделаться?

- Разве сразу не понятно? Силушкой тебя либо Тот, либо Другой наградил отменной, вот силачом и будешь. Тяжести поднимать непомерные. А вызовется кто - так и побороться с тем об заклад по правилам честным. Бороться-то умеешь? Не из последних борцов? Опять же, собаку твою необычную всяческим затейкам обучить можно на потеху честному люду. А? Как тебе моё предложение?

- Мысль интересная. Я подумаю, Кавни. Извини, но я сегодня очень мало спал. Подремлю чуток, а ты, если что вдруг снова случится, разбуди.

В это время сзади раздался шорох отодвигаемой заслонки. В крохотном окошке, прорезанном в разделяющей фургон перегородке, показались удивительно большие карие глаза в обрамлении длинных густых ресниц.

- Тятя, кто это там с тобой? Симпатичненьки-ий! Я что, опять что-то проспала?

- Это моя дочка Зи. Она у меня певица, - представил девушку Кавни, после чего ответил. - Ничего особенного, дочка. Всего лишь одну героическую битву. Нас пытались ограбить привольные. Много, две дюжины! И все с ног до головы увешаны всяким разным страшным оружием. А этот бесстрашный герой - его зовут Ланс - расправился с ними голыми руками!

Глаза из окошка посмотрели на меня. Во взгляде перемешались удивление, восхищение и недоверие.

- Ты и взаправду один справился с двумя дюжинами привольных?

- Нет, неправда, - ответил я.

- Тятя!! - в голосе девушки послышались плаксиво-рассерженные нотки. - Ты почему опять меня обманываешь?!

- Тятя не обманывает, - заступился я. - Тятя преувеличивает. Разбойников было только девять.

- ТОЛЬКО девять?! Но ведь это тоже очень-очень много! Тятя, я хочу, чтобы у меня родился сын - такой же большой, сильный и ловкий, как Ланс!

- Ну, а я-то здесь при чём? - проворчал Кавни. - У Ланса и спрашивай!

- Ланс, ты сейчас не очень занят? - прозвучал вопрос из окошка.

О, святая простота здешних нравов! От такого прямого предложения вряд ли можно открутиться. Да и, откровенно говоря, откручиваться-то не хотелось: уж очень призывно смотрели её глаза, нежным и воркующим стал голос.

Конечно, я мог бы написать в угоду сторонникам очень высоких отношений, что стоически отказался и гордо хранил верность своей избраннице. Однако это было бы, во-первых, неправдой. А во-вторых, в мире, где нет даже понятия "супружеская неверность", где женщина гордится количеством девочек и мальчиков, рождёнными соседками от её мужа, где "проституция" - только способ забеременеть, где... Короче говоря, слишком много различных "где". Так вот, в этом мире, придерживайся я пуританских взглядов, принятых в балладах о верных рыцарях, ко мне будут относиться примерно так, как к чудаку, который вздумал бы загорать в вечернем костюме на нудистском пляже.

- "Нет. До пятницы я совершенно свободен!" - процитировал я фразу героя одного из популярных мультиков.

- Не знаю, что такое пятница, но надеюсь, что это не скоро! Так что приглашаю тебя зайти ко мне в гости. Кроме всего прочего, у меня найдётся для тебя кружка хорошего отонарского пива!

- Приглашение с благодарностью принимается! - ответил я и спрыгнул с повозки, успев услышать, как сзади Кавни пробормотал: "Может, хоть сейчас что получится... Но только бы не бепо, упасите нас Тот или Другой, только не бепо!"

Я пропустил фургон мимо и запрыгнул в отворившуюся заднюю дверцу. Обстановка внутри оказалась по-походному бедной и непритязательной, хотя везде чувствовалась заботливая женская рука: и в занавесках на маленьких окошках, и в покрывающей небольшой пристенный столик вышитой скатерти, и в букетике магнолий в простом глиняном кувшине.

Зи оказалась невысокой худенькой девушкой с милым лицом и пышными каштановыми волосами, перехваченными узенькой голубой ленточкой. Концы длинной полоски материи, завязанной на виске бантом, терялись в густых, спадающих на высокую грудь и на спину локонах. По подолу длинного, до пола, платья Зи пестрели вышитые цветы и что-то летающее, напоминающее птеродактилей: возможно, подразумевалось изобразить бабочек или птичек, но художественное мастерство вышивальщицы несколько подкачало. Зи стояла и с откровенным интересом рассматривала меня с ног до головы.

- Ну, и где же хорошее отонарское пиво? - спросил я шутливо, стараясь скрыть возникшую неловкость.

- Так ведь ты же не за пивом пришёл! - Зи хитро улыбнулась и, прищурив свои огромные глаза, чуть склонила голову на бок.

- Вообще-то от пива тоже не откажусь! - продолжил я в том же игривом тоне. - Или пошутила?

- Какие же вы всё-таки все, мужики, одинаковые! - преувеличенно-огорчённо вздохнула Зи. - Вам бы только пива набулькать полный живот! Будет, будет тебе пиво отонарское, только сначала сыночка мне сделай: большого, сильного и ловкого! Чтобы мне был помощником и защитником. Давай!

Она подобрала платье до пояса, повернулась и легла грудью на столик. Нижнего белья Зи не носила. Я опешил. Конечно, я знал о здешней простоте нравов. И о том, что к сексу здесь относятся без всяких предубеждений и ханжества. Но не до такой же степени!

- Что стоишь? Не нравится? - оглянулась Зи через плечо.

- Отчего ж? Девушка ты милая, и прелестями не обижена...

- Так чего ж стоишь столбом?

- Да как-то... не привык я вот так-то... А пообниматься-поцеловаться?

- Ишь чего захотел, бесстыдник! Как же, буду я целоваться с первым встречным-поперечным! Для этого надо, чтобы любовь была!

И чувствовал я себя в этот момент - дурак дураком! А потому даже обрадовался, когда зашуршала, открываясь, заслонка оконца в перегородке, и показавшийся в нём Кавни громко и встревожено зашептал:

- Слышь, Ланс, попутчик у нас объявился. Один из тех, что нас только что ограбить пытались.

Я спешно выглянул наружу из бокового окошка. Рядом с фургоном, спрятав кисти рук в рукава мешковатого одеяния и то и дело швыркая конопатым носом, хлюпал сапогами по грязи юноша, отказавшийся отдавать свой лук, который сейчас висел у него в чехле за спиной.

- Далёко ли путь держишь? - поинтересовался я.

Он подошёл поближе к фургону, взялся рукой за его край и, открыто глядя мне в глаза, без предисловий попросил:

- А вот возьмите меня с собой!

- До Суродилы?

- Нет, не то чтоб до Суродилы... Назавсегда возьмите!

- Что, больше не хочется быть привольным?

- Да я и не хотел никогда! Деться было некуда... А фигляром давно мечтал стать, только мамка вот всё болела, бросить её не мог.

- А сейчас бросаешь?

- Померла она, неделю как...

- Соболезную. Только вот по вопросу трудоустройства - это не ко мне, а к сетрику. Кавни, проводи собеседование!

- А что ты делать-то умеешь-то? И как тебя звать? - спросил выглядывающий с козел сетрик. Весь наш разговор он слышал, и в курс дела его вводить не требовалось.

- Зовут меня Реди из Атрока. Я песни петь умею!

- Что ж, спой. Послушаем, Реди из Атрока, каков ты певец.

Парнишка откашлялся и во весь голос грянул:

"Как во город Суродилу

Купцы-гости заходили,

Похвалялися товаром,

Отдавали не задаром!"

- Довольно, довольно...- поморщившись, махнул рукой Кавни. - Голос у тебя, конечно, звонкий, но таких певунов - в каждом трактире охапки четыре. Если перед почтенной публикой выступить осмелишься - закидают тебя тухлыми яйцами!

- Ага! И поёшь ты не в лад! - добавила высунувшаяся из-за моего плеча Зи. - Хотя мордашка у тебя о-очень миленькая!

- Ну-ну, голову-то не вешай! - приободрил паренька сетрик. - Может, ещё чего умеешь?

- Стрелять умею, - хмуро ответил юноша. - Только вот фиглярам это умение не надобно.

- Не скажи! - возразил я, с тайным облегчением выпрыгивая из фургона на дорогу. - А ну-ка, Кавни, останови караван!

Я взял одно из яблок, которыми жонглировал Кавни, и шагов на пятнадцать отошёл в сторону от дороги к ближайшему дереву. Прислонился к стволу и поставил яблоко себе на темя. Глазами показал на него пареньку:

- Стреляй!

У Кавни округлились глаза, Зи в ужасе прикрыла рот ладонями. А Реди не спеша достал лук, натянул тетиву. Затем расчехлил колчан, быстро выхватил стрелу и, практически не целясь, выпустил в мою сторону. Зи успела взвизгнуть.

В случае чего увернуться я бы успел, поэтому промаха не боялся. Но отклоняться и не потребовалось: стрела уверенно пронзила яблоко точнёхонько посередине. Я отошёл на пару шагов, взглянул на пришпиленный к дереву фрукт, поднял брови и развёл руками, демонстрируя немое восхищение. Реди коротко улыбнулся, так же быстро достал вторую стрелу и послал вослед за первой.

"М-да, о таком я только читал, - восхищённо подумал я, разглядывая результаты выстрела: вторая стрела расщепила первую. - В книжках про Робина Гуда!"

Я перевел взгляд на Кавни и спросил:

- Фирисет, сетрик?

- Фирисет-то, оно, конечно, полный фирисет, - в некоторой озабоченности тот полез рукой в дебри своей шевелюры. - Только ведь этого фирисета всего лишь на одно выступление и хватит.

- Это почему же?

- Да потому. Выступим мы, к примеру, в той же Суродиле, а потом разведут нас за белы рученьки по разным местам. Его, за стрельбу меткую, в воинство лад-лэдское, хочет он того или нет, а меня - в узилище, где расспрашивать будут с превеликим пристрастием: для чего в фиглярском караване оружие имеется? Уж не привольные ли мы, под личиной фигляров спрятавшиеся?

- Не хочу я в воинство! - испуганно воскликнул Реди. - Не любо мне людей жизни лишать!

- А что любо?

- Любо по свету бродить, разные края и земли видеть. Людей потешать.

- Конечно, решать тебе, - обратился я к Кавни, - но я бы на твоём месте парнишку взял. Мне кажется, такой бы пригодился.

- Пригожусь, дяденьки! Ей-ей, пригожусь! Непременно научусь какому искусству! А пока так и на охоту могу ходить, дичь к столу промышлять...

- Ну, пусть так и будет, - согласился сетрик. - Иди в последний фургон. Скажешь Годо, что я велел тебя приютить.

- Нет, нет, нынче пускай со мной едет! - встряла Зи и, прострелив меня навылет ехидным взглядом, добавила. - А то мне скучно, и развлекать никто не хочет!

Под вечер дождь прекратился, хотя тучи продолжали беспросветно затягивать небо. Волы зашагали веселее, но въехать в Суродилу мы всё же не успели: ворота в город, запираемые на ночь, закрылись почти перед мордой сетрикова вола. Упрашивать стражников впустить нас, по словам Кавни, было делом совершенно бесполезным, а потому мы стали на ночлег на специальной, именно для этого и предназначенной площадке под высокими стенами из крупных каменных блоков. Три фургона выстроили буквой "П", загнали между ними волов, а потом задвинули четвёртым, замкнув четырёхугольник. Таким образом путешественники страховались от охочих до чужого скота воров. Некоторое время спустя подошли ещё два припозднившихся обоза и присоседились тут же. По всему биваку зажглись огни: путники готовили себе ужин. Я сидел подле нашего костра, ерошил густую гриву лежащего рядышком Асура и наблюдал, как Зи, изредка довольно насмешливо на меня поглядывая, готовит ужин в большом котле. В тишине внезапно раздался не слишком мелодичный звук: у пса от голода заурчало в животе. Асур поднялся, принюхался к запахам кухни, презрительно фыркнул и убежал в ночь. Кавни обиходил своего вола и задал ему корм, проследил за тем, как то же самое сделали его артисты, а потом подошёл ко мне и присел рядышком.

- Хочешь знать, сколько денег было в кошельке у того разбойника? - спросил он меня.

- Скажи, - ответил я без особого, впрочем, интереса.

- Мелкой монетой двадцать три макатима и полушка с шестаком! Почти два катима! Это же примерно столько, сколько мы зарабатываем за семь, а то и за восемь выступлений!

- Три макатима за выступление? Так мало? - искренне удивился я, произведя нехитрые арифметические вычисления.

- Мало? - в свою очередь удивился Кавни. - Да где ж ты видел, чтобы за выступление платили больше?!

- Видел. На Божьей Столешнице.

- А, ну да... Там-то - да... - Кавни цыкнул уголком рта и почесал макушку. - Туда ведь редко кто из фигляров отваживается заглянуть. Жара, крысобаки, привольные... Поэтому каждое выступление в диковинку! Вот народ-то и щедрится. Да-а...

Мы помолчали под треск костра и тихий гул разговоров со стороны наших соседей. Я размышлял о том, что именно туда, вглубь Божьей Столешницы, мне и следует сейчас направляться. Там Урочище Девятирога, там, если свернуть на Великий Северный Торговый путь, дорога, по которой можно добраться и до Новгорода, и до Пармы.

- А почему бы туда не прокатиться? Я говорю про Божью Столешницу, - стал прощупывать я почву. - Ведь фиглярам, по большому счёту, всё равно, куда направляться?

- Если только это не тот путь, - Кавни скептически прищурил глаз, - который ведёт в пасти крысобак! Хороший заработок - это, конечно, очень чудесно и замечательно. А вот если, скажем, не приведи Тот или Другой, поломка в пути? Ежели до какого из дрогоутов доехать не успеем? Что тогда?

- Ну, если ехать на этих развалюхах, то поломка случится непременно. А если сделать новые? Да ещё и не простые, а особые. Посмотрел я на ваш бивак, и вот что придумал. Фургоны должны быть подлиннее и иметь устройства, скрепляющие их между собой. А кроме того, каждый фургон должен иметь с одного бока два деревянных щита: один, опускаясь, будет закрывать колёса и пространство под повозкой, а второй, если его поднять, увеличит высоту маленькой крепости, в которую превратится караван на стоянке - никакие крысобаки не страшны! А если три таких фургона расположить обратной стороной наружу, то между ними из этих же самых щитов получится неплохой помост для выступлений.

- Не-е, - Кавни выпятил губу и отрицательно помотал головой. - От крысобак такая приспособа не спасёт!

- Это почему же? Щиты ведь можно железом обить!

- Да не в щитах дело. Крысобаки ж сразу подкопы рыть начнут. Землю-то железом не обобьёшь! Это одно. И потом, волов-то внутри ведь держать придётся? А они, крысобак зачуяв, в такую панику ударятся, что всю твою "крепость" изнутри-то и разнесут! Так что бесполезно это. Хотя задумка насчёт помоста - шибко хороша! Ну, да ладно, помечтали - и будет. Вредно впустую-то мечтать.

- Это почему "впустую"?

- Так ведь как оно получается? Чтобы ехать зарабатывать денежки, нужны новые повозки, чтобы в пути не ломались. А чтобы купить новые повозки, опять же нужны денежки. Вот ведь какая круговерть получается!

- А если будут деньги? - спросил я.

- Тогда зачем ехать их зарабатывать?

- А если будут повозки?

- Откуда? От сырости, что ль, заведутся?

- Допустим, я куплю.

- Темнишь ты что-то, парень, - подозрительно прищурился Кавни. - С чего бы вдруг такая щедрость?

- Я тут кое-что припомнил... Есть у меня надобность проехать по Северному Торговому пути...

- Ну так и купи место в торговом караване, если деньги имеешь - дешевле станет!

- Караван, если мне понадобится, ждать меня не станет. Да и не свернёт куда мне надо. Поэтому я хочу нанять вас. Выручку с представлений будешь оставлять себе. Новые повозки по окончании дела тоже оставишь себе. Но риск остаётся, и за него я хочу заплатить. Сколько ты хочешь?

- Пять золотых! - не задумываясь, загнул цену Кавни явно с единственной целью: отделаться от опасного путешествия.

- Даю десять. При условии: мы едем туда, куда необходимо мне и никто не задаёт мне лишних вопросов.

- Десять?! Золотых?! Ты платишь десять золотых? - не поверил своим ушам сетрик. - Большие деньги. Очень большие. Однако ж и опасность не малая. Да-а... Ты уж позволь мне поразмыслить...

В это время к костру подошли и расселись вокруг остальные члены труппы, всего около двух десятков человек. Были среди них и дети: мальчик, две девочки и одно бепо. Завязался разговор, главной темой которого стало самое волнующее событие прошедшего дня - нападение привольных. Впрочем, краснеть от славословий мне не приходилось: в основном люди размышляли о том, отчего народ подаётся в леса, о трудностях жизни вообще и кочевой жизни в частности. "Вот бы скопить деньжат, да построить балаган в каком-нибудь большом городе! В этой же Суродиле, к примеру", - высказал мечту Лимо-гимнаст, высокий молодой парень с прямыми светлыми волосами и несколько резковатыми чертами лица. "Да-а, неплохо было бы!" - поддакнули ему со всех сторон.

- Вот и я о том же... - негромко сказал я сетрику.

- К вам в этот балаган, будь он хоть в самом большом городе, уже через пару дней никто заглядывать не будет! - громко проворчал Кавни. - Работать надо лучше! Что-то новое всё время измышлять, чем публику завлечь можно! И работать с душой, а не так, словно подёнщину отрабатываешь!

- Мы стараемся, - робко пролепетало одно из бепо, одетое в пёстрый красно-жёлтый балахон.

- Стараетесь вы, как же! - закипятился Кавни. - Вот буду кормить тебя и А-Ди только тем, что вы собираете - гнилыми помидорами да порчеными капустными кочерыжками! Тогда-то радения, поди, поприбавится!

Оба шута пристыжено отвели глаза в сторону.

- Ладно уж, - перевёл дух сетрик, - пока я добрый - давайте все к котлу, перекусим тем, что Оба ниспослали.

В этот вечер Оба ниспослали бродячим артистам жиденькую пшённую кашицу без малейших признаков мяса или маслица. Хлеб же закончился у них уже давно. Я, хоть и проголодался, есть такую пищу не смог. Сидел и думал: что же мне делать с этой похлёбкой? Не выбрасывать же! И тут же наткнулся взглядом на четыре пары глаз, напряжённо следящих за моей миской. Похоже, дети фигляров сытыми бывали не часто. Я качнул миской в их сторону и кивнул: хотите? Детишки часто закивали. Я отдал им миску, и меньше чем через минуту четыре ложки уже выскребали остатки с её донышка.

Фигляры, выхлебав свои порции, получили от Зи по кружке пива и разошлись спать по фургонам. Возле костра остались трое: я, Кавни и Зи, занятая отмыванием котла.

- Не слишком сытен стол лицедея, - заметил я.

- Да уж, - невесело согласился сетрик. - И спаться будет неспокойно: те звуки, что доносятся из полупустого брюха - не самая лучшая колыбельная. А наутро так и вообще ничего съестного не осталось.

- Может, прикупить что-нибудь у соседей? - кивнул я в сторону соседнего бивака.

- Что ты! - Кавни как-то презрительно-безнадёжно махнул рукой. - То ж купцы гильдийские. Им с нами, фиглярами, и знаться зазорно. Да и темно уже, чтобы к ним идти: слова промолвить не успеешь, как в тебя несколько стрел полетит.

- Ну да не беда! Завтра можно будет перекусить в городе, в трактире.

- Перекусить-то можно будет. Однако же спервоначалу непременно надо выступить. Нельзя время упускать: и так уже на цельный день на торговище опоздали. В Суродилу пустят не рано. Сразу же надо прямиком на площадь ехать и успеть дать представление, пока в торговых рядах народу изрядно. Вечером ещё одно представление дадим, но тогда уже сбор совсем не тот. Так что утром придётся дармоедам натощак выступать.

- Что-то мне подсказывает, что не придётся, - прислушавшись к своим ощущениям, произнёс я. - У тебя есть нож для разделки мяса?

- Есть, конечно, - ответил он несколько недоумённо. - Но зачем тебе он?

- Сейчас узнаешь! - подмигнул я заговорчески. - Неси.

- Зи, принеси мне нож, - распорядился Кавни, - тот, самый большой... и ещё парочку кружек пива!

Зи почти беззвучно фыркнула, состроила на своём личике именно то выражение, которое возникает при упоминании о добавочной порции алкоголя у большинства представительниц её пола и, гремя чистым котлом, направилась к фургону. Вскоре она вернулась и принесла всё то, о чём просил отец. Кавни ловко пожонглировал большим ножом, прихлебнул из кружки и молча, с очень преувеличенным выражением ожидания на лице уставился на меня. Я, в свою очередь, тоже пригубил пиво и, отставив кружку, с не менее преувеличенным выражением непонимания стал смотреть на него.

- Ну? - не выдержал, наконец, сетрик.

- Что "ну"?

- Вот он, нож!

- А вот оно, мясо!

- Где?

Я молча мотнул головой влево, где из темноты доносился неясный шум, словно кто-то что-то волок. А ещё через несколько мгновений в свете костра появился Асур. Наискосок его спины свисала тушка лани, которую пёс придерживал зубами за шею. Задние копыта добычи волочились по земле, создавая тот самый небольшой шум, который мы услышали. Всё самое вкусное по собачьим меркам - требуха - было уже съедено. Положив свой охотничий трофей между нами, Асур самодовольно рыкнул, гордо прошёл к костру, возлёг подле него и принялся вылизывать несколько запачкавшуюся шерсть.

- Ай да... Ну и... - только и смог вымолвить Кавни. Зи бросилась к бепсу, принялась его гладить и называть различными ласковыми именами, на что Асур порыкивал в очень лицемерном недовольстве: мотающийся из стороны в сторону хвост предательски выдавал его истинные чувства.

Тут же объявили общую побудку. Фигляры с недовольными и уже несколько заспанными физиономиями стали вылезать из фургонов. Однако лишь только человек узнавал, чем вызвана причина неурочного подъёма, его лицо волшебно преображалось. Асур стал героем дня.

На разделку и приготовление мяса ушло больше часа. Часть его отложили на завтрак, вторую пожарили на углях. К этому времени окончательно стемнело. По сторонам виднелись лишь дозорные, скучающие возле соседских костров, да слабо мерцающие факела на башнях городской стены. После сытного ужина бродячие артисты вновь отправились спать по своим фургонам. Кавни пригласил меня в свой, однако я отказался и, завернувшись в плащ, прикорнул тут же, возле костра. Асур, чуть повозившись, притулился к моей спине и тоже задремал.

Проснулся я от того, что Зи и ещё одна из фиглярок, которую звали Дэ, гремя утварью, принялись хозяйничать возле костра. Было ещё рано. Солнце уже взошло, но плотная пелена облаков не пропускала его лучи к земле. Городские ворота пока оставались запертыми. Тело немного затекло после сна на земле. Кавни и Реди тоже уже поднялись. Сетрик, натянув между повозками на небольшой высоте канат, учил паренька удерживать на нём равновесие.

"А вот ты что-то разленился! Даже обычной зарядки по утрам не делаешь! Надо же быть в форме! А ну, подъём! Утренний комплекс имени Светлого Олина делать начи-най!" - скомандовал я себе и, сбросив плащ и рубаху, принялся выполнять комплекс упражнений, разработанный мною же для априйских гвардейцев. И тут же обнаружил, что с силовыми упражнениями всё в порядке, а вот с растяжками - не очень: не уделял Семьсот Пятьдесят Пятый этому должного внимания. Пока я кряхтел, растягивая ноги на поперечный шпагат, кто-то подошёл и стал за мной. Асур сидел напротив и, склонив набок голову, с удивлением наблюдал за моими действиями. Я воспользовался его зрением, чтобы, не оборачиваясь, заглянуть себе за спину: сзади меня стоял рыжий экс-привольный.

- Что-то хочешь спросить, Реди? - задал я вопрос, непроизвольно улыбнувшись: уж очень выражение лица юноши походило на то, что выражала и морда сипса. Даже угол наклона головы примерно одинаковый.

- Это... не... то есть, да... - замялся тот. - Ты бы это... Научил бы меня, а? Ну, как ты вчера... Вот бы мне б тако же научиться!

- Ты, наверное, имеешь в виду вчерашнюю беседу с привольными?

- Хе! "Беседу"!.. Вот уж не желал бы я, чтобы кто-нибудь со мною так ещё беседовал!

- А ну-ка, разденься! - скомандовал я, обернувшись к нему. Реди послушно снял курточку.

- Ну что ж, парень ты не из самых хиленьких, - констатировал я, оглядев его крепкий торс, - так что при большом желании может что-то и получится. Только вот знаешь такую пословицу: "Бесплатно только птички поют"?

- Теперь знаю. Только вот того, что у меня в кошельке позвякивает, - горестно вздохнул паренёк, - не то, что в оплату предложить - показать совестно...

- Разве я что-то говорил о деньгах?

- А что тогда? - насторожился Реди.

- Вчера ты показал своё искусство с луком управляться, - сказал я, а затем воспроизвёл его же фразу. - "Вот бы мне б тако же научиться!"

- Не, никак не можно, - он горестно поник головой.

- Это почему же?

- Так ведь как учить-то?.. Меня ж ведь и самого этому никто не учивал, сам всё. Я ведь, когда из лука стреляю, так я его как живого чувствую. И ветер тоже как живой. А стрела, когда летит, так будто бы у неё на острие ещё один мой глаз! Ну как такому другого учить?! Не можно. Это ведь в крови у меня.

- Постой-постой! - зародилась у меня догадка. - А кто ж отец твой?

- Отца моего знавали как Красного Лучника из Суродилы. Однако ж в глаза я его ни разу не видел за все свои семнадцать лет: матушка лишь частенько его добрым словом поминала, да люди байки похвальные сказывали.

- Знал я твоего отца. Было дело, жизнь он мне спас, - припомнил я своё первое появление в Суродиле. - В память о том благородном поступке, пожалуй, возьму его сына в ученики!

- А как это было? - зажглись глаза у Реди. - Расскажи о том приключении!

- Не уместно сейчас. Будет время - может быть, и узнаешь. А сейчас - за тренировку! Откладывать незачем.

Прошло ещё немало времени, прежде чем городская стража соизволила открыть ворота. К этому моменту уже подтянулись обозы из ближайших дрогоутов, и довольно длинная очередь из всевозможных повозок нетерпеливо шумела на дороге. Фиглярские фургоны стояли первыми. Кавни, сунув в огромную лапищу рябого стражника въездную пошлину - по шестаку с повозки - торопливо тронул караван по мощёным крупным булыжником улицам Суродилы.

Вначале потянулись недоброй памяти стюганские кварталы. Вони и грязи, правда, намного меньше, чем мне помнилось: долгие проливные дожди почистили сточную канаву, делящую улицу пополам, вымыли грязь из закоулков.

Здесь, на окраинах, невозможно встретить ни одного одинакового жилища, однако все схожи в одном: неухоженные, построенные кое-как и наспех, они производят впечатление готовых рассыпаться только лишь от одного неосторожного прикосновения. К дороге, завидев входящие в город обозы, в надежде на подаяние поспешили многочисленные нищие и калеки: и безрукие, и безногие, и с обезображенными иссечёнными лицами. Собирались они в таком количестве, что местами просто образовывался живой коридор. Фиглярский обоз попрошайки высокомерно пропускали, а к купеческим липли, как мухи на мёд. Десять лет назад такого не было.

Затем всё это безобразие и убожество как отрезало: начались мастеровые слободки. Словно бы начался совсем другой город: стоки забраны в подземные коммуникации, каждый из домов имеет своё "лицо", отражающее ремесло, вкус и достаток его хозяина.

Знати в городе живёт не очень много, а потому элитная часть города располагается на небольшой территории - примерно на полсотни шагов вокруг цитадели, резиденции суродильского лад-лэда. Дома богатых людей, очень изящные, сложенные из блоков песчаника, на фоне массивной гранитной стены замка выглядят совсем крохотными, почти игрушечными. Центральная площадь, выложенная так же, как и мостовая, булыжником, ограничивается замковой стеной, зданием городской управы, храмом Обоих и торговыми рядами, поближе к которым и расположилась бродячая труппа. День ярмарочный, народу на площади снуёт довольно много. Фигляры тут же раскинули на земле дерюжки, обозначающие сцену, и начали представление.

Первое их выступление я просмотрел с начала до конца, и оно на меня не произвело сильного впечатления. И это ещё очень мягко сказано. Правда, очень неплохо жонглировал Кавни, но, как он и говорил, делал это уже не на канате, что, несомненно, уменьшало ценность номера. Очень хорошо пела лирические баллады Зи - у неё оказалось замечательное колоратурное сопрано. При желании можно довести до блеска и номер гимнаста Лимо - "танцора-бесхребетника", как это здесь называлось. Остальные смотрелись очень непрезентабельно. "Чародей" Годо безуспешно пытался удивить публику своими "чудесами", во время которых уличные мальчишки громко выкрикивали комментарии: "Вона-вона, в рукаве у него букетик! А чевой-то ты там за спиной спрятал?! А в столике-то дырка!" Выступление дрессировщика Жиго тоже имело мало успеха. Его обезьянка, одетая в маленький костюмчик, плащ и шляпу, никаких трюков делать не умела, смех вызывало лишь её карикатурное сходство с человеком. Изрыгание огня Нуну, "человеком-драконом", уже после третьего-четвёртого факела не представляло интереса. Скоморохи-шуты У-Ди и А-Ди паясничали и шутили настолько плоско, что вызвали смех только у одного человека - толстущего дебила с текущими по подбородку слюнями. Этот хохотал настолько громко и заливисто, что поневоле стали смеяться и окружающие. Шуты, приняв это за свой успех, довольно кланялись.

- Так что же насчёт моего предложения? - спросил я у Кавни, когда представление окончилось. - Ты уже принял решение?

Я почти не сомневался, что сетрик не откажется путешествовать по Божьей Столешнице: то, что я ему предложил - целое состояние для нищего фигляра. Однако он вдруг неожиданно принялся торговаться.

- Трудно на такое решиться... Десять золотых - это, конечно, хорошие деньги...

- И к этому ещё четыре новых фургона, - уточнил я величину оплаты.

- ...но если бы ты накинул ещё два... чтобы уж ровным счётом дюжина...

- Помнится, первоначально ты сказал: пять.

- Да, но у меня было время подумать...

- Кавни, я не люблю и не умею торговаться. Поэтому вот моё последнее слово. Или мы сейчас же расходимся каждый своею дорогой, либо идём вместе в Повозный ряд заказывать новые фургоны, а в конце путешествия по Божьей Столешнице ты получаешь девять золотых.

- Девять?! Но мы вроде бы остановились на десяти?..

- Остановились? Разве? А кто только что пытался увеличить эту цену? Уж не я ли? Но раз уж ты начал торговаться, то и продолжи это занятие: я выплачу тебе половину из той суммы, на которую ты сбавишь стоимость фургонов. Так что скажешь? Время на обдумывание прошло.

- Ох, ладно уж! - он резко махнул кулаком перед своей грудью - жест принявшего непростое решение человека. - Да поможет мне Тот ли, Другой ли! По рукам! Да-а...

Я вышел из лавки менялы, где обналичил пару кусочков золота. Впрочем, "лавка менялы" - не совсем точное название, просто другого, более подходящего термина, в русском языке не существует. Менялы обычно живут за счёт разницы курса валют, а на Ланеле валюта единственная. Во всяком случае, была таковой до появления "тима априйского бриллиантового", который за эти годы мог и раствориться в общей денежной массе, а то и вообще стать раритетом. Тем не менее, меняльные лавки здесь существуют и представляют собой очень многофункциональные учреждения. Это была комбинация банка, дающего деньги в рост, нотариальной конторы, заверяющей особенно крупные сделки с товаром и недвижимостью, ломбарда и ювелирной мастерской. Так вот, вышел я из этого заведения и остановился, наблюдая за детьми, которые, выбрав на улице место посуше, самозабвенно предавались нехитрой игре, в которой следовало попасть своим шариком по чужому. После очередного удара один из таких шариков отлетел в мою сторону и подкатился к самым ногам. Я поднял его и стал с интересом рассматривать. Диаметром чуть побольше сантиметра, слишком лёгкий для камня, казалось, он сделан из какого-то пластика - очень твёрдый, полупрозрачный, в серо-зелёных разводах.

- Это мой тук! Отдай! - услышал я и, оторвав взгляд от шарика, увидел стоящего передо мной мальчугана лет пяти. Он стоял, насупившись, глядя на меня исподлобья сердито и обиженно одновременно.

- Конечно, твой, - кивнул я. - А продай мне его!

- Шестак! - очень легко согласился парнишка.

- Дорого... - покачал я головой.

- А ещё два дам!

- Давай!

Судя по тому, с какой скоростью довольный сорванец улепётывал с крепко зажатой в кулачке монеткой, сделка для меня была крайне невыгодная. Чтобы узнать, на сколько я "прокололся", я спросил об этом Кавни, подошедшего из лавки ткача с отрезом белёного холста.

- Ты эту гадость ещё и купил? - брезгливо поморщился тот, одновременно недоумённо вскидывая брови, отчего физиономия у него получилась презабавнейшая.

- Почему - гадость? По-моему, очень интересные вещицы, - ответил я, продолжая рассматривать лежащие у меня на ладони совершенно одинаковые по размеру, словно вышедшие с одного станка шарики.

- А что ж ещё, как не гадость? Это туки, настоящее проклятье всех матерей побережья.

- Это почему?

- На вид-то они красивые, детишки любят ими баловаться. А чуть подольше в руках подержи - такой пропадиной разить начнёт, только держись!

- А откуда они берутся?

- Да на берегу Полуденного моря находят во множестве. Говаривают, это закаменевшая икра рыбы-бака, которой нынче уж и не водится. Может, оно и к лучшему, что не водится: ежели уж икра такая, то какова ж сама рыбка-то была?! Да выкинь ты эту... не знаю, как и назвать, чтобы не сругаться по-нехорошему!

Действительно, от шариков начал распространяться очень резкий гнилостный запах. Однако совету Кавни я не последовал и, завернув шарики в заменявший мне носовой платок кусок материи, прихватил с собой.

Вместе с сетриком и Асуром мы прогулялись вдоль повозочного ряда и, облюбовав одну из мастерских, заглянули внутрь. Здесь, в просторном сарае, заставленном досками, бочками и различными станками-приспособлениями для обработки древесины, мы приглядели подходящие фургоны. Правда, в наличии их оказалось только три штуки, но мастер Дини, хозяин заведения, брался до конца торговища изготовить и четвёртый, а так же приделать щиты, которые можно будет использовать в качестве сцены, и перекрасить все экипажи в требуемый зелёно-красный колер.

Торговались Дини и Кавни, что называется, до потери пульса и, как мне показалось, оба получали несказанное удовольствие от этого процесса. Они то вроде бы приходили к согласию, и уже было поднимали руки для завершающего сделку хлопка, то вдруг снова начинали спорить чуть ли не до площадной ругани. Повозочник вовсю нахваливал свой товар, особенно упирая на то, что в его мастерской заказывает экипажи сам лад-лэд, а сетрик всё выискивал недостатки, пытаясь сбить цену. Сначала мне было интересно наблюдать за ними, но потом это несколько утомило. Я прошёл к верстаку, недалеко от которого на куче стружек, свернувшись калачиком, уже дремал Асур.

На столешнице верстака среди прочих инструментов лежали металлическая пластина и медный молоток. Я достал один из шариков-туков, положил его на пластину и, слегка придерживая, ударил молотком, ожидая, что икринка раскрошится в мелкий порошок. Ничего подобного! На ней не появилось даже царапинки! Ударил ещё раз, уже посильнее: результат тот же. Удивлённо хмыкнув, я подобрал с пола три щепочки, выложил из них на пластине треугольник - импровизированное приспособление для того, чтобы шарик не укатился - установил в центре икринку и уже от души врезал по ней! Шарик пулей вылетел из-под молотка, со стуком врезался в стенку, отскочив, сделал несколько прыжков по полу и исчез, затерявшись среди строительного мусора. Торгаши резко смолкли и удивлённо уставились на меня. Я сделал успокаивающий жест: мол, ничего страшного, всё в порядке! Они синхронно пожали плечами и вновь занялись торгом. Я осмотрел молоток. От удара по икринке на меди осталась довольно глубокая круглая вмятина. Интересно бы посмотреть, что стало с самой икринкой? Но найти её в этом бедламе без собаки... Стоп! Как это "без собаки"?! А Асур на что? Эй, пёс, хватит дрыхнуть, поработай немножко!

Бепс быстро понял, чего я от него хочу. Нюхнув оставшиеся икринки, он сморщился, чихнул, потряс головой и направленно пошёл в сторону, где я бы совсем не предполагал ничего найти. Он небрежно выскреб лапой из-под какого-то полена пропавший шарик, почти беззвучно гавкнул и вновь отправился подремать на пригретое место.

Я поднял икринку: точно такая же, как была. Ни трещинки, ни царапинки! Какой-то идеальный природный полимер!

В общей сложности торг продолжался больше часа. В результате Кавни удалось снизить общую стоимость заказа на восемь тимов. К этому времени оба - и продавец, и покупатель - выглядели так, словно только что вышли из парного отделения бани: красные, взмокшие и довольные.

- Я бы хотел заказать ещё кое-что, - обратился я к Дини. - Только, думаю, для этого понадобится железное дерево. Сможешь достать?

- Всенепременно. Было бы оплачено!

- Тогда давай мне, чем чертить и на чём чертить.

- Чертить?.. - Дини растерянно пожал плечами. - А что это означает?

- Рисунок хочу сделать. Рисунок той вещи, которая мне требуется. Вы что, без таких вот рисунков работаете?

- Да оно нам без надобности. Всё на глазок делаем, по навыку мастерецкому.

Вот те раз! Как же мне без чертежа объяснить техзадание? И тут мой взгляд упал на отрез холста, который Кавни всё время продолжал держать под мышкой.

- Кавни, почём холст купил? - спросил я, кивая на материал.

- Этот-то? Три макатима и четвертак с шестаком. Ох, и поторговаться пришлось!

- Продай мне. Даю катим!

- Ну что ж, коль такая надобность... За катим с макатимом уступлю.

- Кавни, Кавни! - я укоризненно покачал головой. - Сейчас сам схожу к ткачу, куплю на этот катим в три раза больше!

- Ох, Ланс! Уговорил. Катим, так катим! Да-а... А говорил, что торговаться не умеешь.

Подмастерья Дини быстро натянули холст на раму, и я принесёнными из печки угольками начертил схему шарикоподшипника. Дини, надо отдать ему должное, сразу же оценил "изобретение".

- Это ж вместо того, чтобы тереться об ось, колесо по ней вроде бы как катиться будет на туках, словно на маленьких колёсиках! - восхищался он. - Эк ты ловко придумал! С этой штукой любой возок много легче пойдёт! Да и смазывать рыбьим салом не так часто надо будет! Послушай-ка, уважаемый, что я тебе сказать хочу, - перешёл он на доверительный полушёпот. - Давай с тобою соглашение заключим. Сколь тебе этих самых - как их, говоришь? - подшипников? Сколь тебе этих подшипников надобно? Полторы дюжины? Ну, да, правильно: четыре фургона - по штуке на каждое колесо да два про запас. Так вот, я тебе их смастерю, денег за то не потребую, но взамен ты мне холст этот вот оставишь да пообещаешь, что более о своей придумке никому сказывать не будешь, а будет то моим секретом. По рукам?

- Согласен!

Мы ударили по рукам, и я внёс задаток за фургоны. После этого Дини отправил одного из подмастерьев в лавку за пивом, чтобы отметить сделку небольшим возлиянием. А потому из мастерской мы вышли уже ближе к вечеру не совсем уверенной походкой. Пива мы выпили изрядно, а вот из закуски присутствовали лишь несколько вяленых рыбёшек. Асур поглядывал на меня многозначительно: в городе не поохотишься. Да и мой желудок настойчиво требовал пищи.

- Зайдём в трактир, перекусим? - предложил я Кавни, вручив ему честно заработанные четыре тима.

- С удовольствием бы, однако ж, недосуг: пора вечернее представление начинать, - заторопился сетрик.

- Зачем? - удивился я. - Ты же сегодня заработал столько, что...

- Я-то, положим, заработал, а вот остальные бездельники - ещё нет, - заявил сетрик, не обратив внимания на комичность и двусмысленность произнесённой им фразы. - Пускай трудятся: дай им спуску - на шею сядут!

- В каком трактире вы остановитесь? - спросил я.

- В трактире? Ну что ты, такая роскошь не по нам. Прямо в фургонах и ночевать будем, если стражники не прогонят. А прогонят, так куда-нибудь в другое место перегонимся.

- Ладно, вечером я вас найду, а пока заверну в ближайший трактир.

- Возвращайся до третьего вечернего гонга, иначе могут быть неприятности со стражниками.

Ближайшим из трактиров оказался тот самый, в который мы заходили с Асием в прошлый раз. За прошедшие с той поры годы здесь мало что изменилось. Такие же посетители сидели за столами во всех трёх отделениях - отдельно для мужчин, отдельно для женщин, отдельно для бепо. Не те же, но точно такие же девочки маячили у входа в "комнату любви". Точно так же флегматично перебирал монеты за стойкой хозяин - постаревший, обрюзгший и почти совсем облысевший. Но что-то изменилось. Что? Ах, ну да! Прошлый раз вот за этим самым столом, за которым сейчас чинно и неспешно обсуждает свои дела компания мастеровых, посетители азартно резались в "мерабо" - простенькую карточную игру. Надо сказать, без этой компании в заведении стало много тише.

На скрип открываемой мною двери трактирщик нехотя оторвался от своего занятия и поднял голову.

- Добра в дом! Мяса с овощами и пива мне, мослов - моему псу, - сделал я заказ и огляделся в поисках свободного места. У дальней стены за столом, рассчитанном человек на восемь, сидели всего двое. Первый, коренастенький мужичок с короткой шкиперской бородкой и повязанным на шее полосатым чёрно-синим платком, означавшим его принадлежность к торговому флоту, что-то увлечённо рассказывал второму, молоденькому парнишке, который слушал его с приоткрытым ртом. Я подсел на противоположном конце стола. Асур лёг подле, недовольно морщась: запах в помещении стоял уж слишком спёртый для его острого обоняния.

- ...Ну мы, клин в глаз, понятно, гребём полегонечку. Куда ж в таком, клин в глаз, тумане разгоняться-то, - услышал я рассказ моряка. Мата на Ланеле не существует. Безусловно, в запале могут бросить какое-нибудь оскорбление вроде "чтоб тебя поимела грязная обезьяна", однако так, как у нас, "для связи слов" ничего подобного не используется. Но присловицами-паразитами наподобие этого "клин в глаз" здесь грешат очень многие.

- Да и Обоим благодарение, что, клин в глаз, не ходко шли, - после хорошего глотка пива продолжил свой рассказ "шкипер", - потому как из тумана-то прямо по курсу и выступил к нам ОН!

- Да нешто ОН самый?! - в непритворном испуге воскликнул молодой.

- Под Святым Косым Крестом в Круге повторюсь - ОН! Своими, клин в глаз, глазами, как вот тебя сейчас, видел Корабль Железный, Вестник Смерти. Да уж, такого, клин в глаз, до самой смерти не забудешь...

- А что, дядька Виби, он и впрямь железный?

- Как есть! И стрелы, и болты арбалетные, клин в глаз, от него со звоном отскакивают. Да чего там о стрелах говорить, коли гарпун - и тот напополам сломался.

- Так ить железо тонет. Не делают из железа-то корабли! Да и где столько железа-то набрать?

- Во-о-от! - наставительно поднял палец Виби. - Я то и донести до тебя хочу! Колдовство это, как есть колдовство, клин в глаз! Колдовством не токмо железо плавать, камень летать заставить можно!

- Эвона... А каков он из себя?

- Он весь такой, клин в глаз... круглый.

- Как тарелка, что ль?

- Не-ет! Не то чтобы как тарелка. Длинный он. Только вот как бы сказать?.. Обточенный он какой-то, что ли... Как галька морская, ни одного острого угла нет. И огроменный! От носа до кормы два касиля, никак не меньше. Но не это самое страшное, клин в глаз.

- А что самое страшное-то?!

- Команда его. По всему видать, богатырями при жизни были.

- При жизни?!

- Ну да. Потому как мёртвые все. Одни уж кости остались, да на них остатки одёжи висят, по которой признать можно в них, клин в глаз, гвардию императорскую.

Вот как оно получается. Оба видят, кого обидят. Не вернулся, значит, с Априи десант Неутомимых. Сгинул в бескрайних океанских просторах, которые и бороздит ныне местным Летучим Голландцем.

- А ещё говорят, дядька Виби, что встреча с Железным кораблём несчастье предвещает. Смерть чью-нито скорую и мучительную.

- Так оно и было. Собака у нашего боцмана костью подавилась, клин в глаз, всё горло себе порвала. Страшно помирала...

В это время почти голая пухленькая девица с распущенными по плечам длинными волосами принесла мне заказ. Двигалась она преувеличенно-томно. Впрочем, старалась она зря. Мне нравятся женщины постройнее. Причём постройнее намного.

- А что, в "мерабо" здесь больше не играют? - спросил я у неё.

- Давно уже! - махнула она рукой, мигом сбросив с себя всю томность. - И слава Обоим! С этими игрунами были сплошные хлопоты: шум, драки, поножовщина и другие убытки. Постояльцам, опять же, отдыхать мешали. Уж года три как вся эта публика отирается в игорном доме, который открыл лэд Егор.

Меня как будто кто пальцем под ребро ткнул. Егор? Это что, простое фонетическое созвучие или на самом деле русское имя? В любом случае надо проверить.

- А где он находится, этот игорный дом?

- Лишние катимы завелись? - девица окинула меня жалостливым взглядом, как больного. - Ну, сходи... Как выйдешь из трактира, так о левую руку через четыре пятый дом. Да мимо-то не пройдёшь!

Это соображение не давало мне покоя, поэтому отужинал я наскоро. Асур расправился с огромными костями ещё быстрее. Я расплатился и отправился в указанном направлении. Впрочем, пройти мимо и не заметить игорный дом и впрямь невозможно: пёстро, даже крикливо раскрашенный фасад, вывеска в виде карты "двойка-камень", которая символизирует удачу в игре, гул множества голосов изнутри и, что меня больше всего поразило, швейцар у дверей в шитой галунами ливрее. Всё это ещё больше укрепило меня в подозрении насчёт хозяина.

Внутри заведение выглядело соответственно. Кроме карточных столов, за которыми, я заметил, играли не только в "мерабо", здесь стояла пара рулеток, крутилось "колесо фортуны". В разных концах большого зала со скучающим видом прогуливались несколько крепких ребятишек - не иначе, вышибалы. Не уверен, что они пустили бы меня с собакой без скандала, но Асур, как нельзя кстати, заинтересовался смазливенькой дворовой жучкой и, чуть виновато вильнув хвостом, исчез вместе с ней среди задворков. Прислуга - девушки, одетые "а ля плэйбой", в узеньких трусиках с кроличьим хвостиком и шапочку с его же ушками - разносили спиртное и лёгкую закуску.

Пока я осматривался, за одним из игровых столов начали разгораться страсти.

- Что мне теперь без денег-то делать! - истерично вопил проигравшийся, видимо, подчистую низенький купчик с широкой бородой-лопатой, наотмашь колошматя кулаком по столу. Из глаз вышибал пропала скука, они напряглись и выдвинулись поближе к месту возможного инцидента.

- А ты поди домой, выпей йаду и убейся апстену! - ехидно предложил второй игрок, худощавый блондин с прямыми длинными волосами, свободно ниспадающими на плечи. Оп-па!.. Сказано это было по-ланельски, но интонации-то явно "олбанские"! Кто не знает - это такой распространённый в Интернете жаргон. По принципу "как слышится, так и пишется".

Так вот ты какой, лэд Егор! Впрочем, о том, что передо мною землянин, можно было бы догадаться и без этой фразы. Камзол лэда, явно сшитый из очень дорогого сукна на заказ, покроем весьма отличался от общепринятой моды. Прямые брюки со стрелками и полуботинки-мокасины я тоже увидел на Ланеле впервые. Завершали картинку тяжёлая золотая цепь с большим прорезным медальоном - Святой Косой Крест в Круге - и несколько массивных перстней, из которых особенно бросался в глаза одетый на безымянный палец правой руки: крупный зеленовато-голубой камень (я не великий знаток петрологии, но, по-моему, это александрит) в филигранной оправе полностью скрывал всю фалангу пальца.

- Не шуми, старичок, - продолжил блондин, - а то охранники начинают волноваться, а им это вредно! Пропусти кружечку пивка за счёт заведения и отваливай! Удары судьбы надо переносить стойко!

Купчик взвыл, стукнул ещё раз обоими кулаками по столу и уронил на них голову.

- А ну-ка, ну-ка! - сказал я, сдвигая вбок по скамье проигравшего и занимая его место. - Попытаю счастья! Во что играем?

- В "Блэк Джек"! - с ехидцей прищурился Егор. - Умеешь или научить?

- Игрывал... Сдавай!

- Что ставишь?

- Для начала - катим, - поставил я на стол цилиндрическую монетку.

- Принято. Сдаю!

Карты - знакомые тузы, дамы и прочие - сделаны, естественно, не фабричным методом, а местными умельцами, а потому двух абсолютно одинаковых "рубашек" в колоде просто не существовало. Играть не интересно: всё равно, что открытыми картами. Как я быстро выяснил, Егор тоже обладал абсолютной памятью, но он-то обо мне того же не знал! Мой катим одиноко и сиротливо стоял на столе, меняя владельца после каждой сдачи карт. Уже минут через десять Егор начал нервничать, на бледной коже его скул выступил румянец. Ещё через пару сдач он не слишком умело передёрнул карты.

- Нет, фокусника из тебя не получится! - сказал я, бросая на стол свои.

- Что ты сказал?! Повтори!! - взвился он со стула и, развернувшись, крикнул. - Охрана!

Детинушки с готовностью подбежали и хищно уставились на меня, ожидая команды "фас!". Однако Егор вдруг замер, а потом о-очень медленно повернулся обратно в мою сторону и вновь, только очень тихо и очень удивлённо, произнёс:

- Что ты сказал? Повтори...

До него только сейчас дошло, что эту фразу я произнёс по-русски.

- Ну, здорово, земеля, здорово! - Егор провёл меня в просторную комнату в задней части дома и здесь, уже не таясь, говорил на родном языке. - Откуда ж ты родом? Не москвич, случаем?

- Нет, я из Перми.

- Из Перми? Это где такое?

- Чуть правее Парижа, - ухмыльнулся я и подначил.- Ты, видать, из тех, кто принимал живейшее участие в диспутах на тему "Есть ли жизнь за МКАДом?"

- Ладно, братишка, не обижайся! - хохотнул он. - Давай лучше познакомимся. Я - Егор. Как там, так и здесь. Егор Александрович Стеклов. А тебя как звать-величать?

- Ланс.

- А в реале? На Земле?

- А разница есть? Далеко это, отсюда не видно. Зови Лансом, чтобы не путаться.

- Ну, лады. Ланс так Ланс. Ну так что, Ланс, водочки выпьем? За встречу?

- Водочки? Откуда?

- Хитрое ли дело - самогонный аппаратик сварганить? Я теперь здесь монополист по "огненной воде",- самодовольно произнес Егор и, хлопнув в ладоши, крикнул. - У-Го! Наборчик номер один! Живо!

Не прошло и полминуты, как молчаливое бепо-прислужник вошло с большим подносом, на котором стояли графин и стопочки из очень дорогого молитонского стекла, а также тарелки со всевозможной снедью. У-Го расставило всё это на столе и с поклоном удалилось.

- Давно на Ланелу прибыл? - начал расспрашивать меня Егор.

- Не очень. Вторая неделя пошла. Ланельская, естественно.

- Ну что там у нас, на Земле, новенького?

- Тебя новости с какого числа интересуют?

- Да прямо со дня моего убытия, двадцать первого октября две тысячи пятого!

- Хм... Придётся мне тебя разочаровать. Я отбыл на Ланелу двадцатого октября того же года. На день раньше тебя.

- Как так?! Чё-то ты гонишь... Я-то ведь здесь уже пять лет!

- По этому поводу ничего прояснить не могу. И ты, и я прошли через зону Безвременья, которое непредсказуемо.

- Да-а, удивительно всё. И встреча эта тоже, - покачал головой Егор.- Особенно, если учесть, что нас, землян, на Ланеле до безобразия мало! Я здесь ошиваюсь уже пять лет, и ты - всего лишь второй случай за все эти годы.

- Второй? Это интересно. Расскажи о первом!

- Да, собственно говоря, в реале встретиться мне с ним не довелось... Но то, что один из наших здесь есть или был - это стопудово, гадом буду! Вещдоки есть. Вот, полюбуйся!

Он подошёл к стоящему у дальней стены комоду из тёмного дерева, чуть повозившись с ключом и какими-то тайными кнопочками, выдвинул ящик и достал из него довольно большую шкатулку из резной кости, откуда выудил и со значением сунул мне в руки... априйский тим бриллиантовый, на прообразе которого я в своё время собственноручно вырезал каверинский девиз: "Бороться, искать, найти, не сдаваться!" По-русски.

- Боюсь, я тебя снова разочарую, - сказал я, возвращая монету. - Известных мне случаев появления визитёров именно с нашей Земли - а свою планету называет Землёй чуть ли не каждая цивилизация - всего два: ты и я. А монетка... Монетка - это результат моей деятельности. В мой прошлый визит. Классная штучка получилась, не правда ли?

- Ни хрена себе! - округлил глаза Егор. - Так ты что, уже второй срок здесь мотаешь? Слышь, браток, расскажи! Будь другом! А, кстати, и о том, где ты себе такое нехилое тельце надыбал.

- Рассказал бы, да рассказ не короток, а время уже позднее.

- Не, в натуре, ты думаешь, я тебя сразу так и отпущу? Не пообщавшись толком, не понастальгировав? Короче, ночуешь у меня! Возражения не принимаются! Места - навалом, водки - залейся, закуска не переводится. Девочек сейчас организуем... Хотя нет, ну их к едрене фене! Не до них. В другой раз, если захочешь. Кстати, и табачок имеется: мне тут его один мэн на фазенде выращивает. Правда, он без понятия, для чего мне табак - на людях я не курю, того гляди, в колдовстве обвинят - но я хорошо плачу, он и не спрашивает.

- Спасибо, не курю. Наверно, я всё же пойду: меня люди ждут, беспокоиться будут.

- Не проблема! Пошлём гонца - предупредит. Эй, У-Го, поди сюда! - крикнул Егор и, когда то появилось в дверях, приказал. - Пойдёшь, куда этот человек скажет. Предупредишь там: Ланс ночует у меня.

- Дело было так, - начал я свой рассказ. - Умер я довольно внезапно и довольно нелепо: здоровенная глыба льда с крыши на голову свалилась. Сразу хочу сказать, что вернулся обратно на Землю я, как ни странно, на две минуты раньше, чем умер. При этом абсолютно ничегошеньки не помнил из того, что со мною произошло здесь, на Ланеле. То есть получается, что две минуты я там прожил дважды. А во второй раз чуть замешкался, и повезло - льдина эта в меня не попала, в нескольких шагах передо мною шлёпнулась.

- Говоришь, на две минуты раньше?.. - Егор задумчиво потёр ладонью подбородок. - М-да... Не спасёт меня это, не спасёт... Если бы хотя бы за сутки... А ещё лучше - за неделю. Так что надо постараться жить здесь как можно дольше! - сделал он логичный вывод. - И как можно лучше! Ладно, это я отвлёкся. Продолжай, продолжай...

- Очутился я (или душа моя, называй как хочешь) в Безвременье. И вдруг оказалось, что я помню всю свою жизнь, каждую её секунду.

- Угу. Со мной то же самое случилось, - вставил Егор. - Я потом даже теорию такую придумал. Типа того, что мозг - это не инструмент для запоминания, а инструмент для забывания. Буфер такой, чтобы не рехнуться. А помер мозг - и забывать нечем! Поэтому всё и вспоминается.

- Может быть, - кивнул я, после чего продолжил. - И вот пришёл за мной тот человек, который решил расстаться со своим телом и уступить его мне. Атлет и красавец, одет богато, хотя и до невозможности безвкусно. Сообщил, что он Посланник. И не от абы кого, а прямо от Обоих. Он и привёл меня через Безвременье на Ланелу. И тут оказалось, что при жизни он был таким уродом - поискать! Худой рахитичный карлик с огромной головой, покрытой редким пушком. Но выбора-то у меня не было. Пришлось воплощаться в то тело, которое было. Так что впервые пришёл я в этот мир страшным, как тёща крокодила. Встретили меня старцы-веломудры. Их внешний вид меня несколько ошеломил.

- Точно! И меня тоже. Наполовину бритые, наполовину заросшие. Наполовину прикид синий, наполовину красный. Это у них как бы символ двуединства Обоих.

- Провели они обряд, после которого я получил покровительство Рога воды и посвящённое имя...

- Водорог?

- Точно. Они же поручили меня человеку, который стал моим спутником и наставником. Был он уже далеко не молод, звали его Асий. С ним мы и отправились странствовать, искать моё Предназначение.

При этих словах Егор как-то непонятно хмыкнул. Я вопросительно посмотрел на него, но тот только махнул рукой: ничего, мол, всё в порядке, продолжай!

- Шли мы по Божьей Столешнице от дрогоута к дрогоуту. В одном из них я встретил девушку. Её звали Та, она была дочерью тамошнего лэда. Влюбился я в неё... до невозможности. И, как понимаешь, совершенно без всякой надежды. Прекрасная юная лэд-ди и уродливый нищий фигляр - что может быть более несовместимым?

- Да уж, прямо "Собор парижской богоматери". Эсмеральда и Квазимодо...

- Но, кстати сказать, совсем уж нищим я не был. На пропитание зарабатывал концертами: декламировал нашу земную классику, в основном стихи. У меня они как-то очень легко переводилась на ланельский язык. Фигляры в тех краях гости нечастые, так что народ не скупился.

- Потому и сейчас снова к фиглярам прибился? Вспомнил, так сказать, молодость?

- Может, и поэтому, - не стал я обижаться на подколку. - Так дошли мы досюда, до Суродилы. Здесь, как оказалось, бывший хозяин тела "наследил", и за его старые грехи меня кинули в тюрьму. А заодно и Асия. Тюремщиком у нас оказался один из Неутомимых, гвардейцев императора. Беглый. Вот с ним-то при помощи Асия я и обменялся телами.

- Не понял! Чего это ради бугаю меняться телами с задохликом?

- Хороший вопрос. Меня это обстоятельство тоже сначала удивило. А дело-то, оказывается, в том, что все Неутомимые, по сути, тоже были калеками. Нейроперекоммутация. У них в мозге меняли местами зону чувства наслаждения с зоной чувства усталости. Поэтому они "качались" с таким рвением, какое не снилось ни одному культуристу. Однако это продолжалось только до поры, до времени. Однажды для каждого из них наступал момент, когда он просто терял способность уставать. Вот и этот достиг такого предела. Поэтому хилое тело для него было предметом мечтаний.

- А кто им эти зоны менял? - удивлённо спросил Егор. - Колдуны какие-нибудь? Типа вуду?

- Вуду здесь не при чём. Инхи.

- Это Мечпредержащие, что ли? Инопланетяне?

- Они. Кстати, какие новости из Суонара? Что слышно про инхов?

- Да ничего не известно! Абсолютно! Заперлись у себя в Суонарской долине, носа из-за стены не показывают. Всех чужих повыгоняли вон. Всех без исключения, от атак-редеров до последнего мусорщика. Изредка туда, говорят, тарелка опускается, а кроме - никаких признаков жизни. Короче, ни шиша интересного. Ты рассказывай, рассказывай!

- До того, как попасть в тюрьму, я познакомился с господином Есучей. Он искал себе нового лэда-оди-тун: прежний был уже очень стар.

- Погоди-ка, погоди! Дай сам догадаюсь! Твой уродик как раз и оказался нужным человечком, от вони которого пипл балдеет почище, чем от любой другой "дури"?

- Точно. Сам-то членства в клубе любителей вони ещё не успел удостоиться? - подначил я.

- То-то и оно, что не успел. Нынче проблемушки с этим. Помер ихний лэд-оди-тун. От переедания. Года три уж как. Нюхачи наши на этой почве в крутой депресняк ударились, четверо аж руки на себя наложили. И вот с тех самых пор Есуча озабочен поисками нового претендента. И сам со своими склянками повсюду рыщет, и купцам-караванщикам их раздаёт. Награду обещал немалую. Да только пока всё без толку, не могут найти подходящего человечка. Погоди... Это что получается? Что лэд Вольф-оди-тун?..

- Угу. Вот этим самым существом я и был!

- Сочу-увствую, братан, сочувствую! Но теперь-то я понял, куда ты своего Неутомимого пристроил. Дальше-то что?

- Асий тоже остался у Есучи, который пригласил его занять должность Хранителя Манускриптов в его библиотеке, и старик, осознавая, что отныне будет для меня лишь обузой, согласился. Отныне под защитой Есучи оба, и Неутомимый, и Асий были в безопасности, чего нельзя было сказать обо мне: тюремщик, выпустивший на свободу двоих подопечных, мягко говоря, не может рассчитывать на одобрение начальства. Поэтому я нанялся охранником в первый попавшийся торговый караван и, не медля, покинул город. А караван тот по иронии судьбы направлялся в Мойилет. Знаешь этот населённый пункт?

- Натурально. Пригород Суонара, бывшей столицы империи.

- Точно. Вот там-то меня и схватили сослуживцы моего Неутомимого и арестовали как дезертира и вора. Опять мне пришлось расплачиваться за чужие грехи.

- А что он стибрил-то? - заинтересовался Егор.

- О, своровал он самую большую ценность императора - Камень Ол. Его ещё называли Камнем Здоровья и Бессмертия. По сути своей это ключ-активатор всей техники Иных - древней расы, артефакты которой ещё сохранились на планете.

- Так он его действительно скоммуниздил?

- Как потом выяснилось - да. Но на тот момент я этого не знал. Мало того, даже само словосочетание "Камень Ол" слышал впервые. Меня пытали: предварительно накачав какими-то наркотиками, с помощью некого прибора, называемого "пытальником", пытались вытащить из моей головы всё, что я знаю о пропаже. Естественно, безрезультатно. И тогда меня включили в группу "тушканчиков". Император затеял забаву для своих маршалов - атак-редеров. Охоту на людей. Нас вооружили автоматами, которые стреляли краской. У атак-редеров же были боевые дальнобойные карабины и Мечи.

- Довольно странное сочетание вооружения.

- Мечи - это Мечи с большой буквы, оружие Иных. Эти Мечи расчленяют что угодно легче, чем горячий нож режет масло. Ну и, кроме того, каждого маршала сопровождали двое Неутомимых, автоматы которых были заряжены отнюдь не краской. Короче говоря, для нас это была война, для императорских вояк - пейнтбол. Полем боя должно было служить Плато Синих Псов - обширнейшая долина на высоте больше километра. Думаю, если подняться над ней ещё на километр, то она будет похожа на растрескавшуюся от жара землю. Только вот глубина этих трещин - от четырёх до двадцати метров, ширина соответствующая. Мы всё же надеялись уйти, не подозревая, что шансов на это нам не оставили ни малейших: в снаряжение каждого был вмонтирован радиомаяк.

- Но вы таки выкрутились?

- Да. Мы обнаружили маяки и нацепили их на невесть откуда взявшуюся здесь крысобаку. Потом я сразился с одним из атак-редеров. Его убил, сопровождающих Неутомимых взял в плен. После смерти командира, за которого несли ответственность, они, можно сказать сами в военнопленные навязались. В числе трофеев оказались Меч и переговорное устройство, оно же пеленгатор, по которому я от имени маршала вызвал "ледр".

- Что за "ледр" такой?

- "Летающий дракон", гибрид вертолёта и реактивного самолёта. Мы захватили его и улетели. Но скрыться не смогли. "Ледр" имел систему самоликвидации. Нас взорвали прямо над хребтом Долгая Грива. Спасло нас - к сожалению, не всех - лишь то, что аппарат упал на склон горы по касательной, и мы как на санках съехали вниз. Там, в горах, я познакомился с удивительным человеком. Его зовут Аррутар. Он живёт в стае Синих Псов. И не просто живёт. У него ментальный контакт с этими животными. Аррутар руководит их действиями и, кроме того, может видеть глазами каждого пса, чувствовать всё, что чувствуют его подопечные, даже находясь на значительном расстоянии.

- Неплохо! - даже присвистнул Егор. - Такому чуваку хотя бы с одной такой псинкой у нас в разведроте цены бы не было!

- Я оказал Аррутару очень значительную для него услугу: спас нескольких Синих Псов. В качестве благодарности он помог мне скрыться от погони. Аррутар привёл меня в свою пещеру, где находился портал. Межпространственный. Это тоже наследие Иных. По Ланеле разбросаны более двухсот таких ворот-порталов. Имея Камень Ол, можно попасть в любую часть планеты.

- Очень полезные дверки! И что, у этого твоего Аррутара был такой камешек?

- Нет. Камня Ол у него, к сожалению, не было. Но портал открылся сам. Есть у них такая особенность: подзарядившись атмосферным электричеством во время грозы, - а накануне ночью была очень сильная гроза - они самопроизвольно устанавливают контакт с местом последнего соединения. Этот был ещё открыт, и через него мы попали в довольно глухой уголок леса под названием Вороний Шлях. Не могу понять, почему Иные устанавливали порталы в таких глухих, порою недоступных местах?

- А чего тут не понять-то? Думаю, раньше этих порталов гораздо больше было. И те, которые были в местах доступных и посещаемых, местный пипл попросту порастибрил. А я ведь слышал про этот лес. Он ведь где-то здесь недалеко?

- Да, не очень далеко. Так что я вскоре вновь оказался в Суродиле. Путешествие было недолгим. Но за время его выяснилась одна любопытная деталь. Оказывается, у меня на спине напротив сердца - сам я этого увидеть, конечно, не мог - находилась татуировка.

- Да ну? - притворно удивился Егор. - И что же в ней значилось? "Не забуду мать родную"?

- Нет, конечно! - насмешливо прищурился я. - Куда нам до таких шедевров! Всего лишь маленький скромный рисунок: три ласточки и звезда пророка Иилла в священном круге.

- Чев-во? - уже непритворно удивился мой собеседник. - Хочешь сказать, что ты и есть тот самый лад-лэд Олин Апри?

- Ну да.

- Круто! Слышал, слышал я байки о твоих похождениях!

- Значит, дальше можно не рассказывать?

- Да ты что! Из первых рук - это ж совсем другое дело! К тому ж, там не разобрать, где правду говорят, а где пургу гонят. Давай, давай, рассказывай, не трави душу...

- Все мои спутники считались в империи преступниками, а потому они дружно решили дать вассальную клятву лад-лэду Лансу, то есть мне.

- Постой-постой... Ты же был лад-лэдом Апри... Это сейчас ты Ланс. Или я чего-то не понял?

- Да не было в тот момент рядом со мною знатоков геральдики! Все знали, что это знак лад-лэда, но династию определить не могли. Это я узнал чуть позже, когда тайно проник в Суродилу, в дом Есучи, и встретился с Асием. Он-то и поведал мне об отце Неутомимого Тарди Апри и об истории его вражды с императором. Кроме Асия я навестил ещё и Неутомимого, пребывающего в нехлопотной должности лэда-оди-тун у того же Есучи. Камень Ол был при нём. Отдал он его с малым сожалением - всё равно не знал, как им пользоваться, и для чего вообще он нужен. Из Суродилы я со своей командой направился в Отонар, но не доехал. Наш путь пересекала Нить Дионы. Так здесь называют линии энергопередачи, оставшиеся после Иных. Удивительно то, что далеко не все могут их видеть. Я решил пройтись вдоль неё, и вскоре обнаружил ещё один портал. А так как Камень Ол при мне уже был, то мне удалось включить это устройство и даже разобраться с управлением. Это открыло мне новые, необычайно полезные возможности: теперь я мог очень быстро перемещаться практически в любую часть планеты.

- М-да, очень полезная штуковина! Для торговли так вообще неоценима. Впрочем, как и для военных действий.

- Вот-вот. А потому я основал себе базу на острове в Серединном море и начал войну с императором. Впрочем, полномасштабной войной это назвать нельзя. Так, партизанские действия. Мы нападали на его караваны, освобождали невольников и конфисковывали материальные ценности. Большая часть освобождённых находила пристанище в Одессе, моём новом городе.

- У тебя что, с фантазией туговато? Не мог какое-нибудь новое название придумать? Например, "Олинград" или "Априбург".

- Мне нравится Одесса. Хороший город. Вдруг захотелось, чтобы и на Ланеле была своя Одесса.

- Ну, Одесса так Одесса. Повествуй дальше.

- Среди прочего имущества атак-редера, с которым я сразился на Плато, была тетрадка. Дневник. Из него я узнал несколько интересных вещей. Первое: бесполие - болезнь, вызываемая искусственно созданным вирусом. Второе: существует противоядие от этой болезни. Нет, человека, родившегося бесполым, оно излечить не могло. Однако у мужчин и женщин, принявших это лекарство, больше никогда не рождались бепо. И третье: рядом со столицей находится место, которое называют Подземным Городом. Сопоставив кое-какие факты, я пришёл к выводу, что этот город - не что иное, как... не знаю, как точнее назвать. Место, где обитали Иные, их база. И стало мне до ужаса интересно туда попасть!

- Надо думать! И что?

- Ну что... Попал. Предварительно пришлось выбить оттуда небольшой оккупационный отряд Неутомимых. Место оказалось до жути интересным. Техники различной невиданной-неслыханной - выше крыши! Кое с чем мне удалось разобраться.

- Например?

- Например, приборчик типа "ксерокса". Только вот копировал он не бумаги, а любой предмет, который ты умудришься внутрь его сунуть. Я таким образом и наштамповал себе бриллиантовых монет. Так сказать, совершил экономическую диверсию против империи.

Егор был так поражён, что и сказать ничего не мог, только головой мотал от удивления.

- Ещё более-менее сносно я разобрался с управлением медицинским аппаратом. Чудо-техника! Представляешь, за четверть часа практически полностью вылечил проникающее ранение грудной клетки у своего бойца!

- А ещё что там есть? - внезапно охрипшим голосом поинтересовался Егор.

- Много чего. Да только недосуг было всё это изучать: дела управленческие, война... Война, правда, была недолгой. Император выследил меня и напал на остров эскадрой в составе трёх кораблей. И не подумай, что это были галеры: такие суда любой земной адмирал почитал бы за счастье иметь в своей флотилии! Десант Неутомимых высадился на остров. Завязалось ожесточённое сражение. А потом император вызвал меня на поединок. Чем он закончился, я не знаю: провалился в какое-то тёмное небытие, после чего резко, без перехода через Безвременье, вновь очутился на Земле. Да ещё с провалом в памяти.

- И всё? Не-е, братишка, так дело не пойдёт! - хлопнул ладонью по колену Егор, - То, что ты мне сейчас выдал, это что - рассказ?! Это не рассказ, это доклад! Думаю, самого интересного ты мне не рассказал! Нуко-ся, давай хлопнем ещё по рюмашке, а потом ты мне подробненько, обстоятельненько и очень вкусненько всё расскажешь!

Более подробное повествование я окончил далеко за полночь, когда самогона уже во втором графине оставалось совсем на донышке. Егор, хотя глаза его стали уже соловыми, всё же слушал с неослабевающим интересом.

- По поводу твоих пох-хождений... - произнёс он, слегка запинаясь. - Хочешь знать моё мнение?

- В-валяй!

Резюме, которое выдал Егор, оказалось для меня несколько неожиданным.

- Как-то всё у тебя больно уж похоже на компьютерную игрушку. Поначалу прокачал по-максимуму свои физические параметры, а потом принялся создавать и абгрейдить собственное государство. Типа, "группа крестьян желает к вам присоединиться"... Ну и под финал, как положено, сразился с самым главным бякой и победил его. Или не победил? Наверно, всё-таки победил: ты - вот он, а его... Ау, император! Ты где?! Нету императора! Значит, ты победил. Только один фиг, как-то всё банально, предсказуемо и не интересно. Не находишь, Водорог?

- Так ведь я жил, а не книгу писал. Извиняйте - как уж судьба сложилась! Кстати, сам-то ты под покровительством какого Рога?

- Я-то? - Егор хмыкнул. - Эйррог!

- Это что такое? - не понял я.

- Ну, это я так... Переделал чуток. "Ветеророг" или "воздухорог" как-то не выговаривается, согласись, - он махнул перед собой двумя сложенными вместе пальцами, и по комнате кругом пробежал маленький смерчик, подхватил со стола вазу с фруктами и разбросал их по полу. - Правда, все эти... способности ни разу не пригодились... Необходимости не было, понимашь, и без того всё здесь складывалось клёво.

- А вот с этого момента поподробнее! - попросил я.

- Поподробнее? Да не вопрос! - он допил из горлышка остатки самогона, занюхал рукавом и продолжил. - Сначала - всё как у тебя. Умер я... или почти умер... неважно, как, не о том сейчас! И тут за мной пришёл почти такой же, как и за тобой, расфуфыренный чувак. Как мы с ним по этому Безвременью шкандыбали - не важно и не интересно. Короче, оказался я в Урочище. Эти попики располовиненные и мне тоже дали конвоира - толстенький такой лысенький дедок, моралист хренов. Так я этого чудилу в первый же день послал в его самую маленькую историческую родину. Нужен он мне, "хелп" ходячий! Тем более что я на тот момент любую справочку завсегда мог у Гурика получить.

- Гурик - это кто? - задал я уточняющий вопрос.

- Да чувак тот, который мне тело в аренду сдал.

- В аренду?! - удивился я. - Это как?

- А вот так вот! Короче, жил здесь, значится, один чудило по имени Гури. Жить-то он мечтал красиво, но вот что-то сделать для того, чтобы так жить, ему было в лом. Вот он и пустил меня - с помощью веломудров, естественно - на постой в свою черепушку. Передал, так сказать, бразды правления телом, а сам ушёл на покой. Подключался только временами - типа как телевизор включал во время интересных передач. Да по кнопке "F1" являлся, но с каждым разом всё неохотнее и неохотнее. Дошло до того, что совсем коннектить перестал: видать, атрофировался. Да и хрен с ним: мавр сделал своё дело... Так вот, прогнал я дедка и стал самостоятельно этот мир осваивать. И сразу понял, что Ланела - планета непуганых лохов, которые даже об элементарных "разводах" понятия не имеют! Добрался до первого крупного города, до Суродилы, да здесь и обосновался. Живу, как видишь, очень даже неплохо. Монополист по игорному бизнесу и водке. Титул прикупил для уважения. Никаких тебе пожарных инспекций, санэпидемстанций и прочих попрошаек. Из начальства - только лад-лэд Касар. Мужик, в общем-то, неплохой. Я ему регулярно налог плачу, - строго фиксированный! - а он ко мне в гости ходит. Но, что характерно, в азартные игры не играет. Ну, не интересно ему это. А вот в шахматишки - пристрастился! Я его научил играть, так очень он на это дело подсел! Игру называет "война бескровная". Соседи - тоже мужики нормальные, хотя и не без своих тараканов. В гости друг к другу ходим. Иной раз на охоту вместе съездим, иной раз - привольных погонять. Что ещё тебе за жизнь сказать? Выпивка, приличная закуска, да и табачок, как видишь, - всё имеется в предостаточном количестве! С женщинами здесь, сам знаешь, проблем нет - любая, только пальчиком помани, тут же оказывается у тебя в кровати. Правда, все дрему-учие-е! О нормальном сексе никакого представления, каждую приходится заново обучать. Зато потом обо мне по городу такие слухи ходят - Казанова, я тебе скажу, нервно курит в сторонке! Прикинь: дело доходит до того, что некоторые лэды - мы, конечно, не будем называть имён и тыкать пальцем! - сами своих благоверных ко мне отправляют. Типа, на стажировку. А, кстати! Забыл упомянуть ещё один вид моей деятельности: я "изобрёл" презервативы и наладил их производство, за что меня не устают благодарить все более-менее приличные люди Суродилы и проклинать всяческие знахари и целители, потому как резко сократилось число посетителей, обращающихся к ним по поводу деликатных болезней.

- Ты что, наладил производство резины? - искренне удивился я.

- Ещё поинтересуйся, не открыл ли я здесь химический комбинат! - хмыкнул Егор. - Нет, конечно. Припомнил стари-иннейшую технологию. Как-то читал, что "изделие номер два" делали ещё древние греки, а может, и кто пораньше. И знаешь, из чего? Из бараньей кишки. Вот и я так же. Открыл небольшую мануфактурку, вполне себя окупающую: получается очень презентабельный продукт, расходится моментально, на прилавках, как говорится, не залёживается. И знаешь, как здесь их называют? "Нежные доспехи"! Каково? Подводя итог: живу, как говорится, "лад-лэду кум и тарку брат"! Для полного счастья только компа не хватает. Уж хотя бы какой-нибудь завалящий четвёртый "пень"!

- А как насчёт Предназначения?

- Хо! Ты что, по этому поводу паришься? Так ведь и тебе тоже, поди, говорили: "Предназначение само найдёт тебя!" Так какой смысл по планете колобком кататься, приключений на седалище искать? Вот ты что, себя героем чувствуешь? Так я тебя сейчас в этом вопросе обломаю.

Егор закурил трубку, поудобнее устроился на диване и продолжил:

- Первое. Создал ты своё государство. Как обозвать тот политический строй, который ты в нём ввёл? Феодальный социализм? Или коммунизм, паразитирующий на феодализме? У тебя же почти вся экономика строилась на экспроприации материальных ценностей, принадлежащих императору! Ты думаешь, осчастливил несколько тысяч человек? Да ни фига подобного! Их счастье, что процарствовал ты недолго: они работать не разучились. Говоришь, сейчас они живут в двух свободных городах? А как они там живут без тебя? За счёт чего? Я уверен на сто пудов, что твоя свита возвела на престол нового лад-лэда, и жизнь там абс-солютно ничем не отличается от любого другого ланельского государства. Иначе-то они просто не умеют! Тут везде, сам знаешь, единственная форма правления - монархия. Ну, за исключением, разумеется, Суонара: что там у них - хрен его знает!

- Второе, - Егор сделал паузу для того, чтобы посильнее раскурить трубку. - Освободил ты планету от тирана. А на хрена? Для того чтобы единая империя распалась на кучу махоньких государств, которые тут же начали грызться между собой? Получается, что именно ты вернул на планету войны, которых здесь не было уже так много лет, что пипл уже разучился воевать. Война здесь была, можно сказать, одним из видов спорта и приносила всем лад-лэдствам только доход. А сейчас? Не обратил, случаем, внимания на то, сколько на улицах калек? Да если тебя сейчас выставить на площади и объявить во всеуслышанье, что ты и есть тот самый лад-лэд Апри - народ тебя порвёт как Тузик грелку!

- То есть, ты считаешь, что тем, кого я увёл на Априю, гораздо полезнее было бы трудиться на императорских копях? А остальному населению планеты - тихо вымирать как вид от вируса бесполия?

- А ты прикинь. Скольких ты спас? Пять-шесть тысяч? Неплохо, конечно. Но сколько народу с той поры в войнах да при набегах полегло? Несопоставимые цифры! Да и тот же вирус: как он свирепствовал, так и продолжает.

- Возможно, поэтому меня и призвали на Ланелу вновь.

- Ха! А кто призвал-то? Тот, кого ты даже в глаза не видел? Нас впрягают в дело, даже не предоставив бизнес-плана! Вот скажи, что ты собираешься дальше делать? Снова побредёшь "туда, не знаю куда"? Творить "то, не знаю что"? Хочешь как лучше? А получится-то снова "как всегда"! Брось ты лучше эти заморочки! Осядь, остепенись! Кстати, вот только что пришла конгениальная мысль. Иди ко мне директором филиала! Откроем такое же заведение, скажем, в Отонаре. Денег я тебе на обустройство и раскрутку выделю, персонал подберу, "крышу" обеспечу. А? Как тебе такая мысля? Дело-то прибыльное до "не могу"!

- Может быть, потом, - уклончиво ответил я.

- "Потом" - это утешительная форма слова "никогда"! Жить всегда надо непременно "здесь" и непременно "сейчас"!

- То есть, переводя на более нам понятный "табель о рангах", ты предлагаешь мне стать топ-менеджером? На работу. С работы. На работу. С работы. Погулял. Выпил. Опять на работу. Опять с работы. То же самое, что и дома, на Земле. Разница лишь в том, что уровень доходов немного повыше, а уровень развлечений немного пониже. Нет, не хочу. У меня есть цель, хотя и неведомая. Но тем интереснее её познать и достичь. Мне, во всяком случае.

- Ну, как знаешь. Была бы честь предложена. И что собираешься делать дальше?

- Сначала Урочище Девятирога посетить надо, покровительство Рога Воды восстановить. И ещё хочу найти Та. Я ведь не знаю даже, куда она ушла: в Парму или в Новгород.

- Это ты про свою зазнобушку? Про которую десять лет ни сном, ни духом?

- Так ведь для меня не было этих десяти лет. Всё - словно вчера...

- Ну-у, братишка, это для тебя их не было!.. Но для неё-то были! Сколько годков-то ей, говоришь, о ту пору исполнилось? "Осьмнадцати неполных"? Значится, сейчас под двадцать восемь, по местным меркам - почти старуха! Замужем, поди, да детей мал-мала. Ну, положим, найдёшь ты её! И что? Будешь с пеной у рта доказывать: это я, мол, тот самый Олин Апри, только вот нос у меня теперь другой! ...и глаза! ...и волосы! ...и всё остальное! Ты лучше кругом-то оглянись: малинник ведь, целина непаханая! И раньше-то мужики в крутом дефиците были, а сейчас, когда войны начались - и подавно!

А ведь в чём-то Егор и прав. Кто я сейчас для Та? Герой легенд, погибший в схватке с императором. Наивно надеяться, что все эти годы она пребывает в печали по мне, хорошему. Для чего вносить сумятицу в её теперешнюю, надеюсь, сложившуюся и устоявшуюся жизнь? А я? Можно ли назвать любовью то чувство лёгкой грусти, которое возникает у меня при воспоминании об её огромных глазах цвета малахита?

- Как бы то ни было, я должен её увидеть! - упрямо произнёс я.

- Ну что ж, дело хозяйское... Давай я тебе хоть денег на дорогу ссужу. Как земляку - под божеский процент.

- Спасибо, на данный момент не требуется.

- А жить-то на что будешь?

- Остались кой-какие... сбережения.

- А-а... Ну да. Это ты молодец. Правильно, при таких-то возможностях, что у тебя были, да заначки не сделать! Как, говоришь, этот самый Камень Ол выглядит? Чёрный, в виде восьмиконечной звезды? Поспрошаю, поспрошаю... Оч-чень полезный камушек! С таким не только лад-лэдом стать можно. Так что не треплись о нём кому попало.

Пожалуй, у меня, действительно, язык слишком развязался. Кое о чём и Егору бы рассказывать не следовало. Взгляд у него как-то изменился.

- Кстати, тут у меня вопрос возник по названиям твоих городов, - Егор резко сменил тему разговора. - "Новгород" - понятно: новый город - он и в Африке новый город. А "Парма"? Почему уж тогда не "Пермь"?

- Так это практически одно и то же. "Парма" по-вогульски (это, если не знаешь, древние племена, которые жили на Урале до прихода русских) означает "тайга". К тому же, с точки зрения фонетики ланельского языка... да и не только ланельского... Русские - и те не все слово "Пермь" правильно...

Меня прервал раздавшийся уверенный и властный стук. Зычный бас из-за двери пророкотал:

- Право и дело лад-лэда Касара! Лэд Егор, открывай!

- Гроссер Дроп? - тихо удивился Егор, узнав визитёра по голосу. Лицо его выразило недоумение. - Ко мне?! С "правом и делом"?! Не по-онял... Ладно, примем. На всякий случай: мы с тобой пьяные в зюзю!

После этого он скорчил совершенно дебильную физиономию и крикнул пьяным заплетающимся голосом:

- Ихто тама? Заходь, не заперто!

Дверь отворилась и в комнату, гремя железом снаряжения, втиснулся дюжий стражник с огромными усами, которые топорщились в обе стороны практически горизонтально. Из-за его спины выглядывала препротивная рожа мужичка, разительно напомнившего мне недоброй памяти Тринеза, доносчика на должности и палача по совместительству. В коридоре топтались ещё четверо стражников с алебардами.

- О, блин!! Кого я вижу! Гросс... ик! ...сер Дроп! Чм обязн? - Егор, шатаясь, поднялся навстречу непрошеному гостю.

- Ты, это... извиняй, лэд Егор, что потревожил, да ешшо средь ночи. Только вот, понимаешь... донос поступил... касательно привольных. А с этим у нашего лад-лэда, сам же знаешь, стро-ого! - сказал гроссер и, чуть развернувшись в сторону мужичонки, спросил, грозно приподняв бровь. - Ну?!

- Так вот оба вот они... И этот, и этот... - нервно затараторил тот и стал тыкать в нашу сторону худым пальцем. - Изъяснялися невнятно, слова говорили тайные, непонятные. Не иначе как на привольной тарабанщине! Не иначе, замышляют что-то против лад-лэда Светлого нашего Касара!..

- Гы-ы!.. - расплылся в совершенно идиотской улыбке Егор и, повернувшись ко мне, незаметно для других подмигнул. - Ет-само, кшно, грсср... Вбщем, это... ну-у... сасем ты, грсср, не шаришь! Ни... фи... гу... шеч... ки! Вот!! Я прально грю, Ланс?!

- Эт пра-льно! - поддержал его я, старательно изображая в стельку пьяного, что, впрочем, удавалось безо всякого труда. - И ешшо стопшку! И етму... как его?.. Дроп? О! Дроп! И ему тже стопшку налить!

- Ага! Дело гришь! - оживился Егор. - Эй, У-Го! Где-т-твою там? Налить... этт.. стопшку Дропушке!

Гроссер Дроп насупился, тяжело и сердито вздохнул, потом медленно, но мощно, как башня тяжёлого танка, всем телом развернулся к мигом сжавшемуся мужичонке и с хорошего замаха врезал ему кулаком в ухо. Затем, небрежно подобрав с пола рухнувшее тело, повернулся обратно и несколько смущённым тоном произнёс:

- Не можно мне стопочку. При службе я. Вот сменюсь, тогда и приду сюда... по-привольничьи разговаривать! Извиняй, лэд. Да пошлют тебе Оба здоровья безмерно! До встречи на балу!

С этими словами он покинул комнату, безо всякого напряжения унося под мышкой безвольно болтающегося доносчика.

- Да-а, перебдел Скунсик! - ухмыльнулся Егор, когда в коридоре стихли шаги стражи. - А в его случае принцип "лучше перебдеть, чем недобдеть" не всегда верен.

- Скунсик?! - удивился я. - Вроде бы, нет на Ланеле таких животных.

- Вообще-то этого долбня зовут Сканас, но, по-моему, "Скунс" больше подходит.

- Доносчик на должности?

- Откуда знаешь?

- Знал с его предшественника, Тринез его звали: похож до безобразия.

- О, нет! Вот тут ты, дружище, глубо-око ошибаешься! Его предшественника звали Сичо. Это был толстенький бородатый недоросток. С полгода назад пропал - как сгинул! Очень, понимаешь, вредная работа. Группа риска! На моей памяти их штук шесть сменилось - всех и не упомнишь! И только один из всей этой братии своей смертью помер. От дизентерии. Прямо на толчке и отдал Обоим душу! Да и этот долго не протянет - не на того батон крошить начал! Кстати, хорошо, что Дроп напомнил: завтра Касар устраивает тусовочку. Балом это назвать, конечно, можно только с большой натяжкой. Так, обжираловка и светский стёб. Однако в целях изучения местного высшего общества, думаю, тебе будет небезынтересно туда заглянуть. И вообще... Ты долго собираешься в Суродиле пробыть?

- До окончания торговища.

- Ага! Значит, я устраиваю себе уик-энд на все эти четыре дня! Ты - мой гость, и я обязан организовать тебе культурную программу!

- Слушай, а как мы тебя Касару представим? - спохватился Егор, когда мы уже входили в ворота замка мимо застывших в церемониальных позах гвардейцев лад-лэдской стражи. Я был облачён в камзол из бордового бархата, очень спешно (что совершенно не означает "плохо") сшитый специально к этому мероприятию личным портным Егора. Сам Егор щеголял в похожем, но синего цвета с бирюзовым отливом. Под мышкой он зажимал красиво инкрустированную плоскую коробочку, похожую на шахматную доску. - Давай так: я тут известен как лэд Егор из Реголата - есть такой относительно большой город, который находится так далеко, что о нём здесь мало кто даже слышал. Раз ты мой земляк, значит, тоже будешь из Реголата. Лэд Ланс из Реголата. Пойдёт? Вроде, звучит неплохо.

- Я в свой нынешний визит титула не имею.

- Так поимеешь. Чес-сло, не велика проблема, дело покупное.

С самого утра на небе не наблюдалось ни единого облачка, ярко светило солнце, и по случаю наконец-то наступившей хорошей погоды бал проводился прямо на улице. Под высокими стенами по периметру обильно украшенного лентами и цветами двора стояли столы с яствами. В углу кучковались музыканты, наигрывая нечто бодро-весёлое на ударных и струнных инструментах. Ко времени нашего прихода уже собралось множество местных лэдов, сопровождаемых, как правило, двумя-тремя жёнами. Все они дефилировали вдоль столов, искоса бросая на них плотоядные взгляды. Костюмы присутствующих мужчин мало отличались покроем, разнились лишь цветом и числом украшений (я непроизвольно пошевелил пальцами: Егор, хоть и с трудом, но всё же уговорил меня надеть на каждый по массивному перстню из своей большой коллекции, и это непривычное ощущение раздражало). В нарядах дам портные проявляли много больше фантазии. Единообразие соблюдалось только в длине юбок, чуть открывающих колена, полностью открытых руках и больших декольте. Остальное - дело вкуса или безвкусицы обладательницы наряда. Среди прочих особенно выделялась округлых форм матрона неопределённого возраста, все детали одежды которой состояли из огромного количества ослепительно белых пышных кружев: кружевная юбка, более похожая на балетную пачку, кружевная блузка, кружевные чулочки-гольфики, и на голове что-то такое же "взбитое" - не женщина, а этакая булочка в креме!

Егор принялся знакомить меня с каждым встречным-поперечным, и мне пришлось натянуть дежурную улыбку. Продолжалось это довольно долго и начинало утомлять. Я с трудом подавлял зевоту. Попробуйте как-нибудь в то время, когда хочется зевать, проделать это с улыбкой и крепко стиснутыми зубами. Глаза увлажняются поневоле.

- Слушай, до чего у тебя физиономия масляная! - наедине прокомментировал мой вид Егор. - Как у кота перед кринкой со сметаной! Ты чего, баб сто лет не видел?

- Этих - ещё б сто лет не видеть!

Внезапно музыка резко оборвалась. Я оглянулся на музыкантов и обнаружил, что все они стоят на коленях, уткнувшись головой в землю. Все гости повернулись в одну сторону и замерли, положив правую руку на сердце и склонив голову: на празднество соизволил явиться лад-лэд.

Внешность Касара какой-либо примечательностью не отличалась: ни тебе властного взгляда, ни гордой осанки. Грубые, абсолютно не аристократичные черты простоватого лица слили бы его с любой толпой. Из всех остальных собравшихся его выделяли только более пышное одеяние, большее количество навешанных драгоценностей и стягивающий волосы золотой обруч с двумя ромбами на висках. Он махнул рукой, давая знать, что принял знаки уважения. Все зашевелились, музыканты поднялись с колен и вновь принялись наяривать что-то весёлое. А лад-лэд начал обход гостей. Подойдя к "булочке", он негромко сказал ей, видимо, что-то невероятно непристойное - от обычных фривольностей ланельские дамы не покрываются таким свекольным румянцем - и, словно кошку за ухом, потеребил кончиками пальцев её внушительных размеров грудь. Затем лад-лэд скучающим взором окинул присутствующих и остановил его на мне. В глазах правителя появилось заинтересованное выражение, и он направился прямиком к нам с Егором.

- Что? Вижу новое лицо, - произнёс он, подходя. Росточком он едва доставал мне до подбородка.

- Длани Обоих над тобою, Светлый лад-лэд! - произнесли мы почти одновременно.

- И над вами... - милостиво кивнул он. - Так кто ж ты таков?

- Дозволь представить тебе, Светлый лад-лэд, моего земляка лэда Ланса. Из Реголата, разумеется, - чуть нараспев, в манерах придворной речи произнёс Егор.

- Ну и как там нынче у вас в Риголате? При дворе... э-э... что?.. кого?.. Вилтана, кажется?- повернулся лад-лэд с вопросительным выражением лица к Егору, и тот подтверждающе кивнул.

- Неплохо, лад-лэд, однако не так величественно, как у тебя, - отпустил я не слишком изящный и слишком прямолинейный комплимент, который, впрочем, достиг цели: Касар самодовольно усмехнулся:

- Да уж...

- Светлый лад-лэд, - встрял Егор. - Раз уж ты удостоил нас своим вниманием, разреши вручить тебе небольшой презент!

- Конечно же, конечно, дорогой лэд Егор! Как я могу тебе запретить? Чем порадуешь на этот раз?

- Новинка... - завлекающим тоном продавца дорогого бутика произнёс тот, медленно, со смаком открывая коробку, в которой оказался радужный набор презервативов. - Теперь разноцветные, с ароматом горной лаванды...

- Что? С ароматом? Но мне же их не нюхать! Впрочем, весьма кстати. Я доволен. Пройдёмте-ка вон туда, иначе мне будет неудобно разговаривать.

Обернувшись, лад-лэд сделал приманивающий жест в сторону дамы-"булочки" и, не оглядываясь, направился к расположенной между столами беседке. Мы двинулись следом. Туда же засеменила и дамочка. Послушно, как кобыла в стойло, она подошла к перильцам и остановилась, опершись на них локтями. К правителю резво подбежали несколько слуг, сноровисто освободили его от панталон и облекли в "нежные доспехи".

- Вот это убрать, - приказал Касар, указывая на юбку-пачку. - Ещё запутаюсь.

Те же слуги сняли с "булочки" указанный предмет, под которым из одежды уже ничего не оставалось.

Лад-лэд собирался заняться любовными утехами, не прекращая разговора с нами. Ну, блин, даёт дрозда правитель! Ещё бы испражняться сел! Видимо, все мои чувства отобразились на лице, потому что Егор, приблизившись, еле слышно посоветовал:

- Рожу разгладь!

Впрочем, всё происходящее мало привлекало внимание присутствующих, разве что некоторые дамы изредка бросали в сторону беседки завистливые взгляды. Касар пристроился к своей пассии сзади и, начав мерные движения, продолжил прерванный разговор.

- Так о чём мы?.. Ах, да! Лэд Ланс... Чем ты живёшь, лэд?

- Достаток позволяет мне не вести никаких дел, - начал плести я на полном экспромте, - поэтому я просто путешествую, ищу развлечений.

- Что? Развлечений? Ну, тогда, считай, тебе очень повезло! Не далее как вчера купцы жаловались мне на то, что на дорогах стало уж совсем неспокойно. Слишком неспокойно. Завтра я устраиваю охоту на привольных, и ты непременно должен принять в ней участие! Что?.. У тебя такое выражение лица, словно ты не рад.

- Я мирный путешественник, и предпочёл бы сразиться с тобой, лад-лэд, в "войну бескровную"...

- Что?! Ты играешь в шахматы? Превосходно! Эту битву я назначаю на вечер послезавтрашнего дня! Играть будем на рика.

- Но у меня нет рика...

- Будет! Если - что?.. - выиграешь. Если ты у меня выиграешь, то получишь жеребёнка из замкового стойла. А если проиграешь - сам станешь риком! Прокатишь моего лэда-оди-тун вокруг шахматного столика полдюжины раз! На четвереньках. Так у меня при дворе заведено. Но завтра - святое дело! - защита моих подданных. Все лэды Суродилы принимают участие в этом правом деле, и ты, как лэд, тоже обязан мне помочь. Иначе - что?.. - канзеринат, мой друг... О-о-о, канзерина-а-ат... - Касар закатил глаза и замер. Постояв так некоторое время, он шумно перевёл дух, легко шлёпнул даму ладонью по продолжающим возбуждённо шевелиться округлостям и сказал:

- Иди. Скажешь мужу - я доволен.

Дама улыбнулась правителю, но как-то жалко: похоже, она только-только начала входить во вкус, как вдруг всё закончилось. Вновь подбежавшие слуги принялись приводить обоих в порядок.

- Так про что мы?.. Ах, да, канзеринат, - продолжил лад-лэд. - Но, разумеется, я абсолютно уверен, до этого не дойдёт. А сейчас - что?.. - кушаем, пьём, наслаждаемся женским обществом, веселимся! Развлекайтесь, благородные лэды, развлекайтесь!

С этими словами Касар покинул нас, присмотрев себе нового собеседника.

- Лад-лэд не стал вдаваться в детали: шахматный столик у него хоть и узенький, но длинный - метров тридцать, - дал мне справку Егор, как только тот отошёл. - Придворные называют этот столик "смерть в дырявых штанах": пол в зале из необработанного камня, а местный шут, лэд оди-тун - да вот это чудило прыгает! - весит примерно полтораста ке-ге.

Слово "прыгает" он произнёс с иронией: колыхание телес очень тучного парня с нарисованной на лице улыбкой, облачённого в костюм из сплошных ленточек и фаллообразный колпак, меньше всего напоминало прыжки.

- Да уж, повеселил ты лад-лэда не хуже этого шута! - с усмешкой продолжил Егор. - Надо же, сказанул: "мирный путешественник"! Посмотри на себя со стороны: боевой робот-трансформер!

- Но я - поверь, Егор! - действительно очень мирный по своей натуре человек и не хочу участвовать в охоте на людей! Помнишь, я тебе рассказывал про императорскую охоту?

- Помню ли я? Довольно странный вопрос, если учесть, что его задаёт Предназначенный другому Предназначенному!

- Извини, упустил из вида. Так вот, я не могу описать словами, какую ненависть я испытывал к тем, кто охотился за нами, к этим лощёным и самоуверенным маршалам. А теперь, получается, сам должен выступить в той же роли, что и они! Охотиться на людей - это противоестественно!

- На разбойников, Ланс, на разбойников! Вспомни историю нашей старушки-Земли: с разбойниками, мародёрами и прочими им подобными никогда не церемонились! Пожалуй, здесь обращаются с ними даже гуманнее: не сжигают на кострах, не сажают на кол, не распинают на крестах и не отдают в гладиаторские школы. Просто убивают.

- Но я не хочу быть карателем! Посоветуй, как избежать этого?

- Никак, - он пожал плечами.

- Знаешь, Егор... Я в таком случае, пожалуй, потихонечку исчезну из Суродилы. По-английски, так сказать, не прощаясь...

- Ланс, ты мала-мала не въезжаешь в ситуацию. "Ласковую просьбу барина сполни усерднее приказа строгого", - говаривали в старину на Руси. То, что внешне выглядит как любезное приглашение на охоту, по сути своей является приказом принять участие в боевых действиях. А невыполнение приказа и, тем более, дезертирство караются, как сказал лад-лэд, канзеринатом. И если ты исчезнешь - тогда, по закону, канзеринат должны устроить мне: я тебя привёл ко двору, следовательно, являюсь твоим поручителем. И сам понимаешь, мне такая перспективка не улыбается.

- Канзеринат - это что? - спросил я.

- Весьма мерзкая вещь, - ответил он. - Одно из прав лад-лэда. Церемониал посвящения в трусы. После такого - либо в стюганы, либо харакири себе делать. Ланс, ты сейчас в "чужом монастыре", и не пытайся изменить его "устав". Один раз ты уже попробовал это сделать - ничего хорошего не вышло. Да не дрейфь ты! Ну, выедешь на лоно природы, ну, поучаствуешь в массовке - тем всё и кончится!

Хоть и невольно, но участвовать в облаве на привольных мне пришлось. Как рассказал Егор, травля разбойников началась ещё накануне. Полугросс городской стражи, разделившись на два отряда, посменно гонял большую группу обнаруженных ими привольных по окрестностям - по той полосе леса шириной в пять силей, что лежала между океаном и бесконечной скальной стеной. Делали стражники это очень профессионально и сноровисто, не давая никому из них ни скрыться, ни отдохнуть, бережно, если только можно так выразиться, относясь к будущей "дичи" своих господ. Будь у служивых иная задача, они бы давно никого из них не оставили в живых.

"Охотники", привыкшие вставать не рано, выступили из города далеко за полдень помпезной колонной, которую возглавлял гроссер Дроп на мощном буланом рике. Полугросс верховых стражников, разделённый на два подразделения, занимал авангард и арьергард кавалькады. Между ними пёстрой возбуждённой толпой гарцевали все лэды, которых я видел на приёме, да ещё несколько совсем юных. На бал им, видите ли, рано, а на травлю людей в самый раз! Для семи "безлошадных" лэдов, в числе которых был и я, правитель выделил ковчег.

Тот парадный камзол, в котором я щеголял на балу, для охоты не годился. Чтобы достойно экипироваться, мне пришлось с раннего утра заняться шопингом. Подобрал себе высокие мягкие сапоги, штаны из плотной ткани, камзол и кожаную шляпу с полями. Купил несколько рубашек и приглянувшийся недлинный плащ. Всю одежду выбирал с таким расчётом, чтобы в ней же можно было и в дальнейшее путешествие отправиться. Егор, осмотрев мои приобретения, в общем всё одобрил, хотя и обозвал в шутку мушкетёром.

Кавалькада двигалась по улицам Суродилы, и я узнавал знакомые кварталы. Вот показался дом Бади, моего министра финансов. Под крышей висит относительно новая, ещё не выцветшая вывеска: "Стрижём, бреем, кровь пускаем и маникюр ещё". Интересно, кто там сейчас цирюльничает вместо него? Стоп. Что значит "вместо"? Слово "маникюр" - привнесённое в ланельский язык. Причём, лично мною, в беседе с Бади. Значит, он здесь? Вернулся? Это замечательно. Как только отделаюсь от "почётной обязанности", обязательно загляну к старому знакомцу!

Колонна отошла от Суродилы недалеко, силей на пять. Здесь начинался лес, откуда вскоре должны были появиться преследуемые стражниками привольные. Распорядители принялись разводить лэдов "на номера".

Видимо, Егор имел определённое влияние на Касара. Во время вчерашнего бала между ними состоялась ещё одна беседа. Стояли они далеко, разговора я не слышал, но, судя по тому, что их взгляды постоянно обращались в мою сторону, речь шла именно о моей персоне. Не знаю, какие аргументы выдвинул Егор, но "на передовую" меня не поставили. Гроссер Дроп, тоже распределявший места в "охоте", оставил меня на небольшой полянке, от которой начиналась узенькая, почти нехоженая тропинка, очень полого поднимающаяся по естественному выступу вдоль грозно нависающей над нею базальтовой гряды почти километровой высоты. Для усиления под моим началом гроссер оставил двух бойцов городской стражи.

- Сочувствую тебе, лэд, - пробурчал Дроп напоследок. - Про тропу эту мало кому ведомо, так что отличиться навряд ли смогёшь.

- Жаль, - сказал я с огорчённой интонацией, стараясь, чтобы голос звучал как можно искреннее. На самом же деле на душе заметно полегчало.

Стражников в наш секрет Дроп подобрал неразговорчивых. Да оно и к лучшему. Говорить ни с кем не хотелось. Перед мысленным взором вставала одна и та же картина: вот из леса выходит толпа мужиков - усталых, измождённых суточной погоней, голодных, ободранных, из тех, кто вышел на большую дорогу, скорее всего, просто от царящей вокруг безнадёги - и с ними надо будет... сражаться? Нет уж, надо называть вещи своими именами: убивать! Господи ли, Оба ли! Может быть, это и малодушно, но я молю: пусть никто из обречённых не выйдет на эту поляну, пусть минует меня чаша сия!

Нет, не миновала!

- Ктой-то идёт, - первый раз за всё время нарушил молчание один из стражников, и оба, став на пару шагов позади меня, вскинули арбалеты.

- Без моей команды не стрелять! - распорядился я.

Вскоре я тоже услышал и хруст сучьев под чьими-то ногами, и шум раздвигаемых веток. Ещё через малое время на полянку, постоянно затравленно озираясь, едва ли не спиной вперёд выбежал один из привольных. Нас, заступивших ему путь к бегству, он заметил только пробежав метров десять по открытому пространству - только тогда он обернулся и застыл на месте. В глазах мальчика отражался неимоверный ужас.

Да, это был мальчик. На вид - лет четырнадцать-пятнадцать. Одетый в простую холщовую рубашку и такие же холщовые штаны, в накинутой поверх безрукавке из какой-то дерюжки, он меньше всего походил на разбойника.

- Ты - привольный? - вырвался у меня удивлённый возглас.

- Дяденьки... Дяденьки, не убивайте меня. А? Я ведь что... я ведь только кашеварил в ватаге... нету на мне ничейной крови... Отпустите, а? - говоря это, он понемножку пятился обратно к лесу, который в этот момент уже казался ему надёжной защитой.

- Уйдёт!.. - услышал я за спиной шёпот стражника, а после - щелчок спусковой скобы. Пролетающий мимо моего плеча арбалетный болт я успел поймать только чудом и, резко обернувшись, приставил его острие к шее стрелявшего.

- Я давал команду стрелять? - намеренно тихо спросил я стражника.

- Так уйдёт же... - указал тот глазами на мальчика, который всё продолжал пятиться.

- Мальчик, остановись. Там тебя ждёт смерть, - произнёс я, как мог спокойнее. И он остановился, хотя до зарослей оставалось всего-то пара шагов. Возможно, впоследствии он не раз возносил благодарности Обоим за то, что они остановили его в это мгновение, не дали броситься обратно в лес.

- Знаешь, куда идёшь? - спросил я, мотнув головой в сторону горной тропинки. Мальчишка мелко и часто закивал, в глазах его появилась надежда. - Иди.

Робко и неловко, бочком пройдя мимо нас, он со всех оставшихся сил припустил по открывшемуся ему спасительному пути.

- Здесь никто не появлялся! - произнёс я тоном приказа, обращаясь к стражникам.

- И ты думаешь, что это сойдёт тебе с рук?! - горячился Егор, возбуждённо наматывая круги по орбите: центром её было кресло, в котором я сидел, держа, как император скипетр и державу, стопку водки в одной руке и корочку хлеба в другой. - Ты думаешь, эти, которые были с тобой, будут молчать? Ага! Размечтался! "Правда и верность" - вот девиз городской стражи! И кто ты, собственно говоря, такой, чтобы ради тебя они нарушили свои принципы?!

Дело происходило в его доме, в той же самой комнате примерно час спустя после окончания облавы на привольных.

- Егор! Это был мальчик, всего лишь мальчик... - уже в который раз устало повторял я.

- И что с того? Кто он тебе? Сын? Племянник? Может, хотя бы знакомый? Так ведь нет: ни первое, ни второе, ни даже третье! Не мог прикончить его сам, так хотя бы не мешал другим. И сейчас было бы всё тип-топ! А так ты подставился сам и подставил меня. Причём, подставил реально! Ты уж извини, земеля, но у меня нет выбора...

...Очнулся я от нескольких хлопков по щекам и обнаружил себя в том же самом кресле, но накрепко связанным прочной верёвкой по рукам и ногам. Увидев, что я открыл глаза, Егор отошёл и сел в кресло напротив.

- Вот так-то, братишка... - невесело произнёс он. - Не только ты книжки по восточным единоборствам изучал. Доводилось и мне кое-что читать. И даже с грифом "совершенно секретно". Так что продолжим разговор в более спокойной обстановке.

- Ты вызвал стражников?

- Да, послал за ними. Пришлось... - лицемерно вздохнул он. - А что делать? Только сдав тебя Касару в упакованном виде, я смогу сохранить свой "статус вивенди". Эх, земеля! А какая бы жизнь могла у тебя здесь быть! Видишь вон там, на столе эти свиточки с бантиками? Семнадцать штук, и все - тебе. Приглашения в лучшие дома Суродилы. Семнадцать лэд-ди и юных лэд-ди клюнули на твою масляную рожу и нехилую плоть! Водочки выпьешь? Нет? Ну, как знаешь. А я, пожалуй, приму рюмочку-другую: что-то разволновался.

- Совесть, поди, гложет? - предположил я.

- Совесть? - он призадумался. - А ты знаешь, пожалуй что нет! В конце концов, кто ты мне? Ну, земляк. Не очень-то и близкий по масштабам нашей планеты. Ну, соотечественник. Так ведь этаких соотечественников у меня около ста тридцати миллионов. Спрашивается: почему же я ради одного из ста тридцати миллионов должен лишаться всего, что здесь у меня есть? Мне, конечно, будет очень жаль, когда тебя подвергнут канзеринату. Однако мысль, что всё это проделывают не со мной, будет меня немножечко утешать.

- Расскажи хотя бы, что это за штука такая - канзеринат.

- Бр-р-р!! Не хотелось бы, но раз уж ты настаиваешь... Короче, происходит это так. Сначала лад-лэд зачитывает ритуальный приговор, в котором обвиняет лэда в трусости и недостойном поведении (кстати, не вздумай заявить, что ты не лэд - тут же на кол посадят!). Затем его раздевают догола, кое-чем обмазывают, выводят на арену - ту, на которой раньше, до твоего первого визита на Ланелу войны проходили - и привязывают ничком к специальному станку. А затем на арену выпускают две пары канзеров - это, если не знаешь, что-то вроде местных свиней-хряков. Эти зверушки и без того постоянно сексуально озабочены, а перед канзеринатом им ещё что-то возбуждающее в пойло добавляют. Ну и самого несчастного лэда, сам понимаешь, не одеколоном обмазывают. Вот тут-то и начинается зрелище.

- Если не возражаешь, опустим этот момент. Дальше.

- Ну что ж, пожалуйста. Дальше, если, конечно, обвиняемый остаётся жив - что совершенно не обязательно - его выпускают через коридор, вдоль которого стоят две длиннющие шеренги бепо. По этому коридору канзеринуемого или гонят, подгоняя остриями копий, или волокут на верёвке. Это в зависимости от состояния несчастного лэда. А бепо стегают его тряпками, смоченными в жидком навозе тех же канзеров. В конце коридора ждёт палач, который ножом вырезает на лбу осуждённого руну "кан" и втирает в рану специальный состав, чтобы знак этот навечно отпечатался. Всё. На этом канзеринат заканчивается, бывшего лэда просто выпинывают за ворота города. Отныне он пария даже среди стюганов.

Егор поднялся, подошёл к окну и выглянул на улицу.

- Ну вот, за тобой уже пришли. Ого, какая честь! Сам гроссер Дроп во главе отряда! Пожалуй, единственное, что могу тебе посоветовать на прощание - напомни лад-лэду о его обещании сыграть с тобой партеечку в шахматы. Как минимум - получишь день отсрочки.

Дроп во главе четвёрки стражников вошёл в комнату и остановился напротив меня.

- Вот, гроссер, твой новый подопечный, - "отрекомендовал" меня Егор. - Отнесите его в узилище. Только аккуратненько и без грубости. Лад-лэдского суда ещё не было, так что преступником он пока не считается.

- Нести? - удивился Дроп. - Вот этакого вот верзилу? Да он один весит как два моих стражника, причём вместе с доспехами. Развязать ему ноги, да пусть сам идёт, раз ещё не преступник.

- Я бы не советовал. Кто знает, что у него на уме. Вдруг сбежать попытается. Дерётся он, по моим сведениям, просто мастерски. А ногами, мне думается, он умеет драться ещё почище, чем руками, - предупредил Егор.

До тюрьмы конвоиры, кряхтя и тихо ругаясь сквозь зубы, несли меня по вечернему городу на импровизированных носилках из алебард. В узкие двери узилища носилки не прошли. Трое стражников, пыхтя, подняли меня: один за ноги, двое за плечи. Втащили внутрь, аккуратно опустили на пол той же самой камеры, где мы с Асием сидели десять лет назад и вышли, так и не развязав стягивающие меня верёвки. Здесь ничего не изменилось. Создавалось впечатление, что и прелая солома, покрывающая пол, не менялась с той же поры.

- Ты и ты, - донёсся с улицы властный голос Дропа, - остаётесь здесь на посту. Через два часа пришлю смену.

Унылый вислоусый тюремщик запер на большой амбарный замок дверь-решётку и присел напротив на колченогий табурет, тупо уставившись на меня и крутя на пальце связку массивных ключей.

- Будь человеком, хотя бы ноги развяжи! Затекло всё, - попросил я его, но в ответ получил лишь кривую презрительную ухмылку.

Я незаметно пытался ослабить свои путы и в то же время присматривался к двери: хватит ли сил её вышибить? Однако ренегат-Егор упаковал меня очень добросовестно, и ослабить верёвки не удавалось ни на йоту. Я попытался связаться с Асуром, и спустя небольшое время перед глазами вырисовалось то, что видел пёс: клетка из толстых деревянных брусьев. Да уж, пёс мне сейчас не помощник! Его самого выручать надо! И тут мой взгляд упал на чуть торчащую из-за голенища сапога тюремщика ручку ножа. План созрел мгновенно.

- Послушай, служивый, что хочу тебе сказать. Есть у меня с собой деньги, и немалые: почти два гросса тимами, да золота немножко, - при этих словах тюремщик насторожился, его лицо приобрело алчное выражение. - Вот тут, за пазухой, - видишь шнурок на шее? - кошель висит. Завтра у меня, один тарк, всё это отберут. Так уж лучше ты бы эти денежки себе взял, а мне в благодарность из трактира покушать бы принёс. И пивка...

- Ну... - впервые разомкнул рот тюремщик. - Принесу... Токо ты того... Не балуй! А не то...

Он куда-то сходил и, вернувшись с устрашающего вида деревянной, окованной железом дубинкой, отомкнул дверь. Засунул ключи за пояс, вытащил освободившейся рукой из-за голенища нож и стал осторожно приближаться ко мне, не отводя жадного взгляда от шнурка на моей шее. Едва он оказался в зоне досягаемости, я, спружинив тело, сделал круговое движение ногами: сначала подсечка снизу, а затем, на нисходящей, припечатал голову рухнувшего тюремщика к полу.

- А ведь обманул бы ты меня: не пошёл бы за пивом... - с укоризной покачал я головой, обращаясь к бесчувственно лежащему телу.

Руки к этому времени уже затекли так, что я не чувствовал кистей, был не в состоянии даже чуть-чуть пошевелить пальцами. Подобрал с пола зубами нож, распилил им стягивающую предплечья верёвку и довольно долго сидел, ожидая, когда восстановится кровообращение и руки вновь станут послушными. Затем освободил ноги, после чего пришлось ждать ещё столько же, чтобы появилась возможность подняться.

Я вышел в коридор, запер камеру и бросил ключи в дальний угол. В маленькое, единственное во всей тюрьме окошко в конце коридора уже светили луны - наступила ночь. Оно и к лучшему: проще пройти по городу незамеченным. Только вот куда идти? Трактир отпадает сразу, там в это время стражников - как мух на помойке. Из города улизнуть не удастся - ворота уже заперты. К фиглярам идти не стоит - я рассказывал о них Егору, так что там меня будут искать в первую очередь. Пойду, пожалуй, к Дини, повозочному мастеру: глянулся мне этот человек, думаю, не выдаст. Помогу ему быстрее сделать заказ. Заодно оборудую тайник в одной из повозок и спрячусь там, когда вместе с фиглярами буду покидать Суродилу. Правда, прежде чем идти к мастеру, необходимо устранить ещё одно препятствие - двоих стражников, стоящих на посту у входа тюрьмы. Но это для меня не проблема: выключу, отдохнут до прибытия смены. С этими мыслями я решительно вышел на крыльцо.

Стражников возле дверей не оказалось. Но зато к крыльцу подступала толпа человек в двадцать-двадцать пять, вооружённая короткими мечами и маленькими арбалетами. Ещё не успев ничего сообразить, я стал в боевую стойку и оценивающе окинул взглядом место возможного сражения. Противников многовато, придётся попотеть. Как бы не зацепили случайно! В это время один из подступавших, высокий человек в длинном плаще и широкополой шляпе, сжимающий в правой руке широкий и короткий, похожий на гладиаторский, меч, приподнял над головой левую руку. По этому сигналу все остановились. А человек, выйдя вперёд, произнёс:

- Ты - лэд Ланс, - он не спрашивал, он утверждал.

- Чем обязан? - напряжённо произнёс я в ответ.

Меч моего собеседника скрылся под полами плаща, раздался звенящий шелест уходящей в ножны стали. Ещё один жест рукой, и улица перед тюрьмой опустела, более двух десятков человек бесшумно растворились среди серых улиц и чёрных домов. Мы остались вдвоём.

- Извини, лэд, что мы припозднились, - сказал он. - Напутник приказал вызволить тебя из узилища и проводить к нему. Но я вижу, ты почти справился и без нас.

- Почему "почти"?

- Двое стражников сейчас лежат связанными в соседнем дворе.

- Благодарю.

- Не нас - Напутника. Дозволь проводить тебя к нему.

- Что ж, веди.

Тёмными переулками, прячась, едва вдалеке начинали слышаться шаги патруля и маячить неяркие пятна факелов, мы с неизвестным пробрались на западную окраину Суродилы. Он условно постучал в дверь неприметного домика. Открыл какой-то старик подозрительного вида со свечой в руке. Он осветил нам лица, затем кивнул и скрипучим голосом произнёс:

- Ты, Барракуда, покуда отдохни в моём кутке да перекуси. А ты иди за мной. Напутник ждёт.

Небольшой коридор оканчивался дверным проёмом, прикрытым занавесом из плотной ткани. Когда старик отдёрнул её, я даже зажмурился от брызнувшего в лицо света множества свечей.

- Ну, наконец-то! - раздался знакомый голос. - Я уже заждался! Давай, братишка, присаживайся, угощайся!

В нос ударил запах табака. Как только глаза привыкли к свету, я увидел просторную комнату, сидящего в большом уютном кресле и покуривающего трубку Егора, перед которым на большом столе стоял "наборчик номер один".

- Ты? - удивился я.

- Он самый: лэд Егор из Реголата, ренегат, предатель, иудушка, мерзавец... Как ты ещё там обо мне думал?

- А где Напутник?

- Ты кого-то здесь ещё видишь?

- Нет. Из этого мне следует сделать вывод, что Напутник - это ты и есть? - уточняюще спросил я.

- Соображаешь! - Егор утвердительно кивнул в ответ.

- И что означает сия должность?

- Вижу, ты мало интересовался местным культом. Ну что же, просвещу. Да ты не стой как столб: присаживайся, угощайся! Так вот, когда младенец появляется на свет, его необходимо направить по Истинному Пути Жизни. В этой церемонии принимают участие шесть человек: священник, родители, и двое свидетелей.

- А шестой?

- Самого младенца ты за человека не считаешь? Вот эти-то свидетели и зовутся здесь напутником и напутницей.

- Это как наши крестники? Стало быть, ты - Крёстный Отец?!

- Соображаешь!

- То есть, ты возглавил местную мафию? Как тебе это удалось?

- Так ведь нет ничего проще, чем возглавить то, что создал сам. А вот создать - это, брат, было намного сложнее. До меня Суродила была поделена на сферы влияния мелких банд, где каждый атаман мнил себя царьком. Как сам понимаешь, в деле борьбы за централизацию теневой власти не обошлось без эксцессов. Зато теперь в городе значи-ительно спокойнее. Как говорят у нас, "всё под Ctrl-ом!"

- Стало быть, ты с самого начала решил сдать меня лад-лэду, а потом похитить из тюрьмы?

- Был такой планчик!

- Но почему ты меня не предупредил? Если бы я успел освободиться сам - как почти и получилось - то ты бы жил очень неспокойно. И недолго.

- Ну, извини. Откуда мне было знать, какой ты актёр! Для полного правдоподобия лучше жить не в предполагаемых, а в предлагаемых обстоятельствах. Ладно, это проехали! Что дальше делать собираешься?

- У меня планы не изменились. Сначала - в Урочище Девятирога, затем - в Парму и Новгород.

- Вместе с фиглярами? На кой ляд тебе этот сброд сдался? Ты, кстати, в курсе, что порядочному человеку с ними даже знаться западло, не то что в одной компании кататься? Это тебе не Земля, где артисты сливками общества считаются. Здесь они почти в самом низу социальной лестницы. Ниже только стюганы да привольные.

- А мне нравится.

- Ну, дело твоё. Тогда сделаем так. Я тебя сейчас переправлю за город, в Ветлок. Это мой дрогоут недалеко от Суродилы, так сказать, фамильное имение. Утром туда же придут твои фигляры, и как можно быстрее катитесь на север.

- Не получится. У меня здесь ещё пара дел.

- Если не секрет, каких?

- Наперво найти своего пса.

- Ноу проблемс, - махнул рукой Егор. - Он у меня в сарае под замком сидит. Чтобы под ногами не путался. Не волнуйся, кормили от пуза! Что ещё?

- Заказ у мастера Дини сделал на повозки. На тех развалюхах, что сейчас у фигляров, в дальний путь отправляться опасно: того гляди, развалятся.

- Так ты что, ещё и новые повозки для фигляров заказал? Ну, ты даёшь, Гарун блин Рашид! Экономика должна быть экономной, а вода - мокрой. Ты на эти тугрики лучше бы себе приличный ковчег приобрёл, прислугу нанял, охрану. Путешествовал бы как человек.

- Тоже, конечно, вариант. Только скучный.

- А хочешь, человека тебе в попутчики дам? Умный, начитанный, в шахматы играет. Заколебал меня уже своей образованностью.

- Нет, не надо.

- Как знаешь. Тогда так. Дини мы поторопим. А ты прямо сейчас отправляешься в Ветлок. Там отсидишься. Можешь чувствовать себя как дома. Мой человек тебя проводит, - резюмировал Егор, после чего крикнул в сторону коридора. - Костыль, позови ко мне Барракуду!

Спустя малое время в комнату вошёл тот самый человек, который привёл меня сюда.

- Отвезёшь гостя в Ветлок. Передашь: всё как для меня, - приказал мой земляк и протянул вперёд правую руку ладонью вниз.

- Дело Семьи свято, - ответил Барракуда, склонился к руке и поцеловал перстень с александритом. Похоже, Егор скопировал обычаи мафии из виденных им боевиков.

- Спасибо, Егор, - поблагодарил я.

- "Спасиба" много, а зелёный портретик Франклина - в самый раз! - усмехнулся он.

- И что бы ты стал здесь с ним делать?

- На стенку бы повесил. В рамочку. Ностальжи... Ну что ж, пока! Будешь в наших краях - забегай.

И вновь мы шли по ночной Суродиле, петляя по лабиринтам переулков: Барракуда впереди, Асур - рядом со мной. Почему мы шли по такому запутанному маршруту, я не спрашивал: самая короткая дорога не всегда самая близкая. Тишина стояла такая, что я непроизвольно старался ступать потише. Мои спутники вообще двигались бесшумно, как ночные призраки. И вдруг эту тишину нарушил громкий женский крик, прозвучавший где-то совсем рядом:

- На помощь! Спасите!

В это время мы проходили мимо узкого переулка, в конце которого я заметил какое-то движение.

- Похоже, кого-то грабят, - сказал я. - Надо помочь!

- Там помощь не нужна, - ответил Барракуда, вглядевшись в темноту зоркими глазами. - Трое работают с одной женщиной. К тому же, грабёж - не моё ремесло. В Семье строгое разделение труда. Конвенция. Мы все ставили на ней отпечатки большого пальца.

- Тарк с тобой, - проворчал я уже на бегу. - Я лично ничего не подписывал.

Асур бежал рядом со мной.

- Эй, вы! Оставьте её! - крикнул я, подбегая.

Трое грабителей недовольно повернулись в мою сторону. Лиц их в темноте разглядеть было невозможно. Один, самый крупный, продолжал удерживать отчаянно вырывающуюся женщину.

- Ты кто таков, чтобы нам приказывать? - язвительно поинтересовался он.

- Лэд Ланс. И, кстати, друг Напутника.

- Напутника? Напутника мы уважаем. И долю его чтим. А вот в работу нашу даже он вмешиваться права не имеет. Мы Семейную Конвенцию знаем. В отличие от тебя.

- Естественно. Я о ней впервые слышу. Ещё раз повторяю: отпустите женщину. Третий раз повторять не буду.

- Похоже, ребятушки, без кровушки здесь не обойтись. Поговорите по душам с благородным. А ты заткнись, - цыкнул главарь на продолжающую причитать женщину, - а не то и из тебя тоже душу вытрясу!

Ну что же, господа крутые специалисты по экспроприации кошельков, раз вы не хотите по-мирному... Сейчас я вам организую издержки производства!

- Асур, взять! - скомандовал я псу и тут же сам атаковал мазуриков. В темноте даже не успел рассмотреть, чем были вооружены мои противники. Пару мгновений спустя двое из них корчились на земле, а третьего Асур гнал по улице, подбадривая укусами в различные мягкие участки тела. Переулок оканчивался высоченным забором. Казалось, грабитель оказался в тупике. Однако он белкой взлетел вверх и перемахнул на другую сторону ограды. Думается, впоследствии, бывая в этих местах, он будет немало удивляться резервным возможностям своего организма. Асур затормозил перед забором, грозно гавкнул и, развернувшись, затрусил обратно.

- С тобою всё в порядке? - поинтересовался я у жертвы грабителей.

- Я цела, - ответила она. Темнота скрывала её лицо, но по дрожащему голосу можно было определить, что принадлежит он молодой девушке.

- Как ты здесь очутилась в такой час? Впрочем, неважно. Барракуда, мы должны проводить её до дома.

- Я не получал такого приказа от Напутника, - ответил тот.

- Барракуда, это ты? - раздался снизу сдавленный голос. - Что ж ты?.. Наших же бьют!

- Это ваши проблемы, Крысолов. Ни мешать вам, ни помогать я права не имею. Семейная Конвенция, если помнишь, - невозмутимо ответил грабителю Барракуда, а затем вновь обратился ко мне. - Я получил только приказ доставить тебя до места.

- Ну что же, в таком случае подождёшь меня здесь, пока не провожу даму до дома.

- У меня больше нет дома, - едва слышно произнесла девушка.

- Как так?

- Мой отец, торговец домашней утварью Тиби, умер четыре дня назад. А сегодня пришёл лэд Диро и выгнал меня из дома. Отец был должен лэду Диро, и он забрал наш дом за долги...

- Соболезную. Но что же с тобой делать?

- Не знаю... - опустила голову она.

- Пускай идёт с нами в имение, - предложил Барракуда. - Там для неё найдутся и работёнка, и крыша над головой. Если только у тебя, лэд, найдётся лишних три катима.

- Для чего?

- Для пропуска.

- Найдётся, - заверил я и, вновь обернувшись к девушке, спросил.- Пойдёшь... извини, не знаю, как зовут?

- Пойду, - кивнула она. - Меня зовут Ти. Можно, я возьму тебя за руку? Испугалась очень, ноги дрожат, не держат...

До городских ворот мы добрались уже без приключений. Вдоль них при свете факела прохаживались два стражника. Барракуда коротко свистнул, и один из охранников, тот самый рябой, который собирал пошлину при въезде в город, воровато озираясь по сторонам, направился в нашу сторону.

- Ило, сова, - сказал Барракуда.

- Ило, куница, - ответил стражник. - Что, до поля кривнуть?

- До него. Три прокрива. Киман лонду дал.

- Точно киман? Ну, тогда по миркому кушику.

- Греби! - Барракуда протянул руку, и в подставленную ладонь стражника звонко ссыпались наши "пропуска". Рябой дал отмашку, и его напарник потушил факел, накрыв его колпаком. В темноте послышались звяканье запоров, тихий скрип и черноту ворот рассёк чуть более светлый прямоугольник, инкрустированный несколькими звёздочками.

- Пошли, - скомандовал Барракуда. Мы быстро выскользнули за пределы города и двинулись в сторону площадки, на которой становились на ночлег припозднившиеся обозы. В этот раз здесь было немноголюдно: стоял всего один ковчег с двумя нераспряжёнными волами. Два человека коротали ночь у костра. Барракуда направился прямо к ним.

- Ило, кроты, - произнёс он, подходя.

- Ило, куница.

- Марим до хазы, лонда кимана.

- Есть такое дело, - кивнули оба и направились к козлам ковчега.

- Садимся, - сказал Барракуда и первым залез в возок, держа в руке взятую из костра горящую ветку, от которой и засветил свечи в двух укреплённых на стенках бра. Я помог войти в ковчег Ти и сам последовал за ней. Последним впрыгнул Асур и умостился у нас под ногами.

Только теперь в свете свечей я смог по-настоящему рассмотреть своих спутников. Ти оказалась очень милой девушкой. Да что там "милой" - просто красивой! Огромные зелёные глаза, маленький, чуть вздёрнутый носик с редкими трогательными конопушками, чуть припухлые резко очерченные губы, очаровательные ямочки на щеках, круглый подбородок, и над всем этим - буйство локонов цвета тёмной меди. Да и фигуркой её Оба не обделили. Барракуда, будь он одет по-другому, мог бы сойти за университетского профессора, если бы не шрамы, которые, вопреки поговорке, отнюдь не украшали его лицо.

Ковчег внутри оказался прямо-таки королевским и до ужаса напоминал салон дорогого автомобиля: просторно, дорогая обивка, кожа и редкие сорта дерева.

В столике между сиденьями был встроен бар, содержащий бутылки с самогоном, несколькими сортами пива и лоточки с разнообразной закуской.

- Напутник просил не стесняться! - гостеприимно простёр ладони надо всем этим Барракуда. И мы стесняться не стали. Особенно Ти, которая, в отличие от нас, больше налегала на съестное, изредка запивая его светлым пивом.

Не знаю, сколько времени мы ехали до имения Егора. Меня сморил сон, и я завалился почивать на удобных широких сиденьях. А когда проснулся, час уже был не слишком ранний, о чём свидетельствовали яркие солнечные лучи, в такт движениям ковчега танцующие по столику с остатками пиршества, по обивке мягких сидений и... по изумительно красивому обнажённому телу Ти, которая спала рядом со мной со счастливой улыбкой на прекрасном лице. Впрочем, на мне тоже ни единого предмета гардероба не присутствовало. В голове оркестр барабанщиков начинал репетицию. Что за чёрт? И надо ж так... Ничего не помню! Я потянулся за бутылкой с пивом.

- Пусть день грядущий твой счастливым будет, Ланс, - услышал я голос такой нежный...

- Доброе утро... - я со скрипом повернул голову. Ти, приподнявшись на локте, смотрела на меня с обожанием во взоре.

- Э-э-э... А что, между нами что-то было? - задал я дурацкий вопрос, пытаясь не смотреть на два упругих соска, направленных на меня пистолетными стволами.

- Что-то? Ты называешь это "что-то"? В таком случае, я могу только предвкушать тот момент, когда начнётся "кое-что"! Ты был как дикий зверь, как лагра! И я почувствовала себя лагрой-самкой! Такая свобода, такая необузданность! И в это же время такая сладость подчинения грубой силе!

И она, действительно, чем-то неуловимо напоминала грациозную пантеру. Откуда что взялось? И куда подевалась та робкая, немногословная девчушка, которую сегодня ночью пришлось вырывать из лап грабителей?

- А где Барракуда?

- Барракуда? А, это ты про господина Лоти! Он покинул нас, присоединился к возницам. Сказал, что на его теле и без того слишком много шрамов.

Та-ак! Похоже, я пропустил что-то интересное. Будучи в теле Четыреста Двадцать Первого, он же Олин Апри, я пил практически не пьянея. У нынешнего тела, видать, не тот метаболизм. Надо меньше пить.

- Это была изумительная ночь, - продолжила Ти. - Она была бы самой лучшей в моей жизни, если бы...

Ти огорчённо опустила глаза.

- Если бы - что?

- Если бы ты не перепутал моё имя. Меня зовут Ти. А ты называл меня Та.

- Видимо, хмель ударил мне в голову. Та - это имя женщины, которую я ищу. Которую... люблю.

Ти села, обхватив колени руками, и положила на них голову.

- А я? - грустно спросила она. - А меня ты не любишь?

- Как я могу тебя любить? Ведь мы почти не знакомы.

- Да. Но я тебя уже успела полюбить. Сначала там, в Суродиле, ты мне понравился как герой. Потом, уже здесь, в ковчеге, я увидела тебя при свечах и была очарована твоим лицом. А уж потом, когда я узнала тебя как мужчину... Конечно, любая женщина мечтает быть первой женой. Но я согласна быть второй, третьей... да любой по счёту, лишь бы иметь надежду обладать хотя бы малой толикой твоего тепла.

- Сейчас мне не нужна жена. Ни первая, ни вторая, ни третья.

- Хорошо, - она тоскливо уткнулась лицом в колени. - Я останусь в этом тарковом Ветлоке. Буду работать там и надеяться, что ты, может быть, вспомнишь обо мне. А ещё, может быть, после этой ночи у меня появится ребёнок. И я буду очень его любить. Даже если это будет бепо. Но лучше, если мальчик. Тогда я назову его Лансом.

В это время раздался стук по крыше ковчега и голос Барракуды, господина Лоти, возвестил:

- Ветлок показался! Через несколько минут будем на месте.

В Ветлоке меня приняли как родного. Слово Егора здесь было законом. Если уж он сказал, что я могу чувствовать себя здесь как дома, то челядь старалась всячески этому способствовать. Дворецкий Каду, седой поджарый мужчина почтенного возраста, в любое время дня облачённый в парадный камзол, чуть ли не кудахтал надо мною. Словно заботливый дедушка, которому раз в год на пару дней привезли погостить любимого внука. В любой момент, стоило мне только изъявить желание, в моём распоряжении были библиотека, бильярдная, русская баня, сайвосские массажисты и цирюльники, бассейн, охотничий кабинет, выездная коляска. О подаваемых к трапезе блюдах и напитках я вообще промолчу. Как и о спальне с перинами-облаками. Тем более, что...

Ти отыскала меня к вечеру того же дня, когда мы прибыли в имение. Я разминался в небольшом спортивном зале, уставленном тренажёрами весьма интересных конструкций: видимо, их изготовили по проектам Егора. Она тихо вошла, присела у стены и стала наблюдать за моими упражнениями.

- Как дела? - поинтересовался я. - Нашлась для тебя работа?

- Мне предложили только одну. Утешницей для Напутника, если только он одобрит.

- Утешницей?

- Угу, - грустно вздохнула она. - И то не сразу. Сначала надобно пройти Школу Высокой Любви...

Школу Высокой Любви?! Ну, Егор, ты даёшь... копоти! Самому, стало быть, обучать девиц уже не по чину, школу открыл! И, честно говоря, не хочется мне, чтобы Ти стала твоей ученицей.

- Не по мне всё это. Твоего слова здесь слушают, - продолжила Ти. - Скажи, чтобы отвезли меня обратно в Суродилу. Там у меня хотя бы знакомые есть.

Да в конце-то концов, плевать я хотел на все эти земные заморочки и рефлексии! Нравится мне ещё одна женщина - так почему я не могу быть и с нею тоже?! Тем более что и она этого хочет.

- Ти, у меня нет ни дома, ни пристанища. Я, по сути, бродяга, кочевник...

- Как бы я хотела стать твоей кочевницей!

Перефразируя поговорку, на женский роток не накинешь платок. Короче говоря, ещё до захода солнца всё имение знало, что я взял Ти второй женой. При этом отсутствие первой абсолютно никого не напрягало. Так что на облаках-перинах я возлежал не один, и не могу сказать, что жалею об этом.

На третий день после полудня мастер Дини пригнал в Ветлок четыре новеньких красно-зелёных фургона, сцепленных поездом. Тянули их всего два вола.

- Ох, и лёгкие на ходу фургончики! - заговорщически подмигнул мне Дини, получая оставшуюся часть платы. - Пусть тебе Оба всегда посылают дорогу ровную, как столешница!

Хоть я и приглашал, Дини отказался обмыть приобретение, сославшись на какие-то важные дела, оседлал одного вола и, ведя второго в поводу, отбыл обратно в Суродилу. А вечером в Ветлок прибыли фигляры. И тотчас же дали представление.