Не соврал я! Даже несмотря на то, что первый октябрьский тайфун прошёл фактически вплотную к побережью континента, уже к середине дня 14 октября в Советске сияло солнце. Но, честно говоря, мне было не до него: от напряжения из ушей дым валил. А что делать? В министерстве у нас пока лишь десять сотрудников, включая министра и уборщицу. А количество документов, которые надо прочитать и завизировать, просто зашкаливает. Одних договоров — десятка три. Поэтому задействована куча людей из других органов государственной власти, которые тоже пашут, не покладая рук. Как, например, Наташа, вдалбливающая всем задействованным основы дипломатического протокола: всё-таки у них в ВИИЯ такой предмет изучался, и на фоне остальных чиновников моя жена с прослушанным несколько лет назад курсом лекций — просто кладезь этих премудростей.

Вчера она опять плакала. Нет, на этот раз не из-за меня. Просто за день так набегалась, что разболелись ноги: всё-таки не только себя носит, но и нашего ребёнка. Пришлось делать ей массаж ступней, подкладывать под ноги большую подушку и уговаривать потерпеть ещё один денёчек. Так и заснула под мои уговоры. А я засел в своей комнате читать документы, которые с утра ещё нужно будет прошить.

Но едва я одолел кипу бумаг и улёгся спать, как зазвонил телефон.

— Привет, Николай. Васенко беспокоит. Извини, что поднял. Слушай, куда мне эшелон отправлять?

— Какой эшелон?

— Из-за Стены. Час назад меня подняли и потребовали, чтобы я принял сорок вагонов груза. В сопроводиловке написано «Гуманитарная помощь от Российской Федерации». Звонил в министерство, там никто не отвечает. Домашнего телефона Балабанова я не знаю, только твой! Ты ж всё-таки его помощник!

Вот ёкарный бабай!

— Григорий Никитич, а что там хоть в этой гуманитарной помощи?

— Двадцать машин скорой помощи на десяти платформах, пять вагонов медицинского оборудования. Рентгеновские аппараты, какие-то томографы, аппараты УЗИ…

Я присвистнул от удивления.

— Отлично! Что ещё?

— Хорошая вещь, что ли?

— Просто великолепная!

— Вагон детских игрушек, три рефрижераторные секции с детским питанием, ещё три вагона с какими-то памперсами. Ты не знаешь, что это такое?

— Это такие одноразовые детские подгузники.

— Надо же!.. Мебель для детских садов — три вагона. Наглядные пособия для школ — один вагон. Комплекты школьных классов информатики — два вагона.

— Никитич, поставь к этим двум вагонам охрану!

— Зачем?

— Это компьютеры! Представляешь, сколько они стоят?

— Слабовато представляю… Но раз ты так сказал… Ещё двадцать микроавтобусов с надписью на борту «Сельский школьный автобус». Такие же, как скорые помощи, но полноприводные. Ещё вагон со всякой мелочью: портфели, пеналы, цветные карандаши, шариковые ручки. Вагон с детскими книжками «Для самых маленьких».

— Офигеть! Григорий Никитич, шли всё в Советск. Если можешь — прямо сейчас, чтобы утром на товарной станции были. Получателей два — министерство науки и образования и министерство здравоохранения. Сам сможешь разобраться, что кому?

— Обижаешь, Валерьич!

— Да просто у меня самого с этой подготовкой башка задуренная! Вот и переживаю, что перепутать можешь. Тебе-то не меньше моего достаётся. А я с утра министерства обзвоню и предупрежу, чтобы мчались получать груз.

Снова нам сценарий мероприятия придётся менять!

Вертолёт опустился точно в центр круга, нарисованного на плитке площади перед Советом Министров. Лопасти винта наконец-то замерли, и выскочившие из винтокрылой машины Антонов и ещё один неизвестный мне «волкодав» в точно таком же костюме, как и у подполковника, помогли спуститься по приставной ступеньке лысоватому мужчине среднего роста. Несколько шагов от вертолёта к уже ожидающему высокого гостя Михаилу Александровичу Еремееву…

Ну, всё. Понеслось! Рукопожатие, вспышки фотоаппаратов. Хитрая улыбка гостя при виде выстроившихся по краю площади «Газелей» скорой помощи и школьных автобусов. Рапорт начальника почётного караула, гимн, флаги, представление высших должностных лиц и проход в здание Совета Министров. И мне следом бежать, поскольку в первой беседе задействован Балабанов, как министр внешних связей. Присутствовать на ней мне чин не позволяет, но если Алексею Алексеевичу что-нибудь понадобится, бегать мне придётся! Это потом, когда глава правительства останется наедине с визитёром, можно будет передохнуть и кофейку дерябнуть, чтобы не задремать где-нибудь в уголке. А пока работай, работай Николай Валерьевич!

— Майор, нам тоже кофейку закажи! Засыпаю — сил нет терпеть! У нас же с полковником ни копейки ваших денег нету. С первой получки расплачусь! Хочу товарища полковника здешним кофейком попотчевать, чтобы потом всю жизнь помнил, что такое кофе. Не бурда староземельская, а именно КОФЕ!

— Да пошёл ты со своей первой получкой! — отмахиваюсь я от обещания Антонова. — Пошли, поможешь мне: я просто четыре стаканчика не донесу.

— А зачем четыре, если нас трое?

— Четверо, Константин. Четверо: вон моя жена идёт, она тоже кофе любит. А ты чего это вдруг расслабился? Тебе же, вроде, пока ты при исполнении, ни есть, ни пить нельзя.

— Не демонизируй нашу службу. Мы же тоже люди, есть-пить хотим, да и по другим надобностям… Здравствуйте, Наташа!

— Здравствуйте! А откуда вы меня знаете? Коля сказал?

— Меня зовут Константин. А это — мой товарищ, Денис. Нет, Николай мне только сообщил, что к нам направляется его жена. А уж как я узнал, что его жену зовут Наташа, это мой секрет. Ты Денис, пробуй, пробуй! Такого кофе ты никогда в жизни не пил. И вряд ли когда-нибудь ещё попьёшь! Ну, если, конечно, не соберёшься вслед за мной в эти края перебраться. А вы, Наташа, если не секрет, где трудитесь?

— Пока в центральном аппарате СГБ, а скоро… — супруга погладила свой выпирающий животик. — Здесь я только помогаю, как единственный в стране знаток протокола.

— Товарищ капитан! Наталья Викторовна, — подскочил к супруге какой-то сотрудник Совмина. — Посмотрите, пожалуйста, правильно ли установили флажки за столом подписания договоров.

— Капитан? — удивился полковник, глядя вслед уходящей жене. — Такая молодая, а уже капитан? Здесь так быстро звания идут?

— Не совсем, — засмеялся я. — Капитана она получила на службе в ФСБ. Здесь только подтвердили её звания. Как и моё майорское.

— Ну, майора в твоём возрасте заработать — нормально. А вот капитанское — в её!

— Особенно, если учесть, что он лейтенантское получил только шесть лет назад…

Полковник недоверчиво глянул на меня, а Антонов засмеялся.

— Ты, Денис, сейчас общался с легендарными личностями, с птенцами гнезда Скворцова!

— Ты, Костя, так смело об этом говоришь…

— А ты думаешь, здесь об их статусе никто не знает? Всё, сделали они своё дело! Теперь здесь на вечном причале. Как и я буду с сегодняшнего вечера! И ты, когда до пенсии дослужишься, тоже к нам перебирайся. Честное слово, не пожалеешь!

— А семью куда?

— Уговаривай свою Лорку-ракетчицу переехать вместе с лабораторией, которую сюда перебрасывают.

— С какой лабораторией? — удивился я. — Мужики, через меня же все договора прошли, там ни про какую переброску лабораторий ничего не говорится.

— Значит, об этом сейчас ТАМ договариваются, — кивнул подполковник на зал, где шли переговоры. — Нас, Коля, за горло взяли со всеми этими сокращениями, ограничениями и контролями вооружений. Поэтому шеф и решил кое-какие наиболее перспективные конструкторские коллективы под маркой ликвидации сюда перебросить. ТАМ нам всё равно не дадут эти направления развивать. А здесь тебе — ни спутников-шпионов, ни прослушки мобильных телефонов, ни тотального контроля за электронной перепиской. Всё шито-крыто! Никаких разработок не ведём, а в один прекрасный момент у России из ниоткуда появляется какая-нибудь супер-ракета, чудо-танк или сверх-истребитель. Не смотри на меня так осуждающе, Денис! Всё равно он об этом уже сегодня будет знать: это единственный помощник здешнего министра внешних связей! Без него ни один таракан ни из России сюда, ни отсюда в Россию не перебежит! Всё, мужики, напряглись! Там у дверей какая-то суета начинается…

Суета у разных дверей в Совете Министров и в Верховном Совете сегодня поднималась не единожды. Высокий гость, кроме переговоров, успел поговорить с народом, выступить перед депутатами парламента и… вручить награды. Числом шесть штук. Четыре ордена Дружбы — Еремееву, Великанову, Воздвиженскому, и… Ивану Андреевичу Данилову.

После того, как охранник-полковник, исполнявший обязанности ассистента, зачитал фамилию Деда, мы с Наташей напряглись. И не зря. Следующим прозвучало:

— Орденом Почёта за проявленные мужество и героизм при выполнении задания государственной важности, а также за укрепление дружбы между Российской Федерацией и Советской Республикой наградить капитана Федеральной Службы Безопасности Российской Федерации, капитана Службы Государственной Безопасности Советской Республики Колесову Наталью Викторовну.

Потом была и моя очередь. Только получил я из рук высокопоставленного визитёра орден За заслуги перед Отечеством четвёртой степени. А ничего, крепкая ладошка у Гаранта! Может, и вправду удастся ему хоть что-то исправить из того, что наворотил его предшественник?

Константин с Денисом перед вылетом в Лабораторию всё же нашли минутку, чтобы поздравить нас с Наташей и попрощаться.

— Я только туда и обратно! — заверил подполковник. — Как тебя найти, Николай, я знаю, так что ваши награды мы ещё обмоем. А Денис пусть валит дальше на лыжах кататься!

— На каких лыжах? — удивился я.

— На горных. Ты думаешь, Денис здесь? Да ни фига! Он сейчас, если верить российской прессе, под Магнитогорском с шефом на горных лыжах катается! А как накатается, пусть думает, уговаривать ли супругу поменять свою сумасшедшую Москву на этот воздух, эту природу, этот незабываемый кофе!

И «волкодав» изобразил такое блаженство на лице, что все мы расхохотались. Но по лицу полковника было видно, что в каждой шутке есть всего лишь доля шутки.

Ну, а про переброску сюда научных коллективов Антонов и вовсе не шутил: в папочке, которую я держу в руках, лежит соответствующий протокол о намерениях. И оптимизма в отношении будущего Советской Республики он придаёт куда больше, чем многие другие документы из неё: будут лаборатории и специалисты — будет и новейшая техника, и передовые технологии. Всё будет!