За рулем Леня воспарял духом: чувствовал себя ловким и очень умным. Насыщенное движение по улицам, мощный звуковой фон столицы быстро заставили Леню позабыть стычку с коллегами. С неудачника Мартынова и спрашивать нечего, а ябедник Акмалов и так дрожал ежеминутно, поскольку Куравель частенько нехорошо подшучивал, будто вскорости на фирме оставит только «голубоглазых блондинов-русаков», – что соответствует генеральной программе «русского пути». Акмалов даже не догадывался заметить Куравлю, что сам-то он, Хозяин, обликом вовсе не «белокурая бестия», а скорее схож с лысой (при бороде) обезьяной.

До кафе «У Тимофея» Леня добрался минут за пять. Сам Тимофей Глухов, лукавый ресторатор тридцати лет, радостно встретил Леню в зале и самолично принял заказ на ланч: селедку, салат, бульон, двойные пельмени и кувшин монастырского кваса.

Тимофей вновь подошел к нему в конце неторопливой трапезы:

– Приятно покушать. Леня, тут один обормот пистолет толкает. ТТ. Китайский, правда. Тебе не нужно?

– Это зачем? – подивился Леня.

– Для покоя нервов не помешает.

– Ты и покупай. – посоветовал Леня.

Уверенность в себе у Лени была такой же примитивной, как и вся система его обыденного мышления. Леню редко кто отваживался задирать, а сам он начинал скандалить, если уж ему в лицо плевали.

– Не нужен мне пистолет, – пробурчал он недовольно. – А пельмени твои сегодня тухлой рыбой воняют.

– Это Леня потому, что ты поначалу той же вилкой селедку кушать изволил. – пояснил Тимофей. – За блюда тебе опять в долг записать, или сейчас расчитаешся?

– В долг. – подумав, ответил Леня.

– У тебя уже три ланча и один ужин С Васькой-Блином в долг. напомнил Тимофей. – Может отработаешь? Я завтра хочу в одном цыганском гадюшнике в карты поиграть, прикроешь меня?

Работа «по прикрытию» оплачивалась куда весомей, нежели стоимость пары-тройки ланчей, но Леня не мелочился с друзьями.

– Ладно. Васька-Блин не заходил?

– Пока нет. – ответил Тимофей.

...Минут через тридцать, поторчав в «пробке» у Белорусского вокзала, Леня вылетел по Ленинградскому шоссе на Кольцевую дорогу, от неё ушел на Левобережную и жилище Лимоновой, нашел без труда.

Дом был панельный, убогий, на лестнице воняло кошками. Леня поднялся на третий этаж и несколько минут терпеливо нажимал на кнопку звонка, но открывать гостю никто не торопился. Леня нашел на связке ключей пару нужных, и отомкнул двери:

– Ольга Федоровна!

Ему не ответили. Леня заглянул в комнату. Ничего пугающего не обнаружилось. Застеленный диван, круглый стол, затейливая люстра на цепях. Не оказалось хозяйки ни на кухне, ни в туалете: везде чистота казармы и все на своем месте. Единственно непонятной для Лени оказалась фотография молодого человека, которая стояла на ночном столике возле дивана. Фотография изображала жгучего рекламного красавца, как решил Леня, испано-итальянского типа, довольно нагловатого. Пижон позировал голый, едва прикрыв чресла полотенцем – за спиной его голубело море. Парень был очень молод, а детей и внуков у Ольги Федоровны не было, это Леня знал точно.

Сбор первичной информации закончился, но фактов для отчета оказалось маловато.

В двух соседних квартирах никто не открыл, сколько он не стучался.

Леня спустился этажом ниже и позвонил в двери, обитые потрескавшимся кожезаменителем. Послышалось тявканье собачонки, потом шаркающие шаги и надреснутый старческий голос.

– Кто там еще?

– Водопроводчик. – ответил Леня.

– А у меня не тикёт! Я не вызывал. – ответили ему.

– Ага. Сверху течет. Сейчас вас зальет по горло.

Загремели запоры и высунулся тонкий нос с красными прожилками, а затем появились выпуклые, давно полинявшие глаза старика археологического возраста. Лохматая шавка у его ног залилась озлобленным лаем, готовая сожрать хоть медведя.

– Ты, парень, не водопроводчик. – тут же сказал старик. – Ты бандит. Но с меня взять нечего.

– Почему это бандит? – опешил Леня.

– Куртец кожаный, бритый и руки чистые. Бандит! – убежденно и энергично пробрюзжал старикашка: пороха в нем ещё было достаточно.

– Бандит. – согласиля Леня. – Открывай, грабить буду.

Старик захихикал, прикрикнул на шавку и впустил Леню в прихожую, где в нос ему ударил горячий сивушный запах.

– Самогонку гонишь, папаша? Дух у тебя в хате убойный.

– Принять хочешь? – ерепенисто спросил старик. – Могу и поднести стопарик. Меня за хобот не возмешь. Я заслуженный пенсионер.

– Это мне без разницы. У Лимоновой трубу прорвало, зальет тебя.

– А кто это – Лимонова? – прищурился старикашка, явно разыгрывая из себя дурачка.

– Да над тобой живет!

– Так ты впрямь водопроводчик? А докУмент имеешь?

– Имею, – ответил Леня и сунул старику под нос старый документ, где значилось, что Волохов Леонид Максимович работает в МОСГОРКАНАЛСЕТИ инженером по технике безопасности – была такая халтура у Лени года два назад.

Хозяину квартиры докУмента хватило.

На скудно обставленной, неряшливой кухне Леня убедился, что душевные увлечения хозяина угадал: на газовой плите стояла самая примитивная установка для перегонки браги – кастрюлька на кастрюльке с маленькой чашкой на дне нижнего сосуда. То есть, система перегонки «на конус».

– Как соседку наверху зовут, я не знаю. – толковал старик, наливая почти прозрачную жидкость из большой банки в граненый сткан. – Но баба она тихая. Я её каждый шаг сверху слышу. Гремит она в сутки только два раза. В одиннадцать вечера и в семь утра. Когда свой диван раскладывает. Бум! Значит спать отходит. Бум! Утром – значит на работу идет, постель прибирает.

– А сегодня утром ты этот «бум!» слышал?

– Сегодня? Не слышал. Сними пробу. – старик протянул стакан.

Пить понемножку Леня не боялся, даже когда сидел за рулем. Против запаха у него были американские таблетки «антиполицейский», к тому же с милицией у него всегда складывались добрые отношения.

– Точно она сегодня поутру диван не собирала?

– Что мне тебе врать? – обиделся старик. – Это ж и для меня сигнал и для Принца. Он всегда тявкает, когда этот «бум!» слышит. Ты погодь-ка...

Лицо старика сморщилось и без того узенький лоб поплыл под лохматые волосы, что явно означало повышенную работу мысли.

– Погодь-ка! А ведь и вчера вечером она диван не раскладывала! Ишь ты, то-то я чуял, что у меня каждый день начинается не так! И в субботу я ничего сверху не слыхал! Так значит у неё в натуре вода хлещет?

Разыгрывать из себя водопроводчика Лене уже надоело.

– Нет. Все в порядке. Сама исчезла. Мы в одной фирме служим.

– Чеж тогда врешь-то? – укорил старик. – Не пугай зазря. А что баба пропала, так это дело для демократии обычное. Прибили соседку.

– Как это – прибили?

– А что? Дама она видная, одевалась богато, гараж во дворе, без машины, правда. Вот какой-нибудь демократ-лиходей темной ночью и решил, что хороший куш с неё возмет. Хрясть по голове! Сумку взял! Тело обобрал! И деру! Очень даже просто!

– Просто, – Леня, не пытался установить виновность именно демократов в предполагаемом разбое.

– Во-во! Еще стакащку примешь?

– Нет. – отказался Леня. – Уж больно крепка.

Он солгал, напиток был очень слабеньким: старик экономил на сахаре. Сыграло свою роль и несовершенство перегона «на конус», решил Леня, но как оказалось ошибся – дед знал цену своему творчеству.

– Крепка! Мои дружки называют мою водочку – «двойной»! Она и есть «двойная»!

– Это как?

– По пользе, чувству и восприятию! – воодушевленно похвалился старик. – Если её круто вечером принять, то утром – похмеляться не надо!

– Вот как?

– Нужно поутру выпить стакан воды и моя любезная в брюхе вторично бродить начнет! Похмелку задарма получаешь! Потому и «двойная». Вникаешь?!

– Вникаю, – одобрительно кивнул Леня и вернулся к более существенной для себя теме. – А гараж Лимоновой во дворе?

– Кирпичный. Она его отстроила, а машиной не обзавелась. Крайний в шеренге, номер шесть.

– Ясно, дед. Значит, ты не слышал своей соседки с пятницы? Три дня?

– Я не считал. Наверное так.

Леня уже прикинул, что собранной информации хватит, чтоб развернуть её перед шефом и заявить, что на сбор этих данных ушел весь день.

– Ладно, дед. Будь здоров. – откланялся Леня, но тут старикашка оглушил его неожиданным заявлением.

– А труп я опознаю!

– Какой труп?

– Да соседки сверху! Я ж её хорошо помню, только имени не знаю. Видная такая! Фу-ты-ну-ты, ноги гнуты!

– Жива она, – ответил Леня. – Где-то пропадает по своим делам.

Старикашка коварно захихикал, шавка его вновь залаяла, Леня двинулся на выход, а изобретатель «двойного» алкогольного удара по мозгам прокричал вслед.

– Ежели потребуюсь, так зови, не стесняйся! Коверкотов я. Коверкотов Василь Иванович. Ты ведь из милиции, хитрован, да?! Я зараз учуял!

– Точно, дед.

Леня спутился во двор, в душе добродушно посмеиваясь: смешной этот старик Коверкотов, даже жаль, что больше не придется увидется.

...Леня и не предполагал, что ошибается по обеим своимм позициям «Дед Куверкот», как его звали в округе, во-первых, был далеко как не смешон, а коварен и мудр, «аки змий». Во-вторых, свидеться Лене с Коверкотовым пришлось в самые ближайшие дни, если не сказать часы.

Но и не в том дело. Визит Лени к Василию Ивановичу Коверкотову не остался без последствий. Через десяток минут в двери Коверкотова позвонили условным звонком: два коротких, три длинных. Это означало, что пришел проверенный покупатель сомогонки – Коверкотов обеспечивал своей, «двойной» продукцией только очень узкий круг друзей.

Он открыл дверь, собачонка его яростно затявкала и ничего сообразить не успев, старик получил мощный тычок в грудь, от которого, не касаясь ногами коврика на полу, – вылетел прямо на кухню, где и пал задом оземь возле газовой плиты. Плохо что соображая, он увидел, как двое рослых парней, прилично одетые, при галстуках, по хозяйски входят на кухню и старший из них, лет тридцати с небольшим, уже садится на табурет.

– Берите всё, парни! – быстро предложил Коверкотов. – Утром «свежак» выгнал! В холодильники две банки стоят. Берите, я ж понимаю, когда у человека «трубы горят».

Алкаши грабили Коверкотова не впервой, он не испугался очередного налета, но обидно было, что вместо тактичного разбойничьего разговора эти парни (приличные с виду!) разом применили к нему меры убеждения в грубой манере.

Собачонка Коверкотова продолжала лаять, просто сатанел полу-пудель Принц при виде таких бесцеремонных гостей.

– Заткни пасть своей шавке. – ровно сказал Коверкотову тот, кто уже сидел на табуретке и оказалось, что один глаз у него почти полностью закрыт, лишь щелочка виднелась, но второй был обычный, ясный, большой и блестящий. Некоторая одноглазость Коверкотова опять же не испугала и он сказал независимо.

– Мой Принц только на плохих людей лает!

То, что произошло в следующий миг, повергло Коверкотова в трепет равный оглушению – Одноглазый едва привстал с табурета, протянул длинную левую руку, ухватил Принца за шкирку, приподнял, а правой рукой схватил пуделя за уши. И в один резкий поворот свернул собачонке шею – только позвонки хрустнули! Принц осекся посреди лая, но смерти своей понять не успел, даже боли ощутить тоже не успел. Мохнатой тряпкой пудель полетел в раковину и, натурально, более никаких признаков жизни не подавал.

Зато у Коверкотова перехватил сознание, он ничего не понимал и испугался ни от факта чудовищной смерти Принца, а то что в этот миг у Одноглазого стал медленно, подергиваясь в тике, открываться второй глаз! И теперь он насмешливо смотрел на Коверкотова обеими очами, в которых была такая дремучесть, что несчастный старик тут же пришел к выводу – смерть неминуема!

– Понял с кем дело имеешь? – вежливо спросил Одноглазый, причем его больной правый глаз вновь потух и закрылся в шелочку.

Коверкотов открыл рот, но из глотки выдавился лишь легкий хрип.

– Вижу, папаша, что понял. Мерзкое пойло твое нам не нужно, надеемся околеть без твоей помощи. Отвечай четко. Кто у тебя был десять минут назад?

– Водопроводчик. Но он не водопроводчик. – поспешно ответил Коверкотов.

– А кто он, если не водопроводчик? Милиционер?

– Н-ну, как сказать? – принялся было набивать себе цену Коверкотов, но тут второй гость без всяких предисловий ударил его сзади кулаком по шее и пригрозил.

– Ты, мухомор вонючий! Либо все скажешь без утайки и получишь полста рублей, либо, сучий потрох, ляжешь рядом со своей собакой! Усек?! Второй, ободряющий, удар пришелся по уху Коверкотову и он едва удержался на табуретке. После этого вразумления Василий Иванович пришел к решению, что всякого рода торговля и дебаты отменяются.

– Мужики, я его видел в первый раз! По докУменту – Волохов Леонид Максович! Видный парень! В натуре – он из ментовки! Все расспарашивал о соседке сверху. Когда она диван раскладывает, когда складывает.

– Что, уважаемый? – спросил первый бандит и больной глаз его вновь на секунду распахнулся. – При чем тут диван?

– Ну, он знать хотел, когда она спать ложится, а когда встает. Я ему сказал, что с пятницы вечера её не слышу.

Пауза зависла очень долгая и очень тяжелая. Коверкотов боялся пикнуть, чувствовал, как между лопаток у него стекает пот, как все мельче и быстрей трясутся коленки. Наконец Одноглазый поднялся и по прежнему вежливо сказал.

– Уважаемый. Рассказывать кому-либо о нашем визите и беседе...

– Понял, понял! Я – могила! – заторопился Коверкотов и, словно с неба, ему в руки свалилась пятидесятирублевка. Он побежал уперед гостей, чтоб распахнуть перед ними двери.

Но едва заложил запоры, едва остался один – разом успокоился. А на кухне, через минуту, даже зашатался от приступа ярости – когда увидел в раковине тело своего верного песика по имени Принц. Он был подарен ему покойной женой одиннадцать лет назад, спал на кровати в ногах Коверкотова, ели они из одних и тех же тарелок, (иногда и немытых).

Коверкотов был человеком мстительным и никогда, никому не спускал даже самой мелкой обиды. Мстить Коверкотов умел, в годы своего идеального здоровья он был профессиональным шантажистом. То есть, шантажистом классического, западного варианта.

Дело в том, что классический шантаж для российской действительности не характерен. Русский шантаж груб, прямолинеен, обычно обходится получением разовой суммы с жертвы, а часто «русский шантаж» гаснет безрезультатно сам по себе, не достигнув цели – по причине безалаберности, лени или пьяного загула шантажиста. А классический, американский и европейский шантаж, заключается в многолетнем, перманентном вымогательстве денег и ценностей у жертвы. На Западе и в Америке бедняга, попавший в сети шантажиста, платит мерзавцу регулярно, порой в течение десятилетий, до гробовой доски. В России такая бесстыдная система не привилась да и недопустима. С покорностью жертвы шантажа в России тоже проблема известно, что русский человек терпелив до определенного предела: месяц другой выложит требуемые денежки, а там осерчает, за топор возмется или свояка попросит разрешить эту проблему при помощи лома, лопаты, табуретки и прочего подручного для смертоубийства инструмента.

Так что Коверкотов был мастером шантажа западной школы, для российской действительности – выродок. Свою последнюю крупную разработку Коверкотов осуществил года три назад и – потерпел сокрушительное поражение. Около полугода он старательно собирал «материал» на известную эстрадную певицу. Компромат подобрался потрясающий. Певица обманывала своего мужа, обманывала троих любовников, водила за нос собственного менеджера, уклонялась от налогов, неумеренно пила, баловалась наркотиками и при этом считалась кумиром молодежи. Мало того – часто выступала в молодежных программах ТВ, проповедую здоровый образ жизни, укрепляемый высокой нравственностью. Коверкотов был уверен, что посадит певицу на крепкий «крючок», что обеспечит ему многие годы весьма безбедного существования. Законив сбор «компры», он добился у певицы аудиенции и явился в её пятикомнатную квартиру в тихом районе возле Тишинского рынка. Поп-дива вышла к нему в гостиную, лохматая и помятая со сна, туго что соображающая с похмелья. Коверкотов неторопливо изложил свои требования, а певица так и не поняла, в чем состоит суть его хитроумного и длинного вступления к разговору. Поначалу она решила, что старикашка – из церкви и просит денег на ремонт Храма. Потом выпила пару чашек кофе и сказала весело.

– Отец, да чего тут мучиться?! Напишешь ты свою статейку, я тебе помогу. Ты из какой газеты?

– Я, в принципе, о другом...

– Не дергайся! Я сейчас ванну приму, а ты почитай вот статью в журнальчике. Чего тебе не хватит, я ещё добавлю.

Коверкотов взял журнал, нашел статью и через десять минут вся его модель классического шантажа рассыпалась в прах. Он был настолько ошеломлен прочитанным интервью певички, что не мог прийти в себя дня три. В своих откровениях лихая поп-звезда при полном бесстыдстве описала весь образ своей жизни: сообщила про гомосексуалиста мужа, про любовников, про собственое пьянство, про то, как обманывает своего жулика-менеджера. Более того – намекнула, что балуется в компании лесбиянок наркотиками и ежедневно онанирует при помощи батона колбасы, чего Коверкотов не вынюхал! Весь его компромат превратился в пепел – времена изменились и то что ранее было сокровенной тайной жизни, теперь использовалось для наглой рекламы. У молодой женщины хватило цинизма даже поведать, какие сладостные позы она предпочитает в процессе секса, что при этом переживает и как реагирует!

Коверкотов понял, что отстал от жизни. Понял, что при демократии профессия его дезавуирована, поскольку ныне никто ничего не боялся. Стыд потерян, честь потеряна, душа потеряна. Конец света.

Однако труп Принца, остывающий, как тряпка, в раковине – взывал к отмщению. И Коверкотов не дал себе времени на передышку – глотнул немножко «двойной» и, не снимая мягких тапочек с ног, выскочил на лестницу. Он быстро сбежал вниз, осторожно выглянул из дверей и увидел, как оба его оскорбителя садятся в длинную и красивую машину. Коверкотов успел считать номер автомашины до того, как она тронулась с места. Он запомнил все цифры, все буквы, а ещё то, что на багажнике были изображены четыре кольца.

Дома Коверкотов тут же записал номер машины в блокнот – на свою память он уже не надеялся. Потом хлопнул рюмку «двойной», захмелел, заплакал и поклялся самой ужасной клятвой, какую только знал, отомстить за Принца – Одноглазому, его напарнику, Лимоновой и Волохову Леониду. Само собой, Лимонова и Леня попали в этот список по пьяному недоразумению и вскоре Коверкотов опомнился. Он быстро пришел к выводу, что оба бандита настроены по отношению к Леониду Волохову агрессивно, выслеживают его и вряд ли собираются одарить его своей дружбой. Скорее, как раз наоборот. Следовательно, здоровенный и симпатичный, но явно недалекого ума Волохов может быть и должен быть его, Коверкотова, союзником в деле отмщения. Союзником физически мощным, а что касается мозгов, так у Коверкотова их хватит на двоих.

Подумав ещё час-другой, Коверкотов ловко увязал в одну цепочку все звенья событий дня: смерть полупуделя Принца, исчезновение соседки сверху, визит Леонида Волохова и нападение одноглазых бандитов. Чутье старого шантажиста подсказывало Коверкотову, что здесь может выстроится Большая Выгода, а правильные ходы в действиях подобного рода у Коверкотова были отработаны очень давно.

... Пока Коверкотов оплакивал смерть пуделя и ковал планы отмщения, Леня Волохов тоже анализимровал ситуацию во дворе того же дома, сидя на скамеечке в прохладном уголке.

Вариант, будто секретаршу могли ограбить, а то и убить – Леню огорчил. Старикашка был прав – выглядела Лимонова в свои года дамой лишь на сорок цветущих лет, ещё достаточно привлекательной и состоятельной. Незамысловатые грабители вполне могли соблазниться Лимоновой в смысле ограбления да и понасилования тоже.

Леня глянул на крайний гараж номер шесть – из серого кирпича, с прочными воротами. На брелоке от квартиры Лимоновой был ключ крупнее и длиннее тех, которыми он отпирал квартиру – от гаража?

Лене показалось, что лезть в гараж много неприличней и опасней, нежели в квартиру. Но лишняя информация для шефа не помешала бы – создавала фон активной работы по розыску. Леня извлек из кармана куртки телефон, набрал номер и когда Куравель тут же ответил: «Слушаю» – доложился.

– Это я. Ольги Федоровны нет дома. Кажется, уже три дня.

– Это не должно «казаться»! – напористо возразил Куравель. – Проверь!

– Как?

– Совсем ты безтолковый?! Посмотри по продуктам, кастрюлькам, давно ли готовила пищу.

– Опять в квартиру лезть? Я возле её гаража сижу.

– Загляни в гараж.

– Зачем? У неё нет машины.

Куравель помолчал, потом заговорил убедительно.

– Малыш. Мне эта история не нравится. Я уезжаю в Министерство. Всё, я подчеркиваю – всё осмотри. Поговори со старухами, сидят во дворе, всё знают. Телефон не потерял, машину не разбил еще?

– Нет. – ответил Леня, отключил телефон и тут же решил, что опрашивать старух не будет, а в гараж можно и заглянуть, если подойдет к замку третий ключ на брелоке.

Ключ подошел. Леня оглянулся, убедился, что во дворе никого нет и легко открыл ворота гаража. В следующий момент Леня замер на пороге, не сразу оценив сказочное чудо открывшейся перед ним картины. В просторном гараже, на закрытой смотровой яме, стоял сверкающий «мерседес-600», шоколадного цвета. Автомобиль переливался хромом деталей, сиял полировкой кузова и даже профан определил бы: это – «новье», только что прикатившее из Германии.

На фирме «Кураре» платили неплохо, Лимоновой – тем более. Но чтоб купить такой предмет сверх-роскоши и ей потребовались бы десятилетия ни пить, ни есть, а копить деньгу. Оставалось предположить, что она сдавала гараж под чьи-то нужды, но с натурой Лимоновой это не вязалось. Лишь две недели назад Илюшка Фраков сулил Лимоновой любые деньги за аренду, но она не сдала. Она была горда и претенциозна до отвращения. Никогда и никому не позволяла пользоваться своей чашкой для кофе, не угощала своими сигаретами с ментолом, не давала в долг, презрительно заявляя, что каждый должен выживать в силу своих способностей и в меру зарплаты. Она сидела бы в голоде и холоде, но свой гараж никому бы никогда не сдавала.

Леня обошел машину вокруг и убедился, что с кресел ещё не сняли защитной пленки, ключи зажигания лежат на панели управления, на руле висят очки «хамелеон», а под задним ветровым стеклом уместились бело-голубой дамский зонтик и серая широкоплая шляпа. И зонтик, и шляпу Леня помнил ими щеголяла Лимонова, зонтик ей подарили мужчины фирмы на Восьмое марта. Это открытие радости Лене не принесло. Скорее наоборот. Одно дело, когда пропадает из жизни попросту секретарша, (даже такая как Ольга Федоровна) и совсем иной коленкор, если исчезает владелица лимузина запредельной для разумения стоимости. За такую машину нынче не то что пришибут, а на части изрежут, сожгут, да ещё пепел по ветру развеют.

Лене стало жарко и он скинул кожанную куртку. Был великий соблазн сесть за руль автомобиля и дать по двору хотя бы небольшой кружок, но Леня остерегся даже салон открывать. Наличие автомобиля пугало.

Через минуту Леня закрыл гараж, вернулся на скамейку и взялся за мобильный телефон. С третьего сигнала аппарата связь наладилась, но ответил не Куравель.

– Фирма «Кураре»! Илья Фраков слушает! – прозвучало в ушах Лени и он слегка удивился тому, что в кабинете президента сидит Фраков, такой же мелкий брокер (лишь звучит красиво!) как и он сам. Странно – тем более, что Фраков лишь недавно поступил на работу в «Кураре» – месяца не прошло.

– Ты что в кабинете президента делаешь, Илья? – спросил Леня.

– Президент посадил меня перехватывать твои звонки! Ну, какие сведения с фронта сыска?

Леня вовсе растерялся. Получалось, что Куравель дал ему, Лене Волохову, секретное задание, но уже и Фраков в курсе дела! Новичок на фирме, Илья Фраков, хоть и был десятью годами старше Лени, но авторитетом на фирме ещё не пользовался никаким. Его за глаза звали «Фраков-банкрот», поскольку собственное дело Фракова с треском провалилось, шум был на всю Москву и Куравель принял банкрота на свою фирму по протекции, из жалости.

– Илья, меня послали к Лимоновой, я тут...

– Все знаю! Степ-Степ Куравель поведал о ситуации. Ну, что у тебя?

– У неё в гараже «мерс-шестьсот»!

– Шестисотый «мерседес»?! – охнул Фраков. – Так может чужой?

– Вряд ли. В салоне вещички Лимоновой, «хамелеон» на руле. Это её тачка.

Фраков помолчал и Леня слышал его участившееся дыхание. Потом он проговорил тоном ниже и сдавленно.

– Дурак. Ты зачем залез в гараж?!

– Так мне Степ-Степ приказал!

– Слушай, Ленчик. Закрой гараж и сматывайся к чертям собачим.

– А шефу что сказать? – потерялся Леня.

– Скажешь, Лимоновой дома нет и точка. – голос Фракова упал до шепота. – Ты застал пустую хату и ушел. Всё!

– Нехорошо...

– Тогда, как хочешь. Но мы с тобой сейчас не разговаривали, ты сюда не звонил. Усек?

– Илья, чего ты испугался? – удивился Леня.

– Не битый ты ещё потому и храбришся. Рви оттуда когти, не оставляй следов!

Леня отключил мобильник. С Фраковым у него были очень хорошие, доверительные отношения,.Илья «не держал возрастной дистанции» между собой и Леней, они сразу сошлись на равных, но опыт жизни у «Банкрота» был конечно богатый – Фраков в свои тридцать четыре был законченным, можно сказать зрелым мужчиной, а он, Леня Волохов ещё румянец на щеках не утратил.

В изрядно смятенных чувствах Леня вернулся к своей «волге».

Образ шоколадного, сверкающего «мерседеса» не вылетал из головы. Бесхозного «мерседеса», следовало понимать, коль скоро владелица испарилась. Однако, тронув «волгу» с места, непристойные мечтания о чужой машине Леня отринул от своего сознания, справедливо решив, что соблазн такого рода – порочен и опасен. Да и то сказать, «мерс-600» требует особого, соответствующего антуража. Такими машинами не владеет шпана, пожирающая самое дешовое блюдо «У Тимофея» – двойные пельмени, да и те в долг! Не управлют «мерсом-600» неудачники в затрепаных куртках из искуственной кожи.

Но – хочется!

В двадцать три года очень хочется весну встречать в Париже, а зимой покататься на лыжах в предгориях Альп или, помечтаем,(!) искупаться на южном побережье Франции. Желательно и хочется иметь вертолет и яхту – очень эти прибамбасы соответствуют приятной жизни. Очень хочется быть обладателем счета в Швейцарском банке, а если при этом и работать, то лишь в свое удовольствие, чтоб работа эта не мешала жить! В двадцать три года много чего хочется, но, будем справедливы, и в сто три года вряд ли будешь без зависти смотреть с тротура на жуликов, разьезжающих по бульварам на шикарных автомобилях.

Но ведь «хочется» плюс принцип: «Если у других есть, то почему у меня нет?», порой толкает на самые безрассудные поступки, вот в чем беда.

Классики, конечно правы, когда говорят, что «мир принадлежит молодым», да вот заковыка состоит в том, что заправляют всеми радостями этого мира обветшалые старики, ассортимент желаний которых весьма узок и этих самых молодых они вовсе не понимают.

Смакуя эти мысли Леня, приехал к Тимофею, где опять же в долг заказал большую чашку кофе и сам того не ожидая, спросил хозяина заведения, сколько стоит «мерс-600» класса «полу-спортивная-суппер-люкс»?

– Если я продам свою лавочку, то навероняка куплюю все четыре колеса! – без раздумий ответил Тимофей, чем Леню вовсе не порадовал.

– Мне никогда не купить. – удрученно заметил он.

– Понятно, что машина не для дураков. – разьяснил мысль Тимофей, и сообщил. – А вон и друган твой обьявился.

Леня глянул на входные двери и на душе его разом стало отрадно сейчас все сомнения разрешатся в пяток секунд.

В зал ступил Вася Блинов – лучший друг, одноклассник, отчаяный враль, горлопан и лютый блудник. Уже со времен детского сада Васька-Блин столько раз предавал и продавал Леню, что тому давно пора было если не убить Ваську, то во всяком случае дать прохиндею под зад хорошего пинка и навсегда забыть его телефон. Но... Тут трудно обьяснить, как выстраивались их отношения. Леня все гадости Ваське прощал. Прощал ли от безбрежной лени своей натуры, от безразличия ли ко всем и всему – в этих категориях характера Лени Волохова тоже четких обьяснений не найдешь.

Невысокий, изящный, с большой головой, вокруг которой дыбом стоял нимб соломенных волос, Васька ступил в зал и уже с порога закричал.

– Привет, толстый! Ты что сидишь не светел духом?! Тимофей – пару охлажденного шампанского, омаров и миноги в собственном дерьме!

Заказ означал пиво с креветками и бутерброд с килькой. Но Тимофей услужливо переломился в пояснице, кинул на локоть салфетку и распластался в угодливости.

– Слушаю-с, сударь. Прикаже пописать в ваше шампанское или разрешите туда покакать?

– Че-авэк! – Васька встал в позу. – Ты позволяешь себе хамство!

– Как можно-с?! – залебезил Тимофей. – Извольте присесть-с, сударь. Если вы, как надысь, соизволите в нашем почтенном заведении безобразничать, то мы выкинем вас вон-с, в канаву-с. Мы таких гостей почитаем за свиней-с!

Оба наслаждались, упражняясь в изящно-свинской словесности, и ничуть не обижались друг на друга. В приципе, Вася, человек циничный с пеленок, плевал на любые оскорбления. Если только по неосторожности не обвинить его в «голубизне». Дело в том, что очень часто, в силу хрустально-хрупкого телосложения его принимали за гомосексуалиста. Пассивного профиля. В известных «голубых» точках Москвы ему не было прохода от «активных» пидоров ни днем, ни ночью. А Вася всех «петухов, козлов и опущеных» ненавидел зоологической ненавистью, сатанел при любом намеке на свою причастность к «голубым» и лез в кровавую драку, не обращая внимания на какое угодно превосходство физической силы противника.

– Так почему ты закручинился? – спросил Вася, плюхнувшись на стул.

– Проблемы у меня. – понуро вздохнул Леня.

– У Лени – проблемы?! Несварение желудка или понос?

– Нет, «мерседес» хочу. Шестисотый. – вздохнул Леня и как мог складно рассказал об исчезнувшей секретарше, передал свою беседу со стариком Коверкотовым и в сочных красках описал видение дивного авто «мерседеса-600» цвета светлого шоколада. Васька подергал себя за вихры и спросил деловито.

– Украсть этот «мерс» собрался?

– Да нет, что ты! – Леня даже испугался. – Но понимаешь, Лимонова как то сказала, что близких родных у неё нет. А теперь она пропала.

– Ну и что? К тебе-то это какое отношение имеет?

Леня подумал, и неуверенно заметил.

– Да не знаю. Но хорошая ведь машина, правда?

– Леня! – завопил Васька. – У султана турецкого – гарем хороший! Но нас с тобой туда зачислят только в качестве евнухов! Желаешь кастрации?

– Полно тебе. – прогудел Леня. – Я же просто так про «мерс», теоретически, говорю.

– Врешь. – убежденно возразил Васька. – В темных закоулках своего мозга, ты, Леня, ковал план похищения этого лимузина!

– Да? – засомневался Леня.

– Точно. Ты просчитал: секретарша исчезла, имущество её – осталось. На него можно наложить лапу. Вот какой ты позорный человек, Леня, чего за собой даже не подозреваешь. Ты – мародер, трупоед, гробокопатель.

– Перестань, – обиделся Леня. – Я так не думал.

– Думал, Леня! Ты – потенциальный вор! – злорадно и настойчиво толковал ближайший в мире дружочек. – Кто соблазняется и завидует, Леня тот уже готов к преступлению! Твое второе, темное «я» уже и технический план похищения «мерса» составило! Ну, сознавайся!

Леня заколебался, но друг смотрел на него лукаво, лгать ему не хотелось и Леня повинился.

– Ну, честно сказать, я думал вечерком туда ещё наведаться, смущаясь промямлил Леня. – Не угонять, конечно, машину, а посмотреть... Или покататься немного. И Лимонову надо вечером поискать, может вернется.

– Молодец! – одобрил Васька. – Ты свою сущность вскрыл, значит, уже покаялся. Сьездим вечерочком, поглядим на сей «мерседес», это далеко?

– На Левобережной, напротив колледжа Культуры, гараж номер шесть во дворе.

– Значит угоним «мерс» на пару! – и тут же этот патологический бабник отвлекся, дернулся от стола. – Подожди, сестрички-минетчицы пришли! Я им скажу пару ласковых.

Васька побежал через зал ублажать двух девушек, выдающих себя за сестер – так легче было находить «дойных» партнеров.

Леня подумал и решил слегка перекусить, перед тем как отправиться с отчетом в офис, но тут подошел Тимофей и проговорил настойчиво.

– Леня, смени, пожалуйста, столик. Кавказцы мои пришли, они всегда здесь сидят.

Поначалу Леня обиделся – столик в проеме эркера через которой просматривалась улица, был удобным и предназначался только для самых-самых завсегдатаев. Но глянув на появившуюся горластую компанию кавказцев, Леня смекнул, что это не просто гости, а скорее всего публика, от которой Тимофей зависел – быть может его «крыша», а может и попросту рекетиры, сбиравшие дань с кафе. Леня знал, что ни одно заведение в центре Москвы без такой навязанной опеки не обходится. Два официанта уже метнулись к кавказцам, а Тимофей увивался перед ними, будто его кафе почтил своим визитом по меньшей мере фараон Рамзез со свитой.

Леня добрался до столика, за которым Вася ублажал «сестричек» и сказал.

– Я приеду за тобой часов в десять. Здесь будешь?

– Где же еще?! – бодро ответил Вася. – В десять как раз стемнеет!

– Какие это у вас дела в темноте? – загорелись любопытством сестрички, но в мужские проблемы их не посвятили.

– В десять, не забудь, мы договорились. – повторил Леня и тут Васька выкинул номер в своем стиле: встал и заявил спесиво.

– С кем ты говоришь?! Я – человек чести! Последний в России, где и понятие это забыто – «человек чести»! Раз сказал, что буду тебя ждать, то буду! Даже если этот шалман провалиться в пасть Вельзевула!

На сестричек высокопарное заявление «человека чести» произвело, как всегда, впечатление, а Леня имел к тому собственное мнение, но возражать не стал. Он пошел было из зала, но кудлатый кавказец из-за столика в эркере окликнул его.

– Эй, дорогой, можно тебя на минутку?

– Ну? – приостановился Леня.

– Сядь. Разговор будет.

Леня окинул взглядом всю южную компанию. Обычные кавказцы, везде ощущают себя горными орлами, покорителями неба и дамских сердец, бесцеремонны и уверены, что деньги – сокрушающий таран любой проблемы.

Леня выпрямился над столиком, чем возвысился в своем презрении к низкорослым, как на подбор, орлам.

– Слушай, дорогой, пойдешь охранником в хорошую фирму? – озабоченно спросил кудлатый.

– К тебе? – грубо спросил Леня.

– К хорошему человеку.

– Че-ло-ве-ку? – раздельно спросил Леня от чего стало понятно, что всех за столом сидящих, он за людей не считает.

– Хорошие деньги заработаешь, а делать ничего не надо! – выбросил на стол свой таранящий козырь кавказец, а Леня ответил со смаком.

– Подотри этими башлями свою задницу.

Он стоял монументом у столика, дожидаясь реакции. Он твердо знал, что нанес оскорбление, которое буйный кавказский темперамент не мог перенести. Но «У Тимофея» – он был в своей среде, и кудлатый это понял.

– Жарко сегодня, дорогой, да? Нервы у всех плохие. Ты обиделся, что мы твой стол заняли, извини, да? В другой раз поговорим.

Леня отвернулся и вышел на улицу через витражные двери кафе, сунув в лапу швейцара Аркадия положенный даже для завсегдатаев рубль. Бывший офицер бронетанковых войск отдал ему честь.

Уже на подьезде к Лефортово, Леня пожалел, что не остался до вечера в уютной и порочной атмосфере кафе «У Тимофея». Дома Леню никто не ждал. И каждый раз, открывая двери двухкомнатной квартиры, Леня с тоской ощущал её пустоту. Родители его в одночасье погибли осенью. Азартные грибники, они поехали в Черноголовку, где у отца были заветные места. Но на обратном пути автобус вылетел на встречную полосу, протаранил тяжелый трейлер «лоб в лоб» и погибли почти все пассажиры. Отец и мать сидели на передних креслах и Леня был не в состоянии опознать их тела – опознал верный Васька.

Пустота квартиры все ещё угнетала Леню, ему казалось, что отец с матерью живы, сейчас вернуться, но потом вспоминались слова батюшки.

– Когда мы уйдем из жизни, Ленька, не думай, что мы переместимся в другие миры. Бога нет и Черта нет. Ничего нет. Видишь мой кулак? Восприми «кулак» как философскую категорию. Я разжимаю пальцы и где «кулак»? Нет его, исчез. Так и человек – сегодня есть, а затра пальцы разжимаются и он отлетает в неизвестное измерение, где его не сыскать, вот в чем печальная шутка мироздания.»

Но тем не менее, каждый раз ступив на порог квартиры, Леня громко сообщал из прихожей.

– Папа, мама! Это я пришел! Всем привет!

И на этот раз ему никто не ответил.