По дороге они больше не говорили на эту тему. И сигарету Таня все-таки докурила.

Ну, а дома ее ждало то самое «краси-и-во», про которое говорил Виталя. Не обманул, не поспоришь.

В этот раз, из-за теплой погоды, наверное, он решил «освоить» двор: всю площадку перед беседкой занимали букеты из лилий. Их было так много, что сладкий, дурманящий аромат висел в воздухе, заставив Таню улыбнуться и глубже вдохнуть, едва она вышла из машины. Да уж, в доме такого не организуешь, задохнешься просто. А здесь, в самый раз. И правда, красиво — море белых цветов и зеленые стебли, листья кое-где между ними. Осталась только узкая дорожка, ведущая в саму беседку. А там накрыт стол на двоих. Тоже «красиво»: с высокими бокалами для шампанского, сервированный, словно в ресторане, даже со свечами. Да и сами блюда, точно доставленные из ресторана, причем, совсем недавно, еще горячие, судя по всему, стояли тут же. Имелось и ведерко со льдом, в котором охлаждалось шампанское. В марке у Тани даже сомнения не возникло. Случай, как говорил Виталий, планировался, однозначно, «особый». И организация этого всего, определенно, потребовала времени.

— Ух ты! — Таня замерла у машины, рассматривая двор.

— Голодная?

Виталя обошел машину и обнял Таню со спины. Опустил подбородок ей на плечо. Она обернулась, пытаясь поймать его взгляд. Но даже встретившись глазами, не особо разобралась в мыслях любимого. А у нее самой за дорогу накопились к нему вопросы. И Таня сомневалась, что Виталя не может о них не подозревать.

— Голодная, — согласилась она, накрыв его ладони своими на талии.

— Тогда — пошли, чего застыла? — усмехнулся Казак и потянул ее к проходу между цветами. — От официанта я отказался, решил, что мы и сами управимся, — заметил он, пока Таня медленно шла рядом с ним между цветов, касаясь упругих лепестков пальцами. — Нравится? — не спросил даже, а как-то потребовал ответа.

Она с улыбкой кивнула.

— Очень.

Заметил ее молчаливое настроение? Нервничать стал?

В последнем Таня сомневалась. Но некоторое беспокойство во взгляде Виталия уловила. Ситуация, в принципе, стала какой-то… непростой. Не напряженной, нет. Но оба ощутили, что пришел момент, когда вряд ли удастся продолжать «ходить вокруг, да около». Надо будет вскрыть все, что до этого отодвигали. А насколько они к этому готовы? Таня не представляла. И ей стало страшно. Понятия не имела, что Виталя думает по этому поводу, но она дае летнего жара сейчас не ощущала. Мерзнуть начала от этого страха.

А Казак внимательно следил за каждым ее движением и жестом, прищурившись. Руку поймал, заметил, что пальцы ледяные, растирать начал. И, все же, промолчал, помогая ей сесть в плетеное кресло. Между ними сейчас, вообще, какая-то тишина повисла, и нарушить ее никто даже не порывался.

Казак сразу шампанским занялся, наполнив их бокалы. Отставил бутылку назад, в ведерко со льдом. Но, вместо того, чтобы сесть напротив, где было сервировано, переставил свое кресло почти впритык к ее. Взял Танин бокал, протянул ей, свой поднял. Почти вынудил «чокнуться» и сделать глоток. Хотя, Таня не сопротивлялась, в общем-то. Скорее, медленно «плыла» по течению, наблюдая за ситуацией, и собираясь с силами. И он это заметил, она не сомневалась. Но, следуя своему пониманию жизненной ситуации, шел вперед напролом.

Опустился в кресло, развернул и Таню к себе, скупым движением вытащил из кармана небольшую красную бархатистую коробочку. Большим пальцем левой руки откинул крышку.

— Ну так что, Танюша, — наконец-то усмехнулся Виталий, глядя прямо на нее, пока сама Таня рассматривалакольцо. Вытащил украшение, отложив коробку и поймал ее руку. — Давай поженимся? — вроде и спрашивал, а сам уже надевал кольцо на ее палец.

А Таня все еще молчала, даже не глядя на свою руку, хоть и чувствовала, что немного великовато. Но Виталя, наверняка, и этот вариант предусмотрел, все уладит. Смотрела ему глаза в глаза. И он смотрел. Вот теперь точно напряженно и настороженно, вероятно, из-за повисшей тишины. И такие знакомые тени появились в любимом взгляде, так явно проступило это все, что Таня не выдержала. Встала с кресла. Виталя крепче сжал ее ладонь, демонстрируя, что не позволит отойти. Но она и не рвалась. Он просто не сразу понял ее задумку.

А Таня села ему на колени, обхватив руками шею Виталия, прижалась головой к его плечу. Так проще и легче казалось. Вместе со всем же справятся? Все смогут решить? И не ойкнула даже, когда он сжал, стиснул ее в своих руках.

— Не слышу положительного ответа, Танюш? — вроде и смеется, но она чувствует, что как пружина сжался, сконцентрировался весь.

Обхватил ее подбородок пальцами, заставил глянуть на него. И она выдохнула, как с обрыва в воду:

— Виталь, мы же так и не решили ничего, — честно и не юля, напомнила Таня. — О ребенке говорим, о семье, живем вместе, а о главном все это время — не решаемся говорить.

Он нахмурился. Сжал зубы, она видела, как прорезали щеки вертикальные складки, всегда появляющиеся, когда Казак заводился.

— Таня! — с напором, давяще. — Не парься…

Но она в этот раз не могла отступить, хоть и страшно стало. Сейчас до суеверного ужаса боялась любого расстояния.

— Нет, Виталь, послушай! — не дала ему прервать себя. — Ты про мою работу все время говоришь, грозишься, что запретишь. А мне, что о твоей… деятельности сказать?

Сама обняла его лицо холодными пальцами. Кольцо непривычно давило на кожу. Но Таня не на украшение смотрела, в глаза Витале.

— Я что? Переутомиться на работе могу, да. Переработать, разозлиться. А — ты, Виталь? Даже если не вспоминать о моральной стороне этого всего… Насколько все то, о чем мы не говорим никогда… серьезно? — хотела сказать «опасно», и все равно побоялась. Видела, что он и так уже на взводе. — То, куда ты ездишь, когда мне ничего не объясняешь, все твои «дела»? Мы ведь о будущем говорим, о семье настоящей, о ребенке…

— Таня! — вновь начал, собираясь одернуть ее, наверное.

Но она просто накрыла его губы ладонью.

— Да, Виталь, я знаю, что жизнь — штука сложная и непредсказуемая, и в библиотеке может стеллажом с книгами до смерти придавить, — попыталась как-то смягчить ситуацию, скрыть, что у нее навернулись слезы. И внутри все трясется от страха.

Он иронично хмыкнул. Растер ее плечи руками, обхватил ладонью шею. Все равно уловил и понял этот внутренний мандраж. А ее уже и по-настоящему трясти начало от накатывающих сомнений, от страха, который все это время давила в себе. Да и потому, что сама Таня, мораль никак отодвинуть не могла. Пусть ему сейчас и на другое давила. Но себя же не обманешь.

— Только ведь, твоя деятельность, Виталь, это же все — риск в сто раз увеличивает! И опасно так. И в плане закона… настолько непросто все. Не знаю! — Таня снова уткнулась ему в плечо. — Люблю тебя. Безумно. Невероятно. Только, неужели ты не понимаешь, что в такой ситуации, невозможно о будущем говорить или планировать как-то? Никакой ведь уверенности нет, ни в чем!

Виталий, до этого слушающий, пусть и с напряженным, недовольным лицом, крепко сжимая ее своими объятиями-тисками, сейчас прямо таки возмущенно выдохнул, встряхнул ее.

— Во мне тебе никогда не надо сомневаться! Всегда уверена быть можешь, ясно?! — требовательно рявкнул он.

Таня даже вздрогнула от тона.

— Я не о том, Виталя. И не в тебе сомневаюсь, — тихо, почти шепотом.

А он выругался, уловив эту дрожь, из-за ее тона, возможно.

— Танюша, свет мой ясный! Ну, что ты выдумываешь, вечно! Нормально все будет! Сколько лет прожил, и сейчас, тем более, со всем справлюсь, — иначе, спокойней попытался убедить.

У Тани это вызвало какую-то потерянную и грустную улыбку.

— Нормально? — переспросила она с горькой иронией.

И отстранилась. Встала с его рук. Не отошла. Просто потребность в движении появилась, в каком-то выходе для этой дрожи и страха, который мучал ее каждый день; для сомнений своих, для угрызений совести.

Он хмуро посмотрел на нее, скривился и прикурил сигарету. Затянулся. Явно не так планировал этот вечер. Только невозможно же все время реальность прятать.

— Ты же умный, Виталь, не можешь не понимать, что ничего нормального нет. И это все… оно аукнется. Не бывает иначе. Всегда отдача есть…

Обхватывает себя руками. Без его объятий чувствует холод посреди августовской жары.

— А если ребенок у нас будет, и семья настоящая… — Таня обернулась и посмотрела на Виталия сверху вниз, со всеми своими страхами и сложностями, со всеми сомнениями, ничего не скрывая. Наоборот, почти умоляя о понимании и поддержке.

И он это понял, наверное. Выдохнул дым. Стряхнул пепел. А затем, и вовсе отложил сигарету в пепельницу, поднялся. Подошел впритык и снова обнял ее. Таня обхватила его пояс руками.

— Хорошо. Я тебя услышал. — Виталий уткнулся ей в макушку лицом. Помолчал минуты две. Резко выдохнул, растрепав ее пряди. — Я решу это, Таня. Так тебя это устроит? — он заставил ее запрокинуть голову.

— Решишь? Как? — немного неуверенно переспросила она, не совсем понимая, что это слово подразумевает.

— Это мои проблемы, — отрезал Виталий, тяжело глядя в ее глаза.

— Обещаешь?

И напряжение, ожидание в воздухе, которое давит на обоих невыносимо. Но и отступить назад сейчас нельзя. Не в этот раз.

Сама не знает, что услышать хочет: развернутый план или просто «да»? Ведь не обманет. Как бы там ни было, но чтоб откровенно лгать, Виталий не обманывал ее никогда… А так хотелось закрыть этот вопрос раз и навсегда! Оставить все в прошлом.

— Обещаю! — поднял ее руку и поцеловал ладонь. Сжал пальцы, на одном из которых его кольцо блестело камнями. — Теперь, выйдешь за меня? — прижался губами к этим пальцам.

Она засмотрелась на него: в любимые глаза, в такие родные черты лица.

— Да! — кивнула, обняла своими ладонями его лицо. Поцеловала, привстав на носочки. — Выйду!

Он расплылся в широкой улыбке, подхватил ее руками за пояс и закружил, заставив Таню расхохотаться. И счастье такое накатило, облегчение, которое словами не передать, не высказать. Только касаниями, взглядами, поцелуями выразить можно. И этим сладко-пряным запахом лилий в воздухе, пузырьками шампанского, греющегося в их бокалах. Крепкими объятиями. Руками Витали на ней, ее пальцев на его затылке, волосах.

Прижался к ее губам, впился поцелуем, что и вдохнуть нельзя. А Таня все равно смеется. Не может остановиться. Счастье это из нее наружу рвется. В его губы. Целует его в ответ и хохочет. Ерошит волосы Витали, вдавливает пальцы в затылок. А он ее кружит.

Остановился, сел в кресло, прямо так, ее себе на руки снова усадил.

— Только я тянуть не хочу, Танечка, — на секунду оторвался от ее губ. Начал так же жадно целовать ее щеки, волосы. — Давай, на годовщину и поженимся! Будет у нас — одна дата? — вроде и спрашивая, а на самом деле, с утверждением предложил Виталий.

Чем заставил ее снова рассмеяться. И посмотреть на него с подозрением.

— Виталь, ты уже все порешал, да? Признайся, — не позволила снова увлечь себя поцелуями. С улыбкой смотрела ему в глаза.

Виталий ответил искренне-бесшабашным взглядом, словно говоря, как она, вообще, до такого додумалась? И в то же время, с таким лукавством улыбался, что не сложно было догадаться — ее предположение совершенно верно.

— Так что, мое согласие — формальность, выходит? — притворно возмутилась Таня. — Для формы спрашивал?

— Ну, ты же, и правда, согласилась, — бесшабашно пожал он плечами.

Вновь поцеловал ее.

И не поспоришь. Хотя, честно говоря, Таня не знала, что ответила бы, не дай он своего обещания пять минут назад. Вздохнула. Опустила голову ему на плечо.

— Давай, что ли, поужинаем, Танюш, а то уже стынет все, — начал тормошить ее Казак. Принялся ладонь с кольцом в своей руке крутить, рассматривая — Великовато, да? Загоняют тебя в этой клинике. Небось, и не обедала?

Она не спорила. Потому что правда. Но поднимешь вопрос, и он снова заведет разговор о том, чтоб прекращала работать.

— Отощала совсем. Ешь нормально, Танюш, — Казак посмотрел с тем самым предостережением во взгляде, которого она опасалась. — А кольцо поменяем завтра. Не проблема, — подытожил их разговор.

Не позволил ей встать с его рук, да Таня не особо рвалась. Вручил ей бокал шампанского, достал вторую вилку, и начал наполнять тарелку, одну на двоих. А Таня пока обдумывала и взвешивала сложившуюся ситуацию. Свадьба… это гласность. А как отнесется ее семья, особенно Миша к Виталию — большой вопрос. Сейчас, по крайней мере. Возможно, их личное знакомство стоит отложить до того момента, когда Виталий, все же, не оставит все, связанное с криминалом, окончательно в прошлом.

— Виталь, только я не уверена, что хочу это все громко и пышно. Да и не успеем за неделю, — наколов на вилку кусочки салата, протянула она. — Для тебя это принципиально?

Виталий хмыкнул.

— Для меня принципиальна — ты рядом. Как можно скорее. И чтоб в паспорте. Все остальное — вторично. Тут я готов уступить твоим желаниям, — он великодушно улыбнулся. — А что такое?

Таня хмыкнула, показав, что оценила «доброту», и взяла кусочек мяса, которое он разрезал, чтобы обоим удобней было есть.

— Просто, Миша…, - словно извиняясь, протянула она, намекая на ситуацию с отчимом. — Не думаю, что родные одобрят, если мы их попробуем пригласить. Так что, может, мы их потом, перед фактом поставим? Не особо честно, но я так устала от разборок и выяснений. Не выдержу. Ты не обидишься?

Осторожно глянула на Казака. Только бы не подумал, что она стесняется его! Но Виталий смотрел на нее всего лишь с удивлением.

— Да мне по фигу, Танечка, я ж говорю. Для меня не это сейчас существенно. Да и сам шумихи не особо хочу, — пожал плечами. — Можем просто тихо расписаться. Можем выездную регистрацию сделать здесь, дома, во дворе. Ты как хочешь?

Она задумалась, на время погрузившись в процесс еды.

— Давай, здесь? — то ли предложила, то ли попросила Таня, наконец. — И платье. Вот не хочу шумиху, мишуру, а платье — хочется, можно? — немного застенчиво глянула она на Виталия.

Его улыбка стала еще шире. Виталий откинулся на спинку кресла, обнял ее за плечи и притянул, заставив Таню лечь ему на грудь.

— Можно, Танюш, — поднес к ее губам бокал с шампанским. — Выбирай себе любое, какое захочешь.

Казак не юлил и отдавал себе отчет, что ситуация пошла не самым удачным для него путем. Ну и ладно. Собственно, он и Таню в чем-то понимал: после того, как осознал, что может потерять ее в любой момент и даже не успеть ничего сделать, под другим углом смог оценить ее отношение к его прошлому. Ну и к нынешнему, в принципе. Хоть сейчас, по большому счету, ничего особо криминального, Виталий и не организовывал. Так, держал ситуацию в городе на нейтральной. После ареста Мартыненко, смерти Сидоренко и, учитывая, что Димка еще пару месяцев точно не выйдет — началась возня. Голову подняли даже пешки. А их с Батей это не устраивало. Да и предварительные договоренности Калиненко уже заключил и определенные гарантии получил. Так что Казак не собирался позволить кому-то раскачать обстановку. Но так это же не надолго. Утрясется все.

Так что, правду, по факту, Тане сказал. Решит. Не сразу, конечно, но он не сомневался, что и Димка, как уладит все вопросы, тоже постарается все максимально легально оформить, чтобы больше никто и никогда не смог его так подставить. Вот Виталий и знал, что они все это решат. Не моментально, конечно. И от самого своего положения, отказываться не будут, тут без вариантов.

Однако, это и не принципиально, как ему казалось. Он Тане навстречу шаг сделает. А остальное… Она уже на отдельные моменты проще смотреть стала, это ощущалось. Так что, имелись все шансы, что и дальше его поймет. Тем более, они женаты уже будут. Казак, так и так, свое не отпускал, и Таня об этом уже в курсе. Но для нее законность их статуса, гораздо весомей и существенней окажется. Поможет замять многое, он в этом был уверен.

А вот с Димой ему еще предстояло обсудить некоторые моменты. Да и о Тане поговорить. Не то, чтобы друг когда-то мешался в его жизнь в этом плане. Нет. Да и Казак не лез в причуды и отношения друга с бабами. Так, по просьбе только, кого-то привезти, когда скучно или присмотреться, если есть вопросы, как с женой Димки было. Ну, девок он не считал, это такое, досуг.

Но женитьба… Даже хотелось с Димой поделиться. Как ни странно, но до этого дня не складывалось особо. Поначалу не знал, как рассказать, тем более, что Димка и так, не на курорте «здоровье поправлял», да еще и благодаря своей бывшей супруге во многом, а тут он ему о привалившем счастье, в лице Тани, начнет по нервам теребить? Че он, дебил?

Так, намекнул мимоходом, что встретил женщину, не пустышку. Важную и ценную для него. На что Калиненко лишь иронично хмыкнул. Потом, когда ссора та вышла, отмахнулся от вопросов Бати, почему на взводе, сказав, что дурость и прошлое. А теперь… непростой это вопрос. У Калиненко на женщин и отношения с ними всегда свой взгляд был. Не сказать, что чисто потребительский. Некоторых даже уважал. Да и Казак во многом поддерживал друга в таком отношении ранее. Пока с Таней не познакомился. Так что, обсудить надо будет. И рассказать.

А больше ему особо ее никому «светить» и не хотелось. Не та сейчас ситуация складывалась, чтобы бездумно семью свою подставлять. Так что он не видел никакой проблемы в скромной, практически таинственной регистрации. Для организации самого мероприятия выберет пару проверенных человек, в которых полностью уверен, что не проколятся и не ляпнут, где не нужно. А там — посмотрит.

Они расписались через неделю. День в день с годовщиной знакомства. Дома, во дворе. Таня даже успела выбрать платье, которое ей невероятно понравилось. Без особых излишеств, из гладкого атласа. С корсетом и юбкой средней пышности. Вышивкой-гладью по корсажу. Казак ее когда увидел в нем, даже растерялся, это заметно было. Замер на несколько секунд, просто рассматривая, растерянно волосы взъерошил. Так посмотрел, что у Тани сердце пропустило удары, горло перекрыло комом и грудь сдавило. Внутри защемило. Если бы раньше не любила — сейчас, за один этот взгляд, боготворящий, потерянно-счастливый, влюбилась бы до безумия. А так, словно душу ему свою отдала, так щемяще внутри задрожало все, заставляя плакать, грозя испортить макияж для фотосъемки. А он все смотрел и смотрел, стоя напротив, и не говорил ни слова.

И Таня поняла, что, в принципе, не особо его своим видом в платьях баловала. Не любила она такое в повседневной жизни, отдавая предпочтение джинсам и кроссовкам. А тут — настоящей невестой стать захотелось. И для него, и для себя. Сомневалась, что еще когда-то у нее свадьба будет. Да и не хотела никакой другой и не с кем больше, если честно. Тем более после его обещания.

И Виталий ее в этом платье оценил, однозначно.

А потом, прерывая все эти мысли, Виталий пересек комнату, сжал Таню в объятиях и так целовать начал… Не страсть это была. В сотни раз больше. Какое-то такое бесконечное счастье и торжество, что она в его руках, настолько необъяснимый восторг, который он излучал просто-таки — у Тани ноги подломились. Слов не было. Мыслей тоже. И все иное стало безразлично. Только свое счастье, что сумела ему такую радость подарить…

И регистрацию пришлось на полчаса перенести, чтобы ей снова макияж поправили, хоть дамы из ЗАГСа и ворчали, но Виталий этот вопрос с ними решил, компенсировав заминку. А Тане даже их недовольство настроение не испортило. Она ощущала себя в этот день, в самом деле, счастливей всех. Потому что Виталий был так откровенно доволен и счастлив.