Дерьмо.

Вот в чем он сейчас оказался по самую макушку. Или окажется, если быстро не придумает выход. Вот не зря он не любил работать в этой области. Вечно все здесь шло наперекосяк, вопреки всем схемам и планам. Геопатогенная зона тут для него, что ли?

Зато теперь он, кажется, точно знал, как зовут того «петуха», который заставил его заказчика поменять тактику в сторону менее умного поступка. Очевидно, суматоха, сопровождающая интерес к этому делу Карины Соболевой, не прошла незамеченной и спугнула его клиента.

Плохо. Причем, сразу несколько моментов.

Факт, что перейти дорогу Соболеву было плохо само по себе, но не только это беспокоило Лютого. В принципе, он мог сделать так, что на него не вышли бы, даже заверши он дело. Однако Соболев был тесно связан с человеком, чье мнение и интересы имели для Лютого значение.

Вячеслав Боруцкий, больше известный в их среде общения, как Боров. Человек, который долгое время держал здесь весь криминальный мир в своих руках. Разумеется, над ним было свое «начальство», куда же без этого. Но в данном городе он очень долго был тем, кто решал все. И именно благодаря своему влиянию и положению, однажды вытащил Лютого из достаточно серьезной передряги.

Факт: он вряд ли стоял бы сейчас тут, если бы не помощь Борова. Собственно, уже лет двенадцать его просто не было бы в мире живых.

Почему Боров решил тогда его спасти – Лютый точно не знал до сих пор. Он в то время был не на тех правах, чтобы что-то спрашивать. Но он никогда не забывал, чем обязан этому человеку. Человеку, который, как оказалось, настолько доверял Лютому, чтобы взять с собой туда, куда не берут случайных людей. Даже опытных.

Месть – не то дело, которое люди подобные Боруцкому готовы разделить и с ближайшими друзьями. И тем более, далеко не всех, кого берут с собой на подобные дела, оставляют жить дальше.

И пусть Боров по итогу заплатил Лютому за то, что тот был рядом, это не меняло самого факта. Просто, так было принято. По понятиям. Сделал работу – получил свое. Лютый оценил другое, то, что содержала в себе сама просьба помочь тогда, три года назад.

И потому не хотел бы сейчас задеть интересы Боруцкого, переходя дорогу близкого ему человека. Да и о себе стоило подумать.

Так что он спокойно сел на кресло, расположенное напротив того, в которое велел опуститься Инге. И стал ожидать звонка, не сомневаясь, что любое дело, затрагивающее Соболева, решается быстро.

У Вячеслава Боруцкого был капец, какой долбанный день. И пусть сейчас часы показывали только час пополудни, он ощущал себя настолько выжатым, словно бы не спал двое суток. Это было не так. Он ночью спал, хоть Алинка немного и капризничала поначалу. И не болело вроде ничего, но и успокаиваться дочка не желала.

Упрямая малышка.

Они с Агнией даже поспорили, от кого именно дочка получила такой характер.

При мысли об этом он усмехнулся.

Нет, его точно вымотали не эти ночные бдения крохи и не шутливые препирания с женой.

Сейчас с Алиной гулял Федот, его лучший друг и по совместительству – крестный его дочери. Вячеслав видел, как они ходят по газону, на котором только-только выросла трава. Точнее, ходил-то Федот, таская Алинку на руках, типа показывая крестнице все, что попадалось на глаза. А следом за этой парочкой весело носилась Моня (сокращенно от Монстр). Их йоркширский терьер обожал Федота. Меньше, конечно, чем Агнию. Но все же. Федот так же отвечал собаке страстной любовью. Правда, тайной. На людях он продолжал ворчать на эту «крысу», хотя они все давно его раскусили.

Вячеслав был зол на Федота. Хоть и понимал, что эта злость результата не даст. И все же, далеко не в первый раз за долгие годы их дружбы, ему хотелось хорошенько стукнуть Федота. Не то, чтобы раньше он себя в таком желании ущемлял. Однако сейчас не думал, что подобное станет лучшим выходом.

Агния расстроится, если он побьет Федота. Ясное дело, Вячеслав не хотел расстраивать свою малышку. Свою ненаглядную Бусинку. Даже несмотря на то, что меньше трех часов назад она, меняя памперс Алинке, с сияющей улыбкой повернулась к Вячеславу и на полном серьезе заявила:

– Вячек, а я хочу научиться водить машину. Покажи мне, пожалуйста?

Бусинка.

Его Бусинка за рулем машины.

От одной мысли о чем-то подобном – его прошибал холодный пот. И сердце подозрительно давило, замирая колом за грудиной. В его возрасте такие новости наверняка опасны. Еще удар хватит, не дай Бог.

Почему-то Вячеславу не казалось нечто подобное хорошей идеей. Но разве он хоть раз сумел отказать своей Бусинке? С самого первого раза, когда она, пятнадцатилетняя сирота, пришла проситься певицей в ресторан к нему, человеку, держащему в своих руках весь криминал города. Нет, конечно, он тогда выставил ее, хорошенько припугнув.

Не то, чтобы это дало желаемый эффект. Разве, в итоге, он не сдался перед упорством этой девчонки?

И если пораскинуть мозгами, Вячеслав мог привести десятки подобных примеров. Радовало его только то, что по большей части, все обходилось. Потому, глядя на шикарные волосы своей обожаемой жены, которые уже доставали до лопаток, отрастая после того, как два с половиной года назад он таки сдался очередной ее придурочной идеи и помог Агнии остричь пряди перед алтарем церкви – Вячеслав не заявил вот так-вот, с ходу: «и не мечтай!».

Он попытался пропетлять, напомнив, как она сейчас устает с Алинкой. И что он всегда готов ее отвезти, куда только Бусинке в голову не взбредет. И что Федот есть на подхвате. И пять парней самой близкой охраны…

– Да, не парься, Бусина. Если че, я могу тебе показать, чего и как. Делов-то, – перебил все его разумные доводы как раз подошедший Федот, лыбясь, как полный дебил.

И забрал Алинку из рук Агнии.

Знал же, падла, кем стопудово прикрыться.

– Ни фига, – отрезал Боров, выразительно глянув на друга, и глазами дал понять, что не забудет такой «помощи». – Я сам жену научу, – заявил он.

Одна радость – после этого заявления Агния просто расцвела от счастья. И так крепко обняла его, что у Вячеслава вообще появилось желание ее не отпускать. Имелось у Вячеслава пара идей о том, как отвлечь свою малышку…

Только она, похоже, твердо решила додавить его. И все тем же тоном уточнила, могут ли они этим после обеда заняться? Не прекращая отвечать на поцелуй Вячеслава при этом. То ли он старый стал, то ли прогрессивно глупел, впадая в маразм, но только ляпнув «да», более сосредоточенный на воплощение своего плана в жизнь, он сообразил, на что подписался.

В общем, несмотря на все, что последовало за этим поцелуем, этот день не казался ему особо удачным. И меньше всего ему хотелось бы решать еще чьи-то проблемы. Своих – по горло.

Однако когда ему позвонил Соболев, Вячеслав даже немного повеселел. Теперь у него появилось оправдание, чтобы перенести «урок по вождению». На неопределенное время. Агния поймет, что он не может не помочь кумовьям.

Телефон Инги зазвонил через десять минут. Как Лютый и ожидал, Соболев умел организовывать решение интересных ему вопросов. Этого времени оказалось достаточно, чтобы сам он составил себе приблизительный план действий, который, разумеется, подкорректируется по ходу разговора с Боровом. А так же, этих минут хватило, чтобы женщиной напротив него в полной мере завладел ужас. Что, тем не менее, не толкнуло ее ни в истерику, ни в откровенную глупость. Инга не падала на колени, умоляя помиловать ее, не заламывала руки и не пыталась что-то выторговать. Судя по страху в ее глазах, Инга прекрасно понимала, что в данный момент ее судьба ни на каплю не зависит от нее. И все же, старалась сохранять спокойствие, хоть ее руки дрожали, да и дыхание было неравномерным.

Лютый не мог не признать очевидного – у нее превосходная выдержка. Если так будет и дальше, это значительно упростит ему жизнь. Да и ей тоже.

Потому, отвечая на вызов, он уже примерно знал, как действовать.

– Боруцкий, – резко гавкнул телефон у самого его уха.

Если бы у Лютого имелось чувство юмора, он бы усмехнулся. Но беря заказ он, в принципе, отстранялся от любых эмоций и чувств, потому лишь отметил, что Вячеславу, определенно, не пришлось по душе лишнее и непонятное дело, с которым ему навязался Соболев.

– Здорово, Боров, – спокойно ответил Лютый на это приветствие.

– Лютый, – тон Боруцкого изменился в один момент, став собранным и задумчивым. – Бл…ин! – явно желая употребить другие слова, ругнулся он. – Что происходит? – не осталось ни следа от раздражения, только сосредоточенность.

И за это тоже Лютый всегда уважал Боруцкого.

– У меня заказ, – констатировал он очевидное, уверенный, что Вячеслава хоть в какие-то детали, да посвятили. – По факту выходит конфликт с интересами Соболева. Нет желания переходить тебе дорогу, – скупо и по делу изложил он обстановку.

Инга все это время напряженно и с каким-то отчаянием в глазах смотрела на него, видно стараясь понять что-то по обрывкам разговора. Если бы взгляд мог пробуравить дыру в человеке, у него во лбу уже было бы дыр пять.

Все-таки факт, что эта женщина ему импонировала.

– Заказ? На эту девчонку? Да кому она так насолила? Соболь же вроде сказал, что эта менеджер центра? – искренне удивился Боров.

Лютый вдруг понял, что несмотря на собственную отстраненность и общую не расслабляющую обстановку ему опять становится весело. Было что-то забавное в том, как пренебрежительно и несерьезно Боруцкий отзывался об Инге, словно о девочке-подростке, которая, максимум, могла стащить у кого-то конфету. И это при том, что Инга была на пять лет старше жены самого Вячеслава. Которую этот, совсем непростой человек, всегда, насколько Лютый знал, воспринимал очень серьезно. Не то, чтобы он глубоко лез в жизнь Борова. Но был информирован. Да и все то, что узнал, помогая Вячеславу с Шамалко – не забыл, хоть никогда не планировал сливать эту информацию ни одной живой душе. Такое отношение было целиком в духе Боруцкого – он уважал и ценил очень ограниченное число людей, а все остальные воспринимались им, как расходный материал. Лютый был рад, что попал в число избранных.

Но сказал он, само собой, совершенно другое:

– Я не уточняю причины заказа. Ты знаешь.

Боруцкий хмыкнул. Помолчал некоторое время, которое буквально тикало в мозге Лютого. Он вел счет секундам, чтобы успеть все. Имелось подозрение, что этих самых секунд у него осталось не так и много для решения возникшей проблемы.

– Соболь хочет, чтобы она выжила. Он готов на многое. В накладе не останешься. Но кроме этого, он хочет знать и то, кто именно сделал заказ.

– Ты знаешь мою схему. Я не выхожу на личный контакт.

Боруцкий еще раз хмыкнул:

– Какой шанс, что если ты умоешь руки, ее оставят в покое?

– Нулевой, – Лютый не видел смысла это утаивать.

– Так. Ладно, – цокнул языком Боруцкий. – Ты можешь разыграть ее убийство, пока мы придумаем, куда спрятать девчонку? Соболь выяснит, кто за этим стоит и тогда…

– Времени в обрез. Думаю, за ней вот-вот менты явятся. У меня похожий план, – Лютый все это время продолжал внимательно следить за Ингой, чтобы не позволить ей вытворить какую-то глупость. И сейчас женщина точно насторожилась. Похоже, поняла, что решается ее судьба. – Я сейчас ее уведу. Разыграю все, как надо. Свяжусь с клиентом. Только долго с ней нянчится мне некогда. Пусть они это решат.

– Лады. Я быстро с Соболем все решу, а вы убирайтесь подальше. Потом наберу тебя на твой номер, – Боруцкий отключился.

Лютый опустил телефон и полностью отключил его, продолжая смотреть в упор на Ингу. Аккуратно отложил тот на подлокотник кресла.

– Собирайся, – наконец, велел он настороженной женщине и поднялся. – Быстро.

Если Лютый правильно все рассчитал, у них еще имелся в запасе как минимум час.

– Куда? – Инга растерялась. Но поднялась за ним следом. – Что брать?

Очевидно то, что он вновь не направил на нее пистолет, придало женщине уверенности.

– Создай видимость, что сбежала. Бери мало. И не затягивай. У тебя десять минут.

Он подошел к окну и внимательно осмотрел двор. Инга еще немного помедлила, но все же направилась к спальне до того, как он бы решил, что вполне сойдет вытащить ее и так. Основательность. Он хотел, чтобы все выглядело правдоподобно. В итоге ведь еще надо убедить и заказчика.

Мысли путались и перепрыгивали с одной догадки на другую. В разуме Инги один за другим появлялись планы и варианты, спровоцированные тем, что ей удалось услышать. Но так же быстро и лихорадочно она и отвергала их.

Бежать… Куда? Как?

Глупым казалось пытаться скрыться от человека, у которого в руках все еще оставалось огнестрельное оружие, пусть он и перестал тыкать тем в сторону Инги.

Торговаться…

О чем? Не было похоже, чтобы Инга имела хоть что-то, необходимое этому человеку.

Она очень хорошо расслышала слово «заказ», когда этот мужчина разговаривал с Боруцким. И вот тут у Инги мысли начинали просто роиться: кем был этот мужчина, что за заказ?

Если вспомнить все догадки и слухи, окружающие персону самого Боруцкого, не забывать о пистолете, опять-таки (Господи! Как бы она не старалась, у Инги не выходило думать еще о чем-то, кроме этого проклятого пистолета), и оживить вчерашние воспоминания о теле Миши на полу кухни… У Инги получались какие-то неутешительные выводы о собственной судьбе и о том, что слово «заказ» имело к ней самое прямое и довольно погребальное значение.

За что? Почему? Инга совершенно не представляла: кому и когда могла перейти дорогу.

Мысли, прямо скажем, пугающие. Рождающие панику.

Но она старалась мыслить трезво и сохранять рассудок. Инге редко не удавалось владеть с собой. Именно это, кстати, являлось причиной, по которой они все же расстались с Михаилом. Бывшего мужа, обладающего куда более порывистым темпераментом, раздражала собранности и рассудочность жены. Он нередко замечал, что ее родители очень верно выбрали имя. Вот уж, истинно, зимняя женщина. Даже в постели, как казалось Михаилу, она не проявляла должного накала эмоций. Не настолько, во всяком случае, выраженного, как ему хотелось бы видеть.

Инга не спорила с Михаилом.

Однако в душе четко осознавала, что с накалом у нее все в порядке. Просто Миша, по всей видимости, не мог этот накал разжечь.

«Боже! О чем она думает?! Сейчас, когда ее жизнь висит на волоске? Идиотизм».

Заставив себя глубоко вдохнуть, Инга на секунду зажмурилась. А когда открыла глаза опять – поняла, что стоит перед открытым шкафом. Что ей брать? Для чего?

Ответов не было, и она сомневалась, что тот мужчина расскажет подробней, если она спросит. Да и времени нет, он явно не хотел здесь задерживаться.

Инга замерла, перестав лихорадочно сбрасывать в небольшую дорожную сумку белье, спортивные штаны и футболки.

Быть может это выход? Задержать его? Ведь за ней, в самом деле, могут приехать следователи. Они говорили что ее арест – дело времени, да и Этот (так она решила называть мужчину про себя) о чем-то таком, вроде бы, упоминал в разговоре с Боруцким.

Но и эту мысль Инга откинула очень быстро. Судя по утреннему обвинению и поведению этих самых следователей – милицию мало интересовало установление истины. И у нее не было повода считать, что что-то изменилось. Более того, если уж принять мысль, что кто-то по непонятной причине решил убить Ингу – что или кто помешает это осуществить, когда она будет задержана? Только полный оптимист не был осведомлен, что творится у них в стране в тюрьмах и камерах предварительного следствия.

Пока, единственной, кто проявил неожиданное участие к ее судьбе, оказалась Карина Соболева. И именно Соболевы поспособствовали тому, что пистолет Этого был сейчас обращен не в ее сторону. Они же, как поняла Инга все из того же разговора, согласовали с Этим дальнейший план, который мог помочь Инге выбраться из данной непонятной и очень опасной ситуации.

Так что выбора у нее не имелось. Закусив губу, она принялась собираться дальше, не обращая внимания на падающие предмет одежды.

– Все. Пошли.

Этот появился на пороге ее спальни через три минуты. Он еще глубже натянул свою кепку, так что Инга почти не видела верхней половины лица мужчины. Может быть для того, чтобы его потом не могли описать случайные свидетели их ухода? Уточнить Этот ей не дал. Быстро обведя взглядом комнату, он кивнул, вроде бы довольный бедламом, что Инга устроила. Хотя, попробуй тут разбери. И больше ничего не говоря, развернулся, уходя. Помочь с сумкой он не предложил. Правда она и не ждала. Да и нести там особо было нечего. Не так уж много ей удалось взять со всеми этими попытками что-то понять и сохранить здравомыслие.

Инга быстро пошла следом, пусть ее ноги дрожали настолько сильно, что чуть более суеверный человек решил бы принять данную дрожь – за знак судьбы и остался бы дома, решив «будь, что будет». Но Инга уже все обдумала и приняла решение. Как бы там ни было, а что-то доказать о своей непричастности к убийству Миши она сумеет только в живом состоянии. И к тому же, это самое состояние ей очень нравилось. До сегодняшнего утра, во всяком случае.

Этот очень тщательно закрыл двери ее квартиры. Мелькнула мысль спросить – откуда у него ключи? Но тут же пропала. Инга пока не имела уверенности в ответе. По пути на улицу не попалось ни одного соседа. Им повезло. Наверное. Да и двор казался пустым. Правда, это не исключало вездесущих бабулек любящих понаблюдать за жизнями окружающих из окон. Потому, видимо, Этот остановился под козырьком и впервые за последние пять минут глянул на Ингу прямо.

– Моя машина – серый «ниссан» старой модели. Стоит за углом. Я иду первым. Ты – когда сосчитаешь до пятнадцати. Будешь умничать – я умываю руки.

Выдав это все одним текстом, он отвернулся и пошел, не дав Инге ничего осмыслить. А она судорожно начала вести отсчет.

Следующий временной отрезок показался ей бесконечным.

Инга чувствовала себя так, словно бы ей на спину повесили огромную неоновую стрелку и все, кто видел ее, обязательно понимали – Инга убегает от милиции. Ноги дрожали все сильнее, заставляя сбиваться с шага. Но внутренний счет оставался ровным. Ей все время хотелось оглянуться, но Инга боролась с этим искушением, опасаясь привлечь чье-то внимание или опоздать. Сердце грохотало, как отбойный молоток. И когда она все же забралась на заднее сидение серого «ниссана», при этом очень надеясь, что не ошиблась с машиной, у Инги появилось опасения, а выдержит ли ее организм подобный стресс?

Но и несмотря на это, она подтянула колени, поставила сумку рядом с собой на сидение и выпрямила спину. И только после этого посмотрела на водительское сидение. Там сидел Этот. И сейчас его нереально синие глаза смотрели на нее через зеркало заднего вида.

Инга не знала, что он думал. Его взгляд не выдавал чувств или эмоций.

Но отчего-то, когда Этот повернул ключ зажигания, продолжая смотреть в ее глаза, в разум, словно булыжником по голове, бухнулась мысль – а не доверилась ли она корню своих проблем? Ведь было очень много шансов, что именно Этот убил Михаила, если рассудить здраво.

Но что-то предпринять по этому поводу она уже не успела: машина тронулась с места. И как подозревала Инга, вряд ли пункт ее конечного назначения значился как «счастливое и светлое будущее».