Пролог

— Девушка, мой вам совет, вы бы туда лучше не стучали! — окрик немолодой женщины заставил ее застыть с поднятой рукой.

Яна обернулась, пытаясь понять в полумраке подъездного коридора, кто ей советует. Типичная пожилая «бабулька», из тех, что вечно дежурят на лавочках у домов и сейчас, в эпоху интернета. На ее голове красовался бежевый берет, а вся она куталась в бордовое пальто и выглядела весьма внушительно. Около нее лениво и тяжело переваливалась с лапы на лапу очевидно перекормленная, полусонная псинка.

Собачку как-то сразу стало жалко. Старушка, незнакомая ей, кстати, тоже не отличалась стройностью, но то уже ее выбор, а вот животное определенно страдало из-за «сердобольности» хозяйки.

— Почему? — не поняла прошлого предостережения Яна. — Мне необходимо поговорить…

— Что бы вы там не продавали или не пытались протолкнуть, к этому человеку лучше не соваться. Он ненормальный! — и бабулька, в характерном жесте, покрутила пальцем у виска.

Даже псинка, будто поддерживая хозяйку, решила тявкнуть, послав по коридору эхо.

— Я не продаю ничего, мне поговорить с хозяином квартиры нужно. А звонок не работает…

— Ясное дело! Этот сумасшедший не платил по счетам! Ему отключили электричество еще месяц назад. Устали уговаривать и пытаться договориться. Он же на всех орет матом и чуть ли не кидается с кулаками. А может и бутылкой запустить, — с возмущением подобным поведением, в сердцах сокрушалась женщина. — Господи! До чего докатились-то! А ведь дом у нас приличный! Все такие приятные люди. И тут этот… нет, ну просто безумец, не иначе! Хотя раньше, казалось, нормальным был… В последний год накрыло его. И пить начал сильно. Алкоголь — корень всех бед! — бабулька будто бы призадумалась после этой решительной реплики, в то время как ее собачка меланхолично смотрела в пространство перед собой, более не подавая признаков жизни.

У Яны не было времени на самом деле. Ни на эту участливую соседку, ни на ее собачку, ни на то, чтобы просто торчать здесь, разъедаемой сомнениями, страхами и неуверенностью в том, как отреагирует на ее появление хозяин квартиры. Встреча с ним не была последним пунктом в списке ее дел на сегодня. Так что следовало собрать волю в кулак и все-таки добиться того, чтобы ей открыли.

Конечно, существовала вероятность, что никого нет дома. Он же мог взять и выйти в магазин или еще куда-то? Тогда понятно, почему никто не открывает и даже не любопытствует, что здесь за шум под дверью? И все же, несмотря на ком в горле и дрожащие руки, просто развернуться и уйти Яна не имела права.

— Нет, вы знаете, если подумать, он же теперь одни бутылки и выносит на мусорку. И по ночам все, главное, будто боится, что его увидят. Или людей чурается. Дикий какой-то стал. И прибацанный. А раньше и не подумала бы: пиджак, галстук, рубашки — как с картинки! И на машине такой ездил, у нас все девчонки во дворе с него глаз не спускали. А тут такое, понеслось по кривой…

За ее спиной продолжала сокрушаться бабулька, которой, видимо, было просто любопытно узнать, чем все завершится, вот и не уходила со своей несчастной псинкой.

А Яна… Она перечисляла в уме причины, почему не может сейчас просто развернуться и уйти. В конце концов, ее попросили. И она согласилась. Так что теперь поздно и некрасиво увиливать. В отличие от некоторых, Яна свое слово всегда держит.

Повторив это себе еще раз, она решительно вскинула руку вновь…

Ух ты! На рукаве куртки еще остались несколько снежинок — на улице начался первый в этом году снег. И почему-то вид этих волшебных кристаллов, чудом не растаявших в теплом подъезде, придал ей боевого настроя. Вдохнув поглубже, будто мотивируя себя ароматом любимого парфюма с привкусом обожаемого грейпфрута, Яна решительно постучала в дверь.

Та распахнулась буквально через доли мгновения, рождая смутное подозрение, что хозяин квартиры все же очень интересовался шумом под его жилищем и уже некоторое время следил за происходящим. Иначе не открыл бы настолько быстро. Возможно, прислушиваясь, а быть может, и поглядывая на них в глазок… Или камеру, которая была установлена у него. Хотя… электричества же нет…

Но в данный конкретный момент загадка способа получения информации стала для Яны наименее важной. Потому как прямо в нее вперился тяжелый, яростный взгляд невероятно-светлых, словно ненастоящих, глаз, выражение которых ей нередко не удавалось угадать и приблизительно.

— Какого х*ена надо?! — рявкнул хозяин квартиры таким тоном, что она вздрогнула. — Пошла отсюда, старая ведьма!

Правда, глянул он при этом не на Яну, а на ту самую любопытную и говорливую бабульку за ее спиной. Та даже ойкнула, кажется, вздрогнув всем телом, заставив Яну оглянуться. Взвизгнула и несчастная псинка.

— Тьфу на вас! Безумный дурак! — огрызнулась соседка, едва не перекрестившись, возмущенно фыркнула и, будто застеснявшись своего любопытства, все же пошла вниз по ступеням, потянув за собой и питомца. — Грубиян! Куда мир катится?! — продолжал доноситься ее возмущенный голос.

Непонятно, конечно, может, и на первом этаже остановится, прислушиваясь дальше. А, может, все-таки на улицу, наконец, выйдет. Животному, наверняка, хотелось погулять. Хотя сейчас, это вообще не ее проблемы.

Яна вновь повернулась к двери, буквально ощущая затылком, как ее изучают, словно вдавливая в пол этим светлым взглядом, весом в несколько тон, пронзительным и полным затаенных смыслов. И ни грамма приветливости. Впрочем, она и не ждала. И не ему тут показывать характер, если откровенно!

Конечно, пришлось об этом себе напомнить, но все-таки она сумела не отвести глаз, да и плечи держала все так же ровно. Он нахмурился еще сильнее, сжал зубы, стиснул губы так, что те будто бы полностью исчезли с его лица.

— Зачем пришла? — тише, чем своей соседке, но все же огрызнулся.

Приветливым тон мужчины нельзя было назвать и с натяжкой.

— Здравствуй, Артем, — приветствие прозвучало глупо, немного нелепо. Но она банально нуждалась в каком-то вступлении, чтобы собраться и не «рассыпаться» мелкими обломками под взглядом этих глаз.

Слишком тяжело. До сих пор больно. Особенно потому, что она хорошо помнила, как они раньше согревали ее своим теплом. Однако же именно Яна порвала все после того, что он сделал, как поступил с ними… С ней.

И не простила, несмотря ни на что.

А дурное сердце болело все равно, и душу, казалось, в этот момент кто-то на шипы натягивал, заставляя кровоточить. Но ему она не собиралась этого демонстрировать. Как и того, что ей было больно и тяжело видеть, до чего он скатился, каким стал… И дело не во внешних стигмах или шрамах.

Мужчина на приветствие не ответил.

Продолжал смотреть на нее в упор из-под насупленных бровей, сжимая губы и стиснув челюсти до появления вертикальных складок на небритых, впалых щеках. Немудрено, что соседка его безумцем считает. Как еще в маньяки и чудовища не записала? Из-за грубоватого шрама, еще не до конца побелевшего, что пересекал лоб и спускался к виску, будто нависая над лицом, мимика Артема казалась еще угрюмей.

Но она, глядя на эти следы, могла думать только о его боли и собственном ужасе, дикой муке, когда Семен ее тогда в больницу вызвал…

Ладно, не о том сейчас. Да и Артему ее сочувствие и боль — безразличны. Вот и нечего жалеть.

— Я могу войти? — ощущая себя все более неловко на пороге его квартиры, похожего на темный проход из светлого коридора в пещеру дикого зверя, как-то еще сильнее выдвинула подбородок.

Он ее дезориентировал. Всегда. Сбивал с толку и с мыслей. Увлекал в такой сумасшедший вихрь чувств и эмоций, что разум «по кусочкам» приходилось собирать. Как и сердце, впрочем. Всегда на максимуме и вдребезги. Она не может вновь на те же грабли наступать… К тому же, не то чтобы кто-то ее туда тянул, на грабли эти…

— Нет, — не сказал, а отрезал, как-то так сурово ссутулив плечи, что будто бы стал нависать над ней. — Не можешь, — будто бы не доверяя ей, Артем еще и уперся рукой в косяк двери, полностью перекрыв собой проход.

Яна удивленно вздернула бровь, надеясь, что взгляд выдает всю ее иронию и удивление подобным его поведением.

— Меня попросил поговорить с тобой Семен. Ты хочешь, чтобы я обсуждала вопросы вашей компании и проблемы в коридоре подъезда? — хмыкнула она, не выдав, как резануло внутри его отношением.

Не дождется.

Артем заколебался. Это было заметно.

Еще один хмурый взгляд из-под насупленных бровей, кривая гримаса, словно ему ногти выдирают, а он поддаваться не хочет. Однако…

Яна знала, на что делала упор. Как ни крути, а она многое знала об этом мужчине, пусть и не столько, сколько ей казалось или хотелось бы глупому женскому сердцу. И не просто так сказала то, что сказала. Весьма сомнительно, что он станет обсуждать детали их бизнеса там, где это услышать может кто угодно. Да и ей не позволит.

И, подтверждая такие предположения, Артем все-таки отступил в сторону, «приоткрывая» узкий проход к нему в квартиру.

— Заходи, — отрывисто и резко бросил он, сопроводив это приглашение настолько разъяренным взглядом, что не осталось ни единого сомнения: считает, будто бы ему не оставили выбора.

А оказываться загнанным в угол Артем очень сильно не любил. Впрочем, Яна тоже. Так что тут они квиты.

И, повыше вздернув подбородок, поглубже вдохнув любимый аромат грейпфрута, она шагнула в эту тьму «убежища чудовища» мимо Артема. Надеясь, что успешно показывает, насколько он ей безразличен.

 

Глава 1

Только пройдя в прихожую, которую раньше неплохо знала, Яна подумала о том, что, для его нежелания впускать ее внутрь, могли иметься и иные причины, помимо паскудного характера. Хотя и последнее исключать не стоило.

Но… Артем мог просто не желать показывать теперь ей свое жилье.

В квартире было темно. Неудивительно, если вспомнить все, о чем бабулька говорила. Воздух… Вопреки ее опасениям, после того же рассказа соседки Артема, в квартире не воняло перегаром или чем-то в этом роде. В принципе, никакой вони вообще не было. Даже наоборот. Ее окутал очень свежий морозный воздух, в котором едва-едва ощущалась какая-то примесь… Возможно, алкоголя. А может, и «сухого спирта».

Яна сказала бы, что в квартире достаточно холодно. Очень… Ей в хорошей, теплой термо-куртке жарко не стало. Да и шарф с головы не было желания снимать. Будто бы где-то окна распахнуты настежь. А на улице морозно и тот самый первый снег…

Только теперь она обратила внимание на то, что сам Артем в штанах и какой-то кофте с длинным рукавом — небывало для него утеплился.

И отопление как-то умудрились локально перекрыть? Или он просто проветривает? Неясно.

Освещения не хватало, сюда доходили только какие-то отблески с кухни, тусклые и слабые. Свечи? Какая-то спиртовая горелка, от которой мог и запах идти? Она не взялась бы угадывать. Да и от Артема можно было ожидать любой из этих вариантов.

К тому же, вот прямо сейчас, он не казался ей не то что пьяным, а и слегка выпившим. Так что она склонялась к варианту с горелкой.

Темнота мешала толком осмотреться, но, казалось, что в прихожей теперь было пусто. И даже как-то гулко. Только сиротливо и немного неуютно возвышался шкаф-купе у стены, бликуя огромными зеркалами на дверцах. Таким же пустым выглядел и коридор, не было светильника под потолком, который она помнила. Что там в других комнатах, не видно.

Решив не затягивать осмотр и буквально ощущая, как он сверлит ее спину тяжелым взглядом, явно понимая, что Яна рассматривает все, она сделал вид, будто не испытывает никаких эмоций. И, сильнее сжав пальцы в карманах, повернулась к нему.

— На кухню пройти можно? Или здесь остановимся? — невозмутимо уточнила, игнорируя это «грозовое» молчание, пудовые взгляды и саму атмосферу его квартиры. Тот самый привкус пещеры никуда не делся.

Артем медленно закрыл двери, методично дважды провернув замок. Замер, с каким-то ступором посмотрев на свои руки, словно сам не понял, зачем это делает. Яна тоже удивилась, кстати, то прогоняет, то отрезает пути к отступлению. В этот момент он поднял взгляд на нее.

— Зачем ты пришла, Яна? — тихо, но все тем же неприветливым тоном уточнил, игнорируя ее вопрос. И с какой-то еще интонацией: не то усталость, не то грусть — не разобрать.

Тяжело провел ладонью от бровей до затылка, будто хотел размять голову, но не при ней. Словно сам не заметив, повел плечом. Видно, до сих пор болит. Но (ха!) мы же слишком гордые, чтобы это показать; слишком заносчивые, чтобы признаться в человеческих чувствах и слабости!

Мысленно фыркнув, она не стала спорить.

— Меня Семен попросил. У вас возникли проблемы. И серьезные, насколько понимаю я. Твоему другу нужна помощь…

— Что же он сам не пришел? — скривился с недоверием Артем.

Хороший вопрос. У Яны и ответ имелся. Однако она все равно не могла понять, как позволила себя уговорить сюда приехать?

— Он пытается уладить возникшие проблемы. Не особо удачно, если хочешь знать мое мнение. Знаешь же, не это конек Семы, — передернула плечами Яна. И прошлась взад-вперед по прихожей. Холодно, однако! Как он в одном реглане и носках стоит? — И, кроме этого, думаю, ему страшно…

— Семену?! — Артем грубовато хохотнул, неловко дернув головой. Сказывались последствия травмы, наверное. Так и не отходил нормально физиотерапию…

Она вновь мысленно напомнила себе, что ее это меньше всех касается, Артем сам сделал все, чтобы разрушить их отношения, увлекшись иными перспективами и искушениями, едва нормально раскрутил свою фирму… До боли иронично, что сейчас она вроде как согласилась помочь им ее спасти, после такого залета Семена.

— С какой стати ему меня бояться? — скривив недоверчивую мину, сам и оборвал свой хохот.

— Думаю, он стыдится, — пожала Яна плечами. — Ну и твоей реакции опасается. В конце концов, он сильно лоханулся с последним заказом, — очевидная причина для нее, но, кажется, невидаль для Артема.

Он все еще смотрел на нее как-то подозрительно и с недоверием.

— Ладно… Пошли, за чаем подробней расскажешь, — наконец, цокнул он языком, вновь растер голову с коротким ежиком волос, даже на вид таких же колючих, как и характер этого мужчины.

И, не интересуясь, хочет ли она пить с ним чай, собственно, он пошел в сторону кухни. Хромоты почти не осталось. Или просто не устал. И ее, несмотря на все доводы, оговорки и нюансы, это все равно порадовало, что Артем понемногу восстанавливался после аварии, как бы там ни было.

Чай… Она не хотела пить с ним чай. Она не хотела находиться здесь, в доме, с которым были связаны самые счастливые и самые болезненные, унизительные мгновения в ее жизни! Она не хотела помогать ни Семе, ни Артему, предавшему ее так, как только может предать любимый человек, растоптавший и разрушивший ее в угоду другим мимолетным желаниям. Яна просто хотела бы уехать.

Но она не могла не помочь Семену, которого считала другом. Да и… Много «но», «если», «и все же»… Потому, не раздеваясь и не сняв обувь (дорожки с пола тоже исчезли), последовала за Артемом.

Он знал, что она приехала, едва это издевательство над названием «автомобиль» затормозило перед домом. И за что она так любила эту машину? Он не понимал. Как и ее тяги ко всем этим «эко» штучкам и биотехнологиям. Кто в их стране станет покупать электроавтомобиль?! Ну что за блажь? Чтобы потом рыскать по городу, искать казуистические точки, где тот зарядить можно? Ну-ну. Но речь сейчас не об этом.

Он теперь дневал, а порою и ночевал на кухне, не всегда добираясь до спальни. По многим причинам: неохота было коптить горелкой и свечами потолки еще где-то, да и любил он кухню, как ни крути. А тут окна как раз на двор выходят.

Так что Яну заметил сразу. Не смог бы пропустить. Не ее… И, когда она к его двери подошла — видел.

Б**! Да он оказался у этой греба****й двери раньше ее, потому как к кому ей еще здесь соваться, в этом доме, если не к нему? Стоял, тупо пялясь в глазок, чувствуя, как разрывает грудную клетку сердце, бухающее с придурочной частотой. Ты смотри, резвое какое. И силы где-то нашло… А ведь ему порой казалось, что сдох уже, просто никак не разложится, мать его! А ни фига! Тут и адреналин зашкалил, пульс под двести и пах налился кровью, вдруг напомнив о себе. Все тело даже слишком живое… Как и всегда рядом с Яной…

Блин! Не в тему и не к месту. Ясное дело, что она не по прошлой памяти и не для «романтики» к нему приехала. Не после того, как он сам, своими руками, тупо слетев с катушек от вдруг приваливших бабок и возможностей, разгулялся в пух и прах, все разрушил, почувствовав себя «королем мира». Что ж, теперь и итог имеет соответствующий. Сейчас Артем ненавидел себя. Впрочем, как и мир вокруг.

Мир, в отличии от Яны, отвечал ему взаимностью.

Да только, с присущим себе же рационализмом, который однажды как-то подвел, четко понимал, что эта ненависть ни хр*на не изменит. И он может на себе хоть все волосы выдрать, а без толку… Да и не будет иначе. Есть поступки, которых не прощают. И он не простил бы. Так что… какие к ней претензии?

Мля! Но как же ему хотелось в тот момент распахнуть дверь, сгрести ее в охапку и прижать к себе так, чтоб у обоих косточки затрещали, чтоб почти до боли! С той жаждой и жадностью, которая ему раньше ее из рук выпускать не давала. Ко рту прижаться, втянув пухлые губы в свой рот, почти прикусив… Потому что соскучился дико! Изголодался по ней, по самой отзывчивой, по «своей», распекающей его за какие-то мелочи, за «нечуткость» и слишком уж жесткий напор. По одурительному запаху грейпфрута, от которого Яна балдела… Артем тот сейчас, казалось, и через бронированное полотно двери ощущал! Кончиками пальцев, языком, своим долба**ым обонянием вдруг «вспомнил», как ее кожа, волосы пахнут смесью духов и только ее собственного запаха… И слизнуть захотел, пить этот запах с ее кожи.

Но вместо всего этого, от потребности в чем рвало крышу, он, как последний обдолб**ный маньяк, стоял, привалившись к двери и подглядывая за ней через глазок. Каждый жест Яны ловил, каждую ее сомневающуюся и неуверенную гримасу в себя впитывал, будто про запас, в память откладывал, чтобы вытащить и смаковать, когда уйдет… В том, что исчезнет, не сомневался. Он свой паскудный характер хорошо знал, ведь точно где-то вылезет, сорвется. Да и не с чего ей оставаться, Артем уже достаточно всего испоганил и ей нервы истрепал капитально. Тут никакой человек не выдержит, даже любящий. Да и не требовал он, чтобы она его терпела, хоть самому этого хотелось до крику, до боли в порванных мышцах поврежденной руки и шеи… потому что сами тянулись ее обхватить, прижать к себе, обнять. Не отпускать…

Нет. Он стоял под дверью, навалившись на холодное полотно, и просто смотрел на нее. И каждое слово этой дуры-соседки с верхнего этажа слышал. Бабка бесила его. Тем, что отговаривала Яну стучать, когда оказалось, что звонок не работает. Несмотря ни на что, он хотел бы знать причину, заставившую ее приехать к нему после всего. Тем, что говорила… Хотя не врала же. Но правда зачастую бесит куда сильнее выдумки. Особенно тогда, когда точно знаешь: сам во всем виноват, сам сделал все, чтобы тебя считали сумасшедшим чудовищем и маньяком-алкоголиком. Соседка бесила тем, что, по сути, являлась проекцией, квинтэссенцией мира и той самой ненависти Артема и к нему…

Ощущала ли все это Яна?!

Его так занимал данный вопрос, что, вопреки здравому смыслу, Артем распахнул дверь, стоило ей все же постучать. Уверенно и сильно, какие бы сомнения не имелись у Яны в голове.

Выдал себя? Фиг знает. Не о том думал. Ее запах впитывал, растерянность эту, бешеную гамму эмоций, которые Яна так отчаянно пыталась скрыть за независимым и отстраненным видом. Довольно удачно, кстати. Просто он слишком пристально вглядывался. Или самообманывался, приписывая ей то, чего уже и не осталось в помине?

Ладно, теперь надо бы мозги врубить, несмотря на дикую головную боль, изводящую его с самого утра, очевидно, по поводу внезапно случившегося снега, чтоб тому пусто было! Никогда раньше на погоду не реагировал, даже не знал, что башка может раскалываться от такой мелочи! А теперь, после той греб***ой аварии… как баба, ей-богу!

И как тут сосредоточиться на тех проблемах, о которых Яна ему что-то пыталась втолковать?! Еще и когда ей в волосы уткнуться хочется носом, стянув дурацкий шарф. Вдохнуть поглубже… Почему-то имелась стойкая, ага, дебильная просто уверенность, что от этого головная боль отпустит…

Точно ненормальный.

А ее запах духов, который прямо-таки окутывал, дурманил его, стоило Яне войти и остановиться около него, никак не помогал мыслить рационально. Вот и потащил ее на кухню, типа чай пить и пытаться вникнуть в проблемы, в которые Семен их втянул… Или просто искал повод оказаться к ней ближе, задержать Яну надольше, хоть и сам понимал, насколько это х**новый вариант.

— Так что там Сема натворил? — злясь на самого себя за эту какофонию в черепе, хмуро поинтересовался у Яны, уже привычно бросив новый брикет сухого топлива в горелку и поднеся зажигалку. Поставил сверху чайник.

Дернул же черт при ремонте поменять плиту на новую, электрическую, мля! С газом бы сейчас не парился… Повернулся, поймал задумчивый взгляд Яны, внимательно наблюдающей за всем этим, за каждым его действием… Цепануло. Сделав морду кирпичом, будто бы его вообще ее внимание не трогает, выдвинул вперед подбородок, намекая, что пора бы ответить.

— Он нарвался на партию нелегального оружия, думаю, покусился на цену. Это же Семен, — она вздохнула и все-таки рискнула расстегнуть куртку… Артем помнил, как Яна вечно мерзла, наверное, ей сейчас совсем холодно здесь кажется. Руки сами в кулаки сжались от тупой безысходности ситуации… — И, не проверив или, точнее, поверив липовым бумагам, продал ее самому крупному клиенту, как раз надо было поставлять новую партию по контракту. Торопился, хотел быстрее окупить. А они нарвались на проверку, может, навел кто-то из агентов, и это всплыло. В общем, дальше можешь сам представить…

Она вздохнула и аккуратно опустилась на стул. Единственный, оставшийся у него, кстати. А Артем…

— Твою мать! Ну, Сема, блин! Экономист **енов!

Всю похоть, вину, сожаления и самобичевание выдуло из головы на фиг. Потому что сразу и ясно представил, какими проблемами это аукнется. Привалился к подоконнику.

— Кому он продал? — с нажимом растерев голову руками, прижал глаза основанием ладоней. И как-то обреченно глянул на Яну. Она точно не виновата, но блин, как же Семен лоханулся!

— Банку этому, их охранной фирме…

— «Прометею»? М*я! — Артем подскочил, дергано метнулся по кухне взад-вперед. В голове зароились, обрушились ворохом мысли, четкое понимание, каким, в самом деле, геморром это все обернется. Он когда-то уймову тучу времени, сил и энергии потратил, чтобы заключить с этими людьми эксклюзивный контракт! И что теперь?!..

Реально, это не просто проблемы! А уж в разрезе их репутации, всего бизнеса, это греб***ый ***ец! Сжал кулаки, дернулся опять к окну, пытаясь дать выход этому выбросу гормонов, ударивших в сосуды, в голове застучало…

— Мля! — ногу, травмированную при аварии, свело судорогой от резкого движения так, что шаг сделать не смог.

Наклонился, растирая сведенную мышцу. Даже не запарился сейчас, что Яна видит его слабость, слишком загрузился раскладом…

— Помочь, Тема? Сильно болит? — она подлетела к нему, сбив с толку, уже и руку протянула, словно сомневалась.

Искренняя, честная, откровенная… Любящая…

Она нарушила всякий порядок в чувствах и мыслях, дезориентировав Артема еще больше, учитывая, что сейчас целиком на проколе Семена сосредоточился. И так дико захотелось ее поднять, обхватить за плечи, просто к светлой макушке прижаться, с которой уже съехал ее шарф… А ведь ни *рена права не имеет.

От этого аж злоба внутри плеснула, обжигая грудину кислотой… Потому что ее реакция только наглядней высвечивает его вину и тупость, его низость. Ту мель души, о которой только после ее ухода и задумался.

— Переживу. Не сдохну, если до сих пор не подох… — пальцы сводило от желания сомкнуться на ее плече, обхватить затылок… Поцеловать!.. Блин! Как же он хотел ее поцеловать, слизав, выпив с кожи, с ее губ этот горько-сладкий привкус грейпфрута!

Но вместо этого Артем резко отодвинулся, ее от себя отстранил. Даже немного грубовато вышло.

У Яны лицо закаменело, и он физически ощутил, как плеснуло от нее холодом, обидой и злостью. Гордость, будто саван, натянула мигом. И таким морозом повеяло… Он вон, распахнув по квартире все окна, чтобы мозги прояснить сегодня, чтобы выветрить алкоголь из головы, и то не так замерз, как от одного ее взгляда сейчас.

Характером Яна ему не уступала никогда, потому и не стала терпеть, когда Артема понесло…

Выпрямилась, вздернув подбородок, и вернулась к своему стулу, чеканя шаг. Хмыкнула.

— Яна… — его тело… Оно само как-то за ней потянулось, без сознания и его воли, казалось.

Нутро, дурная подкорка. Рядом с ней ум за разум заходил, и понимание правильного и неправильного стиралось… Забывал о доводах и причинах. Да только это не уменьшало боли, что он ей причинил, не стирало всех его ошибок. И здравого смысла хватало, чтобы это признать.

Тишина между ними, как огромное поле заснеженное, непроходимое, в рытвинах, в бороздах-шрамах. Стоишь на краю, и кажется — никогда не дойти до другого края, где она от него отворачивается. Имеет право… Потому и Атем, никогда по жизни не пасуя обычно, даже не пытался сделать шаг.

Хоть и хотелось дико! А может?.. Ну, вдруг…

Закипел чайник, ключом забурлила вода по стеклянным стенкам.

— Что?! — теперь ее тон демонстрировал: огрызалась. Зацепил, хоть и не хотела ему показывать. А Артем видел, как губы сжала, как забилась жилка на шее.

Успокоить бы, обнять, признаться, что нужна ему дико; что не просто раскаивается — костьми готов лечь; что ни попросит, сделает, лишь бы опять появилась в его жизни, только бы вернулась. Но ведь и у самого гордости — через край. Потому и ее понять может, и обиду ту, что такими клятвами и заверениями не искупить, не унять.

Нет вариантов, выходит?..

А внутри такой раздрай! За что хвататься? Какие вопросы решать?…

— Ничего, — умолк. Самому резануло, как хрипло и грубо вышло, а ведь не хотел. От обиды на себя, но не объяснить Яне этого, не поверит. — У меня только зеленый чай, не против? — не зная, как и с чего заводить разговор, да и имеет ли смысл?

— Не против, — огрызнулась тем же тоном.

Перед ней на столе появилась чашка, заставившая все внутри дрогнуть: бирюзовая, любимая, которую тогда не забрала, когда уходила, собирая по осколкам сердце и душу. Да так и не собрав до сих пор, если честно.

Слишком сильно Артем ее зацепил, слишком глубоко проник, будто вживили этого мужчину ей в сердце, как тот водитель ритма, что своими импульсами всю работу организма в свое управление, считай, берет. У ее отца стоял такой… Почему-то все время с Артемом сравнивала, хоть и глупо.

— Может, не очень хороший, прости. Заварка только такая есть, — кажется, он даже смутился, чувствовал себя неловко, заливая горячей водой свернутые маленькими «улиточками» листики чая на дне ее чашки. — Не до покупок особо было…

— Нормально все, — Господи! Она хотела бы просто выдохнуть и забыть обо всем. Но не получалось. И да, Яну задело и сильно то, как он отреагировал на ее банальное желание помочь, облегчить его боль…

Очень надо, подумаешь! Вот пусть и загибается сам! Ее не помогать ему с травмами попросили, в конце концов!

— А ты в это каким боком? Ушла же… Или Семен втянул? — она даже присмотрелась, запрокинув голову. Непривычный тон, будто другой человек.

И в глазах какое-то неловкое выражение прячет, хмурое, серое… Что опять ему не так? Недоволен, что Семен ей рассказал о ситуации? Не хотел, чтобы знала о таком?

Для Артема, его гордости — любая неудача, что пропущенный удар, непозволительная слабость, о которой никто знать не должен.

Ну так нечего было бросать партнера в свободном плавании, махнув рукой на компанию! Обозлился на весь мир после аварии, перестал делами заниматься, заперся тут, как отшельник… Вот и получил теперь! Нечего на нее рявкать!

Только странно все же, деньги-то ему Семен регулярно переводил на счет, насколько поняла Яна, а в доме — шаром покати, пустота, будто воры забрались и все вынесли… Да и эти отключения за долги, намеки соседки на бутылки?.. Неужели, настолько все плохо?

И тут ее родная и любимая чашка… А себе в какую-то потертую, старую, извлеченную из глубины шкафчика, чай заваривает.

Яне пришло в голову, что неплохо бы повнимательней осмотреться и здесь, как-то отвлек он ее разговором. Да только, стоило поднять голову, столкнулась взглядом с Артемом. Он явно ждал ответа.

— Меня Семен попросил вас подстраховать в юридической стороне вопроса, — пожала плечами, скрывать ей нечего.

В куртке было неудобно, но и снять — все еще никакого желания. Почему же так холодно? У нее пальцы уже заледенели, кажется. Обхватила руками чашку, жадно впитывая тепло, упиваясь самим ощущением текстуры этой керамики. Будто отголосок сладости из прошлого, не вспоминая горечь.

— И ты согласилась вернуться? — он удивился, это было видно.

— Я не бросаю в беде друзей и близких. Даже тех, кто меня сильно обидел, — не хотела, чтобы упреком вышло. Хотя, наверное, иначе и не прозвучит. Обида ее никуда не делась, выплескивается… — Да и я не на постоянной основе вернулась в компанию. Тут вам помогу как консультант, — не выдержала, отвела все-таки взгляд, уставившись в серую темень за окном, где неожиданно сильно сыпал снег.

 

Глава 2

Она еще сама не до конца разобралась в этой дурацкой ситуации и залете Семена, чтобы Артему что-то толково объяснить. Тем более о своих собственных планах на будущее. Таковых Яна теперь просто не строила — Артем и показал бессмысленность, кстати, впечатав в реальность. Дважды… Впервые она посчитала, что это к лучшему, летала от счастья, наслаждаясь нежданно нагрянувшими чувствами! Во второй же раз… Что ж, Яна досконально узнала: крушение планов и надежд может быть разрушающим.

Нет, разумеется, она сейчас планировала что-то на ближайшее будущее: посетить какие-то выставки, сходить в магазин или салон, ежедневно ездила на работу, оплачивала счета. Но пока даже не пыталась загадывать или думать о том, что будет делать через полгода-год. Какой смысл, если это ни разу не срабатывало?

«Хочешь рассмешить Бога? Расскажи ему о своих планах» — это про ее жизнь, однозначно. Только вот самой Яне в последнее время редко бывало смешно. Однако… с присущей себе целеустремленностью, она просто однажды решила, что отныне спонтанность — ее второе имя!

Так и сегодня вышло, когда Семен позвонил и с паникой, отчаянием, буквально пропитавшим его голос, попросил ее приехать, а после и помочь ему как-то выгрести из этой ситуации. Катастрофической для их бизнеса, чего уж скрывать. Впрочем, Семен никогда не был мозговым центром этой компании. Он неплохо поддерживал налаженные процессы, хорошо разбирался с финансами, это правда. В остальном же…

Генератором идей и тем вулканом энергии, умения решить любой вопрос и уломать любого потенциального клиента у них всегда был Артем… Во всяком случае, тот, прежний, а не этот: хмурый, жесткий и острый, словно моток колючей проволоки. Да еще и под электрическим напряжением, судя по тому, как сейчас держал линию плеч, как поглядывал на нее из-под хмурых бровей.

Собственно, это же он увел ее из прошлой компании, когда, после пары консультаций, внезапно решил, что Яна должна работать с ними. Уговорил, убедил, привел «железобетонные» аргументы… И от жениха тоже… увел. Умел Артем убеждать, если чем-то горел. А между ними тогда не то что искра, тот самый вулкан его желания, страсти и энергии пульсировал. Впрочем, она чувствами взорвалась не меньше, возможно, впервые в жизни аж настолько поправ доводы разума и самоконтроль. Что ж, тем горше вышло разочарование…

— Кроме того, не забывай, что у меня тоже есть процент пассивного дохода от фирмы, так что мне и самой невыгодно, чтобы Семен все разрушил, — все еще не глядя на Артема, добавила Яна рациональную причину своего здесь появления. Чтобы не придумывал себе ничего, если что. — Как и тебе… — вот тут, конечно, у нее имелись сомнения после всего увиденного.

Что-то явно было не так нынче во взаимоотношениях пары «Артем-деньги», судя по обстановке квартиры. Однако у Яны не имелось никаких сомнений — компания «Феникс» являлась делом его жизни, самой страстной и безумной мечтой, тем, на что он обычно тратил весь свой ресурс и силы. И, насколько бы не испаскудился его характер после аварии, сомнительно, что Артем позволит даже лучшему другу разрушить свою мечту. Не таким человеком был этот мужчина.

Все еще не согревшись, да и возможно ли это, если источник ее зябкости бил из внутреннего угасания души (?), Яна отпила горячего чая. То ли руки занимала, то ли просто пыталась передышку получить.

Чай действительно оказался не самым лучшим. Но и не катастрофа, можно пить. А вот Артем свой не торопился пробовать. Как и отвечать ей. Мужчина замер у подоконника, заставив Яну вдруг осознать, что она заняла единственный стул в помещении, и слишком уж внимательно всматривался в нее. Непривычно долго для Артема, моментально «считывающего» нужную ему информацию с собеседника… Или уверенного, что все понимает именно так. Как-то странно для человека, ненавидящего медлить.

Тишина в кухне явно затянулась. Это нервировало. Как и его пристальный взгляд, который Яна сейчас совершенно не понимала. Но воздействовать на себя или подавлять она позволять ему не собиралась!

— Артем? Хотелось бы понимать, планируешь ли ты как-то участвовать в решении возникших проблем? — она так отчаянно старалась отстраниться, что вопрос прозвучал сухо и даже с претензией.

Не то чтобы Яна такое планировала, нет. Но и не извиняться же теперь. Елки-палки! Как все неудачно складывается. Не надо было соглашаться… но и как избежать?

— Ты и сама прекрасно знаешь, что в стороне не останусь, — хмуро выдавил сквозь зубы, еще раз проведя рукой по лбу, волосам, надавил на затылок. Непонятно, то ли злится, то ли плохо ему? Но такой тон все равно задевал…

Или это ей в отместку?

— Хорошо… Хорошо… — Яна даже с сожалением отодвинула от себя любимую чашку, в которой еще оставался чай. Но необходимость задерживаться отпала. Она получила тот результат, для которого приехала к Артему. — И Семену позвони, кстати. Он так и не смог тебя достать по телефону, — поднялась с каким-то странным ощущением, словно бы это у нее болели и затекли мышцы. И теперь каждая сопротивлялась ее намерению уйти из места, на какой-то подкорке записанного как «дом».

— Сел аккумулятор, — снова это непривычное растерянное и немного виноватое выражение в его глазах. — Электричества нет уже неделю, — словно извиняясь.

Не привыкла к такому взгляду у Артема. Не понимала.

— А, да… Конечно, — ого!

Они даже не предполагали такой причины, когда утром гадали, почему Семен не может дозвониться партнеру и другу. И ей в голову не пришло, когда соседка рассказала про отключение…

И тут Яну накрыло новым осознанием… диким страхом, пробежавшим холодом по нервам… Вспомнилось, как он месяц лежал в больнице, едва двигаясь; как потом она помогала ему вставать, хоть Артем и прогонял, кричал, чтобы уходила. Да ведь сам не мог и подняться с койки! И как у него только что судорога была, вспомнила. Да и про то, что внутричерепное давление после аварии могло подниматься, помнила (слушала тогда, что врачи говорили, в отличие от него), и, что это к кровоизлиянию может привести, не забыла, оказывается…

Понимание, что это все могло случиться с Артемом в любой из дней на последней неделе, неожиданно перекрыло все случившееся! Ничего не было существенно в сравнении с тем, что этому мужчине могла потребоваться помощь, а он не сумел бы никому и позвонить. Яна ощутила, как от этого ужасного осознания у нее кровь отлила от головы, заставив напряженно бухать глупое сердце.

А отчетливое и ясное понимание, как сильно он важен для нее, даже после всей боли, что причинил, — дезориентировало, заставляя терять связь с реальностью.

И от всего этого (от собственного дискомфорта, от чувств, что все еще больно ранили ее душу около него, от обиды, своей любви и его непонятного поведения, от этих тяжелых взглядов Артема) хотелось убежать! Как можно скорее!

Прочь отсюда! Вон из этой кварты…

И все же Яна не рванула опрометью в коридор. Наоборот, как-то замедленно, будто ее мышцы окончательно сковал холод, что обосновался у Артема в доме, открыла свою сумку, почему-то больно ущемив замерзшие пальцы, и вытащила запасной портативный аккумулятор. Всегда возила тот с собой, чтобы внезапно разрядившийся телефон не помешал работе.

— Вот, держи. До завтра точно продержишься. А там, в офисе… — оставив батарею на столе, умолкла на полуслове, не решаясь поднять глаза на Артема отчего-то.

Не то чтобы этот мужчина умел помощь принимать. Но в этот раз понадеялась, что отнесется иначе. В его же интересах…

— Яна… — в его голосе было нечто такое, что заставило ее задрожать.

Три простых буквы ее имени, а словно горячей волной по телу прошли, пронизывая озябшие члены и мышцы, согревая ее так, как умел только Артем. И это испугало не меньше всего остального.

Дернулась.

— Я пойду. Мне еще надо заехать на основную работу до шести, написать заявление на отпуск за свой счет. И в магазин, и билеты еще хотела взять… — она затараторила, начав нервничать.

Зачем-то вывалила на Артема все сегодняшние планы, не сумев вовремя себя в руки взять. Резко дернула молнию, закрыв сумку, и так же неловко, судорожно рванула к выходу из кухни.

— Яна! — уже иначе окликнул ее Артем, кажется, следуя сзади. — Подожди!

— Завтра в офисе увидимся… — не оглянулась она, дернув ручку двери. И только когда та не поддалась, вспомнила, что Артем на замок закрывал.

Ругнувшись в уме, потянулась к щеколде.

— Яна! Ах, ты же… *ля! — резкий вскрик Артема, как и его мат, были для девушки сюрпризом. Как и то, что она неожиданно оказалась оттолкнутой к стене и придавленной тяжелым массивным мужским телом… слишком знакомым, чересчур будоражащим и таким родным!

Однако она еще и понять ничего не успела, даже приблизительно не уловила ситуации, а Артем начал сползать по ней.

— Тема! — Боже! Ну когда она сможет его из сердца вычеркнуть? Резко развернулась, пытаясь вернуть себе свободу передвижения. Обхватила его руками за плечи, с непониманием всматриваясь в искривленное болью лицо. — Что случилось? — понимая, что не удержит, несмотря на то, что Артем прилично сдал в весе за эти месяцы, опустилась на коленях на пол около него.

Мужчина же сел, подтянув колено к груди, и жестко растирал голень, уперев затылок в стену, у которой они… эм… плюхнулись? Рухнули?

— Эта чертова нога! Слишком быстро шел, опять судорога, — сквозь сжатые зубы раздраженно и зло вытолкнул он. Будто рычал.

Ну точно, как чудище какое-то, ей-богу! Брови насуплены, лицо искажено злой гримасой, пересечено шрамами и желваками, на шее вены вздулись от напряжения, на щеках какой-то лихорадочный румянец появился…

— Очень больно? — не зная, как сейчас помочь, чисто автоматически протянула руку и начала тоже тереть ему икроножную мышцу. — Не отпускает? — наклонилась ближе, все еще поддерживая его второй рукой за плечо, хоть и не ясно, нужна ли Артему ее поддержка.

— Яна…

Он странно глянул на нее, запрокинув лицо. Ее волосы, растрепавшиеся от этой встряски и суеты, скользнули по лбу Артема, по его щекам.

И лица вдруг так близко. Они очень давно настолько не сближались, когда можно рассмотреть тонкие жилки на висках и бисеринки его пота, от боли и напряжения, видимо. Щетина на щеках. Длинная. Точно дня два-три не брился…

У нее горло перекрыло, глоток воздуха застрял, ни вверх, ни вниз не протолкнуть. И с приоткрытых, напряженных губ Артема сорвался тихий придушенный вздох. Словно бы и ему дыханием грудь сперло.

— Что? — прозвучало хрипло и растеряно. Будто немного испуганно…

Его оглушило. Как обухом по башке получил. И ни одной здравой мысли в этой самой голове. Все выдуло. То ли сквозняком, что устроил, проветривая в комнатах, то ли тихими вздохами Яны. Остро-свежий привкус грейпфрутов на ее волосах, растекающийся в воздухе от тепла их кожи, дурманил его похлеще рома, в котором Артем искал забвения. Как какой-то х*енов пират из детской приключенческой книжки, м*я!

И эти мягкие пряди на его щеках, на веках, светлой поволокой затягивающие, отрезающие мир вокруг! Ничего не осталось! Он даже о своей долба**ой ноге забыл на какое-то время, да и к боли уже приноровился…

Ухватить бы ее всей ладонью за затылок, потянуть на себя и жадно поцеловать, прикусив нижнюю губ, офигеть как возбуждающе пухлую!

Да только эти настороженные тени в глазах, полных припрятанной боли, не пускали. Держали его, будто железные оковы, вколачивая гвозди в душу Артема.

Его вина…

— Спасибо за батарею… — ляпнул первое, что пришло в пустую голову. Только бы отвлечься и не поддаться этому дикому желанию подмять ее под себя, распластать по полу и зацеловать до такой степени, чтоб забыла…

Чтобы дала ему шанс.

Да только надо ли это хоть кому-то из них? Вот честно?

— Знаю. Помню, как это важно для тебя, иметь подстраховку, — откашлялся, чтобы не сипеть голосом, севшим от дикой потребности в этой женщине.

Яна как будто бы растерялась еще больше. Сама чуть нахмурилась, словно не могла уловить, о чем он говорит? Между бровей пролегла легкая складка этой потерянности, заставившая в его покалеченной голове тут же вспыхнуть надежду, что и для нее их встреча — не проходящее событие, что не отпустило, так же, как и его, держит…

Другое дело, что заикнись Артем об этом, ребром встанет иной вопрос: зачем тогда так поступил в прошлом? Ради чего разменял то огромное и бесценное, что они имели? Много об этом размышлял. И даже ответы имелись. Только вот они не искупали ничего. Просто о дурости его свидетельствовали.

— А… Да. Не страшно. У меня заряжен. И в машине есть «зарядка». Как твоя нога? — скривила нос, будто отмахиваясь от его благодарности.

— Нормально. Отпустило.

Нет, он не уткнулся лицом ей в шею. Разумеется, нет.

Это просто он встать с пола попытался, а Яна, слишком добрая, как всегда, наклонилась, чтобы ему помочь… Но, блин! Как же его накрыло! Как доза наркоты, наверное, после долгого перерыва. Вдохнул ее в себя, как наркоманы кокаин вдыхали! Ее нежное тепло ему кожу обожгло, все лицо запылало! Тело мигом в огонь! И весь здравый смысл, разумные доводы, вся вина и совесть — в топку этого жара!

Сам не понял, как и когда уже губами по пылающей щеке Яны скользнул. Когда все же сгреб искалеченной ладонью ее волосы, затылок. Надавил, накрыл шею пятерней, впитывая шрамами бешено застрочивший пульс, прижал к своему лицу…

— Яна! — выдохнул, прижавшись распахнутыми губами к скуле.

Господь свидетель! Он уже вновь был даже слишком возбужден. Рядом с ней его тело не волновали такие «мелочи», как боль и полный капец с фирмой. Пах пульсировал, а ширинка болезненно давила на член, в котором, казалось, собралась вся кровь тела Артема. Как не треснул, *ля?!

Она замерла, явно ощутив все то, что в нем забурлило, чувствуя это алчное касание губ, которое уже нельзя списать на случай. Он ее мысли раньше так хорошо знал и понимал. Теперь же… Загадка.

Насторожилась, чувствовал… Испугалась? Противно? Таким же огнем охвачена? Или пошлет его сейчас матом на фиг (и поделом, кстати!), врезав с разворота?

Ну, мало ли, многое могло поменяться за эти полгода, Яна и на курсы самообороны могла, к примеру, пойти… Это было бы целиком в ее духе.

— Артем, отпусти, — вместо всего этого, тихо велела Яна.

Именно приказала ему, хоть он и ощущал по лихорадочному биению ее пульса под его пальцами, что не осталась безучастной. Да и румянец, разлившийся по щекам, выдавал. Однако Яна прекрасно умела владеть собой. И сейчас… Черт! Где она силы берет, чтобы так держаться?! Он был бы не против одолжить у нее немного, чтобы только в этот момент не рухнуть жалкой тряпкой к ее ногам, вымаливая прощение в слезах и соплях…

— Мне пора, Артем, — спасая его от чудовищного провала всякого самоуважения и гордости, откашлялась Яна, точно неумышленно, показав, что все же и ее зацепило конкретно.

Ему, как бальзамом на душу, если честно. И откуда-то взял силы руки разжать, ослабить пальцы.

— Да, конечно. Прости…

Чуть отстранился, встретившись с ней глазами.

И эхо последнего слова повисло между ними, словно отражаясь в гулкой пустоте его квартиры, что когда-то была домом для обоих.

Он тогда прощения не просил. Да и она не требовала.

По взгляду Яны увидел: тоже об этом подумала.

— До завтра, — она отвернулась. Выпрямилась, оставив его на полу в одиночестве.

— Завтра к девяти, в офисе. Нам всем стоит хорошо подумать, как уговорить руководство «Прометея» не разрывать контракт и сохранить это все… в кругу «семьи», так сказать, — Яна подошла к двери, подняв по дороге свою сумку. Щелкнула замком, открыв все же двери.

Она всегда переключалась на рабочий тон и какие-то левые проблемы, когда нервничала и не могла справиться с ситуацией. Это он тоже помнил. Но сейчас подумал, что вся эта х*рня, которую Семен устроил, дает ему веский повод немалое время находиться рядом с Яной… И, пока не до конца разобравшись с тем, что ощущает внутри от данного осознания, кивнул.

— Да. Буду, — пообещал ей в спину, уперевшись в стену руками, чтобы встать.

— Хорошо. Тогда… До завтра? — опять повторила. Напряженный взгляд через плечо, глядящий на него с сомнением.

Заслужил? Наверное.

Показал ей как-то, что может подвести, да…

— До завтра, Яна, — кивнул, чувствуя внутри груди непонятный судорожный спазм какого-то жадного протеста. Не хотел ее отпускать сейчас, вновь вспомнив, какой кайф, когда эта женщина рядом! Пусть и со всеми оговорками. Руки сами свело, сжались в кулаки.

Но даже не дернулся, когда дверь со щелчком захлопнулась за ней.

 

Глава 3

Остаток вечера прошел ужасно. Артем совершенно сбил ее с толку, заставив слететь с привычного ритма и логики действий. Да еще и этот снег! Город «стоял» в пробках, словно бы никто не смотрел с вечера прогноз! Хотя, справедливости ради, стоило признать, что в прогнозе было указано «снег возможен»… А не сто процентная вероятность.

И все же! Количество аварий превышало все возможные пределы. И приходилось сосредотачивать свое измученное разрозненное и взбудораженное внимание, чтобы самой не попасть в число «несчастливчиков». Вообще-то, Яна никогда особо не любила снег. Ровно относилась к этому погодному явлению, как и к дождю, скажем. Но сегодня снег ее просто бесил, осложняя и без того непростой день!

Потому домой Яна добралась измотанной и совершенно разбитой. Едва волоча ноги, переступила порог и буквально рухнула на пуфик у входа. Идти в комнату сейчас не было сил! Даже раздеться толком не могла: дернула молнию на куртке, бросила сумку на пол — вот и все. И сидела в сапогах, дав себе несколько минут на адаптацию.

Да только…

У нее было тепло и горела подсветка, чтобы не блуждать вечером в темноте… И это волей-неволей заставляло думать об Артеме, о холоде и темноте в его доме. Не могла выкинуть из головы мысли о нем!

А еще щека, прямо горящая от его… поцелуя?..

Чем было то касание? Захват его руки на ее шее? Такой знакомый и уже позабытый, будто по-новому узнанный, будоражащий. Сердце до сих пор колотилось в груди. Она оказалась так взбудоражена и дезориентирована, что взяла билеты вовсе не на то представление, на которое собиралась. Да еще и два… Зачем? Кого с собой звать будет?!

А все он виноват! За какой-то час Артем, на неком подсознательном уровне, заставил ее вновь ощутить себя «с ним»…

Дура! Ну ведь совсем глупо же! Мало из-за него наревелась в подушку? Еще хочется такого, что сердце в груди, словно надвое разорвано, и ребра болят, будто реально ее ударил в грудь…

Звонок телефона вырвал и из непростых мыслей, и из глупых воспоминаний. Яна встряхнулась, поняв, что уже упарилась в куртке. Расстегнула молнию, достала телефон из внутреннего кармана, попутно стягивая с себя верхнюю одежду.

— Да, Сема? — видимо, друг нервничал так, что не мог утерпеть и подождать, пока она сама позвонит.

— Ну как? Ты с ним встретилась?! — таким голосом, как будто выкурил пачку сигарет за час, поинтересовался друг, даже не поздоровавшись. По всему ощущалось, что он взбудоражен и взволнован сверх всякой меры.

— Встретилась, — вздохнула Яна.

— Уау! Правда?! Класс! Я знал! Знал, что тебя Темка пустит сто процентов! Он же до сих пор только на тебе и… — друг внезапно оборвал себя, кажется, поняв все же, что несет.

Яна просто молчала. У нее не было сил ничего говорить по этому поводу.

— Прости. Меня занесло, — Семен все-таки взял себя в руки. — Так почему он телефон отключил, узнала? — явно не решаясь сразу коснуться основного вопроса, зашел друг издалека.

— У него электричество отключили за неуплату, как я поняла по рассказу соседки. Телефон просто разрядился, а зарядить он его не мог. Я оставила ему запасной аккумулятор. И, кстати, Сема, — это напомнило ей о своем недоумении. — Ты перечисляешь Артему его часть прибыли?

— Само собой! Кем ты меня считаешь, Яна?! Я за экономию, но не в таком же! — возмутился друг, похоже, искренне. — Не подонок же!

— Не кричи. Просто у него так… странно дома. Серьезно. Словно бы он вообще на мели, знаешь… — она бросила куртку на пол и скинула с ног сапоги. Устала все же за этот вечер нереально. — И соседка его что-то такое говорила, я столкнулась в подъезде…

Семен помолчал. И это «звучало» задумчиво.

— Ну, я проверю движение по счетам, конечно. Но на карту Артема ежемесячно поступает его доля, за это я отвечаю.

— Вообще непонятно, тогда, — Яна буквально заставила себя подняться и побрела по коридору в сторону темной кухни. Хотелось чая… Потому ли, что у Артема не допила?

— Ты с ним поговорила о нашей общей… м-м-м, проблеме? — наконец решился Семен. Перешел к основному.

Она включила чайник и уставилась в окно невидящим взглядом. Там продолжал сыпать снег.

— Поговорила… — несмотря на профессию и годы практики, сегодня Яну красноречие подводило.

— И что он?! — голос Семена снова стал напряжен и взвинчен.

— Слушай, ты и сам можешь представить его реакцию! — прорезалось откуда-то раздражение… Хотя Яна на Семена вроде и не злилась… Или злилась за всю эту кутерьму? Или просто нервы сдают? — Ясное дело, он не пришел в восторг от того, как ты протупил. Завтра в девять обещал быть в офисе. Да и телефон должен был уже включить, так что интересно его настроение — позвони.

— Он что, на тебя из-за меня вызверился? — недоверчиво и настороженно уточнил Семен.

— Нет, — Яна тяжело выдохнула. Все же ни к черту нервы. Залила кипятком чай в заварнике. Так и не включала свет, в полутьме почему-то все делала. — На меня Артем не злился. Но в целом счастлив не был… Завтра к девяти он будет в офисе, — повторила. — Пообещал. Так что, приготовься и не спорь с ним, ради бога! Если кто-то и может договориться с «Прометеем», то только Артем… Во всяком случае, раньше точно смог бы… — не удержала еще один тяжелый вздох.

— Все так плохо? — Семен точно не пропустил ее измотанность и усталость.

— Я не знаю, Сема. Время покажет, что и насколько. Не опаздывай завтра.

— Не буду, — пообещал друг, действительно не отличавшийся пунктуальностью. — И спасибо, Яна. Я понимаю, что попросил у тебя очень много. И ценю…

— Ладно, мы все в одной лодке, — прервала она эти неловкие попытки извиниться. Толку ей никакого от его сожалений и понимания. — Просто будь завтра к девяти.

— Яна… — Семен так тяжко вздохнул, словно бы это он сегодня с Артемом разговаривал и тот уже устроил ему выволочку за все, что утворил. — Ладно, буду.

— Давай…

Друг отключился, а она даже с жадностью какой-то глотнула чай. Само собой тут же обожгла язык.

— Ну что за день! — в сердцах возмутилась, резко отставив чашку на стол. Расплескала чай. Спасибо, руки не обожгла!

И тут вновь зазвонил телефон. Яна схватила тот, чтобы не оказался в расплывающейся луже кипятка, и с удивлением уставилась на имя «Артем»…

Он ей полгода не звонил. Теперь с чего, если только что виделись? И ведь, выходит, едва-едва телефон зарядил. Какие-то вопросы остались? Тогда почему ей, а не Семену?

— Да? — с какой-то внутренней дрожью все же приняла вызов.

— Ты нормально доехала? — его голос и тон даже по телефонной связи казался слишком хмурым и требовательным. — Погода ужасная… Хотел быть уверен, что у тебя все нормально, — с паузами и будто через силу «объяснил» Артем.

Но у нее все равно дрогнуло нечто, словно трепет между лопатками, тут же рухнувший горячим шаром куда-то вниз по позвоночнику.

— Да, нормально. Недавно зашла… — пришлось откашляться.

Конечно же, потому, что перед этим чаем обожглась, ага.

— Долго добиралась. У тебя шины зимние? Или такая катастрофа на дороге? — после какой-то невыраженной паузы-колебания, которую она едва уловила, опять спросил Артем.

— Зимние…

Ей бы отделаться хмыканьем, пробормотать «угу», да прервать связь. Мало намучилась из-за него? Но «правильный» шаг вдруг оказался для нее слишком сложным. А говорить с ним — неожиданно легко и просто. Как дышать…

— На дороге… кошмар, — вырвался нервный смешок. И внутри полное ощущение какой-то нереальности происходящего из-за того, что они вот так разговаривают. — Да и везде толпы, еле билеты на представление купила…

— В театр? — хмыкнул Артем, тоже не стремящийся бросить разговор, похоже, хоть и говорил, будто через усилие. — На какую пьесу?

Помнил, что она театр любила? Сам он такое не сильно уважал. Все время ворчал, что с детства родители ему любовь к искусству не привили, не та финансовая ситуация в семье была. А теперь уже поздно, и не нужно на него давить. Но ради нее ходил частенько…

— «Слишком женатый таксист»… перепутала, если честно, хотела на другое. Но меня за сегодня так задергали, поняла это, только когда от кассы отошла. Стало лень уже менять… Хотя верну скорее всего. Не хочу такое смотреть… Пусть и комедия.

Замолчала, в уме коря себя за болтливость, вновь потянулась к чашке с чаем… Ну зачем ему это знать?!

— Ясно… А на работу успела? Собиралась же заявление на отпуск писать, — уточнил Артем тем временем.

Ого! Чай стал поперек горла. Пришлось глотать через боль, чтобы не закашляться.

Он все запомнил, что она говорила сегодня?

— Да, я с этого и начала. Контора недалеко от твоего дома… — какие-то паузы непонятные между репликами.

Словно не то и не о том говорят, избегая честно называть вещи своими именами. И оба это понимают.

— Подписали?

— Не знаю, я же только отдала, а начальник завтра посмотрит, хотя предварительно я с ним согласовала…

— Ты вернулась в прошлую контору? — накал вдруг словно от него к ней пробило даже через телефон.

— Серьезно, Артем?! — она оторопела такому предположению. — Как ты себе это представляешь? Прийти к мужчине, бывшему жениху, которого бросила ради тебя, и попросить принять вновь на работу? — у нее в голове не укладывалась такая его догадка, ей-богу!

Пауза. И только дыхание, выдающее напряжение так же, как и голос мужчины.

— Ты шикарный юрист. О чем тут думать? И… Люди часто дают второй шанс тем, кто им важен… — хмыкнул, словно через силу пытался придать легкости фразе.

Это он сейчас о ней или о Дмитрии, с которым Яна была очень долго помолвлена?

Яна… Она не нашлась с ответом, вот правда.

Тишина затянулась. Нет, зря разговор до такого довели. Надо бы прекращать…

— Спасибо, что приехала сегодня, Яна… — вдруг сказал Артем. У него даже голос поменялся на этой фразе. — Ты не должна была этого делать ни ради Семена, ни, тем более, ради меня. И все же… Спасибо!

Ком в горле стал громадных размеров, мешая и говорить, и думать толково.

— Не за что. Говорила же, сама в этом… — жалко залепетала, словно бы практики разговора с людьми — «ноль». Впрочем, Артем ее часто сбивал со всех планов и расчетов.

Не дал договорить и сейчас.

— До завтра, — коротко прервал он ее «пояснения» и сам разорвал связь.

Утром ситуация на дороге немного наладилась. Ощущалось, что ночью «коммунальщики» не спали, а усердно расчищали проезжую часть и тротуары. Так что Яна почти без задержек добралась в офис. Правда, нельзя исключить, что тут ей помогло время — не сумев толком заснуть после такого дня, она рано поднялась. И в офис, соответственно, тоже приехала спозаранку — начало восьмого. Опередила все утренние пробки. Но сидеть дома и гадать, что там в голове у Артема, не осталось сил.

«Феникс» арендовал первый этаж в новом офисном здании с пропускным режимом. Для компании, занимающейся поставками оружия и расходных комплектующих материалов для бронирования и прочей защиты охранным фирмам, это было важно. Кроме того, еще на этапе «раскрутки» бизнеса, Артем с Семеном и сами не поскупились на сотрудничество с хорошей компанией охраны.

В городе ходили упорные слухи, что та принадлежала нынешнему губернатору их области. Яна знала, что так оно и есть, хоть и не по бумагам. Да и женился губернатор на ее однокурснице недавно, так что была в курсе многого.

Впрочем, ее право владения не интересовало. Понимала, почему Артем на это пошел. Но вот что ее всегда в нем подкупало, несмотря на тонкую грань легальности выбранной ниши бизнеса, независимо от множества вариантов и предложений, которые ему поступали, Артем никогда не лез в криминал.

Вот просто придраться в этом было не к чему!

Принципиально все четко по букве закона делал, хотя варианты и «проще» всегда подворачивались. Да и дружеские связи имел в разных кругах…

Как тот же Ольшевский, к примеру, друг, с которым Артем в армии служил. Яна с ним и познакомилась благодаря Теме. Виделись после на торжественных мероприятиях пару раз. Оба с оружием по итогу были связаны, вот только выбрали разные стороны той самой грани. Конечно, это и на результатах сказалось: «взлет» дела Ольшевского был куда стремительней, хоть и раньше начал. Правда, сейчас, вроде бы, совершенно иным, легальным чем-то занимался. Но Яна вглубь не лезла и тут — страшно в таком копаться.

А вот Артем на это не пошел, пусть и признавался, что предлагали, бывало. Упорно, лбом пробивал все препоны, но до последнего соблюдал законность своего предприятия. Потому и так долго мало что выходило толком, наверное. Как руки не опустил? Поразительное упорство и сила воли, которые ее всегда в нем очаровывали.

Но ведь и с Ольшевским при этом умудрялся дальше дружить. Да и с тем же Горбатенко, про которого тоже болтали всякое до того, как был назначен на нынешний пост, на «короткой ноге». Та же охранная компания губернатора уже давно также все спецсредства у «Феникса» закупала. Потому что придраться не к чему.

И эта самая репутация им была нынче ой, как важна…

Яна зашла в здание, на ходу здороваясь с охранниками, не поднимая головы. Те отозвались. У нее имелся пропуск и от основного входа, и от секции «Феникса». И она, возможно, пошла бы дальше, не задерживаясь, если бы боковым зрением не уловила слишком знакомую фигуру.

Прямо-таки споткнулась! Обернулась, с удивлением уставившись на Артема, который сидел около того самого поста охранников, держал в руке кофейный стаканчик и смотрел сейчас прямо на нее.

Ладно, допустим она, «впечатлительная женщина с издерганной психикой», не могла найти себе места дома. Но он-то зачем в такую рань приехал?!

— Доброе утро, Яна, — будто и не заметив ее ступора, или, скорее, словно бы такая реакция его чем-то позабавила, поздоровался Артем, спрятав чуть дрогнувшие уголки губ за стаканом кофе. — Ты рано.

— Да, ты тоже не опоздал, — констатировала она очевидное, выдав тоном свое удивление, кажется.

— Хотел разобраться в ситуации на фирме и в офисе за те месяцы, что пропустил, — отозвался Артем. Оперся рукой на стол и с явным усилием резко поднялся. — Спасибо, Виталик, Андрей. Я все понял, — кивнул парням, направившись к ней. — А ты почему так рано?

— Хотела документы по этой партии посмотреть пока все не соберутся. Семен должен был оставить, — так она и скажет, что уснуть не могла из-за него, как же! Все гадала, почему он позвонил и такие вопросы задавал, будто бы беспокоился…

Не дождется! Поздно уже. Да и зачем даже размышлять о том, можно было ли что-то изменить? Слишком много времени прошло… Чересчур обидно и больно.

— Хорошо, пошли тогда в офис, — не спрашивая, хочет ли Яна такой компании, решил Артем, приблизившись, и словно бы приобнял ее за спину, не касаясь, но как-то так охватывал своей рукой ее жизненное пространство, заставляя двигаться с ним. Сегодня, казалось, он хромал не так сильно, ногу отпустило?..

И она пошла, немного странно ощущая, что за эту ночь Артем явно вспомнил о своей привычке идти к намеченной цели не считаясь с мнением других… Это от него просто-таки в воздухе расплывалось, как аромат дорогого одеколона от некоторых иных мужчин. Будоражило, заставляя мурашки разбегаться по коже, словно ощущение приближающейся грозы на горизонте!

 

Глава 4

Яна сразу засела у окна, обложившись какими-то папками, с таким отстраненным видом, словно бы его рядом в комнате не было. Артем, быть может, даже поверил бы этому, не поймай тот ее взгляд, неподготовленный и растерянный, когда она его около охранников заметила…

И теперь точно знал, ничего не прошло. Он ее цепляет так же сильно, как и раньше. Настолько же крепко и безвыходно, как и она его… Выходит, несмотря на все, что он натворил, не возненавидела? Даже тем, как в больнице себя вел после аварии — не поставил крест на себе и их чувствах для нее? Есть шанс?..

В том, что шанс этот был ему нужен и позарез — уже не сомневался. Ведь не утерпел вчера, давил себя, наступал на горло, говорил себе, что никаких прав нет… а все равно позвонил сразу, когда это только могло не настолько «паливным» показаться. Не было на душе покоя, как за окно смотрел. На эту метель, что ни с того, ни с сего разыгралась в городе. Волновался о Яне…

Правда, а когда за последние полгода у него внутри хоть что-то похожее на покой вообще было?

*перный балет! Сколько же ошибок Артем натворил!

За несколько месяцев разрушил то, что у них уже имелось, что всю жизнь только расти и развиваться должно было, становиться еще мощнее… И ради чего? Гордыня и стыд, какое-то ущемленное детское эго — испоганили жизнь взрослых людей. Будто мозги ему кто-то отключил на пару месяцев. И все рухнуло.

Но ведь сюда примчался ни свет ни заря, впервые позволив себе начать нормально пользоваться деньгами за последние месяцы, потому как на что угодно мог биться об заклад — Яна покажется в офисе раньше всех. Слишком ответственная. Разве он ее плохо знал? Даже с избытком… И слишком ранимая. Понимал, что зацепил вечер и Яну, растревожил. Наверняка, накручивала себя полночи… любимая его.

А вот права нет уже, так ее называть. Только и того, что в мыслях.

— Кофе хочешь? — нарушил странную, почти интимную тишину этого кабинета. Казалось, чуть напрягись, и сердцебиение ее услышит.

Не собирался давать Яне забыть о себе, хоть и понимал, что в бумагах тех действительно есть, что изучать. И ему посмотреть не мешало бы. Но как заставить себя оторваться от разглядывания ее лица, волос, которые прямо-таки притягивали снова коснуться?…

Яна вздрогнула, стрельнула в него глазами сквозь ресницы.

— Хочу, — вновь вернулась к бумагам. — Не успела выпить.

— Сделаю сейчас, — Артем пошел к кофемашине, стоящей в углу на стойке мини-бара директорского кабинета. Сам тоже еще не напился с утра.

Кофе дома уже неделю не наблюдалось. Надо бы купить. Пора выходить из своего добровольного отшельничества. Наказал себя? Лишил всего, что довело до этого падения… Помогло ли? Только время покажет, но вот мозги на место встали, вроде.

Пока машина гудела, включаясь, осмотрелся по сторонам. Давненько он сюда не заглядывал. И за это тоже было стыдно. Потому сейчас уже и не психовал особо, и на Семена не злился. Много передумал всего с того момента, как за Яной вчера закрылась дверь. Он так и не спал толком этой ночью. И сделал честные выводы в кои-то веки.

Приход Яны будто вытолкал его из вязкого и мутного болота ненависти к самому себе и всему, что он сделал. Отчего-то именно сегодня Артем взглянул на ситуацию со стороны. Словно его выдернули из этого момента, отсепарировали сознание, как в фильмах иногда показывают, что душа из тела выскакивает при авариях…

А вот с ним тогда ни фига такого не происходило. Когда въехал в отбойник на дороге, просто вырубился. Не пристегнулся даже… Хорошо, что машина классная, сработали все подушки безопасности. Иначе подох бы уже. Может, и к лучшему было бы? Как понять? Или должен осознать что-то был, сделать выводы?

Слишком злым был, чересчур пьяным и… отчаявшимся, чего тут скрывать. И не случилось с ним никакого ни инсайта, ни прозрения, ни откровения. Только дикая боль внутри, обида на Яну, раздрай, гнев на себя… Ну и покалеченное тело, да.

Сейчас, спустя почти полгода, открыто мог сказать: спасибо, что никого не загубил и не травмировал кроме себя самого.

А себя Артем особо не жалел. Тогда тем более. От него перед этим за неделю Яна и ушла. С гордостью, холодным презрением и справедливым, режущим грудину упреком. Без криков или слез, хоть Артем и видел их болезненный блеск в ее глазах.

И это его в труху стирало, втаптывало в землю…

Хотелось убиться? Да, вероятно, хотелось, пусть сам никому бы в этом не признался. Себе тоже не сразу честно ответ дал.

И забыться хотелось. Вычеркнуть из памяти. Потому и напился до «беспамятства». Чтобы задушить, затоптать, залить в себе боль и стыд.

Только вот, с*ка, ни черта это не срабатывало! И он мог упиваться до отупения раз за разом… а все равно помнил: сам виноват во всем. В ее боли, в своей… В том, что обидел любимую женщину, предал ее…

Это было действительно страшно понимать. Уничтожающе. Особенно от ее справедливых тихих упреков:

… - Ты даже не знаешь, кто это была. Не любил ее, не испытывал влечения… Предал нас, только чтоб другим доказать, что сам себе хозяин и сам решаешь, что тебе делать? Для тебя так важно было их мнение? — хмыкнула, но он-то видел, до чего бледная…

Презирал себя не меньше, чем она, наверное. Да только Артем от себя уйти не мог. Но ее не задерживал. И молчал. Какими словами оправдать дебилизм и измену? Это только по пьяни вседозволенность манила, казался себе «хозяином жизни». А на трезвую голову… вся чудовищность сотворенного выедала изнутри мозги. От самого себя тошно и воротит.

Он не понимал, как сотворил подобное, сколько бы ни выпил, как ни подзуживали бы те, с кем проводил время, как не давили бы по каким-то недобитым детским комплексам. Но это все его не оправдывало.

А Яна смотрела на него, как на чужого. И так, словно бы все, что в его голове, понимала. Да только это обижало ее еще больше. И поделом ему.

— И что? Доказал? Убедил их? «Мужик», да?.. — Яна умела посмотреть так, что он себя дерьмом ощутил. Впрочем, разве он таковым и не был в тот момент? — А разве признак мужика в том, чтобы трахать все, что умеет задом вилять, Тема? Или я твою свободу ограничивала когда-то? Принуждала к чему-то?

Он снова промолчал. Не было доводов. Сам с ней согласен в каждом слове. Только задним числом ничего не вернуть, не стереть.

— Ты такой жизни хотел? К этому стремился? Тогда я мешать не буду. У меня гордости и уважения к себе хватает.

И она ушла, даже не хлопнув дверью. А он не догонял — по какому праву?

Стыд рвал гордость и самоуважение в ошметки. Ломалась вся картина мира и представления о себе самом, что сложились почти за сорок лет. И кристально четко вдруг становилось понятно — низок он. И ни х*ена не герой. Да и как мужик — «так себе», х**новый экземпляр, потому что свою родную и любимую предал ни за что.

А ему это было вообще не в кайф понимать. Да и кому по душе такие осознания?

Из-за этого и бесился еще больше.

И ради чего порушил все, главное? Ради дешевых понтов и мишуры, ради того, чтобы доказать что-то людям, которые всегда были для него пустым местом? Заело? Наверное. Как пацан, повелся на слабо, стал на подначки доказывать, что ничем не хуже. И тоже может все… Греба**ый «король мира», чтоб его!

Гордыня завела туда, куда не надо.

Как мозги из головы выдуло, когда наконец-то добился цели. Появились свободные деньги, которые можно уже не в дело пускать, а на себя тратить. Машина, квартира новая, ремонт… И новый круг общения — клиенты. Все разбалованные, во многом распущенные, про таких и говорят «с жиру бесятся»… Вот и Артема понесло вместе с ними.

Возможно, дело в том, что никогда особо удачей обласкан не был? Не одарила его жизнь ни богатой семьей, ни связями, ни хорошим стартом, ни выигрышами в лотерею. По-честному, Яна и была его самой большой удачей до того, тем подарком жизни, которого и не ждал никогда. И так тупо проворонил в результате.

Провинциальный город, двухкомнатная хрущовка, в которой вырос, и это еще среди знакомых считалось, что им с жильем повезло. Как ни крути, а отец в свое время в стройкомбинате работал, зарплату давали не всегда и не особо большую, зато две комнаты получили в итоге на троих, не одну же… И да, если смотреть по соседям, то и правда неплохо жили, пусть и перебивались с картошки на дешевые макароны с тушенкой. Но Артему хотелось больше. Он еще сам не знал, чего именно, но такой дом, чтоб не слушать каждую ночь ор и ругань пьяных соседей, вечно завершающиеся дракой.

А потом отец ушел. «Устал», как объяснил свой выбор, не глядя в глаза Артему. От чего? От жены? От безвыходной ситуации на работе? От того, что надо обеспечивать семью и сына?

Непонятно. Переселился в ближайший поселок к какой-то пробивной тетке, торгующей на рынке мясом, оставил работу, увлекся садоводством. Да и к ним практически не наведывался потом.

Ладно, Артем и такое принял. Только еще больше, еще острее понял, что хочет вырваться из этого убогого и серого существования, заканчивающегося потухшим взглядом и поиском забвения в бутылке.

Школу окончил самую обычную, других у них в городке и не имелось. В армию пошел, потому что у матери не было денег, чтобы откупить. А вот там появились новые друзья и возможности…

Да только в криминал Артем лезть не желал. И ради того, чтобы реализовать мечту. Вот тут ему повезло, наверное, — его не гнобили за это. Тех, кто хотел, брали в «дело». Кто же, как Артем, не желал в это ввязываться, просто и добросовестно несли свою службу. Ему даже удалось до сих пор пару друзей с того времени сохранить, несмотря на то, что они, не в пример ему, не отказались от подвернувшейся возможности.

Что ж, каждому свое.

Артем же и после армии пытался пробиться. Поступил в университет, окончил, работать начал. А сам все это время искал пути и возможности…

Оружие он с детства любил. Это то немногое счастливое из воспоминаний, что было связано с отцом. Тот любил оружия и охоту. И Артему эту страсть привил, выходит. В армии только закрепилось… Но тоже не сразу пришел к мысли заниматься именно оружием. Всякое пробовал, честно старался по своему экономическому образованию двигаться. Автоэмалями торговал. Более-менее на жизнь хватало…

Но не то, мля! Вообще его не устраивало! И бесился внутри, искал варианты. А потом как-то присмотрелся к тому же Саньку… Не расспрашивал, где и как Ольшевский левое оружие достает, не выяснял, куда сбывает и кто его покрывает. Но задумался крепко.

И стал искать другие, более законные варианты. Ну ведь должен и нормальный, законный рынок существовать! У одних спросил, с другими связался, изучая «спрос-предложение». Понемногу, по чуть-чуть раскручивался. Никто бы ему рвануть не дал, это понятно. И все же.

Позвал и Семена с собою. С ним они в университете вместе учились. Семен, немного «ботан» по жизни и очень толковый в цифрах, к реалу был приспособлен мало. Однако они с ним как-то сдружились еще на первом курсе. То ли Семен искал сильное прикрытие среди однокурсников, а уже отслуживший Артем именно таковым парню и виделся, то ли просто совпало нечто в их стремлениях и характерах, неочевидное и непонятное. Эта дружба не распалась и после универа. Да и на кого-то работать Семену тоже было не по душе. Жаждали свое что-то иметь, а генерить идеи умел не особо.

Так и искали варианты. Долго тыкались, бились лбами то в одну стену, то в другую. И кредиты брали, и свое все нехитрое имущество закладывали… Но таки же сумели! Смогли пробиться и достичь всего, чего хотелось, пусть и каторжным трудом и напрягом!

С Яной Артем познакомился около трех лет назад. Уже организовал «Феникс», но только-только начал о себе заявлять в нужных кругах. Поначалу, вообще, что-то вроде магазина с пневматическим оружием, охотничьим, боеприпасами и расходниками создали. Мелкое, в полуподвале. Но стремились к большему. Чего-то серьезней. Масштаба. Только Артем со своим экономическим образованием мало что в нюансах сек, а преступить закон не хотел и в букве, чтобы не цеплялись. Сидело это в нем глубоко и крепко. Так и пошел в контору, которую ему посоветовали. За консультацией… А нашел ее — Яну.

С первой встречи понял, что Яна ему нужна позарез. Если и не больше мечты об успехе и доходе, то с неменьшей силой. И не волновало, что у нее на тот момент имелся жених, работавший в той же конторе, о чем Яна ему сразу и сообщила, едва Артем начал неприкрыто свой интерес демонстрировать.

А ему все тогда по боку стало. Хотел ее. Не тупо поиметь, а чтоб Яна его женщиной стала, чтоб вот накрепко и единолично. Не замечал препятствий. Не обращал внимания на то, что она от приглашений на свидания, от ресторанов и прогулок отказывается.

Фиг вам он отступит!

Раз на консультацию пришел, второй, третий… Хоть уже и узнал все, что интересовало, а не мог прекратить. И не только потому, что самого до позвонков эта женщина сходу проела своей иронией, своими насмешливыми и смешливыми глазами, ароматом грейпфрута, который Яну словно преследовал! Ее ямочками на щеках, когда улыбалась, этой гипертрофированной «эко» одержимостью, о которой едва не на каждой встрече узнавал все больше: что она использует только био-пакеты, сортирует мусор, следит за количеством «производимых» отходов, не признает изделия из меха и мечтает об электроавтомобиле… Господи! Ну кто в их стране таким заморачивался? Зачем? Бессмысленно же. Что это изменит?!

Он ни одного человека не знал, помешанного на подобном, кроме самой Яны.

Но, странным образом, не раздражало и не злило это в ней — вызывало интерес и желание разобраться в девушке глубже. И про ее любовь к театру узнал…

Впервые, кажется, тогда использовал дружбу с Ольшевским, впервые одолжения у Санька попросил — достал два билета на закрытую премьеру в национальной опере, куда приехала на гастроли иностранная труппа. Сам не особо представлял, что его ждет, но понимал, что Яне отказаться от такого шанса посетить представление, на которое просто так не попасть — практически невозможно.

— Ты — дьявол-искуситель, Артем, — заметила Яна тогда с опустошенным упреком.

Впервые в тот день к нему на «ты» обратилась, позабыв про официоз, которым будто бы на расстоянии старалась его держать.

Только ни фига же не работало это ее «выканье». Обоих тянуло друг к другу со страшной силой. Это даже ее жених начал замечать, хмуро встречал в приемной Артема, когда тот на очередную «консультацию» по записи приходил. Но ему и это не мешало… Блин, не мог отступить и все тут!

— Я просто хочу провести время с тобой, — отмел ее обвинения Артем, уже поняв по глазам Яны, что победил.

По крайней мере, касательно совместного вечера.

— Это ничего не значит и не обязывет меня ни к чему, — жестко оговорила Яна, все еще не касаясь билетов, лежащих на столе. Юрист хороший, и в жизни все нюансы заранее согласовывала.

— Это — ничего, — согласился он твердо. — Только представление. А вот это, — Артем протянул руку, поймав ее ладонь, осторожно, но крепко сжал тонкие пальцы, ощущая ее трепет и дрожь. Не страха, а такого же волнения и попыток справиться с тягой, что обоих скручивала с первой встречи. — Вот это вот значит очень многое, Яна, — заметил он тогда и прижался губами к внутренней стороне запястья.

Впервые позволил себе прикосновение. Пробило его, как разряд молнии. Испарина на затылке. И ее до лихорадочного стука пульса под кожей. Уловил.

Дурной и романтичный жест до идиотизма, казалось бы. Как из средневекового романа… А у него по всему телу горячая волна распирающего желания к ней, непобедимого притяжения… И в теле Яны, только лишь через соприкасающиеся руки, кончиками пальцев, губами — такое же притяжение ощущает, чувственную дрожь, желание к нему с ее стороны впитывает…

Промолчала. Впервые отрицать не стала.

В тот момент они больше ничего не обсуждали. Но на представление она с ним пошла.

Капец, конечно. Знал бы Артем, на что подписался, лучше бы ее на какой-то «эко»-марш позвал, ей-богу! Сам организовал бы, в конце-концов!

Выступала труппа традиционного искусства Японии. Вообще не про него. От слова «совсем». Он эту страну и всю ее культуру не понимал никогда. Как с другой планеты люди. Хотя технику хорошую делают, не отнять. А вот машины японские не особо любил. Ему «немцы» тут как-то ближе были.

Но Яне не просто понравилось представление — она в восторг пришла, это ощущалось. Потому он решил, что все равно вечер стоил его мучений, ради нее же затевалось.

И потом они просидели в ресторане до полуночи, пока им не намекнули, что заведение закрывается. Говорили, смеялись, обсуждали и это представление, и совершенно различные впечатления от него — он не лукавил, сказал, как есть. Она рассказывала, как в юридическом училась, бросив после первого курса психологию, куда изначально поступила. Почему не могла сразу со специальностью определиться, и как хотела защищать права тех, кто в их обществе по определению всеми унижается. Про свою семью, которая тоже прошла через развод, когда Яне было тринадцать. Про то, что отца уже похоронить успела.

И Артем много говорил, хотя вообще болтливостью не отличался, только с ней как-то просто было. Как с Семеном, но наоборот. С тем вовсе говорить ничего не было нужно, на их дружбу прошлое не влияло. А с Яной, казалось, можно поговорить о чем угодно. И уж точно не засмеет, не посчитает диким или странным, ни его рассказ о собственном детстве, ни косноязычные попытки объяснить, почему так важно успеха добиться, не кому-то конкретному даже, а самой жизни доказать, что способен на это, на успех. Простой пацан из очень провинциального города. И честно.

Они в ту ночь до пяти утра разговаривали. В его машине сидели, в не новой и не самой шикарной модели «БМВ», которую он, спасибо удачному случаю, додумался заправить под завязку перед этим, а то околели бы, когда из ресторана их «попросили», а они разойтись не могли. Купили по дороге на «Мак Драйве» кофе, да так и «зависли», продолжая болтать, не доехав до ее дома, куда Артем обещал Яну после представления отвезти. Точнее, по адресу он ее доставил, но уже под утро.

А на следующий день она рассталась с женихом.

Артем не давил или напирал. Не ожидал такого решения, по правде говоря. Думал, придется еще осаду выдерживать. Впрочем, не то чтобы Яна ему сразу вот и сдалась. Ага, раскатал губу, как же. Но удивить смогла…

— Я за искренность. И не хочу врать или обманывать. Это не мое, Артем. Ты мне нравишься. Больше, чем должен бы нравиться обрученной женщине. Ты вызываешь во мне те эмоции и чувства, которые не должен был бы вызывать. А значит — нечестно обманывать Дмитрия. Видимо, мы с ним поторопились и неправильно оценили глубину чувств. Во всяком случае, я. Но это не значит, что я готова…

— Переходи в «Феникс»! — перебил он Яну, не дав договорить, чтобы не особо цеплялась за нюансы, к чему готова, а к чему нет. — Нам очень толковый юрист нужен на постоянной основе, — хотел, чтобы около него была! Да и знал уже, что заведовал этой конторой отец ее бывшего жениха. Имелись сомнения, что теперь все нормально с работой у Яны сложится. А им в штате юрист точно нужен, не врал.

И она растерялась, добился своего.

— У меня зарплата тут хорошая, Артем…

— Я тебе долю в компании дам, — решительно заявил он, забив на то, что это бы и с Семеном согласовать надо. Не сомневался, друг поймет. Уже и так заметил, что с Артемом непривычное что-то, не цепляли его так еще женщины ни разу, как Яна.

«Вижу цель — не вижу препятствий», как раз про него было на тот момент.

— Ого. Серьезно. Ты уверен? — с сомнением покосилась Яна.

Но он видел в ее взгляде смешливый интерес, да и то, что льстит такое внимание. Ей было с ним весело и легко, сама ему на том представлении и призналась.

— Если я и принимаю твое предложение о работе, это также не обязывает меня к личным отношениям, окей? — но все равно не отступила от своей практики все оговаривать заранее. — И не скажется на нашем профессиональном сотрудничестве, если не сложится. Готов к такому? — Яна тогда испытующе и внимательно смотрела, наверное, даже не замечая, как закусывает губу.

— Готов…

Соврал, как оказалось.

Ни фига он готов не был. Да и она тоже. Ни к чему: ни к успеху, которого добились; ни к тому, что жизнь иногда устраивает испытания, а ты не в состоянии сохранить здравый смысл; ни к тому, что и самое важное может начать казаться обыденным…

Невозможно подготовиться иногда, как выяснилось, ни к собственной дурости, ни к дикой боли, ни к стыду за то, что обидел самого дорогого и близкого человека.

Цикл приготовления двойной порции «американо», как любила Яна всегда, закончился. Артем снял чашку с подставки, поставил вторую для себя, включил режим «двойного эспрессо». И осторожно, чтобы не испортить плотную бархатистую пенку в ее чашке, перемешал напиток. Блин, ничего же не забыл! И до сих пор заботиться о ней хочется до такой степени, что сейчас эта возможность приготовить Яне чашку кофе — привилегией кажется! Но ведь сам себя и лишил всего.

Отодвинув в сторону прошлое, Артем оставил пока готовиться свой кофе и медленно понес чашку Яне. С травмированной ногой и руками было не так и просто нормально донести напиток, не расплескав и не взболтав эту чертову пенку, которую она так любила. Но он честно старался. Изо всех сил. Мелочь, Артем это понимал. И не решает ничего.

Но если Артем и пришел к каким-то выводам за сегодняшнюю ночь, когда достала боль и он, наглотавшись обезболивающих, валялся, вперившись глазами в потолок, так это к четкому решению и осознанию, что за ним остались долги. И крупные. Пора бы перестать позволять скулить и огрызаться своей гордыне, на которую ни фига права не имеет, если пораскинуть мозгами объективно. Да и травмы все — не оправдание. Тоже виноват сам.

А в больнице тогда на нее рычал потому, что не мог принять это бескорыстие и готовность помочь, несмотря на нанесенную обиду. Для него ее помощь, как удар на отдашь тогда воспринималась, хуже, чем если бы ударила его в самом деле. Последней мразью себя чувствовал. И злился от бессилия, от собственных ошибок, от своей низости против искренности любимой женщины. А еще от любви, с которой мог теперь только то и делать, что в себе душить.

В голове, если честно, была каша: пытался одновременно понять, что Семен вытворил; просчитать, как начать это компенсировать в максимально короткие сроки; раз за разом прокручивал в памяти, как Яну обнимал… Вот что вообще не мог из мозгов выкинуть, засело тупой иглой, ноя, теребя душу мучительной болью.

Он любил ее. До сих пор любил. Несмотря ни на что. Но так сильно обидел, что даже не представлял, как именно за такое можно попросить, а главное, заработать прощение. Однако, после вчерашней их встречи, четко осознал — собирается это узнать. И, как минимум, сделать все мыслимое и немыслимое, чтобы хоть как-то компенсировать любимой женщине ту боль, что причинил.

 

Глава 5

Елка!

Точно! Ей нужна елка!

Яна пока еще не знала, ни зачем ей эта имитация праздничного дерева (елку не наряжала, как в университет пошла, кажется); ни куда она ту поставит?.. Но вот просто охватило ее непреодолимым желанием заполучить себе эту «новогоднюю красавицу». И немедленно! Плевать, что искусственная сосна была огромной.

Здесь, во флористическом бутике, та, понятное дело, смотрелась нормально, но у Яны дома потолки-то были пониже, да и пространства меньше. Однако в этот конкретный момент все стало безразлично!

Ей нужна елка. И именно эта! Как настоящая сосна! А на концах иголки припорошены чем-то белым, словно снегом присыпаны…

Дурость! Не любит же снег! И к Новому году всегда относилась ровно… Про елки и говорить нечего — ее ужасало то, что люди творили с деревьями ради нескольких дней праздничного куража, и сил не было потом смотреть на засохшие стволы у мусорных баков.

А тут хочется себе елку, да так, что сил нет! Жуть просто, с какой силой. Нужно купить! Может, виновата сама атмосфера, конечно: рождественские песни, голос Синатры в динамиках, мишура и огоньки гирлянд, что повсюду сверкали в магазине. И какой-то потрясающе теплый и пряный аромат, прямо-таки окутывающий ее предвкушением праздников… На тот самый глинтвейн, которого так внезапно захотелось, похож. Вот и поддалась дикой потребности — покупает!

Иначе она сделает то, чего еще в жизни не делала… Напьется, например. Или пойдет в кальян-бар… Нет, своим здоровьем Яна рисковать не хотела, это точно! Так что…

Хотя глинтвейна, к примеру, можно было бы выпить. Приедет домой — приготовит, уже не нужно за руль садиться. Только тогда и вина бутылку надо бы купить, апельсин кружками нарезать, корицу прогреть…

— Берете? — словно почувствовав, что «клиент созрел», уточнила у нее продавец магазина, прерывая мечты о горячем ароматном напитке, от которых у Яны уже потеплело внутри; и в голове как хмель.

— Да. Беру! — решительно кивнула Яна, махнув рукой на здравый смысл. — У вас есть упакованная?

— Да, вам наш сотрудник поможет коробку до машины донести.

— Хорошо. Замечательно даже! — внутри нарастало какое-то горячечное, пекущее ощущение. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Что это? Нервный срыв? Или просто усталость… — А игрушки?

— И комплект игрушек сейчас запакуем, не волнуйтесь, — девушка ей улыбнулась. — У вас есть минут десять?

— Да, моя машина все равно стоит на зарядке, — Яна махнула рукой в сторону окон, где, в центре дорожной развязки, на автозаправке, заряжался ее любимый и юркий «Ниссан Лиф». — Еще минут двадцать точно, пока полностью батарея зарядится…

Она и оказалась здесь, в этом магазине, потому что гуляла, «убивая» время, пока машина заряжалась. Имелись свои нюансы, когда у тебя электромобиль, надо было учитывать и выделять время, следить, чтобы аккумулятор не «сел». Но Яна все равно не жалела, что купила именно эту модель. Потому и сегодня, не пожелав остаться на самой заправке, кофе и так напилась за день… Одернула себя, не позволила вернуться мыслями к Артему опять. Да, так вот, кофе не хотелось, пошла по окрестностям. Думала, отвлечется.

Ну и забрела сюда, где ее эта елка приворожила просто. Захотелось невыносимо!.. Но отвлеклась ли?.. И близко нет.

День оказался долгим. Даже слишком. Яна не представляла, что ей все происходящее будет так тяжело выносить.

Потому что Артем рядом. Все время. В шаге от нее, а то и ближе.

Запах его кожи, который, оказывается, она прекрасно помнила, его одеколон; звук дыхания и шагов; мелкие, почти незаметные движения, постоянно заставляющие ее отвлекаться и смотреть на него. Зависала, залипала в поглощении малейшего проявления присутствия этого мужчины. И на каком-то подсознательном автоматизме реагировала на него. Сама не успевала понять, как подавала нужные документы и подхватывала предложения, догадки и гипотезы, все еще понимая его с полуслова.

И оба застывали, не в силах в такие моменты контакт взглядов разорвать, забывали о том, что Семен рядом. Умолкали, пытаясь в тяжелой и густой тишине мысли один другого разгадать. Сделать вид, что не замечают боли друг друга, и жадно вглядывались, впитывали самый малый признак того, что обоих ломает.

Ничего не прошло. Не отпустило и не прожито ни им, ни ею…

Несколько раз Семену приходилось конкретно напоминать «кашлем» о своем присутствии в кабинете, вгоняя Яну в растерянную и тяжелую, жаркую краску.

Больно. Сладко. До слез, которые не хотела показывать.

Потому что так вдруг четко ясно — до сих пор две части целого. До этого мгновения дышат и думают в одном ритме. Да только сами натворили кучу ошибок, вбили между собой кол глупостей, стену обиды возвели. Как толстое стекло, которое лишь глушит, но не избавляет от боли.

И каждый раз в такие моменты Артем предлагал еще ей кофе сделать, словно позволяя уйти с «линии огня» и этих «прицельных» взглядов, снимал накал, но и держал на «коротком поводке» их тяги, не отпускал от себя внимание. А Яна соглашалась и честно старалась сосредоточиться на основном все те часы, что они разбирались, как Семен нашел этого непонятного поставщика…Что было не так и легко.

Никто из них про него ранее не слышал. Так как состыковались? Семен не мог четко вспомнить, как об этом человеке узнал, нервничал, психовал, вытирая затылок салфетками от испарины. Или этот поставщик сам на него вышел, специально разыскав, разузнав детали и улучив момент, зная, что Семена будет легче провести, а партнер сейчас не у дел?

— Да я не знаю, Темка! Мне один из клиентов про него сказал, потом другой какой-то обронил что-то… И не сразу, не подряд… Я же тоже не дурак, вроде. Да и просмотрел документы… Даже и спрашивал про него — никто плохого ничего не мог сказать. Только и того, что мало людей что-то конкретное знали! — Семен кофе пить не хотел, а вот воду глотал жадно, большими глотками, иногда проливая на свитер и не замечая этого. — А они меня на самый древний крючок подцепили: сказали цену, и не сильно же низкую, но куда более нам выгодную… А потом якобы сообщили, что у них еще покупатель есть. И я лоханулся, поторопился, знал, что нам вот-вот «Прометею» надо новую партию поставлять по контракту. И… Моя ошибка, признаю…

Семен подскочил, растер лицо руками, взъерошил волосы, глянул в их сторону с виной. Да так, что сразу видно было — и сам все понимает. Более того, сожалеет искренне и глубоко.

— Простите. Яна, Темка… Я… Я подставил нас всех. Но ведь, честно, не хотел… Хотя тоже понимаю, что это не оправдание, — Семен тяжело выдохнул и помассировал затылок рукой, уставившись себе на ноги. — Это не искупит ничего, знаю. Но…

— Ладно, все. Точка. Все мы люди. И фигню по жизни каждый сделать может, даже самые умные, — хмуро перебил Артем, прерывая самобичевание друга, заставив всех посмотреть в его сторону. — Никто не застрахован. Закрыли тему, Сема. Лучше давайте думать, как теперь из этого вылезти, — сделая вид, что изучает документы.

Яна же… Она промолчала.

С одной стороны, была совершенно согласна, обвести могут каждого, да и под Богом все, нет таких людей, которые не ошибаются в жизни. Но с другой, из уст Артема… это все звучало с таким фатализмом и безнадежностью, что несмотря и на жесткое выражение его лица, еще более суровое с виду из-за шрамов, просто чувствовалась подавленность мужчины. И эта обреченность словно пропитала весь кабинет. Не столько даже из-за проблем, что создал Семен, сколько из-за так и нерешенной боли между ней и Артемом.

Это было очевидно для всех. Даже для друга, похоже.

— Спасибо!.. Спасибо, Артем! Я искуплю, гарантирую! — Сема неловко передернул плечами, пробормотав это горячечно, но и несколько растерянно. Вернулся за стол, как-то резко двигаясь, будто не знал, куда спрятать руки.

Яна же просто смотрела на костяшки своих пальцев. Те побелели, так сильно она стиснула кулаки. Не от злости…

Артем у нее прощения не просил. Ни разу. Только безмолвно смотрел на Яну такими глазами, что всю душу в ошметки! Боль невыносимая, не понять, не разобраться ни в себе, ни в нем! На все ее упреки лишь тот мрачный взгляд, как у побитой дворовой собаки. Злой и несчастной одновременно. Огрызающейся и кусающей даже того, кто погладить хочет. И словно сам понимает, что дурная стратегия, а не может ничего исправить. Ее это тоже обидело тогда сильно.

Так почему сейчас в душе соглашается, что оступиться любой может? И согласна с Артемом простить Семена…

А его самого поняла бы? Если бы так, как Семен сейчас, прощения попросил?..

Запуталась.

Выходит, ей от Артема извинения нужны? И что, разве слова «склеят» их чувства? Сумеют вернуть доверие, потерянное между ними? Ту чуткость, которой сейчас и не могло быть, если Яна каждый раз, глядя на Артема, думала о том, как он с другой женщиной был?.. Что в той нашел более интересного, чем в Яне имелось? И ради чего? Чтобы доказать другим, что сам не хуже? Как теперь быть уверенной, что он и в следующий раз не разрушит все ради бахвальства или гордыни?..

Боже, о чем она думает?!

Начать хотя бы с того, о чем вначале и подумала — перед ней даже не извинились. Любимый мужчина, да. А вот любящий ли?..

Сама в себе запуталась, не могла найти ответов, и на документах уже сосредоточиться не выходило. Поднялась, отошла к окну, ничего никому не объясняя, но реально ощущала между лопатками тяжелый взгляд Артема. Обернулась — мужчина смотрел в упор. Как в мысли ее пробраться пытался. Или уже понял все, что Яну мучает?

А вот Семен делал вид, будто его здесь вообще нет. Только и того, что под стол не спрятался. Тоже почувствовал дикий жар, что между ними накалился, видать.

От этих эмоций и нервов Яна и сбежала, сославшись на усталость и необходимость машину зарядить. Мужчины ее не задерживали, хоть и предупредили, что будут звонить, если возникнут вопросы по бумагам. Она не отказывалась, ее ответственность. Зато сейчас и прошлась уже, и развеялась…

— Мы готовы! — с энтузиазмом воскликнула продавщица, вырвав Яну из невеселых мыслей. — Куда нести?

Вскинулась, немного удивленно осматривая обстановку. Перед ней стояла та самая девушка с коробкой игрушек в руках. А за ее спиной — молодой парень, удерживающий еще одну коробку, раза в три больше по размеру… И точно тяжелую.

О-о… Почему-то об этом Яна не подумала. Но решила, что отступают только трусы.

— Пойдемте, вон туда… — все же ее жесту теперь не хватало уверенности, как и голосу, когда Яна указывала на свой автомобиль. И это ощущалось.

Телефон начал звонить в ее кармане, когда они с парнем из магазина застыли у багажника, не особо понимая, каким образом эту громадную коробку сюда засунуть.

— Алло? — схватила она трубку, пытаясь одновременно прикинуть, как же ей свое приобретение домой довезти?

— Яна… — голос осторожный, сдержанный… и словно «пробующий». Как саперы осторожно разведывают территорию перед собой на мины, ну ей-богу!

Тронуло почему-то. Задело, но не обидно, а как-то по-хорошему тревожно и трепетно.

Артем… Что ж, ясно было, что вопросы у них появятся в процессе. Да и она, как вдруг поняла, и хотела, и страшилась, что он вновь ее наберет. Снова это чувство связи между ними, будто подумала, а он ощутил. И наоборот.

— Я хотел уточнить по тем гарантийным обязательствам, что они предоставили. Насколько мы сможем это использовать в суде? И есть ли смысл в принципе…

— Господи, ну что вы делаете?! — слушая Артема вполуха, она наблюдала за тем, как парень пытается впихнуть коробку в багажник. — Поломается же! Оставьте в покое! — сама мысль о том, что ее вожделенную елку могут повредить, вдруг возмутила ее до крайней степени.

— Яна? Что происходит? У тебя проблемы? — голос Артема тут же зазвучал напряженно, словно мужчина насторожился на том конце их телефонной связи. — Ты где? — он говорил уверенно, будто имел право спрашивать. А Яна была сейчас так отвлечена, что не сделала на этом ударение.

— Елку покупаю. А мне ее тут чуть не поломали, пытаясь в багажник положить…

Парень, которому было слышно все, что она говорила, глянул виновато и замер с этой коробкой, поглядывая то на Яну, то на авто, но, не решаясь больше без нее самовольничать. Как ни крути, а елка стоила немало, и поломать декор он точно не хотел.

— Елку?.. — ей удалось его сильно удивить, это было отчетливо слышно. — Ты… елку?..

— Искусственную, — чуть более резко пояснила она то, что казалось очевидным.

— Да… Мне и в голову бы не пришло, что ты настоящую купишь, — совершенно неожиданно рассмеялся он.

А Яна глупо замерла у своей машины с раскрытым ртом, позабыв и про елку, и про парня — столько месяцев не слышала его смех. С тех пор, как ушла…

— Но тебе не кажется, что еще рано для елки? — тем временем, будто и сам понял, что сильно открылся, откашлялся Артем, вновь замкнувшись даже голосом.

— Не кажется! — огрызнулась она опять, ощутив, как ее это задело.

Хотя зачем, отчего? Ведь сама дает ему понять, что это не Артема дело. Вот и он ей отвечает замкнутостью.

— Я хочу елку! В чем проблема? — уже спокойней, мягче, но все еще немного воинственно вздохнула Яна.

— Ни в чем. Просто ты никогда ее не хотела раньше… — и голос Артема стал снова теплее.

— А теперь хочу, — повторила очевидное.

— Я понял… Так где ты? Собиралась же машину заряжать?

— Да я и заряжаю ее, — вздохнула Яна. — Магазин оказался напротив заправки, а кофе я уже не хотела, пошла гулять…

— Все с тобой ясно, заразилась праздничной лихорадкой наконец-то? — неожиданно протянул Артем с такой нежностью, что у нее сердце сжалось, а потом невероятно сильно забилось в груди.

— Нет… Не знаю. Чуда захотелось…Ужасный год, — прошептала из-за этого то, что не думала выдавать, не ему так точно.

— Яна… — эти паузы… Вот зачем он так? Знал бы Артем, сколько всего успевает прийти в ее дурную голову за эти доли секунды, пока он молчит! — Давай, я приеду, помогу? Мы все равно уже выходим, меня Семен обещал подбросить. А тут три минуты до заправки. Жди, мы сейчас будем, — не успев ни дать ей обдумать, ни отказаться, собственно, решил Артем сам с собой, и отключился.

— Так что делаем? — уточнил парень из магазина, заметив, что она прекратила разговор.

— Минуту подождите, сейчас загрузим…

«Я справлюсь», — написала Яна в мессенджер Артему, сильно сомневаясь, что готова к еще одному «раунду» общения с ним.

Но ее сообщение даже не было просмотрено. А через семь минут на заправку действительно завернула машина Семена. Либо они в самом деле уже собирались домой, либо же Артем выдернул друга ради того, чтоб приехать сюда, к ней.

Себе он новую машину после аварии не покупал, а старая не подлежала восстановлению… Наверное, такси и общественным транспортом пользовался.

— Ничего себе, елка! — присвистнул Семен, который выскочил из авто вместе с Артемом. Похоже, размеры коробки оценил. — Да это целый баобаб!

Яна, уже приготовившаяся выдерживать хмурость Артема и набравшая воздух в грудь, шумно рассмеялась. И с удивлением заметила, что дрогнул и Артем, словно вот-вот рассмеется и сам. Так и не смог слабую улыбку удержать.

А паренек, все еще топчущийся около нее, точно воспарял духом, поняв, что сейчас его отпустят.

— Так, не остри, а помогай. Ты куда-то торопился, — резковато одернул друга Артем, но голос его выдавал — мужчине все же было смешно и весело, как и всем им.

И так легко вдруг стало! Так просто на какие-то секунды! Будто раньше…

Вновь на мгновение слиплись, зацепились взглядами, повисли в городской суматохе и суете, не замечая окружающих. И Артем таким близким, таким родным вдруг показался — открылся, позволив заглянуть на минуту в душу.

— Может, лучше в салон? Сложить заднее сиденье и так засунуть? — подал голос паренек, невольно нарушив эту связь.

Артем моргнул, сжал челюсти, она уловила эту попытку вновь отгородиться от всех. Неловко растер плечо. Отвернулся от Яны.

— Давайте пробовать, — согласился Артем, по виду, тоже прикидывая размеры коробки и ее багажника.

И трое мужчин сгрудились у машины, как-то дружно оттеснив Яну в бок.

 

Глава 6

— В общем-то, все. Только как ты ее дома разгружать будешь? — Артем с недоумением посмотрел на Яну, словно силился в мысли заглянуть в отблесках уличных фонарей.

— Не знаю, — Яна рассмеялась, вдруг поняв, сколько сама себе проблем этой елкой создала! Вот ведь, приспичило!

Они с Артемом как-то внезапно остались вдвоем у авто, которое уже и зарядилось, да и елкой «упаковали». Семен действительно торопился, ему позвонила сестра, еще когда мужчины заканчивали укладывать коробку в багажник, и друг уехал, три раза переспросив, справятся ли они дальше сами? Справились, и парня из магазина уже отпустили. А теперь вот застыли друг напротив друга, не зная, куда руки и глаза деть.

И ведь толково спрашивает Артем: ну как она это все затащит на свой, пусть и второй этаж, но все же? Коробка тяжелая, это было очевидно, да и громоздкая — ей никак одной не донести.

— А как ты домой планировал ехать? Тебя же Семен обещал отвезти?! — внезапно вспомнила, что кроме ее проблем, имеются несостыковки и у других. Из-за нее…

— Доберусь, — отмахнулся он. — В городе же. Такси вызову, если что. Только тебе помочь надо, ведь не дотащишь, — осторожно, как будто опасался ее реакции, и все же рискнул предложить Артем. — Давай, я с тобой поеду, помогу. Вдвоем мы как-то, а занесем. А потом уже и вызову такси. Что думаешь?

Что? В этом плане все было действительно прекрасно. Кроме того, пожалуй, что ей прийдется достаточно много времени провести с Артемом наедине в замкнутом пространстве… Однако он предлагал ей помощь, хотя его никто не обязывал. И было бы совсем глупо, по-детски отказываться. Тем более что помощь ей нужна, так или иначе.

— Если тебе это не сложно… Ты уверен, что мы не перегрузим твою ногу? — прикусила губу, поглядывая на коробку, занявшую практически весь салон. А сбоку еще и игрушки…

— Ты себе ищешь предлог отказаться или для меня такая щедрая? — с сарказмом скривил губы Артем. Из-за шрамов вышло сурово, но она видела в его глазах напряжение и какое-то отчаянное упрямство.

Не собирался отступать. Отчего-то твердо решил ей с этой елкой помочь.

— Я просто не хочу, чтобы ты на меня потом злился, — вздохнула честно. — Я устала, Тема, — не успела одернуть себя, привычка ласково к нему обращаться, по-родному, как в кости впаялась. — Мне и так непросто дался этот день. Да и чтобы тебе стало хуже — не хочу, не посещаешь же физиотерапию? — вроде и спросила, хотя оба знали, что Яна права.

— Извини, — хмуро глянул на нее исподлобья. — Я… Не хотел тебя изматывать, Яна. Мне действительно жаль, что измучил сегодня, — Артем дернулся, словно рукой к ней потянулся. Но и сам себя остановил, не уверенный в ее реакции, наверное. — Тем более помогу, искуплю, раз уж так припекло с этой елкой. Нога выдержит. Да и руки не подведут, обещаю, — размял себе затылок, продолжая косо следить за ее реакцией.

Ну вот что ему сказать? И снова не хочется обиженным ребенком показаться. Ведь от чистого сердца, кажется, говорит и предлагает помощь.

— Хорошо, Артем. Я буду очень благодарна. Правда, — кивнула Яна, протянув ему ключи от авто.

Он взял без слов.

И только подойдя к пассажирской двери, Яна пораженно остановилась, глядя через крышу авто в настолько же удивленные глаза Артема. Смогла его удивить. На чистом автоматизме это сделала. Просто ранее, всегда, когда они вместе ездили, он был за рулем. Без вариантов. И сейчас это само как-то сработало, без осмысления. Но…

— Ой, прости!..

— На, не проблема, Яна, вези ты… — Артем протянул ключи обратно ей через верх.

— Нет, все хорошо, Артем… — стало неудобно. Да и зачем забирать? Или… — Если ты не хочешь или тяжело, могу повести я?

— Нет, нормально. Хочу, — он улыбнулся, но как-то натужно. — Справлюсь с твоим «Ниссаном», раз доверила, — подмигнул, словно стараясь казаться уверенней.

И Яна решила больше не настаивать. Этот мужчина всегда остро относился к любому сомнению в его возможностях или умении чего-то достичь. И сейчас ей было очевидно, что Артем ни за что не хочет, чтобы она усомнилась — он может вести авто.

— Хорошо, поехали, — старательно напялив на лицо безразличный вид, села на пассажирское место и пристегнулась.

Артем молча занял водительское.

Это было вообще не похоже на то, как он водил раньше.

Господи! Да она бы могла поспорить: он не то что скорость ни разу не превысил сейчас, но и ехал в пределах той, что законом оговорена, не позволяя себе даже «играть в двадцати километровой зоне послабления». Артем очень старательно соблюдал полосу движения, и ни разу… ни единого разу, никого не подрезал и не перестроился с полосы на полосу без того, чтоб поворотник не включить! Для нее это было как-то слишком.

Не то чтобы ранее Артем постоянно нарушал. Вроде и нет. Но его манера вождения отличалась резкостью, и он вполне мог позволить себе на «желтый» проскочить, к примеру. Не сейчас.

И все же заметила она и иное: испарину на напряженном лбу, как застывшую, тяжелую складку между бровями и предельно сосредоточенный взгляд, вперенный в дорогу. А еще руки, сжимающие руль до такой степени, что побелевшие пальцы казались каменными.

— Тема, может, остановимся? Тебе нормально? — сиплым шепотом вышло, словно боялась усомниться в его силах в голос. Да и отвлекать не хотела.

Он вздрогнул, буквально уставился в нее мрачным взглядом на секунду. Вновь вернулся к наблюдению за дорогой. И промолчал. Она видела, с каким усилием Артем сжал зубы… а потом тихо чертыхнулся и, включив снова поворотник, припарковался на обочине, хлопнув по аварийке.

— Боишься теперь? Не доверяешь мне? — тяжело и хрипло выдохнул он, все еще не глядя на нее и с нажимом растирая затылок.

— Нет! — Яна ответила честно, искренне и твердо. Нечто внутри нее все равно тянулось к этому мужчине… — Не боюсь. Просто беспокоюсь о тебе, Тема.

— Я этого не заслужил, Яна, — вот теперь он глянул на нее из-под ладони, которой уже тер лоб и виски, словно бы голова разболелась от напряжения.

Да так глянул, что у Яны глаза заслезились мигом. В одном этом взгляде увидела все, чего ранее от Артема не дождалась: и дикую вину, и такую боль, которая и ее изнутри напополам до сих пор рвала, и невыносимое желание что-то сделать… А еще незнание, как это осуществить.

Зажмурилась.

— Тема…

— А я вот боюсь, — выдохнул шумно и жестко, через зубы, не дав ей увести разговор в иное русло, ощутив такое желание внутри нее.

— Ты уже садился за руль после аварии? — Яна все равно попыталась уйти с темы, вот-вот готовой обрушить хрупкое равновесие в душе. Слишком хорошо его чувствовала до сих пор…

— Нет. Не садился, — он протянул руку и перехватил ее ладонь, сжал пальцы, которыми Яна нервно теребила ремень безопасности, даже не замечая.

— Ну так зачем, Тема?! Сказал бы и все, для чего железного из себя строить?! Разве это главное? Тяжело очень? — вынужденно посмотрела на него, на их руки, на то, как они сами собой пальцы переплели, оба.

— Не это, Яна… Вернее, не о том говорю, мое золото, не потому тяжело. Дорога — мелочь, и не такое давил, — он скривил рот, получилось так, будто сердился, из-за шрамов. Но она в нем злости не ощущала. — Я, когда начал ехать, вдруг представил, что ты со мной могла быть. Тогда, во время аварии… Перед глазами так четко всплыло, что сейчас могу куда-то въехать, и ты пострадаешь… — голос Артема упал до отрывистых сиплых звуков, словно те продирались сквозь зубы, которые мужчина все еще с силой сжимал. — Я никогда не хотел причинить тебе боль, Яна… Ни в чем… Мне от этого страшно, — глянул мрачно. — И противно от самого себя. От того, что сотворил такое, что так обидел и унизил… И теперь не знаю, как защитить от всего этого. Как хоть часть с твоих плеч снять груза боли и моей вины… Мля! Я даже не могу слова толком подобрать, чтобы извиниться! Полгода тянул вот… Потому что как за такое просить прощения? Или тебе как слушать мой бессвязный бред?!

Вечер, темно. Дорога оживленная. Мимо них десятки машин проносятся, люди едут домой… А Яна и Артем сидят в темном салоне, не в силах ни глаза отвести друг от друга, ни сказать что-то еще. Она ему так точно.

Вот, дождалась, извинился. И как, полегчало?

Ни черта! Нет! Больнее стало. Зажмурилась, закусила губу. И захотелось что-то ужасное сказать, ударить рукой по двери или приборной доске. Заорать «зачем тогда так поступил, если самому противно и гадко?!»

— Прости, золотая моя… Хоть и знаю, не дурак же, что простить такое нереально, — Артем отвернулся, снова зачем-то растер голову. Видно, болит все же. — Я в больнице тогда так психовал и бесился, потому что самого от себя воротило, а ты помогать приехала. Не заслужил же ничем, не стоил такого…

Она фыркнуть хотела, а получился невнятный звук, всхлип вперемешку со смехом.

— Стоил все-таки. До того… Я ведь счастлива с тобой была, Тема. Как никогда и ни с кем, ни раньше, ни позже… Так что помощи стоил, хотя бы за то…

Артем хрустнул суставами, сжимая пальцы в кулак. С шумом вдохнул сквозь зубы.

— Ты всегда была самым важным в моей жизни… Самым ценным. Только с катушек слетел. Потерялся. Это не оправдания. Просто объяснить хочу. Во всем только я виноват, — вновь взгляд из-под бровей весом в тонну. — И прощения попросить хочу. Только у меня слов таких нет, оправданий, понимаешь…

И у нее не было. Яна понятия не имела, что должна была бы услышать, чтобы эта тяжесть, душащая ее последние полгода, ушла из души. Чтобы боль исчезла. Какие слова такое могут исцелить? Но и ему не врала, не пыталась успокоить: ее помощь и поддержку Артем заслужил, у них ведь много всего было до разрыва. Такого, чему лишь позавидовать можно. Когда поддержка и понимание, несмотря ни на что.

Нет, не идеальные. И ссорились, и ругались, не соглашаясь друг с другом по каким-то вопросам, и упрекали. Да и усталость накапливалась порою, когда от всего мира спрятаться хотелось и просто побыть наедине с собой… Но все равно к нему всегда тянуло. Его в самое близкое личное пространство пускала.

А теперь вот вовек бы больше не возвращаться в пустую квартиру, где его нет… Но и забыть все… Верно Артем говорит — как? Как забыть? Что сделать?

И это его «золото мое», чего так давно не слышала, как серпом по сердцу! Но все равно в душе сладко, словно поцеловал, приголубил.

— Ладно, Тема. Ладно… — попыталась поглубже вдохнуть, подавить так и наворачивающиеся слезы. — Это ни тебе, ни мне — непросто. Я услышала твои слова. И, на самом деле, ценю. Хоть и не могу сказать, что простила. Ты мне слишком больно сделал, — крепче сжала его ладонь, которую все еще держала. Или он ее. — Поехали домой? Сейчас уже слишком поздно, вечер. О таком не то что говорить, думать — сил не хватит. Еще и на фоне остальных проблем. Утро вечера мудренее. Как-то выдюжим.

— Яна…

Не казалось, что Артем согласен прекратить разговор. Но ей в самом деле не выдержать больше этой темы. Разревется. А не хотелось такого. Решила же праздник начать, вон, елку купила…

— Ты доедешь? Честно говори, я тебя уважать и ценить не перестану, если признаешься, что тяжело и давит на психику. Не то в тебе важно, — отвернулась к окну.

— А ты меня еще уважаешь и ценишь? — чуть саркастично ввернул он. Но и сам держал ее руку цепко, будто не мог и не собирался позволить разорвать их ладони.

— Бессмысленный вопрос, Тема. Разве сам не знаешь? — грустно улыбнулась Яна, ловя отражение его глаз в стекле.

Выражение лица мужчины изменилось, стало каким-то иным: то ли глубже, серьезней, то ли пытливей — заворожило ее. А может, это просто ночные тени, и Яна все выдумывает.

— Ладно… — повторил он то, что и она недавно. — Ладно. Я доеду и тебя довезу, и елку твою. В целости и сохранности, — изогнул губы в улыбке, правда, вышло вообще невесело.

Однако продолжать обсуждать, сил у обоих не было. Яна просто кивнула. А он заново стартанул автомобиль, не отпустив еще ее ладонь, и поехал дальше.

— Это, конечно, выглядело со стороны не особо грациозно, и все же мы справились, сделали это! — рассмеялась Яна, ввалившись в квартиру следом за Артемом и спиной захлопнув двери.

В руках мешала коробка с елочными игрушками и украшениями, но Яне почему-то так смешно стало, что она никак не могла это все на пол опустить. Рядом, привалившись к стене, хохотал Артем. Открыто и искренне, так, как очень давно она не видела и не слышала. Утирая слезы, выступившие в глазах. Он привалил свою огромную коробку к стене рядышком и упирался в нее локтем.

— Это было эпично, — согласился с ее заключением. — Особенно те пару раз, когда мы все чуть не рухнули вниз вместе. Однако, кто бы мог подумать, что нам удастся преодолеть эти треклятые пролеты?!

— Я! Я в тебя верила! — перебила его Яна в шутливом возмущении, наконец-то опустив свою ношу на пол.

И растерянно вскинулась на него, когда поняла, что сказала и как это воспринять можно. Перестал смеяться и Артем, стоял и смотрел на нее в упор сверху вниз, как голову просверлить глазами пытался.

Он не позволил ей помогать ему с елкой, тащил сам. Хотя, наверное, это давалось мужчине не так и легко, учитывая травмы и громоздкость коробки. Но и Яна тогда уже не спорила, сил не осталось. Зато, пока они поднялись на два этажа (лифта в ее доме старой «сталинской» постройки не имелось), и трижды чуть не уронили все, что можно, спотыкаясь оба по ступенькам, развеселились. Будто стряхнули остатки того непростого разговора в салоне авто. Замяли тему. А теперь вот, накатило по-новой.

И снова молчание такое громкое, что хоть уши зажимай!

— Ты ее сегодня ставить собиралась? — кивнув на коробку, спросил Артем, видно, по взгляду поняв, что Яна не вынесет еще откровений.

— Боюсь, не осилю. Хотела, но сейчас понимаю, что нет, не хватит сил, — натужно улыбнулась.

Артем понимающе кивнул, и вдруг скривился, наклонился, начав ногу растирать.

— Судорога? — заволновалась Яна.

Она сегодня пару раз видела, как он в офисе пытался это от них утаить, тайком массируя голень.

— Нет, еще не судорога. Как предощущение ее, — на лице возникла гримаса, — нагрузил ногу.

— Ну почему ты на ЛФК не пойдешь, Тема? Зачем над собой издеваешься?! — даже с каким-то отчаянием возмутилась Яна. Выпрямилась, сбросив уже и куртку на пол. Все равно ведь волновалась и переживала за него. — Легче же станет, врачи говорили…

А у него на лице такая какая-то улыбка вдруг появился: ласковая и добрая, искренняя. Даже рубцы ту не портили. Хотя для нее его шрамы вообще роли не играли. Яна их словно и не замечала, глядя на мужчину, а не на черты лица. Для нее Артем таким же красивым остался. Только суровей стал, еще жестче по ощущениям. К себе самому, как теперь понимала. Но вот эта улыбка сейчас настолько теплым его лицо и взгляд сделала — глаз не оторвать! И в груди что-то такое объемное и горячее поднимается, распирает, заставляет руки дрожать. Будто впервые его увидела… Заново как-то.

— Пойду, обещаю, золотая моя! — тихо вздохнул Артем, подмигнув. Как-то вымученно провел ладонью по щекам.

И она вдруг поняла, что он тоже устал, заметила, как и его измотал этот день, все проблемы, тяжелый разговор и их веселый подъем. Волнение за него, беспокойство еще сильнее душу сжали. И так захотелось обнять! Уткнуться лицом ему в шею, помочь расслабиться, размять мышцы затылка…

Вот только сложности никуда не делись. И вся боль.

— Хочешь, могу завтра приехать, помочь тебе собрать эту конструкцию? — предложил тем временем Артем, видно, потому, что пауза затянулась.

А Яна… Она так сосредоточилась на внутренней ломке, сомнениях и переживаниях, что подумать не сумела.

— Хочу! — выдохнула, и только потом поняла, на что подписалась. — Если ты, конечно…

— Мне удобно и не тяжело. Я вечерами совершенно свободен! — Артем не позволил ей пойти на попятной. Глянул с иронией. — Так что без проблем и с радостью. Из офиса приедем и соберем. А пока, я пошел. Отдыхай, — распорядился Артем и, оставив в покое коробку с елкой, направился к двери.

Но Яна все еще стояла прямо здесь. И они теперь оказались впритык. Артему нужно было пройти, а она… никак не могла себя заставить отступить, и все тут!

Везет им с дверьми теперь… Прям, заговор какой-то…

Сама не поняла, когда не уследила за собой, очнувшись только тогда, когда все-таки уткнулась лицом в грудь Артема, прижалась щекой к свитеру. Вечно не застегивал куртку! За это раньше его ругала постоянно…

Только руки сжала, не позволяя себе поднять, чтобы на объятия не стало похоже это все… безобразие!

Он резко, глубоко вдохнул, ее аромат в себя втягивая, и, в отличие от Яны, не сдерживался, обхватил руками с силой, которой не ждала. Опустил голову в ее волосы. Опять как током пробило обоих. Словно одна душа на двоих, и понимают друг о друге все. И мука одна на двоих. Только…

— Я не знаю, как это искупить или исправить, Артем! — прошептала с болью, так и не поднимая головы. Прижимаясь к нему со всей силы. — Не представляю, как тебя простить… Или нет, не простить даже… Как оставить это в прошлом и опять поверить, понимаешь? Как вернуть то, что у нас было? Теперь, после такого краха.

Он так шумно и натужно дышал, будто от каждого слова боль испытывал. Словно она ему те гвоздями в тело вбивала… Но не прерывал и не спорил.

— Я понимаю, Яна, — наконец, все еще крепко обнимая, прошептал ей в ухо. — Но… я люблю тебя. Даже если не имею на это права. Люблю… И все же постараюсь вернуть тебя, хорошо? Предупреждаю, — чуть отклонился, вроде спрашивая у нее позволения. Кривоватая усмешка на лице.

А вот в глазах такая решимость и упрямство, что сразу ясно: все равно будет стараться и добиваться, даже если она сейчас скажет «нет». Вот Яна и промолчала, только тоже грустно улыбнулась.

— Как ты домой доберешься? — спросила вместо этого, позволив себе еще мгновение такой слабости — опираться на него, чувствовать тепло Артема. Все же подняла одну руку и провела пальцами по его бровям, словно хотела напряжение снять, обхватила щеку ладонью.

— Такси сейчас вызову, не проблема, — повторил в который раз за этот вечер, прижавшись губами к ее руке, проговорив это все ей в пригоршню.

А Яну в крупную дрожь всем телом от этого ощущения. От ласки его губ на ее коже! И еще больше тянет поцеловать…

Артем тем временем достал мобильный и через приложение заказал машину, продолжая согревать пальцы Яны своим дыханием, обнимая ее другой рукой.

— Твоя батарея, кстати, — будто вспомнив, полез в карман, — я зарядил ее в офисе…

— А у тебя уже есть электричество? — нахмурилась, не беря пока.

— Нет, завтра только думал с утра поехать, написать заявление. Долг оплатил, но теперь же нужно, чтобы пришли, подключили по-новой, — повинился Артем, вновь тепло улыбнувшись. — Но я и телефон зарядил, до утра протяну…

— Тогда оставь себе пока батарею. На всякий случай. Мало ли, — покачала Яна головой.

Странная ситуация: стоят, обнимаясь, и словно оба это игнорируют; отступить не могут друг от друга, но переступить через прошлое — сил не хватает. Как справиться?

— Сейчас машину подадут. Мне пора, — снова его губы ласкают ее ладонь.

Нежно, горячо, со страстью, которую ощущала в его теле очень четко, отзывающуюся в ней таким же жаром, потребностью такой простой и настолько сложной одновременно! Как поддаться? Но и как удержаться?

Новый всхлип, больше похожий на стон, приглушила, но он все равно наружу рвался. Господи! Как же Яна по нему соскучилась! По своему мужчине, по его твердости, теплу, жадности и ласке…

— Иди, — в какой-то неведомой глубине силы воли нашла выдержку, чтобы отступить все-таки, освободить ему проход. Только вот не удержалась, напоследок легко привстала и коснулась его подбородка губами. Словно мазнула в едва ощутимом поцелуе. Как он по ее щеке вчера.

И тут же дурой себя в уме обозвала! Но, может, не поймет? Не заметит? Не обратит внимания…

— До завтра, Артем, — голос хрипел от всей этой какофонии внутри.

— До завтра, золото мое, — выдохнул он в ответ так же хрипло, круша ее надежды о своей невнимательности.

Все он понял. И уловил, и ощутил.

И все же не обернулась, чтобы проверить свои догадки. А вот, когда за ним закрылась дверь, рванула в кухню, в темноте выглядывая, нормально ли уедет? Стояла у окна, пока Артем не сел в подъехавшую машину такси.

И только потом, уже раздевшись и умывшись, махнув рукой на коробки у входа, вспомнила, что собиралась готовить глинтвейн. Но сегодня у нее и на это не осталось уже сил. Завтра уже порадует себя, если желание не пропадет…

 

Глава 7

Следующим утром Артема в офисе не было.

— Опять снег сегодня обещали! Читали прогноз?! — Семен влетел в офис на каком-то воодушевлении, но тут же, как в стену врезался.

Осмотрелся. Явно удивился, застав Яну в одиночестве. Даже телефон вытащил, проверяя время. Ровно девять, не опоздал. Открыл какое-то приложение, наверное, собираясь начать друга разыскивать.

Она слабо улыбнулась. Хорошо, наверное, так друзей понимать, когда в одном русле.

— Артем поехал на встречу с руководителем отдела охраны «Прометея». Ему вчера удалось договориться об этом. Хочет попытаться решить наш вопрос полюбовно, — не отрываясь от бумаг, сообщила Яна. — Снова снег? Я против… — вздохнула, комментируя его новости. — Но со мной вряд ли тут советоваться станут небесные службы. Опять аврал и пробки всюду.

— Ага. Ясно, — все еще с растерянностью, но кивнул Семен. Теперь уже он пропустил ее реплику о погоде. — Тогда мы… Что будем делать мы? Пока Темки нет? — глянул так, словно ожидал дальнейших инструкций.

Как ни странно, у нее те имелись.

— Артем попросил, чтобы ты подготовил полную сводку по финансам. Хочет понять, как обстоят дела, и на что мы можем рассчитывать. Чем он оперировать может, — передала просьбу. Будто раньше…

Артем позвонил ей вчера около десяти вечера. Рассказал, что удалось уломать на личную встречу представителя банка, с которым они и сотрудничали всегда. Тот не сразу, но согласился. Артем тут без обид, понимал, что и они глупостью Семена серьезную организацию подставили. «Прометей» имел филиалы по всей стране, работал уже долго, и свою репутацию берег, как зеницу ока. Их «огорчение» объяснимо.

— Ты оказалась права. Твоя батарея мне еще пригодится, золотая моя, — напоследок добавил Артем, и в его голосе была слышна улыбка. — Я с самого утра к ним. А потом вернусь, и уже по обстоятельствам решим. И про елку помню, обязательно соберем. Если у вас будут какие-то вопросы — пиши в мессенджер. Не уверен, что на звонки отвечу, но так постараюсь связь держать.

— Хорошо, Тема. Поняла, — не спорила она, даже удивленная, что он сумел настолько быстро добиться встречи.

Впрочем, если Артем чего-то хотел, он всегда добивался… Вопрос в том, стоит ли ей теперь опасаться этой черты характера любимого мужчины? Или же надеяться на это свойство его натуры?

Господи! Разобраться бы и понять, чего она сама хочет? Потому что слова Артема вчера, его предупреждение о том, что не планирует сдаваться, и грели душу, и пугали одновременно. Она не ведала ранее такой боли, как тогда, когда узнала о его измене. И ни за что в жизни не хотела бы вновь испытать подобное. Но и то, что Артем для нее важен, близок и значим, глупо отрицать. Защитит ли Яну от новой боли полное расставание с ним? На первый взгляд, ответ казался очевидным и был положительным.

Однако, если действительно так считает, почему же не продала парням свою долю в компании еще несколько месяцев назад? НЕ отрезала себе все пути? Отчего так охотно и быстро согласилась на просьбу Семена? Да и позволила Артему спланировать их сегодняшний вечер?

На все эти вопросы у Яны так же имелся очевидный ответ — она все еще любила Артема. И без него, ей было ничуть не менее больно. Просто «ровнее», что ли. Завязла, застыла в какой-то летаргии, не перестав чувствовать, но словно приглушив, забив муку в душе какими-то делами и отговорками. Но та, как старый нарыв, то и дело взбухала гноем обид и боли.

Возможно, стоило все это вскрыть. Они вчера обсуждать начали, и хорошо. Выплеснет, проговорит, и Яну отпустит? Сможет дальше жить, простив и отпустив Артема? Не знала.

Но вот что-то ей однозначно намекало, что сам Артем ее точно отпускать не собирался, не после вчерашнего заявления. А Яна… тоже не была уверена, что готова всю жизнь без него прожить. Тянулась, нуждалась, скучала… Но и страшно злилась.

Боже! Какой-то дурной замкнутый круг! Как разорвать? Что решить? Ведь где взять теперь уверенность, что заново не «снесет» у него крышу? Что не разрушит вновь…

Сделал выводы? Верила, что так считал. Но где гарантия, что эти выводы не присыплет пылью и обыденностью, когда вновь к ее присутствию в своей жизни привыкнет? Раньше и не задавалась таким вопросом. Теперь же не могла выкинуть из головы подобные страхи, даже напоминая себе, что пора бы сосредоточиться на работе.

Артем появился в офисе около четырех вечера. Измотанный, бледный, выжатый, как лимон… И лихорадочно взбудораженный при этом. Глаза горели таким позабытым, но в то же время очень знакомым огнем решимости.

— У нас есть какие-то таблетки от головной боли? — с порога прохрипел он, не поздоровавшись и с силой прижимая глаза основаниями ладоней. — Голова просто лопается. Этот снег греб*… снова! — прервал себя, глянув на Яну.

Семен задумчиво и немного виновато передернул плечами.

— Вроде не было ничего такого, прости, Темка.

— Твою ж… — на лице Артема появилась обреченная гримаса муки. — Я после аварии, как хр**ов барометр стал!

— У меня есть таблетки, — Яна поднялась и пошла к своей сумке, начав искать.

— Спасибо! — когда успел подойти? Но уже стоял рядом, правда, смотрел в другую сторону. — Значит, расклад такой. Платить нам из своего кармана, так или иначе, придется. Но я уломал их не оглашать и понять нас. Объяснил, что и нас подставили не слабо. «Прометей» согласен не разрывать контракт, если мы поставим новую, полностью легальную партию. За свой счет, понятное дело. И быстро. Но, учитывая все нюансы, это ясно и можно было предположить. Теперь у нас два направления: а) мы должны купить новую партию у старых, проверенных поставщиков и выполнить свои обязательства по контракту, причем в самые сжатые сроки; б) нам надо разобраться с теми, кто кинул Семена, и, в идеале, отбить свои деньги. Потому как пока будем вкладываться за счет резервов. На полгода хватит, вытянем, если я правильно себе представляю размеры нашего буфера, — тут Артем глянул на Семена.

Друг кивнул, подтверждая правоту таких расчетов.

У Яны немного от сердца отлегло. Но она, не проронив ни слова, просто протянула таблетку Артему. Не успела подать воду из кулера, он уже глотнул.

— Артем! — упрекнула все-таки. — Надо запить.

— Сейчас, золото мое. Сейчас, — продолжая одной рукой массировать лоб, он принялся ходить по кабинету.

Было видно, что мужчина целиком сосредоточен на проблеме, и она засомневалась, что ее слова про воду в принципе достигли его мозгов, а не пролетели мимо. Сосредотачивался на основном. Это и сильная его сторона, и слабая…

С другой стороны, то, что он сумел так вот договориться, — огромная удача. Она или Семен не справились бы, и к гадалке ходить не нужно. А Артем смог. И Яна сейчас только отвлекать его будет, начни про воду настаивать…

Семен с интересом посмотрел на них обоих, явно не пропустив это обращение, но промолчал, видимо, тоже не желая мешать другу размышлять.

— Но буфер не резиновый, все равно. И если случится что-то еще — погорим. Так что, я думаю, вариантов в этом направлении у нас не много. Я позвоню Саньку. Ольшевскому, в смысле, — пояснил, когда Яна с Семеном переглянулись. — Только он мне сможет рассказать весь расклад по этому твоему дельцу, Сема, — как ни странно, но Артем подошел к кулеру и набрал воды в пластиковый стаканчик, продолжая рассуждать. Выпил двумя крупными глотками и, смяв стакан, бросил в мусорку.

У Яны почему-то от этого потеплело на душе. Не отмахнулся, прислушался, хоть и занят другим, а ее словам внял. Глупо? Возможно. Но все-таки тронуло. И не показушно ведь, казалось, не играл для нее специально. Однако услышал, даже загруженный настолько, и учел.

— А может, Саня нам еще и подсобит, — продолжал делиться Артем своими планами. — Навряд ли, чтоб такое с ним согласовали. Он бы меня предупредил, не сомневаюсь. Хотя это только мои допущения, конечно. И все же, почему-то кажется, что Санек не в курсе, и тоже заинтересуется, учитывая, что парафия эта, как ни крути, его и… не будем поминать всуе вышестоящих, — с кривой улыбкой выдохнул Артем. — Уже написал ему сообщение, жду, когда наберет. Надеюсь, что не оставит нас один на один, подскажет что-то, как это более выгодно для нас решить. Пока так…

— Ничего себе! Пока! Да ты сделал больше, чем я за три дня! — восхищенно выдохнул Семен.

В голосе друга вообще не было и намека на ущемленное самолюбие или нечто в этом роде. Он был искренне воодушевлен тем, как Артем развернул бурную деятельность. Хотя, по ощущениям Яны, на что-то подобное и рассчитывал.

— Для того вы мне зарплату и платите, — усмехнулся Артем как-то совсем бесшабашно, подмигнул им обоим.

— Да, вроде как, это ты у нас гендиректор, — заметила Яна с растерянным смешком, не успевая следить за сменой его настроения.

— «Вроде как» — вот что погано. И гендиректор из меня был х*еновый в последнее время. Как, собственно, и друг, и мужчина, — резко обрубил он, глянув на нее исподлобья. Вздохнул. — Но надо же исправляться перед вами всеми. Кофе кто будет? — уточнил без всякой паузы, направившись к кофемашине.

Согласился и Семен, и Яна, почему-то больше чувствующая себя сегодня наблюдателем, а не участником ситуации. Впрочем, и понятно, что ей-то сегодня решать? Это, если удастся в суд дело завести, тогда она, или если как-то юридически утрясти вопрос. А пока все на уровне личных договоренностей, только и того, что соответствие контрактам отслеживает. Зато времени для мыслей — хоть отбавляй. Лучше бы поменьше…

Снег валил как-то ненормально даже! Словно они где-то в северных широтах, а не во вполне себе умеренной климатической полосе.

— Мамочки! Машину точно выкапывать придется, — едва выйдя на крыльцо офисного центра, сокрушенно пробормотала Яна, оценив масштаб разгула природы.

— Не дрейфь, раскопаем, — отозвался Артем, идущий в шаге позади.

— Как твоя голова? — повернулась Яна к мужчине. Никакого желания выходить из-под навеса не было, пыталась оттянуть этот момент.

— Лучше. Твоя таблетка помогла, спасибо, — улыбнулся он, поймав ее взгляд.

— Это твои таблетки, вообще-то, технически. Те, что тебе назначили при выписке. Я тогда купила, но ты так и не согласился взять. Вот и таскаю… — в ее ответной усмешке было многовато иронии.

— Что ж, и это меня спасло, без тебя я до сих пор бы дурел от головной боли, — Артем не подал виду, что заметил сарказм, явно стараясь поддержать ровный тон. Остановился около нее, не подгоняя.

И ей стало немного стыдно. Прав же, сейчас уже чего устраивать скандал? И он извинился за то свое отношение. Выдохнула.

— Не хочу выходить на снег, — пожаловалась ему. — Мокро, за шиворот насыплется, руки замерзнут…

Артем посмотрел удивленно, а потом рассмеялся.

— И это ты вчера купила елку? А теперь ноешь из-за снега? Отставить! Включай свое новогоднее настроение и ожидание чуда, золото мое! Давай, шустро! Сейчас разгребем твое авто, украсим квартиру, елку соберем… Посмотри, как красиво зато. Как в сказке! — определенно, не столько восхищаясь, сколько пытаясь ей настроение улучшить, он взмахнул рукой, обводя вид вокруг.

Она оглянулась: да, не поспорить, красиво! Верно заметил, как в сказке! Все белое кругом, какое-то воздушно-пушистое. Искрится и рябит в глазах, создавая иллюзию чистоты и некой волшебности, что ли. Странно-непривычная атмосфера, будто и правда стоит поверить в чудо. Точно так зиму всегда в романтичных фильмах показывают, да в детских книгах рисуют. Лапатые хлопья мокрого снега, облепившие все: деревья, крыши, машины, навесы и вывески, в теплом свете уличных фонарей в самом деле добавляли предчувствия праздника… Точно, как в том магазине вчера. И Яна с удивлением поняла, что плохое настроение начинает растворяться, исчезать, будто и тут снегом накрыло… Непривычно для нее, неожиданно. Но так легко стало вдруг. Давно в душе такой легкости не чувствовала.

— Ладно, убедил, — усмехнулась уже широко и искренне. — Пошли машину вызволять. А то еще и в пробках постоять придется. А ведь специально раньше вышли, — и Яна решительно шагнула в снег, все же радуясь, что дорожку к стоянке расчистили и не нужно сугробы бороздить.

Артем, все еще посмеиваясь, точно довольный ее реакцией на его предложение, пошел следом. Яна так и не могла определиться с тем, насколько хороша идея вместе с ним елку собирать. Но и не отказала, когда Артем напомнил десять минут назад, согласилась. Выбрала в душе весьма странный довод, что ему же тоже нужно расслабиться после такого напряженного дня и встречи в «Прометее», ощутить праздник…

Искала для себя оправдание, как он вчера спрашивал? Для совести и обиды? Чтобы заткнуть тем рот и просто насладиться обществом Артема? Быть может. А что это решит? Ничего… Понимала отлично.

Зато есть шанс хорошо время провести обоим. На один вечер отключить мозги и просто украсить ее квартиру, создавая еще одно новогоднее чудо… как этот снег, к примеру.

Ой, когда это она снег стала любить?..

— И все-таки мне больше по душе наши обычные зимы с дождями, — будто назло тому странному трепету, что бурлил в душе, заметила Яна Артему, пока они очищали ее авто.

Ну, точнее, очищал в основном он, она так, со своей стороны немного стряхнула. Щетка одна, и Артем сразу ту у нее изъял. Да и с его ростом это было проще. Хотя Яна пару раз намекала, что способна заменить его, если Артем устал. Но мужчина на ее намеки не велся.

— После вчерашней елки — не поверю, — поддел Артем в ответ. — Ну, все, думаю, доберемся, — заметил он, осматривая результат своих трудов.

— Неплохо, учитывая, что снег все еще идет, — похвалила Яна. — Думаю, точно хватит.

— Ты хочешь повести? — поинтересовался Артем, уложив инвентарь назад в багажник. Видно, вчерашнюю заминку вспомнил.

А Яна… Честно сказать, она не ощущала себя настолько ловкой, чтобы ехать по вот этой вот снежной «каше», которая заставляла и более мощные машины пробуксовывать.

— Если ты готов сесть за руль, я буду только «за»! — быстро уточнила Яна, поглядывая по сторонам.

— Боишься? — понял ее затруднение Артем.

— Тебе я в этом больше доверяю, чем себе, — честно признала Яна, улыбнувшись.

— Жаль, что только в этом. Но справедливо, — его ответная улыбка была натужной.

Однако дальше Артем разговор не развил, и она не порывалась.

Ехали в этот раз молча почти всю дорогу: ситуация с движением в самом деле оказалась непростой. На проезжей части — смесь снега с грязью, с неба сыплются новые лапатые хлопья, машины едва движутся, почти впритык.

Тут не до разговоров.

Тихо играла музыка из включенного радио, снова какие-то рождественские мелодии, кажется. А Яна просто наблюдала за тем, как двигается Артем, как следит за дорогой, как руль держит, в конце концов! Напитывалась всем этим, как ее машина, наполняя собственный чувственный «аккумулятор» от этого мужчины, внушительно разрядившийся за те месяцы, что были порознь. Слушала его дыхание, вспоминала, как он хмурится, когда сосредоточен; каждое четкое, скупое движение впитывала.

И тут ее непонятно что дернуло, будто изнутри плеснулось чем-то тяжелым и горьким.

— Ты был с кем-то за эти месяцы? — отвернувшись к окну, спросила напряженно и тихо. Как выплюнула по своим ощущениям, честно. Будто удержать пыталась, а оно из нее рвалось.

Потому что не было теперь твердой уверенности в нем.

В машине сразу стало тяжело дышать. И так некомфортно, гадко, аж потряхивает! И даже страшно, что сейчас услышит…

В прошлый раз на прямой вопрос ответил честно… Хоть временами ей казалось, что лучше бы соврал, ей-богу! Только что на лжи построишь? Вот и имели по итогу…

— Нет, — Артем перевел на нее темный и серьезный взгляд. Предельно прямой и открытый. — Никого не было, Яна. И никто мне не нужен был. Ты, разве что, но… Сама знаешь, — он наклонил голову, хрустнув шейными позвонками, как напряжение снимая.

Но не возмутился и не заявил, что не ее дело.

— Я ни с кем не встречалась, — сказала, словно в пустоту между ними, глядя прямо перед собой, в лобовое стекло.

— Я не спрашивал, золото мое. Не мое право, — а вот он повернулся вновь. Хорошо, на светофоре стояли. Посмотрел грустно и так же тяжело. Но и с затаенным триумфом, который она в нем самом всеми фибрами ощутила.

— Откровенность за откровенность. Знаешь же, не люблю требовать от других то, что сама дать не в состоянии, — вздохнула. — Это был личный вопрос. Вот и…

— У нас все личное, Яна, — хмыкнул Артем, вернувшись к дороге.

— И мой интерес ничего не значит, — очертила рамки.

— Ну разумеется! Твою любовь все оговорить заранее я не забыл, — вот тут он искренне хохотнул, завернув наконец-то к ее дому.

— Кошмар! В два раза дольше ехали, чем обычно, — глянула она на часы. — Снег… красиво, конечно. Но одни проблемы и хлопоты.

— Не ропщи. А то еще три дня идти будет, не дай бог, — поддел ее Артем, паркуясь у подъезда.

— Ой! — шутливо всполошилась, распахнув двери авто, и запрокинула голову к небу, с которого продолжали валить эти белые хлопья. — Точно не надо!

— У тебя прямая связь с небесной канцелярией? — заломил Артем бровь, ехидно наблюдая за этим.

Оба понимали, что просто пытаются перевести дыхание и уйти от разговора, который пять минут назад в каждом из них душу в узел скрутил. Сил продолжать — нет, вот и дурачатся через боль и «не могу», натужно, наигранно. И каждый же поддерживает другого в этой жалкой попытке.

— Нет, но лучше проговорить вслух. Заявить о намерениях, так сказать, чтобы потом было, к чему апеллировать. Ох! Ну вот, мокро!

— Не сдаемся, — Артем обошел авто и помог ей выбраться. У обочины снег никто не расчищал, и Яна провалилась в рыхлый снег почти по колени. — Творим чудо и настроение, помнишь?

— С трудом, честно говоря, — повисла она на его руке, и все же выбралась из сугроба, ощущая, как тут же промокают ноги. — Пошли в дом скорее? — предложила со вздохом, так и не отойдя. Ее ладонь все еще на его локте.

— Пошли, — Артем тоже сделал вид, что так и должно быть.

— Слушай, а зачем тебе аж настолько большая елка понадобилась? — поинтересовался он, когда они с Яной разложили все части. — Есть реальные сомнения, что верхушка может и не влезть, — задумчиво изучая детали, резюмировал Артем.

— А может, хоть как-то? — Яна посмотрела на него так умоляюще, словно бы Артем был в состоянии поднять потолок в ее гостиной мановением руки.

Льстило, конечно, но, возвращаясь к реальности…

— Можно пропустить среднюю секцию и поставить верхушку вместо нее. Только вряд ли красиво выйдет. Или согнуть саму вершину, как вариант… Но, давай, для начала, попробуем собрать, а потом уже решим, хорошо? — не планируя ее сходу расстраивать, поторопился предложить Артем, очень надеясь, что по ходу таки придумает какое-никакое «чудо».

Впихнет каким-то макаром всю целиком. Может, подставку не ставить, упереть в угол? Выиграет пару сантиметров или нет?

— Хорошо, — вздохнула Яна, не споря.

Она сидела на полу, расправляя все эти ветки-иголки, распушивая помявшиеся после упаковки. И выглядела так по-родному, так по-домашнему, что у Артема сердце щемило! И стучало в груди сильней. Хотелось сесть рядом с ней, отодвинуть все эти имитации новогоднего дерева и впиться в припухшие губы, пройтись языком, приласкать, огладить и, чего уж, чуть прикусить, подразнивая. Знал же, что ее это заводит больше…

Но после их «недоразговора» в машине и такой явной боли со стороны Яны, даже и намекать нечего, понимал. Так что взялся за нижнюю секцию этой чертовой елки и принялся ту устанавливать, раскрывая ветви.

В этот момент у него зазвонил мобильный.

— Ольшевский, — объяснил, когда Яна подняла взгляд с вопросом, оторвавшись от своего занятия. — Да, Саша, здорово!

— Здоров, Артем! — отозвался Ольшевский бодро. — Что там у вас за запара, не очень понял по сообщению. Мне нужна фамилия этого греб***ого дельца и те документы, что он подсунул твоему партнеру. Я быстро пробью по своим каналам. Потому как вообще не в курсе ни я, ни Олег. И нам это конкретно не нравится.

— Нам тоже не весело, — понимающе хмыкнул Артем, — хоть и львиная доля недоработки Семена. Но это решим. Яна, подожди, так все завалится и ты тоже!..

— Ой! — подтверждая его тревогу, Яна споткнулась.

Проигнорив ногу, отозвавшуюся болью, забыв про телефон, он рванул к елке и Яне, которая, видимо, не желая его отвлекать, сама решила поднять и водрузить среднюю секцию на центральный ствол. Но, не рассчитав, Яна наступила на одну из тех самых пушистых веток нижнего яруса, что так старательно расправляла недавно. И вся конструкция, вместе с ней, вот-вот могла рухнуть.

Обхватил любимую за пояс свободной рукой, крепко прижал к себе.

— Золото мое, давай, я тут сам, — с мягкой улыбкой, стоившей ему колоссального усилия (бог знает почему, но испугался за нее капитально, потом прошибло). — А ты пока распакуй игрушки, хорошо?

— Ладно, — явно смутилась Яна, улыбнулась с признанием вины и оплошности. — Извини, помочь хотела.

— Знаю и ценю, любимая, — он коротко поцеловал ее в макушку, все еще обнимая крепко.

Автоматически, на базовых инстинктах тяги к этой женщине, уже позабыв про причины и доводы, не позволявшие пять минут назад двигаться в ее сторону. Яна замерла, но не отступила и не высвободилась из его рук. Только часть елки на пол уронила.

— Что там у вас творится? — поинтересовался Ольшевский в трубке с некоторым напряжением. Напомнил о своем присутствии, пусть и только голосом. — Помощь не нужна?

Артем рассмеялся.

— Не поверишь, Саня, елку с Яной устанавливаем. Чуть все вместе не рухнули на пол.

— Ясно, — голос Александра ощутимо потеплел и расслабился. — Помирились?.. — вопрос прозвучал аккуратней и деликатней, даже без намека на поддевку.

Яна стрельнула в него взглядом снизу вверх, точно услышав Санька, и осторожно все же выбралась из объятий. Пошла к коробке с гирляндами.

— В пути… — придавил рукой висок, где прострелило напряженной спастической болью, как иглу кто всадил.

— Ясно, — снова повторил Санек, не углубляясь уже. — Яне — привет от меня. И жду документы.

— Спасибо, Саня! Сейчас скину копии на мейл, — искренне поблагодарив, Артем отключился, продолжая смотреть Яне в спину.

Она же старательно не поворачивалась. И снова напряжение, как тугая тетива, протянулось от него к ней, скручивая пружиной, и приближая, и отталкивая одновременно.

 

Глава 8

— Яна… — решил, что нельзя это напряжение между ними оставлять.

Черт знает как, но надо снова на позитив вырулить, хоть глупости нести… Может, все-таки налепить сразу верхушку? Развеселит ее этим? Или усилит вдруг вспыхнувшее отчуждение? Не знал, но и наоткладывался уже с решением вопросов между ними.

Только Яна свое мнение имела. Вздрогнула, когда Артем окликнул. Суетливо отложила гирлянду, которую уже успела из коробки извлечь.

— Хочешь глинтвейн? — сделав вид, что не заметила его попытку, немного нервно спросила, стрельнув глазами через плечо. — Не за руль же потом… А я еще вчера хотела варить, да устала сильно.

Он, вообще-то, алкоголем на полжизни вперед накачался за последние месяцы, не тянуло даже. Но ей явно было необходимо какое-то занятие и повод выйти, чтобы перевести дыхание. А может, и расслабится немного.

— Давай, — не спорил Артем, сделав вид, что сосредоточен на установке елки. — Если тебе не сложно. Согреться можно…

— Не сложно, — отмахнулась она с каким-то странным воодушевлением и прошмыгнула мимо него, словно боялась, что Артем хватать за руки начнет, исчезла в направлении кухни.

Однако уже через минуту, когда он только-только поставил-таки на ствол среднюю секцию, не успев еще расправить ветви, из кухни донеслось приглушенное чертыхание.

— Яна? Все нормально? — позабыв про елку, Артем пошел к ней. — Не обожглась? — преодолев короткий коридор, заглянул в ее небольшую кухню.

— Нет, даже не включала еще плиту, — Яна обернулась к нему от шкафчика, в котором всегда у нее было подобие бара. — Я вино купить забыла, — раздосадовано пожаловалась она. — Тоже вчера думала, а потом с этой елкой замотались… — вздохнула как-то грустно и устало. — В общем, могу сымпровизировать и сделать глинтвейн из гранатового сока, коньяка и специй. Этого добра у меня в избытке. Ты как?

Артем подошел ближе, тоже заглянув в бар. Увидел одинокую бутылку коньяка, которую еще он покупал как-то и приносил сюда. В другом уголке сиротливо стояла запечатанная бутылка «Закарпатского» бальзама и бутылка Просекко. Да уж, для глинтвейна тут выбора особо не было.

— Ну давай твой вариант, — решил не добавлять ей проблем и как-то морально поддержать. — Думаю, неплохо выйдет.

Яна кивнула и, выставив на стол коньяк, пошла к холодильнику, откуда вытащила бутылку гранатового сока, начатого и явно активно употребляемого. И тут у Артема в голове щелкнуло. Яна гранатовый сок не любила. Всегда жаловалась и отлынивала, когда ей тот буквально велели пить. Но заставляла себя. Потому что препараты железа переносила вообще отвратно…

— У тебя снова анемия? — испытывая внутри напряжение и тревогу, поинтересовался он, наблюдая, как Яна выливает сок в ковшик на плите и отмеривает туда рюмку коньяка.

У нее рука дрогнула. Отставила бутылку и следующую полную рюмку, так и не вылив. Посмотрела на него через плечо с каким-то настороженным выражением. Обхватила себя руками.

— Да, гемоглобин упал. Никак поднять не могу…

— Блин, Яна! Ну как же так?! — он не разозлился, а, скорее, досаду ощутил. Знал, как тяжело она обычно «вылазила» из таких периодов, как уставала из-за этого и болела часто. — Только не говори, что ты снова решила поиграть в веганство! Знаешь же, что это не твое. Пробовала же несколько раз…

Как горящую спичку к вороху сена поднес, если честно. Яна мигом вспыхнула, неожиданно и остро отреагировав на эту реплику.

— Блин, Артем! — перекривила его, хлопнув по столешнице. — Да, у меня были расстройства пищевого поведения последние несколько месяцев! — буквально заорала на него. Кажется, впервые в жизни. И когда уходила, не повышала голос. — Может, ты настолько пофигист, что спокойно воспринял бы, если бы я по пьяни трахнулась со стриптизером в клубе, чтобы свою гордыню и эгоизм потешить! Потому что все вокруг могут и делают, а ты такой же крутой теперь! И через день бы забыл о фото, где я бы с таким горячим парнем обжималась на вечеринке, а тебе те самые «доброжелательные друзья» скинули… Тогда я рада за тебя, Артем! Но я так не умею, знаешь ли! — она вцепилась пальцами в край раковины, перенося вес на руки, начав раскачиваться взад-вперед. Тяжело вздохнула, втягивая воздух с шумом сквозь зубы. — Я не могу просто забить на это! На предательство человека, которого люблю! Не могу пожать плечами и жить, как ни в чем ни бывало! До сих пор мне больно! И меня мучает! Да, я не могла питаться нормально! У меня отвращение к еде было… До сих пор есть, елки-палки! Да, мне пришлось на капельницы ездить, когда я пять килограмм за две недели потеряла! И с психотерапевтом заниматься, потому что я не могла ничего, кроме фруктов да пары орехов, в рот взять. Да и то меня воротило временами! На воде, чае и кофе жила неделями. И да, у меня упал гемоглобин до мизера! Так что не думаю, что ты вправе мои решения или состояние судить!

Она вдруг схватила ту самую полную рюмку, так и не попавшую в ковшик. И махом вылила себе в рот… как мужики водку в себя вливают. И зашлась кашлем, явно не рассчитав свои силы.

— Божечки! — отбросив рюмку в раковину, она принялась хватать воздух ртом. Начала обмахиваться руками.

Артем подскочил к ней, обхватил за плечи, стараясь поддержать и помочь. А Яна вдруг развернулась, вцепилась в него пальцами, уткнулась лицом в его грудь. И зарыдала. Надрывно, горько, с болью. Так, как он еще не видел, чтобы она плакала.

— Как ты мог?! Как ты мог, Артем?! — глотая эти слезы, задыхаясь, посмотрела на него снизу вверх, не вырываясь из крепких объятий. Опустошенно и разрушено. Но и словно у него поддержку искала, на него опиралась, даже настолько разочаровавшись.

А Артем…

Яна его отправила в нокаут этими словами, своей болью и всеми этими признаниями-упреками. Не потому, что сам не понимал все последствия своей дурной и тупой эгоистичной ошибки. Понимал. Да и не получил никакого кайфа или супер отдачи от того своего прокола. Физиология, да. И море угрызений совести, разочарования в самом себе! Боль от потери любимой женщины. От того, что разменял походя то, что всех денег и статуса стоило само по себе.

И корил себя, наказывал, выедая свой мозг, и гордыню вырывая из себя с корнем.

Но Яна… Она ему сейчас душу разодрала на клочки, сердце. Потому что понимать — одно, а видеть, до чего ты довел дорогого и важного для себя человека, самого любимого — совершенно разные вещи. Осознать это в реальности. Ощущать ее мучение и боль, хотя не виновата же ни в чем!

— У меня нет оправдания, любимая, — тихо прошептал, понимая, что обнимает ее слишком сильно. — Да и как их искать? Какие слова найти? Прости? А что это изменит? Где логика в той дури? Нет. Лишь глупость и гордыня, как ты верно сказала. Эгоизм и какие-то ущемленные комплексы, наверное. Но и ты не виновата ни в чем вообще. И то, что ты себя так измучила — тоже моя вина.

Нежно, осторожно, словно боялся, что оттолкнет сейчас, коснулся ладонью ее щеки, вытирая слезы, все еще бегущие по лицу Яны. Второй рукой прижимал ее все крепче. Блин! А ведь и правда за эти несколько дней ни разу не видел, чтобы она ела. Только и делала, что кофе пила, ну и воду.

Новый груз тяжестью на его совесть.

— Как я могу помочь, золотая моя? Как мне тебе сделать легче? Хотя бы с едой?.. Понимаю, что остальное махом не решить и не искупить. Если такое вообще возможно…

Так же легко и нежно коснулся ее волос губами, все еще не уверенный, что она не врежет ему сейчас. Заслужил же!

— И нет, я не смог бы отнестись к подобному спокойно, — откровенность за откровенность. — Потому и сам не знаю, как прощения просить. Головой бы двинулся, наверное, представляя это… Тебя с другим.

— Я не знаю… — в голове шумело, перед глазами плыло, а в животе разлилось обжигающее тепло от рюмки конька.

Зачем она ту выпила?! Господи, ну вот где ее мозги были? Отключились из-за истерики?

Срыв… Ведь и не думала орать. А как накрыло!

Реальность вокруг поплыла, подернувшись каким-то зыбким маревом.

— В смысле, не знаю, как с едой это решить. Заставляю себя, напоминания ставлю, но… Даже в последнее время ем относительно регулярно, но все через силу, Тема, — вздохнула, вновь уперев лоб ему в грудь. Вцепилась в его руки, чувствуя странную легкость во всем теле, которой не ощущала очень давно.

Будто плиту весом в тонну с души скинула!

Может, не настолько это и плохо оказалось — выпить? Хоть и понимала все про иллюзорность решения проблем алкоголем, но вот эти вот мгновения передышки от постоянной тоски и боли — как бальзам на душу, ей-богу! Впервые за долгие месяцы какое-то невыразимо приятное состояние охватило разум. Еще и Артем рядом…

— Я пьяная… — почему-то хихикнув, сообщила вдруг ему.

— Я вижу, золото мое. Немудрено, жахнуть залпом коньяку на голодный желудок, — он тоже улыбнулся, нежно, так ласково… — Может, тебе бутерброд какой-то сообразить? Или яичницу пожарить? Есть яйца?

— Есть… Только ты, лучше, довари глинтвейн. Сможешь, Тема? — запрокинула голову, глядя на него даже с каким-то сомнением, будто испытание придумала.

А еще видела и то, что он в глазах прятал, отворачиваясь, отводя взгляд.

Его стыд, боль и дикое раскаяние.

Она это все ощущала буквально, впитывала руками, сочащиеся из Артема самобичевание и сожаления. Нет, ей не становилось от этого легче. Видно, не мстительная Яна по натуре, потому и сама не поторопилась перепихнуться с первым встречным, да и сейчас, скорее, горько было за любимого, за то, что сам загнал себя и их обоих в такой вот тупик. Но как решить эту дилемму? Тоже не понимала.

Но… коньяк сейчас сделал проблему далекой и не такой острой, не настолько мучительной.

— Золото мое, куда тебе сейчас еще глинтвейн? — опять улыбнулся он, немного потешаясь. — Давай, я тебя усажу, вот так, — и он действительно подвел Яну к стулу, надавил на плечи, чтобы она села. — И все же проверю холодильник…

— Давай, — не спорила Яна, уперев локти в стол и уложив кружащуюся голову на ладони. — Но и глинтвейна я хочу! Тема, я его два дня собиралась выпить! Тебе что, жалко?

— Нет, не жалко, — вновь улыбнулся он, распахнув двери холодильника. — Сварю, если ты поешь… Вот, сыр хотя бы и… Это что? — он с удивлением вытащил из холодильника баночку, рассматривая этикетку. — Арахисовая паста? Это как есть? И с чем? — явное недоумение было написано на лице мужчины, заставив ее открыто рассмеяться.

— Это можно ложкой есть или на хлеб намазывать, или еще куда-то… куда угодно, Тема. И это очень даже вкусно, кстати. Я все подряд пробовала, когда пыталась найти, что могу есть. Вот, наткнулась как-то. Мне очень нравится, как кусочки орешков хрустят, — Яна аж прищурилась, представляя вкус.

И вдруг поняла, что она ужасно голодна на самом деле! И от этого такое удовольствие испытала!

— Слушай, я и правда есть хочу, — удивленно поделилась своим открытием с Артемом.

— Ага, не зря раньше за обедом рюмку наливали, «для аппетита», — хмыкнул мужчина в ответ, выставляя перед ней свои находки. — Алкоголь всегда тот повышает. Главное, дозу не превысить, — глянул с подколкой, но видно, что доброй.

Достал ложку из ящика, демонстрируя, что прекрасно помнит, где у Яны и что находится. Зачерпнув арахисовой пасты, взял в рот. Яна с интересом наблюдала за его реакцией…

— Ну… такое, — с трудом прожевав вязкую массу, Артем скривил недоумевающую мину. — Тебе точно это нравится?

— Ага, — кивнула Яна. — А еще там протеина много, и жиров, и калорий… Поел чуть-чуть, а получил свою энергию.

— Не знаю. Специфически, — еще раз посмотрел на банку Артем. — Но если ты готова это есть, отговаривать не буду. Не могу сказать, что плохо.

Он достал ей чистую ложку, подвинул упаковку нарезанного сыра.

— Ешь. А я сварю глинтвейн, только ты подсказывай, не очень помню, что там и как добавляют.

— Хорошо, — согласилась она, накладывая ложкой пасту прямо на тонкий ломтик сыра, как на хлеб. И с удовольствием принялась жевать. — Добавь в ковшик еще коньяк, вместо того, что я выпила, — она показала язык, когда Артем бросил в ее сторону косой насмешливый взгляд. — И сахара положи… Ну, не знаю, ложки три, хватит, думаю. Сок же тоже сладкий. И специи… будем пробовать…

Он делал все, что она говорила, пока сама Яна уничтожала запасы сыра и ореховой пасты. К теме ее истерики и упреков, прошлого пока не возвращались.

Смысл? Все сказано. Теперь действительно все. То, что быть может, стоило еще тогда из себя выплеснуть, а не копить, не давить, множа обиду и боль. И сейчас оба словно бы стояли у черты, за которой надо окончательно решить: могут или нет переступить через его предательство? Дать шанс обоим попробовать все исправить и наладить заново? Или разойтись навсегда?

Только отвечать на этот вопрос — сейчас не было сил. У нее так точно. Не на пьяную голову. Потому Яна просто ела и ждала свой глинтвейн. С удовольствием обхватила кружку обеими руками, впитывая тепло и пряный, острый аромат, пока Артем туда еще и апельсин кружочками резал.

— Ммм, вот в такой подаче, мне гранатовый сок гораздо больше нравится, — отпив глоток, сделала вывод она, заставив Артема вновь засмеяться. — Так я его готова и литрами пить.

— Не думаю, что так он на твоем гемоглобине положительно скажется, золото мое, — покачал Артем головой, в свою очередь, отпив из кружки, тоже взял сыр, но пасту больше не трогал. — Разве что побаловать себя иногда можно.

Яна не спорила, ей сложно было сейчас оценить крепость напитка, уже и так разум в дымке алкоголя. И просто, свежо, хорошо на душе! Оказалось очень легко сейчас махнуть на все рукой и, продолжая держать чашку, пересесть на колени Артему, кажется, прилично удивив любимого таким поступком.

— Ты наелась, золото мое? — хрипло спросил мужчина, тем не менее, цепко и плотно обхватив ее руками, прижимая к себе всем телом.

И да, Яна четко ощутила, что возбудила Артема. Своими бедрами прочувствовала, как тут же под ней затвердел и налился возбуждением его член, давя через джинсы в ее промежность. Отозвалось горячим всплеском в ней! Пробежало по сосудам таким же жарким и дурманящим теплом, как та рюмка коньяка…

Но Артем и намека не сделал, будто пытается это как-то дальше развить. Словно не считал себя вправе. Да и выпил совсем мало глинтвейна, от силы пару глотков. Только руки его держали ее почти невыносимо крепко! И губы ласково дразнили легкими прикосновениями к волосам, шее, мочке уха.

— Кажется, да, — ответила на его вопрос о еде. Устроила голову на плече Артема, отставив пока полупустую чашку с глинтвейном на стол. — И согрелась, и наелась. Хорошо так, — уткнулась лицом ему в шею, просто впитывая жар кожи любимого мужчины, наслаждаясь запахом.

Срочных тем для разговора не было, и не хотелось нарушать уютную тишину, окутавшую кухню, с темнотой за окнами и продолжавшимся снегопадом.

— Ты все так же обалденно грейпфрутом пахнешь, — неожиданно для нее, прошептал Артем едва слышно.

— Духи же… — попыталась объяснить

— Да, помню. И все равно, так классно! — тоже прижался лицом к ее лицу, кожа к коже, но не переступает грань, так и не целует по-настоящему.

А она хочет?

А обманывать себя умно? Ясное дело, хочет! И сейчас, после всех этих разговоров и алкоголя, было сложно вспомнить, почему не стоит поддаваться такому желанию. Бедра, сами собой по его ногами заерзали, словно старались совпасть лучше с напряженным мужским пахом. Дразнилась… Необдуманно и не специально, на привычке, на любви, на дикой тяге к нему, утратив сейчас контроль.

— Мне, наверное, пора домой, — хрипло, сквозь зубы, выдохнул Артем, обхватив ее еще крепче, будто в слабой надежде зафиксировать и пресечь это тонкое издевательство. — Только мы верхушку на елке так и не поставили…

Она замерла. Помолчала несколько мгновений, понимая, что он правильно делает. Алкоголь — плохой советчик. И что-то решать или на что-то решиться в подобном состоянии, не лучший вариант. Так что его выбор уехать — верный и щедрый. Достойный…

— Да, наверное… Можно завтра закончить, — выдохнула ему в шею, на самом деле испытывая сожаление.

Не хотела его отпускать! Никогда! Никуда! Ни к кому!

А вот как довериться опять — понятия не имела.

— Я такси вызову, — все тем же севшим голосом согласился Артем. И возбуждение его никуда не делось. Яна всеми своими фибрами это тление внутри мужского тела чувствовала.

Он же тем временем вытащил телефон и открыл приложение.

— Я так и не вернул тебе батарею, все еще эксплуатирую… — будто извиняясь, проговорил, пока задавал параметры поиска машины.

— Ничего. Мне пока не нужна, — она не хотела выбираться из его рук!

Не желала лишаться тепла Артема, его нежных касаний и чего-то такого хрупкого и пока еще несформированного, что протянулось заново на этой кухне, связало их с ее криком и слезами, с его болью и признанием вины. И хотелось открыться, впустить его в свою жизнь снова… Но и так страшно опять обжечься… Как бы знать, что теперь не подведет? Где взять эту гарантию или заверения? У кого знака просить? У неба? Так никогда особо не была суеверной или верящей в приметы…

И тут коньяк сказывается?

— Е-мое! — вдруг скривился Артем, выпрямляясь и чуть сдвинув ее в своих объятиях. — Машин нет. Сейчас еще в одной службе попробую, — выбрал приложение другого оператора, повторил все…

Его лицо стало мрачнее. И Яна догадалась о результате еще до того, как он выдохнул с раздражением:

— И здесь свободных нет. Так, золото мое, а ну дай, я позвоню, — чуть приподняв ее, Артем пересадил Яну назад на свободный стул.

Ей это вообще не понравилось. А собирается его в ночь отпустить… Как?

Сам Артем тем временем поднялся и подошел к кухонному окну, набирая из контактной книги какой-то номер…

— Да что же это такое?! — уже действительно раздраженно проворчал он, когда и по третьему номеру ему сообщили, что свободных машин нет.

Яна взяла свой смартфон и открыла приложение с навигацией: весь город пестрил даже не красными, а багровыми полосками «заторов». Десять баллов…

— Снегопад, — поднялась и подошла к нему, показав карту. — Аврал на дорогах… — выглянула в окно, где мела настоящая метель.

— Ладно, я пойду пешком до остановки, а там на маршрутке, хоть до метро, — спрятав телефон, решительно заявил Артем, растирая лоб и виски.

А Яна вдруг подумала, что у него дома таблеток нет, все еще лежат в ее сумке. И нога может не выдержать такого путешествия по заснеженным, скользким тротуарам и дорогам. Да и просто…

Господи! Он был нужен ей здесь, рядом с ней!

— Не уходи, Тема! — обхватила его руками за шею, обняла крепко, как он ее только что в кольце своих рук держал. — Такая дурная погода… Не надо.

— Да ну ладно, золото мое. Ну что со мной случится? Максимум, замерзну…

— Не уходи, любимый… — прошептала тихо-тихо ему в район ключицы.

И обоим мигом понятно, что просто не хочет отпускать.

Тишина повисла в кухне. Густая, душная. Горячая. И оба замерли, цепляясь друг за друга, не в силах отступить. И так же каждому из них понятно, что это — шаг за ту самую черту. А ведь так и не решили ничего… Или, наоборот, душа уже сама сделала выбор, не вмешивая вечно колеблющийся мозг?

— Это плохая идея, Яна… — у него дыхание прервалось в горле. И теперь резкими, отрывистыми свистящими звуками вырывалось сквозь стиснутые зубы. Так челюсти сжал, что желваки выступили на щеках. — Мы оба выпили. И голову алкоголь дурманит. Завтра ты меня заслуженно упрекнешь, что я на тебя влиять пытаюсь… Потому что мне не удержаться, золотая моя. Слишком большое искушение: ты в моих руках, такая родная, самая желанная, нужная!.. Я же тоже выпил, пусть и немного. Давай, уеду лучше.

Ну, если Артем думал, что ее этим отпугнет, то прилично просчитался!

Мамочки! У Яны даже рот увлажнился, едва представила, чем это все обернуться может, что он ей так красочно описал! С губ сорвался тихий вздох-стон, который не удалось удержать. И не смущало вообще ничего из того, что он перечислил. Да, коньяк был… Ну и черт с ним! Может, это как раз то, что Яне и нужно, чтобы понять все до конца и хоть на что-то уже решиться!

— Нет, Тема. Ты — останешься! — решительно заявила она, хоть твердость голоса немного подпортил шепот, дрожащий от желания и любви, но и от некоторой доли страха.

Крепче его шею сжала руками, зарывшись пальцами в короткие-короткие волосы на затылке. Привстала на носочки.

— Почему так коротко стричься начал? Мне раньше больше нравилось, — попрекнула почти в самые его губы, дразня, когда легко касалась подбородка своим ртом, его щек, но еще не целовала.

— Чтоб не возиться. Да и для кого мне стараться было? — хмыкнул сипло, едва слышно. А она ощущала, как у него в груди сердце бешено стучит.

— Для меня! — заявила так уверенно, словно удивлялась, как он в принципе сомневаться мог? И все же прижалась к жестким губам Артема так, будто не смогла бы без этого сделать следующий вдох. — Боже! — само вырвалось от восторга, некого непереносимого и непередаваемого чувства счастья и блаженства, чего-то до дрожи родного и своего! Потерянного и обретенного снова.

— Яна! — хрипло застонал и Артем, обхватив ее плечи железными тисками по ощущениям, прижал к себе. И сам набросился на губы Яны!

 

Глава 9

Это все еще казалось ему не самым правильным вариантом. Не после всех тех, пропитанных болью и обидой слов Яны. Не тогда, когда она от коньяка раскрасневшаяся, разомлевшая вся… Сама не понимает, что творит, разум отключен алкоголем…

Или понимает? Ведь ощущал ее любовь, ее тягу к нему, несмотря ни на что, настолько же сильно, как и самого Артема ломало по этой женщине!

Но, даже если так, отнесется ли она и завтра к случившемуся с подобным воодушевлением? Сомнения имелись.

А сил сопротивляться ее, своему, их общему желанию, тоске и притяжению друг к другу не осталось. И Артем, чувствуя себя так, будто и он хлопнул рюмку коньяка, а то и половину бутылки, дорвался до Яны! Вот правда, и не назовешь иначе!

Не врал ей, никого у него не было за эти месяцы. Самому противно становилось, стоило только представить, что может вновь другой женщины коснуться, хоть тело время от времени и напоминало о своих потребностях гормональными всплесками. Хватит, уже напробовался. Он эти порывы на х*ен посылал. Да и после операции пока отошел…

Зато времени обдумать и осмыслить все — до х*ра появилось в палате. Чем и занимался. Раскладывал по полочкам свои ошибки и просчеты. Пытался разобраться, как его так занесло. И пришел к тому же выводу, что и Яна недавно кричала — гордыня.

Он себя тогда ценил и ставил больше и выше всего. Даже выше их отношений, первостепенней женщины, которую любил. Настолько сильно хотел всем вокруг показать, что выбрался «из грязи», пустить пыль в глаза, что и здравый смысл, и такие простые, но самые важные душевные качества, как верность и преданность по боку пустил.

Как теперь искупить? Пусть и не перед ней. Самого себя как простить? Но и это ведь вопрос от гордыни, чтобы себя от угрызений совести избавить. Разве это главное? Нет, теперь все мысли только о Яне, как ей помочь прожить то, что Артем натворил?

Почему не искал никого больше после разрыва? Надеялся, что Яна все же сумеет его простить, что вернется? Не знал.

Но после аварии, валяясь в больнице, много всего обдумал и переосмыслил. По-новому на свою жизнь посмотрел, переоценивая и заново «взвешивая» все, что ранее важным считал. И понял, насколько на самом деле был «пустым и мелким» в этом стремлении любой ценой достичь материального успеха, что-то доказать окружающим, стать таким же, как те, кто казались ему успешными издалека, жить «их» жизнью… сломав при этом свою.

Где оказались все эти люди, когда он в аварию попал? «Друзья», партнеры, клиенты, с которыми «тусовался» и встречался едва не каждый вечер в те несколько месяцев?

Х*ен знает, но не рядом, вот что показательно. А около него в больнице был только Семен и Яна… Преданная им и обиженная, а все равно без вариантов готовая поддержать. Только ведь сам испоганил с ней все, безбожно извозив в грязи глубину и чистоту их чувства. Разменял на блеск целлофановой мишуры.

Как было из этого тупика и ямы своей вины выбраться? Не понимал тогда. Так и метался, будто бешенный больной пес.

И все же…

Наверное, в душе надеялся все-таки, как глупый малой мальчишка верит в чудо под Новый год. Так и он чего-то ждал с замиранием сердца, хоть и сам не решался позвонить, не позволял себе сделать первый шаг после такой ошибки. Однако, по всему выходит, какая-то дурная, ничем не подкрепленная надежда в нем так и не сдохла. А уж сейчас просто воспряла с неистовой силой, отодвигая в глубь сознания осторожность и сомнения.

Как и само его тело, собственно, воспряло, блин! Кровь, разогретая парой глотков глинтвейна, реальным кипятком неслась по сосудам, казалось! В голове пекло, в груди! Пах обожгло острым, накатывающим желанием тут же Яну в стену упереть и, сдернув с бедер брюки, опустив те до колен, вонзиться, погрузиться в ее влажное и узкое влагалище, всегда так остро, отзывчиво реагирующее на его движения. Знал, помнил, какой это кайф! И что она, когда Артем так делал, тоже любила…

Но он так соскучился именно по ней! По всему тому, что только от этой женщины и мог получить! По ее любви, по яркой страстности, с которой Яна на него всегда реагировала. Она одна…

Однако и не мог сейчас отвечать за себя, за то, что продержится достойно долго, чтобы устроить нечто потрясное. Полгода воздержания заставляли реально оценивать свои шансы. Тут бы лицом в грязь перед любимой не упасть… И все же…

По ее пылающим от возбуждения и коньяка щекам хотелось ртом пройтись, языком слизать этот жар. Зацеловать алые губы, припухшие и влажные от того, как и Яна пыталась его рот поймать такими же поцелуями, а он ее своей щетиной на щеках царапал, кажется. И грудь ее в своих ладонях почувствовать хотел, чтоб остро, каждую выпуклость и мягкость кожей пальцев вспомнить; линию живота огладить рукой…

Мощное, непреодолимое желание охватило всего Артема!

И, что безмерно радовало, таким же ураганом откликалось в Яне.

Обхватил ее за талию руками, приподнял, прижимая к себе, шагнул в сторону, так «ловко», насколько теперь позволяла травмированная нога, и усадил любимую на стол. Сдвинули с шумом чашки, пытаясь не отрываться друг от друга. Накинулись по-новой на губы. И оба жадные, ненасытные.

Артем так точно! Мало стало тут же! Больше хотел. Двинулся ниже.

— Как же это хорошо! — вдруг выдохнула Яна ему в макушку, офигительно крепко обнимая Артема за шею, притягивая к себе. Обхватила его своими ногами за бедра.

Он в этот момент ее ключицы целовал, прикусывая губами; прижимая, лаская так, словно языком на ней отметин наставить собирался, расстегивая пуговички на кофте по ходу. Ладонями касаясь всего, к чему только дотянуться мог.

Хорошо? О***ненно! Артема колотило всего! Пах, что гранитный стал, до сладкой ноющей боли, член кровью налился.

От ее севшего голоса; от того, как запрокинула голову, позволяя больше, наслаждаясь им настолько же сильно, у него по спине дрожь! Обожаемая, любимая… Господи! Кто б знал, как Артем себя проклинал за то, что сломал их отношения, даже сейчас, в этот момент. Потому что оба осторожничали, словно приноравливались, приглядывались и сомневались в том, что раньше безоговорочно и интуитивно между ними было.

Потому и замер, жадно накрыв ладонями ее груди через мягкий кружевной бюстгальтер, лаская и перекатывая соски пальцами, целуя ее шею. Однако позволяя Яне решать, предоставляя еще один шанс любимой остановить его.

— Я могу лечь в гостиной, золотая моя, под этой греб***ой елкой, — выдохнул сквозь сжатые зубы. А сам как-то алчно, как скряга, надышаться ее запахом не мог! Ароматом ее теплой кожи, этим грейпфрутом сумасшедшим! — Если ты хоть немного не уверена… Черт! Я полгода себя давил, перетерплю еще. Но хочу, чтобы ты не сомневалась, любимая. Не пожалела потом, — с шумом втянул воздух в себя, понимая, что тянет Яну ближе к своему телу, прижимает.

И как отпустить ее собирается? Но именно это и сделает по-честному, если Яна захочет. Теперь понимал, что не о себе в первую очередь думать стоит, не только и совсем не о том, что тело требует…

А она чуть отклонилась назад, уперев одну руку в стол за собой, крепче сжала его бедра при этом ногами. Словно сама подавалась, терлась, подстраивалась к его паху развилкой своих бедер, жар которой он и через одежду ощущал. Старалась ближе, впритык оказаться. Накрыла осторожно второй ладонью ему щеку, как-то нежно-нежно касаясь шрамов над бровью и скулой. Вновь подалась вперед всем телом:

— Вот в этом между нами я никогда не сомневалась и не испытывала неуверенности, Артем, — прошептала в самые его губы, казалось.

И дразнилась же! Он знал, ощущал! Кончиком языка провела по его нижней губе и чуть прикусила, так, что сам Артем не удержался, натуральным образом, коротко рыкнув, притиснул ее к себе обеими руками. Начал горячечно, лихорадочно покрывать поцелуями лоб, этот улыбающийся рот, ласкать губами мочки ушей, щекоча и прикусывая одновременно.

Сдержанности нет, смело ее ответной тягой на фиг! Вот честно, тут сейчас на стол и повалит, послав подальше вероятную судорогу и все остальное. Дико, до внутреннего воя свою женщину хотел!

А Яна словно этого и хотела! Смеется, стонет, стягивает с него свитер, заставляя обоих трястись от такого острого и уже немного забытого ощущения кожи к коже, тела к телу! Как в первый раз пробило! Задохнулись оба. У него в черепе пустота уже, только кровь изнутри по вискам стучит…

— Пошли в спальню, Тема, — все еще дразня его губы, чуть подалась вперед, пытаясь дрожащие ноги на пол спустить и любимого крепче обнимать при этом.

Не желала отступать. Даже если завтра все будет другим казаться, сейчас, в это мгновение и в данной точке реальности, Яне хотелось просто вновь ощутить тот жар и счастье, что всегда сопровождал их близость; невероятное парение и легкость, тягу, которую и обида не смогла уничтожить. Испарина по коже, «мурашки» по спине и в животе сладкая дрожь! Потому что все равно любит и дорожит этим мужчиной, тянется к нему. Ни на кого так не реагирует… И не нужны ей его «уступки»! В самом Артеме нуждается!

— Ты уверена?

Яна понимала, почему он сомневается. Даже сейчас, когда чувствовала его пульсирующий от напряженного желания член своими бедрами через грубую ткань джинсов. И оценила.

Артем хотел — Артем прилагал все усилия, не обращая внимания на препятствия… Так всегда было.

Но сегодня он уступал право решения ей. И при этом все в его движениях, в том, как касался ее, как ласкал, распаляя кожу, вдруг ставшую слишком чувствительной, выдавало, насколько на самом деле это промедление и вероятный «стоп-сигнал» от нее для него мучительны. Но не настаивал…

Однако и остыть не давал, между прочим. Не замер, продолжал покрывать короткими, сильными поцелуями ее шею и плечи. А его руки… Мамочки! Что эти пальцы творили с ее сосками и грудью, заставляя Яну дрожать от пронзительно-тонкого возбуждающего ощущения. И уже так, кажется, вот-вот готова кончить. Только от того, как тщательно и с рвением, он жадными губами и языком ласкает ее шею и грудь!

— Уверена! — решительно обхватив его плечи руками, спрыгнула со стола, понимая, что Артему тут может быть вообще сейчас неудобно после всех травм. Но ведь не скажет же, тоже понимала!

Он отступил, но отстраниться уже не позволил, руками за пояс обхватил со спины, накрыв этими обжигающими шершавыми ладонями ее живот теперь, пробрался пальцами под пояс брюк, нагло и уверенно, но и с небывалой мягкостью, нежно дразня чувствительную кожу влажных складочек. И, не споря больше, пошел за ней в комнату, так и не позволяя толком от себя отойти.

Хорошо, что у Яны квартира, в целом, была небольшой, еле выдержали оба, пока добрались до спальни. То и дело замирали посреди коридора, в котором и идти-то шагов семь от силы! А терпение подводило!

Артем упирал ее в стену, начиная так неистово целовать, что колени подламывались, однозначно прогибал под себя ее тело, сильными толчками паха в ее бедра заставляя еще больше заводиться. Она от этого теряла связь с реальностью, не могла в родной квартире сориентироваться! А его руки! Господи, что он руками с ее грудью творил, чуть стискивая и поглаживая, всего-то вроде! А она не могла стоны сдержать, по всему телу, как будто будоражащие, распаляющие импульсы от этих незначительных касаний! И уже хочет его невыносимо, белье влажное, а ведь даже брюки еще на ней…

Но все же дошли, решили не экспериментировать сейчас. Хотелось просто того счастья и наслаждения, которое только они и могли дать друг другу, чтоб ни на что не отвлекаться, пытаясь сохранить равновесие.

Спальня была маленькой — счастье! Буквально упали с порога в кровать, почему-то рассмеявшись от той легкости и тепла, которые всегда были между ними, несмотря на жгучую жажду друг друга и страсть! Только забыли за эти месяцы, затолкали гневом и обидой… А теперь это все словно из них самих, изнутри, из душ выплеснулось, окутывая невероятно комфортной и уютной атмосферой такого единства, которое только с очень близким душевно тебе человеком быть может. С тем, кто мысли и желания по взглядам угадывает, по вздохам и легкой дрожи читает, зная тебя по долгому опыту совместно прожитых дней и ночей, пройденных вместе сложностей и испытаний.

За окнами снег метет, завывания ветра слышно, а им здесь жарко и так хорошо, словно в самом замечательном своем каком-то мире укрылись от всех проблем и забот, от прошлого. Только вдвоем, и не нужно им ничего больше!

Артем навис над ней, все еще слишком мрачный, казалось, из-за того, как ночные тени падали на его лицо, изламываясь на линиях шрамов. Но в его глазах она видела такой огонь чувственности и любви, такую нежность и нужду в ней, что все сомнения, слабо пытающиеся поспорить с дурманом коньяка, отступали.

Он наклонился еще ниже и словно собирался что-то сказать, но Яна устала от разговоров! Устала быть без него! От всего, что в голове роилось месяцами, невыносимо устала! Потому потянулась вверх, приподнимаясь, обхватила его шею и сама припала к губам любимого, не позволяя опять отступать или давать ей выбор… Видит бог, в этот момент она ничего не хотела решать или выбирать! Только любить его и быть любимой Артемом!

— Золото мое! — словно мысли ее прочитав, низко, рокочуще простонал Артем. — Что же ты со мной делаешь?! У меня же никакого терпения и выдержки сейчас нет! — и ответил на этот поцелуй. Да с такой горячностью, что уже она стонать начала!

Его язык врывался в ее рот с напором, страстно, явно доминируя и довлея над Яной. А ведь так давно у них близости не было. И тела, словно жесткая лихорадка сотрясает! Ломка по нему, по всему тому, что может, имеет право с этого мужчины взять и стребовать!

А Артем уже стянул шлейки бюста с ее плеч и губами до груди дорвался, распалял языком и так слишком чувствительные соски, втягивал их в рот, облизывая и посасывая, словно дивным лакомством наслаждался. Одной рукой помогал ей брюки снимать, а второй потянулся к прикроватной тумбе, видно, тоже по старой памяти.

И не зря, кстати. Да, у них там, в ящичке, оставалась пара презервативов еще с тех времен, когда не жили вместе.

— Думаешь, еще годные? — лукаво поинтересовался Артем, повертев небольшой упаковкой у нее перед глазами, которую он же покупал.

При этом понимал, что она не в состоянии ни на вопросе сосредоточиться, ни на дате! Потому что его вторая рука уже вновь ловко проскользнула ей под трусики и с напором, но нежно, буквально дурманя, ласково натирала ее самые чувствительные точки, то и дело дразня, будто сейчас внутрь тела пальцами проникнет, но лишь на чуть-чуть погружаясь…

— Вот именно сейчас мне уже все равно! — с придыханием выдавила Яна, подавшись бедрами вперед, словно сама ловила эти сладкие ласки телом, насаживалась на его руку. — Будем надеяться, что годные.

Артем низко, коротко хохотнул, будто давился воздухом и этой их страстью друг к другу. Глубже, настойчивей свои пальцы в ее влагалище протолкнул, наполняя, растягивая; заставляя громко застонать. Знал же, как она любит!

А Яна рукой сжала его затылок, пытаясь в эти короткие волосы своими пальцами зарыться. Потянула голову на себя, начала в свою очередь целовать и нежно кусать его чуть обветренные губы.

Упивалась тем, как жадно Артем следил за ее реакцией, как у него по линии волос на лбу испарина выступила; и лихорадочный румянец на скулах, выдающий, что и любимый возбужден до предела. Ну и каменной твердости член, который однозначно упирался ей в бедро, не оставлял никаких сомнений!

— Боже! Яна! У меня ни на что терпения не хватит, — хрипло и с какой-то обескураживающей веселой честностью выдохнул Артем ей в рот, отвечая настолько же жарким поцелуем. Отложил пока презерватив, лаская пальцами ее влажные складочки и уже припухший, невероятно вдруг чувствительный клитор. Стаскивал свои джинсы одновременно с этим. Не очень выходило одной рукой.

— Мне тоже, кажется, ничего не хочется, кроме как основного. Хочу, чтоб вошел в меня, сильно, наполнил, — после коньяка было легче переступить через какую-то стеснительность из-за месяцев разрыва. Влиться в прошлое русло откровенных и честных отношений.

Протянула руки, помогая ему с джинсами. Сама же взяла презерватив, надорвав упаковку и, смело и немного нахально даже, поймав пальцами его напряженный, налившийся кровью, обалденно твердый член, натянула латекс. Хотя захотелось и наклониться, поцеловать, подразнить языком головку, слизывая солоноватый мускусный привкус… Ведь и она точно знала, что его заводит и как Артем любит! Досконально!

— Я-на! — казалось, его и прикосновение ее пальцев возбудило сейчас не менее сильно. А ее от этого надломленного голоса в такую дрожь кинуло… Да еще и придавил пальцами, чуть сжав клитор. Задохнулась сама, едва не кончив.

Артему это понравилось! Ощутила.

Он прижал ее к покрывалу, вдавливая в матрас тяжестью своего тела, по которому Яна дико соскучилась. И, помогая себе рукой, закинув ее бедро вверх, чтоб голенью на его плечо, вонзился в нее именно так, как она хотела, просила, любила… До безумия глубоко и остро! Тело, отвыкшее за эти месяцы, отреагировало, словно вспыхнули тысячи молний под кожей. Горячо, остро! И сладко, и даже больно немного. Но не остановит Артема ни за что!

— Да! — оба выдохнули в губы друг друга.

Тела… Физиология, спору нет. Но и нечто несоизмеримо большое. Когда оргазм вот-вот души коснется, кажется, и нечто непонятное тревожит, распаляет огонь желания в самой голове, в сердце…

— Да! — запрокинула голову, позволяя Артему целовать свою шею и уши, языком дразнила его кадык, прикусывая колючую от щетины кожу, вдавливая ногти в плечи, под пальцами следы рубцов чувствуя… По-новой узнавая родного и любимого, пропитываясь и наполняясь им под завязку, так, что еще немного и через край, казалось, переплеснется что-то в ней…

— Люблю тебя, — прошептал надсадно Артем в самое ухо Яне, точно едва сдерживая собственное тело.

А ее от этого признания — на частицы просто! Верно говорят, что женщины любят ушами, и точка «G» у них в голове. Сознание вспыхнуло, замелькали перед глазами радужные звезды.

— Артем! Любимый мой! — укусила его, потеряв контроль, когда кончила, вцепилась руками, зубами в его плечо, словно боялась, что сейчас исчезнет, как случалось в ее снах за эти месяцы порознь.

И его этим подстегнула к черте, похоже. Запрокинув голову, хрипло застонав, Артем тоже кончил, тяжелыми и мощными толчками практически спаяв их тела.

Она проснулась среди ночи. На самом деле на Яну так часто алкоголь действовал. Кто-то после него лучше спал, а к ней часа через три бессонница «приходила». Сна ни в одном глазу уже, и дымка алкоголя выветрилась.

Повернулась немного на подушке, так, чтобы на спящего рядом Артема посмотреть. Его руки обхватывали ее талию, нога лежала поперек ее бедер, словно точно хотел быть уверенным, что останется с ним.

Жалела? Нет, сожаления не было. А еще пришло такое какое-то странно мудрое осознание… Ей сон приснился сейчас. Сон, в котором она его не простила, не приняла назад. Разум решил проанализировать и все варианты просчитать, наверное. Так или иначе, а в этом сне Яна не была ни спокойной, ни счастливой. Наоборот, окутанной каким-то глухим отчаянием, и в полном одиночестве… всю жизнь…

И вот сейчас, в темноте, слушая его дыхание рядом, почему-то очень четко поняла, что не найдет никого другого, кто заставит сердце так же отозваться, кого полюбит так же сильно. Никому больше поверить не сможет тоже, довериться. Всех остальных мужчин заранее будет судить и оценивать по той ошибке Артема… К тому же, понимала, что все равно его любит. И, вероятно, всю жизнь будет любить.

Так зачем обрекать себя и его на это все?

Кто гарантию даст, что не поступит так опять? Да никто.

И нет гарантии, что сама Яна когда-то не совершит какой-то глупости, пусть и не измена. Боль и вред любимому человеку не только таким путем можно причинить.

И разве она сама уже не впустила его в свою душу заново? Да и выставляла ли Артема оттуда? Ой, ладно!

— Ты чего не спишь? — Артем зевнул и повернулся под одеялом, подтянул Яну к себе ближе.

— Коньяк, — прошептала, зная, что он в курсе об этой особенности ее организма.

— Бессонница? — глубоко вдохнул, уткнувшись ей в макушку.

— Да, — ей так хорошо и тепло в его руках было. На своем месте, и не добавить больше ничего. — А ты почему проснулся? — легко коснулась его подбородка губами.

— Вспомнил, что так Саньку и не скинул на мейл документы. Надо исправить, — Артем улыбнулся. — Он тот, кто реально помочь в состоянии.

Но Яна даже в темноте, всеми рецепторами на коже ощущала, что он внимательно всматривается в нее.

— Яна?..

— Я забуду о прошлом, Артем. Просто оставим это там, позади. Я слишком люблю тебя и верю, что раскаялся, чувствую твою любовь. Да и, честно скажу, я не представляю, как смогу без тебя… — Яна вздохнула, прикрыв глаза. — Сумею, конечно, человек все может пережить. Только это будет очень одиноко и точно не счастливо. Так что я готова дать нам обоим второй шанс. И на тебя надеюсь… Но второй раз так не поступлю. Потому дальше — мяч на твоей стороне.

Он сжал ее в руках так сильно, что ребра затрещали, кажется. Прижался губами к ее скуле, дыша тяжело и с усилием, словно бы только что спринт пробежал. На несколько долгих мгновений в спальне повисло пронзительное молчание, когда каждый в сердцебиение другого вслушивался.

— Я сделаю все и больше того, что в человеческих силах, чтобы ты никогда не пожалела, золото мое, — тихо, но с такой силой прошептал Артем, что Яна вновь затрепетала в его руках, сраженная силой спокойного намерения, которое мужчина точно собирался в жизнь воплотить.

Это пронзительно явно ею ощущалось на каком-то глубинном интуитивном уровне.

 

Глава 9

— Всегда была совершенно равнодушна к снегу, даже раздражал меня, скорее. А тут — красиво! Прав ты вчера был, будто в сказке, — Яна с улыбкой отпила кофе, глядя в окно.

Снег продолжался. Намело такие сугробы, что сложно было представить, как станут из двора выезжать? Ее машина, кстати, в один из таких вот сугробов превратилась, еще одна проблема… А Яну не волнует ничего! На душе такой покой и счастье, которого слишком давно не испытывала. И даже то, что они вполне себе реально опаздывали в офис, еще и не начав собираться, несмотря на начало девятого, не беспокоило ни ее, ни Артема, казалось.

Любимый улыбнулся, тоже отпив кофе, и вернулся к своему занятию: закреплял верхушку елки, которой немного подогнул самую верхнюю ветку, чтобы хоть кое-как влезла. Вышло немного кособоко. Словно бы елка накренилась, как всем известная Пизанская башня. Но Яне так нравилось! Дух захватывало, когда любовалась этой собранной «красавицей», примеривая на нее гирлянду и допивая свой кофе.

— Точно. Никогда бы не подумал, что самому большому счастью в своей жизни буду обязан снегопаду и отсутствию такси… Хотя нет, все равно тебе, золото мое! Без вариантов! — голосом, полным любви, которую она действительно чувствовала, немного неловко, но явно искренне, согласился Артем.

Подошел, обнял со спины, крепко прижав Яну к себе, а сам уткнулся лицом в ее макушку.

— Ну, снег подсобил, тут спорить бессмысленно, — сама прижалась к нему теснее. Поцеловала в щеку, куда дотянулась.

И, так и не сумев прекратить улыбаться, пошла с гирляндой к елке, «украшать». Набросила поверх веток, включив в сеть, чтобы прикинуть, как оно смотреться будет, и замерла: так здорово! Ну вот просто «настоящая магия» этого зимнего праздника, которой ранее и не чувствовала никогда! Снег за окном, тепло и уют в доме, полумрак из-за этой метели, хоть и утро уже, мерцают огоньки гирлянды, украшая пушистые, «припорошенные» снегом ветви ее сосны… И огромное чувство спокойного счастья, безразмерного, кажется, переполняющего и ее, и Артема, выплескивающееся из них будто через край!

— Красиво! — одобрил ее декор Артем. Опять подошел и обнял. Они теперь просто разойтись не могли, все время касались друг друга! — Вечером закончим, а то Сема там сам в офисе увязнет в бумагах с головой, гадая, куда мы запропастились.

Он был прав. Но так не хотелось покидать уютную атмосферу своей квартиры, будто отрезанную от всего мира этой метелью, с миганием разноцветной гирлянды и такой комфортной тишиной, понятной лишь им двоим…

— Ладно, давай. Поехали в офис. Игрушки вечером развесим, — со вздохом согласилась Яна, понимая, что их проблему никто не отменял.

— Только для начала позавтракаем, — твердо уведомил Артем, направившись сам и ее потянув на кухню. — И не закатывай глаза, — даже не оборачиваясь, ввернул он, словно на затылке у него третий глаз, ей-богу! — Это не у меня гемоглобин низкий. Приемы пищи ты пропускать не будешь.

Яна действительно закатила глаза. То, что так вот все будет, подозревать начала еще вчера. Для Артема еда — тоже своего рода пунктик. Но если ее от той воротить начинало в кризисных ситуациях, он считал, что продукты на столе — показатель его успешности. В детстве и юности из-за малого дохода матери не имел возможности многое пробовать из желаемого. Потому, как зарабатывать стал, не то чтобы объедался, нет, но вечно устраивал в холодильнике и на столе изобилие. И когда она пыталась что-то себе исключить из питания или урезать, всегда очень скептично и остро на это реагировал. А уж если у нее развивалась анемия… Артем становился похожим на коршуна, яростно следя за тем, что, когда и в каком количестве Яна поедала.

— Сейчас быстро соображу яичницу, а ты пока доставай сыр и ту свою жижу ореховую, — распорядился Артем, когда они зашли на кухню. И по тону было ясно, что ореховая паста ему все же не понравилась. — Кофе еще сваришь, золото мое? — уже веселей — Или ты сок гранатовый? Могу с тобой за компанию, чтоб не так противно было, — подмигнул ей, приобняв Яну за талию, пока изучали вместе содержимое холодильника.

— Кофе сварю, — согласилась она. — Нет, не буду заставлять тебя пить эту гадость со мной, утром же коньяк туда не добавим, — улыбнулась она, уткнувшись Артему в шею.

До сих пор не надышалась, не напиталась его присутствием. Все мысли забросила куда-то подальше, пока не позволяя вмешиваться в свое удовольствие. Решение Яна обдумала и приняла, теперь же просто воплощала то в жизнь. Да и Артем, по всему было видно, от каждой секунды их совместного утра кайф ловил. Оба еще остро помнили предыдущие месяцы и одинокие пробуждения. А потому, видимо, то, что ранее было обыденностью, сейчас — как в лотерею выиграть, по ощущениям! Восторг… И хотелось каждую секундочку на полную проживать и смаковать.

— Что-то случилось? — Семен уже ждал в офисе, когда они все же позавтракали, расчистили ее «Ниссан» и добрались на работу.

Почти одиннадцать на часах. Ну и что? Метель все еще могла служить оправданием!

И смотрел друг на них с подозрительным весельем в глазах.

— Елку собирали, — с лицом, достойным игрока в покер, сообщил Артем, помогая Яне раздеться.

Забрал ее куртку, вместе со своей повесил на вешалку. И прошел дальше с таким видом, словно нет ничего необычного в их совместном появлении и «собирании» елки по утрам, явно затянувшемся со вчерашнего вечера.

— Елку… — протянул Семен, все-таки давясь смехом. — Ага. Говорил я вам, что без меня вы этот баобаб не соберете. Вон, сколько возились. Огромная она… — под конец друг все-таки засмеялся, неудачно прикрывая смех имитацией кашля.

— Справились и сами, — хмыкнул Артем, заняв свое место за рабочим столом в конференц-зале, который они сделали общим кабинетом пока.

Чем дальше, тем больше и сам этот стол, и весь зал «зарастал» папками и бумагами.

Яна тоже не сдержалась, рассмеялась открыто и заливисто.

Щеки и губы горели от недолгой прогулки по морозу, обветренные холодными порывами метели, «зацелованные» снежинками и Артемом под этим снегопадом. Невероятный эмоциональный подъем от самых простых вещей и действий ощущала. Так хорошо! Вот вообще! И то самое праздничное настроение, действительно, какое-то совсем детское ощущение волшебства и приближающегося праздника, когда все-все возможно!

Разве она уже не имеет главное чудо? Ведь получила назад свою любовь. Да, сама к этому руку приложила, ну и Артем постарался. Да и дальше будет, чувствовала это в любимом. А от такого понимания вдвойне легче и чудесней! Словно все вокруг волшебной золотистой пыльцой фей и эльфов посыпано! Вроде и кофе обошлась, попивая тот по глоточку поочередно с гранатовым соком, а будто шампанским с утра опохмелялась — эйфория в душе и голове! Танцевать бы сейчас начала!..

— На тебя бы у нас глинтвейна не хватило, Сема, — шутливо показала она другу язык, и сама пошла к столу. Что бы там с настроением не творилось, а надо было догонять утреннее время.

— Я вчера скинул Саньку все документы по этому делу, — «закрыв» тему елки и их появления, ввел Артем друга в курс событий. — Он пообещал просмотреть и помочь. Мы же пока должны «Прометею» поставку обеспечить. Ты нашел партию?

— Да, — Семен не настаивал, охотно включаясь в рабочие процессы. — Я созвонился с нашими обычными поставщиками. Партия есть, они готовы оформить нам доставку уже сегодня, если мы переведем деньги. Завтра-послезавтра сможем поставить «Прометею», закрывая мой прокол.

— Сема, хватит, — одернул Артем с улыбкой, напомнив, чтобы друг прекращал себя винить. — Хорошо. Тогда оплачивай счет из резерва. Я позвоню в «Прометей», сориентирую, — дал он отмашку другу, а сам достал телефон.

Началась какая-то позабытая, но давно привычная суета, когда они все работали вместе, четко, слаженно, понимая друг друга. Яна готовила документы, сверяла серии и сертификаты, а сама то и дело по сторонам поглядывала на этих двух мужчин, которые давно ее настоящей семьей стали. Но и в любящей родне разлады случаются. А они справились…

Как же ей и этого не хватало! Вернулась к документам, одергивая себя.

Вроде и любила право, нравилось консультировать, но чувствовала сейчас разницу с тем, как в конторе работала. Тут как дома себя ощущала. На своем месте рядом с любимым человеком, и ему поддержка…

Ольшевский позвонил около двух часов дня. Неожиданно рано. Сказать откровенно, Артем не ждал звонка от друга уже сегодня.

— Да? — с некоторым недоумением принял вызов, допуская, что могут быть необходимы еще какие-то документы или уточнения.

— Артем, такое дело. Гастролер это, судя по той инфе, что мы достали. Но его действия задевают нас, причем сильно. И мы хотим разобраться, почему узнаем о его деятельности постфактум, да еще и вот так. Прижали, кого нужно, нам его достали. Сегодня в шесть вечера у Олега встреча. Ты — лицо заинтересованное, как и твой партнер. Хорошо бы, чтоб тоже приехали. На всякий случай, мы уже документы приготовили, попробуем объяснить человеку, что в нашей области и с нашими людьми так не работают. Будете?

— Будем, — без раздумий согласился Артем, великолепно понимая, что это офигительный шанс.

И сам Артем лучше ничего не сделает. Если здесь и интересы губернатора задеты, Ольшевский с Горбатенко разберутся детально. Ну и он к ним под шумок примажется с Семеном.

— Вот и хорошо. Ждем. Адрес сброшу, — и Санек отключился.

А Артем посмотрел на остальных. И Яна, и Сема наблюдали за ним с напряженным вниманием.

— У них свои вопросы к этому парню, который нас подставил, — кратко ввел Артем их в курс дела. — Сегодня организовали встречу у Горбатенко. Нас с тобой тоже зовут, — твердо глянул на Семена, дав понять, что уклониться не удастся. Знал, что друг не особо такое любит. — Надо ехать, это очень реальный шанс хоть что-то вернуть.

— Да, понимаю. Поедем, — Семен, казалось, опасался чего-то, но настроен был решительно.

С настороженностью следила за разговором и Яна. Чудилось, ее взволновал предстоящий вечер. И не в лучшем смысле.

— Так, сейчас идем обедать, — за всех решил Артем, вдруг вспомнив, что они опять заработались. А у нее гемоглобин… Надо следить! На Яну в этом вопросе рассчитывать не приходилось. Грустно, о его здоровье так печется, а свое совсем не бережет. — Потом доработаем и поедем… Блин! — хлопнул по столу ладонью, скривившись.

— Что такое, Тема? — Яна тут же встала и подошла к нему, наверное, опасаясь, что у него что-то скрутило.

— Да я забыл, что на сегодня с электриками договорился, — отмахнулся он, не желая ее волновать лишний раз. — Чтоб пришли вечером подключить квартиру. Надо сейчас перезвонить, отменить…

— Не нужно, я посижу там, впущу их. Все равно не на месте сердце будет, не до украшений елки, — немного нервно потерла ладони Яна, словно озябнув. Как-то неуверенно и вымученно улыбнулась.

А ему по грудине резануло этим ее тоном, взглядом.

Стремительно поднялся и обхватил любимую руками, прижав крепко к себе, растер плечи, стараясь передать свое тепло.

— Золотое мое, ну ты что? Ты чего испугалась? — попытался поймать ее взгляд, но Яна упорно отклонялась. Уткнулась лицом ему в плечо, даже губу прикусив, кажется.

И ее действительно начало бить мелкой дрожью.

— Любимая, — тихо, косо глянул на Семена, намекая, чтоб дал им возможность самим побыть. Друг уловил, кивнул, поднялся и тут же вышел. А Артем нежно прикоснулся губами к виску Яны. — Ты чего? Что случилось?

— Не знаю, — растерянно, и словно со слезами в голосе вздохнула она. — Мне почему-то очень страшно стало, Тема, — не поднимала голову, будто стеснялась такой своей реакции.

— Золото мое, не бойся. Не думаю, что мне или Семе может что-то угрожать в присутствии Санька и Горбатенко. Да и охраны там, наверняка, полно будет. А, как хорошо они вооружены, мы лучше остальных знаем, — наклонился и залихватски подмигнул ей.

Но Яна только сильнее закусила губу.

— Любимая! — у него самого внутри что-то сжималось, когда ее такой видел. — Все нормально будет, слово тебе даю!

И, главное, непонятно же почему! Реально ситуация контролируемая и ничем не грозит!

Наклонился еще ниже и поймал своим ртом ее губы, продолжая крепко обнимать и согревать руками, своим телом, к которому плотно Яну прижимал.

— Как ты можешь мне тут что-то обещать? Ты сам по себе вон, в аварию попал тогда. А тут… Горбатенко, Ольшевский, этот делец… Ведь точно незаконное что-то замешано, Тема! — прерывисто вздохнула она ему в губы.

Он хмыкнул и вновь растер ее плечи.

— Золотая моя, я в аварию попал, потому что пьяный был и злой на себя, на весь мир, из-за того, что тебя обидел, разрушил наши отношения. Вот и все. А тут, наоборот, один из самых безопасных вариантов по встрече с человеком, который нас крупно подставил. При Горбатенко никто не полезет на рожон, как бы там ни было, понимаешь?

Яна сжала губы, прикрыла веки, глубоко вздохнула.

— Хорошо, — вымученно выдавила из себя. — Хорошо, Тема. Прости. Это все нервы, видимо, из-за недосыпания… Пошли обедать, — сама потянулась, целуя его в подбородок, но Артем ощущал, что ни фига не расслабилась. Только ему для виду показывает.

Ну вот как с ней быть? И ведь других аргументов нет. Да и те, что привел ей, — правдивые и веские. Чем убедить?

— Яна…

— Все нормально, — перебила она с улыбкой. — Я просто себя накручиваю. Поезжай, решай. А я твоих электриков встречу, — взяла его за руку и потянула к выходу из кабинета, видно, не готовая пока дальше тему развивать.

И Артем не знал, что еще ей сказать, чтобы успокоить. Потому пошел следом, решив хорошо накормить. Может, это поможет Яне расслабиться.

— Принимайте работу, хозяйка! — весело крякнув, один из электриков громко захлопнул дверцу, за которой были «скрыты» счетчики. — И скажите мужу, чтоб больше до такого не доводил. Нам оно тоже, не весело, то отрезать, то заново подключать! — посмотрел на нее, будто бы с укором.

Но Яна сейчас была настолько сосредоточена на другом, что вообще внимания не обратила.

— Да, спасибо! — сунула им двухсотку, за которую Артем вроде бы договорился. — Больше не будем, прослежу, — пообещала рассеянно.

Провела электриков, пропуская мимо ушей их рассуждения по поводу тех, у кого и деньги есть, и возможности, а за «свет» платить лень. Еще раз поблагодарила, с облегчением закрыла двери на все замки, проигнорировав удивление на лице давешней бабульки с собачкой, которая как раз спускалась вниз по лестнице. Наверное, планировала выгулять свою псину.

Привалилась к полотну двери, каким-то невидящим взглядом осмотрев холл и кухню. Прошла туда, включив чайник. С электричеством, конечно, было получше, да и вентиль отопления она открыла на полную. Однако и все это не вернуло квартире Артема той атмосферы обжитости и «дома», что она помнила.

Надо будет здесь как-то… не прибраться даже, нет. Артем не мусорил. Везде царил спартанский порядок, сказывались привычки, привитые Артему еще в армии. Но хотелось уюта и тепла. Не физического, морального. И Яна собиралась этим заняться.

Заварив в любимой бирюзовой чашке все тот же не особо вкусный зеленый чай, но не имея иного выбора, она пошла в спальню, миновав гостиную. У Артема квартира была в новостройке. И хоть у обоих двухкомнатные, а ее жилье заняло бы только половину этого пространства, еще и с высокими потолками. Елка бы хорошо вписалась и не погнутая… Дышалось тут легче, это однозначно, просто пусто и как-то «гулко» сейчас. И ей дико не по себе. Но тут не квартира виновата и не обстановка.

Она дико боялась за Артема!

До такой дрожи, что не могла глоток сейчас сделать.

Самое главное, понимала же, что он прав: в такой ситуации им меньше всего что-то грозит. Но ничего не могла с собой поделать! После того звонка Ольшевского все ощущение чуда и праздника рухнуло, пропало очарование приближающегося Нового года. Еще и, словно назло(!), снег перешел в ливень из-за потепления. И теперь вся та красота, что так радовала ее утром, медленно и планомерно превращалась в чавкающую ледяную серую жижу… А до Нового года все меньше времени.

Ничего хорошего не осталось.

Только страх за самого важного и дорогого, за самого близкого и любимого человека. Точно как тогда, когда он в аварию попал… Господи! Ну вот как она собиралась жить без него, если чуть что, места себе не находит от волнения и беспокойства за Артема? И душой, и сердцем переживает за этого мужчину, все ее мысли лишь о нем сейчас. Что там и как? Все ли нормально? Не будет ли эта встреча нести в будущем угрозу для него…

И не позвонить, ни написать, чтобы узнать, Артем попросил не тревожить, сказал, что сразу сам наберет, как только будет можно. И приедет домой так быстро, как сможет.

Их встреча длилась уже три с половиной часа, и пока новостей не было. Долго что-то…

Забавно. Вот сейчас подумала, что ни разу даже в голову не пришло, будто Тема может вновь с кем-то закрутить или с девицей какой-то общаться. Казалось бы, хоть исподволь, а могли такие мысли и страхи просочиться в разум. Ан-нет, боязнь за него самого все перекрыла.

Или же, приняв решение доверять, Яна в самом деле целиком и полностью переступила через прошлое. Или, что тоже вероятно, знала, что компания Горбатенко и Ольшевского — не та, в которой будут Артема склонять к гульбе или пьянке, скажем. Эти двое и раньше никем в подобном замечены не были, а уж теперь, когда губернатор женился, да и Ольшевский, по словам Артема, с кем-то жил, вообще не отличались склонностью к разгулу. За ними другого хватало, о чем не упоминали.

Так или иначе, а вот таких страхов не было. Зато за самого Тему боялась так, что все еще грела руки об чай, а те дрожали, грозя вот-вот расплескать кипяток ей на пальцы.

Отставила чашку на прикроватную тумбочку. Забралась в постель, как была, в джинсах и свитере, устроившись под одеялом с той стороны, где Тема всегда спал раньше; свернулась клубочком, гипнотизируя взглядом телефон.

И тут, будто ощутив ее сумасшедшую тревогу, аппарат включился, заиграла мелодия вызова Артема.

— Да! — она так резко вскочила и схватила смартфон, что все же задела чашку. Горячий чай расплескался, попав на руку, но Яна даже не обратила внимания. — Как у вас дела, Тема?

— Все нормально, золото мое. Домой еду с Семой. Скоро буду, — отчитался Артем и положил трубку.

Ох!.. И это все?!

Как-то отрывисто, непохоже на себя. Даже голос какой-то не такой. Хоть и не сказать, что расстроенный. Просто… Ну, не уловила! То ли интонации, то ли говорил как-то странно, будто в нос, словно простыл. Так нормально же было все, когда расставались?

Яна растерянно смотрела в погасший дисплей, понимая, что нервничает еще больше, чем до его звонка!

 

Глава 10

Глава 10

Терпения не хватало. Яна прилипла к кухонному окну, как в детстве, когда ждала маму по вечерам с работы, и напряженно всматривалась в дождливую тьму, выглядывая машину Семена. Вцепилась пальцами в пластиковый подоконник, привстала на носочки, прижавшись лбом к холодному стеклу. Даже свет выключила на кухне, чтобы не отражался от стекла и не мешал осматривать двор. И так нервничала, что раскачиваться начала! Накрутила себя до предела.

Когда, минут через двадцать, во двор все же заехала знакомая машина, Яна, словно умалишенная, сорвалась с места и помчалась к двери. Будто бы могла звонок не услышать и пропустить, не успеть открыть!..

Ну где ее логика, здравый смысл? Хоть что-то, ей-богу!

— Тема! — почему-то хрипло выдохнула, прижав руку к сердцу, когда он вышел из лифта.

Первое, что увидела, — какой-то кулек, полный мандарин, который любимый держал в руках у груди, будто боялся рассыпать.

— Привет, золотая! — Артем улыбнулся и тут же скривился почему-то.

Впрочем, причина этой гримасы стала очевидной, стоило мужчине ступить в освещенный круг от ламп: на его левой скуле красовался огромный синяк, уже расплываясь отеком на нос и глаз частично.

— Боже! Что случилось?! — она рванула к нему, забыв даже тапки обуть, в одних носках в подъезд!

Подскочила к Артему.

— Да не волнуйся, нормально все, Яна! — он обхватил ее одной рукой, продолжая второй держать мандарины. — Мелочь, вообще не важно! Ну куда ты выскочила?! Это тебе от Санька, извинение, — он со смешком всунул мандарины уже ей. Причем Яна была так растерянна, что взяла, даже не поняв.

Артем же тем временем обнял ее двумя руками и затащил в квартиру. Захлопнул двери за ними и крепко поцеловал все еще огорченную Яну, хоть и было видно, что щека причиняет ему дискомфорт.

— Мне? За что? — ничего не поняв, ощущая себя в ступоре, она уставилась на эти мандарины, которые не знала куда деть.

Те, кстати, одурительно пахли! Их обоих сразу окутало ароматом и каким-то ощущением подкрадывающегося Нового года.

— Тема, что случилось? Синяк откуда? — протянула дрожащие пальцы, едва ощутимо коснувшись гематомы, где даже кожа немного лопнула, и кровь теперь над ссадиной запеклась.

И при этом всем, сам Артем выглядел целиком и полностью довольным, а уж как ее обнял, так еще и счастливым. И совершенно не обеспокоенным ничем!

Яна закусила губу, понимая, что вообще ни в чем разобраться не может!

— Та, блин! Чепуха, как есть, тебе говорю! — хохотнул Артем, начав снимать куртку, стараясь при этом продолжать ее обнимать. — Сема драться с этим дельцом полез в конце. Уже решили все, уладили. Горбатенко и Санек на него своими аргументами надавили, прижали к стене. Он нарушил договора, которые у них там существуют. Свое, не нам с тобой лезть, — словно стараясь подбирать слова, чтобы объяснить ей все понятно, казалось, говорил. — Хотел урвать себе куш по-тихому, а подставил еще и своих. Короче, ему сделку предложили, они своим оперируют, как ты понимаешь. Но он и нам вернет деньги. Не все, конечно, но приличную часть, как раз в ноль с этой новой поставкой в «Прометей» выйдем. Хоть не в минусах. Чая хочу!

Артем стянул с ног ботинки, закончив вот так внезапно и нелогично, и потащил ее в сторону кухни.

Яна немного расслабилась, но все равно еще мало что поняла.

— Так, а что за драка, если все уладили? — послушно пошла за ним следом, все еще прижимая к груди мандарины, как самый ценный груз, и даже не понимая этого. — Откуда синяк? Причем тут эти мандарины и Ольшевский?! — под конец ее растерянность и ступор стали очевидны, кажется. Голос с какими-то истеричными нотками.

Артем, уже включив чайник, обернулся и глянул на нее, словно целиком охватил взглядом, с ног до головы, и расплылся в широкой улыбке, полной такого обожания, что у Яны за грудиной тепло-тепло стало! Хорошо до невыносимости просто!

— Санек тебе мандарины передал, у него в машине ящик этого добра был, понятия не имею, зачем. Не придумал лучше ничего для компенсации, когда ему рассказал, как ты волновалась, а я теперь домой с фингалом приеду. Пригрозил, что ты меня больше к ним не пустишь никогда, — со смехом, перемежая слова поцелуями ее щек, век и волос, рассказывал Артем. — Чтоб ты не сильно сердилась, что не уберег он меня, и зла не держала. Ешь, пахнут обалденно! — добавил Артем, забрав у нее наконец этот кулек.

И, вытянув одну, начал быстро чистить, за пару секунд протянув Яне спелую, ароматную и сочную сердцевину.

По кухне поплыл одурманивающий аромат, усилившийся, когда Тема порвал шкурку, растирая между пальцами. Сам с удовольствием понюхал.

Клацнул, закипев, чайник. Она взяла губами одну дольку, придавив зубами так, что сладкий сок брызнул — и сразу полный рот Нового года! И тепло, уютно вновь! И то самое ощущение праздника, которого не ощущала всего полчаса назад, сейчас накрыло с головой, обернуло и Яну, и Артема собой, будто теплым и мягким покрывалом…Счастье! И не важно уже, что в квартире пустота и гулкость! Они все исправят, точно.

— Так, а с дракой что, до сих пор не поняла? — чуть невнятно из-за того, что жевала полным ртом эти вкуснющие дольки, уточнила Яна, сунув одну и Артему, пока любимый вторую мандаринку чистил.

— Так этот дебил начал стебаться над Семеном в конце, — раздраженно скривился Артем. Но тут же ухнул, видно, от боли в щеке. — Типа объяснить и оправдать свои махинации пытался, что «такого лоха грех было не развести»… А Семен и так себя виноватым чувствует. И я его понимаю… Только мне морду начистить некому, кроме себя самого, — ловко подоспел с новой порцией фруктов Артем, вводя ее в курс дела. — Короче, не выдержал Сема, сорвался, кинулся на этого дельца с кулаками. Тот ответил. Ну а мы с Саньком их растаскивать начали. Я Семена в сторону отдернул и за него отгреб в висок, — закончил свою историю, снова хохотнув, будто его это действительно веселило.

— Что тут веселого, Тема?! — переполошилась Яна опять, забыв про мандарины. — Там же трещина может быть! И гематома огромная, а у тебя сотрясение и так недавно было! Вдруг как-то скажется?! — ее накрыло новой волной нервозности и переживаний.

— Золото мое, успокойся! — Артем крепко-крепко обнял ее, прижав к себе, заглянул в глаза. — Не случилось катастрофы. Синяк и все. Хочешь, завтра к врачу поеду? Так тебе станет спокойней?

— Да, — немного ворчливо согласилась Яна, устроившись на его плече.

— Вот и договорились, — подмигнул Артем. — А теперь, давай, я заварю себе чай, и сообразим что-то с ужином.

— Что? У тебя холодильник пустой, — хмыкнула Яна, решив уничтожить еще одну мандаринку. — Слушай, выясни у Ольшевского, где он такие достал, давно настолько вкусные мандарины не попадались, — опять с полным ртом сока попросила Яна, рассмешив Артема еще больше. — Ты какой-то подозрительно веселый, — прищурившись, сама внимательно присмотрелась к любимому. — Может, лучше прямо сейчас к врачу?

— Нет, прямо сейчас я в магазин схожу, раз у нас еды нет тут. Тебе ужин пропускать нельзя, — не согласился Артем. — А со мной все нормально. Я просто счастлив, золото мое! Счастлив, потому что ты рядом и пьян от этого счастья, — прижался губами к ее виску, нежно целуя. — А остальное все — мелочи вообще, — отклонился, отпив кипятка из чашки, едва-едва остудив, глянул на нее в кои-то веки серьезно, впервые с возвращения, кажется. Подмигнул. — А про мандарины спрошу, — снова «включил» балагура.

— Все с тобой ясно, — улыбнулась и Яна, очень хорошо понимая, о чем Тема говорит. — Пошли тогда вместе в магазин, посмотрим, что там на ужин сообразить можно. А то тебе одному с такой красотой могут и не дать, еще полицию вызовут, не дай бог, решат, что ты буйный. Не будем рисковать. Да и я развеюсь, а то реально извела себя, так о тебе переживала… Подышу свежим воздухом. Люблю тебя, очень сильно, Тема, — вздохнула, не желая покидать его объятия даже для того, чтобы взять еще фрукт.

— И я люблю тебя, Яна. Без тебя все пустое и пыль, так четко теперь знаю это, серьезно, — продолжая смотреть ей в глаза, он отставил чашку. Чуть наклонился. — Я от всего готов отказаться, лишь бы ты рядом, понимаешь? Захочешь, и фирму продам, отдам Семену! Ты когда ушла, понял, что эта мечта бессмысленна, если не для нас обоих. Что угодно теряет смысл…

— Тема! — у нее слезы навернулись.

И так перенервничала, как на иголках вся. А тут такое услышать от мужчины, который в принципе не богат на словесное выражение своих эмоций обычно. Больше догадываться о его мыслях привыкла.

— Любимый мой!.. Вы там, часом, точно не пили? — хмыкнула, чтобы эти «девчачьи» слабости скрыть. Уж больно открытый он.

— Разве что «пол рюмки» мата, как обезболивание, — откинув голову, рассмеялся Артем. — Нет, Ян, не пили, не думай, — успокоил все-таки. — Просто действительно оценил и переоценил, взвесил и понял, кто мне рядом нужен, чтобы счастье испытывать от самого процесса жизни. И это — ты.

— Так, все, я сейчас разревусь, — уткнувшись носом ему в шею, всхлипнула она. — Пошли уже за продуктами.

— Хорошо, — не спорил Артем, но еще раз крепко поцеловал. Да так, что у нее голова закружилась, и дрожь по позвоночнику…

Небольшой продуктовый имелся в самом доме, на углу. Так что они справились быстро. Особо не мучаясь выбором, взяли мясного балыка (Артем настоял, вновь заведя волынку про ее гемоглобин), кефир, пачку гречки и пару гранатов. В виде фруктов Яна их в самом деле больше любила, чем сок пить. Купили и пачку другого чая, тот у обоих уже не было выдержки пить. И вернулись домой к нему…

— Тут бы не пришлось сгибать верхушку у елки, — задумчиво заметила Яна, едва они поставили гречку вариться. Запрокинула голову, вновь оценивая высоту потолка.

Артем замер у чайника, где как раз собирался заварить им новый чай, и с каким-то осторожным интересом посмотрел на Яну.

— Да, тут она вошла бы нормально и до потолка не достала бы, — согласился с ней ровным голосом.

— И по общему размеру она для гостиной тут больше подходит. Не займет половину комнаты, — Яна распаковала балык, аккуратно выложив кусочки на блюдце, поставила на стол, где уже подготовила тарелки.

— Ты готова ее перевезти сюда? — не удержался-таки Артем, решительно и немного резко потребовав прямого ответа.

— Ну… мы ее так и не нарядили толком, разбирать недолго, — спрятав улыбку, Яна переложила пока мандарины на подоконник. Подвинула единственный стул ближе и уселась за стол. Подперла голову ладонью. — Жалко корежить такую красоту…

— А ты готова ко мне переехать опять, золото мое? К черту елку! Ты готова?! — присев перед ней на корточки, Артем крепко обхватил колени Яны руками. И повернул вместе со стулом к себе, чтобы ему в глаза смотрела. Голос требовательный, неуверенный и командный одновременно. — Вернешься?

Она улыбнулась и обняла пальцами его напряженные щеки, стараясь очень аккуратно касаться той стороны, где только ярче «расцветал» синяк.

— Кажется глупым жить по отдельности, если мы все уже решили, — наклонилась, легко касаясь губами его сведенных, напряженных бровей, прошлась легким поцелуем по спинке носа, «порхнула» по губам, которые прямо под ее поцелуем расплылись в широкой улыбке.

— Яна! — он резко поднялся, все же припав на одну ногу, дернул и ее, подхватив на руки.

Яна взвизгнула, обхватив любимого руками и ногами, боясь нарушить ему равновесие, цепляясь за плечи. Рассмеялась, запрокинув голову, когда Артем, развернувшись, упер их в ближайшую стену для надежности. А он целовал ее рот, щеки, подбородок, губы. Наверное, все, до чего мог дотянуться.

— Тема, я упаду! — сквозь этот смех выдавила из себя.

— Никогда! Я никогда не позволю такому случиться! — решительно и даже с горячностью заверил он. И твердо встретил испытующий взгляд Яны, в котором все же имелись следы сомнений. — Ты всегда была мне самой надежной опорой, Яна. И я буду тебе такой. Слово даю. Всегда! — снова такой крепкий поцелуй, что уже никаких мыслей в голове не остается, не хочется ничего, кроме как повалить его на пол и дорваться до любимого тела.

Ведь не хватило того, что вчера между ними было, не «отогрелась» и не оторвалась еще за потерянные месяцы. Да и руки Артема уже проворно пробрались под ее свитер, сдвигая в сторону кружево лифчика, начав дразнить соски.

Яна выгнулась, не сдержав тихий стон, жадно вдохнула воздуха, вдруг ставшего раскаленным, и… взвизгнула, начав дергаться, извиваться и вырываться из рук опешившего Артема.

— Золото мое, что? Больно? Что случилось? — взволнованно и напряженно выдохнул он, еще крепче прижав ее к себе. Ничего не понял!

— У нас гречка уже пригорает, Тема! Мы же воды мало добавили, чтоб быстрее!.. — продолжая вырываться, путаясь в словах, попыталась Яна объяснить и спасти их ужин одновременно.

Артем расхохотался. Отпустил ее, вместе рванули к плите, где в самом деле уже потянуло горелым. Схватил кастрюлю, сдвинув с конфорки. Выключили электричество.

— Ладно, сначала кормим тебя, потом… все остальное, а завтра… Блин! Видимо, мне придется задуматься о покупке новой машины в ближайшее время: неудобно под всех подстраиваться или такси с такой погодой… Да, елку твою завтра… нашу, надо перевезти, — распланировал Артем и этот вечер, и завтрашний, помогая Яне спасти хоть часть каши. И еще пару недель вперед, кажется. — И вещи твои еще взять.

— И игрушки, там тоже коробка приличная, — согласилась Яна, не имея вообще ничего против такого плана. — Раза два моим «Ниссаном» ездить, — прикинула, на ходу пробуя кашу.

Голодная. Хорошо так! Рядом с ним нормальная и живая, со смыслом тоже, как и он говорил про себя…

— Ничего, справимся, это хорошие заботы, — Артем усадил ее себе на колени, заняв тот самый стул, и оба приступили к ужину.

 

Эпилог

— Господи! Когда в прогнозе было написано, что «снег возможен», я и не думала, что город завалит за полночи так, будто мы на Аляску переехали! — Яна слегка растерянно и потрясенно смотрела из окна их спальни на улицу.

Первое января, около десяти утра, город кажется вымершим после ночных гуляний. И хорошо, наверное, потому что на улице такая метель, какой и пару недель назад не было, когда они еле машину разгребли, чтоб до работы добраться. Сугробы уже натуральные!

А ведь всего несколько часов назад, когда они с Артемом встречали Новый год у «главной елки», снега и в помине не было. Точнее, сиротливо лежали обмерзшие остатки на обочинах, да кое-где кусты еще сохранили припорошенные ветви, ну и все. На самой площади, где проходили празднования, снег в принципе расчищали, чтобы не мешал людям гулять. Да и не было за это время настолько существенных осадков. Хорошо, хоть и ливней больше не наблюдалось за это время, а легкий мороз «подсушил» всю ту слякоть и грязь, что подпортила настроение незадолго перед Новым годом. Так что праздновать было хорошо, вот правда! Они обошли всю ярмарку, с удовольствием попробовали глинтвейн, не помешало настроению и то, что Артем безалкогольным чокался, за рулем же. Громко со всеми остальными отсчитали секунды до Нового года, протанцевали на уличном концерте, только к трем утра засобирались домой.

И с парковкой не было проблем в городе, по улицам гулять просто, не боишься поскользнуться, не обходишь сугробы…

Хотя чего-то все же не хватало… Что ж, теперь природа с лихвой решила им всем компенсировать это, судя по всему.

— Такой снегопад прям? — зевнув, Артем все-таки выбрался из-под одеяла, хоть и с видимой неохотой, растер лицо, явно не выспавшись. И подошел, обняв Яну со спины, крепко притиснул к себе. — Ого! — тоже удивился, причем искренне. — Хорошо, что у нас роспись завтра, а не сегодня, — немного ошарашено хмыкнул любимый. — Есть шанс, что дороги расчистят…

— Надеюсь… — так же неуверенно рассмеялась Яна.

В данный конкретный момент количество снега казалось катастрофическим. Оставалось действительно радоваться, что вот сегодня можно хоть весь день дома просидеть! Елка в гостиной наряжена; у них в спальне мягко сверкают огоньки гирлянд, которые Яна в этом году буквально по всем окнам и стенам развесила. Точно, поддалась настроению! Артем посмеивался, но не противился, а даже помогал ей квартиру украшать. И еда есть, даже в магазин не нужно.

Они и «пряничный домик» настоящий сделали! Да, из заготовок, что в супермаркете продавались, зато с каким удовольствием она взбивала эту глазурь и склеивала пластины, пока Артем «стены» держал, не позволяя сползти пряничной крыше! А запах этого пряника! М-м-м… Да они оба едва удержались, чтобы не откусить…

На самом деле, нет, не удержались. Упс.

И первый «домик» был съеден еще в процессе изучения инструкции. Пришлось Артему возвращаться за вторым набором, уж очень Яне хотелось в этом году получить от Нового года все возможные эмоции!

И любимый ей это обеспечил в полной мере, вот уж точно!

Тридцатого декабря он сделал ей предложение…

Обернулась, с каким-то детским восторгом посмотрев на платье, которое арендовала для этого события. Наряд висел на шкафу, обвитый теми самыми гирляндами, внося ощущение не просто праздника, а какой-то волшебной сказки! Цвета слоновой кости, из плотной, но приятно-шелковой на ощупь ткани, украшенное кристаллами, платье отбрасывало огненные «зайчики» отблесков этих гирлянд по всей комнате, делая атмосферу спальни еще более праздничной.

Предложение Артема было для нее внезапным, честно. Яна как-то не задумывалась об этом, они же до этого два года жили вместе, и их устраивало все. Да и у нее никогда не было заморочек по поводу официального оформления брака, может, потому, что с детства имела примеры, что это ничего и никому не гарантирует. И ее давешняя помолвка не сложилась. Слишком тянула, сомневалась. Не зря, как оказалось.

— Зачем, Тема? — первая ее реакция, похоже, удивила любимого.

Но Яна действительно желала понять. Он тоже ранее не горел желанием расписываться, помня о браке родителей, который до сих пор значился на бумаге, так и не оформили развод юридически, а сколько лет порознь. Всегда говорил, какой смысл?

— Я хочу по-настоящему, Яна. Обдумал, ведь от нас все зависит, и мы вносим смысл во все, что делаем. Зачем нам бояться того, что сделал кто-то другой? Мы с тобой приложим все силы, чтоб все иначе сделать. Но я хочу серьезно и честно, золото мое! Без отговорок и отступных! — заявил решительно.

И совершенно спокойно, с полной уверенностью, которая ясно читалась в глазах Артема.

Потому и Яна уже не сомневалась, согласилась. И на быструю роспись второго января тоже. Артем и первого готов был, да центр регистрации не работает. А вот завтра… Что ж, учитывая погоду, даже хорошо, наверное, что все сложилось так, не доехали бы точно, и на внедорожнике, который Артем все же купил, чтобы у них была машина побольше.

Сейчас же они со спокойной душой и предвкушением чуда любовались в окно на крупные хлопья снега, которыми заметало улицу все больше…

— Золото мое, а как ты, гипотетически, относишься к мысли о детях? — ненавязчиво спросил Артем, наблюдая, как Яна медленно и задумчиво вращает на пальце кольцо, которое он подарил ей, делая предложение.

Осторожно, немного нервно. Сам не до конца был уверен, что готов… Но недавно осознал, что очень хочет ребенка с этой женщиной. Со своей любимой.

Какой-то действительно полной и цельной семьи, глубины отношений, чтобы еще кому-то эти чувства и трепетность, что к Яне испытывал, подарить, излить на ее… их общее продолжение и частичку.

Яна глянула на него сквозь ресницы задумчиво и очень серьезно. Закусила уголок губы, как-то сильнее и с нервозностью став прокручивать кольцо. Вздохнула глубоко, но будто бы ей что-то на плечи давило.

— Плохо, Тема, — тихо и неуверенно, словно с сомнением, ответила наконец.

Он помолчал секунду, удерживая руки усилием воли, пока не позволяя себе ни расстраиваться, ни как-то еще реагировать. Это ее право, как ни крути, и не ему давить, ведь большую часть тяжести беременности и родов ляжет на женские плечи. Но, черт побери! Артем понял, что уже успел привыкнуть к этой мысли, и реально захотел детей. А потому расстроился все-таки…

— Тут не думать надо, а работать над исполнением цели. Дети не от мыслей, а от действий появляются, Тема. Показать? — вдруг расплывшись в улыбке, Яна показала ему язык, явно поняв, что его накрыло разочарованием.

Окей, подловила… Рассмеялся, шумно выдохнул.

Но до того, как Артем успел бы высказать ей все, что думает по поводу таких шуточек, Яна вдруг ловко скользнула ладонями ему в белье, в котором он и поднялся с кровати. Крепко сжала пальцами давно уже воспрявший от ее близости возбужденный член, высвободила из плавок. И, прежде чем, как Артем успел бы обхватить саму Яну, прижать к себе, проворно опустилась на колени, даже с жадностью какой-то обхватила головку губами, дерзко слизнув каплю смазки, выдающую его безумное возбуждение. И так как-то, невероятно изящно изогнула голову, вбирая его глубже в рот… Офигеть!

Артем не удержался: шумно выдохнул, почти с рыком. Сжал ее волосы пригоршнями, притянув к себе ближе. А Яна сверкнула на него снизу вверх очередным лукавым взглядом, дразня языком самую чувствительную, казалось, точку на его теле. Хотя (к чертовой матери!) такой становилась любая часть его тела, которой Яна касалась. И она это точно понимала! И использовала!

— Золото мое! — низко и сипло простонал он, непроизвольно толкаясь бедрами и погружаясь глубже в ее ох**нительно влажный и горячий рот. — Так дети тоже не получатся, я ж не удержусь, сорвусь раньше, — выдохнул, хмыкнув с иронией над собой.

С некоторым трудом (да и с сожалением, чего скрывать?) оторвав от своего паха ее обалденный рот, заставил Яну подняться. Впрочем, тут же подхватил ее, взвизгнувшую, на руки и, может, не особо грациозно, но донес до кровати, «сверкая» вздыбленным членом. Но кому тут сейчас до плавности движений и скромности, на фиг?!

Рухнул вместе с Яной в постель, на ходу подминая хохочущую, одурительно любимую женщину под себя, сдернул с нее майку. С такой же жадностью, как Яна его дразнила, дорвался до ее тела, посасывая, даже легко кусая чувствительные соски; руками уже забрался под ее белье, лаская и распаляя. Погрузил пальцы внутрь влажного, обжигающего тела, растягивая, готовя Яну для себя.

И, впившись в губы жарким, страстным поцелуем, прижимая Яну крепче, перевернулся на спину, буквально усадив любимую на себя. Во всех смыслах.

О, да!

Оба в голос застонали, когда он толкнулся глубже, до основания погрузившись в ее отзывчивое лоно, обволакивающее, сжимающее член Артема, шикарно пульсирующее вокруг него…

— Твою налево! Я так продержусь ни фига не дольше! — выдохнул ей в губы, продолжая сжимать ягодицы Яны и насаживать ее все полнее на свой член.

— Ну, чтоб дети появились, это и нужно, любимый, — засмеялась Яна.

Однако ее смех тут же перешел в глубокий горловой стон, пробравший Артема до обжигающей дрожи в самой глубине живота.

— Я понял, золото мое. Ты мне «зеленый свет» дала, — прохрипел уже отрывисто, сквозь зубы, потому что как-то разом накрыло таким предвкушением и предчувствием вот-вот грядущего ослепительного оргазма…

Испарина на обоих враз! В глазах вспыхивают искры и сердца стучат так оглушительно, что каждый может у другого пульс отсчитать…

И в один момент подкатило как-то, к самому горлу, казалось; лавой по спине, заставляя поджиматься сухожилия в ногах, разрывая мошонку кайфом.

Яна застонала первой, задрожала в его руках, вдруг с какой-то ошеломительной беспомощностью рухнув Артему на грудь, добив его этим полным покорением. И от горла до мозгов — взрыв! До пустого черепа, до звона в ушах!..

Понял, что сжимает ее слишком крепко только минут через пять, кажется…

Ну что ж, они точно первый шаг на путь к своим детям сделали… А завтра, после свадьбы, еще закрепят. И потом… Столько, сколько надо будет! И не для детей даже, а что угодно, лишь бы Яна счастлива была настолько, сколько ему восторга в жизнь вернула, обнулив все…

КОНЕЦ