Пролог

С трудом раскрыв глаза, Каталина попыталась сесть в кровати.

Тело неохотно прислушивалось к мнению хозяйки, нещадно сопротивляясь всяким попыткам изменить положение. Словно у нее было время разлеживаться. Пфф!

Лине надо было вставать и немедленно отправляться на работу. Вполне вероятно, что даже времени на ее традиционный завтрак - чашку кофе с сигаретой, уже не было.

Кажется, впервые за последние восемнадцать лет, она спала без снов.

Никаких тебе мертвецов, жаждущих, поделиться последними часами своей жизни, никаких кровавых картин размозженных тел.

Ничего. Только тьма.

И это было чертовски здорово.

Настолько, что у Лины совершенно не хватало упорства все же поднять веки, впуская в сознание реалии будничного утра.

Алек будет смеяться над ней, когда узнает причину опоздания…

Алекс…

Воспоминание о том, как напарник без сознания лежит на мокром асфальте переулка, подействовало на нее эффективней, чем могло бы ведро ледяной воды.

Девушка рывком села в кровати, с недоумением оглядываясь по сторонам.

Она была не в своей квартире.

Черт! Она, даже, не была уверена, что находится в своем городе, если уж на то пошло!

Каменные стены, не имеющие признаков того, что с ними делали хоть что-то в последние веков шесть, не помогли Каталине определиться со своим местоположением.

В комнате не было ничего, абсолютно ничего, кроме кровати, на которой сейчас и сидела Лина, настороженно оглядываясь по сторонам.

Лишь единственное, стрельчатое окно, закрытое ставнями, да деревянная дверь на противоположной от окна стене, вносили разнообразие в унылую серую обстановку.

Да что за средневековье, твою…!

Дико захотелось курить. Но не было похоже, чтоб тут имелись запасы никотина.

Отбросив тяжелое одеяло, Лина опустила босые ноги на холодный камень, пытаясь вспомнить, когда именно она успела раздеться.

В голову не приходило никаких ассоциаций.

Зато, следователь вполне могла предположить, кто именно поспособствовал тому, что сейчас она стояла в этой комнате в ТАКОМ виде. Но, черт возьми! Почему она ничего не помнит?!

Ничего.

Пустота звенела в разуме, и все воспоминания обрывались надрывным криком полным ужаса, прозвучавшем в тумане того переулка…

Сколько времени прошло? Что, вообще, произошло? Как она попала сюда? Хм,… и куда именно - сюда?

Хорошо, с этим она разберется позже. Когда выберется отсюда.

Тряхнув головой, которая вот-вот готова была разболеться от такой напряженной попытки вспомнить хоть что-нибудь, Лина встала, поджимая пальцы на ногах от холода.

"Итак",- подвела она итог, - "утешительного было мало".

На ней не было ничего, кроме ее волос.

И ноги уже начинали леденеть от обжигающе холодных, шершавых камней пола. Использовать хоть что-то в качестве одежды - не представлялось возможным, в виду отсутствия этого самого "чего-то". Мысль об одеяле или простыне Каталина моментально отмела. Поскольку, в случае драки и при попытке выбраться отсюда, чем она и собиралась заняться в самое ближайшее время, подобное одеяние будет только мешать.

Осмотрев еще раз, абсолютно пустую комнату, которая ничего не могла сообщить ни о местоположении следователя, ни о том, кто был хозяином сего обиталища, и не собираясь попусту терять время, она подошла к единственному выходу, который, как надеялась Каталина, сможет привести ее хоть куда-то.

Каталине было плевать, что ее внешний вид, вероятно, мало соответствовал тому, в котором стоило хоть куда-то выходить. Не то, чтоб она совсем не испытывала стеснения по этому поводу. Но, если Грегори не хотел, чтобы Лина бродила в таком виде по коридорам, то и нечего было ее раздевать.

Она, по крайней мере, очень старалась убедить себя, что именно так и относилась к этому всему. Осторожно приоткрыв дверь, следователь выглянула наружу.

И оторопела, забыв о том, что собиралась куда-то идти.

Очевидно, это не было выходом.

Хотя…, может в этой комнате и была дверь.

Каталине, искренне, положа руку на сердце, было не до того, чтобы искать ее.

Потому что, ей показалось, что она попала в рай. В преддверии его, как минимум.

Комната, в которую девушка уже зашла, забывая об осторожности, от пола до потолка, была заполнена клинками. Всевозможных форм и размеров, они занимали любое свободное пространство. Стены были увешаны кинжалами, стилетами и кортиками. На полу стояли десятки подставок с мечами и саблями.

Каталина позабыла о том, что стоит сделать вдох. И просто стояла посреди этого великолепия, пораженно моргая, и не веря тому, что видели ее глаза.

Неуверенно, словно во сне, Лина протянула руку, обхватывая пальцами резную гарду рапиры, затертую, покрытую множеством царапин, и благоговейно выдохнула, вынимая ее из подставки, перехватывая для удобства второй рукой.

Оно было самым настоящим. Не коллекционным экземпляром, а боевым оружием, которым не раз проливали кровь.

Все оружие в этой комнате было именно таким.

И это вызывало дикий восторг у Лины внутри. Ей хотелось потрогать каждое лезвие, подержать каждый клинок.

Она восторженно обводила глазами эту "пещеру Алладина", с трудом вспоминая, что вообще, привело ее сюда, но так и не могла ухватить эту мысль, пока…

- Я вижу, что тебе понравилась моя коллекция, К-а-т-ти. - Низкий голос прошелся по ее коже, заставляя дыбом подниматься волоски на обнаженной коже, одним лишь звуком добиваясь того, что все ее тело напряглось, начиная пульсировать от нужды его прикосновения, а соски сжались в тугие горошины.

Выругавшись про себя такой реакции, проклиная этого вампира, что ей, даже нечем прикрыться, Каталина резко развернулась, вскидывая руку, с зажатой рапирой, и застыла, встречаясь глазами с тьмой, пылающей огнем…

- Второй пролог

Ветер обвевал ее лицо, и перебирал пряди волос Лилианы, заставляя слабо ежиться и еще сильнее прижиматься спиной к Тео, который сидел сзади, обнимая ее так крепко, словно боялся, что девушку заберут эти порывы прохладного движения атмосферы.

Лили легко вздохнула, набирая полную грудь воздуха. Будто пробуя его на вкус. Пытаясь угадать, куда мужчина перенес ее.

Но ничего не выходило. Ветер был соленым и терпким, насыщенным запахом, который Лили никогда не слышала в жизни. И мягкий шелест окружал Лили, мерным шорохом накатывая в ее тьме. Они уже некоторое время сидели здесь, так и не вернувшись домой. Тео не говорил о том, что произошло, а она не спрашивала. Не хотела ничего спрашивать.

Лилиана ничего не видела. Теодорус не смотрел никуда, опустив лицо в ее волосы, целуя затылок. Он отказывался открыть глаза, как бы настойчиво Лили не просила.

- Еще рано, моя Лилия. - Хрипло шептал вампир, сопровождая свои слова урчанием, которое заставляло ее кожу покрываться "мурашками" и забирало дыхание, сжимая грудь в желании, которое она к нему испытывала. - Всему свое время, медовая. - Он поднял голову, резко втягивая соленый воздух и, словно прислушиваясь, замер так на мгновение. А потом, еще крепче обнял Лилиану, прижимая к себе ее тело так сильно, что даже через ткань, она ощутила, контуры его напряженных мышц. - Тебе холодно, моя Лилия? - Тихо проурчал Теодорус, так и не поднимая своих век, разделяя ее тьму с нею так же, как делил свое видение. Без всякого размышления о целесообразности подобного единства.

- Немного. - Честно призналась Лили, зная, что мужчина все равно ощутит, как зябко она кутается в его руки.

- Тогда, я тебя согрею. - Голос вампира растекся по ее коже, заставляя кровь бежать быстрее по артериям девушки, рождая дрожь. Но уже не от холода, от страсти.

У нее перехватило горло от такого тона Тео, от того, что его руки, скользнули под ткань ее сорочки, которую она у него потребовала. Отказываясь одевать что-либо другое, не пропитанное его запахом, когда вампир уводил Лилиан из дома. И тихо застонала, откидывая голову, накрывая его лицо своими волосами, когда длинные и сильные пальцы, обхватили грудь, натирая ее ладонями, заменяя напряжение зябкости, жаром.

- Так теплее, медовая? - Мужчина скользил по ее шее губами, чуть царапая, но даже это касание его клыков было бережным, дразнящим. - Или недостаточно? - Вампир дразнил ее, искушал их общей, ненасытной друг к другу жаждой.

Лилиана дрожала, но уже от безумного, дурманящего желания.

- Мало. - Ее голос стал низким и жаждущим. Ломающимся от попытки сдержать прерывистое громкое дыхание.

- Значит, ты получишь больше, моя Лилия. - Теодорус прикусил ее шею, но не поранил кожу. Она застонала, желая укуса. Ей показалось, что всполохи огня заплясали у нее внутри, растекаясь по телу, заставляя увлажняться и пульсировать влагалище.

Лили было уже жарко, но она и не думала говорить об этом, или останавливать его.

Тяжело задышав, не до конца понимая, что мужчина собирается дальше делать, или, с какой целью, вообще перенес ее в это, неизвестное место, девушка и не думала сопротивляться.

Они были не в помещении, не в пещере, и не где-либо еще, укрытые от брошенных ненароком взглядов.

Но ее это не волновало. Она доверяла Теодорусу, верила вампиру, которого знала двое суток, и знала, что он никогда бы не позволил никому, разделить и секунду их страсти.

Тихий рык вырвался из груди Тео, когда Лилиана, в желании стать еще ближе к этому мужчине, изогнулась, упираясь в его пах ладонью. Обхватывая его напряженную эрекцию тонкими пальцами. Испытывая дикую, первобытную радость, от ощущения того, что и этот вампир, проживший десятки столетий, так сильно желает ее. Зная это, ощущая, как его бедра, словно в обход разума Тео, дергаются навстречу ее ладошке, упираясь.

Девушка застонала в полный голос от этого ощущения, заставляющего содрогаться все ее тело. Руки мужчины обхватили ее кисти, мягко отводя от своего паха. Он завел ее руки ей за спину, заставляя обхватить его талию.

- Не отпускай меня. Держись так крепко, словно мы стоим у самого края, моя Лилия, над самой глубокой пропастью, и я единственное, что имеет для тебя значение. - Голос вампира перекатывался, урчал и ласкал ее, пока он говорил это, обжигая ее жаром, которым, казалось и сам, пылал.

- Но это и так, правда. - Прерывисто, с трудом прошептала она, крепко-крепко сжимая пальцы. Так, как вампир сказал ей сделать. - Ничего, кроме тебя, не имеет значения в моей жизни.

Теодорус зарычал, резким движением обхватывая ее бедра руками, и вскидывая их, прижал к своему телу с такой силой, что Лилиан почти задохнулась. Но его руки скользил дальше. Они стали жадными, требовательными, но все равно, бережными, ласкающими в этой потребности.

- Тогда, докажи мне это, медовая. Докажи, что больше ничего не будет никогда иметь для тебя никакого смысла, кроме меня рядом. Так близко, чтоб между нами не осталось расстояния. - Теодорус рычал, произнося это, словно ему было сложно, неимоверно сложно сдерживать желание, которое его терзало.

Пальцы мужчины забрались под юбку, которая мягкими складками укрывала ноги Лилианы, и накрыли влажную плоть. Он тихо выругался, накрывая ее ладонью, и надавил, еще плотнее располагая бедра девушки над своим твердым и возбужденным пахом.

Лили застонала, почти не веря, что он собирается это сделать. Именно тут взять ее.

Теодорус так упорно контролировал свои и ее желания, позволяя им не больше того, что считал в это время возможным. Неужели, сейчас, в этот момент, он просто сдастся их жажде? Она прикусила губу, замирая под его руками, еще сильнее сжимая свои руки на его теле.

Резкий звук, с которым он втянул в себя ненужный ему воздух, заставил сжаться все тело Лили, и она ощутила, как его пальцы, покрываются ее влагой. Рык вырывался из груди Тео с каждым тяжелым вздохом, а она лишь сильнее прижималась, ощущая своей спиной эту вибрацию.

- Открой глаза, медовая. - Проурчал Тео ей на ухо, задевая губами кожу. Забирая разум этим касанием.

Она ощутила, как он приподнял ее, чуть разводя ладонью ягодицы, и надрывно всхлипнула, чувствуя, как его напряженный член, наконец-то, проникает во влагалище. Лилиана закусила губу, но все равно, застонала, громко, с надрывом от того удовольствия, которое от одного этого погружения, испытала.

- Открой глаза, Лилия. - Повторил Теодорус, делая резкий толчок бедрами, и удерживая ее за талию обеими руками, еще глубже проникая. И остановился, сдерживая рванувшиеся бедра девушки, вынуждая слушаться. - Сейчас. - В его голосе прозвучал приказ. И она подчинилась, не понимая, зачем, просто выполняя то, что этот мужчина говорил ей делать.

И задохнулась. От восторга.

Наверное, он поднял свои веки вместе с нею, даря девушки полную иллюзию ее собственного взгляда.

Глаза Лилианы заслезились от порывов соленого ветра, которые доносили шум волн океана. Они сидели на скале, обрывающейся в бушующие воды, укрытые пенными барашками.

И солнце…

Заря разливалась над черной водой, окрашивая волны в золотое и алое…

Теодорус еще сильнее сжал свои руки, обхватывая груди Лилианы, и вновь, глубоко погрузился в ее тело, заставляя откидывать голову, теряясь в смешении восторга, жажды, страсти, восхищения тем, что он ей показывал.

Ее веки дрогнули, начиная опускаться.

- Не закрывай глаза, Лилия. - Сопровождая каждое слово толчком своей плоти, наполняющей, растягивающей ее, прошептал вампир, и его шепот струился по ее коже лаской. - Смотри. - Он до упора вошел в нее, опуская одну руку, гладя живот Лили под шелковой тканью. - Смотри, как встает солнце, моя Лилия. Это ты видишь. Ты, медовая. - Его рука спустилась ниже, находя горошину клитора. - Это мой тебе подарок. Я очень долго не позволю выходить тебе днем, пока твоя сила не станет достаточной. - Она не понимала, о чем он, но это не было важно.

Мужчина так глубоко погружался в ее тело, что казалось, еще немного, и она не выдержит, взорвется от напряжения, которое сжимало, скручивало ее мышцы, еще плотнее обхватывающие плоть Теодоруса, усиливая, делая неповторимо, непередаваемо острым каждое скольжение горячей, растягивающей ее плоти.

И она, не зная, как это делала, слушалась, держа глаза широко открытыми, впитывая затуманенным наслаждением разумом, каждую деталь этого чуда.

Ощущала, как касаются ее лица первые лучи солнца, все выше и выше поднимающегося над бушующим, золотым океаном.

В этот миг, его пальцы надавили, сжали ее плоть, натирая клитор, и Лилиан не выдержала, взрываясь в наслаждении, которого еще не знала…

Она почти не дышала, не осязала, просто плыла, подчиняясь все более напористым и сильным погружениям тела Теодоруса, растворяясь все в новых и новых оргазмах, которые накатывали, сотрясая ее тело, подобно волнам, разбивающимся об основание их скалы. Кончала просто от того, что звук его рычания, становился все громче, заполняя ее сознание. Показывая, как сильно он ее жаждет.

И держалась, даже не помышляя разжать пальцы, цеплялась за его тело… и вовсе не потому, что они, и в правду, были над самым краем.

Рычание вампира перешло в громкий рык, и он резко погрузил свои клыки в основание шеи Лилианы, начиная жадно глотать кровь девушки, содрогающейся от этого ощущения.

А потом, резко замерев, удерживая и себя, и ее, на самой грани общего оргазма, Теодорус медленно выскользнул из тела Лили, опустошенно сжавшегося, словно лишенного своей собственной части.

Она захныкала, не понимая, что он делает. Почему отказывает им в этом.

- Тише, моя Лилия. - Его голос был низким, хриплым, пылающим. Теодорус развернул ее к себе лицом, пальцами разводя влажные складки, и одним резким толчком вогнал свой член до самого основания в ее влажное и пульсирующее влагалище.

Он замер, с трудом переводя дыхание.

И с тихим рычанием, снова начал двигать бедрами, удерживая затылок Лилиан руками, мягко надавливая. Она подалась этому давлению, не понимая, и не желая осознавать ничего, кроме глубоких, растягивающих погружений плоти мужчины, до тех пор, пока ее губы не погрузились в горячую и соленую влагу, на его коже.

- Пей, моя Лилия. - Прорычал Теодорус, своим ртом накрывая ее пульс.

И она начала пить, подчиняясь, наслаждаясь, взрываясь в своем и его оргазме, растворяясь в золотом свете солнца, встающего над океаном.

- Глава 1

Стефан был зол на своего Мастера.

Глухое рычание вырывалось из груди вампира, мечущегося по комнате, сметая все на своем пути.

Он чувствовал себя так, словно Теодорус пнул его, как жалкую собачонку, ластящуюся к ногам. Он унизил его, перед врагами.

Рев заставил штукатурку треснуть на стенах, но не принес облегчения разуму, раздираемому обидой.

Стефан ударил кулаками по стене, снова и снова, разбивая кладку, пытаясь унять злость и гнев.

С ним нельзя было обращаться так!

Нельзя!

Он не ничтожество. Он ИЗБРАННЫЙ. Он всегда знает, что и как делает. И никогда не ошибается!

 

НЕТ! НЕТ! НЕТ! С НИМ ТАК НЕЛЬЗЯ!

Стеф бил и бил кулаками по стене, в тщетной попытке унять обиду и гнев, и не испытывал облегчения.

Когда, внезапная мысль пробилась сквозь злость и противный визг девчачьих голосов насмехающихся над ним, которые невозможно было выцарапать из его головы…

Его отец был сильнее и старше. Может, он просто знал что-то, что не было ведомо Стефану? Может он хотел уберечь его?

Защитить?

Разбитые кулаки, с которых капали тяжелые капли темной крови, безвольно повисли вдоль тела, когда вампир попытался подумать над этим.

Возможно, его отец просто учит его. Продолжает наставлять. И преподал новый урок, а Стеф в порыве обиды и злости не смог его разглядеть?

Ему стоит вернуться и спросить у Теодоруса.

Тот сильнее, гораздо могущественнее Стефа.

И он все объяснит.

Он всегда все пояснял Стефану.

Так он и сделает.

Мужчина сел на пол, у разрушенной стены, обхватывая голову разбитыми руками. Как только стемнеет, Стефан пойдет к своему творцу, и попросит, чтобы тот наставил его…

***

- Любишь оружие, К-а-т-ти? - Ленивая усмешка подняла уголки губ Грегори, посылая дрожь во все клеточки ее тела. - Ты все больше меня радуешь, девочка.

Этот мужчина был слишком красив, чтобы следователь чувствовала себя с ним непринужденно, прикрытая одной лишь рапирой.

Хотя… будь на ней одежда, Лина, наверняка, уже начала бы снимать ее под взглядом этих диких черных глаз. Она помнила их встречу у зеркала.

Чееерт!

Воздух резким толчком, покинул ее легкие, а губы пересохли, вынуждая следователя увлажнять их языком.

Казалось, Грегори не мог оторвать глаз от этого простого жеста Катти, а его ноздри хищно раздулись, когда он глубоко вдохнул.

И черт забери его, но Лина знала, что вампир ощутил аромат ее возбуждения в воздухе небольшого пространства комнаты.

Однако, вид этого мужчины повлиял не только на гормоны следователя, заставляя лихорадочно работать мозг.

В ее разуме замелькал калейдоскоп картин, того, что случилось в переулке.

Волоски на ее теле поднялись и дрожь прошла по коже, при воспоминании о том, как этот вампир, с жесткой насмешливой улыбкой на своих, таких манящих ее сейчас, губах, ловил Фреди, с ужасом убегающего от того, кто гнал их со склада. Как он разодрал горло мужчины, привыкшего потрошить своих жертв, и как Грегори пил, наслаждаясь тем, что делал, не пытаясь этого скрыть или приукрасить свои действия, жадно глотая кровь убийц.

О, она знала, что он вампир. Даже помнила, как он брал кровь у нее.

Но не от того, что он тогда делал, задрожала сейчас Каталина. О, нет!

Почти с ужасом Лина вспомнила о том, что когда Грегори отбросил от себя обескровленный труп помощника маньяка, безвольной куклой отлетевший в сторону, она не испытывала страха.

Этот вампир, даже тогда, когда всякий разумный человек с криком ужаса бросился бы прочь, заставлял Каталину испытывать примитивное возбуждение и вожделение. И там, в предрассветной темноте улицы, ей хотелось поцеловать его, дико, развратно, слизывая кровь с его губ и подбородка своим языком…

Рот Каталины наполнился слюной при мысли о том, что вполне реально облизать этого мужчину сейчас…

- Черт возьми! - Хрипло прошептала следователь, тяжело сглотнув, ощущая, как сжимаются пальцы, в тщетном поиске сигареты.

Ей хотелось закурить.

Или напиться.

Или и закурить, и напиться.

И, определенно, не хотелось видеть этого понимающего, насмешливого выражения в глазах Грегори, который внимательно смотрел на нее.

О, следователь не сомневалась, что он видел каждое непроизвольное сокращение мышц в ее теле, как поджались ее пальцы на ногах. И сомнительно, чтоб поверил в объяснение о холодном полу. Если честно, Каталина, с самого его появления, забыла о холоде. Так можно здорово сэкономить на обогревателе.

Ухмылка Грега стала шире, а в черных глазах появился лукавый блеск… Как же ее раздражало то, что вампир всегда знал, о чем она думает!

Все это время Грег просто стоял напротив, словно позволял ей привыкнуть нему, к тому, что произошло. Однако, только идиотка решила бы, что он не представляет угрозы для нее сейчас. И, скорее всего, Каталина была извращенкой, но эта угроза в нем, которая ощущалась наподобие озона в воздухе в преддверии грозы, еще больше возбуждала Катти.

О, здорово! Она все больше вязнет в этом, уже сама себя воспринимая так, как он называл ее.

Катти.

Словно метка этого мужчины на ней.

Ну уж нет! Ее не так легко было покорить! И она не собиралась позволять сделать нечто подобное. И уж тем более не ему. Не вампиру.

- Где Алек? - Вскинув руку с зажатой рапирой так, чтоб острие было на уровне его груди. - Что с ним?

Стараясь не вспоминать о том, что этот мужчина прикрывал ее собой, Каталина собирала весь свой цинизм и ершистость…

Которых осталось не так и много, была вынуждена признать следователь. Слишком ярким было то воспоминание, когда сам истекая кровью по ее вине, Грегори успокаивал Лину, и не думая бросать, хотя, ему ничего не стоило просто исчезнуть. И что сейчас было бы с Каталиной в таком случае…?

Плевать! Не об этом она должна думать сейчас.

Это же вампир!!! О чем мы вообще, говорим?! Не то, что б ей было какое-то дело до души и чего-то подобного, но вот жить, хотелось неимоверно, пусть и так паршиво, как она жила. А что было на уме у Грегори по этому вопросу, выяснять как-то не было желания.

- Он здесь, и он жив, Катти. - Грегори и не думал стирать эту усмешку со своего лица. - Пока, жив. Но это теперь - не твоя забота. - Мужчина откинулся на подставку одного из мечей, совершенно не смущенный тем, что Каталина так и не опустила рапиру.

Ей не понравилась ни последнее замечание, ни тон, которым вампир это произнес.

- Да что ты?! - Почти прошипела она, поводя плечами, которые уже начали затекать от напряженной позы. Забывая о том, что она голая. Грегори понравилось такая забывчивость. Его ухмылка стала невозможно широкой. Каталина просто опустила это. - И что же тогда, моя забота, если не мой друг?!

- Хм…, - Грег, в очередной раз, обвел ее глазами, изучающе, а потом, чуть прищурился. - Думаю, я, К-а-т-ти.

Каталина опешила, пусть и предполагала, что наглость и самомнение этого вампира сравнимы лишь с его притягательностью. Растерялась даже, невольно опуская руку, и округляя глаза.

- Иди, ты…- Она даже вздохнуть не могла, убеждая себя, что это от возмущения сперло грудь, а не от открывающейся соблазнительной перспективы… он…, она…хммм

- Там я уже был, девочка. - Усмехнулся вампир, не давая ей договорить, делая плавный шаг вперед. - С тобой веселей и гораздо жарче, чем в аду. - Взгляд черных глаз ласкал ее лицо, спускаясь на шею.

Бред! Но она чувствовала касание его рук к своей груди, хотя вот же они, его ладони, у нее на виду, и довольно далеко от ее кожи…, а жаль…, тьфу!

Каталина резко подняла руку, в этот раз, упирая острие в синюю ткань рубашки.

- Не подходи. - Проговорила она, подозрительно щуря глаза.

Грегори вздернул бровь, насмешливо глядя на нее, а потом, начал медленно, удерживая своими глазами ее взгляд, расстегивать пуговицы.

- Какого черта ты делаешь? - Ошарашено прохрипела она, не уверенная, что хочет на это смотреть.

О, черт! Да кому она врала?! ЕЕ глаза уже невозможно было отлепить от полоски кожи, видневшийся из-под ткани.

Лина сглотнула слюну. В который раз за жалкие полчаса ей хотелось его облизать. Каждый сантиметр этого потрясающего тела.

Она крупно вляпалась…

- Ты сдурел?! - Теперь ее голос подозрительно напоминал истеричный визг. - Зачем ты раздеваешься?!

- Ты уперла рапиру в мою грудь, Катти.- Все так же лениво протянул Грегори с усмешкой, не прерывая своего занятия, все больше расстегивая рубашку. - Любого другого - я бы уже убил за такую попытку, девочка. С тобой - я хочу сразиться. Знаешь, - мужчина в насмешливой задумчивости закусил губу. О…, о…, даже его клыки ее возбуждали… Она помешанная! - Ты, я, мечи - очень близко к моему представлению рая, Катти. - Грегори чуть наклонил голову к плечу. - Покажешь, умеешь ли ты с этим обращаться? - Он кивнул на шпагу в ее руке, просто игнорируя острие, почти касающееся его, и скинул сорочку на пол.

Похоже, туда же, полетели и ее мозги.

Господи! Ее язык нервно скользил по губе.

Она была катастрофически близка к тому, чтобы осуществить свое недавнее желание. И, отчего-то, у следователя, мелькнула мысль, что доведись ей добраться до его тела - всем чертям ада не суметь отодрать ее от этого мужчины. Может он и был проклятым, являясь вампиром, но выглядел Грегори просто божественно…

Мышцы перекатывались под гладкой кожей от каждого его движения, заставляя ее снова и снова увлажнять свои губы. Широкая грудь, и плоский живот с темной полоской курчавых волос, спускающихся за ремень…

Кажется, ее рот уже был приоткрытым…

Его руки, они были великолепны, эти пальцы, длинные, сильные, изящные… расстегивающие пряжку ремня?!

- Какого дьявола ты для драки раздеваешься?! - Она уже и не кричала, хрипло каркала, сведенным от возбуждения, горлом. Почти покрываясь испариной от усилий смотреть куда-нибудь… выше его пупка.

У нее не получалась. Он знал об этом.

- Ты раздета, одежда не будет мешать тебе в драке. - Грегори не просто улыбался, он лучился предвкушением и довольством. - Я просто уравниваю наши шансы, девочка.

Черные джинсы упали на пол, звякнув металлической пряжкой об камень, показывая Каталине, что вампиры белья не признавали. Во всяком случае, этот…

Возможно, ему просто было сложно найти белье такого размера?! Мама дорогая! Кто бы ей напомнил, ради чего Лина сопротивлялась?!

***

Три минуты спустя

Грегори многозначительно поднял бровь, и протянул руку, вытягивая другую рапиру из креплений на стене.

- Ты оценила прелесть наблюдения, К-а-т-ти?

Румянец начал проступать на ее щеках, когда следователь поняла, о чем вампир говорит. Но как бы ей не хотелось съязвить, Каталина просто не могла блеснуть красноречием сейчас. Она все еще пыталась перестать пялиться на него, так, словно в жизни не видела мужчин. Хотя…, таких не видела, это точно. И все, на что оказалась способной - это сдавленно прохрипеть:

- Агм..?

- Бой, девочка. - Грег чуть взмахнул кистью, проверяя гибкость металла шпаги, с удовольствием наблюдая, как та со свистом рассекла воздух. - Мы собирались драться, помнишь? - Вампир с усмешкой посмотрел на нее.

Как же ее раздражало его самомнение! Впрочем, Лина не могла не признать, что каждая йота этой уверенности в себе была у него оправданна.

Никому нельзя выглядеть так! Потрясающе…

- Это ты собирался драться. - Хрипло прошептала она, в который раз облизывая губы. - Я…

- Хм? - Грегори прервал ее, захватывая кончик своей рапиры пальцами, чуть сгибая шпагу. Его голос стал еще медлительнее и гуще, словно тяжелым мокрым шелком, охватывая ее кожу, окутывая ее. - А что собиралась делать ты, К-а-т-ти? - Он сделал шаг вперед, захватывая в плен глаза Каталины своим взглядом. - Не расскажешь?

Ощущение прикосновения холодного металла к ее коже, разрядом тока пробило тело, заставляя Лину дрожать.

Рапира Грегори, плашмя, скользила по ее плечу, плавно спускаясь к груди. И Каталина почувствовала, как встают дыбом маленькие волоски на коже от этого ощущения, а тело непроизвольно дергается вперед, словно в бессознательной попытке прижаться к этому мужчине…

Оох! Это было слишком для нее. Во всех смыслах! Она не хотела ничего такого! Не с ним! Ей не хотелось признавать, что единственный, кто действительно смог вот так возбудить Катти, кто мог ее покорить, будучи сильнее, был по сути своей - мертвым… Ведь был же? Хотя…, сомнительно, что мертвецы имели настолько…, кгм, цветущий вид… кому, как не ей знать об этом?!

И все же…

Прошипев проклятие на свое, неуемное рядом с ним, либидо, следователь сделала резкий шаг в сторону, ударом шпаги, отводя его клинок от своей груди.

- Я собиралась отсюда уйти. - Так и не добившись нормального звучания собственного голоса, сквозь зубы, пробормотала Лина.

- Значит - бой. - Улыбка Грегори переросла в ухмылку, и что-то вспыхнуло в глубине глаз вампира,… то, что заставило Каталину почувствовать слабость в коленях, и лавой растеклось внизу живота. Что понуждало ощущать себя добычей, на которую только что открыли охоту. - Если это то, чего ты действительно хочешь… - Вампир сделал неожиданный выпад.

Черт! Он знал, что эта недосказанность заставляла поджиматься пальцы на ее ногах, отвлекая, понуждая думать совершенно о другом.

Например, о его теле, прижимающем ее к стене…, к полу… да к чему угодно! Лишь бы оно было на ней так тесно, чтобы…

Каталина сумела отразить этот удар, поднырнув под острие, и делая ответный выпад. Посылая подальше подобные мысли, от которых ее грудь начинала вздыматься в тяжелом дыхании.

Это от драки, убеждала Лина себя, и сама понимала, что нагло врет.

Стоило сосредоточиться на бое.

Он был лучшим бойцом из них двоих. Это Каталина ощутила по первому касанию рапир, и ей нечего было тягаться с Грегом со своим первым разрядом по фехтованию. Она умела драться по правилам соревнований. Грегори даже не слышал о них. А если и слышал, не заботился о подобном.

И, совершенно не поняв, как - Каталина оказалась почти впритык к Грегори. Ее рука, с зажатой в ней рапирой, была заведена за спину, незнакомым приемом. Он клином обездвижил ее!

Тело Грега было опасно близко, чтобы она могла контролировать импульсивные порывы своего собственного тела. Ее бедра дернулись. Она дико, неконтролируемо, хотела прижаться к этому мужчине…

Но в последнюю секунду здравый смысл напомнил о себе, и Каталина едва остановилась, чтобы не отбросить эту чертову железяку, и не прыгнуть на него, обхватывая ногами тело мужчины, прижимаясь своим влажным лоном к его возбужденной эрекции, не позволить себе запустить пальцы в его волосы, заставляя целовать себя. Неистово, жадно…

Черт возьми! Да что же она делает?!

Грегори зарычал, с силой втягивая в себя воздух, в котором, казалось, висел аромат их обоюдного желание и медленно провел по своим губам языком, словно слизывая этот запах.

Странный гортанный звук вплелся в его рычание.

Жадный, требовательный, почти животный… И ее мелко затрясло, когда Каталина осознала, что это она его издавала.

Ему это понравилось… Каталина видела, как дернулся кадык на его шее.

Осознание этого ударило ей в голову новой волной вожделения.

Лине хотелось, чтобы его язык был на ней, на ее коже,.. Чтобы его рот накрыл ее соски и жадно втянул их, прикусывая… Чтобы он спускался ниже, добираясь до пульсирующего в потребности влагалища, чтобы он был в ней, однозначно…

Взгляд мужчины стал темным, обжигающим. И его напряженные свистящие вдохи, перекрывающиеся рычанием, от которого вибрировала ее грудь, почти подавляли всякий разум. Наклонив лицо, он мягко потерся о ее щеку, задевая губами ухо, щекоча кожу дыханием.

- Ты хорошо держишь шпагу, девочка. Твердо. Думаю, что смогу научить тебя нескольким приемам. Позже…, значительно позже…- Его хриплый голос растекся по коже Катти жаром, задерживаясь на напряженных сосках, которые упирались в его грудь, ноя от такого, недостаточно близкого контакта… Он потерся об нее, посылая разряды в каждую клеточку Лины, заставляя ощущать, как чертовски велико его желание… Она увлажнила губы, желая…

Это было абсурдом… Нельзя было поддаваться!

Он считал, что уже выиграл?!

Ну, уж нет! Лина не собиралась так просто сдаваться!

Девушка дернулась, второй раз за последние сутки, если чувство времени не обманывало ее, рискуя вывихнуть сустав. И, стремительно развернувшись, едва не сломав шпагу, отскочила, высвобождая клинок.

Улыбка вампира стала иной. Каталина, ни черта не понимая, ощутила, внутри себя, что он доволен такой ее борьбой.

Возбужден. Ему нравилось, что она была такой…, непокорной.

Грегори низко зарычал, рванулся вперед, просто напросто, сметая ее защиту, заставляя упираться в стену спиной, ощутив затылком холодное касание клинка. Из груди Лины с шумом вырывалось тяжелое дыхание.

Рука Катти, все еще удерживающая шпагу, так и осталась вскинутой за голову, прижатая его шпагой к шершавому камню. А все ее тело оказалось распластанным на нем…

Послав к черту всякую здравость, все с тем же горловым звуком, вторящим его непрекращающемуся рычанию, Каталина разжала пальцы, лишь краем уха отмечая звон рапиры о камни.

Грегори наклонился, щекоча ее скулы своими волосами, и Лина наконец-то поддалась своему собственному бешеному желанию. Она оттолкнулась от стены, обхватывая свободной от его захвата рукой, лицо вампира, и потянулась к его губам.

Грегори не дал ей перехватить инициативу, первым накрывая губы Катти, целуя дико, жадно, сметая любые оставшиеся преграды. С напором погружая свой язык, скользя по ее губам, щекам, по языку Каталины. Она уже не помнила, что ей только что мешало, с не меньшей страстью отвечая на такую ласку.

- Обними меня, девочка. - Это не было голосом. Грегори рычал, вталкивая в Каталину эти слова движениями губ, языка, всего тела. Рука мужчины жадно прошлась по ее бедру, снизу вверх, и широкая ладонь сжалась на ягодице, заставляя ее бедра рывком вскидываться, стремясь в него вжаться.

Лине не надо было повторять дважды. Прижав свою ладонь к его затылку, заставляя еще сильнее целовать себя, она закинула ноги, обхватывая талию Грегори, скользя по его члену своей влажной от жара желания плотью.

- Да, так, девочка. - Его тон стал невозможно низким, урчащим, таким, что забирал ее мысли, так же, как его язык, его губы продолжали забирать ее дыхание, засасывая, прикусывая. - Еще крепче. Я обещаю, что потом буду медленным и нежным, Катти. - Оторвавшись на секунду от ее рта, мужчина обжег задыхающуюся девушку горящим взглядом, рыча, задерживаясь глазами на ее припухших, натертых его поцелуем, губах. - Но сейчас, у меня нет для этого выдержки. Не после драки.

К черту нежность! Она хотела его, так, как он мог ей это предложить!

Пальцы Грегори накрыли губы Лины, обводя их контур, и вампир с силой втянул в себя воздух, когда она, не удержавшись, наклонилась, обхватывая эти пальцы ртом, засасывая, обводя языком, делая то, что он только что делал с ее губами. Продолжая скользить своими бедрами по его плоти, пытаясь вобрать его в себя. Но вампир отстранился.

- Ад, девочка! - Вампир закусил свою губу клыками, отнимая свою руку, наслаждаясь тем, как она за ним потянулась, не желая прерывать свое занятие, - Ты, наваждение, Катти. Проклятие. Но, какое желанное… - И вновь, с силой поцеловал ее, заставляя вскрикнуть от наслаждения, пронзившего Каталину, когда она ощутила, как эти влажные пальцы проникают в ее, сжимающееся от потребности в нем, влагалище.

- Грегори. - Она стонала, подаваясь навстречу его пальцам, и прерывисто дыша, желая большего. Его плоти. - Грегори… - Его имя было самым связным, на что ее сейчас хватало. - Я хочу тебя…, пожалуйста. - Она сама почти зарычала от того, что он так и не поддавался, раз за разом отстраняя свои бедра.

- Скоро, девочка. Обещаю. - Мужчина скользнул губами по ее скуле, оставляя влажную дорожку на коже, царапая клыками, не прижимая. Так и не пуская крови. Снова и снова погружая пальцы в жар лона Катти.

А потом, совершенно неожиданно, резко обхватил ее бедра обеими ладонями, сжимая ягодицы, вскидывая тело Каталины так, чтобы она упиралась ему в плечи коленями, а спиной опирая на стену. И не дав ей осмыслить подобные изменения, накрыл ртом ее плоть, засасывая, дразня, чуть прикусывая клитор.

Она закричала. Без всякого контроля, забыв о сдержанности и чем-то подобном. Так сильно вцепившись в пряди его волос, что возможно, причиняла боль. Но вампир и не думал останавливаться, скользя языком по горячим складкам, проникая в лоно, которое только что дразнил пальцами.

И от этого ощущения, своей перед ним беспомощности, перед его силой, перед его страстью, она не выдержала. Каталина затряслась, ощущая, как каждая мышца в ее теле сокращается в этом оргазме, вероятно, втором в жизни, после того, чертового зеркала, подаренным мужчиной.

Словно дожидаясь именно этого, Грегори разжал свои пальцы, и опустил ее, заставляя скользить содрогающуюся в удовольствие девушку, спиной по холоду клинка, и наконец-то, погрузился в ее жар, одним толчком проникая до основания.

Он хрипло застонал, заставляя Каталину от одного этого звука, вновь, зависнуть над самой гранью. И сильнее сжал ее бедра, не давая Лине двигаться, не позволяя перехватывать доминирование в этой страсти-схватки, и снова толкнулся в нее, добиваясь в ответ низкого стона.

Каталина не могла сдерживаться, вжимаясь в него бедрами, вдавливая свои ногти в его плечи, понукая, но Грегори не поддавался, не позволяя ускорить ритм, хоть и сам едва держался, беспрерывно рыча.

Но и он не смог удержаться долго, отбрасывая разум, поддаваясь ее дикому и настойчивому желанию, с ревом впиваясь в ключицу Катти и, снова и снова, с силой вонзался в ее влагалище. Наполняя, растягивая, заставляя ее растворяться в накатывающих оргазмах, пока он пил и пил вкус ее страсти, растворенный в крови.

Каталине казалось, что она просто не выдержит такого удовольствия. Но у девушки даже не было сил, чтобы попросить его прекратить. И вместо этого, уперевшись головой в его плечо, прижатая к нему так, что между ними не имелось расстояния, не имеющая возможности осознать что творит, она поддалась своему желанию, не желая хоть в чем-то уступать Грегори, и сама не понимая, что с силой сжимает зубы на его коже…

Ощущение ее укуса смело разум Грегори, заставляя вампира, с хриплым стоном, резко погрузиться последним толчком изливаясь в нее.

Так крепко сжимая руки вокруг тела Каталины, что у той не было возможности вздохнуть. Только ей было уже все равно. Она все бы отдала, чтобы никогда не вырываться из этих рук, с такой силой…, но так бережно обнимающих ее… надолго ли…

- Глава 2

- Это не имеет для тебя значения, Рохус, я имею полное представление о ритуале призыва. - Теодорус невозмутимо стоял в зале, выказывая полное безразличие к возможному недовольству хозяина его наглостью. - Я просто предлагаю тебе сделку.

- Потому что не можешь потребовать, не имея достаточной силы. - Сидя на подоконнике, Рохус с таким же безэмоциональным выражением, смотрел на своего бывшего наемника.

Такое замечание заставило улыбнуться Древнего.

- Ты, и правда, так считаешь, Рохус? - Тео, казалось, все вольготней ощущал себя в этом зале, хоть и не было видно причин для подобного поведения. - То, что я оказывал тебе услуги, за плату… - Вампир сделал акцент, выделяя последнее слово, - Не означает, что я слабее, или помогал тебе из страха. Ты совершаешь ошибку гордыни, Рохус, даже не проверяя за все эти годы силу того, кого нанимаешь.

- Я проверял тебя. - Спокойно ответил тот, но Тео видел, что-то мелькнуло в глубине глаз хозяина замка, внося сомнение в уверенность. - Я всегда выбираю лучших, но твоей силы недостаточно, чтобы победить меня.

Теодорус искренне рассмеялся, начиная рассматривать обстановку зала. Здесь ничего не поменялось с того момента, как он увел Лилию.

Мысль о девушке его не отпускала. Он совершенно не желал оставлять ее одну. Едва сдерживаясь оттого, что был должен уйти. И необходимость этого, заставляла раздраженно ворчать его тьму, беснование которой, лишь неимоверным усилием разума, Вечному удавалось подавлять.

Чтобы выиграть в этой, словесной схватке, ему надо было контролировать себя так, как никогда. Впрочем, к чему к чему, а к контролю и выдержке, Теодорусу было не привыкать. Он прожил столько сотен лет, руководствуясь именно этим кредо. Словно сбрасывая на тех, кого выбирал в компаньоны все, что противоречило самоконтролю. Добавляя к их личностям свою необузданность, избавляя логичный расчет от этих страстей и бушующих желаний.

А вот теперь, он не хотел совершать ничего подобного.

Впервые Тео позволил ощущениям и страстям довлеть над логикой своего существования. И он упивался этим, наслаждался тем, что внесла за пару дней, несравнимых и с мигом в течение его жизни, эта девушки в мироздание Древнего. И он знал, что сделает все, чтобы никто не посмел посягнуть на это.

- Вероятно, мне будет трудно, невероятно трудно противостоять тебе в период приступа, Рохус. - Тео обошел вокруг мозаики, не рассматривая ее. Он не желал сейчас хоть чем-то подвергать свой контроль угрозе. - Но, они не так уж и часты, не так ли? Да, моя сила слабее твоей, когда ты впадаешь в транс. Но во все остальное время…, например сейчас, - Древний повернулся к хозяину, глядя прямо в лицо. - Мы равны по нашим возможностям.

Ничего не изменилось в выражении лица или позе Рохуса, но Теодорус и не рассчитывал на это. Они оба были слишком старыми, слишком опытными игроками, чтобы позволить себя читать. Вот только, у Тео теперь появилась слабость, а значит, он должен нащупать уязвимость и того, кого уже, независимо ни от чего, перевел в разряд врага. Рохус угрожал Лилии. Просто тем, что он существовал и планировал призыв.

- Не ты управляешь своей силой, Рохус - она управляет тобою. И в этом, твоя слабость.

- И что же ты хочешь предложить в обмен на ее жизнь в этой сделке? - Хозяин зала откинулся на стену, наблюдая за перемещением своего гостя по помещению. Но он признал, то, чего Теодорус и добивался.

Столетия существования обоих научили тому, что порою не объем силы оказывается определяющим. Рохус не мог сбрасывать это со счетов, насколько сильным он ни был бы. Да и не в его интересах было бы терять союзника перед самым ритуалом. Судя по тому, что видел Тео, его бывшему работодателю будет нужна защита. Очень мощная защита… Только, стоит ли об этом рассказывать? Осведомленность была его гарантией…

Теодорус отвернулся, рассматривая углубляющуюся тьму за проемом окна.

- Тебе нет нужды в их смерти, не так ли? Даже в муке. Все, что надо - их сила.

- Но дело же не в том, я люблю развлекаться, как раньше любил и ты. - Его враг хищно усмехнулся, оскаливая клыки. - Ты позволишь мне, добровольно и беспрепятственно, воспользоваться мощью бриллианта? - Голос Рохуса был пропитан недоверием и ехидством.

Тьма рванулась, грозя разрушить оковы разума, но Теодорус смирил ее, игнорируя неистовое желание дополнить интерьер узором крови хозяина. Лилия была первоочередной в приоритетах. Ее безопасность стоила преобладания рассудка над непривычными и давно позабытыми порывами. Пусть желание стереть, превратить в кровавое месиво и стучало в разуме гулким боем кожаных барабанов давно мертвого легиона, которым он столетия назад руководил.

Тео не позволил бы ему не то, что прикоснуться к ней пальцем, даже приблизиться на достаточное для этого расстояние. В его памяти не стерлись картины следов побоев на теле Лилианы. Не забылась ни единая метка. И именно Рохус был виновен в них…

Но, вампир ничем не выдал бушующей в нем ярости.

- Я буду следить за тобой. - Он, вновь, обернулся лицом к лицу. - Мне безразлично, что будет с другими, если будет надо, я лично уничтожу каждую из них, чтобы добавит силы твоему призыву. Но Лилиан останется в целости и сохранности. - Черный взгляд давил, показывая, что Теодорус не собирается ни на йоту уступать в этом требовании.

Он слишком хорошо знал, как использовать малейшую неуверенность неприятеля, а Рохус не был глупцом, и был осведомлен о подобном не хуже своего визави.

- Я обдумаю твое предложение, Теодорус. - Рохус стал задумчиво перебирать камни в своей подвеске, словно бы невзначай, пропуская бриллиант. - Мне не хотелось бы терять такого старого союзника и… - Он твердо смотрел на мужчину.

Однако, Теодоруса уже не интересовал этот взгляд. Он не слышал слов, который произносил Рохус.

Дикий, паничный, всеобъемлющий ужас, заполонил его разум. Почти крик…

И он не принадлежал вампиру.

Теодорус растворился, в мгновения ока исчезая во тьме, не утруждаясь прощанием и не думая ничего объяснять Рохусу.

Лилия боялась. Она была в опасности, Теодорус устремился к ней, чувствуя, как вырывается из-под всякого контроля, и бешено ревет внутри его тьма, просто посылая любые ограничения к дьяволу, требуя крови того, кто был виновен в испуге Лилиан.

***

Рохус с легким интересом смотрел на пустоту, оставшуюся на месте его "гостя".

- Думаешь, стоит оставить ее ему? - Задумчиво протянул вампир в гулкую пустоту зала, рассматривая сверкающие грани алмаза.

- Посмотрим… - Старая женщина появилась в зале, замирая у мозаики. - У нас еще есть время до ритуала…

***

Стефан шагнул из тьмы, оказываясь в одном из коридоров дома Теодоруса.

Его отец любил роскошь, но вампир не мог оценить всей красоты поместья, построенного в стиле старого Рима. Он не видел белого мрамора колонн, и черного гранита полов, не замечал изразцов на стенах. Все, что сейчас занимало разум Стефа, это попытка понять, чему же хотел обучить его отец, прогоняя тогда.

Должна была быть цель. Обязательно. Теодорус знает, что Стеф - особенный. Он никогда бы не посмел без причины так обойтись с ним…

Но вампир никак не мог уловить своего отца. Он даже не мог призвать его, тот блокировался. А дом был полностью защищен от любого магического воздействия. Не так давно Теодорус на практике продемонстрировал Стефану, что того ждет в случае применения магии в этих стенах.

Этот урок ему не понравился. Он был грязным. Кровавым и болезненным. Унизительным. Но Стеф его хорошо усвоил.

Потому, сейчас он понимал, что стоит идти искать своего Мастера в этих бесконечных переходах огромного поместья. Притом, что Стефан даже не представлял, где Теодорус может находиться.

Раздраженно зарычав, мужчина шагнул в полутьму прохода, разозленный голодом, который мучил его. Он не пошел искать себе жертву. Как не жаждало его сознание услышать крики и вопли, как не хотелось бы ему погрузить свои зубы в тонкую шею, пальцами раздирая живот какой-нибудь суки, наказывая, избавляя мир от мрази, вываливая на мостовую внутренности…, Стеф не поддался, желая иметь объяснение тому, что сделал отец.

Но даже мысли об этом было достаточно, чтобы вампир оскалился, с силой втягивая воздух через раздувающиеся ноздри, и красная пелена заволокла глаза от жажды и возбуждения. От предвкушения. Скоро. Скоро он отправится на охоту…

Но сначала, Стефан должен понять.

Сворачивая в следующий, десятый по счету проход в этом пустом доме, он неожиданно оказался в странном зале.

Но не стеклянный потолок, позволяющий рассмотреть ночное небо, и не небольшой бассейн в центре, вода в котором, судя по поднимающемуся пару, была теплой, и проточной, привлекли внимание вампира, заставляя Стефана застыть на входе, жадно вдыхая влажный, парующий воздух.

На одном из бортиков неглубокого бассейна, опустив ноги в воду, сидела девушка. Она его не видела, что-то внимательно изучая у края, проводя пальцами по резным плиткам, украшенным рельефным изображением резвящихся наяд и сатиров. Длинные темные волосы падали на ее лицо, закрывая, мешая обзору.

Но для Стефана не имело значения, как она выглядела.

Теодорус никогда не показывал ее Стефану. Его отец никогда не упоминал о том, что здесь, вообще, есть какая-то девка.

Никто никогда не говорил ему, что эту тварь нельзя трогать. На нее не было запрета.

Она оскверняла своим присутствием дом Теодоруса…, а значит, как и каждая сука в этом мире, она заслуживала смерти. Мучительной, и такой же отвратительно-мерзкой, какой, без сомнения, была и сама эта сволочь.

Пелена перед глазами мужчины становилась все багровей, и тонкие смешки, вопли и крики в голове вампира, смешивались, требуя новой крови, новой смерти. Надрывно, визгливо, взрывая его разум болью, обидой, и нуждой в исполнении этого желания смерти.

Эти крики заглушали все, и шум воды в бассейне, и дыхание его жертвы, которая так и сидела, все еще не заметив своего палача. Все…, кроме размеренного стука ее сердца, которое, как казалось Стефану, он мог видеть сквозь ткань длинной сорочки, явно с чужого плеча. И пульсация этого органа манила вампира, требовала освободить, очистить пространство от ее присутствия, сжать в пальцах сосредоточие жизни, забрызгивая все кровью…

Вампир сделал шаг. Он был почти бесшумным, но девушка, как ни странно, вскинула голову, начиная подозрительно осматриваться, опираясь на пол позади себя, поджимая ноги. На ее лице появилось выражение настороженности, и обеспокоенности… Но, не было похоже, что она его видела, хоть и смотрела прямо на вампира…

Эта тварь была слепой?

Стефан едва не начал хохотать. Само провидение привело его сюда. Ее уже выделили, наказали за ее мерзость и пороки. И Стефан лишь орудие правосудия, чтобы докончить начатое высшим судом.

Лицо девки исказилось напряженным страхом. Но в нем не было отчаяния, скорее опустошенность… Ничего, он это изменит. Вампир наслаждался когда они скукоживались от боли.

Он ожидал, что эта сучка начнет кричать, выяснять, кто здесь, но она лишь закусывала губу, и с каждым его шагом, отползала назад. Даже не вставая. Молча.

Очевидно, боялась поскользнуться на плитках. Но вампир слышал, как все надрывней и резче становилось ее дыхание, и как бешено забилось это сердце, срываясь в ритме, пропуская удары от страха.

Не в силах сдержаться от предвкушения, он закинул голову, и захохотал, ощущая себя всемогущим, таким, каким он и был.

О да! Стефан был избранным, и сейчас - он исполнял свое предназначение!

Этой девке некуда было больше ползти, она уперлась в стену, и пыталась подняться, опираясь на панели из кафеля. Но Стеф все ближе подходил к ней, запирая сучку в углу, словно загнанную травлей жертву…

О, какое же это было блаженство, втягивать в себя аромат ее молчаливого, но такого дикого, неистового страха… Возможно, она еще и немая?

Жаль, если так. Он собирался заставить ее кричать, и сделает это.

На секунду, лишь на миг, Стефан задумался над тем, имеет ли значение, что к аромату его трясущейся жертвы примешивался аромат Теодоруса, сливаясь? Но отмел всякое сомнение, уже охваченный предвкушением смерти. Что такого, если он развлечется с жертвой своего Мастера? Теодорус никогда не был против разделить добычу.

Еще шаг, и полноценный аромат ее крови, переполненный страхом и отчаяньем, наполнил легкие вампира. Стук ее пульса, надрывный, безнадежный, загремел в его ушах, заглушая любой иной звук…

Стефан протянул руку, обхватывая лицо сучки, выдавливая из ее сжатых, прикушенных губ тихий всхлип…

И в этот момент, боль сотней кинжалов пронзила его, взрывая тело, разрывая на части мозг.

Что-то неимоверное, оторвало его пальцы от кожи, которую он уже собирался содрать с тонких костей. Сила, ничем не ограниченная мощь и чистая ярость, которую он почти мог осязать, отбросила вампира, распластывая на полу, распластывая его, словно мешок наполненный тряпьем.

Стефан скрючивался, пытался сжаться в комок, но снова и снова получал удары такой мощи, которую еще не ощущал.

Он выл, скулил, плевался кровью, захлебывался ею. И отчаянно пытался прояснить взор, чтобы понять, что происходит, почему он не может противостоять этому…

Не могла эта девка обладать подобной силой…

Никто не мог победить его.

Никто, кроме…

Стефан непонимающе уставился на Теодоруса, закрывающего собой от Стефа эту сволочь. Глаза его отца пылали бешенством.

Он не понимал… Вампир заскулил, ощущая, как ломается каждая косточка в его руке, которой он дотронулся до этой твари. Завыл, когда его отец, перешел к ноге, ломая, круша все, что было еще целым в его теле. Делая со Стефаном то, что сам вампир так любил делать со своими жертвами.

Стеф заорал, когда ощутил, как вспарывается его живот, и все внутренности обжигает болью и воздухом…

- За что? - Едва смог прохрипеть он, раскрошенной глоткой. - Ведь она тварь, - вампир закашлялся, захлебнувшись своей кровью, - мразь, жертва…

Новый удар раскрошил его челюсть, заставляя глотать собственные зубы…

Теодорус нависал над ним, и его лицо - оно ужасало своим чистым, незамутненным ничем, бешенством. Он никогда не смотрел так на Стефана, и вампир скукожился, не имея возможности противостоять этому. Ни капли сожаления или сомнения. Приговор, приводимый в исполнение с максимальным мучением.

Не меняя выражения, ни дрогнув ни единой чертой, его творец беспощадно крошил его тело своей силой, не удостаивая собственное создание ответом.

Это было хуже всего! Теодорус предал его! Из-за чего? Из-за какой-то сволочи, грязной девки!

Разум Стефана взорвался ненавистью, но он ничего не мог уже поделать.

В один момент, все изменилось…

Стефан валялся на холодной промерзшей земле, обдуваемый холодным, пронизывающим, леденящим его вспоротые кишки, ветром. Являясь жалким комком порванных мышц и осколков того, что некогда было костями. Униженный тем, кого почти боготворил. Преданный тем, кто сотворил его…

Он смотрел кровавыми глазами в ночное небо, ощущая, как сменяется время. И знал, что не успеет в достаточной мере восстановиться до рассвета…

***

Это было полным абсурдом. Совершенно противоречило всему его опыту и всякой логике. И все же, он поступил именно так.

Тео сжал кулаки, пытаясь унять свою тьму, возвращая себе контроль над яростью.

Стефана надо было убить. Бесповоротно. Окончательно. Гнев, бушующий внутри требовал, настаивал на том, что Тео должен уничтожить, испепелить того, кто посягнул на его Лилию.

Но разум терзало сомнение. Впервые за тысячу лет он испытывал такое.

Лилия тихо вздохнула за его спиной, и вампир почувствовал колебания воздуха от того, что она пошевелилась, меняя позу.

После того, как он ей дал свою кровь, им не было нужды в прямом контакте, чтобы Лили видела через Теодоруса. И сейчас, мужчина знал, что она наблюдала все, каждое его действие, каждый момент расправы над Стефом, через призму гнева и ярости вампира, дикой, неконтролируемой потребности в муке того, кто угрожал его женщине.

Что она чувствовала теперь? Как она отнесется после этого к Тео?

Тысячелетний древний боялся… Это было невероятно, именно так все и было.

Не то, чтобы ее отторжение, если таковое произойдет, будет иметь значение. Теодорус никогда не отпустит ее. Никогда…, пока это слово отражает хоть сколь вероятное действие, пока он будет существовать. Даже, если ему придется подавить ее, воздействовать на сознание, заставить забыть все, что только что случилось.

Он пойдет и на это…

Вот только, за какие-то жалкие дни, которые не были и секундой в его вечности, ее мнение, отношение Лилианы к нему, стало иметь значение. И вероятность того, что Лили может возненавидеть его или испугаться…, была не тем, что он желал бы сделать действительностью. Нет, определенно, он готов был уничтожить кого угодно, лишь бы не допустить подобного. Пойти на любой компромисс, заключить договор с кем угодно…

Она знала, что он вампир. Лилия выросла в клане Карателей, и не могла не знать того, что творили ему подобные.

Но…, но…, все логичные доводы Тео разбивались о стену абсурдного и иррационального опасения того, что она не захочет подойти к нему после всего, чему стала свидетелем.

Теодорус медленно повернулся и посмотрел на Лилиан, так и стоящую в углу, куда ее загнал Стефан…

Гневный, грубый рык завибрировал в его груди при мысли об этом, заставляя оскаливаться вампира.

Но Теодорус пытался взять себя в руки. Овладеть своим бешенством.

Никогда и никому, даже себе, он не признался бы в том, чем было то ощущение, что жидким льдом сейчас растекалось по его венам при виде страха в ее слепых, обращенных на него глазах…

Кого она боялась? Его - Тео? Или же отголосков пережитого ужаса?

- Лилия… - Ему удалось проговорить ее имя недрогнувшим голосом, не показывая того, что сковывало тело. В конце концов, он умел убеждать, но Теодорус не смог продолжить…

Лилиана стремительно преодолела разделяющее их расстояние, обвивая дрожащими руками его торс. Прижимаясь к мужчине так тесно, словно именно этим определялся факт ее существования, тем, сколь крепко она держалась за него. Как тогда, на скале. Именно так, как он говорил ей…

И тот, кто прожил десятки столетий, едва не задохнулся от осознания того, что эта девушка, ставшая для него мерилом всего, не боялась вампира. Не отрицала того, кем был Теодорус, просто принимала это…

- Лилия. - Он погрузил свое лицо в тяжелые пряди волос, цвета горького шоколада, наслаждаясь тем, как крепко девушка обнимала его. Не скрывая своего благоговения от этого факта. Не стыдясь и не боясь подобного.

И, обхватил ее в ответ, почти впечатывая в свое тело, испытывая дикое желание быть еще ближе к Лили. Слиться с нею. Струиться своей кровью в ее венах. Наполнять свои сосуды этой женщиной.

- Моя Лилия…

Теодорус накрыл своим ртом дрожащие губы, так безоглядно прижимающиеся к его, поражаясь тому, сколь стремительным может быть низвержение в ад, и вознесение к воротам рая.

Лишь неделю назад, он расхохотался бы над тем, кто сказал бы вечному, что весь смысл тысячи лет, всего его существования, в один миг - сведется для Теодоруса к хрупкой девушке, прожившей на этой земле в сотни раз меньше, чем он сам.

Но именно так и было…

Она стала тем, чего Теодорус никогда не стремился иметь. Что считал нелогичным и обременяющим. Лилиана стала смыслом и… тем понятием блаженства, которое он никогда не стремился достичь, зная, что ни единым поступком не был достоин ее безоговорочного чувства к нему.

Но Теодорус никогда не был глупцом. И ни за что во вселенной не откажется от того, что она добровольно отдавала.

Он был эгоистом. Но кто решился бы его обвинить? Теодорус знал, что уничтожит любого, кто попытается разъединить их. Так же безжалостно, как несколько минут назад крушил того, кого сам сотворил.

- Он хотел убить меня? - Лилиана уткнулась лицом в плечо мужчины, и тот ощутил, как медленно расслабляется ее напряженное, скованное страхом, тело в его руках.

- Это не имеет больше значения, сладкая. - Теодорус подхватил девушки на руки, прижимая к груди, и опустился на пол, почти баюкая Лилиан. - Никто не причинит тебя вреда. Даже не коснется больше. Я от всего защищу тебя. Всегда, медовая, вечно.

Тонкие пальцы девушки скользнули по ткани его сорочки, расстегивая пуговицы, и она прижалась щекой к груди мужчины так, словно умирала без этого контакта кожи к коже.

Лили, щекотала своим дыханием его грудь, воспламеняя, растапливая лед, сковавший каждую клеточку тела Древнего. И он не выдержал, поддался сладкому зову аромата ее крови, желая убедиться, вопреки здравому смыслу, удостовериться, что он успел, и она невредима. Его клыки погрузились, обхватывая тонкую ключицу девушки, и она застонала от этого, почти с наслаждением, еще плотнее прижимаясь к мужчине. Зарычав, Теодорус обхватил своей рукой голову Лилиан, и вскрыл свою вену, прижимая ее губы, со срывающимися протяжными всхлипами, к алым каплям, набухающим на порезе.

- Глава 3

Проклятием.

Вот чем был этот мужчина для Катти. Что бы он там не говорил, что это она - его искушение. Бредни!

Грег был самым грешным, самым сладким, остро-пряным проклятием. Таким, от которого она не могла оторвать своих пальцев, от которого не могла отнять губ. Каталина просто не могла отстраниться от Грегори, сколь бы странным это ни было.

Он покорял ее своей силой, своей нежностью, своей привычкой предугадывать любую ее мысль или действие. Грег изводил ее, почти раздражая, тем, что лучше Лины знал, что она хочет, что надо ее телу, чтобы снова и снова взрываться в удовольствии, теряя всякое понятие о мере и времени.

Как ни противно было это признавать следователю, но становилось очевидным, исходя из того, что ночь сменила день, а они все еще не выбрались из постели, до которой и добрались-то случайно…, хм, этот мужчина успел стать еще одной ее зависимостью. И, похоже, раз в триста сильнее зависимости от никотина. Неутешительные выводы.

Однако и она узнала некоторые его слабости.

Он любил доминировать, всегда предпочитая оказываться сверху, и в прямом, и в переносном смысле. Грегори заводила борьба, любой вероятный вызов. Это заставляло его глаза вспыхивать пламенем, и вырывало довольный рык из груди…

За один этот звук, она готова была перед ним капитулировать… Ох, ей не хотелось ставить его в известность об этом, но Лина подозревала, что ей не удалось, в достаточной мере скрыть свою реакцию на то, как он делал это.

Но то, что сводило с ума этого мужчину, что полностью разбивала всякий его контроль, срывало тонкий налет видимости нормальности и обыденности, ярко, полно показывая ей всякий раз, что она раз за разом отдается не человеку - было ощущение давления ее зубов на коже этого вампира.

Он сходил с ума, когда Каталина кусала его в ответ на укусы самого Грега. Если ее борьба заводила мужчину, то это…, у Катти просто не было определения для того, что каждый раз происходило с Грегори. Но одно, она знала точно, ее саму это срывало со всяких катушек, заставляя забывать о любой здравой причине, почему ей не стоит плавиться в руках, почти вдавливающих Каталину в это божественное тело.

Даже сейчас, едва в силах повернуть головой, из-за того, что вся ее шея, скорее всего, была в синяках и ранках от его укусов, тело девушки приятно, томительно заныло, начиная пульсировать, в жажде того, чтобы Грегори снова наполнил ее собою, так, как он пожелает это сделать.

У Катти уже не было памяти о том, что было до этого "боя за доминирование". Но она, предельно ясно, так, словно это было жизненно необходимо, помнила каждое его прикосновение, каждый поцелуй, каждое погружение плоти Грегори внутрь ее тела. Тягуче-медленное и бешено-быстрое, подавляющее и возносящее ее на вершину.

Сердце Катти забилось быстрее, и вампир, прижимающий к себе ее обессиленное тело, чуть сжал свои руки, а на его губах расплылась самодовольная усмешка… Впрочем, разве она хоть когда-нибудь покидала это греховно-соблазнительное прибежище? С той первой ночи у зеркала, эта ухмылка словно приклеилась ко рту Грегори, да и раньше, в той районной больнице…

Но не мысль об этом заставляла сбиваться дыхание Каталины…

Это Грегори настоял на отдыхе. Все с той же усмешкой, он хрипло прошептал ей, что не хочет лишать К-а-т-ти всяких шансов на сопротивление, полностью изматывая девушку. А она, словно обкуренная, никак не могла к нему не тянуться.

Мамочки! Проклятие, однозначно.

В тот, последний раз, когда она, почти не понимая на каком свете находится, прикусила его кожу, уже не желая доказать, что в чем-то может проиграть, просто ни капли себя не контролируя, Грегори сделал то, что ни на секунду не ожидала Каталина. Оглушая ее своим ревом, мужчина обхватил затылок Лины, и с такой силой прижал к себе голову Каталины, что она просто напросто прокусила его кожу до крови…

Это не было тем, для чего имелись слова в ее разуме.

На секунду Каталина сжалась, ожидая, что ей станет противно. Это противоречило человеческой природе, и, очевидно, было заложено в самих генах.

Но… ощущение, вкус его крови на ее языке, такой же греховно соблазнительный, как и весь этот мужчина, такой же острый, такой же… неотразимый - сокрушил Каталину. Этот вкус добил остатки мозга, еще не расплавленные жаром шепота, которым Грегори раз за разом произносил "К-а-т-ти", снова и снова скользя своей эрекцией в ее влажной, пульсирующей плоти. Вплелся в странное, нереальное благоговение, с которым этот вампир прикусывал ее кожу, глотая кровь Каталины, подарив ей такой оргазм, после которого она никогда не сможет стать прежней.

Если и он испытывал нечто подобное, глотая кровь Лины - она могла понять, почему Грег никак не мог оторваться от ее шеи…

А еще, это рождало дикую, жгучую, черную ревность ко всем девушкам, у которых он брал кровь за свое существование…

И это пугало Каталину. Какого черта она ревновала этого вампира, которого знала третий день?

Сейчас, в перерывах между приступами вожделения, она искала хоть какой-то выход. Дико, безумно, заставляя свой разум метаться, словно жалкую слабую птичку в клетке соблазна, в которой она никак не могла найти дверцу.

- Что такое, К-а-т-ти? - Голос Грегори заставил поджаться пальцы на ее ногах, и непроизвольно выгнуться, еще сильнее прижимаясь к нему всем телом.

Дьявол! С такой реакцией надо было что-то делать!

- Тебе хочется чего-то? - Пальцы Грега скользнули по ее скулам вниз, очерчивая контур припухших, болезненных от его поцелуев, губ.

О, да! Помоги ей Господи, но ей хотелось! Всего, что он только мог ей дать! Как угодно, сверху, сзади, сбоку… она бы позволила ему вертеть свое тело как вздумается этому вампиру… И с этим так же, разрази все гром, что-то стоило сделать…

- Отпусти меня…

- Кроме этого. - Грегори не утратил ни капли своей, сбивающей с ног, самоуверенности. - Я готов дать тебе все, что ты хочешь. Действительно хочешь, К-а-т-ти. А этого - ты не хочешь, девочка.

Ей хотелось его убить. Жестоко и медленно. За то, черт побери, что он читал ее как открытую книгу.

- Я хочу этого! - Прошипела Каталина сквозь зубы.

- Хм…,- Грегори потерся о ее тело своей кожей. - Думаю, ты хочешь пить. Не можешь не хотеть после того, сколько я взял твоей крови. - Его палец, оставив в покое губы Лины, скользнул ниже, натирая следы клыков, оставленные Грегори.

Это заставило ее закусить губу. Потому что…, о, черт! Он знал, почему.

- Ты хочешь отдохнуть…, или, скорее, тебе надо это сделать, потому что ты измотана. - Грегори обхватил ладонью ее грудь, чуть сжимая пальцами сосок, и она подалась ему навстречу, крепко выругавшись сквозь зубы. - А вот чего ты действительно хочешь… - рука вампира скользнула ниже, и его палец свободно приник в ее влажное лоно, вызывая стон, хоть Каталине и было немного некомфортно и требовалось восстановление…- так это продолжения, не так ли, девочка?

Если она попытается его ударить, он ей позволит? В этот момент, Каталина действительно, горячо и страстно хотела соприкосновения своего кулака с этой ухмылкой Грегори…

Мужчина расхохотался, запрокидывая голову, но, так и не вынимая своего пальца из ее тела, наоборот, погружая второй, и ногой придавил ее бедра, не давая Лине увернуться от этого наслаждения.

Ох, она совершенно не хотела двигаться навстречу, ни капли.

- Думаю, мы начнем выполнение твоих желаний с ванны, К-а-т-ти, горячей ванны с пеной. И воды, безусловно. Хоть это и не очень поможет с жаждой. Но сделает ее терпимей, девочка. Как тебе такая идея? - Вампир наклонился, накрывая губами напрягшийся сосок на ее груди.

- Отпусти меня. - Простонала Каталина, резко подаваясь бедрами ему навстречу, и обхватывая руками шею Грегори, не позволяя мужчине отстраниться, понукая его ласкать ее грудь, перекатывая вершину этими чертовыми губами…

- Давай проверим, девочка. - Грег остановился на миг, втягивая ее сосок в рот, и нежно сдавил его, чуть прикусывая зубами болезненно чувствительную горошину. - Я предлагаю тебе заключить сделку. - Он оторвался от ее груди, и пристально посмотрел на лицо, прекращая плавные погружения пальцев. - Докажи мне, что и правда хочешь уйти. Я даю тебе… - Он задумался на мгновение, словно прикидывая в уме варианты. - Две попытки, К-а-т-ти. - Толчки его кисти возобновились, заставляя ее прикрывать веки от наслаждения. - И если ты сможешь убедить меня, или убежать - я отпущу тебя.

- Обещаешь? - Каталина сжала пальцы, вдавливая ногти в его кожу, снова возвращая губы Грегори к своей груди, жизненно нуждающейся в этот момент в его ласке.

- Конечно, девочка. - Пламя вспыхнуло в черноте его взгляда.

Каталине стоило бы задуматься, но в тот момент, начиная кричать от накатывающего оргазма, ей стало не до размышлений.

***

Никогда. Он лгал ей, и сам великолепно осознавал это. Но проблемы сомнительной морали - не были тем, что могло терзать разум вампира. Были занятия куда интересней. Впрочем, разве это было обманом, если сама Катти меньше всего хотела уйти от него? Определенно нет. Просто тем, что позволит ей сохранить самоуважение. Он даст ей эти попытки, прекрасно зная, что никакая сила в мире, не сможет вырвать Катти у него. И позволит ей сделать то, что требует ее натура. Он был бойцом. Она была воином…, его воином, и он мог понять то, что ощущала Катти. Представлял, как сложно ее гордости смириться и признать превосходство противника над нею. Даже, если вся ее сущность молила о капитуляции… О, да! Он слышал этот призыв ее мыслей, ее тела, самой Катти. Она хотела отдаться ему без оглядки, но не могла позволить себе покориться, оказаться слабее. И Грегори собирался убедить ее в том, что нет ничего ужасного в том, чтобы наслаждаться его преобладанием над нею. Он сможет показать ей, что заслуживает такого дара, как ее признание. Мастер мог ее покорить, мог подавить волю, мог заставить подчиниться тело. Однако, это все претило ему. Грегори любил свободу, и убивал всякого, кто посягал на его независимость. Каталина была точно такой же, до самой последней, упрямой складочки в уголках своих соблазнительных губ. И Грегори был бы дураком, если бы попытался сломить свою Катти. О, нет. Он ее завоюет. Так, как завоевывают крепости. Мужчина был готов окружить ее тем, отчего она не сможет убежать, осадить эту непримиримую девушку, соблазняя и искушая тем, что больше никто не сможет ей предложить. Искушение никогда не было сильной стороной Грега. Он, вообще, очень мало значения придавал в своем существовании подобным утехам. Бой - вот, что было его стихией. Но Каталина была сосредоточием всего того, чего вампир хоть когда-то желал. И то, что ее соблазнение так явно напоминала захват и покорение цитадели, только утверждало Грегори, что нет, и не будет никого идеальней для него. Теперь, оставалось дать увидеть это и Катти… Вполне вероятно, что ее будет сложнее убедить в этом. Но подобный вызов лишь подзадоривал вампира. Крепко обняв ее, все еще не пришедшую в себя, после последнего оргазма, который он только что подарил ей, Грегори довольно заурчал, обводя черты лица Каталины. Она была просто восхитительной, и ему дико нравилось это сочетание ее тонкой, изящной, почти хрупкой красоты, и настолько несгибаемой силы воли. Он сумеет покорить свою Катти, у мужчины не было ни капли сомнений в этом. Вампир поднялся с кровати, прижимая к себе девушку, которая, похоже, совершенно не осознавала, что что-то происходит. Это устраивало его целиком и полностью. Усмешка приподняла уголки губ мужчины, когда он целовал ее закушенные губы. Каталина признает его, иначе и быть не могло. Пройдя мимо их рапир, Грегори подумал о том, что обучать ее бою, будет довольно интересно…, особенно, если каждый их урок будет оканчиваться именно таким образом.

***

Каталина могла бы сказать, что Грегори силой заставил ее пить. Могла бы заявить, что он мучил ее, усаживая в ванную, полную горячей воды и ароматной пены. Вероятно, могла бы возмутиться таким методом "пытки".

Но она лгала бы себе.

Лина наслаждалась каждой минутой того, что происходило. Никто никогда не заботился о ней. Каталина просто не позволяла никому делать нечто подобное.

Грегори не спрашивал позволения. И впервые, кто-то был сильнее Лины. Не физически, хоть и в этом она не могла соревноваться с ним. Морально…, она не могла переиграть этого вампира. Он просто не обращал внимания на ее попытки нахмуриться или отстраниться. Да она и старалась-то, так, для видимости. И следователь подозревала, что Грегори об этом знал.

Но даже подобное осознание не могло добавить реалистичности ее сопротивлению. Слишком приятно было лежать в теплой воде, в кольце его рук, почти задремав, и позволяя вампиру перебирать влажные пряди своих мокрых волос, просто наслаждаться каждой секундой, каждым ощущением, впитывая малейшую деталь. Даже, эта понимающая улыбка на его губах, не раздражала сейчас Катти. Она была почти в раю, как ни смешно могло показаться подобное определение для объятий того, кто по определению был проклятым.

Это лишь на время. Еще пару часов. День, возможно. Каталина так давно не ощущала себя настолько…, настолько женщиной. Ее никогда не баловали и не холили. Лина высмеяла бы любого, кто попытался бы сказать, что она нуждается в этом. Следователь отдела по особо опасным и серийным преступлениям не могла нуждаться в чем-то подобном. Но, как оказалось, нуждалась… с ним.

Еще чуть-чуть…

У нее было две попытки. Она использует их на полную, и вырвется. Иначе и быть не могло. Каталина сделает все, чтобы освободиться…

Но чуть позже.

Прикрыв глаза, Каталина откинулась, упираясь губами в его плечо. И тяжело сглотнула, вспоминая вкус крови Грегори.

Он оказался прав, вода не особо помогла. Пить хотелось все так же сильно. И сейчас, вдыхая аромат его кожи, у нее мелькнула странная, пугающая мысль… Ощущение этого пряного вкуса так ярко вспыхнуло в ней, словно Лина только глотнула ее. Рот Кати наполнился слюной, а жажда стала почти невыносимой, заставляя ее губы скользить по коже Грегори. Казалось, только этот вкус может помочь ей…

Грег тихо зарычал и, обхватив ее затылок ладонью, крепче прижал голову Лины.

- Ты хочешь моей крови, К-а-т-ти?

Голос вампира растекался по ней, обволакивая, дурманя. Неужели он всегда знает, что она думает? Неужели, у нее нет ни единой тайны…

Но это так мало волновало ее в этот момент…, и уже сама не замечая этого, Каталина кивнула головой, оставляя еще одну влажную дорожку на груди мужчины.

- А сможешь ли ты, после этого уйти, К-а-т-ти? - Грегори насмешливо поднял бровь, будто усмехаясь ее желанию.

Он бросает ей вызов? Каталина вскинулась, разворачиваясь к вампиру, и села поверх его бедер, словно седлая Грега.

- Можешь даже не сомневаться. - Хрипло прошептала она, резко наклоняясь и прикусывая его кожу. Пусть он и читал ее мысли, но и она уже знала его слабости.

***

- Тише, мальчик, тише. - Он нагнулся и потрепал своего пса по голове, стараясь успокоить.

Старый мужчина совершенно не понимал, что заставило собаку волноваться. В такое время года, да еще и за час до рассвета, тут никого не может быть. Может волки? Но он не видел никаких следов. А за столько лет жизни в этих горах, Иван научился прислушиваться и присматриваться к диким зверям. Да и мало их стало в последнее время.

Однако, мужчина все же, проверил ружье, и вскинул его на плечо, готовый к любой неожиданности. Пес не успокаивался. Он продолжал тихо рычать и скалиться, принюхиваясь и пытаясь сорваться, убежать в сторону просвета в деревьях. Иван не был уверен, что там, в самом деле, имеется что-то стоящее, но дал команду и пошел за псом, решив проверить.

В его же интересах было знать обо всем, что происходило в этом ущелье. Слишком долго он прятался тут, чтобы позволить лени или небрежности раскрыть свое убежище.

Крадучись, мужчина вышел на небольшое каменистое плато, и присмотрелся к тому, что привлекло внимание пса. Собака обнюхивала и рычала на…, на что-то…

Это трудно было назвать чем-то, что поддавалось описанию. Наверное, какой-то идиот - альпинист, полез в горы без страховки, и сорвался. Возможно, уже и зверье добралось до тела. Даже на расстоянии Иван ощутил железный привкус крови в воздухе. Наверное, животные уже взялись освежевывать жертву. За те года, что он жил тут, Иван видел немало подобных случаев, и на таких телах, всегда было чем поживиться. Деньги, мелкие, но все же, ценности.

Еще раз осмотревшись, проверяя, нет ли поблизости волков, мужчина осторожно приблизился к трупу, шикнув на скалящегося пса, пытаясь отогнать почуявшее кровь животное. Из-за того, что какому-то дураку не сиделось дома, может начаться поисковая операция, и Ивану придется прятаться, снова скрываться. Значит, он имеет право на все, что сможет найти у жертвы, в качестве компенсации.

Иван перекинул ружье за спину, и опустился на колени у трупа, осматривая странные, заставляющие вздрагивать, раны на теле. Наверное, из-за предрассветных теней, картина казалась страшнее, чем было на самом деле. Но то, как выглядело тело…, в этом было что-то неприродное, заставляющее пальцы дергаться, в желании перекреститься. Глупости.

Иван сплюнул, и снова шикнул на пса, начинавшего раздражать его своим рыком. Но посмотрев на собаку, он ощутил, как волоски дыбом поднялись на его коже под старой и поношенной дубленкой. А по спине поползла холодная струйка пота. Пес тихо поскуливал, поджимая хвост и пятясь от трупа. А тихий рык…

Иван перевел глаза на мертвеца…, и ощутил, как каменеют все мышцы под пристальным взглядом черных глаз на изодранном лице, следящих за каждым его движением. И не успел рвануться с места, не успел увернуться от стремительно мелькнувшей тени, которой этот изодранное тело, бросилось на него. И лишь ощутив резкую боль в шее, осознавая, как хлещущим потоком покидает его жизнь, вместе с кровью, текущей из разодранного горла, Иван понял, что рычал этот мертвец…

***

- Мне нужна одежда! - Каталина сердито уставилась на Грегори, который, сидя на подоконнике, и вертя в руках кинжал, с ленивой усмешкой наблюдала за ее возмущенным хождением по комнате.

- Не думаю. - Мужчина медленно обвел ее взглядом, словно впервые, внимательно рассматривая от растрепанных прядей волос, и до поджатых пальцев ног, замерзших от холода камней пола. Его усмешка стала шире, а в глазах вспыхнули искры. - Мне кажется, любая одежда, только испортит твой вид.

О, кто бы сомневался, что ему именно так ему и покажется?! Чертов вампир.

- Мне холодно, Грегори! - Каталина старалась не обращать внимания на его откровенный взгляд, не собираясь, вновь, позволить себя увлечь не теми мыслями. Если она планировала выбираться отсюда, ей нужна одежда… - Я человек, а не какой-то там, толстокожий, наглый, нечувствительный к холоду кровопийца, - она гневно посмотрела на вампира, делая акцент на этом слове. - И вполне могу подхватить пневмонию и умереть!

Этот наглец посмел расхохотаться! А потом, аккуратно отложив кинжал, и опережая ее желание хорошенько ударить его из-за этого веселье, просто оказался рядом, так же неожиданно и стремительно, как он всегда и передвигался, сбивая Лину с толку. Обхватив талию следователя горячими руками, мужчина поднял босые ступни девушки над ледяным полом.

- Странно, но я прекрасно помню, что ты была совсем не против пить мою кровь, К-а-т-ти. - Грегори крепко прижал ее к себе, и Каталине сразу стало тепло…, даже жарко, в общем-то. Но она попыталась игнорировать это, как и смысл его замечания. - Так что, вопрос о кровопийцах, не тот, который стоит так категорично отвергать, касательно тебя, девочка. Это еще поспорить можно, кто из нас больший кровопийца в этой комнате. Я, который просто не могу этого не делать, или же ты…, человек…- Его бровь вздернулась, и вампир позволил своим словам многозначительно повиснуть в воздухе.

Она не пожелала вникать в смысл его замечания. И не об этом сейчас собиралась говорить с Грегори.

Проснувшись, Каталина осознала, что влипла серьезней чем думала. Она крупно попала. И ей, совершенно точно, надо было отсюда выбираться. Потому что, лежа в объятиях этого мужчины и слушая мерные удары его сердца, Лина никогда бы не вспомнила, что находится в плену у вампира, если бы не жажда…

Черт возьми! Она, даже то, что находится здесь не по своей воле, почти запамятовала.

Грегори усмехнулся, ощущая растерянность девушки, и наклонился, прижимаясь лицом к впадинке над ее ключицей, и дрожь возбуждения прошла по телу Катти, когда она ощутила, как он глубоко вдыхает запах ее кожи. Губы вампира щекотали шею, дразня Лину.

Но Катти не собиралась поддаваться. Осознав, что больше и больше вязнет в очаровании этого мужчины, в его силе, и, не имея реальной возможности ему сопротивляться, потому что с каждой минутой все меньше хотела оказывать это самое сопротивление, Каталина решила выбираться из этого треклятого места.

А значит, и сейчас, ей не стоило поддаваться искушению. Она попыталась вырваться из рук вампира, оттолкнуть этого наглеца, так легко доводящего ее до безумия, одним прикосновением, лишь взглядом. Но ее противник, точно издеваясь, и показывая, насколько Лина зависит от него, чуть ослабил свои объятия, будто поддаваясь ее сопротивлению.

- Грегори! - Она не хотела за него цепляться, правда. Но и падать на голый камень пола, не имея хоть минимальной прослойки ткани между этим самым камнем и своей кожей - ей вовсе не улыбалось. И потому, почувствовав, что вполне может упасть, если он разожмет руки, она была вынуждена обхватить ногами талию Грегори. Только для безопасности. Исключительно ради этого.

- Что такое, К-а-т-ти? Ты мне или себе не доверяешь? - Он усмехнулся, внимательно смотря в ее глаза. И его взгляд поведал Каталине, что вампиру прекрасно известна истинная причина смены ее положения.

Она хотела быть с ним рядом. И сама боялась этого желания.

Черт! Почему ей никак не удавалась взять все в свои руки с этим мужчиной?!

Девушка тяжело вздохнула, и опустила голову, почти обиженно прикусив губу, утыкаясь носом в его шею. Этот вампир никак не желал сдавать свои позиции. И не думал уступить ей хоть толику в дислокации. Ему надо было быть доминирующим во всем, без исключения. А проблема была в том, что Каталина привыкла быть сама себе управлением и властью.

Не то, чтобы ей не нравилось покоряться Грегори. Этот властный и привыкший только к победам мужчина, был поразительно внимательным ко всем потребностям и нуждам девушки. Даже к тем, о которых она сама никогда не догадывалась. Или запрещала себе думать о том, что и ей хотелось бы быть рядом с тем, кто может оказаться сильнее ее упрямства.

Большая ладонь накрыла затылок Лины, крепче прижимая, а объятия Грега стали более мягкими. Даже это он понимал в ней, разрази гром этого вампира! Знал, как ей сложно признавать свои слабости.

Он был слишком…, чересчур идеальным для нее. Словно вылепленным по спецзаказу. Но…, Грег не был человеком… и, даже являйся он таковым, она не была уверена, что готова была бы поступиться всем ради такой слабости. Еще раз вздохнув, ощущая, как его аромат наполняет ее легкие, Катти поняла, что снова начинает размягчаться, поддаваясь своей потребности в этом невыносимом существе.

Ей надо сматываться. Сто процентов, надо.

Но не может же она убежать, прикрывшись лишь волосами! И потом, ей надо найти и вытащить отсюда Алекса. Она не собиралась оставлять напарника на закуску обитателям этого замка. Итак, Каталина вернулась к тому, с чего начала. Ей нужна одежда.

Следователь тихо выругалась сквозь зубы, удобней устраиваясь на руках Грегори. И ощутила, как вампир напрягся, а в его груди зародилось тихое и довольное рычание. В нем вспыхнуло желание. Не то, чтоб оно хоть на миг угасало хоть в одном из них. Но все же, имело некоторые периоды спада. А вот сейчас, похоже, они приближались к очередному пику.

Ей уже было жарко. Казалось, что в один миг, она вспыхнула, переходя от возмущения, к дикому, неистовому, голодному желанию. Почти потребности. Девушка застонала, не в силах сдержаться.

Да это же ненормально! Словно в ней имелся выключатель, который Грег мог переключить одним звуком, подчиняя Катти своему желанию.

Она почти слышала, как что-то начинает захватывать власть в вампире, требуя ее покорения. Что-то, чему она не могла пока дать названия. Наверное то, что и отличало его от простого мужчины. Нечто темное и древнее, словно клубящееся внутри сущности Грега.

Катти не знала, каким образом, но великолепно чувствовала все, что творилось с ним, после того, как пристрастилась к его крови. И, не могла не признать, что ей это нравилось. Это обостряло ее собственное восприятие. Пожалуй, следователь смогла разгадать секрет его телепатии. Ведь Грегори еще в той больнице пил ее кровь.

Но, каким бы сильным искушением не были его пальцы, скользящие по ее коже, его руки, сильнее сжимающиеся на ее теле, Каталина приняла решение сопротивляться.

- Гр-е-го-ри…- Ох, она не собиралась вот так, почти стонать его имя. Таким тоном ей будет весьма сложно отвлечь мужчину от того, что он так охотно делал. - Стой.

- Ты не хочешь, чтобы я останавливался, - и на секунду не прекратив ласкать ее шею, спускаясь все ниже, уже облизывая и дразня языком ключицу, проурчал этот вампир.

Дьявол! Ну вот что можно противопоставить такому самомнению?! Тем более что он имел на него право…

- Мы договаривались, что я дам тебе все, что ты не пожелаешь, К-а-т-ти. Действительно пожелаешь… - Горячие губы шептали это, дурманя ей разум, пока вампир нес Лину к кровати.

Желание. Это было методом… Даже одурманенная им, она оставалась следователем и искала выход из ситуации. Только, как убедить себя, что это то, чего она хочет? И сделать это как можно скорее, подумала Лина, ощущая, что спина касается холодного шелка простыни.

- Мне нужна одежда, Грегори. Правда. - Каталина уперлась своими руками в его плечи, не давая мужчине отвести глаза.

Он усмехнулся, обхватывая ладонью лицо Каталины, и опустился сверху, накрывая ее своим горячим и возбужденным телом, упираясь локтем в спинку кровати.

- Зачем, К-а-т-ти? Для чего тебе одежда, девочка? - Вампир внимательно вглядывался в ее лицо, все с той же усмешкой. И Лина поняла, что он знает причину, но хочет, чтобы она сказала ему правду.

- Чтобы попробовать сбежать. - На выдохе прошептала она, с трудом удерживая свои бедра от того, чтобы не рвануться навстречу его напряженной плоти, с напором прижимающейся к ее возбужденному лону.

- Хорошо. - Улыбнулся Грег, с легкостью преодолевая сопротивление ее руки, и опуская голову, сближая их лица. - Я дам тебе одежду. И ты поймешь, что не ее отсутствие, мешает тебе.

- Я не понимаю, о чем ты…, - попыталась возразить Каталина, но протест потонул в его губах, которые накрыли рот Каталины, жадно целуя, заставляя терять разум. Она застонала, сильнее прижимаясь к нему, и сама потянулась за его ласками. В конце концов, Катти получила то, что желала, не так ли?

Но, внезапно, Грегори резко отстранился, с проклятием, натягивая одеяло поверх растерянной и ничего не понимающей девушки, удивленно следящей за столь стремительно меняющейся ситуацией, и поднялся с кровати. Он сгреб свои джинсы с пола, довольно давно отброшенный ими за ненадобностью. Грегори был справедлив в признании того факта, что уж если Катти ходит перед ним раздетая, то и он не должен одеваться. Что же происходит? Она не понимала.

- Грегори? Что…? - Она поднялась за ним, забывая о том, что не собиралась показывать этому самоуверенному вампиру, как сильно его желает.

- Все в порядке, Катти. - Грегори одарил ее улыбкой, очевидно, довольный тем, что она за ним тянется. - Просто иногда, друзья бывают слишком назойливы…

Словно подтверждая его высказывание, в дверь негромко постучали. Во внутреннюю. Значит, кто-то был в том зале… Не то, чтоб Каталина была стеснительной…, но некоторое смущение, она все же, сейчас ощущала.

- У тебя поразительное чувство такта, Михаэль. - Прорычал Грегори, подходя к двери.

- Тебе лучше быть одетым, когда откроешь, Грег. - Насмешливый голос, прозвучавший из-за двери, показался Каталине знакомым. Она выше натянула одеяло, вспоминая высокого мужчину, который пришел к ним на помощь в том переулке. Кажется, Грегори именно его называл Михаэлем… И, как она теперь понимала, все те люди, таковыми не являлись…

Судя по всему, следователь находилась в еще более плачевной ситуации, чем ей представлялось. Этот замок, похоже, просто набит вампирами.

Грег хмыкнул на подобное предложение друга, распахивая дверь, и приваливаясь к косяку, почти полностью закрывая обзор комнаты и ее, обнаженную, в его кровати.

- Рад видеть тебя, Сирина. - Грегори наклонил голову, приветливо произнося это имя, а потом, ехидно бросил, глядя вглубь "их оружейного зала". - Если ты хочешь видеть меня одетым, Михаэль, предупреждай о своем появлении заранее.

- Я учту на будущее. - Голос мужчины был наполнен насмешкой.

- Это я виновата. - Мягкий грудной голос женщины прекратил этот обмен любезностями и заставил Катти чуть приподняться, опираясь на локти, и удерживая одеяло ладонями, в желании рассмотреть ту, которую скрывала широкая спина Грега. - Прости, что помешали.

- Я так понимаю, что это не визит вежливости? - Каталина могла поклясться - Грегори насмешливо усмехнулся. Но… она ощущала, что он насторожился.

- Отчего же? - Голос их гостьи, которую Лине так и не было видно, оставался непринужденным и мягким. - Нам с Элен, хотелось бы познакомиться с твоей девушкой. Ты же не будешь против, правда?

- Хорошо. - Грегори спокойно кивнул, насмешливым взглядом, брошенным через плечо, обрывая ее возражения, что она таковой не является. Катти вздохнула, "его девушка" - было довольно тактичным обозначением того, чем они последние полутора суток тут занимались. Наверное, ей и правда, не стоило возмущаться. Тем более, может это знакомство окажется полезным, в свете того, что она планировала? Следователь заставила себя прикусить язык и мило улыбнуться ухмыляющемуся Грегу. - Только, нам нужна твоя помощь с гардеробом, Рина. Боюсь, что ее одежда пришла в негодность.

Катти ощутила, как ее щеки начинают краснеть от негодования на его наглость. Но она смолчала.

- Конечно. - Их гостья ни капли не удивилась подобному замечанию. Это наводило Каталину на невеселые размышления. - Я предполагала, что это может понадобиться. - Грегори протянул руку, очевидно, беря то, что ему дали. - Мы вас ждем в главном зале, минут через тридцать. Надеюсь, вы справитесь. - В голосе этой Сирине послышалась мягкая усмешка. - А я пока попытаюсь убедить Макса отпустить от себя Элен хоть на два шага.

Грегори весело рассмеялся на последнее, непонятное для Каталины, замечание.

- Удачи, Сирина, она тебе понадобится с этим сумасшедшим. Мы постараемся вложиться в отпущенное нам время. Но… ничего не обещаю. - Грег кивнул своим друзьям и закрыл двери.

А потом, повернулся к ней, держа в руках… платье?!

- Ну, вот тебе и одежда, К-а-т-ти. - Судя по широкой усмешке, вампир искренне забавлялся.

А ей смешно не было! Черт возьми. Да она лет с пяти не носила платьев! Но, не похоже, чтоб ей предоставили иной выбор. С разочарованным вздохом, Каталины вылезла из-под одеяла, награждая смеющегося мужчину сердитым взглядом.

- Не совсем то, чего мне бы хотелось. - Пробурчала Лина, беря предложенную одежду, и с подозрением рассматривая.

- Тебе стоит научиться обходиться тем, что можно получить, К-а-т-ти. - Грегор протянул руку, обхватывая ее за талию, и крепко обнял, прижимаясь губами к макушке, не обращая внимания на ее попытки вырваться. - Компромисс - не такое уж плохое слово, когда не ты управляешь ситуацией.

- Я попробую запомнить. - Почти прошипела Лина, пытаясь пригладить пряди, которые он снова и снова растрепывал пальцами.

- Сомневаюсь, что выйдет. Но и это мне в тебе нравиться. - Грегори искренне рассмеялся.

А Каталина, как последняя дурочка, замерла, не в силах оторвать глаз от того, в кого, кажется, начала влюбляться.

Мама дорогая! Ей, определенно, пора отсюда смываться.

- Глава 4

- Почему мы здесь это делаем? - Лили улыбнулась, рассматривая отсветы камней в тусклом отблеске неяркого света настенных факелов.

- Я предупреждал тебя, что свет дня ты еще не скоро увидишь, Лилия. - Теодорус смотрел на камни, которые она перекладывала с места на место, по совершенно непонятной Древнему вампиру систематизации. Рубины оказывались в одной кучке с жемчугом или сапфирами, а розовый кварц мирно соседствовал с изумрудами и золотыми самородками. - А здесь довольно много цветов и оттенков, чтобы мы могли тебе их напомнить.

Вампир подхватил один кристалл, который девушка случайно задела локтем, не заметив, и положил его в горку не отсортированных Лилией драгоценностей. Она благодарно улыбнулась ему, увидев это его глазами.

- Что ты в них ищешь? - Поинтересовался мужчина с мягкой улыбкой, зная, что девушка услышит это по интонации, по его ощущениям. Разделит с ним то странное, и неведомое до этих часов чувство какого-то умиротворения. Теодорус сам над собой готов был смеяться. Но сидя тут, в этой комнате, наполненной драгоценностями, он понимал, что все эти камни не смогут оплатить и секунду того ощущения, которое он познавал с момента встречи с девушкой.

- Не знаю. - Лилиана улыбнулась шире и подняла один из камней, поднося его к лицу Тео, позволяя рассмотреть переливающуюся драгоценность вампиру, и сама его рассматривая. - Что-то такое, что не заметили другие, всего лишь глядя. Я могу чувствовать силу в кристаллах, в металле, в том, что взяли из земли. В клане считали, что пройди я инициацию - могла бы подчинять силу камней и руд для ритуалов. - Она повернулась к нему все с той же улыбкой, и вампир, сколь пристально не вглядывался, не заметил ни одного признака грусти или печали в лице Лили. - Но я рада, что они меня не признали. Это все - так несущественно по сравнению с тем, что я ощущаю рядом с тобой. - Она моргнула слепыми глазами, и чуть потерла лоб ладонью, задевая кожу камнем. Легкий вздох сорвался с губ девушки. Неслышный. Но Теодорус знал все, что с ней происходило.

Лилиана ощущала усталость. Теодорус чувствовал это в девушке.

Обращение началось. И организм его Лилии менялся, подчиняясь давлению крови вампира. Ее сущность и ее тело перестраивалось. Он…, он был доволен этим. Более чем. И впервые за сотни лет испытывал нетерпение, по-настоящему жалея, что не может обратить девушку быстрее. Но за такое длительное существование Теодорус научился сдерживаться, он умел выжидать, чтобы испытать еще больше удовольствия от результатов ожидания.

- Ты не голодна, медовая?

Теодорус положил свою руку на ее талию, и чуть надавил, понуждая придвинуться еще ближе.

- Нет. - Она покачала головой, и сама прижалась к нему, очевидно, разделяя нужду в их максимальном контакте. - Только жажда… - Девушка сглотнула, облизывая губы, и мужчина, зная, как это может мучить, поднес к губам Лилианы стакан, позволяя напиться. Испытывая удовольствие в том, чтобы удовлетворять любые ее нужды. Потакать. Баловать.

Теодорус сам себе удивлялся. Это было правдой. Но он и наслаждался каждым мгновением в этом, не собираясь терзаться сомнениями и неуверенностью от собственного выбора. И ей не позволяя даже вспомнить о чем-то подобном.

А с Рохусом, вампир сможет договориться. Тео был уверен в этом. Если же нет…, у него было несколько идей. Но Тео отбросил эти мысли сейчас.

Он хотел ощущать Лилиану так полно, как это было только возможно. Так, словно они были единым существом, просто состоящим из двух половинок, невыносимо сильно, изматывающе притягивающихся друг другу. И потому, осторожно подхватив, пересадил ее с подушки, на которой Лили сидела у низкого столика, к себе на колени, обнимая, и крепко прижимая к своей груди. Наконец-то, опуская лицо в ее волосы. Это было наваждением. Неиссякаемой, дикой, неистовой потребностью. Но ему это нравилось. И он мог позволить себе иметь такую слабость.

Теодорус поцеловал нежную кожу затылка девушки, чувствуя, как довольство и страсть распространяются в теле из-за того, что дыхание Лилианы прерывается от столь простой ласки.

- И что ты видишь в этом камне? - Он поцеловал ее скулы, отводя с лица темные пряди, возвращаясь к теме, которую они обсуждали.

- Он красивый, но у него острые грани. Очень острые. Они больно режут пальцы, если их сжать вокруг кристалла. - Лили вздохнула, осторожно перекатывая камень по ладони.

- Возьми другой, - Тео нахмурился, собираясь забрать у нее драгоценность.

Он не желал, чтобы его Лилия страдала. В конце концов, вампир привел ее сюда для удовольствия, и чтобы отвлечь от того, что произошло недавно. Он хотел, чтобы она забыла о появлении Стефана. О вспышке его гнева. Пусть Лилиана и не осуждала, но Теодорус не собирался позволить ей сосредотачиваться, чтобы задуматься над тем, а правильно ли она его воспринимала. Он нуждался в ее прощении и безоговорочном приятии. Хоть и сам себе не признавался в подобном.

- Нет, в другом не будет того, что в этом переливается даже при таком свете. - Девушка лукаво улыбнулась, и быстро повернувшись, сама поцеловала губы вампира, обнимающего ее. - Какого он цвета, Тео?

- Зеленого. - Вампир не позволил ей быстро отстраниться, удерживая рукой голову Лили, и наслаждаясь ее губами медленно, неторопливо. Лишь едва позволяя их удовольствию перейти от тления к страсти. Совсем немного. Он собирался превратить все ее существование в пиршество их познания одним другого. И начал в это же мгновение, не собираясь откладывать такое увлекательное занятие.- Это изумруд. Он темно зеленый.

- Я чувствовала подобный камень там, куда мы ходили позавчера. - Лилия задумалась, не замечая, что Теодорус замер, внимательно прислушиваясь к тому, что она говорила. - Там, где ты говорил с…Михаэлем, кажется? - Она повернулась к нему с неуверенным выражением.

- Да, - Тео не давал голосу отражать ничего, кроме легкой заинтересованности в том, что девушка ему рассказывала. - Одного из тех, кто там был, именно так звали. - Осторожно коснувшись губами ее век, вампир погладил пальцем скулу Лилианы. - Что ты ощущала?

- У кого-то из них был такой камень. Изумруд. Но сильнее. Очень сильный. И у его владельца - есть возможность, чтобы использовать свой камень. - Лилиана положила голову на плечо Тео, и он понял, что она сильно устала. Сильнее, чем собиралась показывать ему, надеясь, что мужчина позволит ей еще какое-то время провести среди кристаллов. Стоило отнести ее в спальню, и заставить уснуть, чтобы Лилия отдыхала. Но…, Теодорус не хотел лишать ее этой радости.

Сделав вид, что ничего не заметил, вампир мягко надавил на плечо девушки, заставляя сильнее откинуться.

- Думаешь, они могли применить это против меня? - Ему доставляло удовольствие даже просто держать Лилию в своих объятиях, наслаждаясь тихим дыханием и мерными ударами сердца, которое билось только для него. Вампир был уверен в этом.

- Не знаю. Они наши враги? - Лилия сонно прикрыла веки, глубже укутываясь в его объятия.

"Наши". Ему это понравилось. То, как безоговорочно она все принимала, будучи готовой разделить с ним, все что угодно. Это заставляло тьму Теодоруса довольно клубиться, прорываясь тихим рычанием.

- Возможно. - Его ответ не был однозначным. Потому что, теперь, вампир и правда, не был уверен в том, кто находился на противоположной стороне игральной доски. И две ли стороны участвовало в игре.

Три, возможно? Теодорус, несмотря на весь свой опыт сделок с древним партнером, не мог более быть однозначно уверенным в Рохусе.

Он никому не верил и раньше. Но теперь,… теперь Тео имел, что терять. Нечто, несоизмеримо большее, чем просто положение в их мире и связи. Нечто, что стало важнее собственного существования.

И вспоминая тех, кого последние триста лет считал врагами, Древний вампир видел только странную картину девушек, которых вампиры, о, он знал это, был уверен совершенно точно, просто не могли выпустить из своих объятий. Потому что, прижимая к себе почти задремавшую Лилию, Тео знал, насколько это нереально, разомкнуть на ней свои руки.

Были ли теперь они врагами? Или теми, кто поймет Теодоруса в стремлении защиты любимой от того ритуала, который задумал Рохус?

Древний не знал ответа. Слишком много лежало между ним и Михаэлем в этом временном отрезке. И только теперь Теодорус мог представить, что ощущал его старый недруг, получая коробку с "подарком" от Рохуса, который Тео ему доставил.

Теодорус, без размышлений, убил бы того, кто сделал бы подобное.

Знал ли Рохус о том, что связывало Михаэля и Сирину? Подозревал ли о том, что испытывает Максимилиан к Элен? Теодорус был уверен, что его наниматель имел более полное, нежели он сам, представление об этом, когда настаивал на том, что Теодорус должен сделать.

Это было две недели назад. Лилиана уже была у Рохуса. И она не желала отдавать свою силу добровольно.

Насколько вероятной была теория, что желая получить портал и мощь ада, Рохус положится на вероятность того, что его "алмаз" просто поменяет мнение и решит помочь? Это была смехотворная теория.

Но, если Рохус знал, имел представление о том, что свяжет его наемника и эту девушку, то был бы идиотом, если бы не сделал все возможное, чтобы пресечь малейшую вероятность их договора с другими участниками этого пасьянса. Сам Древний поступил бы именно так.

Лилия прерывисто вздохнула, во сне, задевая губами его шею, и он чувствовал, как дернулось горло спящей девушки от жажды его крови. Вампир довольно заурчал, крепче сжимая пальцы, желая ощутить то, как она будет прокусывать его вены. Перерождение шло так, как и полагалось. Это дарило некоторую уверенность, что он сумеет подарить безопасность ей.

Если их распря с Михаэлем, задумана Рохусом, не стоит ли Теодорусу сыграть на два фронта? Михаэль готов был слушать. И выслушает, Теодорус был уверен в этом, помня, как крепко держал Мастер ту девушку в объятиях.

Михаэль уничтожит все, чтобы обеспечить защитой ту, которую он любил.

Теодорус сделает то же для Лилии.

Но только один из них в полной мере обладал знаниями о ритуале, который собирался осуществить Рохус. Стоило ли просвещать Михаэля об этом? Было ли это в интересах Тео?

Неожиданно для Мастера, девушка напряглась, резко просыпаясь и пытаясь вырваться из сжавшихся объятий мужчины.

- Что случилось, Лилия? - Тихо, успокаивающе прошептал вампир, окутывая ее перекатами своего шепота. Ощущая, как она расслабляется.

- Камень. - Почти не открывая глаз, словно все еще спала, в полутрансе пробормотала Лилиана. - Какой-то камень меня, словно притягивает, так настойчиво. Я все время ощущаю его силу, она будто клубится тут, подавляя остальные кристаллы.

Это заинтересовало Теодоруса, и он позволил девушке подняться, зная, что успеет подхватить ее в любое мгновение, если она оступится.

- Ты хочешь найти его, медовая? - Мастер с интересом следил за тем, как неуверенно девушка осматривалась в довольно просторном помещении, так и не открывая глаз. Очевидно, прислушиваясь к тому зову, который затрагивал ее силу.

- А ты позволишь? - Лили обернулась к Тео, словно имела сомнения в его ответе.

Теодорус усмехнулся, ловя рукой ее запястье, и прижался губами к размеренно бьющейся после сна жилке, чуть царапая клыками чувствительную точку.

- Ты можешь просто уничтожить здесь все, не оставляя камня на камне, лишь бы это доставило тебе удовольствие, сладкая. Твоей силы вполне на это хватит, моя Лилия. - Теодорус откинулся на стену, наблюдая за тем, что она собирается делать дальше. - И уж тем более, ты можешь взять здесь любой булыжник.

- Это не булыжник, Тео. - На лице девушки появилось веселое выражение, а внутри,… он ощутил, насколько ей приятно то, что Мастер готов ей позволить все, что угодно. - И то, что ты не ощущаешь его силы, не значит, что ее нельзя использовать.

- А ты убеди меня, медовая. - Тео ощутил, как на его губах расплывается усмешка. О, он был доволен тем, что что-то вызвало ее интерес.

Лилиана усмехнулась в ответ на его вызов, и сделала шаг между сундучками и ларчиками, откинутые крышки которых демонстрировали содержимое, отбрасывая на стены миллионы пестрых отблесков.

Теодорус не имел не малейшего представления о том, как именно она собирается найти один единственный камень в этой комнате, под завязку набитую кристаллами. Но он с удовольствием узнавал все о ней, и потому, с интересом наблюдал, как девушка, не подозревая об опасениях вампира, довольно успешно ориентируется в совершенно незнакомой обстановке. Тео старался помогать ей, следя за поворотами головы Лилии, давая ей возможность увидеть хоть какую-то часть. Хоть и не был уверен, что она опирается в своих поисках на это видение, а не на то, что чувствовала сама.

Через пять минут, Лилиана остановилась у какого-то сундучка, и присела на пол, погружая пальцы в камни, наполняющие его. Теодорусу надоело быть без нее и, не имея желания более терпеть пустоту, вампир подошел к Лили, опускаясь рядом, обнимая ее со спины.

- Обнаружила свой камень, медовая? - Мастер наклонился, начиная целовать шею девушки, не заботясь о том, что вероятно, отвлекает ту от поисков.

И не смог сдержаться, когда она чуть откинулась на него, запрокидывая голову. Теодорус зарычал, ощущая, как его клыки погружаются в тело Лилии, а она тихо, сладко стонет от этого ощущения, лишь сильнее прижимаясь к вампиру. Он глотал ее желанную кровь, теряя понятие о месте и времени. Забывая о том, что не должен брать больше, чтобы не сорвать процесс, пуская ее по неконтролируемому и неизвестному пути перерождения. Но осознавая это, с удивлением понял, что уже прижимает девушку к полу, накрывая ее своим телом, так и не размыкая клыков на шее. Слишком сильным было искушение. Слишком ярким был ее ответ, когда Лилия, так беззастенчиво вжималась в его тело, почти умоляя ее взять прямо здесь. Он слышал, как страсть несется под ее кожей, распространяя огонь по крови, которую вампир так жадно глотал.

Но ей был нужен отдых. Это было важней.

- Так как твои поиски, медовая? - Хрипло проурчал вампир, не в силах оторваться от кожи Лилии, снова и снова покрывая порхающими поцелуями ее шею, заглаживая ранки языком.

Она застонала, и он засмеялся, слыша в этом стоне недовольство тем, что мужчина остановился. Возмущение тем, что он позволил себе прекратить.

- Тебе нужен отдых, Лилия. - Теодорус шептал это ей в ушко, чувствуя, как дрожью отдается каждое его слово в теле Лили, распростертой под ним. - Так что там с твоим камнем?

Вместо ответа, с трудом переводя дыхание, так, словно ей сложно было вернуть себе разум и внятную речь, девушка раскрыла сжатую ладонь, демонстрируя вампиру довольно крупный алмаз, сверкающий гранями, вставленный в оправу из потемневшего золота.

Теодорус несколько секунд, пораженно смотрел на камень, а потом тихо засмеялся, опустив голову в изгиб ее спины, но старался, все же, держать свой вес, упираясь локтями в пол, по сторонам от лица Лили.

- Я должен был догадаться, что вы найдете друг друга. - Проурчал он ей в волосы, не удержавшись, вжимая свой напряженный пах в ее попку, так тесно прижатую к нему. Толкаясь, неистово желая погрузиться в тело девушки. - Две мои самые большие драгоценности, не могли не притянуться. - Перекатившись на бок, Тео обхватил пальцами голову Лилии, чтобы она не лежала на голом полу щекой, и задумчиво посмотрел на камень в ее руках. - Когда-то, мне сказали, что этот камень будет моим спасением. Это было так давно, еще до того, как меня обратили. И я поверил тому жрецу, который предсказал это мне. Берег этот алмаз, воспринимая буквально каждое слово. Но, теперь… думаю, я понял истинное значение слов того старика. - Теодорус поддел пальцами тяжелые звенья цепи остроконечного кулона, и с легкостью преодолев недоуменное сопротивление девушки, надел украшение на нее.

- Ты тоже алмаз, Лилия. Тебе это известно, не так ли, медовая? - Пальцы мужчины обхватили щеки Лили, так, чтобы он мог беспрепятственно смотреть в ее глаза.- Уверен, Рохус говорил тебе о камнях. - Девушка кивнула, и вампир ощутил, легкий, едва заметный страх при этом имени. Его пальцы сжались сильнее, и мужчина притянул ее губы, накрывая их жадным ртом. - Он ошибся, сладкая, считая тебя своей. Ты моя, Лилия. Мой алмаз. - Вампир перестал сдерживаться, делая жадным, страстным свой поцелуй, заставляя ее забывать про любой страх в его руках. Лаская, упиваясь сладостью их поцелуя. Только в собственных мыслях добавляя "мое спасение"…

***

Каталина испытывала смущение и растерянность. Пожалуй, это было самым точным определением тому, что она ощущала. Следователь мало что знала о вампирах. Серьезно, ее почти не интересовала подобная тема…, до последнего времени. Да и не доводилось Лине задумываться о существовании подобных созданий до того вечера в больнице. Но даже ей, ни капли не понимающей в поведении носферату, казалось странной картина, которую они с Грегори застали в зале.

Словно тихий вечер в кругу семьи. И, как ни странно, но и ее, похоже, причислили в этот круг. Не интересуясь мнением самой Лины.

В зале находилось пять…, она одернула себя, понимая, что едва не подумала - человек. Но нет, хоть ничего и не напоминало об этом, Каталина знала, что людей здесь, помимо нее, не было.

Двух, из тех, кто находился в просторном зале, следователь видела ранее. Все в той же больнице, на окраине Бухареста, куда пришлось ехать ей, потому что Алек смылся к своей девушке сразу после окончания рабочего дня. Иногда, за последние пять дней, ей хотелось избить напарника за это. А порою… сказать "спасибо"… Каталина еще не определилась с тем, что же преобладало из двух устремлений…

- Тебе страшно? - Насмешливый шепот Грега прошелся по коже Катти, заставляя подниматься волоски дыбом. - Они тебя не укусят…, это моя прерогатива. - Ей хотелось ударить этого вампира…, или вцепившись в его волосы, притянут насмешливые губы мужчины ближе…

Господи! Сколько же она будет так на него реагировать?!

Каталина тряхнула головой, словно надеясь, что этим жестом сможет избавиться от наваждения по имени "Грегори" но, осознав всю тщетность подобной попытки, вернулась к осмотру зала, пробормотав неразборчивое ругательство ему в ответ.

Грег засмеялся, крепче сжимая свои руки на ее талии.

Ох, да, в самом деле - невнятность не проблема для того, кто мог спокойно копаться в ее голове. Впрочем, она хоть немного взяла в этом реванш у настырного вампира, ощущая то, что чувствовал он…, вот только, не была уверена, что этому приобретению стоило радоваться. Слишком соблазнительным было то чувство эйфории и довольства, которое ощущал Грегори, обнимая ее. Почти сокрушающим. От этого не хотелось убегать. Как можно уйти от того, кто настолько упивается твоим присутствием?

Следователь заставила себя всмотреться в сидящих, уводя мысли с опасной и зыбкой почвы колебаний и сомнений.

Девушка, на которой Каталина еще тогда поставила крест, похоронив в мыслях, прежде времени, сидела на коленях у мужчины, со светлыми волосами.

Этого вампира Лина, о, она точно знала это, навряд ли сможет когда-то забыть, после того, как он рвал себе горло, заливая кровью больничную палату. Казалось, что и сейчас, мужчина не был уверен в том, что смог вытащить свою девушку из лап смерти. И оттого, так крепко сжимал свои руки на ее тонкой талии, что было видно, как напряжены мышцы. Однако, не было похоже, чтобы та была против, или испытывала дискомфорт. Наоборот, ее лицо светилось, почти в буквальном смысле, лучилось счастьем и удовольствием…

Настолько, что Катти испытала легкий укол зависти.

Эти двое были полностью поглощены друг другом. Их не интересовало ничего вокруг. Девушка что-то тихо говорила, прислонив свой лоб к щеке мужчины, а он, сосредоточив все свое внимание лишь на ней, словно никого рядом и не было, что-то изредка уточнял, покрывая при этом, ее волосы и щеки легкими поцелуями.

Каталина прикусила щеку изнутри, убеждая себя, что завидовать чему-то подобному, просто напросто, абсурдно. Да кому нужна такая зависимость от мужчины?

Однозначно, не ей…

Грегори, так и стоящий позади девушки, хмыкнул, целуя ее затылок, но ничего не сказал, не мешая Лине адаптироваться в этой странной обстановке. А она…, просто не рискнула вступать в спор с этим самодовольным вампиром, который, как казалось, все про нее знал, лучше самой Катти.

Переведя взгляд на другую половину зала, Лина увидела, что и сама стала предметом изучения тех, кто, судя по всему, являлся хозяевами замка.

Молодая женщина с интересом рассматривала Каталину, приветливо улыбаясь, в то время, как ее спутник, Михаэль, стоящий рядом и обвивающий своей рукой ее плечи, о чем-то говорил с невысоким смуглым мужчиной, не оборачиваясь на вошедших.

Наверное, это и была та самая Сирина, благодаря которой на Лине сейчас красовалось платье из очень дорогого зеленого шелка. Бесспорно красивое, но абсолютно непрактичное, поскольку ни капли не согревало Катти.

Впрочем, недостаток тепла с лихвой компенсировали объятия Грегори, который, после довольно жаркого спора, даже согласился принести ей туфли. Лина ощутила, как волна жара прошла по ее телу, заставляя выгибаться и сильнее прижиматься к Грегу, при воспоминании о том, как именно они искали компромисс, обеспечивший ее обувью и приведший к их опозданию на целый час. Каталина забыла о холоде, понимая, что дыхание становится более трудным процессом, чем за секунду до этого, а ее голова, уже удобно устроилась в изгибе между шеей и плечом Грегори. Ох, черт!

Почувствовав, как губы Грега соскользнули с ее затылка на плечо, и как его клыки легко прикусили нежную кожу, открытую очень смелым декольте этого наряда, девушка поняла, что ее мысли не остались тайной для него. Как и обычно, черт побери!

И опять ей пришлось сосредотачиваться. Это становилось досадной, вызывающей раздражение, необходимостью. Радовало только то, что, похоже, никто из присутствующих в зале не был шокирован их поведением, и более того, почти все, казалось, весьма понимающе относились к происходящему.

Прерывая задумчивое удивление Каталины, Грегори заставил девушку снова посмотреть на Сирину. Легко надавив пальцами на затылок, поворачивая ее голову, вампир не упустил возможность погладить кожу Катти. Этим прикосновением, посылая подальше, просыпающийся здравый смысл.

Все же, приближение хозяйки замка, которая, привстав на носочки босых ступней, поцеловала Михаэля, не выглядевшего довольным, но кивнувшего в ответ на ее тихую просьбу, направилась к ним, заставило ее немного прийти в себя. По очень простой, вполне естественной для любой девушки, причине - ей было любопытно. Только и всего.

Каталина с интересом наблюдала за всеми, кто находился здесь. Пусть она уже и видела их в том переулке, но общая напряженность той ситуации, и широкая спина Грегори, довольно ощутимо мешали адекватному восприятию и верной оценке, не позволяя вынести какое-то суждение о тех, кто, очевидно, был для Грегори семьей.

Не то, чтобы это было интересно Катти… его близкие…

Пфф, разумеется нет…, ни капли…

- Привет. - Сирина остановилась напротив нее, легко кивая Грегори, который ответил хозяйке таким же кивком, и посмотрела прямо на Каталину. - Прости, я не подумала об обуви, - с извиняющейся улыбкой, девушка развела руками, указывая на легкие балетки из ткани, которые где-то раздобыл для Лины Грег. - Я не учла, что ты, пока, более чувствительна к холоду. Так просто забыть то, что еще несколько месяцев назад было естественным. - Рина подняла руку, отводя тяжелые пряди черных волос, соскальзывающие ей на щеки.

Каталина немного растерялась, не вполне понимая, что именно имела в виду эта девушка. И о каком "пока" в уходящем времени, она говорила… Даже засомневалась, что перед ней вампир, а не обычный человек, но в этот момент, Сирина улыбнулась чуть шире, и Катти заметила острые кончики ее клыков, мелькнувшие за губами. Странно, но подобное зрелище уже не вызывало у следователя не то что страха, даже недоумения…, это был плохой симптом, совсем паршивый…

- Я - Сирина, - продолжая улыбаться, произнесла девушка. - Мы с тобой уже виделись в том переулке, но было как-то не до соблюдения приличий. - Каталина кивнула, соглашаясь, сама думая о том же. - А вот то, - Сирина обернулась, указывая на девушку с темно-каштановыми волосами, которая продолжала что-то рассказывать мужчине, держащему ее в своих руках. - Элен и Макс. - Улыбка Рины стала чуть шире. - Не думаю, что он слышал хоть слово из того, что я тут говорила, пытаясь его убедить. Но Михаэль поддержал меня, так что… у нас есть надежда. - Проговорила хозяйка, переводя глаза на Грегори. Каталина ощутила, как "ее вампир" засмеялся, и вздрогнула от того, насколько было приятно это ощущать ей в своем сознании. Но Лине не дали прийти в себя. Сирина снова повернулась к ней. - Максимилиан очень трепетно относится к любой угрозе в сторону Элен, боясь, что с ней может что-то случится. Потому, просто не позволяет ей от него отходить, несмотря на все наши уговоры. Но, у него есть на это причины, в прошлом, в общем-то…, - словно оправдывая друга, попыталась объяснить их усмешки Рина.

- Да, - Каталина кивнула, снова глядя на Элен, которая теперь смотрела в их сторону, улыбаясь так же приветливо, как и хозяйка. - Я была в той больнице…, к сожалению. - Едва слышно добавила она.

- Даже, если бы тебя там не было, это не спасло бы тебя, девочка. - Грегори легко прикусил кожу на ее шее, заставляя Лину тихо застонать от волны возбуждения, которая растеклась по телу. И покраснела от того, что не смогла сдержать этот звук, выдающий ее состояние.

- Это правда, - Сирина, сделав вид, что ничего не слышала, обернулась, глядя на Михаэля, который, не прекращая говорить со своим собеседником, смотрел только на нее, словно и приказывая, и прося одновременно, вернуться к нему. - Они никогда не отступают, Каталина. Что бы мы ни считали по этому поводу, чтобы мы ни делали…

Тихий смех прозвенел над залом прерывая Сирину.

- У меня де жа вю? - Элен легко погладила Макса по щеке, и поцеловала его в губы. А потом,… встала, хоть и было видно, что им обоим сложно отдаляться друг от друга. Хелена оглядывалась на него с каждым новым шагом, словно едва сдерживалась от того, чтобы не побежать назад. А Максимилиан тихо зарычал, и сжал кулаки с такой силой, что Лина начала опасаться за целостность его мышц. Впрочем, тут же напомнила она себе, наблюдая за девушкой, которая шла к ним, почти скользя по камню пола такими же босыми ногами, как и у Сирины, они были вампирами. А если опираться на опыт с Грегори, регенерация являлась чем-то, достаточно обыденным для них. Значит, волноваться не о чем. - Кажется, месяц назад я слышала нечто подобное от тебя, Рина. Привет, я Элен. - Девушка повернулась к Катти, кивая.

- Э…, да. Я Каталина… - Следователь ощущала себя немного не в своей тарелке. Она не привыкла быть составляющей одной из подобных парочек, и не привыкла участвовать в вечеринках, напоминающих посиделкам милых семейных пар в предместье Бухареста. Она не привыкла ни к чему подобному, черт возьми, и не была уверена, что чувствует себя комфортно здесь. Да еще и в платье. Впрочем, одно хорошо, они все здесь были в платьях, и это несколько скрашивало расстройство самой Лины. - Но, кажется, это и так все знают тут.

Сирина только улыбнулась, ощущая расстройство Катти этим фактом, и посмотрела на молчащего все это время Грегори.

- Ты позволишь ей отойти, или мне, как и Макса, надо тебя упрашивать с помощью Михаэля? - Она насмешливо вздернула темную бровь, с ожиданием глядя на вампира.

Грегори усмехнулся, но Каталина ощутила, как дыхание с рыком, вырывается из его груди. Да что это такое, спрашивается?! Она сама себе хозяйка, но отчего-то, все упорно это игнорируют, и…

- Знаешь, я начинаю понимать Макса. - Грегори старался шутить…, старался. Лина чувствовала, что у него серьезные проблемы с мотивацией, для ослабления захвата на ее талии. - Но это необходимо, как я полагаю?

- Это, и правда, важно, Грег. Можно? - Хозяйка протянула руку, позволяя ей зависнуть в паре сантиметров от руки Каталины.

- Черт! - Грегори резко развел свои руки, и отступил, кивая, но было слышно, как из его груди прорывается рык. - Это сложнее, чем казалось со стороны…- Он, почти с тоской, посмотрел на Лину.

А она, уже готовая высказать все, что думает, по поводу его тираничной и ничем не оправданной попытки управления ею, едва не бросилась к нему, назад, в его руки…

О, черт! Да что же с ней творится-то из-за этого вампира?!

Не давая долго размышлять над тем, что же ей стоит сделать, Рина взяла Каталину за руку. Это было не совсем принято среди них, как поняла Лина, слыша…, ощущая недовольство Грегори таким действием хозяйки. Но мужчина промолчал. Похоже, мнение Рины считалось здесь веским.

- Пошли, пока он согласен, и пока Макс еще в силах себя сдерживать. - Сирина заговорщицки подмигнула ни черта не понимающей в происходящем Каталине и, взяв второй рукой ладонь Элен, потянула девушек в сторону ниши в одной из стен замка, игнорируя почти гневный рык Максимилиана, и то, что Элен, ежесекундно оборачивалась к любимому, затормаживая их передвижение.

Это напоминало какой-то театр безумия…

Если бы не одно "но"… через ту руку, которую так крепко держала эта приветливая и мило улыбающаяся ей девушка, в нее, словно покалывая, обжигая огнем, переливалось непонятное ощущение, прокатывающее по всему телу. Однако Каталине не было больно от этого… скорее, она чувствовала некоторую правильность и…, то, для чего пока не могла подобрать слова…

Мощь, возможно?

Не понимая, что происходит, Катти, растерянно, оглянулась на Грегори, и мужчина, ощущая ее недоумение, ободряюще улыбнулся Каталине, хоть и было видно, что сам не особо рад происходящему.***

- Какой у тебя дар? - Вопрос Сирины привлек внимание Катти, отвлекая девушку от Грегори.

- Что? - Она непонимающе повернулась к этой, бурлящей энергией, особе. - Ты о чем?

- Так, хорошо. - Рина остановилась, достигнув ниши, и отпустила руку Лины. - Давай попробуем так. Я - ведьма. Элен, - она указала рукой на вторую девушку, - может ощущать силу других, и тянуть ее на себя. Ты - я чувствую, что в тебе есть какой-то дар, но пока не могу его соотнести ни с чем известным. Потому, не могла бы ты нам рассказать, что именно есть в тебе такого, что не попадает в понятие обычного человека? Нам было бы проще понять, с чем мы имеем дело, возможно. - Все это Сирина произнесла с милой улыбкой, но Каталина видела в ее глазах знакомый огонек…, в переносном смысле. У нее была пара подобных знакомых…

- Если бы я не думала, что сошла с ума, то решила бы, что ты ученый. - Пораженно глядя на хозяйку, меряющую шагами небольшое пространство ниши, проговорила Лина.

- И была бы абсолютно права. - Звонко рассмеялась Сирина, переглянувшись с улыбающейся Элен. - Еще пару месяцев назад, именно ученым я и была, биофизиком. Но и сейчас, я не избавилась от этого. Да и не избавлюсь, наверное. - Посмотрев в зал, Сирина мягко улыбнулась, и продолжила, не оставляя сомнений в глубине испытываемых ею чувств к своему мужчине. - Михаэль даже создал для меня лабораторию, чтобы я могла заниматься тем, что мне интересно…, правда, - Рина лукаво посмотрела на Каталину, - у меня для этого остается не очень много времени. Но я не то, чтоб против.

Тревожные звоночки зазвенели в мозге следователя, но она не успела додумать, отвлекаясь на мягкий смех Элен.

- Да, им трудно позволить нам проводить время отдельно, отвлекаясь на что-то иное. Понятие личного пространства неведомо этим мужчинам. - Хелена кивнула, соглашаясь с подругой. - Но ты привыкнешь. И, кроме того, - девушка обернулась, встречаясь взглядом с Максом. - Они умеют это компенсировать.

- Подождите. Стоп. - Каталина вскинула руки, пытаясь систематизировать ту информацию, что только что получила. - Я не собираюсь к чему-то привыкать, потому что, в мои планы не входит тут задерживаться. - Она сжала пальцы, прогоняя неуместное чувство горечи, разливающееся у нее внутри при этой мысли. - У меня есть работа, есть дела, и…, мне надо домой. - Ее тон, даже самой Лине показался неубедительным.

Девушки смотрели на Каталину с понимающими улыбками, словно она была глупенькой дурочкой, а они лучше нее самой знали, что, и как будет. Не на ту напали. Ничего у них не выйдет.

- Да, каждая из нас говорила что-то подобное. - Словно понимая, о чем Катти думает, тихо произнесла Сирина. - Ты можешь с этим бороться и сопротивляться, Каталина. Только, так ли легко убежать от собственного сердца? - Хозяйка замка чуть приподняла бровь, глядя на девушку с непонятным для нее выражением.

- Невозможно, поверь мне. - Тихо, почти прошептала Элен, с немного грустной улыбкой.

За ее спиной Максимилиан поднялся на ноги, и казалось, едва сдерживался, чтобы не приблизиться. Хелена улыбнулась своему любимому, и мягко покачала головой. Они словно говорили, не шевеля губами при этом…

Каталина вонзила ногти в ладони.

- Но мы говорили не об этом. - Сирина улыбнулась, взмахом руки, будто развеивая ту странную, настораживающую Катти, атмосферу, которая грозила разрушить ее представление о собственном мире и жизненных целях. - Что в тебе необычного, Лина? То, что ты всегда ото всех скрывала?

- Зачем тебе это? - В ней заговорил следователь. Она хотела получить как можно больше информации перед тем, как поделиться хоть крупицей своих данных.

- Что ж, ты имеешь право спрашивать, Лина. - Сирина посмотрела в зал, словно не была уверена, что у них осталось так уж много времени. И наблюдая за тремя мужчинами, которые следили не то что за каждым их движением, а малейшим дуновением воздуха в этой нише, Каталина не могла не признать, что Рина имеет право на такие опасения.

- То, что ты сейчас с нами, навряд ли, всего лишь совпадение. - Сирина остановилась и смотрела теперь прямо на девушку. - Каждая из нас имеет какую-то силу. И мы считаем, исходя из определенных сведений, что некто, старается свести нас всех вместе, чтобы объединить наши возможности для целей, которые пока не известны. - Рина задумчиво поднесла ладонь к лицу и, в весьма человеческом жесте, чуть прикусила кончик пальца зубами. - Это, скорее всего, для каждой из нас представляет опасность. Вероятно, смертельную угрозу. - Сирина перевела взгляд на стену за спиной Лины. - Я была первой, с которой начали эти странные приготовления. Моих родителей убили, чтобы, как теперь мы считаем, максимально сосредоточить во мне одной силу всех поколений моей крови. Я не знала, что вообще имею силу, пока непроизвольно, не призвала Михаэля. Элен нашли спустя шесть лет. Теодорус, тот мужчина, в переулке, если помнишь? - Сирина вопросительно посмотрела на собеседницу.

Катти кивнула, вспоминая молодого человека, с которым говорил Михаэлем, пока Грегори настойчиво отталкивал Лину за спину. Тогда, она ни слова не поняла из их диалога. Теперь, кое-что могло получить объяснение. Только, надо ли Лине в этом разбираться? Она же собирается как можно скорее сбежать отсюда…

- Теодорус ее нашел и уговорил искать меня и следить за моей силой. Чем она и занималась четыре года. Пока, однажды, не попыталась прирезать Макса… Больше он ее не отпустил. - Улыбки Рины и Элен стали шире, а вот Катти ощутила себя странно, словно пропустила какую-то шутку.

Тихий вздох сорвался с губ Элен, но девушка только покачала головой на взгляд Сирины.

- Это трудно. - Прошептала она, прикусывая клыками губы.

- Я знаю. - Так же тихо согласилась с ней Рина.

У Катти родилось подозрение, что и она знала, о чем говорили эти девушки, сама, почти не имея сил не смотреть туда, где чувствовала Грегори. Это, в самом деле, было невыносимо. Потому и следовало прервать эту зависимость как можно скорее.

- Кгхм, - Катти привлекла к себе их внимание, прогоняя опасные мысли - думаю, я поняла, о чем ты спрашиваешь. Я вижу, что было с мертвыми телами за несколько часов до смерти. Как картины, или проекции над трупом, если присматриваюсь к этому. - Это был второй раз в жизни, когда Лина призналась кому-то в своем даре, и ей было совсем не по себе, учитывая, что первую попытку, после бутылки виски выпитой на пару с Алексом, она помнила смутно.

И ей хотелось к Грегори, чтобы вернуть себе уверенность, дико, безумно. Хотя, с каких это пор самоощущение Лины зависело от него?! Но Каталину почти трясло от желания снова обнять Грега, лихорадило в жажде, чтобы этот самодовольный вампир сомкнул руки на ее талии, крепко прижимая к своему телу. Она бы поцеловала его, спускаясь губами по жесткой скуле, по резкому краю челюсти, и поддавшись давлению его ладони, которую…, Катти точно знала это, он обязательно положит ей на затылок, с тихим рычанием путая пальцы в волосах Каталины, она бы…

- Ох, чтоб его! - Следователь ударилась затылком о каменную стену, пытаясь сотрясением вернуть съехавшие мозги на место. Она ни разу за все это время, кроме самых первых минут, не вспомнила о никотине. Зато, почти бредила вкусом крови Грегори и, глядя на этих, мило беседующих с ней девушек, у Каталины появилось одно нехорошее предположение, что…

- Это необычно. - Сирина задумчиво потерла лоб, вновь начиная мерить шагами пространство между ними. - Но объясняет выбор твоей профессии. - Хозяйка улыбнулась следователю. - Правда, я все равно не могу уловить всей линии… Михаэль? - Рина обошла девушек, глядя на вампира, и Катти впервые осознала, что это уединение, было просто данью ей. Подаренной этими вампирами, возможностью немного адаптироваться в их окружении. Каждое слово из того, что говорили девушки, было великолепно слышно всем присутствующим.

- Вот, черт! Тут, и правда, никто не знаком с понятием личной территории. - С досадой пробормотала Лина, больше для себя, чем для собедниц, наблюдая, как усмехающийся Грег приближается к ней. Даже сейчас, проведя безвылазно двое суток с ним в постели, девушке было весьма трудно сдержаться, чтобы не броситься на шею этому мужчине, обвивая его руками, ногами…, всем, чем только сможет обвиться… Ой-йой.

- Глава 5

- Я не вижу в этом никакой пользы для себя. - Рохус даже не взглянул на вампира, стоящего перед ним, задумчиво отвернувшись к окну. - Ты не обучен, ты ненадежен, ты отвергнут своим Мастером. Какой мне смысл возиться с тобой? - Древний безучастно подбрасывал в руке подвеску, мерцающую всполохами камней.

- Но у меня есть сила. - Хрипло пророкотал гость, и в его голосе слышалось недовольство и злоба. Обида.

Это не впечатлило Рохуса. Он обладал несоизмеримо большей мощью. Даже без транса. И этот ненормальный не был нужен ему.

- Ты не умеешь использовать ее. - Хозяин замка пожал плечами. - И Теодорус - надежней тебя. Он более выгоден мне. Проверен не одним заданием. Так зачем же я буду менять того, кто приносит мне пользу, на того, кто даже не может постоять за себя? - На лице Древнего появилась насмешка, когда он посмотрел на изувеченного Стефана. - Нет. Это мой окончательный ответ. Я не буду брать тебя в ученики, и не буду из-за тебя идти на конфликт с Теодорусом. Мне не нужны глупцы в помощниках. А ты, очевидно, глупец, если смог настолько разозлить Тео.

Вампир, стоящий перед ним, не был доволен таким ответом. Внутри его тьмы бушевала ярость и безумие. Он был обижен. Он был оскорблен и жаждал мщения. Рохус читал его, словно открытую книгу. И он искренне не понимал, для чего Теодорус оставил жизнь Стефану, настолько изувечив последнего.

Не мог его соратник не понимать, что этот безумец, уверенный в собственной исключительности, будет мстить, едва найдет возможность для этого. Так отчего же, у Стефана осталось достаточно сил, чтобы приволочить свое искореженное тело к Рохусу и просить о защите?

Чудно. Что-то было не так с этим. Или же Теодорус играл по неясным пока правилам со своим сотворенным, либо же, Лилиана сделала его глупцом…

Рохус сомневался в этом. Он достаточно давно знал Тео, чтобы рассмеяться в лицо тому, кто взялся бы утверждать, что хоть какая-то девушка сможет настолько лишить Тео здравого смысла, чтобы тот оставил жизнь врагу, когда мог убить. Да и не мог Теодорус не знать, что Стеф жив. Значит, у его наемника есть какой-то расчет и план, касательно этого безумца.

А Рохус, вовсе, не хотел возиться ним. И в самом деле, не испытывал нужды в его сомнительной силе, которая не имела формы и выхода из-за недостатка обучения.

Теодорус был более предпочтителен в этой игре. На него Рохус и делал ставку, хоть и понимал, что тот, вполне вероятно, может попробовать уйти теперь в сторону.

Древний, даже, был согласен оставить Тео Лилиану, хоть и знал, что его компаньонка такому повороту не обрадуется. Но на самом деле, жизнь алмаза, не была принципиальной в ритуале, как и любого другого камня. Значение имела лишь сила и ее направленность. Просто старуха не хотела иметь конкуренток.

Что ж, Рохус мог и настоять в этом вопросе. Не то, чтобы это имело значение, но проверенный союзник был надежней.

- Убирайся. - Снова отвернувшись к окну, безразлично произнес Рохус, не глядя более на Стефана. - Или я завершу то, что не доделала Теодорус.

Зашипев от унижения и злости, вампир, тем не менее, подчинился, очевидно, имея понимание того, что не имеет возможности настаивать на своих условиях.

Когда в зале исчез последний отзвук рычания этого сумасшедшего избитого вампира, тихий старый голос разнесся под сводом.

- Он мог быть нам полезен. Зачем рассчитывать только на Теодоруса? - Старуха появилась в помещении, недовольно рассматривая Рохуса.

Это не произвело на него впечатления. Если бы она могла, давно избавилась бы от Древнего, но колдунья не имела возможности сделать нечто подобное, а на ее попытки диктовать свои условия, Мастер просто не обращал внимания. Пусть тешится. У него была своя выгода в этом деле, и Рохус целенаправленно шел к своей цели. Вот и все, что имело значение.

Не обращая внимания на то, что Рохус проигнорировал ее замечание, колдунья приблизилась к вампиру, продолжая внимательно рассматривать место, где только что стоял Стефан, словно считывала память камней об их сегодняшнем госте.

- Да, мы могли бы его использовать. - Еще раз, с настойчивостью повторила женщина.

- Меня это не интересует, ведьма. - Рохус поднялся, ясно давая понять, что не намерен и дальше выслушивать ее нравоучения. - Мне не нужен недоученный безумец. Проще договориться с Теодорусом.

- Не думаю. - Колдунья покачала головой, с насмешкой глядя на Древнего. - Он никогда не простит тебе того, что ты бил Лилиану, что держал ее в заключении.

- Абсурд. - Рохус рассмеялся подобному убеждению, проходя мимо старухи. - Право, словно ты не знакома с его собственными методами. Да сам Теодорус гораздо жестче обращается со своими пленными. Мне ли тебе рассказывать об этом? То, что сейчас наша Лили привлекла его внимание и…, - он помолчал секунду, с усмешкой подбирая слово. - Вызвала его заинтересованность, лишь дело времени. Но я готов пойти ему навстречу в этом. Пусть играется. Лишь бы и дальше выполнял поручения, за которые мы ему платим.

- Это ты абсурден и глуп, если не можешь отличить забаву от чего-то, несоизмеримо более глубокого. - Ведьма скривилась, словно такое отношение вызвало в ней отвращение. - Он не простит тебя, никогда, и предаст при первой же возможности.

- Что ж, мы посмотрим, как поступит Теодорус, когда узнает, что ничто не будет грозить нашему алмазу при проведении ритуала. - Рохус пожал плечами, утомленный ее настырностью и настойчивыми попытками управления. - Но, что бы он ни сделал, я не собираюсь возиться со Стефаном. Мне такое не нужно, достаточно собственного безумия.

- Как знаешь, Рохус, но ты еще пожалеешь, что не послушал меня. - Старуха гневно поджала губы.

Не комментируя это замечание, Древний исчез, теряя плотность, не желая анализировать в уме то, что настойчиво и зло, с яростью и ненавистью, с презрением и насмешкой рвалось из недр его тьмы от необдуманных слов компаньонки. Любое проявление таких эмоций, могло заставить его сорваться, вызвать транс. В этот момент, подобное было бы лишним.

Он знал, что ведьма права относительно Тео, но это не меняло отношения Рохуса к данной проблеме. Именно потому, что Теодорус был не просто увлечен, Рохус знал, как можно повлиять на него, обеспечивая себе более верного и надежного партнера. Он из всего умел извлекать пользу.

Потом, после проведения ритуала, Древний избавиться от этой ведьмы. И Тео поможет ему в этом.

Рохус знал, что его наемник пойдет на что угодно, чтобы сохранить жизнь своей Лилиане. Знал. Но это не было тем, что сейчас имело значение…

Мастер просто использует это устремление Теодоруса для своих целей.

***

Стефан затаился в переулке, жадно втягивая в себя запах крови приближающейся жертвы. Сейчас не имело значения, что этот, ходячий ужин - был мужчиной, а не женщиной. Не сукой, которых он так любил мучить.

Он отомстит всем сполна. Уничтожит сволочей. И начнет с той, которая виновна в том, что одурманила разум его отца. Он убьет ее, сотрет в порошок, превратит в кровавое месиво, избавляя Теодоруса от ее наваждения.

Отказ Рохуса заставил его прозреть, давая ясное видение цели Стефана. Он был избранным. И вероятно, его предназначение, помимо спасения мира от этих грязных шлюх, состояло и в том, чтобы освободить от этой мрази Теодоруса.

Да, именно так он и сделает.

И отец снова будет учить его. Осознает, что эта сука затуманила его сознание. И одобрит то, что сделает Стефан.

Так и будет. Без сомнения.

А сейчас, ему просто нужна кровь. Много крови. Так много, чтобы как можно скорее восстановить то, что сотворил его отец из-за этой мрази.

Но ничего. Ничего. Стефан все изменит. И Теодорус попросит прощения. Вампир не сомневался в этом. Он вернет себе расположение отца, украденное этой мразью. Он возвратит себе свое положение возле Теодоруса.

Главное, уничтожить эту мерзость, которая управляет сейчас его Мастером.

Стефан выступил из тьмы, укрывающей его израненное, искореженное тело, и с громким смехом, наслаждаясь страхом и ужасом на лице человека, которому не повезло стать еще одной жертвой на пути исцеления Стефа, разорвал его горло одним движением. С жадностью глотая кровь, которая била фонтаном из человеческой шеи.

***

Теодорус стоял у кровати, глядя на спящую Лилиан, и не мог заставить себя уйти. Это было настолько странно, что Древний не знал, как можно повлиять на свое непреодолимое и ничем необъяснимое желание каждую секунду быть с ней. В ней. Раз за разом погружаться в ее манящую влажность и жар. Стать едиными. Так, чтобы ничто не могло просочиться между ним и его Лилией. Желая снова и снова глотать ее кровь, наслаждаясь дурманящим голову вкусом, и ощущать, как Лилиан пьет его… Вампир не знал ничего, более возбуждающего за все свое существование, чем тихий, влажный звук глотков Лилии, когда она пила его кровь. Тео заставил себя отступить, делая полшага назад, игнорируя нарастающее желание. Почти свыкнувшись с мыслью о том, что эта иссушающая его тьму жажда по ней наполняет сущность, каждый миг, когда Теодорус не с Лилиан. Вчера уходить было легче. Пусть ему было сложно оставить Лилию одну в доме, а не касаться ее кожи казалось почти невозможным, но он смог это сделать, имея четкое представление о том, что обязан договориться с Рохусом. Теперь же, при воспоминании о том, как Стефан тянет свои руки к его Лилиане, у Древнего Мастера не было никакой возможности покинуть Лилию, уйти от нее. Потому что, ничто в мире уже не могло дать вампиру уверенности, что его Лили в безопасности, если только руки Тео не сжимались на ее теле, укрывая от всего. Но вампир не мог позволить себе остаться. Стеф выжил. Мастер ощущал гнев и ярость своего создания. Когда он погрузил Лилию в сон, давая ей отдых, и сам засыпал, укрыв их тьмою от любой вероятной угрозы извне, сделав неприступным их убежище, Теодорус уловил ненависть, которой бушевало сознание колдуна. Теодорус сам дал бессмертие Стефу. Теперь, он же и собирался исправить это. Но для того, чтобы поставить точку в существовании Стефана, Теодорус должен был уйти от Лилиан, пусть и на время. И вот это было огромной проблемой, черт возьми! Вампир усмехнулся, отступая еще на шаг. Его пальцы, в обход воли мужчины, тянулись к ней. До ломоты в сжатых в кулаки суставах, Теодорус хотел коснуться волос Лили. Он хотел дотронуться до ее лица, обводя черты, которые так околдовали его, заставляя забывать про разум и контроль. Хотел целовать, облизывать каждый сантиметр ее тела, наслаждаясь дурманящим, медовым вкусом Лилиан. Даже зная, что она спит, потому что сам погрузил Лилию в глубокий сон, чтобы той легче было перенести все, что сопровождало приближающееся перерождение, он все равно, не мог не желать овладеть ею, хоть и не позволял себе этого. Теодорус сделал еще полшага назад, насмехаясь над собой. Он мог просто развоплотиться, разом решая проблему. Но - хотел еще хотя бы мгновение смотреть на нее. Наконец, отступив еще на один шаг назад, вампир заставил себя отвернуться и закрыть глаза, начиная терять плотность, исчезая в тьме. - Тео? Тихий голос Лилии заставил Теодоруса в мгновение ока вернуть себе материальность. Он не мог просто уйти, если она проснулась. Не желал делать нечто подобное, не обняв и не прижав так крепко, как только мог себе позволить, и даже не искал оправдания. Древний не собирался размышлять об этом, и точка. Плавно развернувшись, Теодорус открыл глаза. Разум вампира понимал, что ему не стоило этого делать, если он сегодня собирался покончить со Стефаном. Его тьме было плевать на нечто подобное. Девушка поднялась в кровати, проводя по лицу ладонями, словно в попытке сбросить наваждение сна, которым опутал ее Мастер и, потерев глаза, погрузила пальцы в волосы. Он ощущал, как сложно ей бороться с ним, но Лилия старалась, даже не понимая, что использует собственный дар и силу его крови, которой вампир желал бы ей дать гораздо, дьявол, действительно, гораздо больше.

Теодорус ощутил как возбуждение начинает одерживать верх над здравым смыслом, а пах напрягается от одной мысли об этом, но… Нельзя. Спешка была опасной для его Лилии. И от того, мужчина не позволял себе прикасаться к ней, зная, что не удержится, если позволит себе сейчас овладеть ею. Он будет наслаждаться ее кровью, теряя контроль над собой, словно неопытный новообращенный, и заставит Лилиан пить, нарушая ход перерождения, переводя его в то, что не поддавалось контролю и что могло быть опасным для его хрупкой и драгоценной Лилии. - Ты снова уходишь? - ему было чертовски сложно вникнуть в суть вопроса, глядя, как она садится на колени посреди вороха простыней, а длинные вьющиеся локоны струятся по обнаженным плечам Лилианы, заставляя взгляд Теодоруса спускаться вниз, к ее груди. Мужчина усмехнулся, довольный видом того, как его алмаз лежит в ложбинке, ловя себя на мысли, что желает обвести контур украшения языком, пройтись губами по ее коже, сдвигая кулон в сторону, и накрыть темную, уже сжавшуюся горошину ее соска, втягивая в свой рот манящую вершину, облизывая, едва ощутимо прикусывая. - Я должен, медовая, - он оказался у кровати гораздо быстрее, чем отходил, и осознание своей жажды в ней, заставило вампира улыбнуться шире. - Есть дело, которое я не завершил, - Тео не хотел пугать ее, называя причину. Его пальцы коснулись подбородка Лилиан, заставляя поднимать на него свои слепые глаза. И, не удержавшись, вампир наклонился, целуя веки Лили. Испытывая удовольствие от шелкового касания ее ресниц к его губам. - Возьми меня с собой, - ладони Лилиан обхватили его щеки, не давая отстраниться мужчине, а ее губы касались его рта, обводя контур дразнящим язычком, испытывая выдержку Древнего. Она приподнялась с коленей, обнимая вампира, обхватывая его шею руками, искушая его своим обнаженным телом. Заставляя мужчину резко втягивать в себя воздух, от этого сочетания сонного взгляда незрячих глаз, в которых был только он, и дерзкого желания, ощущаемого вампиром в Лилии. И лишь обхватив ее ягодицы, сжимая свои пальцы, наполняя ею ладони, Мастер осознал, что преступил собственный запрет, но ему уже было плевать на это. - Я не могу взять тебя с собой, драгоценная. Не желаю рисковать, - тихий, урчащий рык заставлял его грудь вибрировать, от ощущения ее тела, прижатого к его. От того, что она, так вела себя с ним. Дерзко, смело, не стесняясь и не боясь показывать свою в нем нужду, не уступающую той, которой сейчас горел сам Теодорус. - Тогда, останься, - Лилиана лукаво улыбнулась в губы мужчины, и провела языком по кромке его зубов, задевая клыки вампира, царапаясь, искушая Тео вкусом своей крови. Теодорус зарычал, так крепко прижимая ее к себе, что, казалось, мог ощутить каждую грань алмаза, лежащего меж грудей Лили. Борясь с самим собою и, впервые в своем существовании - ощущая, как разум проигрывает желанию и нужде. - Нет, Лилия. Это было бы ошибкой. Он не мог остаться. Не имел такого права сейчас. Но слишком большим было искушение поддаться ее тихой просьбе, ощутить вкус Лилианы на своих губах. Слишком… Мастер захватил ее язычок зубами, посасывая кончик, с выступившей алой каплей, и жадно прижался к манящему рту, приподнимая Лилию над кроватью так, чтобы вжаться своей напряженной эрекцией в горячую и влажную развилку бедер девушки. И продолжая удерживать ее одной ладонью за ягодицы, второй рукой обхватил затылок Лили, путая пряди пальцами, с рыком, полным жажды, почти признавая свое поражение этому искушению… В конце концов, Стеф может и подождать…

***

Она не хотела, чтобы Теодорус уходил. Не желала и на секунду терять свой свет, которым был этот мужчина. Не видением окружающего, нет, просто смыслом существования Лилиан. А потому, она отчаянно сопротивлялась сну, которым Тео настойчиво опутывал ее сознание, и сильнее обнимала, не собираясь снова оставаться без него. Но Тео упорно хотел убедить себя в том, что лучше знает, в чем нуждается Лили, игнорируя то, что все, в чем девушка испытывала необходимость - было ощущение его напряженной и горячей плоти в ее теле, его клыков на ее шее, его объятий. И в этот раз, она не хотела, не собиралась подчиняться. С трудом преодолевая сопротивление его пальцев, плотно обхватывающих голову Лилиан, чуть отстраняясь от его жадных и требовательных губ, она улыбнулась, до боли жалея, что не может видеть его лица, и тихо, с лукавством протянула: - Останься, Тео, пожалуйста…? - и дразняще скользнула вверх вниз по его телу, обхватывая талию мужчины своими бедрами, вжимаясь в торс, задевая ткань его сорочки алмазом, который Тео подарил. Лилиан испытывала удовольствие от ощущения тяжести этого камня на своей груди, словно от прикосновения Теодоруса. И это ей нравилось. Очень нравилось, будто его ладонь всегда была на ее коже в нежной ложбинке между грудьми. Лили доставляло удовольствие видеть сияние камня на своей коже глазами Тео. Она откинула голову назад, потому что знала, как ему нравится ощущение того, что ее волосы скользят по его рукам, по его коже… и использовала это. - Лилия,… моя… - голос вампира перекрывался рычанием, которое рвалось из его груди, передавалось ее телу от того, как крепко мужчина обнимал Лили. - Тебе надо отдохнуть… Он поднял одну ногу, упираясь ею в край постели, позволяя Лилиане удобней устроиться, будто оседлав его бедро. А она только сильнее сжала свои ноги, крепче прижимаясь к вампиру. - Я уже отдохнула, Тео… - ее губы скользнули по краю его подбородка, добираясь до стучащего пульса Древнего. Горло Лилиан дернулось, и он не мог не ощутить этого. Она знала, что Теодорус почувствовал ее жажду. Но ей хотелось не только крови Теодоруса. Она хотела всего его так, как он только мог принадлежать ей, а она ему… - Ты хочешь пить, медовая? - он пытался взять себя в руки, вернуть себе контроль над ситуацией, который Лилия так настойчиво старалась перехватить. А она совершенно не собиралась допускать подобного. Теодорус освободил ее затылок, протягивая руку к стакану с водой, который оставил возле кровати, чтобы она не мучилась от жажды, если проснется, когда его не будет рядом, и подал, прижимая край холодного стекла стакана к ее губам, влажным, чуть натертым от их поцелуя. Но Лилиан ощущала, как сильнее сжались пальцы вампира на ее ягодицах. Он едва справлялся со своим желанием к ней. И она не упустит такого преимущества. Лили приоткрыла рот, позволяя Теодорусу дать ей отпить и, словно случайно, обхватила нижней губой его палец, придерживающий стакан для ее удобства. Сделав совсем маленький глоток, который все равно не мог бы утолить ее жажду по его крови, по вкусу Теодоруса на ее языке, Лилиана оттолкнула край стакана, но не отпустила палец Тео, обхватывая его, втягивая в рот, чуть прикусывая зубами. - Ты играешь с огнем, Лилия, - его клыки царапнули Лили, прикусывая ключицу, пока он, покрывая жадными поцелуями кожу, подбирался к ее груди. Теодорус снова рычал, так, словно был не в силах просто внятно говорить. Или же, не желал больше подавлять свою страсть и желание. - Ты хочешь испугать меня? - Лилиана застонала, когда его горячий рот накрыл ее грудь, и мужчина, будто умирая без этого, втянул сосок в себя, сжимая чувствительную горошину губами. - Я никогда не боялась, и не буду бояться тебя. Чтобы ты ни сделал, - она едва смогла прошептать это, но ее слова потерялись в рыке вампира, который услышал каждое произнесенное ею слово. Звон разбившегося стекла вплелся в звук его рычания и ее надрывного дыхания, но ни одного из них это не волновало. Она точно знала момент, когда он отбросил свой контроль и сдержанность, становясь таким, каким был в тот вечер, когда увел ее от Рохуса. Диким, Древним, который подчинялся только себе, не считаясь ни с чем. Кроме своего желания, и удовольствия Лилианы. Не таким, каким Тео старался быть в последние сутки, контролируя каждый свой порыв и желание Лили. - Не боишься, медовая? - хищная усмешка скользила в голосе Теодоруса, хоть он так и не отрывал своих губ от ее кожи. - А может быть, стоило бы? В ответ, она смогла только невнятно простонать, расстегивая его сорочку, с трудом справляясь с пуговицами, которых не видела. Едва находя их дрожащими пальцами. И это было чертовски сложно делать, учитывая то, что вампир все еще ласкал ее грудь. - Ты хочешь моего страха? - с усмешкой удивилась Лили, стягивая рубашку с плеч Тео, ощущая, как мужчина опускает ее на простыни, упираясь коленом в кровать между ее бедер, и потянулась губами к нему, упиваясь вкусом его кожи, жадно втягивая в себя его запах, скользя языком по груди вампира, которая вибрировала от яростного рыка. - Не смей… - Теодорус сжал свои пальцы на ее затылке, другой рукой обхватывая лицо, согревая скулы обжигающими пальцами, понуждая Лилию выгибать шею от этого ощущения его над ней власти, стремиться приблизиться к нему. Она застонала, когда ощутила, как Тео уткнулся лицом в точку, стучащую пульсом ее страсти. Но…, укуса не было. И Лилия захныкала от разочарования, начиная ерзать своими бедрами по его напряженному паху, сильнее прижимая Тео к себе. Она обхватила его шею ладонью, погружая свои пальцы в пряди мужчины, жалея, что не имеет такой силы, чтобы заставить его укусить ее, погрузив свои клыки в ее кожу, почти разочарованно застонала от этого. А вампир с силой втягивал в себя воздух, наслаждаясь ее ароматом, и она слышала тихий смех, вплетающийся в его рычание. - Я не хочу, чтобы ты боялась меня. Никогда. - Тео… - Лилия умоляюще застонала, игнорируя его слова, и обхватила мочку уха вампира губами, в то время как вторая ее рука, спустилась по его груди, дразня мышцы живота мужчины, с радостью ощущая, как они сокращаются, напрягаясь от ее едва ощутимого касания. Она расстегнула его брюки, довольная тем, что он не воспрепятствовал, а приподнялся, позволяя ей это сделать, наконец-то, с довольным вздохом, обхватила горячую, тяжелую, напряженную плоть своими пальцами. - Если ты сейчас же не укусишь меня… - Лилия скользнула пальчиками вниз по его члену, упиваясь тем, что он застонал от этой ее шалости, сильнее вжимаясь бедрами в ее влажность, - я укушу тебя, ясно? - и сильнее сжала свои зубы на его ухе, подчеркивая серьезность своей угрозы, которая заставила древнего вампира хрипло засмеяться, запрокидывая голову. Ей нравилось шелковистое касание его прядей на ее щеках, которые щекотали кожу, когда он смеялся. Но еще больше, Лили нравилось ощущать Тео в себе, и она не собиралась останавливаться, пока не получит желаемое. - Похоже, что страхом тут и не пахнет, - рык Тео сменился довольным урчанием, когда его ладонь накрала ее пальцы, обхватывающие его член, помогая Лилии полностью освободить напряженную плоть мужчины из брюк. Лилиана вздрогнула от волны удовольствия, пронзившей ее тело, от того, что его пальцы заскользили по ее влажной плоти, чуть натирая, дразня девушку, не проникая внутрь, но маня предвкушением слияния. А потом, он накрыл влажной рукой ее живот, лаская, натирая кожу. Его плоть, которую Лилия, совершенно точно, не собиралась отпускать, пока он не войдет в нее так глубоко, что девушка потеряет всякий разум, уперлась в преддверие лона Лилианы, и Тео скользнул бедрами вверх-вниз, усиливая потребность, нагнетая то напряжение, которое зародили ласки его пальцев. Она ощутила горячее дыхание вампира у своего уха и оказалась не в состоянии унять дрожь от этого, забирающего разум, сочетания хриплого урчащего голоса Теодоруса и дразнящих ласк его рук, его плоти, давления его клыков на своей кожи… - Помоги мне, медовая, - вампир царапал кожу над ее пульсом при каждом слове, и настойчиво надавливал бедрами, но, так и не проникал в Лилиану, мучая, распаляя ее ожиданием. - Сама направь меня… Хм…, ей понравилась эта идея. То, что он Лили отдавал контроль над ситуацией, которую, в самые ближайшие секунды, она собиралась сделать совершенно бесконтрольной. Задыхаясь от возбуждения, так и лаская его ухо языком и губами, чтобы он не забывал о ее угрозе, Лилиана резко подалась бедрами навстречу его горячей плоти, направляя ее пальцами в себя. И громко, надрывно застонала, изгибаясь, сильнее прижимаясь к мужчине, взрываясь в оргазме от внезапного ощущения наполненности, своей с ним связи, и от того, что в тот же момент, когда она ввела его член в себя, Тео укусил ее, погрузив клыки в шею и с рыком, жадно начал глотать кровь Лили. Резким движением бедер, вампир до упора вошел в нее, ладонью гладя голень, бедра девушки, которыми она только сильнее обхватывала его на каждый растягивающий толчок, заставляющий лишь сильнее все сжиматься и пульсировать внутри нее, продлевая удовольствие. Переводя один пик удовольствия в следующий, без всякой паузы и перехода. Мужчина так и не отпустил ее волос, не расслабил захвата пальцев на затылке Лили, и теперь, он пользовался этим, поворачивая голову Лилианы, изгибая ее шею так, чтобы еще глубже вонзить свои клыки в ее горло, с каждым проникающим толчком своих бедер в лоно Лили. И ей это нравилось, дико нравилось. Так, что она до боли сжимала свои руки вокруг его тела, чтобы Тео и в голову не пришло вдруг прекратить, и подавалась навстречу его движениям, его жажде. Всему тому, что давал ей этот мужчина. Лилия захныкала, требовательно, возмущенно, когда вампир, на мгновение разжал свои зубы, языком заглаживая ранки над артерией, и потянула его голову назад, надавливая ладонями. Но Тео только тихо засмеялся, с легкостью преодолевая давление рук Лилии, и накрыл ее рот поцелуем, требовательным, дурманящим, с соленым привкусом ее собственной крови. Ему было весело? Она могла изменить это, Лилиана не сомневалась в жажде Теодоруса, не уступающей ее собственной потребности. Язык девушки рванулся навстречу его губам, проникая в рот вампира, лаская, скользя по языку мужчины. Лилия прикусила его губу своими зубами, недовольная тем, что он перестал пить из нее. Требуя, чтобы вампир продолжил. И закричала, когда Тео, не поддавшись этому требованию, резко дернул бедрами, заставляя пальцы на ее ногах поджиматься от удовольствия, от ощущения маленького взрыва в каждой клеточки ее плоти. И не ощущая уже неоспоримого надавливания его ладони на ее затылок, Лилиана просто покорилась понуканию вампира, прижимаясь губами к шее мужчины, на которой вампир вскрыл вену, погружая ее губы в пряную сладость его крови. - Ну же, медовая, - Теодорус хрипло рычал, не прекращая наполняющих движений своей плоти. - Ты же обещала меня укусить? - вампир подначивал ее, мягко насмехаясь над кровожадной угрозой, которой Лилиана пыталась испугать его. Но ей было сложно осознать что-то, одурманенным удовольствием, его вкусом, его движениями, разумом. И все, чего хотелось Лили, чтобы Тео, снова утратил этот дьявольский контроль, который, даже занимаясь с ней любовью, вампир умудрился вернуть себе. А потому, глотнув его кровь, наконец-то, ощущая, как утихает ее жажда, она с силой сжала свои зубы на его коже, зная, что не сможет прокусить, но наслаждаясь самим осознанием того, что сделала это. Тео не ждал, что она выполнит свою угрозу, наверное. Но…, Лилиана поняла, по тому урагану чувств, которые бушевали у него внутри, передаваясь и ей, что вампиру дико, безумно хотелось этого. Ее оглушил его рык, вырвавшийся из горла вампира, однако, Лилия не обратила внимания на такую мелочь, снова взрываясь в невероятном наслаждении от того, что и Теодорус, не сдержавшись, укусил ее, оставляя новые отметины на шее девушки. Срываясь, теряя свой контроль, неистово погружая в нее свою плоть. И не услышала, почувствовала всем телом, его хриплый стон, когда удовольствие накрыло вампира, заставляя забывать обо всем, что сдерживало его. И так и не разжав своих зубов на его шее, продолжая обнимать Тео, не в силах сделать менее крепкими свои объятия, Лилиана потерлась носом о его шею, подобно ему, лизнув ранку, которую вампир сделал для нее. - Я не могу без тебя, Тео. Ни секунды. Нуждаюсь в тебе, - еле слышно прошептала она, скользя губами по его коже, не уверенная, что обыденное "люблю" отразит хоть долю ее чувств к этому мужчине. Оно казалось слишком мелким для того, что наполняло сердце Лилиан… Она любила музыку, и ощущение травы под босыми ступнями. Теодоруса она боготворила, молилась на него, не воспринимая более ничего в своем мире. Вампир заурчал, сильнее прижимая ее к себе, делая последний глоток, и мягко прошелся губами по ее шее, на которой оставил так много следов, словно пытался слизнуть боль языком. - Даже в тысячу раз не так сильно, как я нуждаюсь в тебе…, - хрипло прошептал Теодорус, перекатываясь на спину, освобождая ее от тяжести своего тела. И уложил Лилиан на своей груди, так и не позволяя отодвинуть бедра, не выходя из жара ее тела, с жадностью обхватывающего его плоть, -… драгоценная. - Она едва не заплакала, ощущая нежное, боготворящее касание его губ к своим векам.

- Глава 6

Она улыбнулась, хоть и не смогла бы сказать, что именно вызвало эту улыбку на ее губах. То ли объятия Макса, которые казались еще желанней после даже такого, краткосрочного отдаления, то ли то, с каким упорством и настойчивостью эта девушка, Каталина, отрицала очевидную истину.

Неужели, и она, Элен, вела себя так?

Нет, насколько помнилось ей теперь, даже убегая из замка Макса, прячась в церквях, Хелен признавалась себе, что ее неумолимо, неотвратимо тянет к нему. И она знала, к какому итогу идет, хоть и пыталась это изменить.

А вот Каталина, похоже, не совсем представляла себе, у порога чего стоит.

И сейчас, определенно, признавая свое желание быть рядом с Грегори, эта женщина выглядела почти сердитой своим же устремлением. Но самого вампира такая ситуация, только веселила.

А девушка…, хоть, Каталина, так явно нуждалась в Грегори, с не меньшей настойчивостью она и отталкивала его, отвергая себя и то, что развивалось между ними…

Но не задача Элен рассказать об этом Каталине. Однако отчего Грег скрывает такое от своей девушки? Боится ее недовольства? Пфф.. Каким бы сильным не мог быть гнев этой женщины…, что она сможет противопоставить вампиру, желающему иметь ее? Тем более что у Грегори был наглядный пример друзей. Право, мужчины, порою, ведут себя совершенно непонятно…

Мысленно пожав плечами, Элен положила голову на плечо любимого, прижимаясь щекой к шее Макса. И едва ощутимо коснулась губами, задевая клыками пульс. Максимилиан крепче обнял ее, сжимая и без того сильные объятия, и потерся подбородком о волосы Элен.

Ей нравилось то, что, даже разговаривая с Михаэлем, он всегда слушал и слышал ее. Любой жест, любое движение ее тела, даже слабый шепот мыслей в голове Элен, был для Макса важнее чего-то еще. Значимей.

Элен упивалась этим. И оттого, ей казалось диким не желать такого единения с тем, кто был так необходим.

Хелен вздохнула, и чуть повернула голову, так, чтобы не видеть ничего, сосредотачиваясь только на любимом, оттесняя весь мир, отворачиваясь от всего, чтобы заменить его Максом. Ей не было нужды ни в чем, кроме него. Но мир настойчиво желал разрушить эту идиллию.

Элен не хотела слышать того, о чем говорили их друзья. Что обсуждал ее любимый с Михаэлем, который так старался понять, что же требовалось Рохусу от них. Но ни у нее, ни у Макса, да и у Рины с Михаэлем - не было иного выхода после всего. Они должны были разобраться со странным плетение событий, которые, подобно коварным лозам плюща, все больше опутывали тех, кто сейчас находился в этом зале.

- Михаэль, - Голос подруги привлек внимание Элен, заставив обернуться. - Нам не разобраться до конца, не имея полного представления обо всех, кто участвует в этой партии Рохуса.

Хозяйка замка сидела на поручне кресла своего любимого, и очень старалась удержать равновесие в Михаэле, обнимая мужчину за шею. Хелен, часто доводящейся делать нечто подобной с Максимилианом, была прекрасно видна эта попытка.

Любая вероятная угроза в их с Риной сторону заставляла мужчин забывать о контроле собственной ярости. А в случае Макса и Михаэля - подобная "забывчивость" грозила серьезными разрушениями замка. Если к ним присоединится еще и Грегори…

Идея о вероятно исходе такого объединения заставила мысленно застонать Элен. Что тут же привлекло внимание Максимилиана, и девушка потеряла нить размышлений, растворяясь в черных глазах, мерцающих алыми всполохами.

- Что случилось, детка? - Макс наклонился ближе, лаская губами ее ухо. Заставляя Элен кожей ощущать бесплотное прикосновение его хриплого голоса так же явно, как если бы ладони мужчины скользнули по ее спине, дразня своим шершавым касанием.

- Ничего, - она улыбнулась, зная, что не обманет Макса, но эта тема не казалась достойной обсуждения именно сейчас. И, стараясь отвлечь любимого, скользнула пальцами по его рукам, повторяя очертания мышц. Просто, наслаждаясь прикосновением к нему.

- Элен… - Максимилиан усмехнулся, приподнимая уголки губ, оценив попытку. - Тебе никогда не удавалось что-то скрыть от меня, детка. Но ты так упорно пытаешься, раз за разом… - Он вздернул светлую бровь с мягкой насмешкой.

- Это несущественно, Макс, просто мысль…- ей сложно было не улыбнуться в ответ. Когда он так смотрел на нее, Хелен искренне забывала о том, что рядом находился еще кто-то. Ей казалось, что вся вселенная сужалась до него одного… Но это было не так, и негромкое замечание хозяина замка заставило Элен вынырнуть из тьмы глаз любимого.

- Теодорус не любит сообщать всем свой адрес, малыш. - Михаэль притянул Рину к себе ближе. - Потому, остается только послать ему приглашение навестить нас, что…

- Я знаю, где он живет…, - Элен произнесла это еще до того, как успела осознать, к чему, подобное заявление может привести. И тут же прикусила язык, но было поздновато.

Рык окружил ее, и руки Макса так крепко прижали Элен к груди, что девушке оставалось лишь порадоваться, что воздух теперь не так уж необходим ей, как раньше.

- Забудь. - Одно слово, неоспариваемый приказ, прозвучал так жестко, что разрушил мерную атмосферу зала, заставляя воздух уплотняться, кружением силы Мастера, и заставил насторожиться Каталину, не привыкшую к тому, какими были друзья Грегори. Элен услышала, как ускорился человеческий пульс, увидела краем глаза, как вздрогнула девушка. И как Грег выступил вперед, закрывая собой Лину.

Михаэль выпрямился, готовый остановить друга, если безумие Макса возьмет верх.

Но самой Элен, было совершенно не страшно. Она знала, что заставляет ее любимого говорить и реагировать так.

- М-а-акс, - не обращая ни на кого внимания, девушка постаралась извернуться в его руках и, обхватив ладонями лицо любимого, притянула его к себе. - Я не говорю, что пойду туда, я просто сказала, что знаю, где он живет, и могу показать…

- Нет. - Мужчина рычал, и не думая ослаблять захвата рук. - Ты не будешь делать ничего подобного…

- Макс. - Не давая ответить Элен, Михаэль подошел ближе, своей силой подавляя начинающуюся бурю. - Мы можем вместе пойти. Ничто не будет угрожать Элен или Сирине, или… - он усмехнулся, бросая быстрый взгляд в сторону Грегори, который хмыкнул на этот намек. - Но нам надо поговорить с Теодорусом, он явно знает больше нас всех.

- И, - вмешалась в разговор Сирина, которой Михаэль не позволил выступить вперед, - у него, так же, есть слабость, Макс. Та девушка, которую так оберегал Теодорус, она имеет с нами связь. Все мы как-то связанны друг другом, но она, в отличие от нас, была еще человеком. Понимаешь? - Рина попыталась отступить в сторону, но Михаэль мягко усмехнувшись любимой, снова пресек эту попытку. - Она еще человек, единственная из нас всех. Из всех девушек, которые имеют к этому отношение…

- Что значит, единственная? - Настороженный и явно недовольный голос Каталины, заставил Сирину виновато улыбнуться Грегори, закатившему глаза, и тихо прошептать "прости" другу…

Ситуация переходила из напряженной в комичную, заставляя Элен улыбаться шире от ощущения, что этот разговор немного отвлек Макса, а вот Катти, судя по всему, не было весело…

***

Каталина резко обошла Грегори, просто игнорируя то, что на них теперь смотрели все эти,… эти…, вампиры, черт возьми! Только сейчас, после замечания Сирины, до нее стало доходить то, обрывки чего она читала в книгах, так и оставшихся под ее диваном.

Вампир…, что б его!

Но и она хороша! Как можно было быть такой дурой? Как можно было позволить вожделению и похоти настолько одурманить свой мозг?!

Грегори смотрел на нее с усмешкой, но Лина чувствовала его недовольство у себя внутри. Он не планировал ставить ее в известность.

Этот наглый, самоуверенный, самовлюбленный мужлан совершенно не собирался ей говорить, что делает из нее непонятно что!! Он просто делал то, что ему хотелось, не интересуясь мнением самой Лины!

- Ты…, ты…, - у нее не хватало слов, чтобы высказать ему свое мнение. Не тех, которые можно было бы произносить в обществе. И хоть Каталина не была уверена в том, что может сказать нечто такое, что бы могло смутить окружающих, ей не хотелось производить настолько плохое впечатление. Лине понравилась Сирина. Несмотря на все, что разделяло их. С Элен она еще не определилась. Хм,… еще? Черт! - Я тебя ненавижу, Грегори, - прошипела она, понимая, что все равно не сможет что-то утаить от окружающих.

Не было похоже, чтобы подобное признание смутило Грега. Скорее, сделало ухмылку вампира еще шире.

- Проверим, К-а-т-ти? - Дрожь прошла по ее коже от этого тона. Всплеском жара, калейдоскопом воспоминаний их страсти, отозвалась в теле Лины. А выражение мягкого превосходства и дикой уверенности на этом лице, которое все так же вышибало из нее дух, даже после двух суток почти беспрерывного секса с ним, едва не заставило Катти замолчать. Просто, у нее перехватила горло, как и всегда, рядом с ним.

Грегори сделал шаг вперед, очевидно, надеясь на то, что сможет отвлечь ее и заставить забыть.

Но она была чересчур зла, чтобы притормозить. Он пересек границы того, что следователь могла вытерпеть. Она простила это похищение и "насильное" удержание, но это же ее жизнь!

- Не подходи, Грегори, - она выставила руку, препятствуя приближению мужчины. Игнорируя то, что вспыхнуло в черноте его глаз при этом.

И только увидев, как Грег с силой втягивает воздух, прищуриваясь, поняла, что он вполне может расценить это как вызов.

Только еще одной "драки" с этим вампиром ей сейчас и не хватало, да еще и при свидетелях.

Боже упаси! Она не была настолько свободной на взгляды в отношениях, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение. Даже часть этих отношений, от которой они, так или иначе, но оба получали удовольствие.

- Грег…, - она отдернула руку, ставя обе ладони перед собой, и быстро отступила, стараясь не обращать внимания на тихий смех за спиной. - Ладно, давай без этого, а?

Неужели этим всем сложно выйти и дать им поговорить? Могли бы и понять. Они же не могли не знать Грегори!

Но вампиры за ее спиной не вняли мысленному возмущению Каталины, все так же обсуждая вероятные шансы положительного ответа Теодоруса, если они к нему наведаются. Она хотела бы проверить, кому эта ситуация доставляла столько веселья, но было как-то не до того.

- Я уверен, что ты ошибаешься в оценке своего ко мне отношения, девочка, - Грегори, казалось, готов был прислушаться к ее просьбе, оставить бурные выяснения на потом, до их комнаты…

Вот черт?! Когда она стала такого мнения?! "Их"…оох…

Тихо застонав, Каталина просто села на пол, игнорируя окружение, и уперлась локтями в бедра, закрыв лицо ладонями.

Она чувствовала, что Грег сел рядом, но не трогал ее, давая возможность немного привыкнуть. Это была его мысль, ощущаемая ею внутри.

У самой же Катти было иное мнение.

- Я не хочу быть такой, как ты, - не поднимая головы, произнесла она почти с обидой. - Ты обманул меня, Грегори.

- Неправда, К-а-т-ти. Ты просто не хотела задумываться, - его пальцы коснулись ее волос, мягко перебирая пряди, но девушка отдернулась. Да, он был прав,… но и неправ, одновременно. - Потому что тебе это нравилось, девочка. Ты хочешь этого, просто боишься быть от кого-то зависимой.

Возможно. Но ей не был нужен сеанс психоанализа от вампира, который не озаботился предупредить ее, чем закончатся их игры. С каждой минутой в ней все больше крепла решимость, любым возможным способом убежать, скрыться. Прекратить это. Ведь она еще не была вампиром? А значит, это можно переиграть. Главное, больше не поддаваться Грегу, и не пить его кровь… Ни в коем случае.

Словно в насмешку над ее решимостью, горло запекло, а язык показался распухшим, перекрывающим глотку. Горло запекло от желания сделать хоть один, самый-самый маленький глоточек…

Лина выругалась, и вонзила ногти в ладони, почти испытывая и к себе, и к нему ненависть. За то, что была такой слабовольной. За то, что он сделал ее такой зависимой за несчастные двое суток…

- Катти, не борись, просто наслаждайся этим, - Грегори наклонился, хриплым шепотом отправляя в пекло ее здравый смысл, - наслаждайся, как и всем, что я тебе предлагал. Разве, хоть раз, тебе не понравилось, девочка? - Он искушал. Соблазнял тем, против чего у нее не было защиты или контраргументов.

И ей стоило что-то быстро выставить против этого. Очень быстро, если всю оставшуюся жизнь она не хотела провести бледной немочью, шарахающейся от самого слабого луча солнца.

Да, хорошо. Не то, чтобы хоть кто-то в зале подходил под такое описание, но… Лина сознательно себя накручивала, медленно и неуклонно отползая на пятой точке от этого чистого искушения, которым был сидящий подле Грегори.

И тут, ей в голову пришла идея. То, о чем давно следовало вспомнить, вообще-то. Лина даже устыдилась своей забывчивости, и того, на что променяла раненого друга.

- Я хочу увидеть Алекса, Грегори, - вздернув голову, непререкаемо потребовала следователь своим самым холодным голосом, на который оказалась способна так близко от Грега.

Вампир зарычал. По-настоящему. Почти серьезно пугая ее выражением глаз, которые вспыхнули ревностью. Но потом, очевидно, испытывая, все же, толику вины перед нею, Грег кивнул.

Он поднялся с пола и протянул Лине раскрытую ладонь, предлагая помощь.

А она, будучи бесхарактерным и слабовольным моллюском, приняла эту руку, крепко обвивая руки вокруг его тела. В последний раз, успокоила Катти себя, в самый последний. И спрятала лицо на груди своего вампира, жадно втягивая в себя его запах.

- Хорошо, девочка, - Грег наклонился, целуя ее в макушку, с усмешкой на своих губах, сжал пальцы на затылке, вынуждая ее откинуть голову, чтобы ему было удобней ласкать ее шею. - Пойдем, проведаем твоего друга. Я давно собирался сделать это. У меня есть кое-что для него. Только,… кое-кто, все время заставлял меня забывать об этом, - с насмешливой улыбкой, вампир впился в ее губы жарким поцелуем, врываясь языком в рот Каталины, покоряя, исследуя, заставляя принять его давление. И хрипло зарычав, обхватил ладонями ягодицы Лины, прижимая ее к своим бедрам, давая почувствовать твердую, напряженную плоть мужчины, которая упиралась ей в бедро. - Пошли девочка, можешь поговорить с ним. Недолго. Очень недолго…

И не позволяя ей отстраниться, он довольно усмехнулся тому, что дыхание Каталины уже было слишком частым.

Грегори потерся носом о ключицу девушки, жадно втягивая аромат стремительно бегущей крови, и накрыл ладонью потяжелевшую от желания грудь, перекатывая сосок под тонким, бледно-зеленым шелком, ни на кого не обращая внимания. Да и ей стало не до окружения.

Но все же, с сожалеющим вздохом, он прервался, обхватывая пальцами подбородок Катти.

- Пошли, пока я еще в состоянии позволить тебе подобное…

Ей было стыдно перед самой собой, но у Лины не было сил или слов, чтобы ответить, возмутиться подобными высказываниями Грега. Она едва удерживала сжатыми свои припухшие губы, чтобы не начать умолять этого самодовольного мужчину овладеть ею скорее…, и не просить его напоить ее своей кровью…

А чтоб его!… Пришлось еще крепче сцепить зубы и до боли вонзить ногти в ладони.

***

Когда Грегори привел Лину в комнату, где сидел Алекс, ей стало по-настоящему стыдно за то, что она забыла о друге.

Нет, он не был заключен в темнице, и никто не думал приковывать его цепями, или что-то типа того, как она уже представила себе, терзаемая совестью. Комната была похожа на ту, в которой очнулась сама Каталина в этом замке, только в ней не было смежных покоев.

Как и в спальне Грегори, обстановка не располагала к мыслям о роскоши, и Лина даже задумалась на миг, то ли это от того, что вампиры не нуждались в особых удобствах, то ли это Грег был настолько не притязателен, и выбирал подобные апартаменты.

Впрочем, ее, так же, сложно было назвать сибариткой, она всегда обходилась только самым необходимым. А в этом замке, к легкому смущению и ужасу Катти, это "самое необходимое" свелось до Грегори, и любого места, где она бы могла быть как можно ближе к нему.

Но сейчас было не самое удачное время размышлять о собственной непритязательности.

Алекс сидел на полу, опираясь на стену, уткнувшись затылком в камень. Он полностью игнорировал имеющуюся кровать и стул, стоящий около небольшого стола. Его глаза были закрыты, а лицо казалось напряженно сосредоточенным. Лина знала такое выражение на лице друга. Тот о чем-то серьезно думал, просчитывая варианты. Но о чем?

Казалось, что детектив даже не заметил их появления, когда они зашли. Однако, стоило Грегори негромко сказать: "прости парень, меня отвлекли", и достать что-то из кармана, в чем Лина, с удивлением узнала мобильный телефон, как друг был уже на ногах, и почти так же быстро, как истинные обитатели этого замка, оказался около вампира.

- Хорошо, что вообще вспомнил, - насмешливо хмыкнул напарник, с таким выражением глаз, что ни у кого не осталось сомнений, в каких именно выражениях Алекс думает о Грегори.

Вампира это не особо смутило. Лина даже начала предполагать, что нечто подобное в принципе невозможно в виду полного отсутствия у Грегори совести. В ее человеческом понимании об этом качестве, во всяком случае.

На нее, друг вообще не обратил внимания, лишь кивнул мимоходом и, забрав протянутую трубку, отвернулся, набирая номер.

Катти не обиделась. Она бы даже не взглянула на Алекса, забудь он про нее почти на трое суток из-за того, что развлекался с кем-то. Так что, какие уж тут претензии? А друг еще и поздоровался все же.

Но Лина видела, что не в обиде дело. Алекс был чем-то встревожен. Почти на пределе.

Она не хотела его отвлекать, пока он не решит то дело, ради которого Грегори даже принес ему телефон. Ей стало интересно, каким образом, и когда, собственно, они успели так сдружиться, но тут ее взгляд уперся в затылок друга, и она не смогла удержаться от ошарашенного вздоха. При всей своей выдержке и опыте.

- Чтоб тебя, Алекс! - Рывком высвободившись из рук Грегори, она быстро приблизилась к другу, рассматривая огромную шишку с раной, занимающей большую часть ее поверхности, которая выглядела довольно скверно. Края были отекшими и синюшными, а сама рана покрылась заскорузлыми струпьями.

Друг попытался увернуться от такого интереса, недовольно хмурясь, и почти зло глядя на трубку, в которой, очевидно, ему никто не желал ответить.

- Отстань, Лина. Мне не до этого. - Александр, бросил взгляд на Грегори, в котором явно читался призыв спасти его от заботы подруги, на что вампир только ехидно улыбнулся, и прислонился к стене, сложив руки на груди.

- Потише, девочка, видишь, парень занят - протянул насмешливо Грег, - и кстати, советую держать руки подальше. Иначе ему же сделаешь хуже. Прости, но это сильнее меня, и всей моей симпатии к твоему другу. - Мужчина многозначительно поднял бровь, чуть пожимая плечами.

Каталина рассердилась на обоих, игнорируя то, что ее напарник выругался сквозь зубы, проклиная их за шум, который они устроили, и в очередной раз принялся ожесточенно нажимать на кнопки в телефоне.

- Ты! - она ткнула пальцем в Грегори, показывая, что ей плевать на его угрозы, и он крупно просчитался, если рассчитывал на ее покорность. - Как ты смог оставить его в таком состоянии, Грегори?! И еще сказал мне, что с ним все нормально?! И он - не моя проблема!! Ты…, ты… - у нее не хватало слов и воздуха, чтобы выразить свое возмущение. Перед глазами замелькали всполохи, но она проигнорировала это.

- А в чем проблема? - Грег казался искренне удивленным. - Он же ходит, и соображает, вроде.

Вампир бросил взгляд в сторону Алекса, который уперся лбом в стену, все так же держа трубку около уха, словно хотел проверить, что не ошибся в оценке его состояния.

Она даже не нашлась, что ответить на такое возмутительное и беспросветно-мужское заявление.

А потому, с раздражением втянув воздух и крепко сжав веки, прогоняя накатывающую слабость, которую списала на переутомление и отвратительное питание в последнее время, быстро подошла к другу. Приложив ему ладонь ко лбу, игнорируя предупреждающее рычание со стороны вампира, Лина на минуту замерла.

- У него жар, Грегори! - она почти закричала, взмахом руки демонстрируя, к чему привело такое наплевательское отношение этого вампира. - Ему надо промыть рану. И антибиотики дать, по крайней мере…

- Слушай, Лина, - Алек опустил телефон, и устало посмотрел на подругу. - Я благодарен за беспокойство, но не могла бы ты не орать мне на ухо? Голова и без этого раскалывается. - И повернулся к Грегори, который наблюдал за этим, явно безуспешно пытаясь взять себя руки.- Благодарен за телефон, но мне и его было бы достаточно, не стоило приводить сюда Лину. Я вполне доверяю тебе, чтобы не сомневаться, что ты о ней хорошо заботишься. - Устало проговорил Алекс, тря лицо ладонью.

Лина не поверила себе, когда этот наглый вампир расхохотался так, что стали видны клыки, наблюдая за возмущением на ее лице, а потом подмигнул мужчине, которого она, очевидно ошибочно, считала свои другом.

- К сожалению, она мне не настолько доверяет касательного твоего состояния. Вот я и привел ее, чтоб Катти убедилась, что нет ничего страшного, - Грегори развел руками, словно извинялся перед Алексом.

Это послужило последней каплей. Всему есть предел, в конце концов, и ее готовности терпеть мужской шовинизм, тем более.

- Ты считаешь, что позаботился о том, чтоб с ним все было нормально? - Катти, подошла к Грегори, тыкая пальцем ему грудь, и скидывая руки вампира со своих плеч, когда он попытался обнять ее и притянуть к себе. Хоть ей и хотелось этого. Против воли, разумеется. - У него рваная рана на голове, и лихорадка, и ты говоришь, что он ходит? Пфф…, - ей, уже и самой, хотелось зарычать, на самом деле, - а ты, - она повернулась к другу, который пытался их игнорировать, но это было довольно сложно, учитывая диапазон, в который поднялся ее голос. - Ты, вообще, неадекватен, Алекс. И я спишу все на твою лихорадку, но потом, ты мне ответишь за это: "зачем ты ее привел, Грегори", - она издевательски перекривила голос, сердясь на напарника. - Мужчины! - с возмущением выдохнула Катти, раздраженно вскидывая руки.

- Катти, девочка, - Грегори легко преодолел ее сопротивление, и притянул к себе, давлением ладони на затылок, заставляя уткнуться лицом в его шею. Так соблазнительно близко от стучащего пульса… Черт! Она же запретила себе об этом даже думать! Но… такое искушение…

- Иногда, ты совершенно не понимаешь мужчин, - он мягко поцеловал ее в лоб, не давая возразить, так как не позволил отстраниться. - Поверь мне, у твоего друга сейчас другие заботы, и собственное здоровье ему неважно.

- Ты так близко успел с ним подружиться…, - ей все же удалось вскинуть голову, и она зло уставилась в черные глаза вампира. Лучше бы она этого не делала, серьезно. Он одним взглядом заставлял забыть ее о всяком раздражении. И все же…- Что так хорошо разбираешься в его проблемах?

С улыбкой, которая была уж очень понимающей, Грегори почти впритык наклонился к ее лицу.

- Некоторые вещи, К-а-т-ти, не требуют длительной болтовни. Это, и так ясно, поверь мне. - Он накрыл ее губы поцелуем, путая мысли…

И Каталина забыла, о чем возмущалась, с тихим довольным вздохом сама обнимая его за шею, чтобы крепче прижаться.

Однако, уже через пару секунд, Грегори резко отстранился от ее рта, но еще крепче сжал свои руки на ее талии, выругавшись сквозь зубы, и нахмурился. От недавней насмешливой шутливости не осталось и следа.

Катти облизала губы, и моргнула пару раз, не в силах сориентироваться, что произошло, и чем же она, все-таки, смогла его разозлить.

А то, что Грегори злился - было очевидно. Такое выражение на его лице, она видела только в том переулке, когда он смотрел на маньяка, угрожавшего ей.

- Что…? - хрипло прошептала Лина, почти забыв, что за спиной все еще был Алекс, настойчиво пытающийся куда-то позвонить.

Но Грегори промолчал, с силой втягивая в себя воздух, а потом, так крепко прижав Катти к себе, что она испугалась переломов, сурово посмотрел на ее напарника.

- Ты, - один его тон привлек внимание детектива, заставляя оторвать взгляд от дисплея, - отвечаешь за нее. Если с Каталиной что-то случится - я тебя убью.

И с этими словами, Грегори исчез в проступившей тьме. Так ничего и не объяснив, лишь крепко поцеловав Катти еще раз. Оставив ее растерянную и слегка опешившую, хлопать глазами посреди комнаты.

- Одуреть!! - она пораженно опустилась на пол, скрещивая ноги и упирая локти в бедра, подпирая ладонями голову. Ей, определенно, придется сделать не один десяток вздохов, чтобы прояснить мозг, после такого.

- Сядь на кровать. А то простудишься, и он меня, ни за что, прихлопнет, - пробормотал Алекс, снова что-то набирая на телефоне.

Лина настолько опешила, что послушно встала, и села на застеленную кровать, чувствуя себя…, даже обиженной немного.

Нет, черт! Она была сильно обижена! Что это за манера обращения с нею?! Неужели нельзя было сказать, что происходит?? Она ему что - элемент обстановки??

Каталина сжала пальцы, царапая ладони, стараясь контролировать бешенство и раздражение. Но с тихим ругательством, заставившим Алекса пораженно уставиться на нее, забывая на мгновение о треклятом аппарате, признала полный провал такой попытки.

- Давай сюда свою голову, - сердито пробурчала Лина, встав, и приблизившись к напарнику. - Хоть полезное что-то сделаю, пока этот…, - она прикусила язык, пытаясь подобрать более подходящее слово, но только вздохнула, понимая, что все равно, не сможет долго сердиться на Грега. - Ладно, не важно. Просто дай мне чем-то заняться…

Алекс смотрел на нее пару мгновений, но промолчал. Пожав плечами, он сел на стул, к ней спиной, с непонятным для Катти выражением на лице, разглядывая темный дисплей телефона.

- Это идиотское решение!

Грегори был зол на друзей. Хоть и понимал, что никому из присутствующих в этой комнате вампиров, было не легче, чем ему. Вероятно, Михаэлю и Максу было даже сложнее - они оба провели единение, в то время как сам Грег - только шел к нему.

Хозяин замка хмыкнул на такое проявление его темперамента, но не принял во внимание. Это не обсуждалось, и Грегори пытался себя смирить с подобной необходимостью.

Макс, даже, не посмотрел в сторону Грега.

Тот сжал кулаки, смотря на своего товарища, понимая, что Максимилиану, в сотни раз сложнее, очевидно, контролировать собственное безумие, когда Элен не с ним. Впервые за эти дни, прошедшие с обращения девушки, Грегори видел Макса таким…, таким…, безумным. Лучшего слова было и не найти. Только одного не хватало для полноты картины, к которой они с Михаэлем привыкли за последние триста лет. Но Грег искренне сомневался, что еще хоть когда-нибудь увидит самоистязания друга, учитывая то, что оно влекло за собой. И чертовски радовался этому, вообще-то. Уже лишь только за такую деталь, вампир был благодарен Элен.

Да, Максу было хуже…

Но и Грегори не ощущал легкости и покоя. Ведь Катти находилась за несколько часах от перерождения, черт побери!!

- Мы не будем брать их с собой, Грегори. И точка, - это не было голосом. Макс, скорее прорычал эти слова, подобно дикому зверю. И даже на расстоянии было видно, что разум с трудом сдерживает ярость, которой бушевала тьма этого мужчины.

Это было оправданно.

Но как он мог оставить ее одну сейчас, и просто уйти? Как мог отправиться в неизвестном направлении, и не быть уверенным в том, что успеет вернуться?! Пусть с ней и был ее друг. Пусть и не могло что-то угрожать Каталине в этом замке. Грегори был просто не в состоянии сделать этого и точка.

Однако и не понять причин, побудивших Михаэля и Макса поступить подобным образом, было бы сложно. Для каждого из них троих сохранность любимой являлась приоритетней любого внутреннего, пусть и мучительного, разъедающего дискомфорта от временного расставания.

Грегори это понимал. И почти завидовал своему брату, который был достаточно силен, чтобы настолько взять себя под контроль.

- Мы только поговорим с Теодорусом, - Михаэль подошел к окну, всматриваясь в ночь. - Собственно, я уверен, что он даже не захочет приблизиться к нам сегодня. Так что встреча не будет долгой. Но я намерен обеспечить Сирине встречу всех девушек, которые имеют связь, - Мастер повернулся к друзьям, внимательно осматривая хмурых мужчин. - Все мы понимаем, что в наших же интересах понять, для чего Рохус так упорно ищет их.

Максимилиан глухо зарычал, и Грегори почувствовал, как от друга расходятся волны силы при этом имени. А чтоб его! Он был согласен с ним в такой реакции. С той самой минуты, как понял, что Древнего интересует и Каталина - Грегори имел в этом деле не только дружеский, но кровный интерес. В самом прямом значении этого слова.

Понимающе посмотрев на Макса, Михаэль повернулся к брату.

- Сколько времени у Каталины?

- Не думаю, что больше восьми часов, - сжимая кулаки, недовольно произнес он, все еще опасаясь, что они могут не успеть. Грегори игнорировал разумные доводы. Просто хотел быть с ней, когда это начнется. Поддерживать, обнимать, укачивать Катти в своих объятиях…

- Грег, - Михаэль положил руку на плечо брата, привлекая его внимание. - Мы вернемся гораздо раньше, я гарантирую.

Он мог только оскалится. Честно, Грегори это не устраивало.

- Я понимаю, ты же знаешь, - Михаэль ни капли не смутился такой реакции брата. - Мы оба знаем, насколько сложно уйти. Но Каталины это касается в такой же мере, как Рины или Элен, - Мастер не обернулся на усиливающееся рычание со стороны Макса, продолжая убеждать Грегори. - Мы должны все выяснить. И для этого, Сирина должна изучить то, что появляется, когда все четыре девушки собираются вместе.

- Почему ты считаешь, что Теодорус захочет привести свою девушку? - Грег скептично поджал губы, все еще не позволяя себе отступить в этом споре, хоть и он, и Михаэль, и Макс знали, что ни у кого из них не было выбора.

- Для этого мы и идем к нему, - Михаэль криво усмехнулся, впервые за это время, позволяя другу увидеть, чего ему самому стоит удаление от любимой. Багровые всполохи взметнулись в темных глазах Мастера, и ветер ворвался в окно, штормовым порывом проносясь по комнате, в которой сидело трое вампиров. - Уверен, что он прислушается к нашим доводам.

Максимилиан резко поднялся с кресла, на котором сидел все это время, и приблизился к друзьям.

- Может, закончим болтовню, и уже двинемся? - голос светловолосого вампира прерывался рыком, и от этого еще менее походил на звуки, издаваемые разумным существом, чем когда-либо.

Это заставило Грегори унять собственное недовольство, смиряя с необходимостью уйти. Он кивнул, показывая, что готов.

Силуэты вампиров растворились во тьме комнаты, следуя за Максом, которому сознание Элен показывало дорогу.

- Глава 7

- Лина, - Алек дернулся, пытаясь вырваться из ее рук, на что Каталина только фыркнула, - больно же!

- Ничего, потерпишь. Не маленький, - она оставила в покое края раны, которые ощупывала, пытаясь определить, нет ли нагноения, и осмотрелась, раздумывая. К счастью, воспаление, хоть и имело место, но судя по всему, только начиналось, и состояние Алекса не было критическим. Теперь надо было найти воду и кусочек ткани, чтобы промыть ранение. Так как этим, определенно, никто из мужчин не озаботился.

Лина еще раз фыркнула, раздраженная подобной небрежностью, и подошла к столу, где стоял какой-то кувшин, и накрытая тарелка. Она решила не обращать внимания на продолжающееся ворчание друга, только удивилась, кому он с таким упорством мог звонить, и заглянула в кувшин. К ее радости, там оказалась вода. И пусть жидкость не была горячей, что было бы предпочтительней в данной ситуации, по крайней мере, та была чистой. Значит, ей удастся смыть грязь и кровь, которые превратили шевелюру напарника в сплошную корку.

Игнорируя то, что жажда мучила ее саму все сильнее, так как понимала, что вода, навряд ли, сможет помочь, Лина взяла льняную салфетку, которая лежала рядом с тарелками, и, смочив водой из кувшина, вернулась к Алексу.

Наверное, ей все же стоило бы попробовать напиться воды. Серьезно, любая зависимость преодолевается, тем более что ее этой мании - несколько дней от роду. Возможно, стоит поинтересоваться, нет ли у Алека сигарет, и попытаться вспомнить, как она любила никотин…

Закусив губу, Катти, приложила ткань к ране, не замечая, что друг ругается сквозь зубы, проклиная чрезмерно заботливых напарниц, и их комплекс вины.

- Кому ты звонишь? - она сделала вид, что не услышала этих проклятий. В конце концов, в чем-то Александр был прав, Лина чувствовала себя виноватой за то, что все это время нежилась в заботе Грегори, а ее друг был серьезно ранен.

- Яре…, - глухо ответил Алекс, в один миг, забывая и о возмущении и о том, что ему должно было быть больно от прикосновений подруги к раненой голове. Резко встав, отбрасывая от себя салфетку и руки Катти, Алекс нервно прошелся по комнате от одной стене к другой. Словно волк, которого заперли в клетке, а он рвался на свободу. - Я звоню Ярине, но она не берет трубку… - мужчина напряженно сжал кулаки, хрустя суставами, и снова начал набирать номер, не глядя на Лину.

А она…, пораженно села на стул.

Только сейчас, в этот момент, Лина осознала, что есть жизнь за пределами этого замка, за границей рук Грегори. Что есть что-то, помимо этого самоуверенного, но такого привлекательного вампира…

Как, разрази все гром, она могла настолько увлечься?!

Черт! Скорее всего, их уже считают умершими…, и Алекс прав, надо хоть как-то, хоть кому-то сообщить, что они живы. И про маньяка…, хотя нет, как кому-то рассказать, что весь Будапештский департамент полиции разыскивает вампира? Тихо выругавшись, Лина обхватила ладонями лицо, подперев голову, упираясь локтями в колени. Что же она делает?! Как позволила настолько одурманить себя? Ведь она же человек, ей нет места в этом нереальном мире мистических созданий! Или уже есть?

Этот вопрос настолько озадачил ее, что Лина, почти со страхом оторвала лицо от ладоней, и стала пристально разглядывать руки, пальцы, рисунок линий на коже. Прижала пальцами пульс, вслушиваясь в удары…

Не совсем понимая, как это может доказать ее человечность, но отчего-то, убежденная, что сможет заметить, изменись что-то в ее сущности именно по этим признакам. Но кожа была обычной, лишь бледнее, пальцы совершенно не изменились, только дрожали, а пульс стучал, как и всегда, пусть и тише…

Да и вообще, она не ощущала в себе никаких изменений, кроме неимоверной слабости, такой, которая накатывала волнами, едва не заставляя Лину падать, и желания все время быть в объятиях Грега… Но это, ведь, не признаки вампиризма? Конечно же, нет! Просто она мало отдыхала, и неоправданно сильно увлеклась этим мужчиной.

Утвердительно ответив самой себе, Катти даже хмыкнула, пытаясь иронией отогнать страх, все глубже проникающий в ее сознание.

Ей хотелось пить. Кровь. Она желала крови. Но это же ничего не означало, разве не так? Наверное, у нее просто анемия, после всех этих суток с Грегори, вот организм и испытывает потребность в железе, а она, из-за окружения, сама переводит это в желание крови. И потом, ей же хотелось только крови Грегори, так что это, вообще, не в счет. Катти утвердительно тряхнула головой, словно узаконивая свой внутренний диалог.

Нет, серьезно, ей же не хотелось напиться крови Алекса. Вот он ходит перед ней, что-то бормоча, а у нее нет ни малейшего желания…

Непроизвольно, Лина втянула воздух, и поняла, что ее рот наполняется слюной. Под кожей напарника текла кровь. Горячая, красная…

Она имела иной, совершенно другой аромат. Он ей не нравился. Этот запах был бледным и невыразительным по сравнению с ароматом крови Грегори. И вкус, наверное, будет отвратительным. Но эта кровь могла помочь ей продержаться до тех пор, пока ее вампир вернется, и позволит Лине напиться той крови, которой ей по настоящему хотелось. Как заменитель, вполне сгодится…

Каталина облизала пересохшие губы, не замечая, что пристально, чуть прищурившись, следит за другом, который отвернувшись от нее, продолжал пытаться дозвониться до своей девушки. Лина прикинула, как ей быстрее и тише добраться до Александра. И почти ощутила, с какой силой стучит кровь под кожей напарника…

И в этот момент, понимание происходящего, едва не раздавило ее. Дерьмо.

Каталина резко отвернулась от друга, от вида его кожи, под которой пульсировала кровь, и так сильно прикусила кулак, что едва не вскрикнула от боли.

Ох, чтоб его! Этот нахальный, самоуверенный вампир, почти уподобил ее себе!! Но как?! Ведь Лина была живой! Однозначно, она не помнила, чтобы умирала… В конце концов, собственная смерть - не то мероприятие, которое можно пропустить, или не заметить. Тогда, как?! И что с ней происходит?!

Лине захотелось кричать. Потребовать, чтобы Грегори немедленно вернулся, и бросить ему в лицо все накопившееся возмущение и недоумение. Заставить его унять ее страх, признав, что ничего не происходит, и она никакой не вампир, а самый обычный детектив по расследованию особо тяжких преступлений. Глубоко вдохнув, набирая полную грудь воздуха, она попыталась избавиться от паники, которая все сильнее охватывала ее сознание. Подавляла.

Ей просто надо уйти. Сбежать отсюда. И все снова будет хорошо. Она станет прежней…

Мысль о том, что Каталина может уйти, и прожить день, не увидев Грегори, не почувствовав касания его рук, не услышав протяжного "К-а-т-ти", произнесенного ей в ухо хриплым, с рычанием, полным страсти, голосом Грега… казалась убийственной.

Но Лина заставила себя абстрагироваться.

Да, она никогда не ощущала ничего подобного ни к одному мужчине. Да, ни один мужчина, за всю ее жизнь, не относился к ней так, как это делал Грег. Но разве у Лины есть необходимость в такой зависимости?! Нет, чтоб его! Определенно, не у крутого детектива румынской полиции! Да она же феминистка, в конце концов! И всегда презирала слабовольных дам, полностью покоряющихся своим мужчинам. Тем более что в большинстве своем, эти глупые и тщеславные самцы не заслуживали даже уважения…

"Грегори таким не был", прошептало внутри нее сомнение. Он был…, настоящим. Истинным мужчиной, таким, на которого она всегда смогла бы рассчитывать. Тем, кто смог бы унять саму Лину, кто смог бы ее покорить…

"О, да! Все было бы просто прекрасно", заткнула Катти эту жалкую подчиненную вампиру часть своего сознания, - "если бы не одна проблемка - Грегори не был человеком".

Вдруг, прерывая ее невеселые размышления, Алекс резко выдохнул, заставив Лину обернуться к нему.

- Яря…? - как-то хрипло, и неуверенно, почти со страхом, произнес ее напарник в трубку, вызывая недоумение у Катти. - Ярина…, - мужчина замер посреди комнаты, с напряженным выражением лица вслушиваясь в то, что, очевидно, ему говорили на обратном конце связи. Лине не было слышно ни звука, и она не могла даже представить, что же происходит, заставляя глаза ее друга наполняться недоумением и страхом. - Яря…, что…?! - Алекс словно бы пытался докричаться до девушки.

Лина совершенно ничего не понимала. Возможно, связь была плохой и прерывалась? Ведь она даже не знала, где они, вообще, находились.

Но девушка продолжала внимательно следить за другом, отвлекаясь от своих собственных нерешенных проблем.

В этот момент, мужчина резко опустил руку, с зажатым телефоном, и с неясным выражением посмотрел на подругу.

- Что? Что случилось, Алекс? - она подскочила, игнорируя головокружение, которое одолело ее от такого резкого порыва. Лине не понравилось, как он смотрел перед собой. - Что такое? Да не молчи же ты! - ей захотелось подойти и встрянуть друга, но Лина поостереглась, все еще чувствуя запах его крови, еще испытывая искушение…

Александр не ответил, все с тем же странным выражением на лице, круто разворачиваясь, и стремительно направился к двери.

Лина опешила. И даже не смогла бы сказать, от чего больше - от того ли, что друг ее проигнорировал, или от того, что двери оказались открытыми, и свободно поддались рывку мужчины, громко ударяясь о стену.

- Эй! - спохватилась Лина, - Ты куда?! - она побежала за Алексом, который уже вышел в коридор.

- Я ухожу, - не оборачиваясь, коротко бросил напарник, продолжая целенаправленно идти по коридору так, словно знал, куда именно тот вел.

Катти искренне в том сомневалась. Она, к примеру, совершенно не знала, где здесь выход.

- Алекс, ты сдурел?! - она догнала его, и схватила за плечо, заставляя остановиться. - У тебя жар, ты ранен, куда ты прешься?! Что сказала Ярина, черт побери, что ты с катушек съехал?!

Мужчина несколько мгновений смотрел на нее так, словно и не слышал того, что Лина говорила, а потом, с силой, зажмурился, тря лицо рукой.

- Она в беде, Лина… - хрипло произнес он, не глядя в глаза напарницы. - Ярина…, мне кажется, что она умирает, понимаешь?! - Алекс сбросил с плеча ладонь девушки, и пошел дальше.

Нет, Каталина ни черта не понимала! И склонялась к версии, что у ее друга начались галлюцинации на фоне высокой лихорадки.

Однако было что-то такое в глазах напарника, что не давало ей его остановить. То, что настораживало. Почти заставляло поверить, что друг говорит правду. По крайней мере, сам в это верит без всяких оговорок…

Но ведь так и есть. Люди редко сомневаются в правдивости своих видений при бреде. Ей так, во всяком случае, казалось.

Это было слишком сложно для нее в нынешнем состоянии, черт возьми! Каталина запуталась и устала. Ей хотелось пить, хотелось уснуть, забиться в теплые, крепкие объятия Грега, и никогда из них не выбираться…

Тихо выругавшись, она вновь побежала за другом.

- Я с тобой, - Лина с удивлением заметила, что ей сложно нормализовать дыхание, хотя нагрузка была ничтожной. Да что же с ней происходит?

- Не думаю, что твой Грег это позволит, - Алек скосил глаза на подругу, и внимательно присмотрелся. - Ты сама-то в порядке, Лин?

- Буду, если уйду отсюда, - она упрямо выставила подбородок вперед, отметая оскорбительное для ее самолюбия, замечание друга. - Я сама себе хозяйка. И он мне - не указ.

- Лин, мне не нужны проблемы с ревнивым вампиром, я должен быстро добраться к Яре, понимаешь? - Александр уже полностью повернулся к ней, не прекращая, тем не мне, идти по темному коридору вперед.

Или назад…, кто знал, куда они шли? Не она, однозначно. Катти сжала губы.

- Я тебя одного не отпущу. И сама тут не останусь. Так что, мы уходим вместе, Алек, - твердо проговорила она, для наглядности, скрещивая руки на груди, и очень стараясь не смотреть на шею друга. Дьявол ее забери!

- Он убьет меня. Однозначно. - Алекс на миг остановился и посмотрел на Лину, пристально разглядывая ее лицо. - Ладно, пошли вдвоем. Но мы оба пожалеем о том, что ты не осталась. Я уверен, - он поднял руку, по привычке пытаясь взъерошить волосы, но тут же опустил, едва нащупал рану. Скривившись, Алекс отвернулся и пошел вперед. Лина пошла следом, отбрасывая неясную печаль и сожаление, затапливающее сердце.

Дерево оказалось таким приятным на ощупь, словно инструмент был живым.

Теплым. Дышащим.

Это было не так.

Но ощущение было настолько реальным, что Лилиана не смогла удержаться от радостного смеха, скользя пальцами по изгибам скрипки.

- Нравится, медовая? - Тео нежно коснулся губами ее плеча и посмотрел на инструмент, позволяя Лили увидеть скрипку.

- Очень, - она не смогла удержать благоговения в этом слове, произнося его с придыханием, чем вызвала улыбку у вампира.

Лили отбросила сожаление о том, что не может увидеть ее. Она чувствовала эту улыбку, и это уже было много.

И потом, Лилиана знала, что всегда может попросить Тео, и тот улыбнется только для нее. Сделает все, чтобы она увидела его улыбку его же глазами, даст ощутить движение своих губ пальцам Лили, прислонится своей щекой к ее щеке, чтобы ни один спектр его чувства радости от ее удовольствия и счастья не ускользнул от Лилианы.

- Я рад, - Тео нежно скользнул губами по ее шее, мягко ударяя языком по пульсу, заставляя кожу Лили покрываться мурашками.

Он был доволен. Она чувствовала это довольство у вампира внутри. Испытывал удовлетворение от того, что не поверил и сделал так, как сам посчитал верным.

Честно, Лили не думала, когда, в шутку, ответила на вопрос Тео, что он воспримет это серьезно. Лежа в его объятиях, наслаждаясь тем, что он перебирает ее локоны, она ответила, не особо вдумываясь, когда Тео спросил, о чем она мечтала раньше? И пыталась потом убедить его в несбыточности этой мечты.

Она точно знала, что это было выше ее возможностей. Ей очень наглядно это показали…

Но вот, в ее руках была самая настоящая скрипка, блестящая лаком и переливающаяся темно-вишневым цветом, а в углу огромного зала, стоял человек, который и принес инструмент.

Этот тощий, с редкими тусклыми волосами и крупным, выделяющимся на лице носом, мужчина испытывал страх.

Лилиана уже была способна ощутить, как неистово бьется его сердце, и как нервно стучит пульс, ударами крови по сосудам человека.

Ей даже стало немного забавно, что тот испытывал настолько выраженный ужас, и все равно, послушно стоял там, где Тео указал ему. Хоть Лили и понимала, что, очевидно, у человека есть все основания для таких эмоций. Она с детства знала сильнейших вампиров, как и все Каратели. И потому, имела представление о силе и привычках Теодоруса в обращении с людьми. Его стоило бояться…, а она так ни разу и не смогла испытать хоть что-то подобное страху к нему. Не боязнь, определенно.

- Что так развеселило тебя, драгоценная? - Тео не отрывал своих губ от ее кожи, уткнувшись лицом в затылок Лилии, помогая ей рассматривать скрипку.

- Его страх, - тихо ответила она, чуть поворачиваясь к Тео.

- Он разумен, раз опасается за свою жизнь, - в этот раз Лили смогла ощутить щекой усмешку вампира, и это вызвало у нее удовлетворенный вздох. - Одна ошибка - и я убью его. Он знает об этом.

- Кто он? - Лили позволила себе опереться на Тео, понимая, что вялость все больше овладевает ею.

- Ты устала, медовая? - это ощутил и вампир. - Он вернется завтра…

- Нет, - она лукаво усмехнулась, и еще немного повернула лицо, словно прячась в укрытие его плеч и шеи. - Я не смогу теперь терпеть, раз уж ты меня раззадорил.

Тео тихо засмеялся в ответ на такой упрек.

- Я просто исполнил твое желание, потому что знал, что оно реально, хоть ты и не позволяла себе верить в это, - вампир оперся подбородком на ее макушку, глядя на человека, который вперив глаза в пол, ждал его приказа. - Это… колдун, один из тех, кто состоит в ордене, который я и мой бывший помощник поддерживали.

- Колдун? - Лили усмехнулась. - Но почему он?

- Я просто сказал свои требования, а он им соответствовал, - Тео пожал плечами, и она ощутила движение его мышц, вызванное этим жестом. - Его зовут Шен, и он сможет научить тебя. К тому же, он служит мне, и никогда не рискнет ослушаться.

- А мы можем уже начать? - Лили чуть прикусила губу, рассмешив Тео своим нетерпением.

- Конечно, драгоценная, - он нежно поцеловал Лили, а потом, встал, кивнув Шену, и пересел на стул, который стоял позади скамьи, на которой сидела Лилиана.

Девушка неуверенно обернулась к любимому, туда, где чувствовала его, ощущая пустоту без объятий, ставших уже настолько необходимыми, хоть и знала, что иначе не выйдет.

Видя эту растерянность и ощущая ее потребность в нем, Тео протянул руку, отводя распущенные пряди, которые закрывали щеки Лили.

- Я рядом, моя Лилия, и никуда не уйду, наслаждайся своей мечтой, - вампир в последний раз провел пальцем по щеке Лилианы, и откинулся на спинку стула, наблюдая за всем, что происходило. Позволяя этим, видеть ей все.

Она "смотрела" за тем, как Шен расставлял перед ней пюпитр и раскладывал ноты на подставке. "Видела", как он учил ее держать скрипку, как управлять смычком.

Этот человек, бросающий полные страха взгляды в сторону Тео, даже не подозревал, что внезапно доставшаяся ему ученица - слепа.

И это было…, ох, Лили была счастлива, вот и все.

И каждой минутой своего счастья, каждой сбывшейся мечтой, она была обязана вампиру, что ни капли не смущало ее.

Наверное, этот колдун, проклинал в душе тот день, когда его родителям вздумалось обучать его игре на скрипке. Уж очень нервно дергался его кадык при каждой попытке прочистить горло и более спокойно говорить, объясняя ей ноты и позиции пальцев на струнах.

Но Лилиана была настолько рада, что не испытывала сочувствия к своему наставнику.

Она с самого детства мечтала научиться играть на скрипке, но это было чем-то, за гранью реальности. Никто в ее семье не пожелал бы тратить время и деньги на обучение той, которую считали бременем.

В отличие от ее старшей сестры. Та получала все желаемое. Ее учили играть на скрипке. Потому что девочка была полноценной. Зрячей.

Прижав скрипку подбородком к плечу, Лилиана расположила пальцы так, как сказал ей Шен, и поднесла смычок к струнам, следуя указаниям мужчины.

Она старалась не вспоминать, но невольно, возвращалась в памяти в детство, испытывая боль, от того, что пережила тогда, когда и родная мать не могла защитить свою ущербную дочку.

… Однажды Лили нарушила строгий запрет, и зашла в комнату сестры, когда никого не было дома. Она просто хотела подержать скрипку в руках. Ей так нравилось, как звучал этот инструмент. Маленькой Лилиане казалось, что ничего в мире не может звучать прекраснее. Она почти видела, как эта музыка кружится в воздухе, могла себе представить это. И так хотела взять скрипку в руки, представить себе, что это она играет, рождая такую красоту…

Сестра зашла в комнату так внезапно, что даже Лили, уже научившаяся прислушиваться к каждому шороху, не успела вернуть скрипку на место. От гневного крика сестры и своего испуга Лили выронила смычок и, не зная, куда тот упал, пытаясь убежать, наступила на него, сломав…

Лилиана закрыла глаза, испытывая слишком противоречивые чувства внутри, чтобы продолжать притворяться обычной сейчас. И мягко повела кистью руки, смычком касаясь струн. Невольно улыбнувшись, вслушиваясь в первые ноты, сыгранные ею, Лили не заметила, как по щеке катятся слезы.

… Сестра была так зла тогда. Она ее избила. Лилиана не могла защититься, не имела права. Она была ничем. Ничтожеством, которое тяготила семью. Бросало на них тень. А вечером, Лили наказывал отец. И мать стояла рядом, глотая слезы и не смея вмешаться…

- Что такое, медовая? - Тео обнял ее со спины, и его тихий урчащий голос отвлек ее от воспоминаний, которые так настойчиво пытались завладеть Лили.

Она поняла, что Шен испуган ее слезами, и со страхом смотрит то на свою ученицу, то на вампира, очевидно, опасаясь, что тот решит убить его, обвинив в печали Лилианы.

- Ничего, - Лили улыбнулась и опустила скрипку, поворачиваясь к любимому, наклоняясь к нему, чтобы коснуться кожи Теодоруса, вдохнуть его запах. - Все хорошо. Просто вспомнила, как долго я мечтала, считая невозможным то, что ты теперь, так просто, даешь мне…

- Значит, мне не стоит убивать Шена? - В голосе Тео звучала насмешка, когда он смотрел на испуганного человека, чтобы Лили увидела, что своими слезами едва не довела беднягу до обморока. - Не в нем причина твоей печали?

- Нет, - Лили улыбнулась, - мне понравилось, как он объясняет.

- Ты свободен, - Тео кивнул Шену, так и не разжимая рук, обнимающих ее. - Придешь завтра, после заката.

Шен нервно кивнул, и Лили увидела капельки липкого пота, блеснувшие на лбу человека. Он, в самом деле, испытывал ужас перед Тео. Но она была благодарна Шену за этот, первый в ее жизни, урок, и потому, постаралась искренне улыбнуться своему учителю.

- Не думаю, что этим ты его успокоишь, - Тео едва слышно усмехнулся, говоря это почти в разуме у Лили. - Теперь он боится, что я его убью за улыбку, которую ты подарила ему.

Ей оставалось только вздохнуть, глазами любимого наблюдая за тем, как Шен быстро пересекает зал, в попытке скорее уйти, пока его хозяин не передумал.

- А он точно завтра вернется? - ее начали одолевать сомнения, что хоть кто-то, в здравом уме, захочет раз за разом выносить такое напряжение, которое испытал этот человек в течение последнего часа.

- Ты хочешь этого, драгоценная? - Тео приподнял ее, пересаживая себе на колени, и аккуратно отложив скрипку и смычок на скамью, обхватил ладонями щеки Лили.

- Да, я хочу…, - она кивнула и, поддавшись слабости, позволила ему полностью удерживать себя.

- Значит, он будет тут завтра, Лилия, и послезавтра, и столько, сколько этого будет хотеться тебе, - она ощутила, как его губы коснулись ее скул, мягко поцеловали веки, и подняла лицо, ловя своими губами его рот.

Ей так нравилось, как он целовал ее, как его губы захватывали ее губы в плен, чуть царапая клыками, втягивая в свой рот, заставляя Лили стонать - что могла бы вечно наслаждаться этим. Будто она, в самом деле, была сладкой, а Теодорус собирал каждым поцелуем этот мед, упиваясь вкусом.

Наконец, немного оторвавшись от ее рта, Тео поднялся, продолжая держать Лилиану на руках.

- Тебе стоит отдохнуть, драгоценная, - он потерся носом о шею Лили, делая глубокий вдох, заполняя этим ароматом свои легкие. - Пошли, уложим тебя в постель. Слишком много впечатлений в такой период. А я не желаю, чтобы ты истощала себя, - Теодорус направился к выходу из зала, зная, что Лилиане нравится рассматривать этот дом, а торопиться им было некуда.

- Ты будешь со мной? - Лили почти заснула, полностью расслабившись в его объятиях, и все равно, не забыла уточнить.

Он сдержал рык, зная, что страх еще оставался в глубине его Лилии. Даже не задумываясь об этом, она до сих пор опасалась того, что пережила, когда здесь был Стеф. И оттого, ее тонкие пальцы так крепко сейчас вцепились в его шею.

- Конечно, медовая. Всегда. Вечность, - Тео поцеловал ее закрытые веки, давая Лилиан уверенность. И тихо шел дальше по коридору, размышляя над тем, как именно он может расправиться со Стефаном, не оставляя при этом Лилиану наедине с ее страхом и опасениями.

Это было не самым простым заданием, слишком силен был его ученик. Он блокировался от него. Впрочем, Теодорус не сомневался, что ему потребуется не слишком много времени, чтобы преодолеть этот щит.

И он сразу же планировал заняться этим, как только Лилиана крепко уснет, истощенная продолжающимся перерождением.

Девочка. Она пыталась скрыть от него свои эмоции, чтобы не вызывать ярость на тех, кто когда-то был ее родней. Тео усмехнулся, заходя в темную комнату, и осторожно уложил Лили на кровать. Так много знать о вампирах, и в то же время, не представлять ничего. Он видел каждую секунду, каждый миг ее боли, ее воспоминаний, которые Лили переживала сегодня. Она даже не пыталась закрываться от него. Впрочем, он ей и не позволил бы подобного. Никогда. Лилиана была всецело его, полностью.

Она спала. Значит, он мог начать выслеживать Стефа.

Теодорус вытянулся на кровати рядом со спящей Лилианой, которая прижалась к его телу,

Однако стоило ему начать искать Стефа, как Древний обнаружил нечто, отвлекшее его от поисков ученика.

То, что заставило тихое рычание вырваться из горла и оскалить клыки.

Он знал, что Михаэль будет искать сведения, и сам сказал ему, что располагает информацией. Но Теодорус совершенно не желал видеть этих вампиров здесь сейчас, когда Лилиана была уязвима.

Впрочем, сомнительно, чтобы вообще, наступил такой момент, когда Тео мог бы обрадоваться этим "гостям". Однако они могли оказаться полезными ему, этим появлением, облегчая план Теодоруса.

Мужчина наклонился, нежно целуя Лилиану, и растворился во тьме, укрывая тьмой эту комнату так, чтобы никто кроме него не мог проникнуть сюда.

Он не нарушал своего слова, данного Лилии. Тео не уходил.

Не было смысла пытаться уводить Михаэля в другое место. Элен жила здесь достаточно, чтобы показать дом своего бывшего хозяина и путь к нему. Теодорус встретит их у дома. У него не было никакой причины опасаться этих троих. Он им был нужен как никто. И Михаэль с союзниками знали об этом. Иначе бы не пришли.

Теодоруса не волновал холодный ветер, несущий в себе обещание скорой метели. Ему не было холодно. Не телу.

Но что-то внутри, всякий раз, стоило Теодорусу оказаться вдали от Лилианы, словно покрывалось коркой льда. Это не было характерно для перерождения. Он знал точно. Но чем это было…? Ответа, даже при столь длительном существовании, Теодорус не знал.

Но это его не особо волновало. Если для того, чтобы его тьма не бушевала, Теодорус должен был быть рядом с ней всегда - так и будет.

Он безучастно наблюдал за тремя вампирами, которые материализовались в воздухе в нескольких десятках метров от него. Михаэль шел впереди.

Теодорус кивнул своим нежданным гостям, облокачиваясь на мраморный бортик фонтана, стоящего в центре двора, и молча ждал, предоставляя оппонентам возможность начать, пока сам изучал их.

- Ты знаешь, зачем мы пришли? - Михаэль кивнул в ответ, и сам рассматривая хозяина дома.

Пожалуй, Мастер казался самым собранным, был почти невозмутим. И лишь в самой глубине черных глаз Михаэля, Тео видел багровые всполохи, говорящие о бури внутри вампира.

Максимилиан выглядел так, словно был на пределе, и сдерживался невероятным усилием. Грегори мало чем отличался от светловолосого друга. Казалось, что он утратил всю свою веселость и оптимизм, которыми обладал, даже находясь у Ротана и Тео в плену триста лет назад.

Такое поведение было весьма интересным, и наводила его на определенные выводы.

- Думаю, да, - не меняя позы, ответил он.- Но что я буду иметь взамен?

- Мне кажется, что ты, так же, имеешь в этом интерес, - Теодорус наблюдал за тем, как Михаэль многозначительно поднял бровь.

- Имею, - глупо было отрицать очевидное, они видели Лилиану, а он видел их пары. - Но какая мне выгода о чем-то договариваться с тобой, а не с Рохусом, который обладает большей силой в этом вопросе?

- А ты уверен, что Рохус, в самом дел, поможет тебе защитить ее?

Вопрос Михаэля повис в воздухе, который, внезапно, словно уплотнился, став настолько густым, что каждое движение давалось с трудом тем, кто вызвал ярость Древнего.

Впрочем, Тео понимал, что Михаэль сможет быстро преодолеть такое. Они были равны по силе…

Но его тьма, которую еще пару минут назад вампир считал ледяной бездной вдали от Лили, вспыхнула всепожирающим огнем от одного намека, малейшего допущения, что его Лилии может грозить опасность. Что его могут обмануть. Пусть сам допускал подобное. Он не желал слышать подтверждение своих подозрений или опасений!

Такая реакция была же настолько нетипична, сколь и все его чувства в последние дни. И с такой же неотвратимостью и спокойствием, как он принял свое отношение к Лилии, Тео воспринял и эту… ярость. Пусть и не до конца понимая.

Казалось, Михаэль доволен эффектом, который произвел его вопрос. Усмехнувшись уголками губ, его собеседник негромко произнес, с силой проталкивая слова в этом удушающем полотне, которым стал воздух вокруг них.

- Я могу предложить нечто тебе, Теодорус. То, о чем ты не имеешь представления. Мы можем помочь друг другу в том, чтобы защитить… их.

Михаэль не ждал ответа, и Тео не собирался пока что-то говорить. Он пытался научиться смирять свою ярость, свой страх за Лилию, вспыхивающий от одного намека не то, что лучиной, извергающимся вулканом…

Сейчас только разум должен был руководить Древним, и Теодорус старался вернуться к здравому смыслу.

- Завтра, в полночь? - Михаэль смотрел ему в глаза, предлагая встречу. - Все мы.

- Ты узнаешь мое решение до полудня, - Теодорус оттолкнулся от мрамора своей опоры, и повернулся, показывая, что разговор окончен.

Михаэль кивнул, признавая право Теодоруса диктовать в этом свои условия. Он сейчас был более необходим им, нежели эта троица самому Тео.

Он знал, что двор за его спиной опустел. И растворяясь во тьме, желая как можно скорее оказаться возле Лилианы, впервые задался вопросом, испытывал ли каждый из тех, с кем он только что говорил, нечто подобное? Возможно, у Михаэля был ответ на тот вопрос, который так интересовал Тео?

Лилиана не спала. Но он и не ощущал в ней страха или беспокойства, как вчера, когда она сделала все, чтобы Тео остался с ней.

Его Лилия просто подняла лицо, нежно улыбаясь, но он чувствовал, что она задумчива.

- Тебя не было, - тихий голос Лилианы был спокойным.

- Я был рядом, медовая, - Тео сел около нее, притягивая Лили ближе к себе. Понимая, что только теперь, бушующий внутри него огонь ярости начинает стихать, заменяясь удовольствием от того, что она в безопасности и в кольце его рук.

- Я знаю…, - она кивнула, целуя его шею, и чуть извернулась, так, чтобы сесть поверх бедер Тео, обхватывая его своими ногами. Заставляя Тео довольно урчать от такого положения. - Я видела…, и слышала,… каким-то образом, - Лили казалась немного растерянной.

Тео усмехнулся ее недоумению. Он перестал удивляться хоть чему-то, что происходило между ними.

- И что ты думаешь, драгоценная? - Обхватив ее затылок ладонью, Теодорус прижался лицом к впадинке над ее ключицей.

- Ты уже разговаривал с Рохусом, да? - страх, тот, который был в ней, когда Тео забрал Лили из пещеры, заставил вампира зарычать, крепче сжимая свои руки на теле любимой.

- Да, медовая, - он поцеловал ее, давая свой покой, позволяя ощутить свою силу, защиту, которую он давал ей от всего и вся.

- Поговори с ними, Тео, - Лилиана положила голову ему на плечо, когда Тео позволили ей отстраниться для вдоха. И так сильно обняла его, что вампир ощутил холод алмаза, зажатого между их телами. - Четыре камня, четыре девушки…, три, которые были там, в том переулке…, - Лилиана задумчиво водила пальцами по коже груди Тео, - с этими вампирами, ты можешь стать сильнее. Мы все - можем стать сильнее…, - она прерывисто вздохнула, и устало потерла лоб. - Рохус старался не показать этого, но он опасался такого объединения. Я знаю это.

Теодорус приказал себе не думать пока о том, как именно проходили такие разговоры Рохуса с Лили. Задвинул в самый дальний угол сознания картину ее кожи, сплошь покрытой узором синяков, не выпуская только что усмиренную ярость на волю.

- Раз ты хочешь этого, драгоценная, мы с ними поговорим, - пообещал он, целуя ее волосы, и откинулся на подушки, удерживая Лилиану лежащей поверх своего тела.

Стеф скривился, ненавидя слабость. Свою слабость.

Он рычал, пытаясь освободиться от невидимых тисков, которые удерживали, не давали освободиться ему. Но был не в силах переиграть эту дряхлую сучку. Она была сильней.

Но как?! Разве он не был избранным?!

Был!

Так от чего эта старуха так легко подчинила его, распластав на земле, словно беспомощную курицу, которую собралась обезглавить?!

- Затихни! - хриплый старческий голос этой ведьмы резанул по его ушам, словно плетью. Резкая боль пронзила голову Стефа, и он ощутил, как что-то горячее потекло из его уха. Кровь…

Эта стерва разорвала ему барабанную перепонку! Сука!

- Больше уважения, Стеф, - ведьма рассмеялась, словно в книге, читая все мысли по его лицу. - Ты мне нужен. Но ты не незаменим. Так что усмири себя, и послушай, что я скажу, - она с насмешкой, выжидающе уставилась на него своими проклятыми зелеными глазищами. - Подумай, хорошенько подумай, что тебе надо сделать…

Дьявол бы побрал ее!

Он снова чувствовал себя мальчишкой, над которым потешались те, кто был сильней.

"Ничтожество! Ничтожество! Ты - ничто! Пустое место, вот ты кто, Стефан"

Визгливые девчачьи голоса заполнили его голову, взрывая мозг изнутри. И он завыл, желая выцарапать, вырвать их оттуда. Но Стефан не мог и пальца оторвать от мерзлой земли, к которой его приплюснула старуха.

И как бы он ни скалился, как бы не обзывал ее, ведьма лишь презрительно смотрела на него, словно на беспомощную козявку.

С НИМ НЕЛЬЗЯ БЫЛО ТАК ПОСТУПАТЬ! Он избранный, черт возьми! И Стефан всем докажет это! И этой старой суке, и своему отцу!

Теодорус… мысль о Мастере заставила присмиреть Стефа. Ему надо вернуть себе внимание отца. Надо освободить Теодоруса от той грязной сволочи, которая одурманивала его, не давала увидеть, что является лишь ничтожеством, мразью, такой же шлюшкой, как и все они…

- Наконец-то, - старуха довольно поджала тонкие бледные губы, заставляя Стефана вспоминать о ее присутствии. - Вот теперь, ты думаешь о том, о чем стоит думать.

Она медленно подошла к нему, и поддела носком туфли голову Стефа.

- Отец просто проверяет тебя, Стеф, - ведьма поставила свою ступню на его скалящийся рот, усиливая унижение. Он ненавидел ее! - Убей эту девчонку, Стеф, - она наклонилась чуть ниже, все с той же презрительной усмешкой. - Докажи своему Мастеру, что ты достоин его, и Теодорус снова будет учить тебя.

Он не хотел слушать какую-то дряхлую сучку. Стефан и сам знал, что отец не мог отвернуться от него из-за той мерзости. Сам понял, что это было проверкой. И он справится. Докажет, что достоин той силы, которую его Мастер дал ему.

Но было приятно слышать подтверждение того, что Стеф шел по верному пути. Даже от женщины.

- Завтра ночью ты сможешь достать ее, Стеф, так не упусти своего шанса. Теодорус только раз дает возможность проявить себя, - старуха сильно надавила ногой, ломая челюсть вампиру, и дребезжаще рассмеявшись, исчезла во тьме.

Завтра…

Он с трудом поднялся на колени, ощущая себя ничем не лучше, чем после того, как отец избил его.

Сглотнув кровь, ощущая, что сломанная кость начинает срастаться, Стефан провел пальцами по щеке, вытирая алую струйку, которая текла из уха.

Завтра…

Облизывая пальцы, Стефан усмехнулся. Завтра ночью он уничтожит эту мразь, и докажет Теодорусу, что достоин быть его творением. Он вернет себе расположение отца…

Завтра. Надо лишь сутки потерпеть.

- Глава 8

Это было слишком! Явно чересчур, даже для его, довольно большого терпения!

Грегори яростно ударил по стене, не обращая внимания на то, что из-под его кулака разлетается серая каменная крошка.

Что неясного он сказал этому человеку?! Тот должен был позаботиться о его Катти. Что непонятного было в этом поручении?!

Что надо Каталине?! Какого чертового дьявола его девочка решила так сглупить?!

Он дал ей две попытки. Это правда. Но Грегу и в голову не пришло, что она может, в самом деле, уйти. Он был уверен, что вполне сможет удержать Катти от такого… хм, неразумного шага…

О, да! Черт возьми! И он бы смог! Но его тут не было.

Прав он был, когда говорил Михаэлю, что оставлять девушек одних - идиотская идея. Предчувствие не обмануло его. Что б его! Всех их…

Его Катти сейчас нечего было шляться неясно где! Ей было плохо, Грегори не просто предполагал, он точно знал, как паршиво сейчас Каталине. Ощущал это.

И все равно, она постаралась использовать этот шанс.

В принципе, он не мог не восхититься упорством своей девочки.

- Какого дьявола, ты выпустил их, Кирин?! - в очередной раз ударив почти разрушенную стену, Грегори посмотрел на демона.

Тот невозмутимо стоял у дверей. Но Грегори мог поклясться чем угодно, что этот проклятый выродок, созданный его братом, потешается над ним.

- Я не мог лишить вас этого, Мастер, - этот наглец посмел еще и поклонится. Он, определенно, нарывался. - Уверен, вы получите удовольствие, выслеживая свою девушку, не меньшее, чем Максимилиан.

- Я убью тебя, - резким движением, неуловимым даже для демона, Грег припер Кирина к стене, удерживая его пальцами за горло. - Ты идиот! У нее вот-вот начнется перерождение, ты же знал! И вместо того, чтобы обеспечить ей покой, твоего ущербного разума, хватило на подобную идею?! Михаэль, явно, просчитался, создавая тебя!

Демон закашлялся, но ни капли не потерял своей самоуверенной чертовой наглости.

- Не думаю, что Госпожа обрадуется известию о моей смерти, Мастер, - Кирин хрипел, но так же насмешливо смотрел в ответ на яростный оскал Грегори. - А мой хозяин, очень не любит, когда Сирина грустит, - он скривил губы в чем-то, что, по-видимому, должно было быть усмешкой превосходства.

Этот демон еще и язвил!

Грегори со всей силой отбросил Кирина к противоположной стене.

- Мы с тобой продолжим, когда я вернусь, Кирин, - он с трудом сдерживался. Его беспокойство за Катти, и удовольствие от вызова, который она бросила ему, заставляли бурлить тьму внутри вампира, и слова не произносились - рыком вырывались из горла Грега.

Не обращая более внимания на пытающегося подняться демона, он растворился во тьме, идя к крови, к сознанию Каталины.

***

Ей было плохо.

Ох, нет! Плохо, ей было пару часов назад, когда они только вышли на эту пустошь с редкими голыми кустами и одинокими деревьями, раскинувшуюся в подножии горы. Сейчас ей было паршиво. Очень, очень паршиво. Настолько, что Лина была готова позорно опуститься на мерзлую, покрытую камнями землю, признавая свое поражение и, свернувшись клубочком, заскулить. Ее руки и ноги, да что там, каждая ее мышца мелко дрожала. Каталине казалось, что во рту обосновалась маленькая пустыня, а горло дергалось при каждом взгляде на Алекса. И было очень трудно не задумываться над тем, что это горячая, алая кровь, пульсировала на его шее. Да, не особо ароматная, но кровь же, черт побери!

А, что б его! Этого треклятого вампира!

Каталина остановилась, упираясь руками в колени, и стараясь перевести дыхание, посмотрела в спину удаляющегося Алекса.

Ее друг был больным. Во всех смыслах. Куда он прется с жаром и такой раной? Ночью? По незнакомой местности?

Каталина покачала головой, подозревая, что сама она не менее ненормальна, чем Александр. Господи, да что же она делает?! Что они оба творят?!

Без одежды, без еды, в таком состоянии, что больше походили на зомби. Куда они идут?!

Звук шагов Алекса приблизился. Очевидно, тот, уже имея опыт предыдущих часов, не рисковал надолго оставлять Лину без присмотра.

Четыре обморока…

Четыре дурацких, проклятых обморока! Словно она была какой-то неженкой, кисейной дамой, визжащей от одного вида крови или занозы, а не детективом полиции!

Паршиво было то, что Лина понимала - увидь она сейчас кровь, и визг, доведись ей издать подобное, был бы радостным…

Твою ж…

Она чувствовала себя пиявкой-переростком, которую месяц не пускали к крови.

Ей хотелось пристукнуть Грегори за то, что он с ней сделал! Будь он проклят, вампир чертов!

Застонав, понимая, что ноги ее не держат, Лина села на землю, уж не обращая внимания, что вокруг было холодно.

Ее жалкое платье не могло защитить от промозглого, пробирающего до костей ветра, как и тонкий свитер Алекса, который друг силой натянул Лине через голову, оставшись в одной футболке.

Но она уже не чувствовало этого всего.

И самым паршивым, если бы можно было составить ее личный рейтинг паршивого в такой ситуации, было то, что Каталина дико, неистово, почти нестерпимо, хотела к Грегори.

К этому наглому, самоуверенному, сотворившему с ней такое, вампиру. К тому, которого так, как самая ненормальная из всех сумасшедших, любила.

- На, - голос напарника оторвал ее от таких неутешительных размышлений, - давай, это должно помочь, если я правильно понимаю, что он с тобой сделал. - Алекс сунул ей под нос запястье.

А, что б…! Это было слишком большим искушением!

Горло дернулось, а рот наполнился слюной от одного предвкушения.

Какого черта Алек ее так мучает? Что он делает?

- Давай, Лин, я уже не могу смотреть на это, - друг еще ближе поднес руку к ее лицу. И она услышала звук, с которым его кровь бежала по сосудам.

Он пах не так, совсем не так, как Грегори. Ей не нравился запах Александра. Он был ей почти отвратителен. Но было невозможно отказаться от такого предложения. Стоило бы оттолкнуть это запястье, и послать Алекса подальше, со всей его благотворительностью. Стоило бы…

Но Лина этого не сделала.

Едва ли осознавая то, что творит. Отправив мозг в непродолжительный отпуск, решив, что после подумает о последствиях, она протянула дрожащие пальцы, и крепко вцепилась в руку друга.

Каталина не совсем знала, что именно и как это делается. В конце концов, Грегори был ее единственным донором. И, пожалуй, она хотела бы, чтобы так оставалось и дальше… всегда, если задуматься… Решив этого не делать, Лина прижала зубы к коже напарника, ощутив, как он сильнее прижимает к ее челюсти свою руку, помогая прокусывать кожу.

Боже! Что она делает?!

- Какого черта ты делаешь?! - словно читая ее мысли, спросил напарник, скривившись. - Зачем убегаешь от него, Лина?! - казалось очевидным, что ему неприятно то, что происходит, но Алекс терпел, пока ее зубы погружались глубже, прокусывая его вены. - Ты же его любишь! И нечего мне вертеть головой, - хмыкнул Алекс, на ее неуверенную попытку возражения. - Пока я терплю это, - он кивнул на свою руку, к которой Лина прицепилась как та пиявка, о которой недавно думала, - ты будешь терпеть мое возмущение.

В принципе, все было не так уж и плохо. Каталина проигнорировала возмущение друга, делая первый глоток. Ох, нет, это было просто отвратительно… Но от одного этого глотка, ей стало немного легче. Сдержав свое желание выплюнуть алую, теплую, вязко-соленую жидкость, Лина сделала еще глоток.

Понимая, что плачет.

Черт все побери! Она очень-очень хотела назад, к своему наглому и властному вампиру. Она хотела его крови на своем языке!

- Ты делаешь такую дурость, Лина, - Алекс продолжал высчитывать ее, очевидно, пользуясь тем, что Катти не имела возможности ответить. Гад он, хоть и друг. Нашел время ее еще и нравоучениями мучить.

- Посмотри на меня, - подняв голову от его запястья, едва сдерживая позывы к рвоте, Каталина посмотрела в глаза другу. - Посмотри, черт тебя побери, что он со мной сделал! Он вампир! Понимаешь?! Он меня вампиром делает!!

- Да какая, к черту, разница, кто он?! - друга не смутило ее негодование. Он яростно взмахнул перед ее лицом, разодранным стараниями Каталины, запястьем, словно желал усилить эффект от произносимого. - Какая разница, Лина?! - ей не хотелось это слушать. Даже, если упреки были справедливы. Вытерев губы тыльной стороной ладони, она вперилась глазами в землю, игнорируя крики напарника. - Если ты его любишь, а он тобой бредит?! Какая разница, вампир он, или человек!? Это не имеет значения! Я бы все отдал, чтобы сейчас быть рядом с Яриной. А ты сама убегаешь от того, в ком так нуждаешься. Эта самая большая, и самая тупая ошибка в твоей жизни, уж поверь мне!

Устало потерев лицо, словно у него были проблемы со зрением, Александр тяжело вздохнул и отвернулся.

И выругался. Крепко. Очень крепко.

Нет, Лина была согласна, что делала глупость. Но все равно, не считала, что заслуживает таких эпитетов за свое поведение, а потому, резко вскинула голову, набирая воздух, чтобы возмутиться.

И так же резко выдохнула, натыкаясь глазами на черный взгляд, в котором плясали языки пламени…

- На твоем месте, я бы прислушался к словам друга, К-а-т-ти, - ее затрясло от одного тона этого голоса, пронизанного рыком. Но уже не от холода или слабости. От предвкушения. - К предсмертным словам всегда стоит прислушаться. Уж поверь моему опыту, они бывают довольно умными, - в мимолетном взгляде, которым вампир одарил Алекса, было обещание скорой и мучительной смерти.

На ее друга это не произвело впечатления. Привалившись к скрюченному дереву, одиноко стоящему рядом, он только хмыкнул.

- Иди ты, со своими угрозами…, - негромко произнес детектив, и снова потер лицо ладонью, не замечая, что пачкает кожу кровью.

Но Лине было не до него.

Все это время, ее глаза видели только Грега. Черт! Да, она не смогла бы не смотреть на него, даже если бы десяток человек попытались ей помешать делать это. В ее ушах стучал пульс. И этот грохот был таким оглушительным, что Лина боялась потерять способность воспринимать звуки.

Но ей было плевать и на это.

Это был Грег. Ее Грегори!

И он был так близко… Такой манящий, такой соблазнительный. Такой, что у нее, даже сейчас, затряслись поджилки от неистового желания к этому вампиру.

Или это просто было следствием слабости?

Несущественно.

Если бы она только могла до него добраться, Лина так крепко прижалась бы к Грегори, что не осталось бы ни одного миллиметра воздушной прослойки между ними. И, пожалуй, она бы начала его целовать. Да что там, она жаждала попробовать его кожу, облизывать ее, наполняя свой рот вкусом Грегори.

А он смотрел на нее с таким пониманием, что Лине хотелось плюнуть на все, и просто броситься в его руки, которые вампир протянул ей навстречу.

- Иди сюда, К-а-т-ти, - Грегори подошел еще на шаг ближе. - Тебе ведь не стало легче от его крови, девочка? - Он нежно улыбнулся ей, раздвигая свои губы в мягкой усмешке.

Она слишком любила этого треклятого вампира. Он был слишком соблазнительным для нее.

И меру этой любви, грань этого искушения, она осознала только в тот момент, когда поняла, что, даже не имея сил, смогла встать, и буквально броситься к Грегори.

Ох, и да, все-таки, она в него вцепилась. Может это и было предательством в отношении феминизма. Но Катти ничего не могла с собой поделать.

Из ее горла вырвался низкий, хриплый стон, едва их тела соприкоснулись. И не удержавшись, она прижалась к его шеи, жадно вдыхая запах крови Грегори. Сходя с ума от низкого довольного рычания, вырывающегося из груди любимого.

Руки вампира ужасно крепко сжались на ней, перебирая на себя весь вес ее уставшего, измотанного тела.

Грегори впился в ее губы, так, словно месяц не видел Каталину, его рот сминал, покорял, его язык врывался внутрь, но так нежно…, так мучительно соблазнительно, что она не могла вспомнить, почему ей в голову пришла такая бредовая идя - убегать от этого мужчины?

Да кого волнует, что его жизнь немного длиннее обычной?!

Лишь бы его губы продолжали посасывать ее губы, а язык, так же напористо и влажно исследовал ее рот. Кто бы отказался испытывать такой экстаз от одного поцелуя вечность?

Лина крепко обхватила своими ладонями затылок Грега, чувствуя, как ее бедра, мимовольно, подаются навстречу его паху, который был уже напряженным.

Его пальцы требовательно обхватили ее ягодицы, подхватывая Лину. Ей нравилось это, и она поддалась приказу, обхватывая ногами его бедра.

- Никогда больше так не делай, К-а-т-ти, - пророкотал Грегори, запрокидывая голову, и проводя пальцем по шее, вскрывая свою кожу. - Никогда не убегай от меня, девочка.

Лина прикусила губу, не скрывая улыбки, и лизнула выступившую алую каплю с его шеи.

О, Боже! Это было восхитительно! Кровь Грегори была просто божественна.

Он зарычал от этого. С желанием, эхом раскатившемся в этом рычании.

У Каталины все запульсировало внутри от этого рыка, а пальцы сильнее сжались на черных волнистых прядях его волос.

Но Лина была и оставалась строптивой. Даже со своим вампиром. Потому, что это нравилось ему.

И прижавшись губами к свежему надрезу, она тихо прошептала, уверенная, что он услышит.

- Черта с два, Грегори, у меня еще осталась одна попытка, - с этими словами, Лина резко погрузила зубы в его артерию, оголенную вампиром, наслаждаясь тем, как заурчал мужчина от этого. Зная, что сводит его с ума, когда делает так. Жадно глотая.

И уже не увидела, как потерял сознание ее напарник, ощутив клыки своего вампира, вонзающиеся в ее шею.

Этот безумец попался весьма кстати.

Он поможет ей сделать то, что необходимо.

Плохо, действительно плохо, что именно Теодорус оказался тем, кто предназначен Лилиане. Худший вариант из всех, которые она могла предположить.

Но не в ее правилах было поддаваться обстоятельствам.

Женщина растерла между пальцами сухой листок, тихо проговаривая заклинание.

Если уж ей удалось когда-то переиграть Рохуса так, что тот и до сей поры не прознал о ее интригах, то уж провести Теодоруса она просто обязана.

Ведьма криво усмехнулась, вспоминая то, что было так давно.

Ей всегда удавались все планы. Всегда. Потому что она не упускала ни малейшей детали. И просчитывала каждый шаг.

Но кто мог знать, что именно Теодорус окажется на ее пути?

Это было… неудачно. Но не катастрофа. Уж если она обвела своего компаньона вокруг пальца, то и тут должна справиться.

Тем более что Стефан возьмет на себя основное.

Ха, это было большой ошибкой со стороны наемника, выбрать себе в помощники такого…, хм, преданно-помешанного маньяка.

Насмешливая улыбка мелькнула по тонким сухим губам.

Не было ни единого сомнения, что этот сумасшедший постарается растереть Лилиану в порошок. И будет использовать свою силу. Свои способности к колдовству.

А Тео нечего противопоставить этому. Тем более что следующей ночью он будет очень занят, и его внимание сосредоточится на другой угрозе.

Что добавит шансов Стефу.

И поможет ей избавиться от Древнего.

Без сомнений, в такой ситуации Теодорус сделает все для спасения своей Лилианы. Даже ценой собственного существования.

Так же, как и Рохус пытался когда-то спасти ту, которую она не дала ему обратить…

Ведьма нуждалась в силе и способностях последнего, и просто избавилась от его возлюбленной, которая мешала, ослабляя вампира.

Жаль, конечно, что Лилиан останется человеком. Но ее сила и без того настолько велика, что перерождение не сильно на это повлияло бы. А исход после ритуала, все равно, нес только одну вероятность.

Так или иначе, но все девушки должны были умереть.

Только такой расклад ее устраивал. И все карты были у ведьмы на руках.

Все шло по разыгранной ею комбинации. А учитывая, что каждый ход был просчитан - такая мелочь, как неувязка с суженым Лилианы не могла повлиять на исход. Это вписывалось в те погрешности, которые она допускала, и не могло изменить главного.

Старуха склонилась над чашей, высыпая туда порошок с ладоней, и всмотрелась в гладкую поверхность, наблюдая, как та идет рябью, проявляясь образами ее жертв.

Сирина становилась все сильнее с каждым днем. Уже сейчас ведьма не могла увидеть свою правнучку. Та училась очень быстро, и использовала любую кроху знания, чтобы укрыть себя и Михаэля.

А так же всех, кого ее сердобольная наследница взяла под свое покровительство. Впрочем, это удавалось ей менее успешно.

Старуха, почти с умилением покачала головой. Но не стерла с лица усмешки превосходства.

Такие способности и радовали, и настораживали.

Но она сама стремилась сделать ее настолько сильной. Сама научила прошлого помощника Теодоруса, как провести тот ритуал, который приведет к скачку потенциала Рины. А развиться в что-то большее - у ее потомка не выйдет. Ведьма не позволит перехватить у себя такую мощь. Она использует все, что только можно выжать из Рины, так же, как и из других девушек, и добьется того, к чему столько веков стремилась. Станет тем, чем желала стать.

Ей захотелось рассмеяться. Хохотать от чувства собственного превосходства. От того, что она была настолько близко к своей цели. И ничто уже не могло помешать ей добиться желаемого.

Но ведьма была слишком старой, чтобы позволить импульсивности преобладать. Потому, лишь продолжив улыбаться, она провела рукой над рябью в чаше, разыскивая других девушек…

Максимилиан укрывал Элен. Даже ей, ведьме, не удавалось рассмотреть лицо той, которая будет связующей. Которая ощутит и объединит силу каждой девушки, создавая единое целое из этих, таких различных даров.

Вампир держал свою любимую в объятиях, закрывая от всех, от всего мира, и все, что было видно ведьме - только ее, склоненную на его плечо голову.

Но и это изображение было размытым, стертым.

Сила Сирины охватывала весь замок. Пусть и не настолько плотно, как саму хозяйку, но защищала и других вампиров.

Ничего, главное, что ей известно место их пребывания, и то, что все идет по плану.

Еще один скупой жест, и в разводах темной воды появился нечеткий образ Каталины, лежащей в руках Грегори.

Девушка была мертва. Для этого мира мертва.

На самом же деле, ее сердце, медленно, но неуклонно продолжало сокращаться, проталкивая измененную, уже другую кровь по сосудам той, кому предстояло стать самим порталом. Открыть путь для другой, потусторонней силы, которую так хотела старуха заполучить.

Ее вампир осторожно, тихо укачивая, держал девушку в своих руках. Так, словно та - всего лишь уснула, и нежно перебирал пряди ее волос, терпеливо ожидая момента, когда он сможет прошептать слова заклинания. Те самые, что сама старуха когда-то сообщила Михаэлю, зная, что помогает себе, отдавая древнее знание.

Сейчас, наблюдая за тем, как этот вампир, помешанный на боях, столь бережен с Каталиной, с каким трепетом он отдает ей свое дыхание, разделяя существовании и силу, ведьма была довольна.

Все шло по плану. Так, как было задумано. И почти идеальным был расклад.

Оставалось устранить одну мелкую, досадную помеху.

- Глава 9

Она старалась, чтобы он не ощутил этого. Действительно, очень старалась.

Но смешно было даже пытаться тягаться с тем, кто прожил более тысячи лет.

Лилиана знала, что Теодорус чувствует то, что терзает ее.

Но не желала разговаривать об этом. Не потому, что не хотела бы разделить с ним все. Просто не находила слов, чтобы облечь в них неясную тоску, которая снедала ее изнутри.

Это чувство нарастало исподволь, постепенно.

Казалось непонятным, несущественным томлением, когда Лилиана открыла днем глаза, выплывая из сна.

Словно след от кошмара, который и вспомнить-то было невозможно.

И она почти забыла об этом ощущении, растворяясь в нежности Тео, упиваясь счастьем, о котором и не мечтала никогда. Наслаждаясь каждым прикосновением рук любимого, каждым его движением и жаркой, влажной лаской губ, забывая обо всем, что было кроме Теодоруса.

Даже не вспомнила, когда лежала в его руках в теплой воде, позволяя Тео намыливать свои пряди, и в обмен на это, мыть его волосы. Словно бы случайно, попадая ароматной пеной ему в лицо.

Испытывая безумную радость от чуть удивленного, перемешанного с урчанием, смеха этого мужчины.

Но стоило ему лишь на минуту отойти, оставив Лилиану, закутанную в огромное махровое полотенце, сидеть на кровати - и это ощущение, с троекратной силой набросилось на нее.

Словно гиена, поджидающая, пока насытится лев, чтобы разорвать добычу.

И в этот раз, избавиться от тоски оказалось невозможно.

Она так глубоко вонзила в нее свои ядовитые зубы, так крепко сжала на сердце Лилии изогнутые когти, что и двинуться лишний раз было страшно. Потому что казалось - каждое движение приближает к чему-то ужасному.

К бездне, из которой нет возврата.

Глубоко вздохнув, она прижала струны дрожащими пальцами, и поднесла смычок, стараясь повторить проигрыш из нескольких нот, которые ей показывал Шен.

Нельзя было позволять этой хандре и депрессии захватывать над собой власть. Следовало сосредоточиться на счастье, которое окружало ее.

Но и это не помогало.

Ей хотелось кричать.

Или нет, даже не кричать, тихо выть, забившись в угол и обхватив себя руками, чтобы унять это, рвущее ее ощущение.

Стоп. Надо было сосредоточиться на занятии.

Ведь Лилиана всю жизнь мечтала о том, чтобы научиться играть на скрипке. И у нее получалось сейчас. Серьезно.

Это было не так уж и просто, но Лили столько лет пряталась в кладовке, которая примыкала к комнате сестры, и слушала, как та играла на своих занятиях, что наставления Шена ей давались очень просто.

Звуки скрипки божественно звучали в этом зале. И она, представляла их себе по звучанию, видела эти ноты, мазками вспыхивающего света, переливающиеся в полумраке зала…

У нее было богатое воображение.

Может в этом и вся беда?

Даже красота творимого ею, не приносила радости Лили в этот миг. Не было в ней того восторга, который лишь вчера переполнял Лилиану.

Шен сдержанно похвалил ее.

Да, она, в самом деле, старалась.

Но не ради похвалы. И даже, не потому, что всегда мечтала об этом. Лилиана хотела прогнать эту тоску. Это неясное ощущение, выворачивающее ее изнутри.

Потому и настойчиво заставляла себя играть, не оборачиваясь к Тео. Не разрешая себе того, чего желала больше всего - спрятаться у него на груди.

Но тогда, он будет выяснять причину.

А ее не было.

И отчего-то, сама идея найти источник этой хандры казалась Лилиане ужасной. Словно поиск причины - сделает ее материальной, неотвратимой. Превратит ситуацию в безвыходную.

Какую ситуацию? Лилиана не знала. Просто так ощущала.

Можно было посмеяться над всем этим, но она была из клана Карателей. Она имела силу. Пусть и не была инициирована. Пусть никогда и не использовала ее. Потому и боялась заглянуть внутрь себя, опасаясь того, что эта сила могла говорить. Боясь того, что терзания - наказание за преступление клятвы, данной каждым из клана.

Но и в таком случае, не поменялось бы ничего. Не для нее. Выбор уже совершен.

Закусив губу, Лили снова и снова прижимала смычок к струнам, стараясь в этой мечте, которую он ей подарил, найти успокоение, и не находила…

Тео позади нее, чуть наклонился вперед, упираясь локтями в колени, и подпер подбородок ладонями, словно присматриваясь к ней.

Лилиана видела это по изменению его взгляда, по своим собственным ощущениям, по колебаниям воздуха за своей спиной.

Ей хотелось обнять его, прижаться к его губам. Чтобы прикосновением своих рук, поцелуем, он иссушил любую печаль, забрал все, что терзало ее.

Но Лили не была уверена, что не Теодорус виноват в этой тоске, снедающей ее разум.

Нет, не специально.

Она знала, что он сделал бы все, чтобы оградить ее от любой печали, от любой тоски, вольной ли, невольной…

Однако Тео превращал Лили в вампира.

Она была согласна, желала этого.

Но ведь ее душа умирала, уступая тьме, которую этот вампир вкладывал в Лили, каждым укусом, каждым глотком крови, испиваемым ею - становясь все черней.

Разве не было вероятно, что именно это - смерть души, ее смерть, и служили причиной того, что Лилиана не находила себе места, что вся ее сущность металась, словно стремясь вырваться, избавиться от оболочки тела? Возможно. Логичное объяснение.

Но нет, это было не так…

Убежать…, ей этого не хотелось.

Уберечь.

Вот что не вписывалось в ее, такое разумное предположение.

Она боялась. Да.

Но этот страх не был опасением или ужасом перед смертью. Не перед своей, во всяком случае. Лилия боялась за Теодоруса. За вампира, прожившего больше тысячи лет, и уничтожившего столько врагов и угроз, сколько ей и представить было просто нереально. И все равно, с каждой секундой, приближающей встречу, на которую сама его и уговорила, с каждым мгновением, делающим ближе полночь - ее тоска, ее страх - становились все сильней.

Надо было сделать вдох. Глубокий-глубокий вдох. И забыть об этих глупостях.

Следовало сосредоточиться на том, что говорил Шен.

И улыбнуться.

Растянуть свои губы так, чтобы Тео поверил в ее счастье.

- Прекрасно, теперь…- голос Шена ворвался в ее мысли, заставляя вздрагивать всем телом.

Пальцы затрясло, и смычок дернулся, рождая протяжный, режущий слух, надрывный стон.

Словно вой, который она подавляла внутри себя…

Это было слишком.

Ее нервы не выдержали.

Не обращая внимания на удивленные, испуганно расширившиеся глаза своего наставника, не оборачиваясь к Тео, Лилиана впервые в жизни осознала, что впадает в истерику…

И не отдавая себе отчета, не задумываясь о том, что делает, имея единственное желание - убежать, чтобы он не видел этого всего, она с силой отбросила от себя скрипку, над которой вчера боялась даже дышать.

Не дожидаясь пока услышит удар, зажимая рот ладонями, чтобы не начать рыдать…Ох, нет! Выть в полный голос, Лилиана резко развернулась. Так, что закружилась голова. И стремительно побежала туда, где ей помнился выход…

Но звука удара не последовало.

Теодорус подхватил скрипку, не позволяя той упасть, разлетаясь на щепки.

Он понял, что она сделает, еще до того, как Лилиана разжала пальцы на дереве. Тео поймал инструмент, взмахом руки приказывая уйти Шену. И теперь стоял, глядя ей вслед…

Давая Лили несколько мгновений для адаптации. Даже сейчас, вот так, заботясь, беспокоясь о ней…

Смешно пытаться обойти того, кто в сотни раз тебя мудрее.

Глупо думать, что он мог что-то не учесть. Теодорус знал об осторожности столько, сколько она и не представляла. Он пережил стольких врагов, что и легиона было бы мало для их счета. А она за него боялась. Не стоило…

И Лилиана это понимала.

Тогда отчего, едва завернув за дверь, она схватилась за стену, ища опору, не имея уверенности, что может сделать вдох?

Странный звук отвлекал ее, мешая сосредоточиться.

Лили не знала, и не имела сил даже размышлять, истратив все резервы на этот всплеск ужаса, растерянности, на попытку вырваться из этого глухого кокона тоски.

И заставляя себя передвигать ноги, делая следующий шаг, преодолевая слабость, накатившую на нее, она поняла, что не в состоянии больше идти.

Ее колени подкосились, Лили сползла по стене, с ужасом осознавая, что так и не сдержалась, и этот тихий, надрывный звук, нарушающий тишину коридора - издает она…

Не рыдая, не плача,… едва не скуля, как слепой котенок, не имеющий пристанища…

И она же такой и была, слепой, беспомощной, не умеющей использовать даже то, что имела в себе…

Лилиана спрятала лицо в коленях, пытаясь заглушить этот скулящий звук, зажала руками рот, чтобы заставить себя замолчать…

Но выходило не очень.

- Лилия, - нежные сильные руки обхватили ее, прижимая к груди Тео, - что расстраивает тебя, драгоценная?

Он сильно обнял ее, давая то пристанище, о котором Лилиана мечтала несколько последних часов.

Но ей не стало легче.

Нет, она смогла сделать вдох.

Смогла обхватить Теодоруса за талию, и так крепко прижаться к нему, что будь он человеком, сила этих объятий оставила бы на нем синяки. Но не смогла умолкнуть, продолжая издавать тот же надрывный звук, хоть и до крови закусывала губу, слизывая соленую кровь.

Теодорусу это не понравилось.

То, что он не видел причины. То, что она не могла ее объяснить.

Перехватив Лилиану, он поднял ее и, удерживая одной рукой, пальцами второй ладони обхватил лицо Лили.

Она увидела свои черты: заостренные, бледные, с глубокими тенями, залегшими под глазами, и яркими каплями алой крови на прокушенной губе. Ее скулы резко выступали, натягивая кожу, и это не было странным, учитывая то, что даже Тео не мог уговорить Лили поесть в последние дни. Она соглашалась только пить. В конце концов, единственное, чего ей, в самом деле, хотелось все это время - это того, чтобы Тео все время был с ней.

Смерть подступала к Лилиане.

Была совсем близко.

Но именно к этому они оба и стремились. К этой черте и шли.

Пальцы мужчины накрыли ее губы, и она "видела", как он нежно собрал кровь, поднося алые капли к своему рту и слизнул их. А потом, стремительно наклонившись, Тео поцеловал ее, накрывая своим ртом ее рот. Запечатывая.

Забирая дыхание. Выпивая этот скулящий вой.

Его ладонь продолжала гладить щеку Лили, а пальцы с напором погружались в каштановые волосы, которые были еще влажными после их купания. Тео с тихим, яростным рыком наматывал эти мокрые прядки, завивающиеся в локоны, и еще теснее притягивал, прижимая Лилиан к себе.

- Не смей, медовая, не плачь, - Теодорус едва отодвинулся, чтобы прошептать это ей в губы. - Разве у нас есть повод для грусти?

Он потерся своей щекой о ее скулу, покрывая лицо легкими поцелуями.

- Тебя расстроил Шен? Я найду другого человека, который будет учить тебя, - Тео снова накрыл ее рот пальцами, не давая новому звуку прорывающегося воя, сорваться с трясущихся губ.

- Н-н-ет, - Лилиана покачала головой, с огромным трудом выговаривая такое просто слово. - Не в этом дело. Он хо-хорошо у-чит…

- Ты не хочешь больше учиться играть? - он опустил свою голову, втягивая в себя запах ее кожи.

- Ох, н-е - нет! - она отвернулась, утыкаясь лицом в его шею, так и не в силах словами высказать то, что ее терзало. - Н-нет…

- Ты собиралась разбить скрипку…, мне стоило это позволить, драгоценная? Мы всегда можем попробовать еще раз, - мягкая усмешка звучала в голосе Тео, он пытался развеселить ее.

- Нет, - Лилиана покачала головой, делая глубокий вдох, и испытала облегчение от того, что ее легкие наполнились его запахом. - Это было импульсивным порывом, прости, - ей стало стыдно. Действительно стыдно за свою истерику.

Но и стыд не мог унять разгорающееся все ярче чувство тоски.

- Ты не должна просить прощения, - Тео надавил, пальцами поворачивая ее лицо так, чтобы смотреть в слепые глаза Лили. - Ты вольна делать все, что тебе пожелается, все, что захочешь, никто не посмеет ограничить тебя. А человеческая мораль - не закон для тебя, драгоценная, только твое желание важно для меня, - он продолжал удерживать ее щеку, не позволяя отвернуться, так и не освободил губ, не давая, вновь, прорываться этому звуку. - И если причина твоей грусти в Шене - я убью его. У тебя будет новый учитель. Если ты недовольна скрипкой - разбей ее. Я достану тебе новую. Но я хочу видеть твою улыбку. Каждую секунду, - Тео приподнял лицо Лили, - итак, медовая, что мне сделать, чтобы ты улыбнулась?

Лилиан хотела бы увидеть его лицо в этот момент. Ей казалось, что Теодорус сам улыбался, глядя на нее, и в голосе его угадывалась усмешка.

Но каждая мышца мужчины под ее руками - напряглась. Все его тело казалось каменно-твердым. Тео был собран так, словно готовился к нападению врага. Он ощущал, что ее разум терзает нечто, но, наверное, как и она сама, не мог вычленить, сформулировать причину… Это выбивало опору, которая и без того была шаткой в ее разуме.

- Я НЕ ЗНАЮ! - Лили закричала.

Испугалась этого, и сжала кулаки, так, чтоб ногти вонзились в ладони.

- Не знаю. Понимаешь?!

И она, в самом деле, не знала, хоть и старалась перебороть этот странный страх, очень старалась разомкнуть свои губы и сказать ему…

- Мне…, - Лилиана глубоко вдохнула, "видя", как пристально Тео смотрит на нее, ни на что другое не переводя своего внимания. - Мне страшно. И, кажется, словно, - она взмахнула рукой, через внутреннее сопротивление, стараясь все рассказать ему, - будто смерть рядом…

Теодорус медленно расслабился. Она почувствовала, как ушел лед, который, казалось, сковывал мышцы вампира.

- Это правда, медовая, и мы оба знаем об этом, - Тео наклонился и нежно поцеловал ее, но так и не перестал удерживать лицо. - Тебе осталось лишь два дня. Даже чуть меньше, драгоценная. Но я буду рядом. Все это время. И потом - все пройдет.

- Нет.

Не в этом было дело. Не в том, что она умирала. Потому что, эта тоска была иной.

Лили постаралась вывернуться, освободиться от его объятий-захвата, отвернуться. И Тео позволил ей стать на ноги. Однако крепко обнял за талию, прижимая спиной к своей груди, не давая сделать и шагу назад.

Лилиана глубоко вздохнула, и попробовала собраться с мыслями. Это было не так и легко. Но однажды, она испытывала подобное чувство, и сейчас, воспоминания об этом - всколыхнулись в ней…

Однажды, когда ей было восемь лет, ее сестра, считая, что Лили лишь обременят семью, попыталась от нее избавиться.

Она взяла ее с собой, на прогулку, и отвела в неизвестный Лилиане парк. Там было очень-очень тихо, не было слышно голосов других людей, даже лая собак. Ничего, только редкие трели птиц. А потом, Марьяша пропала. Только что была рядом, а через минуту, отпустила ее руку, и не отзывалась на зов сестры.

Лилиана осталась одна в этом странном месте, даже не представляя себе, где оказалась, и не знала, как вернуться к матери, домой. Со всех сторон ее окружало безмолвие и тоска… почти такая же, как сейчас разрывала ее душу.

Только спустя пару часов блуждания по этому парку, Лили поняла, что бродит по кладбищу…И земля под ее ногами, все то, что лежало в ней, затрагивало, будоражило силу Лилианы, передавая ощущение смерти…

Лили с силой сомкнула пальцы на алмазе, ища в нем успокоения, понимания того, что сейчас заставляет все сжиматься внутри.

А потом, резко развернувшись, так, что удивила даже вампира, все это время молча обнимающего ее, она упала перед ним на колени…

- Не ходи туда, - Лилиана обхватила ноги любимого, словно так, своим весом, своей небольшой силой стараясь его задержать, и уткнулась лицом в его колени.

Теодорус зарычал. Сильно. Резко. С гневом.

И стремительно отступил, разрывая захват ее слабых рук.

А уже через миг она была буквально оторвана от пола и прижата спиной к стене его телом так плотно, что не могла сделать вдох. Ее тело вибрировало от рыка, который сотрясал грудь Теодоруса.

- Никогда. Так. Не. Делай. - Ладонь Тео снова обхватила лицо Лили. - Никогда не смей становиться на колени. Ни перед кем. Не ты…

Губы вампира касались ее скулы, когда он чеканил эти слова, прерывая каждое - рычанием. Тео прижался своим лицом к ее шее, к ее волосам и застыл так, ни на йоту не отодвигаясь.

Она была слишком дезориентирована, чтобы что-то говорить в ответ. А потому, просто крепко обняла его, с силой вжимая свое лицо в его шею. Понимая, что плачет. Уже без звука, без всхлипов, просто роняя слезы на кожу любимого.

Зная лишь то, что боится все сильней.

Теодорус закрыл глаза, отрезая их от мира. Погружая обоих в тьму.

И с силой втянул в себя воздух, пропитанный ее ароматом.

Потребовалось много времени, чтобы он успокоился.

Она насчитала больше сотни своих вздохов.

Но Лилиана просто тихо ждала, зная, что Тео не на нее гневался. Потому просто прятала свое лицо в убежище его плеча и шеи.

Наконец, он чуть отстранился.

Не больше, чем на миллиметр, облегчая ей дыхание. Но рык продолжал перекатываться у вампира внутри.

- Почему мне не стоит идти туда? - каждое слово сопровождалось рыком, и оттого, звучало гулко, словно перекатываясь эхом отдаленной грозы. - Ночью ты считала иначе. Что поменялось?

- Я…, - Лили так и не смогла нормально вздохнуть, все еще придавленная его телом к стене. - Нет, ничего не изменилось. Просто…, меня что-то мучит…, это ощущение…

- Это пройдет, медовая, - губы Теодоруса скользнули по ее шее, и Лилиана ощутила, как его клыки прикусывают кожу, дразня, отвлекая от любых забот и тягот. - Перерождение - оно никогда не проходит легко.

- Ты думаешь, все поэтому? - если он так говорил, у Лили не было причин не верить Теодорусу. Именно он был тем, кто уже проходил через подобное.

- Я знаю, что это так, драгоценная.

Тео сжал клыки, оставляя след укуса на ее шее, и Лилиана откинула голову, пытаясь в его уверенности обрести покой.

Теодорус внимательно наблюдал за вампирами, которые стояли напротив. Он был собран и сосредоточен на том, чтобы замечать каждую деталь, малейшую особенность их поведения.

Древний пришел заключать сделку с врагами. С теми, кого столько раз пытался уничтожить. С теми, кто десятки раз пытался убить его самого. И потому, сейчас он стоял здесь, на открытой равнине, в подножии Карпат, между раскиданными камнями и валунами, имея за спиной темные силуэты зимнего леса, и освещенный слабым светом луны, в котором не нуждался.

Казалось бы, между ними стояло столько всего, что невозможно было преодолеть взаимной ненависти и неприязни, нельзя переступить через все.

Но получилось нереально просто забыть, опустить, вычеркнуть что угодно, лишь бы иметь уверенность, что ничто не будет угрожать его Лилии.

И каждым из присутствующих мужчин руководило то же, пожирающее внутренности чувство, стремление обезопасить, защитить свою любимую.

Михаэль в упор рассматривал его, и Тео отвечал ему таким же взглядом.

Каждый из них знал, что договор будет заключен. Слишком ценным было то, что поставили на кон.

Однако, до того как они станут на одну сторону, очень многое предстояло выяснить. И ему, и им было что сказать, что предложить для обмена.

Проблема состояла в том, что ни у кого не было желания начинать первыми, из-за опасения, второпях открыть козыри, упустив лучшую возможность.

Они стояли так уже минут тридцать, и никто не произнес и слова, если не считать скупого приветствия.

И только одно из всех восьми существ здесь, было совершенно не заинтересовано в этом.

Лилия.

Ей было безразлично все, что происходило.

Она, зная о ритуале больше, чем все эти вампиры, стоящие напротив них, но меньше всего заботилась о том, что будет. Все, что волновало его любимую - это беспокойство о нем.

Она испытывала какое-то чувство, которое мучило ее. Терзало.

Лилиана боялась за него. Не за себя. Не за свою жизнь. Не того, что могло случиться с ней по задумке бывшего пленителя.

Ничего из этого Лилия не считала достаточно важным, чтобы заботиться о подобном.

В ее мыслях был только он. Теодорус. И ее волнение о его безопасности. Даже после всех его заверений о том, что это связано с обращением.

Смешно.

Что могло грозить ему? Бессмертному? Одному из Древних? Пережившему так много всего, победившему стольких?

Ничего. Теодорус умел уничтожать тех, кого имел силу убить, и обыгрывать тех, кто был сильнее.

Но его любимая не желала признавать этого.

Весь сегодняшний вечер он пытался заменить страх в ее душе - покоем.

Но даже скрипка не подарила Лилиане той радости, которую она испытала накануне. Все было не так с ней.

Сегодня, впервые, он увидел, как она сердилась. И это позабавило его.

Его Лилия была такой хрупкой, и такой несгибаемой. Она не желала внимать его доводам, и негодовала, что он не достаточно серьезно воспринимал ее опасения, ту тоску, которая клубилась в ее душе с прошлой ночи. Лилиана почти умоляла его поверить ей, признать, что было что-то в этом странном опасении, мучающем ее душу.

И он верил. Честно верил.

Вокруг не было друзей. И им не откуда было ждать добра или чистосердечных намерений.

Но Тео имел силу, чтобы защитить свою Лилию.

А эти чувства, терзающие ее, были вызваны всего лишь перерождением. Ее тело, ее человеческая сущность постепенно умирала, заменяясь новой. Тоска была обычным проявлением данного процесса.

И если бы не эта встреча, он просто усыпил бы ее, прогоняя все страхи своими объятиями, избавляя от любых опасений. Любя Лилию.

Сегодня вечером она была настолько дезориентирована, что даже обескуражила Шена.

Ее учитель, был почти шокирован, когда посреди занятия, его ученица кинула скрипку на пол…

Если бы за секунду до этого, Тео не увидел в ее сознании такой порыв - инструмент просто разлетелся бы от силы, с которой Лили совершила бросок.

Но он успел подхватить скрипку.

Не потому, что не достал бы ей новую.

Просто Лилиана расстроилась бы потом еще сильнее от осознания последствий того, что сделала. Он знал это.

Как и то, что не истерика или мелочное желание показать свое негодование, заставили его любимую сотворить такое.

Она просто не могла больше терпеть то, что накапливалось в ней, что почти переполняло сознание Лилианы. Не могла выносить этот страх и опасения о его безопасности.

А потом…, потом Лилиана попыталась уйти, спрятаться.

Словно он смог бы позволить ей сделать нечто подобное.

И плакала.

Вот что заставило бесноваться его тьму. Что терзало Тео - заставляя лихорадочно искать выход.

Она не плакала даже тогда, когда на нее напал Стефан, не так.

А сегодня вечером по ее лицу катились тихие, беззвучные слезы, и Лилия закусывала губу, стараясь их удержать.

Он готов был весь мир разобрать по камушку, растереть в порошок то, что печалило ее, но Лилиана не могла назвать причину своих слез. Она отворачивалась, старалась высвободиться из его рук, но догнав ее, Тео уже не собирался выпускать свою Лилию.

Он сделал бы все, чтобы забрать из ее души эту, снедающую тоску. Чтобы заменить ее счастьем. Но у него не выходило.

Это злило вампира.

Тео не привык чувствовать свою неспособность изменить этот мир. Потому что имел силу, чтобы заставить реальность соответствовать своим требованиям. Но это не помогало сегодня сделать его Лилию радостней. Не вернуло ее улыбку.

И вот сейчас, все же прийдя на эту встречу, он знал, что его любимая не избавилась от своих опасений.

- Мы предлагаем заключить союз, - прервал затянувшееся вступление Михаэль. - Ты знаешь, что происходит, но не выстоишь один против Рохуса. А он, навряд ли пощадит ее, - его собеседник кивнул в сторону Лилианы, стоящей немного позади Тео.

Михаэль, вполне вероятно, был прав. Рохус все еще медлил с ответом. И Теодорус не собирался больше ждать. Не намерен был оставлять этот вопрос в подвешенном состоянии.

Если Рохус не принял его предложения, он выберет иной вариант.

- Я не пришел бы, если бы не понимал этого, - Тео все так же внимательно наблюдал за этими вампирами, видя, что и они, с такой же потребностью, как он сам, нуждаются в своих любимых.

Это делало более приемлемым подобный союз.

- Что ты знаешь о происходящем? - Михаэль говорил от всех них, выступая парламентарием.

- А что вы мне можете предложить в обмен на эту информацию? - Тео не мог позволить себе быть тем, кто первым пойдет навстречу. Слишком много было поставлено им на карту в этой партии.

Макс негромко зарычал, еще дальше отодвинув себе за спину, улыбнувшуюся от этого Элен. И было видно, что данный разговор, не доставляет безумному вампиру ни малейшей радости.

- Хорошо, - Михаэль кивнул, движением кисти призывая друга к сдержанности. - Пусть будет так, - он спокойно выдержал взгляд Теодоруса. - Мы предлагаем заключить союз, чтобы защитить их, - Мастер обвел глазами всех девушек, - мы предлагаем нашу силу для ее защиты, - он, кивком головы, указал на Лили. - В обмен на такую же твою помощь. Но нам нужна информация. Мы должны знать, Теодорус, что собирается делать Рохус. Для чего ему нужны они все, - на миг, Михаэль замолчал.

Что ж, в этом не было ничего такого, что Тео не предполагал бы. И его устраивал такой союз. То, что еще больше обезопасит его Лилию. То, что поможет ему защитить ее даже тогда, когда сила Рохуса максимальна, когда тот впадает в транс, теряя всякое представление о том, кто он.

Но до того как Тео успел кивнуть, соглашаясь с предложенным союзом, Михаэль снова начал говорить, и Древнему было видно, как крепче сжались пальцы его собеседника на руке Сирины, стоящей около него.

- И, кроме того, мы можем предложить тебе кое-что еще, - Михаэль снова посмотрел на Лилию. Это начинало злить Тео. Просто потому, что она была его. Только для него одного создана в этом мире. И он не желал, чтобы еще кто-то, хотя бы смотрел на нее.

Он унял этот странный порыв, уже почти привыкнув к своей, совершенно нелогичной, нерациональной, новой натуре. И учился теперь управлять этим. От этого умения, так же, зависело благополучие Лилии.

- Она еще человек…, - Михаэль со странным выражением, почти с напором посмотрел на Тео. - Мы можем предложить вам нечто большее, чем обращение…

Все шло по плану, так, как она решила.

Жаль, что ее сила постепенно иссякала.

Из-за этого ей пришлось перепоручить все в руки этого безумца. Но ведьма была уверена, что все пройдет так, как должно. Слишком долго все планировалось, и уже ничто не может изменить исхода.

Кроме того, ее силы, все еще, было достаточно, чтобы ни Михаэль, ни Сирина, ни сам Тео - не заметили приближения Стефана.

Это было просто великолепно. Большего - ей и не надо. Все остальное сделает он, и неуемная потребность этих вампиров в безопасности своих возлюбленных. И ничто не сможет помешать провести ей ритуал.

Каждый ход был просчитан. Каждый вариант - учтен. Ведьма так хорошо знала человеческую природу, и порывы вампиров, что ничто не могло уже помешать ей в реализации планов.

Скоро, совсем скоро она проведет призыв, и наконец-то получит то, к чему столь долго стремилась.

Криво усмехнувшись, старуха вернулась к своему наблюдению за разговаривающими вампирами.

Он крался, осторожно перемещаясь во тьме.

Его отец был мудрым. И не потерпит глупости в своем создании.

Стефан должен все сделать идеально. Так, чтобы Тео похвалил его за изобретательность.

В конце концов, Стефан был избранным. И он припас для этой сучки нечто потрясающее.

Довольная, хищная улыбка расплылась по губам вампира, обнажая клыки.

О, да! Это было просто гениально! То, что он собирался сделать с этой мразью - приводило в восторг его, даже затыкало рот визгливым голоскам в разуме Стефа. И он упивался своим планом.

Он был самым лучшим! Избранным!

И сегодня, Стефан сможет в полной мере показать своему Мастеру, что достоин называться его созданием.

Сама мысль о мучениях этой сучки, картинка в разуме того, как эта сволочь будет трепыхаться, умирая от боли, от того, что он с ней сделает - заставила его облизаться в предвкушении. Но уже через секунду Стефан напрягся - осталось совсем немного. Вампир почти добрался до того места, где был его Мастер…

То, что предлагал Михаэль… было неординарным. Но даже себе не имя возможности объяснить причину - Тео поверил, безоговорочно поверил тому, кто так долго был его врагом.

Слияние…

Он никогда не слышал о таком, за все столетия своего существования.

Но глядя на эти три пары, ощущая Лилиану всем своим существом - Древний осознавал, что именно это было тем, к чему стремилась его тьма с первого момента в том пустом зале. С той секунды у мозаики, когда Теодорус впервые посмотрел в моргающие, слепые, прозрачно-голубые глаза, на грязном лице своей Лилианы.

И он был согласен…

- Хорошо, - Теодорус кивнул, не отводя взгляда от напряженных, испытывающих глаз Михаэля. - Я согласен.

Казалось, что от одного этого слова, все расслабились.

Нет, не стали менее внимательны. Не поверили в миг в его доброжелательность. Но атмосфера на самой равнине стала легче. Словно воздух поменял плотность, от заключения этого договора.

- Тогда, может просветишь о планах своего нанимателя? - Грегори впервые вмешался в разговор, с той же насмешливой интонаций, которая, все эти триста лет ему не изменяла. Его руки обвивались вокруг Каталины, словно помогая той удерживать свою материальность. Девушка была новообращенной, и казалось, с трудом ориентировалась в происходящем, тесно прижимаясь к своему любимому.

Теодорус позволил своим губам криво изогнуться в подобии усмешки и кивнул.

- Рохус планирует провести ритуал призыва, чтобы…

Воздух взорвалось вокруг них, обдавая собравшихся на поляне, чужой яростью.

И тишина ночи рассыпалась от яростного рыка, полного ненависти, смешавшегося с внезапным, надрывным стоном его Лилии, прозвучавшим сзади Теодоруса. Ее кисть в его ладони, сжалась, неудержимо затряслась, передавая дрожь, сотрясающую все тело его любимой.

 

КАК?!

Тьма взметнулась в Древнем, отзываясь не менее яростным, оглушительным ревом, рвущимся из его груди.

И все находящиеся здесь вампиры, так же как и он, неистово зарычали, выступая вперед, закрывая своих любимых от внезапной угрозы.

Уже разворачиваясь, обхватывая, притягивая к себе задыхающуюся Лилиану, Тео не мог осознать, не понимал, каким чертовым образом, Стефану удалось сюда незаметно добраться??!

Он не мог этого сделать, НЕ МОГ!!

Не было у его создания сил обойти Мастера, скрывая свое пребывание!

Но, несмотря на всю невозможность, скалящийся Стефан стоял на равнине, у кромки леса, и…

ЧТО ОН С НЕЙ ДЕЛАЛ, ЧЕРТ ПОБЕРИ?? ЭТО НЕ БЫЛО СИЛОЙ ТЬМЫ! ЭТО НЕ БЫЛО ЧЕМ-ТО, ЧТО БЫЛО ЗНАКОМО ВАМПИРУ!

Лилия всхлипывала, когда конвульсия за конвульсией пробегали по ее телу.

Ярость, страх, ужас… все это билось в сознании Древнего, не давая увидеть всего, не позволяя понять, как защитить свою любимую…

Он пытался укрыть ее, защитить…

Но Стефан пробивался. Он использовал то, чем так был доволен Теодорус, когда обращал этого маньяка. Магию, которой, почти интуитивно, по наитию, обучался…

Проклятие!!!

Его новые союзники, казалось, так же мало понимали в происходящем.

Но уже сейчас, они начали выполнять свои обязательства.

Даже сквозь бушующую, беснующуюся тьму в себе, раз за разом бьющуюся о преграду колдовства Стефа, Тео ощутил, как Михаэль пытался сплести свою силу с ним. Ощутил безумие Макса, вплетающееся в эту связь, тьму Грегора…

Но никто из них, даже объединив силу - не мог достать до этого проклятого маньяка, терзающего его драгоценную Лилию!

Дьявол!!

Он готов был призвать кого угодно, самого владыку ада, лишь бы уничтожить свое собственное создание, которое оказалось проклятием для Лилианы…

Но ничего не выходило!

Он хотел, чтобы весь мир, сама вселенная взорвалась, уничтожая с собой и Стефана, освобождая Лилию…

В этот момент, ее рука, так и зажатая в кулак, резко, судорожно разжалась… Пальцы Лилианы начинали бледнеть, приобретая синюшный оттенок…

Догадка, словно удар молнии, пронзила Теодоруса.

И уже не размышляя, Древний сделал то единственное, что мог, чтобы избавить любимую от невыносимой, разрывающей тело боли, которая терзала ее…

Расхлестнув свою силу, он вырвал ее из сцепки с мощью остальных. Сейчас они не могли помочь. Только мешали…

Теодорус ударил всей мощью своей тьмы Стефана, вкладывая в этот удар то, что могло пробиться сквозь его колдовство…

Древний упал, упираясь коленями в россыпь мелких острых камней, и не ощутил этого.

Его руки продолжали удерживать Лилию, которая уже затихла. Ее судороги прошли. Хорошо.

Тео тяжело сглотнул кровь, выступившую во рту из лопающихся сосудов.

Напротив него, на кромке темного леса, словно зеркальным отражением, упал на колени Стефан…

- НЕЕТ!

Вопль его творения был пропитан недоверием, недоумением. Он был ошеломлен тем, что сделал Теодорус. Наверное, не предполагая, что его силу можно обойти…

Древний набрал воздух, немеющими губами, ощущая, как этот вздох, жидким пламенем растекается по разрушающимся легким…, и с усилием, отрешившись от боли, тысячами осколков, пронзившей мозг, снова ударил Стефана своей силой, подпитывая ее тем, что поддерживало саму жизнь в нем…

Когда-то, Ротан уничтожил целый отряд подобным заклинанием. Своим колдовством, вытягивая жизненную сущность, души из людей, уничтожая их на всех возможных уровнях, заставляя испытывать невыносимую агонию, разрушающую тело.

Тоже самое делал Стефан с его Лилией.

Даже имей Теодорус магическую силу - не смог бы побороть этого сейчас.

Разрушить это заклинание можно было только одним образом - перекрыть силу чем-то большим. Отразить ее, как зеркалом, на самого мага, убивая его…

Теодорус ощутил, когда начала рассыпаться, развеиваться ветром плоть его создания…

Хорошо.

Он смог это сделать.

Смог убить Стефа…

Ад!

Маленькая вселенная взорвалась там, где должно было быть сердце Древнего.

Смерть мага не могла остановить силу, мощным потоком продолжающую бить из него в пространство. И это убивало самого Тео.

Разрушало.

Забирала сущность Древнего.

Это был билет в один конец.

Тео знал об этом, выступая против своего создания…

У Теодоруса не было души, он так давно потерял ее. И не было больше никакой надежды.

Но это не имело значения.

Если только так Теодорус мог спасти Лилиану - вампир без всякого размышления бросил все в жертву этой тьме, этой силе, словно вакуум, высасывающей капля за каплей из него жизнь.

Лишь бы спасти ее. Уберечь. Защитить…

Дать жить… без него.

Голубые, прозрачные глаза распахнулись, слепо глядя в него. И в них плескался ужас.

- Нет! ТЕО!! НЕТ!!

Руки Лилианы обхватили его лицо, будто стараясь удержать ускользающее сознание в разуме вампира.

Он знал, что она поняла, ощутила, как жизнь уходит, как мертвеет его тело…

- Тише, драгоценная, - его пальцы накрыли ее губы, запирая крик, - тише, все хорошо… все…

Тьма подступала к нему, разрывая внутренности Теодоруса.

Он не хотел, не мог оставить ее. Был не в силах уйти от своей Лилии, оставляя ее без света, без цветов, без мира…

Она зарыдала, прижимая сильнее его пальцы. Обхватила его, медленно сползающее на землю, тело…

- Нет, пожалуйста… Нет…не надо, - он не знал, кого она умоляла.

Для него не было спасения. Но ее слезы мучили Древнего.

Он не желал, чтобы Лилиана плакала! Никогда! Теодорус хотел, чтобы она всегда улыбалась…

Кто теперь позаботиться об этом? Кто защитит его алмаз, его Лилию?

Как он мог уйти?! Как мог покинуть свое спасение?! Как мог бросить ее одну в этом мире, без себя, раздери все дьявол! ОН НЕ МОГ, НЕ ХОТЕЛ ЭТОГО!!!

 

НО ЕЕ ЖИЗНЬ БЫЛА ВАЖНЕЕ…

И уже не было выбора.

Рык, хриплый, грубый, сорвался с его губ.

- Защити ее. Союз заключен, - слова толчками вырывались из его горла, прерываясь этим ревом. Не важно. Михаэль понял каждое из них. Но Тео не повернулся, чтобы проверить это. До самого последнего мгновения, он хотел смотреть на нее. - Она знает все о Рохусе…

Теодорус попытался сглотнуть, понимая, что уже не в силах произнести ни слова.

Его горло, его легкие - отмирали, разрушались.

Пальцы Древнего в последний раз скользнули по щеке Лили, в попытке вытереть текущие слезы.

И губами, которые отказывались повиноваться, он прижался к ее волосам, понимая, что уже нет сил цепляться за сознание.

Последним усилием, попытался освободить Лилию от тяжести своего тела, оседающее на нее

- Драгоценная…, улыбнись мне…

- ТЕО! - Лилиана обхватила его плечи, и сквозь рыдание, попыталась растянуть губы. Она старалась для него… А он не мог даже поднять руку, чтобы повторить контур ее губ пальцами. - Не умирай…, пожалуйста… НЕТ!

Его реальность разлетелась на осколки от надрывного крика Лилианы. Его сущность взметнулась, стремясь к ней, пытаясь дать ей все, чего она бы ни пожелала…

Но и ради нее он уже не мог удержаться за жизнь. Тьма поглотила Теодоруса.

Смерть оказалось слишком сильной. Сильнее всех врагов, с которыми ему доводилось сражаться…

Ведьма рассмеялась. Все шло именно так, как она запланировала.

Наблюдая в своей чаше за Лилианой, рыдающей над умирающим вампиром, старуха была очень, очень довольна.

Теодорус сделал именно то, на что ведьма и рассчитывала. Как идиот пожертвовал собой, лишь бы защитить свою любимую. Теперь никто не стоял между алмазом и ними.

Прекрасно. Одним ходом, она избавилась от двоих.

От Древнего, который хотел спутать все ее планы, и от этого безумца, неумеренность которого, могла всем навредить.

Прекрасно. Просто великолепно. Теперь надо было лишь добраться до Лили.

Старуха снова посмотрела на тонкую фигуру, сотрясаемую плачем, источающую опустошение и ужас.

Это будет легко после такого шока для нее.

- Глава 10

Тьма снова окружала ее, насмехаясь, издеваясь над рвущейся душой Лили.

Лишь несколько дней в его свете, в его любви… и снова мрак. Но теперь… это было не просто страшно…

Весь ее мир погиб в один миг.

Она умирала вслед за ним.

Лилиан рыдала, громко, надрывно, захлебываясь слезами, наплевав на все, что окружало ее. Пальцами скользила по лицу Теодоруса, с ужасом понимая, что еще несколько минут, и он исчезнет, рассыплется, превращаясь в прах. Развеется ветром по этой равнине…

Тео был Древним, и только потому, его тело еще сохраняло целостность, скреплялось остатками утекающей силы… Но сколько секунд она еще сможет удерживать его, касаться ладонями?

Ей было все равно, что кто-то подошел сзади. Безразлично. Она не собиралась обращать внимания на какие-то звуки, которые были словами, обращенными к ней.

Чьи-то руки коснулись ее плеч, и Лилиана, со злым криком, сбросила их. Слепо толкнула, ударила, желая мучить, расцарапать того, кто пытался отвести ее от тела Тео…

Ее оставили в покое.

Пусть бы они все исчезли, дьявол их побери! Почему не они умерли?!

Почему Теодорус?!

Он был всем для нее!

Как она могла дальше жить?!

Разве Лилиана мало страдала?! Разве она не заслужила хоть немного счастья в своей жизни?! Разве она его, Тео, не заслужила?!

 

ЗАЧЕМ ОН ЭТО СДЕЛАЛ?!

Она хотела умереть вместе с ним…

Бездна!

Лили даже не могла увидеть его лица,… ничего не могла сделать.

Она упала на его грудь, в которой уже не билось сердце, так сильно сжимая свои пальцы на неподвижно-мертвых плечах любимого, словно этим пыталась удержать его тело в целостности.

А ветер завывал вокруг, отсчитывая последние секунды его, пусть и такой, мертвой близости…

Не понимая, не желая осознавать, она еще крепче прижалась к нему…

Так, что алмаз на ее груди больно врезался в кожу Лилианы.

Алмаз.

Тот, который он подарил ей.

Лили завыла от боли. От того, что ее сердце разорвалось на части. На ошметки, каждый из которых кровоточил, не желая смиряться с такой реальностью…

Кровь… Алмаз…

Лили захлебнулась своими же слезами, пытаясь подняться. Настолько опустошенная, что не понимала, в этом ли мире еще находилась, и было ли то, что мелькнуло в ее сознание, хоть в сотой вероятности процента, осуществимым?

Кровь… Алмаз… Она…

Лили с трудом сглотнула.

И вдруг ее затрясло.

Осознание пришло накатывающим ужасом. Безумным, диким, нереальным страхом…

ГОСПОДИ! У нее был шанс…

Был! А она потеряла столько драгоценных секунд без толку!

Лилиана никогда этого не делала.

Только слушала однажды, как мать рассказывала ей об этом. Давно…

Но к черту! К дьяволу и надежду, и страх. Пусть все, что отвлекает - катится в бездну!

Не обращая внимания на холодный ветер, обдувающий, леденящий, мокрое лицо, она резко дернула цепочку. Не задумываясь, откуда у нее силы, не обращая ни малейшего внимания на то, что срывает кожу с шеи, и крепко зажала алмаз в левой руке, позволяя обрывкам цепи свободно болтаться в кулаке.

И в это же время, продолжая глотать свои слезы, подавляя истеричный вой, зубами разорвала запястье сама себе, чувствуя, как начинает стекать по руке горячая кровь.

Ей было плевать на резкую боль, на запах крови, разносимый ветром.

Единственное, что билось в ее мозгу, подобно птице, удерживаемой силками: "успеть, успеть, успеть…"

Что эта маленькая дрянь делает?!

Впервые за многие столетия, ведьма испытывала недоумение и страх. Впервые, что-то было не так, как она предполагала.

Что делала эта тварь?? Откуда знала слова для этого ритуала?! Кто научил ее?! Как показал символы?!

Старуха гневно ударила сухим морщинистым кулаком по столу, и вода в чаше пошла рябью.

Этого она не предвидела.

Не могла эта девушка сделать такого.

Невероятно.

Если она знала этот ритуал, то не могла не знать и цену, выплачиваемую за такое. Ни один человек не сделал бы подобного. Ни один не захотел бы потом расплачиваться.

Старуха закусила губу, испытывая гнев и ярость.

Но глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Ничего у нее не выйдет. Даже являясь алмазом, Лилиана не сможет провести ритуал.

Не сможет… и поплатиться за попытку.

И все будет почти по плану… А для призыва, она что-нибудь придумает.

Старуха впилась глазами в чашу, испытывая неуверенность, и страшное подозрение, что сама была виновата в том, что то, к чему она так долго шла, могла оборваться не начавшись…

Нет, не сможет эта сволочь, эта безумная мразь сделать ничего.

Она же слепая… Она не справится.

Лили резко вздохнула, набирая полную грудь воздуха, и не обращая уже внимания на свои слезы, на соленый привкус крови во рту, начала говорить, окуная пальцы кулачка с алмазом в сбегающие по руке струйки собственной крови.

Она впервые произносила эти слова. И на секунду, на тот драгоценный миг, которых осталось так мало, испугалась, что не сможет вспомнить.

Но ее сила, та, которую никто не пробуждал, которую все отталкивали и пинали, насмехаясь над ее убогостью, рвалась из глубин Лилианы, взывала к нему, тянулась к мертвому телу Теодоруса, лежащему у коленей девушки из клана Карателей.

Голос прерывался на чужых словах, но не ломался, с каждым произносимым звуком становясь все тверже, все уверенней, и ветер затих, придавленный силой, к которой взывала Лили.

Ночь, казалось, застыла вокруг них, как и вампиры, которых она не слышала, но ощущала рядом.

Теперь, главным было не сбиться, не ошибиться…

Слишком древним было то, к чему Лилиана взывала.

Запретным. Неприкасаемым. Непроизносимым…

Пальцем, испачканным в собственной крови, Лили потянулась, стараясь нащупать лоб Теодоруса,… и с ужасом ощутила, как скользит ее рука по его коже…, которая становилась подобной песку на ощупь…

Страшная реальность… В тысячи, десятки раз ужасней той, что сразила Лили несколько минут назад, забрала у нее дыхание…

Она не успеет.

Не сможет вовремя нанести все символы.

У Лилианы был способ, и не было пути для его реализации!!

Будь проклят этот мир! Будь прокляты те дети, что сделали ее слепой!

Она могла вернуть его… и не имела времени сделать это…

Лилия ощущала себя раззможенной от понимания, от надежды…, от опустошенности из-за ее невозможности… из-за своей ущербности…

Будь проклята она сама, слепая, убогая, не способная спасти его!!

Будь проклята…

Спазм сжал ее горло, нарушая заклинание, разрывая слова, которые нельзя было прерывать…

Но тишины не последовало…

Глубокий женский голос подхватил слова, не давая прерваться заклинанию, и тонкая, сильная рука обхватила ее кисть, поднося пальцы Лилианы к коже Тео, на ощупь уже напоминающей шершавый пергамент.

- Сирина…, - яростный, почти испуганный голос Михаэля прозвучал сзади, но никто не отозвался.

Женщина начитывала заклинания, продолжая быстро помогать Лилиане, менять положение руки, чтобы та успела написать символы на теле Теодоруса.

Чувствуя себя так, словно впала в транс, не зная уже, есть ли для нее, для них, хоть какая-то надежда, она сглотнула, проталкивая внутрь себя все опасения и страхи, и снова начала проговаривать заклятие…

Заклинание зазвучало в два голоса.

Ее кисть, водимая рукой Сирины, коснулась лба, по памяти девочки пяти лет, рисуя символ.

Закрытые веки.

Она нарисовала кровью знак, ощущая, как лихорадочно стучит ее сердце, отсчитывая мгновения, словно пылинки, улетающие у нее же из-под пальцев.

Неподвижные губы, уже ставшие шершавыми…

Дыхание сбилось, но она не перестала говорить.

Грудь, над сердцем, которое было пожертвовано ради нее.

Его ладони, лишь минуты назад обнимавшие Лилию.

Лилиана писала символы, окуная палец в свою кровь, и шептала…, рыдала…, выкрикивала заклинание.

А уверенный голос Сирины вторил ей в той мертвой тишине, которая, будто, покрывалом укрыла равнину. И еще два женских голоса вплелись в этот речитатив…, не проговаривая слова, просто отдавали силу, подпитывая произносимые Лилиан и Сириной заклинания…

Тридцать секунд…

Они вложились в тридцать секунд.

Успели до того, как ветер начал сдувать первые порошинки с кожи Теодоруса.

Ее палец скользнул, делая последний кровавый виток, растирая алыми мазками его губы и щеки.

И делая глубокий вдох, Лилиана размахнулась, призывая то, что никогда не позволяла себя выпустить.

Своей болью, своим отчаянием, неисчерпаемым горем - пробуждая силу внутри себя.

Она, с размаху, ударила алмазом, зажатым в кулаке, о землю…

Делая то, что было невероятным: сила переполнила, рванулась сквозь ее пальцы, тысячей осколков взрывая алмаз, до костей прорывая ее ладонь, пробивая ее насквозь обломками. Самый крепкий камень разрушился, освобождая скрытую и в нем самом силу…

Свет.

Ослепительная вспышка белого света вспыхнула в ее мозгу, разрывая его на части.

И тишина исчезла, наполняясь насмешливым хохотом. Таким, от которого лопались сосуды в ее теле, и кровоподтеки появлялись на бледной коже.

Сзади зашипели вампиры, но Лилиане было не до них.

Она видела.

Смотрела своими глазами, и видела то, что происходило на равнине.

То, чему она была виной и причиной.

Девушка хохотала, зависнув в воздухе над равниной.

Лилиана знала ее.

Это была Сирина. Та, которую она видела глазами Теодоруса.

Та, которая только что помогала ей самой.

И в то же время, неуловимо другая.

Ужасающая…

Зеленое шелковое платье Рины развевалась странными волнами, так же, как и черные пряди волос, хотя ни один порыв ветра не нарушал нечеловеческий покой и мертвую атмосферу, давящую на всех, находящихся здесь. Ее глаза были закрыты, а голова отброшена назад.

Но Лилиан интересовало не это…

Не до конца веря, еще не понимая, удалось ей или нет, Лили посмотрела на землю перед собой…

У ее колен лежал Теодорус.

Мертвый.

Воздух резкими толчками, со стоном, вырвался из ее груди.

Тео…

Увидеть это своими глазами… было ужасно.

Он был таким…, таким…

Идеальным. Единственным.

Ее идолом…

И таким мертвым…

Его кожа была бледной, почти серой. И Лилиане показалось, что под кровью, которой сама испачкала его, она уже видит структуру пылинок, рассыпающуюся прахом…

Громкий рык, такой, что был слышен даже в диком хохоте Сирины… или той, кем она была теперь, раздался сзади.

Это заставило Лилиану обернуться. И с удивлением, она увидела, как Михаэль, сжимает кулаки. Очевидно, невероятным усилием удерживая себя на месте. Два других вампира были рядом с ним, словно готовясь сдерживать друга в случае, если у того сорвет контроль.

Две другие девушки, стояли на середине расстояния между Риной и Лили. И между ними всеми, светились, непонятные, эфемерные нити той странной связи, что собрали их по всему миру.

Эта картина не задела ее.

Ничто не имело значения. Не могло пробиться сквозь шок осознания того, что перед ней лежал мертвый Теодорус.

Ее руки обхватили его щеки, и Лили прижалась к его губам,… неподвижным, остывающим, мертвым…

- Итак, ты решилась… - голос, который не мог принадлежать никому, живущему на этой земле, полоснул по ее нервам обжигающей болью, отвлекая от Тео.

Лили даже не вздрогнула. Не было ничего больнее того, что она переживала от осознания его смерти.

Но Лилиан подняла голову, понимая, что ее призыв был услышан.

Перед ней, в теле Сирины, расположилась в воздухе та, даже имя которой было под запретом. Ее не называли. Заменяли имена синонимами, нарицаниями. Ее ужасались. И никогда, уже в течение трех тысяч лет, никто не решался ее вызывать.

Мертвая богиня…

Богиня смерти…Кали было одним из ее имен, самым безобидным…

- Что же ты молчишь? Озвучь свою просьбу, ради которой призывала меня, Лилия, - глаза Сирины горели черным огнем, пылали. Казалось, что тьма изливается из этих очей, заполняя пространство, на котором все стояли.

У нее сел голос, а горло сжалось от ужаса, от страха, от невыразимого ощущения, которое сковывало все ее члены из-за такого близкого присутствия богини.

Но Лилиана не собиралась теперь сдаваться и отступать.

То, что богиня явилась - замедлило распад тела Древнего. Но не остановило. И ей стоило умолять быстро…

- Оживи его, - Лилию прижимало, пригибало к земле, но она боролась, продолжая держать ладонями голову любимого. - Верни мне…

Богиня рассмеялась.

И от этого хохота, кровь потекла из носа Лилианы, прочерчивая теплые дорожки к губам. Лили опустила это, стараясь выдержать черноту взгляда Кали.

- Ты человек…, все еще человек, - богиня прошлась по ней взглядом. - Зачем тебе прах вампира, Каратель? Я могу предложить большее…

- Я не Каратель, - Лили прервала Кали, видя, как все серее становится кожа Тео. Вот это было страшным для нее. Самым ужасным. - Я его Лилия. Я принадлежу Теодорусу. А он - мне. Верни мне его, пожалуйста…

Если надо было умолять, она была готова к этому. Как и ко всему, чего могла потребовать Кали.

- Тебя отвергли, - словно не заметив слов Лилианы, продолжила Кали. - Твоя семья отреклась от тебя, из-за слепоты. Я могу вернуть тебе это все. Отца, мать, сестру, клан… Могу сделать так, что тебя примут назад, вернут все, что тебе причитается. Что скажешь? - богиня улыбнулась.

Губы Лили треснули от этой улыбки.

- Нет, я отказываюсь от этого дара.

На лице богини появилось удовольствие.

- Хорошо. Я задам другой вопрос. Ты хочешь, чтобы это зрение у тебя осталось? Я могу сделать так, что ты больше никогда не будешь во мраке. И будешь опять видеть. Своими собственными глазами.

Голос богини изменился. Стал мягким, ласкающим. Медом струился по коже Лилии, избавляя от любой боли и страдания.

Искушение.

 

Часть ритуала.

Она могла принять это предложение. И Кали дала бы ей то, что предлагала.

Но ничего из этого, не было надо Лилиане.

Она давно перестала мечтать о чем-то подобном. Забыла об ущемленном самолюбии, о презрении клана. С тех самых пор, как ощутила Теодоруса, стоящего с ней рядом в том зале.

- Он - единственный мой свет. Единственные глаза, которые я желаю иметь всегда.

Искушение было предложено. И она отказалась.

Пришел черед других испытаний.

- Хорошо, Лилия, - Кали улыбнулась губами Сирины.

Сзади раздалось глухое, яростное рычание.

Наверное, Михаэль был на грани.

Богиня посмотрела туда, за спину Лилианы.

- Смири себя, Мастер, - Кали усмехнулась, - глупо пытаться диктовать правила и возмущаться, когда у меня твоя любимая, тебе так не кажется? - тонкая бровь вздернулась над черными, переливающимися глазами. - А она такая сладкая, - богиня облизнулась, - сила этой ведьмы такая огромная, манящая, что я могу и оставить ее в своей власти. Замолчи, и не мешайся, если хочешь получить свою Сирину обратно.

Тихое проклятие сорвалось у Михаэля, но он послушно замолк.

Ни у кого из них не было силы тягаться с богиней смерти. И потому, больше никто не смел вмешиваться в их разговор.

- Он не заслужил этот шанс, - богиня произнесла эти слова с задумчивой интонаций, снова, сверху вниз, изучающе рассматривая Лили. - И я не вижу причины удовлетворять твою просьбу…

Лилиана закусила губу, не обращая внимания, что из той, и без того, течет кровь.

Нельзя было поддаваться ничему, ни страху, ни отчаянию, ни этой боли, которая терзала ее изнутри.

Все, каждое слово было испытанием. И нельзя было оступиться. Нельзя было спешить.

Хоть и хотелось закричать: "ЛОЖЬ! НЕПРАВДА!"

Не было для Лилиан никого, более достойного шанса, чем он.

Ей было безразлично, что Теодорус творил, и как. И за какие злодеяния кто-то мог посчитать ее любимого недостойным.

- Молчишь? - богиня усмехнулась, так и не касаясь ногами земли. - Хорошо.

Что было хорошего хоть в чем-то сейчас? Она не понимала этого. Но продолжала молчать, ожидая дальнейших событий.

- Упорная, - усмешка Кали стала зловещей. - Я удовлетворю твою просьбу…

Лилиана не позволила проступить на своем лице облегчению…, неистовому счастью, которое было сродни лавине, по своей силе, оглушающей ее. А ее ладони так и продолжали обхватывать сухую, тонкую кожу на щеках Тео.

Это могло быть еще одним испытанием…

- Дам ему шанс, уже только за то, что кто-то призвал меня, после такого долго забвения, - Кали снова рассмеялась, заставляя кожу Лили, вновь, расцвечиваться кровавыми пятнами.

Но это не было существенным. Даже не воспринималось ею. Просто глаза, не привыкнув еще видеть, отмечали каждую деталь меняющейся реальности.

- И это меня развлечет. Позабавит, - богиня странно, почти хищно улыбнулась. - То, как он отреагирует на плату.

Лилиана не понимала, о чем говорила Кали. Кроме того, что ее обещание…, ох, она боялась поверить…, но, оно было правдой…!

- Ты же знаешь, что с тебя потребуется уплата? - богиня все с той же насмешкой посмотрела прямо в глаза Лилианы.

- Я согласна, - она твердо встретила черноту взгляда, пусть и было ощущение, что ее с размаху впечатали в камень.

- Ты еще не знаешь цену, - Кали медленно приподняла бровь, и Лилиана поняла, что испытания продолжались.

В этом не было смысла. Ей хотелось рассмеяться в лицо богини.

Ради Теодоруса она было согласна на все, без ограничений, уловок, или оговорок. Все, чтобы ей не сказали отдать - она готова была отдать и принять с радостью.

- Я согласна, - Лили без дрожи повторила это, невольно, сильнее сжимая пальцы от воспоминания, что и он готов был все принять ради нее.

- Хорошо, - Кали кивнула, - ты получишь то, о чем просила. И теперь, когда поздно отказываться, я расскажу, что возьму с тебя взамен.

Богиня не засмеялась в этот раз, лишь улыбнулась. Но от этой улыбки сердце Лилианы сбилось, пропуская удары.

Плевать.

В бездну!

Ей вернут его…

- Ты возьмешь на себя каждую муку, каждой жертвы убитой, замученной этим вампиром за все столетия его существования, - казалось, Кали едва удерживается, чтобы не облизнуться, а ее улыбка была шире довольного оскала кошки, вылизавшей полную тарелку сливок. - Не искупишь, а проживешь это, своим сознанием. Прочувствуешь. Твой разум ощутит все это. И ты будешь умирать, раз за разом, и снова оказываться там же, получая новые пытки, пока не пройдешь все…

Лилиана пыталась сосредоточиться на том, что говорила богиня, но что-то менялось, нечто отвлекало ее, не давая до конца осознавать…

Да и о чем было думать, если это вернет Тео жизнь? Не имело значения, она вынесет все.

- Она еще человек, - голос Михаэль, наполненный разъяренным рыком, вмешался, все же, в их разговор. - Она может не выдержать. Ее тело, ее сердце, может не перенести этого.

- Это - не твоя забота, Мастер, - Кали вздернула бровь, обдавая вампира холодным взглядом. - И я все еще держу твою возлюбленную в своей власти.

За спиной Лили раздалось очередное проклятие, но все же, в этот раз Михаэль не промолчал. Мужчина так сильно сжал кулаки, что побелели костяшки пальцев, и оскалился на богиню.

- Я обещал защитить ее, и не собираюсь от этого уклоняться…

- Почему? - Кали казалось удивленной, но кто мог поверить в удивление богини? - Разве не о безопасности Сирины ты должен думать, прежде всего?

- Я и думаю об этом, черт возьми! - ярость в голосе вампира, заставила удивленно обернуться Лили. Михаэль уже не сдерживался. Это его друзья сдерживали Мастера, не давая тому сорваться с места. - Думаю о том, что было бы с ней, если бы я… оказался на его месте.

Михаэль замолк, переводя глаза на Теодоруса, распростертого на земле.

Лилиана отвернулась от внезапного союзника, и сама глядя на любимого. Пока еще могла смотреть…

Нечто неуловимо менялось в нем.

Кожа Теодоруса под ее ладонями менялась, становилась плотней. Серость уходила с нее, заменяясь естественным цветом…

Лили моргнула, крепко-крепко сжав веки, и… со страхом, опасаясь поверить ложным надеждам, снова распахнула глаза…

Нет, ей не показалось! Это не было обманом ее ущербного зрения!

Жизнь возвращалась в тело Теодоруса. И под ее ладонями слабо застучал пульс.

- Дай ему свою кровь, - Кали ухмыльнулась, видя ее ошеломление.

Лилиана послушно поднесла свое разорванное запястье к бледным губам Тео, которые все еще были неподвижны. С силой прижала, разводя любимые губы пальцами, чтобы кровь стекала в рот Теодоруса, и ждала…

Сама не зная, чего ожидает.

- Итак, - богиня легко кивнула, довольная ее послушанием, - ты будешь испытывать все то, что жертвы твоего вампира ощущали под его пытками, и не сможешь избежать этого, или спрятаться.

- Я согласна…, - Ей было безразлично, и она не понимала, зачем Кали раз за разом повторяет это. Тем более что соглашение было заключено.

Никакие пытки не могли заставить ее отступить. Она собралась сказать богине об этом, но до того, как Лилия успела открыть рот, до того, как кивнула Кали, губы Тео под ее рукой дернулись, делая первый глоток.

И Лилиана забыла обо всем…

Ее взгляд метнулся вниз, опасаясь, боясь поверить, и в то же время, ощущая, как надежда сметает все на своем пути.

Глаза Древнего открылись, и на долгий, пронзительный миг, они застыли, не в силах отвести взгляды. Впервые смотря друг на друга так, что оба видели.

С ее кровью, у его губ, с ее пальцами, прижатыми к его коже, ставшей такой же гладкой и теплой на ощупь, какой она всегда была у него…

С ее любовью, горящей в голубых глазах Лилианы.

На целый, огромный миг.

И Лили улыбнулась. Не зная, сколько у нее есть еще времени до того, как взыщут плату. Широко улыбнулась, и прижалась дрожащими губами к его рту. Целуя Тео. Вкладывая в эту ласку губ, весь ужас, всю безнадежность и весь страх, который пережила в эти мгновения.

Все бесконечность своей любви к этому вампиру…

Ей хотелось смеяться от дикого, бесконечного, безграничного счастья, когда руки любимого обхватили Лили, так прижимая к нему ее лицо, что она не могла и шевельнуться. Казалось, что это и есть единственный рай, который вообще, может существовать, когда снова услышала его дыхание, смешанное с яростным рычанием. И знала, что это - стоит всего и в этом, и в любом ином мире…

Но реальность ворвалась в их счастье.

Без оглядок и скромности, врываясь, растаптывая этот миг эйфории и блаженства.

Смех богини рассыпался по ее коже, заставляя вздрагивать от боли.

Теодорус отстранился от ее рта, в мгновение ока поднимаясь, с рыком прижимая к себе Лилиану, а она, касаясь щекой его груди, слыша, как стучит его сердце, была бесконечно рада, что ее слух полон этого звука, биения его пульса, его рычания…

Темнота подступала к ней, но Лилиан не было страшно. Не тогда, когда руки Теодоруса так крепко прижимали ее к себе, что не было сил и двинуться.

Слабость сковала каждую мышцу, каждый член в теле Лилии. Но она проваливалась в нее счастливой. Готовой уплатить любую цену за это чудо, которое свершилось в ее жизни.

И только крик Тео, вибрировавший, в груди вампира, огорчал Лилию.

- Нет, я не согласен на такой обмен! - она хотела бы сильнее обнять, показать, что это несущественно, но уже не успела, падая в небытие все с той же улыбкой на губах.

И последнее, что она слышала - был смех богини.

- Соглашение заключалась не с тобой, Тео, и не тебе менять его условий…

Привычная темнота окружила Лили, забирая осознание реальности, но руки любимого, его тело, к которому она была прижата - делали эту тьму ярче любого света.

Древний был в гневе. Он был дезориентирован. Растерян.

Дьявол!

Не так уж просто вмиг перейти от небытия к осознанию того, что он снова был с Лилией!

Тео не представлял, что? Как она смогла это сделать?

Но ужас сжимал его, только начавшее биться сердце, и страх, такой, для которого не было меры или сравнения, сковывал всего его.

Богиня…

Его хрупкая, несгибаемая Лилия смогла провести ритуал, смогла вызвать Кали…

Это ужасало. Это заставляло его испытывать перед своей любимой благоговение…

Но страх заполнял едва ожившее сознание ампира.

Он не знал, какую цену с нее потребовали, но не испытывал и капли сомнения, что стоимость его существования - была чрезмерной.

Потому что не было в его жизни ничего, что попадало хоть в какие-то рамки спасения. И уж тем более, не в понятии той, кто была воплощением чистого разрушения.

- Я НЕ СОГЛАСЕН! - он готов был выступить против целой вселенной, лишь подозревая, насколько ужасно предстоящее Лилии, и смех той, что властвовала в теле Сирины - сделал его подозрения, страшным осознанием.

- Я не с тобой заключала соглашение, Древний, - богиня пригвоздила его взглядом к месту, так, что Тео не мог пошевелить и пальцем. Словно беспомощный звереныш, наблюдая, как уходит сознание из его драгоценной Лилии.

А она улыбалась. Для него улыбалась, самой настоящей, счастливой улыбкой.

И все, что он мог, это сотрясать воздух бесполезным, беспомощным рыком.

- Не переживай, - Кали снова обратилась к нему, но Тео не мог поднять глаз, даже ценой своей жизни. Не мог не смотреть на любимую. - Я расскажу тебе, что ей предстоит. Ты знаешь об этой цене больше, чем кто бы то ни было, - богиня рассмеялась, заставляя Древнего скалится. - Она будет в беспамятстве столько, сколько потребуется ее сознанию, чтобы испытать все пытки, которыми ты мучил каждую из своих жертв за это тысячелетие. Твоя Лилия будет умирать снова и снова, будет испытывать муку раз за разом, и ты - будешь ее мучителем в том мире, в котором сейчас она пребывает. Забавно, не так ли?

Кали уже не смеялась, просто смотрела на него с улыбкой.

А Теодорус… он не знал, что можно умирать, едва воскреснув. Не представлял, что было хоть что-то, мучительной той мысли, что Лилиана оставалась одна, с которой погиб, до этого момента, до того мига, когда страшное осознание ее жертвы сокрушило его своей жестокой истиной.

- НЕТ!!!

Нет! Не она. Не его хрупкая Лилия…

Он завыл, прижимая ее к себе, обхватывая ладонями голову Лили, пряча ее на своей груди, словно мог бы укрыть этими объятиями от богини смерти.

НЕТ! Не она. Она не выдержит! Никто не выдержит. Никто и никогда не выдерживал его пыток. Потому он и был Древним. Потому его и боялись, потому все и считались с Теодорусом…

- Не волнуйся, Древний, - богиня, казалось, имела полное представления о том, что он чувствовал и испытывал. Знала каждую его мысль. - Она выдержит. Твой алмаз сильнее, чем хоть кто-то мог представить, - на губах, которыми управляла богиня, снова расплылась насмешливая, довольная улыбка. - Ее испытание не в этом. Это кара для тебя. Твоя расплата за все содеянное. Не для искупления, это все невозможно искупить - для моего развлечения, - Кали прищурилась, всматриваясь в Тео, который не мог не прижимать к себе любимую все сильнее и сильнее.

Ему казалось, что она лишь спала.

Но его кровь, которую Лилиана дала вампиру, застывала при мысли о том, что его драгоценная Лили испытывала в этот миг.

- Если же, придя в себя после всего этого, - очевидно, поняв, что он так и не посмотрит на нее, богиня продолжила. Но в ее голосе не было гнева. Наверное, Кали и без его поклонения получила достаточно, чтобы быть сегодня снисходительной, - она все еще сможет улыбнуться тебе. Все еще будет к тебе стремиться - вы станете едины, без всякого ритуала. Это будет вашим слиянием и единением…

С этими словами, тьма и гнетущая, давящая тишина в воздухе поляны - рассыпались, сменяясь какофонией звуков ночной равнины. И этот гомон показался оглушающим для всех, находящихся тут вампиров.

Глаза Сирины закрылись, и она рухнула вниз. Но Михаэль оказался быстрее, подхватив свою любимую до того, как она могла бы упасть на землю.

Теодорусу не было до этого никакого дела.

Он ощущал себя ничтожным, ужасным, впервые задумавшись над тем, что и монстра могут терзать мучения.

Был раздавлен пониманием того, что сам, своими руками мучил сейчас свою любимую.

И даже не представлял себе, сможет ли она хотя бы посмотреть на него без отвращения, когда ее муки будут испиты полностью…

Он этого не заслуживал.

Древний не был достоин подобной жертвы…

Но ничто в целом мире не смогло бы сейчас заставить его разжать свои руки на теле любимой.

 

Глава 11

У него внутри переливалась боль. Словно надрывом на нити, изводя все внутри безумного вампира. Он проклинал эту боль, не испытывая ни малейшей радости от ее ощущения. Потому что эта боль ему не принадлежала. Она терзала его Элен.

И он сделал бы все, чтобы забрать у нее ощущение чужой муки, принять ее на себя. Но любимая не позволяла.

Потому, он молча разжал руки, давая Элен отойти. Разрешая помочь той, что рыдала над мертвым телом Теодоруса.

Пекло!

Макс никогда не стал бы по доброй воле помогать этому вампиру. И согласился на доводы Михаэля о договоре лишь из-за любимой. Ее он готов был защитить любой ценой и любыми уступками.

Максимилиан помнил пытки, которые пережил в руках помощника Теодоруса. И помнил, как отстраненно Тео наблюдал за развлечением колдуна, иногда присоединяясь.

Ни за что на свете, не забыл бы коробку с оторванной головой.

Этот вампир был глыбой, огромным куском холодного, безразличного ко всему, непоколебимого и жестокого камня.

Макс не верил, что хоть что-то, могло повлиять на Теодоруса. Не верил, что тот испытывал к этой девушке то, что неудержимым вулканом бушевало внутри него самого по отношению к Элен.

Но Тео пришел сюда, заключать союз с ними. Ради этого человека.

Это поколебало Макса. Заставило усомниться.

И Элен, та, кторая достаточно долго подчинялась Теодорусу, которая знала своего бывшего хозяина достаточно хорошо - верила в любовь Древнего к Лилиане.

А для безумца - такой веры было довольно.

Он расцепил пальцы и позволил своей любимой отойти, чтобы попытаться помочь незрячей. Готовый сделать что угодно, лишь бы Элен не терзалась так из-за чужой боли и тоски.

Не совсем понимая, что происходит, безумец сжимал свои руки, чтобы не пойти за нею. Не дать себе опять обнять Элен.

Защитить. Спрятать от всего мира.

И раздери его бес, если это чувство не было обоснованным! Терпеть секунду за секундой отсутствие ее около себя, и в итоге…

Он не имел понятия, каким чертовым способом сдержался,когда Сириной овладела богиня.

Так близко…

Пекло! Слишком близко от его Элен!

Это было чересчур для выдержки Макса. И являлось не тем, что он смог бы не заметить… Но Михаэлю было в тысячу раз хуже.

И потому Макс, даже сквозь свое безумие понимая, что не его любимая принимает на себя основной удар, вместе с Грегори, постарался не дать другу наделать глупостей…

Как бы сложно это ни было…

Макс и не представлял, что способен на такой контроль, черт возьми!

Но вероятней всего, что он и не смог бы сдержаться. Сам не смог бы. Элен помогла ему, ощущая, зная все, что взрывало тьмою разум ее любимого. И лишь потому, что он видел в ее сердце, как важно для нее сделать все, чтобы помочь той девушке, как ужасает ее подобная участь, Макс держался в стороне… Хоть и сам был готов признать, что выходило это у него паршиво.

Наверное, лишь раз за все свое существование он испытал облегчение, подобное тому, которое накрыло Макса, стоило его шершавым ладоням коснуться ее кожи. И предыдущий раз был лишь пару недель назад, в той треклятой больнице, когда безумец услышал звук ее глотка… С неистовой силой он прижимал любимую к себе.

Бес! Эта детка делала его жизнь перенасыщенной стрессами. Но он ни за что ни отказался бы от этого.

Даже сейчас, впечатывая Элен в себя, вампир не мог, просто не был в силах унять свое безумие. И ни каким образом не выходило у Макса, хоть немного ослабить захват. Пусть и был он настолько крепким, что Элен и дышала с трудом.

Он хотел бы… но не мог. Просто не мог разжать… Если она нуждалась в воздухе в этот момент, он готов был предоставить его ей лишь одним единственым методом.

Губы вампира накрыли ее рот.

Жадно. Жёстко.

Убеждаясь, уверяя себя что с ней ничего не случилось, и что целая, невридимая Элен снова в его руках.

Истощенная. Почти полностью лишенная силы, которую отдала в том странном ритуале, только что свершившимся в долине. Пекло! Это злило его.

- Ты хочешь убить меня, детка? - Макс с протяжным вздохом оторвался от любимых губ, прижимая ее к себе еще крепче, и уткнулся носом во впадинку над ключицей. - Эта попытка могла оказаться удачней, чем тот кинжал в поместье Аристарха, черт побери!

- Прости, - Элен вздохнула, с наслаждением прижимаясь к нему. Довольная, что они так близко. Но, все равно, не избавившись от того, что вызывало боль внутри нее. - Я не могла не помочь ей, М-а-кс, не могла, любимый…, - ее лицо было грустным, когда она продолжила. - А Сирине и Лилиане хуже, гораздо хуже чем мне. Я лишь связывала нас всех. Они же…, они были силой в этом всем.

Он понимал это. Но никакое понимание не могло унять бешенство безумной сущности от того, что его Элен была настолько измучена.

- Я знаю, детка, знаю…- его ладони обхватили ее лицо. Это он не мог не прикасаться к ней. Не мог не скользить грубыми, покрытыми шрамами пальцами по ее щекам, отводя волосы, обводя черты. Не касаться губами, в легких, почти нежных, поцелуях. - Но, раздери меня бес! Если ты еще раз так меня напугаешь, я кандалами прикую тебя к себе. И в этот раз, не освобожу.

- Кандалы…? - Элен лукаво вздернула бровь, облизывая губы, в попытке поймать его палец, которым Макс скользил по ее коже. Она пыталась отвлечь его. Помочь. - Мне нравится такая идея…

Ее губы обхватили кончик его большого пальца, и клыки легонько сжались на коже безумца.

Макс не выдержал. Зарычав, он снова впился в ее губы поцелуем.

Эта ласка не была страстью. Не только ею. Он просто дико, безумно, по-настоящему был рад, что она не пострадала. И ему требовались доказательства этого. Постоянно. Каждые несколько минут.

Макс не мог полагаться на веру в любом вопросе, касающемся Элен.

И только через пару минут, смог позволить отстраниться ей. На три миллиметра. Ровно на три. Большего, пока, Макс не пережил бы.

Паранойя не ушла. Лишь наростала от каждой минуты счастья, эйфории, которые он испытывал, держа Элен в своих объятиях.

Еще раз глубоко вдохнув, так, чтобы ее аромат переполнил его легкие, Максимилиан, наконец-то, смог осмотреться.

Картина ночной равнины не радовала своим видом. Каждый из мужчин, едва не до боли, сжимал свою любимую в объятиях. И безумный вампир не мог не понять их.

Сирина, и та, человек, Лилиана, которую так крепко обнимал Теодорус, были без сознания. И если со смертной вопросов не возникало, то видеть в беспямятстве вампира… Бес! Это не было тем, что доводилось часто наблюдать Максу. Даже за все свое существование в доме Аристарха, он такого не встречал.

Пекло! И представить казалось сложным, что же могло вызвать подобное…

Михаэль был целиком сосредоточен на Рине.

Макс отвернулся от друга, зная, что если помощь будет нужна, тот не побрезгует взять ее любым способом и всмотрелся в лицо того, кого столетиями считал врагом.

Честно признавая, что поражен.

Безумец ошибся в оценке отношения этого Древнего к хрупкой смертной… Достаточно сильной и отчаянно, однако, чтобы призвать Кали…

На вечно безразличном, холодном лице Теодоруса было написано отчаяние.

Неприкрытая боль. Дикая, неконтролируемая агония.

Сложно было не понять таких эмоций его нового союзника.

Максимилиан имел некотрое представление о том, как именно пытал Тео. И получил он его из первых рук. Сам безумец, при всей своей любви к чужой боли, никогда не смог бы применить эти пытки. Неконтролируемое безумие не позволяло ему использовать такие методы.

В любимых забавах Теодоруса надо было оставаться отстраненным, холодным. Сдержанным до самого апофеоза. Не поддаваться соблазну крови или быстрой расправы. Эти пытки испивали их жертву до конца…

И знать, что твоя любимая, весь смысл твоего существования сейчас проживает все, что ты творил… Пекло!

Руки Максимилиана, мимовольно, крепче сжались на теле Элен. Так, что у нее вырвался удивленный ойк.

- Прости, - он поцеловал ее скулу, и сам не понимая, с каким благоговением прикоснулся к кожи Элен. - Прости.

Макс не мог не смотреть на Тео. Сейчас, он сочувствовал тому, кого почти триста лет ненавидел.

Грегори, подобно ему самому, крепко обнимал Каталину. Та была невридимой. Но столь же сильно истощена, как и Элен. Это бросалось в глаза и на расстоянии.

Им всем стоило подумать. Серьезно поразмыслить над тем, что только что произошло.

Очевидно, что никто из них непланировал подобного, отправляясь на эту равнину, чтобы заключить договор.

Но было ли это случайностью? Простым совпадением?

Пекло! Макс не привык думать над тайными планами неизвестных врагов, или двуличием возможных союзников. Это не было его стезей, бес раздери! Этим занимался Михаэль. Но сейчас, другу, определенно было не до этого. Грегори, так же, не казался в состоянии подумать о случившимся. Слишком мало времени прошло с момента обращения Каталины. И он целиком был поглощен ее состоянием.

Теодорус…

Макс покачал головой, целуя волосы любимой, которая безмолвно опиралась на него.

Нет, он верил Тео. Уже верил. Нельзя было так играть. Не в этом. Не пожертвовал бы он этой девушкой ради того, чтобы ослабить их…

Но и на Древнего не преходилось рассчитывать.

Дьявол. Ему не нравилось быть тем, кто думает. Но не похоже, чтобы Максимилиану оставили иной выход.

Понимая, что сейчас не в том состоянии разума, чтобы четко анализировать и размышлять, Максимилиан кивнул Грегу.

- Нам надо вернуться в замок.

Друг хмыкнул, очевидно, соглашаясь с этим.

Макс повернулся к Теодорусу, даже не представляя, как добиться его внимания. Лично он - убил бы любого, кто посмел бы обратиться к нему в подобный момент.

Но до того, как Макс сказал хоть слово, Элен повернулась в его руках, и тихо обратилась к Теодорусу.

- Пойдем с нами, Теодорус, - в тиши ночи, тихий голос разносился хорошо. Только слышал ли его тот, кому Элен говорила?- Я попробую найти ее силу, ее сознание, когда немного отдохну. Может это как-то поможет…

Казалось, Древний не уловил обращенного к нему вопроса.

Во всяком случае, Макс был уверен в этом, пока хриплый, сломленны голос не задал вопрос в ответ.

- Ты сейчас не ощущаешь ее? - он не поднял голову от лица Лилианы, гладя ладонью неподвижные черты, не прерываясь, даже спрашивая это. Но Макс ощутил, как сжалось сердце Элен от этого вопроса.

- Нет, прости…- Элен крепче вжалась в его тело. Испытывая отчаяние от своей неспособности помочь сейчас этой девушке.

- Спасибо за предложение, - Тео криво улыбнулся. Но это больше напоминало гримасу боли, чем хоть какое-то проявление благодарности или веселья. - Я подумаю об этом. Но не сейчас…Позже… Возможно… Вы знаете, где меня найти, - коротко бросил Древний, и растворился в тьме без продолжения разговора.

Макс выругался, раздраженный подобным прощанием. Но… какие уж тут претензии? Он подхватил на руки Элен, не обращая внимание на ее сопротивление, и крепко-крепко прижал к свое груди. Пытаясь забрать часть боли от чужого страдания.

- Пошли, - коротко бросил он Грегори.

И они все исчезли, оставляя на равнине лишь ветер, разносящий над камнями прах Стефана.

Впервые за все свое существование он понял, отчего Макс поступает так.

Дьявол!

Только сейчас, разум, понемногу, возвращался к Мастеру, давая осознание того, что именно Михаэль едва не совершил.

Он готов был выступить против богини.

Черт! Он выступил против нее, потеряв всякий контроль. И это в тот момент, когда в руках всемогущей мучительницы была Сирина…

Михаэль коснулся разума любимой, проверяя ее состояние, немного успокоился, ощущая, что обморок уже перешел в сон. И материализовался в их покоях, все еще пытаясь совладать с самим с собой.

Но бешенство, бушующая ярость его мечущейся тьмы не желали уступать контролю и разуму.

Видеть Сирину во власти Кали, не ощущать ее в своем сознании, не чувствовать сущность своей любимой - Михаэль еще не ведал подобной пытки.

Он всегда был сильнее. Никто не мог победить Мастера. Никому и никогда не удавалось сломить его. Но там, на этой треклятой, чертовой равнине…

Ад! Он умирал. Каждую секунду, каждый проклятый миг вонзался в его разум, в его сердце, в саму сущность вампира, заставляя бесноваться тьму.

И только когда Рина снова была в его руках, когда он прижал ее к себе, Михаэль осознал, что и его самого наказала Кали.

За самоуверенность. За надменность. За спесь.

За то, что Мастер всегда считал себя почти равным забытым силам, едва не насмехаясь над их могуществом.

Ему наглядно показали, что и на его силу найдется управа. И против него - есть, что поставить.

Защищая девушку, которая стольким жертвовала ради Теодоруса, Михаэль думал о Сирине. О том, что он сам мало чем отличается от Древнего, просто не так далеко прошел еще по этому пути. Мастера вполне могла однажды постичь подобная участь. И на месте той слепой могла оказаться его любимая…

Сирина была всем для него. Пусть и немало времени понадобилось Михаэлю, чтобы осознать это.

Теперь, он был совершенно уверен в том, вся вселенная не стоила и секунды ее огорчения. И уж тем более, ничто на земле, даже сам Михаэль, не стоило муки Рины.

И то, что Кали так поступила, показала это ему… имело какой-то подтекст.

Но Михаэль не был сейчас в состоянии осознать глубинный смысл поступка богини.

Он не мог размышлять. Не мог просчитать вероятные причины, даже приблизительно. Просто знал, доверял своему чутью. Ощущал.

Но не мог осмыслить.

Потом, позже. Когда он будет уверен, что с ней ничего не случилось.

А пока…, что ж, он никогда не думал, что дойдет до подобного, но готов был на время позволить Максимилиану управлять ситуацией.

Потому что все, чего в данную минуту хотел вампир - это заботиться о Сирине.

Его тьма заклубилась, пытаясь вырваться, смести все, что встретится на ее пути. Разрушить хоть что-нибудь, лишь бы дать выход этой ярости от собственной беспомощности, от бессилия, от того, что не смог защитить ее.

И в этот момент, словно почувствовав это, будто поняв, как он близок к срыву, Рина пришла в себя.

Ее сознание потянулось к нему.

Михаэль замер посреди комнаты, с ней на руках. Наслаждаясь. Почти ошарашенный пониманием того, насколько неполной была без Сирины, его сущность.

- Это стоило того, любимый, - пальцы Рины коснулись его груди, там, где билось сердце.

Она мягко провела по его коже ладонью, забираясь под ткань, будто старалась подобной лаской утихомирить зверя, беснующегося у него внутри.

И это срабатывало, черт побери!

Под ее руками, под этим нежным касанием, его тьма остановилась, отбрасывая злость, полностью переключаясь только на Сирину. Стремясь к ней.

- Я верю, малыш, - он опустил ее на подушки постели, помог сесть. Нахмурился, понимая, что Рина почти не в состоянии пошевелиться сама. - Но ни за что, ни ради кого в этом проклятом мире, не захотел бы пережить этого еще раз, - Михаэль резко выдохнул, пытаясь быстрее взять себя в руки. - И откуда, разрази все гром, ты вообще узнала об этом ритуале?

Вероятно, в его голосе звучала раздраженная претензия, но Мастер знал, что Сирина ощущала его любовь, его тревогу, и никогда за это на него не обидится.

- Ты даже не представляешь, сколько всего собрано в твоей библиотеке, - чуть насмешливо прошептала Сирина, целуя его ладонь, которой мужчина обнял ее щеку. - Неужели ты никогда не читал своих собственных книг? - зеленые глаза блеснули озорством.

Это было хорошо. Даже богине не удалось сломить его Рину.

Ледяные тиски опасения немного ослабли, позволяя Михаэлю вздохнуть полной грудью.

Он скрыл это. Отгородил свой страх за здравие разума любимой после такого потрясения.

Не потому, что это имело бы значение. Отнюдь. И стань она совершенно безумной, он все так же любил бы Сирину. Но Мастер не хотел сообщать ей, что подобный вариант был вполне вероятным. Не хотел пугать. Берег ее покой.

- Меня интересовало только то, что я мог использовать, а ритуалы колдунов, определенно, не моя стихия - вампир безразлично пожал плечами, - за все остальные находки, стоит сказать спасибо Кирину, - он нахмурился. - Хотя, не думаю, что благодарен ему за этот вечер, черт возьми!

Ее губы дрогнули в слабом подобии беззвучного смеха от столь явного раздражения Михаэля.

Но ему было не до этого.

Дьявол! Да что же с ней? Куда делась вся сила Рины?! Его почти пугало подобное физическое истощение. Да ведь она же бессмертна! Такого просто не должно было быть.

Обхватив рукой ее затылок, он понял, что и голову ей держать сложно. Но Рина, с раздражающим упорством, не желала ложиться. Даже когда Михаэль надавил, поглаживая открытой ладонью шею, она несогласно посмотрела на него своими изумрудными глазами, и тяжело глотнула, закусывая губу.

- Не надо, Михаэль, я хочу подумать, понять то, что узнала, что произошло…, а едва лягу - просто усну, - она едва-едва покачала головой, оказывая ему сопротивление.

Мастер не считал, что ей стоило думать сейчас. Если Рина нуждалась в отдыхе - она получит его. Все остальное несущественно.

Потому его сознание потянулось к ней, доминируя, преобладая, погружая Рину в сон.

Они подумают, обязательно обдумают каждую секунду произошедшего, каждую деталь. Но потом.

А сначала, он обеспечит ей полный покой, и сделает все, чтобы восстановить ее силы.

И у Михаэля имелась идея, как это сделать.

Здесь, вполне, обойдутся несколько суток без них. А смена обстановки и отсутствие проблем, покой разума, который Мастер обеспечит любимой, помогут Сирине быстрее прийти в норму.

Довольный таким решением, он вытянулся на кровати, вдоль ее тела, подпирая голову одной рукой, а другой - обнял уснувшую девушку.

Мастер не собирался отдыхать. Знал, что еще очень долго не сможет закрыть глаза, упуская любимую из своего поля зрения.

Очень давно Михаэль обещал показать Рине Париж. Похоже, пришло время исполнить обещанное.

Всего три часа назад они покинули эту комнату, а ему казалось, что прошло столетие.

Слишком много вместилось в этот промежуток времени. Столько, сколько не случалось с Древним и за тысячу лет, что он уже прожил.

Глядя в ее неподвижные бледные черты, словно отлитые из белого воска, Теодорус проклинал себя за то, что не прислушался к предупреждению Лилии, за то, что отправился на ту чертову равнину.

Ненавидел себя за то, что не растерзал Стефа тогда, когда мог это сделать, и за то, что поддаваясь беспечности Древнего, привыкшего к своей власти и силе, не уничтожил свое создание, едва ощутил, что то - выжило.

Но больше всего, Тео ненавидел себя за то, кем он был.

За те муки и пытки, совершенные им, которые теперь переживала его Лилия.

Так, будто перетекал в пространстве, он подошел к кровати.

Ни один жест, ни одно движение мышц не выдавало того, что Теодорус испытывал.

Вампир делал все, чтобы не совершить ни единого лишнего шага или вдоха.

Он не знал, ощущала ли Лилиана хоть что-то, происходящее в реальном мире или была целиком погружена богиней в иллюзорный ужас его пыток, но не собирался усиливать меру ее страданий своими неосторожными или резкими движением.

Он замер у ложа, зная, что должен сделать, но не имел сил для этого.

Будь его воля, Теодорус сжал бы на ней свои руки так крепко, что никакая сила в мире, никакая стихия не вырвала Лилиану у него.

Однако не мог позволить себе ничего подобного.

Не мог даже коснуться своими губами ее кожи.

Боялся.

Да, испытывал дикий, первобытный ужас при мысли, что она чувствует сейчас.

Ибо Кали была права, никто, лучше самого Тео не ведал, как именно он любил мучить свои жертвы…

Вместо того, чтобы сделать то, что ему так хотелось - Древний осторожно опустил Лили на постель. Так, что каждое его прикосновение и движение не всколыхнуло бы и перышка на поверхности воды.

И выпрямился, глядя на нее.

Если бы Теодорус не слышал стука сердца, он решил бы - что Лилиана мертва. Не мог живой человек, которым она все еще была, оставаться настолько неподвижным и безмолвным. Настолько, что и дыхания не было слышно.

Но Лилия дышала. Ее сердце билось. И от этого стука его собственное сердце - останавливалось.

Сердцебиение его любимой не было ровным.

Оно то частило, словно бы Лилия бежала с неистовой силой, то замирало, пропуская удары, обрушивая на Древнего минуты безмолвия, которые крушили его внутренности и кости, подобно весу многотонных обломков камнепада в горах.

О да… Теодорус знал, что было причиной такого поведения ее сердца.

Знал.

И проклинал себя за это…

Его тьма бушевала и металась внутри, но даже ярость не могла заставить дрогнуть Тео.

Он не был уверен, поможет ли подобная сдержанность, но комфорт Лилианы был важнее всего во вселенной.

Вампир укрыл ее, боясь даже снять грязную, пропитанную кровью, одежду. Опасаясь лишний раз задеть кожу, не имея уверенности, что вся она - не является сейчас оголенными нервами, взрывающимися болью от малейшего прикосновения…

А после, так крепко сжал пальцы, что ногти врезались в плоть ладоней, оставляя на костях кистей глубокие борозды.

Не было более невыносимой пытки, чем знать, что сейчас происходит.

Знать, и быть виновным в этом.

Знать, и не иметь никакой возможности коснуться Лилианы, уберечь ее от этого.

Одеяло мягко легло поверх груди Лили, и Тео отошел от кровати.

Каждый шаг, каждое действие были регулируемы настолько, что ни один из роботов, выдуманных человеком, не смог бы быть более механичным, чем он в этот момент. У вампира была задача, требующего немедленного исполнения.

Он должен был позаботиться о ней. Нуждался в этом больше, чем в крови, чем хоть в чем-нибудь во вселенной.

У Лилианы была разодрана шея. Ее руки представляли собой кровавое месиво. И в зияющих ранках правой ладони сверкали обломки алмаза.

Это не могло не причинять дополнительной муки.

Теодорусу потребовалось лишь пара мгновений, чтобы вернуться назад с чистой тканью и горячей водой.

И пусть внутри его сущность взрывалась, беснуясь, пальцы Древнего были почти невесомыми, материальными лишь настолько, чтобы иметь способ обмыть кожу любимой, избавить ее плоть от этих острых, режущих обломков.

Что ж, древний жрец не обманул его, предрекая в алмазе спасение. Лилиана вложила всю свою силу, всю силу камня, который Тео подарил ей, чтобы призвать Кали. И богиня вернула ему жизнь…

На кой черт?! Такой ценой?!! И даже лишила его возможности ощущать любимую, разделить эту муку с ней!

Пальцы вампира замерли, сжимаясь от гнева и злобы. Но уже через секунду Тео подавил это все.

Он не имел никакого права на гнев. Ни малейшего.

Древний вынул последний кусочек камня и осторожно, бережно обмыл кровь с безвольной руки Лили.

Аккуратно отложил грязную, мокрую салфетку.

И встал, подходя к окну, шторы на котором его Лилия не любила задергивать ночью.

Теодорус уперся в стену руками, не замечая, как пальцы крошат камень. Прижал лоб к стеклу. И попытался сделать вдох.

Его глаза застилала черная пелена ярости. Вампир хотел бы сорвать свой гнев, разгромить все, что попалось бы под руку, разрушить все, что встретилось бы на пути у его тьмы.

Но он никогда не сделает этого. Ничто не нарушить покой и тишину дома. Он укутает их, скроет так, что ни единый звук не ворвется под покров этой тьмы. Воздух не шелохнется в этой комнате.

Тео будет оберегать ее. Потому что гнев и бессильная злоба ничего не даст.

Только он сам виноват во всем.

Так же плавно, беззвучно Древний оттолкнулся от стены и вернулся к кровати. Опустился на пол. Уперся головой в матрас возле ее руки. Не касаясь, нет. Пусть это было единственным, чего безумно жаждало все в нем.

И вслушиваясь в прерывистые, неровные удары любимого сердца, начал вспоминать то, что заставляло ее пульс нестись галопом.

Было время, когда ему нравилось загонять своих жертв, подобно дичи. Давать им ложную надежду, а потом обрушиваться с неба, показывая, сколь они беспомощны и беззащитны перед тем, кто имеет такую силу…

Было время, когда его узники мечтали о пытках раскаленным железом, столь любимым инквизицией, ибо те муки, были несоизмеримо легче того, что творил Древний…

Он не был достоин такой жертвы, разрази все гром! Не заслуживал мук Лили!

И ненавидел весь мир, за то, что она терзалась сейчас из-за него!

Но она,… Лилиана, заслуживала то, что хотела иметь…, пусть он предпочел бы умереть, чем ей - платить такую цену за это…

 

Глава 12

Ей не нравилось то, что Грегори был хмурым. Такое положение вещей - ее совершенно не устраивало.

Катти поджала губы и чуть прищурилась, рассматривая недовольное выражение на лице любимого. Серьезно, он слишком остро воспринял все.

Освободившись из его рук, она прошла по пустой комнате, в которой не было ничего, кроме огромной кровати, и подошла к стрельчатому окну, только отмахнувшись, на грозный рык и предупреждающее: "К-а-т-ти". И с интересом высунула взъерошенную голову в оконный проем, осматривая раскинувшийся в окрестностях лес, наслаждаясь колючим касанием ледяных порывов ветра, который, завывая, бился о стены древнего замка.

Лина не совсем понимала, в чем именно довелось ей участвовать сегодня. Она с трудом удерживала в сознании хоть что-то, кроме желания быть рядом с Грегори.

Но там, на той равнине, с которой они только вернулись, было нечто такое, что заставило ее отойти от этого своевластного вампира.

Едва надрывный голос плачущей девушки затянул странный речитатив, неясная сила поманила Лину приблизиться, подойти так, чтобы оказаться в самом центре всего происходящего.

Что-то притягивало ее в тех словах, взывало к Каталине из-под земли…, словно из другой реальности. Что-то устремилось к ней, пробегая по нервам и венам, обжигая их силой.

То, что несмотря и на всю усталость, наполнило ее бурлящей, непонятной энергией, стремящейся вырваться, вылиться в какую-то шалость.

В отличие от всех остальных девушек, измотанных ритуалом, ею владела жажда действия. Но этот упрямый вампир был непреклонен.

Впрочем, она еще и не начинала пробовать его растормошить.

Лина уперлась локтями в каменный подоконник и положила голову на кулачки, с интересом глядя, как треплет ветер ее каштановые волосы. Ее колени упирались с прохладную каменную стену, а босые ступни ощущали малейшую шероховатость и неровность гранитных плит пола.

Было нечто непривычное во всем происходящем. Что-то в ней было не так, как всегда. Откуда эта странная уверенность, что раньше ей весьма не помешало бы подобное чувство осязания и способность растворяться в воздухе? Например, чтобы уклоняться от летящих пуль…

Только бы вспомнить, что это - пули?

Она немного нахмурилась, не обращая внимания на приближение Грега, которое ощущала мягким ласканием колеблющегося воздуха к ее коже. Разве так не всегда было? Хм…

Но она никак не могла ухватить догадку "за хвост". Та, словно лукавая мышка, юрко пряталась от нее в норку тайн разума Каталины, лишь дразня кончиком шевелящихся усов.

Что было до того, как она проснулась сегодня вечером в жарких объятиях любимого? Смутные картинки мелькали в мозгу, но никак не желали становиться четкими.

- Ты должна отдохнуть, К-а-т-ти, - в голосе мужчины слышались лишь отголоски привычной насмешливости.

Кто бы мог подумать, что этот вампир окажется настолько впечатлительным? Лина покачала головой и подалась назад, вжимая свое тело в твердые, напряженные мышцы Грегори. Его руки сомкнулись на ее талии и он надавил, собираясь настоять на своем. Не отдавая предпочтение обычному потаканию ее желаниям и слабостям. Не желая сегодня ей в этом уступать.

Грег был полон решимости уложить ее в постель. И вовсе не для того, о чем задумывалась в этот момент сама Каталина.

Ее такой расклад не устраивал.

Пфф! Этот упертый вампир даже противился собственному желанию укусить ее, не собирался позволить себе вонзить клыки, погружая их все глубже и глубже, чтобы насладиться вкусом ее крови. Хоть Лина и чувствовала, насколько его манил ее аромат.

Мужчины! Вечно они думают, что знают все лучше!

Не совсем понимая источника, из которого в ее разуме рождались такие мысли и идеи, она раздраженно прикусила губу, царапая ее клыками.

Капля крови выступила из небольшой царапины, растекаясь ароматом в воздухе между ними. Грегори напрягся и с шумом втянул в себя воздух.

Ей это понравилось. Звук его напряженного тяжелого вдоха жидким огнем пробежал по сосудам Катти, заставляя все ее тело натягиваться, словно струну. Рот Лины увлажнился, от желания обернуться и поцеловать Грегори. Облизать его. Всего. От манящих насмешливых губ, до впадинки пупка на твердом, плоском животе. И ниже, обхватывая губами чуть влажную головку его напряженной, тяжелой плоти, скользя по ней языком, слизывая терпкий, острый мускусный вкус.

Лина с трудом сглотнула от желания, перехватившего горло.

Она опустила руки, распластывая ладони по камню, нуждаясь в дополнительной опоре.

Будто видя эти картины в ее разуме, он тихо гортанно зарычал, заставляя дрожать малейшую мышцу в теле Катти, и плотно прижался к ней сзади, упираясь ладонями в подоконник поверх ее рук, накрывая ее кисти - своими. Заключая Лину в плен горячего, крепкого, и уже такого возбужденного тела.

- К-а-т-ти, девочка, не дразни меня, - голос Грегори приобрел, привычные ей, лениво-плавные нотки.

Ее вампир забывал о своем волнении. И это было именно тем, чего хотелось Лине, черт возьми! Но и ощущая радость у нее внутри, Грег не собирался идти на поводу общего желания. Наверное, чересчур серьезно относясь к своему защитному инстинкту в отношении ее.

Пффф…

- Ты слишком много перенесла, как для вечера перерождения, и сейчас - будешь отдыхать, - но не в силах перебороть соблазна, он потерся губами о затылок Лины, царапая нежную, чувствительную кожу под волосами кончиками острых клыков. Усиливая ее дрожь. Вызывая недовольный стон тем, что так и не укусил.

Эйфория захлестывала ее от ощущения Грегори, который стоял так близко. Эйфория и жар. Огонь охватил Лину. Дерзкий и шаловливый.

- Я - за активный отдых, Грегори, - прошептала Катти на ухо вампиру, запрокинув свою голову ему на плечо, упираясь затылком.

И облизнула губы. Наслаждаясь видом того, как раздуваются ноздри вампира от вида ее губ, ее языка, испачканного в крови.

Его убежденность пошатнулась…, почти рухнула, поддаваясь желанию и общей страсти.

Почти…

Но, все же, выстояла.

Хм…

Что ж, Лина только приступила.

Дерзко рассмеявшись, она рассыпалась в пространстве, окутывая его собой, оборачивая любимого своим смехом, своей эйфорией. Дразня тьму Грегори. Бросая ей вызов.

И, имея представление о том, что сможет выиграть очень мало времени, рванулась прочь от вампира.

Хохоча. Не оборачиваясь на яростный рык, в котором так явственно слышалось удовольствие от ее дерзости и неповиновения.

- Далеко собралась, девочка? - Грегори догнал ее через два шага и ухватил за лодыжку, заставляя смеющуюся Лину снова стать материальной, резко потянул на себя.

Она рухнула на кровать, не в силах совладать с тяжелым возбужденным дыханием, которое все время прерывалось смехом. Но не собиралась так просто сдаваться.

И потому, дождавшись, когда Грегори накрыл ее своим горячим, твердым телом, ощущая, как вибрирует его грудь от рыка, перекатывающегося в горле вампира, Лина призывно посмотрела в черные, пылающие глаза. Потерлась об него, словно огромная кошка, всем телом. Давая прочувствовать каждый свой изгиб.

Закусила губу, закидывая руки ему на плечи…

Не думая о том, что собиралась сделать.

И притянула к своему рту губы вампира, жадно впиваясь в них поцелуем.

Но едва его ладони уперлись в кровать по обеим сторонам от ее головы, и Грегори неистово завладел ее языком, перехватывая доминирование в этом поцелуе, Катти снова растворилась тьмой.

Низким, хриплым смехом скользя по его коже.

Радуясь легкому ссаднению от того, что его клыки, в попытке ухватить, остановить ее, поцарапали ключицу, пуская тонкую струйку крови, которую вампир не успел слизнуть языком. Лина хотела ощутить его укус, но не поддалась.

Оказавшись сверху, она ухватилась за край сорочки, стаскивая ее с Грегори через голову так, чтобы обездвижить руки любимого, выигрывая себе еще хоть секунду преимущества. И ловко соскочила с кровати.

Рык вампира перешел в рычание, заставляя отдаваться вибрацией эха каждую жилку в теле Катти. Но не смог унять дерзкого, бросающего вызов, смеха.

- Рано обрадовался. Сначала - догони, - хрипло бросила она, уворачиваясь от его рук и быстро устремилась прочь от звука разрывающейся ткани, к единственной двери в этой комнате, имея слабый расчет, что это удержит его хоть ненадолго.

Но и сама не ушла без потерь, оставив лоскут платья у него, зажатым между ног, когда Грег попытался перехватить ее без рук.

Ох, ей, определенно, нравилось дразнить своего вампира!

Она не рассчитала его любви к борьбе.

Грегори настиг ее до того, как Катти успела захлопнуть за своей спиной тяжелые двери. Его рычание оглушило ее. Дезориентировало.

Они повалились на пол, между деревянными и металлическими подставками. Покатились по полу между пиками и мечами, задевая их, сбрасывая на пол. Оба задыхаясь от дикого желания и смеха. Наслаждаясь этой импровизированной дуэлью.

Грег крепко обхватил ее талию, не позволяя Лине потерять плотность, и перевернулся, падая так, чтобы Каталина оказалась сверху, защищая ее от удара о каменный пол "оружейной". Но едва его спина коснулась пола, как мужчина перекатился, подминая под себя Лину, сжимая ее бедра жадными ладонями, вдавливая ее в себя.

- И куда ты теперь денешься, девочка? - Его губы накрыли свежую царапину, с жадностью слизывая ручеек крови, который уже успел сбежать до груди.

Одна рука Грега скользнула вверх, не снимая - разрывая остатки ткани, обнажая тело Катти. И язык вампира прошелся по ее коже, собирая алые капли, оставляя влажный след.

Волоски на ее коже встали дыбом и она сама дернулась, вжимаясь бедрами в его напряженный пах. Ее пальцы погрузились в длинные волнистые волосы, сильнее притягивая, желая…

- Грегори…, - Лина недовольно, хныкающе заурчала, когда вампир, дразня ее, опустил ниже губы, не касаясь сжавшегося соска, так нуждающегося в его влажной ласке. А вместо этого, с хриплым ласковым смехом его губы прошлись чуть ниже, словно обводя контур полушария потяжелевшей груди любимой.

- Мне нравится, когда ты просишь, К-а-т-ти, - проурчал этот наглец и, лизнув ложбинку между грудей, перешел ко второй вершине…

Опять пропуская сосок.

Может быть он внезапно ослеп? Или просто возомнил о себе сверх меры…

- Грегори, не смей…

Она зарычала, изгибаясь под ним, подставляя грудь под его рот. Нуждаясь в том, чтобы его горячий, влажный рот обхватил, втянул ее сосок в себя.

Однако Грегори снова и снова дразнил ее, подходя все ближе к темной острой горошине, но, так и не давая желаемого. А его руки в это время…

Господи! Разве можно было такое делать одними пальцами?! Заставлять забывать ее о том, что Лина собиралась делать. Опять забирая власть в этом состязании.

Его рука уже удобно устроилась между ее бедрами, и пальцы скользили по нежной плоти, растирая по коже шелковистую влагу. Натирали чувствительные места. Снова, нарочно, избегая тех точек, которые жизненно нуждались в этом касании.

Лина застонала. Напряглась, словно сопротивляясь его пальцам. Ей хотелось, чтобы Грегори прекратил эту дразнящую игру и наполнил ее собой, растягивая своей тяжелой плотью.

Но у вампира были другие планы.

- Раздвинь ноги, девочка, впусти меня, - хриплый голос Грега, казалось, раздавался внутри ее тела, щекоча все нервные окончания, - я догнал тебя, теперь ты в моей власти.

Надо было возмутиться и сказать, что все не так. Что она еще не сдалась и не оставила попыток дразнить его дальше… Жаль, не было сил разжать пальцы… которые так крепко вцепились в его плечи, крепче притягивая к себе Грегори.

С хриплым всхлипом, она подчинилась этой команде, застонав, когда его пальцы оказались в ней. Грегори зарычал, с трудом удерживаясь.

Лина видела, сквозь полуприкрытые веки, как тяжело ему сохранить контроль над своей жаждой овладеть ею полностью. Знала, ощущала, как жаждет Грегори оказаться в ее узкой и тесной влажности, как это желание заставляет его плоть тяжелеть и наливаться, пульсировать, превращая и для него эту игру в мучительную пытку, но такую сладкую…

Она вскрикнула, отвлекаясь от всех мыслей, когда Грег резко толкнул свою руку, нарушая медленный скользящий ритм, и ввел в нее третий палец. Это было так…, так… почти достаточно… Лина зависла на самом краю оргазма.

И Грег знал это, продолжая своими движениями и паузами, мучить ее. Так и не давая того, что желало ее тело. Требуя признания капитуляции в отместку за то, что она дразнила его.

Каталина не могла уже сдерживаться. Ее пятки вдавливались в твердый камень, который давно стал обжигающим от их жара. А ее руки, отпустив его плечи, скользили по граниту, царапая плиты.

- Грегори…

Не видя ничего, даже широко распахнутыми глазами, Лина ухватилась за опору какой-то подставки для клинков, грозя обрушить острые лезвия на них.

Из горла вампира вырвался хриплый довольный смех при виде этого, и он, наконец-то, накрыл губами ее сосок, обхватывая ее кисти ладонью, фиксируя их, продолжая другой рукой свои ласки. Этого оказалось достаточно, чтобы Лина переступила грань.

Она взорвалась в удовольствии, забилась под ним в оргазме, конвульсивно обхватывая пальцы Грегори своим телом.

- К-а-т-ти, - ее имя потерялось в перекатах его рева, когда Грегори смотрел на ее лицо, покрытое испариной от удовольствия. Он никогда не видел никого прекраснее его Катти, особенно, когда она извивалась под ним от страсти.

Его девочка не замечала, вцепившись в деревянную подставку, что ломает ее, не видела, как осыпаются на пол кинжалы. Не слышала звона, с которым металл ударялся о камень. Так близко к ней, что Грегори пришлось приподнять ее, перенести чуть в сторону от упавших клинков. Но Катти и этого не заметила.

Она кричала его имя и вжималась содрогающимся телом в него…

Черт! Не могло быть ничего прекрасней этого!

Не в силах больше терпеть, Грегори с силой рванул пояс своих брюк, чуть приподнимаясь над ней, и запечатав ее стонущие губы своим ртом, вошел в Каталину, замирая на середине от остроты ощущения, от того, как плотно она обхватила своим жаром его возбужденный член.

- К-а-т-ти…- Грегори уже не мог, да и не желал говорить ничего, кроме ее имени, раз за разом, все глубже и сильнее погружаясь в ее тело. Уже забыв о том, что считал первостепенным обеспечить ее отдых, он просто наслаждался ответом Лины на каждое свое движение.

Все больше терял контроль от того, что ее стройные, сильные ноги неистово крепко обхватили его бедра, словно она боялась, что он попытается отстраниться.

Но едва Грегори усмехнулся, понимая, что ее опасения беспочвенны, как ощутил, что Каталина, зарычав от наслаждения, укусила его.

Тьма взорвалась внутри вампира. Его движения стали резкими, отрывистыми, почти грубыми. Он вдавил ее в камень пола, обхватывая руками спину, обнимая, чтобы не причинить своими движениями боль Катти, и с жадностью вонзил свои клыки в ее плоть, раскатывая по горлу вкус удовольствия любимой. Взрываясь в ней, наполняя Лину своим наслаждением.

Сложно было придумать нечто, более безжалостное и разрушающее разум - чем ожидание.

День сменялся ночью, за тьмой приходил рассвет, но ничего не нарушало покой этого дома, погруженного в тишину и мрак.

Казалось, что время замерло над старинным поместьем, запутавшись, потерявшись в колоннах из белого мрамора, приблудившись в живом лабиринте кустов сада, окутанных сумраком и безмолвием. Даже вода не шевелилась в тяжелой, бледно-молочного цвета, мраморной чаше фонтана у ступеней крыльца.

Ничего не нарушало этой неподвижности. Ни шорох лапок жуков, ни щебет птиц на ветвях. Будто, не только дом, но и само пространство, в котором он стоял - замерли в каком-то нереальном, мертвом сне.

Наверное, именно так и ощущался ад.

Самые страшные, самые неизведанные его глубины.

Не те, где кричат от боли грешники, умоляя мучителей сжалиться над ними, не те - где человеческие души сгорают на кострах дьяволят.

Нет, самым страшным наказанием, какое только можно было придумать - была неизвестность и ожидание…, и проходило оно всегда, безмолвно.

Непроглядный сумрак окутывал выложенные разноцветной плиткой коридоры и залы, стены которых были украшены искусными фресками. Плотным покровом закрывал высокие арочные окна, мозаичные стекла которых не отражали ничего, кроме черноты. Мягко стелился по широким и пологим лестничным пролетам, укрывая холодный мрамор вторым, невесомым слоем ковров, и пробирался на верхний этаж…

Или же, наоборот, казалось, исходил оттуда. Из единственной комнаты в правом крыле второго этажа.

Этого нельзя было увидеть. Невозможно было почувствовать при прикосновении, но какое-то, неосязаемое, неведомое чувство давало понять, что именно там и был источник этой тьмы, этого безмолвия…,этого, неизмеримого, ужаса и горя. Пять дней…

Много? Мало?

Кто сможет сравнить пять дней с течением тысячи лет?

Теодорусу казалось, что не было в мире ничего длиннее этих пяти дней, со дня того самого сотворения вселенной. И сколько еще предстояло ждать… он не знал, даже не представлял себе, как долго еще его драгоценная Лилия будет такой же недвижимой.

Все это время, она так и пролежала на их кровати, там, где Тео ее положил. И за эти дни не сдвинулась ни на сантиметр, только иногда, ее пальцы - подергивались.

В такие моменты Тео казалось, что раскаленные добела прутья вонзаются в его плоть, прожигая огромные, зияющие дыры.

Древний вампир не знал, насколько сильной была ее мука, чтобы в такой каталепсии, заставить шевелиться тонкие пальцы. Очевидно - превосходящей всякое понятие выносливости.

Кожа на ее хрупких косточках натянулась, и уже почти светилась от истощения и пыток, через которые Лилия проходила в том, воображаемом мире, ставшем для нее реальностью.

А Тео не мог защитить ее.

Не мог укрыть от всего. Не имел сил подарить улыбку.

Нет - там, раз за разом, минута за минутой, миг за мигом, Лилиана принимала из его рук все новые и новые муки…

Он утратил надежду.

Не верил уже, что открыв глаза, когда бы подобное чудо ни свершилось, его драгоценная, хрупкая Лилия сможет ему улыбнуться, захочет быть с ним единой…

Теодорус обводил взглядом комнату, упираясь глазами в тяжелый атласный полог, насыщенного винного цвета, который она любила рассматривать через его глаза. Переводил взор к зеркалу, оправленному изящной бронзовой рамой в форме квадрата, в котором ему так часто доводилось смотреть на самого себя, позволяя Лилиане обводить каждую черточку его лица, даря ей такую простую радость…

И зажмуривался.

Потому что не мог это видеть.

Все, что указывало ему на неспособность, бессилие Тео подарить ей счастье, вызывало жгучую, черную ненависть в Древнем. Ему хотелось сорвать это, уничтожить, не видеть, не понимать…

Только от своего разума, от памяти и осознания - деться было некуда.

Его тьма бурлила и требовала действия.

Ярилась от понимания того, что Лилиана зависла на самом краю, почти переродившись - застыла за шаг до изменения. И это, так же, добавляло страданий его любимой. Стань она вампиром, любое, даже воображаемое мучение, переносилось бы легче, не усугубляло бы боли, напряжения в истощенном, измученном сердце. В том единственном, что сокращаясь, стуча, разгоняя кровь по ее телу, доказывало Теодорусу, что его Лилиана еще жила.

Он не выдержал.

Впервые за все эти сутки, Теодорус медленно поднялся с пола, сидя на котором отсчитывал секунды ее неподвижности, и плавно прошел по комнате, почти не вызывая колебаний воздуха.

Толстый пушистый ворс ковра поглотил бы любые звуки, но Теодорус не шумел. Безмолвие комнаты не было нарушено.

Все эти дни он провел тут, не покидая комнату, не питаясь, не выслеживая ни врагов, ни жертв. Михаэль пытался связаться с ним несколько раз, но Тео пресек эти попытки, лишь позволив почерпнуть себе информацию о нынешнем пребывании своего союзника из разума последнего.

С ним, так же, пытался поговорить Максимилиан.

Не по своей воле, по просьбе Элен.

Наверно, если бы Тео мог сейчас удивляться, он с удовольствием насладился бы подобным действием безумного вампира. Но и на эту попытку, на их предложение помощи - Тео ответил отказом, почти игнорированием.

Лилиана.

В этом имени было заключено все для Древнего. Она была его смыслом. Вселенной. Целью и методом достижения этой цели. Началом и завершением. Рождением и погибелью.

Любым понятием, которое существовало в этом мире.

И ее безмолвие, ее испытание, ее неподвижность - творили с ним то, на что Тео никогда не считал себя способным.

Он был сейчас безумнее Макса. Уже потому, что его сумасшествие оставалось холодным и разумным. Осознающим, что, и если она отвернется, сожмется в комок от страха и ужаса после того, как наваждение Кали отступит - он не сможет позволить Лили отстраниться.

Тео отвергнет слияние и завершит перерождение Лилианы. Сотрет ее память. Сделает все, что будет необходимо. Но не отпустит. Никогда, ни ради чего…

Он просто окружит ее всем, что только она пожелает, снова научит свою любимую радоваться тому, что сможет доставить ей счастье.

И однажды…, пусть не сразу…, но, когда-нибудь, Теодорус вернет ей улыбку.

Не в силах совладать с беснованием своей сущности, растратив за эти сутки большую часть своего контроля, исчерпав резервы, он пытался в движении найти терпение.

Старался плавным струением в пространстве обрести хоть отдаленное подобие покоя.

Но каждую секунду взгляд Тео возвращался к неподвижной, хрупкой, словно прозрачной, фигуре.

Едва сдержав рев, рвущийся изнутри его существа, Древний заставил себя замереть у небольшого деревянного столика, достающего ему до середины бедра.

На нем лежал раскрытый футляр, в окружении синего шелка выстилки которого, покоилась скрипка.

Лилиана забыла опустить крышку, когда они уходили в ту ночь. Но ни одна пылинка не опустилась на блестящий, цвета темной вишни, лак инструмента. Его тьма, укутавшая пеленой дом, не позволяла и мельчайшим частицам нарушать покой.

Теодорус протянул руку, медленно и легко проводя по изгибам дерева скрипки. Так, как не мог позволить себе прикоснуться к Лилиане.

А потом, поддавшись безумному порыву взбесившейся, вырвавшейся из-под его контроля тьмы, достал инструмент из футляра, с силой сжимая пальцы. Так, что дерево надсадно затрещало. Но Теодорус не собирался ломать скрипку.

Он просто утратил способность рационально и ясно мыслить. Поддался опустошению, которое, подобно темной, жестокой птице, вонзалось в его суть, разрывая сознание Древнего на кровоточащие останки.

Почему-то, ему показалось, что звук любимого инструмента, мелодия струн этой скрипки, сможет помочь Лили, хоть слабым отзвуком укажет ей дорогу к нему из воображаемого царства богини разрушения.

Теодорус совершенно не умел играть.

Однако его тьму это уже не могло остановить.

И в отчаянной, ничем не объяснимой попытке, Теодорус провел смычком по струнам.

Один, второй, третий раз…

Звуки казались оглушительными в сумраке и могильной тиши этой комнаты.

Они взрывались, разрушали странную атмосферу, окутавшую поместье.

Эти звуки, подобно, маленькими фейерверками, вспыхивали перед его глазами.

И едва осознав это, Тео готов был признать, что его идея оказалось весьма глупой.

Идиотской.

Он осторожно опустил руки, укладывая скрипку на место, и резко разжал пальцы, роняя смычок на пол, от протяжного, наполненного страданием, стона, раздавшегося с кровати.

В мгновения ока, Древний оказался на своем прежнем посту, падая на колени, всматриваясь в черты Лилианы.

Она выгнулась, сжимая руки в кулаки, заметалась по постели, а потом, тихонько захныкав, свернулась в клубочек.

Холод ужаса, отчаяния, пробежал по его позвоночнику, сковывая все внутренности Древнего льдом, заставляя кровь останавливаться в его венах.

Он усилил ее муку. Сделал то, чего так опасался.

Единожды сорвавшись, поддавшись помешательству разума, он умножил мучения, и без того, разрывающие Лилиану на части.

Не позволяя себя вздохнуть, Тео уронил голову на кулаки, закрывая глаза и проклиная все, чем он являлся.

- Ты ужасно играешь, серьезно, - тихий, прерывистый шепот, был больше подобен шелесту крыльев порхающей бабочки, чем голосу его любимой. Но Теодорусу показалось, что он оглох от этого хриплого звука. - Никогда не захотела бы учиться игре, будь ты первым, кого я услышала, - Лилиана тихо, прерывисто всхлипнула.

А Теодорус… он понял, что не в состоянии поднять лицо, не может открыть глаза и узнать свой вердикт в слепых очах и обескровленных губах Лилии.

Древний вампир замер, уткнувшись лицом в простыню, рядом с кулачком любимой, и постарался собраться с силами…

- Теодорус? - хриплый шепот любимой прозвучал для него самой сладкой музыкой.

И только сейчас, Древний осознал, что потерял надежду не только на ее прощение, но и на то, что Лилиана очнется.

Но если осуществилось это…

Возможно ли?

Ладонь, покрытая едва образовавшимися шрамами, шершавая от корочек на медленно заживающих ссадинах, легко коснулась его лба, отводя волосы вампира. Тонкие, дрожащие пальцы коснулись крепко сомкнутых век.

Он так и не смог открыть глаза. Словно бы был самым последним из всех трусов.

- Ты обиделся? - в ее голосе появилась настороженность. - Прости. Но это, в самом деле, была… не самая ординарная игра на скрипке, - в хриплом голосе Лилианы появились лукавые нотки. - Может нам обоим стоит брать уроки у Шена? Правда, не уверена, что в ближайшие дни у меня выйдет нечто лучшее, чем твоя увертюра.

Словно задумавшись над этим, она отняла свою ладонь от его кожи.

Он не выдержал.

Она над ним подшучивала…?!

Тео не понимал, что тут происходило. Всего его опыта, определенно, было катастрофически мало, чтобы понять, что, черт побери, творится?!

Вампир открыл глаза и уставился на Лили.

Она отвернулась от него, словно осматривая комнату. Но он знал, что она прислушивалась к тому, что происходило, в то время как одна ее ладошка скользила по второй, ощупывая раны. Лилиана скривилась, будто эти прикосновения причиняли ей боль.

Что ж, в это, он мог поверить.

- А почему здесь так тихо? - Лилиана попыталась приподняться, но со слабым стоном уткнулась в подушки, подтягивая колени почти к подбородку.

Ее голос… он был неуверенным.

Она боялась его…

Осознание раздавило его, но Древний отринул опустошение.

Что ж, Тео готовил себя к этому. По крайней мере, она не завизжала от ужаса, и не забилась в угол кровати, при одном звуке его голоса, при упоминании его имени…

Это уже было невообразимо много.

Он пропустил ее вопрос, как не самый существенный в это мгновение.

Аккуратно опустившись рядом, Тео поддался неистовому желанию прикоснуться к любимой. И оперся на изголовье постели, склоняясь над Лилией. Осторожно провел ладонью по ее плечам, затылку.

- Тебе больно, драгоценная? - он не знал, остались ли внутри нее ощущения того, что она пережила разумом.

- У меня все тело затекло, словно я неделю не шевелилась.

Лилиана попыталась выпрямить ноги и, судя по вздоху, снова скривилась. Но так и не повернулась к нему, уткнувшись лицом в подушку.

У Тео появилась странная мысль. Такая, от которой у тысячелетнего вампира едва не пропала способность ясно мыслить.

- Медовая, - он осторожно отвел ее ладони от голеней и сам принялся нежно поглаживать ноги Лили, восстанавливая кровообращение. - Ты помнишь, что случилось?

Это было бы слишком прекрасно. Не то, что могла сотворить Кали…

- Ты на меня сердишься? - Лилиана осторожно повернула голову, так, будто краем глаза пыталась подсмотреть его реакцию.

И он понял, что она все помнила. Но, по какой-то причине, реагировала совершенно непредсказуемо для тысячелетнего вампира

- За то, что я сделала? Я…, просто…, - Лилиана облизала губы.

Теодорус резко выдохнул, пораженный ее вопросом.

Опустошенный тем, что она так думала. Так говорила об этом. Приравняла свою жертву к чем-то, не имеющему никакого значения. Сравнила это с какой-то мелочью…

- Сержусь?! - он разжал пальцы, лишь для того, чтобы подхватить ее на руки, устраивая на себе, чтобы ничто не мешало больше смотреть ему прямо в льдисто-голубые, незрячие глаза Лилианы. - О, да! Я сержусь, драгоценная! - голос вампира перекатывался рычанием, которое он так долго сдерживал. - Я беснуюсь, потому что, не достоин и минуты твоих мук, а ты согласилась на вечность. Я в ярости, потому что нет ничего, что стоило бы и секунды твоего дискомфорта. А ты приняла столько боли. И я в ужасе…, я боюсь…,- он наклонился, прижимаясь своими губами к щекам Лилии, нежно, с безграничным обожанием целуя ее тонкую, почти прозрачную кожу, под которой, так слабо струилась кровь по артериям. - Что больше никогда не увижу твоей улыбки. Потому что, теперь, ты в полной мере осознала, какого монстра вернула к жизни. Недостойного твоего света…

Он умолк, настолько крепко прижимая ее к себе, что вероятно, делал дыхание любимой - проблематичным.

Но стоило пальцам вампира ослабить захват лишь на толику, как Лилиана, ввергая Тео в недоумение, обхватила ладони мужчины, понуждая, вновь, держать ее крепче.

- Я имела полное представление о том, кто ты, когда просила, чтобы ты остался со мной той ночью, в ванной, - руки Лили скользили по его предплечьям, плечам, скользнули на шею, и легкий вздох удовольствия сорвался с ее губ, когда израненные ладошки погрузились в его волосы, перебирая пряди. - И никакая боль в мире не сможет изменить того, что ты - являешься моим светом…

Лилиана что-то еще говорила.

Теодорус ощущал вибрации воздуха, которые задевали его кожу.

И ее слова были чем-то важным. Несли в себе какое-то объяснение.

Только он, и неистово этого желая, не мог различить ни единого звука.

Потому что на бледных губах его драгоценной Лилии появилась настоящая, искренняя улыбка, посвященная только ему. Только Теодорусу. И никому больше в целом мире…

Это было слишком большим искушением.

Озарением, сравнимым лишь с тем мигом, когда он впервые ее увидел. Когда аромат Лилианы, впервые заполнил его легкие, становясь для Древнего мерилом всего в этом мире.

И не желая больше сдерживаться, отринув ледяной контроль, который держал его все эти сутки, Тео, с рычанием, почти с ревом, жадно накрыл ее рот.

Выпивая улыбку Лилии.

Упиваясь вкусом любимой.

Будучи отчаянно оголодавшим по ощущению ее тела, влажности ее рта под своими губами.

А объяснения… он спросит о них потом, позже…, когда сможет, хоть немного ею насытиться. Когда позаботиться обо всех ее желаниях и потребностях.

И лаская ее с неистовостью паломника, припавшего к камням священного города, Теодорус ощутил, как Лилиана меняется в его руках, как изменяется бег крови под ее кожей…

Как сливаются их желания, чувства и мысли, становясь… едиными…

 

Глава 13

Впервые за многие столетия ярость повелевала ею. Злоба обуревала ведьму. И никак не выходило успокоиться, чтобы осмыслить свой провал.

Да как эта сучка посмела совершить такое?! Как они все посмели?! Кто они против нее - кучка жалких, плаксивых девок, сопливые младенцы, которые шагу не могут ступить без своих мужчин?! Ноль! Пустое место поодиночке. ОНИ - НИЧТО.

Все эти сучки были НИЧЕМ…

И все же, им удалось ее обыграть.

КАК??!

Ведьма не могла в это поверить.

Она ходила из угла в угол, меряя раздраженными шагами свою комнату, и никак не могла успокоиться. Ей было мало места в этом огромном зале, заставленном столами и склянками, облюбованным ею под свою лабораторию.

Но выходить наружу ведьма не решалась - слишком велика была вероятность встречи с компаньоном, а это ей сейчас было меньше всего надо.

Потому она и стучала тяжелыми шагами по гранитным плитам, покрытым пятнами пролитых зелий и снадобий, вдыхала запахи смешиваемых ядов, и снова прокручивала в памяти то, что наблюдала на той чертовой равнине пять суток назад…

Кто научил это слепое убожество такому ритуалу?! Кто посмел дать ей знание?! Старуха едва не зарычала, в гневе опрокидывая на поверхность гранитного стола пиалу, через которую обычно наблюдала за своими "камнями".

Разрази их гром! Ведьма специально подстроила тот случай на качелях, когда обнаружила, что Лилиана идеально ее устраивает. Все сделала, чтобы алмаз не смог использовать свою силу, чтобы эта мощь осталась нетронутой. И вдруг, выясняется, что все это время - соплячку учили!

Ох, она была чертовски зла!!

Мало того, что теперь под угрозой оказался весь ритуал, так еще и ее правнучка, эта девчонка, которая так долго не желала видеть в себе силу, стала воплощением Кали…

Ей хотелось кого-нибудь убить.

Да так, чтоб жертва вырывалась и брыкалась, а она, погружала бы свои ногти в беззащитное тело, вырывая куски плоти, сдирая кожу, муча, калеча…

Но как назло, рядом никого не было.

И это только усиливало ее злость.

А ведь еще предстояло как-то сообщить обо всем Рохусу.

Черти!

И пусть он не догадывался обо всех тех уловках, к которым старуха так долго прибегала, но всякое отклонение от плана, могло натолкнуть вампира, подвести к ненужным мыслям и выводам. Ей такое, и в помине было не надо.

Следовало срочно придумать выход. Вот только раздражение и неуемная злость - не давали с этим справиться.

Как же ей хотелось выцарапать слепые глаза этой девчонке, за то, что она смешала все ее планы! Да какой нормальный человек так рискнет, отдавая свою жизнь за вампира?! Это не поддавалась никакому объяснению. Ведьма просто не понимала.

Она знала, что вампиры не могли противостоять зову крови той, с которой себя связывали, не могли не защищать их ценой своего существования…

Но Лилиана была человеком, так какого беса она вызвала Кали и заплатила ТАКУЮ цену?!

Сучка…

Из-за нее, старухе теперь придется придумывать все заново.

Старые, морщинистые пальцы с силой стиснули череп, который лежал на подставке, на самом видном месте в ее лаборатории. Ее трофей. Она смогла обхитрить этого врага, а он был во много раз могущественней горстки жалких девчонок, значит, просто обязана справиться сейчас.

Тонкая кость, образующая внутреннюю стенку глазниц, треснула, не выдержав напора этих, таких слабых на вид, пальцев…

Звонкий смех сорвался с губ Сирины.

И в черных глазах, сидящего напротив вампира, взметнулось багровое пламя от удовольствия, что ему удалось ее развеселить.

На губах Михаэля заиграла довольная улыбка. Он чуть наклонился и, протянув руку над большой, вырезанной из цельного куска нефрита, шахматной доской, нежно погладили ее бледную скулу длинными пальцами.

- Я соскучился по этому звуку, малыш, - темный бархат его голоса, заставил дрожь пробежать по коже Сирины. И это было чертовски приятно - ощутить себя живой… настолько, насколько это вообще было реально для вампира. - Ты будешь часто смеяться, - Михаэль чуть сдвинул брови, и в его внимательных глазах блеснула лукавая усмешка. - Я приказываю тебе.

Это было вызовом.

Она так явно читала его удовольствие и предвкушение реакции на подобное "повеление", что не смогла удержаться - снова захохотала, открыто и свободно, закусывая губу кончиками клыков.

Впервые после той равнины, что-то пробилось сквозь странную усталость и опустошенность, которая овладела ей.

И это заставило одобрительное рычание перекатываться в груди ее любимого.

Наконец, отсмеявшись, с удовольствием, которого еще пяти минут назад не испытывала, Рина откинулась на удобную спинку кресла, обтянутого кожей темного, насыщенного цвета мореного дуба, и провела по обивке рукой. Материал казался чуть шершавым под чувствительной кожей ее ладоней, пористым, излучающим тепло…

Прикосновение доставило ей удовольствие.

Глаза Сирины скользнули взглядом по доске, инкрустированной клетками нефрита более светлого, молочно-зеленого оттенка, и улыбка снова появилась на ее губах.

Рина покачала головой и чуть крепче прижалась щекой к ладони Михаэля, который все еще ласкал, согревал ее кожу.

Непроизвольно, но она поддалась на провокацию, принимая тонко рассчитанный вызов Михаэля в игре, и попалась в ловушку его разума.

Но все равно, даже проиграв партию в шахматы - Рины смеялась.

Ей было весело. Впервые за последние несколько суток.

Положив поверх его руки свою ладошку, она повернулась и нежно поцеловала открытую ладонь Мастера, испытывая восторг, когда он оскалился в рычании, на дерзкую ласку ее язычка, приправленную острым, едва ощутимым царапанием.

Продолжая улыбаться, Сирина тряхнула головой, словно сбрасывала остатки той скованности и изможденности, доставшейся ей от Кали, того смертельного холода, который богиня не забрала со своим уходом, и осмотрелась, впервые замечая все, что окружало ее.

Столик, за которым они сидели, играя в шахматы, стоял на открытой террасе, ограниченной кованной, витой оградой, каждый вензель которой - был произведением искусства, и определенно, вышел из-под рук мастера в ковальном деле.

А там, за пределами этой террасы, раскинулся ночной Париж, огромный, таинственный, необъятный. Чуть скованный первым зимним морозом и разгоряченный подогретым вином.

В воздухе витал аромат кофе и круассанов, вина и приправ.

И казалось, что все городские рестораны соревновались за преобладание в этой странной мешанине запахов, которая, тем не менее, была удивительно гармоничной.

Но не этот запах манил ее, будоража все ощущения, заставляя раздуваться тонкие ноздри.

Не заметив этого, Сирина плавно поднялась со своего кресла и облокотилась на металл ограды, вглядываясь в праздничное мигание огоньков гирлянд на деревьях, в неспешные, прогуливающиеся силуэты пар на улочках и проспектах под их балконом.

Она видела огромный сверкающий огнями ажурный абрис Эйфелевой башни, будто парящей над Парижем в темноте, но и не этот архитектурный шедевр позапрошлого века притягивала ее.

Несмотря на то, что над городом давно опустилась ночь, ей было так хорошо видно струение алой, горячей крови по сосудам, под тонкой кожей всех этих, смеющихся или грустящих людей. Рина слышала ее бег у прогуливающихся внизу пар туристов, у пожилых парижан, сидящих за столиками уличных кафе, медленно потягивающих глинтвейн из глиняных кружек и наблюдающих за развлечениями молодежи…

Сирина откинулась назад, ощущая, как близко подошел к ней Михаэль, и с наслаждением, непередаваемым удовольствием, потерлась о его горячее, твердое тело. Упиваясь тем, что так полно чувствовала его. Радуясь, что слышит довольное урчание и резкий вдох такого могущественного Мастера, разделившего с ней свою вечность.

Она откинула голову, упираясь затылком в его плечо, и медленно провела язычком по нижней губе, увлажняя ее. Дразня вампира. Упиваясь видом языков багрового пламени, которое взметнулось в ночи его взгляда.

- Я проголодалась, - низко, хрипло прошептала она, сильнее вжимаясь своей попкой в его бедра.

Сильные, длинные пальцы обхватили ее хрупкие обнаженные плечи, чуть поглаживая, лаская.

И с раскатистым урчанием, Михаэль склонился ниже, позволяя ее губам скользнуть по его коже.

- Я рад, что мне не пришлось заставлять тебя, милая, - он нежно, но властно обхватил ладонью затылок Рины, прижимая голову девушки крепче, когда ее клыки погрузились в его плоть. - Мне не хотелось доходить до принуждения. Но я бы сделал это, если бы ты еще сутки игнорировала свои потребности, малыш…

Его губы коснулись ее макушки, и Мастер замер, упиваясь ощущением удовольствия от ее глотков. Таких аккуратных, и таких соблазняющих, превращающих его кровь в жидкую лаву, воспламеняющих его тело.

- Ты поразил меня, Михаэль, - она нежно поддела своего любимого, пробегая язычком по его коже, чтобы закрыть маленькие ранки от своих клыков. - Столько дней ждать, пытаясь дать мне шанс прийти в себя самостоятельно…

Сирина легко вздохнула, ощущая, как растекается по ее венам горячая кровь, будоража все чувства, насыщая ее стремлением к действию.

Руки Михаэля, мягко скользя по ее плечам, растирали кожу, ускоряя этот процесс.

Он никак не прокомментировал это замечание Рины. Но девушка прекрасно знала, что ему дорогого стоило сдержаться и не заставить ее питаться еще вчера.

Впрочем, все эти дни, Михаэль удерживался невероятным контролем, памятуя о том, как его вмешательство всегда задевало ее.

Этот Мастер, за четыреста лет достигший небывалой мощи в своем мире; привыкший повелевать жизнями и смертных, и вечных; считающий само собой разумеющимся то, что с ним считались все - каждый день, каждое мгновение, которое проводил с Сириной, менялся, учась быть внимательным, уважать ее право на собственное мнение. Даже на то, что могло казаться ему вредным…

Она оценила это.

Действительно понимала, как сложно ему подавить стремление обеспечить ее благополучие любой ценой.

Сердце Михаэля ровно и уверенно билось под ее щекой, которой Рина плотно прижалась к груди любимого.

- Продолжим нашу традицию, милая? - Мастер сделал вид, что не услышал ее замечания, но его глаза блеснули лукавым отблеском багрового пламени. - Добавим еще одну ночную столицу к уже осмотренным нами? Сравним с Лондоном и Прагой, наслаждаясь необычными для туристов достопримечательностями? - он еще сильнее обнял ее, и чуть приподнял, усаживая Рину на поручень ажурной кованой ограды, заключая в надежное кольцо своих рук. - Прогуляемся, малыш? Я давно обещал провести тебя по катакомбам Парижа…

Его руки поддерживали ее спину, а горячие ладони скользили по коже, лаская, дразня.

Но в черных глазах светился вопрос, словно Михаэль не до конца был уверен, что она окончательно пришла в себя, и готова выдержать любое, даже незначительное напряжение короткой прогулки.

Возможно, его опасение было оправдано, она не знала, насколько сложно стереть из себя все следы присутствия Кали, да и возможно ли это, вообще. Особенно, после того, что она сделала тайком, пытаясь смягчить выкуп, уплаченный Лилианой за жизнь вампира, которого та так любила.

Сирина не говорила об этом Михаэлю, даже не задумывалась о своем поступке в последние дни, не желая тревожить своего любимого. Но тогда, на равнине, она использовала лазейку, которую увидела, единственную возможность хоть немного облегчить муки девушки, имея представление о том, что и сама заплатила бы любую цену, лишь бы Михаэль был жив.

Вполне вероятно, что именно это привело к настолько выраженной усталости. Ее энергия и силы были вычерпаны до определенного предела. Восстановила ли она их за эти дни? Или только делала первые шаги в этом направлении?

Сирина не знала. Но не собиралась отказываться от прогулки только из-за этого.

А потому, ее губы растянулись в манящей улыбке, а тонкие изящные пальцы без колебаний легли в протянутую ладонь Михаэля.

- Раз обещал…, - она чуть прикусила губу клыками, - значит, исполняй свое обещание, Мастер, - Сирина вздернула бровь, словно бы бросала ему вызов.

С низким, довольным урчанием, Михаэль принял ее поддразнивание, и уже через мгновение перенес их на древние камни брусчатки, выстилающей улицы Парижа.

Странно, но объездив за десять лет почти всю планету, Рина ни разу не бывала именно здесь, в этом городе, манящих к себе всех влюбленных. Возможно, что именно слава Парижа, как обители горящих сердец и было причиной того, что она всегда отклоняла приглашения своих французских коллег. Подсознательно боялась вспомнить о том незнакомце, с которым гуляла по родному городу. Не желала вспоминать его предложение страсти, в ответ на ее мольбу о смерти. Возможно…

Но сейчас, так и не сумев избежать того, кого сама призвала так давно, Сирина искренне наслаждалась тем, что показывал Михаэль. Она радовалось бережному, но неоспариваемо-собственническому касанию его рук, лежащих на ее теле, мягкому поглаживанию его пальцев, которые дразнили ее, рисовали спирали на чувствительной коже затылка. И загоралась каждый раз, когда его губы накрывали ее рот, в глубокой, чувственной ласке поцелуя. А Михаэль едва ли не каждый шаг, словно не мог оторваться, будто таким образом окончательно утверждался, что его любимая, наконец-то, пришла в себя.

Они прогулялись по набережной, на которой и фонари не справлялись с темнотой, идущей от старых камней десятков мостов и лениво текущих холодных вод Сены.

Впрочем, Рина подозревала, что лишь они одни видели эти колышущие тени призраков минувших столетий, сплетающихся с тканью настоящего в ночной глубине. Сомнительно, чтобы те парочки, среди которых они проходили, видели истинную суть окружающих их красот, ощущали призыв крови тысяч душ, погибших тут. Иначе, не целовались бы с таким жаром…

Хотя, Рина могла и недооценивать людей, перенимая больше от своего любимого, чем ей хотелось бы, превозносясь над теми, кем сама недавно была.

Лично ей, ничто не могло помешать целовать Михаэля…, по крайней мере, так она была уверенна в этом, пока Мастер не замер, подводя ее к небольшому узкому проходу в стене старого дома, над верхней балкой которого насмешливо щерило пасть гротескное готическое чудовище.

Михаэль осмотрел ее с ног до головы и насмешливо вздернул бровь, чуть крепче сжимая свою ладонь на ее шее. В этом лукавом взгляде было предвкушение, и Сирину посетило подозрение, что что-то было на уме у этого самонадеянного вампира… Но он не позволил ей додумать.

- Готова? - с ленцой растягивая это слово, он, не давая ей реального выбора, увлек Сирину в черноту прохода. По ее коже пробежала дрожь, словно несильные разряды тока, и Рина шагнула вперед, испытывая странный, будоражащий озноб.

В проходе было темно, но это не мешало им видеть дорогу.

Тьма была их стихией.

Тихое шуршание ткани ее платья, его беззвучные, почти нематериальные шаги и шорох сотен лапок законных жителей этих переходов, сопровождали их спуск все глубже в подземелье, раскинувшееся под Парижем тысячами тоннелей и переходов.

Наверное, было глупо бояться темноты и неизвестности, которая притаилась за каждым поворотом. Но… Сирина испытывала некоторое… беспокойство.

Да, именно так. Она не боялась.

Просто ежилась от покалывания, которое ощущалось на коже, когда они проходили мимо очередного каменного распятия, в изобилии имеющихся в этих переходах.

И совершенно напрасно самодовольно улыбался Михаэль от того, что все крепче сжимались ее пальцы на его ладони.

Она не побоялась выступить против Кали, что ей какие-то катакомбы, пусть и забитые костями от пола до потолка?!

- Все нормально, милая? - его голос казался бархатом, который укутывал ее кожу, дразнил, искушал. Забавлялся.

- А что может быть не так? - Рина насмешливо вздернула бровь и постаралась еще глубже упрятать этот странный озноб, пробегающий по ее нервам беспокойными искрами. - Разумеется, все нормально, Михаэль.

Сирина даже хмыкнула, для убедительности, немного стесняясь того, что, по всей видимости, было страхом, и взмахнула рукой, отодвигая с прохода слой паутины. Ее пальцы, случайно, задели одну из костей, которые высились по обеим сторонам коридора, образуя необычные, мрачные барельефы и стены.

И Рина замерла, сбитая с толку картиной, которая возникла перед ее глазами, словно нарисованная пылью подземелья: тускнеющие глаза смотрели в небо угасающего дня, бок жгло, будто огнем. Он умирал. Костлявая старуха в этот раз подобралась слишком близко, он не смог увернуться от смерти. Дряхлый бродяга лежал на мерзлой земле, зажимая правый бок немеющими ладонями, и ощущал, как медленно из него вытекает жизнь, алыми струйками просачиваясь сквозь грязные пальцы с обломанными ногтями. В этот раз его достали. Пырнули железякой из-за жалкой краюхи червивого хлеба, найденной в объедках. Избежав чумы, он погиб от жадности другого бродяги…

- Что это? - Сирина моргнула, вновь, видя перед собой лишь тьму коридоров подземных тоннелей. - Что я видела?

Михаэль потер подбородок пальцами, словно раздумывая над ее вопросом, и заинтересованно посмотрел на нее, вглядываясь в изумрудные глаза любимой.

- Похоже, малыш, что Кали оставила тебе подарок, - он обхватил ладонью ее щеку, и чуть надавил, так, чтобы Рина смотрела ему прямо в глаза. - Если это можно считать подарком. Теперь ты можешь видеть жизнь людей не только по крови, но и по останкам, по костям, вероятно, по чему угодно, что имеет связь с "загробным миром", - вампир хищно улыбнулся на этом определении. - И…, - он немного помедлил, и все, даже напускное веселье, полностью исчезло из сознания Вечного, - мне кажется, что она не просто так оставила между вами такую связь…

Сирине подобное предположение не понравилось.

Она поняла, на что намекает ее любимый. И ей, вовсе, не хотелось, еще раз становиться воплощением богини смерти и разрушения…

- Нет, это может быть просто совпадением, - Рина покачала головой, проявляя несвойственное ей упрямство. - Наверное, там осталась кровь. И такого больше не будет. Вот, смотри, - и желая доказать несостоятельность предположения Мастера, она тут же протянула руку и дотронулась до черепа, выступающего из "кладки" этой стены…

Горячий, жаркий, удушливый воздух комнаты перекрывал горло, обжигал легкие, которые, и так, непереносимо болели. Она старалась не дышать, не кашлять, но и это усугубляло ее муку. Все тело ломило, словно бы она лежала на камнях, а не в своей постели на мягкой перине. Но осознание быстрого избавления смиряло с этим мучением. Она ждала смерти, как благословения. В углу комнаты плакала ее мать, которая так настойчиво пыталась выхватить единственную дочь из объятий "черной смерти", волной прокатившейся по их стране. Но все попытки, все "целители" и "маги", которых графиня тайно приводила к ее постели - не смогли ничего поменять. Ей уготовано было стать еще одной жертвой чумы, опустошающей Францию…

- Знаешь, мне было бы приятно, если бы ты чаще соглашалась с моими доводами, не пытаясь все проанализировать с позиции вероятностей ученого, - Михаэль чуть насмешливо скривил губы и снисходительно покачал головой. - Ты - вампир, я - твой Мастер, и мое слово должно было бы быть неоспариваемо…

- Пффф, - Сирина передернула плечами, но уголки ее губ дрогнули в улыбке. Она понимала, что Михаэль ее просто подначивал. И все равно, даже будучи частью этого мужчины, ее раздражало его самоуверенное превосходство. Хоть он и старался немного себя сдерживать ради нее. - Михаэль, я не могу не пытаться анализировать, я и есть - ученый.

Она упрямо скрестила руки на груди, и отступила чуть вглубь коридора, прогоняя мысли, которые не хотела сейчас ему показывать. Все ее несогласие, на самом деле, было продиктовано совсем иной причиной - Сирина не желала столкнуться с последствиями своей "маленькой хитрости", если Кали решит еще раз почтить ее вниманием.

- Серьезно? - Михаэль уже был рядом, продолжая поглаживать ее спину, словно и не заметил этой попытки Рины отойти. - Повторяю, малыш, ты - вампир. Что скажет ученый в тебе на это замечание? - темная бровь мужчины изломилась, будто его, в самом деле, интересовал ее ответ.

- Это невероятно, - была вынуждена признать она, сдаваясь ласке его пальцев. - Я не знаю, как можно это объяснить наукой. Но, все же, не согласна, что проявление вот этой способности - заслуга той ночи, когда Кали была во мне, - она потерла лоб пальцами, пытаясь найти убедительный аргумент. Однако так и не смогла этого сделать. - И все равно, мне не верится…

Сирина была почти раздражена тем, что не могла опровергнуть уверенность Михаэля. Ее пугала вероятность того, что он прав. Она не желала еще раз переживать хоть что-то, подобное тому, что испытала за те несколько минут, которые провела в воздухе, паря над равниной.

И в еще одной, безнадежной попытке опровергнуть его убежденность, Рина резко присела, и подняла с пола небольшой обломок кости, который выглядел так, словно побывал в эпицентре взрыва.

Она увидела Михаэля.

Вампир стоял напротив, обнажив в хищной усмешке клыки, и его сила крушила, распластывала людей, стоящих рядом. Давила. Заставляла лопаться сосуды в теле, ощущать, как взрываются органы и дробятся кости внутри…

Сирина задохнулась от этих ощущений и резко развернулась к любимому.

- Ты был здесь? - это видение, было настолько неожиданным, что отвлекло ее от предыдущих тревог. - Недавно, да?

- Да, - Вечный проговорил это слово тягуче, медленно, и сильнее сжал пальцы на ее коже, обхватывая затылок Рины. Притянул ее ближе к себе, и наклонился, почти касаясь своими губами рта Сирины. В его глазах мелькали багровые всполохи пламени. - В тот день, когда ты пыталась сбежать с тем человеком, - вампир не проговорил, прорычал это слово. - Жалкая кучка колдунов, возомнивших себя всемогущими, - он пренебрежительно хмыкнул. - Они решили, что в силах подчинить меня или Грегори, - Михаэль наклонился еще на миллиметр ниже, щекоча ее уста дыханием. - Я объяснил им, как они ошиблись. Хоть мой разум и отвлекала одна своевольная и своенравная сирена…

Она облизнула губы, ощущая, как начинает накатывать жар, растекаясь по сосудам горячим пламенем страсти к этому мужчине.

- Помнится, тебе именно это во мне и нравилось, - ее голос стал низким и хриплым, полным того желания, которое в ней нарастало от того, что он был так близко, а его взор пылал обещание. Она уже его жаждала. От одного прикосновения и искушающего поддразнивания. - Мое своеволие и непокорность. Ты передумал? - Рина вскинула подбородок, словно пыталась этим бросить вызов своему высокомерному вампиру.

- Глупости, малыш, - Михаэль рассмеялся низким смехом, который ласкал ее не хуже его пальцев, все еще скользящих по нежной коже затылка. - Мне не нравится эти черты в тебе. Я обожаю их, я околдован ими. Околдован тобой, милая, всей тобой, а не какой-то деталью своей маленькой ведьмы, - и, не дав ей вставить ни слова, он властно накрыл губы Рины своим ртом.

Целуя. Лаская напористо и влажно. Так, что она от одного прикосновения не смогла сдержаться и застонала, забывая обо всем, что окружало их…

Он не прикасался к ней так все эти дни, позволяя полностью восстановиться, выйти из странного транса, который охватил разум Сирины после слияния с богиней.

Михаэль обнимал ее, ласкал, целовал, стараясь отвлечь. Окружал такой заботой и вниманием, что Рина ощущала себя хрупкой и ранимой. Но и это все не могло разрушить кокон отторжения, который удерживал ее в плену.

Сейчас же, сбросив с себя ту летаргию, она испытывала настолько сильную нужду в страсти любимого, что эта потребность неистовой волной билась в ее теле.

Дыхание Сирины прервалось, но это не мешало им.

Руки Михаэля подхватили ее, отрывая от пола. Пальцы мужчины сжали нежные бедра, собирая ткань юбки в складки, понуждая Сирину обхватить ногами его торс. И гладкий шелк тьмы силы Михаэля, его страсти, окутал, окружил кожу Рины, которая стала невыносимо чувствительной после этих дней апатии.

- Михаэль…, - она застонала, запрокидывая голову, откидываясь в его объятиях так, чтобы предоставить максимальную свободу любимому, обеспечить неограниченный доступ к ее коже. Нуждаясь в его губах, в его пальцах, везде, на каждом участке коже, до которого он только сможет дотянуться. Она хотела его обычной напористости и требования к покорению.

Но Михаэль только низко заурчал в ответ на мольбу в хриплом голосе любимой, и нежно коснулся губами открывшейся точки пульса, такой манящей и беззащитной на ее шее. Почти с благоговением…

Ударил по ней языком, чуть втянул кожу…, но даже не задел клыками.

Это ласка была едва ощутимой, бережной, будто он боялся сломать ее своим прикосновением.

Сирина не понимала, чем вызвано такое отношение, тогда, когда ей хотелось жаркого и страстного покорения.

Она была растеряна. И это непонимание, потребность в нем, смешались внутри сущности девушки, передаваясь Михаэлю.

- Не торопись, малыш, - с мягкой усмешкой проговорил Мастер, - мы будем медленно и постепенно возвращать тебя к жизни.

Она собралась возмутиться и потребовать, чтобы он немедленно овладел ею, выкинув к черту все эти рассуждения о неторопливости!

Но в этот момент, перекрывая ей доступ к кислороду из-за спазма, сжавшего горло, губы Михаэля спустились по тонкой ключице и, скользнув вниз, оттягивая ворот платья, накрыли вершину ее груди.

Мастер нежно перекатывал чувствительный, сжавшийся сосок языком, будто играл с драгоценной жемчужиной, обволакивая ее грудь жаркой влажностью своего рта. Сначала один. Тщательно и так методично стараясь не пропустить ни единого миллиметра кожи, словно от этого зависели их жизни.

Ее тело будто пронзило током. С хриплым стоном, Сирина еще больше выгнулась в объятиях любимого, забыв о том, чем именно собралась возмутиться.

А он, с рыком, передавшимся и ее телу, переключил внимание на вторую вершину, уделяя и этому соску не меньше страсти и тщания.

Вампир зарычал от ощущения ласки ее черных прядей, которые заскользили по его рукам, ластясь к Вечному, когда Рина запрокинула голову. И крепче прижал ее к своему телу, даже опьяненный страстью, следя за тем, чтобы она не задела ничего в этом проходе.

Он не хотел, чтобы картины чьих-то прошлых жизней или смертей, отвлекали сейчас Сирину от основного - от того удовольствия, которым Михаэль собирался заполнить ближайшие несколько часов их вечности.

У него даже мелькнула мысль перенестись в их дом, но уловив такой порыв в сознании любимого, Рина протестующее застонала, и крепче вцепилась пальцами в волосы Михаэля, не давая его телу потерять плотность.

Он понимал ее.

Сам не желал уже ни на секунду отрываться он дурманящего аромата ее крови, от жара ее тела. И потому, стремительно шагнув в сторону одного из альковов, в центре которого имелось широкое прямоугольное возвышение из гранита, призванное, очевидно, исполнять роль алтаря.

На секунду отстранившись, он сорвал свою рубашку и, накрыв тканью камень, положил на это ложе Сирину.

Она тут же потянулась за ним, призывно протягивая руки к его телу.

А Михаэль на миг замер, возвышаясь над ней, стоя между бедер Рины, и с восхищением наслаждался открывающимся ему видом возлюбленной. Черные волосы девушки облаком тьмы разметались по камню. На бледных щеках проступил румянец, а ее алые губы были приоткрыты, словно беззвучный стон, все еще слетал с них. Огромные, широко распахнутые глаза сверкали.

Он безумно, дико скучал за этим огнем в изумрудных глазах Рины все последние дни.

Порою, его, одного из сильнейших мастеров, охватывал ужас, что прикосновение богини навсегда изменило любимую. Вечный опасался, что холод богини смерти, забрал ее способность наслаждаться дарами вечности, которыми Михаэль хотел бы окружить Сирину. И сейчас, вампир был чертовски рад, что это не так!

Она улыбнулась ему.

Открыто, соблазняющее, имея полное представление о чувствах, которые бушевали у Михаэля внутри. Язычок девушки увлажнил припухшие после поцелуя губы, заставляя багровое пламя взвиваться в тьме вампира.

Ад! Его жажда по ней, по всему, что составляло сущность Сирины, ничуть не уменьшилась. Нет. Она стала еще больше, еще неистовей, несмотря на то, что они почти все свое время проводили вместе.

Но Мастеру было не до размышлений.

С лукавым блеском в глазах, Сирина плавно опустила руки вниз. Изящные кисти скользнули по телу, от бедер вверх к мягкой линии ее живота, обводя пупок, который ему хотелось покрыть поцелуями, поднялись выше, к узкой дуге ее ребер, чуть проступающих под кожей…

В голове Михаэля мелькнула мысль, что он должен был настоять на ее питании раньше, не позволять Рине истощать себя…

Но и она исчезла, когда подушечки ее пальцев нежно обвели темные соски, лаская саму себя, и хрупкие ладони обхватили, приподняли ее полные груди, вершины которых влажно блестели от его поцелуев, будто моля о продолжении ласки.

Его плоть стала тверже камня, который сейчас служил им опорой.

- Твое понятие "постепенности" - напоминает мне жестокую пытку, Михаэль, - почти промурлыкала Сирина, прикусывая нижнюю губу клыками. - Это и есть твой план по моему исцелению? - тонкая бровь взметнулась в легкой насмешке.

Он не удержался от хриплого смеха, смешанного с рычанием. Черт! Его малышка, определенно, полностью пришла в себя.

Не имея больше сил противиться зову своей сирены, Михаэль рванул пояс брюк, и с низким, горловым рыком, прижался к ее коже, втягивая запах любимой, толкаясь пульсирующим членом во влажность ее тела. Нежно, дразняще прошелся своей плотью по этому жару.

Смех покинул Рину.

С коротким, полным потребности вскриком, она выгнулась, делая максимально плотным их контакт. Сирину сотрясала дрожь от предвкушения, от такой же жажды, которая сжигала и самого Мастера. И он собирался утолить ее в самое ближайшее время.

Но, не поддаваясь на мольбу любимой, Михаэль оттягивал момент погружения, усиливая, нагнетая напряжение в них.

Медленно потерся носом о нежную впадинку между грудями, которые Рина все еще удерживала и, накрыв ее ладони своими рукам, сблизив полушария, так, чтобы горошины обоих сосков оказались под его алчущими губами, с жадностью обвел те языком. Ее пальцы ускользнули из-под его захвата и вцепились в его плечи. Михаэль легко прикусил сосок, делая дрожь любимой неконтролируемой, наслаждаясь ее всхлипами и стонами, срывающимися с закушенных губ. Упиваясь тем, с какой силой пальцы Сирины держались за него.

Ему и самому было невыносимо сложно сдерживаться. Но Михаэль желал дать ей все, что только было можно.

И только когда он ощутил, что желание Рины стало почти непереносимым, то позволил себе наконец-то, погрузиться в ее тело.

Но не клеймящее, как обычно, а плавно, скользяще, постепенно заполняя, растягивая нежную плоть, усиливая удовольствие от каждого миллиметра проникновения.

Сирина застонала, протяжно, надрывно, и крепко обхватив ногами его талию, подалась навстречу.

Михаэль не позволил.

Сам застонав от величины удовольствия, которое испытывал, он опустил одну руку, удерживая ее бедра на месте, а второй рукой, уперся в гранит у изголовья их ложа.

- Не торопись, малыш, - его губы, наконец-то отпустив ее грудь, прочертили влажную дорожку к ее сонной артерии, неистово стучащей пульсом возбуждения Сирины, - сегодня мы все будем делать медленно.

- Но я не могу сдерживаться, - простонала Рина, - я хочу больше, сейчас. Немедленно, - дыхание девушки срывалось, а руки с жадностью скользили по его телу, словно бы она пыталась насытиться им любым способом, которым могла достать.

Ад! Ему не так и легко давался этот треклятый контроль. А уж ее просьбы, определенно, не способствовали укреплению самообладания Вечного. И тогда, глядя в полуприкрытые зеленые глаза, он решил пойти по другому пути.

Сначала, он даст ей все, что она пожелает. А потом - подарит еще больше.

Толчки Михаэля стали сильными, напористыми. Такими, что заставляли взрываться все у нее внутри от каждого погружения. Принуждали тело Сирины дугой изгибаться на камне старого алтаря. И стоны девушки перешли в крики удовольствия, которыми, навряд ли, столь уж часто, разрывалась тишина проходов катакомб.

Но Мастер продолжал сдерживать себя.

И только когда Рина задрожала от наслаждения, накрывшего ее волной, сметающей любое понимание действительности, Михаэль замер.

Его дыхание было тяжелым, неистовым. Клыки вампира упирались в ее пульс, но кожа оставалась целой.

Он ждал…

Ждал, пока пульс любимой не выровнялся, пока ее вдохи не стали менее прерывистыми.

И вот тогда, он снова начал двигаться в ней своей плотью, испытывая удовольствие, граничащее с болью от того, что продолжал себя контролировать. Однако сегодня, Михаэль хотел посвятить всю ночь только ей, Сирине…

- Мы сделали по-твоему, милая, - проурчал он ей в кожу, раз за разом проходясь языком по коже любимой, собирая испарину. - А теперь, мы сделаем так, как хочу я, - и Михаэль погрузил свои клыки в ее сосуды, наслаждаясь вкусом крови Рины. Испытывая ни с чем несравнимое удовольствие от ее стонов, от влажного трения кожи Сирины о свою грудь, он раз за разом, медленно и протяжно, двигался в ней…

 

Глава 14

- Последние два месяца я слишком часто ощущаю себя неряхой, - Лилиана мягко усмехнулась, сдувая с носа пену с ароматом персика, которую так долго просила у Тео, что вампиру даже пришлось уходить, чтобы принести ей именно этот вид.

Почему Лили потребовался именно персиковый аромат - она не знала, но обострившееся после перерождения обоняние жаждало чувствовать только его. Теодорус не спорил и, не обнаружив таковой бутылки в предыдущих запасах, созданных им для любимой, просто исчез, появившись с новой склянкой через пару минут.

За этот мизерный срок Лилиана умудрилась сделать несколько открытий.

Неожиданным стало то, что она не осталась в темноте. Теперь, после слияния с любимым, она все время видела его глазами, однако, чем дальше он был, тем размытее становились воспринимаемые девушкой картинки.

И теперь Лили никогда не была одна, всегда ощущая в себе сознание Тео, даже когда он находился за сотни километров.

Впрочем, за несколько часов, прошедших с ее пробуждения, он только один раз удалялся, за той самой пеной, и за две минуты - Лили не успела особо проникнуться одиночеством. Все остальное время Теодорус был рядом с ней.

Подняв голову, Лилиана повернула лицо к Тео, который сидел в теплой воде позади и нежно поглаживал ее живот ладонью.

- Я боялся причинить тебе лишнюю боль любым неосторожным звуком или движением, драгоценная, - голос вампира был ласковым, таким же нежным, как и его прикосновение. - Потому не посчитал ванну жизненно необходимой в тот миг, - Древний осторожно отвел темный локон мокрых волос ей за ухо и прижался к коже Лили, жадно втягивая в себя ее запах.

Он говорил легко и ровно, но внутри вампира бушевала боль и чувство вины, которые тот пытался скрыть.

Она чуть нахмурила брови, и отклонилась, пытаясь добиться того, чтобы Тео посмотрел ей в лицо.

- Ты был прав в этом, - не добившись желаемого, Лилиана протянула руку, обхватывая лицо любимого влажной ладошкой. - Вероятней всего, даже помощь Сирины не умалила бы чувствительность моего тела еще и к внешним раздражителям. Я не жалуюсь, просто констатирую факт. И тебе не стоит винить себя в чем-то.

Вампир кивнул, она почувствовала это движение пальцами, и крепче обнял ее.

Но и эти объятия были невероятно, нереально нежными, почти трепетными. Будто бы Лилиана стала хрустальной.

И все потому, что Тео знал - ее тело еще испытывает отголоски пережитых ощущений.

Но он не обсуждал эту тему.

Так же, как и она не говорила больше о его самобичевании, не добившись результата в первых трех попытках убедить своего упрямого и всезнающего Древнего, что она в полном порядке.

Это было не совсем так.

А слияние и ее лишило возможности хоть в чем-то хитрить.

Не то, чтобы они оба считали игнорирование лучшим выходом.

Просто ни у одного из них двоих не было сил, чтобы воскрешать недавние события. Но и чувствовать все, что терзало мужчину - она больше не могла.

Он не был виновен. Но не желал признавать этого.

Жертва Лили была настолько же естественной для нее, как новый вздох. А то, что каким-то неясным образом Сирина смогла уменьшить ее боль в первые несколько дней - было облегчением, но не тем, что сыграло основную роль в испытании.

Она даже не подозревала о таком даре той девушки, пока там, в мире созданном Кали, в прошлом жертв ее любимого, с удивлением, не обнаружила, что почти не чувствует боли. Правда, чем дольше длилось ее испытание, тем больше пыток достигало своей цели, очевидно, исчерпав некий лимит устойчивости.

Но Лилиана терпела, закрывая глаза и помня о том, за что именно выплачивает цену.

Полностью развернувшись к Теодорусу, Лили села поверх бедер вампира, отрешившись от легкого болезненно-тянущего ощущения в теле, и обхватив его лицо ладонями, приподняла, видя свое собственное нахмуренное выражение его взглядом.

Однако все ее доводы потерялись, стоило его рукам заскользить по ее спине, прогоняя заботы, отвлекая от всего, что произошло. В груди Тео зародилось тихое урчание - ему, определенно, понравилась такая поза Лили. Но не это было целью девушки в данный момент.

Лилиана тряхнула головой, проясняя разум от его наваждения, от тихого шепота мыслей Древнего, отныне, всегда окружающего ее, и уперлась одной рукой в теплый край ванны, крепко сжимая на нем свои пальцы.

- Пожалуйста.

Единственное слово, которая она смогла произнести.

Пропитанное слишком многим, несущее в себе смысл тысяч слов и уговоров. Ее молитв к нему. Она просто просила его принять то, что было, перестать искать виновных. Он без раздумий уплатил свою жизнью за ее, она - так же честно расплатилась за великое счастье быть рядом с тем, кто являлся для Лилианы единственным смыслом и божеством в мире.

Теодорус резко, прерывисто выдохнул, и опустил голову, показывая Лилиане пушистые хлопья пены. А потом и вовсе закрыл веки.

Она ощутила, как под ее ладонями напряглись мышцы на скулах вампира, как застыла в напряжении его шея.

Они просидели так несколько мгновений в абсолютной тишине и сумраке, которые все еще сковывали владения Древнего. Лишь три свечи безуспешно пытались разогнать вязкое полотно наведенного мрака.

Тео считал, что ей стоит постепенно возвращаться ко всем ощущениям, потому и не разорвал плетение своей тьмы вокруг дома. Лилиана же не сочла необходимым спорить, чтобы убедить его в обратном. В конце концов, не так уж вампир и ошибался.

Наконец, губы Тео поцеловали ее ладони, отнимая их от своего лица. Он плавно развел руки Лили, и прижался носом к впадинке над ее ключицей.

- Хорошо, медовая, - тихо прошептал вампир, так и не поднимая голову, отчего его пряди щекотали ей подбородок. - Я выполню любое твое желание. Лишь бы ты и дальше улыбалась.

Все, что пожелаешь, только бы это принесло тебе счастье.

Она, в самом деле, улыбнулась, довольная достигнутым.

Он не стал бы ее обманывать. Если Теодорус обещал - то выполнял сказанное. И теперь Лили надеялась, что любимый, хотя бы попробует, не судить себя, вменяя ее муку в свои заслуги.

- Это принесет мне огромное счастье, - чуть лукаво прошептала она, целуя его макушку. Но не рассчитав движение, не успев еще привыкнуть к изменениям в теле, слишком поспешила. Ее клыки задели губы, прокусывая их до крови, тонким, изысканным ароматом повисшей в густом воздухе ванной. - Это очень неудобно, Тео, - недовольно скривившись, пожаловалась Лили.

Тот прижал ее пальцы к своей щеке и она почувствовала его улыбку.

Наверняка, он посмеивался над ее неловкостью. Это вызывало легкое огорчение. Правда, то, что своей неуклюжестью она смогла отвлечь Древнего - нивелировало ее неудобство.

Теодорус притянул к себе лицо любимой и нежно прошелся языком по губам, собирая выступившие алые капли, смакуя их вкус.

- Неудобно? - повторил он это утверждение все с той же мягкой усмешкой. - Смотря для чего.

Лилиана ощутила легкое давление рук вампира на затылок и наклонила голову, понимая, что упирается ртом в его шею.

Ее пульс подскочил, а рот наполнился слюной при одной мысли о том, чтобы укусить его. Она хотела, очень-очень сильно хотела это сделать, чтобы снова ощутить вкус крови Теодоруса.

И теперь могла сделать это беспрепятственно.

В самом деле, кое-какие преимущества в новом статусе имелись. Легкая ирония собственных мыслей растянула прокушенные губы в улыбке.

- Пей, драгоценная, - хрипло проговорил вампир.

Тихий голос упал на несколько тонов, становясь невероятно низким. Его предстоящее будоражило не меньше. Под теплой водой и забавной шапкой пены, твердое доказательство желания и жажды Тео по ней уперлось в ягодицы Лили, прижатые к его паху.

Тело Лилианы завибрировало и по нервам разбежались горячие разряды, заставившие поджаться пальцы на ногах. Но она беспрекословно подчинилась просьбе Тео, понимая, что он прав, давая ей во всем передышку.

Глубоко вдохнув, она втянула в себя его запах.

А потом сделала то, от чего уже, попробовав лишь раз, была без ума.

Задержав дыхание, наполняя себя, свои легкие ароматом личного идола, Лилиана легко приоткрыла губы и резко погрузила клыки в плоть, чувствуя, как рот наполняется кровью Теодоруса, как ее зубы проникают в его артерии. Ее околдовывал ток его крови, щекочущий ее язык, дразнящий Лили.

Бедра мужчины дернулись вверх. И она, не удержавшись, выгнула спину, желая, чтобы плоть Тео погрузилась внутрь ее тела.

Но он только хрипло рыкнул, и крепче сжал свои руки, удерживая бедра Лили, не позволяя ей елозить по его ногам.

Тогда, делая все новые и новые глотки, в мозге Лилианы, одурманенном неземным вкусом крови любимого, его урчанием, окружающим ее, родилась другая идея.

Медленно и плавно маленькая ладошка Лилианы заскользила по телу вампира, обводя контуры напряженных мышц, поджарого живота, прочертила дорожку по линии волос, идущей от пупка к паху, пока полностью не погрузилась под воду. И тут стремительно обхватила толстый, мощный, твердый ствол его плоти. Тонкие пальцы спустились по нему до самого основания, и снова поднялись.

Лилиана хотела подарить Теодорусу удовольствие.

Но в этом Древний был неумолим. Он перехватил ее руку своей ладонью, и крепко сжал, не давая продолжить сладостную игру.

- Нет, медовая, - Тео покачал головой, отчего сократились мышцы его шеи, задевая губы Лилианы, сомкнутые на коже мужчины. - Только вдвоем, - тяжело и с усилием выдохнув, он отвел ее руку от своего паха и прижал кулачок, все еще горящий от недолгого прикосновения, к груди. - Мы подождем. Нам некуда теперь торопиться - вечность в нашем распоряжении.

Теодорус был прав.

Но и вечность имеет оговорки, как теперь знала Лилина. Потому и жаждала, презрев всякую осторожность, утолить свой голод по нему. Однако она приняла его доводы, зная, насколько верно такое решение вампира. Каждая мышца в ее теле все еще хранила память о перенесенных пытках.

Древний уловил в ней это смирение с таким решением и довольно кивнул.

- Пей, - хрипло проурчал вампир, запрокинув голову так, чтобы ей было удобней глотать кровь. - Утоли свой голод, а потом - мы попробуем выйти в сад и немного развеять тьму, возвращая звуки в нашу с тобой жизнь…

Ничего, даже отдаленно похожего, не было в планах Теодоруса.

И сам себе он не смог бы объяснить, что именно они с Лилианой делали этой ночью на пустынных улицах засыпающего городка.

Древний посмотрел вперед, где на небольшом расстоянии от него, медленно и тихо шла Лили.

Пронизывающий зимний ветер развевал юбку простого платья из белого хлопка, которое укутывала тонкую фигуру его Лилии, но она не чувствовала мороза. Впрочем, как и сам Тео. Ее ноги, обутые лишь в легкие тонкие туфли с плоской подошвой, почти не оставляли следов на рыхлом, свежем снегу. А небольшие вмятины, тут же засыпало новыми снежинками, в изобилии осыпающимися с неба.

Наверное, люди могли бы вообще не заметить ее - белое на белом.

Его спасение и свет - под искрящимся, кристальным светом зимы, рассыпающимся этими пушистыми хлопьями.

Он же не мог видеть ничего иного. Только Лилиана была в его глазах, в его тьме, в центре всего, что окружало Древнего. Просто, в центре него самого.

И именно потому, сейчас, спустя лишь трое суток после того, она пришла в себя в той темной и безмолвной комнате, он позволили ей прийти сюда. В город, полный людей и их изобретений, пересыщенный звуками и огнями, которые все еще могли причинить боль Лили.

Но и зная обо всем, что таило в себе такое позволение, Теодорус не отказал. Как он мог хоть в чем-то отказать ей? Вампир не представлял себе подобного.

И именно потому, сейчас, он тихо следовал за Лилианой на расстоянии не более полуметра, ни о чем не спрашивая. Лишь время от времени протягивая пальцы, чтобы провести по ее коже, дотронуться, почувствовать…, зная, что и ее сжигает такая же потребность в их контакте.

Теодорус не знал, что именно понадобилось Лили в этом городке.

Хотя, у него была догадка.

Слишком долго он существовал на Земле, чтобы не знать или не понимать мотивов, управляющих людьми. А его любимая, лишь недавно стала бессмертной, и потому, ее поступки можно было просчитать с легкостью.

Он мог спросить - Лилиана ответила бы.

Тео мог бы просто потянуться к ее памяти, к побуждениям и прочесть причину в сознании возлюбленной - Лилиана без всяких препятствий открылась бы.

Однако он желал, чтобы она сама доверилась ему и рассказала о мотивах своей просьбы, тогда, когда сможет. Тогда, когда это не причинит ей боли и дискомфорта.

И он просто шел рядом, не приминая своими шагами снег на улицах маленького города, не вглядываясь в окна, темные или освещенные светом, не прислушиваясь к тому, что происходило внутри домов. Не выяснял, каким образом Лили ориентируется в узких улочках, и как определяет направление, в котором они продвигались. Не спрашивал, отчего они идут, а не скользят тьмою.

Вечный следил за тем, чтобы опасность не подобралась к ним, к его драгоценной Лилиане, и более, ни на что кроме нее, не обращал внимания.

В этот момент Лили остановилась у небольшого кирпичного дома с неосвещенными окнами.

Ее ладошка протянулась к нему, и Лили коротко вздохнула, сплетая их пальцы. Так, словно бы ее добровольная изоляция, та отстраненность, которую она сама между ними установила в этот вечер, истязала ее больше, чем все, через что Лилиана прошла, выкупая его жизнь у богини разрушения и смерти.

- Все хорошо, драгоценная? - он притянул ее ближе, так, чтобы не осталось расстояния, и посмотрел на дом, возле которого они остановились.

Внутри здания не было никого, он ясно различал тишину, которая не нарушалась ни единым звуком. Не было ни сонного дыхания, ни шорохов, ни стука сердца возможных обитателей.

- Не знаю, - едва слышно пошептала Лилиана, опустив лицо к земле, устланной белым покрывалом.

Ее веки были закрыты, а лицо выражало какую-то печаль. С удивлением и нарастающим недовольством, Теодорус ощутил внутри любимой неясное отчаяние.

Не надрыв, нет. Просто тихая тоска и грусть появились в сущности Лилианы.

И обреченность. Смирение.

На миг его тьма замерла, испытывая ужас и ярость при мысли, что она сожалеет…

Однако уже в следующую секунду Тео отбросил подобное предположение. То, что происходило в сознании Лили - не было связано с ними. Он был совершенно уверен в этом.

Древний продолжал смотреть для нее на это строение, и без объяснений зная, что стоит перед домом, в котором Лилиана выросла.

- Ты хочешь войти? - поинтересовался вампир, отводя от лица девушки пряди, скрывающие от него ее черты.

- Не уверена, - она помолчала миг. - Там слишком темно и тихо…

- Вот уж не думал, что после всего, ты испугаешься темноты, - Тео еще плотнее прижал ее хрупкое тело к себе, имея представление о том, что не это пугает ее. И пытался отвлечь ее, развеять странное напряжение, появившееся в девушке. - Я рядом, ничто и никто не будет угрожать тебе здесь. Не теперь, - последние слова прозвучали неясно из-за глухого рычания, вырвавшегося из горла вампира.

Он прекрасно помнил картины в сознании Лилианы, когда она вспоминала о своем прошлом в этом доме. И помнил, сколько боли и унижения ей досталось от Карателей, бывших родными Лилианы.

Он хотел бы их убить. Жестоко. Сообщив, за что именно они умирают.

Всех…, кроме ее матери, возможно. Эта женщина была единственной, кто не отверг Лилиану, и он мог бы ее пощадить.

Но Теодорус, определенно, не собирался этого делать в присутствии Лили.

Она была слишком доброй со своей родней. Даже вытерпев от них больше, чем перенесла по вине Рохуса, его любимая не возненавидела свой Клан.

Что ж, он мог сделать это за нее.

- Я не боюсь того, что могло бы угрожать мне, - Лилиана слепо повернулась и, не открывая глаз, уткнулась лицом в шею Тео, потерлась носом о его кожу, вдыхая аромат. Она нуждалась в его мощи и энергии, и он с удовольствием окутывал ее в свою силу. - Просто…, - еще один тихий вздох сорвался с губ, которые девушка прикусила. - Мне кажется, что я опоздала. И здесь нет той, к которой я пришла.

- Твоей матери? - уточнил он, нежно касаясь губами ее лба.

- Да.

- Мы можем подождать, если ты хочешь увидеться с нею, - просто предложил Древний, приподняв пальцами подбородок любимой, испытывая желание увидеть выражение ее лица.

Почувствовав это, она подняла веки.

Гнев и… растерянность охватили Теодоруса, когда он заметил алые капли слез в уголках ее глаз, переливающихся алмазным светом.

- Я не думаю, что хоть когда-нибудь смогу это сделать. Не знаю…, мне кажется, что уже поздно, - Лилиана покачала головой и, повернувшись в сторону дома, остановила на нем своей невидящий взор. - Ее там нет, и думаю, она уже никогда не вернется…

- Медовая…, - Теодорус чуть сжал свои ладони, которые обнимали щеки девушки.

Он был готов сделать что угодно, перевернуть всю вселенную, лишь бы больше никогда не видеть ее слез.

О, тьма! Что угодно, лишь бы Лилиана была счастлива!

Тео не знал, отчего именно сейчас она так возжелала встретиться с матерью. Да и не имели причины никакого значения. Он собирался исполнить любое, даже мимолетное, желание Лили.

- Мы можем разыскать ее. Достаточно просто найти человека, тем более, если ты знаешь его.

- Нет… не в этом дело, - покачала головой Лили. - Что-то исходит от дома, что-то…, будто взывает ко мне, и это плохо. На самом деле плохо. Необратимо. Ее нет. Нигде нет, Тео. Не на этом свете…

Он понял ее страх, но не был уверен, что знает, как унять опасения любимой.

- Почему ты так считаешь? Что именно чувствуешь, моя Лилия? - спокойно спросил Тео, мягко опуская ладонь ей на затылок и поглаживая кожу, чтобы подарить поддержку и тепло.

Вместо ответа из ее груди вырвался еще один грустный вздох, Лилиана растерянно пожала плечами.

- Может быть, все же зайдем и проверим? Что скажешь, драгоценная? - спокойно проговорил Тео, стараясь помочь ей осмыслить все, что вызывало беспокойство.

А потом, наклонился и губами собрал ее слезы, медленно скользящие по белоснежной коже.

Ни один мускул не выдал его напряжения, ни один жест не показал, как бушует его тьма от того, что она не счастлива в этот миг. Но Теодорус старался сохранить покой внутри них обоих любым доступным способом.

Лилиана сильнее прикусила губу.

- Хорошо, - наконец кивнула она. - В конце концов, мы уже пришли сюда.

Не расплетая их пальцев, она повернулась и направилась к незаметной калитке в высоком заборе, увлекая Древнего за собой.

Поддев щеколду и толкнув створку, Лили ступила внутрь. Но Тео опередил любимую, делая шаг вперед.

Они оказались на небольшом дворике позади дома.

Здесь не было ничего примечательного, лишь два небольших, чахлых деревца рябины сиротливо покачивали голыми ветвями под порывами ветра. Ни качелей, ни песочницы, которые указывали бы на то, что в семье совсем недавно было две маленьких девочки, ни каких-либо украшений, которыми люди предпочитают заставлять собственные дворы. Только пустота и снег, покрывающий голую землю.

Лили уткнулась своим лицом в его спину, а потом настойчиво подтолкнула вперед, к задней двери, ярким пятном белого цвета, выступающей на темной стене.

Не позволяя ей обойти его, Теодорус стремительно пересек двор и толкнул дверь, не заботясь о том, что просто напросто ломает замок и крепления.

Очевидно, это обстоятельство не волновало и Лилиану. Во всяком случае, он не ощутил ни малейшего протеста на его действия внутри ее сущности.

Все так же молча Тео ступил внутрь дома, начиная осматриваться. Лили тихо зашла за ним.

Судя по всему, Лилиана никогда не предполагала, что ей вот так доведется проникать в свой бывший дом. Тео чувствовал, как любимая поежилась в душе, но не сказала ни слова, понимая, что такой путь - ничем не хуже других.

И потом, разве не она сама просила его не передвигаться во Тьме?

Внутри они никого не обнаружили. Дом был пуст.

Впрочем, это Теодорус ощущал и стоя на улице.

В темных комнатах стояла тишина, нарушаемая лишь тиканьем высоких напольных часов в гостиной, да негромким гулом работы холодильника на кухне, в которой они оказались. По крайней мере, это указывало на то, что жилище не покинули, и хозяева просто отсутствовали.

Через небольшую, чистую кухню они прошли в холл. Здесь было странно пусто - стояла только вешалка для пальто, да подставка для обуви.

На второй этаж из холла вела деревянная лестница с резными перилами. Очевидно, именно там находились жилые комнаты.

Теодорус остановился, рассматривая ничем не примечательный интерьер. Прошелся глазами по фото пейзажей на стенах, по дешевым репродукциям картин.

Нигде не было видно ничего, что могло бы рассказать о семье, проживающей в этом доме. Ни семейных фото, ни рисунков детей. Ничего, что указывало бы на личности.

Это не казалось странным или удивительным, если учитывать, что хозяева - принадлежали к клану Карателей. Было бы глупо открыто предоставлять вероятному врагу всю информацию о себе. Никто из Карателей не смог бы утверждать, что его не преследуют. И в каждое жилище мог проникнуть вампир.

Их с Лилианой присутствие в этом доме - было прямым доказательством подобной вероятности.

Пока Древний осматривал простой паркет и выкрашенные в светло-зеленый цвет стены, Лили тихо стояла за его спиной, не препятствуя ему изучать помещение. Она сама не делала никаких попыток что-то осмотреть или зайти в темные комнаты. И Теодорусу казалось, что его любимая сознательно отгораживается от окружающей ее обстановки, не желает видеть то, что так долго различала на ощупь.

Удостоверившись, что им ничего не угрожает, Тео развернулся и нежно обнял Лилиану, обхватив ее лицо ладонью.

- Мы можем уйти, медовая, если ты не желаешь находиться тут, - предложил он, мягким касанием целуя ее закрытые веки.

Легкий вздох сорвался с губ Лили от этого предложения и Древний поймал его ртом, разделяя их дыхание, целуя Лилиану, желая только одного - чтобы ничего не огорчало его любимую.

- Я должна узнать, что случилось, - тихо прошептала она, прижимаясь лбом к его щеке. - Иначе этот странное ощущение, которое притягивает меня сюда, не исчезнет.

Она отстранилась, не отпуская, все же, руку вампира, и сделала пару шагов в сторону лестницы. Тео направился за ней.

Внезапно Лилиана замерла на первой ступени лестницы и повернулась в сторону гостиной - где распахнутый дверной проем позволял осмотреть комнату. Теодорус посмотрел туда, давая Лили увидеть все, чтобы она там не пыталась рассмотреть.

А она, в самом деле, что-то заметила. Сдавленный вздох вырвался из груди девушки, когда Лилиана стремительно пошла в комнату, привычным, неосознанным жестом опираясь на стену кончиками пальцев.

Древний пошел следом.

Стоило им зайти, как Теодорус уловил запах, который сложно было спутать. Он слишком хорошо знал его. Досконально изучил все нюансы за столетия. Этот запах был его постоянным спутником - аромат смерти.

Здесь кто-то недавно умер.

Лилиана, так же, уловила этот привкус, висящий в застоявшемся воздухе комнаты, который не ощутил бы ни один смертный. Она напряглась, жестко выпрямляя спину, несмотря на то, что все внутри его любимой сжалось в комок от режущего понимания. Теодорус приблизился и положил свои ладони ей на плечи, притягивая Лили ближе. Он и без всяких слов знал, что она нуждается в поддержке, даже если сама будет против этого.

- Здесь были похороны, - без каких-либо эмоций проговорила Лилиана, кладя свою тонкую ладонь поверх его кисти. - Несколько дней назад. Этот запах, - она еще раз глубоко вдохнула, будто боялась ошибиться, - свечи с этим ароматом всегда используют на панихиде в Клане.

Наклонив голову, Лили прижалась щекой к коже его шеи.

- Ты уверена, что хоронили твою мать? - спокойно уточнил Тео, касаясь подбородком ее шелковистых волос.

- Да, - кивнула Лили. - Не знаю, почему я так уверенна, но именно она умерла… - она сжала ладонь в кулак, стискивая его пальцы. - Знаю, что это не должно меня так расстраивать после всего, да и не сравниться ничему с тем ощущением, когда я увидела, как умираешь ты…, - голос Лилианы стал безжизненным и плоским, а слепые глаза подернулись поволокой, будто бы девушка вновь оказалась на той равнине. - И все равно, мне тяжело.

- Тшш, тише, моя Лилия, не тревожь богиню, даже отголосками таких мыслей, - Теодорус приподнял ее подбородок пальцами и нежно потер бледную кожу, пытаясь согреть щеки Лилианы. - Ты не должна стыдиться ни единого своего ощущения или мысли. Твоя мать была единственной из всех родственников, кто заботился о тебе, кто не отверг, не посчитал обузой - нет ничего странного в том, чтобы оплакать ее смерть, - вампир говорил тихо, но его голос убеждал, околдовывал, подавлял сомнение в Лилиане, даря ощущение покоя.

- Спасибо, - со слабой улыбкой проговорила Лили, находя некоторую иронию в том, что ее утешал вампир, которого так сильно желал бы уничтожить любой Каратель. - Независимо ни от чего, я безгранично счастлива, что ты со мною, Тео, - она потерлась щекой о его руку. - Когда ты рядом - все можно перенести и пережить.

- Ты бессмертная, драгоценная, и скоро будешь смотреть на такое иначе, - Тео усмехнулся, и его голос отразил эту улыбку, согревая Лилиану. - Что будем делать теперь? - все с той же мягкостью поинтересовался он.

- Я хотела бы сходить на кладбище, если ты не против, - Лилиана поняла, что ей не понадобилось много времени, чтобы смириться со смертью единственного близкого человека. И пусть грусть никуда не ушла, но присутствие Теодоруса рядом - делало все незначительным, второстепенным.

- Значит, туда мы и отправимся, - согласился Тео, сплетая свои пальцы с ее, и повел Лили через пустые комнаты к взломанной ими двери.

У Карателей имелось свое собственное кладбище, и только на его территории хоронили каждого члена Клана. Возможно, ее отец очень часто мечтал, чтобы и она избавила свою семью от сложностей, почив тут с миром. Лилиане порой казалось, что она чувствовала подобные мысли в родном человеке. Однако не ей первой довелось пополнить семейный склеп.

Лили подошла к свежему холмику мерзлой земли, полностью усыпанному увядшими цветами и снегом.

Гвоздики. Ее мать никогда не любила гвоздик. Хорошо, что их уже почти невидно под белым холодным покровом.

Она крепче сжала ладонь Тео, "видя" как тот внимательно всматривается в простой крест с прибитой табличкой.

Древний не позволил ей подойти ближе. Он потянул ее назад, до того, как обжигающее покалывание коснулось кожи Лилии.

Здесь повсюду были кресты, но ее любимый, каким-то образом провел Лилиану так, что ни один знак не задел их.

Смирившись с тем, что дальше Тео ее не пустит, Лили наклонилась, кладя на могилу две белоснежных лилии.

Белое на белом.

Ее мать любила эти цветы, потому и назвала младшую дочь таким именем.

Выпрямившись, она замерла возле Теодоруса, вспоминая те немногие моменты, когда была счастлива, перебирая в памяти осколки своего непростого детства. Руки мужчины обнимали ее, давая тепло и поддержку. И Лили чувствовала умиротворение, пусть и окрашенное печалью.

Ветра не было, и снег мягко падал, укрывая могилу толстым покрывалом.

Она не знала, сколько времени так простояла, опираясь на любимого, но внезапно, Тео наклонился к ее уху и тихо прошептал:

- Похоже, не мы одни пришли сюда этой ночью, медовая, - в голосе вампира ощущались тихие перекаты рычания. - К нам приближаются люди. Их четверо. Хочешь остаться? Или ты готова вернуться домой?

Она знала, что ей нечего опасаться рядом с ним, да и какова вероятность того, что неизвестные идут именно на могилу ее матери? А ей так хотелось побыть здесь еще немного…

Впрочем, на кладбище Карателей можно было ожидать всего - ведь новые могилы появлялись не так уж часто.

С сожалением вздохнув, Лилиана кивнула, давая ощутить Тео, что готова уходить. Но стоило ей повернуться и скользнуть его глазами по далеким силуэтам, движущимся между памятниками и крестами в их направлении, как Лили застыла, недоверчиво "всматриваясь" в ночь…

Она могла ошибиться.

В конце концов, Лилиана так долго была слепой…

Люди все приближались, а Лили никак не могла сдвинуться места, с каждой секундой все сильнее сжимая пальцы на руке Тео. Мужчина же просто стоял, ни о чем не спрашивая, и наблюдал вместе с ней.

Вероятно, он был мудрее и уже признал то, во что Лилиана никак не могла поверить. И потому, Тео не позволил Лили беззащитно стоять посреди могил. Он укрыл их тьмой, скрывая от любого взгляда.

Однако, когда эти люди, трое мужчин и одна женщина приблизились - Лилиана не выдержала, выступая из этого укрытия.

На лицах пришедших появился шок при виде ее фигуры, материализующейся из непроглядной ночи.

- Ты?! - единственная женщина выступила вперед, недоверчиво рассматривая Лилиану. - Что ты тут делаешь?! Живая?! - почти со страхом прошептала ее старшая сестра.

 

Глава 15

- Не самое разумное решение, - голос вампира прерывался грубым рыком, заставляя человека, распростертого не сером камне пола, задыхаться в ужасе.

Черные глаза смотрели без тени жалости, и в глубине их тьмы разгорались языки алого пламени.

Тяжело сглотнув, Кен признал в уме, что идея, в самом деле, оказалось паршивой. Но отчего его не предупредили, что этот, конкретный вампир, настолько сумасшедший?!

Сглотнув кровь, заливающую его рот из-за выбитых зубов и сломанного носа, Кен попробовал немного отползти назад, чтобы упереться в стену. Возможно, тогда ему удалось бы встать на ноги. Он не привык вести переговоры в настолько невыгодном положении.

Увидев эти потуги, вампир, все это время сидящий на столе, хищно улыбнулся. Его верхняя губа вздернулась в оскале, и новое рычание вырвалось из глотки. Он поднес кулак, которым только что сломал нос Кена, к своим губам и демонстративно слизнул оставшиеся капли крови.

- Итак, - рычание перекатывалось в словах, делая его речь немного неразборчивой. Впрочем, в интересах самого Кена было предельно ясно понять каждое слово. И он очень…, очень сильно старался. - Что за сделку ты устраивал для Ротана и Аристарха? Вкус крови освежает память, не находишь? - внезапно, почти дружелюбно произнес вампир, упираясь одной ногой в кресло, на котором еще совсем недавно так удобно устроился Кен. Вдруг, одним сильным толчком, его хозяин послал этот предмет обстановки в стену, разбивая на мелкие древесные обломки и щепки. - Особенно, когда кровь - твоя собственная, - все с той же доброжелательностью голодного ягуара, нависшего над своей добычей, закончил вампир.

- Да уж, - не мог не согласиться Кен, - чертовски здорово освежает.

- Вот и хорошо, значит, сейчас ты мне все расскажешь, - довольно кивнул Мастер, беря со стола кем-то позабытый кинжал, и начинал небрежно подбрасывать его в воздухе, даже не глядя на лезвие.

Кен, все же, доползший до стены, испытал нехорошее ощущение, что не так уж случайно этот ножик тут оказался. Прогнав подальше эти мысли, и сильно постаравшись, чтобы подавить нарастающий ужас, он оперся рукой о стену позади себя и медленно поднялся.

Вампир не препятствовал.

- Но вы же понимаете, меня связывает тайна сделки, - Кен попытался еще раз сохранить профессиональное лицо.

В конце концов, он не первый раз работал с вампирами. И мало ли, может этот вопрос был "испытанием на вшивость"? Проверкой, чтобы выяснить, насколько ему, как посреднику, можно доверять.

- Не смеши меня, - вампир хмыкнул, хотя, ни что в резких чертах Мастера не указывало на то, чтобы ему, в самом деле, хотелось посмеяться. - Какая тайна сделки? Они оба мертвы. Не без моего непосредственного участия, - стальное лезвие блеснуло, описывая круг в воздухе, и на миг Кен отвлекся, уверенный, что в этот раз кинжал упадет, но пальцы вампира ловко поймали нож за самое острие.

Вообще, его поведение было неожиданным и странным.

Отправляясь в этот замок, Кен выяснил, что его хозяин, Михаэль, один из самых сильных Мастеров, хоть и не стар. Что он сам, очень давно, уничтожил своего создателя, и всех, кто был с ним хоть как-то связан, кроме одного "брата по крови" - Грегори. И после того, мало интересовался делами смертных, предпочитая существование одиночки.

Хотя, поговаривали, что недавно Михаэль обзавелся весьма привлекательной парой. Но эти сведения не были проверенными, и не попадали в категорию точных, которым Кен предпочитал верить.

Однако никто из его информаторов не упоминал, что этот Михаэль обладает настолько бешеным нравом. Даже, наоборот, пожалуй, его считали весьма сдержанным.

Что ж, если ему удастся выжить, Кен сможет добавить пару-тройку эпитетов в характеристику этого вампира. Если выживет…

Дерьмо. Ему не понравилось это словосочетание.

- Я устал ждать, Кен, - вампир поднялся со стола, продолжая забавляться кинжалом.- Минута, и я перехожу к более интересным для себя занятиям.

Он резко метнул нож, а Кен, завороженный тихим свистом полета этого оружия, не сразу понял, куда тот направлен. Однако, осознав цель, человек в страхе попытался рвануть с места, но было уже поздно.

Острое лезвие, легко, словно в масло, вошло в его плоть, будто бабочку, пришпиливая Кена за левое плечо к камням стены.

Человек заорал, забыв и о гордости, и о чести посредника. Это оказалось чересчур больно, чтобы помнить о самоуважении или задумываться о впечатлении, которое он произведет на потенциального клиента.

- Какого черта?! Что я вам сделал?! - орал он, судорожными движениями пытаясь высвободиться и вытащить нож из плеча.

Руку жгло почти непереносимой болью.

- Тебе больно? - с наигранным изумлением спросил вампир, приближаясь к своей жертве. Прядь его светлых, почти белых волос, упала на лоб, подчеркивая алые всполохи в темных глазах. - Но я ведь еще и не начал, - таким тоном, словно они были лучшими друзьями, случайно встретившимися на загородной вечеринке, протянул вампир. С каждым словом он подходил все ближе, заставляя его дергаться все безумней от накатившего страха и ужаса. - Ты все еще молчишь, Кен, а мне нужен только честный ответ, и тогда, возможно, я позволю тебе живым уйти из этого замка. Ясно?

Вампир замер впритык к Кену, обхватив рукоять кинжала пальцами, и чуть надавил, прокручивая лезвие в ране.

Кен взвыл, едва не теряя сознание от боли, в то время как усмешка на губах его мучителя становилась все шире. Он, явно, наслаждался каждым собственным действием и криками своей жертвы.

И вдруг, совершенно внезапно, все прекратилось.

Вампир застыл, закрывая глаза и, с силой втянул воздух в себя, так, что раздулись ноздри.

Человек, так же. попытался вдохнуть, пользуясь неожиданной передышкой, и уже открыл рот, чтобы выложить все, что ему было известно о той сделке, выкупая свою жизнь… Но не успел этого сделать.

Двери зала открылись, и Кен услышал тихий голос, благодарящий демона, склонившегося в поклоне. Он видел слугу из-за плеча своего мучителя.

Голос же принадлежал девушке, которую ему не было видно из-за спины вампира.

Тот тихо зарычал, и снова вдохнул, чуть ведя носом в воздухе.

И не будь Кен уверен, что бредит от боли, решил бы, что этот вампир с жадность втягивает в себя аромат вошедшей.

- Я велел тебе оставаться в покоях, детка, - хрипло пророкотал Мастер, не оборачиваясь, тем не менее, к вошедшей. - Уходи. Тебе здесь не место. Я сам справлюсь, - каждое слово прерывалось рыком, будто бы вампир не мог его сдерживать.

В ответ прозвучал тихий смех и легкий звук шагов, приближающихся к тому месту, где они стояли.

Казалось, что о нем позабыли.

Кен замер, боясь напомнить о себе неловким звуком или движением, и неистово молился, чтобы небо или ад его пощадили.

Тонкая рука легла на плечо вампира, скользя по коже пальцами в легкой ласке. Человеку не было видно ее хозяйку, и единственное, что он мог заметить, это широкий кожаный браслет, закрывающий большую часть предплечья пришедшей.

По лицу вампира, продолжающего удерживать нож в его теле, будто бы пробежала судорога, и Кен мог поклясться, что услышал, как заскрипели зубы, которые тот сжал.

- Элен, ты не должна быть здесь, пожалуйста, детка, - тряхнув головой, вампир со странным выражением… потребности…(?! Кен моргнул, не веря себе) потянулся за этими пальцами и прижался к ним губами.

- Глупо, М-а-акс, - голос девушки звучал нежно и чуть певуче, словно она специально растягивала имя вампира.

Кен покрылся холодным потом, ощутив, что неистовая дрожь начинает сотрясать все тело.

Матерь Божия! Как он мог так ошибиться?!

Макс?!… Вероятно от Максимилиана…?!

Он в глубокой заднице.

Если бы мог, Кен перекрестился бы. Но надо было быть полным дауном, чтобы креститься в присутствии этого вампира.

- Элен…

- Все равно - я тебя ощущаю, разделение не имеет смысла, - небрежно отметя этим замечанием все возражения, которые вампир не собирался бы высказать, девушка обошла Максимилиана и стала рядом с ним. Ее кисть продолжала скользить по плечу вампира, медленно приближаясь к пальцам, удерживающим рукоять ножа в его плоти. - Я вполне могу подержать этого смертного, если тебе нравится его мучить, - с лукавой улыбкой на красивом и невинном лице, предложила она, касаясь губами щеки Макса.

Стоило бы вспоминать все моменты своей убегающей жизни, он явно приближался к финалу.

Но Кену было немного не до этого. Человек ошарашено уставился на эту девушку.

- Хелена?! - недоверчиво выдохнул он, и тут же, проклиная себя, до боли прикусил разбитые губы.

- О, Кен, - мило улыбнувшись, девушка отвлеклась от вампира, и повернулась, рассматривая человека. - Привет, давно не виделись. Почему ты не хочешь сотрудничать? - чуть склонив голову, с явным недоумением спросила она, закусывая пухлую нижнюю губку клыками. - Впрочем, не важно, Максу это нравится. А я люблю, когда он счастлив. Можешь еще посопротивляться, - она опять улыбнулась, прижимаясь щекой к шее вампира. Только теперь ее улыбка была безжалостной.

В глазах же вампира, стремленных на Кена, уже не было тьмы, там полыхало пламя, целиком захватив радужку.

Кен, с громкими ругательствами, дернулся, забывая про плечо, приколотое к камню.

Но неумолимые, сильные, крушащие кости, пальцы Макса обхватили его скулы, больно ударяя затылок Кена о стену. Вампир сильнее оскалился и чуть наклонился, словно принюхиваясь к человеку.

Гори оно все пламенем! Ему было настолько страшно, что Кена тошнило!

- Вы знакомы с Элен, Кен? - прерывая слова рыком, спросил Максимилиан, все сильнее надавливая на его лицевые кости. - Не расскажешь?

Макс глубоко вдохнул, в очередной раз не в силах отказать себе в этом простом удовольствии - наполнить свои легкие, всего себя запахом Элен.

Он мог поклясться, что ощущал, как частицы ее аромата проникают внутрь его тела с воздухом. Чувствовал, как они просачиваются сквозь легкие в кровь, струящуюся по его сосудам. Кровь, которую он лишь несколько часов назад пил из ее артерий.

Само понимание этого наполняло безумного вампира эйфорией. Присутствие же любимой так близко от него, делало эту эйфорию опьяняющей.

Тем более после той, пусть и мизерной, навязанной им самим разлуки, которая только что закончилась благодаря Элен.

Мастер хотел уберечь ее, оградить от этой своей ипостаси, но она права - между ними, даже окажись они в разных краях земли (чего, разрази его гром, Макс никогда не допустит!), уже никогда не будет истинного расставания. Ничто было не в силах разрушить те невидимые связи, которые опутали два существа настолько плотно - создав единое целое.

И все же, упоминание о том, что этот человек, которому Максимилиан с таким удовольствием сейчас причинял боль, знал ЕГО Элен - вносило неприятную, режущую, раздражающую его тьму, нотку.

Злило.

Безумие в нем, совершенно иррационально, желало бы, чтобы Элен сейчас сказала ему, что этот посредник ее чем-то задел раньше, хоть словом, хоть одним кривым взглядом. Его тьма почти жаждала, чтобы ей дали повод убить человека жестоким муками.

Вампир ощутил, как начали сокращаться мышцы в его руках, усиливая захват пальцев на лице Кена.

Макс всегда был подвержен порывам и уж тем более, не привык их сдерживать.

Однако таким он являлся до встречи с Элен, до того, как возжелал заполучить ее настолько неистово, что едва не убил силой этого устремления. И все из-за своего неконтролируемого безумия…

Теперь, разум направлял Макса, пусть и не всегда удачно… Однако во всем, что касалось безопасности его любимой - он отчаянно старался стать именно таким. Ответственным за собственные поступки.

И Кена сюда он позвал именно с этой целью - узнать, что замышлял его Мастер раньше? Выяснить, не связано ли как-то дело, для которого Ротан привел свою помощницу в имение Аристарха в ту ночь, когда они с Максимилианом впервые встретились со всеми, происходящими сейчас событиями.

Потому, мысли о целесообразности немедленного и безжалостного убийства человека были им отброшены в доли мгновений, которые ушли на размышления, и Макс ослабил хватку на скулах посредника.

Немного. Только, чтобы не раскрошить их.

Повернувшись, он нежно коснулся губами кожи Элен, чуть выше темной, изогнутой брови, дразнящей его шелковистым касанием волосков.

- Мы виделись пару раз мимоходом, М-а-акс, - она счастливо вздохнула от этой ласки, и крепче прижалась к нему всем телом. Очевидно, поняв, что ему необходимо знание, однако Максимилиан не настолько владеет собой, чтобы ослабить захват в достаточной для объяснений мере, любимая решила сама ответить. - Кен помогал Ротану устраивать его дела. Хотя, - она легко, почти не ощутимо нахмурилась, раздумывая.

Макс заметил это. Он вскинулся, подбираясь всем телом: чтобы не вызвало это облачко, затмевающее ее радость, он готов убрать его. Любое, даже мимолетное осложнение. Просто уничтожить.

- Знаешь, - продолжила после минутного размышления Элен, - обычно Кен участвовал в делах, когда в роли заказчиков выступали люди, а не другие вампиры, - повернувшись и внимательно осмотрев посредника, все еще пришпиленного к стене кинжалом, на подобии экзотической бабочки, она нахмурилась сильнее. Кен затрясся под его руками от этого осмотра. - Ты уверен, что он участвовал в том деле? - она опять повернулась к Максу, прижавшись своим лбом к его щеке.

- Да, детка, - пророкотал он, испытывая едва выносимое удовольствие от таких ее объятий. Оно шло на грани с болью от невозможности в эту же секунду овладеть любимой. Элен нуждалась в отдыхе. Макс так решил после целого дня, в течение которого они не могли оторваться от жадного, чувственного обладания друг другом. Но ни за что в мире не он не позволил бы ей сейчас отойти. - Кен был настолько любезен, что подтвердил эту информацию мне за несколько минут до твоего появления.

Предмет их разговора, отчаянно закивал головой…, во всяком случае, настолько эмоционально, насколько имел возможность сделать подобное, с захватом руки Макса на его лице и растянутой шеей от такого способа удерживания им посредника.

Наверное, Кен вполне созрел для ответов.

Испытывая легкое разочарование, вампир резко разжал пальцы и освободил голову своего "гостя".

Тот, не ожидая подобного, не смог удержаться и непроизвольно осел, повиснув всем своим весом на лезвии ножа, воткнутого в его плечо…

Будь Макс человеком, у него заложило бы уши от вопля боли…

Однако, спасибо пеклу, Макс был вампиром! И да, черт побери, он искренне насладился подобным проявлением муки, доставленной этому смертному, позволяя своему безумию получить хоть такую мелочь.

- Ты готов к диалогу, Кен? - обхватив Элен обеими руками и прижав к себе с такой жадностью, будто месяц не мог коснуться (ох, черт! Ему было с чем сравнить!), Макс без капли жалости наблюдал, как отчаянно человек цеплялся за простую рукоять ножика. Наверное, пытался уменьшить нагрузку на рану, которая увеличивалась от каждого неловкого движения, пропитывая дорогую одежду кровью.

Этот запах раздражал чувствительное обоняние вампира. Он вызывал гнев тем, что нарушал идеальную гармонию аромата его Элен. Макс даже не испытывал голода, или же просто возможность упиваться любым проявлением сущности любимой была важнее. Его, в общем-то, не особо заботило объяснение.

- Да, - несмотря на боль в прорезанной руке, Кен попытался вернуть себе самообладание. Такие попытки явно читались в его движениях. - Я расскажу все, что мне известно. Но это не так уж…, ох, твою ж…! - лицо человека искривила гримаса боли, когда он в очередной раз неловко дернулся. - Мне не так уж и много известно.

- Ничего, мы будем рады выслушать любую информацию о тех переговорах, - Макс ухмыльнулся, и уперся подбородком в макушку Элен. То, что ее губы мягко касались его шеи, легко дразнили, заставляло тихое рычание перекатываться в горле вампира. Это было чертовски приятно. Однако их "гость", похоже, боялся этого звука.

Макс не планировал его успокаивать. Состояние психики данного человека было последним, о чем беспокоился безумец. Пекло! Да он наслаждался каждой секундой! Особенно, с того момента, как к нему пришла Элен.

Вампир кожей почувствовал довольную улыбку, которая раздвинула полные губы его любимой, едва она ощутила эти мысли. Но Хелен не повернулась, чтобы и самой наблюдать за Кеном. Казалось, что вот так, сжатой в привычно плотном кольце его объятий, ей наиболее комфортно. Легкий вздох заставил его нервы натянуться огненными жгутами.

"Бездна! Было действительно сложно сосредоточиться на чем-то, помимо каждого движения его любимой. Как, разрази его гром, Михаэль умудрялся думать в подобном состоянии?!"

Призвав всю свою выдержку в помощь, Максимилиан заставил себя сосредоточиться на словах Кена, периодически прерываемых ругательствами.

- Я действительно помогал Ротану и Аристарху договариваться, - морщась от боли, проговорил Кен. - Хотя и сам был удивлен,… ну, вы понимаете, - человек удобней перехватил рукоять кинжала, в попытке уменьшить свою муку, - ваши предпочитают самостоятельно решать "внутрисемейные вопросы"…, - Кен хрипло втянул воздух. - А чтоб его! Это чертовски больно, между прочим, - пожаловался посредник, глядя на него.

Макс ухмыльнулся - разумеется, было больно. А кто мог бы сомневаться в том, что он этого не знал, когда пришпиливал человека к стене подобным образом?

- А ты не отвлекайся, Кен, - обманчиво лениво протянул он и потерся щекой о волосы Элен, которая предпочитала наблюдать, не вмешиваясь в разговор. - Чем быстрее все расскажешь нам - тем скорее я верну себя свой ножик. Все просто, как мне кажется, - светлая бровь вампира приподнялась с явной насмешкой.

В карих глазах человека вспыхнула бессильная злоба, но ему нечего было противопоставить вампиру.

Мастер видел, как побелели пальцы его "добровольного" осведомителя от усилий держаться с достоинством, но подобное проявление гордости не впечатлило безумца. Он любил мучить, а за столетия пыток можно повидать достаточно и гордецов, и трусов. Максимилиан не испытывал жалости или сострадания, и уж тем более - уважения к достоинству своих жертв. Все, что его интересовало - получение желаемого результата. Без размена на оценку целесообразности применяемых мер.

- Да, ладно, - Кен облизнул пересохшие губы. - Ко мне пришел Аристарх, сам, к тому же, днем. Если он был твоим Мастером, то думаю тебе ясно - такое поведение ему не было свойственно, - человек посмотрел на них, но, не дождавшись никакой реакции кроме пристального взгляда Максимилиана, продолжил. - Так вот, он предложил мне очень, действительно очень большой куш за довольно простое задание - устроить ему встречу с Ротаном. И только одно условие - никто из вампиров не должен узнать об этом, - Кен неловко переступил на месте. - Причем, я должен был не то, чтобы не проболтаться, а сделать все возможное для полной анонимности двух первых встреч. Исключить любую утечку информации. Что я, собственно, и сделал. Хотя, можете поверить, это было очень непросто, учитывая все ваши способности. Вот и все, собственно. Больше я ничего не знаю.

Замолчав и переводя дух, человек хотел по привычке пожать плечами. Но этот, неосознанный и простой жест - вызвал новый приступ боли, заставив Кена грязно выругаться.

- Эй, я все рассказал, - он дернул головой, и постарался стать так, чтобы боль оказалась терпимой. - И не отказался бы теперь от свободы, - человек опять переступил с ноги на ногу. - Серьезно, мне нечего добавить

Глупая попытка, Макс ничего не делал на половину, тем более в пытках. Как бы Кен не стоял - ему будет ужасно больно, и ничто этого не изменит, пока вампир не пожелает.

Освобождение Кена пока не входило в его планы.

Потому что человек лгал.

Максимилиан слышал, как зачастили сокращения его сердца за несколько секунд до того, как посредник дернулся.

Специально.

Чтобы скрыть эту предательскую реакцию собственного тела.

Кому понравится знать, что тебя обманывают? Тем более, когда ты настолько старательно сдерживаешься, чтобы сохранить жизнь гаденышу?

Ему, совершенно точно, такое поведение "гостя" не нравилось.

Глухо зарычав, Макс плавно отстранил Элен, которая удивленно приподняла брови, и ничего не объясняя, настойчивым подталкиванием заставил любимую шагнуть ему за спину.

Она спокойно стала сзади, наверное, по глазам поняв, что сейчас не стоит о чем-то спрашивать.

Кен насторожился, наблюдая за этим. Вот и хорошо, пусть понервничает.

Убедившись, что Элен в безопасности (не то, чтобы этот человек был угрозой для его любимой, но она всегда должна быть вне любой угрозы, иначе его тьма бесновалась), вампир медленно втянул в себя воздух.

Тот был пропитан горьким, солоноватым привкусом страха.

Шагнув вперед так, что оказался почти впритык к побледневшему Кену, Макс оскалился.

- Я не люблю, когда меня обманывают, - его пальцы резко обхватили рукоять ножа. То, что человек продолжал ее удерживать - не имело значения, он не мог оказать достаточное сопротивление. - Знаешь ли ты, Кен, насколько небольшое усилие необходимо, чтобы из этой точки распороть твою грудную клетку и дойти лезвием до сердца? - вампир усмехнулся, позволяя тьме и безумию на миг захватить власть над разумом. Человек затрясся, увидев свой приговор в глазах мучителя. Запах страха стал резким, удушливым. Прекрасно. - Ровно столько, сколько потребовалось бы тебе приложить силы, чтобы отрезать кусочек растаявшего масла, - и для демонстрации серьезности угрозы, Макс немного надавил на ручку, плавно протолкнув лезвие через сустав, вспоров мышцы на груди человека вместе с одеждой.

Кен заорал. Опять. Люди так любили кричать.

Впрочем, ему нравилось, когда они это делали.

Элен прикрыла глаза.

Макс застыл, словно изваяние от легкого колебания воздуха, вызванного этим движением.

Но в его любимой не было страха или отвращения. Она задумалась.

Он ждал.

- Ты делал записи для Ротана, не так ли, Кен? - голос Элен звучал плавно, а слова были немного растянуты. Она продолжала обдумывать то, что поняла по недомолвкам их пленника и реакции самого Макса.

Лоб человека покрылся испариной от этого тихого предположения, а жилка на шее забилась с невероятной скоростью. "Еще немного и он вполне может впасть в беспамятство", с ухмылкой отметил про себя вампир.

Его Элен, определенно, попала в самую чувствительную точку этого посредника, добравшись до сути его страха.

Отчего-то, такая мысль наполнила его тьму гордостью.

Сейчас она причиняла Кену большую муку, чем кинжал, который продолжал удерживать Мастер.

Был ли Макс доволен таким обстоятельством? Да, поглоти его пекло! Он упивался этим осознанием!

- Он был помешан на сведениях, и использовал любую возможность, чтобы заполучить то, с помощью чего можно будет впоследствии управлять заказчиком, - так и не открыв глаз, Элен задумчиво склонила голову на бок.

Ему не было нужды поворачиваться, чтобы знать об этом. И вот так, он прекрасно знал, как ее темно-каштановые волосы заскользили по хрупким плечам, укутанным синим шелком, как призывно оголилась точка пульса на шее его Элен.

Но и замечая все это, Макс продолжал наблюдать за реакцией посредника, видя, как тот все сильнее приближается к панике.

- Что это было, Кен? Камеры? Микрофоны? Что ты использовал для записей? Какую информацию узнал, играя на стороне Ротана? - Элен открыла глаза и вперилась взглядом в человека.

Она сделала два шага, вновь убирая расстояние между ними, но не нарушила границы, не покинула "безопасной зоны", в которой он желал видеть ее. И за это безумный вампир был благодарен своей любимой. Ему было чертовски сложно управлять своей паранойей в отношении оберегания Элен.

Человек молчал, судорожно заглатывая воздух и кусая губы. Его взгляд метался от Макса к Элен, но он не отвечал.

Макс сильнее оскалился, полностью обнажив клыки, и зарычал. Его ладонь еще немного надавила на рукоять кинжала.

- Тебе задали вопрос, Кен. Она задала, - Макс знал, что в его глазах горели языки алого пламени. Пальцами второй руки он захватил ворот рубашки посредника и резко смял, притянув того к себе. Усилив боль. - Мне не нравится, когда Элен игнорируют, или не дают ей того, что она желает. Очень не нравится…

- Вы не понимаете!!! - внезапно взорвался человек, давая выход собственной беспомощности и панике. - Я не желал этого делать! Надо быть дураком, чтобы пытаться обыграть Аристарха, будучи человеком. Но Ротан, о, черт! - Кен закатил глаза. - Он умел убеждать, разрази вас всех гром! Не давал выбора. И я был вынужден. Но даже не в этом дело…

Так же внезапно, как и вспылил, Кен осел, теряя весь запал и возмущение.

Человеком овладела безнадежность, Макс ощутил ее, как и страх, который все еще довлел над прочими чувствами в его жертве.

Почувствовала это и Элен.

Ее пальцы погладили его спину, нежным прикосновением спускаясь от основания шеи к лопаткам. Так, что у вампира появилось нерациональное желание позабыть о продолжении допроса.

"Отпусти его, М-а-акс, сейчас, дай свободу. Теперь он расскажет"

Ее шепот в его разуме усмирил безумие. Если она так считала…

Одним молниеносным движением он дернул нож, извлекая острие из камня, освобождая плоть человека, пришпиленную лезвием и, продолжая удерживать застонавшего Кена за ворот рубахи, толкнул того на пол. Их собеседник явно был не в том состоянии, чтобы стоять сам.

- Чего ты опасаешься? - Элен положила свой подборок Максу на плечо, продолжая поглаживать его спину. - Ведь они оба мертвы. Что ты такого узнал, что и сейчас боишься? Какая угроза для тебя страшнее смерти?

Кен вдруг рассмеялся.

Его голос был хриплым и надломленным, оттого звук вышел острым, язвительным.

- А какая мне разница?! Если я не скажу - меня убьет он, - человек кивнул в сторону Макса. - А скажу - она узнает, и итог будет тот же. На кой черт мне трепыхаться?!

"Она? О ком он теперь говорит, раздери его бес?!"

Элен не знала. И испытывала огорчение от того, что не могла ему ответить.

Это его злило. Бесило.

Из-за какого-то человека Его Элен расстраивалась!

Максимилиан не был тем, кто мог спустить подобное со счета.

Ему реально надоело сдерживаться. Сколько же можно испытывать его терпение?! Когда этот придурок перестанет говорить загадками и перестанет трепать нервы?!

Уже не рык, рычание вырвалось из горла Мастера, эхом перекатываясь в воздухе, отбиваясь от голых каменных стен малого зала.

- О ком ты теперь говоришь? - он ухватил Кена за волосы и запрокинул человеку голову, заставляя смотреть прямо себе в глаза. Тот, похоже, был слишком ослаблен страхом и кровопотерей, чтобы отреагировать на подобное обращение. - Кто угрожал тебе?! Нет Мастеров - женщин, которых ты мог бы бояться сильнее меня или Михаэля. Ни одна из них не имеет столько силы.

Была одна, вообще-то…

Но Макс тут же откинул подобное предположение.

Верх идиотизма - предположить, что Сирина выступила бы против Михаэля или смогла бы утаить что-то от Вечного. Да и, если он правильно понял время - тогда Рина еще была человеком или же едва успела переродиться. Так о ком мог говорить Кен?!

Человек хмыкнул.

- Я не думаю, что эта старуха - вампир, не знаю, но мог бы поклясться в этом, - посредник зажал раненную руку другой ладонью, но даже не сделал попытки освободить свою голову. Казалось, он уже смирился с властью Макса над его жизнью. - Собственно, я вообще не знаю, кто эта старая карга, даже не слышал никогда про нее до того дня. А я в деле с самого детства, когда еще был на подхвате у своего учителя…

Человек замолк и бессмысленно уставился в пространство. Макс опять зарычал.

Злость все сильнее захватывала безумного вампира.

Но совершенно неожиданно для него, словно пытаясь предупредить срыв, Элен резко опустилась на корточки, так, что ее глаза оказались вровень с глазами Кена.

- А если мы пообещаем тебе защиту, ты расскажешь нам все, что знаешь об этом? И о той, что приходила? - быстро проговорила она, не дав Максу даже возможности вмешаться.

На какое-то мгновение показалось, что ее слова не были услышаны.

Но вот, в карих глазах Кена загорелся слабый огонек, который с большой натяжкой можно было счесть надеждой.

Неуверенно, преодолевая сопротивление захвата руки Макса, человек кивнул, приняв предложение его любимой.

Тьма немного успокоилась внутри вампира, позволив разуму опять занять главенствующее положение.

- А я могу верить этому обещанию? - хрипло уточнил Кен, поднимая взгляд на него.

Вампир хмыкнул, но кивнул.

Макс готов был дать что угодно Элен, выполнить любое ее слово. Так что, если для этого надо было обеспечить существование Кена - он не видел проблемы.

В конце концов - подземелья в замке Михаэля имели достаточно прочные стены и были прекрасно защищены от любого проникновения извне. А что может лучше подойти для защиты?

Ухмылка на его лице стала шире.

Но даже если она и насторожила Кена, тот не мог уже ничего поделать. Да и не похоже, чтобы у человека остался большой выбор.

- Хорошо, я расскажу все в обмен на защиту…

Однако прерывая и так негромкие слова, дверь в зал распахнулась, с грохотом ударяясь о стену.

- Ну вот почему меня никто не зовет на самое интересное?! - вошедший вампир громко втянул воздух. - Здесь явно кого-то били, но никто не удосужился позвать Грегори. Тебе не кажется, К-а-т-ти, что у меня неблагодарные друзья? - он обернулся назад, обращаясь к стоящей за ним девушке, а потом снова посмотрел на Макса. - Ну ладно Алекс, что взять с человека, но ты… - Грег покачал головой.

Однако, несмотря на все показушное возмущение, на лице появившегося вампира расплылась широкая усмешка.

 

Глава 16

Каталина насмешливо толкнула Грегори в плечо, игнорируя возмущенную реплику своего вампира. Не так уж и обижен он был на друзей, что было ей прекрасно известно. Потому совершенно не видела смысла торчать сейчас в дверях зала.

Поняв это, ее вампир немного отступил, позволив Лине приблизиться, однако, одновременно с этим, стремительным движением перехватил запястье ее кисти в цепкий захват и притянул любимую ближе.

"Не искушай меня, К-а-а-ти", шепот Грегори в ее голове, прозвучал подобно ласке, от которой кожа покрылась мурашками, а каждый нерв в теле сладко натянулся, усиливая ощущение фееричного удовольствия от их контакта. А ведь они едва выбрались из кровати…по ее настоянию, между прочим.

Глаза Грегори вспыхнули пламенем, когда он понял, что именно с ней творится. И вампир жадно вдохнул ее запах, касаясь своим лицом волос Лины.

- Ты передумала? - слова, сказанные вслух, были столь же тихими, как и шепот в ее мыслях, но непередаваемо ласковыми. - Хочешь вернуться, девочка?

Его пальцы уже пробрались под ткань ее платья, и дразнили кожу плеч Каталины нежными поглаживаниями.

Да уж, сцена с их попаданием в зал, определенно, затягивалась. Они все еще стояли на пороге, словно никак не могли определиться с дальнейшим шагом.

Закусив губу, Лина посмотрела на тех, кто уже находился в комнате. Элен с понимающей улыбкой наблюдала за их топтанием на пороге. Даже Макс казался почти веселым. Впрочем, как уже успела понять Лина, он действительно был таким, если его любимая находилась рядом с ним. Если же что-то или кто-то вынуждал его выпустить Элен из своих рук, этот светловолосый вампир превращался в полного безумца. И сказать по правде, каждый раз при взгляде на него, она вспоминала лицо этого вампира в больнице Будапешта несколько недель назад, когда Максимилиан казался живым воплощением дьявола, или его ближайшим приспешником. И каждый раз, это воспоминание заставляло Каталину вздрагивать. Что неизменно усиливало объятия Грегори, распаляя Лину… Какой-то чертов замкнутый круг!

Вот же ж! Она же для того и потребовала отвести ее в зал, чтобы хоть немного снять то непреходящее чувственное напряжение, которое искрилось между ними.

Не то, чтобы Катти была недовольна…, но было же в мире что-то и помимо этого невероятно желанного и сексуального мужчины? Точно было. Только Каталина никак не могла вспомнить, что именно, когда находилась рядом с ним.

Очевидно, видя, что молчание затягивается, Макс усмехнулся шире и отвернулся от них, пряча лицо в волосах Элен. Лина могла бы поклясться, что этот вампир пытается спрятать усмешку. Элен погладила его по руке, но и сама отчаянно боролась с весельем.

- Мы посчитали, что у вас есть другие дела, - голос Макса с головой выдавал его, прорываясь смехом. - Прости, если ошиблись, друг.

Грегори хмыкнул, а потом и сам перестав сдерживаться, запрокинул голову и громко засмеялся. Но его объятия от этого ни на йоту не ослабели. Похоже, Лина единственная, кто испытывал неловкость от всего этого концерта. Впрочем, и она уже училась мириться с таким положением вещей.

После того, как память о прошлой, совершенно человеческой жизни, вернулась к ней, Каталина устроила Грегори такой скандал, что до сих пор ей становилось стыдно при одном воспоминании об этом. Лина кричала так, что, наверное, все, находящиеся в замке, слышали эти вопли. Впрочем, никто ни разу не упомянул об этом, и такое поведение ее новых друзей немного облегчало угрызения совести. Грегори же, спокойно, даже с улыбкой, выслушав все ее обвинения и упреки, от которых, наверняка, закладывало уши, спросил только одно: " Ты сейчас недовольна? Несчастлива, К-а-т-ти?"

Что она могла ему ответить, если задавая свой вопрос, этот несносный вампир так крепко обнял и прижал ее к себе, что Лина забыла все, о чем говорила. И не устояв перед таким соблазном, сама начала целовать искушающие губы Грега, изогнутые в довольной улыбке.

Больше они к этому вопросу не возвращались.

В самом деле, не так уж много осталось там, за чертой смертности, что соперничало бы с чистым соблазном мужчины, который теперь был рядом с ней. Готовый дать Лине все, чего бы она не пожелала. И не могла не признать бывший следователь отдела по особо опасным и серийным преступлениям, правоту своего напарника - не имело значения, кто ее любимый, человек или нежить, если она была с ним счастлива.

А она, определенно, была удовлетворена жизнью во всех смыслах в последнюю неделю.

- Ладно, замяли, - голос Грега, все еще перекатывающийся смехом, выдернул Лину из задумчивых и явно неуместных размышлений обо всем, что произошло за эти дни. Они все еще стояли на пороге зала. - Согласен, мы были заняты, не менее интересными делами… - последние слова он тихо проурчал ей на ухо.

Лина опять задрожала.

Поняв, что если немедленно не шагнет внутрь, то снова поддастся соблазну искушения, которым Грегори являлся для нее, Лина подалась вперед, увлекая за собой и любимого.

- Чем занимаетесь? - стараясь смотреть только на Элен, и упорно игнорировать шутливые попытки Грегори затормозить их продвижение по залу, Лина пыталась подойти к столу, у которого стояла вторая пара жителей этого замка. В целом, у нее неплохо получалось.

- Макс думает, что его бывший Мастер что-то знал обо всем, что сейчас происходит, что-то, связанное с нами, - Элен удобней устроилась в объятиях своего мужчины, явно безмерно довольная тем, что между ними нет и миллиметра расстояния.

Не то, чтобы Каталина до конца понимала такое слияние. Серьезно, ей нравилось находиться с Грегори рядом, но порой его деспотические и явно варварские замашки - раздражали. Сложно приспособиться к тому, что и на шаг не можешь отойти от своего спутника, и не только от того, что он не пускает… Даже собственное тело предавало Катти в борьбе за хоть какие-то права на личное пространство.

- Вот он и позвал Кена, чтобы пообщаться, - Элен кивнула головой на человека, сжавшегося в комочек на полу, которого Каталина как-то не заметила в начале, слишком уж занята была другими проблемами.

"Так вот от кого исходил металлический запах свежей крови", она присмотрелась.

Грегори оказался прав, здесь явно кого-то били, и этот кто-то находился сейчас не в лучшем состоянии.

- Интересные у вас методы "разговора", - Лина улыбнулась, не понимая, отчего такое обращение с человеком не кажется ей ужасным и, сдалась, устав бороться сама с собой, откинулась назад, позволяя Грегори сильнее обнять себя. - Нас в отделе за такое обращение с задержанным, определенно, разжаловали бы с позором.

- Я не сомневался, что ты оценишь все прелести такого существования, моя девочка, - Грег довольно заурчал, и прижался губами к ее шее, покрывая затылок Лины легкими поцелуями. Непроизвольно, ее бедра вжались в его тело. - Согласись, так гораздо проще получить нужную информацию. Да и люди гораздо охотнее говорят правду под угрозой боли, - в голосе вампира появилось явное удовлетворение от такой реакции на его действия. Он погладил ее руки, спустился ладонями на плечи, скользнув вверх-вниз, будто согревал Лину, а потом обнял ее за талию, фиксируя в таком положении. - Ну и как, - спросил Грегори, обращаясь уже к Максу, - узнал что-то стоящее?

- Мы как раз пришли к взаимопониманию перед вашим приходом, не так ли, Кен, - улыбка на лице Макса стала зловещей, когда он посмотрел на человека, пытающего зажать рану в плече. - И коль уж все собрались, послушаем вместе, что именно планировал рассказать наш "гость".

Каталина, вслед за всеми, посмотрела на человека.

- Она пришла через час после того, как закончилась вторая встреча, - Кен даже не пытался подняться с голого пола, на котором так и сидел. Вероятно, вопросы удобства его сейчас не особо заботили. - Первый раз видел эту старуху, даже не понял, поначалу, чего той от меня надо. Посмотрев через камеру, велел помощнику сказать, что я не принимаю. Устал тогда. Чертовски напрягает играть на две стороны сразу, знаете ли, - человек хмыкнул, но не поднял голову. Он продолжал рассматривать каменные плиты, словно в их трещинках была скрыта какая-то, известная только ему, тайна.

Каталина осмотрелась, ища стул.

Не то, чтобы она испытывала усталость сейчас. Нет, наоборот, все тело, казалось, переполняла энергия, огненной лавиной несущаяся по артериям с кровью Грегори, которую ее любимый вампир так часто заставлял Лину пить. У нее имелась идея, что немаловажную роль в частоте процесса ее "кормления" играло то, насколько эйфоричным было удовольствие, испытываемое при этом обоими.

Однако, возвращаясь к мебели, она привыкла при допросе сидеть.

Вероятно, это могло показаться немного странным - пытаться следовать подобным привычкам начав совершенно иную жизнь, но, для придания собственному сознанию хоть какой-то стабильности в этом угаре наслаждения, в которые превратились для Лины последние дни, она решила не отступать от собственных традиций.

Воспользовавшись минутным молчанием Кена, за которое тот, очевидно, пытался восполнить запас сил, она отступила на пару шагов и подвинула ближайший целый стул. В принципе, судя по всему, целая мебель здесь была редкостью, так что стоило порадоваться наличию этого, оббитого коричневой кожей табурета. Хотя и тот - жизнь, очевидно, потрепала. Но он казался достаточно крепким, чтобы на него можно было сесть.

Перекинув одну ногу через сиденье (хм, а в платье это оказалось чертовски неудобно!) и, проигнорировав возмущенный рык Грега, который не был доволен тем, что девушка отошла, Лина села. Сложив руки на невысокую спинку потрепанного стула, она уперлась подбородком в ладони и осмотрела остальных.

На время допрос прервался.

Ее действия вызвали улыбку у Элен, которая в это время подозвала демона, находившегося в коридоре, и приказала принести человеку воды и бинт, или какую-нибудь материю. Максимилиан, похоже, не считал подобную заботу необходимой, но ни его слова, ни ответ на них его любимой, которая что-то с улыбкой ответила вампиру, Лина не смогла расслышать.

Ее собственный "домашний тиран и деспот" уже стоял невозможно близко и его голос наполнял ее разум, так, что сложно было разобрать, звучит ли он в ее мыслях или в ушах.

- Неужели, этот стул удобней моих объятий, К-а-т-ти? - Лине пришлось серьезно задуматься над этим вопросом, который он задал с таким недоверчивым, вкрадчивым искушением, что у нее поджилки затряслись. Хотя, ответ был очевиден.

- Не-нет, - даже односложный ответ дался с невероятным усилием.

- Тогда, зачем же ты села… сюда? - темная бровь насмешливо изогнулась.

Чтоб его! Этот вампир видел ее насквозь, и наслаждался такой своей властью над ней!

Она получала удовольствие от его присутствия, без сомнения, но нельзя же требовать от личности так быстро и кардинально измениться, черт побери! Лине было необходимо личное пространство! Она нуждалась во времени, которое могла бы провести на расстоянии от Грегори. Даже, если дальность этого расстояния вкладывалась лишь в шаги!

- А затем, что я привыкла так делать, до того, как один наглый и несносный тип решил, что может без моего ведома распорядиться моей же жизнью! - Каталина вскочила с несчастного стула, на который только успела опуститься, и с обвинением уперлась ладонью ему в грудь.

Глаза Грега вспыхнули, в буквальном смысле, разгораясь пламенем.

Ей стоило бы обратить на это внимание, но Лина и сама уже завелась, до сих пор сбитая с толку резко изменившейся жизнью. В конце концов, у них, в самом деле, было очень много общего с Грегори. И темперамент - в том числе.

- Мне нужны мои привычки, самодовольный балбес! - не заботясь о приглушении голоса, (да и какой смысл? У каждого присутствующего был великолепный слух, которому и радар позавидовал бы!) прокричала Лина ему в лицо. - Мне необходимо что-то, что удерживало бы мой мозг в понимании того, что я еще реальна! Понимаешь?! Что я не персонаж какой-то там дурацкой сказки, или что я не лежу в коме, медленно разлагаясь, а мой мозг бредит. Я хочу делать то, что я делала раньше - это помогает мне смотреть на все проще. И ты, - она опять толкнула Грега в грудь, сложив ладонь в кулак, пусть удар был несильным, но вампир глухо зарычал. Правда, Лина подозревала, что совсем не злость руководила им в этот момент. Черт бы его побрал! - Мог бы с большим понимание отнестись к моей слабости и прихоти, - уже гораздо тише добавила она, с нехорошим предчувствием наблюдая за тем, как вампир прищурился, а его ноздри раздулись, и Грег жадно вдохнул ее аромат.

Наверняка она пахла весьма заманчиво для него. Как и всегда, впрочем!

Вот же ж!

- Я недостаточно заботлив? - он урчал, делая плавный, полный скрытого напряжения, шаг вперед. К ней.

Ух! Лина задрожала.

Определенно, срыв оказался не лучшим выходом. А уж сближение - могло окончиться вообще катастрофически - полным и фееричным удовольствием…

- Ты мог бы проявить больше внимания к моим потребностям, Грегори, - ее голос, напротив, дрожал. Дрожь сотрясала и все ее тело при одной мысли о том, что сейчас могло произойти. Ох! И это, совершенно точно, не было дрожью опасения…

Мама дорогая! Надо как-то это остановить.

Каталина отступила на шаг, становясь так, чтобы стул оказался между ними.

Грегори заметил ее маневр, но нельзя было сказать, что подобный тактический ход произвел на мужчину впечатление. Его бровь вздернулась еще сильнее, а на губах появилась ухмылка. Он наверняка ощущал ее возбуждение… Да и сам, как и следовало ожидать, завелся с полоборота.

Каталина сжала кулаки, не замечая, что царапает ногтями ладони. Не стоило ей срываться.

Но так сложно оказалось себя контролировать.

Пусть с момента ее пробуждения в объятиях Грегори, с той секунды, как она вдохнула дыхание, которое он предложил ей, как выпила его кровь - прошла почти неделя, Лине все еще с трудом удавалось приспособиться.

Реальность, казалось, постоянно меняла свое течение. Время то неслось, подобно лавине - как на той равнине, воспоминания о которой все еще рождали холодную дрожь в позвоночнике; то застывало, липкой патокой, стоило ей очутиться в объятиях своего вампира. И это разрушало всякий здравый смысл, на который привыкла опираться Лина. Контроль, который так часто спасал следователя в прошлой жизни, превратился в призрачное воспоминание, а сама она стала невероятно подвержена любому раздражителю и, словно искра - вспыхивала по малейшей причине… совсем, как и Грегори.

Вот уж, поистине, они идеально подходили друг другу! Только сейчас, подобный темперамент, совершенно явственно, был не к месту.

Придя к подобному решению, Лина отступила еще на шаг, стараясь придерживаться такой линии, чтобы стул продолжал находиться между ней и вампиром.

Грегори зарычал сильнее, и рокот от его возбужденного рыка заставил поджаться пальцы ее босых ступней.

Черт, как же она любила, когда он так делал!

И как же ее раздражало то, что он это знал, и использовал всякий раз против самой Каталины!

- Я не смогу исправить свое упущение, если ты будешь отходить, Катти-девочка, - проурчал вампир с насмешкой, и рывком откинул стул, с такой силой, что тот с грохотом врезался в стену, разлетаясь на осколки.

"Что ж, и этот предмет мебели не избежал участи, уготованной, похоже, всей обстановке сего вампирского логова".

Один из обломков едва не задел Кена…

"Черт!", Лина облизнула пересохшие губы.

"Черт! Черт! Черт!"

В который раз она, поддавшись своему характеру, забыла о свидетелях их… хм, "разговора". Да и сам Грегори, казалось, не особо заботился о наличии зрителей. Как-то неудобно выходило…

В этот момент, наблюдающий за ней Грег, сделал еще один шаг навстречу. Его черные, пылающие глаза светились обещанием, которое было слишком желанным для Катти, чтобы продолжать отстаивать свою независимость. Но и так просто сдаться - она не могла.

Забыв, о чем именно только что думала, Лина ощутила, как ее дыхание стало тяжелее и чаще. В очередной раз вся вселенная сузилась для нее до Грегори…

Стараясь подавить нарастающее возбуждение и неуместный хохот (наверное от нервов, если таковые у нее все еще имелись), который рвался с губ, Лина резко развернулась и метнулась с места.

Позади раздался тихий смех, перемежающийся рычанием, и звук, свидетельствующий, что Грегори подался вперед, преследуя свою любимую жертву.

О, да! Она знала, что ее вампир последует за ней.

Пожалуй, можно было посчитать достижением, что в этот раз ей удалось сделать целых пять шагов, прежде чем массивное, тяжелое, крепкое и такое желанное тело ее любимого, сбило Лину с ног, прижимая собой к стене (если быть откровенной, то последние два метра до стены, они просто пролетели, отброшенные силой, с которой Грегори накинулся на нее, ловя беглянку. Но кому тут было дело до причин и следствий событий?! Не ей…).

- Пожалуй, я прямо сейчас начну работу над своими ошибками, Катти, - она почувствовала, как губы Грегори касаются ее затылка и не смогла удержать довольный вздох. Сердце забилось еще неистовей от каждого рычащего звука его тяжелого дыхания, которые, казалось, оглушали ее. - Подскажи, что я должен сделать, - горячая ладонь Грегори обхватила ее бедра, и властным жестом, чуть надавливая на живот, вампир тесно прижал ее всю к себе. Плотно. Невероятно плотно. Словно они были двумя кусочками одного пазла.- И с радостью компенсирую тебе любое огорчение, - дышать стало настолько тяжело, что Лина махнула рукой на этот процесс, и откинула голову, заставляя Грегори теснее прижаться губами к ее коже.

Мамочки! Это было невероятно, но она опять неистово желала этого мужчину, и не могла понять, почему какая-то часть ее сознания считает это не совсем правильным в данный момент…

- Мы вполне можем продолжить разговор с Кеном в другом зале, - смеющийся, насмешливый голос Макса подействовал на Катти подобно ведру ледяной воды, опрокинутой на голову.- Коль этот вам так уж приглянулся для…налаживания взаимоотношений?

Грегори за ее спиной тихо выругался сквозь стиснутые зубы и, прошептав нечто, что Лина расценила, как его недовольство ее поспешным решением покинуть спальню, немного отстранился, позволил сделать вдохнуть.

- Заманчиво, - почти невозмутимо ответил ее вампир, поворачиваясь к друзьям таким образом, чтобы Каталина оставалась за ним. - Но мы, пожалуй, отложим это до окончания рассказа вашего "гостя". Простите, просто насущные проблемы…, - он широко усмехнулся, - сами знаете, сложно порой, удержаться.

Ответом ему был тихий понимающий смех.

Сосчитав до десяти, Каталина решила, что вполне готова посмотреть друзьям в лицо после подобного представления. В конце концов, они, кажется, уже сложили определенное мнение о своем поведении. И сейчас - мало отклонились от него.

Сделав глубокий вдох, Лина повернулась, осматривая зал: Элен тактично смотрела мимо них, а Макс, с понимающей усмешкой, глядел на Грега, прижав щеку к волосам своей любимой.

Все оказалось не так и плохо. Единственным, кто открыто смотрел (да что там - пялился!) на них - оказался Кен.

Человек, позабыв и о боли, и о ране, и о стакане с водой, который держал в руке, круглыми глазами смотрел на все происходящее.

- Вы реально странные, - наконец, хрипло пробормотал он, качая головой так, будто не верил увиденному. - Все вы, - он бросил такой же недоверчивый взгляд на Макса и Элен, находившихся ближе к нему. - Впервые вижу подобные отношения между вашим видом.

Максимилиан оскалился, резко втянув воздух в себя. Очевидно, ему не понравилось последнее замечание человека, или же слова, которые тот подобрал.

Напрягся и Грегори, Катти почти могла потрогать недовольство, которое стал излучать ее упрямый вампир.

- На твоем месте, Кен, я бы был крайне осторожен в выражениях, - немного сместившись, так, чтобы Элен оказалась сбоку, Макс наклонился ниже, позволив человеку заглянуть себе в глаза.- И говорил бы только о том, о чем тебя спрашивают, - длинные пальцы вампира нежно погладили лезвие ножа.

Кен тяжело сглотнул, не в силах отвести взгляд.

Лина вздрогнула.

Она знала, что тот мог увидеть в алом пламени глаз Максимилиана - обещание ада. И хоть ей самой бояться новообретенного друга было нечего, воспоминания заставили зябко поежиться. Жар возбуждения ушел, сменяясь пониманием, что у них есть действительно серьезные дела. Отчего-то, страх человека очень явно напомнил ей об этом.

Горячая рука Грегори, и до этого лежащая на ее коже, сжалась сильней, и он притянул Лину ближе.

- Пожалуй, стоит вернуться к прерванному рассказу, не так ли, человек? - Грегори, в свою очередь, одарил Кена тяжелым взглядом пылающей тьмы. Ему, определенно, не понравилось, что настроение Лины изменилось. Она ощутила, его недовольство от ее грусти и страха.

Ладно, возможно, быть настолько связанными, на поверку выходило не так уж плохо. Но будь она проклята, если сейчас ему об этом скажет.

Каталина легонько наклонилась и коснулась губами плеча Грегори, благодаря за такую заботу. У него был потенциал, надо только приложить еще немного усилий, и ее вампир, наверняка, станет более прирученным.

Грег тихо, весело хмыкнул, но не прокомментировал мысли Лины.

А у той появилось настораживающее предположение, что и у мужчины в голове вертелись подобные идеи. Только с другим объектом в роли перевоспитуемого вампира…

Решив пока отложить это, она, как и все присутствующие, с ожиданием посмотрела на трясущегося от страха человека.

- Эээ…, да, так вот, - Кен хрипло откашлялся и глотнул наконец-то воды, принесенной демоном,- она пришла ко мне, а я не хотел впускать эту старую грымзу. Решил, что она попрошайка, или что-то в этом духе. Однако старуха сотворила что-то странное с моими людьми, - Кен покачал головой и невидящим взглядом посмотрел на стакан, погрузившись в воспоминания. - Они будто стали зомби от одного ее взгляда, а эта ведьма преспокойно добралась до комнаты, где я готовил записи для Ротана, за которыми тот собирался вернуться на следующий день, - человек сделал еще один глоток. - Она сказала, чтобы я не вздумал рассказывать хоть кому-то о том, что узнал, иначе…, - он замолк, но каждому стало ясна суть угрозы. - Я поверил ей. Может и глупо испугаться какую-то дряхлую старушенцию, когда каждый день общаешься с такими как вы, но когда она говорила, - Кен помахал рукой, не замечая, что вода расплескивается. - Я чувствовал, как нечто, ледяное и безжалостное окутывает меня, как смерть. Только долгая, очень долгая, и мучительная настолько, что одна мысль об этом сводила с ума от страха. И я согласился.

- Глупо, - Макс скривился, недоверчиво покачав головой. А Лина поразилась, насколько в контрасте с тоном и выражением лица этого вампира, смотрелись мягкие, ласковые поглаживания его пальцев, которыми тот все это время касался волос и щек Элен. - Зачем она, вообще, говорила с тобой? Проще было убить на месте.

- Да, - улыбку человека нельзя было назвать радостной, - я тоже так подумал, и даже сумел набраться идиотизма и спросить ее об этом. На что она сказала, что я еще могу ей понадобиться.

- Для чего? - поинтересовался Грегори, чуть ослабив свою хватку на ней, ощутив, что Лина уже пришла в норму.

- Она не вдавалась в подробности, - скривился человек, - а я был уже не в том состоянии, чтобы спрашивать.

- Что потом? - Макс, определенно, не испытывал сострадания к Кену.

Впрочем, Лина, как ни странно, так же не сочувствовала этому человеку.

- Ничего, - Кен, забывшись, попробовал пожать плечами но, глухо застонав от боли в ране, оставил подобные попытки. - Она ушла, забрав все мои записи, которые делались для Ротана, сказав, чтобы я сам придумывал, как перед тем оправдаться. И, в случае чего, найдет меня,… где бы я ни спрятался. А на следующий вечер я узнал, что была драка в поместье Аристарха.

Человек замолк.

Теперь тишина нарушалась только недовольным рычанием, с которым мужчины обменивались взглядами. Как поняла Лина, они не были довольны услышанным.

- Что хотел Аристарх от Ротана? - Макс, не особо интересуясь тем, что кровопотеря ослабляет их пленника, продолжил выяснять подробности.

- Он хотел устранить некоторых Мастеров, чтобы стать сильнее, - Кен говорил глуше, да и дыхание уже давалось ему сложно. Цвет лица человека стал почти землистым.

Но вампиры не обращали на это внимания, продолжая допрос.

Максимилиан кивнул, словно бы знал об этом. Каталина решила, что так и было на самом деле.

- Вот, - человек перевел дыхание. - Он предлагал Ротану деньги за какую-то девушку, о которой, якобы узнал, что та может оказаться достаточно сильной, чтобы помочь ему в этом. Только ему был нужен еще и кинжал, они что-то говорили о проклятии, я не особо разобрался в этом, - хрипло проговорил Кен.

- Сирина, - Элен задумчиво потерла щеку рукой, слушая рассказ. - Очевидно, они говорили о ней.

Максимилиан и Грегори кивнули, соглашаясь с этим утверждением. Наверное, им всем было известно что-то, о чем Лина пока не имела представления. - Тогда ясно, зачем нас в тот вечер пригласили к Аристарху - Ротан хотел получить двойной куш, найдя Рину и для Рохуса, и для Аристарха.

- Интересно, как он собирался уладить порядок их пользования ее силой? - хмыкнул Грег.

- Боюсь, этого нам не узнать, - Макс, отчего-то, хмурился, - да и потом, они оба допустили огромный просчет, не учтя Михаэля.

- Думаю, они просто не знали о нем, и их отношениях с Риной, даже уверена в этом, - Элен улыбнулась и нежно погладила вампира по руке, пытаясь успокоить. Макс только хмыкнул, но его глаза, обращенные на девушку, были полны обожания.

- Тогда - они дураки, и неудивительно, что нам удалось так просто разделаться с ними обоими, - пожал плечами Грегори.

Не прокомментировав это замечание друга, Максимилиан опять повернулся к Кену.

- Как выглядела та старуха? - требовательно спросил он у посредника. - Опиши ее мне.

Но, так и не произнеся ни слова, Кен закашлялся, а потом его глаза закатились, и он медленно сполз по стене.

Максимилиан выругался и наклонился, чтобы встряхнуть осведомителя. Однако Элен остановила его, легко положив ладошку на плечо любимого.

- Он человек, М-а-кс, и ему просто нужен отдых. Дай время демонам привести его в норму, перевязать его плечо, и ты сможешь узнать все остальное, - она сопровождала каждое слово поглаживанием своей ладони по плечу мужчины.

Вероятно, Элен чувствовала ярость в любимом.

Что ж, такое бы чувство в этом вампире совсем не удивило Катти.

- Уверен, что смогу и так добиться ответа, - выражение лица Максимилиана не оставляло сомнений в его методах.

- Я знаю, но мы дали ему слово, - Элен крепко прижалась к любимому.

Максимилиан резко выпрямился и притянул ее к себе. Лина видела, как все тело вампира напряглось, а потом - Макс резко выдохнул.

- Если ты так желаешь, - проговорил он, и в его хриплом, урчащем тоне было больше, чем можно передать словами.

Не размыкая объятий, он подал знак демону, стоящему у двери. Тот поклонился и, забрав человека, исчез в коридоре.

Грегори сильнее обнял Катти, а она в этот раз не думала сопротивляться.

У них появилось много пищи для размышления.

 

Глава 17

Лили смотрела на сестру, пытаясь понять, скрыто ли что-то за этой фразой? Нечто большее, чем простое удивление от неожиданного появления пропавшей сестры.

- Почему вы тут? - не отвечая на вопрос, проговорила она, чуть склонив голову. - И зачем лопаты?

Мариша неуверенно переступила с ноги на ногу и уткнулась глазами в землю, словно бы испытывая растерянность.

Ее спутники молчали, наверное, не зная, как реагировать на нежданную встречу двух сестер. Лили не помнила их. Может быть, если бы мужчины заговорили, голоса оказались бы знакомы ей. Пока же, эти трое оставались незнакомцами. И врагами.

Все четверо были теперь ее врагами.

Потому что целью жизни каждого Карателя являлось уничтожение вампиров, таких как она и Тео, оберегающий ее тьмой. Но казалось, что суть изменений Лилианы еще не осознанна этими людьми.

- Мы… просто возвращались и решили зайти на ее могилу, как и ты, видимо, - но вдруг, она резко вскинула голову и едва не зашипев, уставилась на Лилию. - Откуда ты знаешь, что у нас лопаты? - голос девушки-Карателя стал грубым и резким. Она сделала стремительный шаг вперед, приблизившись к сестре, и всмотрелась в нее с недоумением. - Это же невозможно…, - будто самой себе прошептала она. - Ты же не можешь… видеть…? Та старуха не могла…, она говорила, что… - Мариша плотно сжала губы и опасливо осмотрелась.

Лилиана улыбнулась уголками губ.

Стоило ее сестре дернуться и вокруг разлилось рычание.

Тихое, на том уровне, который не был слышен людям. Но Каратели напряглись. Может, и не до конца поняв, что именно прокатилось волной угрозы по их нервам, однако, натренированными инстинктами ощутили, что угроза очень близко.

Тео не собирался позволять никому и ничему приближаться к своей любимой.

Мужчины, пришедшие с Маришей, стали подозрительно всматриваться в длинные ночные тени и надгробные кресты.

- Ты бы порадовалась за меня, сестричка, случись так? - в ее вопросе была насмешка. Лили прекрасно знала, что Мариша, скорее, еще больше возненавидела бы сестру.

- Нет, такое просто невозможно, - та тряхнула головой, и пытливо всмотрелась в Лилиану. - Это какой-то трюк или ты просто угадала.

Брови Мариши сошлись на переносице, казалось, она никак не может понять, что же изменилось и отчего ее всегда робкая и покорная сестра ведет себя настолько вызывающе.

- Конечно, как же может увидеть "убогая Лили"?! - голос Лилианы звучал насмешливо, но тихо.

Она совершенно спокойно и намеренно говорила слова. Отчего-то, едва эти четверо оказались тут, Лилиане показалось, что это не просто визит почтения умершей родственнице. Что-то скрывалось за их появлением на кладбище в этот час.

Наверное, в ней говорило то же самое неясное предчувствие, которое и потянуло, привело Лили и Тео в этот сонный городок сегодня. Будто зов матери, услышанный с того света. И Маришу надо было разозлить, чтобы узнать ее цели.

Что ж, злить сестру Лилия умела. Порой, для этого было достаточно самого факта ее существования.

- Да как ты смеешь говорить со мной так? - та повысила голос, делая еще шаг вперед. Теперь их с Лилианой разделяло не больше двух метров.

Тео не планировал допускать такое.

Она кожей почувствовала, как уплотняется тьма, готовясь выпустить вампира, который оставался скрытым до этого лишь по желанию Лилианы, озвученному бессловесно.

Легкий наклон головы и тихий вздох не был понятен окружающим людям, но ее любимый остановился.

Он был недоволен. Считал подобное промедление опасным и неразумным. Но Теодорус пошел ей навстречу, не показываясь, пока, Карателям.

Пока.

Она улыбнулась, "услышав", с каким именно акцентом ее Древний произнес это слово в их сознании. Как же сильно она любила Теодоруса.

Но лицо Лилианы не отражало ничего кроме легкой, безучастной улыбки. Что еще больше выводило Маришу из себя.

- Ах ты, мелкая шваль, - глаза сестры прищурились, пытаясь подробней рассмотреть Лили в темноте кладбища. - Я напомню, как тебе следует со мной говорить, - женщина крепче сжала рукоять свой лопаты и зло скривилась.

Но это мало беспокоило ее. А вот кое-что, в предыдущих словах родственницы, отчего-то, натолкнуло Лили на идею.

Когда-то, ей было бы страшно просто подумать о таком, даже при всем обращении, которое она терпела. Теперь же, поднимая свои слепые глаза прямо и "глядя" на сестру, нервируя ее этим внимание еще больше, она не испытывала ничего, кроме отстраненного любопытства.

- Старуха? Что ты знаешь о старухе, Мариша? Ты говорила с ней? - она так и не перестала улыбаться. - Или…о, может все гораздо хуже, - Лилиана притворно округлила глаза. - Не верю, - наигранно притворно она потрусила головой, - не могла же ты договориться с ведьмой и отдать собственную сестру в руки злейшего врага любого Карателя? Конечно же нет, - будто отвергая подобную версию, она уверенно кивнула. - Хотя…, - ее движения стали медленней и наконец, Лили остановилась, в упор наведя свой незрячий взгляд на испуганную Маришу, обеспокоенно оглядывающуюся на своих спутников. Мужчина хмурились и внимательно прислушивались к негромким словам. - Родственные узы не помешали тебе в детстве попытаться избавиться от меня, бросив на кладбище, разве не так? Так что и подобную сделку нельзя исключать…

Мариша едва не зарычала и рванулась вперед.

- Замолкни, дрянь! - ее сестра кричала с гневом, хриплым, злым голосом. И одновременно, занесла свободную руку, явно намереваясь наотмашь ударить Лили по лицу.

Та даже не вздрогнула от ее движения, сохраняя безмятежную улыбку.

Задрожали люди, когда темнота за спиной беспомощной девушки, которую многие привыкли игнорировать, или, в лучшем случае, жалеть, разверзлась беззвучным ужасом…

Мариша даже не поняла, в первую секунду, что именно сбило ее на землю, в рыхлый холодный снег. Не могла разобраться, каким бесовым способом она споткнулась о что-то, и почему не может встать, захлебываясь снежинками. Почему не может сделать вздох, чувствуя нарастающее удушье…

- Тео, - голос Лилианы был пропитан чем-то невероятным. Мягкой, уверенной, любящей усмешкой…Тем, что она никогда не слышала от своей ущербной сестры. - Мне хотелось узнать у нее цель их появления.

- Есть более действенные способы, драгоценная, - мужской голос, ответивший Лили, заставил Маришу, все еще кашляющую от удушья в снегу, покрыться холодным потом. - Тебе же теперь прекрасно о них известно. Позволь, я сделаю это для тебя, моя Лилия.

Тео…? Теодорус..?

Что за…?

- Отпусти ее, - Лили, казалось, подошла ближе к ней, но Мариша не могла бы утверждать это.

- Она хотела ударить тебя, медовая, - ее мучитель, определенно, не собирался следовать просьбе Лили.

- Пожалуйста, Теодорус, - теперь ее сестра говорила так, что Марише захотелось выблевать.

Ах, мелкая сволочь! Она должна была уже сдохнуть, а не… не…

В этот момент невидимые тиски, сдавливающие горло, отпустили Маришу. Отплевываясь, жадно заглатывая воздух, она резко перевернулась.

- Потаскушка! Шлюха! Подстилка вампира! Я убью тебя! - не успев отдышаться, она с яростью и презрением посмотрела на сестру.

Однако та оставалась такой же безмятежной, как и пару минут назад. Рядом с ней стоял… вампир.

Теодорус.

Ах ты ж, дрянь! Она знала про этого вампира.

И ей было страшно. Хотя, а когда ей не было страшно рядом с вампирами? Мариша никогда не могла похвастаться отвагой, но всегда успешно скрывала это хитростью и изворотливой жестокостью с окружающими.

Мариша осторожно бросила взгляд на своих друзей, и тут же ее страх перешел в новое измерение - те застыли, словно неподвижные изваяния. Очевидно, этот треклятый вампир уже что-то с ними сделал.

Один на один с тысячелетним вампиром и сестрой, от которой ждать помощи нечего, и которая…

В этот момент Лилиана перевела восторженный взгляд с Теодоруса и посмотрела на сестру. Ее улыбка стала шире, а Мариша грязно выругалась, наконец поняв, что же с той было не так…

- Хорошо, любимый, пусть будет так, я просто хочу выяснить у нее, что тут случилось, - Лилиана улыбнулась этому вампиру, и стали отчетливо видны клыки.

Эта поганая шлюха - вампир!

Мариша тряхнула головой, пытаясь осознать открывшееся.

Но, прерывая ее мысли, на кладбище появился новый персонаж, и спокойный невозмутимый голос прозвучал над могилами.

- Как мило, - неизвестный ей мужчина подошел ближе к их "теплой компании". - Знакомишься с новыми родственничками, Теодорус?

- Рохус, - Теодорус ни одним движение не выдал своей реакции на появление бывшего союзника. Однако он знал, что его готовность отразить любое нападение не укрылась ни от вновь появившегося вампира, ни от Лилии. - Не знал, что ты любишь гулять ночами на кладбище Карателей.

Продолжая удерживать своей силой мужчин, которые истуканами стояли чуть сбоку от могилы матери Лилианы, позабыв про свои лопаты, он немного отпустил сознание сестры своей любимой. Пусть осознает все. Пусть боится.

Теперь, имея возможность сделать вдох, Мариша имела возможность в полной мере оценить ужас собственного положения. Он даже слышал оглушительное, бессистемное биение ее пульса, обонял зловоние ужаса, которое, казалось, струилось из пор этой женщины.

И это - приносило удовлетворение Тео.

Он только начал наказывать ту, за все обиды, которые вынесла по вине сестры его драгоценная Лилия.

- Да вот, решил встряхнуться и сделать что-то непривычное, - Рохус небрежно повел плечами, плавно и неторопливо приближаясь к ним.

Его появление было неожиданным, настораживающим и опасным. Но Тео не собирался из-за этого отказываться от своих планов. Сейчас тот совершенно точно не прибывал в трансе, а значит, обладал своей обычной силой, равной силе Древнего. Тем более, после слияния, Теодорус осознал, что стал могущественнее, так как их с Лилией сила стала единой.

Впрочем, это не сделало его невнимательным, высокомерным или самоуверенным. Потому, он пристально следил за каждым неспешным шагом приближающегося вампира.

- Лилиана, - глаза Рохуса скользнули по девушке, которую Тео, едва ощутил присутствие еще одного противника, закрыл собой одним неуловимым движением. - Вижу, ты изменила своим принципам, - вампир вздернул бровь. - Куда же подевалась твоя отчаянная решимость защитить весь мир от ужасных кровопийц? Призыв крови одного из них оказался слаще мнимого величия самоотречения?

- Мы все совершаем выбор, Рохус, - Теодорус почувствовал восхищение своей возлюбленной. Несмотря на то, что внутри нее все еще жил страх перед своим бывшим мучителем, она так уверенно и бесчувственно ответила на вопрос, что никто, кроме него самого, не ощутил ее внутренней дрожи.

- И то, правда, - усмехнулся вампир. - Но твой выбор не выглядит вынужденным. Похоже, ты наслаждаешься тем, кем стала, а?

Что-то странное прозвучало в тоне их визави. Нечто такое, что заставило насторожиться Тео. Хотя, само присутствие такого количества живых существ рядом с Лилианой - было достаточной причиной, чтобы ежесекундно испытывать напряжение. Тем более, когда кто-то смел так явно обращаться к Лили.

- Ты пришел за тем, чтобы поинтересоваться ее ощущениями в новом статусе? - Тео сложил руки на груди и насмешливо поднял бровь, в упор глядя на Рохуса.

- Нет, - тот покачал головой с такой же насмешливо ухмылкой. - Я пришел, чтобы продолжить наш предыдущий разговор, - Рохус остановился возле неподвижных Карателей. - Вы не будете против? Как-то не было времени перекусить, - он неопределенно махнул рукой.

- Будь нашим гостем, - Тео поддержал его ни к чему не обязывающий тон, словно бы они едва ли не каждую ночь проводили именно таки образом - за дружеским обедом.

Рохус хищно улыбнулся и, осмотрев трех человек, выбрал крайнего. Небрежно ухватив того за волосы, вампир резко дернул человека, запрокинув голову настолько сильно, что Тео не удивился бы, услышав хруст ломаемых позвонков. Однако Рохус был не настолько небрежен, чтобы убить "ужин" до того, как в полной мере наиграется с ним. Обеспечив неподвижность шеи мужчины именно с таким изгибом, чтобы обеспечить максимальную боль, он с намеком посмотрел на Тео. Тот снял с человека свой контроль.

И в миг, когда вся картина происходящего дошла до сознания Карателя, Рохус впился клыками в его шею, разрывая артерию.

Вампир пил жадно, немало не волнуясь об эстетичности сего зрелища для окружающих. Собственно, Теодорус мог поклясться, что тот, наоборот, стремился сделать процесс максимально отталкивающим для наблюдателей.

Впрочем, как бы он ни старался, до Стефана Рохус определенно не дотягивал в отсутствии манер.

Ярость и гнев вспыхнули в Теодорусе при одной мысли об убитом творении. Но он тут же их подавил, не имея ни малейшего желания давать Рохусу повод зацепиться хоть за какую-то эмоцию.

Тот же - продолжал жадно пить, уже достаточно сильно разодрав горло Карателя, по всей видимости, не планируя оставлять хоть каплю крови в несчастном человеке.

Впрочем, Тео не испытывал жалости.

Он чувствовал, что Лилиана уже преодолела свой страх перед тем, кто столько над нею измывался, или, во всяком случае, нашла в Теодорусе опору для того, чтобы бесстрастно смотреть на отвратительное зрелище. Но ее тонкая ладонь осторожно скользнула в его руку.

Этот жест принес удовольствие Тео.

Он крепко сжал пальцы Лилианы, ласково укутывая ее своим сознанием.

А вот ничтожество у его ног, являющееся сестрой Лили, уже едва сдерживалось от того, чтобы не заорать от страха, наблюдая пиршество вампира.

Такое состояние Мариши не могло не порадовать вампира, хоть он не дал Лилиане ощутить его намерения касательно ее сестры.

- И все равно, - будто бы и не прерывал разговор, Рохус отбросил от себя безжизненное тело. То грузно упало на мерзлую землю, как тряпичный ком. - Эти Карателя, даже вкус своей крови умудряются испортить, - он презрительно покачал головой. - Отвратительный привкус, но ничего, для утоления голода - подойдет.

Вампир достал из кармана белоснежный шелковый платок и тщательно вытер капли крови с лица. На фоне его трапезы, такое действие выглядело нелепо и смешно, но Тео ничего не сказал.

- Я так понимаю, - отбросив платок на мертвое тело своей жертвы, Рохус посмотрел на него. - Что тебе уже не интересен мой ответ на твою просьбу?

Теодорус хмыкнул, нежно поглаживая пальцем внутреннюю поверхность запястья Лилианы.

- Ты с ним слишком медлил, - он пожал плечами.

- Медлил? - Рохус с наигранным удивлением приподнял бровь. - А может быть это ты стал излишне тороплив, мой друг, уподобляясь смертным. С каких это пор - неделя, излишняя медлительность для вампира?

Теодорус криво усмехнулся.

В чем-то его бывший союзник был прав, семь дней - мизерный срок.

Однако, не тогда, когда его драгоценная, хрупкая Лилиана рискует своей жизнью и болью, чтобы вырвать вампира из лап смерти. Не тогда, когда она переносит муку за мукой, заключив контракт с богиней смерти.

В такой ситуации - неделя превращается в вечность.

- Ты был излишне нетороплив, - повторил он, - и не оставил мне выбора.

- Значит, теперь мы по разную сторону? - Рохус не казался обеспокоенным подобной перспективой.

Впрочем, и Теодорус не волновался о подобном.

Он знал, что сделает с новыми союзниками все возможное, чтобы помешать, теперь уже своему врагу, провести ритуал призыва. А пустые волнения были уделом людей.

Потому, лишь пожал плечами в ответ на вопрос Рохуса.

- Хорошо, тогда, позвольте откланяться, - вампир чуть наклонил голову, в явной насмешке над вежливостью. Посмотрев на Маришу, распростертую на снегу между ними, он громко, с издевкой рассмеялся. - Желаю приятного вечера.

С этими словами Рохус исчез так внезапно, словно бы эта встреча не имела никакого значения, но Теодорус знал, что это только начало их противостояния.

- Итак, - отодвинув пока мысли о Рохусе на задний план, Тео опять посмотрел на Маришу. - Расскажи нам, зачем вы пришли сюда в два часа ночи.

Его усмешка стала зловещей.

О, и да, он даже не пытался скрыть это от трясущегося человека.

Женщина скукожилась под его пристальным взглядом. Ее зубы стучали так громко, что не надо было иметь слух вампира для того, чтоб услышать эту дробь. И Древний не сомневался, что не холод виновен том. Он был доволен, что этот, именно этот человек, лежит перед ним, забыв себя от ужаса, обхватив себя руками и боится.

Пожалуй, только одного не хватало - чтобы и отец Лилианы валялся на мерзлой земле в снегу рядом с этой девкой. Но пока и ее было достаточно. За вторым он вернется позже.

Девушка заскулила в ответ на его вопрос.

- Мариша, я нетерпелив, и ты начинаешь меня злить, - его голос звучал тихим, но любому бы стало ясно, что жажда крови кипит в Теодорусе.

Лилиана положила свою голову ему на плечо, однако не стала просить о снисхождении.

Хорошо, ему не хотелось бы обманывать свою Лилию.

- Пока только заступничество Лилианы стоит между тобой и такой пыткой, которую человеку даже страшно представить. Но знаешь, - он умолк на миг, - я не считаю, что ты заслуживаешь поблажки. Так что советую начать говорить.

Тео небрежно толкнул ее в плечо носком туфли.

Мариша опять издала звук, который больше походил на скулеж шелудивой собаки. Впрочем, для Древнего она и была такой. А может, даже более ничтожной тварью.

- Я…, - женщина облизала губы. Очевидно, страх все же развязал ей язык. - Я должна достать кое-что, что похоронили вместе с матерью.

Теодорус почувствовала, как вздрогнула Лили. Ей было отвратительно слышать то, что говорила сестра. Мысль о вероятном мародерстве вызывала в его любимой презрение к ней.

- Как ты можешь, Мариша? - Лилиана выступила из-за него. - Как смеешь поступать настолько ужасно, не давая ей покоя? Оставь ей все, что она имеет. Уверена, вы не положили в гроб ничего ценного.

- То, что я должна забрать, не принадлежит ей! - хрипло выкрикнула ее сестра. - И если не верну эту чертову тряпицу - я нежилец!

- Не думаю, что так или иначе, ты сможешь еще причислять себя к этой категории, Мариша, - Тео задумчиво смотрел на вершины крестов могил, словно предмет разговора абсолютно не вызывал его интереса.

Однако это не было правдой. Множество вопросов появилось в голове вампира, но он не торопился.

- Что это за… тряпка? - он перевел глаза на девушку у своих ног. - И кто приказал тебе достать ее?

- Я не знаю, чем эта трухлявая тряпка так важна, честно. Поверьте мне, - Мариша немного приподнялась, опираясь о землю локтями, и попыталась подползти ближе к ним. Очевидно, она думала, что сможет их разжалобить.

Подобная наивность рассмешила Древнего.

- Кто потребовал от тебя ее вернуть? - он оттолкнул женщину ударом уплотненного воздуха, не желая даже ноги марать о такую мразь.

Мариша закашлялась и сплюнула кровь. Наверное, Теодорус перестарался, и сила удара разбила ей губы.

Вампир не был расстроен подобной оплошностью.

- Тео, пожалуйста, - несмотря на свое отвращение к сестре, его любимая, все равно жалела это ничтожество.

Он отступил. На время.

- Старуха, - немного отдышавшись, ответила Мариша. Скорее всего, она не рискнула замолчать, опасаясь смерти. - Она приходила несколько дней назад, хотела что-то выяснить. Но едва мы начали говорить - зашла мать. Она услышала, что это я продала Лилиану и вцепилась в ведьму, проклиная и меня, и ее. Старуха отбросила ее. Но падая, мать порвала ее тряпье, а потом, отлетела к стене, ударившись об угол двери. На шум прибежал отец и несколько старейшин, которые как раз были у нас. Ведьма исчезла. Я не знала, что сказать, и наврала им про вампира, который неожиданно напал. Сказала, что мать закрыла меня собой, - женщина говорила торопливо, сбиваясь. Частя. Стараясь рассказать все, что ей было известно. Наверное, заступничество сестры обнадежило ее, позволив поверить в то, что Древний пощадит Маришу.

Какое глупое и наивное заблуждение. Отсчет последних часов ее жизни уже пошел. Даже если сама Мариша не ощущала еще воздействие силы холодного гнева вампира.

- Мать умерла, так и не придя в сознание, я даже не обратила внимания на эту тряпку, которую она продолжала держать. Почему-то, ее не вынули, когда обмывали тело, наверное, уже началось окоченение, - она с трудом пожала плечами. - А потом на панихиде, старуха вернулась, очевидно, затерявшись в толпе, и сказала, что убьет меня, если я не верну ей этот клочок материи, - тяжело переведя дыхание, она замолкла на несколько мгновений.

В этот раз Тео не торопил Маришу. Он чувствовал, что она и так расскажет все, в глупой уверенности, что словами купит себе прощение.

Гораздо больше его волновало то опустошение, которое разрасталось внутри его Лилии от каждого слова ее жалкой сестры. Она все теснее прижималась к нему, будто уже не могла рассчитывать на свои возможности. Все, что он сейчас мог сделать, это подпитывать ее своей силой и поддержкой.

- Я так и не смогла незаметно достать этот кусок до захоронения, потому и решила вскрыть могилу, - наконец, закончила Мариша и тяжело опустилась головой на землю.

Древний довольно кивнул. Он знал, что девку охватывает бессилие и слабость. Скоро она почувствует непереносимую боль. Ей будет казаться, что кислота пожирает ее внутренности, растекаясь по каждому члену. Скоро. Но не раньше, чем он уведет Лилиану домой, чтобы холить и лелеять любимую.

Несколько мгновений Древний простоял в тишине, обнимая Лили, и думал над тем, что узнал. Что-то важное было в этом клочке материи. Что-то, что было необходимой древней помощнице Рохуса, о которой он знал лишь понаслышке. Пару раз тот упоминал об этой ведьме в присутствии Теодоруса. И если это было так важно…

Он наклонил голову, смотря на опустошенное выражение лица Лилии.

- Мы должны достать этот клочок, медовая, - как можно тише и нежнее прошептал он, почти в их сознании. Она задрожала, а округлившиеся льдисто-голубые глаза в слепом ужасе уставились на него. - Если та ведьма, что ищет тебя, настолько рисковала, что вернулась в дом, полный Карателей, чтобы его вернуть, он несет в себе какую-то угрозу для нее. А возможно, и для Рохуса, - Тео ощущал, насколько кощунственна для нее мысль разворошить могилу матери, заботившейся о Лили все эти годы. И потому, постарался прибегнуть к единственному аргументу, который мог смягчить необходимость подобного действия. - Подумай, драгоценная, ты же сама сказала, что тебя что-то тянуло сюда, - его губы нежно целовали ее виски и веки. - Возможно, дух твоей матери, через землю, призывал тебя, чтобы дать шанс переиграть врага, - Тео нежно провел ладонью по щеке любимой, стараясь согреть холодную кожу.

И тут же нахмурился, поняв, что ее необходимо накормить. Отвлекшись на все происходящее, Лилиана не обращала внимания на голод. Значит, Тео должен был позаботиться о своей Лилии. И это будет первым, что он сделает, едва доставит ее домой.

- Хорошо, - ответ был еще тише, чем его убеждения и, как будто не имея сил смириться с тем, что согласилось на такое, Лилиана прикусила губу кончиками клыков, а потом уткнулась ему в грудь лицом.

- Ты не будешь видеть ничего, медовая, я сделаю все сам, - он ласково, с благоговением погрузил свои пальцы в пряди ее шелковых волос, наслаждаясь касанием. Его голос растекся по коже Лили, словно вязкие капли золотистого меда. Согревая, убаюкивая ее, притупляя ощущение реальности и времени. - Спи, драгоценная, забудь обо всем, что тебя сейчас тревожит, мы позже подумаем над этим. Просто доверься мне…

Она не сопротивлялась. Могла бы, но лишь доверчиво прижалась к телу Древнего, перенеся весь свой вес на него. И покорно позволила погрузить свое сознание в глубокий сон.

Подхватив Лилиану одной рукой и крепко прижав любимую, Теодорус повернулся лицом к могиле.

Он не забыл о Карателях, которые покорными истуканами все еще стояли в нескольких метрах позади. Помнил о трусливой и жестокой сестре Лили, не имеющей сил подняться из грязи, в которую превратился снег от тепла, вырабатываемого ее телом. Но сейчас не это интересовало Древнего.

Протянув свободную руку ладонью вниз, параллельно земле, он наблюдал за тем, как та покорно расходилась, подчиняясь его темной силе. Это зрелище не взволновало его.

Гроб закопали глубоко, как еще одну предосторожность Карателей от возможной мести вампиров. Но глубина не имела значения.

Внимание Тео не приковала ни коричневая крышка гроба, которую он отбросил небрежным жестом кисти, ни то, что находилось под нею. Вид тлена и распада человеческого тела не мог обеспокоить тысячелетнего вампира, который слишком часто сам доводил людей до подобного состояния.

Однако в этот раз, он проявил уважение к покойной. Она была матерью той, что стала для него светом.

Потому, прикосновения силы Древнего были мягкими и плавными. Он бережно развел распухшие, посиневшие пальцы, молитвенно сложенные на груди. И как можно аккуратней извлек маленький, не больше трех на пять сантиметров, обрывок потертой серой ткани с темной подкладкой.

Тихо и плавно опустив крышку гроба, он заставил землю лечь на прежнее место.

Увядшие гвоздики, которыми был усыпан могильный холм, перемешались с комьями глины и снегом. И он не позаботился о том, чтобы их сберечь. Однако две белоснежные лилии были совершенно целыми и невредимыми. Оставив их лежать поверх могилы, он спрятал свой трофей в карман, и подхватил спящую Лилиану обеими руками.

Отвернувшись, вампир безучастно посмотрел на Маришу, которая, несмотря на ухудшающееся состояние (Древний совершенно точно знал, что той становилось все хуже), алчно следила за происходящим. Окинул взглядом двух мужчин.

Их смерть не была нужна ему. Не сегодня, по крайне мере. Тео освободил сознания смертных.

Крепче прижав к себе любимую, Теодорус шагнул во тьму.

На его губах появилась жестокая усмешка, когда за своей спиной он услышал первый ужасающий вопль Мариши, разорвавший кладбищенскую тишину. Но не обернулся, чтобы посмотреть на тело, сводимое судорогой. Лишь первой, в череде следующих трех часов.

Никакая помощь ее наперсников, бросившихся к женщине, уже не могла спасти ту от смерти.

 

Глава 18

Она впервые видела его таким.

Элен оперлась головой о ладошку руки, согнутой в локте, и с интересом наблюдала за Максом, который сидел на полу у кровати. Этот мужчина не переставал интриговать и удивлять ее, хотя, казалось, сложно было найти нечто неизвестное ей в Максимилиане, после того, как он сделал их едиными. И все же.

Она посмотрела на окна, закрытые ставнями, и дальше скользнула глазами по комнате.

Привыкнув к роскоши за последние годы, пусть и чувствовала себя в ней, как в клетке, она и здесь постаралась добавить уюта их комнатам. Пол устилали ковры, на которых они разбросали подушки для сидения. А стены были частично задрапированы шелком.

Но Макс нашел место, где заканчивалось плетение мягкой шерстяной нити, сдвинул все подушки, и сидел теперь на голом, холодном камне пола.

Элен понимала, что это было единственным дискомфортом, который он позволил испытать себе, идя на поводу у старой привычки. Но все равно, хотела бы избавить его и от этого.

Задумчиво нахмурив брови, она сильнее склонила голову на бок. Прядь ее волос зашуршала по ткани подушки, и от этого звука каждая мышца в теле вампира, сидящего у кровати, напряглась. Резко втянув в себя воздух, Макс потерся щекой о ее босые ступни, которые держал в ладонях.

За те месяцы, что она его знала, Элен видела Макса в ярости, видела просто злым, растерянным, нуждающимся, и отрицающим свою нужду. Видела счастливым и умиротворенным. И, пожалуй, именно таким он ей больше всего нравился. Тем более что в его счастье была ее заслуга.

Но сейчас, ни одно из этих, уже виденных ею настроений, не могло бы описать вампира, которого друзья привыкли считать подверженным безумию.

Макс был задумчив.

Если честно, даже она не думала, что он может быть таким.

Пальцы Максимилиана медленно и едва ощутимо скользили по ее лодыжкам, гладя кожу. Но сам он, казалось, был очень далек в своих мыслях от того, что делал. Раз за разом ее любимый прокручивал в своей голове те крохи сведений, которые услышал от Кена. И Элен чувствовала, что у него никак не выходило их собрать в нечто удобоваримое.

Она хотела бы помочь любимому. Но и сама мало что поняла из рассказа человека о той ведьме.

Ни разу за все время, что она служила Тео и Ротану, Элен не доводилось встречаться с кем-то, подходившим под описание той женщины. Черные с проседью длинные волосы, европейские черты лица, невысокий рост и зеленые глаза, которые, судя по ударению на эту деталь Кена, произвели на посредника наибольшее впечатление, нагнав страху. И сила, которую ведьма почти ощутимо излучала.

Впрочем, этих деталей было очень мало. А Кен то и дело впадал в беспамятство, подхватив какую-то инфекцию в рану, и пока демоны за ним присматривали, имелось мало надежды на то, что в ближайшие дни он еще расскажет что-то путное. Оставалось ждать, когда их осведомитель пойдет на поправку.

Не то, чтобы Элен его жалела. Скорее злилась на этого посредника, что своим несвоевременным недугом он причиняет лишнее неудобство Максу.

Пока же, единственной, относительно подходящей под данные приметы, как ни странно, в самом деле, оказывалась Сирина, но, как и Макс, она отбросила подобную абсурдную догадку.

Во-первых, самое явное, ее подруга была явно не старой, и не о какой седине в волосах речи не шло. Ну а во-вторых, Элен даже не могла себе представить, чтобы Рина сделала что-то, о чем не знал бы Михаэль. Это было нереально.

Однако сила, о которой говорил человек… Сирина имела подобную силу.

Поежившись, она постаралась прогнать от себя воспоминания о том, как Рина участвовала в призыве Кали, и оказалась достаточно могущественной, чтобы воплотить богиню в себе.

Если бы Элен не знала, что все родные Рины были убиты очень давно, она подумала бы, что старуха имеет некое отношение к ее семье. Но ведь никого не осталось. Сирина была единственной из всего своего рода…

Пальцы Макса сжались сильнее, окольцовывая ее ногу, и Элен почувствовала, как любимый подтягивает ее вниз, к себе на колени. И не думая сопротивляться, она оттолкнулась от своей опоры и села на руки Максимилиана. Простые льняные брюки с широкими штанинами задрались вверх, позволяя вампиру гладить ее ноги, чем он тут же и воспользовался. Шершавые ладони Макса обхватили ее бедра, крепче прижав любимую к своему телу. А его губы тут же уткнулись в ямку над ключицей, открытую простым топом на тонких бретелях. Проходив больше трех лет в кружевах и коже, она упивалась возможностью носить любую другую одежду, чем порою, весьма забавляла Макса.

- Тебе холодно, Элен? - хриплый голос любимого звучал с тихой усмешкой, заставляя ее довольно урчать, как кошку, жаждущую ласки хозяина.

- Нет, - она покачала головой и потерлась щекой о светлые волосы.

- Тогда, почему ты ежишься, словно испытываешь озноб? - даже размышляя над всем происходящим, он прислушивался к Элен, делая любую ее потребность первостепенной. Это было чертовски приятно.

Довольно улыбнувшись, она с тихим вздохом уткнулась ему в плечо.

- Я никак не могу угадать, кто та ведьма, и какую роль она сыграла во всем происходящем, - призналась Элен, дразня Макса скольжением своих пальцев по линиям шрамов на его ладони.

- Да уж, - улыбка вампира вышла кривой. - Мне казалось, что я знаю всех, имеющих хоть мало-мальский вес, но бес ее раздери! Я ни разу не слышал о ведьме, которая бы подходила под такое описание, - погрузив пальцы своей руки в ее локоны, он собрал в пригоршню темно-каштановые пряди, вынуждая Элен откинуть голову. И нежно, дразняще, в ответ на ее действия, провел языком вдоль линии пульсирующей артерии.

- М-а-акс, - она выгнулась ему навстречу, чтобы еще плотнее обнять любимого.- Но что же тогда нам делать?

- Думаю, пришло время прервать отдых Михаэля, - не отрываясь от ее шеи, Максимилиан пожал плечами. - Сирине уже должно было стать лучше. А они не меньше, если не больше нас заинтересованы в раскрытии личности всех, кто может оказаться врагом. Да и Теодоруса стоит пригласить наведаться в гости. В конце концов, он долго выполнял заказы Рохуса, возможно, знает нечто больше обо всем этом, - Элен ощутила острое касание его клыков, и не смогла удержать дрожь удовольствия, когда Макс прикусил ее кожу. - Пора нам собрать всех, и наконец-то сравнить все, что мы знаем, - прошептал Максимилиан, слизывая каплю алой крови, выступившую из маленькой ранки.

- Ты сегодня странный, - продолжая его поддразнивать, и пытаясь скопировать его насмешливые интонации, Элен обхватила щеки Макса ладошками.

Он вздернул светлую бровь, оценив ее попытку.

- Странный? - в голосе вампира прорезалось хриплое, низкое, раскатистое рычание. - Мне не нравится эта интонация. Ты заигрываешь с огнем, детка, - он широко улыбнулся, обнажив клыки, и одним резким, стремительным движением, опрокинул Элен на подушки, которые ранее сгреб кучей в сторону. - Я ведь могу решить, что ты испытываешь разочарование и напомнить, чем именно покорил тебя…, - придавив ее своим телом к пушистому ворсу ковра, Макс беспрепятственно скользнул под пояс ее свободных брюк, накрыв шершавой ладонью горячую плоть. - Ты испытываешь предубеждение против мужчин, способных думать, а не только поддаваться жажде? - он смеялся над ней, но Элен, с удовольствием, заметила, что в черных глазах ее безумного Макса разгораются алые всполохи страсти.

- Напротив, - ее голос стал таким же низким и грудным от желания, которое он специально распалял мягким поглаживанием своих пальцев. - Только что я поняла, что они имеют свое, неповторимое очарование, - она рассмеялась, и попыталась приподняться, но не смогла и пошевелиться из-за того, что его бедро лежало поверх ее ног, лишая Элен возможности ускользнуть. А его вторая рука удерживала ее волосы.

Тогда, обняв любимого за шею и легко надавив на плечи, она заставила Максимилиана полностью лечь на нее.

- Просто, я теряюсь, не зная, как вести себя с тобой в таком настроении, - с прерывистым вздохом, Элен приподняла бедра и потерлась об него.

- Думаю, мы придумаем, как справиться с твоей растерянностью, детка, - хрипло захохотав, Макс неожиданно вонзил клыки в ее пульс, и довольно заурчал, слушая протяжный стон, вырвавшийся у Элен.

Сирина с удовольствием провела рукой по спинке кресла, стоящего в главном зале их замка. Странно, и даже смешно, но она, привыкшая за десять последних лет жить, как "перекати-поле" - нигде не задерживаясь надолго, вдруг осознала, что соскучилась по этому месту. За неполные четыре месяца замок Михаэля стал ей настоящим домом. А за те десять дней, что их не было, она успела соскучиться по каждому камешку этого мрачноватого строения.

Михаэль чуть снисходительно улыбнулся, наблюдая за тем, как Рина старается дотронуться до всего, что окружало их. И казалось, что сам замок, его сущность, накопленная за годы проживания в нем темных и мистических существ, тянется к хозяйке, ластясь подобно ручному псу. Но это был хищник, готовый обнажить острые зубы на любое другое существо.

- Соскучилась, малыш? - крепко обняв ее со спины, Мастер положил подбородок на черную макушку любимой, любуясь тем, как сверкают ее глаза, когда Рина с улыбкой посмотрела вверх, на него. Опустошение и холод больше не возвращались в их изумрудную зелень.

- Да, пожалуй, - Рина коснулась кончиками пальцев шершавой стены. - Я не заметила, что настолько привязалась к нему, - немного лукаво усмехнулась она Вечному.

- И он привязался к тебе, милая, - Михаэль сильнее сжал руки на ее талии, и глубоко втянув в себя ее аромат, провел носом по изгибу стройной шеи любимой.

Сирина рассмеялась, повернувшись к нему лицом, и нежно коснулась губ своего вампира пальцами, обводя контур его улыбки.

- Но мне понравилось наше путешествие, - довольно прошептала она, еще раз осмотривая зал.

В этот момент двери распахнулись и в зал вошли Максимилиан с Элен, следуя заведенному девушками обычаю, не появляться неожиданно из тьмы.

Вампиры посмеивались над ними, но не видели причины, по которой не могли бы в этом угождать своим любимым.

- Хорошо, что вы быстро вернулись, - Макс кивнул светлой головой, довольный тем, что Михаэль так скоро откликнулся на его зов. - Слишком все странно…

Но не успел он договорить, как в зале появились Грегори с Каталиной, едва не столкнувшись с друзьями в дверях.

Рина попыталась подавить смех, наблюдая за толкотней этих грозных мужчин. Захохотали и Лина с Элен.

В помещении становилось слишком шумно. Даже обмен приветствиями, занимал теперь гораздо больше времени.

Все с той же усмешкой, Сирина заметила, как одинаково закатили глаза к потолку все их мужчины. Видно, не так уж просто было подавлять собственные привычки, сформированные за сотни лет, в угоду жажды общения своих любимых.

Однако Сирина не жалела вампиров. В конце концов, они пожертвовали ради них большим, рассудили девушки между собой, так что мужчины могут и потерпеть, создав им хоть видимость привычного и нормального общения.

- Я передал приглашение Теодорусу от твоего имени, - голос Макса звучал странно, и Рина могла бы поспорить, что его смешит показная непокорность Элен, которая предпринимала шутливые попытки высвободиться из объятий Мастера. Впрочем, каждый здесь знал, что она, не меньше самого безумного вампира, обожает находиться в плотном кольце рук Максимилиана, почти не мысля себя без него.

- Хорошо, значит будем ждать его, - Михаэль подошел к креслу, увлекая Рину за собой, и заставил ее сесть. Сам же остановился рядом, ласково гладя затылок любимой пальцами. Он все еще считал, что ей необходимо много отдыха, и как бы она не спорила, переубедить этого упрямца, считающего себя истиной в последней инстанции - не выходило. - Ты сказал, что разговаривал с Кеном о последнем заказе Ротана?

Хоть Михаэль и говорил с другом, его черные, с багровыми всполохами глаза не отрывались от Рины.

- Да, и этот человек, утверждает, что была какая-то старуха, которая потребовала у него всю информацию об этих встречах, - Макс передернул плечами, не отпуская Элен и на миллиметр, и уже открыл рот, чтобы продолжит рассказ, как двери снова распахнулись. - Пекло! - не держался Макс, и уткнулся подбородком в плечо Элен. - Мне больше нравилось, когда здесь было менее людно, - ворчливо произнес сумасшедший вампир, но его приглушенный шепот был слышен каждому присутствующему.

Однако Сирина не успела усмехнуться.

В этот момент, игнорируя реплику Максимилиана, Теодорус, замерший на пороге, ступил в зал. За его спиной мягко улыбнувшись, в помещение зашла и Лилиана.

Наблюдая за ними со стороны, Рина не удержалась от ироничного движения плечами - все вампиры, и ее любимый в том числе, были настолько предсказуемы в своем собственническом и оберегающем отношении к любимым, что при желании, этим можно было бы воспользоваться и против них.

Такая мысль заставила ее нахмуриться.

И Рина пропустила тот момент, когда внимательно осмотрев каждого, кто находился в помещении, Теодорус остановился взглядом на ней. Больше ни на кого не обращая внимания, он стремительно отправился через зал к креслу, в котором сидела Рина.

Михаэль напрягся, и Сирина услышала предупреждающее глухое рычание, которое сорвалось с губ Вечного. Очевидно, даже заключив союз, он не стал больше доверять Древнему.

Но предупреждающий рык хозяина не остановил Теодоруса. Он продолжал идти в ее направлении.

Видя это, напряженно выступили вперед и Макс с Грегори.

Однако, игнорируя явную настороженность всех своих соратников, Теодорус невозмутимо дошел до ее кресла и, остановившись в трех шагах от него, сделал то, чего, судя по всему, не ожидал никто. Сирине же осталось только с недоумением наблюдать за ним.

Тео резко опустился на колени, и склонил голову перед Риной, едва не касаясь лбом пола. Сжав пальцы в кулаки, он с силой вдавил их в гранит по обеим сторонам от своей головы.

- Я никогда не смогу расплатиться с тобой за то, что ты совершила для моей Лилии, - голос вампира звучал гулко из-за того, что тот так и упирался лицом в гранит. - Но моя благодарность будет вечной.

Рина растерялась. Осмотревшись, она увидала, насколько шокировано выглядят все ее друзья.

В зале стояла мертвая тишина. Каждый из присутствующих был поражен поступком Тео.

Она не ждала подобного, когда пыталась помочь Лилиане, и вообще-то, не очень знала, как стоит реагировать на подобные клятвы-благодарности среди вампиров.

- Сирина? - Михаэль обернулся к ней, требуя ответа. Но она не знала, как объяснить, почему раньше не рассказала любимому о том, что сделала.

Потому, сделав вид, что не услышала (хотя кто тут этому поверит?), она встала с кресла и подошла ближе к коленопреклонённому Теодорусу и Лилиане, которая приблизилась вслед за своим спутником.

Михаэль двинулся за ней, не позволяя любимой отстраниться.

- Я рада, что мое вмешательство хоть немного облегчило испытание Кали, - ни мало не лукавя, произнесла Рина, глядя прямо в слепые глаза этой девушки, с которой разделила самые страшные мгновения и своего, и ее существования. - Если честно, не была уверена, что моя хитрость сработает, и счастлива, что все же вышло.

Теодорус молча кивнул ей, еще раз склонив голову. И так же тихо поднялся.

- Ты хитрила с Кали, малыш? - голос Михаэля шершавым касанием прошелся по ее коже, заставив все тело Рины покрыться "гусиной кожей".

"Хм, интересный феномен, она и не знала, что и вампир может отреагировать подобным образом".

Конечно же, Сирина не боялась своего любимого, она знала, что Михаэль никогда не обидит ее. Однако такой тон вызывал… опасения.

- Ммм, я просто немного продолжила ее собственное воздействие, изменив точку его приложения, - прикусив губу клыками, Рина подняла глаза на Мастера. Он с непроницаемым выражением на лице смотрел в упор на нее, полностью игнорируя тот факт, что в зале находились и другие. Сирина видела, что багровые искры в глазах Михаэля перерастают в языки пламени, и это настораживало. - Серьезно Михаэль, я не сделал ничего такого, что могло бы оправдать такую твою реакцию, - она сложила руки на груди и задрала вверх подбородок, не собираясь позволить запугать себя.

- Объясни, - Михаэль произнес это по слогам, и суровый тон Вечного показал, что ее бравада не произвела на любимого должного впечатления.

Рина шумно выдохнула.

- Прости, не думал, что наша благодарность может причинить тебе неудобство, - с мягкой усмешкой прошептал Теодорус позади нее.

Она только отмахнулась, не уверенная, что его извинения ей сейчас так уж нужны или чем-то помогут.

- Когда Кали вновь забрала зрение Лилианы, я просто провела этот подавляющий импульс по всем ее органам чувств. Вот и все, Михаэль, - Рина недовольно нахмурила брови. - В конце концов, я биофизик, и не вижу разницы, чем воздействовать на нервные окончания: магией или электрическим стимулом. И если я знаю, как помочь, то почему не могла немного схитрить, облегчая участь Лилии?!

К концу свой речи, Рина почти перешла на крик, но все тактично сделали вид, что не заметили этого.

Все, кроме Михаэля.

- Какая разница?! - она впервые слышала, чтобы Михаэль кричал на нее. Этот вампир показывал Рине разные свои стороны, но еще ни разу он не впадал в ярость по ее вине. Впрочем, Сирина явственно ощущала, что в основе гнева ее любимого - лежит страх за нее. - С богиней не хитрят, Сирина! Тем более, с богиней разрушения и смерти!!

Его руки обхватили ее плечи, и резко дернув, Михаэль прижал Рину к себе так сильно, что останься она человеком - кости не выдержали бы.

- Ты хоть понимаешь, что она может уничтожить тебя в мгновение ока, и я ничего не смогу сделать?! Ты понимаешь это, малыш?! - Михаэль продолжал ее вычитывать, как нашкодившего ребенка, и Рина, при всем желании, не смогла бы вставить и слова, потому что он едва не тряс ее. - К черту Рохуса и всех его помощников! Какая разница, что он задумал, если ты сама, своими поступками, настраиваешь богиню против себя?!

- Но я хотела помочь Лили! - не выдержала, наконец, Рина. - Так же как и ты рискнул защищать Лилиану перед Кали, хоть я и была у той в полной власти! И ничего же плохого не случилась, черт тебя побери! - рассердившись, Сирина стукнула кулачками по его груди, не видя, как всю ее фигуру окутывает переливающийся кокон силы, охватывая и Михаэля, будто ограничивая их двоих от всех остальных.

Такая отповедь заставила Михаэля на миг замолчать. Мастер пристально посмотрел в зеленые глаза, и Рина видела, что полыхание багрового пламени в его собственных очах ни на йоту не угасло. Но, тем не менее, она ощущала у себя внутри, как Михаэль пытается подчинить собственной воле и свою, и ее ярость.

Напряжение, казалось, искрящееся между ними, начало немного опадать и, не дожидаясь пока пелена колдовской силы Рины окончательно спадет, Вечный с усилием прижал ее еще ближе к себе, и впился в губы неистовым поцелуем. Словно пытался убедиться, что Кали, в самом деле, не заметила, или простила Сирине подобную уловку.

 

Глава 19

- Серьезно, я не любитель повторять одно и то же по три раза, - Максимилиан, в самом деле, не казался довольным, Рина не могла не отметить этот факт.

Как и все другие, впрочем. Их друг даже не предпринимал попытки скрыть собственное скверное настроение.

И только Элен с улыбкой наблюдала за хмурящимся любимым.

Сирина, между прочим, так же, не была против бурчания Макса.

Вообще, она согласилась бы на что угодно, лишь бы то и дальше отвлекало Михаэля от недавнего инцидента, помогая Вечному успокоиться.

- Мы понимаем, Макс, и все же, сделай милость, - Грегори ехидно посмотрел на друга, похоже, испытывая искреннее удовольствие от того, что достает того еще больше.

Сирина фыркнула, наблюдая за этим.

Серьезно, она не понимала, отчего Михаэль так разъярился. Нет, разумеется, яснее ясного, что не стоит просто так сердить богиню. Тем более что Кали не была доброй и милой феей. Но Рина почти не сомневалась, что очень сложно утаить что-то от любого небожителя. И более того, практически была уверена, что Кали известно о ее "шалости". Но, тем не менее, она же не наказала ее. И даже "одарила".

"Хотя…", Рина задумчиво нахмурилась, даже не заметив этого, - " о том, не был ли тот дар проклятием, еще и поспорить можно".

Михаэль обернулся к ней, ощутив сомнения внутри своей любимой, и Сирина тут же улыбнулась ему, чтобы не обострять только утихшие прения.

Судя по всему, что с вампиром, что с обычным мужчиной - семейная жизнь требовала немалых способностей к дипломатии. А может и больших, учитывая масштаб разрушения, которое могло причинить "недовольство" бессмертного.

Не поверив ее улыбке, что и не удивительно, ведь он мог читать ее мысли, Михаэль все же отвернулся, возвращаясь к разговору.

Макса все-таки удалось убедить заново изложить все, что он узнал у Кена. И достигли этого даже без кровопролития - всего лишь просящим взглядом и улыбкой Элен.

Рина вернулась к своим размышлениям, параллельно продолжая наблюдать за всеми, кто сидел за столом.

Та мысль, которая возникла у нее при появлении Теодоруса и Лилии, не давала Сирине покоя, заставляя вновь и вновь обдумывать ее. Поведение любого из этих вампиров можно было предугадать, если дело касалось той, которую они любят. Каждый из них, не раздумывая пожертвовал бы своим существование, если бы подобная жертва сохранила жизнь его любимой. Так, как это сделал Тео.

Что, если то нападение на равнине не было случайным? Что, если кто-то играет с ними?

Но отчего, тогда, именно Теодоруса пытались "устранить" из общего расклада? Почему на жизнь остальных никто не покушался?

Сирина прикрыла глаза, отстраняясь от всего окружающего, и попыталась сосредоточиться. Даже пожалела, что у нее нет микроскопа под рукой. Рассматривание биологических процессов в клетках всегда помогало ей размышлять. Привычка, приобретенная с годами, которая еще не стерлась за те пару месяцев, с момента ее обращения Михаэлем.

Она резко выпрямилась, едва не вскочив со стула.

Обращение.

- Теодорус, - не обращая внимания на то, что прерывает Макса, который и без того не был рад снова и снова рассказывать одно и то же, Сирина повернулась к их новому союзнику. - Как ты собирался поступить с Лилианой, когда забрал ее у Рохуса? - она напряженно смотрела на этих двоих.

- Сирина? - Михаэль, как и все остальные, повернулся к ней. Даже ощущая любимую через единение, он не обратил внимания на цепочку догадок в ее разуме, не очень понимая, к чему именно Рина клонит.

Подняв руку, в молчаливой просьбе не прерывать, Рина продолжала ждать ответа на свой вопрос.

- Я собирался сделать ее вампиром,- пожав плечами, ответил Теодорус, констатируя очевидную для него вещь.

- Но ты же не знал о единении? - Сирина не выдержала, выскользнула со своего места и начала мерить шагами пространство зала у стола, за которым они все собрались.

- Нет, - так же уверенно и спокойно ответил Теодорус. - Я собирался провести ее обычным путем.

- И твоя смерть, не задела бы ее жизни, если бы не вмешательство богини, ведь так?

Лицо Древнего превратилось в бесчувственную маску.

- Фактически, да, именно так.

Рина кивнула, заметив, как Лилиана вздрогнула от тона этого голоса. Она понимала чувства этой девушки, и не хотела бередить свежие раны, но ей были нужны ответы.

Развернувшись в другую сторону, Сирина молча принялась ходить.

- Сирина, - Михаэль позвал ее немного насмешливым голосом, - может, ты всем объяснишь, зачем прервала Макса и задавала эти вопросы, малыш?

Обернувшись, Рина посмотрела на друзей, с удивлением заметив, что взоры всех присутствующих обращены на нее.

- Ох, да, простите, я увлеклась, - она рассеяно помахала рукой. - Я думаю, что то нападение на равнине было рассчитанным. Что за ним стоял не только тот…, - Сирина на миг замолчала. - Стефан? - уточнила она, повернувшись к Тео.

Древний кивнул, но его глаза пристально, не моргая наблюдали за ней.

- Так вот, я думаю что, несмотря на обиду, о которой ты говорил, не он был идейным центром нападения. Кто-то подослал его, зная, что нападение на Лили, вынудит тебя защитить ее, даже ценой своей жизни. От тебя хотели избавиться. Ты мешал кому-то.

Теодорус криво усмехнулся.

- Я много кому мешаю, но о Лилиане знают далеко не все. Собственно, только Рохус и Стефан знали о ней. Но я могу гарантировать, что Рохус такого бы не предпринял.

- Ты настолько уверен в его действиях? - Михаэль приподнял бровь в насмешливом вопросе.

- Мы триста лет играли по одну сторону, - Теодорус пренебрежительно передернул плечами. - Да, я уверен, что могу предположить ход его мыслей.

- Обо мне знала ведьма, - голос Лилианы прозвучал неожиданно для всех, она еще не произнесла ни слова с момента своего появления, предоставляя Теодорусу говорить за них обоих. - Та, которой Мариша меня продала, и которая привела меня к вампиру.

Все замолчали, раздумывая над словами Лилианы. Сирина увидела, как открыл рот Макс, поднимая глаза на Лили, но тут же плотно сжал губы. Она не сомневалась, что он хотел бы узнать, как именно выглядела та ведьма. Но данный вопрос был бессмыслен.

Тогда Максимилиан повернулся к Сирине.

- Почему ты решила, что то нападение было спланировано? Ведь кажется очевидным, что именно она была целью, а не Теодорус.

Сирина улыбнулась уголками губ.

- Что бы ты сделал, если подобная опасность грозила Элен, и она все еще была человеком? Или даже вампиром, но обращенным обычным способом, к которому вы так привыкли?

- Принял бы нападение на себя, - признал Макс, и в его глазах вспыхнули алые языки пламени, вероятно от одной мысли о подобной ситуации. А руки вампира сильнее прижали к себе Элен, которая и так сидела на его коленях.

- А ты? - Рина повернулась к Грегори. - Как бы поступил в подобной ситуации?

Тот только мотнул головой, соглашаясь с ответом друга. Но с его губ сорвался низкий, угрожающий рык.

Михаэля она даже не спрашивала, просто приблизилась к любимому и переплела их пальцы.

- Ваши действия очень просто предугадать, когда опасность грозит кому-то из нас. Вы предсказуемы в своем стремлении защитить нас любой ценой. Я поняла это, когда увидела, как Теодорус осматривал зал на пороге, выискивая любую вероятную угрозу для Лили, пусть и знал, что никто из нас не будет ей угрожать, - Рина вздохнула и положила голову на плечо Михаэля, который, даже сидя, был достаточно высок, чтобы предоставить ей подобную возможность.

Теодорус нахмурился, размышляя над ее выводами.

- Хорошо, если исходить из твоего предположения, и того, что я открыто угрожал Рохусу, не скрывая что не позволю причинить любой вред Лилиане…, - вампир замолчал. - Нет, - он покачал головой. - Все равно, это совершенно не типично для него. И потом, я сильно сомневаюсь, чтобы и сам Рохус знал что-то о единении, как таковом.

- Кто-нибудь еще присутствовал при вашем разговоре? - спросила Сирина, не отрывая голову от плеча любимого. Ее немного удивляло, что Михаэль молчал, предоставив ей вести разговор.

А еще, Сирина ощущала беспокойство от того, что Мастер закрыл какую-то часть своего сознания, размышляя о чем-то, куда не давал ей доступа.

- Нет, - Теодорус уверенно покачал головой и накрыл второй ладонью руку Лилианы, которую держал в своих пальцах.

- Но ведь любой из нас заявил бы то же самое, - Грегори явно злился из-за того, что они не могли уловить смысл. - Почему же пытались убить только его?

- Потому что смерть любого из вас, - Рина обвела глазами своих друзей. - Автоматически убьет нас. Единение. У них его тогда не было. Кто-то очень хорошо разбирается в этом процессе. А таких…, - она помолчала, подбирая слова, - существ, очевидно, не так уж и много, и среди бессмертных.

- Та ведьма, - низкий, рокочущий голос Михаэля заставил ее вздрогнуть. Ее любимый повернулся к Лилиане. - Она была вампиром?

- Нет, - Лили покачала головой, ее глаза были прикрытыми, и только если девушка поворачивалась к Теодорусу, она поднимала веки. - Она - человек.

Михаэль зарычал.

Сирина ощутила, что он не удовлетворен таким ответом и даже разочарован. Казалось, что теперь сам Вечный, подобно ей, готов вскочить и раздраженно мерить шагами зал. Несмотря на то, что ему совершенно не было свойственно подобное поведение.

Сирина настороженно посмотрела на любимого, не совсем понимая, о чем он думает.

Но Мастер только мотнул головой, тихо, почти в ее сознании, прошептав: " не важно. Это просто невозможно", и нахмурившись, уставился в какую-то точку пространства над всеми ними. Тьму в глазах Михаэля почти полностью заволокло языками багрового пламени.

- Не знаю, чем это может помочь, но возможно, ты сможешь что-то с этим сделать, - глядя Сирине в глаза, Теодорус положил на полированную поверхность деревянного стола какой-то грязный и обтрепанный клочок ткани. - Это принадлежит той ведьме, которая помогла украсть Лилиану, - в его голосе явственно проступал рык.

Каждый из них испытывал напряжение от неясности ситуации. А в зале, полном вампиров, подобное напряжение было в несколько раз опасней непредвиденным взрывом темпераментов.

И теперь, все присутствующие смотрели на лоскут.

Но Сирина не успела еще и шага ступить в направлении стола, как громко застонала Каталина.

- А, чтоб его! Я надеялась, что это закончилось! - в голосе девушки явственно слышалось недовольство и даже жалоба. Лина обхватила руками голову и неотрывно смотрела на клочок материи.

Грегори тут же обнял свою любимую за плечи, но она, только слабо улыбнувшись, высвободилась из его рук. Однако крепко вцепилась в пальцы своего вампира, таким образом черпая у того поддержку.

- Ты что-то увидела? - Сирина оперлась обеими ладонями о край стола и вопросительно посмотрела на подругу.

- Да, - кивнула Лина, так и глядя на обрывок ткани с пришитой подкладкой. - Только, не думаю, что это ведьма, - она потерла лоб, наверное, еще в человеческой привычке, от которой не успела избавиться. - Женщина, лет сорока семи - пятидесяти, - начала описывать Каталина картинки, которые больше никто не видел. - Ее отбросило на стену то ли ударом, то ли какой-то силой. Мне не удается увидеть, кто именно это сделал, - она немного виновато передернула плечами, словно извинялась перед слушающими ее друзьями. - Я вижу только то, что помнит умершее тело.

- Это моя мать, наверное, - негромко проговорила Лилия.

Сирина обернулась к ней, но не заметила особого волнения в девушке. Лили сидела "глядя" прямо перед собой слепыми глазами и на ее лице, в принципе, отсутствовало хоть какое-то выражение. Казалось, что она совершенно спокойно. Вот только, с той позиции, чуть нависая над столом, даже со своим ростом, Рина заметила, с какой силой пальцы Лили стиснули руку Теодоруса, который накрыл ее ладошку и второй рукой под столом.

Она могла себе представить, что Лилиана ощущала. Ей довелось пройти через подобное. Но сейчас не время было для сочувствия. Лили не казалась готовой принимать соболезнования, а может, и вообще не желала подобного проявления сопереживания.

Потому, отвернувшись обратно к Катти, Рина стала слушать дальше.

Лина только кивнула на замечание Лилианы и продолжила рассматривать материал.

- Женщина ударилась об угол, кости черепа в зоне виска проломились и осколок вошел в мозг, повреждая его, что и привело к смерти, - как-то отстраненно, немного механически перечислила Каталина. - Наверное, частички плоти попали на ткань при начавшемся разложении, - она с извинением в глазах посмотрела в стороны Лили, которая молча слушала это вместе со всеми. - Вот в принципе, и все, - пожав плечами, Лина покачала головой из стороны в сторону, словно бы ее мышцы нуждались в разминании. И посмотрела на Рину. - Больше я вряд ли смогу добавить.

Сирина кивнула.

А потом, набрав полную грудь воздуха и положив пальцы на плечо Михаэля, чувствуя, что ей может понадобиться опора, протянула руку к материи.

- Теперь, я попробую посмотреть, - пробормотала Рина, отрешаясь от окружающей ее действительности, когда пальцы дотронулись до грязной и замусоленной ткани.

Сначала, она с трудом могла понять ворох образов, наполнивший ее сознание.

Перед глазами мелькали картинки, только что описанные Каталиной.

Рина видела, как погибла мать Лилианы, отброшенная силой старухи, образ которой был неясным. Видела молодую женщину, со страхом и растерянностью наблюдающую за происходящим.

Но что-то еще пробивалось из-под этого всего.

Как тонкий ручеек воды, стремясь выйти на поверхность, пробивает пласты породы и разрыхляет землю. Так и в ее видение что-то стучалось, просачивалось, нарушая их канву нечеткими пока вспышками смутных образов.

Сама не замечая этого, Сирина пальцами перебирала обрывок ткани, который принес Теодорус. Несмотря на то, что материал оторвали от изначального куска и, большая часть подкладки болталась обтрепанными, лохматыми нитками, небольшой участок был отдельно пришит к основной ткани, будто крохотный карманчик, только вшитый наглухо.

Рина продолжала отодвигать в сознании картины, в которых мать Лили кричала и кидалась на кого-то, а ее пальцы, нитка за ниткой, почти неосознанно, надрывали этот, едва заметный участок. Она чувствовала, что глубже скрыто что-то еще, но никак не могла туда добраться.

В какой-то миг поток образов закончился, и Сирина на несколько секунд вернулась в настоящую реальность, поняв, что давно отпустила плечо Михаэля и уже обеими руками перебирает, едва ли не по ниткам расслаивает ткань.

И почти в ту же секунду, материал поддался. Подкладка треснула, распускаясь, и на ладонь Рины посыпался тонкой струйкой странный, белый, зернистый песок.

Стоило первым крупинкам упасть на ее кожу - Сирина закричала, не в силах удержаться из-за боли, которая, казалось, обожгла каждый нерв. Она знала, что падает, чувствовала, как подкашиваются ноги, но сил ухватиться хоть за что-нибудь - не было.

Ее накрыло потоком ощущений и образов. И ледяным холодом, который Сирина уже имела несчастье знать - видения, сокрытые в этом проклятом песке были пропитаны силой Кали…

…Она стояла у деревянного, грубо сколоченного стола, помешивая в массивной ступке измельченные травы. Пестик равномерно и размеренно ходил по чаше, превращая коренья и стебельки в однородное месиво.

Губы растянулись в усмешке, и она замерла на секунду, испытывая триумф от того, как ловко провела этого самоуверенного и молодого Мастера. Он так и не понял, что не будет иметь иного пути. Как бы презрительно он не воспринял сейчас эти знания, Михаэлю придется воспользоваться единением, потому что она видела в рисунке звезд его чувства к своей далекой правнучке. А Кали рассказала ей способ.

"Конечно, пришлось заплатить за знание", по оставшейся привычке она поджала пальцы на ногах, ощущая неприятную, тянущую боль в месте, где располагался когда-то большой палец правой ступни. "Ну и что, зато с помощью этой жертвы, она еще на шаг приблизилась к своей цели".

Медленно и планомерно.

Она все делала так же, как сейчас вращала пестик. Без лишней спешки и торопливости. Без ярости или жажды.

Неудержимое стремление ведет к краху. Контролируемые желания - усиливают волю и разум, помогая получить вожделенную награду.

Ну и что, что сейчас ей пришлось притвориться более слабой и зависимой от будущего желания этого вампира? Зато потом, она получит все, что пожелает. И главное - мощь, которая не снилось не то, что ведьме, ни единому живому существо.

Она была единственной, кто заслужил подобную силу. Больше никто не смог бы распорядиться могуществом воплощения Кали с толком.

Подумав о том, что будет иметь в итоге, она рассмеялась, не в состоянии удержаться от тщеславного довольства. Этот порок остался единственным, с которым ей не удалось совладать.

Впрочем, разве тщеславием было считать себя самой умной и хитрой, если это истинно так?

Так что, на такое проявление удовольствия от собственного ума - она имела право.

И даже то, что сейчас предстояло сделать - не пугало ее. Любая цена будет мизерной за возможность получить мощь для управления миром…

Ее смех стал хриплым от избытка чувств, которые бушевали внутри. Однако, осознав, что переходит черту отстраненной сдержанности, она заставила себя остановиться, и глубоко вздохнула, сосредотачивая мысли на предстоящем ритуале.

Для того чтобы в полной мере вкусить плоды собственного разума, ей стоило побеспокоиться о длине своего существования. И пусть имелось несколько путей, она избрала именно этот.

Не хотелось ей становиться зависимой от крови и желаний какого-то кровососа, с которым пришлось бы делиться знаниями. Слишком обременительным казалось необходимость впоследствии избавляться от такого Мастера.

Нет, можно обойтись и без этого.

Усмешка торжества опять растянула ее губы, когда мысль о будущем могуществе пробралась через контроль холодного расчета, искушая, маня.

О, да!

Разве не забавно, что миром будет повелевать она - женщина, которая не знала отца. Родившаяся после того, как ее мать, деревенскую колдунью, изнасиловал отряд солдат короля, угрожая сожжением. И та, сойдя с ума после подобного надругательства, спряталась в самой глухой чащобе леса, то прячась под лавку от малейшего шороха, то впадая в дикую ярость настолько, что могла голыми руками растерзать волка.

Ее мать сделалась настолько помешанной после того происшествия, что даже имя ей не дала. Да и вообще, порой, забывала про ее существование.

Она убила свою родительницу, едва научилась в достаточной мере использовать собственную силу. Для того чтобы увеличить свою мощь. Да и просто, не хотелось возиться с этой блаженной. Однако, наверное, часть ее дара была получена по наследству и от кого-то из "отцов". Так как мощи матери оказалось и вполовину не так много, как ожидалось.

И теперь она, "отребье", с которым грязные и неотесанные чурбаны из соседних деревень общались только из страха, считая себя выше - будет иметь достаточно силы, чтобы одной мыслью, одним пожеланием - стирать в порошок не только страны, а целые материи!!

Не удержавшись, она снова расхохоталась, видя великолепную иронию судьбы в таком раскладе.

Но и довольный смех не отвлекал ее от работы.

Пестик все так же равномерно и плавно постукивал по пиале ступы, растирая травы.

Иногда она добавляла туда несколько капель густого и темного отвара белладонны, и опять размешивала все.

Наконец, удовлетворенная густотой массы, она отложила грязный пестик на стол, и вытерла руку о тряпицу, лежащую сбоку.

Все готово. Можно начинать ритуал.

Однако перед этим - следовало кое-что проверить.

В четыре шага пройдя неширокое пространство собственного жилища, она вышла во двор. Запрокинув голову, с удовольствием вдохнула свежий запах близящегося рассвета. Сегодняшний восход солнца ознаменует начало ее триумфа!

И все с той же довольной улыбкой, она завернула за угол дома, направившись в сарай.

Чиркнув огнивом, она зажгла фитиль масляной лампы и тихо приблизилась к небольшой люльке, подвешенной к крюку в потолке.

Ее дочь, та, которая обеспечит продолжение линии ведьмы и накопление силы в последующих поколениях. Еще один этап, о котором она позаботилась заблаговременно.

Полугодовалая девочка спокойно спала, очевидно, свет лампы не беспокоил ее. Вот и хорошо. Сейчас ей было не до возни с крикливым ребенком.

Развернувшись, она быстро вышла во двор и вернулась в дом.

Встав посреди комнаты, она стянула с себя все, кроме исподней сорочки, и распустила волосы. Потом, опустившись на колени, подняла несколько половиц. Там, в темноте неглубокого подвала, в клетке, сплетенной из ивовых прутьев, томились в ожидании своей участи пять мелких птиц.

Попав даже под слабый и неровный свет масляной лампы, пичуги захлопали крыльями и начали стараться отчаянно вырваться из своей тюрьмы.

Подобное рвение вызвало усмешку.

Хорошо, чем больше страха и отчаянья, даже от низших созданий, тем сильнее выйдет ее ритуал.

Отставив пока клетку в сторон,она, не поднимаясь с колен, сняла со стола тяжелую ступку.

И набрав побольше воздуха в грудь, принялась проговаривать слова заклинания, одновременно с этим прочерчивая густой, черно-зеленой, клейкой массой линии на деревянных досках пола.

Когда рисунок в виде перевернутой звезды был завершен, в чаше ступки осталось как раз одна четвертая часть смеси.

Прекрасно, значит все шло правильно.

Поставив ступку в центре рисунка, у своих коленей, которые уже успела ободрать до крови грубыми половицами, она потянулась к задвижке на клетке. И просунув руку, поймала первую птицу. Быстро захлопнув дверцу, чтобы не дать шанса другим улететь, она крепко зажала свою жертву в кулаке, ощутив неистовые удары крохотного сердца.

Потянувшись левой рукой, она не глядя нащупала острый и тяжелый тесак, который оставила неподалеку. И, прижав птицу к полу на одной из нарисованных вершин, единственным сильным ударом разрубила ту напополам.

Брызги крови разлетелись, попав ей на щеки и лицо.

Наблюдая за тем, как утихают последние судороги маленького тельца, она слизнула эти капли языком. Соленное. И отдает старой медью. Совершенно не понятно, что вампиры находят в ней.

Хмыкнув, она повернулась к клетке, и точно так же расправилась с оставшимися четырьмя птицами.

Теперь каждую вершину ее пентаграммы венчала тушка жертвы, а она сама, ее лицо, руки, рубаха, и даже волосы - покрылись огромным количеством алых брызг. Но какое это имело значение?

Покончив с жертвоприношением, она вернулась к чаше.

Теперь начиналось самое главное.

Ни разу не прервав чтение заклинания, она распластала левую руку на полу, в центре пентаграммы и, не замечая, что начинает раскачиваться в такт проговариваемым словам, занесла тесак. Не испытывая ни капли сомнения, она одним стремительным, твердым движением отрубила свой безымянный палец.

Руку пронзила резкая боль, а из обрубка брызнула кровь, грозя ослабить силы. Но ее голос даже не дрогнул. Все так же продолжая начитывать слова, все больше нагнетая тембр заклинание, она поднесла пораненную руку к огню лампы, прижигая рану. И в то же время, отбросив не нужный теперь резак, правой рукой подняла отрубленный палец и бросила его в чашу, к оставшейся смеси трав. Туда же отправилось и масло из лампы, вместе с горящим фитилем.

Удостоверившись, что огонь не погас, она низким, едва ли не гудящим голос, закончила заговор.

Стоило прозвучать последнему звуку - смесь вспыхнула ярким, неестественным пламенем, распространяя по комнате запах паленой плоти. И тут же вспыхнул контур пентаграммы, заключая ее в пылающую звезду.

Тяжелая, удушающая пелена повисла в комнате. И неясное марево замерцало, принимая очертания неясной женской фигуры.

- Зачем ты опять позвала меня? - ледяной голос не выражал никаких эмоций. И все же, она почувствовала, что богиня недовольна.

- Я хочу получить долголетие, чтобы суметь стать достойным воплощение тебя, - быстро проговорила она, глотая чадящий дым. Испытывая опасения, что Кали может в любую минуту уйти.- Даруй мне его, Великая.

Фигура из дыма хмыкнула.

- Отчего ты решила, что удостоишься подобной чести, ничтожество? - спросила богиня, и теперь в ее голосе отчетливо звучало ехидство.

- Потому что я самая достойная, - немного обиженно съязвила она, но тут же прикусила язык, принимая более смиренную и униженную позу. Распластавшись на полу, чувствуя, как огонь лижет босые ступни, она продолжила, не поднимая голову. - Ведь я единственная, кто обнаружила способ призывать тебя. И только у меня достало для подобного силы…

Кали расхохоталась.

От этого смеха кровь застыла в ее жилах, и острые кристаллы резали вены, пронзая каждую мышцу нереальной болью.

- Ты называешь вот это призывом? - насмешливо спросила она, внезапно прекратив веселье. - Слабое подобие истинного ритуала. Я даже не могу получить тело, ты не смогла преодолеть преграду между реальностями, ведьма. Жалкая попытка.

- И все же, никто уже очень давно не мог совершить и подобного, - опять не сдержавшись, сдерзила она.

- Ты слишком заносчива и тщеславна, не думаю, что ты достойна стать вместилищем моего могущества, - призрачная фигура начала терять очертания.

- Но ведь нет никого лучше! - цепляясь за свой последний аргумент, закричала она, вскидывая голову.

Кали задержалась, и словно бы задумалась, повиснув тенью над пылающей пентаграммой.

- Хм…, ты права, сейчас - нет никого сильнее…, - медленно проговорил призрачный голос. - Хорошо, ты получишь то, о чем просишь, но еще должна будешь доказать, что достойна, проведя призыв по всем правилам, - богиня усмехнулась, пронзая ее тело очередной волной пытки.- Сохрани пепел из чаши, и всегда держи его поблизости - проживешь достаточно, чтобы использовать еще одну попытку, которую я тебе даю, - холодно произнесла Кали.

- Но…, - это было вовсе не тем, на что она рассчитывала.

- Ты смеешь оспаривать мое решение? - если бы Кали имела в этот момент тело, у нее наверняка бы приподнялась бровь.

Ей показалось, что от этого, невидимого жеста, вся ее кожа оторвалась от мышц. Но она сцепила зубы, ощущая медный привкус собственной крови во рту.

- Нет, Великая, - покорно прохрипела она.

- Вот и хорошо, - с этими словами Кали исчезла, оставив после себя только запах гари.

Она не имела сил встать. Все тело болело, обожжённые ноги причиняли нереальную муку, а сознание казалось измочаленным, словно пережеванный коровой стебель травы.

И все же, ей дали то, к чему она стремилась, пусть и не в полной мере, но…

Откуда-то, словно издалека, через несколько слоев ткани, донесся голодный плач ребенка.

Он вызвал ее раздражение.

- Иди к дьяволу, - зло прошипела она. - Еще час потерпишь, не окочуришься.

Собрав все оставшиеся силы, она на локтях доползла до чаши и с жадностью, граничащей с вожделением, посмотрела на кучку белого, зернистого пела, оставшегося от ее пальца и травяной смеси.

Вот он - залог времени, для ее успеха…

Когда Сирина осознала, кто она - в ее разуме мало что уцелело.

Казалось, что сознание разлетелось на осколки вместе с теми воспоминаниями о чужой жизни, которые оживил порошок из кости ведьмы.

Почти то же Рина ощущала и в катакомбах Парижа, когда впервые познала подарок Кали. Правда, не настолько выраженно, да и Михаэль тогда нашел способ отвлечь любимую

Михаэль…

Мысль о нем заставила ее сделать почти невозможное - собрав все крупицы оставшихся сил, она подняла веки, пытаясь собрать воедино вращающуюся реальность и осмотреться. Он не мог не ощутить всего того же, что ураганом прошлось через ее мозг. И вероятно, только благодаря силе Мастера, Сирина все еще могла мыслить.

Она находилась где-то… низко.

Тяжело сглотнув, чувствуя, как мучает пересохшее горло жажда, Рина попыталась определиться точней.

Стол. Над ней и немного левей, нависала столешница. Значит, Сирина была где-то на полу? Но она не ощущала себя так, будто на камнях. Прикусив губу клыками, она заставила себя повернуть голову.

Кровь.

Вокруг нее была кровь. Она заливала пол, распространяя аромат, который дразнил и иссушал ее. Эта кровь покрывала старые, древние камни замка, который показался ей настороженно замершим, а не радостным, каким был еще сегодня.

Кровавые узоры расплескивались по всему, что окружало Сирины, по рукам Вечного, которые держали ее на теле Михаэля, не позволив за время этого транса скатиться на пол.

Он знал, когда сознание вернулось к ней. Она ощутила, как напряглись мышцы на груди Михаэля, и как он приподнял ее, подтянув к своей шее.

В этот раз Сирина даже не нуждалась в его обычном понукании. Она впилась клыками в шею своего Мастера еще до его извечного, немного насмешливого "пей". И только сделав несколько первых глотков, поняла то, что так настойчиво раздражало ее мозг, но не оформлялось в понимание - ее руки были изодраны едва ли не до костей, длинными, зияющими ранами. Шею и грудь саднило, и у Рины появилось подозрение, что и эти участки сейчас выглядят не лучше рук.

Но не это заставило Сирину прекратить глотки - руки Михаэля, которые обнимали ее, выглядели ни чем не целее.

Она в ужасе уставилась на рванные, глубокие царапины, которые покрывали его предплечья. Они уже начинали затягиваться.

- Я сделала это?! - не проговорила, просипела Сирина, отрываясь от пульса Михаэля, и задрожала от понимания того, насколько беззащитной оказалась перед силой богини, когда та овладевала ее сознанием.

Ни за что в целой вселенной она не смогла бы причинить вред любимому. Но сейчас - что же с нею творилось?

- Тише, малыш, - хриплый голос Мастера нес покой, укрощая метания разума. Он, словно мягкое пуховое одеяло, укутывал, дарил ощущение уюта и защищенности. - Ты - не виновата. Это я не мог смотреть за тем, как ты, не осознавая, вредишь себе. Лучше уж ты будешь причинять боль мне, это оправданней, - он нежно надавил на затылок Сирины, напоминая о том, что ей стоит продолжить пить.

Она не могла согласиться с таким распределением испытаний. Но жажда оказалась настолько мучительной, что Сирина подчинилась, пока отложив спор.

Мягко перебирая ее пряди, Мастер поднял голову и обвел глазами друзей, которые продолжали сидеть за столом. Они не остались равнодушны к тому, что происходило с Сириной во время этого видения. Но ничем не могли помочь. Хотя, Михаэль видел, как рванулась вперед Лилиана и Элен, да и Каталина попыталась отдать свою силу.

Но, похоже, что без контроля самой Рины, у них не вышло объединиться так, как той ночью на равнине.

Макс вопросительно посмотрел на друга и в его глазах Михаэль увидел искренне сочувствие и тщательно замаскированное отстраненностью - беспокойство о них обоих.

Михаэль оценил.

Встав с пола, крепко прижимая к себе все еще пьющую Рину, он осторожно опустился в кресло, с которого вскочил, едва понял, что любимая падает. И еще раз посмотрел на всех, кто находился рядом.

Почему-то, в этот раз его внимание привлекло напряженное и застывшее лицо Теодоруса. Твердо встретив его взгляд, Михаэль откинулся на высокую, резную спинку кресла.

- Думаю, что я знаю эту ведьму, - наконец, опустив подбородок на макушку любимой, проговорил Михаэль, наслаждаясь тихим звуком глотков, который показывал ему, что Рине становится лучше.

 

Глава 20

Сколько часов заняло обсуждение и выяснение фактов о прошлой встрече Михаэля с ведьмой, оказавшейся прабабкой Сирины - никто не следил.

Кирин, незаметной тенью простоявший все это время в одном из углов зала, возможно, мог бы ответить на подобный вопрос своей Госпожи, вот только Рина не интересовалась.

Просто, в один из моментов, она осознала, что не может больше находится здесь, созерцая символы, которые сама начертила в исступленном беспамятстве.

Резко поднявшись, она поцеловала ладонь Михаэля, которую Мастер протянул за любимой, не желая отпускать из своих объятий. И посмотрела в черные глаза, умоляя понять ее ощущения.

Михаэль кивнул, пусть багровые всполохи и заметались в ночи его взгляда от нежелания разлучаться даже на минуту. И, повернув голову, кивком велел Кирину следовать за нею.

В тишине, которую вызвали ее действия, шаги демона прозвучали гулко, громко.

Он остановился за ее спиной, поклонившись Михаэлю, и последовал за Сириной, когда она развернулась и направилась вон. Подальше от того, что напоминало ей о собственной неспособности сопротивляться богине смерти.

Молчание сопровождало ее до самой двери, как и взгляды всех друзей. И это внимание, их понимание, их волнение о ней - давило на Сирину. Потому что теперь у нее не было уверенности, что она имеет достаточную силу воли, чтобы противостоять тому, что им грозит, даже вместе с Михаэлем.

Сирина укрылась в библиотеке, которая, наряду с кабинетом, всегда служила ей убежищем.

Она задумчиво бродила вдоль высоких полок, проводя пальцами по тисненым корешкам книг. Перекладывала с места на места тубы с древними свитками, многие из которых были в десятки раз старше ее. И размышляла над тем, что узнала.

Если вся ее, все их жизни - лишь спланированное кем-то следование к уже назначенному и предопределенному итогу, может ли она…, они все - что-то изменить?

Кирин не вмешивался в ее блуждания. Просто остановился у одной из лесенок, ведущих ко второму ярусу книжных полок, и терпеливо ждал на случай, если Сирине вздумается чего-то пожелать.

Наконец, замерев у одного из стеллажей, Рина сняла с полки тяжелую книгу, в массивном переплете, окованном тонким слоем золота.

Она решила отвлечься, надеясь на то, что мозг, погрузившись в привычную работу исследования, разглядит иной путь, который сейчас ей мешали увидеть опасение и неуверенность.

Но стоило ей расположиться на столе, по привычке, усевшись на деревянную столешницу и скрестить ноги, устроив книгу на коленях - двери библиотеки распахнулись.

Кирин тут же встал между входом и центром комнаты, на пути у того, кто посмел нарушить уединение его Госпожи.

Сирина же с удивлением наблюдала за своим гостем.

- Все в порядке, Кирин, - окликнула она демона. - Дай ей пройти.

Тот, с легким поклоном отступил, освобождая путь для Лилианы.

Сирина отложила книгу, наблюдая за медленным, но достаточно уверенным приближением девушки. Пожалуй, она впервые видела ту в одиночестве. И Рина не могла не признать, что испытывала интерес касательно причины подобного "визита".

Лили остановилась в двух шагах от стола и повернула голову в ее сторону, очевидно, определяя направление по звукам.

- Тебя расстроило то, что ты видела, - не спрашивая, с утверждением произнесла Лилиана, немного склонив голову к плечу, будто присматривалась к выражению глаз хозяйки.

Сирина кивнула, а потом, спохватившись, неуверенная, правильно ли Лили расценит улавливаемые колебания воздуха, решила уточнить.

- Пожалуй, да, - тихо проговорила она, испытывая неловкость от признания своих страхов.

- Я не знаю, что именно ты видела, - Лилиана провела рукой в пространстве, словно старалась подчеркнуть этим жестом то, что говорила. - Но мы подумали, что возможно, мое "знакомство" с ведьмой, может чем-то тебе пригодится для понимания видения или планов этой старухи, - Лилиана подошла еще ближе и, подобно самой Рине, оперлась на столешницу, усаживаясь на стол.

- Спасибо, - Сирина, действительно была благодарна. И не столько за вероятные сведения, сколько за поддержку, которая Лилия, может и не понимая этого, оказывала ей.

Лилиана пожала плечами с легким вздохом.

- Ты всегда можешь рассчитывать на нас, чтоб ни происходило, - спокойно, но с проскальзывающей в голосе благодарностью, произнесла она.

- Вы переоцениваете мое вмешательство, - Рина отмахнулась. - Любая из нас сделала бы то же самое. Так же, как любой из них - выступил бы в защиту нас, подобно тому, как поступил Михаэль. Все мы знаем, чего стоит существование без любимых.

Лилиана только улыбнулась, но даже в этом жесте, читалась ее убежденность в необходимости отдать долг.

- Хорошо, ты не могла бы мне рассказать то, что знаешь об этой ведьме, - Рина решила прекратить обсуждение темы взаимных обязательств и похлопала по своему "сидению", призывая Лили устроиться удобней.

Забравшись на стол, наследуя пример хозяйки, Лилиана начала рассказывать Сирине о том, как ее сестра заключила договор с ведьмой, и о событиях, которые последовали за этим.

- Она всегда присутствовала при наших "разговорах" с Рохусом, - Лилиана подперла ладонями лицо, уперевшись локтями в колени. - Не вмешивалась, ни когда тот пытался меня уговорить посулами, ни когда избивал. Но в то же время, казалось, что она постоянно участвует в происходящем. Возможно, они использовали жесты, я не знаю, - Лили пожала плечами и, с тихим вздохом, потерла ладонь о ладонь.

Сирина невнятно пробормотала что-то в ответ, понимая нужду своей собеседницы в любимом, сама так же скучала по Михаэлю. Но она не могла сейчас вернуться в зал. И не только из-за всего, что произошло. Почему-то, во время разговора с Лилианой, ей показалось, что стоит немного отстраниться от такого плотного контакта с Михаэлем и наконец-то подумать. Так как рядом с ним ее мысли теряли всякую логическую последовательность.

Она слишком сильно любила его, чтобы трезво думать рядом со своим вампиром.

Сирина обернулась к Кирину, который за время из разговора вернулся к своему посту у лесенки, чтобы поинтересоваться мнением демона об услышанном. Она допускала, что друг, наблюдая за всем со стороны, мог уловить то, что они с Михаэлем упускали из поля зрения.

Однако в это момент двери библиотеки опять распахнулись, пропуская Каталину.

На этот раз Кирин не двинулся с места, только вопросительно посмотрел на свою Госпожу. Она кивнула, показывая, что все в порядке.

- Привет, - Лина обвела глазами просторное помещение, уставленное стеллажами и, со вздохом, остановилась глазами на девушках, расположившихся прямо на овальном столе, стоящем в центре библиотеки. Рина знала, что та - все еще чувствовала себя не вполне комфортно в их компании, особенно, без опоры Грегори, потому постаралась сделать улыбку максимально приветливой. - Мы с Элен подумали, что вероятно, можем тоже чем-то помочь, - сильнее сжав пальцы, Катти приблизилась к ним. - Но Макс… - она взмахнула рукой, в попытке подобрать слова. А потом просто сдалась. - Пффф, ты сама знаешь, какой он, - Каталина мотнула головой. - Короче, пока пришла я, а Элен уговаривает Максимилиана позволить и ей присоединиться к нам.

Сирина кивнула, взмахом руки приглашая Лину садиться рядом, а сама не могла сдержать веселую улыбку, представляя себе процесс этих уговоров.

Они с Элен сильно сблизились, тем более что общий язык им удалось найти еще при первой встрече, когда та являлась пленницей. И у Сирины не было сомнений, что подруга действительно хочет прийти к ним.

Но знала она и то, насколько сложно этим двоим разлучиться хоть на секунду. Несоизмеримо сложнее, чем всем остальным.

Наблюдая за тем, как Лина устраивается рядом, а Лилиана, немного настороженно, подвигается ближе к Рине, она вспомнила, как разговаривала с Михаэлем о друзьях. И тогда, они с любимым решили, что в настолько глубокой взаимной зависимости Максимилиана и Элен, немаловажную роль (помимо вполне очевидных факторов со стороны самого Маска), играет возраст Элен.

Она была самой молодой из них. Судя по признанию самой Элен, ей исполнилось двадцать незадолго до того знаменательного похищения в коридорах поместья Аристарха.

- Да уж, Макса уговорить непросто, - наконец, произнесла она. - Впрочем, никому, кроме Элен это не под силу, так точнее.

Каталина закатила глаза, показывая свое отношение к подобной "тирании", как она неизменно в шутку называла поведение их друга.

- Мгм, так о чем вы говорили? - усевшись на стол и подобрав под себя босые ноги, спросила она.

- Лилиана рассказывала мне то, что ей самой известно о моей прародительнице, - Сирина передернула плечами, и отвела назад пряди волос, которые соскользнули на лицо от этого жеста. - И я пытаюсь понять, как именно мы можем переиграть ту, которая, судя по всему, так долго играла не только нашими жизнями, но и жизнями всех предыдущих поколений.

Каталина хмыкнула и со скептичным выражением посмотрела на Рину. Несмотря на свое обращение, она все еще мыслила категориями детектива полиции, и ей не всегда было просто совместить две реальности, в которых существовало ее сознание.

- Ну и как? Хоть что-то надумала?

- Не много, - разведя руками, честно признала Сирина. - Но меня смущает вот что: навряд ли эта ведьма собиралась информировать нас о своих планах. Как я понимаю, мы не должны были узнать ни о чем до самого ритуала. Значит, где-то она допустила ошибку или не учла чего-то, как, например, - Рина с сочувствием посмотрела на Лилиану, которая пока замолчала, - со смертью Теодоруса.

Лили вздрогнула, но быстро взяла себя в руки и вскинула голову.

- Что ты имеешь в виду? - негромко поинтересовалась она, стараясь сохранить невозмутимое выражение.

Сирина сомневалась, что ей это так уж легко дается. А потому, поразмыслив, решила немного преступит запреты Михаэля и, протянув руку, ободряюще сжала пальцы Лили.

Кирин за ее спиной хмыкнул. Обернувшись, Рина посмотрела на демона, взглядом прося друга сохранить ее тайну. Тот кивнул, впрочем, в ироничном выражении глаз демона явно читалось сомнение, что им удастся хоть что-то утаить от Мастера.

Рина не могла не признать, что Кирин, вероятнее всего, прав, но и оставить Лилиану без поддержки - не могла.

- Помнишь, что я говорила о их стремлении защитить нас любой ценой? - мягко произнесла она, все еще сжимая пальцы Лили.

Та кивнула.

- Стефан не смог бы подобраться незамеченным к Теодорусу, если бы ему не помогли, он был его творением, - поделилась Сирина своими предположениями. - И потом, - она закусила губу. - Сомнительно, что ему бы пришло в голову убивать Тео, ведь связь Стефана с Мастером была очень сильной, судя по рассказу Теодоруса, он едва не молился на него до твоего появления. Более вероятно предположить, что он бы попытался убить тебя. Ведь именно твое появление отбросило его на второе место. И так было, помнишь, именно на тебя Стефан направлял удар. И да, теперь я еще больше уверена - за этим нападением стояла ведьма, знающая, что Тео пожертвует собой за любимую. Вероятно, он не был ей угоден после того, как старуха поняла, что Теодорус может выторговать у Рохуса твою жизнь, - Лилиана медленно кивнула, соглашаясь с подобной цепочкой рассуждений. - Я так предполагаю, что ее устроит только смерть каждой из нас, - продолжила Рина. - Но и в этой попытке ведьма не учла чего-то, - Сирина задумчиво постучала пальцами по столу. - То ли твою готовность пожертвовать всем ради любимого, пусть тот и вампир, то ли нашей силы, оказавшейся достаточной, чтобы призвать богиню…, - Рина замолчала, размышляя об этом всем.

Девушки задумались вместе с ней.

Спустя семь минут Сирина все еще водила пальцем по рисунку дерева стола, пытаясь понять, в чем же старуха ошиблась изначально, и сможет ли она, вообще, это определить, когда двери библиотеки открылись в очередной раз, наконец-то пропуская Элен.

Это начинало походить на какой-то альтернативный, "женский" совет.

- Прости, - подруга посмотрела на Рину с немного виноватой улыбкой. - Я очень хотела сразу прийти, но Макс… - она чуть застенчиво пожала плечами и подошла ближе.

- Я знаю, - усмехнулась Рина, поднимая на подругу глаза, и вдруг замерла, так и уставившись на нее.

- Что? - Элен остановилась, не поняв причины такого пристального внимания.

- Ротан! - Сирина резко спрыгнула со стола, и едва ли не вихрем, то и дело рассыпаясь мраком, вознеслась по одной из лесенок на верхний ярус. - Вот в чем она просчиталась! - непонятно ни для кого, воскликнула Сирина, и принялась лихорадочно просматривать книги, просто отбрасывая те, которые ей мешали.

Девушки удивленно переглянулись, все равно не уловив мысли своей подруги, но той было не до объяснений.

Кирин же, с достоинством прошествовав мимо них, медленно поднял на ярус к своей Хозяйке.

- Может быть, я смогу вам помочь в поисках, Госпожа? - спросил он, чуть наклонив голову, наблюдая за тем, как небрежно та отбрасывает свитки.

- Сирина, Кирин, Си-ри-на, - даже занятая поисками, цель которых не потрудилась никому объяснить, она не забывала напомнить демону о том, чтобы в отсутствии Михаэля, тот обращался к ней по имени.

Кирин усмехнулся.

- Могу я помочь тебе, Сирина? - еще раз спросил ее демон, сделав акцент на имени.

- О, да, это было бы здорово, - с благодарной улыбкой Рина кивнула, не прекращая своих разрушительных изысканий. - Помнишь, та книга, про ритуалы призыва? - пришел черед демона кивать. - Мне нужна она и все подобные рукописи. Все, что хоть как-то связано с призывом богини или содержит любое упоминание о ней.

- С радостью помогу, если Вы позволите мне заняться этим, - демон еще раз поклонился, но увидев вздернутую бровь хозяйки, криво улыбнулся. - Прошу, Сирина, - уступил он ей, взмахом руки обращая внимание Рины на беспорядок, к которому привели ее хаотичные поиски.

- Хм, - она испытала некоторую неловкость.

Не то, чтобы порядок был ее кредо, но и подобный бардак не являлся обычным для Рины. Тем более, настолько небрежное отношение к древним текстам, которые Кирин так тщательно и долго собирал, и так пристально следил за их сохранностью.

- Да, пожалуй, я сейчас слишком импульсивна, чтобы приближаться к книгам, - со вздохом приняла она мягкий упрек своего помощника.

Решив доверить это Кирину, она повернулась к залу.

- Рина, - увидев, что подруга отвлеклась, ее окликнула Элен. - Может быть, ты нам нормально объяснишь, при чем тут Ротан?

Сирина поняла, что все это время, пока она, как обычно, увлекшись новой идеей, громила библиотеку, подруги ждали ее пояснения. Даже Лилиана, казалось, выжидающе смотрела на нее.

Именно к ней Рина и обратилась, уже гораздо спокойней, спускаясь по лестнице.

- Лилия, тебе известно, сотрудничал ли Рохус с Теодорусом ранее, до того, как появилась эта ведьма?

Лили задумалась, а потом, немного неуверенно, но все же кивнула.

- Мне кажется, да, - она переплела пальцы рук перед собой и прикрыла слепые глаза. - Я не спрашивала его об этом, но судя по сведениям Карателей, их сотрудничество началось ранее предположительного появления твоей прародительницы, если опираться на видение, которое сегодня было тебе дано.

Сирина кивнула, получив подтверждение своему предположению, и подойдя к столу, уселась на прежнее место.

- Думаю, ошибкой ведьмы оказался именно этот союз, - обведя всех глазами, начала рассказывать она свою идею. - Конечно, маловероятно, что та могла предусмотреть все факторы, тем более, такую мелочь, как жадность помощника того, кто с кем сотрудничал ее партнер, - Рина потерла лоб. - Не могу сказать, что полностью разобралась в происходящем, но, вот, как я вижу это: мы узнали о внимании Рохуса ко мне, да и ко всем нам, когда Максимилиан похитил Элен у Ротана, - Элен кивнула, подтверждая эти слова. - Именно по твоей крови, я увидела эту угрозу, - Рина подперла пальцами подбородок. - И, если бы у нас не появился шанс тебя поймать - ничего бы не произошло. То есть, если бы ты, Элен, не оказалась в поместье Аристарха, именно в тот момент - мы, вполне вероятно, и сейчас не подозревали бы обо всем, что грозит. А привел тебя туда Ротан, позарившись на предложение Аристарха.

Элен что-то хотела спросить, но, уже открыв рот, промолчала и покачала головой, взмахом руки показав подруге, что спросит потом.

Все слушали то, что говорила хозяйка, обдумывая вероятность такого хода событий. Даже Кирин, продолжающий поиски запрошенных Риной книг, прислушивался к рассказу своей Госпожи.

Сирина кивнула и продолжила.

- То, что наши встречи с этими мужчинами были предопределены ведьмой - вероятней всего. Однако не думаю, что она планировала позволить нам объединиться в настолько сплоченный клан. Возможно, эти союзы должны были заключаться в большем промежутке времени, и только из-за наших же поисков угрозы, Грегори и Каталина встретились быстрее, - Рина постучала пальцем по подбородку, размышляя. - Да и ваша встреча с Теодорусом, - она повернулась к Лилиане, вполне вероятно, планировалась старухой не так. Однако так уж случилось, что Мастер Максимилиана, узнав о наличии у Ротана и Тео некого артефакта, способного разыскивать большую силу - захотел использовать это себе в корысть, переиграв контроль среди кланов. А Ротан, соблазнившись легкой выгодой, решил позволить ему воспользоваться возможностями Элен, которую им с Теодорусом доверил "сохранять" Рохус, чтобы разыскать меня. И это было ошибкой, которую старуха предусмотреть не смогла. Правда, - Сирина громко выдохнула, - я пока не совсем понимаю, зачем она вообще, связалась с Рохусом. В видении, когда я читала ее мысли и мотивы - та наоборот, отвергала любую модификацию подобного союза с вампиром.

Сирина замолчала, раздумывая над этой нестыковкой.

- Возможно, ей потребовалась его сила, - тихо вмешалась в ее размышления Лилиана. - Рохус очень силен, особенно, в период его помешательств - мало кто сможет в такие моменты победить его. И если ведьма осознала, что у самой нее не хватит силы, чтобы дать Кали воплощение, она могла заключить союз с ним, пообещав могущество, - Лилиана так и сидела с закрытыми глазами, вслух размышляя над этим. - Я не совсем понимала его, если честно. Рохус месяц держал меня в плену, и каждый раз, приходя говорить со мной - был другим, - она поводила кистью руки в воздухе перед собой, словно пыталась подобрать слова для более ясного выражения собственных мыслей. - Иногда, казалось, что он даже сочувствует мне, и сожалеет о том, что выкрал у родителей. В другой же день - он мог избивать меня до полусмерти, бездушно хохоча, когда ломались кости. И требовал, чтобы старуха залечивала повреждения, дабы он мог возобновить забаву.

Девушки задумались над ее словами.

Сирина посмотрела на Элен и Катти, которые, так же, как и она сама, ничего не могли добавить об этом вампире.

Им стоило больше узнать о своем враге. Вот только как? И имелось ли еще для этого время?

В этот момент, прерывая мысли Рины, перед ее глазами появилась стопка книг, которые беззвучно, дабы не отвлекать Госпожу, принес Кирин.

Так же молча демон немного отошел, становясь за спиной Сирины.

Она посмотрела на семь книг, различной толщины, которые обнаружил ее друг. Все они были написаны от руки, и явно, относились к прошлому тысячелетию, что не облегчало им задачу.

Вздохнув, Рина разложила книги на столешнице.

- Нам необходимо просмотреть это все, - она обвела взглядом других и остановилась на Каталине. - Катти, думаю, вам стоит объединиться с Лилианой, ты будешь описывать ей, что видишь, хоть схемы. Может быть, вы вдвоем сможете разобрать хотя бы одну книгу. Мы с Элен просмотрим эти, - она взяла из стопки три самых толстых фолианта. - Кирин, - Рина повернулась к демону.- Я надеюсь, ты не откажешься помочь мне вот с этим, она казала на оставшиеся свитки.

- Почту за честь…, Сирина, - демон приблизился, и в отличие от всех девушек, сел на один из стульев, которые стояли вокруг стола.

- Хорошо, - Рина кивнула. - Я не совсем уверена, что именно мы ищем. - Это должна быть некая альтернатива ритуалу призыва, - попыталась объяснить она друзьям. Поэтому, помечайте все, что хоть отдаленно будет содержать упоминание о Кали, и вместе будем рассматривать эти места.

Убедившись, что все ее поняли и никто не собирается уходить, Сирина открыла свой том и принялась просматривать рукопись.

Остальные последовали ее примеру.

Через три часа, на которые Сирина даже не рассчитывала (зная склонность их возлюбленных мешать в самый неподходящий момент требованием вернуться), она отложила последний свиток, и посмотрела на всех, кто сидел вокруг. Ее зеленые глаза прошлись по трем девушкам, с таким же выражением смотрящих на нее. И глубоко набрав воздух, понимая, что не имеет иного выбора, кроме того, который они нашли в одном из самых старых свитков, Рина констатировала очевидное:

- Нам нужна пятая, - уперевшись локтями в колени, проговорила она.

 

Глава 21

- Это обязательно? - Лилиана задумчиво водила пальцами по странице раскрытой книги, лежащей перед ней. Словно бы пыталась на ощупь изучить схему, выцарапанную пером и чернилами на грубом листе.

- Да, - Рина вздохнула, в который раз за последние пять минут, ловя себя на дикой потребности в прикосновении Михаэля. - Без этого, ничего не выйдет.

- Значит, придется найти еще одну, - Лили пожала плечами. - Или кого-то обратить… в спешном порядке, - добавила она с кривой улыбкой, подняв голову.

На миг над столом повисла тишина. Все раздумывали над возникшим осложнением.

А потом, Каталина, предпочитавшая все это время больше пересказывать то, что видела на страницах рукописей, нежели делать самостоятельные выводы, повернулась и твердо встретила взгляд Сирины.

- Думаю, у нас есть кое-кто, обещавшие помочь, в случае необходимости, - медленно, словно не до конца уверенная, что имеет право втягивать еще одну девушку в предстоящее им сражение. Но, тем не менее, с решимостью, произнесла она. - Помнишь, моего напарника, которого Грегори притащил в замок, когда забрал меня после драки в том проулке?

Сирина кивнула. Как и Элен. Только Лилиана с некоторым недоумением повела головой из стороны в сторону.

- Когда Грегори и Михаэль помогли Алексу и Ярине, те пообещали защищать клан при появлении в этом потребности, - Лина передернула плечами. - И потом, как я поняла, этот же ритуал не подразумевает, что нас прирежут, как тех птиц, о которых ты рассказывала? - экс-детектив отдела по тяжелым и серийным преступлениям вздернула бровь и изогнула губы в кривой усмешке, отчего стали видны кончики ее клыков.

Рина невозмутимо улыбнулась такому беспокойству, размышляя о том, что же она скажет Михаэлю, черт возьми?! И как утаить большую часть задуманного от того, кто знает и разделяет твои мысли?

Спрыгнув со стола, хозяйка беспокойно прошлась по библиотеке. Она помнила тот момент, когда Михаэль уходил к Грегори, пока они были в Париже, пусть в то время и находилась в отстраненной прострации после воплощения Кали, и знала, кого Лина имела в виду. Ее это устраивало.

- Нет, Лина, вас не прирежут, - она махнула рукой, успокаивая подруг.

Но после ее заверения они, наоборот, казалось, напряглись сильнее.

- Рина, - Элен обернулась, наблюдая за ее блужданием. - Мне…, - она осмотрела подруг, в число которых, судя по всему, уже без ограничений включала и Лилиану. - Нам не нравится эта оговорка "вам", - нахмурив брови, Элен сердито постукивала пальцами по кованой обложке книги перед собой.

"Плохо. Если Элен начинает хмуриться, да еще и проявлять беспокойство, даже Михаэлю, который обеспечил их этим временем для поиска выхода, не удастся сдержать Максимилиана", Рина уже собралась успокоить их, но, не совсем ожиданно для нее, вмешался Кирин.

- Мне тоже не нравится эта оговорка, Сирина, - произнес демон, подчеркивая, что говорит как ее друг, - и Мастеру, гарантирую, она не придется по вкусу, - на смуглом лице Кирина достаточно грозно смотрелись насупленные сдвинутые брови. - Уверен, хозяин найдет иной выход.

Сирина остановилась перед ними всеми, обводя глазами каждое лицо.

Лилиана молчала, но даже она умудрилась показать слепыми глазами и поджатыми губами недовольство и нежелание участвовать в ритуале, который может подвергнуть одну из них опасности.

"Ха, словно у них был выбор!", - раздраженно передернула плечами Рина, " да у них даже времени на обсуждения уже нет. У мужчин вот-вот кончится терпение…"

- Я справлюсь, - решительно пожав плечами, она отмела все их намеки и взгляды. - Все равно, другого пути не существует, - Рина сложила руки на груди. - Но нам всем придется выложиться на полную, потому второго шанса не будет. Если мы упустим эту возможность - Рохус и ведьма легко справятся с нами, пока мы будем обессилены, - она рассеянно постучала босой ступней по каменному полу, ощущая, как замок пытается успокоить хозяйку. - Ваша задача - удержать перевес, и не дать Михаэлю…ах, ты ж, дьявол!

Сирина прервалась и развернулась к двери, уже зная, что время, отведенное им - закончилось. Ощутили приближение возлюбленных и остальные.

Двери библиотеки распахнулись буквально через пару секунд.

На пороге стояло четверо мужчин.

И трое из них явно забавлялось несдержанностью четвертого.

Впрочем, Сирина точно знала, что каждый вампир не меньше Макса рвался к своей любимой, просто тот, в отличие от остальных, не боялся показать свое нетерпение. Не сдержав улыбку, она встретилась взглядом с понимающими глазами Михаэля.

"Мне показалось, что удерживать Макса дольше - будет сродни пытки", голос любимого, темным бархатом окутал ее сознание, сразу же развеивая любой страх и сомнение. Даря силу, которую только он мог дать ей. "А наш друг натерпелся достаточно…, как и все мы, впрочем, малыш", улыбка Михаэля стала многозначительной, когда он повелительно протянул к ней свою ладонь.

Максимилиану больше не приходилось заботиться о видимости статуса и силы их компании. Это он оставлял вернувшемуся Михаэлю. А потому, послав к бесу поддевки Грегори, у которого, между прочим, под пальцами давно образовались вмятины на поверхности стола от попыток стерпеть отсутствие Каталины. Он видел. Проигнорировав насмешливо вздернутые брови Михаэля и удивленный взгляд Теодоруса, слега опешившего от его несдержанности - он просто встал и, откинув свой чертовый стул подальше, пошел за Элен.

Да пошли все эти советы к бесу!

Он не собирался больше и секунды без нее находиться хоть где-то в пространстве! Тем более, когда она испытывала беспокойство.

И к дьяволу все, что Михаэль говорил о времени, необходимом девушкам без них! В пекло! Максимилиан считал, что уже прошедшего времени - предостаточно!

О, и да! Может он и был невыдержанным придурком, но только слепой идиот не заметил бы, с каким облегчением все остальные воспользовались его собственным "бунтом", и едва ли не рванули вслед за Максом.

Ха! Он не был слепым, и даже забавлялся тем, как его друзья, кичившиеся собственным терпением, едва не наступают ему же на пятки.

Макс, стремительно пересекая коридоры и переходы замка, не обернулся, чтобы подольше полюбоваться этим зрелищем. Пусть и имелось искушение. Увидеть Элен он хотел сильнее.

Бес раздери эти дурацкие правила, которые придумали девушки, о поведении в замке!! С каких это пор растворение во тьме для вампира - нарушение личного пространства его окружающих?! Да это же просто смешно!

Хотя… Элен тоже придумывала эти правила.

В пекло! Ради нее, он и не такое мог перетерпеть.

Не разлуку, однако!

С силой толкнув двери библиотеки, так, что створки грохотом ударились о стены, он уперся глазами в Элен, не замечая больше никого. Макс знал, что в тьме его взгляда чересчур много алых всполохов.

Безумие рвалось на волю. Его тьма требовала Элен, скручивая разум вампира огненными жгутами. Он не мог без нее, и не собирался больше терпеть этого! И к бесу все убеждения Михаэля!

- Иди сюда, Элен, - хрипло, жестко, едва сдерживая рык в горле, приказал Максимилиан, требовательно протянув руку в направлении любимой.

Она улыбнулась, немного удивленно приподняв бровь. А потом, с лукавым блеском в синих глазах… растворилась во тьме, тут же материализовавшись в его объятиях. Которые он, в тот же миг, сжал до безумия сильно.

Пекло! А его, значит, заставляли соблюдать эти треклятые правила?!

- Как одна из их создателей, я могу иногда преступить черту, - с искушающей хрипотцой, прошептала Элен в ответ на его мысли.

Он притворно нахмурился и, крепко обхватив затылок Элен, накрутил пряди ее волос на свои пальцы. Которые дрожали от потребности в ней.

К бесу! Он ни от кого не скрывал, насколько нуждался в своей Элен, не так ли?!

Как же он соскучился по этому ощущению - скольжения ее волос по его рукам, по ее телу, прижатому к его, без всякого ограничения.

- За всяким преступлением, следует кара, детка, - с перекатывающимся рычанием в голосе, прошептал Макс ей на ухо, заставив любимую запрокинуть голову так, чтобы ее шея беззащитно оголилась. Он потерся носом о бьющуюся точку ее пульса, упиваясь пьянящим ароматов возбуждения любимой, разливающимся в ее крови. И, послав в ад, смешки друзей, навис своим лицом над ее. - И мне нравится, что я буду тем, кто накажет тебя, Элен, - с усмешкой, Макс жадно впился в губы любимой.

Впрочем, и она не менее пылко отвечала на его поцелуй, больше напоминающий поглощающее покорение.

- Нет, Сирина! - Михаэль жестким захватом держал ее голову между своими ладонями. - Забудь. Я запрещаю тебе даже думать о подобном варианте, дьявол все побери! Мы найдем другой способ!

Она вздохнула, наблюдая за бешеным танцем багровых языков пламени в черных глазах своего любимого.

Михаэль упер ее спиной в стену на той самой лестнице, ведущей из спальни на крышу, которая так часто становилась свидетельницей их споров и страсти. И теперь шершавые камни стены впивались в ее кожу на спине между лопатками.

Это ощущение рождало неуместную жаркую волну, которая мешала думать. Оно отбрасывало Рину к примитивному и жадному желанию, к потребности в Михаэле. Окунало ее в нужду в его теле, погруженному в ее, в их языках и губах, сплетенных в самом древнем и примитивном, но таком совершенном этой дикостью, танце.

Однако сейчас от ее собранности и здравости зависело слишком многое, чтобы поддаваться жажде.

Сирине так и не удалось утаить от него ничего из задуманного. Впрочем, на что вообще, она надеялась?

- Михаэль, - Рина попыталась воззвать к разумной части своего вампира.

Но он только тряхнул головой, отметая еще не произнесенные слова.

- Нет, малыш. Ад! Нет! Я даже говорить об этом не буду!

Михаэль сильнее сжал ладони, придавливая ее щеки так, что Рина почти не могла говорить.

- У нас нет времени на то, чтобы искать другой вариант, - с трудом преодолевая сопротивление его рук, прошептала Сирина почти в их разумах. - Ведьма не будет ждать. Особенно теперь, когда лишилась амулета, который поддерживал ее бессмертие. Они пойдут ва-банк. И наш единственный шанс - навязать стычку на своих условиях и в выгодном нам месте. И только тот ритуал дает нам перевес.

- Я не позволю тебе проводить этот ритуал, малыш! - Михаэль, отбросив всякий контроль и сдержанность, с силой сжал пальцами ее плечи, и едва ли не встряхивал.

"Хотя нет, он именно трусил ее", осознала Рина, чувствуя, как клацнули зубы, и ощутив привкус собственной крови из прокушенной клыками губы.

Зарычав еще яростнее при виде того, что сделал, Михаэль резко дернул ее, сближая их лица, и впился губами в рот Сирины. Жадно, с алчностью, как будто этим приступом страсти пытался выбить дурь у нее из головы.

Он выпивал ее кровь, ласкал кожу Рины, наматывал пряди черных, струящихся волос на руки, не позволяя ей увернуться, чтобы продолжить спор.

Пальцы вампира порхали по ее телу, разрывая в клочья шелковую ткань платья Сирины, и ей оставалось радоваться тому, что они уже давно покинули общий зал, обосновавшись для спора в собственных покоях.

Когда губы Михаэля отпустили ее рот, она испытала разочарование, но и облегчение. Вдохнув, чтобы продолжит спор, она разомкнула губы и… застонала. Громко, хрипло, испытывая непередаваемое удовольствие от ласк его губ и языка, которыми Михаэль накрыл ее грудь. С довольным рыком, удовлетворенный таким ее откликом, он еще яростней накинулся на плоть Рины.

Губы Михаэля дразнили, втягивали в себя ее соски, посасывая сжавшиеся вершины. Отчего каждая клеточка в теле Рины плавилась в экстазе.

В разуме не осталось ни одной мысли о предмете разговора. Ничего.

Только то самое первобытное желание покориться своему мужчине, отдаться во власть его тела, и этим - покорить его.

"Черт возьми! Этот вампир, все-таки, слишком хорошо знал, как можно ею управлять!"

Но не успела возмущенная мысль оформиться в ее сознании - Михаэль сжал пальцами бедра Рины и, резким рывком подняв любимую с пола, жестко, немного грубо, погрузился внутрь ее лона одним мощным толчком.

Ей не было больно. О, нет, черт возьми! Она пылала, и ни за что в мире, никому и ничему не позволила бы сейчас это прекратить.

Сирина вонзила ногти в плечи Михаэля, протяжными стонами отзываясь на сильные, покоряющие, распластывающие ее на стене толчки плоти любимого.

Он никогда еще не занимался с ней любовью так.

Словно бы Михаэль полностью утратил свой хваленый разум и контроль. И сейчас ее держал в своих руках его зверь, его тьма, его сила, вырвавшаяся из оков сильнейшего из молодых Мастеров. У Рины не было никакого шанса противостоять такой мощи.

Но она и не пыталась. Испытывая один оргазм за другим, теряясь в наслаждении, которое могло бы убить ее, не будь она вампиром, Сирина только крепче прижимала к себе своего "монстра", ощущая, что Михаэль бесится от того, что им предстоит, действительно понимая - у них нет иного пути.

Когда его клыки вонзились в плоть, обхватывая ключицу, разрывая сосуды, когда любимый начал жадно пить ее кровь, упиваясь чистым экстазом, который струился по ее артериям от его движений - Сирина, не имея сил больше терпеть, и сама укусила Михаэля.

Дрожь прошла по его огромному и сильному телу. С громким, рокочущим рыком, он вонзился в нее последний раз, толчками изливая свое отчаянное наслаждение в тело Сирины.

- Она может не отпустить тебя в этот раз, малыш, - с хриплым опустошением в голосе, прошептал вампир спустя пару минут, языком слизывая капли крови с ее кожи. Те, прочерчивая алые дорожки на груди Рины, струились из затягивающейся раны, которую нанес Михаэль. - Ты понимаешь это? - его черно-багровые глаза удерживали ее взгляд. - Понимаешь? И я ничего не смогу поделать. Не смогу переиграть богиню. Ад! Как я смогу жить без тебя, малыш?! Как?!

Он все еще находился в ее лоне, и сопровождал каждое свое рычащее слово, толчками бедер. Все еще сжимая руками тело Рины, Михаэль так и удерживал ее, удовлетворенную и беспомощную, прижатой к стене.

- Тебе не придется, - вяло от потери крови и наслаждения, которое любимый подарил ей, прошептала Рина.

Она уперлась лбом в его плечо, не имея ни малейшего желания выплывать из сладко-липкого тумана чувственного марева, который, казался, струился вокруг них.

- Я не собираюсь позволить тебе так ловко смыться от обещанной мне вечности, - с трудом сглотнув, прошептала она, пытаясь рассмешить любимого.

Он хмыкнул только лишь для того, чтобы доставить ей удовольствие. Михаэль не считал, что предстоящий ритуал - имеет хоть что-то в себе, над чем можно шутить.

- Серьезно, Михаэль, - Сирина заставила себя моргнуть, проясняя глаза, и в свою очередь, твердо посмотрела на Мастера, открыв до конца свое сознание, чтобы показать ему весь план. - Меньше всего я планирую передать свое тело в распоряжение Кали…

Но закончить Рина уж не успела.

Михаэль, который на миг ошарашенно замер, увидев, что она собралась сделать, вдруг оглушительно зарычал и, обхватив шею Сирины ладонью, встряхнул ее с такой силой, что Рина, даже, легонько ударилась затылком об стену.

- Ты спятила?! - чувствуя легкий звон в ушах, Рина удивленно моргнула - она впервые слышала, чтобы Михаэль так на нее… орал. - Я не собираюсь убивать тебя, дьявол все забери!

48 часов спустя

Сирине казалось, что у нее до сих пор фонит в голове от всего, что Михаэль высказал ей за эти дни. Вечный гневался с такой силой, что одна из башен замка, все же не выдержала: древние стены покрылись сетью трещин и даже старания демонов не помогли - строение рухнуло. Оставалось надеяться, что ее потом удастся восстановить.

Не поднимая глаза на Михаэля, она продолжала чертить символы на каменистой, пыльной почве. О, Рина прекрасно знала, что любимый следит за ней. За каждым чертовым жестом!

Этот "тиран и деспот", этот "слишком-многое-возомнивший-о-себе-вампир", воспользовался своей властью ее Мастера и запретил Рине делать то, что она собралась!

Черт! Он готов был поставить на карту все, жизни и существование всех их друзей, лишь бы помешать Сирине рисковать собой!! Ну что тут можно сказать?!

Она могла понять волнение любимого. Она уважала его желание и чувства. Но у них не было другого пути, разрази все гром!

Сирина должна будет обойти запрет.

Она еще не решила как, но иначе - ничего не выйдет. Даже если они смогут победить ведьму, Рохуса без силы Кали им не одолеть.

Михаэль и Теодорус решили, что смогут заключить с тем мир. Или, по крайней мере, вооруженный нейтралитет на некоторое время.

Рина же не верила в то, что их враг согласится на это.

Она поежилась, вспоминая тот миг, когда пять капель крови Элен упали на ее ладонь в главном зале замка Михаэля, и отчетливо вспомнила все, что почувствовала в вампире, охотящимся на нее. Рохус не был вменяемым. С ним не пройдут пакты и договоры.

Только уничтожив этого вампира - они смогут быть уверенны, что избавились от угрозы. А ведь перед тем, как добраться до него - стоило рассчитаться с ее прародительницей по всем долгам.

Несколько камушков, сорванных с места неосторожным шагом пятой девушки, Ярины, заставили Сирину настороженно вздернуть голову.

Она еще не привыкла к ней и Алексу, не привыкла ощущать запах этой пары, пусть и понимала, что им нужна помощь этих двоих.

Просто Сирина слишком нервничала, накручивая себя в ожидании решающего столкновения. Однако ее нервозность не могла помочь. Потому Рина подавила в себе раздражение и приветливо кивнула Яре, благодаря за ту часть пентаграммы, которую девушка начертила по ее указанию.

- Все? - уточнила Рина, на шаг удаляясь от неусыпного контроля Михаэля.

- Да, я закончила тот бок, - Яря неуверенно передернула плечами, ощущая, вероятно, еще большую неловкость, чем все они.

Сирина видела, что этой девушке очень некомфортно общаться с кем-то, кроме Катти, с которой Ярина дружила еще во время человеческой жизни.

Александр, ее спутник, проще нашел контакт с мужской частью их компании.

Впрочем, Сирина и раньше, путешествуя по всему миру, не раз отмечала, что мужчины легче налаживают общение.

- Спасибо, - она еще приветливей улыбнулась Яре. - Мы действительно благодарны за то, что вы согласились помочь.

Ярина отмахнулась, бросив настороженный взгляд на группку переговаривающихся мужчин.

- Если бы не Грегори и Михаэль, нас бы с Алексом уже просто не было. Мы в неоплатном долгу перед вами, - тихо проговорила она, обхватив себя руками, словно бы ей внезапно стало холодно под пронизывающим ветром на пустынной равнине.

В этот же миг Алекс обернулся к ней, вопросительно и встревоженно глядя на Ярину.

Сирина не поворачивалась, она и, не проверяя знала, что все это время Михаэль продолжает внимательно следить за ней.

Потому, только кивнув на слова Яри, она обвела глазами пейзаж и вампиров, находящихся здесь.

Они опять пришли на эту проклятую равнину.

И нельзя было сказать, что хоть кто-то, из тех, кто участвовал в прошлой встрече среди этих пустошей, валунов и сухих кустов - радовался возвращению.

Сирина видела, как съежилась Лилиана, стоило им всем материализоваться на этом пустынном плато. И ничуть не удивилась тому, что Теодорус тут же притянула Лили к себе, с хмурым и отрешенным выражением осматривая место своей смерти.

- Впервые за тысячу лет ощущаю себя почти призраком, вернувшимся на собственную могилу, - без всякого выражения коротко бросил Тео, в ответ на взгляды всей компании, обращенной на них с Лилией.

По мнению Рины, он оказался достаточно везучим призраком. Как и все они.

Поможет ли сегодня им это везение?

Именно из-за него они вернулись на эту треклятую каменную пустошь, продуваемую всеми ветрами. Им уже удалось раз переиграть ведьму в этом месте. Оставалось надеяться, что и в этот раз все выйдет.

Сирине очень хотелось бы надеяться, что удастся обойтись меньшими жертвами, но она знала - так навряд ли получится.

Не улыбались не только Тео с Лилианой.

Не нашли повода для веселья ни Грегори с Катти, ни Макс с Элен. Каждый помнил, что испытывал в те мгновения, когда Лилия и Сирина, при помощи подруг, вызвали Кали.

Никому не хотелось повторения.

И, вероятнее всего, Михаэлю не хотелось этого, как ни одному из них. Потому взгляд его глаз, практически полностью затянутый пеленой багрового пламени, неотступно следовал за Риной. Впрочем, как и сам Вечный.

Несмотря на то, что он запретил ей, несмотря на свое наблюдение, Михаэль, судя по всему, чувствовал, что Рина сможет взбунтоваться, если их с Теодорусом план не принесет желаемого результата.

Она просто делала вид, что не понимает смысла данного наблюдения, и продолжала наносить символы, расставляя подруг на вершинах пентаграммы.

Инициаторами "приглашения" Рохуса с его "помощницей" на эту пустошь, так же, выступили Михаэль и Тео, которые, похоже, свято верили в преобладания разума и логических доводов в любой конфликтной ситуации распределения сфер влияния. Макс, не имея такой убежденности, тем не менее, не спорил, выступив с другом единым фронтом. Как и Грегори, который, в принципе, привык в таких вопросах полагаться на мнение "старшего брата". В конце концов, Михаэль не раз доказывал всем, что кое-что понимает в стратегии межклановых интриг, один за другим, уничтожив всех своих неприятелей.

Сирина, как и ее любимый, не были до конца уверены, что оппонент примет вызов, пусть и оформленный как "приглашение найти компромисс".

Однако отступать было некуда. Даже если Рохус не явится, они рассчитывали на появление ведьмы, которая нуждалась в своем амулете или силе Кали.

И, как выяснилось достаточно скоро, их расчеты оправдались.

Почти.

Рохус появился в одиночестве на равнине немного раньше указанного в "приглашении" срока, снисходительно, и даже с насмешкой обводя глазами собравшиеся пары. Так, будто бы его безгранично удивляло, что эти вампиры могли даже на миг возомнить, что имеют нечто, ради чего он изменит собственные планы.

Впрочем, Сирина не могла не отметить с гордостью, что Михаэль ни капли не проигрывал этому вампиру в высокомерии.

Как и Теодорус.

В этом перевес оказался на их стороне. Два к одному, если уточнить.

- О, как мило с вашей стороны все подготовить, - вампир обвел насмешливым взглядом пентаграмму, в которой находились девушки, а потом, перевел глаза на мужчин, непоколебимой стеной замерших перед ним, отгораживая любимых от врага. - Не люблю возиться в пыли, знаете ли, - Рохус взмахнул рукой, словно делился впечатлениями от опыта в домашней уборки. - А здесь, как я вижу, уже об этом позаботились, - он посмотрел прямо на нее, но Рина только презрительно скривилась, стойко выдержав это внимание.

- На твоем месте, я бы сбавил обороты, Рохус, - Михаэль вздернул бровь, вынудив их визави этой репликой переключить внимание на него. - Не думаю, что даже в своем… самом сильном состоянии, ты так уж легко справишься с нами, - он с насмешливой издевкой приподнял уголок рта, и указал на стоящих по обе стороны от него друзей. - Может, все же, попробуешь прислушаться к разуму?

- Не советовал бы тебе торопиться, Рохус, - глядя куда-то, поверх плеча бывшего союзника, добавил свою реплику Теодорус. - иногда, холодный разум оказывается сильнее даже приступов твоей ярости…

Они замолчали, предоставив оппоненту время подумать.

Признав их равенство, Рохус кивнул, соглашаясь начать переговоры.

Однако не успели они и двух слов произнести, как на сцене, с совершенно иными намерениями, появился новый участник.

Ведьма пришла не говорить.

Это стало понятно сразу же.

Только готовность Сирины и остальных девушек к вероятной атаке, помогли отразить им первый удар силы, закруживший материю реальности равнины еще до появления самой старухи.

Линии пентаграммы, нанесенной девушками, засветились легким сиреневатым свечением, впитывая в себя дополнительную мощь.

Покачнувшись от налетевшего вихря, Сирина раскинула руки, зная, что подруги копируют ее движения, и сомкнула пальцы на ладонях Лилианы и Элен.

Круг замкнулся.

И он оказался сильнее квадрата из четырех девушек, на который ведьма рассчитывала свой удар.

Только Ярина поморщилась, прикусывая нижнюю губу клыками, от напряженной попытки устоять, не разорвав контакт с Каталиной и Лили.

Но никто не подумал бы осудить ее. Скорее девушки завидовали ее неопытной реакции, так явно напоминавшей, в чем они принимали участие ранее. И что, возможно, им еще предстоит.

Судя по всему, ведьма не рассчитывала на то, что ее будут ждать в такой компании.

Как и Рохус, похоже, не предполагал увидеть здесь свою подельницу.

Удивление, и даже недовольная злость на лице, которое только что обдавало всех вокруг холодом надменного превосходство, ясно показали Сирине, что в стане врагов нет сплоченности.

Что ж, им самим это могло только помочь…

- Какого дьявола ты творишь, старуха?! - Рохус даже не пытался скрыть, что взбешен. - Я приказал тебе оставаться на месте. Что толку от твоих дряхлых фокусов теперь?!

Ведьма не обернулась на вампира, молча окатив его презрением, внимательно и раздраженно рассматривая девушек.

- А что с тебя толку?! Ты ведь даже не понимаешь, что это все означает, - она в ярости взмахнула рукой, описывая морщинистой ладонью пентаграмму. - Они вызывают Кали, разрази все гром! Что ты собираешься противопоставить им при таком раскладе в одиночестве, а, могучий припадочный вампир?!

В этот момент, оторвав Сирину от наблюдения за этой… "познавательной" встречей и жадного рассматривания той, кто оказалась причастна ко всему в ее судьбе, сияние пентаграммы стало ярче.

Сиреневый оттенок накалялся, переливаясь, усиливаясь, становясь практически раскалено-белым.

Ад!! Какого черта?! Она не планирована такого!

Сирина лихорадочно пыталась понять, что происходит, оглядываясь на таких же растерянных, как и она сама подруг.

- Да что ты? - это ей показалось, или ступни Рохуса оторвались от каменистой почвы равнины?! Ох, ты ж! Лицо вампира неуловимо изменилось, а глаза затянуло черной поволокой.

И, услышав приглушенное ругательство Теодоруса, ощутив трепет ладоней Лилианы в своей руке, Рина поняла, что творится.

Слишком много силы!

Чересчур много, дьявол все разрази! Она не рассчитывала на такое изобилие подпитки для портала, созданного на случай призыва Кали. Если сейчас же не перехватить управление над ритуалом -… богине может уже не потребоваться ни одна из них.

- Элен, Лили, - Сирина оставалось надеяться, что в общем гомоне, ее шепот не привлечет к ним особого внимания. - Мы теряем контроль над порталом, - она скосила глаза, указывая на сияющие линии пентаграммы, которые, казалось, уже начали отрываться от начертанного на мерзлой земле контура.- Больше нет времени. Мы должны немедленно провести призыв, иначе…

Ей не было необходимости продолжать.

Обе девушки имели представление о том, чем может закончиться неконтролируемая подпитка пентаграммы такой силой.

Они не были счастливы от того, что придется идти по этому пути. Но теперь не было другого выбора.

На один миг Сирина позволила себе посмотреть на Михаэля.

Если она не произнесет заклинание, если не призовет Кали, заключая богиню в свою оболочку - та получит слишком много силы, и сможет принять материальную форму.

И тогда ее любимый может умереть.

Это показалось ей достаточно веской причиной, чтобы преступит запрет Мастера.

Он почувствовал ее боль, раскаяние, решимость.

Наплевав на накаляющуюся атмосферу перед ним, послав к черту Рохуса, впадающего в транс, и ведьму, с которой у Михаэля имелись счеты за прошлую встречу, Мастер резко развернулся, находя глазами Сирину.

- Нет!! - его рев разнесся по равнине, перекрывая все разговоры и завывание ветра, вызванного вихрем ведьмы.- Нет, Сирина, не смей!! - он пытался опять навязать ей свою волю, как созданному творению. Но, уже произнося это - понимал, что не успел…

- Прости, - с болью в изумрудных глазах прошептала Сирина. - Я люблю тебя…

И сомкнув веки, она начала речитативом начитывать древнее заклинание, слабо раскачиваясь в такт произносимым словам.

- Нет! - Михаэль не хотел верить.

Просто не мог. Но пути назад уже не было.

Линии звезды, на лучах которой стояли девушки, засверкали еще ярче, когда к Рине присоединился голос Лилианы.

Теодорус рядом с ним, грубо выругался, забыв про присущую ему сдержанность.

Все повернулись к действу, разворачивающемуся за их спинами.

Даже ведьма и Рохус, казалось, забыли о своей склоке. Хотя вампир и не вынырнул из своего транса, все еще паря в паре сантиметров над каменистой землей.

И в этот момент, вся энергия слилась, собралась вокруг Сирины, оплетая его любимую сверкающим коконом.

Вспышка света, который стал бездонно черным, не могла ослепить вампиров, и все же, Михаэлю показалось, что ему выжгло глаза.

- О, какая компания… - этот голос…

Мороз прошел по коже Вечного, и он знал, что не единственный отреагировал так.

Его Сирина, его любимая… Кали опять поглотила ее.

Наверное, он бы бросился вперед, наплевав на собственную беспомощность против богини смерти, но Грегори и Макс, с силой сжали его плечи, не дав другу наделать глупостей.

- Не стоит, Михаэль, - Теодорус остановился прямо перед ним, не позволяя Михаэлю увидеть ту, которая завладела его Риной. - Ты знал, что до этого может дойти. И знаешь, что еще может, придется сделать. Вспомни о том, кто ты, - голос Теодоруса не был насмешливым или поучающим.

Он знал, каково это.

Древний, вероятно, как никто, понимал то, что сейчас бушевало внутри Михаэля.

И только знание этого позволило Мастеру взять себя в руки, и не причинить вред друзьям, в бессмысленной сейчас попытке бунта.

Кивнув, показывая, что он в состоянии следить за событиями, Михаэль кивком головы приказал Теодорусу убраться с его глаз и не закрывать обзора.

Сирина… нет, Кали, в этот раз, не парила над землей. Напротив, весьма охотно, казалось, и даже с удовольствием, бродила по твердой почве босыми ногами его любимой, не обращая никакого внимания, а может и специально, сбивая кожу Рины в кровь.

Дьявол! С какой же силой надо было задевать эти треклятые камни, чтобы разорвать кожу вампира?!

С губ Михаэля сорвалось яростное рычание. Мастер оскалился…, но устоял, покачав головой на вопросительный взгляд Тео.

Древний прав. Ему стоит сосредоточиться на конечной цели.

А, будь оно все проклято! Когда они покончат с этим, если покончат… он выпорет Сирину. Точно выпорет за своеволие и этот придурочный план их спасения.

"Черт! Только бы ему было, кого наказывать. Пожалуйста…, борись с ней, малыш, борись…", сжав кулаки с такой силой, что мышцы, казалось, вот-вот оторвутся от костей, Михаэль пристально следил за происходящим.

- Ты выбрал ее себе в помощники? - насмешливый смешок богини выворачивал наружу внутренности каждого вампира, но никто не осмеливался нарушить тишину. - Женщинам всегда так легко удавалось водить мужчин за нос, даже таких могучих и сильных вампиров, как ты, Рохус, - Кали рассмеялась, легко покачивая головой. - Подумать только, стремиться наказать весь мир за смерть любимой Сибил, и выбрать себе в помощницы ту, кто ее же и убил, - ее смех, колокольчиком прозвенел над равниной, но в нем звучал звон панихиды.

Рохус застыл, и темное марево замерцало вокруг вампира, когда он впился безумными глазами в богиню, казалось, утратив всякое опасение и почтение перед Кали.

- О. Чем. Ты. Говоришь. Дьявол побери?! - едва ли не шепотом прохрипел вампир.

Его взгляд метнулся от богини к старухе, которая в страхе пятилась, уставившись на свою правнучку, превзошедшую ее в удачливости и силе.

Морщинистые губы бормотали что-то бессвязное и она отчаянно мотала головой, будто никак не могла поверить, что где-то Сирине все же удалось переиграть ее.

- Ох, а ты не знал, несчастный, безумный Рохус? - Кали опять засмеялась, и Михаэль слизнул кровь, заструившуюся из треснувшей губы. - Не знал, что это она, - тонкий палец на взметнувшейся кисти богини указал на ведьму, - убила твою ненаглядную Сибил, чтобы заполучить силу, скрытую в твоей тьме!- на секунду, лишь на один миг, в тьме глаз Кали Михаэлю показалось, мелькание взгляда Сирины.

Он прокусил щеку изнутри, не задумываясь над тем, что уподобляется Максу, над которым так часто ощущал превосходство.

Будь проклято все! Боль, чтоб ее, действительно прочищает мозги, когда контроль слетает ко всем чертям!

Его Сирина старалась удержаться в сознании Кали, а значит он не имел права подвести Рину. Пусть и не представлял, как сможет сделать то, что должен.

Отстранившись пока от этого, Михаэль с удивлением наблюдал, как очередным взмахом руки, Кали подняла в воздух мириады пылинок. Но те не кружились бесцельными вихрями. О, нет, мириады частичек сливались, притягивались друг к другу. Образуя… картину.

Рык, более походивший на рев отчаяния, вырвался у Рохуса и перешел в надрывный вой дикого, взбесившегося животного, когда видение оформилось в образ девушки, стоящей на берегу реки, под сенью плакучих ветвей облетевших осенних ив.

Ад! На секунду Михаэль даже пожалел этого вампира. Тем более что сам находился всего лишь за полшага от такого же состояния…

Девушка, вызванная мановением руки богини, повернулась к Рохусу, словно услышала этот крик. У нее были изящные черты лица, высокие скулы и миндалевидный разрез глаз.

- Проклятие! Я даже не подозревал, что у Рохуса… - Теодорус ошарашенно посмотрел на бывшего союзника, полностью поглощенного видением, а потом перевел глаза на Лилиану, которая, как и все другие девушки, продолжала стоять в пентаграмме, с сжатыми в кулаки руками, напряженно следя за передвижением богини. - Это проливает на многое свет…

Михаэль мысленно согласился с другом.

Как и Кали.

Богиня с усмешкой повернулась и пристально посмотрела на них двоих, будто старалась определить границы терпения Михаэля.

- Неправда ли, забавно? - наконец, насмешливо вздернув бровь, проговорила она, заставив этой репликой заледенить кровь в их телах.

Михаэль промолчал, почти ощущая, как кристаллы льда царапают его внутренности.

- Сибил…, - сиплый хрип Рохуса вновь заставил его посмотреть на видение.

Тот, казалось, совершенно отрешившись от всего, смотрел только на эфемерную девушку, протягивая к ней дрожащую руку.

Но в этот момент девушка отвернулась, будто услышала, как кто-то окликнул ее со спины. Из-за ивы вышла улыбающаяся женщина, в которой несложно было узнать ведьму, пусть и более молодую. С ответной улыбкой Сибил сделала шаг ей навстречу.

Рохус зашипел, очевидно, не понимая того, что видел.

И в этот миг картинки видения замелькали со стремительной скоростью. Губы ведьмы беззвучно зашептали какие-то слова, она выбросила вперед, по направлению приближающейся девушки распахнутую руку и та упала, схватившись обеими руками за грудь.

- Нет!! - Рохус бросился вперед, словно пытался изменить сейчас то, чему не успел помещать триста с лишком лет назад. - Нет! Сибил!!

Мириады пылинок разлетелись, закружились вокруг него, когда вампир ворвался в центр созданного богиней видения.

Кали засмеялась. Так, словно никогда за все свое существование не видела ничего веселее этой картины.

А потом плавно приблизилась к отчаянно мечущемуся среди пыли Рохусу.

- А ведь она сказала Сибил, что это ты прислал ее, - проведя рукой по плечу вампира, насмешливо проговорила богиня. - Сибил умерла, считая, что это твой приказ выполняла ведьма. Она проклинала того, кого так слепо любила, что отринула предостережения предков…

На миг Михаэлю показалось, что Рохус не в том состоянии, дабы осознать, что именно ему сообщила богиня. И даже пожелал, чтобы так и было. Узнать подобное - никто не выдержал бы…

Но уже в следующую секунду Рохус замер, прекратив бессмысленное, отчаянное движение, и с мертвым выражением лица, застыл посреди равнины. А потом, его глаза разыскали старуху, которая все еще продолжала пятиться, очевидно, надеясь скрыться пока вампирам не до нее.

Все произошло слишком быстро. Молниеносно.

Михаэль, ни разу не бывший свидетелем транса Рохуса, и лишь слышавший о приступах последнего, оказался не вполне готов к этой первобытному, животному всплеску тьмы и бешенства, который ураганом охватил пустошь, неся смерть и разрушение. Хотя, возможно, немалую роль в этом сыграла и Кали, все еще стоящая за спиной Рохуса.

Она облизнулась, когда ураганные порывы ветра отбросили на ее лицо несколько капель крови того, что лишь недавно являлось причиной стольких проблем для Михаэля и его друзей, и с некоторой брезгливостью, стряхнула ошметок плоти старухи, вероятно являвшийся до этого глазом последней, со своей руки.

- Я всегда считала, что она ничтожество, - пожав плечами, проговорила Кали. - Но вы все, - ее бездонные глаза обвели каждого, присутствующего на равнине, - так слепо поддавались ее хитрости, - богиня передернула тонкими плечами его Рины.

И Михаэль вдруг осознал, что чертовски, дьявольски зол!

Он сам хотел свести счеты со старухой! Ему было, что той предъявить!

Кали захохотала, без всяких трудностей прочитав эти мысли по его окаменевшим чертам и сжавшимся кулакам.

- Не глупи, Мастер, - с насмешливым превосходством протянула она, сделав шаг в его сторону. - Разве не для этого твоя ненаглядная Сирина и вызвала меня?! А она такая сладкая, твоя ведьма, - богиня облизнулась. - Вряд ли я смогу отказаться от нее и во второй раз…

Он собирался поспорить с богиней смерти. Серьезно, и даже друзья, вероятно, не смогли бы его остановить.

Но в этот самый момент, Рохус, отошедший во внимании Михаэля на второй план, так и не вышедший из помешательства своего разума, все с тем же отчаянным ревом, полным горя, бросился к Кали.

Наверное, и ее он считал виновной в смерти той, которую так любил и не смог уберечь. А Михаэль не стал бы закладываться на то, что Кали не приложила руку к гибели неизвестной ему девушки.

Однако в этот миг, он думал не об этом.

Рохус, отчаянный, сорвавшийся со всех ограничений вампир, несся к его Сирине, собираясь нанести той удар такой силы, что никто не устоял бы.

Возможно, для Кали он оказался бы не сильнее комариного укуса, но мог ли Михаэль рискнуть настолько, чтобы проверить это?!

С неистовым, яростным рычанием, он кинулся наперерез Рохусу, призывая силу собственной тьмы. И… уже не смог остановить нанесенный удар, когда Кали, с зелеными глазами его Рины, полными боли, ступила на линию пересечения обоих сил.

"Прости", услышал он ее голос в собственном разуме, " но иного способа - нет".

Две волны неистовой, яростной тьмы, две силы, равные по могуществу, врезались в хрупкую, тонкую фигурку, скорчившуюся от этого столкновения. Хриплый, полный непереносимой боли крик, сорвался с губ Рины, разрывая реальность Михаэля на части.

Но до того как такая же боль поглотила его сознание, уничтожая Вечного, он заревел, проклиная себя. Потому что знал - его сила, ударила любимую первой.

Он, именно он убил Сирину.

"Что ж, значит, они умрут вместе…", мелькнула и потерялась в сокрушительной боли последняя мыль Мастера.

В тот же миг кто-то дернул его, судя по ощущениям, распадающееся тело, вверх. Кто-то неистово встряхнул Михаэля, и дико проорал ему на ухо:

- Пей, дьявол тебя раздери, иначе не выкарабкаетесь!!

Он ощутил, как что-то горячее полилось на его лицо, и против всякого желания самого Михаэля, против его отчаяния, требующего смерти за такое, тьма вампира рванулась к этой влаге, пахнущей жизнью. Клацнула зубами, вонзилась в мышцы, разрывая артерии, круша кости и плоть того, кто так добровольно и глупо пытался спасти обезумевшего, потерявшего разум Вечного.

Он пил жадно, все еще не видя ничего перед собой, кроме тонкой, сломленной фигурки его Сирины, безвольной куклой падающей на камни. Казалось, этот момент будет вечно стоять у него перед закрытыми глазами. И от отчаяния, от гнева, от бессильной ярости, он еще глубже вонзался в того, кто пытался докричаться до него.

Его снова отдернули, но едва тьма Мастера вскинулась, готовая бесноваться, крушить все, что попадется под руку, в клыки Михаэлю сунули новую, свежую плоть.

Он не стал терять времени. Однако сделав первый же глоток, распахнул глаза, наконец-то осознав все, что происходит.

Михаэль знал этот запах. Знал вампира, который сейчас молча терпел его издевательства, покорно подставив свою руку под клыки, разрывающие мышцы.

Грегори. Его брат делился с ним тем, что могло пригодиться и самому.

Взгляд Михаэля метнулся в сторону, где стояли Теодорус и Макс. Он не помнил, чтобы те менялись, но судя по искореженным и измочаленным, лучшего сравнения Мастер не смог бы подобрать, запястьям обоих, они уже успели поделиться с ним своей кровью.

Заметив, очевидно, что разум понемногу берет верх над тьмой и монстром Михаэля, Теодорус кивнул ему, указывая подбородком на… Сирину, все еще лежащую на земле.

- Давай, пока жив ты - жива она. В этом суть вашего идиотского единения, так ведь? - яростно, пытаясь заставить его думать, прошипел Древний, оторвав Михаэля от Грегори. И подтолкнул его к неподвижной Рине. - Давай, черт возьми, нашей крови на вас двоих хватит ненадолго!

Он ощутимо толкнул Мастера.

Михаэль осознал, что именно Теодорус ему говорил, только упав на землю, и поняв, что умирает. Суть единения состояла в том, чтобы следовать за своей половинкой в любом направлении.

Он убил Сирину. Это заставило Кали покинуть тело его возлюбленной, да. Но и убило их обоих. Точнее, убило бы…, если бы не кровь их друзей, которые, благодаря предупреждению Сирины готовились к этому.

Но даже сейчас, смерть вытягивала из него их дар, все ближе подбираясь к Михаэлю и его любимой. Он даже не мог идти, не мог раствориться, чтобы тьмой преодолеть несколько жалких метров.

И Михаэль сделал единственное, на что у него имелись силы.

Он пополз.

Самый гордый и надменный Мастер, пополз по камням и земле к той, которая имела для него несравненно большее значение, чем что-либо на свете.

Она не дышала. Но Михаэль услышал слабое, едва ощутимое сокращение сердце Сирины, когда, дополз к ней и обхватил хрупкое, безвольное тело руками.

"Он точно выпорет ее за каждое мгновение, которое любому человеку стоило бы целой жизни", решил Михаэль, в последнем усилии разрывая свою кожу пальцами, и сделав в груди, над самым сердцем огромную рану, уткнул лицо Сирины в струящуюся кровь.

- Пей, малыш, - прошептал Михаэль губами, которые отнимались, отказывались слушаться, умирая вслед за ней. - Пей, черт возьми! Я приказываю тебе, как самый худший из тиранов и деспотов, - он тряхнул ее, пытаясь добиться хоть какого-то ответа. - Неужели ты спустишь это мне с рук? Неужели не выскажешь, какое я чудовище, попирающее твои права?

Тишина была ему ответом. На миг, он уже готов был смириться, вновь проваливаясь в темную пустоту небытия, не обращая ни на что вынимания, ни на друзей, которые напряженно следили за происходящим, ни на Теодоруса, который в этот момент вырывал сердце Рохуса у того из груди.

"Что ж, хоть кому-то из нас удалось свести свои счеты", с накатывающим безразличием подумал Михаэль.

Но вдруг, толчком выкинув его назад в реальность, ее горло дернулось, а клыки Рины жадно, причиняя боль, вонзились в его плоть.

Михаэль улыбнулся, испытывая непередаваемое ощущение блаженства.

Вероятно, он сам не менее рьяно рвал тела друзей. Вот только, навряд ли те получали такое удовольствия от его укусов.

- Знаешь, - он не был уверен, что ему не мерещится, когда спустя пару минут услышал ее тихий голос. - Стоит внести поправку в ту проклятую рукопись, - Сирина закашлялась, и вновь припала к его груди, слизывая, глотая алые капли. - Тот автор ни словом не упомянул, что это чертовски болезненный ритуал, - с довольным вздохом, Рина прижалась щекой к ране, которая уже начала затягиваться. - Жаль, что он умер, - прохрипела она, имея в виду, очевидно того самого автора. - Я бы хотела сама порвать его в клочья за отсутствие такого уточнения.

Михаэль только крепче сжал свои руки, удерживающие ее тело на нем, и невнятно хмыкнул, радуясь тому, что Сирина выпила столько его крови. Не факт, что один из сильнейших Мастеров не расплакался бы, как глупый мальчишка, слыша ее жалкую попытку пошутить.

Вместо этого, он притянул Сирину к себе и жадно поцеловал в губы, ни капли не беспокоясь о том, что они все еще валяются на земле.

- Ничего, малыш, - прохрипел он, отпустив ее наконец, - с твоими успехами в колдовстве, ты всегда можешь попробовать оживить беднягу, и высказать ему все, что думаешь о его текстах, - попытался поддеть он Рину.

Она что-то невнятно угукнула в ответ.

Михаэль поднял голову, заставив Сирину посмотреть на него, и увидел, как по щекам любимой катятся алые слезы.

"Что ж, ей можно плакать. Тем более, за них двоих. Иначе, какой вообще смысл в этом чертовом единении?!", с некоторой долей юмора решил Михаэль, губами собирая слезы счастья и облегчения со щек Сирины.

 

Эпилог

Однако в этот момент, нарушая расслабленную и почти беспомощную радость Мастера, над всей равниной замерцало странное темное марево. Казалось, оно стягивается со всех сторон, будто слетаясь пылью с камней пустыря, и клубится, кучиться в воздухе.

Михаэль зарычал, пытаясь перевернуться, спрятать Сирину, защитить ее, подмяв под себя. И услышал синхронное, грозное и яростное рычание друзей, только поверивших в то, что имеют право расслабиться.

Каждый из них готов был до последней капли крови в теле, до последнего судорожного сокращения мельчайшей мышцы в теле, сражаться за себя и любимых.

Однако к удивлению Вечного, Рина попыталась выползти из-под него, постаралась освободиться от крепкого захвата рук Михаэля на ее теле.

Марево пылинок над ними нарастало.

Он не мог сейчас говорить, пытаясь разобраться, что, дьявол все раздери, в этот раз не дает им покоя! И потому только грозно рыкнул, надавив сильнее.

Но Сирина все равно продолжала сопротивляться.

Не сразу, но все же до настороженного, выискивающего источник этой опасности, сознания Михаэля достучался ее тихий и напряженный голос.

- Пусти, Михаэль. Это Кали, - его рык стал еще яростней. - Нет, Михаэль, - Рина попыталась его утихомирить, очевидно, поглаживая по затягивающейся груди. - Она сейчас нам не угрожает, - увидев, что уговоры не действуют, его любимая едва не замолотила кулачками по груди Михаэля.

Это, наконец-то, заставило его обратить внимание на ее слова. В конце концов, Рина, несмотря на то, что всего несколько месяцев занималась магией, больше его понимала в этом.

- Ты… уверена? - прорычал он, едва находя в себе силы хоть немного отстраниться.

В конце концов, он только-только выдернул Сирину с того света. Куда его любимая попала по вине той самой Кали.

- Да, Михаэль.

Она выбралась из-под защиты его тела и попыталась выпрямиться. Впрочем, это Рине не удалось. И перекаты рыка Михаэля стали громче, когда он наблюдал за тем, насколько слаба его любимая.

Пошатываясь, Рина оперлась ладонями о землю, но так и не смогла встать с колен. И Мастер, при всем своем желании, не мог помочь любимой в этом.

Они оба нуждались в крови.

В чертовски огромном количестве крови.

Но сейчас было не до того.

- Мне нравится, когда ты так смиренна, ведьма, - бесплотный голос богини прошелестел над ними, почти сдирая плоть с костей. Михаэль ощущал, как трещит, натягиваясь кожа на его теле. - А вот твой возлюбленный так и не научился смирению. И даже то, что он почти потерял тебя, его не образумило, - несмотря на смысл слов, голос Кали не казался гневным.

Хотя, что Михаэль мог знать об интонациях богини смерти?

- Мы усвоили твой урок, Кали, - почтительно ответила Рина. Но было видно, что она не сломлена, и не покорена.

- Мне следовало бы наказать тебя за то, что ты сделала, Сирина, - бесплотное воплощение Кали перетекало серым облаком над ее головой.

И это бесило Михаэля.

Однако он сомневался, что сумеет сейчас хоть чем-то защитить свою любимую, вздумай Кали воплотить в жизнь свои слова. И потому Михаэль сделал только то, что был в силах - он постарался смирить себя. Очень постарался. Чертовски очень, чтоб его черти порвали!

Михаэль застыл в шаге от Рины, практически в такой же позе, как она.

- Неплохо, Мастер, - Кали заметила его старания. И хрипловатый смех богини разнесся над равниной, заставляя друзей падать на колени позади их спин. - Я почти поверила, что ты усвоил хоть что-то из всего, что случилось с вами.

Михаэль заставил себя промолчать, ощущая внутри, как об этом умоляет его любимая.

- Я приняла твою жертву, ведьма, - богиня вновь переключила все свое внимание на Сирину, судя по всему. - Тем более, что твоя прародительница так давно испытывала мое терпение и уверенность в разумности Мастеров, которыми старуха так долго вертела в своих интересах, - Кали… хмыкнула.

Михаэль приказал себе не удивляться.

- Я рада, что ты довольна, Кали, - впервые за все это время, тихо проговорила Сирина, и Вечный не мог не отметить, что смирение дается ей несравнимо лучше, чем ему самому.

- Да, я довольна, ведьма, - еще раз проурчала богиня, перекатываясь сумеречным облаком почти над ее головой. - Однако, теперь ты будешь делать это часто, - Кали усмехнулась, Мастер мог бы поклясться. - Ты с теми, другими, - часть пылинок взметнулась, словно бы Кали указала на девушек, сидящих поодаль не земле. - Вы будете возрождать память обо мне. Я хочу, чтобы все вспомнили мое имя, - голос богини стал грозным. - Слишком долго я пребывала в небытие. Теперь вы - будете моими жрицами, - она рассмеялась, вновь наполняя тела вампиров дикой болью. - Кто лучше подойдет для этого, чем вампиры, не так ли, моя ведьма? - продолжала смеяться Кали. - И тогда, если я буду довольна вашим служением - вы сможете спокойно существовать, не зная моего гнева. Как тебе такая сделка?

Глупо было даже на миг предположить, будто бы им в самом деле давался выбор.

Михаэль не являлся глупым. Но такое условие не казалось ему сложным, если речь шла о безопасности Рины. Да и каждый из его друзей, наверняка, уже мысленно согласился с этим условием. Даже сомневаться не приходилось. А потому - он не видел причин отказывать богине в такой "просьбе".

- Вот и хорошо, - не нуждаясь в оглашении их мысленного согласия, прошелестел голос Кали над головами друзей. - Рада, что мы нашли взаимопонимание, - голос исчез, осыпав их на прощание мелкой и колкой пылью камней этой пустоши.

Но, несмотря на такую шутку Кали, Михаэль почувствовал радость. Добравшись до Рины, он крепко прижал ее к себе, наблюдая, как так же сильно сжимаются руки каждого его друга на своей любимой.

Такую цену они готовы были заплатить. Он видел это в зеленых глазах Сирины.

С радостью и без сожаления или угрызений.

Что поделать, Кали права, у вампиров меньше моральных метаний.

Они, как никто готовы были трудиться во славу богини смерти.

This file was created

with BookDesigner program

[email protected]

1/13/2012