— Вспомнила свою цель? — Злот тоже машинально повторил слова женщины, обдумывая, чем такое неожиданное воспоминание может ему грозить. — Госпожа Екатерина, постойте!

— Госпожа Амалия! — громко крикнула Катерина, замечая у парадной лестницы Сопроводительницу душ умерших.

Во дворце стало невыносимо жарко, и большинство гостей, включая Высших Советников Климентия, решили переместиться в тенистый парк. Музыканты вышли на балкон, продолжая услаждать слух отдыхающих приятной музыкой, а официанты поспешили спустить на столиках прохладительные напитки.

— Госпожа Амалия! — привлекая к себе внимание, повторила Катерина, направляясь быстрой походкой к Сопроводительнице душ умерших. Да она бы и побежала к ней, если бы не высокие каблуки. И даже восклицания Даниила переговорить сначала с Митродорой, а не с госпожой Смерть, Катерину уже мало заботили. В данную минуту она желала лишь одного: вернуться в свой мир!

— Екатерина, остановитесь! — Злот догнал молодую женщину, и схватил ее за руку. — Постойте! Вы не можете этого сделать!

Катерина непонимающе посмотрела на Правителя.

— Почему это — не могу? Мне очень надо…

— Хотите рассказать Амалии всю правду?

— Да, хочу! Сколько можно жить пустыми иллюзиями? Обманывать и себя, и других! Отпустите меня!

— Нет, — Злот огляделся кругом, замечая, что их пара начала приковывать к себе всеобщее внимание. Окликнутая Амалия уже идет к ним, а за ней — Митродора и другие знатные гости. «Да что знатные? Крестьяне, и те с любопытством таращатся в нашу сторону. Нет, нужно успеть все выяснить до того, как мои слова станут достоянием публики». — Послушайте, Екатерина. Я был не прав при нашей встрече в Теппе. Вообще в тот день я сильно вспылил. И мое поведение меня не красит. Присцилла бы на моем месте поступила по–другому. Это факт. Но пусть я совершил ошибку. Я хотя бы решаю как–то свои проблемы, а не прячусь от них!

— Что? — Катерина, как ей показалось, уличенная в бегстве от своих проблем, залилась краской. — Да какое представление Вы можете иметь о чужих проблемах? Вы — волшебник, у которого даже яблоки дозревают по одному его велению! Вам ведь достаточно просто нахмурить брови, и все от страха тут же попадают на колени!

Злот, воспринявший последние слова «наблюдателя от Климентия» как обвинение его в чрезмерном запугивании крестьян, вновь приступил к оправданиям:

— Почему же от страха? Подданные склоняют предо мной колени из почтения. Они уважают меня.

— Уважают? Ха–ха! Не хотела бы я, чтобы меня так уважали… Господин Злот, хватит морочить мне голову! Отпустите руку! Мне необходимо поговорить с Амалией по очень важному делу. А Вы со своими крестьянами делайте тут, что хотите: запугивайте их, заставляйте уважать, можете влюбить их в себя, честное слово!

— Я Вас совершенно не понимаю, госпожа Екатерина. Почему Вы уверены, что я могу людей лишь запугивать? По — Вашему, мне не дано заставить крестьян себя уважать? Так?

— Я этого не утверждала. Но если Вы настойчиво пытаетесь узнать мое мнение, то я соглашусь. Крестьяне Вас боятся. Вы можете их заставить сделать что–нибудь или сказать. Но заставить кого–то себя уважать или любить невозможно. Человеческое сердце можно только покорить. Покорить магией своего сердца. А помня Ваше поведение в Теппе, осмелюсь предположить, что Вам это вряд ли дано.

— Вот как? — Злот сжал кулаки и зубы, всеми силами стараясь сдержать эмоции. «Георгина была права. Эта нахальная девица собирается наябедничать на меня Советникам. Ей не понравилось, видите ли, мое поведение в Теппе! А, между прочим, это моя деревня, мои крестьяне, и я, как хочу, так и веду себя с ними! Подумаешь, пару молний зашвырнул!». Магистр заметил, что их разговор перестал быть тайной для окружающих. Амалия и Митродора подошли близко и теперь норовят вникнуть в смысл их спора. «Нет, надо срочно что–то придумать, чтобы завоевать общественное мнение!». Злот начал играть на публику, намеренно вызывающе произнося каждое слово. — То есть Вы, госпожа Екатерина, убеждены, что я, как Магистр темного сектора, не наделен магией сердца? Полагаете, я никого не могу заставить себя уважать и любить? Ошибаетесь! Если Вам удалось взорвать пару бочонков спирта, это не означает, что Вы сильная волшебница, а Ваша магия более действенна!

— Как любопытно! — громко, для зрителей, отчеканила Амалия. Она многозначительно посмотрела на Митродору, раздумывая, а не подходит ли этот момент для воплощения в жизнь избранного вчера Высшими Советниками плана? — Спор черной и белой магии. Извечный спор.

Гости Георгины, стоящие в некотором отдалении от Правителя, его спутницы и Высших Советников Климентия, видя сейчас, что их беседа не носит приватного характера, с интересом подошли ближе.

— А о чем здесь спорить? — удивилась Митродора. — По–моему, это уже всем давно известно: черные Магистры, такие, как ты, Злот, сильны по части разрушений. А белые волшебники способны на создание прекрасного. Я, конечно, не слышала начала вашей беседы. Но поддержу госпожу Екатерину в ее сомнениях. Магия сердца — это очень сложно.

— Почему же ты, Митродора, считаешь, что Злоту эта магия не по плечу? — с серьезным выражением лица спросила Амалия. — Обвинения госпожи Екатерины могут быть надуманными.

— Да очень просто! — азартно продолжила свою мысль Сопроводительница душ новорожденных. — Люди уже давно обвиняют Магистра Злота в скупости чувств. Я не утверждаю, что это плохо. Но я, например, тоже сомневаюсь, что он сможет по своему желанию заставить кого–то себя уважать или любить. Поэтому, если сравнивать Злота и Екатерину как волшебников, я свой голос отдам белому сектору! Я верю, что магия Катерины более действенна!

Злот молча, с определенной долей неуверенности, обвел глазами столпившихся кругом подданных.

«Вот я попал в ситуацию! Всегда знал, что Митродора ко мне относится предвзято, но чтобы настолько! Заявить на весь свет, что она сомневается в моих магических способностях! А я ведь обещал Кириаку быть с ней вежливым и обходительным. Понравиться ей, в конце концов! Заслужить благосклонность и ее, и других наблюдателей… Ну, и как после этого я должен восстанавливать свою репутацию? Влюбить кого–нибудь в себя?» — глаза Правителя остановились на высокой, обвешанной гроздьями винограда, прическе Конкордии, а затем переместились чуть ниже, до лица женщины. «Все такой же обожающий взгляд… В самом деле! Влюбить в себя! Какие проблемы? Да таких, как Конкордия, на моих землях — сотни! Да хоть и саму Конкордию влюбить! Проще простого!».

— Обидно слышать такие сомнения! — Злот вновь развернулся к Катерине. Теперь он был уверенным, а на его губах играла легкая усмешка. — Я предлагаю Вам соревнование, госпожа Екатерина. Выберем каждый для себя по одному объекту для подчинения его воли своей, и посмотрим. Кто раньше его в себя влюбит, тот и прав. Тот более могущественный волшебник. Идет?

Тон Магистра, как и при их первой встрече, опять был надменный и самодовольный. «Ну, что скажешь, наблюдательница Климентия инкогнито? Я здесь Правитель. Местные женщины тают в моем присутствии и вешаются мне на шею. Согласишься со мной состязаться — позорно проиграешь. Кто захочет в тебя влюбляться и ставить при этом подножку своему господину? Никто. А откажешься от соревнования сейчас — тоже будешь выглядеть жалкой и посрамленной. А еще и тень на Митродору бросишь».

— Что он мелет? — удивился Даниил. — Катюша, гони его прочь с такими предложениями!

— Вы хотите, чтобы я в себя кого–нибудь влюбила? — переспросила Катерина, растерянно оглядываясь на зрителей. «Что он пристал ко мне со своими крестьянами? Мне вообще все равно, какую магию и в каком виде он использует!». — Я не понимаю, зачем?

— Зачем? Буду откровенен, я тоже сомневаюсь, госпожа Екатерина, в Ваших магических способностях. Раз уж Вы представляете здесь белый сектор, давайте — проявите себя!

— Злот, что ты несешь? — вскричала подоспевшая Георгина. — Ах, госпожа Екатерина! Мне так неловко за моего брата! Он сам не ведает, что говорит. Госпожа Екатерина — сильный Магистр, она сумела пройти сквозь Магическое покрывало Ардалиона! Злот, извинись немедленно за свои слова!

— Сразу же, как только госпожа Екатерина признает меня могущественным волшебником и достойным Правителем. — «Ну что, слопала меня, наблюдатель Климентия? Тебе уже не до жалоб? Ты не сможешь одновременно признать меня перед Высшими Советниками лицом, достойным и недостойным правления». — Что скажете, госпожа?

«Все пропало, Даниил! Он догадался как–то, что я не Магистр. Если я скажу сейчас правду, признаюсь, что я обыкновенная смертная из другого мира, получается, я обманывала всех этих людей, включая Митродору! Она–то ведь убеждена, что я Магистр белого сектора! И даже из солидарности пришла мне на выручку. Будет нечестно, если Сопроводительница душ новорожденных окажется из–за меня в глупом положении! А продолжить эту ужасную комедию… Да, получается, надо соглашаться на это соревнование. Лишь так я смогу спасти свое лицо. А после, дождавшись, когда зрители разойдутся, рассказать все Амалии. Рассказать и умолять ее о помощи».

— А что здесь нужно говорить, господин Злот? Вы не правы. Я согласна на предложенное Вами соревнование. И я знаю, что Вы не способны его выиграть. Огненные шары не вызывают у людей уважения и не разжигают пожара в сердце.

— Вот как? Все же решили померяться со мною силами? Что ж, соревнование! — Злот гордо поднял голову.

— Друзья мои, погодите! — Георгина вновь предприняла попытку помирить спорщиков. — Вы соображаете, что затеваете? И зачем? Влюбить в себя кого–то нелегко! Это настоящее искусство!

— Да, Георгина, — Митродора поддержала сестру Правителя, вместе с этим ненавязчиво подзадоривая спорщиков. — Тот, кто такое чудо сотворит, достоин именоваться истинным волшебником. Достоин самой высокой награды.

— Ну, за наградой дело не встанет, — приступила к реализации избранного плана и Амалия. — Ваше соревнование, Злот и Екатерина, очень необычно. Ничего подобного в Ардалионе не было уже много–много лет. Вас никто не заставляет и не обязывает участвовать в данном пари, но, с другой стороны, — Амалия подошла близко к Правителю и заглянула ему в глаза, затем также подошла к Катерине и попыталась прочесть ее мысли. — С другой стороны, я вижу, что в каждом из вас живет очень сильная мечта. Одно желание, о котором вы хотите попросить меня, но боитесь высказать свою мысль вслух. Как в награду за вашу магию сердца, я могу исполнить мечту того, кто победит в этом споре.

— Вы, Амалия, готовы исполнить наши мечты, независимо от того, насколько они велики и несбыточны? — осторожно переспросил Злот. «С чего это вдруг такая щедрость?».

— Одну мечту того, кто победит, — поспешила уточнить обещанное госпожа Смерть. — Самое главное веление вашего сердца на данный момент.

— Я согласен! — не раздумывая ни секунды, воскликнул Злот. Огромная мечта, вынашиваемая несколько сотен лет, вновь расцвела в лучах надежды.

— Я тоже согласна! — встрепенулась Катерина, радостно думая о возвращении домой. «Если Амалия заглянула в мое сердце и душу, она знает, что для меня важно. Она вернет меня в мой мир!».

— Не спешите, — одернула спорящих Амалия, и тот шепот, что уже успел волной прокатиться по рядам зрителей, обсуждающих щедрость Сопроводительницы душ умерших, тотчас смолк. — Я не раздаю подарки просто так. Иначе все жители Ардалиона начнут следовать вашему примеру и выстраиваться в очередь ко мне за чудесами. Да, я могу исполнить одно ваше сокровенное желание. Для меня нет невозможных вещей. Но мне грустно, когда вы рассуждаете о чувствах, как о чем–то очень малозначимом. Словно это игра, и не больше. Пусть каждый из вас, соглашаясь на эту сделку, поставит на кон самое ценное, что у него есть сейчас в жизни. И тот, кто проиграет, тот свою ценность и потеряет. Подумайте, прежде чем безрассудно тратить магические силы и отчаянно выпрашивать у меня свои мечты.

Все присутствующие затаили дыхание.

— Нет, не делай этого, — испуганно прошептала Георгина, стремясь вразумить отважившегося брата. — Злот, одумайся! К чему это глупое соревнование? Мы знаем, что ты сильный волшебник и без излишней демонстрации!

— Я готов! — громко и внятно озвучил Злот свое решение.

Все восхищенно ахнули и устремили свои взгляды на Екатерину.

— Катя, не смей этого делать! Катюша, я тебе запрещаю, слышишь меня? — громко запротестовал Даниил, даже не смущаясь того, что Амалия и Митродора его видят.

— Я тоже готова! — произнесла упрямая женщина.

— Это невероятно! — воскликнула Митродора. — Они намерены состязаться, рискуя утратить что–то очень ценное!

— Интересно, и на ком господа пожелают испробовать свои чары? — прошептал чей–то голос в толпе крестьян.

— Да, осталось выбрать лишь объект воздействия нашей магии! — Злот, ненавязчиво посмотрев на преданное лицо Конкордии, обратился к Екатерине. — По какому принципу будем выбирать кандидатов?

«Хорошо бы, если по своему усмотрению! Конкордия меня уже почти любит. И я уже почти победитель!».

— Ни в Баграсе, ни в Теппе, я никого близко не знаю, — заволновалась Катерина. «Хорошо бы, если по своему усмотрению. Я тогда выберу Родиона, влюблю его в себя назло «милой Женечке», а затем брошу. Пусть оба страдают. А я, как победительница, вернусь к жениху. Ведь Родька сказал, что ждет меня, и желает начать все сначала». — Но хотелось бы, чтобы соревнование было честным. Никаких подставных лиц, уже заранее влюбленных в своего господина, или же тех, кто будет уверять окружающих во влюбленности к Злоту только из страха перед ним.

— Неужели, госпожа Екатерина, Вы считаете, что я способен на такой обман? — Злот обидчиво покачал головой.

— Никаких обманов не будет, — жестко пресекла их пререкания Амалия. — Я загляну в душу каждого и прочитаю там истинные чувства. Только настоящая любовь сможет подарить вам выигрыш. А вот с кандидатами… Надо подумать…

— А что здесь думать? — удивилась Митродора. — Пусть они постараются влюбить друг друга! Тогда–то уж точно никто никого не станет уличать в предвзятости или обмане.

— Что? Влюбить в себя Злота???

— Я должен госпожу Екатерину в себя влюбить???

Неподдельный ужас отобразился на лицах обоих спорщиков.

— Ну, если вам действительно без разницы, на ком применять свои чары, и вашей магии это по плечу? — безобидно переспросила Митродора. — Если вы именуете себя сильными волшебниками.

— Без проблем! — Злот гордо поднял голову. Никто не смеет упрекать его в трусости или недостаточной силе. — Это будет даже весело!

— Я тоже не возражаю, — поспешила с ответом Катерина. «Сдается мне, кто–то все же должен тебя проучить». — Влюбится.

— Интересная идея, — по достоинству оценила предложение Митродоры Амалия. — Что ж, пусть попытаются влюбить в себя друг друга. Так, а за какой срок? Вы ведь даже не обозначили время, которое выделяете себе для эксперимента.

Катерина пожала плечами. «Чем меньше, тем лучше. Я хочу убраться отсюда поскорее домой».

Почти о том же самом подумал и Злот. Влюбить в себя женщину — он не видел в этом особого труда. Сотни красавиц Ардалиона вздыхают ему вслед и без его непосредственного в том участия. «А проучить выскочку, да получить еще в награду исполнение своей мечты, хочется поскорее».

— Месяц.

— Идет!

— Нет–нет–нет, друзья мои! — Митродора отрицательно замотала головой. — Не жалеете друг друга, так пожалейте себя! Вы же рискуете самым ценным, что у вас есть! Дайте себе больше срока. Ну, хотя бы два месяца!

— Мы дадим им три месяца, — строго произнесла Амалия, опять прекращая возможные разногласия. — Как раз до заседания Имперского Совета. Сегодня у нас шестое сентября. Тот из них, кто через три месяца, шестого декабря, здесь, в этом парке, на этом самом месте ровно в… — Амалия посмотрела на свои часы, как кулон, висящие на цепочке у нее на шее, — Совет Ардалиона планируется во второй половине дня. Давайте договоримся встретиться пораньше. Скажем, ровно в десять часов утра. Не против? — все равнодушно пожали плечами. — Так вот. Тот из них, кто ровно в десять часов представит нам здесь доказательства выигрыша пари, тот и получит желаемое. Тот, кто не представит таких доказательств, или же не явится сюда на наш суд, будет признан проигравшим в соревновании и простится со своей ценностью. Взвесьте все еще раз, Злот и Екатерина. Действительно ли вы намерены заключить эту трехстороннюю сделку?

— Злот, одумайся! — Георгина задергала брата за рукав.

Но что теперь разговоры и отговоры, когда несколько десятков гостей с любопытством и тревогой наблюдают за ним. Ведь откажись Злот от состязания, все будут считать его трусом. Нет, не в том он положении, чтобы накануне этих несчастных выборов в Совет Ардалиона так вредить своей репутации. И мечта. Пару сотен лет вынашиваемое и оберегаемое в глубине души самое сокровенное. Когда еще выпадет столь уникальный шанс на исполнение заветной мечты?

— Я согласен.

— Катя, не делай этого! Не заключай со Смертью никаких сделок. Мы чужие в этом мире! Здесь свои правила, другие законы. К чему тебе это пари?

«Вот именно, Даниил. Мне тут нет места. Я хочу вернуться домой. К моему Родиону. А кто еще может в этом помочь? Ты же слышал, Матвей сказал, что только Амалия и сможет. А она в любом случае возьмет свою плату. Я лишусь самого ценного, что у меня есть. Так какая разница? С помощью нашей сделки я надеюсь и домой возвратиться, и сокровище свое при себе оставить. Не говоря уже о том, чтобы щелкнуть по носу злого и самодовольного волшебника».

— Я тоже согласна!

Шепот вновь волной прокатился по рядам зрителей. Даже музыканты во время обсуждения условий соревнования повыскакивали с мест на балконе и навострили свой утонченный музыкальный слух, чтобы не пропустить ни одного звука.

— Подойдите оба ко мне! — строго приказала Амалия, и в ее руках появился серебристый свиток.

Высший Советник его развернула и попросила Злота приложить с одной стороны пергамента свою ладонь. Затем подозвала Катерину и заставила ее приложить свою ладонь с другой стороны. Тем самым руки Правителя и его гостьи соединились и были разделены лишь тонким слоем серебристого листа.

— Прошу каждого из вас еще раз мысленно проговорить свое заветное желание. То самое, исполнения которого вы больше всего хотите, и которое я обещаю вам исполнить в случае выигрыша. … Сделали? А теперь на моем волшебном пергаменте через ваши руки отпечатается и то ценное, что есть в вашей жизни. Что для вас особо значимо, и чем вы дорожите в данный миг. И неважно, если вы сознательно пытаетесь что–то другое поставить на кон. Мой свиток видит вашу душу, и обмануть его невозможно… Благодарю, — Амалия выдернула лист из рук Катерины и Злота. С двух сторон на его серебристой поверхности отпечатались бледно–желтым цветом их ладони. — Прошу присутствующих здесь Высших Советников Климентия госпожу Митродору и господина Хроноса быть свидетелями данного пари.

— С удовольствием и волнением, честное слово! — Митродора подошла к Амалии и приложила ладонь на пергамент.

— Мне тоже очень любопытно, — подтвердил Хранитель времени, проявляясь рядом с Амалией прямо из воздуха и также оставляя на ее волшебном листе свой отпечаток. — Удачи вам, друзья. И пусть победит сильнейший.

— Правда, обоим желаем победы, — кивнула Амалия, скатала пергамент трубочкой, поднесла к своим губам и слабо дунула на него. Свиток растворился в воздухе. — С нетерпением будем ждать результатов. А пока продолжим бал, да, Георгина?

— Точно, праздник! — поддакнула Митродора. — Мне помнится, нам обещали фейерверк.

— Конечно, фейерверк! — Георгина захлопала в ладоши. — Внимание, внимание! Сейчас будет фейерверк! Музыканты, почему не играем?

Музыканты бросились к инструментам. А дамы и кавалеры поспешили рассредоточиться по поляне, вполголоса обсуждая между собой такое странное пари между хозяином этих земель и никому не известной волшебницей. И дело даже не в том, кто из спорящих более сильный или удачливый. Не важно, кто из них представляет белый сектор Магии, а кто — черный. Самый главный вопрос, который занимал умы присутствующих при сделке гостей, был в том, что же именно загадали себе эти двое? Что хотят получить от Амалии, и что готовы потерять в случае неудачи? Ведь об этом знают только сами участники соревнования. А еще и волшебный свиток Амалии. Но что там теперь записано?

А сами участники, также повинуясь хозяйке праздника и отправляясь любоваться фейерверком, пытались осознать, что же они только что натворили. Ни Злот, ни Екатерина в глубине души не были уверены в успехе своего авантюрного мероприятия. Но поскольку у каждого из них в рукаве была одна козырная карта, козырь, о котором ничего не знает противоположная сторона и благодаря которому сохраняется шанс на победу, оба гордо держались на публике и повторяли мысленно лишь одно заклинание: «Я выиграю. Непременно выиграю. Потому что мне это очень надо».