— Доброе утро, Леокадия.

— О! Доброе утро, мой господин! Вы куда–то уходите?

— Да, в Баграс. На двенадцать часов назначена казнь. Я должен там присутствовать. Что с погодой, не интересовалась? Все также льет дождь?

— Дождя вроде бы нет. Но небо затянуто тяжелыми тучами. Скорее всего — снова польет. В таком виде Вы промокните.

— Хм. Ладно, я схожу за плащом. А ты вели пока кучеру собираться. Я поеду в карете. Ненавижу летать в сырую погоду. Давай, поторопись.

— Сию минуту будет исполнено, мой господин. А Вы разве не позавтракаете? Или планируете поесть у Вашей сестры?

— У Георгины? — Злот скривился, вспоминая ужасные завтраки родной сестры. «Горячее сладкое молоко и непременно — тортик». — Нет, у Георгины завтракать не хочется. Собери мне что–нибудь из дома. Я дорогой перекушу.

— Хорошо. А госпожа Екатерина?

— Что — госпожа Екатерина? — Злот пристально посмотрел на экономку, и Леокадия занервничала под его тяжелым взглядом.

— Я имела в виду, сложить ли ей завтрак с собой? Она едет с Вами?

— Нет. Госпожа Екатерина сейчас спит. Будить ее не следует. Выспится — сама выйдет на завтрак. Да, Леокадия, раз уж о ней зашла речь, скажи мне, кто из слуг знает, что Катерина вчера самостоятельно спустилась в подземелье?

— Только я и мой отец. Больше никто, мой господин.

— Что ж, давай на этой цифре и остановимся. Нечего другим слугам знать о ее простом статусе. Екатерина поживет какое–то время у меня в замке. Но она по–прежнему гостья, и я требую от всех соответствующего к ней отношения. Эта мысль ясна?

— Да, мой господин. Я рада услужить этой женщине.

— Вот и славно. Приготовь ей комнату, одежду. Корми ее, занимай чем–нибудь. В общем, прояви себя как хозяйка.

— Не извольте волноваться!

— Все, иди. Сначала кучер, потом завтрак. Да, и напомни мне, что я собирался сделать?

— Надеть плащ, — Леокадия улыбнулась, подсказывая Правителю бытовые мелочи. Ее настроение улучшилось от добрых вестей. И пусть Злот никуда не отпускает Екатерину. Но эта женщина жива, а значит, она и впрямь обладает какой–то властью над Правителем.

— Да, плащ! — Злот торопливо отправился в гардеробную. — Эй! А ты что тут делаешь? Не спишь, да еще и босиком! — удивился он, встречая за поворотом коридора дочку Леокадии. — Агата! Ты ревешь, что ли? Что случилось? — Злот присел на корточки, обращаясь к ребенку. — Почему слезы на лице?

— Куклу потеряла, — девочка заревела еще громче. — Я спала ночью, а она куда–то ушла и наверно заблудилась. А может, ее съели волки.

— Агата, красавица! В моем замке волков нет. Может быть, ты с вечера так заигралась, что забыла принести ее в свою комнату?

— Я не помню. Но кукле сейчас без меня очень страшно!

— Беда настоящая. Давай, что ли, спасать твою игрушку? Я наколдую ей в руки волшебный колокольчик. Он зазвонит, и мы услышим, где твоя кукла. Договорились?

— Да. Я ее очень люблю.

— Тогда давай колдовать. Какая кукла пропала? Последняя, что я тебе дарил?

— Нет, которая с рыжими волосами. У нее еще одна косичка расплелась.

Злот улыбнулся и растер ладоши, пытаясь отыскать в своем доме пропавшую игрушку. В одной из комнат бодро зазвонил колокольчик.

— Айда искать! … Да вот же она, беглянка! Под стул свалилась и лежит. На, держи, — Магистр протянул девочке куклу. — Отругай ее как следует за неподчинение.

— Не могу, дядя Злот, — девочка с нежностью прижала находку к своей груди. — Я ее очень сильно люблю. А когда любишь, ты думаешь о том, кого любишь. Тогда ты не сможешь ей сделать больно или даже просто огорчить.

Агата развернулась и, шлепая по коридору босыми ногами, быстро побежала в свою комнату. Злот задумчиво посмотрел ей вслед.

Обитатели дворца Георгины также в это время собирались на улицу, и собирались очень тщательно. Весь Баграс придет смотреть на казнь. На казнь и, конечно, друг на друга. Выглядеть надо — не хуже, чем на балу. Сестра Правителя в окружении прислужниц и придворных дам уже с самого утра крутилась перед зеркалами. Женщины прикрепляли к платьям накидки от дождя, укрепляли от возможного ветра прически, надевали шляпки и проверяли, насколько эффектно и быстро могут раскрываться их пестрые зонтики.

Сопроводительница душ умерших, в предоставленной ей Георгиной комнате, также приводила себя в порядок, намереваясь выйти в люди. В двери постучали.

— Амалия, можно к тебе? Не отвлеку?

— Можно, — женщина, строго забирая волосы на затылке, оторвалась от зеркала. — Входи, Митродора.

— Собираешься на казнь, за душами Родиона и Евгении?

— Работа такая. А что? Ты пришла за них просить?

— Да, Амалия, — Митродора прошла в комнату и глубоко вздохнула, готовясь произнести отрепетированную у себя речь. Каждая ее просьба за кого–то — это настоящая битва. И хотя ей очень редко удается кого–нибудь отстоять, надежды на чудо и благосклонность Сопроводительницы душ умерших терять не стоило. — Они еще так молоды, им еще жить да жить…

— Митродора, пожалуйста, не начинай! Сколько можно повторять? Я не вмешиваюсь в твою компетенцию, ты не вмешиваешься в мою! У каждого из Высших Советников свой круг задач, которые мы должны выполнять хорошо. Разве не так?

— Так. Но смерть этой крестьянской пары — это ведь неправильно! Их нет в твоем списке!

— Почему нет? В моем списке все значатся. У каждого лишь свой срок, и не более.

— Вот именно! Амалия! Время Родиона и Евгении еще не пришло!

— Откуда такая уверенность? Ты заглядывала в мои свитки?

— Нет. Но я бы дорого отдала за их копии! Амалия, мы дружим не первый год. И твое напускное спокойствие меня не обманет! Я чувствую, что они твои внеплановые души! Я знаю это, не заглядывая в твои записи!

— Надо же, какая проницательность! — госпожа Смерть усмехнулась.

— Причем здесь проницательность? — Хронос тоже проявился в комнате, не спрашивая дополнительного разрешения и становясь рядом с Митродорой. — Ты нам сама говорила, Амалия, что ближайшие несколько месяцев у тебя намечались на редкость спокойными: крестьянин Матвей из Теппы, один пасечник с территории Присциллы и кто–то с земель Мирона. Я что–то не припомню, чтобы в твоих планах были Родион с Евгенией.

— Угу, еще один ходатай нарисовался. Тоже пришел ко мне просить за них?

Хранитель времени не стал спорить:

— Учет секунд в жизни каждого — моя работа. Отчего же не попросить за хороших людей? Не ходи сегодня на казнь.

— Не могу, к сожалению, — Амалия покачала головой и отошла от зеркала. — Все освобожденные души должны быть переправлены. Вы же не хотите, чтобы по Баграсу и Теппе начали разгуливать привидения? И потом, еще неизвестно, кому из Магистров какая новая блажь в голову засядет насчет этих двух гуляющих душ. Правители земель и без того разболтались, направо и налево расходуя магию. А мы с вами должны обеспечивать порядок. Хотя бы тот, который зависит от нас.

— Но Амалия, ты не понимаешь…

— Я все понимаю, Митродора! Но ведь решение о казни приняла не я. Если уж и пришли ходатайствовать, так почему ко мне? Идите ко Злоту, это его воля. Его Указ.

— Хорошенькое дело, — отметил Хронос. — Два Высших Советника придут к рядовому Магистру и будут выпрашивать у него милости для обыкновенных крестьян. И как, интересно мне знать, после всего этого мы сможем составить на Злота объективный и независимый отчет для Климентия?

— Никак не сможете, — Амалия согласилась. — Мы все трое пока лишены права просить что–либо у Злота. Так чем тогда я могу вам помочь?

— А-а, мы тут прикинули с Хроносом, — Митродора приступила к изложению их замысла. — Амалия, ты не обижайся, но тебя все очень боятся и к твоим словам всегда прислушиваются. Если бы ты сделала вид, как тебе не нравится работать по внеплановым душам… Или, что еще лучше, если бы ты намекнула Злоту и его сестре, что и Климентий не поощряет такой суровой расправы над крестьянами, вероятно, тогда казнь не состоялась бы. Может, Злот заменит им смертный приговор на другое наказание? Пусть вечное заключение, или еще что–нибудь. Но без лишения жизни. Что скажешь, а?

— Скажу, что я уже размышляла об этом и советовалась вчера вечером по вопросу Родиона и Евгении с самим Климентием. Хотите знать, что посоветовал Верховный Судья в данной ситуации?

— Конечно, хотим! Что он сказал?

— Климентий сказал, чтобы мы не вмешивались. Он одобрил поведение Злота. И не делайте таких лиц. Злот — Правитель. На его территории действуют определенные законы, а Родион и Евгения сознательно совершили преступление. Мы имеем результат — две уничтоженные фабрики, большие убытки, много безработных в городе и народные волнения. Злот вправе наказать бунтовщиков по всей строгости закона. Хозяин здесь он. Климентий лишний раз подчеркнул, что мы с вами лишь наблюдатели. Поэтому — не должны ни на что влиять. Извините, друзья, мне жаль, что сегодня ваши просьбы останутся не исполненными. Мне пора идти.

Катерина проснулась в одиночестве. Она блаженно потянулась и оглядела комнату. Под потолком все еще мерно потрескивали шары–молнии, а вот огонь в камине почти угас, и стало заметно прохладнее. Женщина натянула одеяло до подбородка, подперла голову одной рукой и задумалась. Отсутствие рядом Магистра давало некоторое время, чтобы собраться с мыслями.

«Что, Злот, захочешь ли теперь стирать мне память? После всего, что тут было? Камни не различают, какую информацию забирать. И я забуду тогда все, включая сегодняшнюю ночь. Пойдешь ли на такой риск? Нет, надеюсь, что нет».

Екатерина провела пальцем по своей шее. Ее тело тотчас откликнулось на прикосновение сладкой дрожью. Да, каждая клеточка все еще помнила его руки, его жаркие губы. И она ведь отвечала на эти ласки. Дарила свою нежность и страсть взамен. Так, как если бы он был ее любимым. Женщина вздохнула. Ночь любви, проведенная со Злотом, изменила что–то в ее душе.

«Здорово, что Даньки нет рядом, и он не видел всего того, что тут было! Не знает этого и никогда не узнает. В его присутствии я вряд ли бы смогла так раскрыться, пойти на близость с этим чужим, почти незнакомым мужчиной. С таким сильным, властным, страстным. Что же это? Отчаяние оттого, что я могу стать причиной гибели Родиона и его невесты в этом мире? Страх за судьбу любимого? Так я, пожалуй, уже и не люблю Родиона так сильно. Смирилась, зная, что моим он никогда не будет. Быть может, это любопытство? Желание испробовать что–то новое? С чего бы это вдруг? Нет. Но ведь не настоящие же чувства? Странно, но даже в общении с моим Родионом, с тем, который мой жених, даже с ним я не испытывала ничего подобного. Мне сегодня было очень хорошо, и я хотела этой близости со Злотом. Что со мной происходит?».

Катерина повернула голову к дверям. Где–то вдалеке были слышны шаги. «Злот?». Сердце женщины застучало с удвоенной силой. «Куда он ушел? Неужели он собирается отправиться на казнь? Несмотря на мои просьбы, уговоры, мольбы? Неужели его ничего не тронуло, и он не намерен отступать от своего коварного плана? Нет! Нет, я не верю! Он не должен так поступить! Его нельзя отпускать в Баграс! Смертная казнь в отсутствии Правителя не может состояться. Надо Злота задержать здесь всеми правдами и неправдами!».

Екатерина подскочила на кровати и оглянулась в поисках одежды. Ее разорванное платье грудой тряпья все еще лежало на полу. Но пытаться сейчас в него залезть, путаясь в многочисленных лентах и оборках, было бы неудачной идеей. «Так можно потерять драгоценные секунды, а Злот может уйти! Что за люди? У них нигде нет часов. Хотела бы я знать, сколько уже времени?».

Женщина обнаружила на стойке с вешалками небрежно перекинутую через перекладину рубаху Злота, живо сдернула ее к себе. Рубашка оказалась большой по размеру. Она повисла на Катерине как мини–платье, закрывая ее фигуру чуть ли не до колен.

«Что ж, неплохо. Сойдет. Можно даже не заморачиваться с поиском брюк». Женщина отыскала на полу свои туфли, спешно запихнула в них ноги и выглянула в гостиную.

— Злот?

Магистра в соседнем зале не было. Но теперь отдельные шаги были явно слышны из столовой. Екатерина на мгновение замешкалась, не зная, допустимо ли разгуливать по подземелью в таком «наряде», как у нее? А затем, сообразив, что все равно не сможет причесываться или приводить себя в порядок, пока не убедится, что Злот исполнит ее просьбу, она сдернула с кровати покрывало, закуталась в него и смело отправилась на поиски хозяина замка.

— Злот, ты здесь? — спросила она, заходя в столовую.

Но Правителя тут тоже не было. Лишь Леокадия старательно расставляла чашки, сервируя стол к завтраку.

— Добрый день, госпожа Екатерина, — улыбнулась она, ничего не говоря о нелепом внешнем виде гостьи. Туфли, голые коленки, торчащие из–под покрывала и хозяйской рубахи, непричесанная голова — смотрелись неряшливо. Господа в таком виде к столу не выходят. «Но раз сам Правитель сделал для нее исключение, о чем тогда речь?». — Завтрак уже давно на столе, госпожа. А одежду для Вас я приготовила в Вашей комнате. Вы позволите Вам помочь?

— Уже день? Который час, Леокадия? Где Злот? — напряженно выкрикнула Екатерина, пропустив мимо ушей рекомендации одеться.

— Мой господин еще с утра отправился в Баграс. Сегодня в полдень должны казнить двух преступников. А уже без пяти минут двенадцать.

— О, Боже! — выдохнула Катерина, потому что весь мир вокруг нее рухнул в один миг. «Проклятая привычка — копить сон впрок. Как я могла проспать? Как я могла не почувствовать, что Злот уходит? Как он мог уйти?». — Он все–таки пошел туда!

— Конечно, — экономка удивилась. — Мой господин обязан присутствовать на казни. Он же Правитель этих земель. Госпожа Екатерина, Вы так побледнели! Вы замерзли? Вам немедленно нужно одеться! В замке вроде бы не холодно. Но если пожелаете, я прикажу слугам топить посильнее.

— Леокадия, я могу посмотреть на казнь через Ледяную Звезду? Мне очень надо!

— Так отчего же нельзя? Мой господин не запрещал. Но Вы хотя бы оденьтесь. Там ведь очень холодно.

— Мне, наоборот, как–то душно. Если нетрудно, Леокадия, принеси мне воды. Будь добра.

— В галерею с волшебными камнями воспрещается проносить воду, моя госпожа. Вы можете повредить Ледяную Звезду. Быть может, Вы лучше сначала позавтракаете? Смотреть на казнь — это занятие не полезное…

Екатерина уже не слышала последних слов экономки. Она мчалась к Ледяной Звезде. И все никак не могла поверить, чтобы Злот мог так жестоко ее обмануть. Да, он ей ничего не обещал. Упрекнуть его в неисполнении условий сделки невозможно. Поскольку и сделки, как таковой, тоже не было! Но он воспользовался вчера ее отчаянием. Воспользовался ее безвыходным положением. «Бесчеловечно, жестоко, подло!» — множество ругательств и оскорблений всплывали в голове в направлении Магистра. По щекам текли слезы, дыхание сбилось, а сердце бешено стучало в груди, словно собиралось выпрыгнуть и переместиться туда, где были сейчас Родион и Евгения.

— Ледяная Звезда, покажи мне двух крестьян из Теппы, Родиона и Евгению! — хриплым от напряжения голосом попросила она волшебный лед.

На ровной блестящей поверхности тотчас проявилась центральная площадь Баграса, толпы народа, оттесняемые стражей от деревянного помоста с двумя возведенными на них виселицами, и сами арестованные. Родион и Евгения были уже доставлены на место казни. Они стояли на возвышении, в окружении стражников. Их руки были связаны за спиной. А лица были чрезвычайно бледными. Начальник городской стражи стоял тут же, перебирая свитки с Указами и готовясь громко, медленно и внятно зачитывать обвинение.

— Господи, Боже мой! — снова в сердцах воскликнула Катерина. — Неужели никто из присутствующих ничего не предпримет, чтобы остановить это безумие?

— Моя госпожа, может, лучше нам отсюда уйти? — осторожно произнесла Леокадия из–за спины женщины. — Зачем Вам надо это видеть? Печальные и трагические зрелища лишь угнетают.

— Ледяная Звезда, я хочу увидеть Злота! Магистра и Правителя этих земель. Покажи мне его, пожалуйста. Где он сейчас?

Изображение на ледяном экране сместилось несколько в сторону. С одного края площади были установлены зрительские трибуны для особо важных персон. И вот здесь, по центру, на золоченых стульях с высокими спинками, разместились члены правящей семьи: Георгина и приехавший ради такого зрелища Кириак. Центральный стул, предназначенный для Правителя, еще пустовал. Злот только–только пробирался к нему между рядами, приветственно и извинительно кивая разместившимся уже дамам и кавалерам. Чуть поближе к центральным местам он заметил Высших Советников Климентия и почтительно им поклонился. А после дошла очередь и до его родственников:

— Привет! — бросил он им, занимая свое почетное место.

— Злот! Ты, как всегда, в своем репертуаре! — зло зашипела на брата Георгина. — Ты опоздал! Как тебе не стыдно?

— Разве опоздал? — Злот немного откинулся на стуле, чтобы иметь возможность задать вопрос Хранителю времени, и вежливо поинтересовался:

— Господин Хронос, окажите любезность. Скажите, пожалуйста, точное время. А то меня здесь упрекают в опоздании.

— Без двух минут полдень, господин Злот. У Вас в запасе еще целых две минуты.

— Спасибо большое, господин Хронос! … Ты, Георгина, как обычно, готова поднимать шум из мелочей. Но, как видишь, я пришел даже раньше срока.

— Раньше? Злот, две минуты, это ничто! Ты мог бы приехать за час, или хотя бы за полчаса до казни! Я тебя несколько дней не видела. Я, быть может, поговорить с тобой хотела! — все никак не унималась его сестра. — А тебе до меня никакого дела нет!

— Георгина, хватит ворчать! Я собирался приехать пораньше. Но дожди размыли дороги. Я вообще радуюсь, что успел к началу. Давай, выкладывай. Что–то случилось?

— Случилось! А ты хотя бы в курсе, что Екатерина сегодня во дворце не ночевала? Она взяла вчера на конюшне мою лошадь и умотала в неизвестном направлении! Представляешь? Наплела Фролу какую–то ерунду. А он, растяпа, еще умудрился отдать ей моего лучшего коня! И вот их до сих пор нет. Я ума не приложу, где они могут быть. Дороги, как сам подметил, раскисли. А ведь с лошадью могло что угодно произойти. Она могла поскользнуться, ногу себе повредить…

— Я понял, не продолжай. Твои тревоги напрасны. Она гостит у меня в замке.

— Кто гостит? Моя лошадь?

— Георгина! Причем здесь твоя лошадь? Катерина гостит у меня дома. Тебе незачем за нее волноваться.

— Но я волнуюсь еще и за коня!

— Слушай, не зли меня своей клячей. Гуляет где–нибудь в окрестностях Теппы. Ну, может, пару крестьянских огородов объела. Отправь слуг ее поискать. Вон, начальник стражи подходит. Хватит болтать.

— Господин Правитель! — начиная церемонию, громко и важно отрапортовал Магистру начальник стражи Баграса. Все разговоры на площади в момент стихли. — Разрешите зачитать арестованным обвинение и Ваш Указ о наказании?

— Разрешаю.

Начальник стражи повернулся к помосту с арестованными и, намеренно растягивая слова, принялся зачитывать обвинение:

— Ука–аз Прави–ителя северо–восто–очных земе–ель Ардалио–она. Обвиня–яются крестьянин Теппы Родио–он и крестьянка Теппы Евге–ения в сле–едующем…

— Господин Злот, — шепотом за спиной Правителя прозвучал обеспокоенный голос Митродоры. — А почему я не вижу среди гостей госпожу Екатерину?

— Госпожа Екатерина гостит у меня в наследном замке. Она не уважает подобного рода зрелища.

— Я могу это подтвердить, — Георгина обернулась к Сопроводительнице душ новорожденных и усердно закивала головой. — Я ее уговаривала пойти. Но она ни в какую, трусиха!

— Тсс! — строго зашипел на разговаривающих Кириак, и лишние пересуды на зрительской трибуне опять умолкли.

Взгляды всех людей были прикованы к арестантам.

А Екатерина через Ледяную Звезду смотрела на Злота. Вот этот человек ее сегодня ночью обнимал и целовал, шептал ей ласковые слова, дарил нежность и страсть. А сейчас? Ни тени улыбки на его строгом, сосредоточенном лице, застегнутая на все пуговицы черная рубаха. «Такая же черная, как и его душа?».

Начальник городской стражи закончил зачитывать обвинение и Указ о наказании. В полнейшей тишине он повернулся к Правителю, вручил Злоту только что оглашенные свитки и попросил дозволения приступить к исполнению Указа.

— Нет, — негромко произнес Злот.

Опытный военный, впервые встречающийся с таким странным ответом Правителя во время казни, растерянно замолчал, а затем снова обратился к Магистру:

— Прошу прощения, мой господин. Я не расслышал Вашего ответа. Мне следует приступить к исполнению Вашего Указа о наказании?

— Нет, — еще раз повторил Злот. — Не следует.

— Брат, что это значит? — изумленно прошептала Георгина, неловко ерзая на стуле и понимая, что не одна сотня людей вопросительно смотрит сейчас на них. — Мы еще что–то забыли? Или кого–то ждем?

— Нет, мы никого не ждем, — вновь, не повышая голоса, произнес Злот. Но на площади воцарилась такая тишина, что можно было услышать и шепот. Правитель встал и адресовал свою речь народу. — Я раздумал их казнить. Родион и Евгения совершили преступление. Все сейчас это слышали. Но, во–первых, они совершали преступления не в одиночку, и, справедливости ради, нам надо было бы повесить половину рабочих Баграса. Да и большую часть крестьян из Теппы тоже. Не очень правильно — двоим отвечать за всех. А во–вторых, я полагаю, бунтовщики уже сами себя в какой–то мере наказали. И себя, и многих других людей. Да, они добились, чего хотели. Я ввел для каждого труженика по одному выходному дню в неделю. И не стану это правило отменять. Но вы, дорогие мои подданные, могли бы этого добиться и другим путем. Достаточно было подойти ко мне и рассказать о своих проблемах. Ни у одного из вас не хватило смелости поговорить со мной. Вы предпочли втихаря заняться разрушениями. И что мы теперь имеем? Вы потеряли работу и средства к существованию. Вы подорвали экономику города. Да и деревень тоже. Крестьяне привозят на рынки продукты в надежде выменять их на ткани или другие товары. И что вы готовы им предложить взамен? Ничего. А чем будете кормить свои семьи?

— Злот, ты что, в самом деле, намерен отпустить этих бунтовщиков? — в панике сказала Георгина, вертясь на стуле и неловко озираясь по сторонам. — Одумайся, брат!

Злот строго оглядел столпившийся на площади народ и заметил, как каждый второй виновато опустил голову. Правитель удовлетворенно кивнул. Что ж, если люди чувствуют себя виноватыми, еще не все потерянно. Присцилле не удалось завладеть душами его подданных.

Он снова обратился к народу:

— Да, я собираюсь отпустить Родиона и Евгению. Казнью этих двоих возникшую проблему не решить. Пусть возвращаются в Теппу. Поживут сколько–то под надзором стражи, пока я не получу доклад об их исправлении. И я очень надеюсь, что все с ними приключившееся послужит для всех каким–то уроком на будущее. Верю, что Родион и Евгения навсегда оставят революционные настроения и вернутся к обычному крестьянскому быту и труду. Что же касается разрушенных фабрик Баграса, то я лично считаю, что ткацкое и мебельное производство в городе должно быть восстановлено. Я собираюсь отстроить корпуса заново и всем заинтересованным в этом лицам предлагаю присоединиться к строительству. Деятельность эта добровольная и неоплачиваемая. Зато весьма полезная для города. Желающие участвовать в стройке могут записаться у управляющих фабрик. Там будем формировать бригады. А сейчас все. Можете расходиться.

Несколько мгновений полнейшей тишины сменились взрывом криков радости, восторга, восхвалений мудрого и справедливого Правителя, бурным обсуждением горожанами всего произошедшего и вновь радостными криками крестьян и рабочих. Город потонул в едином шуме.

— Боже мой! Слава тебе! — прошептала Екатерина. — Он их отпустил. Леокадия, он их отпустил!

— Вот видите, госпожа. Все закончилось благополучно. И нужно было здесь стоять столько времени и мерзнуть? Госпожа Екатерина, почему Вы плачете, что случилось?

— Леокадия, я… — Катерина не смогла дальше говорить. Слезы счастья и благодарности душили ее. И вместо того, чтобы попытаться хоть что–то объяснить, она уткнулась носом в плечо экономки и разрыдалась так, как не плакала никогда до этого. — Злот, он… Он… — судорожно произносила она между всхлипами ничего не понимающей прислужнице. — Он оказался лучше, чем я о нем думала. Он такой хороший, такой…

— Конечно, Злот хороший. А кто о моем господине думает иначе?

— Ты не понимаешь, Леокадия! Он мог не поверить мне. После того, как я вела себя нечестно, он имел права не верить мне! Но он услышал мою просьбу и исполнил ее! Я так ему благодарна, я…

— Госпожа Екатерина. Я, действительно, не знаю, о чем Вы сейчас. Но я прошу Вас, успокойтесь. Возьмите платок.

Катерина вытерла предложенным платком заплаканное лицо. Страх потери и напряжение последних нескольких минут ушли вместе со слезами. На душе заметно стало легче.

— Да, Леокадия, постараюсь. Это все нервы. А ты не должна звать меня своей «госпожой». Я ведь такая же смертная, как и ты. Я не Магистр.

— Мне это стало ясно еще вчера, моя госпожа, когда Вы самостоятельно спустились в подземелье. Но Правитель приказал относиться к Вам, как и раньше. Да мне и самой так привычнее. Поэтому не сердитесь на меня, пожалуйста. И пойдемте в Вашу комнату. Вам надо привести себя в порядок…

Экономка, как маленького ребенка, обняла Катерину за плечи и повела к выходу из зала с волшебными камнями.

Екатерина не сопротивлялась. Она спокойно оделась в предложенное платье и безропотно вытерпела сооружение прически на своей голове. Она даже съела все то, что сготовила ей на завтрак Леокадия, хотя особого аппетита у нее не было. Все ее мысли были заняты Злотом и его поступком. Он не казнил Родиона. Пускай против веления своего сердца, пусть по ее просьбе. Но он сделал то, что сделал. И это заслуживало безмерной благодарности и самой высокой награды.

«Что ж, Злот, мы не заключили вчера новую сделку и не обговаривали никаких условий. Но ты исполнил мою просьбу, а я исполню твою мечту. Ты хочешь выиграть наше пари. Оставить при себе свое бессмертие и все с ним связанное. Я помогу тебе в этом. Я умею быть благодарной, Злот. Да, я навсегда утрачу свое сокровище, которое, как ни странно, с каждым днем утрачивает для меня ценность. И дорога в мой мир для меня по–прежнему будет закрытой, но я утешусь тем, что не причиню тебе вреда. А еще и тем, что Родион жив. Да, Родька будет жить, и я, пожалуй, единственная, кто сделала для этого все возможное».