– С тобой все хорошо, маленькая? – участливо спросил мужчина, когда меня, завернутую в два полотенца, усадил на кровать. А со мной все было далеко не хорошо. Плохо. Я бы сказала, что про ужасно. Пока мы принимали душ, моя животная сущность все время пыталась вернуть себе контроль над телом. Внутренняя борьба изматывала неимоверно. Я даже почти не обратила внимания, как альфа сначала вымыл мне волосы, а потом и меня саму. Я понимала одно: уступлю сейчас моей звериной половине главенствующую роль, навсегда потеряю себя. До конца жизни буду повязана с этим мужчиной, буду стелиться под него и с удовольствием делать все, что он прикажет. А такого для себя я не хотела. Если уж придется быть парой для Влада, то только на партнерских условиях. А еще лучше подыскать себе какую-нибудь более вменяемую пару, которая будет меня уважать, учитывать мои интересы, а не просто приказывать. Вот с такими мыслями я и ответила ему:

– Просто помолчи, пожалуйста!

Уж не знаю, что такого было в моем голосе или поведении, но Влад послушал и на этот раз. Он больше не приставал с вопросами, просто одел меня, как послушную куклу во что-то. Во что, сама не знаю. Было не до этого. Видимо, сбылась его мечта о моей покорности и покладистости. Ведь я ни словом, ни жестом, ни взглядом не выразила протеста. А мужчина был невероятно доволен. Я ощущала это на каком-то другом, не просто на физическом уровне. Даже не видела, просто знала.

«Пусти-и», – моя волчица перешла на умоляющий тон. Не ожидала от нее такой подлости. Ведь за время водных процедур и одевания она сыпала лишь требованиями. Тоже «Пусти» из ее немногочисленного репертуара звучало другим тоном и с другими интонациями. Это меня сбило с толку. Я растерялась. Потеряла контроль над ситуацией и опять оказалось на вторых ролях.

– Влад! – призывно протянула она и потерлась щекой о его плечо. Я лишь отчаянно застонала, пытаясь повлиять на ситуацию. Мужчина правильно понял намек. Не стесняясь моей семьи перетянул меня к себе на колени и довольно обнял.

Я видела шокированные лица своих родных. В тот момент мы уже сидели за накрытым столом в гостиной и ужинали. Только теперь я могла оценить произошедшее. Я опять потерялась во времени, запутавшись в борьбе, упустила все происходящее вокруг. Не отследила в какой момент мы оказались за столом. Как моя тарелка наполнилась едой.

– Анечка, я рада, что вы нашли общий язык, – осторожно произнесла мама, пытаясь удержать улыбку на лице. Но я прекрасна знала, какого труда ей стоило притворяться. Она не понимала, что происходит, но чувствовала изменения в своей дочери.

Волчица не посчитала необходимым ответить сразу, слишком была увлечена Владом. Обнимала и довольно откровенно терлась об него. Слава Луне, хоть пока не лезла к нему целоваться. А при мысли о том, что у моей безумной второй сущности хватило бы наглости на публичных секс, я, наверное, покраснела, если б смогла. А этот тоже хорош, сидит, как нахохленный гусь и явно наслаждается разыгрываемым представлением.

Посмотрела на остальных присутствующих. Хмурый отец. Интересно, что с ним? Вспомнила, что как только мы с Дмитрием вошли в гостиную, а я увидела Влада… короче, до остальных присутствующих мне уже не было никакого дела. И, если взволнованная мама потом подошла ко мне, то отец… что с ним случилось? Моя пара – весьма неприятный тип. Принимать Соболева у себя – это, безусловно, не предел мечтаний, но и не конец света. В конце концов, не господин Сукач является парой Владслава Соболева, чтобы расстраиваться по этому поводу. А зная чёрствость мужчин, отец, наоборот, должен быть рад и горд, что моей парой стал сильный альфа. А вот Дмитрия за столом не было, и это было странно. Не могла предположить даже, какие дела заставили отлучиться моего брата? Ведь, такой гость, как Влад, действительно очень важен для любой семьи оборотней. Им принято выказывать всевозможный почет и уважение.

– Ана, не надо, – на гране слышимости прошептал Влад мне на ухо, тихонько встряхивая.

Пока я размышляла над необычным поведением родных, моя волчица решила перейти к активным действиям, показывая всем присутствующим степень близости между моим телом и своей парой. Хорошо, хоть у оборотня мозгов оказалось больше, чем у нее. Интересно, а она способна думать о чем-то, кроме спаривания со своим самцом?

Пыталась придумать, как спровоцировать мою звериную половину уступить мне место. Идея была довольно рискованной, но это явно лучше, чем бездействовать.

«Эй, ты», – мысленно обратилась к своей второй половине. Как ее называть, так и не придумала. Да, и стоит ли?

«Что?» – вызверилась она, явно недовольная тем, что наша пара не пошла на поводу у ее желаний.

«А ты не думала, что при родителях Влад не сможет отказать?» – мысленно прошептала я. Может надо было как-то более дипломатично подводить мою волчицу ко второй попытке сделать Соболева своим, но я никогда не была гибкой. Хотя мама всегда повторяла, что моя прямота до добра не доведет. А еще она говорила, что надо больше молчать и думать.

Пока я размышляла над тем, что дипломатия и я находимся на разных полюсах, моя вторая сущность, видимо, решила, что что-то есть в моем предложении и попробовать снова отметить нашу пару.

Я опять задыхалась, чувствуя, как шею сжимают сильные мужские пальцы. В этот раз Соболев действовал явно нежнее. Если конечно можно применить данное слово к процессу удушения. Но я добилась того, чего хотела. Моя глупая вторая сущность снова уступила мне главную роль, давая возможность с лихвой насладиться болезненными ощущениями. А я была рада! Что там, я была счастлива! Влад меня не разочаровал! Я не ошиблась в этом мужчине! Ему не стала помехой даже моя семья! Кажется, я даже слегка смогла улыбнуться, когда мой безумный план удался. Я снова была главной, снова чувствовала и могла управлять своим телом. Правда, вот не учла одного…

– Ана-а, – зло прорычал оборотень. Он поднялся из-за стола, по-прежнему сдавливая мою шею. Все состояние эйфории по случаю отвоеванного тела, в котором я находилась всего несколько мгновений, улетучилось моментально. Ее место занял страх. Я боялась Влада. Страшилась его дальнейших действий.

– ВСЕ. ВОН! – процедил мужчина. Ясно слышала звук отодвигаемых стульев, быстро удаляющие шаги и жалобное:

– Анечка, как же это?!

А потом оборотень свободной рукой смахнул со стола тарелки, столовые приборы и прочие предметы сервировки, укладывая меня спиной на освободившееся пространство и только тогда ослабляя хватку.

– Теперь, девочка, ты расскажешь мне, что происходит? – чуть зло произнес он. – Ты не похожа на дуру, и я очень сомневаюсь, что первый раз плохо усвоила урок, – закончил Влад уже нормальным тоном, склоняясь надо мной.

Теперь мужчина сжимал мою шею условно. Его рука просто расслабленно лежала на ней, в любой момент снова готовая сдавить.

А я не знала. Не знала, что делать? Рассказать? Поймет ли? Хотя, наверное, стоит. Именно в этот момент я прекрасно отдавала себе отчет в том, что пусть сейчас моя волчица оставила меня наедине с этим мужчиной. Но как только Влад смягчится, она вернется. Вернется и опять все начнет сначала. А сколько я так выдержу? Я сказать не могла. Вернее, могла. Мне последнего часа с лихвой хватило. Нельзя все время бороться.

– Я. Жду, – опять прорычал мужчина, явно недовольный затянувшимся молчанием.

– Пусти, – тихо попросила я. Поза была не самой удобной для ведения диалога.

Удивительное дело, отпустил немедленно. Даже руку подал, помогая подняться. Какой вежливый! Да еще и крайне заботливый! Пока я пыталась окончательно прийти в себя, Соболев налил в стакан апельсинового сока и насильно втолкнул в руку:

– Выпей.

Я спорить не стала. Сделала несколько быстрых маленьких глоточков. Стало легче. Руку я тоже приняла, хотя в том не было особой необходимости.

– А теперь я хочу услышать, какого черта, ты играешь со мной, детка? Или тебе нравится, когда причиняют боль? – мужчина нехорошо усмехнулся, а я задрожала, даже не желая представлять, о чем он думал, когда смотрел на меня. В его зеленых глазах промелькнул явный интерес. Больной! Точно больной и ушибленный на голову!

– Это не я, – ничего умного я выдавить из себя в тот момент не смогла.

– Очень интересно, – протянул мужчина, растягивая губы… не в улыбке, в оскале. – И кто же, девочка моя? – его голос стал настолько сладостно приторным, что я уже не просто дрожала, меня начала бить крупная дрожь.

– Волчица, – произнесла. Прошептала. Нет, скорее попыталась, потому что не уверена, что хоть малейший звук сорвался с моих губ.

Не ожидала. Не отследила. Оказалась на руках у Соболева. А он успокаивающе поглаживал и одновременно укачивал, как маленького ребенка. Кажется, не у одной меня раздвоение личности. Этого странного мужчину тоже кидает из крайности в крайность. А это еще более пугающе, чем его неадекватные реакции на малейшие действия. Действия, которые он считает проступками.

– Успокойся, маленькая моя! Я не сделаю ничего дурного! Не причиню вреда, – пытался уговаривать меня оборотень.

– Не причинишь вреда? – с сарказмом произнесла я. А прозвучало это жалко, потому что сама не заметила в какой момент начала плакать. – Уже причинил.

Я уже не плакала, даже не ревела. Я истерила. По-другому мое состояние охарактеризовать было невозможно. Я что-то говорила, размазывала сопли и слезы по лицу. Что именно я произносила явно было непонятно, потому что мои слова щедро перемежались со всхлипами.

Сама не заметила в какой момент Влад начал меня целовать и ласкать. Я просто обалдела от такой наглости и попыталась оттолкнуть от себя мужчину. Его нахальные руки и не менее дерзкие губы. Удивительно, но Соболев прекратил немедленно, сразу как возникло легкое сопротивление.

– Ты, – обвиняюще ткнула в него пальцем. Я хотела сказать много чего доброго в его адрес, но он меня перебил:

– Зато успокоилась, – мужчина довольно улыбнулся. Именно улыбнулся. Не оскалился. Не ухмыльнулся. Просто улыбнулся. – Мои поступки мы обсудим позже. Сейчас я хочу знать, что с тобой происходит? – как-то очень уж серьезно спросил он.

И я рассказала. С самого начала. О том, что до встречи с ним не чувствовала свою волчицу. Ощущала, что она со мной, но не так явно, как сейчас. О том, что моя звериная сущность имеет собственное мнение. О том, что мы можем общаться. И даже добавила:

– Она тебя хочет. Не я.

Кажется, это сделала зря. Мужчина не смог сдержать эмоции. Скривился, но комментировать не стал. Впрочем, во время моего рассказа оборотень тоже не слишком сдерживал их. Он мрачнел. С каждым моим словом хмурился все больше.

– Ты можешь перекидываться? – прямо спросил Влад.

– Нет, – ответила я, чуть удивившись такому вопросу. Неужели родители ему не рассказали? Странно. Вроде для всей стаи это не было секретом.

А Влад разозлился. Я не могла понять, чем опять вызвала его недовольство. Он пересадил меня на стул, а сам ударил сначала по столу, с первого же удара разломав тот. А потом несколько раз по стене. Родителям, похоже, придется делать ремонт. Капитальный. Если мужчина не успокоится.

– Я. Убью. Его, – процедил он.

А я боялась спросить:

– Кого?

– Сверну ему шею, – продолжил он, явно разговаривая сам с собой. А потом резко развернулся ко мне:

– Если разрешишь, я помогу.

Поможет? Я боялась поверить в то, что этот кошмар может закончится. Я еще даже толком не успела обрадоваться, а уже кивала головой, как болванчик, соглашаясь.

– Есть, правда, одно Но, Ана, – оборотень подошел ко мне и встал на колени, вынуждая смотреть ему в глаза. Что-то мне уже его способ не нравился. Но с другой стороны это всяко лучше, чем постоянно бороться и постепенно сходить с ума.

– Я могу поставить временный блок в сознании.

– Я не понимаю.

– До ближайшего полнолуния я запру твою волчицу, а потом помогу с оборотом.

– Но? – осторожно напомнила я.

– Ты понимаешь, что если я буду работать с сознанием, то у тебя не останется от меня секретов? – до меня еще до конца не дошла суть происходящего. Неужели, он сможет прочитать мои мысли?

– Ты сможешь прочитать мои мысли?

– Да, Ана. Это неизбежно, когда альфа работает с сознанием.

Плевать! Пусть! Это лучше, чем чувствовать себя чокнутой и озабоченной.

– Я согласна!

– Хорошо, – произнес мужчина, подхватывая меня на руки. – Покажи мне комнату с большой кроватью.

– Зачем? – напряженно спросила я, как-то вмиг сжимаясь.

– Ана, Ана, – Влад лишь покачал головой. – Ты не о том думаешь, детка. Хотя потом я бы не прочь развлечься. Но времени у нас в обрез.

– В обрез? – поинтересовалась я, не понимая куда спешить? Нет, я не хотела и не собиралась заниматься с ним снова сексом. Но какие дела могут быть у мужчины вечером?

– В девять стая Сукач должна принести мне клятву верности, а потом мы уезжаем.

– Куда?

– Ко мне.

Я не стала комментировать это, потому что мы поднялись на второй этаж. Да и спорить сейчас было не время и не место. Да и просто бесполезно. В любом случае я собиралась поехать с Владом. Хотя бы для того, чтобы увидеть женщину, которая меня родила.

– Куда нам? – оборотень застыл на самом верху лестницы. Хочет комнату с большой кроватью? Такая в этом доме была одна. В спальне у родителей.

– Вторая дверь.

Альфа очень легко ногой открыл дверь. Родители. Как же я не подумала о том, что они могут находиться в собственной спальне? А где им еще быть, когда Влад выгнал их из столовой?

Они непонимающе смотрели на нас. Еще бы. Я бы тоже удивилась, если бы ко мне в спальню вошел посторонний с дочерью на руках.

– Анечка, Влад, – начала было мама. А Соболев уже уложил меня на родительскую кровать, схватил отца за грудки и от души врезал.

Мама закричала, а я в испуге зажала рот руками.

– Чтобы я вас обоих до девяти не видел здесь. Иначе не сдержусь. Убью, – спокойно произнес он. Но от его тона вода замерзла бы, что уж говорить о присутствующих. Родителей словно ветром сдуло.

– Зачем? – тихо спросила я, когда Соболев присел рядом со мной.

– Он виноват в твоем состоянии.

– Я не понимаю.

– Ана, любой альфа может то, что собираюсь сделать я. Кому-то это дается легко и просто, у кого-то забирает много сил. Но это обязанность любого альфы – помочь разбудить звериную сущность, если она вовремя не откликается. Обычно такое происходит с полукровками, – он резко оборвал себя. – Сейчас не время это обсуждать. Если захочешь, потом расскажу.

Я хотела. Очень. Кажется, мне пора заводить блокнот, где буду в столбик записывать все то, что он мне обещал рассказать. Но я не понимала одного: почему отец не сделал этого для меня? Если Влад говорит правду, то это его обязанность. Вряд ли Соболев стал бы лгать. Верно ведь? Вопросы. Слишком много вопросов. Одни вопросы.

– Ложись, – он убрал из-под моей головы подушку, откидывая ту на пол. – Ноги раздвинь. Шире, – скомандовал мужчина. – Смотри мне в глаза.

Влад устроился сверху, опираясь со согнутые руки.

– Расслабься, – поза была слишком интимной. Мне стало сразу как-то не по себе. О каком расслаблении в таком состоянии может идти речь? Захотелось отвести взгляд, а лучше закрыть глаза, чтобы не видеть этого пристальному взора жгучих зеленых глаз.

Неожиданно Влад перекатился набок и освободившейся рукой притянул меня к себе, пытаясь поцеловать. Я успела выставить ладошки вперед и отвернуть голову, поэтому поцелуй пришелся куда-то в область уха.

– Влад, – начала я, – не надо…

Он ведь сказал! Он ведь обещал! Похоже, у меня снова начиналась истерика. И тут я услышала что-то похожее на смех. Влад не смеялся, он скорее хрюкал. Это заставило меня перестать паниковать и внимательно посмотреть на мужчину.

– Послушай, девочка моя, даже если бы я захотел с тобой переспать, что в этом страшного? – Соболев резко перекатился на спину, увлекая меня за собой. Вот я уже лежу у него на груди, опираясь на нее руками, и смотрю в его глаза, в которых плещется откровенное веселье. – Мы полтора часа назад уже занимались сексом и нам было удивительно хорошо вместе, – это безнадёжно. Как объяснить мужчине, что физическое «хорошо» отличается от морального? И тут я злорадно подумала о том, что он скоро сам обо всем узнает.

– Влад, зачем все это?

– Ты слишком напряжена. Я хотел помочь расслабиться, иначе будет больно, – оборотень уже успокоился и снова стал серьезным. – Очень.

– Почему?

– Пойми правильно. Я безусловно могу влезть к тебе в голову и так. Если мне это доставит лишь легкий дискомфорт, твое сознание придется ломать, а это уже причинит сильную боль.

– Почему сразу не сказал?

– Зачем? – логично спросил он. – Чтобы больше волновалась?

Хорошо, что не сказал раньше. Правильно, что не сказал. Ненужная информация, хотя весьма полезная. Только вот сейчас я волновалась еще сильнее. Ни одно разумное существо не любит осознанную боль, если конечно не является мазохистом. Я обреченно выдохнула и согласилась с его методами расслабления:

– Делай, что считаешь нужным.

Снова увидела улыбку на его лице. Злой она мне не показалась, скорее снисходительной.

– И чего ты так горестно вздыхаешь? – усмехнулся Влад, явно делая какие-то выводы из моего поведения. – Я ведь тебя не на костер инквизиции веду, а всего лишь собираюсь слегка приласкать, – как объяснить мужчине, что для меня, если это не синонимы, то по ощущению примерно одно и тоже. – Снимай сарафан, – я послушно села, прямо на нем. Стянула разноцветную тряпку, оставаясь в одних трусиках.

Заметила чисто мужской, оценивающий взгляд. Удовлетворенный взгляд. Хозяйский.

– Ты очень красивая, – его руки заскользили по моей талии, устраивая меня более удобно. – Ты была хорошеньким ребенком, а стала по истине восхитительной женщиной, – ладони заскользили вверх, накрывая полушария груди и чуть сжимая. – Такой совершенной и такой моей.

А вот последнее он зря сказал. Если его комплименты я воспринимала спокойно, просто прикрыв глаза и пытаясь сосредоточиться на нехитрых ласках, то вот последнее… Я не хотела быть его. Его не хотела. Не физически, морально. Все внутри меня буквально кричало о том, что он – не мой, а я – не его.

– Что не так? – поинтересовался Влад. А я отметила про себя его чуткость. Заметил малейшие изменения в моем состоянии. Вот только чуткость это была не того плана, какого хотелось видеть в моем мужчине. Промолчала. Скоро сам узнаешь, милый! Я очень надеялась, что может после того, как оборотень влезет ко мне в голову, поймет мое к нему отношение. Поймет и оставит меня в покое. Правда, боялась, что он может озвереть от осознания того, что мне дико неприятен. Вызвериться. Разозлиться. По правде, страшилась его реакции на мои мысли. Но надеялась на русское «авось», которое вывозило из беды не одно поколение моих соотечественников.

– Помоги мне, я еще не знаю твоего тела. Что тебе нравится, Ана? – неожиданный вопрос вырвал меня из мрачных размышлений.

– А ты умеешь делать массаж? – вдруг спросила я. Как-то внезапно вспомнила, что он действительно расслабляет.

– Нет, но могу попробовать, – весьма споро он перевернул меня на спину и прижал своим тяжелым телом к постели. Его губы нахально и умело накрыли мои. Все произошло столь внезапно и быстро, что заставило меня растеряться. Кажется, я ему даже ответила…

– А теперь смотри мне в глаза, – как гром среди ясного небо прозвучал приказ. Так и не поняла, что именно и как он сделал. Казалось мгновение назад мы только обсуждали массаж, а вот я уже тону в его взгляде. Зеленый, словно молодая весенняя зелень. Горящий. Только позже я провела аналогию с моими ночными кошмарами. А сейчас меня затягивало куда-то в пустоту, нет в собственное сознание. Странно было находиться внутри себя, но как бы стоять в стороне. Это было не похоже на то, что я чувствовала, когда моя вторая сущность выходила на первый план. Я знала. Видела, как Влад перебирает воспоминания, будто слой за слоем откидывает ненужное в сторону. Когда он коснулся моей детской мечты, я попыталась сделать шаг вперед. Тут же услышала:

– Не мешай.

Моя детская глупая мечта о счастье. Пара. Истинная пара. То единственное, о чем мечтает каждый оборотень, но получает весьма редко. А у меня это было с самого начала.

Когда родители объяснили, что означает метка на моем плече, я нафантазировала себе принца на белом коне. Нежного, доброго, заботливого, любящего, преданного, надежного и сильного. Влад был сильным. А все остальное явно не про него.

Смешно, но я никогда не хотела видеть своего избранника красивым. Меня как-то больше всего интересовала внутренняя красота. А вот у Соболева все наоборот. Привлекательная внешность и черная душонка. Даже не душа. Последнее слишком уж уважительно по отношению к этому мерзавцу.

– Постарайся не думать, – четкий приказ.

«Ты!» – злое, шипящее.

Не думать? А это, вообще, возможно, когда у тебя роются в голове? Мои размышления про душу и душонку он тоже услышал? Судя по тому, что меня окатило холодом… О, да, услышал! Попыталась точно воспроизвести свое отношение к нему. Собрала весь негатив, который испытывала. Все, до самой маленькой капельки, направила в его сторону. Не знаю, как это вышло. Скорее на интуитивном уровне. Услышала недовольный рык:

– Я ведь действительно хотел помочь.

Мне показалось или голос звучал не в сознании? Нет, не показалось. Влад вместе со мной перекатился на спину и устроил меня на груди.

– Не дергайся, – прозвучало резко и хлестко, когда я попыталась пошевелиться. Он не держал. А стоило чуть приподняться, как почувствовала подступающую тошноту и легкое головокружение. Опустилась обратно к нему на грудь.

– Что это?

– Я ведь сказал: не дергайся. Полежи немного спокойно. Ты думаешь, что подобное чужое вмешательство в сознание проходит бесследно? – начала слегка болеть голова. – Тебе бы не помешало выспаться, но такой возможности нет. Извини.

Я последнее комментировать не стала, удобнее устраиваясь на нем. Почувствовала нежные поглаживания по спине. Только сейчас вспомнила, что я почти полностью обнажена. А, плевать!

«Наш!» – очень довольное. Такое знакомое. Уже чуть ненавистное заставило снова приподняться. Опять замутило, но на место возвращаться не стала. Вырвет, будут не только мои проблемы.

– Влад, – я с ужасом поймала его взгляд, – что ты сделал?

– Ничего, – как ни в чем не бывало сообщил мужчина.

– Как ничего? – я даже растерялась.

– А вот так, Ана, – казалось, что если бы он мог, то с удовольствием развел руками. – Ты сама выкинула меня из своего сознания. Я просто не успел. Честно говоря, удивила.

– И что теперь? – беспомощно спросила я.

– Вариантов три: можем попробовать еще раз, сама или оставить все, как есть. Я все больше склоняюсь к последнему. Пусть волчица несколько неадекватна в поведении, зато относится ко мне более вменяемо, – оборотень несколько зло усмехнулся. – Вот скажи, детка, почему я так неприятен тебе?

Я даже восхитилась его наглостью. А собственно почему?

– Дай подумать, – начала я, – может потому, что ты убил моего отца и из-за тебя моя родная мать сошла с ума?

Была не уверена, что он это успел выловить в моих воспоминаниях, но уже была морально готова к этому разговору. Зря я с самого начала не сказала, что все вспомнила. Может, удалось бы избежать унизительной потери девственности. Головная боль чуть усилилась. Слава Луне, моя звериная половина не пыталась захватить власть. Видимо, ей не очень нравилось мое физическое состояние. Не нравилась боль. Ну, хоть в чем-то она адекватна.

– Давно вспомнила? – спокойно спросил альфа.

Я некоторое время назад снова прилегла на него, а он вернулся к ласковым, ненавязчивым поглаживаниям. Если отвлечься от неприятного разговора, ситуация выглядела крайне странной. Двое, явно, не испытывающих друг к другу теплых чувств, спокойно лежат вместе. И меня не смущало ни то, ни другое. Почему-то в объятиях Влада было весьма комфортно. Я бы даже осмелилась сказать, что уютно. Но и то, что этот мужчина мне противен, тоже факт. А главное, оба эти обстоятельства гармонично переплетались друг с другом. С ума сойти, если думать об этом с точки зрения логики.

– Как увидела твои глаза, – сказала и осеклась. Глаза. Тот же горящий взгляд зеленых очей, который мне довелось наблюдать несколько минут назад. Полная картинка еще не сложилась, как оборотень произнес:

– Знаешь, не ожидал, что ты сломаешь мой блок. Впрочем, не удивлен. Я тогда был слишком молод и импульсивен.

Вот теперь все вставало на свои места.

– Зачем? – спросила я. Владу объяснять ничего не пришлось. Понял правильно. С таким мужчиной можно было бы очень легко и комфортно жить вместе. Удивительное чувство, когда тебя понимают с полуслова.

– Хотел, чтобы у тебя было нормальное детство.

Значит, убил моего отца и обеспечил мне нормальное детство? Лежит себе такой спокойный, такой расслабленный, меня поглаживает. Словно не близкого мне оборотня убил, а комара. Я начинала заводиться.

– Ты даже не чувствуешь вины? – прошипела я и расплакалась вопреки возникшей злости. Это были слезы безысходности. Почему-то именно сейчас отчетливо и до конца осознала, что это моя пара. И вряд ли Соболев так легко меня согласится отпустить. Как-то самцы подобное не практикуют.

«И лишь смерть разлучит вас», – вспомнилось банальное. Убить его? Правда, мысль эта надолго не задержалась.

– За что? – не понял оборотень. – Ана, девочка моя, – на его лице отразилось удивление. Ну, хоть какие-то эмоции, – такое ощущение, что ты воспитывалась среди людей, а не оборотней.

Что я знала о Владе Кровавом? Что он был жесток и властен, что создал и удерживал свою империю на крови. За что и получил свое такое милое прозвище. Логично, что я решила… а решила я, что Соболев боролся за власть, а моя настоящая семья ему помешала.

– Ты. Убил. Моего. Отца, – четко произнесла я, смахивая злые слезы. – Чего ты ждешь от меня, Влад? Понимания? Любви? Поклонения?

Главное, мысли подняться, одеться… сбежать… даже не возникало. Я все также продолжала находиться в его объятиях.

– А не хочешь узнать причины?

– Нет! – какая разница? Есть факт. Он непреложен.

– Твое дело, – как ни в чем не бывало сообщил Влад, аккуратно перекатив меня на спину. – Время вышло. Тебе еще надо чего-нибудь скушать.

Я ожидала всякого, но не того, что мужчина спокойно поднимется и подаст руку. А чего я хотела? Услышать его оправдания? Сожаления? Наконец, извинения? Да все, что угодно. Лишь бы не эта холодная сдержанность.

– Так просто?! – заорала я, не сдержавшись и ударив по протянутой руке. Головная боль не усиливалась. Голова даже не болела. Просто ныла и была тяжелой. Еще давило в висках.

– Ана, что ты от меня хочешь? – устало выдохнул он и скрестил руки на груди. – Мне жаль, что ты стала невольной свидетельницей той неприглядной сцены. Такое не для глаз ребенка…

– А все остальное? – не выдержала, перебила.

– Оставил бы, как есть, – мужчина дошел до двери и на миг обернулся. Поймал мой взгляд.

– И, если бы заранее знал, что я – твоя пара?

– Да. Одевайся и спускайся, – в его глазах отчетливо читалась уверенность в своем праве, в своей правоте. Ни намека на раскаяние. Или он настолько мерзавец и чёрствый сухарь, или я чего-то не знаю. Впервые, я пожалела, что не стала спрашивать о причинах. Впервые, задумалась о том, что все может быть не столь однозначным. Но было поздно. За ним уже закрылась дверь.

Вот и поговорили…