Волжанов делал несколько попыток за время полета заговорить со мной, а я делала вид, что сплю. Прошло часа два, прежде чем он смирился с ситуацией. Мы молча перекусили, потом также молча легли спать. Также молча я снова проснулась у него на коленях. Неисправимый мужчина! Залепила ему пощечину, чем привлекла внимание к нам других пассажиров. Волжанов, видимо, не ожидал, поэтому не успел предотвратить рукоприкладство.

— За что? — голос Волжанова звучал крайне оскорбленно.

— Вы нарушаете условия контракта, Антон Андреевич, — гордо произнесла я, позволив мужчине застегнуть на мне ремни безопасности.

— Ну, Ада! Ты достала! — снова я услышала предвкушение, которое мне очень не понравилось. Самолет шел на посадку. Скоро мы окажемся в отеле. Очень надеюсь, что Антон не снял для меня отдельный номер. Очень хочу убраться с островов. Узнавала, что сегодня поздно вечером будет возможность вернуться в Санкт-Петербург с пересадкой в Берлине.

Чертов предусмотрительный Волжанов! Конечно, как я могла сомневаться в нем? Он снял два номера, но наши вещи занесли в один.

— Отдай мне карту, — завопила я, как только закрылась дверь за носильщиком.

— Зачем? — поинтересовался он, готовясь как для прыжка.

— Я хочу жить одна.

— А я нет!

Не успела договорить, как оказалась в воздухе. Волжанов, видимо, предвидел мое недовольство, а потому погрузил на плечо. Несколько шагов до спальни. Я оказалась прижата к постели сильным телом:

— А вот теперь ты мне расскажешь, почему я чувствую отголоски страха в твоем запахе?

Я не собиралась так просто сдаваться. Мутант чертов! Запахи он чувствует. Похоже, не врал. А я-то дура, развесила уши, думала это он все иносказательно. Я сделала вид, что расслабилась, позволяя ему обнять себя.

— Мутант хренов, — заорала я ему на ухо, что есть сил. Волжанов явно такого не ожидал, поэтому ослабил хватку и дал возможность вылезти из-под него.

— Ада, — мужчина схватил меня за ногу и удержал, когда мне почти удалось добраться до края кровати, — почему мутант-то? И, пожалуйста, не ори так больше.

— Потому что идиот, — я попыталась снова вырвать ногу и перешла на крик. — Отпусти, сволочь!

— Ада, орать перестань!

— Животное!

Волжанов потянул меня за ногу к себе.

— Скотина похотливая!

Второй ногой я активно дрыгала и, кажется, даже успешно по нему попала. Но этому мерзавцу все нипочем!

— Пусти, козел блудливый!

— Козел блудливый? — переспросил со смешком Антон и снова подмял под себя, я лишь успела кивнуть, а потом он накрыл мои губы своими. Никакого возбуждения на этот раз не было! Может я была слишком зла! Может, этот забыл о своих паранормальных способностях. Но стоило ему просунуть свой поганый язык в мой рот, как я сжала зубы со всей дури, на которую была способна в данный момент. Мгновенно почувствовала во рту металлический привкус.

— Ада-а, — прошипел Волжанов и приподнялся надо мной на руках. — Теперь ты точно доигралась!

Глаза Антона засветились, а зрачки стали вертикальными. Значит, мне точно не показалось в те разы. Мутант! Как есть мутант!

— Мутант! — прошептала я, сжимаясь от страха. Оказаться с мутантом в одном номере, что может быть хуже? Правильно, только оказаться с озабоченным мутантом.

— Боишься меня, малышка? — прорычал Волжанов. — Правильно, — процедил как-то слишком напевно.

Он поднес к моему лицу руку и осторожно провел костяшками пальцев по щеке.

— Смотри, — приказал он, а я как зачарованная наблюдала. Хотя, почему как? Я опять не могла пошевелиться и не могла не отвести взгляд, не закрыть глаза.

Рука Волжанова оказалась прямо перед моим взором. Сантиметрах в пятнадцати-двадцати, не больше. Я не могла поверить, когда увидела, как изменились пальцы и человеческие ногти превратились в звериные когти. Длинные и острые даже на вид. Слишком острые. Ну, как есть Росомаха.

В следующий момент Волжанов перекатился на бок, оперившись на другую неизмененную руку. А рукой с когтями подцепил мою маечку на груди и рванул вниз.

Не передать словами, что я испытала в тот момент.

— Отчасти, Ада, ты права, — услышала я слишком спокойный голос. — Я животное в каком-то смысле, но вот далеко не козел.

Он поднес свою лапищу к моей груди. Я с изумлением смотрела, как она снова приняла человеческий вид и сжала мою грудь.

— Кто? — произнесла одними губами. Подвижность к телу вернулась, но я боялась сделать хоть одно неосторожное движение. Мало ли что придет в голову этому маньяку?

— А сама как думаешь? — он прошелся двумя пальцами от груди до пупка.

— Росомаха? — выдала я свою основную версию. Я по-прежнему не смела шевелиться и дышала через раз. А Волжанов попросту заржал. Смеялся долго и от души. Мне даже в какой-то момент обидно стало. Мне страшно. Я не понимаю, что происходит и что со мной сделают? А он ржет, как лошадь.

— Ты пересмотрела голливудских фильмов, сладкая, — констатировал мужчина, успокаиваясь. — Я всего лишь оборотень.

Ну, да конечно! Я пересмотрела фильмов! А он, значит, нет? Стоп! Что он сказал? Оборотень? Боже! Боже! Боже! Он ведь меня кусал! Я теперь тоже стану превращаться не пойми в кого и выть на луну?

Кажется, моя реакция ему пришлась не по душе.

— И чего ты испугалась, глупая, на этот раз?

— Я буду, как ты?

— Я хотел бы, но нет, — с каким-то разочарованием произнес мужчина, возвращаясь к ласкам груди. Хорошо, что хоть пока на мне оставался бюстгальтер. Какая-никакая, но защита!

Неожиданно в дверь постучали. Волжанов тяжело вздохнул и поднялся.

— Полежи пока тут, милая. Я сейчас вернусь и продолжим.

Волжанов ушел.

Ага, сейчас, как же! Что мы там продолжим: прелюдию к сексу или разговор, мне выяснять не хотелось. Мужчина допустил большую ошибку, когда оставил мне подвижность. Я даже не раздумывала. Метнулась к террасе, примыкающей к спальне. Она соединялась справа и слева с другими номерами.

Плевать, что высоко! Плевать, что на мне только брючки и бюстгальтер! На все плевать! Я быстро стащила босоножки на каблучке и бросила их на пол, а потом поставила ногу на решетку, уцепилась за самый верх, закрыла глаза и стала перебираться на соседний балкон. То есть на террасу, слишком уж огромной по площади она была для обычного балкона.

Было неимоверно страшно, но страх и подгонял. Оказаться с оборотнем-мутантом в одном номере мне хотелось меньше всего.

— У страха глаза велики, — повторяла я себе. Сделала несколько неуклюжих движений, рискуя сорваться вниз, но все-таки перебралась. Слава Богам! Я готова была встать на колени и целовать бетонный пол. То есть пол был выложен изысканной плиткой, но разницы-то никакой не было. Я снова находилась на твердой поверхности. Теперь оставалось только выбраться из номера и дать деру.

Дверь на террасу была приоткрыта. Хоть в этом повезло! Но мне хватило одного выхода, чтобы услышать звуки особой направленности. Я аккуратно подошла к двери и, прячась за занавесками, попыталась заглянуть в комнату. Мать твою! Вот лучше бы я осталась с Волжановым!

Куда я попала, это публичный дом какой-то! На кровати едва слышно постанывала девица, а ее сношали три мужика! Три! Одновременно! Я сделала шаг назад и перекрестилась! Только бы меня не заметили!

Хоть в этом повезло! Меня не заметили! Бежать, срочно бежать! Но куда? Возвращаться к Волжанову не хотелось. Он, наверняка, разозлится, когда поймет, что я ускользнула. Значит, только вперед. Молясь про себя, чтобы в следующем номере не было чего-то подобного, я снова полезла на перила.

Закрыто. Вот, черт!

А еще говорят, что только первый блин комом! С третьей попыткой мне, наконец, повезло! Я уже даже приноровилась лазать с балкона на балкон. Надо было с детства заниматься не конным спортом, а идти на скалолазание. У меня определенный талант! Какая я, молодец, все-таки!

Дверь была открыта настежь. Я прислушалась. Тишина. Скользнула в комнату и осмотрелась. Номер мало чем отличался от номера, снятого Волжановым. Разве что цветовым решением. На двуспальной кровати лежало черное длинное платье, а рядом валялись сабо. И только сейчас я поняла, что за звук меня смущал. Хозяйка номера принимала душ. Как же я этого сразу не разобрала? Похоже, все-таки адреналин сыграл со мной дурную шутку.

В таком виде, как сейчас, то есть полуобнаженной, выходить было нельзя. Чувствуя себя воровкой, напялила прямо поверх брючек платье. Сарафан оказался мне велик на пару размеров и слишком длинным для моего миниатюрного роста. Вот, черт!

Я больше не слышала звука льющей воды. Скорее! Еще минута-другая и меня застанут. Ни о чем не думая, подхватила сабо и подол платья одной рукой, схватила с тумбочки мобильный телефон и сумочку и бросилась к двери.

Я уже открыла входную дверь, когда произошло несколько событий одновременно.

— Милая, — донесся тихий разъяренный голос Волжанова со стороны балкона.

В тот же момент распахнулась дверь в ванную комнату и оттуда показалась мокрая голая брюнетка.

А двери лифта, который был как раз напротив номера закрывались. Я сделала отчаянный рывок и успела в него заскочить в последний момент.

И только тут меня накрыло пониманием. Что я наделала? Ведь я украла не только платье, но и чужие вещи! Но не возвращаться же…

Я сидела на песке в тени деревьев. Сколько прошло времени, полчаса или два, не представляла. Адреналин давно спал, и я полностью осознала, что натворила. Смотрела на украденную сумку и понимала, что нужно подняться и вернуть ее хозяйке. Но не могла себя заставить. Боялась ли я, что на меня заявят в местную полицию? Безусловно.

Но если бы хотели найти, давно бы нашли. Я ушла от отеля не так далеко.

Украденный мобильный телефон звонил несколько раз, но я не стала не принимать вызов, не отключать аппарат. Вот он снова звонил…

— И почему не возьмешь? — раздался рядом знакомый, чуть уставший голос. Я увидела босые ноги. В следующий момент мужчина опустился рядом со мной на песок.

Волжанов даже не попытался притронуться ко мне.

— Не знаю, — тихо ответила ему, замечая, как он в руках вертел свой мобильный телефон. Он провел по экрану пальцем, и украденный перестал тренькать.

— Ада, — мужчина обнял меня за плечи и притянул к себе. А я расплакалась. — Зачем ты все это устроила?

Если бы я сама знала, что руководило мной в тот момент, когда я сбегала от него. Тогда мне это казалось хорошей идей, не сейчас.

— Ты понимаешь, что я так это просто не оставлю?

Я не стала комментировать, что не ждала от него снисхождения. Естественно, это же Волжанов. Накажет. Либо опять заставит мучиться от неудовлетворенного желания. Либо просто возьмет, не узнав, хочу ли я этого.

В очередной раз поймала себя на мысли, что как бы было здорово просто так провести вечер с любимым человеком. Море, песок, отличная погода. Но Волжанов — это не любимый человек. Да и не человек он вовсе, как выяснилось. Время, проведенное здесь в одиночестве, как-то помогло примериться с тем фактом, что он не совсем человек. Вернее, совсем не человек. Правда, появилось много вопросов. Вопросов, на которые я не получу ответов. Вопросов, которые просто не решусь задать.

Я потянулась и коснулась губами щеки Антона, а потом резво поднялась.

— Пойдем, вернем украденное, — с наигранной веселостью предложила я.

Волжанов сидел несколько секунд, не шелохнувшись и задумчиво глядя на воду. Похоже, мой поступок его ошарашил.

— Ада, ты понимаешь, что наказания тебе не избежать? — уточнил он, поднимаясь следом и подхватывая чужие вещи.

— Понимаю.

В конце концов не так уж плохо то наказание, которое он может мне избрать.

Я вела себя странно. Покладисто. Совсем запуталась. Зачем так легко согласилась с Волжановым? Ответ был очевиден. Проще согласиться, чем выдерживать очередной конфликт. Моя нервная система была на самом краю. Если еще что-то случится… непредсказуемое, не выдержу и сорвусь. Итак, похоже, придется пропить курс каких-нибудь антидепрессантов, когда вернусь в Санкт-Петербург.

Все-таки была вынуждена признать, что напряжённый год работы в эскорт-агентстве не прошел для меня без последствий. Постоянные улыбки, постоянная борьба с собой, чтобы не послать куда-нибудь клиента основательно подточили и расшатали нервы. А уж два дня в компании с Волжановым, попытка изнасилование и предательство брата стоили сразу двух лет такой вот работы.

Волжанов взял меня за руку. Не стала сопротивляться. Пусть его.

Марина. Я ограбила уродца Марину. Брюнетка только сзади была ничего, но спереди, когда я на нее посмотрела еле сдержала смех. Молодая женщина лет тридцати пяти была не просто некрасива, она была несуразна и смешна. Никогда не видела таких лиц. Это как клоун, только без краски. Безусловно, слышала я о людях, помешанных на пластических операциях, но увидеть пришлось впервые. Перекаченные губы, маленький носик и глаза на выкате.

Марина благосклонно приняла мои извинения. Правда, она даже не смотрела на меня, а пожирала глазами моего спутника. Что такого наговорил ей Волжанов, чтобы сгладить ситуацию, не знаю. Но как только она улыбнулась на прощание и закрыла дверь, я в беззвучном смехе сползла по стенке, чем обескуражила мужчину.

— Ада, что с тобой? — Волжанов склонился надо мной, с интересом наблюдая за моей реакцией.

— Ты ее видел? — спросила одними губами.

— Я час на нее любовался, — помрачнел мужчина, — пытаясь убедить, что моя спутница не хотела, не подразумевала ничего дурного.

— Убедил?

— Как видишь, — Волжанов спал с лица и помог мне подняться. Интересно, как он ее убеждал? Хотя, мне не было до этого особого дела.

Взяв меня под локоть, мужчина чуть ли не силой потащил несопротивляющуюся меня к нашему номеру. Быстро открыл дверь внутрь и втолкнул:

— Теперь ты.

— Теперь я, — повторила послушно. А я все. Я никакая. Я, кажется, сломалась.

— Раздевайся, — повелительно произнес Волжанов. Кажется, мужчина все еще играл в какие-то свои игры. Впрочем, мне было без разницы. Я послушно стянула с себя нелепое платье и бросила на пол. Осталась в собственных брючках и бюстгальтере. Кстати, Марина свою вещичку вернуть не попросила, а я заносить не буду, хотя и должна бы.

— И чего ты ждешь? — услышала я немного раздраженный голос, когда уже пару минут разглядывала качество покраски на стене.

— Антон, — я повернулась к мужчине, — я устала. Давай ты меня оставишь в покое, а?

— А я устал от твоих выходок, Адель. Ты понимаешь, что я пережил?

Мне было абсолютно неинтересно, что пережил этот мужчина. Я устала и просто хотела оказаться в постели. Кажется, он был разочарован, что я не проявила должного любопытства, так свойственного всем женщинам. Но мое поощрение ему было не требовалось. Поэтому выждав какое-то время и дав мне отмолчаться, он продолжил:

— Ты понимаешь, что я должен был чувствовать, когда моя собственная пара сбегает от меня, подвергая свою жизнь риску? Понимаешь, на что мне пришлось пойти, чтобы выгородить тебя? — он подошел ко мне близко-близко и приподнял голову за подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза. — Ада, мы не в России. У меня здесь нет того влияния и возможностей, чтобы сгладить острые углы. Ты это понимаешь?

Ну, а кто виноват, что мы не в России? Чья была прекрасная идея вынудить меня лететь не пойми куда и не пойми с кем, ничего не объяснив, а просто поставив перед фактом? Да еще опять какая-то пара. Не понимала я Волжанова. Я обычный человек, мысли читать не умею. В отличии от него никакими экстрасенсорными способностями не обладаю.

— Молчишь? Правильно делаешь, значит, осознаешь в чем виновата, — он был так непоколебим, так уверен в своей правоте, что мне стало смешно. Самонадеянный мудак! И все-таки очень привлекательный. Я любовалась его недовольной складочкой между бровей, хотелось провести по ней пальцами и разгладить. Но я вовремя одернула себя.

— Раздевайся, милая. Чем быстрее закончим с данной процедурой, тем быстрее ты ляжешь спать. Я вижу, что ты устала. А у меня сегодня еще есть дела, — мрачно произнес он.

Интересно, какие у него дела? Хотя, какая разница. Одна мысль о том, что не придется проводить ночь в его компании, согревала душу. И тут только я подумала, какие у него могут быть дела на отдыхе. Ревность обожгла изнутри. Я сама не поняла, как, но сделала шаг назад и залепила Волжанову очередную пощечину.

Правда, опять неудачную. Мою руку снова перехватили. Волжанов лишь покачал головой:

— Ада, Ада, ну, я ведь просил, будь хорошей и послушной девочкой, — он трансформировал свою правую руку, и я опять увидела что-то среднее между рукой и животной конечностью с огромными когтями. Было не так страшно, но в первый раз. Просто неприятно. Ну, что за манера такая, запугивать?

Волжанов прошелся когтем от моей груди до низа живота, чуть задевая кожу когтем. Я старалась не дышать. Но его такое простое действие вызвало невероятное возбуждение в моем теле. Похоже, я не только душевный мазохист, но и извращенка.

— Ну, вот, ты уже течешь, — довольно процедил оборотень, обратно становясь полностью человеком. — Раздевайся, если не хочешь, чтобы я помог или заставил.

Да, что со мной такое? Проще было бы послушаться и позволить сделать этому маньяку трахнуть меня, чтобы потом убрался на все четыре стороны. Тем более мое тело явно хотело его. А вот разум — нет. Я боялась секса, боялась новой боли, которая может возникнуть. Да и природное чувство противоречия, так присущее мне, сыграло не последнюю роль. Поэтому я отрицательно покачала головой, подкрепляя свой отказ весомым:

— Даже не подумаю.

— Ох, детка, почему ты такая несговорчивая? — философски спросил Волжанов и подхватил меня, не успевшую ничего сообразить и соответственно предпринять, под мышку. Сгрузив на кровати мое уже трепыхающееся тело, он навалился сверху:

— У меня нет времени играть в эти чересчур заводящие игры, — отрезал он, а его рука потянулась к застежке на моих брючках.

— Ты не имеешь права, — вяло возразила я, когда мужчина уже стянул с меня брюки вместе с трусиками до середины бедер. — Ты нарушаешь условия контракта.

Я попыталась еще раз брыкнуться, за что получила ощутимый шлепок по попе. Мужчина перевернул меня на живот и активно стягивал с меня штаны, которые сейчас находились где-то в районе колен.

— Плевать я хотел на контракт, — рыкнул Волжанов. — Ты — моя пара. Я буду делать все, что посчитаю нужным, чтобы вбить в эту хорошенькую головку приемлемые правила поведения.

Ну, и что тут скажешь? Пара я ему, видите ли. Я не знаю, что значит «пара». И уж точно это не дает ему на меня никаких прав. Я не в его гребаном мире оборотней, похоже, Волжанов окончательно забыл об этом.

— Я тебе не пара. Ты мне никто, — отрезала я, чем, похоже, окончательно вывела мужчину из себя. Он зарычал, отстранился буквально на миг, а в следующее мгновение я услышала странный свист в воздухе, а кожу на моих ягодицах буквально обожгло.

Я, еще не понимая, что происходит, повернулась на бок, чтобы увидеть замах руки с ремнем и буквально сразу меня стегануло уже по бедру, задевая живот. Я вскрикнула от резкой боли.

— Ада, лежи смирно.

— Нет, — прошептала я.

Нет, Волжанов даже не подумал о том, что существует такое слово, как раскаяние. Моментально приблизился и надавил на мою спину пятерней, заставляя вжаться в постель. А сам пристроился рядом. Я почувствовала его руку на саднящей попке, которая нежно массировала ее.

— Я никогда не бил женщин и не собирался начинать. Но ты вынудила меня, — неожиданно легкий шлепок заставил меня вздрогнуть и всхлипнуть. А Волжанов опять принялся просто растирать ударенное место. Я никак не могла собираться с мыслями. Не могла свыкнуться с тем, что меня вот так просто ударили по попе, как нашкодившего котенка. А мужчина, кажется, не собирался останавливаться. Мою попку ожег уже более сильный шлепок. Но я бы не сказала, что было чересчур больно. Все-таки рука, это не ремень.

— Прекрати.

Да, как он так может? Вот снова ласкает. Что это за игры в БДСМ? Меня ведь никогда никто не бил, даже никто не осмеливался пальцем трогать. Ни родители, ни тем более брат. Первым был Павел, а вот сейчас Антон, который снова ударил. Уже ощутимо сильнее. Мое тело непроизвольно выгнулось, но мужчина продолжал упираться мне в спину рукой так, что я толком пошевелиться не могла.

— Тебя бы стоило наказать за многое. За ту провокационную выходку с поцелуем в самолете. За этот глупый побег и воровство, — я плакала. Волжанов по-прежнему растирал мне попку и наносил несильные шлепки. — Но я готов закрыть на мелкие шалости глаза.

Неожиданно он нагнулся и поцеловал меня в попку.

— Не дергайся. Я все равно это сделаю. Выпорю тебя, чтобы ты навсегда запомнила, что не имеешь права подвергать свою жизнь напрасному риску.

— Не надо, — тихо попросила я в отчаянной попытке, что-то мне очень сильно не понравились его слова. Мужчина уже не придавливал меня к кровати, наоборот, он пристроил мне под животик подушку. Когда я попыталась в очередной раз брыкнуться, лишь тихо посоветовал:

— Не стоит. Хуже сделаешь только себе, а я лечить не буду.

Что-то это все мне очень не нравилось. Было такое ощущение, что просто отшлепать ему меня было недостаточно. Хотя и от этой унизительной процедуры моя попка уже горела. В принципе, я оказалась права, похоже, Волжанов решил, что моей пятой точке необходима подготовка, когда шлепал и разминал.

Резкая и сильная боль накрыла неожиданно. Волжанов не делал остановок, не давая времени мне передохнуть или прийти в себя между ударами. Удары сыпались один за другим. Резкие, хлесткие, сильные. Я ревела в голос, стонала и просила прекратить. Но он был безжалостен и неумолим. Я не знаю, сколько раз он ударил меня, прежде чем отбросил ремень и перетащив на себя, крепко прижал. Больше десяти однозначно.

— Мне не доставляет удовольствия причинять тебе боль, — он поглаживал меня по спине. Затем расстегнул бюстгальтер, стащил и кинул на пол. Я следила за этим как будто со стороны. Словно это не со мной только что было. Не сопротивлялась, когда мужчина ласкал и что-то успокаивающе нашептывал. Я вся сосредоточилась на невыносимой, саднящей боли.

Прошло какое-то время, всхлипывать я перестала, чем и воспользовался Волжанов:

— Что же ты такая нежная, девочка моя? — спросил он то ли у меня, то ли у себя. Другой бы мужчина радовался, что ему досталась нежная и хрупкая, оберегал бы, заботился, на руках носил. А этот? В голове судорожно вертелись мысли, как я смогу выдержать две недели в обществе этой мрази? Похоже, придется смириться.

Почему он не уходит по делам, как обещал? Почему по-прежнему ласкает? Неужели, надеется, что сейчас меня удастся поиметь? Хотя, почему надеется, если он захочет, то его ничего не остановит. Уж лучше быть с таким, как Павел. У того, хоть все просто и честно: пообещал — взял. А здесь столько ненужной пустой болтовни, красивых обещаний. А, главное, оправдание для себя любимого. Выпороть чужую ему девушку для ее же пользы. Лицемер хренов!

Кажется, я недооценила себя. Во мне нашлись силы для борьбы. Оставлять все, как есть и быть покорной овечкой, больше не собиралась. Я приподняла голову и поймала взгляд Волжанова:

— Трахнуть меня собираешься? — рука мужчины на моей спине замерла. Кажется, предприниматель оторопел, не ожидая подобного вопроса.

— Нет.

— Тогда отпусти и вали по своим делам.

Я попыталась перебраться на постель, но меня удержали. Волжанов нечаянно задел рукой мою пострадавшую попку, а я вскрикнула.

— Больно? — столько сочувствия и понимания было вложено в вопрос, что мне стало даже смешно.

— А как ты думаешь? — цинично поинтересовалась у него, больше не делая попыток шевелиться.

— Думаю, что да. Ада, но ты должна понять, это для твоей же пользы. Ты должна научиться слушаться и…

До Волжанова еще не дошло, что правила игры изменились.

— Понять? Для моей пользы? — взъярилась я. — Да, кто ты такой, мать твою, чтобы решать за меня, что будет для моей пользы? Хочешь трахать меня эти две недели? Я позволю тебе это. Но как только мы вернемся в России, я не желаю тебя видеть. Понял?

Все, достал! Я скатилась с Волжанова. Плевать, что больно. Как-нибудь переживу! Пережила ведь чудесный первый раз с ним. Пережила предательство брата. А это по сравнению с выше озвученным такие мелочи.

— И куда ты? — поинтересовался он.

— В ванную. Смыть с себя твои проклятые прикосновения.

— Ада, вернись в постель.

— Да, пошел ты, — я развернулась и показала мужчине оттопыренный, указательный палец с отполированным ноготком.

Так и знала, что бросится за мной. Вы на редкость предсказуемы, господин Волжанов. Хорошо, что дверь успела закрыть.

Но, что какая-то дверь для оборотня, правда? Я только успела воду включить, даже не до конца отрегулировала температуру.

— Ада, нам надо поговорить, — Волжанов застыл в дверях, не делая попытки приближаться.

— Иди, куда шел.

И тут у меня в голове что-то щелкнуло. Я повернулась к мужчине и поинтересовалась:

— Ты ведь с Мариной куда-то идешь?

— Ада, я…

Вау, никогда не видела, чтобы солидный бизнесмен краснел. Неужели, угадала? Стоило лишь представить его с Мариной или с другой потаскухой, не испытала ничего. Какое облегчение! Спасибо, господин Волжанов, что вылечили меня от детской первой влюбленности. Интересно?! А почему бы не спросить:

— Ты с ней уже переспал или только собираешься?

Волжанов смутился? Что, серьезно? Как трахать Виолетту на моих глазах, так это нормально. Чем Марина хуже? Тем, что меня не собираются приглашать на эксклюзивный просмотр?

— Ты сама виновата, — выдало мое сокровище. Интересно, в чем это я виновата? Он хоть сам понял, что сказал?

— Потому что тебе не дала? — поинтересовалась у него, наконец, отрегулировав воду до нужной температуры.

— Потому что это был единственный способ договориться.

Хм… и где тут чистые полотенца?

— О чем, милый? — посмотрела на него ласково, как на идиота из местного желтого дома.

— Чтобы у тебя не было неприятностей с законом.

— Бедненький мой, — не удержалась и приблизилась к Волжанову. Он застыл, явно не зная, чего от меня ожидать.

— Милая, — осторожно начал он, — тебе надо отдохнуть.

— Знаю, — я провела рукой по его щеке, а потом притянула его для короткого поцелуя. — Спасибо за заботу. Но и ты не перетрудись на ниве сексуальных подвигов.

Жаль, что не могу дотянуться и потрепать его по волосам, как это нравится делать ему. Зато могу потрепать за щечку, как маленького хорошенького ребенка. Мужчина перехватил мою руку и удержал.

— С тобой все в порядке? — в голосе Волжанова услышала нотки волнения и заботы. Бедный мой!

— А с тобой?

— Ада, мать твою, что происходит? Что ты опять вытворяешь?

— Вы глухой, Антон Андреевич? Я уже сказала, что согласна с вами трахаться, но в голову ко мне не лезьте и воспитывать больше не пытайтесь.

— Перестань вести себя, как обиженная дура. Ты была наказана за дело, — упрямо процедил оборотень.

— Что опять нас возвращает к вопросу: по какому праву, господин Волжанов?

— Ты — моя пара.

И что? Может, этот тугодум хотя бы объяснит, что это значит для начала.

— Черт! — выругался Волжанов. А я не поняла к чему это. Видимо заметил непонимание на моем лице и пояснил:

— В дверь стучат.

Оборотень уже развернулся, чтобы пойти и открыть дверь. Я же решила дать ему напутственный совет:

— Если это Марина, привет передавай. А если нужны зрители для просмотра порносеанса, я готова, только душ быстренько приму.