Волжанов вернулся с соком, как и обещал. Но вот настроения продолжать откровенные беседы у меня не было.

— Я бы хотел задать тебе пару вопросов, малышка. Ведь имею право?

— Попробуй, — разрешила я, делая небольшой глоток охлаждённого напитка.

— По поводу твоей работы я понял. Но как так вышло, что у такой красивой и чувственной девочки не было серьезных отношений? Тебе ведь почти двадцать. Я изумлен, что тебя никто не совратил до сих пор.

— А ты не думал, Вол… Антон, что я просто могла этого не захотеть?

— Я не понимаю. Неужели, ты ни в кого не была влюблена?

— А ты?

— Я нет. Не увиливай, Ада. Я хочу получить честный ответ.

— Нет. Хотя, погоди. Мне было лет четырнадцать. Я тогда была влюблена в сына моего крестного отца и мечтала выйти за него замуж. Но Денис был меня старше на четыре года и не воспринимал, как достойную партию. Хотя, он первый парень, с которым я поцеловалась.

Я улыбнулась воспоминаниям.

— Зато, я — первый, под кем ты оказалась, — недовольно пробурчал Волжанов. Вот! Но сам же спросил. Тем более, он не первый. То есть первый конечно, но первый, на ком оказалась я. Уточнять этого не стала.

— Я пойду поплаваю.

Приятно было вспомнить о Денисе Молотове и его отце. К сожалению, после того нелепого поцелуя они почти сразу перебрались на ПМЖ во Францию. Вот надо мне было тогда выпить и повиснуть на шее у парня? Я улыбнулась. Я ведь тогда первый раз попробовала шампанское. И сразу… М-да, первый поцелуй на хмельную голову, девственности я тоже лишилась благодаря спиртному. Впрочем, на работу-то я тоже устроилась не на трезвую голову.

Я ведь с шестнадцати лет подрабатывала фотомоделью. Ничего особенного. Заказы были нечастными и денег приносили мало. А на одной вечеринке моя знакомая в сок подмешала мне водки, а я по глупости успела сделать пару глоткой. Тогда-то ко мне и подошла молодая и весьма эффектная женщина.

— Здравствуйте, вы ведь Аделаида Вяземская, верно?

Я лишь кивнула. С удивлением рассматривала красотку. Вот кто ко мне точно никогда не подходил знакомиться, так это женщины.

— Позвольте представиться, меня зовут Смирнова Елена Александровна. Я слышала, как вы только что откровенно послали господина Иванова с его перспективным предложением сняться топлесс. Мне стало интересно познакомиться с вами поближе.

Я снова смолчала, заинтригованная таким началом беседы.

— Знаете, Адель… Вы ведь не против, если мы перейдем на «ты»?

Забавно, но на «ты» мы так и не перешли, в частности я не могу себе этого позволить.

Молодая женщина не стала дожидаться моего ответа.

— Так вот, Адель, я думаю, тебе уже не раз говорили, что ты удивительно красивая девушка. А если твою красоту правильно подать, ты смогла бы зарабатывать неплохие деньги на постоянной основе.

— Вы сутенер? — на меня спиртное, даже совсем крошечная доза, действует весьма определенным образом: просто снимает все ограничения и запреты.

— Ну, что ты, — женщина изящно рассмеялась. Я не знала, что так можно. Впрочем, Елена Александровна все делала изящно. Даже увольняла провинившихся девочек изящно.

Когда я после купания вернулась к лежакам, Волжанова на месте не оказалось. Ушел? Да, вроде бы нет. Его полотенце было не тронуто. Впрочем, я даже этому обрадовалась. Мне действительно не хотелось продолжать начатую беседу, я собиралась осмыслить услышанное.

Кто-то заслонил солнце, я даже не успела открыть глаза, как мои губы накрыли в страстном, обжигающем поцелуе.

— Моя Ада, — выдохнул Волжанов прямо в губы. А меня смутило такое откровенное проявление чувств в публичном месте. Одно дело, когда он просто легонько касается губами спины, а другое, когда так…

— Прекрати, — я попыталась оттолкнуть мужчину, но добилась противоположного эффекта.

— Без рук, любимая, — засмеялся он. Вместо ногтя на среднем пальце левой руки я заметила острый ноготь и затаила дыхание. Волжанов без стеснения поддел тоненький шнурок, соединявший чашечки бюстгальтера и оголил грудь. Я даже не успела возразить, как его горячий и нахальный рот накрыл мою левую грудь.

— Антон, пожалуйста, перестань, — бессильно простонала я. Он то полизывал, то всасывал, то покусывал несчастный сосок.

Чувствовать его бесстыжий рот, одновременно ласкающий грудь и ушко, было удивительно.

— Ты сгоришь, милая, — раздался нежный шёпот. Меня как током дернуло, я резко распахнула глаза и увидела улыбавшегося Антона. Перевела взгляд на свою грудь и заметила целый лиф от купальника. Выходит, я задремала? Ну, не бывает же таких реалистичных снов. Во всяком случае мне так казалось до этого момента.

— С тобой все хорошо? — поинтересовался Антон.

— Я, кажется, задремала, — произнесла больше для себя, чем для него.

— Я заметил. Солнце уже высоко. Не хочешь немного поплавать и пойти в отель?

Я согласилась. Пойти в отель это очень-очень хорошая идея.

До чего я докатилась? Почему мне вдруг приснился Волжанов, ласкающий мою грудь? Это что, подсознание? Мои истинные желания? Или я постепенно схожу с ума?

За обедом я была вялой и кислой, что очень не понравилось моему спутнику. Он вытащил меня в город, посмотреть местные достопримечательности, коих не оказалось. Ну, то есть в городе был какой-то музей естественной истории, в который мне идти совсем не хотелось. Естественно, мы туда не пошли. Говорят, сама природа — является основными достопримечательностями. Но куда-то ехать под палящим солнцем не было ни желания, ни настроения.

Волжанов пытался меня постоянно разговорить, шутил, рассказывал какие-то случаи из своего детства. Выяснила, что его родители живы. Но отцу роль альфы никогда особо не нравилась, как и старшему сыну. Нести ответственность — это тяжелое испытание. Поэтому, как только Алексею исполнилось двадцать два года, а сам молодой человек закончил магистратуру, родители оставили Волжанова младшего под присмотром старшего брата, а сами свалили сначала путешествовать, а потом поселились где-то. Если верить Антону, то он не видел своих родителей порядка десяти лет. Они конечно общаются, но исключительно через современные технологии.

Мужчина добавил, что такое поведение было странно для оборотней, но таковы уж его родители.

— А тебе сколько лет тогда было?

— Брат старше меня на четыре года, вот и считай.

— А что, значит, твой брат пропал? — вспомнила его пляжный рассказ.

— А то и, значит. Он как-то уехал по делам и не вернулся. Мы его, конечно, искали. Но я до сих пор с точностью не могу утверждать, что он мертв. У меня, вообще, очень странная семья. Впрочем, была бы у меня возможность, я бы наплевал на все, украл тебя и остался жить где-нибудь на островах.

— А что тебе мешает? — я не сдержала себя и тут же пожалела о сказанном. Увидела, как лицо Волжанова мгновенно помрачнело, от бывшей улыбчивости не осталось следа.

— Ада, давай пока не будем об этом. Слишком тяжело и неприятно.

А мне, значит, легко и замечательно? Кто бы знал, каких титанический усилий мне стоило в тот момент сдержать слезы? Боже, почему я такая размазня? Или я гораздо сильнее успела привязаться к этому непонятному мужчине, которого бросает из крайности в крайность? Но мы знакомы только три дня. А что я видела от него хорошего? Да, ничего.

А Волжанов пока держал данное мне обещание и придраться было не к чему. А так хотелось уехать, оказаться от него, как можно дальше. Но в тоже время хотелось наплевать на логику и разум, забыть обо всем и разрешить себе попробовать начать с ним отношения. Меня сдерживало только понимание, что ничего из этого не получится. Я не понимала, если этого мужчину тянет ко мне, зачем он мучает нас обоих, держа меня при себе, как домашнего любимца? Не понимает, что ли, что чем больше времени пройдет, тем привязанность станет сильнее, а расставание будет больнее? Или я себе все придумала и ему плевать на мои чувства? Ведь Антон — самолюбивый и эгоистичный. Но, вот, он опять посмотрел на меня так ласково, что мое сердце дрогнуло. Черт, черт! Пора с этим заканчивать!

— Пойдем, — предложила я.

— А десерт? — мы действительно заказали какой-то их местный популярный среди туристов десерт.

— Не хочу. У меня разболелась голова. Наверное, перегрелась на солнце.

Видела, что Волжанов мне не поверил. Но тем не менее послушно поднялся, бросив на стол несколько бумажек и пошел к выходу.

Измучавшись и запутавшись окончательно, я перестала копаться в себе. Сама не заметила, как заснула.

Мне опять снился Волжанов. Волжанов и я. Ночной пляж. Нет, на этот раз он не пытался меня соблазнять, вернее не пытался ласкать. А вот соблазнять… Он сам был один сплошной соблазн. Искушение. Наваждение.

Я смотрела на выходящего из воды полностью обнаженного мужчину. Видела, как капельки воды стекают по его совершенному рельефному телу. Хотела протянуть руку, чтобы провести пальчиками по торсу, проследить путь воды, но почему-то не могла дотянуться.

А еще его этот горящий голодом звериный взгляд. Он манил, притягивал с сумасшедшей силой. Заставлял раствориться в себе, забыться, утонуть…

А потом из воды показалась обнаженная Виолетта. Она подошла к моему мужчине сзади. Ее руки оплелись вокруг его мощных плеч. Антон поднял свою руку и накрыл ее ладонь.

Затем молодая женщина обошла Антона и опустилась перед ним на колени. Он позволил этой мымре бесстыдно ласкать свой член, а сам не отрывал взгляда от меня.

Я проснулась в холодном поту, меня трясло, а перед глазами стоял хищный взгляд оборотня.

— Ты сходишь с ума, Ада! — прошептала себе, поднимаясь.

Посмотрела на часы. Оставалось лишь полчаса до обозначенного времени, как мужчина зайдет за мной. Мы собирались на ужин, а мне хотелось только умереть. Нет, умирать я не хотела, а вот потерять память однозначно.

Какой же разбитой я себя чувствовала. Не помог ни прохладный душ, ни легкий макияж.

Стоило лишь открыть дверь, как наткнулась на внимательный взгляд. Что-то заставило меня отшатнуться от мужчины. Если бы Волжанов не придержал меня, то упала бы. Он тут же убрал руку, стоило мне снова обрести равновесие.

— Ада, с тобой все в порядке? Может тебе стоит поспать? — услышала я встревоженный голос.

Я рассмеялась. Да уж, поспать — однозначно блестящая идея.

— Мне бы стоило уехать, — пробурчала я.

Но Антон услышал.

— Я не мог дать тебе упасть, малышка, — начал оправдываться он. А я не сдержалась. Не могла слушать мужчину, а потому просто повисла у него на шее, пытаясь заставить замолчать единственным известным мне способом.

Меня тут же притиснули к стене, вжимая в нее сильным телом. О, нет, Волжанов оказывается умел держать слово. Он не пользовался руками. Но его руки, упертые по бокам от меня, не давали мне свободы. А нужна ли мне была свобода в тот момент? Я сама не знала.

— Хочу тебя, — простонала я, когда его губы перестали терзать мой рот и плавно опустились к шее.

— Ты уверена?

Нет. Черт побери, я не уверена! Я ни в чем не была уверена с тех пор, как связалась с этим уродом, который так заботливо всматривался в мое лицо и покорно ждал ответа. А я… я разревелась и обняла его за талию. Так вот и стояли в коридоре рядом с распахнутой дверью в номер.

Волжанов, который не знал, куда пристроить руки, не выдержал первый:

— Я хотя бы могу обнять тебя? — прошептал куда-то в макушку.

В ответ я буркнула что-то неразборчивое, кажется, это просто были очередные всхлипы. Но оборотень явно расценил это, как согласие, и моментально подхватил меня на руки. Впрочем, я не возражала. Как-то в его объятиях было надежно и более-менее спокойно. Мне даже реветь почти расхотелось.

— Ада, что с тобой происходит? — он уложил меня на себя и успокаивающе ласкал. Мне только, кажется, или действительно в его действиях отсутствовала похоть? — Ведь утром все еще было нормально.

— Я не знаю.

Зачем я себе вру? Я знаю, что со мной происходит. У меня банальная истерика. У меня срыв. Это должно было произойти. Только я глупая могла думать, что события последних дней просто так обойдут меня стороной. А, похоже, теперь накрыло за все сразу.

Поцелуи, они меня определенно успокаивали. Потянулась к губам Волжанова, но меня мягко отстранили.

— Э-э, нет, маленькая моя. Я не хочу, чтобы ты оказалась подо мной, а потом жалела, — он поднялся и снова подхватил меня на руку.

— Куда ты меня несешь? — обиженно спросила я, устраиваясь поудобнее. Все-таки, мне хорошо, слишком хорошо с ним. Вот так, у него на руках, можно не о чем не думать и просто расслабиться. Но я не понимала, почему оттолкнул? Ведь только и делал, что пытался соблазнить. Эту гребаную поездку устроил с единственной целью, чтобы трахать меня в свое удовольствие, а теперь отказывает. Но я ведь чувствовала его возбуждение. Вот какое ему дело, буду я жалеть или нет? Может я хоть на какое-то время хочу почувствовать себя любимой и нужной? Ведь что меня ждет по возвращению в Петербург? У меня теперь даже брата нет, на плече которого я могла бы расплакаться. А подруги… да ни одной из тех ветреных девиц, с которыми можно выпить кофе или обсудить новую тушь, я никогда не признаюсь, во что умудрилась вляпаться. Господи, как мне сейчас не хватает матери.

— В медпункт. Должен же у них быть в этом чертовом дорогущем отеле врач.

— Зачем? — подозрительно спросила я. Мне не нравилась эта идея Волжанова, очень не нравилась. Я закопошилась у него на руках.

— Лежи смирно, Ада. Иначе… — вот не знаю, что он хотел сказать, но остановился. — Иначе ты проделаешь путь до доктора не с таким комфортом.

Я притаилась. Подумала о том, что висеть через плечо действительно неудобно. А ведь Волжанов слово сдержит, судя по его упертости.

Перекинувшись несколькими словами с портье и получив необходимые инструкции, уже через пять минут мужчина сгрузил меня на койку в небольшом светлом кабинете. Никогда не любила медицинских запахов, поэтому сейчас сжалась вся от этой стерилизующей вони.

Я не прислушивалась особо к его разговору, больше меня заботило, как убраться отсюда. Но ведь оборотень не успокоится. Хотя, может он и прав. Успокоительное мне сейчас не повредит. А еще что-то мне так кушать захотелось.

— Антон, — позвала я своего спутника. — А может мы на ужин лучше пойдем? Я уже успокоилась.

— Конечно, пойдем, — а голос такой ласковый-ласковый, слишком подозрительно ласковый. — Иди сюда, моя девочка, — он снова подхватил меня на руки, а потом уселся на кушетку. А в следующий момент я вскрикнула, почувствовав, как в плечо мне ввели иглу. Вот, черт! Это что у них за варварские методы такие? А спросить согласие пациента? А…

— Тихо, — Волжанов прижал мою голову к своей груди и успокаивающе погладил по волосам. — Прости. Но это самый простой способ. Спорить и уговаривать тебя бесполезно. Ведь так, маленькая? Я помню, что кто-то сильно не любит врачей. Кто до сих пор флюорографию для работы не сделал?

— Откуда ты это знаешь?

Вопрос повис в воздухе.

Пока Волжанов заговаривал мне зубы, доктор закончил несложную процедуру. Вручил оборотню какой-то пузырек, который мужчина быстро убрал в карман, и они распрощались, довольные друг другом.

— Немного успокоилась? — спросил меня этот аферист. Я лишь кивнула головой. Было так спокойно, ни единой мысли в голове не присутствовало.

— Я сегодня гулял по пляжу и видел небольшой ресторанчик. Хочешь там посидим или что-то закажем в номер?

— В ресторан, — вот уж в номер мне точно не хотелось. Я смотрела на Антона и наслаждалась тем, что видела. Какой все-таки у меня красивый любимый. Любимый? Как-то меня больше не смущало, что я влюбилась. Хотя, может уже и не только влюбилась.

Я поднесла руку и погладила его по щеке.

— Ада, вот что ты делаешь?

— Не знаю, — честно призналась я. — Но мне нравится тебя касаться. Почему ты не бреешься? Хотя, щетина — это очень сексуально.

Волжанов лишь усмехнулся, а я провела пальчиками по его скуле, а потом зарылась в его чуть длинноватые волосы.

— Мой, — я потянула за одну из прядей и услышала легкий стон. Довольно повторила свое нехитрое действие.

— Твой, — обреченно согласился мужчина.

— Ты очень красивый. Но тебе, наверное, это часто говорят. Преступление мужчине быть таким привлекательным, — мои пальчики проскользили по скуле вниз и коснулись его губ. А мы все куда-то шли. В принципе, в тот момент мне было абсолютно все равно, куда мы идем, что на нас странно смотрят люди. Мне было замечательно и удобно ехать на руках Волжанова. Я помотала ножкой. Красивые у меня босоножки, но не очень удобные. Дорого, конечно, обошлись, но они явно стоило того. А потом мое внимание снова привлекло лицо мужчины. Какой у него аккуратный носик. Я осторожно нажала на его кончик.

— Бип, — и улыбнулась.

— Ада, — с подозрением начал Волжанов, — а ты когда-нибудь принимала успокоительное?

— Нет, — я потянулась к верхней пуговичке на его рубашке. Ну, какой же он красивый. — Не помню.

— Вот, черт! — выругался мой мужчина.

Вторая пуговичка, третья…

— Луна, дай мне терпения! — взмолился оборотень. — Ада, перестань, пожалуйста.

— Не-а, — я забралась рукой под его рубашку и ладошкой погладила грудь мужчины. Дыхание Антона резко участилось. Найдя его сосок, покрутила между двумя пальцами. А когда почувствовала, как он окамел, довольно сообщила:

— Хочу тебя в себе! — достала ладошку и потыкала Волжанову куда-то в область шеи указательным пальчиком. — Ты ведь не сделаешь мне больше больно, правда?

— Правда, маленькая! — пообещал он мне, а я вернулась к такому увлекательному занятию, как расстёгивание пуговичек. Правда, оно быстро закончилось. Я ведь была плотно прижата к Антону. В общем, мое тело мне же помешало.

Меня устроили на удобном диванчике, но Антон почему-то сел за противоположный край стола.

— Садись рядом. Я подвинусь, — предложила ему.

Он лишь улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Тебе надо поесть. Ты ведь еще хочешь кушать? — мужчина листал принесенное меню, мое лежало передо мной. На картинки с блюдами смотреть было не так интересно, как на этого роскошного самца. Сидела и сравнивала его со зверем. А ведь действительно что-то в его чертах и манерах проскальзывает от животного. Хотя бы та же грация большой кошки. Хотя, волки — это, кажется, из семейства псовых.

— Хочу. Но тебя я хочу больше.

Мужчина промолчал, тогда решила озвучить вопрос, который пришел на ум только что:

— А у тебя блохи водятся? Или ты специальными шампуньками моешься? У тебя в Питере такое разнообразие всего — это, чтобы шерстка блестела?

Антон сначала поморщился, а потом рассмеялся.

— Наказание мое, тише, пожалуйста. На нас люди смотрят. Давай о моей шерстке поговорим, когда вернемся в номер.

Он заказал какой-то салат для меня и большой кусок мяса для себя.

— У-у, зверь, — не удержалась я от комментария, когда официант принес заказ. А потом я плохо помню. Знаю только, что с каждой минутой мне хотелось все больше спать. Антон уже давно пересел ко мне, а я, прислонив ему голову на плечо и уплывая в сон, сообщила:

— Я говорила, что люблю тебя?

Я стояла на балконе и смотрела на ночное море. Ночь была удивительно теплой, а на мне ничего не было, кроме банного халата. Наверное, я была в душе. Не помню. Да, и какая разница?

Мужчина подошел сзади и обнял. Я облокотилась на него и сразу почувствовала себя защищенной. Это первая ассоциация, которая возникала рядом с ним.

— Не замерзла? — прозвучал заботливый вопрос.

— Немного, — соврала я. Зачем это сделала, сама не очень понимаю.

— Хочешь согрею?

Антон не ждал ответа, он его прекрасно чувствовал. Развязал пояс у халата, затем стянул ткань с плеч. Махровая ткань сама заскользила к моим ногам, стоило оборотню лишь немного отодвинуться.

— Моя Ада, только моя, — прошептал он и поцеловал в шею. А потом я почувствовала боль. Резкую и острую. Кажется, он прокусил кожу, потому что я ощутила отчетливый запах крови. — Теперь действительно только моя.

Мужчина быстро зализывал нанесенную им же рану, а его руки уже накрыли мою грудь.

Я стонала от его ласк, когда Антон неожиданно прекратил и потряс меня за плечо.

— У тебя что-нибудь болит, малышка? — я сначала не поняла вопроса. У меня болит… Да, нет же… Мне хотелось… Его хотелось. А когда мы успели переместиться с балкона на кровать? Хотя, какая разница. Главное, он меня обнимает.

— Ты меня укусил, — выдала я.

— Нет, но очень хотел бы, — кажется, я услышала в голосе нотки разочарования.

— Я чувствовала запах крови, — продолжала настаивать. Ощущения были настолько реальными, что я до сих пор ощущала его руки на своей груди. Опустила глаза. Было не слишком темно, я прекрасно различала контуры вещей. А ведь его руки действительно на моей груди. Только он ничего не делал, просто прижимал к себе. — Я это отчетливо помню.

Кажется, я была готова расплакаться. Или уже плакала.

— Ада, ты спала. А запах крови и я чувствую. Дай посмотреть, — он развернул меня и обнюхал мое лицо. А потом лизнул губу. — Вот так. Видимо, во сне ты прикусила губу. Девочка моя, что тебе приснилось?

— Ты укусил меня и сказал, что я теперь твоя. Действительно твоя.

Антон застонал.

— Да быть того не может! Ада, мы ведь не обсуждали с тобой метки.

— Метки? — я не понимала, о чем он говорил.

— Когда оборотень создает пару или встречает свою истинную, он обычно прокусывает ей кожу в районе ключицы. Это называется метка. Что-то типа штампа в паспорте, только с тем отличием, что у нас не бывает разводов. Это навсегда. И, Ада, — Антон глубоко вздохнул, — мой волк изнывает от желания тебя пометить и назвать своей, вот только я не могу. Только я не понимаю, откуда ты это знаешь?

— Не знаю. Может слышала где-то.

— Слышала вряд ли. А вот прочитать могла. Знаешь, у меня одна сука из клана строчит презабавные женские романы с уклоном в фэнтези. Ее даже печатают.

Наверное, подразумевалось, что я должна была улыбнуться. Но мне было не смешно.

— Расскажи мне.

— О чем?

— Как я здесь оказалась?

— Ты уснула в ресторане, я принес тебя в отель, раздел и уложил. Сейчас только начало четвертого, спи давай.

— Я не хочу, — прошептала. Боялась признаться даже самой себе, что спать просто страшно. Я сходила с ума. И это понимание пугало больше всего. — Я не могу. Расскажи мне о том, что тебя заставляет отказаться от меня?

— Ада, — выдохнул Антон. — Сейчас не самый удобный момент.

— А когда он будет удобным, когда я окончательно сойду с ума? Ты мучаешь меня, ты понимаешь? — я обняла его за шею, крепче прижимаясь. Почувствовала, как мужчина вздрогнул.

— Пожалуйста, не делай так. Я слишком хочу тебя.

Но Антон не оттолкнул, лишь бережно опустился со мной обратно на постель.

— Тогда займись со мной любовью, — предложила я, плохо соображая, что делаю. Но эти сны, эти видения наяву… Они ведь доконают меня. Может, если дать моему подсознанию то, что оно хочет, я перестану чувствовать себя умалишённой?

— Нет, — твердо произнес мужчина. — Не хочу, чтобы ты утром жалела. Прости меня за то, что я сотворил. Не подумал, что на тебе это может так отразиться.

— Я тебя не понимаю, — моя рука опустила под одеяло и… Была поймала, когда почти добралась до кромки штанов.

— Не стоит, — тяжело выдохнул он, снова садясь на кровати. — Ладно, я расскажу, если тебе будет от этого легче.

Я вся превратилась в слух, даже временно оставила попытку получить желаемое.

— Лет пятнадцать назад две стаи вели борьбу за территорию. Тогда мой отец и альфа соседнего клана заключили перемирие. Я точно не знаю всех условий договора. Но суть в том, что в соседней стае за это время так и не родилось наследника, альфы, который в будущем сможет возглавить стаю. Мой брат должен был жениться на дочери нынешнего альфы и стать вожаком объединенной стаи. Когда заключали сделку, та девчонка, ее зовут Лариса, еще под стол пешком ходила. Брат всегда смеялся над этой ситуацией, а потом пропал. Как ты можешь догадаться, теперь счастливая роль жениха досталась мне. Ада, я не могу отказаться, — я не знаю, чего было больше в голосе Антона: отчаяния, сожаления или горечи. На какое-то время он прервался, целуя меня. Казалось, что поцелуй ему был необходим, словно воздух. Будто он черпал в нем силы. — Не могу отказаться, понимаешь. К бумагам не подкопаешься, я уже пробовал. Если откажусь, стая потеряет территории.

Волжанов уткнулся на какое-то время мне в макушку и замолчал, явно стараясь собраться с мыслями и успокоиться. Я же старалась не шевелиться. Ясно понимала, что это конец. От брака он не откажется, а я не соглашусь никогда быть просто любовницей.

— С одной стороны ты, которая для меня дороже всего, — произнес мужчина, — а с другой — благополучие стаи. Я тебе уже говорил, девочка моя, что быть альфой — это не только власть и статус, это огромная ответственность. Не могу, просто не могу ради собственного счастья пожертвовать своими людьми.

— Скоро свадьба?

Не знаю, как я так могла, но мой голос прозвучал удивительно спокойно.

— Осталось примерно полгода. Сразу, как только Ларисе исполнится восемнадцать, — добавил он подробность, которую мне знать точно не хотелось.

— Она тебе нравится?

— Она красивая девочка, — мрачно произнес он. — Ада, не мучай себя…

А вот тут меня прорвало. Значит, это я мучаю себя? Это я притащила его на этот остров и вынудила его в себя влюбиться? Это я, зная, что не могу ничего ему предложить, продолжаю навязывать свое общество? Это я предлагала узнать меня получше, заставляя тем самым все больше привязываться к себе? Это я наказывала его, приучая к каким-то дурным правилам?

Я размахнулась и влепила Волжанову пощечину. Он прекрасно видел, что я собиралась сделать, но не остановил.

— Сволочь! Урод!

Я снова подняла руку, чтобы ударить его. Но на этот раз Антон ее перехватил.

— Одного раза достаточно, — холодно произнес мужчина.

— Ты хоть осознаешь, что ты натворил? Зачем, Антон, зачем ты все это устроил?

— Я уже говорил, но повторю. Не мог, понимаешь, просто не мог не попробовать.

— А хоть на секунду подумал о том, какого будет мне? Печешься о благе своей гребаной стаи. А я? Ты понимаешь, что ты почти меня уничтожил? Разбил сердце? Растоптал душу? Я теперь уже не знаю, на каком свете нахожусь! Ты понимаешь, что я путаю эту чертову реальность и сны?

— Ада, — обреченно простонал Антон и попытался меня прижать к себе.

— Не трогай меня, — прошипела я, сама, вцепляясь в мужчину, ища в нем поддержку и опору.

— Девочка моя, я не знал, что так получится. Мне очень жаль. Ложись спать, милая.

Мужчина снова попытался уложить меня на постель.

— Спать? Это все, что ты можешь мне предложить? — опять взвилась я.

— Ада, днем у тебя самолет.

— Что? — оторопела я. Мою начавшуюся истерику, словно ветром сдуло. Какой самолет? Я ничего не понимаю.

— Днем ты возвращаешься в Питер. Я уже заказал для тебя билеты.

— А ты?

— Я остаюсь.

— Может ты мне объяснишь? Когда ты мне собирался об этом сказать?

Это, что он наигрался, да? Разрушил мою жизнь, а как появились первые проблемы, я стала неудобной, тут же отсылает назад? Прекрасно устроился, скотина мохнатая.

— Утром.

Волжанов перестал делать попытки уложить меня, просто лег сам.

— И что заставило тебя принять столь чудное решение? Надоело со мной возиться?

— Перестань, милая, — устало выдохнул Антон.

— Я тебе не милая. Не смей называть меня так, понял? — я схватила подушку и огрела ей оборотня.

— Понял, только успокойся. Что ты от меня еще хочешь? Ты так желала уехать, я тебе отпускаю. Хочешь, можешь остаться. Я не гоню.

Он не гонит, шавка блохастая! Я сама не знала, чего хотела. Нет, знала, конечно. Но этого он мне давать не собирался. Зато я могу взять кое-что сама. Уж это-то он мне задолжал.