Мне было весьма не по себе, когда Антон выставил меня вперед перед кучей незнакомых мужчин. Нет, двое из них мне были знакомы. Уже набивший оскомину Алексей и Олег, если я не ошибаюсь. Не то, чтобы мой телохранитель мне надоел, просто складывалось ощущение, что его я видела чаще драгоценного супруга, который сейчас стоял сзади, обнимая, бесстыдно близко прижимая к себе и беззастенчиво поглаживания мой животик. Как-то сразу вспомнилось, что мы так и не предохранялись. Очень сильно надеюсь, что я не успела забеременеть. Мне хотелось спокойно закончить учебу, несколько лет поработать, а только потом думать о потомстве. Думать, а не заводить. Да, и рано мне однозначно.

— Хочу представить вам мою супругу, Аделаида Викторовна!

Присутствующие оборотни с удивлением уставились на меня, а я на них. Было странно, что Алексей не поделился с товарищами такой новостью. На лицах мужчин можно было собрать богатый урожай эмоций: от непонимания до восхищения, от изумления до ненависти. Чем обуславливалась последняя эмоция, я не понимала. Но явно чувствовала от некоторых присутствующих негативные эмоции, направленные на меня. А потом до меня дошло. Вспомнила, почему Волжанов изначально не планировал связывать со мной своё будущее. Я была угрозой для благополучия стаи.

Видимо, отрицательное отношение к себе почувствовала не только я.

— Она — моя истинная пара, — тихо, но твердо добавил альфа. И как-то разом все негодование и тяжелая атмосфера, повисшая в салоне самолета, схлынули. А я услышала поздравления, направленные большей частью на моего супруга, хотя добрые слова в мой адрес тоже звучали. Столько в них было тепла и искренности, что мне захотелось разреветься. Происходило что-то странное. Все поскакивали со своих мест, а Антон довольно резко оттеснил меня за свою спину, будто защищая. А его приближенные принялись жать ему руку, ударять по плечам, а один даже полез обниматься. Правда, обнимание стало последней каплей в терпении Волжанова.

— Хватит, — рявкнул альфа. — Счастлив, что вы разделяете мою радость в обретении истинной пары, — при этих словах мужчина снова вытолкал меня вперед и обнял сзади, — но вы пугаете Адель.

Оборотень снова поцеловал меня в макушку. Захотелось огрызнуться. После этих его экзорцизмов когда-нибудь у меня появится лысина на том месте.

— Все собрались? — уточнил Волжанов.

— Ждали только вас, — произнес незнакомый мне оборотень. Интересно было то, что, представив меня, супруг не удосужился представить мне присутствующих мужчин. Хотя тех было не так много.

После раннего ужина в ресторане, Антон еще раз протащил меня на местным небольшим магазинчикам:

— Возможно, ты купила не все, что хотела.

Честно признаться, я не хотела покупать столько. Но остановиться в порыве покупательской горячке днем была не в состоянии. Понимала, что процентов девяносто безделушек мне не пригодятся никогда, притом в оставшиеся десять процентов я включала сувениры для своих знакомых. Не буду же я носить эти разноцветные бусы и браслеты, хотя вот браслет из белых и голубых кораллов мне очень пришелся по душе. Да, и портить интерьер особняка оборотня не позволит совесть, правда, ширму в спальню все-таки собиралась пристроить. Не зря же Волжанов мужественно таскал ее на себе больше часа, пока его не сменил Алексей. Но не жалела ни о чем приобретенном. Дом у супруга довольно большой и пустой, наверняка, найдется незанятый чулан. Странно было рассуждать именно в таком ключе. Ведь я всегда была противницей старьевщиков, а сейчас начинала чувствовать себя именно таковой. Но ни за что на свете не согласилась бы расстаться с покупками. Ведь это память. Память о лучших и худших днях в моей жизни.

Во второй заход я купила несколько удивительных по красоте шкатулок. Была от них в полном восторге. А любимый приобрел для меня в небольшом ювелирном магазинчике ожерелье и браслет из так приглянувшихся мне голубых кораллов и золота. Никогда раньше не думала, что кораллы могут быть каких-то иных цветов вместо стандартных различных оттенков красного. Ведь даже сам цвет часто называют коралловым.

Пилот объявил о готовящемся взлете, а Антон тут же утянул меня в дальнее кресло у иллюминатора.

— Потерпи, — шепнул мне на ухо. — Сейчас взлетим, а потом сможешь принять душ, переодеться и отдохнуть.

Насчет последнего я сильно сомневалась, расслабиться в обществе незнакомых мужчин, занятых обсуждением каких-то своих дел и, видимо, меня, представлялось сомнительным. Но высказываться на этот счет я не решилась, итак сегодня перегнула палку. Язык мой — враг мой. Никогда не думала, что скажу это. Но, кажется, рядом с Волжановым мои худшие качества вылезают наружу с достойным зависти постоянством.

Хорошо, что я промолчала. Стоило взлететь, как супруг потащил меня к незаметной дверце, которая практически сливалась с обшивкой салона. Ну, это если особо не присматриваться. А за ней оказалась… спальня. Я просто обомлела. Пускай маленькая, но полноценная спальня. С кроватью, с небольшим туалетным столиком.

— Нравится? — усмехнулся мужчина, плотно прикрывая за собой дверь.

— Волшебно, — поделилась я своими эмоциями.

— Там есть душ, — Волжанов указал на дверь.

И только тут до меня дошло, что спальня в небольшом самолете — это, по меньшей мере, странно. Неужели, Волжанов заказал самолет с такими сомнительными удобствами только для того, чтобы я могла комфортно отдохнуть? Что-то я сильно в последнем сомневаюсь. Уж не думает ли он, что мы… Оказалось, что он думал именно об этом.

Да, я даже интерьер как следует рассмотреть не успела, а мужчина уже развернул меня лицом к себе и притянул для поцелуя.

— Я соскучился.

Антон попытался меня поцеловать, вернее он целовал, а я пыталась оттолкнуть от себя настойчивого любимого. Я уже хорошо знала реакции собственного тела на этого мужчину. Если не прекратить ласки сейчас, то через несколько минут уже буду раздетой извиваться на кровати. А меня как-то мало прельщала возможность ознакомить приближенных Волжанова со своими страстными стонами и криками. Я прекрасно помнила, что у оборотней очень чуткий слух.

— Ада, что ты делаешь? — выдал мужчина. А прозвучало это так по-детски обиженно. Пытаться целовать он перестал, но его руки по-прежнему активно шалили.

— Нет, — решительно произнесла я и попыталась освободиться от чересчур игривых конечностей.

— Почему? — меня приобняли за талию и легко подняли на уровень глаз мужчины. Уж не знаю, что хотел увидеть Волжанов, но я была возмущена таким произволом.

— Я не готова заниматься публичным сексом! — возмущенно произнесла.

Похоже, такой ответ оказался весьма неожиданным для мужчины, потому что его руки резко перестали меня держать. Если бы неудивительная ловкость, прежде несвойственная мне, оказалась бы лежащей на полу. Правда, мысль о чуждых реакциях моего тела опять не задержалась в моем сознании.

— Я не понимаю, — растерянно прошептал мужчина. — Значит, секс на пляже, где любой желающий мог нас увидеть, ее не смущал. А занятие любовью в закрытом помещении — это публичный секс? Ада, что за черт?

— Так тех людей я не знаю, а этих, как понимаю, мне придется видеть чуть ли не каждый день, — пояснила я свой отказ. Конечно, уже слышала от Волжанова рассуждения о вольных нравах среди оборотней, но я — человек. И как после предполагаемого разврата смотреть им в лицо, тоже не понимала. Кажется, я покраснела, когда представила себе эту сцену.

— Женская логика во всей красе, — сообщил мужчина, усмехаясь, но окончательно сдаваясь и отступая на шаг.

— Спасибо, — одними губами прошептала я, отправляясь в сторону предполагаемого душа. Все-таки морская вода требует тщательного омовения с мылом.

За время перелета ничего примечательного не произошло, большую часть я провела в одиночестве в спальне. Как не старалась, поспать мне толком не удалось. Стоило принять душ, переодеться и выйти из спальни, как Волжанов наконец додумался познакомиться меня со своими людьми. Те отнеслись ко мне весьма доброжелательно, но уже не рассматривали столь заинтересованно. Не знаю, что сказал или сделал альфа, но его соклановцы старательно отводили глаза, когда я на кого-то из них смотрела. Я много раз бесцельно ходила туда-сюда, не зная, чем себя занять и не найдя для себя удобного места. Каждый раз при моем приближении тихие, но ожесточенные споры стихали и мужчины начинали рассказывать анекдоты или о чем-то мило ворковать, как средневековые дамы за вышиванием. Странным было другое, я слышала этот шепот, но естественно не могла разобрать его смысла. В тот момент мне это просто показалось необычным. Но за время перелета я много думала, вспоминала и анализировала, а потому стоило нам оказаться в особняке Волжанова, решила высказать свои опасения. К счастью, Виолетты в особняке не оказалось. А небольшой слой пыли на горизонтальных поверхностях сообщил о том, что она не появлялась здесь несколько дней.

— Антон, — неуверенно начала я, — мне кажется, я стала более ловкой, да и зрение и слух улучшились.

— Чему ты удивляешься? — мужчина находился в своем кабинете. За время его отсутствия в коем появилась целая кипа неразобранных бумаг. Вот и сейчас он сидел, уткнувшись в какой-то документ, явно изучая оный. Причем, когда я вломилась в кабинет без стука и пристроилась напротив него, оборотень наградил меня лишь быстрым взглядом.

По возвращении домой альфа почти сразу закрылся в кабинете. После моего отказа в самолете Волжанов со мной почти не разговаривал, не делал попыток поцеловать, не сажал привычно к себе на колени. Ничего. Никакой близости. Лишь минимальный телесный контакт и необходимое вежливое общение. Непривычно, но мне так было спокойнее. Правда, была уверена, что как только окажемся дома у Волжанова, он сразу накинется на меня. Но этого не произошло. Решила, что Антон обиделся. Честное слово, ведет себя словно маленький мальчик, а ведь уже разменял четвертый десяток. Это мне простительно вести себя, как ребенок. Не ему. В конце концов он владелец компании, альфа… от его решений зависит множество людей и оборотней. Поэтому резонно предположила, что извиняться мне незачем. Сам себе навыдумывал проблем, вот пусть сам их и решает.

— Как чему? — возмутилась я. — Это ненормально!

— Как раз нормально, — Волжанов поднялся с рабочего места, обогнул стол и развернул тяжеленое кресло вместе со мной градусов на девяносто. Казалось, что это не стоило ему никаких усилий. Сам мужчина опустился передо мной на корточки и взял за руки:

— Это нормально, — еще раз повторил он. — Ты меняешься. Я, кажется, забыл тебе сказать, что после метки у человека происходит в организме некая реакция. Он становится более выносливым, сильным, ловким. Менее подвержен погодному влиянию. По идее, ты должна теперь меньше болеть, любимая. А слух, зрение и обоняние у тебя станут более чуткими. Не такими острыми и чувствительными, как у настоящего оборотня, но и не такими ограниченными, как у обычного человека.

Неизвестное всегда страшит. Я хотела испугаться, но не успела, так как мужчина продолжил:

— Ничего страшного не происходит, это лишь необходимые изменения и пойдут тебе лишь на пользу, — его голос стал намного тише. — Пойдут на пользу нам обоим. Ты не представляешь, сокровище мое, как мне тяжело сдерживаться рядом с тобой.

Не наступивший страх резко сменила волна возмущения. Я действительно не представляла. Как-то не похож мой мужчина на того, кто слишком себя сдерживал. Ну да, уступил мне пару раз, перестав домогаться в неподходящих для этого местах. Но это нормальный компромисс для пары, из-за которого Волжанов похоже решил причислить себя к великомученикам.

Видимо, явный скептицизм на моем лице не остался незамеченным, потому что альфа пустился в пространственные пояснения:

— Мне действительно приходится себя сдерживать и ограничивать во всем, не только в сексе, — не смогла сдержать нервный смешок. А Антон только недовольно скривился. — Ада, пойми, оборотень — это прежде всего животная сущность, человеческая вторична. Я пытаюсь быть с тобой именно человеком. Мне очень сложно контролировать каждый свой поступок, чуть ли не каждый свой вздох. Я слишком люблю тебя и дорожу твоим душевным спокойствием, чтобы расстраивать хоть чем-то.

— Я не понимаю, — сдалась я.

— Понимаю, что мои слова звучат странно для обычного человека, а как объяснить лучше не понимаю.

— Попробуй привести пример, — предложила. Мне всегда казалось, что жизненные ситуации служат самым наглядным пояснением.

— Хорошо. Возьмем в качестве примера наши занятия любовью, — не удержала очередного хмыка. Волжанов в своем репертуаре. Правда, на этот раз мужчина предпочел сделать вид, что не заметил моей реакции. — Ты когда-нибудь видела, как животные занимаются сексом?

Я лишь отрицательно покачала головой.

— Что, даже собачью свадьбу?

— Нет, — как-то данная тематика меня никогда не интересовала.

Волжанов тем временем поднялся, а потом выудил меня из удобного кресла и привычно поднял на руки. Несколько секунд и я у него на коленях, а сам мужчина гуглит «спаривание животных». Я могла лишь молча и нервно следить за тем, как он просматривает ссылку за ссылкой. Чувствовала себя крайне неуютно и смущенно.

Но вот настал момент, когда оборотень нашел подходящее видео.

Антон чуть развернул меня к себе и быстро поцеловал. Успела заметить в его глазах лукавый блеск:

— Готова? — усмехнулся он.

Я однозначно не была готова к тому, что происходило на экране ноутбука.

Видео не было длинным, но было весьма доходчивым. Мы наблюдали за спариванием тигров, вернее, наблюдала я или делала вид. Потому что при каждом неудобном моменте закрывала глаза. Оборотень в это время ненавязчиво целовал мое плечико, предварительно спустив с него тонкую лямку от маечки.

Видео длилось не более двух минут. За это время самец успел сделать к самке три подхода, притом первые два были неудачными. Тигр приближался к отдыхающей тигрице и бесцеремонно пристраивался сзади. Но стоило ей взбрыкнуть, как он оставлял ее в покое. Во время третьей попытки ему, видимо, надоели причуды самки и стоило ей взбрыкнуть, как он схватил ее клыками за загривок и не отпускал до самого конца.

— Это было ужасно, — мрачно процедила я и захлопнула крышку ноутбука.

— Зато это наглядно отражает суть того, кем я являюсь, — напомнил мне Антон. Сложно было сопоставить увиденное животное и нежно ласкающего мою грудь мужчину. Сама не заметила, как оказалась частично обнажена.

— Тебе хочется делать со мной нечто подобное? — возмутилась я. Волжанов как-то ловко перехватил меня и, чуть сдвинув бумаги в сторону, усадил на стол прямо перед собой.

— Именно. Мне нравится ласкать тебя, любимая. Но чаще хотелось бы просто брать, — чуть приподняв, он стащил с меня домашние штаны.

— Это как-то неправильно, — произнесла. Казалось необходимым сказать хоть что-то, только бы разрушить эту давящую тишину.

— Может, — согласился он, стягивая с себя футболку. — Но кроме этого, мне еще приходится контролировать себя, чтобы не сделать тебе больно, — сообщил мужчина, снова приподнимая и стаскивая с меня трусики. — А это трудно, Ада, постоянно сдерживаться, когда хочется лишь вбиваться в твое тело, не думая не о чем.

Я осталась полностью обнаженной. Днем. В кабинете. На рабочем столе. В преддверии секса. Странное дело, никакого смущения я не испытывала, а безобидное видео без цензуры вызвало стыдливый румянец.

— Человеческое тело такое хрупкое. Но ты стала за эти дни выносливее, маленькая. А со временем… — мужчина замолчал, давая мне возможность самой поразмыслить о том, что произойдет со временем.

Оборотень не был ласковым в этот раз, видимо, хотел закрепить на практике новые полученные знания. Он без какой-либо прелюдии лишь убедился, что я достаточно влажная и готовая принять его. Толкнулся сразу на всю длину, причиняя этим небольшой дискомфорт. Никакой боли я не почувствовала. И это тоже было непонятно. Обычно при проникновении я чувствовала легкую, еле заметную боль. Это в том случае, когда я отслеживала реакции своего тела. А последнее с этим мужчиной выходило нечасто, ведь стоило ему меня поцеловать и начать ласкать, как я терялась в возникающих эмоциях и ощущениях.

Только сильные и мерные толчки. Это длилось недолго, а закончилось вполне ожидаемо. Впрочем, возможно я слишком привыкла к этому. Ведь девочки в агентстве часто жаловались, что им приходится самим себя доводить до оргазма.

Когда все закончилось, Антон просто крепко прижал меня к себе, так и не вышел.

— Я очень люблю тебя, — прошептал мужчина.

Не знаю, сколько времени мы провели так и сколько бы провели еще. Наше уединение прервал телефонный звонок:

— Да.

— Машина готова, — я прекрасно слышала собеседника супруга, так как Антон продолжал находиться слишком близко. Впрочем, на этом разговор был окончен.

— Ты куда-то уезжаешь? — с грустью спросила я. Понятное дело, что уезжает. Просто до безумия не хотелось оставаться одной в первый же день после возращения. Я прекрасно помнила, как Антон предупреждал, что в Санкт-Петербурге у него не будет возможности уделять мне достаточно времени. Я почти смирилась с этим и не собиралась обижаться, правда, не думала, что это начнется прямо сегодня.

— Мы уезжаем, — поправил меня мужчина, чуть отстраняясь. Только хотела спросить о цели нашей поездки, как мое любопытство было удовлетворено:

— Ты ведь, кажется, хотела поговорить с братом. Вот я тоже уже пару дней мечтаю увидеть его, маленькая, — я действительно планировала навестить Никиту в больнице, но морально не была готова встречаться с ним так скоро. Правда, упускать возникшую возможность была не намерена. Зная непримиримый характер супруга, она могла оказаться единственным шансом поговорить с родственником. — Но сначала мы закончим нашу весьма увлекательную беседу.

Волжанов уже успел одеться, а вот мне не позволил. Снова усадил меня, полностью обнаженную, к себе на колени.

— Это несправедливо, — возмутилась я. Почему-то именно сейчас почувствовала себя неловко. Как-то обсуждение секса и занятие им я воспринимала по-разному. И, если ко второму уже привыкла и научилась наслаждаться, то первое невероятно смущало.

— А зачем? Тебе все равно придется сейчас переодеваться, я просто сэкономлю тебе время, — усмехнулся альфа. — А если серьезно, ты хоть немного понимаешь то, что я пытаюсь тебе объяснить?

— Понимаю, — созналась я. Понимаю, но не принимаю и пока не осознаю. О последнем я благоразумно умолчала. Для себя решив, что постараюсь привыкнуть к такому складу мышления у любимого мужчины. Смирюсь. Научусь быть более терпимой. Ведь он идет мне навстречу, видимо, теперь мой черед сделать шаг.

На лице Антона не отразилось никаких эмоций.

— Сокровище мое, я попрошу тебя лишь об одном. Я готов смириться со всем, но никогда не отказывай мне в близости, — серьезно проговорил он.

— Сделка?

— Просьба, — притом это было произнесено таким тоном. Ни намека на прогиб или приказ. Отказать я не смогла. Действительно, Волжанов просил не так уж много. Видимо, мне придется учиться быть менее стеснительной и привыкать к новому образу жизни.

— Хорошо.

Получив мое согласие, Антон легко поднялся и понес в спальню.

— Добрый день, — я не стала стучать, просто вошла в палату. Оборотень еще в машине предупредил, что на один день Вяземского перевели в отдельную платную палату. Видимо, специально для нашего удобства.

Я с ужасом разглядывала некогда единственного близкого и дорогого для меня человека, ради которого была готова почти на все. Поступиться своими принципами. Продать себя. А сейчас смотрела и понимала, что кроме слабой благодарности ничего к нему не испытываю. Благодарности за то, что он меня вырастил. Но тот единственный поступок убил все мои чувства. Впрочем, ненавидеть и презирать его я тоже не могла.

Никита выглядел жутко. Синяки до сих пор не сошли с его лица. Кроме переломанных ног, загипсована была рука.

— Ада, — прошамкал мужчина. Похоже, он лишился большей части своих зубов. — Явилась посмотреть на дело своих рук, — зло выдал он, немного помолчав. А я опешила. Значит, теперь я виновата во всем?

Вообще, в палату я вошла одна по собственной инициативе. Я находилась в видимости Антона, но он беседовал о чем-то с врачом. Знала, что Волжанов будет недоволен моей самодеятельностью, но удержаться не смогла.

— А ты хорошо выглядишь, — продолжил брат. — Любовник, видимо, с тебя пылинки сдувает. А все строила из себя целку: не хочу, да не буду.

Вяземский хотел что-то сказать еще, но дверь резко открылась:

— Муж, — поправил его Волжанов, явно слышавший часть высказанного больным. Супруг подошел ко мне и обнял сзади, крепко прижимая к своей груди. — И я действительно сдуваю с нее пылинки, — гордо добавил альфа. — Кстати, ты жив только потому, что твоя смерть, вероятно, расстроила бы мою девочку.

Никогда не думала, что такая невеселая ситуация вызовет у меня приступ здорового хохота. Если бы Волжанов не придерживал меня, я бы вероятно свалилась на пол и каталась по нему в истерике. А причиной тому послужило перекошенное лицо брата. Какой богатый ассортимент эмоций можно было увидеть на его желто-красном опухшем лице. Позавидовала бы любая лавка на Сейшелах. Сейчас было понятно, что его нос сломан в нескольких местах. М-да, от некогда красивого молодого человека, пользующегося бешеным успехом у женского пола, не осталось и следа. Даже нельзя было предположить, что этого мужчину можно назвать симпатичным.

Брат злился. Брат возмущался. Брат негодовал. Брат ярился. Но разумно молчал. А мне почему-то было так весело наблюдать за его перекошенной физиономией.

— Успокоилась? — тихо спросил супруг. — Кстати, о твоем своеволии мы поговорим дома, — зловеще пообещал он. Смеяться сразу расхотелось. Помнится, я ему клятвенно обещала не оставаться наедине с братом. Не понимаю, почему он так на этом настаивал, но я пообещала. И вот нарушила данное слово. Наверное, плохому научилась у Волжанова. Что же, если он будет свирепствовать, это очень хорошее оправдание моим действиям. Вот же, не только развращает маленьких, но и учит плохому. Улыбнулась своим мыслям.

В палате кроме кровати больного находились небольшой столик у окна, два стула, тумбочка и диванчик. Антон привычно устроился на диванчике со мной на коленях. Я все это время не отводила взгляда от лица брата. Он от таких нежностей поморщился.

— Мой долг выплачен, как погляжу? — уточнил брат. А меня словно холодной водой окатило. Его не интересовало, как я и что я после того, что они устроили мне с Павлом. Его интересовали только деньги.

— Нет, — жестко бросил Волжанов. — Ты по-прежнему должен мне пять миллионов. Впрочем, я готов закрыть глаза на твой долг, если ты подпишешь дарственную на имя моей супруги.

Такое щедрое предложение стало для меня полной неожиданностью. А Вяземский просто оцепенел. Было видно, чего ему стоит сдержаться, чтобы не послать Волжанова по известному адресу. Но, похоже, мужчина прекрасно усвоил, что может последовать в ответ. А ответ ему определенно не понравится. Мой альфа не из тех, кто умеет прощать или забывает оскорбления. Сам говорил, что единственное исключение из правил для него — я. Подумала об этом, а внутри разлилась теплота. Теплота, прогоняющая холод, который возник стоило лишь увидеть Никиту.

Тут же вспомнилась одна из наших многочисленных бесед на острове.

— Ты подпишешь бумаги на продажу своей части квартиры? — поинтересовался тогда оборотень. Квартира была единственной моей собственностью. Понимала, что Антон вряд ли оставит меня и я окажусь на улице, но не хотела лишаться того, что осталось как память о родителях.

— Зачем? — осторожно спросила я.

— Если подпишешь, то узнаешь.

После длительного допроса с пристрастием я выяснила мотивы супруга. Правда, допрашивали почему-то меня. Хотя, выглядит это весьма нелогичным. Оказалось, что Антон даже готов мне подарить другую квартиру, чтобы я не чувствовала себя обделенной. Это я высказала ему опасения по поводу моего возможного статуса БОМЖ. А мою часть квартиры он собирался продать бригаде своих рабочих, чтобы «жизнь брата была веселой и замечательной».

— У них как раз вскладчину должно хватить, — загадочно добавил он.

Предложение с дарственной на мое имя Никита проигнорировал.

— Зачем ты пришла? — обреченно спросил Вяземский.

А я устало подумала о том, что люди так быстро не меняются. Ведь еще две недели назад, мне казалось, что брат меня любит и уважает. А сейчас, похоже, единственная эмоция в нем — это ненависть. Хотя нет, зависть к моему новому положению тоже отчетливо проскакивала. А ведь он сначала посчитал меня простой любовницей. Я лихорадочно прокручивала назад в мыслях последний год нашего с ним общения, пытаясь понять, когда его отношение ко мне изменилось. Но момент так и не определила. Видимо, его чувства ко мне менялись постепенно, а я просто отказывалась замечать охлаждение в наших таких близких и теплых ранее отношениях.

— Хочу поговорить, — запоздало ответила я. Волжанов пока молчал, не вмешиваясь. По дороге в больницу мы договорились, что я смогу задать брату все интересующие меня вопросы, а потом дам поговорить им. Наедине. Мне такое положение вещей не слишком понравилось, но пришлось согласиться. Доводы Антона были весьма разумны. Он прав, мне не стоит лезть в его дела. Правда, супруг обещал честно отвечать на возникающие у меня вопросы.

— А я нет, — злобно буркнул мужчина и прикрыл глаза, делая вид, что заснул.

— Лучше бы тебе сделать так, как хочет Ада, — бескомпромиссно заявил Волжанов.

— Иначе что?

— Итог тебе не понравится.

В палате на какое-то время повисла тишина. Я боялась сказать что-то глупое. Антон молчал, но увлеченно целовал мне шею, отведя волосы в сторону. Казалось, для него сейчас нет более важного занятия в целом мире. Хотя, может оно так и было. Вернее, подсознательно я надеялась на это. Брат просто о чем-то напряженно размышлял.

— Что ты хотела узнать? — его голос разорвал возникшую тишину.

А я впала в какой-то ступор. В голове вертелась чертова уйма вопросов, но как начать, просто не знала.

— Много кому должен? — первый вопрос вышел дурацким. Ну, какая разница мне теперь сколько и кому он должен?

— Много.

— И со многими ты собирался рассчитаться моим телом? — не то, чтобы меня это сильно волновало. Но как низко пал мой брат, знать хотелось.

— Я не собирался тобой торговать, если хочешь знать, — тяжело дыша, произнес Никита. — Не понимаю, почему я слышу упреки в свой адрес, когда твой драгоценный муженек высказал намерения купить тебя первым. Как-то ты не похожа на ту, кто возражает против подобной сделки, — цинично добавил он. — Или деньги сглаживают нелицеприятные обстоятельства? Тогда почему ты меня осуждаешь?

Никита не раскаивался. Никита не чувствовал за собой вины. Напротив, во всех своих проблемах и несчастьях он старался обвинить меня. Понимала, что этот спор будет тупиковым и ненужным. Каждый останется при своем мнение и со своей правдой. Но все оставить как есть не могла. У меня было, что ему возразить. Но Волжанов меня опередил:

— Наши отношения с Адель тебя не касаются, — категорично отозвался любимый, лишь на мгновение оторвавшись от своего такого увлекательного занятия. — Советую оставить свои умозаключения при себе.

— Антон прав.

Супруг прав. Не стоит мне обсуждать с посторонним наши с ним отношения. А Никита действительно стал для меня посторонним. Чужим. Пора осознать и принять это.

— А Павел? — не удержалась от уточнения. — Если не собирался выплачивать долги моим телом, почему спокойно смотрел на его попытки меня изнасиловать?

«Спасибо, что не содействовал», — пронеслась ужасная мысль.

При воспоминании о Павле по телу прошла дрожь. Оборотень лишь крепче сжал в объятиях, щедро делясь своей уверенностью и спокойствием. А ведь тот тоже находится где-то в этой больнице. Наверное, зря я решилась на данную встречу.

— Я был пьян.

Прекрасный, главное все объясняющий ответ. Насколько я помнила в УК опьянение было отягощающим обстоятельством, а никак не оправданием. Но пришлось принять его, потому что другого, видимо, я не получу.

— Ты знал, что Денис Молотов в городе? — задала вопрос, а сама подумала о том, что зачем пришла сюда и веду эту бессмысленную беседу. Какая разница: знал, не знал? В результате всей этой истории я обрела заботливого и любящего супруга. Вся моя дальнейшая жизнь обещала сложиться весьма успешно и счастливо. Ведь Волжанов был совсем не против того, чтобы после окончания учебы я работала. Даже заранее предложил мне место в своей фирме, правда, пригрозил, что будет весьма строгим начальником. Но я точно знала, что мне будут сделаны различные поблажки, хотя пользоваться ими не собиралась. А вот принять предложение… я подумаю над этим. Когда придет время. Когда получу диплом. Но летнюю практику в следующем году однозначно проведу в компании мужа.

— Знал, — ответил мужчина и, немного помолчав, добавил:

— Ты видела его?

— Видела, — призналась я. Мне показалось, что на лице Никиты отразился какой-то страх. Правда по его изуродованной физиономии было весьма проблематично что-то определить, если эмоция не была особенно яркой. Только по выражению глаз. Вернее, по тому, как они расширились.

— Почему ты начал пить? — спросила я. Решив для себя, что если выяснять все причины произошедших с братом изменений, то нужно начинать сначала. Спросила и осеклась. Не хочу. Не хочу знать. Не хочу понимать. Хорошо зная себя, боялась, что могу пожалеть брата, как это уже произошло с Волжановым, простить и дать шанс. Ведь, если только он найдет правильные слова… — Не отвечай, — резко попросила я.

— Я закончила, — обратилась к мужу, отрывая его тем самым от поцелуев. Антон был расслаблен и увлечен, но я знала, что он внимательно следил за ходом беседы. Хотя таким своим решением, кажется, я его сильно удивила.

— Уверена? — тихо уточнил он.

— Да, — твердо ответила. Точно знала, что потом легче будет задать несколько вопросов ему, чем сейчас допрашивать брата.

Антон достал мобильный телефон и набрал Алексея, который дожидался нас в машине. Волжанов держал свое слово, похоже, теперь я никогда не останусь одна. Интересно, Алексей на лекции со мной тоже будет ходить? Замечательно. Я даже боялась представить, что скажут мои однокурсники.

— Я недолго, — оборотень лишь легко коснулся моих губ своими, когда в дверь палаты постучали.

Уходила и спрашивала себя:

— Не совершаешь ли ты ошибку, Адочка, оставляя все, как есть?

«Недолго» Антона растянулось почти на час, пока мы молча пили чай в больничном кафе. Вернее, остужали чай. Это была уже третья кружка, а я лишь сделала пару глотков. Пыталась анализировать и обдумывала свои действия. Пришла к выводу, что ни о чем не жалею. Пусть все остается, как есть. Хотела увидеть брата — увидела. Теперь легко закрыть дверь в прошлое и окончательно разорвать родственные узы. Для себя решила, что больше не буду о нем вспоминать. Пускай, он сделал для меня многое, но это не позволяет ему меня унижать и относиться ко мне как к вещи. Попрошу Антона не трогать его и не мстить. Это что касается квартиры и прочих «гениальных» идей оборотня. Теперь мы с Никитой друг для друга чужие люди. Я больше не считала его братом. Его проблемы больше не мои. Его жизнь мне неинтересна. Только сейчас я была готова признать, что подсознательно ждала от брата извинений и раскаяния. Хотела дать нашим отношениям второй шанс. Видимо, не судьба. А мы не всегда получаем то, что хотим. И так судьба была ко мне весьма благосклонна, одарив после всех испытаний замечательным мужчиной. Ведь какими бы недостатками Волжанов не обладал, он искренне любит меня и готов для меня меняться.

— Я для тебя сойду с ума, — вспомнилось его признание, которое тогда согрело мне душу. Я тоже была готова сойти для него с ума.