Нельзя сказать, что это стало массовым явлением, но в конце двадцатого века в наших краях появилось несколько семей из Москвы и Петербурга, которые решили перебраться в города подешевле. Это были рядовые граждане, не богатые, предпенсионного возраста или старше. Их подкупала не только возможность пожить в тишине после мегаполиса, переполненного приезжими со всего света, но и разница в цене. Одна супружеская пара, оба уже на пенсии – он раньше преподавал в техникуме, она работала в НИИ, – приехали из Москвы хоронить родственницу. Их поразило, что похоронить человека в России можно за сущие копейки, тогда как в столице самые дешёвые похороны обходятся уже в стоимость подержанной иномарки! Потом они узнали, что тут можно купить приличный участок земли за миллион рублей, тогда как в дачных посёлках Подмосковья такие наделы обходятся в десятки миллионов! То же самое с домами и квартирами. Покумекали, поспрашивали, собрали информацию и решили – много ли нам, старикам, надо. Продаём нашу столичную хату, берём участок с домиком, чтобы обязательно был телефон, а остаток денег кладём в банк – на жизнь хватит, если что.

Тогда мало кто рисковал хранить деньги в банках, население было напугано инфляцией, которая сжирала любые накопления. Но люди учились хранить сбережения в валюте, что и сделали вчерашние москвичи, как люди образованные. Муж Илья Михайлович – тихий, спокойный, типичный горожанин, который не имеет ничего против, если в семье верховодит жена, и не считает, что быть под каблуком у неё так уж страшно. Это ж не кованный сапог какого-нибудь фельдфебеля, в самом-то деле, а каблучок туфельки любимой женщины. То есть женщин совершенно не боится, в отличие от пугливых грубиянов, которые считают своим долгом постоянно демонстрировать жене дурной характер, чтобы помнила, кто тут главный. Супруга его, Людмила Евгеньевна, такова, что не очень-то ей чего продемонстрируешь, – и смотреть не станет. Местные её сразу прозвали Москвой.

Она всё рассчитала, прикинула – проживём! И зажили. Поначалу нравилось или не заметили чего-то в суете, связанной с переездом, но вскоре появился некий дискомфорт. Сами не могли себе объяснить природу этого дискомфорта. Началось с того, что у них заболел старый кот, которого тоже перевезли из столицы. Фурункул какой-то на хвосте вскочил. Должно быть, из-за утраты квартирной жизни, при которой кот редко и на улице-то бывал. Нашли в городе ветеринара, но тут выяснилось, что он обслуживает только коров и коз, а на дом к больным животным вообще не ездит. Вроде пустяк, а цивилизованному человеку, привыкшему к определённым нормам бытия, как-то не по себе. Людмила Евгеньевна уж хотела предложить денег этому ветеринару, чтобы сделал исключение для их питомца. Она бы и принесла его, но фурункул кровавит, кот кричит – зачем мучить бедное животное, если есть ветеринар, который может сам прийти? Пошла к нему, а он сидит на рабочем месте в разгар рабочего дня… пьяный вдрызг! Послал её по матушке, увидев изумление, сказал, что при его стрессовой работе пить очень даже дозволительно. Она пыталась выловить его трезвым по телефону, но он или отсутствовал на рабочем месте (хотя где ему быть, если он не выезжает на дом), или просто не брал трубку. Один раз схватил-таки, оказался трезвым, но очень злым, рявкнул на глупую бабу:

– Слышь ты, Москва, достала уже со своей хернёй! Если кошак болеет, так найди какого-нибудь алкаша у себя на улице – он за фуфырь тебе его быстро «усыпит». Ага, вилами!

– Да Вы что! Мне не надо усыплять, мне надо, чтобы специалист фурункул вскрыл и обработал рану, гной выпустил…

– Себе с жопы гной выпусти, идиотка! Куда только твой муж-придурок смотрит? Распустил стерву… Найди себе мужика нормального, чтобы «жарил» тебя качественно, тогда не будешь занятых людей по пустякам отвлекать, сука…

И так трубкой по рычагам шмякнул, что Людмила Евгеньевна испугалась, как бы у неё телефонный аппарат не раскололся. По-бабьи расплакалась – с ней отродясь никто так не разговаривал! Это какой талант надо иметь, чтобы парой коротких предложений так грубо оскорбить кучу незнакомых людей, включая безымянного алкаша с вилами? Потом стала смеяться, когда до неё дошло значение слова «жарить», и как этот пошлый дурак советует такое пенсионерке. Наверняка, образованный человек, учился где-то, ветеринар всё-таки. Что его так разозлило, буквально взбесило? Она предположила, что он нетерпимо относится именно к жителям столицы, но ей сказали, что хамит он всем. Женщинам, в смысле. С мужиками-то местными языку такую волю не дашь – те оторвут и сожрать заставят. Он, видимо, считает, что женщины именно для того и созданы, чтобы говорить им всевозможные гадости. Особенно с похмелья. Женщинам, которые держат коров, коз, гусей, он ещё и не такое говорит. Да они внимания не обращают – чего с дурака взять. Нашёл бы себе бабу… чтоб «жарила». Качественно. Только кто с такими придурком пойдёт?

Местная травница предложила Людмиле Евгеньевне какой-то отвар, промыла коту фурункул, он и зажил через неделю. Она забыла б этот случай, если бы он не встроился в цепь дальнейших событий.

Получилось так, что у них на улице сильно накренился столб линии электропередачи. Они и так все под уклоном стоят, а этот вообще завалился, только провода и держат. Вчерашнюю москвичку удивило, что никто не бьёт тревогу, никуда не звонит. А ведь ходят дети, тянут ручонки к проводам, которые не сегодня-завтра оборвутся под тяжестью опоры, а там как-никак электричество! Но никому и дела нет. Неугомонная Людмила Евгеньевна узнала телефон местной Электросети. Там возмутились: «Звоните в своё ЖоКэХа!», но какое ЖКХ в частном секторе? Выяснилось, что в частном секторе даже электрика своего нет! Такое чувство, словно в девятнадцатый век попали. И чего там кто-то машину времени изобретает, если в прошлые эпохи запросто попасть, отъехав на десяток-другой вёрст от столицы?

Столб вскоре благополучно упал, электричество вырубили на неделю. И опять никаких волнений, словно электричество вообще никому и даром не нать!

– Почему вы никуда не звоните, не требуете, чтобы была ликвидирована авария и вообще… всё это безобразие?! – недоумевала Людмила Евгеньевна.

– Так позвоните, узнаете, – грустно улыбались в ответ местные. – Вы думаете, мы тут совсем одичали? Мы раньше тоже звонили, но не работает ничего. Не работают у нас эти службы, как они должны работать… Нет, попробуйте сами, интереса ради, только нервы зря вымотаете. Хотя, может у Вас и получится…

Она позвонила в родную Электросеть. Нехотя ответил весь такой из себя нервный юноша, словно его от компьютерных игр во время работы оторвали, словно он всем великое одолжение делает, что вообще на работу ходит. Целую лекцию по электротехнике прочитал! Жаль, что не законспектировала. Встаньте на табуретку, говорит, откройте щиток, возьмите отвёртку с индикатором и потыкайте ею по всем контактам. Она уж думала, что после табуретки он ей посоветует взять верёвку и кусочек мыла.

– У вас, вообще-то, столб посреди улицы лежит, потому и света нет, – возмутилась экс-москвичка. – Какие пробки?! В какой щиток я должна лазать? Моё дело – вовремя оплачивать коммунальные услуги, что я и делаю. А ваше дело – исправно эти услуги предоставлять. Я что-то сомневаюсь, чтобы наши чиновники вот так по табуреткам скакали, когда у них свет отключают, если он у них вообще хоть когда-то гаснет.

Высказала всё этому нервному, он на такой визг сорвался, словно ему в одно место ткнули отвёрткой. С индикатором. Кричит, бедолага, последние силёнки растрачивает:

– Мужа себе заведи, дура, пусть он тебе в щиток и лазит! Видать, хреновая ты баба, раз мужа нет – у меня дома такая же истеричка сидит! А не хочешь в своём щитке копаться, то отказывайся от электричества вообще: это тебе не у плиты стоять – тут мозги иметь надо!

Типа, они у него таки есть! Нет, в какой нормальной стране свет отключают через день словно от нечего делать, а людям на вопрос, когда это бл…во закончится, такие «рекомендации» дают? Ещё полчаса жаловался ей на свои трудности работы и неустроенность в личной жизни! И чего это в современных женских журналах пишут: «Не говорите мужчине о проблемах – он этого не любит». Да он не то, чтобы не любит, а обожает сам часами и даже годами о своих проблемах трещать! А света так и нет.

Через месяц столб поставили на прежнее место. Хорошо, белые ночи были: светло и тепло. Электричество дали, потом опять вырубили на два дня. То дали, то взяли, чисто боги. Понаехало начальство из района с портфелями: это у вас фазы нет, говорят. Прям, как Америку открыли: ха, «у вас»! Оказывается, они где-то в другой стране живут, и вот там, у них такой проблемы нет: фаза есть даже там, где её не должно быть! Естественно, опять стали объяснять бабам, что такое фаза и с чем её едят. Мужчинам местным словно бы и не надо ничего, стоят в сторонке, посмеиваются: и начальников дураками обзовут, и баб своих окрестят трёхэтажно, дескать, опять этим курицам чего-то неймётся. Кто-то из баб слушал-слушал, взяли в руки пассатижи, залезли в главную трансформаторную будку (она вообще никогда не закрывается – дверей нет), что-то там зачистили, изолентой обмотали, и появилась эта самая фаза. Начальники с портфелями даже обиделись:

– Ну вот, из-за таких пустяков нас от дел отвлекли! Слыхали, что в Сирии-то (на Кубе, в Тунисе, под Кабулом – да не один ли хрен, где и с кем, лишь бы подальше отсюда) делается, ой-ёй-ёй, э-хе-хе, мда-а… Наш народ ещё хорошо живёт, оказывается.

И так смотрят на народ с укоризной, чего это, дескать, у вас такие старые счётчики и автоматы, почему проводка такая гнилая, как будто это не их обязанность, за всем этим гнильём следить. Как будто сами жители улицы должны опоры ЛЭП устанавливать, менять оборванные провода, пока они будут щеками трясти, политику Хусейна обсуждавши.

Куда обратиться, кому жаловаться – непонятно. В телефонном справочнике куча телефонов всевозможных служб и ведомств, а куда ни позвонишь – отфутболят так, что мало не покажется. Осадят на полном скаку. Но это же их работа! Где это видано, чтобы люди с таким остервенением отбивались от своей работы? Они бы радовались, что кому-то нужны. Пока ещё.

Постепенно Людмилу Евгеньевну стало раздражать буквально всё! Взять хвалёный чистый воздух за городом. Об идиллии и красотах сельской жизни, о счастливом единении с природой на свежем воздухе могут рассусоливать только те, кто в нашей деревне никогда не был. Или ему повезло быть тут наскоком, когда из соседей никто не жёг у себя в огороде мусор. И какой мусор! Кости забитых животных, тухлую рыбу, гнилые корнеплоды. Кислая вонь жжёных костей, тухлятины и гнилья всех мастей так и разливается по округе. В районе какой-нибудь оживлённой столичной автотрассы столько выхлопных газов не наберётся, сколько тут ядов витает в воздухе! Жители этих районов наивно полагают, что только в крупных городах дышать нечем, а за городом у нас исключительно свежий воздух. И если уж там пахнёт дымом, то романтичным и пряным, как от костра на чистой траве и сухих ветках, где-то на берегу реки и под гитару. Но отечественная провинция по бедности своей сжигает гниющие отходы у себя в огороде. И это не вкусный дымок от уютного огня на специальных углях или дровах с пропиткой для камина, а кислый горелый смрад нищеты и разрухи, когда горит какая-то изношенная и пропитанная потом рванина со свалки или не до конца обглоданные бездомными собаками тухлые кости. Нищие обитатели жалеют денег даже на вывоз мусора – всё жгут у себя же под окнами, и сами дышат. И даже не догадываются, как это вредно. Любой воздух изгадят так, что вдыхать через раз будешь! Такие всё могут засрать, испоганить, извратить под себя, под свой ущербный взгляд на жизнь. Бельё после стирки забудешь с верёвок снять – провоняет дымом так, что лучше сразу выбросить. Хотя еженедельный вывоз мусора из частного сектора и стоит-то всего сто рублей в год. В год! Нет, лучше раз в год бутылку дешёвой водки купить и выжрать, чем «на такие пустяки» тратиться. Ходила в Администрацию, а там не понимают, о чём речь, глазами хлопают:

– Какие проблемы, Москва? У нас так принято. Тут вам не столица, здесь всё проще делается, без реверансов. Можете и в своём огороде что-нибудь сжечь, пусть соседи-сволочи понюхают, не всё ж Вам ихней вонью любоваться…

А эти рекламные глупости про своё молочко, сметанку, маслице и прочие «натуральные продукты» в деревне, в отличие от ненатуральных магазинных, якобы «разбавленных всякой химией»! Решила блинов испечь, зашла за молоком к соседке, а та в грядке копается, руки по локоть в земле. Ополоснула руки в каком-то видавшем виды ведре, воду выплеснула на грядку и… в это же ведро наливает молоко! Сами пьют из таких вёдер всей семьёй. Ещё хорошо, если на это же ведро по нужде не ходят.

– Зато своё, парное, не чета вашему городскому порошку на воде! Может, ещё и творожка возьмёте, а?

Мерси, воздержусь! Этот «творожок» болтается на верёвке в каких-то дырявых мешках землистого цвета прямо на улице, впитывает в себя миазмы мусорной гари, да ещё вороны и голуби клюют и тут же гадят в него, как у птиц заведено. Сказать, что антисанитария – ничего не сказать. Зато своё, натуральное… Да тьфу на вас со своим «натуральным»! Людмила Евгеньевна только один дом и нашла, где держали корову и имели водопровод, так что хозяйка располагала чистой посудой для переливания молока:

– Я сама всю жизнь дояркой отработала, сейчас ушла из совхоза, потому что не платят уже второй год. И это Вы верно заметили: в каждый дом, где скотину содержат, и водопровод нужен, и электричество. У меня вот сепаратор установлен, масло делаем, а не как другие чуть ли не собственными ногами его взбивают. Вообще, такие продукты вредны, нельзя их много есть. Удивляюсь, откуда в средствах массовой информации сейчас столько безграмотных заявлений, что домашнее молоко полезней разбавленного магазинного! Это же не из вредности кем-то придуманы допустимые проценты жирности молочных продуктов, чтобы их водой разбавить и больший объём продать, больше денег содрать. Это в результате многолетних наблюдений было выявлено, что высокая жирность приводит к различным заболеваниям, среди которых понос и рвота – самые безобидные. Или вот критикуют пастеризацию и даже не понимают, что если молоко не кипятить, то его потребление может вызывать лихорадку и даже гепатит с менингитом. У меня брат обожал неразбавленное молоко лакать, особенно с похмелья, сметану ел ложками. А своя сметана – она как сливочный крем, жирная и сладкая. Скорее, на мягкое масло похоже, а не на сметану. И умер в пятьдесят лет от атеросклероза. Врачи сказали, что у него сосуды настолько жиром забиты, даже лекарства невозможно было через капельницу ввести. Жир в сосудах спрессовывается и превращается в некое подобие глины, поэтому вены становятся хрупкими, как керамика, ломаются и рвутся при малейшей нагрузке. Говорила я ему, но они ж нынче только телевизору верят: «Зато натуральное едим, не химию какую-нибудь, тёмная ты баба»! Прям, молятся на это натуральное, как дураки, ей-богу! Говно, извините, тоже у всех натуральное, неразбавленное, ну так и что ж с того? Кушать его теперь прикажете? Нет такого понятия, как натуральный продукт! Любой продукт получается в результате сложнейших химических процессов, так что химия – она всюду. Даже сама почва образуется из перегноя, благодаря работе всяких личинок и червяков. Если коровы пасутся на лугу, куда валит дым с завода, то частицы этого дыма и копоти вы выпьете с их молоком, съедите с ягодами и грибами, которые соберёте рядом в лесу. А у нас нынче дым и без заводских труб, сами видите, какой.

Людмила Евгеньевна всё больше разочаровывалась в пользе загородной жизни. Ситуация пошла набирать обороты, когда у её мужа прихватило сердце. Не так, чтобы он был сердечником, а просто увлёкся работой в огороде после сидячей жизни, да и перетрудился. Обычное явление, кстати. Его так и называют «синдромом дачника». Потом сидел в шезлонге на веранде и блаженствовал:

– Хорошо! Славно поработал. Никогда так не работал…

– Да где ж хорошо, Илюша? – суетилась жена, отыскивая в аптечке нитроглицерин. – Кто ж так делает! Дорвался! Нельзя же так. Вот уже морщишься от боли. Не хватало ещё помереть на этих грядках! Что я тут одна буду делать?

Вызвала Скорую помощь. Прошло десять минут, двадцать, тридцать – Скорой нет. Прошёл час, за ним второй. Тут уж Людмила Евгеньевна почувствовала, что сейчас плохо станет ей. Подумала, что Скорую помощь потому и зовут «скорой», что она должна скоро прибывать, быть быстрой, оперативной и безотлагательной, иначе какой в такой «помощи» смысл. А её уж давно пора переименовывать в Медленную.

Стала названивать, напоминать о своём вызове – авось, забыли?

– Прекратите занимать линию, дамочка! – нервно ответили из трубки. – Выехала бригада к вашей бабушке, выехала!

– Какой бабушке? – только и пролепетала ошарашено Людмила Евгеньевна, а на том конце говоривший с ней голос кому-то сказал:

– Опять эта Москва названивает. Надоела, сил нет! Что за странная баба…

И повесили трубку. А у «Москвы» такие эмоции, как будто её по ошибке то ли в дурдом поместили, то ли вообще в концлагерь… Что странного в её ожиданиях получить Скорую медицинскую помощь, раз создана такая служба? Уж сто лет, как такая помощь существует во всех странах, а тут она попала… в другой какой-то век, что ли? И этот век не девятнадцатый даже, а гораздо древней. Ещё «странной» назвали, когда сами – ненормальные!

Скорая приехала только через четыре часа, выскочила девица на каблуках с длинными распущенными волосами и громко на всю улицу спросила:

– Это у вас ребёнок с пневмонией?

– У нас, – кивнула Людмила Евгеньевна, испугавшись, что фельдшер уедет, если выяснится, что ни у кого пневмонии тут нет, как нет и никакого ребёнка.

Девица застучала каблуками по дому, возмутилась, что надо обслуживать какого-то старика:

– Опять пьяный? Достали эти алкаши! Одного сейчас с железнодорожной насыпи вытаскивали, потом ещё на носилках пёрли – все ногти обломала! – и фельдшер показала безупречные длинные ногти, покрытые тёмно-синим лаком.

Хозяйка дома и хотела высказаться по поводу её ногтей и распущенных волос, но девица так стрекотала, что не было никакой возможности вставить хоть слово. Даже когда мерила давление Илье Михайловичу! Потом влепила ему укол… анальгина и была такова. Людмила Евгеньевна чуть не лишилась дара речи, но девица заявила:

– У меня из лекарств больше нет ничего! Вы же сами сказали, что у него боли в сердце, вот я и обезболила.

– Да Вы врач, вообще, или кто? Мало того, что мы прождали такую «скорую» помощь полдня, так она ещё сердечный приступ анальгином лечит!

– А если вы знаете, чем надо лечить ваш сердечный приступ, вот сами и лечите, а не отвлекайте людей от работы. У меня ещё больных – будь здоров! Вот ребёнка какого-то с пневмонией с утра ищем…

– Да он помрёт, такую «скорую» ждавши!

– Одним вызовом меньше.

Илья Михайлович принял старый-добрый корвалол и уснул сном младенца, а Людмила Евгеньевна впала в ступор. Потом решила: не на ту напали. Позвонила на станцию Скорой помощи:

– Что это сейчас ко мне приезжало? Это врач или финалистка конкурса красоты?

– А? Что? Так она у вас УЖЕ была?

– Была-была. Спустя четыре часа после моего первого звонка. Четыре часа!

– Но ведь приехала же. Какие ещё претензии к нам? Врач был? Был. Что вам ещё надо?!

– Что это за Скорая помощь, которая едет четыре часа?!! Я в новостях видела, как в Самаре неотложка ехала сорок минут, и это вызвало такой скандал, что сняли руководство не только на станции Скорой помощи, но и в Администрации города…

– Ну и чё? Нас снимут, ты за нас пойдёшь работать, скандалистка?

– Это, извините, не работа!

– Ой, иди ты на х…! Достала уже всех! Мужика своего сама и довела до сердечного приступа, а врачи ей виноваты…

– Что-о?!

Трубка ответила короткими гудками.

– Я, наверно, с ума схожу, – плюхнулась Людмила Евгеньевна рядом с телефоном.

Ночью у Ильи Михайловича возобновились боли в груди. Жена не рискнула звонить «03», поняла, что больше они не приедут. Ей каким-то чудом удалось раздобыть домашний телефон главного врача поликлиники, начала рыдать в трубку. Главврач ответил:

– Да не связывайтесь Вы со Скорой никогда! У них всего две машины на смену. Одна тяжёлых больных развозит, кого в туберкулёзный диспансер, кого в ожоговый центр, а это даже не в нашем районе, кого в областную больницу, а это почти сто километров только в один конец, а надо ещё обратно. Другую машину приходится по несколько часов ждать, потому что все вызовы фактически на неё сваливаются. И жаловаться бесполезно – об этом даже наверху знают. Я лично писал в Министерство о сложившейся ситуации – ноль эмоций!

– Но к нам приехала какая-то лохматая девица и вколола анальгин! Ни ЭКэГэ не сделала, ни…

– Она не умеет. Она и не врач, а аптекарь. Подрабатывает вот… Некому работать, не-ко-му! У кого закончены медучилища, не идут на такую зарплату. Зачем вы из Москвы уехали? Там на Скорой – бригады по два-три врача, а у нас по одному фельдшеру, да и тех не хватает.

Сказал, что сейчас попросит подъехать медсестру кардиолога с переносным электрокардиографом. Приехала женщина, больше похожая на медицинского работника, чем её предшественница, представилась Полиной. Сделала кардиограмму – всё в норме. Давление немного высоковато, но это от переживаний.

– Межрёберная невралгия у вас. Огород копали? Возможно, с непривычки к физической активности мышцы потянули или продуло на сквозняке. Здесь такой климат, что лучше одеться и перегреться, а потом медленно дома остывать, чем всё с себя скинуть на обманчивом солнышке, а холодный ветерок тут как тут. Я сразу поняла, поэтому захватила анестезирующую мазь.

– Господи, я всех взбаламутила, а оказалась обычная невралгия! – у Людмилы Евгеньевны уже начал формироваться комплекс вины. – Я же испугалась, что с сердцем плохо, не дай бог…

– Невралгию тоже надо лечить, – удивилась медсестра-спасительница, – запущенные формы в радикулит могут перейти, да и боль нешуточная. По любому надо купировать очаг воспаления. Я оставлю свой домашний телефон, звоните в экстренных случаях по вечерам. А днём звоните в регистратуру поликлиники – терапевта должны прислать. Но регистратура работает только до обеда.

– Почему только до обеда?

– Некому работать.

– Послушайте… Вам не страшно… здесь жить? – вдруг спросила Людмила Евгеньевна, осторожно подбирая слова.

– Где «здесь»? В России?

– Ну, вот здесь, в этом городе… Ведь ничего не работает! Свет отключают посреди бела дня, а на звонки в аварийку отвечают: «А вы ложитесь спать пораньше, бабуля». Дескать, для вашей же пользы всё делается. Это в три часа дня я спать лягу, а ночью что делать? Да ещё и в кромешной темноте! Я даже не думала, что в нашей стране ТАКОЕ возможно.

– Да вы ещё не знаете, как здесь хорошо! – улыбнулась Полина. – У нас рядом есть посёлки, где вообще бабки-повитухи и всякие знахарки появились, потому что даже самых примитивных амбулаторий не осталось. Вот уж где Каменный век!

– А пишут всюду, что у нас капитализм наступил. Вот чего людей в заблуждение вводят? Какой тут к чёрту капитализм? Капитализм – это развитие самых разных профессий и услуг, а у нас только из проституции профессию сделали да суррогатное материнство поставили на поток. Ещё недавно слово «проститутка» было ругательством, а теперь это обычная и даже с чьей-то точки зрения весьма престижная профессия. Студентки подрабатывают стриптизёршами, и это как бы в порядке вещей. И вот это мы капитализмом считаем? Капитализм – это борьба за качество продукции, это конкуренция за каждого клиента, а у нас словно бы отбиваются от людей или делают работу настолько отвратительно, чтобы больше не было охочих обращаться. Жизнь откатилась в такие дебри, что и не знаешь, как эту эпоху назвать! В городе нет даже обувной мастерской, а дороги такие, что подмётки отлетают уже к концу сезона. Какой-то пенсионер переделал свою квартиру под мастерскую и брал заказы на дом, но ему быстро кислород перекрыли из-за неуплаты налогов за ведение такого почти подпольного бизнеса. В Райцентр обувь ремонтировать возила! Там у вокзала узбеки в вагончике, переделанном под ларёк, делают только набойки, а всё прочее они не умеют, да и языка не знают – на пальцах пришлось объяснять. Наверно, когда в Средневековье ремёсла зарождались, именно так всё и выглядело. А наши чиновники ликуют, частным предпринимательством это называют. Всё на таком уровне, что страшно!

– Зачем Вы в Райцентр ездили? У нас в городе есть Дом Быта. Правда, туда не ходит никто… Но говорят, что там есть ремонт обуви.

– Я была в этом городе лет двадцать назад, когда моя тётка тут жила. Здесь всё работало «при кровавых коммунистах». Можно было и костюм себе пошить, и туфли починить, и зонтик в ремонт отдать – сколько рабочих мест было и сколько услуг оказывалось! Зачем было это всё разрушать? Я не спорю, разрушайте то, что вредно, но зачем уничтожать нужное людям?

– Власть экономит себе в карман, – вздохнула Полина. – Мне тоже надо утюг починить, а все хмыкают: «Мужика себе найди, вот пусть он и чинит или новое покупает!». А где его нынче найдёшь, если он на женщину смотрит с недоумением, как изнеженный кот, который вдруг узнал, что его для ловли мышей в дом взяли: «Я мало того, что согласился твоим мужем побыть, оказал тебе такую милость, так ещё что-то чинить должен?!». Быть мужчиной – теперь тоже как профессия, которая ещё и не каждому по зубам. Современный мужик привык, что семья – это не работа, а развлечение, удобство. И если развлечения с удобством не получается, если какие-то проблемы, он найдёт себе другую семью, где не будут «грузить проблемами». Он сам семью не создаёт, а ищет уже готовую, кем-то уже сделанную для него и, желательно, без проблем. Потому что он сам и есть одна большая проблема.

– Вам тоже так говорят?

– Что?

– Вот это «мужика себе найди».

– Тут всем про этого мужика говорят. У нас в доме с апреля отключили отопление, а у меня ребёнок простужен. Ночью до минус десяти, днём снег с дождём, стирка неделю сохнет. Я куда только ни звонила – и в район, и в котельную, и в Жилконтору. Надоела им до того, что в какой-то момент мне сказали эту кодовую фразу брезгливым таким тоном, как неполноценной какой: «Мужика себе найди, он и согрет». Я бы электрическую печку включила, так их все включили, а сеть не выдерживает таких нагрузок, свет отключили. Я сдуру пошла к электрикам, так вообще чуть не изнасиловали – они там все пьяные с обеда.

– Это вообще уже статья!

– Какая там статья? Ментам пожалуешься, они скажут: «Сама пришла, сама дала». Они же все себя слишком мужчинами считают, всё ухмылочки поганые да намёки паскудные. Тёлку какую увидят и думают, что она к ним трахаться пришла. Ты им про электричество, они тебе скабрезности всякие: «Зачем тебе свет, в темноте оно даже как-то сподручнее».

– А мужчинам они что советуют?

– Мужчины никуда и не обращаются. Хотя, скорее всего, им водки выпить посоветуют. Или бабе своей в ухо закатать.

– Бандитская страна какая-то!

– А что делать? Надо же как-то жить. Да не переживайте Вы так! У нас люди сами по себе не такие уж безнадёжные. Иностранцев в нашу страну сунуть – ещё неизвестно, во что те превратятся. Наша беда, что мы воспитаны для жизни, которой УЖЕ нет. А молодёжь сейчас растёт на образцах жизни, которой ЕЩЁ нет. И, вполне возможно, что не будет никогда. Все ходят обвешанные проводками от плееров на фоне аварийных зданий с торчащей из стен проводкой, которая то и дело «коротит». Едут в общественном транспорте, который ещё лет двадцать тому назад морально устарел. Сидят в аварийном жилье и влезают в долги, чтобы купить мобильный телефон и ноутбук по принципу «живу в сарае, но с последней моделью Самсунга». Подержанные иномарки появились, с трудом переваливаются через ухабы и рытвины на нашем средневековом бездорожье – смешно и грустно на это смотреть.

– А во всём мире давно построен социализм, где всё продумано для каждого человека! Ведь те страны, которые в советской школе изучали как капиталистические, давно перешли к социализму, только без дурацких революций и кровопролитных войн с многомиллионными жертвами, как это любят делать у нас «за счастье народное». В этом вся наша сущность абсурдная: истреблять свой народ ради «счастья народного». Тогда как во всех нормальных странах социализм совершенно мирно пришёл на смену капитализму, который привёл к росту качества жизни всего общества, к повышению культуры населения в силу его поголовной грамотности. В Европе можно не работать, жить под мостом и даже вести аморальный образ жизни, а всё равно существование будет вполне сносным. А у нас работающие граждане выглядят хуже бродяг. В других странах невозможна и немыслима ситуация, чтобы работающий человек был бедным, а у нас возможно всё – страна возможностей, блин! Потому что у них там – социализм, а у нас – неизвестно что. Ведь настоящий социализм – это очень здорово! Это только в нашей стране, где людей ненавидят как явление, социализм получился в виде какого-то выродка типа колхоза или концлагеря, которые держались на запугивании, выдаче пайков и обещании дурацкого «светлого будущего». Он у нас и возник-то в результате уничтожения миллионов на баррикадах и в окопах, когда огромное количество сирот и неполных семей остались без кормильца, поэтому роль этого кормильца было вынуждено взять на себя общество. А теперь у нас что? Капитализм?

– Криминализм.

– Да этому даже названия не подобрать. Пытаются создать общество на основе частной собственности в стране, где людям даже малюсенькую квартирку не купить? Получается какое-то уродство, а не капитализм – уж лучше бы социализм вернули.

– Никто сейчас ничего для людей делать не будет. Всюду сидят балаболки. По телику здоровые дядьки в дорогих костюмах трясут тройными подбородками о падении режима Апартеида и деградации экономики ЮАР, лишь бы родной страной не заниматься. Жизнь катится куда-то вспять и останавливаться не собирается. В Госдуме то отменяют старые законы и порядки, то рассматривают проекты, как их вернуть. А зачем было отменять? Получается, что мы сегодня пытаемся нагнать то, что у нас было вчера? Но ведь это противоречит самому ходу жизни, которая должна развиваться вперёд, а не нагонять свои достижения в прошлом. В стране ничего не работает, поэтому женщины мечтают о сильном-умном-надёжном мужчине, который выполнит роль и милиционера, и сантехника, и грузчика. Мужчинам не платят, поэтому они мечтают о женщине, которой совсем не нужны деньги. Как будто она в магазин ходит, а ей там продукты питания бесплатно выдают! И за квартиру не надо платить, и ребёнку всё бесплатно достанется. Никак не понимают, что сейчас куда ни сунься, а всюду – деньги, деньги, деньги. Мужчины жалуются, что «бабам только деньги нужны», как будто бабы их под диван складывают. А их платить надо на каждом шагу! За транспорт, за продукты, за коммунальные услуги, за детский сад, в школу ребёнка собираешь – целое состояние нужно!

– А муж что?

– Какой там муж… Был гражданский.

– Ну, гражданский – это не муж.

– Уж чем богаты, как говорится. У кого-то и такого не было. У меня теперь тоже нет. Как проблемы начались, сразу сбежал. К маме. Мачо хренов! Сразу нашёл виноватую: «Ты – плохая жена! Ты ничего не можешь». А что он может? Я на двух работах работаю, а он и на одну не считает нужным устроиться: «Я не лох какой-нибудь, чтобы на капиталистов пахать».

– Вот поэтому и нужен социализм. В фильме про Москву, которая «слезам не верит», героиня от государства получила и работу, и образование, и ребёнка вырастила, и сама в люди выбилась, и папашу этого ребёнка «не грузила своими проблемами», и выжила при этом. Вот он – социализм! Ведь любая крестьянка за сто лет до этого в такой ситуации погибла бы наверняка. Её бы просто общество затюкало, что как она посмела родить, такая-сякая, будучи не замужем. Работу и заработок ей бы тоже никто не предоставил, потому что самих понятий «рабочее место» и «занятость населения» не было и в помине, поэтому она бы просто умерла с голоду. А сейчас сколько таких, которых родили в угаре свободной любви и всех этих гражданских браков с чёрт-те кем? И вот этот Чёрт-те-кто и не собирается помогать растить своего ребёнка…

– Ой, он его вообще своим не считает! Он уверен, что вокруг полно умопомрачительных мужчин, с которыми я непременно ему изменила. А с кем тут изменять-то? Одна пьянь да рвань. Какой смысл одно чудо в перьях менять на другое? Я со своим прожила три года – на три жизни вперёд хватило. Конечно, это ненормально, когда родители так ненавидят друг друга, а что делать? Для ребёнка это всегда трагедия. У кого-то из нашего поколения были пьющие и беспутные отцы, некоторые даже были лишены родительских прав, но мы все выросли, получили образование, профессию, работу, кто-то успел даже жильём обзавестись. Простой крестьянский парень, какой-нибудь седьмой ребёнок в бедняцкой семье имел возможность учиться, выбирать себе любое образование и профессию.

– Правильно. Потому что социализм был. А сейчас если у ребёнка нет хорошей семьи, то жизнь для него закрыта, не светит ему ничего. Если у женщины с детьми нет надёжного и серьёзного мужа, что она может им дать? Только свой пессимизм, патологическую усталость и обиду на жизнь. Потому что общества нет, социума нет единого, поэтому и социализм невозможен.

– Баба с детьми сейчас вообще никому не нужна: ни обществу, ни государству, ни работодателю, ни мужику. Мужик нынче словно одолжение великое делает, если женится на матери своих детей. А уж если не своих, то не передать о каких утехах своему самолюбию думает. Сразу дуреет от того, что люди от него зависят. Начинает мнить себя этаким царьком в семье, которому кажется, что перед ним недостаточно раболепно преклоняются. Начинает пить и дурить, типа «куда ты, дура, денешься, а я к Маньке пойду – у неё сиськи больше». Ненадёжно это всё как-то. А то ещё такие любители появились в последнее время, которым дети якобы нужны, а вот та, что их родила, нафиг пошла. От своих матерей-одиночек такому героизму научились, что ли? Бегают, судятся с ней, пока через эти перебранки окончательно не возненавидят мать своих детей, с которой и хотели-то только весело время провести, а она «вдруг чего-то залетела». Ещё и жизнь откатилась куда-то к феодальным устоям, где нужна крепкая семья, которая держится на умном и надёжном мужчине. А где его нынче взять, если он зачастую и на своих ногах нетвёрдо держится? Сейчас много умников развелось, которые бредят патриархатом, много говорят о семейных и православных ценностях, но на деле их действия этим ценностям больше противоречат. Они считают, что бабы во всём виноваты, что это бабы должны налаживать для них патриархат, пока они на диване с пивом лежат и телевизор смотрят. И не понимают простой вещи, что это уже никак не может быть патриархатом, потому что его создают и налаживают именно мужчины! Нет, им что-то нравится из той далёкой эпохи, когда баб вожжами драли и за косы таскали, но на этом хамстве их «патриархальность» и заканчивается.

– Зачем Вам этот патриархат? Он нужен для самоутверждения юнцам, которые воюют с женщиной, чтобы превратить её в забитую кулёму, а потом недоумевать: «Почему все бабы такие дуры?». А нормальный мужчина не соперничает с женщиной, не боится, если она растёт и развивается. Тоталитаризм и тирания – это подростковый возраст человечества, к нему тяготеют люди с инфантильной психикой. Зачем людям осваивать роли, какие выполняли их далёкие предки двести-триста лет тому назад? Тогда выживание семьи зависело от наличия мужчины, который умел и дом построить, и наладить в нём работу всех необходимых узлов, и защитить мог семью от озлобленных неудачников, которые не сумели свою жизнь разумно обустроить, потому что руки из жопы растут, вот им и приходится отнимать то, что создано кем-то другим. Сейчас многие призывают вернуть патриархат, а получается костюмированное шоу, а не жизнь. Они думают, что если баб обрядить в сарафаны, а мужиков – в холщовые рубахи, то всё наладится. А под холстиной этой совсем другие настроения. Люди в какой-то момент поняли, что поскольку любой гражданин – существо общественное, социальное, то общество может более эффективно решать его проблемы, чем один человек в лице мужа или отца, который зачастую может оказаться самодуром.

– Конечно, хорошо бы вернуть социализм, когда человека общество на себе тащило, спасало от его же собственной глупости, находило работу и давало образование иногда даже против воли. Когда за государственные деньги лечили пьяниц, а их детей пристраивали в детский садик и обучали в школе. Но сегодня мы живём совсем в другой стране, где за государственные деньги совсем другие дела проворачиваются. Невозможно, чтобы жизнь вспять повернула – общество развивается только вперёд. А наша страна сейчас откатилась куда-то не к капитализму даже, а к дикому рынку, как ещё говорят. Всем правит капитал, а у кого он есть? Явно, не у нас, простых смертных. Поэтому мы в современной жизни – никто и даже ничто. Капитализм держится на предпринимательстве, а какие предприниматели из людей, которые пассивны и непредприимчивы с рождения, которые приучены, что всё за них должен кто-то решить? Кремлёвские фантазёры думали, что мужчины в разваленных посёлках сами начнут создавать предприятия, а они вместо этого дружно в запой ушли. О чём говорить, если у нас третье тысячелетие на носу, а наличие санузла и электричества в квартирах власти преподносят как неслыханный бонус! А ведь у кого-то «этаких благ» до сих пор нет. У нас на город один терапевт остался, а нужно как минимум три. Приехала семья врачей из Сибири, им выделили комнатёнку в бывшем общежитии фабрики, где туалет на улице за сто метров, а вода – в колодце за полверсты. Из мэрии пришли убеждать: «Вам ещё повезло, что в окнах стёкла есть! А что туалет далеко от дома, так это очень хорошо – вони меньше нюхать будете, вам же лучше. Мы ж всё для людей стараемся, всё для людей!». Не, нормально в эпоху электронных технологий жить в доме без санузла, отчего иные жильцы справляют нужду прямо в своих комнатах в вёдра, а то и на стены в общем коридоре, поэтому вонь стоит такая, словно в канализации живёшь!

Они ещё долго проговорили, и Людмила Евгеньевна была рада, что встретила такую собеседницу. А то ей уже становилось страшно, словно только она одна замечает, что вокруг творится что-то не то.

Зимой наступили тёмные времена в прямом и переносном смысле. Если летом длинный световой день позволял не замечать отсутствия искусственного освещения, то ранние зимние сумерки это подчёркивали. А тут ещё выяснилось, что улицы в городе вообще не освещаются! Точнее, фонари стоят, и даже с лампами, но существует негласное распоряжение Администрации, согласно которому их не включают. Для экономии бюджета. И сколько бы они так ни экономили, но в бюджете денег как не было, так и нет.

Ещё выяснилось, что здесь не убирают снег на улицах. Вот совсем не убирают! Люди протопчут тропинки в снегу по колено, а у кого автомобиль есть, тот пусть сам думает, как ему пробиться. Автовладельцы иногда скидываются и нанимают снегоуборочную технику. У частников. В муниципалитете нет ни одной машины для этого! Поэтому на улицах, где живут одни «безлошадные» старики, толща снега так и лежит до весны. Только тропки протоптаны.

Людмила Евгеньевна пробовала пойти в Городскую Администрацию, чтобы узнать, надолго ли это «затмение», но… никого там не нашла. Стоят пустые кабинеты, всё на распашку, шкафы с документацией – бери, что хошь! На крылечке курят какие-то девицы, которые и разговаривать с ней не стали: «Осподя, от вас даже в обед спасу нет!». Нет ни главы Администрации, ни его заместителей, ни их помощников. Одно радует, что кабинеты закрытые стоят. По коридорам шныряют надменного вида расфуфыренные дамы, которых как ни наряжай, а ничем не залепишь клеймо «дура дурой». И надменность эта, которая им самим видится царской позой «не видишь, с кем говоришь, холоп!», придаёт ещё более глупое выражение. Пофыркали, понедоумевали между собой, как это у кого-то хватило наглости их о чём-то расспрашивать, после чего самая горластая сдула Людмилу Евгеньевну зычным окриком: «Не мешайте работать!». И продолжила листать Cosmopolitan.

Отнесло экс-москвичку звуковой волной на первый этаж в вестибюль, где охочая до разговоров старушка-уборщица ей поведала, что глава Администрации – мэр города «кости греет в какой-то Анталье». В родном городе-то и вправду холодно. Замы «евонные» тоже где-то за бугром зависают по служебным делам, а помощники «ихние» на работу не ходят, а рулят городом из дома. Дистанционно.

– Какие «служебные дела» могут быть за границей у руководства среднего звена из российской деревеньки? – удивилась Людмила Евгеньевна, но уборщица её осадила:

– Ка-акой ещё «деревеньки»?! Город у нас! Понимать надо.

Людмила Евгеньевна решила пойти на таран и во что бы то ни стало добиться, чтобы улицы хотя бы освещали. Она мотала нервы и работникам Жилконторы, и коменданту садоводства, и энергетикам. Даже в отдел по благоустройству города звонила! Там онемели, потом судорожно сглотнули, собрались с мыслями и рявкнули:

– Прекратите хулиганить!

По другим номерам ей чего только ни говорили: от перечисления тарифов на установку линейных автоматов многоразовой защиты электрических установок до привычного уже «да пошла ты!» и даже «I don’t understand». В Энегросбыте посоветовали установить собственный генератор и с его помощью освещать «нужный вам участок улицы». В Энергоснабе покачали головой:

– Приличные женщины в темноте по улицам не шарятся!

– Какие «приличные» женщины, если в пять вечера уже темно, идут школьники с продлёнки и студенты с электрички.

– Пусть ихние родители об этом и думают!

– Родители сами ещё позже идут с работы…

– Можно объединяться в группы с фонариками. Есть масса вариантов! Сами ничего не хотите!

Ну, и естественно, уже ставшее привычным «мужика себе найди, пусть он тебе фонарь засветит… под глаз», тоже говорили неоднократно.

Людмила Евгеньевна даже не предполагала, что в её стране обычные житейские потребности могут так выводить из себя людей, которые по долгу службы обязаны ими заниматься. Стоматолог же не беснуется и не закатывает истерики, если к нему приходит пациент с больными зубами. Это – его работа. А здесь-то что? Отмахиваются, отбиваются от людей, как от главных своих врагов, фыркают, как хамоватые подростки. Непрофессионализм высшей категории! Они рады должны быть, что кому-то ещё нужны, что у кого-то есть спрос на их деятельность. Зачем они прутся на должности, где надо работать с людьми, когда они их вообще за людей не считают? Надо любить общаться с людьми, уметь их выслушивать, интересоваться жизнью каждого гражданина, а эти индюки надутые могут только отпугивать своими чопорными мордами!

– Там платят хорошо, вот они и сидят на окладах, – объяснила ей медсестра Полина, с которой они сдружились. – Туда вообще по великому блату можно угодить. В Администрации в отделе по благоустройству вообще целая семья сидит! Начальник снабжения пристроил туда и бывшую жену, и нынешнюю тёщу, и брата своей любовницы, и сына от невесть какого брака, и сожителя своей сестры. Они раньше кто дворником работал, кто охранником, кто продавщицей в Сельпо, с образованием тоже ничего не поймёшь. О чём Вы говорите, какой там профессионализм! Сейчас работу ищут, лишь бы работать поменьше и получать побольше. Мой Вам совет: не мотайте себе нервы – всё равно ничего не добьётесь.

– Вот потому и жизнь такая, что все предпочитают не мотать себе нервы и молчать!

– Да не знаете Вы ничего… Думаете, что народ в стране безразличный ко всему, поэтому и жизнь такая, да? У нас любят об этом депутаты да чиновники трещать, когда в очередной раз облажаются по полной. Дескать, опять во всём народ виноват. Дескать, надо было написать три жалобы в пяти экземплярах и… забыть. У нас в каких-то случаях бесполезно обращаться в разные инстанции. Если вся страна застроена хлипкими хрущёвками, которые давно пора сносить и заменять на нормальные здания, но никто ничего не делает, то какой смысл обращаться к коммунальщикам с жалобами? Какой смысл жаловаться в милицию, что соседи-пьяницы спать не дают, если дома такие, что каждый чих через подъезд слышно? Даже если нормальный милиционер придёт на вызов, что он сделает? Всех алкашей и сволочей к себе домой жить уведёт, чтобы они не мешали соседям и родственникам? Нам, бабам-дурам, ещё как-то сумели навязать ответственность за алкашей, и если муж пьяницей оказался, то сама виновата, так что неси свой крест до конца. Как будто в поголовно лакающей водку стране можно за кем-то другим замужем оказаться! А если соседи-пьяницы жить не дают, какой тут крест кто нести должен? Людям на работу надо, а им спать по ночам не дают, орут за стенкой. И стенка эта – чуть толще газетного листа. Страна разорится, зулусам помочь не сможет, если в нашем холодном климате стены потолще сделать. Мы все живём во «временных», наспех возведённых домах, которые были рассчитаны до начала восьмидесятых годов, когда по заверению властей должен был наступить коммунизм, и все переехали бы во дворцы. Но мы до сих пор живём в этих халупках-скорлупках. И ничего не сделать. Крыши текут, трубы лопаются, стены крошатся, кровля осыпается, а что делать? Другого-то жилого фонда нет. И не будет. Сбережений ни у кого нет, чтобы построить или купить новое жильё. И это все знают. И власть это прекрасно знает, что народу-дураку деваться от такого «управления» страной некуда. Как муж-пьяница над женой издевается и знает, что ей некуда идти, поэтому она никуда не денется. Разве только в могилу. Вы думаете, что наши власти не знают, какой бардак они в стране развели? Вы считаете, что это нерадивый ленивый народ должен «довести до сведения» ничего не подозревающих слуг народных? Да они и без нас всё прекрасно знают! Он не идиоты, они всё делают сознательно. Они понимают, что если прекратить платить зарплату в стране и финансировать школы и больницы, то ничего хорошего из этого не выйдет. Но у них другие виды на эти финансы. Вы не представляете себе, сколько людей строчит жалобы в разные инстанции на то, что вот это не работает, то не отвечает нормам, там всё хуже некуда, и так далее, и так далее. Люди пишут, звонят, кричат, вопят, куда только ни обращаются, сидят в длинных очередях на приём к разным обормотам и глупо верят, что их читают, слушают, вникают, думают, как помочь. Верят! А их верой подтёрлись давно…

– Как это?

– Так это! У моей сестры сын-студент пять лет ездил на учёбу в Петербург, застудил почки в вагоне, потому что в электропоездах не топят, а только в один конец надо ехать два часа. На «железке» сейчас бардак, как и всюду. Если раньше на железную дорогу невозможно было попасть без соответствующего образования, то сейчас лезут по блату даже те, кто цифру «шесть» от девятки не отличает! Диспетчерами работают откровенно безграмотные люди, которые не умеют и не знают, как наладить нормальное движение. Мало того, что в электричках не топят, так они ещё запихивают пригородные поезда на запасные пути, пропускают скорые и товарные составы. Вместо двух часов пассажиры добираются домой три-четыре часа. Племянник рассказывал, что люди в вагоне примерзают одеждой к стенам! Только фашисты такие опыты в концлагерях ставили: помещали человека в холод и наблюдали, когда он, извините, сдохнет. И вот он застудил почки, ходил кровью две недели, мы боялись, что будут осложнения. Сестра два года потратила на то, чтобы выяснить, кто отвечает за отопление в пригородных поездах. Два года! Ни фига не выяснила. Там столько начальников, всяких отделов, подотделов, разделов и переделов, что чёрт ногу сломит! Полные кабинеты каких-то ответственных лиц, только сами поезда ремонтировать некому. Дураков нет руки мазутом пачкать. Сама чуть не заболела, пока пыталась хоть что-то выяснить, куда только ни писала, кому только ни звонила! Потом устроилась подрабатывать уборщицей при каком-то железнодорожном ведомстве, а там во внутреннем дворе, куда мусор свозят, целая свалка из таких писем. Она и свои письма там нашла. В нераспечатанных конвертах. Их никто даже не читал! Их сразу выбрасывают и сжигают. И таких писем там – тонны. Тонны жалоб и воплей о помощи, сигналов о гибели, а никому и дела нет. А Вы до сих пор наивно верите, что и надо-то всего-навсего куда-то там позвонить, написать, сообщить – и всё наладится. Ну, нельзя в таком заблуждении в нашей стране жить!

– Бандитская страна…

– Да не бандитская, а полусонная и полупьяная, когда всем всё пофиг. Бандиты, кстати, доносы на себя не пропустят, они-то как раз за этим зорко следят. Вы вообще можете здесь отношения испортить с такими людьми, которые Вам потом жизни не дадут. Из Администрации хотя бы.

– А как они узнают, если письма никто не читает?

– Если накатать жалобу на кого-то из властей, эти жалобы им перешлют с координатами того, кто жалуется. Да-да, и не удивляйтесь. Я удивляюсь, как Вы этого не знаете! Например, напишите Вы в район или даже в областную газету, что местные органы самоуправления такого-то города не реагируют на пожелания населения включать освещение на улицах в тёмное время суток. В районной администрации письмо вскроют, увидят название города, напишут на конверте «в мэрию такого-то города», вложат туда Ваше письмо и отправят нашему мэру.

– Зачем?

– А чёрт его знает. Чтоб он лучше знал своих недоброжелателей в лицо. Предполагается, что ему станет стыдно за недоработки, и он решит проблему на месте, чтобы не отвлекать от безделья высшие эшелоны власти. А может, это какая-то преступная круговая порука сформировалась. Людей сливают, чтобы другим неповадно было жаловаться. Знаете, сколько здесь честных ментов и даже сотрудников Администрации слетело со своих постов, потому что они пытались сообщить о коррупции и расхищении бюджета в высшие инстанции? Представьте себе, что какой-нибудь наивный лейтенантик милиции пишет или по телефону сообщает, что его начальник связан с криминалом, а это письмецо или номер телефона потом этому криминальному начальнику и приходит? Мало не покажется. Некоторым даже семьями уезжать приходилось, такая травля начиналась. Где ещё такое есть, чтобы вышестоящая власть предупреждала преступника, что некто догадался о его преступной деятельности и сообщала, кто именно? Раньше весь город знал один телефон на все случаи жизни – телефон Горкома Партии. Старожилы его до сих пор наизусть помнят. Туда звонили, если свет отключали, врач на вызов долго не приходил, пожарная не ехала. Даже на супружеские измены жаловались! И всегда был результат. Если бы сейчас в стране существовал какой-то единый многоканальный телефон, по которому можно было бы сообщить о бездействии местных служб. Но его нет и быть не может. Потому что насрать властям на то, что на местах творится, и как люди посреди этого выживают.

Людмила Евгеньевна так расстроилась, что на остаток зимы уехала с мужем в Москву к сыну. Дом доверили охранять какому-то местному ЧОПу, расплатились за постановку на сигнализацию и поехали со спокойной душой: отдохнём в Москве от этой ужасной и несуразной России, а там видно будет. К весне вернулись, а дом разграблен. Как говорится, кто бы сомневался! Выяснилось, что один молодой охранник облюбовал вверенный ему объект под попойки с собутыльниками и свидания с девицами – не к себе же домой их тащить, где жена и дети. Логичней некуда! Кто-то из жильцов улицы пожаловался в правоохранительные органы на стихийно возникший притон в частном секторе. Дурака отстранили от работы, в ЧОП назначили проверку. В это время пустующий дом облюбовали местные маргиналы, которым надо было где-то перекантоваться в морозы, когда их не пускали домой, настолько они там осточертели своим мерзким поведением. Они просто высадили дверной проём, которому не помогло его железное происхождение. Для согрева жгли костёр из журналов и книг прямо на полу, отчего паркет прогорел до перекрытия, а потолок закоптился. Оставалось только удивляться, как не загорелся весь дом.

Сказать, что хозяева были в шоке, когда увидели этот разгром, – ничего не сказать. Людмила Евгеньевна ревела в голос. Пришлось выкинуть изгаженную кровать вместе с бельём, на котором горе-охранник кувыркался со шлюхами. Потолок кое-как отмыли и замазали краской, а вот ремонт прогоревшего пола обещал вылиться в кругленькую сумму. Хорошо, что удалось выйти на местного предпринимателя Леонтьева, ведавшего делами Леспромхоза. Его работники быстренько заменили обуглившиеся балки на новые и покрыли пол досками за умеренную плату. Предприниматель Леонтьев удивился, когда Людмила Евгеньевна усомнилась в качестве ремонта «за такие копейки»:

– С чего тут цену накручивать? Вы по Москве не судите: там строительные материалы дорогие, потому что везут издалека – за транспортировку набегает наценка приличная. А у нас лес рядом, оттуда всё и берём. Кстати, новую дверь тоже можем установить. Деревянную. Вы зря на железо уповаете. Материал хрупкий, хотя и дорогой. Хвалёные «бронированные» двери сейчас по стране только так вскрывают – любым домкратом можно отжать из проёма. А дерево – материал пластичный, упругий. Если деревянный косяк загнать в коробку до упора, то никакой силой не отожмёшь.

«Господи, да неужели в этом городе есть нормальные мужчины!» – восхищённо подумала Людмила Евгеньевна ему вслед, когда он ушёл.

Плохо было то, что в милиции упорно не хотели принимать заявление о разорении дома: «Вы с ЧОПом договор заключали, вот с ними и судитесь». Но от ЧОПа и след простыл! Предприятие ликвидировали за многочисленные нарушения, начальство слиняло в неизвестном направлении, охранники разбежались. Кто – в новые ЧОПы, кто вернулся в родную милицию.

С местной милицией Людмила Евгеньевна уже была знакома. Так получилось, что в целом на соседей ей грех было жаловаться, но в доме слева за забором семья оказалась неблагополучной: беднота, детей куча мала, пьющий муж колотит жену. Иногда они так яростно дрались, что через забор к соседям перелетали сковородки и ухваты. Один раз даже топор прилетел! Илья Михайлович не стерпел и вступился за женщину:

– Как Вам не стыдно устраивать такие безобразные сцены на глазах собственных детей? Если Вы свою супругу ни во что не ставите, то хотя бы детей…

– Чё-о?! – никчемный алкаш пошёл изображать из себя крутого. – Ты на кого пасть раззявил, сявка! Да я те щас в неё твою же жопу засуну!

И попёр на отважного интеллигента, который собирался встретить смерть, колеблясь на ветру. Но он не учёл нрав его жены, которая взяла лопату с грядки и с наслаждением хрястнула плашмя по горбу эту распоясавшуюся гориллу:

– Я те щас покажу, кто кому и куда чего будет засовывать, образина!

– Охренела, што ля? – по-детски обиженно пролепетал поверженный на землю алкаш. – Ну и бабы пошли, ну и фашистки! Мужика лопатой – да где это видано, да что ж это деется… Дожили! Не иначе, конец света скоро…

– Конец, конец, – заверила Людмила Евгеньевна. – Сейчас ещё раз лопатой тебя пришмякну, и будет тебе конец. А кто слушал, молодец!

– Слышь, Михалыч, ты придержи свою мегеру!

– Люся, не надо, – мягко попросил Илья Михайлович, но жена вошла в раж:

– А чего я такого сделала? Сейчас вот улопачу этого, да тут где-нибудь и прикопаем сразу, чтоб трупак не вонял.

– Понаехали тут бандюги столичные, нам своих местных как будто не хватает! – не на шутку прощался с жизнью сосед-алкоголик. – Да на таких, как я, Русь держится!

– Ползи отседа, держатель для душа! С заводским браком.

– Ты мужука мово не очень-то… – выпучила глаза побитая жена соседа. – Ишь, мне тута придумала чего. Не очень-то! Может, у вас в Москвах так принято, а у нас положено мужуков уважать!

– Я мужиков очень даже уважаю, а вот это, непонятно что, я уважать не собираюсь. Где только нашла такое чудо?

– Не твово ума дело! Где надо, там и нашла…

– А ну, пшла домой живо, курва! – благоверный закатал ей в ухо. – Я те поговорю таким тоном с антиллихентной женщиной!

Ушли и затихли на сутки. Но затем началась такая битва с литаврами из кухонной утвари под вопли перепуганных детей, что Людмила не выдержала и позвонила в милицию:

– У нас сосед жену бьёт смертным боем.

– Вот стерва! – ответила телефонная трубка крепким перегаром. – Довела мужука! Ты ей передай, что мы сейчас приедем и оттрахаем её по кругу, чтоб больше не провоцировала.

Обрадовало, что никто так и не приехал. Людмила Евгеньевна встретила как-то соседку на улице, сказала, что надо что-то делать, что нельзя же так дико жить на рубеже третьего тысячелетия.

– Почему сразу дико-то? – обиделась та. – Нормально мы живём. Все так живут.

– Может, в милицию заявить?

– Да Вы совсем с ума сошли, что ли! Какая милиция? Мой гад – сам бывший мент. Выперли вот, за пьянку и растрату… Я сдуру один раз вызвала, когда он моего старшего сына хотел вниз головой повесить. Приехали его собутыльники: «О! Какие люди! Братан, сколько лет, сколько зим!». И сели дальше вместе бухать. Чуть дом мне спьяну не спалили! А Вы говорите: милиция.

Людмила Евгеньевна онемела от таких слов. Когда дар речи к ней вернулся, она решила попасть на приём к начальнику ОВД. Как ни странно, он её принял и даже выслушал. Правда, с таким выражением лица, словно хотел сказать «шла бы ты отсюда».

– Вы вообще занимаетесь случаями домашнего насилия или только на уже готовые трупы выезжаете? – спросила Людмила Евгеньевна. – Ведь он её когда-нибудь убьёт! Пятеро детей останутся сиротами…

– Государство вырастит, – ответил начальник ОВД. – Государство у нас богатейшее в мире, после войны миллионы беспризорников в люди вывело.

– Но послушайте…

– Нет, это Вы меня послушайте. Не лезьте Вы в эти пьяные разборки. Алкогольные семьи – это такая зараза, с которой сам чёрт не разберётся. Вы говорите, что там кого-то бьют смертным боем, а милиция приедет, и у них полная идиллия, никаких жалоб нет. Откуда нам знать, что там за Камасутра такая? Может, у них так принято друг с другом обращаться, а это уже вторжение в чужую личную жизнь. Вы за свою соседку заступаться пришли, а почитайте, что она про Вас написала.

И вытащил из стола лист бумаги, где было довольно-таки грамотно составлено заявление на неё, как она «без видимых причин напала на соседа в огороде, пыталась разрубить его лопатой на части и собиралась захоронить эти части тут же с помощью своего мужа, который только маскируется под тихого интеллигента, а на самом деле имеет задатки серийного маньяка – они все с виду тихони».

– Вы собираетесь дать ход этому заявлению? – дрожащим голосом спросила она. – Я же только утихомирить его хотела, я же…

– Людмила Евгеньевна, я ещё не выжил из ума, чтобы давать ход чьим-то пьяным фантазиям. Не надо оправдываться, чего Вы там хотели! Мне прекрасно известно, что такое соседи-алкаши. Я к тому, что не надо брать на себя ответственность за их жизни. Вы их спасти хотите, а они вас утопят при первом же удобном случае.

– Но там же дети…

– А не надо рожать детей от пьяниц! Я уже сколько говорил этим бабам-дурам, но они так воспитаны, что главное для них – выйти замуж. Лишь бы за кого, но любой ценой замужем оказаться.

– Почему вы все так женщин не любите? Что плохого в том, что они хотят замуж? А чего они должны хотеть? Атомные бомбы делать или у шлифовального станка работать? Тоже «изъян» нашли в бабах, что они стремятся создать семью! Проституток нынче так не высмеивают, как женщин, стремящихся к семейной жизни. У Вас есть сёстры или дочери?

– Так точно.

– Вы хотите, чтобы они вышли замуж за хороших надёжных мужчин или по рукам ходили у случайных сожителей, которые будут относиться к ним, как к дерьму? Что за мода такая – высмеивать женщину за то, что она хочет быть женой и матерью, а не потаскухой или старой девой? Такое впечатление, что средства информации сейчас захватили слизняки какие-то, сосунки, которые не могут дать женщинам ни семьи, ни детей, потому что это трудно. А могут они только резвиться и сношаться толпой, и для этого им нужны не женщины, а шлюхи. Вот они через прессу, рекламу и фильмы всеми силами такой «эталон» поведения навязывают населению. И мне странно, когда я вижу серьёзных мужчин, отцов дочерей, которые подхватывают эти гнилые идеи. Сейчас в стране царит идеология прыщавых подростков, целая пропаганда развёрнута, согласно которой вертлявый юнец или блудливый старикашка провозглашены настоящими мужчинами. Не хватает мужчин с психологией отцов, глав семей, которые могли бы этим прыщам навалять, как следует. Вы вот сами сколько лет женаты?

– Ну, восемнадцать, – снисходительно ответил начальник ОВД, который уже жалел, что задел эту щекотливую для женского сердца тему.

– Ого! Стаж.

– Ещё бы.

– То есть, сразу после армии женились?

– Угу.

– А Вы знаете, что женатые мужчины живут дольше холостых? У женщин всё наоборот: замужние живут меньше одиноких. И весь парадокс, что женщины стремятся в брак, а мужчины от него бегут.

– Мужчины и женщины стоят друг друга, что говорить.

– И что, плохо Вам в браке? Страдаете, наверно, мучаетесь с бабами-дурами?

– Скорее, они со мной.

– Замечательно, что Вам не чужда самоирония… А у нас с Ильёй Михайловичем сыну уже под сорок. Вот как Вам. И он только недавно женился. В Новосибирске жену нашёл, с ребёнком. Мы не возражали. Потому что в Москве женщины замуж уже не хотят. Мужчины слишком долго и едко их высмеивали, какие они дуры, что каждая «любой ценой норовит замуж пролезть», вместо того, чтобы просто так шляться с кем попало, рожать детей неизвестно от кого, самой их растить, не отвлекая отцов от ночных клубов и футбола по телевизору. Слизнякам всяким куда как удобно таких баб пользовать и ни за что не отвечать. И что Вы думаете? Мужчины там теперь возмущаются, как же, мол, эти подлые бабы совершенно не дорожат семейными ценностями! Мужчины нынче ничего больше не умеют, как возмущаться тем, что сами и создали.

– Я не собирался семейные ценности высмеивать. Я говорю, что в нашей деревне нынче выбор женихов такой, что женщине если не пьянь забубённая достанется, то махровый алкоголик. И он не изменится, если ему сказать, что бедным женщинам уже не за кого замуж идти – не надейтесь. Не на тех напали. У нас в стране никто не понимает, что такое алкоголизм. Большинство населения считает его дурной привычкой типа ковыряния в носу: неприятно, но пережить можно. А на деле это – тяжелейшее и необратимое поражение центральной нервной системы, сильнейшее токсическое отравление организма, при котором человек навсегда утрачивает качества, которые и отличают человека от остального животного мира. Тут мужики пьют древесный спирт. Знаете, что это такое? Это забродившая масса из опилок и прочих отходов деревообработки. Опилки и древесная кора в процессе брожения выделяют кучу вредных веществ, дубильных и прочих, из которых делают морилку и полироль. А они выжигают этим свои внутренности и растворяют мозги, без которых человек не может считаться человеком.

– Таким людям надо помощь оказывать! Люди-то сами по себе не такие уж и плохие…

– Ага, полироль плохой. Хорошие нормальные люди не станут жрать такие яды, и никто меня в обратном не убедит. Никто! Насмотрелся я на хари этих извращенцев и на то, что они потом вытворяют… Находятся мечтательницы, которые верят, что своей любовью (вот уж чего алкашам меньше всего надо, так этого добра) их исцелят, и они станут им хорошими мужьями и замечательными отцами для детей. А от таких детей вообще рожать нельзя. Тут одно время даже врачи из района ходили и просвещали жён алкоголиков, чтобы те делали аборты, потому что участились случаи, когда рождается непонятно что. Потом перестали ходить, потому что фактически все бабы живут с алкашнёй, и многие уже сами бухают с ними на равных. Но некоторые дуры до сих пор подвязываются «спасать» олухов, которые довели себя до такого состояния смолоду. А он будет обвинять, что это она его довела. Хотя задолго до знакомства с ней уже был хроническим алкашом и токсикоманом, и без спирта теперь не может. Одна половина алкашей жалуется на жену, другая – на её отсутствие. Дескать, оттого и пьют, что баба неправильная досталась или её вовсе нет. Заканчивается тем, что жена вместе с ним начинает пить, потому что такова природа любой наркомании: втягивать в неё всё новых участников. Они и Вас скоро начнут обвинят, что Вы их спаиваете или доводите, если заметят Ваше участие хотя бы по отношению к их несчастным детям. А про побои я даже слушать не хочу! Эта ваша соседка уж третьего сожителя меняет. А чего меняет, и сама не знает: каждый новый – точная копия предыдущего: алкаш и садист. Не связывайтесь, говорю я Вам! Они ведь, чего доброго, ваш дом подпалят, а пожарная не успеет приехать. Там машин не хватает.

Милицейский начальник угадал: соседка стала очень враждебно вести себя по отношению к Людмиле Евгеньевне. Смотрела исподлобья и всегда начинала громко смеяться со своими товарками, такими же битыми и пьющими колодами, когда она проходила мимо.

– Почему Вы себя так ведёте, уважаемая? – спросила однажды Людмила Евгеньевна. – Я же Вам в матери гожусь.

– Пошла ты! Тоже мне мамаша нашлась. Ворюги! Понаехали тут…

Соседка уже распускала слухи, что Илья Михайлович с женой где-то всю жизнь воровали, а теперь прикидываются рядовыми пенсионерами.

– Вот откуда у них такие деньги? Приехали и сразу дом купили. Разве честный человек может себе так сходу дом купить? Это сколько деньжищ надо! Я сколько лет работаю, а у меня даже на новый забор выкроить не получается. А у них ещё сын в Москве живёт. Где это видано, чтобы дети могли отдельно от родителей жильё приобрести? Я в коммуналке с родителями и братьями-сёстрами тридцать лет прожила, потом ещё сами родили, опять все вместе жили. А у этих буржуев недорезанных и там квартира, и здесь домишко, и все живут отдельно. Одно слово, ворюги! Вот такие сволочи и разграбили всю страну…

Людмила Евгеньевна не пыталась вступать с ней в объяснения – бесполезно. Как в другой мир попала! Правильно ей говорили: не лезь, а то схлопочешь. Вот и терпи теперь сплетни этой забитой кислой дуры. Молодая баба, а уже квашня квашнёй. Нарожала целый выводок детей, а что она может им дать – как-то не подумала. Она уверена, что правительство об этом должно думать! И чего горланят, что в России мало рожают, когда в провинции семьи такие огромные, словно супругам больше нечем заняться на досуге, кроме делания детей. Лучше бы в театр хоть раз в жизни съездили или в санаторий на море, на мир посмотрели, себя показали. А то стругают потомство с таким остервенением, словно это бирюльки какие-то, которые можно будет выбросить, когда надоедят. И мысли нет, что это – новые граждане страны, живые люди, пусть ещё маленькие, но люди! Которые постоянно растут, их надо развивать, образовывать, прививать что-то хорошее. Но они только слышат: «Пожрал, дармоед? Тогда отвали от стола и заглохни!». Живут в ужасных условиях, в тесноте, с какой-то дальней роднёй, как при общинно-родовом строе! Словно хотят выяснить, когда дом лопнет. Жена живёт, муж-пьяница, пятеро детей, ещё больная свекровь, а при ней разведённый брат мужа со своей сожительницей и двумя её детьми от предыдущих сожителей. Таких же алкашей, которые только и могут бабе пузо заделать, а обеспечить нормальное существование детям не считают нужным. А эти дуры и рады! Гордится, что первого ребёнка родила от какого-то педофила в шестнадцать лет, замуж вышла первый раз за алкоголика только в тридцать. Лучше бы школу толком закончила, а то новый век на носу, а они щеголяют отсутствием хотя бы среднего образования! Такое сто лет тому назад в России было. Ни образования, ни профессии, ни работы, ни заработка! Могут только уборщицами работать да пивом торговать в придорожных забегаловках, где и находят себе очередных кобелей.

Лживая такая, противная, глаза злые, сюсюкает на людях: «Ах, детиски мои, ладость-то какая! А чаво у вас детисек так мало, больные шоль? Это же щастие – детисек плодить». Ага, особенно от таких пьяниц, как её сожители. Сама матом на них орёт, когда думает, что никто не видит и не слышит. Они набегут на грядку с клубникой, как саранча, всё вытопчут, ягоды оборвут, потому что постоянно жрать хотят у такой горе-мамаши, вот тут уж она их приложит: «Опять всё обожрали, проститутки чёртовы! Чтоб вы все передохли, гандоны проклятые. Все в папаш своих, уродов вонючих».

Считает ворюгами всех, кто просто нормально живёт! Такие хотят, чтобы все жили, как они: в бедности, пьянстве и озлобленности. Детям своим дать ничего не могут – ни манер приличных, ни образование оплатить, ни жильём обеспечить, ни хорошей наследственностью, – но стругают их пачками! А потом виноват кто-то. С подачи рекламы мечтают жить в коттеджах, но никто их не строит, ни у кого денег нет. Зарплата по городу сто-двести долларов в месяц – при такой «зарплате» кредит никто не даст даже в самом вшивом банке! На что надеются – не понятно. Людмила Евгеньевна никогда не считала себя богатой, росла одним ребёнком в семье, как и многие москвичи, поэтому получила в единоличное пользование квартиру родителей. У Ильи Михайловича тоже от родителей квартира осталась, да ещё от бабушки – сыну её отдали. От работы жильё получил, где они, собственно, и жили, а две родительские квартиры продали, купили машину и домик – тоже мне роскошь! Все нормальные люди так живут. Людмиле Евгеньевне до недавнего времени так казалось, во всяком случае. А тут попала в дурдом, где до сих пор на покупку подержанных «жигулей» смотрят как на признак мошенничества! Потому что «нормальные граждане домов не покупають, у честных людёв на это денюжков нетути». А что у них есть? У них всегда только на палёную водку «денюжки» имеются, чтобы быстрее в ней мозги свои бестолковые растворить, которые и так не работают.

Эти «честные» даже обрадовались, когда у соседей дом разграбили, чуть ли не в открытую ликовали:

– Ну и лохи, на ЧОП повелись! Да там отродясь никаких обязательств не выполняют, а эти дураки столичные любой вывеске верят. Это называется «у меня на сарае неприличное слово написано, а там – дрова», ха-ха-ха!

Даже драться друг с другом перестали, так их эта радость сплотила. А Людмила Евгеньевна поймала себя вдруг на ужасной мысли, что если сосед опять начнёт бить жену, то ей это даже… отрадно будет.

– Господи, в кого я превращаюсь? До чего я дошла! – плакала она над ворохом сожжённых книг посреди гостиной. – Зря мы сюда приехали, зря! Думала, что сбежим от пробок, выхлопных газов и городского идиотизма, а попали в позапрошлый век! На дешевизну похорон позарились, думали, что и в остальном так же подфартит. Вот и получилось, что дёшево здесь только умирать, а не жить.

– А мне здесь нравится, – признался Илья Михайлович. – Телевизор не показывает, когда свет отключают, а это происходи пять раз на дню – и тишина. Никуда спешить не надо, ничего не отвлекает. Наконец-то, я свою диссертацию допишу.

– Кому сейчас нужна твоя диссертация! Ты одну давно уже защитил…

– Мне нужна, Люся. Мне!

– Тогда остаёмся, – покорно вздохнула она.

Но про себя решила: я не я буду, если не добьюсь расследования, кто разграбил их дом. Тут её ждал облом полный: милиция не сдавалась! Складывалось впечатление, что правоохранительные органы теперь предназначены не столько для поимки преступников, сколько для примирения с ними жертв их преступлений. Так раньше в судах по разводам супругов мирили! Чтобы сохранить советскую ячейку общества. А тут-то с чего она должна мириться?

– Да имейте Вы совесть! – отбивался от неё следователь. – У нас оперативников не хватает, дознавателей нет, как таковых, а я буду людей снимать с дел и бросать на ерунду какую-то…

– А разграбление дома – это не дело?!

– Ну, не убили же никого. Полы вам отремонтировали, дверь вставили за умеренную очень даже плату… Видите, мы работаем: всё про вас знаем.

– Вы бы лучше про преступников, которые мой дом разорили, подробные справки наводили!

– Если дом купили, то надо в нём жить. Да-да, дома надо жить, а не мотаться туда-сюда, не провоцировать нищету на зависть. А то у вас тут – дом, там – квартира, сям – ещё какая-нибудь недвижимость. А люди живут всю жизнь в аварийных халупах с кучей родственников на одной жилплощади, размером с одиночную камеру. Да ещё соседи-пьяницы за картонной перегородкой.

– Да что же это! Да как Вы…

– Можете не благодарить. Всем давно известно, что пустующие дома грабят, разоряют, бомжи в них зимуют. Можно возмущаться по этому поводу сколько угодно, но ситуация не изменится, только гипертонию себе наживёте. Многие дачники на это обстоятельство вовсе не обращают внимания, каждый год по окончании дачного сезона вывозят всё ценное в квартиры, начиная с мебели и заканчивая посудой. Хотите иметь дачу в пригородах – будьте готовы к дополнительным тратам на уход, на её ежегодное восстановление. Почаще ездите, проверяйте запоры, чтобы все видели, что в доме есть хозяин, что дорожки по снегу протоптаны, двор расчищен от листопада. Эти простые правила знают все! Кроме Вас. А не хотите так «напрягаться», покупайте дома в каких-нибудь элитных посёлках, где шлагбаум на въезде, где охрана своя натаскана.

– Да почему Вы меня во всём обвиняете? Меня же ограбили, но Вы меня и обвиняете, а не преступников!

– Вы найдите сначала этих преступников и докажите, что именно они нанесли урон вашему дому.

– Вы должны их искать!

– Я-а?! Я ничего искать не собираюсь. Вы спровоцировали людей на преступление своим неосмотрительным поведением.

– Если Вы сегодня домой придёте, а там всё разграблено, Вы тоже согласитесь, что спровоцировали преступников своим отсутствием? Где такой закон, по которому человеку нельзя оставить свой дом, иначе его сразу обворуют? Этак можно договориться, что и магазин нельзя выйти…

– Вы отсутствовали два с половиной месяца. Вот Вы пишете, что у вас ценные книги сожгли, а зачем вы их оставили, если уезжали надолго? Кто ж так делает!

– Я же не думала… Я всё предположить могла, но и мысли не было, что в доме будут разжигать костёр книгами!

– Вы наивная такая, – вздохнул следователь. – Извините, конечно, но трудно с такими наивными людьми разговаривать… Нельзя такими быть в нашей стране. Нельзя! Дом вы фактически бросили без присмотра, а теперь нагрянули, как господа в крепостную деревеньку и гневаетесь, пошто холопы не уследили.

– Но мы же заплатили в ЧОП…

– Вот с ними и судитесь.

– Так от их фирмы и след простыл!

– Ничем не могу помочь.

У Людмилы Евгеньевны после таких нервотрёпок и в самом деле разыгралась гипертония. Вызвала Полину, и та сказала, что правоохранительные органы ничего искать не будут.

– Милиция только в кино всё распутывает, разнюхивает, раскрывает самые сложные преступления, а в жизни совсем другая картина. Мой бывший тоже ментом был. Здесь в городе почти все мужики в милиции отслужили – другой-то работы нет никакой. Кто в ГАИ, кто в ОМОНе, кто патрульным, кто дежурным, но так или иначе почти каждый познакомился с системой внутренних дел. Однажды у него случай был: поехали с другом на рыбалку и завернули на дачу за удочками. Даже не дача, а заброшенный домик, ему от деда остался. А там покойник лежит в разбитой головой! Видимо, бомжи или пьяницы залезли, напились и подрались, одного убили нечаянно и смылись. Они с другом испугались: что делать, как быть? Милицию вызвать, так их же и повяжут. Позвонили своему начальнику, а он им спокойно говорит: «В большой мешок упакуйте и вывезите на помойку. Лучше ночью, когда никто не видит». Это в кино всегда кто-то что-то видит, знает, помнит, а в жизни люди не всегда замечают, какого цвета у них стены в подъезде…

– Чем история-то закончилась?

– Вывезли ночью покойника. И всё. Никто его не искал, не спрашивал, представьте себе. У нас кучу народу находят, когда снег сходит. Кто пьяным в метель замёрз, кого избили и в сугроб бросили умирать. Есть такие гуляки, они свою родню выдрессировали, что те их и не ищут уже. У моей сестры муж полгода где-то шлялся. Она месяца два его искала, всю область объездила по изоляторам, больницам и моргам. А он через полгода явился с такой рожей, как будто пять минут тому назад за газеткой вышел! Сел, телик включил и говорит: «Пожрать-то дай чего-нибудь, курица». И так несколько раз было. Когда последний раз пропал, она его уж и не искала: надоел! Тоже мне, сокровище, чтоб искать его. Потом по весне нашли в овраге, ножом кто-то пырнул. Милиция сразу сказала, что искать убийц не будет: «Надеемся, он у вас не член Политбюро».

– Ох, бандитская страна…

– Вы бы в самом деле поменьше себе нервы мотали – всё одно мир не переделаете. Просто с местными нравами пока на знакомы, вот и тяжело вам. По поводу охраны дома лучше к нашему Авторитету обращаться, а не в ЧОПы эти липовые. Там только крутых из себя изображают, а на деле пустующие дома и квартиры, которые им доверили охранять, сдают другим жильцам, пока владельцы отсутствуют.

– Я думала, только в Москве такие проходимцы, а они уже по всей России орудуют. В Москве так с жильём мухлюют. У нас соседи уехали отдыхать на три недели, а за это время охранная фирма их квартиру четыре раза продала разным покупателям!

– Вот и правильно, что вы из такого бандитского города уехали. А здесь, если с Авторитетом договоритесь, на ваш дом даже птичка не покакает, как у нас говорят. И вообще, если средства позволяли, надо было дом брать поближе к тому месту, где наш мэр живёт или сам Авторитет. Там подороже, но и порядка больше.

– Здрасьте-приехали! С какой стати я буду обращаться к матёрому бандиту? Это же опасно, в конце концов!

– С нашей милицией конфликтовать гораздо опасней.

* * *

Людмила Евгеньевна узнала, что в городе давно сложилась весьма своеобразная практика решения конфликтов. Ей сказали, что есть некий Игорёк с обрезом, бывший конвоир, который «за приемлемую плату» найдёт и накажет любого, кто обидел заплатившего. Ещё есть некий внук Антоновны «с иголкой» – да-да, именно так и обозначили, который вообще может заявиться на БТРе и разобраться с врагом до полного его уничтожения. Её водили к панельной пятиэтажке, где живёт эта Антоновна, у которой внук – с иголкой, показать, как он расправился с обидчиками своей бабушки. На месте одной панели зияла дыра. С иголки шмальнули. «Иголка» – это такая труба вроде тубуса, которую кладут на плечо и пуляют ракетами, переносной ракетно-зенитный комплекс, что ли.

Случилось так, что Антоновне не повезло с соседями: уж больно громко музыку включали. А панельные дома не зря так называются, потому что панель – она панель и есть! Продуваемая всеми ветрами, как юбка проститутки. Если кто музыку включает, то громко и не надо – всё одно, что ты сам себе под ухом включил. Соседи попались молодые и дерзкие. Необстрелянные. Молодая пара: он только ухмыляется и чего-то мычит, зато она звонко матерится и щеголяет знанием прав человека, который имеет полное право на своей жилплощади делать всё, что ему вздумается. Иногда музыку даже не для себя включали, а врубали на полную катушку и… уходили гулять. Пущай тёмные и отсталые соседи послушают, приобщатся к последним веяниям попсы. А Антоновна отдыхать хочет! Всю жизнь отработала в токарном цеху, всю жизнь в грохоте, в коммуналках, в электричках, чёрт их дери, где покой и тишина невозможны по определению. Дали вот на старости лет квартиру: «На, Антоновна, помирай с комфортом, заслужила-таки отдельную конурку за полвека безупречной службы», а старухе и тут покоя нет! Да и другие жильцы дома не рады, что такая гангрена поселилась. Уж пробовали с этой парочкой по-хорошему договориться, но он только придурковато ухмыляется: «Гы! А чё такова-та?», она – звонко и со знанием дела матерится про ущемление прав человека.

А тут к Антоновне как раз внук пожаловал, который служит на сверхсрочной в районной воинской части и иногда навещает дорогую бабусю, когда учения проходят на полигоне поблизости. Прямо на БТРе, чтоб машину зря туда-сюда не гонять, да и дороги такие, что только на бронетранспортёре одолеешь. Тоже заметил, что приходится говорить громче, чтобы переорать громыхающую где-то исповедь: «А я люблю военных – красивых, здоровенных».

– Ущемление прав, говоришь. Ну-ну. Защемим так, что и кронштейн не понадобится. Не дрейфь, Антоновна, ты есть бабка красного командира!

Рассмотрели окна врага, примерились, отъехали, чтобы весь этаж не снести – мы ж грамотные люди! Сначала сослуживцы предложили из пушки вмазать, но внук выразил сомнение, что жилой объект выдержит: «А у меня же там бабушка наискосок живёт. Лучше с иголочки войдём».

И достаёт эту самую «иголочку», чисто в современном кино про крутых мужиков, которые всё воюют-воюют, а порядка как не было, так и не предвидится. Народ так и присел! Вместе с домом. Дом весь напрягся, принял удар ракетой, которая вошла ровно в окна «музыкальной шкатулки», содрогнулся, но – выдержал. Выстоял в бою, родимый ты наш! А ещё клевещуть, что хрущёвки – жильё ветхое и хлипкое! А оно эвона – ещё могёть вооружённый натиск выдержать… Только чиновникам нашим об этом не говорите, а то страна ещё сто лет в таких домах срок мотать будет.

Квартира идиотов, не пожелавших убавить звук музыки, выгорела полностью. Вместе с завидным музыкальным центром и колонками, издававшими некогда сотрясающий весь дом рёв и вой. Соседка слегка окосела и стала заикаться, но выяснилось, что кроме мата она знает ещё кучу таких замечательных слов, как «здравствуйте», «спасибо» и «как поживаете». Вот сожителю её повезло меньше – взрывом выбросило в окно и сломало позвоночник. Но в целом это никак не сказалось на его речевых способностях: так при своём «гы-гы» и остался.

Внуку Антоновны ничего не было. У него куча сослуживцев в органах, так что происшествие списали на взрыв бытового газа. Он и жену дома этой «иголкой» гоняет, ежели чего не так. Женат третьим браком. Первая жена у него как-то быстро померла через полгода совместного проживания. Поговаривали даже, что он её нечаянно прибил, не рассчитав правильно вид вооружения в войне с женщиной. Дело замяли, так как «он же за нас кровь проливал» и всё такое прочее. Да и вообще баба всегда сама во всём виновата. Вторая благоверная так же быстро смылась в дальние страны, пока муж где-то бился за счастье народное вдали от Родины. Шмальнул вот так ракетой в огороде по туалету касательно, когда она там на толчке сидела. Он-то думал, что ей весело сделается от потрясной шутки такой, но бабе сделалось плохо – три перелома и сотрясение мозга как-никак получила. Поговаривали, что он её искал одно время, а потом бросил: «Не стоит ракеты на такую стерлядь тратить. Мало ли ещё дур вокруг».

Это ж только наивные певички поют про военных – «красивых, здоровенных», а на деле нет там никакого здоровья, особенно нервного. Военный человек в нашей стране при столкновении с бытовухой и «гражданкой» становится очень проблемным. Испортил он себе нервную систему участием в бесчисленных командировках «по наведению конституционного порядка в дружественных странах». Хотя дома закон тоже как-то не очень охотно работает.

Народ был в отпаде от таких историй! Приглашения и Игорьку с обрезом, и внуку Антоновны с иголкой так и сыпались со всех сторон. Людям уже мерещился в их лице благородный разбойник Робин Гуд, герой средневековых фантазий забитых и обездоленных, которым тоже не на кого было рассчитывать. Люди устали жить и мириться с соседями дебоширами и пьяницами за символическими перегородками между тесными квартирками и в переполненных коммуналках. Людям нужна была защита их огородов и сараев, где хранилось всё самое ценное: лопаты, вилы, грабли. Огороды в округе вообще грабили по-чёрному! И людей приучили, что в милицию «с такими пустяками» обращаться бесполезно. Проще мужика с обрезом попросить припугнуть супостата. Короче, озверел народ.

Но действенней всего работало упоминание имени самого Авторитета, который якобы оказывает покровительство чьим-то грядкам с капустой, так что лучше туда не соваться. Никто и не совался, даже не догадываясь о бредовости таких заявлений, что матёрому бандиту вдруг с чего-то так дороги сотки каких-то оборванцев. Авторитет по этому поводу никогда не напрягался и большей частью даже не знал, как жители его города пугают друг друга наличием связей с ним. Но одно упоминание его имени заставляло и телевизор громко не включать, и от музыки вообще отказаться. А то мало ли что? А вдруг, не врут? Шкуру снимет, на плечо взвалит и уйдёт.

Людмила Евгеньевна сразу отмела такие дикие варианты решения своей проблемы и решила ещё раз поговорить с начальником ОВД. Но на этот раз он и слушать её не стал. По коридорам отделения бегали милиционеры, на ходу распихивая пистолеты по кобурам и вешая на плечи автоматы – что-то случилось. «Господи, совсем дети», – растерянно подумала незваная гостья, глядя на парней двадцати-тридцати лет. Дверь в кабинет начальника была распахнута, сам он облачался в бронежилет. Увидел настырную бабу в проёме:

– Вы ко мне уже ходите, как в гости к старому знакомому. А я Вас и не ждал, и даже не звал. Я, представьте себе, занят! Очень занят. Если ещё раз придёте, то…

– С кем это ты так «вежливо»? – в кабинете сидел ещё кто-то.

– Да понаедут тут из столиц в Россию-матушку, потом ходят и удивляются: «Куда мы попали, да как же это, да что же это»! – не скрывая раздражения ответил хозяин кабинета. – Вэлком ту Раша! Что в переводе: будьте, как дома…

– Вы извините, что я, может быть, не вовремя, – совсем растерялась Людмила Евгеньевна и шагнула в кабинет, чтобы не мешать снующим по коридору сотрудникам отделения.

– Может быть! – подтвердил её опасения начальник и встал у неё на пути.

– Майор, чего ты женщину третируешь? – спросил насмешливый голос. – Может, у неё случилось что?

В кабинете сидел некий товарищ, которого она приняла бы за рядового проворного оперативника, но было в нём что-то этакое, что явно говорило: это никак не может быть сотрудник милиции. Сразу видно, что важная персона. Хотя бы потому, что с начальником ОВД на «ты» и сидит у него в кабинете, как в привычной для себя обстановке. Держится просто, не как обычный посетитель такого учреждения, где люди невольно становятся скованными и зажатыми. Но и не нагло, когда простота достигает своего крайнего выражения по причине того же страха и волнения.

Это был Авторитет. Он пригласил Людмилу Евгеньевну присесть, а хозяин кабинета закончил свой туалет и ушёл, буркнув непонятно кому:

– Всё, меня нет. У меня там людей стреляют.

– Если что, за мной будете, – сказал Авторитет Людмиле Евгеньевне. – Он мне тоже нужен, да вот удрал.

– Может, нам в коридор надо выйти? – неуверенно спросила она.

– Зачем? Здесь же удобней.

– Всё-таки кабинет начальника. Может, здесь документы какие важные?

– А мы не будем их трогать, – ответил Авторитет, внимательно её разглядывая. – Вы, наверно, кино любите смотреть? Там у милиции всегда какие-то важные документы пропадают. На самом деле все документы в канцелярии надёжно хранятся.

– А что случилось? Все бегают, как будто военная тревога какая-то.

– В соседнем посёлке сержанта милиции застрелили.

– Как?! Ужас! Кто?

– Дети.

– Кто-кто…

– Подростковая банда. Знаете, что это такое? Это сопляки без надлежащего надзора взрослых. Отцов нет ни у кого или такие пьяницы, что лучше бы и не было. Матери вкалывают за троих, чтобы семью содержать, ездят на работу в Питер, где ещё платят. Рано утром уезжают, поздно ночью приезжают. А дети предоставлены сами себе. Раньше хотя бы пионерия с комсомолом были, но теперь детских организаций нет, никто не задаст им разумного направления, вот и творят, что хотят. Здесь на болотах до сих пор много оружия со времён Великой Отечественной лежит. Немецкого. В очень хорошем состоянии. Находят целые арсеналы.

– И что теперь будет?

– Разоружать будут.

– А как же… дети?

– Если станут отстреливаться, придётся открывать ответный огонь… Да Вы не волнуйтесь, милиция знает, что надо делать. Не первый случай уже.

– А Вы тоже здесь работаете, в милиции?

– Спаси и сохрани! Зачем же так сразу – в милиции? Как будто больше работы нет.

– Говорят, что нет.

– Кто именно говорит?

– Люди говорят.

– Имена-фамилии есть у этих людей?

– Слушайте, Вы как сотрудник спецслужб! Сразу имена-фамилии, пароли и явки все назови…

– Да что ж это Вы меня то сотрудником милиции обозвали, то уже спецслужб! – удивился Авторитет. – Я вообще рядовой обыватель. Зашёл вот паспорт гражданина Советского Союза обменять на документ нового образца. А что у Вас-то опять стряслось, Людмила Евгеньевна?

– Откуда Вы меня знаете?

– Кто ж Вас не знает? Приехали из Москвы, дом купили в неблагополучном районе города.

– Почему в неблагополучном?

– Дороги в плохом состоянии, нет освещения на улицах, пьющие соседи. Уже жалеете, поди, что переехали?

– Ох, ваша правда, жалею! Так жалею, что и не передать! Я даже не думала, что у нас в стране такое может быть.

– Что именно?

– Ничего ж не работает! Такое впечатление, словно в Средние века угодили, в феодализм, когда ещё не было придумано коммунальных служб и полезных общественных организаций. Зонтик не починить, утюг не отремонтировать – никто не занимается такими «пустяками»! Здешнему обывателю всё пустяки, акромя политической ситуации где-нибудь в Бутане. Их к карте мира подвести, так они и приблизительно пальцем не ткнут, где этот Бутан находится, а судачат о нём, как о соседней деревне. У себя под носом полный развал не замечают, а до причин экономической нестабильности в каком-то Бангладеш дело есть! И обожают это словоблудие только потому, что ситуацией в Бутане им не надо заниматься. Вот своей непосредственной работой надо заниматься, надо что-то решать с нищетой своей семьи, с неустроенным бытом, поэтому эти балаболки и относят их сразу к «бабским» мелочам и пустякам. Чтобы только ни за что не отвечать.

– Приносите свой зонтик с утюгом в Дом Быта, там замечательные в своём роде мастера работают, всё починят за умеренную плату.

– Там, говорят, бандиты сидят в этом Доме Быта!

– Кто такую глупость Вам сказал? Вы сами вслушайтесь: бандиты – в Доме Быта. Что за диссонанс? Бандиты в «малинах» сидят да на хазах. Какие тут у нас бандиты? На базе чего бандитствовать? Грабить-то некого – людям не платят ни фига.

– Ой, бандюги всегда найдут, чем поживиться! А самый главный у них, Волков, что ли, Авторитет так называемый – вообще киллер. Людей убивает на заказ, а за это сейчас платят больше, чем министру.

– Ха-ха-ха! Кошмар какой…

– Да-да! А в Доме Быта сидит какой-то Часовщик, и прозвали его так за то, что он часовые бомбы умеет виртуозно изготавливать…

– Да, помилуйте, какие часовые бомбы в наш продвинутый век? Всё на дистанционном управлении давно.

– Ну, уж я тонкостей не знаю, а бандюги, говорят, каких свет не видывал. Неужели Вы не слышали?

– Нет, я краем уха что-то такое слышал, конечно же, но значения не придал…

– Очень легкомысленно с Вашей стороны. Ужасный город! Воду и свет отключают целым кварталам без всякого предупреждения. Почему нельзя повесить объявления, предупредить, чтобы люди на это время не планировали расход электричества или стирку, купание детей в ванне? Оказалось, бумаги нет в Жилконторе! Я сама купила бумагу в Канцтоварах и согласилась писать эти объявления, лишь бы они сказали, на какое число, но они даже дату внятно назвать не могут: «Откудова мы знам? Если Димон ко вторнику после рыбалки появится, то сварганит плановый ремонт, будет вам отключение. А если не выйдет, то будем ждать Толика к четвергу». Ага, а там и пятница не за горами, так что жди-пожди-выжди. Полный развал! Что за порядки такие: телефонного мастера месяц вызываем, электрика вообще не дозваться! Куда это годиться? Вот Вы электрика как вызываете?

– Никак.

– А если перебои со светом?

– У меня не бывает перебоев со светом.

– Как же не бывает, если у всего города бывает, а у Вас нет?

– Потому что у всего города казённое гнильё установлено, которое то там коротнёт, то сям замкнёт. А я себе всё лучшее сам установил, когда дом строил. Нет, конечно, вызвал потом проверяющих из Энергосбыта, они опломбировали счётчик, всё осмотрели, сказали, что претензий нет. Стану я электрика вызывать, свою проводку постороннему человеку доверять! Неужели так трудно самому порядок в ней навести? Раньше на уроках труда этому всех лоботрясов седьмого класса учили.

– Но вот у меня муж – интеллигент. Не умеет он с проводкой обращаться.

– Интеллигент – это не приговор. У нас тут интеллигенты и навоз на огородах перекапывают, и генераторы устанавливают. Всему можно научиться.

– Что же нам делать, если мы совсем под электрические дела не заточены?

– Я бы вам посоветовал в Дом Быта обратиться, но коли у Вас уже сформировалось такое предубеждение относительно его работников…

– Да не стану я к бандитам обращаться! Мало ли, они нам вместо изоляторов какую-нибудь бомбу установят.

– Зачем вы нужны бандитам со своими изоляторами? Во народ как криминалом-то запугали! Зачем кому-то на вас взрывчатку изводить? Она ж денег стоит.

– Мало ли? Бандиты же. Хотя в местном ЖЭКе типы не лучше сидят. Целый список телефонов, пятнадцать номеров. А куда ни позвонишь: ждите. У самих телевизор работает, музыка играет. «Работают»! Кино смотрят, музыку слушают, у них свет есть, а остальным – не обязательно. Бездельники! Звонишь им, чтобы электрика вызвать, а они объясняют: «Ой, у него столько работы! Вы себе не представляете, как он устаёт», а я не хочу представлять. Пусть дома сидит, раз ему тяжело, пусть жена его кормит – жена всегда выход найдёт. Всюду выслушиваешь какие-то объяснения и жалобы от людей, которые не считают нужным грамотно выполнять свою работу. Ты им жалуешься, что у тебя нет света, а они тебе жалуются, как им тяжело сделать так, чтобы свет был! И не понятно: жалуются они на такое положение вещей или хвастаются? Дескать, вот мы какие непонятные и загадочные, что у нас всё ни как у людей. Врача надо ждать полдня, пожарная машина приезжает на пожар без воды, электрик есть, но один на всю округу! В каких-то случаях бесполезно вызывать милицию, обращаться в Жилконтору или даже в Городскую Администрацию. У нас сосед бьёт жену, она орёт, дети воют – пять человек детей, а никому и дела нет! Я звоню в милицию, а мне пьяный голос отвечает: «Скажете тоже – избил! Поду-умаешь, синячки какие-то своей кулёме поставил. Вот я свою так бью, что она к соседям в комнату улетает, потом два дня встать не может». Вы представляете?

– Представляю.

– Сотрудник милиции такое говорит, даже не интересуясь, кому! А если это для проверки кто-то звонит? С врачами тут вообще беда: помирать будешь, не дозовёшься. На Скорой никто даже не подходит к телефону – куда это годится? Мой Илья Михайлович в гололёд подвернул ногу, вызвать врача удалось только через час из Райцентра. Приехал пьяный фельдшер, упал у нас в прихожей и уснул! Представляете?

– Бывает.

– Я даже не думала, что такое возможно! Хорошо, я познакомилась здесь с медсестрой, которая знает эту публику. Она сказала, что это какой-то Виталик, позвонила его жене. Та приехала, утащила его на себе, ещё меня отругала: «Знаете, как он устаёт? Да вы понятия не имеете, какая у него работа!». Я говорю: не иначе, Русь на таких держится.

– Ха-ха-ха!

– Вот Вам смешно, а мне не до смеха было. Хотели на снимок пойти, а тут в поликлинике то электричества нет, то рентгеновский аппарат не работает. Сказали ехать в район, а как мы поедем с больной ногой? Я плюнула, сама накладывала мужу повязки, чтоб сустав не разболтался. Каждый день звонила в регистратуру, чтобы уловить момент, когда и рентген заработает, и электричество не вырубят. Они на меня открытым матом орали: «Вы уже достали всех!». Наконец, приползли на снимок, а нас отказываются принять, потому что мы «не договорились заранее» и не напомнили, вот они про нас и забыли. Бред какой-то! Как выглядит это «заранее договариваться»? О чём и с кем? Звонить и спрашивать: «Ау, вы про нас случаем не забыли в пучине более важных дел? Не будете ли вы столь любезны, не соблаговолите ли вы снизойти до нас»? Ерунда какая-то, честное слово! И как часто следует напоминать? Каждую неделю или каждый день, включая выходные? Я могу почасовой обзвон устроить – мне ведь больше и заняться-то нечем. Я думала: серьёзная служба, занятые люди работают, чего их отвлекать пустыми напоминаниями о том, что у них и так наверняка записано, зафиксировано – двадцать первый век на носу как-никак, компьютеры всюду устанавливают. Наверняка есть какие-то журналы и книги учёта, куда заносятся все заявки и звонки. Я там так орать начала, что они решили нас таки принять. В приёмной к рентгеновскому аппарату сидит какой-то молодой хлыщ в белом халате, жвачку жуёт и глянцевый журнал читает. Не отрываясь от журнала спрашивает: «Какая нога у вашей тётки сломана-то?».

Её так и понесло дальше рассказывать об ужасах провинциальной жизни. Авторитет внимательно слушал, и Людмила Евгеньевна подумала, что из обитателей города это, пожалуй, первый человек, кто обладает способностью слушать и понимать услышанное.

– Я никогда не думала, что столкнусь с людьми, которые настолько не хотят заниматься своей работой! Всё с таким тяжким вздохом, словно ты их просишь у себя дома полы помыть. И так – всюду! Куда ни позвонишь, к кому ни обратишься, а любой разговор начинается с такого тяжкого вздоха, словно человек на работу пришёл для чего угодно, но только не для выполнения этой работы. В магазине очередь собралась, а продавщица, молодая сонная девица, у которой работа в руках кипеть должна, разгадывает за прилавком сканворды, зад оттопырив. Когда её упросили-таки продать какие-то продукты, она с таким же тяжким вздохом поднялась, словно великое одолжение сделала. А люди уже виноватыми себя чувствуют, извиняются, что её отвлекли! Я её спросила: «Для чего Вы, собственно, на работу пришли? Вы совсем не заинтересованы, чтобы у Вас больше товаров купили?». Она глаза выпучила, даже не понимает, о чём это я. Посмотрите, как на рынке южане торгуют: «Заходи, дорогой! Выбирай, что душе угодно! Свежие фрукты завезли, персики отдам за полцены, если ведро возьмёшь». Люди на работу пришли ра-бо-тать! А у нас – томно вздыхать. Все так и вздыхают от продавщицы до чиновника. Ладно, когда женщины вздыхают, но уже и мужики повадились!

– Спят на ходу люди. Будить надо.

– Устанешь будить. Одного вот так разбудишь, другого растолкаешь, третьего, а первый опять спит. Что за эпоха такая наступила: людям надо звонить на работу и напоминать, чтобы они эту СВОЮ работу выполнили! Всех надо подгонять, агитировать и мотивировать заняться СВОИМИ прямыми обязанностями, а то у них «из головы вылетело» или «руки до всего не доходят». Хоть бы узнать, чем у всех таким интересным голова и руки на работе заняты, если не самой работой? Я уже не удивляюсь, что у нас монтёра надо месяц вызванивать и каждый раз выслушивать его искреннее недоумение: «А чего же вы мне не напомнили, что у вас провода на столбе болтаются? Да, заявка есть, даже три раза в журнале записана, но это же вам надо, а не мне!». При вызове Скорой помощи надо ждать такую «скорую» несколько часов, а при повторных звонках выслушивать удивлённое: «А что же вы нам не напомнили?! Это же ВАМ надо». Я уже не удивилась, когда вызвала мужу терапевта, но в назначенный день выяснилось, что «вы ДОЛЖНЫ были позвонить накануне и договориться насчёт машины – это же вам нужно». Прям хоть такси на свои деньги нанимай, чтобы к тебе врача привезли! Я всё понимаю: дорог нет, машин нет, врачей нет – на весь город в несколько тысяч человек по Скорой в смену дежурит всего два фельдшера. Но нам-то что делать? Всюду наше неизлечимое «рассейское» сонное царство сидит. За счастье посчитаешь, если в трубку не зевают при разговоре с тобой. Вызываю электрика – месяц нет. Иду в Жилконтору, сидит дюжина мужиков, по телику смотрят передачу про ситуацию в Ираке. Типа, не мешай, женщина, мы политикой заняты. Уже спорят, как они пойдут туда воевать, да кто из них лучше там порядок бы навёл. У самих в городе срач полный, а они на чужой срач пялятся. Один курит, другой чаи гоняет, третий газету читает «ох, как ворують в высших эшелонах власти!», четвёртый дрыхнет откровенно. Пятый в компьютер уставился. Я раньше думала, что компьютер для умных людей создан, оказалось, для дураков – самое то. Уставился туды, по клавиатуре лапищей барабанит и взятки с него гладки – типа, делом занят. Здоровенная детина играет на компьютере! Куда это годится? Так запущенных детей родители отрывают от компьютерных игр: поешь хоть, умойся, поспи. А тут мужиков взрослых надо из мира фантазий вырывать на ненавистную работу.

– Тяжело вам тут, наверно?

– Не то слово! Даже по ночам в подушку реву. Тайно, как в юности! Чтоб мужика свово не расстраивать… Вот, уже по-деревенски мужа называть стала!

– Зачем же забрались сюда из Москвы? Там-то, чай, порядку больше?

– Да какой где сейчас порядок, если всюду бардак… Знаете, я подумала, что сейчас нигде порядка не стало. Мы же поначалу хотели поближе к Москве домик купить, но там цены неподъёмные, да и такие дела творятся, что могут домик твой запросто снести и даже разрешения не спросить. Присмотрели красивый посёлок, а там уже строят какую-то заправку, бензин будут сливать прямо в озеро. То есть чудесный край через пару лет превратиться в зловонную ядовитую лужу. И ужасней всего, что никто никого не спрашивает, удобно ли коренным жителям, которые там с прошлого века живут, такое наглое вмешательство в их среду обитания. Их хозяевами вообще никто не считает – хозяином стал хам с деньгами! И вот эти безграмотные хамы теперь перестраивают и перекраивают всё, как хотят, нанося урон и городам, и деревням. Если лесок украшает округу, так никто не даст гарантии, что его вскоре не вырубят, чтобы проложить какую-нибудь объездную трассу для грузовых машин. И так всё обставят, что люди ещё радоваться должны, что дорога не по их огородам пройдёт. Люди точно так же собирают чемоданы документов, что на улице такой-то уже третий год нет электричества, а кровля дома такого-то скоро обрушится из-за гремящей поблизости стройки какого-то развлекательно-торгового центра, а сказать проще – очередного стойбища для проституток. Жителей этих посёлков словно бы берут измором, все с самого начала знают, что никто не будет реагировать на их жалобы и вопли о помощи. Чиновники взяли свои взятки и притихли, делают вид, что ничего особенного не происходит. Власть словно ждёт, когда народ сопьётся, вымрет, убежит в крупные города или даже за границу. И некому станет трепать ей нервы.

– То есть, Вы выбрали меньшее из зол – наш город?

– Получается, что так. Здесь хотя бы нет таких безобразий с землёй, какие вокруг Москвы творятся.

– Пожилым людям надо жить в крупных развитых городах, а в таких посёлках им по любому плохо. Тут хорошо таким, как я.

– Чем же?

– Тем, что я всегда могу отсюда смыться. Для меня не проблема семью в машину посадить и увезти в другой город. А пожилые не обладают такой мобильностью. Пожилым нужны врачи, хорошая медицина, поликлиники, магазины, аптеки, общественный транспорт, чтобы пешком не ходить в ту же поликлинику. Здесь много инвалидов среди пожилых людей, они отработали по полвека на заводах и комбинатах, а советская промышленность грешила плохой охраной труда. Кто работал в горячих цехах, сжёг себе верхние дыхательные пути годам к сорока. Тут многие ещё задолго до пенсии становятся инвалидами, слух сажают, зрение теряют, суставы разрушают. Офтальмолог уволился из поликлиники, теперь слепые бабки из дома не выходят, а за очками ехать в Питер рискованно, если не видят ничего. В сельском хозяйстве преимущественно женщины работают, ворочают тяжести и простужаются, ковыряясь в холодной земле какими-то допотопными палками-копалками. У таких к пенсии – целые букеты хронических заболеваний. Теперь им проблема оформить документы на инвалидность, на какие-то лекарства, потому что надо ехать в районный или даже областной центр. А как поедешь на костылях или со слабым сердцем? Раньше в Администрации было что-то наподобие филиала Пенсионного фонда и Собеса. Там работали такие же пенсионерки, они собирали справки у инвалидов, оформляли нужные документы, отправляли, куда надо. Теперь их всех сократили, хотя у них зарплата копеечная – всё держалось на чистом энтузиазме. Так что для стариков жизнь здесь совсем не продумана. Вообще, сворачивают и ликвидируют очень многие структуры власти. Как перед сдачей города врагу.

– Как это?

– Есть такой военный приказ: перед тем, как оставить город, из него следует вывести глав Парткомов и прочих руководителей партийной ячейки, руководство крупных предприятий и медсанчасти, если таковые имеются. Сами предприятия разорить и вывести из строя.

– Кому сдавать-то собираются?

– Не знаю. Криминалу, наверно. Больше некому. Такая картина сейчас во всех промышленных посёлках наблюдается. Все орут о гибели деревни, а уже города вымирают. Разговоры идут, что и поликлинику скоро закроют.

– А таким, как Вы, поликлиники не нужны?

– Мне? Нет.

– А как же Вы больничный лист оформляете?

– Никак! – рассмеялся он. – Я только сейчас подумал, что даже не знаю, как это делается…

– Послушайте, Вы меня просто удивляете! Здесь так холодно, наверняка, простудные заболевания никого не обходят стороной. Ведь тоже как-то болеете, я надеюсь.

– И не надейтесь, – опять улыбнулся он. – Сам не знаю, как так получилось… У меня с детства привычка с местными пацанами с мая по октябрь каждое утро ходить на речку – она у меня в двух шагах от дома. Если зима мягкая, и вода не замерзает, то можно и зимой. Тридцать метров туда и обратно проплыл от берега к берегу, слился с окружающей средой, поэтому она уже не беспокоит своими перепадами.

– То есть Вы хотите сказать, что вместо визита к врачу все должны в холодной реке купаться?

– Ни в коем случае! Да и смотря, что за река. Я себя к такому «лекарству» приучил, кто-то привык по врачам ходить, кому-то без пилюль не обойтись – у каждого свой кайф.

– Похвально заниматься спортом, но и спортсменам врачи нужны.

– Вы не поняли: это не спорт. Спорт – это борьба за рекорд, соревнование, где всё делается наперегонки, кто выше, дальше, больше, иногда даже с помощью каких-то уловок. А это что-то вроде утреннего умывания. Приводишь себя в соответствие с той средой, в которой существуешь, поэтому она уже не кажется слишком холодной, суровой или ещё какой-то некомфортной. Негодовать в её адрес бесполезно – она другой не станет. Легче самому подстроиться под неё. Болеют те, кто всё время в конфликте с той средой, в которой живут.

– Оригинальная точка зрения. Но им-то что делать?

– Не знаю. Вы говорите, что все ходят к врачам – не все. Поликлиника в нашем городе появилась только после Революции, но ведь до этого люди как-то жили. Вот Вы лично в молодости ходили по врачам?

– Нет. Да и старики тогда не особо туда бегали. Это было как-то…

– Не модно. Это было не популярно. Настрой у людей совсем другой был. Это сейчас все повадились скрипеть да жаловаться, детей тащат сидеть в очередях к врачу, где все чихают и кашляют – вот где в самом деле заболеть можно. Медицина – великая вещь, я перед нею преклоняюсь. Я видел не раз, как врачи вытаскивали людей с того света. Но это не значит, что надо постоянно их теребить, если сам можешь очень много сделать для своего здоровья. Хотя бы не волноваться по пустякам – уже огромный подарок себе сделаете, который не принесёт вам и десяток самых лучших докторов. Сложилась культура, когда люди ходят по врачам, как в клуб по интересам. Они бодры, проворны, энергичны – врач на их фоне глубоко больным человеком выглядит. Они там оживлённо общаются друг с другом, успевая в очереди связать по целому носку или прочитав книгу, обмениваются новостями, рецептами. Некоторые так увлекаются, что заходят в кабинет к врачу, когда подошла очередь, и забывают, что у них вообще болело. У нас терапевт жалуется, что «больные» приходят «просто поговорить» о погоде, политике, росте цен или когда надо огурцы высаживать. За рубежом, где уровень жизни растёт, а с ним растёт и доля пожилого населения, для людей создаются клубы, куда они могут ходить, чтобы скучно не было. У наших таким «клубом» стала поликлиника.

– Я согласна, что к врачам ходит много тех, кто в этом не нуждается, но медицину надо развивать.

– Смотря, что называть медициной. Вот я читал в одном журнале, что развитие медицины в так называемых развитых странах ведёт к тому, что у населения этих стран растёт генетический груз, то есть происходит накопление отрицательных мутаций в генофонде человека. Грубо говоря, вырождение. Раньше у женщины происходил выкидыш, если она вынашивала нежизнеспособного ребёнка, а теперь её кладут на сохранение, при котором она почти не двигается, у неё снижается потребление кислорода, замедляется кровоток. Кровь не получает необходимого движения и питания и не может донести это питание до нуждающихся в нём органов. При этом она вынашивает слабый плод, который и так еле живой, а тут и минимума необходимого питания не имеет. Сто лет тому назад женский организм в такой ситуации отторгал эмбрион с нарушениями естественным путём, а теперь медицина не даёт. Теперь рожают даже наркоманки и женщины с разрушенной моралью, в современной России практически каждая вторая баба рожает от хронического алкоголика или малахольного нытика с дурной наследственностью – другой материал просто не найти. Борцы с абортами ликуют: «В нашем полку прибыло». Прибыло дебилов, а то ведь мало было. Многие люди живут в промышленных зонах, где рожать вообще нельзя, настолько там дрянная экология. Раньше крестьянки работали в поле вплоть до родов, дышали чистым воздухом и много двигались, поэтому рожали здоровых и сильных детей. Это не намеренное издевательство над женщиной было, а естественный отбор. Представляете, как цепко эти дети у неё в утробе сидели? А кто не хотел за жизнь держаться, тот вылетал.

– Ну, это какой-то…

– Фашизм, хотите сказать? Да, так принято считать, что подобные рассуждения попахивают фашизмом. Но через сто лет, когда два человека из трёх будут иметь серьёзные отклонения в развитии, люди будут вынуждены прислушаться к этим идеям. Я не спорю, среди инвалидов очень много сильных людей, даже можно сказать, что инвалидность их сделала сильней и у них есть чему поучиться здоровым, которым при их здоровье хватает наглости хныкать или пропивать его. Брюшко отрастят и скулят – догадайся, кто из них в большей степени инвалид. Я знаю людей, которые без ног ходят, и ходят так, что никто даже не догадывается, что у них ног нет. О чём говорить, если инвалиды уже свои Олимпиады устраивают, тогда как многие условно здоровые на турнике ни разу подтянуться не могут, вообще своим телом не владеют. Надо учиться у этих людей силе, но в нашем слезливом и всё время причитающем обществе, в нашей охочей до соплей культуре больных и слабых, особенно детей, принято делать ещё слабее хныканьем и сюсюканьем. Люди не хотят быть сильными, им удобней стяжать жалость и сострадание. Теперь многие женщины все девять месяцев лежат «на сохранении», дышат выхлопными газами с улицы через форточку – в городах это называется «проветривать помещение» – и глотают таблетки. Чего они там сохраняют, спрашивается? Болезни и аномалии своего будущего ребёнка. При искусственном поддержании такой беременности, тяготеющей к самопрерыванию, происходит сохранение всех этих отрицательных факторов. В естественных условиях генетические нарушения и мутации отсеиваются за счёт выкидышей или бесплодия. Раньше банальная импотенция была гарантированным препятствием к передаче дефектного генетического материала следующим поколениям. Но теперь придумали таблетки, с помощью которых любой старый пердун в состоянии зачать ребёнка, передав ему целый букет своих возрастных заболеваний и отклонений, что раньше было просто невозможно – таких чудо-таблеток не было. Вы посмотрите вокруг: все жрут какие-то таблетки! Многие уже не мыслят своей жизни без них. Даже совсем молодые семьи имеют целые арсеналы разнообразных лекарств и считают это признаком медицинской грамотности. Это нормально? Как говорится, дешевле похоронить, чем таблеток на всех напастись. Детей рожают слабых, болезненных, над ними трясутся, доказывают, что они не смогут жить самостоятельно, чем формируют у них истеричный характер в стиле «мне все должны, а то щас помру, и всем стыдно будет». Во многих городах уже приходится создавать специальные условия для перемещения инвалидов, которые с рождения не могут ходить, не способны себя обслуживать, их нельзя оставлять одних, потому что таких людей всё больше и больше. А медицина вытягивает деньги. Сначала она помогает женщине за деньги выносить нежизнеспособного ребёнка, потом за ещё большие деньги лечит его. И «лечение» это может длиться до бесконечности. Пока деньги не кончатся. В нашей стране медицину сейчас никто не финансирует, поэтому она вынуждена делать себе рекламу, доказывать людям, что тем без неё никак.

– Ну, к стоматологу-то Вы ходите? Я смотрю, у Вас зубы хорошие, и все на месте.

– А зубы мне пока ещё рано терять.

– Ничего себе «рано»! Мы внуку уж две пломбы поставили.

– Это когда сверлят?

– Неужели никогда не делали? Кошмар! Вам и в самом деле медицина совсем не нужна.

– Видимо, потому что я конфет не ем. В детстве это дефицит был, мать только на Новый год ездила за ними в Ленинград, стояла в километровых очередях. Но их не столько ели, сколько смотрели, как на сувенир. Поэтому привычки есть сладкое не сформировалось. С современными детьми сложнее – магазины завалены какой-то сладкой дрянью на палочке всех цветов радуги. И вот с этой палочкой теперь через одного ходят, у некоторых она как сигарета изо рта торчит.

– Это Чупа-Чупс называется, – любезно подсказала Людмила Евгеньевна.

– Я бы гуталин с таким названием не купил, а они это в рот суют. Что это? Еда? Что-то полезное там есть?

– Психологи говорят, что повальная страсть всё время жевать жвачку или сосать леденцы является признаком хронического стресса у современных людей.

– А чем таким заняты нынче люди, что у них стресс? Я понимаю, когда стресс у тех, кто самолёты строит или мосты возводит и волнуется: не рухнет ли их творение в первый же день. Но кто у нас сейчас что-то строит, создаёт, возводит? Все только жуют это дерьмо на палочке. Даже из детских колясок она торчит – там тоже стресс? Одни конфеты жрут, другие водку хлещут, третьи таблетки глотают горстями – у всех стресс. Ох, уеду в тундру жить.

– Там сейчас тоже кризис. Экологический.

– Только это и останавливает… Всё-таки у нас было счастливое детство. Мы были глупее современных детей, но лучше ограждены от всякой дряни. Был дефицит на конфеты, теперь они доступны, зато зубы выпадают уже у дошкольников. Я со своими воюю, я им говорю: «Организм – не помойка, чтобы в него пихать всё подряд. Надо сортировать мусор, который в себя закладываешь».

– Сколько их у Вас?

– Трое.

– Господи, здесь у всех такие семьи огромные!

– Где ж огромные? Огромные – это семь-восемь детей.

– А Вы тоже выросли в большой семье? Нет, я просто заметила, что выходцы из больших семей чаще имеют только одного ребёнка или вообще без детей живут.

– Я один в семье рос. Точнее, не один… У меня ещё были сестра и брат, старше меня на несколько лет. Я их никогда не видел. Они погибли до моего рождения. На мине подорвались.

– Как это?

– Очень просто. Здесь до сих пор бомбы и мины времён Второй мировой взрываются, если кто нечаянно наступит. На моей памяти случая два-три точно было, когда школьники находили фугасы в черте города и взрывались. А уж в лесу этого добра, как грибов, из земли торчит, даже искать не надо… Они играли где-то на опушке, бегали, прыгали, как обычно дети делают. Видимо, кто-то наступил на взрыватель. А срок службы у мины не ограничен. Мало того, от коррозии корпуса чувствительность возрастает настолько, что детской ногой достаточно задеть, чтоб взорвать… Здоровая, стерва, оказалась. Убила сестру, брата и ещё какого-то ребёнка, двоих покалечила. Моя жена там тоже была, но её не задело, ей тогда лет шесть было. Меня отец потом туда водил, показывал воронку, метров десять в диаметре. Её сразу вода заполнила, пруд образовался. Мать сколько раз его просила это место показать – не пускал. И мне не велел. Я туда хожу иногда, красиво там… А родители после этого спешно меня родили, чтоб совсем одним не остаться, хотя им уже за тридцать было – тогда это считалось поздно для рождения детей. И как же они надо мной тряслись! Я только потом понял, что они очень боялись и меня потерять.

– Ещё бы! Смелые они у Вас. Я бы, наверно, не смогла ещё родить, если бы первые дети так… погибли.

– Никто не знает, чего он может. Баловали они меня. Я сначала таким барином рос: чуть что не по мне – пасть открыл пошире и давай орать, пока мне всё не вынесут. Дед мной вовремя занялся. Как увидел эти мои концерты, так и пресёк на корню: «Я те щас по жопе-то надаю, будет повод выть». Я аж рот захлопнул от удивления: ни фига себе, думаю, да нешта так можно с бедным дитятей. Он стал меня лет с пяти с собой повсюду таскать, на работу брал, где мужики лес валили. Там работали гуцулы и валахи – чёрные такие дядьки, на разбойников из сказок похожи. Я любил с ними у костра сидеть, слушать их рассказы, говор их необычный, когда дед меня с собой в ночь брал. Родители в шоке были, но деда не переубедить: вы, говорит, внука мне не портите. Хотя у него этих внуков человек пятнадцать точно было, но он именно в меня так вцепился. А мать хотела, чтобы я музыкой занимался, договорилась с директором Дома Культуры, чтобы мне разрешили там на пианино какие-то гаммы разучивать. Пианино простым советским гражданам тогда было не купить как таковое. А я уже становился шпаной, мне больше нравилось драться, гаммы забросил, стал на кулаках отжиматься. Мать как увидела, так и обомлела: «Ты же руки себе испортишь». Дед ликовал: «Мужику руки нужны, чтобы топор крепко держать, а не на клавиши нажимать». Один раз мы с друзьями дрались на Ведьминой Горе – это микрорайон на другом конце города. Там раньше самая приличная в округе дискотека была, все туда таскались, но тамошние парни били чужих.

– Чужие – это из этого же города, но из другого его района?

– Да. Ох, как же хорошо они дрались, как они нас метелили – до сих пор не забуду. Домой пришёл, рожа разбита, а я довольный, не передать как. Бедные мои родители! До сих пор помню их лица с выражением беспомощности: что ж ты с нами делаешь. Я думал, что дед меня поддержит, но он мне ещё оплеух добавил. Ты что ж, говорит, мать и отца так пугаешь, свинья этакая. Кто тебя так учил драться, удары пропускать? И запомни, говорит, никогда не пугай своими приключениями близких – не по-мужски это. Врагов своим кровавым оскалом пугай, а не женщин, тем более, мать. Если врагов этим напугаешь, конечно, а не насмешишь. Потому что, если морда разбита, значит, драться не умеешь. И нечего ею тут отсвечивать, позориться. Так пропесочил, что у меня как-то сразу поведение выровнялось, перестал самоутверждаться на каждом повороте.

– А что же отец не мог у деда влияние над сыном перехватить?

– Отец у меня очень мягкий был. Я даже не знаю, почему он таким был. Он вырос в ужасное время. Они все вышли из такой жёсткой крестьянской среды, какую ещё Горький описывал, где детей пороли и били без всякого повода каждую пятницу или субботу, что ли. Для профилактики. Иногда даже убивали или калечили на всю жизнь. Потом война началась, они всю войну здесь в лесах просидели. Отцу тогда лет двенадцать было, и ему доводилось убивать. Он мне никогда про это не рассказывал. Я жалею, что его не расспросил. Да он бы и не сказал ничего. Мне потом его братья и друзья детства рассказывали, как он убил первый раз. Они шли вечером по улице и увидели в одном дворе, как немец домогался до какой-то молодухи, а её мать кинулась на помощь, и он стал эту старуху душить. Отец всадил ему вилы в спину, потом они утопили его труп в болоте и сами убежали в лес.

– Это ужасно, когда дети вынуждены в войне участвовать! Конвенция по правам ребёнка запрещает использовать детей в боевых действиях.

– Всё равно используют, и очень успешно. На Ближнем Востоке, на Кавказе дети обучены воевать наравне со взрослыми. Да и всех советских детей несколько десятилетий воспитывали на образах пионеров-героев, а уж они-то воевали не по-детски. Зина Портнова больше ста немецких офицеров на тот свет отправила, на своём же допросе умудрилась выхватить у следователя пистолет и застрелить ещё троих дюжих мужиков. Девчонка! Лёня Голиков уничтожил десять машин с боеприпасами, взорвал несколько мостов, в том числе железнодорожных, убил несколько десятков немцев. Не помню, кто, но какой-то юный снайпер застрелил около двухсот солдат и офицеров вражеской армии. Представляете, результативность какая? Ребёнок сам по себе обезоруживает, военный человек поначалу не ждёт от детей оккупированной территории никакой угрозы, а зря. На этом вся система и держится. Здесь дети в основном оружие собирали для партизан. Выходили навстречу патрулю, прикидывались дурачками, отвлекали, заговаривали зубы, пока кто-то самый сильный не заходил сзади и не бил ножом или любым другим подручным инструментом. Я думаю, что такое детство навсегда отвратило отца от насилия. Меня никогда пальцем не трогал, даже когда я этого заслуживал. Посмотрит так сокрушённо: «Ты же уже взрослый парень, ну как тебе не стыдно?». Их столько погибло в войну, что я до сих пор понять не могу, сколько у моих бабок было детей. У старшей сестры моей бабки по матери было восемнадцать детей, так после войны осталось только двое. На городском кладбище у каждого семейного участка есть такие могилки, куда их всех хоронили. На камне так и написано: Паша, Маша, Нина, Федя – целый список детских имён. Кому десять лет было, кому и того меньше. Кто от голода умер, кто от тифа, кого и убили. Эти бедные старухи потом моей жене советы давали: «Ленка, рожай побольше, а то война начнётся, поубивают всех к едрене, как будто на сносях и не мучилась. А так хоть кто-нибудь останется, будет кому хоронить». Или говорили: «Не рожай вообще – никому в нашей стране люди не нужны». Мы с женой смеялись: ну какая война может быть в Стране Советов, бабули?

– А мы невестку не можем раскачать на ещё одного внука – ни в какую. У неё в роддоме пьяный акушер принимал первые роды, чуть инвалидом не сделал. Она потом долго болела, её бывший муж из-за этого бросил. Теперь боится рожать. Тут по телевизору какие-то антропологи с демографами выступали, трясли графиками смертности, галдели, что русские в двадцать первом веке исчезнут как вид. Мы, оказывается, уже давно стабильно закрепились на первом месте по смертности, которая продолжает расти, а вот рождаемость падает. Так что каждая баба должна быстро народить кучу детей.

– От кого, не сказали?

– Ха-ха, нет. Сказали, что Россия каждый год теряет по миллиону человек. Приводили в пример беднейшие страны мира, где рождаемость очень высока.

– Кто ж так бабу уговаривает? Всюду порнуху крутят, а элементарные вещи разучились делать. Как она «быстро» родит кучу? Кучу могут только мужики, извините, навалить. Но не детей, а говна. У нас вообще какие-то странные требования к слабому полу. Хотят, чтобы рожала, но быстро и без проблем для мужиков, которые ей этих детей сделали.

– А как надо уговаривать?

– Женщине вообще нельзя говорить про смертность, да тем более такую катастрофическую, как у нас. Ещё и графики какие-то показывать, вообще бред! Это же не агрегат, который по желанию выдаст нужное количество недостающих деталей: «Слышь, будь другом, выдай новых болтов, а то мы целую партию запортачили». Любая баба, когда слышит, что где-то погибает миллион человек, интуитивно представляет себе, скольких трудов это стоило: выносить и родить миллион младенцев, а потом их ещё и вырастить. И вот какие-то полудурки, как ни в чём ни бывало, заявляют: «Ой, мы их всех угробили не по делу, так что будь любезна ещё миллион роди по-быстрому». А понизить смертность они не пробовали? В Китае население за счёт низкой смертности растёт, как на дрожжах, хотя у них уже четверть века запрещено иметь более одного ребёнка на семью. У моего деда было двенадцать человек детей, он сам был пятнадцатым ребёнком у своих родителей. Где результаты такой ударной рождаемости, при которой население должно было бы вырасти в десятки раз, а оно у нас не может «догнать» численность царской России?

– Двенадцать детей – с ума сойти! У моего деда было только двое детей.

– И правильно. Зачем рожать много детей, если у нас выкашивается население миллионами, если у нас людей так «любят»? Теперь начнут призывать брать пример с беднейших стран мира, а почему никто с нашей страны пример не берёт? Чего-то никто не скажет: «Давайте жить, как в России». Потому что все страны живут своим умом, исходя из реальной ситуации. А у нас своего ума нет – только позаимствованный. Мы всё время крутим башкой по сторонам, как двуглавый орёл на гербе.

– Мне серп и молот больше нравился.

– Серп и молот сейчас не актуальны. Наши нынешние символы – болт и грабли. Их надо на герб. Наши государственные деятели заведут страну в тупик и начинают формировать комплекс вины у народа: «А вот, посмотрите, в Монголии в юртах живут – может, и нам, то есть вам так жить попробовать? А то вы оборзели, не по средствам жить хотите, в собственных квартирах!». Я согласен брать пример с других стран, но с богатых и высоко развитых, а не Буркина-Фасо какого-нибудь. Таков закон эволюции: выросшее дерево, у которого крона развилась выше пятого этажа, не сможет стать опять маленьким. Если россияне не хотят жить, как в Пакистане или Нигерии, то это говорит только в пользу их психического здоровья. Уже родившиеся граждане в стране никому не нужны, и верх идиотизма, когда начинают какими-то графиками трясти и призывать население спешно увеличить своё поголовье. Любая женщина, даже самого скромного интеллекта, когда видит таких полудурков, невольно в уме прикидывает, что её ждёт с ними, если у них такое отношение к человеческой жизни. И дело даже не в том, что она рожать не хочет, а прежде всего она не захочет рожать именно от бракоделов, у которых отсутствует программа бережного отношения к жизни. Женщина самой природой настроена всё время сканировать состояние общества, в котором живёт, стоит ли в нём давать жизнь своим детям, если оно зациклилось на соревновании за первые места в мире по смертности.

– Многие рожают, совсем не задумываясь об этом. Есть девки – иначе и не назовёшь, – у которых рождено с десяток детей, все распиханы по приютам и детским колониям, многие имеют серьёзные проблемы со здоровьем и развитием, потому что делали их в пьяном угаре. И им ничего не сказать, потому что на любые упрёки они пышут перегаром: «Зато я – мать-героиня!». У меня вон соседка…

– Я не пьяниц имею в виду, а пока ещё более-менее вменяемых людей. Пьяницы – это такой сорт живых существ, которых никогда не надо рассматривать в качестве примера человеческого поведения. Когда баба бухает с сожителем, да ещё детей спьяну плодит – этим должна наркология с психиатрией заниматься, а не демография.

– Сейчас как раз бьются за таких детей, потому что пьяниц всё больше, а нормальные люди рожают всё меньше. Как будто вырубили роскошный здоровый лес из корабельных сосен или крепких кедров, а теперь трясутся над редкими чахлыми деревцами, которые никогда уже не станут такими красивыми и высокими, какими были деревья в уничтоженном лесу.

– Хорошо Вы это сказали, про лес…

– А Вы так и не сказали, как Вам удалось жену уговорить родить так много детей в такое нестабильное время? Да ещё в городе, где даже нет родильного отделения.

– Ограждал от этой несуразной жизни, как мог. Женщину надо ограждать от грубого мужского мира. Почему на Ближнем Востоке много рожают? Потому что женщина там гарантировано защищена от нестабильного внешнего мира, которым правят мужчины. Она привыкла, что рядом всегда есть мужик, который решит любые проблемы. Если это не муж, то отец, брат или ещё какой-то опекун – одна женщина там никогда не остаётся. Если муж не справляется и не может обеспечить чьей-то дочери, племяннице или сестре достойный уровень жизни, то отец, дядя или брат могут её забрать у него. А на Востоке это для мужика – позор несусветный, если у него бабу забрали, потому что он не сумел обеспечить ей нормальную жизнь. У нас сейчас много придурков развелось, которые в своих алкогольно-половых фантазиях грезят гаремами и женской покорностью, но даже не понимают, что сами не потянут такую модель общества. И проблема не в женщинах, а как раз в мужиках – спившихся, глупых и инфантильных. Они мечтают о тихой и покладистой овечке с поволокой в глазах, которая никогда не спорит и не перечит. Но не понимают, что она не делает этого только потому, что ей глубоко безразлично, где мужчина достанет денег на содержание семьи, как будет выкручиваться из самой сложной ситуации. Родился с яйцами – будь любезен знать. Они не замечают, что сами похожи на этих пассивных восточных баб – ничего не хотят решать, ни за что отвечать. Наш мужик бежит к своей маме жаловаться: «Там какая-то корова опять говорит, что от меня беременная». И в тридцать лет к маме с этим бегают, и в пятьдесят. Мама за него, за взрослого кобеля, который уже вовсю баб огуливает, идёт разбираться – с ней свекровь в своё время точно так же «разбиралась», когда она её придурковатого сыночка на себе женила. На Востоке такое невозможно, у нас – почти норма. Отовсюду слышна заветная мечта таких лохов: кабы кто пришёл и решил разом все их проблемы, а им самим не надо никаких прав и свобод, лишь бы телевизор и дешёвую водку оставили. Мечтают о бабе-овце, но делают всё для того, чтобы она превратилась в ломовую лошадь или даже быка. И тут начинается самое интересное: они требуют, чтобы бык вёл себя, как овца.

– Зато у наших женщин больше прав. Восточные жёны даже деньгами не распоряжаются, мужчины покупают и утварь, и продукты, и одежду. Проси вот у него… на трусы!

– На трусы надо просить у наших доморощенных «шейхов» и «султанов», которые сейчас повадились разыгрывать шариат со своей конопатой картофельной рожей, но получается какая-то фигня. Где-то услышали, что при таких отношениях женщина боготворит мужчину, а им, ущербным, этого как раз и не хватает. Но вот как себя вести, чтобы это поклонение получить, они не знают. Жене дадут денег на хлеб и наблюдают, когда она на трусы запросит, чтобы была возможность изобразить из себя мудрого падишаха, который решает государственной важности проблему: великодушно дать или не дать за недостатком почтения со стороны недостойной рабыни. В конце концов, до того доиграется, что она его пошлёт куда подальше и пойдёт сама работать – это гораздо проще, чем ждать каждые три рубля от такого мудака. Естественно, «падишах» в недоумении: где ж он ещё такую дуру себе найдёт для новой игры?

– Ха-ха-ха!

– У нас менталитет не тот, поэтому не получится так, как на Востоке. У нас могут спустить всю зарплату за один вечер, если жена у кассы комбината не перехватила. А если перехватит, то будут орать, что все бабы – транжиры. Пропить за вечер несколько тысяч – это нормально, а если жена сковородку купила за триста рублей, чтобы на ней тебе же жратву готовить, это уже дорого. И именно жена будет думать, как выжить семье ещё один месяц, если «глава» пропьёт семейный бюджет. Вот и все её «бо́льшие права». При столкновении западного и восточного взгляда на женщину всегда возникает этот парадокс. Западу кажется, что восточную женщину угнетают, но на практике она, как это ни странно для европейского уха звучит, лучше защищена в социальном и финансовом плане. Она никогда не останется матерью-одиночкой без средств к существованию, она никогда не окажется в доме престарелых при живых детях-эгоистах. Европейские слабые мужики всучили своим бабам право рожать без семьи и мужа как «высшие завоевания демократии», а восточная женщина на такую лажу вряд ли поведётся. Многие думают, что она, бедняжка, бьётся там за свои права, но она не хочет ничего решать и за что-то отвечать. Это настолько равнодушное ко всему происходящему создание, что даже при собственном убийстве молчит, потупив взор. Типа, пусть мужчины сами всё решают, а меня оставьте в покое. Она не борется за свои права, потому что они ей не нужны. Её устраивает право прятаться от жизни за теми, кто оградит от всех невзгод.

– Да ну, так жить! Женщины там по сути содержанки.

– Содержанка получает только материальное обеспечение, а там бери выше: мужчина отвечает даже за поведение и правонарушения женщины. Она может на машине кого-то сбить, а отвечать и штраф платить будет муж.

– Они там водят машины?

– А почему нет? Во многих ближневосточных странах достаточно высокий уровень жизни, в Иране и Эмиратах два-три автомобиля на семью – не роскошь, а норма. Они же нефтью торгуют и алмазы добывают, а власть доходы распределяет так, что коренное население может вообще не работать. В нашей стране это трудно осуществить. У нас женщина не сможет закрыться в своём домашнем мирке – её оттуда тот же муж сразу вытолкнет: «Иди работай, тебя никто содержать не подписывался». Русская баба привыкла, что рядом всегда есть тот, кто не решает проблемы, а создаёт. И грузит ими. Её постоянно грузят негативом: то цены растут, то маньяки детей убивают, а их самих убивать нельзя, потому как надо уважать нетрадиционные интимные наклонности других, то какие-то геморроидальные шишки очередную войну развязать хотят. Всё вокруг постоянно ей твердит и доказывает: жить опасно, рожать нельзя. В новостях – только аварии и катаклизмы, падение самолётов, морали и курса рубля. Кто разводит куриц, знает, что в курятнике даже дверью нельзя хлопать или громко разговаривать, иначе курицы примут это за угрозу выживанию и перестанут нестись. А современную женщину пугают атомными войнами, террором, вирусами, ростом преступности.

– Видимо, в надежде, что баба – не курица.

– Тут у одной бабы выкидыш произошёл, как по телевизору увидела репортаж из Чечни с отрезанными головами. Вроде здоровая баба, крепкая даже – трактор водит. Наблюдалась у врача, никакой угрозы выкидыша не было, а увидела такое, и здоровый организм сделал здоровый вывод: спасайся, кто может. Другая вообще померла, когда фильм какой-то смотрела, художественный, где мужика, подвешенного на дыбе, избивают железным прутом. У неё сердчишко и не выдержало. Сейчас ведь такие фильмы снимают, что помереть легче, чем это смотреть. Пытки, казни, и всё так натурально. Зачем мирному населению такие вещи показывают, с какой целью? Цель какая-то должна быть. Такие вещи иногда показывают на передовой, чтобы завести солдат перед атакой, но никак не женщинам.

– А зачем, в самом деле, такое смотрят?

– Сейчас люди всё смотрят, без разбора. Народ, как загипнотизированный, перед телеящиком сидит. Раньше хотя бы предупреждали, мол, покажут что-то этакое, на что нормальным людям смотреть нельзя, если они хотят нормальными остаться. Невзоров, когда своё невинное «Чистилище» показывал, и то предупредил, чтобы убрали детей от экранов и людей с неустойчивой психикой. Я как-то телик включил новости посмотреть и через пять минут выключил. Затошнило, как беременную бабу. «Пьяный отец засунул плачущего ребёнка в работающую стиральную машину, пьяная мать заснула и забыла новорожденного младенца на балконе, пьяная тёща зарезала пьяного зятя розочкой из бутылки после совместного распития этой самой бутылки, пьяные студенты вырезали ложкой глаз своему сокурснику, пьяный подросток облил бензином и поджёг голубя». Показали, как горящая птица летает перед смертью, пытаясь сбить с себя пламя. И гадать не надо, что этот подросток – жертва аборта какой-нибудь проститутки и наркоманки. Я понял, что война – это не так уж и страшно, по сравнению с подобной «мирной» жизнью. Полезной информации – ноль, одни помои. Зачем они мне? Какие это «новости»? Это больше похоже на запись из журнала главврача после обхода дурдома. С тех пор я телевизор уже несколько лет не смотрю.

– Откуда же Вы узнаете, что там показывают?

– Из разговоров. О чём сейчас все говорят? О том, что видели по телевизору, слышали по радио, читали в газетах. Своих собственных оригинальных мыслей ни у кого нет. Мне кажется, что люди уже не способны их вырабатывать. Есть категория людей, которые считают, что читать надо не для собственного развития, а чтобы грузить друг друга прочитанным. И если раньше они грузили окружающих прочитанным, теперь – увиденным или услышанным. Все перемалывают то, что видели по «ящику» сами или с чужих слов. И, к сожалению, полезных и способствующих установлению нормальной жизни сведений там не звучит. Убийства, извращения, деградация. Но даже если баба от телевизора отвернётся, плохие новости её в покое не оставят. Пьяный супруг, «надёжа и опора» приполз с работы, где грузовик по пьяни утопил, и она теперь должна искать деньги, чтобы его не посадили. Он ещё и наваляет по сусалам, что у неё настроение испортилось от такой «радости». Если восточной бабе скажут, что баррель нефти в цене упал или торговая палата ввела ограничение на импорт мяса, она не поймёт, что это такое, и даже вникать не станет: пускай мужчина с этим разбирается. Наша вынуждена вникать и в курсы валют, и в обвал на бирже! Наша в такой ситуации бежит на дополнительную работу устраиваться, потому что мужика сейчас с работы попрут в связи с очередным финансовым кризисом. Он, естественно, в законный запой уйдёт на год, а надо как-то детей поднимать. Если она в такой ситуации ещё и беременная, муж её погонит на аборт или бросит. И общество будет на его стороне: «Совсем с ума сошла, баба-дура, рожать в такое проклятое время. Довела бедного мужика!». Вот и объяснение, почему дети перестали рождаться. Не до этого. Женщина ещё и в политику лезет, наивно полагая, что это какая-то разумная система, которую можно подогнать под её нехитрые бабьи нужды. А на Востоке главная политика у женщины – семья.

– Зато восточные страны лидируют по уровню насилия над слабым полом. Как бы ни была тамошняя женщина покорна и покладиста, а её бьют и унижают за такую «опеку».

– А русских баб, думаете, не бьют и уважают? Метелят только так. Восточная жена хотя бы понимает, ради чего огребает. Да, неприятно, но зато не надо работать и зарабатывать, учиться и получать профессию. Это ведь не так-то и легко. В соседнем районе муж жену прибил. Колотил её уже много лет, а тут удар не рассчитал. Она была директором магазина, он не работал нигде, как только закон об обязательном трудоустройстве отменили. Она его обеспечивала, по курортам возила, машину ему купила, его дочке от первого брака – квартиру, сына от второго брака в университет пропихнула на коммерческое отделение. Думала, что он её за это будет любить вечно, да вот прогадала.

– Может, его раздражало, что она такая сильная?

– И сильных бьют, и слабых. У директора комбината Воротилова уже третья семья по этой схеме разваливается. Жену-домоседку стал поколачивать, приговаривая в стиле «куда ты, дура, денешься», она – на работу устроилась. Он на развод подал, шейх наш недоделанный: «Я нормальные бабки зарабатываю, а тебе, значит, всё мало». Но она-то рассудила логично: раз его раздражает, что она дома сидит и живёт за его счёт, то надо идти работать. А он сам не знает, чего хочет. Приходил ко мне, плакался: «Ты подумай, тут в городе у меня одного жена дурака валяет, остальные бабы на двух-трёх работах вкалывают, чтобы семью прокормить. Да она за это в ногах у меня валяться должна!» и прочие буйные фантазии высказывал.

– Говорят, что тут в городе только у Авторитета жена не работает.

– Кто такое говорит?

– Ну, говорят.

– Не знаю, не слышал… Ну, правильно: теперь-то у Воротилова жена работает, да и не жена она ему уже. Он оправдывается, что жену гонять стал за то, что она якобы была «недостаточно благодарна», как ему показалось. В чём эта благодарность выражается, в какой валюте? Гимн на кастрюлях надо было сыграть или «Танец маленьких лебедей» сплясать, когда он с работы приходил? Или с транспарантом по улицам города пройтись: «Ура товарищу Воротилову, что он содержит свою семью»? А кто её содержать должен?

– Чужой муж, наверно. А Ваша жена работает?

– Работает.

– Кем?

– Моей женой.

– Дома, что ли, сидит?

– Не сидит. Работает на меня. Это я здесь сижу, языком трещу, а неё дел выше крыши. Ну, посудите сами: прислуги у нас нет, а ей надо за всеми убрать, постирать, приготовить, помыть и тэ дэ, и тэ пэ. Домашняя работа – это не работа, а каторга: сколько пыль ни вытирай, а она снова ложится на то же место, сколько ни стирай, а опять полная корзина белья. Как сквош: сколько мяч не отбивай, а он снова и снова возвращается. Мужики это не понимают, потому что весь мир судят по себе. А в нашей культуре мужик дома только спит, ест и телик смотрит. Поэтому он и про женщину думает, что она точно таким же приятным делам дома предаётся, когда он где-то там подвиг вершит – на работе положенное время высиживает. Американцы любят называть всему цену, и вот они посчитали, что если работу женщины по дому перевести на деньги, то она в два раза превышает зарплату среднего американца. Если сложить вместе зарплаты няни, уборщицы, прачки, повара, носильщика сумок с продуктами, которые ещё надо купить, помотавшись по магазинам и отстояв в очередях, и ещё многих видов занятости, которые на Руси баба выполняет «по любви», потому что «я на ней всё ж таки женился – осчастливил по самое не хочу». А если жена ещё выполняет роль финансового директора, который оплачивает счета и рассчитывает семейный бюджет, то есть умудряется втиснуть семейные потребности в зарплату мужа, какой бы скудной она ни была, то оплату такого специалиста себе не каждый бизнесмен может позволить. Тех же жён наши горе-бизнесмены засовывают на должности бухгалтера и экономиста, чтобы не тратиться. В других странах любая работа хорошо оплачивается, и домовитая жена прежде всего выгодна семье, потому что мужчине не потянуть на свои доходы оплату домашней прислуги, которая к тому же в любой момент может уйти в отпуск или на больничный.

– Ого! А у нас считается, что домохозяйка вообще не имеет права на доходы семьи.

– Я давно заметил, что у многих дураков семья разваливается из-за того, что они про жену говорят «дома сидит». На самом деле сейчас про работающих можно сказать «на работе сидит». Многие «сидящим» дома завидуют, что не надо до работы добираться по несколько часов каждый день, потому что работают в другом городе. И не столько работа выматывает, сколько дорога до неё на автобусе, в электричке, а где-то и пешком. Но преимущественно на работе люди сидят. Всё меньше рабочих мест, где работники землю пашут, сталь варят или хотя бы научные открытия совершают, мозгой шевелят, чтобы придумать что-то нужное и полезное для страны и общества. В гараже автобусного парка одна исправная машина осталась, мужики около неё сидят, «козла забивают». Что делают в офисах? Сидят. Чиновники в кабинетах чем заняты? Тоже сидят. Если придётся пару раз встать, они уже вопят, что «на таких Русь держится», да как они за-ради нея надорвались, два-три раза за день зад от стула оторвавши. Вы рассказывали, как в Жилконтору ходили, где тоже все сидят, а если кого пошевелить, то начинаются тяжкие вздохи с видом великого одолжения. У нас страна сейчас застряла во времени и полностью остановлена, ничего не развивается, не производится, не создаётся, не строится. У меня ума хватает это понять, у других – нет. Они начинают себя пяткой в грудь стучать, что вообще на работу ходят! Нашим дедам в голову бы не пришло этим хвастаться. Это норма была, что мужик работает, закон об обязательном трудоустройстве был, сами рабочие места были. А теперь это – подвиг. Потому что на фоне того разложения, какое у нас царит, любой, кто ещё не окончательно спился и скурвился, героем выглядит.

– А Ваша жена хочет работать? Ну, не дома, а за его пределами…

– Зачем? Вы не подумайте, что я тиран-деспот какой, лишил бедную женщину права на бесплатный труд. Мы так сразу договорились, что она будет очень уставать, если придётся и домом заниматься, и мной, и работой для записи в трудовой книжке. Придёт домой уставшая и издёрганная на «основной работе», а там ещё я сижу, своего требую. Вообще, она у меня не робкого десятка, да со мной тяжело жить. Мы из такого поколения, которое в молодые годы ещё верило, что всё будет хорошо, вот-вот наступит светлое завтра… Мы всё делали наоборот. Тогда как раз общественные лидеры и деятели культуры стали говорить, что семья не нужна, женщина-мать чуть ли не дура, женатый мужик вроде как лопух – продвинутый самец если и женится, то в пятьдесят лет и на школьницах. А я давно себе уяснил, что в нашей стране надо делать всё поперёк тому, что диктует реклама и пропаганда – не прогадаешь. Эти две проститутки никого ещё до добра не доводили. Я никогда не скупал ваучеры, не вкладывал деньги в какие-то пирамиды или банки, наспех сколоченные бывшими партийными деятелями. Никогда не вёлся на пьянку, как стиль поведения, на примитивные манипуляции вроде сексуального раскрепощения зажатых советских граждан, в котором они выглядят ещё более нелепо. Мы на фоне этого дурдома родили детей. Когда родилась дочь, была относительно нормальная обстановка. В том смысле, что в городе ещё функционировал роддом. Моя жена так спокойно её выносила, такая умиротворённая все девять месяцев проходила, почти постоянно спала. А вокруг уже начиналось какое-то нездоровое шевеление, все откуда-то таскали муку и сахар мешками, спички и макароны кубометрами, телевизор и газеты подзадоривали: это только начало. Потом перестали платить зарплату, и так всё обыграли, как будто обворованные работники сами в этом виноваты, да ещё кому-то и должны. А мы опять беременные!

– Мальчик?

– Ага. И тут жену как подменили: то плачет, то смеётся, то умирать собирается. Я понял, что мужики столько беспокойства создают женщинам – их даже выносить не так-то просто. Он не давал нам покоя! Шевелиться начал раньше, чем она поняла, что он вообще там у неё есть. Боксировал часами, потом вдруг затихнет, она ревёт: «Вызывай врача, с ним что-то случилось!». Врач приезжает, она уже спит. Ребёнок как лягнётся, она подскакивает: «Ну, скажи ты ему, как отец! Он же ушибётся, если будет так прыгать». Я думал, родится егоза какая-нибудь, будет нас по потолку гонять. Нет, родился такой спокойный и уравновешенный философ, даже по ночам не орал ни разу. Читать научился в четыре года. Сам научился! А я перед его рождением собрался в командировку, чтоб хоть каких-то денег раздобыть, поэтому решил отвезти жену в роддом заранее, договорился с врачами. Тогда уже в районной больнице рожали – тут в городе всё свернули в связи с Перестройкой. Домой приехал, она через пару часов тоже возвращается: «А я уже выписалась. Сам туда ложись! Целая палата беременных баб, и все рассказывают о своих коликах и врачебных ошибках при родах. Я чуть не родила от ужаса!». Я её в охапку и назад, она на мне виснет: «Я там умру!». Согласилась поехать через неделю, но тогда в роддоме отопление отключили. Всех рожениц собрали в две палаты, установили там по буржуйке, потому что при включении радиаторов электросеть традиционно не выдерживает нагрузку. Я своё сокровище, конечно, там не оставил.

– Что это такое было: война – не война? Как будто во время боевых действий жили.

– Не знаю, я тогда об этом не задумывался. Я тогда был совсем другим человеком… Короче, допрыгались мы, что родили прямо дома.

– А чего неотложку не вызвали?

– На Скорой телефоны отключали за неуплату. Медицину пытались перевести на хозрасчёт и обязали самостоятельно оплачивать техническое обслуживание. Потом смекнули, что у отечественной медицины совсем нет денег, но телефоны какое-то время не работали. Дело было ночью, поликлиника не работает, больница закрыта, машин нет ни у кого. Я боялся, что у жены паника начнётся, но паника была как раз у меня. Дрожал, как лист осиновый! А она вдруг такой спокойной сделалась, какой я и отвык её видеть за эти месяцы. Говорит: «Да ладно тебе, зато ехать никуда не надо». Зевнула, да и родила прямо мне в руки.

– Это Вы её так «ограждали» от грубого внешнего мира?

– Ха-ха-ха… Я же говорю, что в нашей стране это практически невозможно. Поэтому мы не имеем права от женщин требовать того, что не можем им обеспечить. Россия всё равно будет вымирать – это слишком запущенный процесс. Во многих развитых странах рождаемость падает. В Германии и Англии уже несколько десятилетий прирост населения «в минусе», но они не бьют тревогу. Они совершенно спокойно к этому относятся, полагая, что пусть населения будет меньше, но оно будут лучше обеспечено и развито. Лучше родить одного ребёнка, но подойти к этому процессу сознательно, создать для него хорошую семью, дать образование, в отличие от примитивных народов, которые бездумно плодят детей и совсем не знают, что с ними потом делать.

– Вот они скоро всю Землю и заселят.

– Население Земли всю свою историю только увеличивается, к концу этого века оно перевалит за шесть миллиардов. Оно выросло на миллиард только за последние двенадцать лет, хотя совсем недавно на это уходило сто с лишним лет. Европейцы первыми задумались, что будет, если человечество не остановится в увеличении своего количества. Ведь должен быть какой-то предел этому росту? Европу последние столетия сотрясали войны и революции, кровь лилась рекой, десятки миллионов жертв. В Азии уже сейчас не хватает плодородной земли для получения урожая, чтобы прокормить живущее там население. Там до сих пор случаются холера и оспа, которых давно нет в Европе. Африка не может победить голод и эпидемии, которые возникают только потому, что нет воды, и люди элементарно не моют руки перед едой. Вообще, за двадцатый век от банального гриппа народу померло больше, чем во всех войнах. Отчего это происходит? Природа вынуждена защищаться от людей, потому что они легкомысленные, безответственные и нечистоплотные. От них очень много отходов. Люди плодят свалки, помойки, вытаскивают из недр земли радиоактивные элементы и заражают ими окружающую среду. Опыляют поля химикатами, осушают болота, вырубают леса, поворачивают реки вспять и много ещё чего делают, с чем природа, видимо, не согласна. Поэтому время от времени в мире случаются эпидемии. Как только люди находят вакцину против одной чумы, появляется другая. В человеческом сообществе появляются идиоты, которые развязывают войны, устраивают теракты без всякой цели. Появилось такое понятие, как немотивированная агрессия, которая наваливается на образованных и обеспеченных жителей крупных городов, так что дело тут не в одичании и отсутствии образования.

– И Европа решила начать с себя добровольную практику естественного сокращения населения.

– Да. Для этого европейскую женщину выгнали с кухни, оторвали от дорогих сердцу кастрюль, обязали заниматься общественной жизнью, карьерой, придумали для неё кучу профессий, чтобы она перестала «сидеть дома» и плодить детей. Говорят, что в Европе для женщины это позор даже больший, чем для мужчины – не работать. Но работать именно на общество, а не семью. Детей никто не запрещает иметь, но с количества цель переходит на качество. В целом, всё разумно: уменьшить население без войн, экологических катастроф и эпидемий, которые «урезают излишки» очень жёстко. Зато не надо тратить госбюджет на вооружение, на восстановление разрушенных городов в ходе боевых действий – европейцы уйму денег на это угрохали за двадцатый век. Теперь в Европе эти деньги идут и на пособия.

– Может, Ваша жена просто очень любит Вас, что в такие времена решилась родить детей? Может, всё дело в любви? Нет, правда: восточной женщине надо, чтобы её защищали и обеспечивали, европейской права и свободы подавай, а русской нужна любовь…

– Любой женщине нужна защита и содержание, как бы она не верещала о каких-то там правах и свободах. Она и твердит-то о них только потому, что прекрасно понимает: ей тут ничего другого не светит. Женщина так выдрессирована веками ещё с пещерных времён: поддакивать мужикам. Потому что они сильнее. Она всегда говорит то, что они ожидают услышать, потому что им опасно перечить – многие из нас по жизни неадекватны. Она телепатически прочитывает, что хочет услышать мужчина, и озвучивает это. Если она видит мудаков, которые ничего кроме пьянства, свободной любви и гражданского брака дать ей не могут, то она поддакивает: «Ой, а мне как раз этого и не хватало! Да здравствует кокаин, равенство, братство и прочее бл…во», извините. Особенно, когда кроме этих слабаков больше никого нет в наличии. Нормальный мужик это понимает, дурак – никогда. Дурак будет придумывать кучу теорий по женской части, хотя из женщин он знавал только парочку шлюх. Да и те ему не дали, даже за деньги. Потому что он их достал своими дурацкими рассуждениями в стиле «чего хочет женщина». Нормальный мужик никогда бабе таких дурацких вопросов не задаёт, потому что мало кто вообще знает, чего он сам хочет. Современный человек хочет то, что ему навязывает реклама. Он даже не догадывается, что якобы его мечты навязаны извне. Вы заметили, сколько тут в городе брошенных частных домов?

– Заметила.

– Потому что всем хочется иметь домик в деревне, как в рекламе. Приезжают, поживут и убегают, всё бросив. Потому что уклад жизни совсем другой, потому что надо дрова заготавливать, чего не было в городской квартире, надо газ выкупать в баллонах, иногда надо за водой ходить. Кажется, пустяк, а человек уже никакого дома не хочет. То же самое с автомобилями. Запчастей нет, автосервиса нет, ГАИ на дороге выступает в роли откровенного рэкета – ну этот автомобиль к лешему! Казалось, человек так страстно мечтал его заполучить, и вот уже расхотел. А что касается женщины, то она хочет спокойно и по возможности комфортно прожить свой короткий бабий век в этом опасном и ужасном мире. Можешь ей это обеспечить – флаг тебе в руки, не можешь – отвали и не скули.

– Я хотела сказать, что мужчинам нравится, когда их любят, а женщине интересней любить самой. Если женщине мужчина нравится, то она рада от него даже букетик полевых цветочков получить. Мужчины большую ошибку делают, когда пытаются на основе своих приключений выводить какие-то теории в стиле «чего хочет женщина». Потому что всё дело не в каких-то предметах, которые он может ей дать, а в нём самом. От неприятного человека не захочется ничего принимать. Вот за мной в молодости ухаживал один, но мне он так не нравился, что я не знала, как ему это культурно объяснить. Современные невесты могут сразу по матушке послать, а я-то до сих пор материться толком не научилась. Он был из приличной семьи, отец у него во Внешторге служил, со связями. Вроде нормальный парень, но какой-то закомплексованный, как сейчас сказали бы. «Я вас, баб, – говорит, – не понимаю! Вы, бабы, все зажрались. У меня институт закончен и папа со связями, а вам всё чего-то надо». Это мне восемнадцать лет было, ему чуть больше двадцати, а уже как скобарь испорченный выражается: «бабы». И не просто бабы, а все – только во множественном числе о них говорил. Все бабы разом его интересовали, стручка недозревшего! Я уточнила, кого конкретно он имеет в виду, так разорался: «Да ко мне в очередь такие, как ты, пачками стоят! Чего ты тут о себе вообразила?». Я так поняла, что никто за него замуж идти не хотел, потому что он распугивал потенциальных невест своей ненавистью ко всему «бабскому». Посоветовала в следующий раз, когда познакомиться с новой избранницей, чтобы не говорил обо всех бабах сразу – их несколько миллиардов, а он тут с одной дурой познакомился и вообразил, что уже всех баб познал, дурак прыщавый.

– Это раньше так ухаживали? Да ещё и москвичи? Если б я так «ухаживал», моя веником по морде надавала бы.

– А что Вы думали, в Москве все такие культурные? Там тоже всяких хватает. Я думала, что он после этого от меня отвяжется, но он стал мне подарки присылать, плакал и грозился себя убить. Жалкий такой, глупый, злобный, слабый – тьфу! Противно было брать от него что-то – я всё собирала и его маме отправляла. Он меня ругал неприличными словами, потом каялся. Под окнами в дождь встанет с букетом дорогих цветов, весь вымокнет, стоит с кислой физиономией, ссутулившись: дескать, пусть тебе станет стыдно, как я ради твоего же блага мучаюсь. В таких ситуациях сразу «доброжелатели» вылезают со своими советами: «Гляди, Люська, прокидаешьси! Папа-то со связями, каждый год в Варну ездют. А то, что сын дурак, так ещё и лучше – будешь им вертеть, как хошь!». А я подумала, что это будет, если всю жизнь придётся выслушивать его глупости и гадости? Нет, есть бедные женщины, которые как раз согласны душевный комфорт и самоуважение променять «на Варну», лишь бы из нашей отечественной нужды вылезти хотя бы чуть-чуть. Но я, видимо, не такая бедная была.

– И как Вы его отшили?

– А я как раз со своим Илюшкой познакомилась, и уехали мы с ним в колхоз на картошку. Этот во мне сразу разочаровался, пожалел только, что потратил на «такую дуру, как и ВСЕ прочие бабы» столько времени и денег. Пять букетов чайных роз, считай, зря выкинул – я уж хотела ему деньги вернуть, какие в колхозе заработала. Вот так. А Вы говорите, что женщина с мужчиной только из страха соглашается. Она соглашается не из страха, а из любви. Любовь с женщиной может сыграть злую шутку, если она начнёт потакать наркоману какому-нибудь или даже преступнику.

– Что делать? Любовь зла, полюбишь и козла.

– Просто, если мужчина нравится, с ним всё интересно. А если мужчины пьянствуют или угрюмо требуют восхищения и благодарности за то, что не пьют и на работу пока ещё ходят, то женщине и влюбиться-то не в кого. Когда некого любить – это для неё трагедия. Вот она и не рожает.

– И пусть не рожает. Это ж тяжело.

– Так страна-то вымирает.

– И пусть вымирает, чёрт с ней совсем! Не надо слушать пропаганду – она лжёт. Если бы нашей стране были нужны новые граждане, если бы государство было серьёзно заинтересовано в росте населения, то повсюду строились бы новые города, комфортабельные жилые кварталы, школы и кинотеатры, молодые семьи получали бы квартиры, создавались бы рабочие места. И это – только малая часть того, что надо сделать. Что-нибудь из этого делается? Нет. Ликвидируется даже то, что было, закрывают школы, больницы, детские сады. Вывод: рост населения государству не нужен. Если вы хотите на грядке вырастить цветы, то надо вскопать землю, внести удобрения, высадить рассаду, укрывать её в заморозки, удалять сорняки и так далее. Но вы ничего этого не сделали – лень было или какие-то другие дела отвлекли. Вы же не станете топать ногами и недоумевать, где цветы, почему они сами не выросли. Наше государство напоминает такого горе-земледельца, который не только ничего не сделал, но ещё и ядохимикатами эту грядку полил, что в ней даже дождевые черви умерли. А теперь вопрошает: где урожай? У нас экономят на населении, а этого делать нельзя. В население надо вкладывать, но государственный бюджет подо что-то другое заточен.

– Ой, да, дурость несусветная! И тут же горят поваленные деревья. Денег в бюджете нет, но хорошую древесину жгут.

– Вот так у нас «экономят». Чтобы не тратиться на бензин для грузовиков, на которых древесину можно было бы отвезти, где она нужнее. И знаете, мне не жалко, что наш народ вымирает. Таким придуркам лучше в самом деле сойти со сцены.

– А если народ не захочет вымирать?

– Не захочет, так будет жить. Но если у нас последние десять лет идёт агрессивная реклама проституции и пьянства, если в современных фильмах фигурируют только гопники и шлюхи, доказывая, что являют собой эталоны мужчины и женщины, то глупо надеяться, что потребители всего этого кинуться создавать крепкие семьи и рожать счастливых детишек. Мы сами, как детишки, инфантильны и наивны до ужаса, не знаем, чего хотим. Головой по сторонам крутим, то западные ценности к себе примеряем, то восточный образ жизни навязываем, а получается ерунда какая-то. Потому что «сколько негра в кимоно не наряжай, а он от этого японцем не станет».

– А в чём выражается русский образ жизни?

– У нас нет своего образа жизни. Не сформирован. Всю свою историю только заимствуем что-то у кого-то. То немецкую моду, то французскую, то американскую. В конце концов, разочаровываемся в этой моде, потому что в нашем исполнении любые импортные ценности на российской почве не работают, как ожидалось. И начинаем их высмеивать, хотя дело не в них, а в нас. Тот образ русского мужика, который сейчас навязывают, что он непременно должен пить водку, жрать сырой лук, рыгать за столом и держать свою бабу в страхе, тоже неизвестно откуда взят.

– От такого страшилища не только бабы, но и другие мужчины заикаться начнут.

– Видимо, для того весь образ в целом и придуман, чтоб врагов заранее запугивать. Или придуман образ мачо, который жену свою уже не бьёт, но зато должен ей активно изменять. Должен! И не хочет, бедняга, а надо. Иначе, какой он на хрен мачо? И народ наш так на всё ведётся, что, вот ей-богу, не жаль его совсем. Устаёшь от дураков. У меня дед вырос в деревне, и он рассказывал, как из деревень раньше всем миром выгоняли пьяниц и просто людей нечистоплотных.

– Куда выгоняли?

– В город. Куда ж ещё? Крестьяне были неграмотны, но уже тогда знали о таких свойствах алкоголизма и блуда, что его участники вербуют в свои ряды всё новых и новых последователей. Крестьянам же надо было много работать, землю пахать, страну кормить, включая рассусоливающих о «диком народе» наивных господ. А из пьющего и гулящего мужика работник никакой, как бы алкаши и блудодеи сами себя не нахваливали, что они якобы замечательно работают, благодаря такому «досугу». Поэтому проще было сразу вырвать заразу с корнем. Всей деревней собирали таким ущербным какие-то пожитки и предлагали удалиться, что называется, в двадцать четыре часа. Если сейчас где об этом сказать или написать, то затопчут и заклюют за «такую клевету». Набегут учёные и с пеной у рта будут доказывать, что такого не было, потому как на Руси все пили и блудили поголовно. Возникает вопрос, как это от алкашей и проституток такие умные потомки произошли? Так что нет у нас никакой своей идеологии, и никогда не было.

– Как же жить без национальной идеи?

– Надо определиться, чего ты конкретно хочешь, и двигаться в этом направлении. Хочешь, чтобы жена дома сидела и семьёй занималась – работай сам. Не хочешь «тащить» семью один, пусть жена идёт работать, но тогда не скули, что дома нет обеда и уюта. Хватит верить в сказки про скатерть-самобранку, которая накормит до отвала, и денег на продукты тратить не надо. Надо, чтобы действия соответствовали мечтам. Нужна тебе рыба – покупай удочку, а не бутылку водки. А то среднестатистический дурак мечтает, чтобы жена и зарабатывала, и все проблемы решала, и обеды варила, и при этом «знала своё место», то есть тихонько сидела в углу и не вякала при таком «господине», когда он рассусоливает с другими бездельниками о политической ситуации в Зимбабве. И он недоумевает, когда баба посылает его на хрен с его противоречащими друг другу претензиями. Она посвящает себя дому – он заявляет, что она у него на шее сидит. Она идёт работать – он скулит, что она домом совсем не занимается. Он не может заработать – она устраивается на вторую работу. Он опять недоволен, видит в этом вернейший повод запить.

– Как это люди работают на двух-трёх работах? Я не представляю!

– Ничего особенного. У людей нет интересного досуга, так что лучше работать. У нас в городе преимущественно бабы на двух-трёх работах вертятся, мужики-то уже в конце первого рабочего дня в хлам надираются. Баба домой с работы прибежит, а там уже пьяный муж поперёк кухни валяется или пьяные соседи скандалят. Поневоле на другую работу побежишь. Моют полы в магазинах перед закрытием, в больнице санитарками подрабатывают, в совхозах овощи перебирают – всё ж лучше, чем дома в тесной и непригодной для жилья квартирке сидеть. Хочешь, чтобы жена дома сидела, так дай ей этот дом, чтобы она там хозяйкой была, а не с соседками по коммуналке из-за каждой конфорки ругалась. Хочешь загнать бабу на кухню, так дай ей эту кухню, но мужик даже этого не может. Он только критикует бабу, что она не хочет заниматься домом, но дома-то у неё как раз и нет. Мы ж как бездомные, да ещё гордимся этим. Советский человек фактически бездомным был, потому что те халупы и бараки, какие ему давали от производства – то есть, их ещё и забрать у него могли, если он увольнялся, – жильём назвать нельзя. Это было сделано специально, чтобы человек не «вяз в быту», не отвлекался от великих идей, занимаясь обустройством своей жизни. На него вообще не смотрели, как на человека – это был винтик системы, который после работы забегал домой, чтобы там пожрать, переспать и бежать опять в цех, на шахту, в поле, к станкам. Потому что из такого смрада не захочешь – побежишь. Любая каторжная работа раем покажется по сравнению с таким «домом». Если сказать, что человек владеет трёх– или четырёхкомнатной квартирой, то в нормальном обществе решат, что речь идёт о роскошных апартаментах. Но в СССР трёхкомнатные квартиры могли быть тридцать квадратных метров. Тесную конуру делили перегородками на ещё меньшие закутки, как келья, камера, карцер, где умещается только кровать заключённого и столик. Такими «апартаментами» вся Россия застроена, даже в Петербурге и на окраине Москвы. Большинство россиян в них сейчас так и доживают – другого нет ничего. Бабушка получила квартирку двадцать квадратов от фабрики, сейчас там уже внуки выросли, пытаются создавать свои семьи, в одной комнатёнке живёт по семь-восемь человек. Сейчас ещё приватизацию этих клозетов придумали, как издевательство. До десяти человек участвует в приватизации такой клетушки. Это даже недвижимостью назвать нельзя. Человек должен владеть как минимум сотней квадратных метров, чтобы считаться владельцем жилья, а на что он обменяет свои три метра? На такие же в другой клетушке? Многие сейчас разводятся, очумев от проживания на такой «жилплощади», думают, что смогут разъехаться, разменяться, отделаться от надоевшей родни жены или мужа. А в итоге продолжают жить вместе, потому что оба там прописаны, только муж в эти «хоромы» ещё новую бабу приводит, как будто там без неё народу мало.

– Говорят, тут один пенсионер квартиру гранатой взорвал. Двенадцать человек тесной двушкой владело, даже ванную комнату под жилую комнату приспособили.

– Ошалеешь так жить. Дети орут, старики кряхтят, мужики бухают и телик смотрят, бабы варят-парят на тесной кухне, где парализованная прабабушка на диване писается. Ещё удивляются, почему многие россияне не доживают до пенсии. А чего они там забыли? Среднестатистический россиянин сидит на пенсии дома. И он умирает до пенсии, потому что ему не хочется в таком аду на старости лет сидеть, где с потолка капает, за стеной пьяные соседи орут, всё заставлено кроватями, как в больничной палате или СИЗО. Советский человек не понимал описания быта помещиков у русских классиков, где упоминались какие-то гостиные, столовые, гостевые, детские комнаты. Он рос, делал уроки, ел, спал, сношался, болел и умирал на одной и той же шконке, как заключённый.

– Экономисты по телевизору заявляют, что люди сами виноваты. Надо каждому обзаводиться собственным жильём.

– Экономисты в Лондоне живут, а не в таких конурках, которые и жильём-то назвать нельзя, но тем не менее они уже стоят миллионы, а люди получают в десятки тысяч раз меньше. То есть нужны десятки тысяч месяцев, чтобы скопить нужную сумму или выплатить кредит. А в году только двенадцать месяцев. В человеческой жизни, даже если он проживёт сто лет, что маловероятно, чуть больше тысячи месяцев. А нужны десятки тысяч. Нужны десять жизней, чтобы заработать на квартиру, хотя и этим наших людей не запугаешь, но жилья как такового нет. Жилищное строительство уничтожено как таковое. Только в американской рекламе показывают, как баба с работы приходит, а у неё такая кухня, чисто президентские апартаменты. Просторная, светлая, красивая, всюду бытовая техника, только кнопки нажимай: и постирает, и вымоет, и сварит. Ещё и компьютер стоит, американка на нём фотографиями и рецептами блюд обменивается с подругами. С такой кухни женщину выгоняй – не уйдёт. А у нашей бабы не только техники для ведения хозяйства никакой нет, но банальное отключение света и отсутствие водопровода превратит её в бесполезный хлам. Воду отключают даже в многоквартирных домах, на пятый или шестой этаж вёдра с водой переть – совсем не женский вид спорта. Лифтов, естественно, тоже нет – в стране до мельчайших подробностей всё продумано, чтоб людям было максимально неудобно жить. Кухни такие, что бабы их «гроб моей семейной жизни» называют. В первые годы Советской власти такие кухни специально делали, чтобы развивать систему столовых Общепита, а бабу гнать на заводы и фабрики, чтобы заменяла там мужиков, убитых на баррикадах и в окопах. Отвадили её от дома, а теперь пытаются загнать назад, чтоб щи варила и рожала, но условий никаких создавать не хотят.

– Но мужчины не могут такие дома перестроить или водопровод подвести, если его нет.

– Не слушайте никогда, что мужики чего-то там не могут! Не хотят, не считают нужным, правильней сказать. В обществе сформировалось какое-то ложное убеждение, что русского мужика повсюду угнетают и ни фига ему не платят. Да он из горла вырвет, если ему не заплатить. Я в свой дом и воду провёл, и кабельную ЛЭП стребовал от нашего спящего на ходу муниципалитета для всей улицы. На кой чёрт мне эти кривые столбы с провисшими до земли проводами, которые любой ветерок обрывает и полгорода в средневековые сумерки погружается? И знаете, я не почувствовал, что это как-то особенно тяжело. Если тебе тяжело, то иди с бабами носки вязать – хоть какая-то польза будет. Мужики могут всё – именно за это их зовут сильной половиной человечества. Знаете, сколько здесь было миллионеров, когда советский строй рухнул? Богатели за пару недель на торговле лесом и торфом – говорят, такое только в России возможно. Но лишь единицы обогатили этим себя и свои семьи. Большинство спускало деньги настолько бессмысленно, что после никто не мог внятно объяснить, куда конкретно его миллионы ушли. В это трудно поверить, но потом их видели, как они в Питере на помойке с бомжами в мусоре копаются. И никто, глядя на такого оборванца, не предположил бы, что ещё пару месяцев назад у него было три квартиры и четыре гаража с машинами. Всё спускали! А потом ползли к жёнам и детям скулить, что их святая обязанность принять такого «папку» со всеми его недостатками. Везло тем, кого принимали, но семьям с ними очень не везло. Сейчас многие ездят в Сибирь на нефтеразработки, на сплав леса – платят там прилично. Но они так же тупо спиваются в массе своей, когда приезжают в отпуск на три-четыре месяца после вахты. Много таких, кто в море ходит на иностранных судах инженерами и механиками, перевозят на танкерах нефть и сжиженный пластик. Работа не простая, но за год на квартиру в Москве заработать можно. Я сам на первую квартиру заработал на сплаве леса под Вологдой.

– Вы здесь квартиру покупали?

– Боже сохрани. В Петербурге, в хорошем районе, сталинский ампир. Здешняя недвижимость через десять лет ничего не будет стоить. Её уже сейчас сносить пора. Всё ж наспех построено комсомольцами-энтузиастами, всякими любителями и мечтателями или случайными шабашниками, а дома должны строить профессионалы. Сейчас вообще, если где и идёт строительство, то гастарбайтеров набирают, которые кирпич от пеноблока не отличают, так что их строения ещё раньше хрущёвок завалятся. Город не развивается, притока населения нет, само население в таком состоянии, что даже возможность заработать ничего не меняет. У большинства семьи так и не могут выйти на какой-то более приемлемый уровень жизни.

– Неужели, всё спускают?

– До последней копейки. Чаще всего по пьянке проболтаются в кабаке, что имеют на кармане сумасшедшие деньжищи – ведь так и распирает, что кругом нищие, а у тебя бабло есть. А там уж и менты местные тут как тут. Слава богу, если живым после этого останется. Были дурни, которые заказывали шлюхам бассейн с шампанским. Краем уха слышали что-то подобное из жизни богачей, а как деньги появились, захотелось и себя в этой роли почувствовать – когда ещё такая возможность представится. Мужик так нелепо устроен, что всеми лапками начинает работать только когда, пардон, блядь какая-нибудь поманит. Она будет с него тянуть деньги, содержать на них других сожителей, он будет её проклинать, но деньги добудет даже в условиях крайней нужды. Всё растратит, шлюхи и официанты дорогих кабаков сразу теряют к нему интерес: «Кому ты нужен, дурак сермяжный?». Он плетётся к жене и недоумевает, когда она его использованным презервативом обзовёт: «Да ты чё! Да меня в районной бане все массажистки любили! Да я в столичном ресторане только чаевых оставлял, как твоя зарплата за полгода, дура». Всё – только для чужих, для своих ни фига не остаётся. Для своих только унылая пьянка и нытьё, что домочадцы не догадываются, какой крутой перец с ними под одной крышей соизволил проживать. Если мужик чего-то не может сделать для своей семьи, то он лишается права что-то требовать от этой семьи. Вы не подумайте, что я призываю мужиков выполнять любой каприз избалованной дуры. Самое удивительное, что многие кобели сливают деньги тоннами на шлюх и рестораны, но им это не кажется трудным и затратным. Зато жене пожалеют на какую-то сраную кофеварку дать или серёжки с грошовыми стекляшками купить. Это не правда, что якобы бабы какие-то невыполнимые требования предъявляют – всё выполнимо. Моя, например, когда я спрашиваю, что ей привезти, говорит: «Главное, себя привези. И вообще, веди себя там хорошо, чтоб мне краснеть за тебя не пришлось». Неужели это так трудно выполнить? Если она просит кастрюлю купить, чтобы для тебя же еду готовить, то не выкатывай шары на лоб, а купи. Если ей понадобилось корыто для стирки твоих же портков, то добудь ей это корыто. А не ходи жаловаться золотой рыбке, как тебя «старуха запилила», потому что в такой ситуации сам больше на сварливую каргу с климаксом похож.

– Но ведь есть женщины, которые постоянно пилят мужчин.

– Не пилят, а корректируют. Это их святая обязанность. Я, например, тащусь, когда меня жена пилит. Значит, ей не безразлична степень моей деградации. Она сразу теряется, потому что замечает блаженство на моей роже: «Да ты меня совсем не слышишь и не слушаешь». Слабаки, естественно, ноют и жалуются – таков уж их удел. Есть хлюпики, которые постоянно скулят, что баба им всё время противоречит и «пилит не по делу», а она просто реагирует на их внутреннюю слабость, разболтанность и тоскливую злобу. Я не понимаю мужской солидарности с теми, кто связывается с бабой, а потом жалуется на неё. Чего он с ней живёт, да ещё и детей куёт, если она его ни в грош не ставит? Он ущербный какой или думает, что тем самым подвиг совершает? Такие только мнят себя сильными и самоуверенными, но на деле ими не являются, поэтому и не заслуживают такого мнения от окружающих. Баба не чувствует в нём мужской вибрации, она видит слабенький генератор, что трещит и искрит из последних сил, изображая мощную электростанцию, которую всегда можно узнать по спокойному и ровному гулу, а не визгливому и истеричному жужжанию. Может и есть где мужики, которых не пилят, но это, скорее всего, тибетские монахи какие-нибудь с очень гармоничной структурой сознания. Остальные в массе своей ведут крайне нездоровый и разрушительный образ жизни, поэтому обладают колоссальными зажимами, фобиями, неустойчивой психикой, моральной и физической распущенностью – короче, сплошная дисгармония. И пусть она тщательно замаскирована, а баба учует – её не проведёшь. Ведь быть женщиной – безрадостное занятие. Она полностью зависит от присутствия мужчины в её жизни. А что делать, если его вообще нет в наличии, или есть, но чмо какое-нибудь? Современная русская баба живёт в опасной криминогенной среде с неустойчивой экономикой и неопределённой политикой, а мужику всё по барабану. Он её не защищает, не ограждает, не любит. Он говорит ей, что у неё куриные мозги, но своими «петушиными» ещё хуже соображает. Рядом с ним она перестаёт чувствовать себя женщиной, ему это не нравится, естественно, но он ничего не делает, чтобы у неё была возможность просто быть бабой: слабой, глупой, наивной и так далее. Фактически, он ведёт себя как враг, поэтому она его и пилит. И её всё равно осудят, будет ли она делать из него человека (скажут: запилила) или воспитывать не станет и просто уйдёт, потому что с придурком невозможно жить, а он без неё сопьётся и загнётся (скажут: не уберегла мирового парня). Встречаются среди нашего брата внешне благожелательные «правильные» тихони, но внутри жутко не организованные, разбалансированные, дестабилизированные и негативно настроенные. Таких всё время преследуют различные несправедливости и несчастья, их постоянно кто-то провоцирует, им страшно не везёт в жизни, как бы они ни сверкали всеми гранями своих «талантов». Подобных чудиков всегда можно опознать по их нытью, что их никто не ценит и не понимает, с каким гением выпало жить в одну эпоху. Главный талант у них один: во что-нибудь вляпаться даже на ровном месте и обязать окружающих спасать его. На таких ещё собаки нападают вроде без причины, начинают лаять, даже укусить могут. Кстати, в некоторых серьёзных мужских организациях желающих вступить в них проверяют собаками: если облает, к службе не пригоден – психологически слаб и неустойчив. Собаки всегда таких атакуют, они их чувствуют по запаху адреналина.

– Вы это женщин с собаками сравниваете?

– Собаки лучше и умней людей. Если меня кто сравнит с собакой, я это за комплимент посчитаю. Собака очень тонко чувствует человека. Хозяин плохое письмо получил, она уже тревожно скулит. Ни читать, ни писать не умеет, но уже «прочла» – людям такие способности и не снились! Два иностранца не смогут друг друга понять, если один не знает языка другого – собака прекрасно поймёт без переводчика и того, и этого. Собаки не любят пьяных, как и женщины. Потому что пьяный – это поддельный человек, не настоящий, полученный в результате химической реакции водки с кровью. Сам себя он считает смелым и интересным, но таковым не является. Женщина может атаковать и «облаять» кислого и нудного мудака со слабой душонкой, каким бы крутым он себя ни выставлял, чтобы его от себя оттолкнуть, потому что от него и дети такие же бракованные пойдут. Но такие мужики мир видят шиворот-навыворот, поэтому считают, если женщина говорит «нет», это означает «да». Прилипают к такой «пиле» намертво, пока она его не вылечит, или он её не убьёт, и суд его оправдает: довела. Но бабе не страшно умереть, чем с такими придурками жить. Она его пилит за внутреннюю слабость, а он в ответ её бьёт, чтобы продемонстрировать внешнюю силу, типа она у него есть. Но ей не внешняя сила важна, а внутренняя. Ей нужна сильная воля и надёжный характер в мужчине, а у таких чмырей внутренней силы как раз и нет. И бабы это очень хорошо чувствуют, как и собаки. Но мужики этого не понимают, потому что у них всё перепутано и разболтано, как растянутые струны на старом рояле. У Суворова есть совет держать ноги в тепле, голову в холоде, а желудок в умеренности. Современный человек это выполняет, но со смещением: ноги держит в холоде, желудок – в тепле, а голова у него…

– В умеренности. А если женщина будет внутренне разболтана, кто её будет «пилить»?

– Женщина редко может себе такую роскошь позволить, потому что слишком привязана к земным делам и своим природным процессам, требующим большого внимания. Если она забудется и начнёт в облаках витать, то нанесёт ущерб прежде всего себе, и природа её живо на место поставит. Есть и мужики-пилы, но они не умеют внятно высказать женщине свои претензии. Они могут только запить, загулять, поколотить, но не объяснить, что именно их не устраивает. Дескать, пусть сама догадается. Многие мужики уверены, что женщина обязана понимать их без слов, как собака, поэтому страшно негодуют, если нарываются на «непонятливую» бабу. Женщина всегда может внятно сказать: хочу жить красиво, хочу денег, хочу детей, хочу замуж, хочу хороший дом, хочу туфли, хочу на море, хочу покоя, иди на… И закатить скандал, если не получит того, чего хочет. Надо заметить, что у баб всегда очень конкретные желания, всё чётко и по делу. Мужик так не умеет. Он мямлит какую-то ерунду типа «если б море было пивом» или «чтоб все бабы ходили голые», а на кой оно ему – и сам не знает. Так, чисто поржать да пожрать на халяву. Есть придурки с претензией на интеллект и духовность, которые якобы хотят, чтобы наступил «мир во всём мире» или «братский народ Ирака победил засилье американской военщины» – под пиво и водочку такие темы особенно хорошо идут посреди нашей российской грязи и нищеты. Вот такая помойка в башке у русского мужика. Чего удивляться тому срачу, какой он развёл вокруг себя. Он якобы ничего не хочет для себя – всё для людей, которых он на самом деле терпеть не может, всё для других, чтоб им пусто было. Ему кто-то внушил, что это – круто, быть таким придурком, который всех презирает, ненавидит, считает ниже себя, но при этом якобы жертвует собой ради всеобщего блага. Он боится признаться самому себе, что хочет жить в достатке, ездить на хорошей машине, чтобы рядом была красивая жена, которая не превратится в развалину раньше времени от выживания с ним. Он вроде и не против, чтобы у него была семья и кто-то создавал для него уют в доме, но в то же время не хочет жениться. Он вроде и хочет жить хорошо, но с дивана вставать не охота, чтобы добыть деньги, построить дом, отвезти семью на море. Да и вообще не хочется разрушать полюбившийся имидж сраного бессребреника, которому якобы ничего не надо, лишь бы воровское государство не напрягать вниманием к своей незначительной персоне. И даже тут противоречие, потому что на самом деле он считает себя очень важной персоной, которую хронически недооценили и недопоняли. Он может увидеть какую-нибудь отвязную оторву, расстроиться, что она ему не досталась, нализаться с такого горя в кабаке, и приползти к своей затюканной бытом жене, чтобы навешать ей от души, что она не такая. Вот попробуйте понять, чего ему надо? В уголовной практике есть понятие немотивированной агрессии, когда мужик нападает без причины иногда на совсем незнакомых людей, но чаще всё-таки на родню.

– Почему именно мужик?

– Потому что он крайне недоволен своим уровнем доходов, своим бессмысленным образом жизни, своими внешними и умственными данными, но он не способен это внятно сформулировать и не знает, кому можно такие претензии впаять. Он никак не хочет признать, что ему тоже очень много надо от жизни, а не только «этой чёртовой бабе всё чего-то неймётся, а я в одних носках могу всю жизнь проходить, вот только жаль, что мне почётную грамоту за такую скромность никто не выдаст, сволочи». Вся теория о «загадочной русской душе» держится на этом противоречии: русскому человеку хочется хорошо жить, как и всем другим народам, но ему с рождения вбивают в голову, что жить, а уж тем более хорошо – это плохо, это стыдно. Вот загнуться от водки в тридцать лет – самое то. Или сгинуть на чужбине за победу Кубинской революции – ещё лучше. Ну, вот миссия у него такая особая: гореть за чужую идею, насрав на собственную жизнь. Чувствуете, как на нашей непомерной гордыне играют? Если бы русский человек не страдал таким самомнением и манией величия, эти номера с ним бы не прошли. Сидит в говне по колено и фанатичным глазом блестит: «Зато мы Наполеона разбили»! Кто это «мы»? Ты сам-то конкретно каким боком к Наполеону? Ты сам чего достиг в своей жизни? А он опять: «Зато мы миру дали Толстого и Рахманинова». Прям, все вместе поднатужились и дали. Рахманинов-то в курсе, что они его «дали»? Человек как-никак много учился, работал над собой, прежде чем у него стало что-то получаться, а эти «мыкалки» даже семь классов закончить не удосужились. А зачем им? Много ль ума надо, чтобы тараторить: «Мы победили, мы достигли, мы одолели»? Только свою пьянку и глупость никак одолеть не могут. Живут хреново, паршиво, убого, но при этом убеждены, что другим народам могут создать замечательную жизнь. А самим не надо ничего, потому что им с молоком матери внушили, что хорошо и долго живут только мерзавцы. Да ещё те, кто эту лапшу дуракам на уши вешает. А порядочный русский человек прямо-таки обязан если не на войне за процветание Камбоджи голову сложить, то на пьянке – уж точно.

– Я думаю, что это оттого, что русский человек живёт не только материальным, но и духовным аспектом даже в больше степени.

– Ой, эти сказки про нашу хвалёную духовность я, конечно же, тоже слышал. А что это, можете сказать?

– Ну, это… Как бы… Это такое…

– Противовес материальному меркантильному миру, так?

– Пожалуй.

– А Вы знаете, что это противостояние существует только в нашей культуре? В других странах никто не делит людей на хороших и плохих по причине их материальной бедности или достатка. Бедность всюду считается злом, социальной заразой, с которой надо бороться всеми силами. Но у нас в стране решили как всегда «сэкономить»: не выводить людей из нищеты, а внушить им повод для гордости отвратительным материальным положением. Дескать, это от переизбытка духовности. Примитивная такая схема: где мало материи, там духа – завались. Народ в силу своего непомерного самомнения так подсел на эту грубую лесть, что иные аж хвалятся, что живут в лачугах и одни портки пятый десяток лет носят! В других странах тоже есть бедные люди, но они этим не хвастают. А у нас придумали духовность. Но в чём она выражается?

– Ну, в этом… Да я не знаю, честно говоря.

– И никто не знает! И никто внятно не скажет, что это. Я в юности кантовался в общаге заводской, там заседали такие «высокодуховные личности», как они сами себя называли, которые ночи напролёт трендели о смещении короля Лаоса и ошибках Николая Второго в войне с Японией, о реформах Дэна Сяопина и перегибах Политбюро в вопросе о трёх колосках. На этаже был один туалет, он всегда был забит и протекал. И вот из этих одухотворённых личностей ни один не знал, что с этим можно сделать. Но что должен был предпринять при сдаче Порт-Артура царь-батюшка Николай Александрович, которого они для простоты звали просто Колюней, как своего собутыльника (я даже не сразу понял, о ком речь, когда услышал первый раз) – знал каждый. Это поразительное свойство наших людей: не знать своего дела в сегодняшнем дне, но лезть в чужие дела и далёкие эпохи со своими ментальными помрачениями. Они мололи об этом годами! Ладно бы, обсудили проблему и успокоились, да какое там. Я понял, что они об этом не первый десяток лет трендят под водочку или пивко каждую ночь, не давая спать всей общаге. Утром вяло плелись на завод, кое-как отбывали там положенное время, засыпая на ходу, кто-то выполнял за них работу, так как они умели работать только глоткой по ночам, а в рабочее время кемарили где-нибудь, прикрывшись газеткой. Желательно, с кричащим заголовком о перегибах и недочётах каких-нибудь хунвейбинов. Чтоб все знали: духовно богатая личность дрыхнет, не кто-нибудь, так что просьба не беспокоить. Особенно, такими меркантильными пустяками, как предложение приступить к своей работе. Если им начинали грозить урезанием трудовых часов или лишением премии, они сразу давали понять, что материальные выгоды им безразличны: лишь бы в Багдаде всё спокойно было. К ночи ближе они окончательно просыпались и опять начинали орать, перебивая друг друга: «Ох, эта Прибалтика нам ещё покажет! Рига-то прекратила выпуск электричек, прям хоть на пути ложись», хотя эти электрички до сих пор ходят. Иногда из недр коридора выплывал какой-то шишок из начинающих ленинградских кришнаитов и начинал фанатично шептать: «Условные истины допускают присущее существование субъекта и объекта, а сознание и материя постулируются порознь, потому что материя не есть субстанциальная причина сознания, она тождественна сознанию и нет ничего кроме сознания, сведённого к абсурду. Душа не имеет начала, это непрерывная длительность без начала и без конца, но у отдельных воплощений есть начало, но нет конца».

– Ха-ха-ха!

– Вы понимаете, до чего допить можно? Хроническое блуждание сознания. Доходило и до поножовщины. Один другого загонял под стол и грозил насадить на перо по причине расхождения во мнениях относительно личности генерала Деникина или ещё кого-то там. Приходилось брать того и другого за шкирку и «мирить» – бить лбами. Ох, как они меня за это не любили: «Да что ж ты бездуховный такой? Да как у тебя на нашего Сашка рука поднялась – он же так хорошо о правлении Хрущёва только что говорил! Ты пошто об его харю Мишане морду разбил?». Это они со времён правления Хрущёва в общаге для холостых кобелей сидели! У всех детей понаделано разным дурам, охочим до высокодуховных бесед, но продолжали жить с себе подобными мудаками. Мужикам под пятьдесят лет, а они всё в Мишанях и Сашках ходят. Мораль как у зеков: была бы баланда да шконка, а больше не надо ничего. Так государство больше ничего и не предложит. Вот и вся схема нашей хвалёной честности и духовности, от которой только дух перегара и грязных носков. К ним «за шкаф» шлындали прокуренные барышни с претензией на интеллект – у таких ум всегда почему-то с сигаретным дымом ассоциируется, что лучше вони портянок, конечно же. Недоумевали в мой адрес: «Ах, Константин, Вы опять вчера в три часа ночи прервали нашу беседу на самом интересном! Ну как же Вам не интересно завершение военного правления в Бразилии!», на что я отвечал, что ещё от убийства Индиры Ганди опомниться не могу. Одна вот так ходила-ходила, пока не пришла с пузом. Мишаня от неё на шкаф, Сашок – под шкаф: «А мы причём? Мы тут вовсе ни при делах! Мы ж только об очередном Пленуме ЦэКа тебе поведали, да ты, видать, всё не так поняла, дура бездуховная». Свято место пусто не бывает, поэтому на место выбывших прибывали новые искательницы богатой духовной натуры, опять недоумевали: «И как же у этой меркантильной хамки язык повернулся обозвать Мишаню ушлёпком?! Да он такой эрудированный, начитанный, всё время с книгой, с газетой, даже на работе, даже когда спит!». Бедные женщины. Тяжело быть бабой среди таких придурков, что и говорить. Потом и эта поклонница ближе к сорока годам обзывала сей «кладезь знаний» козлом и уходила жить к снабженцам – у тех хотя бы по отдельной комнате было, не надо за шкафом от остальных «эрудитов» прятаться. А они делали вид, что не заметили такой незначительной потери в своих рядах, типа «мы не продаёмся в рабство подлому бабью – у них только комфорт на уме», и продолжали трещать ни о чём. Как ни странно, любили трещать и о деньгах, которых им не хватает даже при таких минимальных запросах, потому что проклятые бабы требуют алименты, хотя по идеи сами им должны приплачивать, что они до них снизошли. Их труд не ценят, потому что всюду сидят ворюги и сволочи, естественно. Я удивлялся, как им вообще платят за сон на рабочем месте, а они ещё требуют: мало! Им советовали сдать на разряд, получить бригадирство, закончить наконец-то техникум, в котором они лет десять не показывались, взяв академический отпуск, как в декрет. Да какое им бригадирство, если они свою-то работу не в состоянии выполнить, а тут надо будет отвечать за работу всей бригады? Таким бы только никогда ни за что не отвечать. Они не понимали, о чём речь: «Ну о каких вы пустяках говорите, когда во всём мире такая напряжённость?! Вот-вот лопнет хрупкий мир в Ливане, а потом и Ангола подтянется, да Штаты навалятся, а вы – техникум, разряд, категория… Как это пошло, нелепо, когда ТАМ детей танками давят!». Говорить, что ты-то не там, а ТУТ, было бесполезно. Шла ещё более жёсткая ломка сознания от долгого пребывания в душном помещении. Ведь у них дух такой стоял, что поневоле духовной личностью сделаешься. Не зря говорят, что у тех, кто застрял в прошлом и упорно не желает заниматься настоящим, всегда проблемы со стулом. Стареющие мужики с гастритом, чёрт-те что жрут с газет, иногда вместе с газетой, пердят, курят чуть ли не самокрутки из той же газеты с дешёвой вонючей махоркой – всё за одним столом.

– Может, люди просто любят общаться.

– Это не общение. Это бегство от жизни. Есть бегство от жизни, как сознательный выбор монаха, а тут вынужденный пофигизм к реальности, которой человек упорно не хочет заниматься. Общение должно быть в радость, а тут желчный лай, нервное желание показать себя умней, чем есть на самом деле, болезненное стремление убедить всех в собственной правоте, озлобленность, если кто-то не разделяет твоих взглядов. Они пытаются жить по книгам, написанным двести-триста лет тому назад и негодуют, что окружающие не желают этим книжным сюжетам соответствовать, потому что мир слишком изменился с тех пор. Но в том-то и дело, что они бегут от мира, боятся, не знают и не понимают его, считают, что мир сам должен им себя разжевать или даже построиться под них. От такого типа все начинают шарахаться, что его ещё больше бесит, потому что он уже возвеличил себя в качестве носителя недоступной окружающим истины. Которую он сам где-то подслушал или вычитал. Они не могут сказать просто, что чего-то не знают, они предпочитают орать, что знают буквально ВСЁ на свете, и по поводу всего у них есть собственное мнение, а чьё-то другое мнение они и слушать не желают. Посмотрите, сколько сейчас развелось противников эволюции и цивилизации, которым современная жизнь кажется угрозой их непрошибаемой серости. Потому что из всех достижений науки и техники они облюбовали только пивнушку и порнушку. И теперь, когда деградировали от своего выбора, они призывают всех вернуться к первобытному строю, жрать брюкву и молиться, чтоб и это не отняли. Но большинство из них даже не открывало учебников по биологии и истории хотя бы для средней школы. Они даже не знают, что в развитии всего живого поворот назад невозможен. Тем не менее, собственное мнение касательно довольно сложной научной проблемы они хотят иметь, не приложив для этого никаких усилий. Получается воинствующее невежество. С людьми интересно общаться, когда был перерыв в общении, а о чём говорить с теми, кому давно всё сказал? Уже вся улица знает, как он оценивает личность Мао Цзедуна, зачем же он снова и снова орёт об этом каждую ночь? Так при поражении центральной нервной системы человек долдонит одно и то же, тут же забывает об этом, поэтому снова повторяет. Ум топчется на месте, не развивается, никуда не движется, не производит полезной работы. Можно очень интересно общаться и взаимодействовать с людьми, особенно если долго их не видел, потому что был занят, и они тоже были заняты делом. А можно использовать общение как маскировку собственной несостоятельности и глупости, как средство ухода от реальности. Есть люди, которым не интересны мировые проблемы, а есть такие, кто готов нырнуть в них с головой, лишь бы не заниматься проблемами собственными. И вот у нас принято считать, что сие якобы следствие большого ума и даже утончённости, тонкая душевная организация, проще сказать, слабохарактерный и безвольный нытик, избалованный окружением. Кто-то за него работает, кто-то растит его детей, хоронит его родителей, пока он костерит их всех вместе взятых плюс тех, кто даже не догадывается о их существовании. Прибежала ко мне мать этого Сашка: его отец копал в деревне огород, сорвал спину, надо бы в город привезти. Я ей машину нашёл, привёз семидесятилетнего деда в областную больницу, а сын всю ночь в словоблудии упражнялся. Что он сделал, чтобы старикам своим жизнь облегчить? Он недоумевает, какие к нему претензии: «Ой, да мы тут с мужиками так хорошо Горбача пропесочили с его Перестройкой». Горбачёв-то как расстроился, должно быть, что какие-то спившиеся оборванцы с заводской окраины его в своих бессмысленных бдениях «пропесочили».

– Как говорится, холоп барина до хрипоты ругал, а барин-то об этом даже не знал.

– Ещё есть пословица, как шавка лает, а караван идёт. Жизнь идёт своим ходом, как бы выпавшие из неё участники не материли её со своей обочины. Жизнь идёт мимо них, обдавая пылью, а они её только обсуждают. У нас народ так верит в силу своей болтовни, как будто она оказывает влияние на жизнь. На всю страну человек пятьдесят живёт интересно и весело, а остальное население на эту жизнь пялится через телевизор и выдаёт свою «высокодуховную оценку энтому блядству». Но жизнь-то проходит мимо них, прёт своим ходом и не собирается меняться под их требования, потому что они в ней не участвуют. Тот же караван и лающая шавка на обочине жизни. Нормальный человек не станет так тупо проматывать свою драгоценную жизнь, чтобы пялиться в ящик с экраном и тут же этому ящику высказывать своё возмущение, как его достало всё то, что ящик ему показывает. У нас полстраны так с телевизором разговаривает, считая, что это как-то влияет на реальную жизнь. Придумана целая идеология и спущена падкому до своей значимости населению, которому система не может обеспечить такую же насыщенную жизнь, как и элите, что трепотня в стиле «а вот вчерась по телевизеру показали» есть признак высокой духовности, политической грамотности и гражданской активности. Чтобы нищее население не путалось под ногами, не мешало жить весело отдельным единицам требованием такой же сытой доли для себя, а пребывало в самообмане, что как-то влияет на ход событий тем, что сидит в своих клетушках перед теликом и скрипит зубами, плюётся, бубнит под нос проклятья, наживая себе гипертонию с язвой. Не зря тут какой-то министр обронил, что у нас население стало жить лучше по сравнению с советской эпохой хотя бы потому, что телевизор есть почти в каждой квартирке, тогда как в годы его юности они ходили смотреть Новогодний огонёк и футбол к соседям. А теперь на телевидении массовики-затейники подбивают зрителя: «А давайте обсудим ситуацию в Югославии! А как вы относитесь к работе кабинета министров Канады? Не беда, что вы живёте в двадцать раз хуже, чем в Канаде, зато вам до всего остального дело есть, душа за весь мир болит». Что угодно, только бы люди не занимались своей собственной жизнью, не пытались вылезти из этих клетушек, где телевизор – самый дорогой предмет мебели. И люди, в силу своей непомерной спеси, на это охотно ведутся, трещат языками о том, на что они не влияют и что им неподвластно: «Ой, вчера один известный режиссёр прямо мои мысли относительно воровства в нашей стране пересказал! А этот популярный телеведущий – вот даже не думал, что он такой же умный, как и я, – так хорошо этих проституток от либералов поддел!».

– Людям лестно, что такие известные личности им как бы поддакивают, кивают, соглашаются с ними, снизошли до них, таких незаметных и незначительных.

– Ага, им ведь много внимания и не надо, они ж не гордые. Зависимость от чужого мнения потрясающая! Если кто-то из великих режиссёров назовёт своего коллегу говном и посоветует не смотреть новый фильм «этого говна», они с готовностью сделают его мнение своим, вместо того, чтобы самим читать, смотреть, думать и иметь собственный взгляд на вещи. Они начинают и себя отождествлять с этим великим политиком или известным актёром, который прямо с языка у них снял какой-нибудь избитый штамп типа «эх, какую страну просрали, сволочи» или «доколе ж эта проституция продолжаться-то будет». Они никак не могут взять в толк, что известным людям за их трепотню на телевидении платят заоблачные суммы, а им за их пересказ другим оборванцам в электричке, на автобусной остановке, на работе «как наш депутат вчера вашего сделал» никто ничего платить не будет. Известные люди свою-то жизнь устроили, обеспечили безбедное будущее и себе, и близким, так чего же теперь не поговорить на отвлечённые темы. Но рванина-то у телеэкрана чего себя с ними равняет? Только теряет время, которое эквивалентно деньгам, на просмотр этой галиматьи, а потом и на выражение «своего» мнения по этому поводу. И никто не восстановит потраченные на это нервы, испорченное настроение, отравленную кровь. Один нищий пересказывает другому нищему о том, что он видел в телевизоре или читал в газетах, как будто об этом ещё кто-то не знает. Проще пойти воду в ступе молоть.

– В чём же заключается духовность?

– Её просто не существует. Это чисто наша отечественная амбиция, что мы хоть в материальном отношении и нищие, зато духовно богаты. Любим поговорить о серьёзных вещах, о развитии личности, о том, какие мы думающие, серьёзные, одухотворённые, а тут вдруг деньги какие-то – да тьфу на них совсем, не нужны они нам! Мы выше этого! Любые проявления тела всегда греховны, высокому духу с ними не по пути. Дескать, высокий дух вынужден обслуживать низкое тело, которому только плотские удовольствия подавай. Но попробуйте этого возвышенного и одухотворённого не пустить в туалет – совсем другой дух повалит. В других культурах нет этого разделения, там понимают, если не кормить тело, то страдает и голова. Тело и сознание составляют неделимое целое, физический организм реагирует на плохое настроение повышением давления, напряжением мускулатуры, что приводит к развитию хронических заболеваний. Эмоции и мысли вызывают в крови человека химические изменения, которые влияют на метаболизм и иммунитет, а некачественная пища и яды из атмосферы городов оказывают влияние на физическое здоровье, которое в свою очередь изменяет и настроение. Мир вообще состоит из взаимодействия света, энергии и материи. Эйнштейн доказал, что энергия равняется материи, умноженной на квадрат скорости света, так что всё взаимосвязано. А у нас даже на мышлении дефицит отразился, что человек может обладать только или тем, или этим, а всего на всех не хватит. Или чай с сахаром, или мытьё рук с мылом – что-нибудь одно. Если красивая – значит, умом обделена. Богатый – непременно мерзавец, каких свет не видывал. Нищий – стопроцентно хороший человек, даже если на всех волком смотрит. Денег нет ни шиша, да походка хороша. Или пусть бедный, но зато такой духовный – уж такой дух прёт из всех щелей, что и законопатить нечем. Ещё говорят: денег нет, зато ума много. Деньги можно потратить на разные вещи, а кому твой ум нужен? На что его тратить, если его так много? Конечно, трудно тратить деньги с умом, когда ума больше денег. На Западе никто не сортирует жизнь в таком стиле, там считают, что богатый и в уме богат, и в душе красив. А почему нет? Тамошний Бог любит успешных, а не сирых и убогих, как у нас. Если человек красив, то Бог ещё и ума подкинет, и счастья даст. А кого ж ещё одаривать? Это у нас о горькой бабьей доле говорят: не родись красивой, а родись счастливой. Уж что-нибудь одно. В западной культуре красивая женщина обязательно счастливая и любимая, по-другому и быть не может. А у нас то дурой назовут, то шлюхой сделают, то алкаша какого-нибудь спасать обяжут: «А то, ишь, тута, размечталась курица о счастье и любви, ага, как же, держи карман ширше». Там создано целое направление, что человек с помощью определённых духовных практик может и богатым себя сделать, и счастливым, и сильным. Убрать из сознания мусор, который мешает человеку поверить в себя, внедрить туда нужные установки, и в жизнь хлынет всё, о чём так давно мечталось.

– Сейчас и в России эти идеи приживаются, быстрые и легкие пути достижения счастья или избавления от несчастья. Полно литературы на эту тему.

– Нашим людям эти идеи мало помогут – нытьё и жажда героических страданий всё пересилят. Но жизнь в самом деле так устроена, что трудные цели оказываются легко достижимыми, а самое простое и лёгкое становится доступным только в результате многолетних поисков. Что мне нравится в европейцах, они понимают, что для развития ума и духовных качеств надо хорошие книги читать, образование получить, а всё это денег стоит. Материального достатка нет, и закрыта дорога к духовности, а богатый человек имеет возможность учиться, развиваться, путешествовать. Плохо быть одержимым только материальной выгодой и достатком, но ничем не лучше быть одержимым своей якобы небывалой духовностью и грузить всех своим могучим интеллектом. Это должно быть только для себя, чтобы сам мог своими качествами воспользоваться в случае необходимости. А то у нас ума палата и широкая душа, а кроме мата ничего не слышно, кроме пьянки ничего не видно. Все представляют себя исключительно крутыми суперменами, а видна только вялая полупьяная масса, которая еле шевелится по жизни, да ещё и восхищения требует, что она вообще шевелится. Изменяем своё сознание с помощью водки и выдаём эти бредни за просветление, озарение и ещё какое осенение до посинения. Так на Востоке аскеты морят себя голодом, замедляют все процессы в организме настолько, что у нас таких по ошибке похоронили бы. Мозг не получает необходимые питательные вещества и начинает выдавать галлюцинации, которые его обладатель выдаёт за достижение благодати и снисхождение духа. Чистая химия, которую религия почему-то не уважает, хотя что ж тут такого. Кстати, на Востоке духовным человеком считают какого-нибудь молчуна, который сидит, завязав ноги бубликом, и медитирует на третьем глазу. И молчит! Это обязательно. Восток считает, что говорильня – это удел глупости, а духовность и мудрость всегда молчат. Потому что им не о чем с идиотами разговаривать, а умные сами до всего докопаются. Носитель восточной духовности всегда с прямой спиной – это тоже обязательно. Уж прокуренных сутулых хануриков, хрипящих что-нибудь злобное о вступлении Караганды в НАТО, там никто духовными не назовёт. Их организмы слишком отравлены пищевыми ядами и токсинами, а испорченная с детства осанка не позволяет энергетике свободно перемещаться вдоль позвоночного столба, переносить важные импульсы к мозгу и обратно. Они дышат всякой дрянью и кое-как, а истинно духовный человек следит за своим дыханием, потому что слова «дух» и «душа» того же корня, что и «дыхание», «дышать». Люди с неправильным дыханием по определению не могут постичь истину и озвучить что-то стоящее того, чтобы быть сказанным вслух.

– Складно Вы это говорите, как будто на Востоке жили.

– Не жил. Так, бывал проездом. Я не так уж и много где был, но заметил, что такое явление, как интеллигенция, есть только у нас. В других странах даже слова такого нет. Там есть понятие «человек интеллектуального труда» в противовес труду физическому, но общество не наделяет его той значимостью, какой у нас наделена интеллигенция. Я так и не понял, кто это.

– Люди с высшим образованием.

– Сейчас покупают дипломы о высшем и любом другом образовании. Знаете, есть такое определение «скобарь с двумя высшими». Страшное явление.

– Ну, тогда уточнение: с не купленным высшим образованием.

– А реально выстраданным?

– Проще сказать, с советским высшим образованием. Тогда дипломы не продавали.

– У меня советское высшее. Про меня можно сказать, что я – интеллигент?

– Вы прям задачу задали… Не знаю. Нет, не похожи Вы на интеллигента.

– Почему?

– Не знаю! Есть в Вас что-то такое…

– Что?

– Чёрт его знает! Не могу понять. Интеллигентами принято считать людей несколько малахольных, что ли. Сам образ интеллигента в нашей культуре – это что-то такое беспомощное, хлипкое даже. А Вы слишком мужик.

– А мужик не может быть интеллигентом?

– Зачем ему им быть? Кто ж тогда мужиком будет? И вообще, считается, что мужик – это противоположность интеллигента. Даже не конкретно мужик, а народ в целом и интеллигенция противопоставлены друг другу. А почему так, я не знаю.

– Нет, всё правильно: интеллигент – это не образование и не профессия, а социальная прослойка типа разночинцев. Интеллигенты появились ещё до Революции, когда образование было в диковинку. Подавляющее большинство жителей России было безграмотным и жило в деревнях, куда приезжал юрист, учитель или врач после университета, чтобы просвещать людей. Это был кто-то из потомков разорившихся дворян, поэтому не щеголял своим происхождением, а пробивался по жизни исключительно хорошим воспитанием, знаниями, интеллектом. Он отличался от простых людей именно наличием образования, умел читать и писать, мог составить челобитную, прошение какое-нибудь подать, похлопотать о чём-то, что-то подсказать. Это было такое передающее звено между правящим классом и бесправными слоями. И с помещиком мог общий язык найти, и к батракам подход имел – прообраз депутата, если хотите. И так повелось, что интеллигенты были невольно втянуты в разные житейские проблемы, которые их самих лично не касались. Их обязали «радеть за народ», который они плохо понимали и даже боялись. Теперь образование доступно даже крестьянам, поэтому первоначальное значение интеллигенции для общества стёрлось, но вот это отношение осталось: интеллигенцию обязали брюзжать, как всё хреново, как будто от этого оно станет лучше. И вместо утончённых врачей и образованных помещиков, какие описаны в русской классике, вместо самоотверженных сельских учителей и первых агрономов, которые тянули крестьян к свету, появились какие-то нахрапистые матершинники, иногда с двумя-тремя «вышками», которые только тем и заняты, что брызжут желчью. Они уже не используют интеллект, в честь которого их и прозвали, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки и улучшить жизнь. Они просто не умеют им пользоваться. Они получают образование не для дела, а для какого-то непонятного статуса. Я встречал в Питере людей после аспирантуры, которые работали курьерами, официантами, охранниками, дворниками ещё при Советах. Они это объясняли тем, что их никто не ценит, не понимает, какое светило за быдлом сор метёт. То же нытьё и гнилая спесь, что и всюду. Я им говорил: езжайте на периферию, там всюду нужны учителя, врачи, инженеры, строители. Но это противоречило их представлениям о роли интеллигенции. Вот этим они отличаются от своих предшественников столетней давности, которые ехали из столицы в Россию, понимая, что надо как-то вытягивать страну за уши из навоза. А нынешние интеллигенты не умеют пользоваться своим интеллектом. Они кричат, что «в этой стране умные люди не нужны», себя имея в виду, но они не умные. У них ум только для демонстрации, а по-настоящему умные люди способны решать проблемы с помощью ума, они умеют его употребить для пользы дела.

– Например, для обогащения?

– Не обязательно, если уж Вы обогащение таким позором считаете. Умный человек не рассусоливает о передаче Гибралтара испанскому королю, сидя на своей кухне в коммуналке, где лопнули трубы. Он для начала хотя бы что-то сделает, чтобы горячая вода по ногам не хлестала. Но чем занята наша интеллигенция? Она сидит в переполненных коммуналках и грызётся со сволочными соседями. Что показательно, в соседях у них всегда алкаши. То ли специально так делают злодеи по распределению жилплощади, то ли мистика какая, что сама жизнь умудряется так уравновесить «мощный интеллект и высокую нравственность» каким-то аморальным пьющим существом. Чтоб интеллигенты озверели окончательно и вместе со всей страной чесали языками, кого повесить, а кого живьём закопать, вот тогда-то сразу всё наладится. Чем подают очень плохой пример народу, который по старинке им подражает, желая хоть чем-то походить на «образованных людёв». Уже и народ полюбил бормотать: «Там в космосе чёрные дыры затягивают пространство, взрываются и гаснут звёзды, свет от которых доходит до ближайших объектов через века, рождаются и умирают галактики, а мы тут…». А жизнь в этом и заключается: быть тут, заниматься этим самым «тут», а не на вспышки сверхновых звёзд себя равнять. Надо участвовать в жизни! Жизнь бесполезно обсуждать – она этого не слышит. Она идёт своим чередом и прогибается только под тех, кто в ней участвует, кто оказывает на неё влияние. Бесполезно обсуждать баб, что они якобы нынче не те, поэтому некий духовно богатый Сашок никак жениться не может. Я всегда фигею, с какой укоризной такие бестолковые мужики это говорят, словно сейчас все рыдать начнут, что он ни одну дуру так и не осчастливил: носки свои рваные никому и не доверил стирать, а потом ещё штопать. Женщин на планете несколько миллиардов, эта огромная армия не станет подстраиваться под какого-то вяленного дурака, вся заслуга которого, что он до пятидесяти лет в общаге или с мамой прожил и на работу ходит, словно одолжение всем делает. Бабы подстраиваются только под тех мужиков, которые влияют на жизнь, создают её, пока остальные ноют, что им эпоха не та досталась. Так всегда говорят во все времена: и про молодёжь, что она «не та», и про вождей, и про женщин.

– Да и про самих мужчин.

– Вот именно. Мужики жалуются на противоположный пол и даже не догадываются, что женщины тем временем сами недоумевают, когда же вместо этих мудил появятся нормальные мужчины. Эти претензии и сто лет тому назад актуальны были, и тысячу, и миллион. Но человек столько не живёт. У него всего одна жизнь, и она очень короткая. Каждое мгновение жизни бесценно, надо дорожить каждым днём, каждым часом, а у нас люди живут так, словно ждут, когда «эта чёртова жизнь» закончится, не знают, на что её промотать. И дальше что? Они думают, что им новую жизнь кто-то выдаст, которая будет лучше? Если бы русские люди не страдали самомнением и спесью, не имели бы такой тяги к самолюбованию, их нельзя было бы развести на такую лажу. Они бы просто потребовали нормальной жизни для себя, но им внушили, что жить плохо – это хорошо. А чтобы люди не тяготели к изменению жизни, их убедили, что трепотня «о высоком», о радении за трудовой народ Сенегала, которого в природе не существует – это признак большого ума и высокой духовности. Вот они до сих пор и лаются друг с другом в своих коммуналках и бараках на эту тему, не замечая, что собственная жизнь фактически проиграна. Среднестатистический обыватель тратит себя на рассусоливания, что жизнь не та, вместо того, чтобы просто жить. Надо не лаять на караван с обочины, а думать, как попасть туда в погонщики. Нормальный мужик не обсуждает политику и коррупцию – он в них участвует. Нормальный мужик не бредит, что ему не та баба досталась, – он с ней живёт и приятными вещами занимается. Это намного интересней – самому участвовать в жизни, быть игроком в игре, а не болельщиком, который только трясёт пузом с трибуны и орёт о чужой неправильной подаче. Иди сам сделай, как тебе кажется нужным и правильным. Все костерят Ельцина да Горбачёва, так шли бы на их место. Они такие же простые мужики, как и все: один прорабом начинал, другой комбайнёром работал. Они сами себя пропихивали, проталкивали, где надо, у них не было влиятельных родственников и связей с сильными мира сего, поэтому они были вынуждены сами ими стать. Мы живём в эпоху, когда власть перестала считаться божественной: в неё может влезть практически любой. Так надо этим пользоваться, а не ныть, что вот опять кого-то не того выбрали. Но они даже не могут получить рабочий разряд, соразмерный своему возрасту. Я четвёртый разряд получил через пять лет, как работать пришёл, они третий не могли получить к пенсии. Лишь бы ни за что не отвечать и не отвлекаться от игры в духовность. Когда эти «высоко одухотворённые» задохлики попали ко мне в бригаду, для них наступили чёрные времена. В конце концов, накатали на меня высочайшую петицию на пяти листах аж в Партком, чтобы их перевели в другую бригаду «с более одухотворённым» бригадиром. Вся суть их претензий сводилась к тому, что они никак не хотели принять тот факт, что на работу ходят работать. Они на работу ходили покемарить, покурить, потрендеть о политике, ценах и бабах. Перемывать кости всем вокруг могли часами. Рабочими часами, которые им ставили в табель и начисляли за них оплату, хотя они никакой работы не производили. Так сидеть и пиздеть обо всём, что мимо ни пролетит, простительно только бабушкам на скамейке у подъезда, потому что бабушки своё уже отработали, отпахали, отрожали. Отстрелялись. Им – можно. Но откуда у нас столько «бабушек» среди дееспособных мужиков? Они могут сутками сидеть вокруг какой-нибудь железки, на ремонт которой у нормального рабочего уйдёт полчаса, курить среди горючих материалов, тыкать пальцем в газету: «Ить, ведь чё деетси в Ниракагуа! И куды токмо тамошний генсек смотрить? Какие будут мнения, тарищи» или верещать в стиле «а вот вчерась по телевизеру сюжетец был про одну лярву». Прям, глаза стёр, смотревши «на энту лярву». Спрашивается, кто больше лярва? Уж на что я работать не люблю, а и то не смог бы так с ума сходить от безделья на работе.

– Вы не любите работать?

– Нет.

– И Вы так просто об этом говорите?

– А как надо говорить? Я не люблю работать, как и все нормальные люди. Я предпочитаю работу выполнять. Если на работу выделено полчаса, её надо делать за ещё меньшее время, а не сидеть до ночи с видом, как вся душа за дело изболелась. Работа не баба, чтобы её любить. Она не нуждается в любви, её надо просто выполнять. Просто! Вот что нашим людям трудней всего: делать что-то просто, без выпендрёжа, без лозунгов. Не говорить, а делать. Без всяких громких заявлений. Потому что любые заявления что-то сделать, особенно громкие, лишают силы того, кто заявляет. Но мы так привыкли к этим заявлениям на фоне бездействия, что даже самые примитивные действия выглядят как подвиг, как вызов привычному порядку вещей. Вы замечали, как сейчас пролезают в депутаты? Проще пареной репы! Приезжает кандидат в регион, от которого он собирается баллотироваться, и выясняет у тамошних обитателей, чего им обещали его предшественники. Ремонт подъездов? Уж десять лет? Ах, даже все двадцать? Да не проблема, сделаем! Это не так уж и дорого, как принято считать, больше на откаты уходит. И делает. Молча! И люди его на руках в депутаты вносят. Он может потом весь свой депутатский срок ничего больше для своих избирателей не делать – простят. Точнее, не заметят. Потому что он уже тем в историю вошёл, что хоть что-то сделал. Вот как у нас люди привыкли к трепотне о потугах что-то сделать, о любви к работе, но совсем не видят конкретного дела. Работа должна быть выполнена. Чётко, грамотно и быстро. Почему врачи в реанимации возвращают из клинической смерти только в течении пяти минут? Почему не сидят вокруг умирающего с сокрушённым видом до конца смены, а то и больше? Потому что через пять минут наступает смерть биологическая, и организм умирает окончательно. Поэтому надо успеть за эти утекающие минуты и драгоценные секунды завести сердце.

– Но есть профессии, где поощряется зависание, что ли, больше положенного. Мир искусства, например, театр.

– Нет таких профессий. Даже в кино, на съёмочной площадке любой режиссёр будет счастлив, если актёры всё отыграют с первого дубля, и не надо будет тратить километры плёнки и нервов на многодневные зависания, на топтание на одном месте, на одном кадре. Моё преимущество в том, что я это понимаю, пока другие тонут в соплях умиления по самим себе, как они всех себя отдают работе, которой фактически не занимаются. Отдавались бы лучше в другом месте – больше бы пользы было. Они ноют, как любят своих детей, и при этом думают, как изменить их матери или развестись с ней, делая вид, что не понимают: самый верный способ сделать своих детей несчастными – обидеть их мать. Надо внимательней себе жену выбирать, а не по пьянке на гулянке, чтобы потом не травмировать собственных детей разборками с их матерью. Для детей это всегда трагедия, когда отец и мать в конфликте, когда мужик начинает бодаться со своей женой, кто из них двоих лучше. Это природа, против неё не попрёшь и под свои капризы не переделаешь. Дети, которые вынуждены взрослыми мозгодолбами выбирать между отцом и матерью, всегда с разрушенной моралью и извращённым мировосприятием. Природа вещей такова, что работой надо заниматься, а не признаваться ей в любви. Но у людей всё перепутано: они не любят свой дом и семью, потому что там, видишь ли, не ценят и не восхищаются, как они любят работу и буквально горят на ней, хотя она в этом не нуждается. Они тратят себя там, где не надо, и ничего не дают там, где это нужно. Психологи говорят, что бессонница происходит оттого, что люди совмещают место для сна с просмотром телевизора, с приёмом пищи, с чтением газет. А потом не могут уснуть, потому что организм ассоциирует это место с чем угодно, но не со сном. Потому что там надо только спать. Точно так же на рабочем месте надо только работать. Если там нет работы, если она выполнена, то оттуда надо уходить заниматься другим делом, а не разлагаться, не сходить с ума от безделья. Я никогда не заставлял людей торчать на работе, когда они уже выполнили то, что им положено выполнить. Тогда уже начиналась Перестройка, предприятия сбрасывали обороты, появлялись простои, зато появлялись какие-то кооперативы, работяги устраивались туда для дополнительного заработка – я никогда не препятствовал. Ради бога, если свою работу выполнил, то катись, куда хочешь. Хоть домой отсыпаться, хоть детей в зоопарк сводить – это намного лучше, чем киснуть на рабочем месте, где нет конкретного дела. Ох, как от этого ломало нашу заводскую интеллигенцию, в каких корчах наша духовная элита и эрудиты из общаги брызгали ядовитой слюной на такой подход к делу. Когда я им доказывал, что это не приводит к убытку для завода, потому что необходимый объём работы выполнен, а оставшееся время рабочий имеет право потратить на получение дополнительного дохода, который ему не может обеспечить родное предприятие, то они предлагали эти «остатки рабочего времени» потратить… на партийное собрание о напряжённой ситуации в Секторе Газа.

– Там всегда напряжённая ситуация.

– Там никогда не будет по-другому. Потому что нельзя селить рядом еврея и араба. Это как москаля и хохла в один автобус запихнуть – грызня гарантирована на века. Но кто-нибудь считал, сколько драгоценных часов в нашей стране угробили на заседания по поводу этого самого Сектора Газа? Этот Сектор, скажу я Вам, как бальзам на душу для наших бездельников на производстве. Сиди на лавке, склоняй его на все лады, типа серьёзным делом занят. Так и работаем. Потом удивляемся, почему столбы криво стоят и асфальт с дорог вместе со снегом сходит. Потому что вместо работы то профсоюзное заседание о положении рабочего класса на Марсе, то даже партийное собрание.

– А Вы были в Партии?

– А Вы?

– А мы, как все…

– Ну и как?

– Да так…

– Так как-то всё, да? Ох, уж мне эта конспирация! Я заметил, что многие граждане нынче так стыдятся своего членства в КомПартии-эС-эС, словно по причине юношеского любопытства и неопытности угодили в бордель, а теперь хотят это всеми способами скрыть. Известные деятели дают сенсационные интервью, как им удалось избежать «этой страшной и позорной участи», как будто без них там горькими слезьми заливались, что такого увесистого засранца не удалось туда затащить и отыметь всем президиумом. По мне, так нормальная банда была, с хорошей системой взносов. Что мне в ней понравилось, так это организация партийной кассы.

– Сейчас говорят, что её не существовало.

– А ещё говорят, что её ищут до сих пор и найти не могут.

– Сейчас много чего говорят.

– Ага, успевай только уши развешивать.

– Ну, хорошо, вот Вы говорите, что у нас не умеют разумно распределять рабочее время. Так? А я заметила, что у нас никто словно бы и не заинтересован в том, чтобы люди на работе ударно трудились. Куда ни посмотришь, а два-три человека в грязи копается, ликвидируют аварию, а десять тут же рядом на брёвнышке, вывернутой шпале или лопнувшей трубе сидят, курят и судачат о Судане, о великом, о высоком, о далёком. И такая картина – всюду.

– Правильно. Потому что мы очень медленно развивающаяся страна с низким уровнем жизни. Мы начинаем нехотя развиваться только тогда, когда приходит тиран типа Петра Великого или Сталина, даёт всем пинка, запугивает расправой, издаёт законы об обязательном получении хотя бы среднего образования и обязательном трудоустройстве, налог на бездетность. Вы только вдумайтесь, что это за народ такой, который надо в уголовном порядке заставлять учиться и работать? Который уже не размножается по любви, а только под давлением взыскания. Только отменили эти законы и вот тебе истинное рыло попёрло: серость, скудоумие, мракобесие. Мы изучали историю дореволюционной Руси по картинам передвижников, как крестьянские дети в рваных лаптях шли за несколько вёрст в школу. Это какая тяга к развитию была, что фактически босиком, но шли учиться, чтобы разобраться, как устроен мир, как сделать жизнь лучше! Сейчас некоторые богатые россияне детям каких только репетиторов ни нанимают, создают какие-то элитные гимназии и лицеи для особо одарённых, возят этих «особо одарённых» туда на личном авто с водителем, а им знания всё одно на ум не идут. У нас тут один чиновник из района пристроил сынка учиться в Англию, и что Вы думаете? Он там научился только кокаин нюхать да в зад сношаться. Скота как к свету ни тяни, а он так скотом и останется, хоть в иномарку его сажай, хоть в телегу впрягай. Кажется, недавно развенчали культ Сталина, а дайте срок, и его реабилитируют. Уже сейчас раздаются всхлипывания, что вот пришёл бы Сталин и навёл порядок. Дескать, да где же это он, да что же он там думает, ведь страна-то гибнет! И мысли нет, что каждый сам может навести порядок, хотя бы у себя в башке. Нет, нужен тиран, чтобы закатал хорошего пендаля и загнал всех в бараки и на рудники, где гарантировано выдадут миску баланды и телогрейку. А пока тирана нет, у нас всегда разложение и остановка в развитии, как и свойственно рабам, оставленным без присмотра. С кислым видом курят в сторонке от жизни и обсуждают эту недоступную жизнь, какая она неправильная. Вся страна подсажена на эту дешёвую соску с махоркой, потому что она чувство голода притупляет. Кому удаётся бросить курить, тех сразу разносит, потому что начинают жрать остановки: сохраняется психоз всё время что-то во рту держать. В старых советских фильмах герои почти постоянно курят самокрутки – на работе, за баранкой, в цеху, в постели даже. Потому что это оказалось дешевле, чем дать народу нормальную жратву.

– Сейчас курение с особым остервенением рекламируют, даже женщин втягивают.

– Потому что проще наводнить страну дешёвым табаком, чем качественными продуктами. Потому что курящий человек – работник никакой, а в России никто в хороших работниках не нуждается. Схема такая: пущай они там дымом давятся, отсидят положенное время на работе, а то и сверх нормы отмучаются, но только не лезут с расспросами, почему предприятие фактически стоит и даже разваливается. Работы нет как таковой, вот и кури на рабочем месте, изображай радение и бдение за процесс. У нас всюду аварии и пожары, потому что все курят. От стариков до подростков, от мужиков до баб. Самая распространённая причина домашних пожаров: подвыпивший охламон заснул на диване с сигаретой. Из электрички окурок бросили на пути, залитые мазутом, который стекает в канаву – стена огня вспыхнула на сто метров, цистерна в тупике взорвалась. На станции решили, что Третья мировая началась, начальник вокзала успел аж до границы с Финляндией удрапать, где его отловили и успокоили – не началась. Свои родные соотечественники могут так подпалить, что мировая война новогодним салютом покажется. В гараже тут пожар был, два человека умерло от ожогов, один вместе с машиной взорвался. И ведь даже дети знают, что в гараже в принципе курить нельзя, потому что сам воздух пропитан легко воспламеняющимися веществами и горючими испарениями. Достаточно только зажигалкой щёлкнуть, чтобы всё вспыхнуло, но такова природа наркотической зависимости, когда всё по барабану, гори оно всё синим огнём, лишь бы организм получил очередную дозу наркотика. Зато будет повод походить с героической харей, что опять кто-то якобы погиб за великую идею. Сгорел на работе. Великих идей – как собак нерезаных, а жопа-то одна. В бухгалтерии при комбинате архив выгорел, потому что там несколько тонн бумаг, документов, которые надо хранить до восьмидесяти лет. Работают одни бабы, и все курят. И курят прямо на рабочем месте, чтоб далеко не ходить, от работы не отвлекаться. Пепел кто-то стряхнул не туда, и пошёл огонь плясать с бумаг на пыльные шторы. Почему во всём мире идёт борьба с курением? Это ведь не из человеколюбия даже, а потому что курение – враг работы. Курильщик может сосредоточиться на работе только минут пятнадцать-двадцать, после чего его начинает «ломать». Если через полчаса он не получает дозу, то становится раздражительным, допускает ошибки, ему реально плохо. И вот у нас считай вся страна – махорочные наркоманы. Горят на работе в буквальном смысле слова, аж дымятся. Они потому и засиживаются там сверх нормы, что рабочее время проматывают на сосание цигарок, а потом начинают лихорадочно изображать собственно «горение». Кто был в Америке, бросают курить через неделю, потому что там самая настоящая дискриминация к этому делу. И не здоровья ради, а в целях пожарной безопасности и в интересах рабочего процесса. Курильщик может травиться дымом только в гордом одиночестве в специально отведённой для этого каморке с вытяжкой. Каморки эти располагают в некотором отдалении от рабочих кабинетов, так что пока он туда-сюда бегает, ему вычитают растраченное не по делу время. Заскочил в каморку, сделал две-три затяжки и пулей назад. Если он вздумает дымить вне этой каморки, там всюду противопожарные датчики, реагирующие на концентрацию дыма, дают команду автоматам под потолком заливать водой помещение, если уровень задымлённости превышен. Курильщик будет оплачивать ремонт. Курильщику не доверяют выгодные проекты, каким бы высококлассным специалистом он себя сам не выставлял. Он по любому не столько работает, сколько скачет туда-сюда каждые полчаса, как в туалет при недержании. А у нас курят толпой. И где?

– На пожарной лестнице.

– Анекдот! Создатели пожароопасной ситуации дымят на пожарной лестнице, по которой принято драпать от пожара. Вот она наша хвалёная русская логика, которой мы так гордимся. По одному курить не ходят, обязательно за компанию, чтобы было с кем потрендеть, блеснуть эрудицией, послушать, что думает умный Андреич из отдела бумаговарения по поводу последнего повышения цен, да что скажет эрудит Сергеич из цеха опилкодробления в связи с притеснением курдов в Армении. Сколько курильщику надо, чтобы заглотить очередную порцию ядов? Пару затяжек за несколько секунд. Эти как уйдут, так с концами. Известны случаи, когда на три часа уходили «покурить». Полчаса маются на рабочем месте и опять на перекур, и опять пропали: «Михалыч так интересно ситуацию в Карабахе обрисовал!». Целый час он им там что-то обрисовывал, толпа в тридцать человек собралась, иные подразделения полностью остановились. Такое облако дыма накурили, что заводские трубы закашлялись и смущённо заткнулись. Только в нашей стране такая лафа возможна. А куда спешить? Наши люди ведь на работу не работать ходят. Они туда ходят, чтобы ходить туда-сюда, слоняться из угла в угол и грузить каждого встречного своим могучим интеллектом и космической духовностью. А потом удивляемся, почему на двести-триста лет отстаём от развитых стран, почему многие россияне до сих пор не знают, как асфальт выглядит и как водопроводным краном пользоваться. Народ угодил в ловушку, когда на всю страну две-три дюжины человек по-настоящему живёт на всю катушку, а остальным, чтоб не мешались под ногами, поручили эту жизнь обсуждать с мудрым ликом и думать, что они таким образом на жизнь влияют. Чуть что – всегда можно обиженно гаркнуть: зато на таких, как мы, Русь держится.

– А на ком Русь держится?

– А на ком Штаты держатся или Европа? На тверди земной. А человек слишком слаб и неустойчив для этого. Нормальному человеку это не нужно – держать на себе такие сложные конструкции, как государство. Мужик, который постоянно заявляет, что на нём весь мир держится, – проблема ходячая. Он этим сигнализирует, что его вообще нельзя никуда допускать: ни к работе, ни в семью, ни к бабе. Авария будет. Как правило, это всегда хронический алкаш, допивший до необратимых изменений в организме. Во всяком случае, я никогда не слышал таких заявлений от трезвенников. Это стопроцентно алкогольный бред, пропаганда, которую спустили «скромным» обитателям обочины жизни, чтоб они себя тешили этой нескромной мыслью время от времени. А пьют они потому, что хотят величия и славы, но кроме серого существования ничего не получают. Так и разрывается этот скромняга липовый между попыткой прожить настолько незаметно, словно его и не было, и тайными мечтами о собственном превосходстве, которое никто так и не заметил. Особенно, бабам он этого простить не может. Кое-как работает где придётся и пассивно выполняет то, что говорит ему жена, которая его кормит, обувает-одевает и следит, чтобы он совсем не одичал. И она прекрасно чувствует, как он глубоко презирает её за то, что она «слишком много хочет», тогда как ему, такому святому, вообще ничего не надо, лишь бы детишки в Анголе не голодали. Но куда ей от таких придурков деваться, если ими вся страна заселена? Ей надо для них быт налаживать, кастрюли со жратвой подносить, пока они глотают сопли, как нашим футболистам опять голландцы наваляли или в Сирии с Ливией-то что деетси, а никому и дела нет. Если мужики и не пилят своих баб, то только потому, что сильный пол не чувствует женщину так, как она его, не интересуется ею настолько – мужики больше на себе зациклены. Женщина выбирает себе мужчину для жизни, а подавляющему большинству мужиков вообще без разницы, с кем спать. Они ищут себе кого-то для времяпровождения, потому и недоумевают, чего их баба пилит. Мужик не понимает, что его выбрали для долгосрочных отношений. А он, так, погулять вышел. Присматривает себе кого-нибудь, чтобы все оглядывались, когда она рядом с ним идёт, чтобы завидовали, чтобы друзьям показывать, чтобы отбил кто-нибудь, тогда будет достойных повод пободаться с другим бараном, а ответственность за всё свалить на бабу. И очень часто мужиков-дураков это подводит: под ангельской внешностью избранницы может чёрт скрываться. Хотя, иногда с чертовкой даже веселей – кому что ближе. За что можно пилить бабу? За слабость? Ну, так она ей свойственна по природе. Вот мужик нынче расхлябанный пошёл – в этом я с бабами полностью согласен. Сам давно замечаю, что трудно стало найти людей надёжных, чтобы можно было в настоящее дело взять, поручить что-то серьёзное, доверить важную проблему, поставить задачу и быть уверенным, как в себе, что без провала пройдёт. Наплевательское отношение ко всему стало нормой. Не мужик, а ходячий невроз, сонливый и эмоционально развинченный, неуверенный в себе, с бабскими перепадами настроения.

– Почему сразу «бабскими»?

– Так принято считать. Самодовольными мужиками так принято считать, что все худшие черты характера свойственны именно женщинам. Хотя это не мешает большинству мужиков обладать полным «бабским» набором качеств, какие редко встретишь в самих женщинах: импульсивность, завышенные переживания по пустякам и отсутствие вообще какого-либо внимания к далеко не пустяковым проблемам, склонность обвинять в своих неудачах всех вокруг. Современный мужик боится даже небольших трудностей, сразу тонет в соплях, стяжает жалость к себе, всем доказывает уникальность и неразрешимость собственных проблем, не замечая, сколько проблем создаёт сам. При этом практически каждый переоценивает себя, навязывает всем вымышленную уникальность своей личности, на которую навалились уникальные же трудности, хотя они проистекают из его банальной лени, вредных привычек и отсутствия самоконтроля. Самодовольное ничтожество, что и говорить. Мало кто из нас нынче обладает необходимой устойчивостью – все только понты колотить мастера. И перед кем? Перед бабьём или своими кислыми собутыльниками. По телику насмотрится на вымышленную крутизну и пошёл по деревне увиденное внедрять. Вместо дела с бабами воюет, с друзьями – квасит, перед врагами – заискивает. Баб то и дело ставит на место, а своего-то места и не знает, вообще забыл, где оно. Баб боится и мстит им за то, что они – бабы. Но не мстит своим врагам, а заигрывает с ними, задабривает: дескать, не убивайте меня, смотрите, какой я великодушный и безобидный. Во многих фильмах про войну советский солдат кормит кашей немецких детишек, чьи папаши жгли русские города и сёла. А детей этого солдата никто из вражеской армии не подкармливал, их убивали на равных со взрослыми, потому что война есть война. Потом эта «широкая и щедрая душа» возвращается домой и орёт матом на своих детей, что те слишком хорошо жить хотят – для них у него ничего другого нет. Он всегда готов быть нужным и полезным на чужбине в противовес тому, что ничего не может и не хочет делать для своих. Современные долбоёбы точно так же задабривают всех подряд, называя врагов «братскими народами», и втолковывают своим чадам, как голодают дети Анголы: «А вы, подонки, ещё не видели лиха». А почему голодают ангольские дети? Потому что их папаши точно так же не хотят заниматься своими прямыми обязанностями, а клянчат и кое-где уже враждебно требуют деньги у благотворительных организаций Европы и Америки, которым это рано или поздно выйдет боком. Такие мужики никогда не будут стремиться что-то создать для своих. Если больше заработают, то больше и пропьют. И опять пошёл по той же схеме геройствовать: бабам непременно кузькину мать показать, друзьям – налить, врагам – жопу подлизнуть. Всё – мимо цели, всё перепутано и не к месту. Только и умеют водку жрать да хихикать, как проститутки при облаве в борделе. Страна в говне, а вместо дела – сплошная «сатира юмора» на всех уровнях. Чиновников спросили, проводили ли они эксперименты на себе, хватит ли прожиточного минимума, прежде чем его утверждать? Они только хихикают и отшучиваются: типа, наш народ-дурак в лихую годину и не на такие копейки шиковал. Юмористы гребут деньги, как никогда – урожайные дни для них настали.

– Что делать? Смех продлевает жизнь.

– Смех? Да. Но вот эти «хи-хи-хи» и «гы-гы-гы» отравляют жизнь тем, кто вынужден выслушивать такие глупые звуки вместо внятных ответов, а ещё лучше – нужных дел. Зачем людям продлевать жизнь, если они не хотят жить, потому что жить невозможно? Всюду теперь хихиканье и гогот. Иные смеются так, что морда болит. А потом удивляются, что баба по этой морде вдруг веником даст. Потому что тяжело быть бабой, когда вокруг вместо мужиков сплошная слизь. Я бы и пилить таких не стал – убил бы сразу. Пилить-то можно дерево или камень, а эту слизь пили – не пили, а даже опилок не получишь. Такие и сами иногда осознают свой чудовищный внутренний диссонанс, но не понимают, что в таких случаях надо работать над собой, а не копить говно против баб. И женщин они выбирают для своей злобы по очень простой причине – слабый пол. К сильному полу со своими претензиями не подвалишь – наваляют по рогам. В мужских коллективах таких, кстати, всегда бьют. Поэтому они с мужиками или не дружат совсем, или сбиваются в стайки с себе подобными, где брызжутся соплями друг другу, как они ненавидят всех баб разом, что те не замечают, не ценят и не восхищаются, какие они замечательные и правильные. Публика хуже гомосеков, честно говоря.

– А Вас жена пилит тоже за этот «чудовищный внутренний диссонанс»?

– Я иногда могу так достать своим поведением, что глупо жаловаться на «распилку». Предпочитаю получать удовольствие. А уж кренделей от неё схлопотать – вообще кайф! Как пойдёт снимать стружку до самой макушки…

– Это как? Бьёт, что ли… Как ей это удаётся?

– Ну, «бьёт» – слишком громко сказано. Если ребёнок взрослого ударит, больше ребёнка жалко, что ручонки свои отобьёт. Я это называю «схлопотать». Помню лет двенадцать назад мы с младшим шурином пробовали машины перегонять. Всё шло нормально, мы свою деятельность не афишировали, ещё людей набрали. Но один раз напали на нас конкуренты со стальными прутьями, кого-то из наших положили, машины разбили. Спасло, что мимо грузовой состав проходил, на нём и удирали, кто заскочить успел. Завезло нас чёрт-те куда, на ходу пришлось прыгать, не все после этого уцелели. Потом добирались какими-то лесами-болотами, на кого были похожи – лучше не вспоминать. Я своей сказал, что через пять дней вернусь, а отсутствовал все десять – у меня как раз отпуск на заводе заканчивался. Я тогда ещё за трудовую книжку держался… Позвонить нельзя, телефонов ни у кого нет, семья не знает, что и думать. Домой явился во всей красе – одежда в клочья, денег нет, на морде тина болотная висит, добытчик и кормилец, блин! А моя краля в огороде копошится: с парника раму сняла, огурчики поливает. Огурцы такие длинные росли, по полметра – она их в магазин сдавала. Иди сюда, говорит, я тебя рассмотрю поближе. Шурин сразу почуял недоброе, между грядок окопался и затих. Она меня обошла со всех сторон, осмотрела и вдруг как даст сзади ногой под колени – где только научилась! Я на карачки упал, а она огурец взяла, как резиновую дубинку, и давай меня охаживать. Ещё дед был жив, уже не ходил, но с веранды командовал, костылём дирижировал: «Так его, доча, так! Зайди с другой стороны, оттуда сподручней. Прижми коленкой гада, чтоб не рыпался!». А я как бойцовская собака после драки ничего не чувствую – что мне этот огурец. Представил, как всё со стороны выглядит, и хохотать начал. Шурин чего-то заверещал про наши подвиги, а дед свой вариант событий предложил: «Ленка, это они, кобели, у чужой жены были, не иначе. На мужа, видать, нарвались, уходили огородами». Моя душу отвела и огурец на место в парник повесила. Потом потащила меня в баню отмывать, а у меня на спине ссадины и синяки – видимо, арматурой зацепило или когда с поезда прыгал. Жена решила, что это её работа, плачет: «Ой, что же я наделала? Бедный ты мой ребёнок! Никогда себе этого не прощу». Я, естественно, изобразил скорбь на морде, а про себя думаю: до чего женщину довёл, скотина. Дочке года три было, заступалась за меня! Что, говорит, досталось тебе за опоздание с прогулки?

– Ха-ха-ха! Слушайте, Вы так хорошо об этом рассказываете! Я думала, что здесь все мужики – женофобы. Вы первый, кто хорошо о своей жене говорит.

– А почему о жене надо говорить плохо? В некоторых армиях мира военнослужащие не имеют права плохо говорить о своей жене и семье. Считается, что такой человек может предать не только семью, но и государство, которому служит. А у нас образцом военной доблести и чести считаются гусары – гуляки, пьяницы и подлецы «по женской части». Что такие «герои» дома творят, можно только догадываться. Поэтому у нас все друг на друга только «стучат» и доносы строчат, как только выпадет такая возможность. В самые успешные спецслужбы не берут мужиков, которые конфликтуют с жёнами или вообще не могут жениться. Шпион должен обладать такой гибкой психологией, какой можно научиться только у женщины. А он с ней конфликтует! Он не способен наладить отношения с собственной бабой, с которой живёт, ест из её рук, спит под боком и всё прочее делает. А по работе ему надо будет налаживать контакты с совершенно посторонними и незнакомыми людьми, втираться к ним в доверие. Я вообще никогда не беру на работу таких, кто с бабами воюет.

– А Вы кем работаете?

– Да так, по мелочи… Но таких ущербных людей лучше никуда не брать, кто говорит про свою семейную жизнь: «Мне не повезло, я живу с сукой». Это верный показатель, что он сам – сука. Это по любому никчёмное существо, как бы он себя ни нахваливал. Если у него жена в самом деле шлюха или стерва, то чего он с ней связался? Значит, он тянется именно к шлюхам, желает угодить к ним в прислуги, так и получи. А если он верную жену такими словами костерит, то ему сам бог велел рога наставить. Нормальный мужик не считает женский пол проблемой, по очень простой причине: он не видит в женщинах противника для себя, какой-то преграды в делах. Я, если с кем и бодаюсь по жизни, то только с мужиками. И преимущественно с такими, которые чего-то достигли в жизни своими силами, а не у мамы или тёщи на диване до пенсии пролежали, переругиваясь с бабьём. Мне смешно, когда в нашем затюканном обществе мужиков, которые гоняют бабьё, считают этакими суперменами, что всегда может дома по столу кулаком треснуть, домочадцев под лавку загнать, потому что он – глава. Народ вроде как очарован, когда слышит такие истории: ох, он и крут! Но если разобраться, в чём именно он крут, кроме демонстрации говённого характера в домашнем кругу он ничего больше не умеет. Живёт с тёщей и гоняет тётку в её же собственном доме. И даже не догадывается, что с бабой может соперничать и лаяться только другая баба. У таких куриц все беды из-за бабы. Как она их родила, так и пошло: то не так, это не этак. Спрашивается, чего ты живёшь с тёщей? Обзаведись своими хоромами. И вот тут начинается самое интересное, самая суть из человека лезет: «А что я могу? А где я возьму? А как?» и прочее покак. Разбогатевший мужик ничем не лучше, он точно так же первым делом спешит нагадить своей бабе, изменить, чтоб знала, что на него ещё спрос имеется. И с кем? Точно с такой же бабой, которую он боится и ненавидит. Зачем, для чего – да хрен его знает, это где-то в подсознании. Был нищим служащим, так и сидел тише мыши, а как бабло появилось – полезло говно ломтями из всех щелей. Даже так называемые бабники, которые верещат на каждом углу, как любят «этих самых» баб, запрограммированы на постоянный конфликт с женским полом. Напаскудил с чужой женой и доказывает, что это же ради любви к этим самым, как их там, б… этих, нынче величать. И получается, что крутым он может быть только на кухне у тёщи, только в словесных перепалках с мамками и няньками, а во внешнем мире – лох обыкновенный, который боится бабу, как явление, и всё время бормочет, что она его изводит и со свету сживает. Хотя по наблюдениям правоохранительных органов чаще убивает бабу сам мужик. Тут какой-то год падчерица отчима подрезала, когда он её трахнуть собрался, так вся область на ушах стояла. Это очень редко бывает, когда женщина выходит победительницей из схватки с мужчиной.

– Мужчины говорят, что с женщинами трудно. Например, работать многие не могут с женщинами.

– Где не могут-то? Школы, больницы, фермы, предприятия лёгкой промышленности, где преимущественно бабы работают, всегда возглавляют мужики и прекрасно себя чувствуют. А то, что он там бубнит про какие-то трудности, так слушайте больше. Мужик кокетничает, когда так говорит. Не додали ему чего-то. Или вообще не дали. У меня приятель есть, возглавляет аудиторскую фирму в Питере, в подчинении куча баб. Или главный врач поликлиники женским батальоном командует: двадцать девок, один он. Мы иногда собираемся, они начинают ныть, как им, бедным, трудно. В аудиторской фирме с праздников все сотрудницы вышли, нет, чтоб как нормальные люди прогулял хоть кто-нибудь, а то начальник сам хотел «задвинуть» на недельку. Нашёл на что жаловаться! Другой бы мечтал о такой дисциплине, какой и в армии нет. Баба не выйдет на работу только в двух случаях: или ребёнок болеет, или сама при смерти. У мужика тысяча «уважительных причин» свалить куда-то: от «друзей встретил» до «тёща довела». То у него футбол по телевизору, то будильник не прозвенел, то в Ираке опять неспокойно – ему до всего дело есть, только не до своей работы. Главный врач сетует, что вот-де на Восьмое марта надо голову ломать, каждой врачихе и медсёстрам по цветочку подарить от организации. Я слушаю и диву даюсь, до чего мужики наглеют в женском окружении! Говорю, вот проблему придумал. Забирай весь цветочный лом в Доме Быта, там в марте горы этого добра у салона цветов навалены, бабы к своему празднику по охапке ломаных гвоздик и помятых роз с замёрзшими хризантемами набирают. Спрашиваю, тебе наверно, такому жмоту, они на День Советской Армии один носовой платок дарят, да и тот виды видавший. Нет, говорит, Ролекс подарили! Скинулись всем женским коллективом.

– Да, женщины могут.

– Чтоб я так жил! В прошлом году сотовый телефон ему справили, теперь шепчутся, как бы ноутбук купить. Да ещё с его женой советуются, чтобы не подарить чего ненароком, что у него уже есть, во как! Никто не подсиживает, никакой конкуренции, и он ещё жалуется. Мужики – очень наглый народ, не слушайте их никогда. Такие сволочи! Никогда их не любил. Определённо, женщины мне всегда нравились больше. Вот у меня коллектив – хрен что подарят. С праздников половина выйти не может, другая половина выползла, но на ногах держится как-то неубедительно. Чувствуешь себя воспитателем в детском саду: одного из кастрюли с кашей вытащил, а уже другой в какую-то заварушку лезет. Чуть что не так – сразу сцепились. Этих разнял, уже тем кажется, что на них кто-то не так посмотрел. Не уважил, короче говоря. Постоянно кто-то против кого-то «дружит», плетут интриги, какие даже самым стервозным бабам не снились. Как на минном поле с ними! Кому что не так скажешь или оплеух надаёшь в воспитательных целях – в отместку гранату к стулу могут привязать. Это у них запросто.

– Ничего себе!

– Так что с бандюг взять? Я в долгу не остаюсь, тоже иногда пошалить могу, чтоб не расслаблялись. Они ещё и верещат, когда из-под обломков штукатурки вылезут: «Мы ж тебе имитацию поставили, а ты совсем охренел такие шутки шутить!». А зачем я буду повторяться, муляж искать, когда под рукой всегда есть настоящий зелёный «цитрус»? У меня утончённое чувство юмора, не какое-нибудь, пора бы привыкнуть… А эти женофобы избалованные сидят, можно сказать, в цветниках и жалуются, как им трудно, уж не знают, какой ещё недостаток в женщинах найти. Поменялись бы со мной местами. Мои ребята живо вылечат от любых претензий к женскому полу. Рады будут, что вообще живы остались.

– Но всё чаще встречаешь таких мужчин, которых словно бы оскорбляет, что им приходится жить с женщиной.

– Здрасьте-приехали, а с кем ещё мужику жить? Или поголубели совсем? Знаете, на Востоке говорят, что ни мужской взгляд на жизнь и ни женский не являются правильными, а правильным является их синтез. Человек – это не мужчина и не женщина, а их союз, способность сосуществовать вместе. Нет ничего позорного для мужчины, если он слушает свою жену. Ведь она – его выбор и часть его окружения. Надо уметь слышать то, что тебя окружает. На флоте есть такие понятия, как «режим тишины» и «слушать в отсеках», когда надо заткнуться и вслушиваться в любой звук. Очень полезное занятие. Иногда надо такие режимы включать. Не развешивать уши и ловить в них всё подряд, как неводом, но прислушивается. Мало ли, пригодится.

– А если женщина придирается не по делу? Ведь есть женщины с настолько расстроенной нервной системой, которых вообще всё раздражает. Они с детства видят отцов-алкоголиков и замордованных неустроенным бытом матерей, потом сами выходят замуж за пьяниц – от такой женщины глупо ожидать эмоциональной уравновешенности.

– Эмоционально распущенная баба никогда не привяжется к мужику, которого не за что «облаять». Если её цель мстить за свою испоганенную жизнь, она его обнюхает, может, тявкнет пару раз, но поймёт, что ей тут ловить нечего, и побежит искать какого-нибудь раздолбая и неврастеника. Баба в этом отношении – прибор безотказный, точнее барометра! Только мужики не умеют им пользоваться. Они не понимают, что если их самих превратить в баб хотя бы на день, они друг друга перестреляют. Это бабы ещё терпят нас как-то, а мы себя так терпеть не смогли бы. Мужики боятся женщину-пилу больше огня, не понимая, что бояться надо совсем другого. Что ужасного она делает? Своими придирками она сигнализирует мужику, что нельзя быть таким легкомысленным идиотом в этом коварном мире. Нельзя быть малодушным и безвольным, эмоционально и морально расхлябанным слабаком. Вот нашли «изъян» в бабах, что те пилят мужей за пьянку! А что она должна, квасить вместе с ним и от радости в ладоши хлопать, что он в идиота превращается? Что за радость для женщины, если к ней вместо мужчины каждый день приползает какое-то чмо, в хлам упившиеся? Я бы убил, если бы кто ко мне в дом в таком виде приполз, а женщина ещё уговаривает: «Не пей, Иванушка, козлёночком станешь». Мужики друг друга за пьянку не пилят, а спаивают – вот что гораздо страшней. Знаете, сколько «друзей» разводит друг друга на бабки по пьянке, сколько предпринимателей спьяну подписывают бумаги на свой бизнес собутыльникам? Мужики друг друга не пилят, а нагло пользуются тем, что кто-то оказался слабее, поддался на провокацию, запутался в своих фантазиях, не разбирается в людях и документах, жаден и глуп без меры. Вот чего надо бояться. В грубых мужских коллективах вроде армии, тюрьмы или цеха таких пилить никто не будет, но жёстко укажут на место возле параши. Так что бабье пиление – это самое безобидное, на что мужик может нарваться по жизни. Когда баба на тебя наезжает, это всегда сигнал, что ты внутренне распустился, а она всегда чувствует эти вибрации. Мужик, который боится бабу и не умеет воспользоваться её подсказками, это – тьфу, дерьмо полное. Оскорбляется на её замечания и бежит искать себе овечку, которая не чувствует его внутреннее состояние или ей «хорошее» воспитание не позволит сказать, что он из себя представляет. А овец себе ищут только бараны, потому что львица или волчица такого просто порвёт. Находят и разлагаются дальше, ничего в жизни не достигнув, лишь бы не тормошил никто. Сидит с торчащей соплёй из носа и отросшим брюшком и радуется: «Зато она меня принимает таким, какой я есть!». Ну, так и говно все принимают таким, какое оно есть – другим-то оно не станет. А человек может стать другим. Человек вообще может стать любым, каким захочет, чтобы достичь, чего угодно. Когда он поймёт, как тупо и трусливо прожил жизнь, то сам запилит бабу: «А ты, мать, куды смотрела?». Но она играет роль прилежной дуры, дескать, какая я славная и замечательная, что никогда не говорю мужу правду о нём. Вот только в награду за такое примерное поведение в качестве мужа какой-то придурок достался. Почему-то.

– Но бывает так, что хороший перспективный мужчина попадает в сети к плохой злой женщине.

– Не бывает такого. Не путаются хорошие и перспективные люди с теми, кто их утянет на дно – это противоречит самому определению перспективы. Только хронического неудачника угораздит нарваться на неподходящую для совместной жизни бабу, а перспективные люди ищут и находят окружение, которое будет помогать им расти выше и дальше. Успешный умный мужик никогда не попадёт ни в какие сети – он их сам расставляет на тех, кто ему нужен. Он для этого слишком хорошо разбирается в людях. Если он не умеет этого делать, то никакой он не успешный, а лох обыкновенный. Он знает, кто конкретно ему нужен и для чего, а не путается абы с кем, где нальют и ещё кой-чего в довесок дадут. Это у женщины нет выбора, она очень уязвима, слаба и верит в рыцарей. Залетела от какого-то идиота и ничего не попишешь – любуйся теперь на него, если замуж возьмёт, конечно. Если она живёт в поголовно пьющем безработном городе, то неминуемо выйдет замуж за нищего алкаша. Женщина не может менять мир, она не может из руин возвести дворцы, отстроить новые города, поэтому она только подстраивается под унылую действительность, которую создали для неё мужики. А мужчина может менять жизнь под себя – этим он кардинально от бабы отличается. Если он не хочет от бабы отличаться, то пусть не ноет, что бабы его по жизни опускают и всячески гнобят. Потому что они не видят в нём противоположный пол, а так, подружку какую-то хныкающую. Вообще, отношения мужика и бабы очень похожи на связку власти и народа. Народу тоже некуда деваться от власти, а власть выделывает с народом, что угодно. Нравится власть людям или нет, а приходится как-то с ней уживаться. Кто поддакивает, кто критикует, кто из страны драпает, кто восстания поднимает, но в целом уровень жизни у людей не меняется. Власть это всё прекрасно знает, но ей плевать – у неё другие задачи. Она не изменится. Баба может хвалить или хаять своего бестолкового мужика, но он как был придурком, так полудурком и останется. Разве что она саму себя загипнотизирует, что её жизнь не так уж и погано сложилась. Бабы это умеют. Особенно, в безвыходных ситуациях.

– Но власть выбирает сам народ…

– Да перестаньте! Власть прёт своим курсом, не обращая внимания на «избирателей»: девяносто девять процентов населения бедствует, один процент живёт приемлемо, чтобы было кого иностранцам показать, не опозорившись, доля процента живёт хорошо. Это продолжается столетиями, какую бы политическую систему в стране ни насаждали. Вы посмотрите, каким был Ельцин, когда его выбирали? Бодрый, бравый, деловой, по броневикам лазал, всеобщим процветанием грозился. Куда это всё подевалось? Развалины какие-то от человека остались, двух слов связать не может. Такого ли президента хотела себе страна? А страну никто и не спрашивает. Сама страна тоже превратилась в развалины. Теперь власти хоть в оба уха ори, что «так жить нельзя», но ничего от этого не изменится. Потому что власть такая штука, что ломает об колено тех, кто в неё влез. Если человек удар не держит, то от него мало что останется. И никуда народу от такой главы государства не деться, как бабе от дурного мужа. А если мужик врёт, что не может нужную себе бабу найти, то тут ситуация другая, тут игра какая-то присутствует. Меня всегда умиляют байки, как некий «хороший и порядочный» товарищ очутился женатым на какой-нибудь отстойной наркоманке, проститутке или стервозе. Ну, не случается такого с умными и порядочными людьми! Мировая литература и кино кишат историями, как замечательный парень женился на мерзавке, так вот я Вам скажу: никакой он не замечательный. Такие мужики всегда себе на уме, с гнильцой, с заскоком, и это мягко сказано. Это или лох откровенный, у которого жизнь пущена на самотёк, и он считает, что всё должно само собой вокруг него благополучно сложиться, но тогда он никакой не умный и не порядочный. Или у него свой расчёт на эту странную связь, чтобы пожалели его или восхитились: мол, какой добрый барин подобрал падшую женщину, одел-обул-накормил, а она – о, неблагодарная! Дескать, с хорошей-то женой любой дурак проживёт, а ты попробуй на прожжённую потаскуху жизнь угрохай, чтоб все ахнули, а ей стыдно сделалось. Такие годами изменяют жене с какими-нибудь овцами без претензий, но от своей «мегеры» так и не уходят. Ну, каково им разрушить ореол великомученика, который всего-то оказался трусливым кобельком? Находятся дуры, которые ему верят и не понимают простой вещи. Мужик превыше всего ценит личный комфорт, это женщина может за любимым в шалаш убежать. Мужик – никогда. Если он костерит бабу, но продолжает с ней жить, значит, ему с ней хорошо.

– А как же женщины-стервы? Они же существуют. Они же могут сломать мужчине жизнь.

– Не-а, не могут. Жизнь вообще никто никому не ломает – это очень гибкая и прочная конструкция. Люди себе льстят, когда думают, что смогли кому-то жизнь сломать. Значит, не жизнь и была. Иногда сам Бог человека ломает, а ничего с ним сделать не может. Плюнет, скажет: чёрт с тобой, гад живучий… И что такое стерва? Это баба, которая вынуждена вести себя, как самец, потому что её окружают мужчины-самки: пассивные, пугливые, истеричные и очень враждебно ко всему женскому настроенные. Если она встретит нормального мужика, то необходимость быть стервой у неё отпадёт сама собой. Так в природе устроено, что самец – это тот, кто завоёвывает себе самку для пары. Если мужик ведёт себя в стиле «завоюй меня сама – это же тебе надо таким сокровищем обладать», то самцом становится баба. Потому что кто-то им в паре должен быть. В любой паре сразу видно, кто там в большей степени самец. И это не всегда мужчина.

– Женщина сама может перехватить у мужчины первенство.

– Зачем оно ей? Зачем нормальной бабе быть мужиком в отношениях? Это противоречит её природе. У неё своих женских забот выше крыши, чтоб чужие на себя брать. Это неуверенные в себе нытики всем доказывают, что бабы хотят отнять их главенствующую роль от нечего делать. Но они не понимают, что мужика невозможно заставить перестать быть мужиком, если он им является. Это как тополь заставить стать берёзой или липой. Даже если ему крону обкорнать, берёзы из него всё равно не выйдет – древесина не та. У мужчины и женщины тоже «древесина» разная. Половая принадлежность – это не только телеса определенных очертаний, но характер прежде всего, внутренние повадки. Бывает, что в женщине мало женского, или она сама его убрала за ненадобностью и даже вредностью, потому что только козлы какие-то липнут. Сейчас появились мужики, которые рядятся в бабское платье и объявляют себя за это женщинами. Они думают, чтобы стать бабой, достаточно платье одеть и на каблуках ходить. Но её природные функции ни один мужик не сможет скопировать. Жизнь бабы – сплошное терпение. Это ещё моя бабка говорила. Хрупкое здоровье, дети, бытовые проблемы, огорчения и тревоги, которые ей всегда поставляют близкие в избытке – женщине нервы надо иметь стальные, чтобы всё это перетерпеть. Мужик, который ругает бабу психопаткой, даже не подозревает, что сам на её месте оказался бы на грани нервного срыва при первой же менструации. Мужики ведут себя в глазах женщины так, что она их может только терпеть, но не догадываются об этом. А уж если они вынуждают бабу ещё и выступать самцом в отношениях, то на пощаду пусть не надеются.

– А как определить, что мужчина в большей степени самка?

– От таких за версту этим разит. Ну, например, есть мнение, что мужчинам нравится женская слабость, так вот мужиков-самок она не очаровывает, а бесит, причём – дико. Для них это всегда повод поржать, высмеять женщину, какая она «странная», что так непохожа на мужчину, не может брёвна таскать или в электросхемах разбираться. Если она сдуру научится какой-нибудь мужской работе, чтоб ему угодить, он ещё больше её возненавидит. Такие всегда конфликтуют с бабами, сравнивают себя исключительно с женой: «Попробовала бы ты с моё мужиком побыть». Он всё время ноет, как ему тяжело быть мужиком, потому что бабе в самом деле трудно им быть. Внутри у него превалирует женская сущность, какие бы бицепсы он себе ни накачал и как бы челюсть кирпичом ни выдвигал. Женщина чувствует в нём эту самку, поэтому отталкивается от него, как и положено одноимённым полюсам, но его это ещё больше бесит. Хоть в чём-то её превзошёл и уже рад, поэтому ничего в жизни на уровне мужского мира не достигает. Это их любимая тема разговоров: как тяжело быть мужиком, тяжело работать на мужской работе, тяжело вести себя по-мужски, тяжело служить в армии, тяжело совершать мужские поступки, тяжело отвечать за свои дела и слова. Тяжело иметь дело с бабой – главная их претензия к миру. Сменил бы пол, если ему так тяжело мужиком быть. Если ему это худо-бедно удаётся, он ликует и требует восхищения у баб: «Видала, дура, какие мы? Не такие, как вы. Мы – лучше». Таких в нашей стране всюду можно видеть. Бухают вместе, потом целоваться друг к другу лезут чуть ли не взасос: «Васька, мы ж с тобой такие мировые мужики, а ни одна курица даже не догадывается!». Мужиков однозначно любит больше, как самке и положено, а баб ненавидит откровенно, считает их злом, как нищеброд – деньги. Опустить бабу ниже плинтуса для таких – всегда счастье. Доказать, какая она дура и слабачка, и насколько он лучше её. Любитель отираться на кухне и учить жену щи варить, считая себя асом кулинарии – короче, баба из него так и лезет на каждом шагу. С бабой соперничает во всём, как будто это тоже мужик, обижается на её успехи, словно лично его задели. Соревнуется с ней, сражается, борется, пререкается на каждом слове, стремится переспорить её, переорать, встревая в любые женские разговоры. Квасят со своими жёнами и сожительницами – вот чего я совсем не понимаю. Как с мужиками бухают, на равных! Такие никогда не соревнуются с мужиками, которые что-то достигли, построили, создали, основали, объясняя тем, что «а у мине денюжков нету». Но дай ему денег хоть миллиард долларов, он будет продолжать барахтаться в привычном для себе говне на самом дне жизни. Где-нибудь на кухне в коммуналке с собутыльниками-пустобрёхами, яростно отбиваясь от атак жены, требующей прекратить это скотство. На бабу он фактически смотрит как на лицо своего же пола, чем и выдаёт в себе самку, соперницу. Он не понимает, что нормальный мужик никогда с бабами не соперничает ни в чём, не конфликтует и не враждует – это другое измерение. Какой бы сильной, крутой и деловой женщина не казалась, а мужик никогда не станет с ней бодаться. Он соперничает только с другими мужиками, и чем умней, тем меньше враждует, а больше учится у тех, кто многого достиг. Он выбирает себе образцом для подражания людей, которые превосходят его, чтобы было, куда развиваться. А такие чмыри энергию тратят не на дело, а на ерунду, всегда соревнуются с себе подобными или даже более низшими, кто больше водки выжрет или глупость какую-нибудь совершит, башку себе свернёт без надобности, на спор прыгнув с крыши сарая в компостную кучу. Таких развести «на слабо», втянуть в любую аферу через «ссышь, што ля» или «очкуешь» – плёвое дело. Всегда готов лишний раз подтвердить звание идиота – всё равно жена или мать будут за последствия отвечать. Бабу грузит своим говном, не переставая. Уверен, что она ему для того и дана. То он Ваське денег за водку задолжал, то Петьке в карты две зарплаты проиграл, то с Витьком они на рыбалке чужую лодку утопили, то с Толиком на мотоблоке в витрину магазина въехали… Ей-богу, я бы таким полубабам операцию по смене пола насильно делал – это не мужики по любому.

– Ха-ха-ха! Однако, подход у Вас.

– Нет, правда. Какая-то особая разновидность людей, но не мужик. Если баба дура, это ещё как-то можно пережить. Но когда мужик – дура, это кранты всему его роду. Именно, не дурак, а дура. У таких одно стремление: переплюнуть бабу хоть в чём-то, обойти, подкузьмить, найти в ней хоть какой-то изъян, шпильку вставить – всё у них по-бабски как-то. Когда женщина ведёт себя по-мужски, это не так уродски выглядит. Обожают анекдоты про блондинок, про то, какие все бабы – дуры и курвы. Они не понимают, что с ними только дуры и могут дело иметь. Они не подозревают даже, что с женщиной совсем другие разговоры надо вести, что это совсем другой мир, куда нельзя вваливаться и орать про устройство карбюратора, ликуя, что «эта дура тему не сечёт». Но у мужиков-самок такие нарушения на половом уровне, что обосрать бабу для таких – всё одно что переспать с ней. У таких всегда пожизненные войны с тёщами, бывшими жёнами, соседками и даже женщинами-коллегами. Они всегда живут с тёщами, на бабской территории, ещё и права там качают, а своей территории у них никогда нет. Когда я работал на заводе, там ещё давали жильё от предприятия. И был у нас такой мастер, который часами мог зудеть на излюбленную тему, как его тёща изводит. Его спросили, чего он не получит квартиру, и выяснилось, что он её даже не просил никогда у завода! Дескать, зачем честному человеку у государства жильё стяжать, казну грабить, пущай, лучше детишкам из детских домов достанется. Про детишек из детдомов обожают сопли лить – видимо, приняли активное участие в деле размножения беспризорников. Я его отвёл в профком, они там взвыли: он к ним неделю ходил и рассказывал, какая у него тёща сволочь, когда выяснил, что они об этом ещё не знают. Ему дали квартиру, но он туда два года не мог въехать. Мы всем цехом перевезли ему вещи, но себя он не мог перевезти – не в силах был от тёщи отлипнуть. Потом она умерла, и он сам чуть не помер: где он ещё такой объект для своего говна найдёт. Закончилось тем, что он развёлся: жена без тёщи ему стала не нужна. Квартиру оставил бывшей семье «как честный и порядочный человек» – рассказывал об этом несколько лет всем, даже на эскалаторе в метро. Мы ему советовали соорудить транспарант, где всё это подробно описать, чтоб речевой аппарат не перетруждать, но потом догадались, что ему это в кайф. После развода сразу женился «на очередной жабе», как сам охарактеризовал свою избранницу, потому что там было такое шикарное «приданое»: тёща, её сестра, их мать-старуха и целая коммуналка бабья с периферии от какой-то фабрики – то, что надо!

– Мне кажется, таких мужчин пилить бессмысленно.

– Женщина не пилит осмысленно. Она это делает спонтанно, как собака лает, почуяв что-то неладное – лучше и не скажешь. Она в шоке: что это ей досталось? Какое-то нервное желе, слабое, мелочное и злобное, всё время ждущее обиды, что его как-то заденут, не так посмотрят, не то скажут. Хотя с виду вроде как ничего, вполне себе так, но баба чувствует этот брак, который следует или исправить, или обнаружить, чтоб все это увидели. Вроде мужчина по внешним очертаниям, но по качеству «древесины» чего-то не того. Такой «подарок судьбы» для женщины всегда трагедия – ей придётся стать сильным полом в отношениях. Вот она и орёт от ужаса. Ей придётся стать с ним и сильной, и умной, и смелой, а он смелым становится только от водки и прочих психотропных веществ, но такую «смелость» тратит исключительно на глупость. Такие, кстати, часто налегают на выпивку и курение, не следят за гигиеной, чтобы вонять табачищем, перегаром и прочими «мужскими» ароматами.

– А я уж думала, что Вы интеллигентов в число таких мужчин занесёте.

– Ничего подобного. Ошибка считать интеллигентов слабыми. Знаете, немцы в годы Второй мировой в лагерях смерти проводили очень много разных экспериментов над людьми, которые были признаны преступными и бесчеловечными, но тем не менее им удалось сделать несколько интересных выводов. В Чехии был концлагерь, куда определяли преимущественно интеллигенцию со всей Европы: учёных, врачей, профессоров, писателей, музыкантов, даже политиков, ещё старой формации, не чета нынешним. И этот лагерь отличался от других самым высоким процентом выживших узников. В лагерях смерти не все погибали в результате казни. Многие умирали сами от нервного истощения, сходили с ума, что в любой момент могут убить, от страха в ожидании пыток, от инфаркта и инсульта, надрывались на тяжёлой работе. В кино любят эксплуатировать образ безмозглой горы мускулов, которая никогда не пасует перед трудностями. На самом деле примитивный человек, зацикленный только на физическом состоянии и интересующийся прежде всего физическими отправлениями организма, в сложных стрессовых условиях, вроде концлагеря, очень быстро сдаётся и ломается. Какой-нибудь современный качок-бычок, если его оставить без жратвы и возможности холить мускулы, превращается в скулящую тряпку через несколько дней. Оказывается, чем выше уровень образования и развития человека, тем легче ему игнорировать трудности, тем успешнее он выживает, не тратится на изматывающие истерики, которые всё равно не помогут. И не только физически выживает, но и не теряет человеческого облика. Узники этого лагеря в таких чудовищных условиях умудрялись читать лекции и даже издавать журнал! Кто-то книгу писал в уме, чтобы уже после войны её опубликовать, кто-то музыку сочинял. Один врач-психиатр создал целую систему психологической помощи вновь прибывающим заключённым, которые, понятное дело, находились в подавленном состоянии от свалившихся на них несчастий, потому что «разум недействителен, когда действительность безумна». Он пришёл к выводу, что отсутствие смысла жизни является главнейшим стрессом для человека: кто знает, зачем жить, преодолеет почти любое как. Бессмысленность бытия приводит людей к неврозу и в условиях войны, и в мирной жизни. И эту систему успешно используют до сих пор. А сам врач умер только в прошлом году, и было ему за девяносто. Вот по-настоящему сильный характер. А то ведь многие думают, что сильный человек – это визгливый скандалист, который пытается контролировать всех и вся, но только не себя. Собой такие вообще не владеют. Часто они намеренно идут в «мужские» профессии, чтобы скрыть свою «бабскую» сущность. Именно поэтому у нас столько аварий и столько раздолбаев там, где их быть не должно: в армии, за рулём, на производстве. Хамят и матерятся без нужды, изображают из себя крутого рубаху-парня – что называется, «добирают» мужественности, которой в них попросту нет, любым способом: от бранной речи до небритой морды. Но бабу не проведёшь: она чует, что мужика в нём нет, хоть ты весь бородой зарасти. Она его пилит за то, что ей пришлось взять на себя неженскую роль, нарушив саму природу или даже разрушив её в себе. А он не догоняет, чего этой дуре ещё надо, испуганно спрятавшись от семьи за телевизором с газеткой или засиживаясь на работе допоздна, где он на самом деле никому не нужен. И вот он жалуется, что его пилят, даже не понимая: если он безропотно уступил бабе место самца, просрал свою ведущую роль слабому полу, то его вообще убить мало. Потому что такой мужик – угроза всей цивилизации.

– Но женщина может очень едко пилить, хотя можно бы и помягче.

– На это обращают внимание только слабаки, которые не о исходе дела думают, а о насыщенности звука и тональности голоса, которым их предупреждают, что они рискуют в полной заднице оказаться. Так женщина может думать не о том, куда идёт, а что обула не те туфельки, потому что они не подходят к сумочке, которую она купила к шарфику. Вот слабаки, как бабы, и думают. Пока их разводят и опускают другие самцы, которые церемониться не будут, подбирая методы помягче. Я на войне таких придурков видел, которым кричат «к бою!», а они в шоке не от того, что их сейчас враг рвать начнёт, а от этого крика: «Не орите на меня, пожалуйста». Как из пансиона благородных девиц! И в мирной жизни встречаются такие утончённые тёлки с яйцами, у которых это «ах, не орите на меня» – самая ходовая фраза в разговоре. Убивать таких надо на месте, а то ведь они ещё и расплодятся – у баб-то нынче выбор небольшой, так что будет и у этих мудаков на улице праздник. Пока женщина будет подбирать слова «помягче», он уж влезет по уши в дерьмо. А отстирывать-то ей. В женщине это самое ценное, чтобы она успела вовремя за шкирку дёрнуть, пока ты не заигрался. Чтобы просто сказала: «Ты мне не нравишься таким» и «это может плохо закончиться». И я знаю, что она права. А другие свою бабу не слышат, поэтому приходится им орать. Они вздрагивают, вывалившись из своих иллюзий, как какашка при недержании, и… обижаются! С их точки зрения это – самое важное, что данной ситуации нужно сделать.

– А Вы замечали, что в России необходимость семьи больше навязывают женщинам, а не мужчинам? Все фильмы «про либофь» посвящены тому, как красивые сильные бабы воюют друг другом за какого-то сморчка, готовы пойти на аморальный поступок и даже на преступление, лишь бы замуж кто взял.

– Ага, какой-то недоумок, который периодически выкаркивает, что он категорически не хочет жениться. Хотя кому этот гондон жёванный вообще нужен? Он что у мамы своей на диване перед телевизором лежал, что у жены так же лежит, пока она тазами и кастрюлями грохочет, но стресс от семейной жизни вкупе с депрессией и законным зароем именно у него. Жена – его главный враг. Русский мужик воюет за что угодно, но не за жену. За землю, за волю, за план соцсоревнования, за свободу зулусам, за чужую сожительницу, за дешёвую водку, за право вступать в связь со всем, что шевелится, но только не за семью. Дескать, мужик и так хорош сам по себе, а женщине без семьи никак нельзя. При этом одинокие бабы цветут и пахнут, вдовы живут до глубокой старости. Бабы в совершенстве владеют искусством маскировки, живут с алкашами и нищебродами, но умудряются выглядеть как королевы. Мужики так не умеют. У них на харе сразу написано, кто у шлюхи под каблуком, а кого с набитой дурой спутаться угораздило. Как бы челюсть кирпичом не топорщил, а всё равно до крутого не дотягивает – мазня мазнёй. Хорошую хозяйку тоже за версту видать по облику её мужика.

– Некоторые женщины даже влюбляются в таких, не понимая, что его привлекательность – дело рук жены. У меня Илья лет двадцать тому назад из семьи пробовал уходить – не миновала и нас чаша сия. Но за собой следить не любит, пинками приходилось загонять на стрижку, старалась одевать его хорошо – он же преподавал, надо прилично выглядеть перед аудиторией. Не разрешала есть всякую дрянь, пиво с квасом лакать вёдрами, чтоб пузо не росло. Однажды, достаралась – влюбилась в него аспиранточка. Ушёл к ней, а я думаю: подожду, чем сей роман окончится.

– Быстро она его бросила?

– Через два месяца вернулся. Выгнала она его, не выдержала. Я б не сказала, что при нём совсем в служанках надо бегать, но если не напомнить, что надо умыться и позавтракать, может так небритым и неумытым на работу потопать в грязной рубашке. Получилось, что влюбилась она в его образ, а с ней он его и утратил. Только разочаровал девку.

– Простили?

– А что с дураками делать? Он вообще лет до пятидесяти храбрился, ликовал, как ребёнок, если замечал, что на улице на него какая-нибудь дамочка оглянулась. Даже мне рассказывал! А потом зрение упало до минус трёх, он и успокоился. Чего не видит, того и нет. Я где-то слышала, что мужчины себя воспринимают, как при дальнозоркости: в зеркале не видят недостатков в своей внешности. А женщин разглядывают близоруко: даже мельчайшие морщинки заметят и не простят.

– У мужиков вообще отсутствует способность адекватно воспринимать себя со стороны. Даже самый спитой и облезлый обжимок считает себя краше Алена Делона и любит пускать ядовитые плевки в адрес красивых баб, которые его бесят, что проходят мимо такого Аполлона. Дуры те бабы, которые реагируют на эту «критику». А он на такую технику знакомства только дур себе и находит. Холостой мужик на Руси – всегда одна картина. Брошенка. Безалаберный, неухоженный, непременно спившийся и помятый охламон «с эффектом потёртости». Из авоськи торчит бутылка дешёвой водки и плавленый сырок на закусь. Шнурки сам завязать не может, пуговицы застёгнуты криво, да ещё сопля с носа торчит. Типа, не царское дело такими пустяками заниматься: пущай бабы женят его на себе и нос подтирают, а ему недосуг – о великом думу думает. Всем своим видом как бы говорит: «Как же вам, нахалки, не стыдно? Такого мирового парня прохлопали». Этакий павлин без перьев. Баб почти открыто ненавидит, но при этом жаждет их любви и восхищения, что заметно ещё больше. Считается, что женщины сами должны разглядеть за этой непрезентабельной внешностью и похабными привычками его «тонкую душевную организацию», а ему самому эта морока и нафиг не нужна. Это странное желание русского человека получить то, чего он якобы не хочет. Или требовать, что ему не нужно, и недоумевать, когда приходит совсем не то. В итоге вместо семьи с таким олухом получается сплошное расстройство стула.

– Конечно, невозможно жить с мужчиной, которому это якобы не нужно! Который всем своим видом вопит «нужна нянька», но при этом шипит: «Я лучше съем перед загсом свой паспорт». Он хочет жить сам по себе, но чтобы им кто-то занимался, и не понимает, что такие желания исключают друг друга. В крупных городах вроде Москвы мужчины кое-как научились за собой следить, пользоваться бытовой техникой, ходить в парикмахерскую и даже в спортзал. Но в остальной России бесхозного бобыля сразу видать. Горе луковое! К сожалению, мужчины совершенно не умеют пользоваться свободой. Преимущественно, они её тратят на пьянство, обжорство, нарушение режима и норм гигиены. Мало кто умеет свою холостяцкую жизнь как-то полезно организовать, создать себе интересный досуг, кроме лени и телевизора. Одинокие женщины на их фоне смотрятся куда как достойней.

– Ну, правильно. Сумки с жратвой таскать не надо, нервы никто не мотает, по врачам бегать не надо, чтобы поправлять здоровье после родов, абортов, выкидышей и побоев. Деньги на помаду и платья она себе всегда заработает, а шубы и бриллианты ей не так уж и нужны, как бы обделённые женским вниманием нытики желчью не исходили. К тому же, в нашей нищей стране единицы разбираются в мехах и драгоценностях. Питается как птичка: одну котлету разделит на обед и ужин, в то время как мужик шесть таких котлет сжирает за один подход. На мужика ведь идёт очень много денег, как бы он не доказывал, что это баба всё проматывает. Мужики устраивают аварии, всё бьют и ломают, не замечая этого. Пьяный дурак разбил витрину магазина – кто будет платить? Он нигде не работает, друзья у него все такие же, только пить вместе могут. Жена или мама будут платить. Много ли женщин, которые себя так ведут, а мужики за них платят? Я ни одной не знаю. Мужики обожают войны – знаете, сколько война денег сжирает? Миллионы долларов любая война стоит. Кто её оплачивает? Работающее население из своих налогов. Когда мужики воюют, а другие квасят с горя, что их туда не взяли, кто работает?

– Бабы.

– Да. Обеспечивают им очередную игрушку. Мужик может нажраться, сесть за руль, въехать в джип какого-нибудь крутого комода – семья будет платить ущерб. Есть случаи, когда жёны квартиры своих мам продают, чтобы спасти «любимого» от расправы, и даже сами мужья их в бордель сдают, чтобы свой долг покрыть. Но если на фоне этого она себе флакончик духов купит, он будет орать, что она его по миру пустит с такими тратами. Мужик – кривляка ещё большая, чем баба! Если поставить рядом сорокалетнюю незамужнюю бабу и холостого мужика её возраста, то она выглядит на десять лет моложе, он – на десять лет старше. Но наше общество именно её грузит: «Ой, бедняжка, как же тебе плохо без мужа-то! Там так круто – замужем: будешь стирать, мыть, убирать, варить, жарить, парить, получать по морде и выслушивать, какая ты дура. Надо срочно хоть за вот эту образину проскочить, пока он совсем в хлам не спился». Но за ним ещё побегать надо, проявить чудеса смекалки: «Это ведь тебе, курица, надо, а не ему! Ему и так хорошо». Спрашивается, чего ж он так хреново выглядит и не доживает уже до пятидесяти, если ему хорошо?

– Потому что семья нужна, прежде всего, мужчинам, я думаю.

– Ой, как нужна! Я, например, без жены давно б на кладбище лежал. И я рад, что мне хватает ума это понимать. Нормальные мужики это понимают, поэтому ищут себе не приключения, а жену хорошую. Приключения тебя сами найдут, а вот баба хорошая – нет. Хорошие бабы мужиков не ищут, хорошие бабы дома сидят. Такую ещё вычислить надо, тут азарт нужен! Такие в старину у свах нарасхват были.

– Мне кажется, такие женщины только самым отъявленным сволочам достаются.

– В наш уличный век многие почему-то думают, что дома только забитые курицы сидят. Может, она там картины пишет или розы выращивает? Никто не мешает, ничего не отвлекает. Жена-домоседка не такая уж и беспомощная. У меня, например, были периоды, когда я не у дел был, и мы жили только за счёт того, что жена корову держала и огород. Просто не надо бабу специально ставить в такие условия и соревноваться с ней, кто без кого дольше протянет, как дураки обычно и делают. Конечно, дома можно сидеть, как и на работе многие сидят, щеку подперев, в окно смотрят. Дело хозяйское. А быть замужем за сволочью не так уж и страшно. На Руси сволочами считают тех, кто не пьёт со всем стадом под общий скулёж, а ищет и находит выход из того говна, в котором остальные сидят, притупив своё обоняние махоркой и водкой. Сволочь активно участвует в создании своей жизни, чего ни одна баба не дождётся от «честного и хорошего» парня с говённым характером, помноженным на алкоголизм. Такой святоша жизнью вообще не занимается, потому что честные и порядочные люди в нашей стране умеют только под водочку рассусоливать о том, что происходит где-то далеко, и к ним не имеет никакого отношения. И когда такой «святой» своим нытьём и беспомощностью доведёт бабу до ручки, она уйдёт к сволочи, которому не надо объяснять, что семья что-то жрать должна и за квартиру год как не плачено. А «святому» хоть в мегафон кричи об этом – не поймёт, не в том измерении. У этих «честных и хороших» только тумблер по включению дурачка хорошо работает. Скотским своим поведением доводит до скотского к себе отношения и недоумевает, почему его наконец-то послали. И выводов никаких правильных не делает, а делает выводы только искажённые под свою дурную натуру. Будет из своих честных копеек грошовые алименты платить, как истинно честный человек, и жаловаться собутыльникам, таким же святым и честным соплеглотам, как бывшая жена-сука на его деньги шикует, когда трудовой народ братской Антигуа и Барбуды живёт в исключительно трудных условиях.

– Ха-ха-ха…

– Наконец, самая приятная для женщин черта у сволочи: он сам её ищет. Потому что у него ничего не пущено на самотёк. Нынче мужик воспитан так, что женщина сама его с азартом искать должна, а не он. Он её за это презирает и считает падшей, но сам никакого азарта вообще не имеет. Ведёт себя, как приз в брачных играх. Сидит такой «приз» всю юность в каком-нибудь злачном месте и недоумевает, почему вокруг одни проститутки, да и те за него не воюют. Считает их дурами, но они не такие уж и тупые, что с этим мудилой не связываются, как раз умные. Мечтает о верных и самоотверженных декабристках, но всем предпочитает пьяных шалав. В результате, берёт его за рога какая-нибудь прошмандень, женит на себе, невзирая на его невнятное мычание и вечно угрюмую безучастную харю, как будто это всё не с ним происходит. Потом он через несколько лет (до таких «одарённых» изменения в паспортных данных только через годы доходят) начинает недоумевать, чего ж так на личном фронте у него всё погано сложилось, да где ж достойные женщины, и почему они, заразы, его сами не нашли, такого славного и замечательного! Он никак понять не может, что мужик сам свой личный фронт выстраивает, активно в этом участвует, а не сидит с обиженным видом «подберите меня хоть кто-нибудь – это же вам, дурам, надо, а не мне». Так кривляется и заламывает себе цену, пока окончательно не потеряет товарный вид в пьянках и гулянках. Потому что горд, но не в том месте, где надо. Потому что позором считает поиск жены, но не считает позором, что стал добычей какой-то шлюхи. Его раздражает, что она его «пилит», но пилит всегда тот, кто ведёт отношения. Не хочешь – сам становись ведущим. Но он и вести отношения не способен, и ведомым быть не хочет. Ему и нужна какая-то баба, но чтобы её было не видно и не слышно. Он и бормочет что-то о семейных ценностях и падении нравов, но в семье как бы с краю держится. Типа, я сам по себе, а вы уж там как-нибудь тоже сами.

– Короче, сам не знает, чего хочет.

– Потому что мужик – пленник своей половой принадлежности, ему тестостерон сильно на мозги давит, у некоторых практически их вытесняет. Поэтому сильный пол в массе своей молодость тратит на саморазрушение, самоутверждение перед другими кобелями, стремится перепробовать все виды ядов и способы сделать себя инвалидом или идиотом. И тут нужен кто-то способный его вовремя за хвост одёрнуть. Среди мужчин таких найдётся мало в силу нашей всеобщей деструктивности. Только на хорошую женщину вся надежда. Но среднестатистический мужик воспитан так, что баба – его главный враг. Он всё делает ей поперёк: «Выслушай эту дуру и сделай наоборот, чтоб знала, какой ты умный. Главное, никогда не подчиняйся бабе, даже если она предлагает не в детскую кроватку блевать, а хотя бы в тазик». Такой тип, даже заработав приличные деньги, на которые можно было бы хорошо жить, всё спустит, лишь бы жене насолить. Предел мечтаний среднестатистического дурака. Предел. Дальше которого мышление не движется, как бы баба ни старалась его за этот предел вытолкнуть.

– А почему Вы таким не стали?

– А что я? Я на природе вырос. И никогда не слушал перекошенных от неправильного развития уродов. Я всегда прислушивался только к людям сильным, красивым, чего-то достигшим. К таким именно прислушиваться и надо, потому что они мало говорят, в отличие от уродов. Я видел, что всё живое должно развиваться, а для этого требуется вложение сил, питания, ресурсов…

– Денег.

– Да, и денег тоже. Вы знаете, что корову содержать намного дороже, чем содержать автомобиль? Чтобы нашу тощую и промёрзшую землю превратить в сад или огород, на котором хоть что-то вырастет, надо годами удобрять илом и торфом. Годами! Нужны вложения. В дом, в семью, в детей тоже нужны вложения. Мужики, которые этого не понимают, делают из своих жён ломовых лошадей, меняясь местами с бабами и нарушая порядок вещей в природе. Отсюда и феминизм, и гомосексуализм, и прочая дрянь.

– Но что может сделать рядовой мужчина, если ему не платят?

– Пусть платит себе сам. Надо учиться у власти: она последние пятнадцать лет властью фактически не занимается, а увлечена исключительно самообогащением. Надо пользоваться моментом, что сейчас в стране нет никакого контроля. У нас здесь в городе даже своей налоговой службы нет. Она есть только в районном центре, и предполагается, что граждане сами горят желанием платить налоги. У нас только в кино зорко следят за расхищением страны, а на деле сами следящие давно в доле. При Советах в Городской Администрации сидел настоящий гэбист. Нет, его открыто никто так не называл, он значился на должности какого-то инструктора особого отдела Горкома Партии, но это был реальный махровый чекист, который в случае чего мог «нажать на кнопку», дать сигнал тревоги, куда следует. Его сократили одним из первых ещё в середине восьмидесятых. Всё сокращено и урезано, Кремль не понимает, что нельзя сокращать и закрывать службы, которые контролируют и обеспечивают факт существования самого государства – это даже бандиты понимают. Милиция наша работает по принципу «оружие с наручниками выдали, а дальше крутись-вертись сам, как хочешь». Вы верно заметили, что здесь многие отслужили в милиции. Теперь они мечтают стать агентами разведки и выдающимися шпионами – американских фильмов по видику под пиво насмотрелись.

– А как туда попасть? Это же надо в Госбезопасность.

– Вы бы видели, как они тут ищут эту Госбезопасность!

– Ну, в Райцентре-то она наверняка есть.

– Не падайте в обморок, но её даже там нет. Вот и надо этим пользоваться, а не скулить, что начальник-сволочь не платит. Откуда начальник что возьмёт? У нас начальство по старинке считают всесильным хозяином предприятия, а на деле это – такой же наёмный работник капитала, который ничего не решает и может в любой момент слететь с должности, если начнёт отстаивать интересы пролетариата. Каждый сам себе должен стать начальником и вести дела только в своих интересах.

– Это же… нечестно.

– Вот, нашли тоже недостаток!

– А Вы не считаете это недостатком?

– Я вообще не делю человеческие качества и способности не достоинства и недостатки. И уж никогда не сортирую людей на честных и нечестных. Сумел выкрутиться – его право. Это личное дело каждого, каким быть. Никто не знает, как человек формировался, через что прошёл, прежде чем приобрёл набор каких-то привычек и взглядов. Вы так и не сказали, что считаете честностью?

– Ну, эту… правдивость.

– Ещё не легче. Дурнушке соврали, что она красавица, и она от этого расцвела. Это плохо? Или вот Говорухин книгу написал «Страна воров». Не читали? Мне понравилось, хотя многие недовольны: зачем же так народ травмировать правдой, нельзя же так, честно слово, людям и без того тошно. Дескать, мяхше надо к людям-то, а на проблемы смотреть ширше и не усугублять там, где можно углыбить. Снял бы лучше порнушку какую для подъёма боевого духа слоёв трудовых масс населения. Он и снял. Фильм по этой книге, всю правду показал: страну захватили бандюги, пока интеллигенция гороскопами зачитывалась. Говорят, что из кинотеатров иных особо впечатлительных зрителей вперёд ногами выносили. Правдой можно так нокаутировать, что не каждый потом оклемается. Так что не надо её от людей требовать. Правда, как проститутка – все её хотят, но никто не любит.

– Ну, знаете ли, этак можно всё повернуть и вывернуть…

– Не можно, а нужно – мало ли какой стороной оно вывернется-то. Я всегда вру своей матери, что у меня всё хорошо, хотя у меня иногда всё очень хреново. Но зачем мне женщину грузить тем, с чем я, взрослый мужик, не справился? Я раньше пытался что-то скрывать от жены, пока не понял, что это бесполезно – она у меня как рентген, насквозь видит. А честность – это девичьи представления о жизни, потому что честной может быть только девушка, да и то, пока с нами, с кобелями, не спутается. А уж после нас – вряд ли. Но мужик никак не может быть честным, поэтому незачем к этому даже стремиться. Мужик должен развивать жизнь, а для этого надо брать ресурсы из внешнего мира. И мир так устроен, что он редко сам отдаёт, чаще силой или хитростью отнимать приходится. Волк не сидит и не хнычет: «Не пойду резать кур – это не честно, это нарушение прав пернатых». Идёт и режет. А что делать? Крупный хищник жрёт мелкого, но мелкий грызун – такой же хищник, только мелкий. Знаете, что самыми хищными признаны обычные домашние коты? Они постоянно кого-то ловят и давят, даже если не голодны – просто инстинкт такой на птичек, крыс и мышей. И заметьте, что крысы и мыши от этого никуда не исчезли. Их не становится меньше, так что ещё не на один кошачий век хватит. Птица несёт червяка своим птенцам в гнездо, потому что ей надо их кормить, растить, хотя червяк жить хочет. Червяк вправе возмутиться: «А я-то здесь причём?». Сам червяк, как ни удивительно, питается высшим творением природы – человеком. Нас точно так же черви жрать будут, когда мы умрём. Есть люди-вегетарианцы, которые считают себя лучше людей-хищников только потому, что не едят мясо, а лишь овощи и фрукты. Но яблоко или шпинат точно так же хотят жить – они живые, представьте себе. А мы их, живых, зубами рвём. Думаете, им не больно? Даже мясо люди едят преимущественно мёртвое, варёное, а вегетарианцы питаются живой пищей, да ещё гордятся этим, дескать, так лучше. Волка принято считать коварным зверем, потому что он, видите ли, жрёт такого милого и пушистого зайчика, который, лапочка такая, питается исключительно корой деревьев и молодыми ветками. А деревья погибают после такого знакомства с зайцами. Вы знаете, что дерево забирает из почвы несколько тонн воды для своего питания? Почва вправе возмутиться, потому что ей самой вода нужна для поддержания очень важных химических процессов. Деревья тоже живые, а мы делаем из них мебель, строим дома, варим бумагу. Может, отказаться от всего этого, опять в пещеры залезть?

– Но Вы описываете животный мир и даже растительный, а у людей должны быть нравственные законы…

– И уголовные в том числе. Но об этом должна думать государственная власть. Если она не сумела создать разумные законы, которые способствовали бы полноценной жизни и развитию людей, а людям было бы удобно и выгодно их соблюдать, то это – проблема власти. А люди тут ни при чём. Это не их проблемы. Люди обязаны жить и развиваться, какая бы власть ни была. Самой природой обязаны, не кем-нибудь. А законы природы намного суровее государственных. По сути это и есть нравственные законы. Безнравственно всё то, что противоречит природе человека. Человек хочет нормально питаться, хорошо одеваться, жить в комфортном доме, а не в халупе какой-то – в этом не может быть ничего безнравственного. Но когда государственная власть не справляется со своей работой – созданием разумных законов, – она начинает подменять законы нравственные: «Ах, ты хорошо жить хочешь? Это же плохо! Это безнравственно. Надо жить честно, скромно, много места не занимать. Вообще, постарайся жить так, словно нет тебя. Не питайся, не расти, не дыши». И получается какое-то уродство вместо жизни. У нас в стране эта практика вообще приобрела патологические формы глумления, когда человека повсюду от телевидения до рекламных растяжек призывают быть богатым и иметь всё самое лучшее, якобы он этого достоин. И платят ему МРОТ – хоть в…, хоть в рот. Знаете, какой самый простой способ свести человека с ума? Дать команду и сделать всё, чтобы было невозможно её выполнить. Ему приказывают: будь успешным, деловым, крутым. Замечательно! Вопрос: где? В деревне нашей? В городской коммуналке? Крутой перец из хрущёвки – каково звучит?

– Получается, что у нас вся страна в таком состоянии?

– В жутком состоянии! В таком состоянии, что многие не выдерживают и отказываются от развития, предпочитая стать «честными и скромными». На радость раздолбаям у власти, которые живут куда как нескромно, но не способны придумать и создать такое устройство государства и экономики, чтобы и другие граждане получили возможность жить хотя бы приемлемо. На комбинате испокон веков работники тырят по мелочи материалы. Кто банку лака сопрёт, кто доски через лаз в заборе вынесет. Раньше товарищеские суды над такими глумились, дескать, вы растащите государство. Потом стало модно охрану нанимать. Рабочий день заканчивается, охрана заступает на смену, открываются главные ворота, заезжает три грузовика, на них грузят бочки с краской и повезли главе района на дачу. И тут же ловят бабу-крановщицу, которая под ватником пыталась пронести маленькую баночку морилки, чтобы дома дверь протравить. У нас гнилой климат, обшивку деревянных домов надо каждый год обрабатывать, а тут привезли такую замечательную морилку, держится несколько лет. Естественно, её стали выносить вёдрами. Я был на складах, там стоят бочки с краской, датированы шестьдесят первым годом – мои ровесницы. Так отдай ты их людям! Давно надо было работникам под зарплату выкатить, а не ловить их по заборам. Нет, нельзя – не честно! Или доски гниют годами под открытым небом, потому что нет складских помещений, потому что даже на складах крыша течёт, и первоклассные материалы гниют. Отдали бы людям, всё равно пропадёт. Население могло бы давно отстроиться с помощью этих материалов. Нет, пусть лучше сгниёт, а потом будут по каким-то липовым счетам оформлять расход материалов. Зато честно. Бухгалтерия голову ломает, куда списать убытки. И такой идиотизм у нас везде! На какое бывшее советское предприятие не сунься, а всюду эти гниющие пиломатериалы, ржавеющие листы прокатной стали, тлеющие рулоны бумаги, контейнеры с треснувшим стеклом. И сохранить не могут, и отдать не хотят. Помешательство какое-то. В природе всё должно развиваться, а наш человек похож на прутик, который рос-рос, но в ветвистое дерево так и не превратился, не отбросил ни одного нового побега. Получилась голая дубина без единой ветки и листьев. Зато все честные! А честным трудом в нашей стране…

– Ничего не заработаешь.

– Известная песня. Да, они на большой дороге людей не грабят, но воруют жизнь у своих матерей, что ничем не лучше. Они все с мамами живут. Не развиваются, ничего не требуют от жизни, ничего не берут от неё и очень гордятся этим. Когда мужик первым делом спешит заявить о себе, что он честный и порядочный, я ищу глазами его маму или жену. Она всегда где-то рядом, этакая мощная глыба, которая всё достанет, добудет, обеспечит, пока этот дурак забавляется любованием на самого себя, такого честного и правильного. Он только свысока на всех смотрит: я честный, а они – тьфу, пресмыкаются, прогибаются. А он, честный, вообще не гнётся, даже на физическом уровне. У таких всегда отложение солей, радикулит. Домой придёт, навернёт недельный запас продуктов и не задумывается: откуда всё берётся, если он зарплату не приносит уже который месяц, или она у него такая, что лучше бы и не приносил. Есть мужики, которые вообще предпочитают «ничего такого» не замечать. Баба при таких умниках вынуждена как-то вертеться, искать подработку, желательно, делать это незаметно, чтобы честного мужа не расстроить, не задеть его ранимую честь и больное самолюбие, чтобы он и дальше витал в детских фантазиях. Тут на деревообрабатывающем комбинате сидел главный инженер, кристально честный человек, но до чего шустрая жена у него была! Они сначала жили у её родителей, он вдруг запил из-за конфликта с тестем в вопросах внешней политики Гренландии. Она квартиру выхлопотала, взятку дала при распределении, чтобы ускорить этот процесс. Она и племянника мужа в НИИ почвоведения пристроила, и свекрови дачу достроила, и другому её сыну помогла квартиру получить. Не баба, а машина по решению проблем! Сын у неё женился, она молодым квартиру в Райцентре выбила. Потом невестка выставила сына из квартиры, так он ей надоел со своими соплями и загулами, свою родню из деревни туда перевезла. Он опять женился, мать опять им квартиру сообразила.

– Ох, и проныра!

– Ну вот такие мужики в семье у бабы, поневоле пронырой сделаешься. Сын у неё такой же бестолковый, только свой половой рефлекс всем демонстрировать умеет, а где жить жертвам этого рефлекса, не знает – к маме бегает. Картина маслом: крутой мачо бегает за помощью к мамане. Потом муж её вяленный опять запил, она его спасать бросилась: чего тебе ещё надобно, старче. Он промямлил: «Я вот такой умный и талантливый, а главное – честный. Но никто этого не замечает! Столько лет в технологах маюсь, а мог бы и инженером работать, и даже главным. Ни одна сволочь не догадается меня туда утвердить, а я сам не могу намекнуть, потому что я к тому же ещё и скромный». Жена и тут нашлась – с Воротиловым переспала. Он тогда как раз по части снабжения делал первые робкие шаги, так что связи были. Шепнул нужным людям: сделали её дурака главным инженером комбината. Воротилов ей ещё и строительного бруса отвалил, она дом построила. Он тогда был очень молод, но уже испорчен и пока беден, так что расплачивался с любовницами списанными со складов пиломатериалами высшего сорта.

– А что же муж?

– Он ничего не замечал. Или не хотел замечать? Город небольшой, все шептались, наверняка что-то слышал, но прикидывался глухим – честному человеку так проще жить. Потом грянул скандал, который он был вынужден заметить: замели его бабу. То ли на взятке, то ли в каких-то экономических схемах участвовала.

– Ворюги!

– Все кричат «ворюги!», как будто это такое уж страшное оскорбление, смешно даже… Люди двигают жизнь. Ну, закон нарушают, потому что он им не помогает, а только мешает. А эта жена главного инженера очень многим помогла в своё время. Она же в земельном отделе работала по району, по великому блату устроилась.

– Типичная проныра.

– Я через неё участок получал, когда жениться мне приспичило. Тут по городу в те годы только стандартные шесть соток выдавали, от предприятий и совхозов и того меньше – четыре. А что такое четыре сотки? Даже картошки на среднюю семью не хватит посадить. Коммунальный огород, те же дрязги с соседями из-за тесноты. В садоводствах до сих пор за каждую грядку воюют, заборы туда-сюда на пару-тройку сантиметров по ночам передвигают, лишь бы расширить свои «владения», чтоб на дополнительный куст укропа хватило. А ведь некоторые ещё умудрялись там домики ставить. Люди есть люди, они хотят жить, владеть хоть каким-то жильём! Опять же, чтобы свои переполненные квартирки разгрузить, переселяли туда кого-то хотя бы на лето. В садоводстве на своих четырёх сотках ставили некую дощатую постройку, которая только по виду сарай обыкновенный, а внутри – вполне жилое помещение, утеплённое, самовар кипит, диван стоит, телевизор работает. Ходили комиссии по борьбе с тягой несознательных советских граждан к роскоши и «излишкам жилых метров», требовали сарай сделать сараем, «как положено», даже громить пробовали. Владельцы участков не терялись и грозили расправой над членами комиссий. Там у одного мужика яблоня росла, мой дед её три раза прививал – умел он это делать. Мужик мечтал о яблоневом саде, чтобы рос у него там и Анис Полосатый, и Антоновка Ребристая, и Голден Делишес. Он позвал деда сделать четвёртую прививку, а яблоня уже не выдерживала столько побегов, даже подпорки ставить пришлось. Надо бы ещё одно дерево посадить, но места на огороде больше нет. Хочет человек землёй заниматься, хочет сад вырастить, любит это дело, понимает, так дай ты ему землю! У нас только скулят, что какие-то злодеи извели мужика-земледельца, но на деле захочет кто земли, так его отошьют: получи свои четыре сотки и не вякай, когда в Бейруте дома бомбят. Земледельцы-то никуда не делись, очень многие люди хотят жить и работать на земле, но уже и в деревне им предлагают въехать на двенадцатый этаж тесной хрущёвки с подселением из пяти человек, смотреть на досуге телевизор и грызть чипсы «как все нормальные люди». А что за земледелец без земли? Это как программист без компьютера или пловец без бассейна. И земли этой заброшенной на километры тянется. Перегоны между населёнными пунктами по несколько километров пустой земли – нигде такого больше нет. В Европе и Азии такая теснота: один город закончился – другой тут же начинается. А у нас уже на окраине запустение чувствуется. Отдали б людям, которые хотят растить сады и строить не сараи, а дома. Я тут поехал в Сибирь одного приятеля разыскивать, он мне денег задолжал – там вообще можно сутки на машине ехать и ни одного населённого пункта не встретить. Несколько сот километров пустой земли! И какой земли. Есть и лес, и песок, и камень – все виды строительных материалов. И пустая стоит. Представляете?

– Не очень.

– Потому что как на другой планете. Если из Москвы в Питер ехать, всё плотно заселено вдоль дороги, хотя и там есть приличные разрывы. Но это – единственный густо заселённый участок на всю страну. А за Уралом населения вообще нет. Въезжаешь в какой-нибудь посёлок, всё застроено типовыми хрущёвками и бараками, электричество обрублено ещё с Перестройки, поэтому вместо телевизора люди смотрят в окно. Автомобилей ни у кого нет, потому на любую проезжающую мимо машину смотрят с интересом, как иностранный фильм, других зовут посмотреть. Иногда из одного окна семь голов выглядывает – сколько их там набито в тесную квартирку? Напоминает автобус, который на тридцать человек рассчитан, а влезли все триста, потому что электричку опять отменили, а следующая только завтра пойдёт. И вот люди из окон торчат, по стеклу размазанные. И уезжать оттуда не хочется, потому что опять ехать пятьсот километров, где ни единой живой души.

– Да, идиотская какая-то политика у нас с расселением населения.

– Не то слово. Когда я здесь свой кусок земли отхватывал, тётки из Горсовета как только ни отговаривали: «Да что ж это вы такие молодые, а не хотите с родителями пожить хотя бы до рождения второго ребёнка! Это ж так удобно, а то вдруг они у вас заболеют, а вас и рядом нет. Да вот я со своими стариками и их родителями до сорока семи лет прожила с двумя детьми, потом ещё за парализованной свекровью ухаживала, чтоб комнату нам подписала. Потом мы с мужем развелись, и я с детьми у сестры жила, где и её бывший с новой семьёй обитал, да ещё спившегося брата приволок. Только к пенсии и получила. Отдельную. Комнату. В коммуналке». Спасибо, что не сразу гроб и место на кладбище. Отдельные. Странно, что ещё никто не додумался гробы коммунальные делать. Хотя некоторых и в самом деле в два-три этажа хоронят… Никогда этим тёткам не хамил, сочувствовал даже. Всю жизнь прожили с какими-то рассусолями и их роднёй, со свекровями при расстроенной нервной системе, как будто не за мужика, а за его маму замуж шли. Живут в ожидании, что кто-то из близких заболеет и помрёт, свои шестнадцать аршин жилой площади освободит. Такие люди в брак вступают, чтобы было кому в старости стакан воды подать и похоронить. Одно это говорит, насколько это глубоко несчастные люди, которые думают о смерти и немощной старости на свадьбе, где полагается веселиться. Что обычно чувствует нормальная женщина, когда рожает ребёнка?

– Радость, наверно.

– А они думают: вот теперь будет кому за мной в старости ухаживать. У них жизнь такая, что не даёт никаких ощущений, кроме чувства выполненного долга перед Родиной. Они словно бы не для себя живут, а вот для этого стакана воды в старости. Который ещё неизвестно, поднесут ли? А в Европе такие же старухи ходят на танцы и пьют шампанское – им стакан воды не нужен. Я видел бабусь в инвалидных колясках, которые играют в футбол. Там даже онкологические больные бодро себя чувствуют, водят Феррари, общаются, даже в брак вступают, зная, что через год умрут. Живут на полную катушку! А у нас здоровые ходят с такими мордами, как будто им нехороший диагноз поставили, и ворчат: «Всю себя им отдала, а где благодарность?». А не будет никакой благодарности. Потому что жить надо было, а не отдавать себя всю, кому ни попадя.

– Ага, надо было гулять и пьянствовать, так что ли?

– Я давно заметил, в России именно это жизнью считается, даже образованными слоями населения. Возможно, поэтому от такой «жизни» многие бегут в другую крайность, когда вообще никакой радости, а только обязательства в расчёте на свой стакан воды в старости. Под жизнью я имею в виду развитие и рост, расширение пространства для себя и своей семьи. Когда я понял, что в Горсовете с этим туго, мне посоветовали обратиться к этой «проныре», как Вы изволили выразиться. Я ей сразу сказал, что не хочу жить с родителями до второго пришествия. И на шести сотках тоже ютиться не хочу! Что это за клочок земли для проживания гражданина крупнейшего государства мира? За порог дома шагнул и тут же можно соседу руку пожать через забор. Я сказал, что хочу большую лужайку перед домом, чтобы мои дети там играли, а за домом – сад. И не из пары яблонек с кучей прививок, а настоящий такой сад, чтоб жена моя там гуляла и любовалась на эту красоту. Она аж заслушалась! Я говорю, что мне для этого надо соток пятнадцать, а то и двадцать. Она присвистнула: «Ого, смело! Умеешь ты мечтать. Да не вопрос». Объяснила, как всё можно обставить, с кем договориться, кому и сколько заплатить: есть участки по району, которые дёшево стоят, потому что считаются непригодными, хотя там вполне можно обосноваться. И вот мне такие люди нравятся, потому что у них всегда всё чётко, внятно и по делу. И никаких соплей «как вам не стыдно» хорошо жить и вообще хотеть жить, когда в Гималаях-то опять не спокойно.

– Как же её «замели»?

– Да как и всех: побыла под следствием полгода, попугали, да и отпустили.

– Выкрутилась? Вёрткая бабёнка.

– Скорее, откупилась – там тоже деньги ой как любят. Да и нужные люди помогли. Я слово доброе замолвил, мне не трудно, я помощь не забываю. А вот семья от неё отвернулась – они же там все честные, им с ворьём не по пути. Им много не надо. При этом они хотят жить в отдельной квартире со всеми удобствами, чтобы кто-то платил за их проживание, чтобы их уважали, сами догадались дать должность главного инженера. То есть хотят такие очень даже много, что само по себе хорошо. Одна беда: ничего не хотят делать для этого. Муж пробовал инфаркт изображать, дескать, довела недостойная жена-проститутка честного человека: «Да я на ней вообще жениться не хотел! Она меня сама опоила и в койку затащила, а так бы я с мамой спокойно жил». Покривлялся с недельку в местном стационаре, да к маме вернулся. Самое время к пенсии. В дом, который жена им тоже построила. Сын у неё в очередной раз развёлся, опять квартиру прохлопал какой-то проворной бабёнке с периферии, тоже успешно вернулся в отчий дом. И вот с такими мужиками бабе можно только проституткой быть. Сейчас все жалуются, что бабы больно боевые стали, могут сами за яйца взять, а с другой стороны, что им остаётся делать с такими «честными девицами»? Ведь как пугливые старые девы с мамами сидят, дрожат, что там с ними будут делать, если из дома нос высунуть. Иногда высовывают, и не только нос, но и ещё кое-чего, кого-то сдуру оплодотворят и опять вприпрыжку к маме. И как бы ни бормотали о своей честности и духовности, но развести таких можно только на пьяный секс. Преимущественно, их так и женят. Был такой старинный кобелиный метод, как осторожную честную девушку под себя уложить, а теперь бабы его переняли. Потому что все твердят «замуж тебе, дура, пора» и тут же к маме убегают.

– Получается, честность специально придумана для того, чтобы мужчина отказался от развития и ничего не требовал от государственной системы?

– В нашей культуре именно так. Некоторым мужикам по пятьдесят лет уже, а они всё к маме льнут, как первоклассники. Как они мыслят свою жизнь? Мама-то не вечная, мама завтра помрёт – чего он будет делать? Некоторые могут на мамину пенсию пить. Есть и такие, кто сами зарабатывают, но когда их спрашиваешь, почему бы не купить себе участок земли, не построить там дом, они крайне удивляются: «А зачем? У меня же мама есть». И что показательно, все мам своих костерят на чём свет стоит. Ни в одной стране мира так не ругают матерей, как в России. У нас даже нецензурная брань в честь матери названа. И чем дольше взрослые дети живут с матерью, тем больше к ней претензий. Если американец, которому под сорок лет, пожалуется, что мама на пиво не дала, его в дурдом поместят, а у нас ещё поддержат, чего это она в самом деле так плохо себя ведёт. Беда России, что это страна очень хороших мам, которых дети считают плохими, но живут с ними до старости. Пятидесятилетние «дети» жалуются, что мама штаны не купила, мама на водку не дала, мама на работу не устроила. И не понимают, что с плохими мамами так долго не живут. То, что у нас взрослые мужики живут с мамами до своей пенсии, как раз говорит, что мамы эти – слишком хорошие, покладистые, удобные. А от плохих мам сбегают лет в пятнадцать и не имеют никаких претензий, даже благодарят. У меня один парень работает, его мать выгнала отца-пьяницу и вышла снова замуж, когда сын восьмой класс заканчивал. Он пробовал бунтовать, но отчим тоже с характером оказался, сразу предложил подыскать ему путягу с общагой.

– Да разве так можно?

– Нужно! Именно так и нужно. Некоторые дуры мужа выгоняют, чтобы потешить своё самолюбие ролью самоотверженной матери, которая готова на любые жертвы ради «бедной деточки». А надо гнать сына, потому что это первый признак, что пора ему на вылет из отчего дома, как только он начинает бодаться с отцом или отчимом. Значит, он уже пересидел дома, перезрел, раз мать ревнует. Значит, ему уже своя баба нужна.

– А если он погибнет? Если он не справится со взрослой жизнью?

– И чёрт с ним. Естественный отбор для того и существует, чтобы вычищать популяцию от нежизнеспособных особей. Если взрослый мужик не может справиться со взрослой жизнью, то на кой чёрт он вообще нужен? Когда я начал жить самостоятельно, то родителей даже больше зауважал, потому что там заплати, сям заплати, это нужно, то надо, всё денег стоит, всё приходится где-то добывать, доставать, азарт появляется. Начинаешь понимать, как это не просто – жить. Как родители с этим справлялись, а ты даже не догадывался, что им тяжело. Перестаёшь тратить энергию на претензии к ним, что очень важно. А мать, которая ограждает взрослого сына от жизни, никто никогда уважать не будет. Таких баб только шпыняют, потому что её дети даже не знают, что мама за них платит как за квартирантов. Есть семьи, которые из квартир вылетели, потому что не платили. Потому что мама умерла, а взрослые дети живут себе и не знают даже, что за квартиру, телефон, свет и газ платить надо. Настолько мать их оградила от реальной жизни. Что в этом хорошего? Не умиляться надо таким несчастным мамашам, а гнать взрослых детин во взрослую жизнь. И мой сотрудник родителям очень благодарен, что они его вовремя из отчего дома выставили. Сейчас в гости ездит, отчима папой зовёт, очень хорошие отношения поддерживают. Потому что, благодаря такому раскладу, он был вынужден вовремя повзрослеть и научиться жить самостоятельно, когда мужику и положено. А не к пенсии, когда уж помирать пора, но он так из детства и не вышел. И у него в двадцать пять лет уже была своя жизнь, квартира, семья. Потому что самая лучшая мама – это плохая мама, как ни странно звучит, которая хотя бы немного думает о себе. Которая не бежит, всё бросив, над упавшим ребёнком кудахтать, а ждёт, когда он САМ встанет. И ведь иные так кудахчут, когда «ребёнку» уж четвёртый десяток ломится. Если сын не хочет делать мать в глазах общества плохой, он должен сам от неё уйти вовремя. Потому что общество наше считает плохой мать, если та не скачет вокруг своих взрослых сынков и бестолковых дочек, которым давно пора выметаться из-под материнского крыла. Сейчас именно такие бестолковые кулёмы засели у СМИ, поэтому навязывают обществу свои уродства в качестве нормы. А где-то в Германии есть храм, на стенах которого выбита надпись, что родителей, которые помогают своим взрослым детям, надобно бить палками, потому что это – социальное зло, перекос слоёв общества. Потому что это – противоестественно. В природе такого нет, чтобы взрослый самец жил с мамой. Птенец вырос, окреп, научился летать – сразу дают пендаля: лети, живи, развивайся, становись сильным, строй гнездо, выводи своих птенцов. Кто наблюдал за птицами, тот знает, что птица-мать именно выталкивает повзрослевших птенцов из гнезда. Это здоровая материнская программа, которая во многих русских бабах нарушена извращённой общественной моралью. Взрослая детина сидит у неё на шее, а общество ещё и не стороне этой детины: «Да он же погибнет, если его без присмотра оставить! Корми его получше, а то он чего-то с лица спал» и так далее. Бедная мать думает, что сын её за это любить будет, не понимая простой вещи: чем больше она скачет вокруг взрослого отпрыска, который уже сам должен не только о себе заботиться, но и о ней, чем больше ему прислуживает, тем больше он её ненавидит. Потому что он где-то глубоко в душе тоже понимает, что такое положение вещей противоречит природе. А природные законы, я уже говорил, очень суровы, им амнистия не знакома. И если человек продолжит их нарушать, то они разрушат его окончательно.

– Что ж плохого, если дети живут с родителями?

– Я не про детей говорю, а про взрослых лосей. Практика показывает, если с пожилой матерью живут два сына старше тридцати лет, то они чаще всего пьют друг с другом и метелят свою старуху, потому что им кажется, что именно она им жизнь сломала. Таким бытовым насилием пестрят все милицейские сводки. Общественность негодует, кто виноват и что делать, а проблема в том, что взрослые мужики не должны жить вместе. Вот у нас любят изображать изумление, что у европейцев в ходу «голубые» браки, но в России-то семьи на что похожи? У иных не семья, а сборище какое-то. Кто только с кем не живёт! В иной дом сунешься, а там вообще не понятно, кто на ком женат, кто под кем ходит. Многие семьи полностью бабские: вдовы, мамы, бабушки, тётки, внучки. Отдыхают от пьяниц. Хотя и сами уже пьют. Есть чисто мужские образования, где мать умерла, парализованный отец помирает, а с ним живут потрёпанные жизнью сыновья, которых жёны за пьянку турнули или вообще никуда не брали, настолько они непригодны для отношений. На днях убийство произошло в двухкомнатной каморке, где жена жила со своим бывшим мужем. Они разведены, но живут вместе, да ещё двое детей. Он девку какую-то привёл, уже беременную, потом прискакал её бывший сожитель – ему тоже, видишь ли, жить негде, все обязаны в его положение войти. Потом пришёл брат жены из тюряги после отсидки и тут же сошёлся с этой девкой – не помеха, что на сносях. Её сожителю-то фиолетово, а у мужа назрела ярость благородная, порешил обоих изменников. Его забрали, естественно, тесная жилплощадь немного освободилась. Только её хозяйке теперь не вытурить бывшего сожителя беременной подстилки своего бывшего мужа – прикипел к квадратным метрам окончательно, да ещё и тёлку какую-то притаранил.

– Сейчас многие так живут. Возможно большинство населения страны. А сколько баек, как враждуют свекрови с невестками, потому что вынуждены делить одну жилплощадь?

– Но две взрослые бабы не должны жить вместе. Одна всегда будет вытеснять другую, и это нормально, потому что в доме должна быть одна хозяйка. Но «хозяин» сидит в сторонке, типа он тут ни при чём, типа эти чёртовы бабы его достали непомерными требованиями, а ему ничего не нать, лишь бы дали телевизер посмотреть о положении напряжённости на международной арене на высшем политическом уровне. В отношениях есть такое понятие, как третий-лишний, потому что мозгу свойственно сравнивать между собой два объекта. Когда мама видит только своего ребёнка или муж видит жену, отношения в норме, потому что никто никого не сравнивает и никому не противопоставляет. Но вот мать видит сына и его жену, они живут все вместе. Жена видит мужа и его мать, муж видит двух баб: одна его родила, другая ему родила. Так устроен человек, что он невольно начинает сравнивать, кто лучше, чью сторону принять. Начинаются конфликты, и бесполезно выяснять, кто в них виноват, потому что нарушена полярность. Семейный союз создают он и она, а тут непонятно что, какой-то перекос, одно одеяло делит три стороны или даже больше. Это ненормально, когда чужие друг другу люди живут вместе в коммуналках, в общагах, в хрущёвках с картонными перегородками между «отдельными» квартирами. Это нарушение всяких норм гигиены, какое и гомикам не снилось. Словно людей для эксперимента поместили в тесный вольер, как в реторту для опытов, и наблюдают, кто раньше озвереет, кто кого первым рвать начнёт, жизненное пространство отвоёвывать. Тут же вылезут моралисты и начнут осуждать выживших в конфликте: «Нельзя же так! Надо соблюдать нормы общежития, не одни живёте». Но человеку надо хотя бы иногда быть одному, ему нужно своё отдельное пространство, а стадом жили только первобытные дикари. Человеку нужна семья, а у него сборная солянка какая-то из совершенно посторонних и ненужных ему людей.

– Община.

– Но община – это не жизнь, а форма выживания. Вот Вы сказали, что здесь семьи огромные. Они не огромные, они вымирающие. Они просто живут все вместе, как крестьяне Древней Руси. А крестьяне так жили, потому что помещик с них брал оброк за каждый двор. Вот они и решили не разделяться, а так и жить всем гуртом в одном доме, когда одно поколение постепенно вытесняет другое.

– Голь на выдумку хитра.

– Вот именно, что голь. Потом система налогообложения смекнула, что надо брать налоги не со двора, а с каждой двери. Крестьяне стали замуровывать двери и всей семьёй толкались через один проём. Это служило плохую службу при пожарах, а Русь горела очень активно, потому что была преимущественно деревянной. Где-то брали оброк по количеству окон, кто-то начислял его по количеству печных труб – не суть. Проблема в том, что обитатели таких поселений не развивались, сами эти поселения не разрастались, как и должно быть, когда сын строит новый дом рядом с родительским, потом и все его братья делают то же самое, вырастает целая улица, потом и город. Так выросли и Москва, и Париж, и любая другая деревня.

– Это Москва-то деревня?

– Была когда-то. Как любой человек был когда-то младенцем. Что ж тут такого? Любой город начинается с деревни. Но он становится городом только в том случае, если развивается. Вот наш город вырос по размерам в пять раз только в этом веке, когда здесь появились фабрики и комбинаты, они стали обрастать промышленными и торговыми конторами, жилыми кварталами, появились дороги и магазины. А до этого он пять-шесть веков вообще не менялся. Я был на Урале, где снимали фильм «Тени исчезают в полдень» – там за тридцать лет ничего не изменилось. Сам фильм изображает события вековой давности, то есть за последние сто лет развития нет никакого. А ведь это Урал – железо, золото, медь, самоцветы. Во многих крупных странах нет того количества природных ресурсов, какие у нас есть только на одном Урале, но они обскакали нас в развитии. Если взять русского крестьянина века пятнадцатого, то по уровню жизни он ничем не отличался от своих потомков через триста-четыреста лет. Те же лапти и рубище из льна домашней выделки, та же каторжная работа, навязанная гордость за такой образ жизни, что «честный человек обязан мучиться и страдать», пока нормальные люди просто живут. Когда молодые дворяне при Петре Великом стали ездить на учёбу в Европу, их поразило, как там выглядят крестьяне. Они были зажиточны, хорошо одеты и даже грамотны, жили в отдельных домах, а не лачугах, у них было больше железных орудий труда и даже механизмов для земледелия и обработки урожая. Случались казусы, когда эти дикие русские рабовладельцы могли оскорбить и даже ударить европейского крестьянина, потому что в их понимании это был не человек. Они дома так привыкли. А в Европе крестьянин уже был полноправным членом общества, активным налогоплательщиком, он кормил страну, он мог и в суд подать. Есть целая экономическая теория насчёт крестьянства, кратко она звучит: кто растит хлеб и создаёт продукты, тот фактически печатает деньги. Потому что есть люди, которые не пользуются техникой и ничего не знают о театре, но едят-то все – ещё ни одному человеку не удавалось без этого обходиться. И если тот, кто создаёт продукты питания, беден, то в государстве явно что-то не так. Если земледелец отказывается от ухода из родительского дома ради экономии, то экономии тут нет никакой, потому что он может и сохранит какие-то гроши, но зато откажется от собственного развития. И сейчас точно такая же ситуация в России: население преимущественно сидит на родительской территории. Весь плюс этой ситуации, что население уходит в минус.

– Но что плохого, если родственники живут вместе?

– Вы же не живёте вместе со своими родственниками под одной крышей. Если всех Ваших родственников собрать по Союзу – тётушек, кузенов, племянников, – то человек двадцать ведь тоже наберётся?

– Пожалуй. Мы иногда встречаемся.

– Иногда можно. Вся прелесть родственных отношений, что иногда близкие люди ездят друг к другу в гости, бабушки общаются с внуками, им есть что рассказать друг другу, потому что они давно не виделись. Сходят вместе на карусели или в музей – и достаточно. И надо расстаться, чтобы в следующий раз опять встретиться и интересно общаться. А когда родственники вообще не расстаются, то из людей лезут совсем другие настроения. Им нечего сказать друг другу, потому что они постоянно маячат перед глазами в одних трусах и с помятыми рожами. Они не общаются, а матерят друг друга и ждут, когда же хоть кто-то свалит отсюда. И дело не в том, что люди какие-то ненормальные, что кто-то должен кому-то уступить свой угол. Люди-то как раз нормальные, если их не устраивает такая ситуация. Если в одну квартиру запихнуть двух взрослых котов, они будут драться смертным боем. И не потому, что кто-то из них плохой. Такова природа. Живому существу нужна своя территория. Если ему её не дать, он будет отвоёвывать. Или виснуть на шее мамушек и тятюшек, как в России, если люди не хотят развиваться – они для этого слишком честные. Точнее, идеология им это внушила, чтобы они ничего не требовали для себя, а так-то просто глупые люди. Их только в двадцатом веке попробовали выдернуть из допотопных представлений о семье и бабе, попытались отселить от родителей, дать отдельные квартиры от производства, чтобы хоть как-то выманить на работу. А теперь государство рухнуло, жилищные программы уничтожены, они сразу и откатились на сто лет назад. К мамам.

– А Вы когда от мамы отделились?

– Я поздно от мамы ушёл, ме уже двадцать лет было.

– Ничего себе «поздно»! И мама не плакала?

– Ревела, конечно. Мама есть мама. Но я ей сказал, что у меня теперь другая хозяйка, я ей подчиняюсь.

– Жена? И у мамы с ней хорошие отношения?

– Естественно, хорошие. Когда люди вместе не живут, у них всегда хорошие отношения.

– Конечно, с невесткой легко ладить на расстоянии.

– Ну, а зачем усложнять? Ребёнок попал в надёжные руки, мама и успокоилась.

– Сейчас много говорят, что родственники как раз должны держаться вместе, потому что детям не хватает общения с родителями, с дедушками и бабушками, рвётся связь поколений…

– Я тоже слышал эти разговоры. Я даже знаю, почему они появились именно сейчас. Потому что жильё перестали выдавать молодым семьям. Жильё вообще перестали строить уже лет двадцать как. Конечно, надо какую-то лапшу населению на уши вешать о прелестях жизни в тесной квартирке со взрослыми детьми, внуками и всеми прабабушками. Закрываются детские сады и школы, поэтому кто-то вынужден сидеть с детьми дома. На квартире образуется что-то типа несанкционированного детсада, чему не рады соседи, когда за хлипкой стеной скачет куча малолетних беспризорников, которые устраивают пожары и заливают нижние этажи. Потому что бабушка, которую оставили присматривать за ними, спит или мексиканский сериал смотрит. Бабушка устала, она своих бестолковых детей вырастила, на производстве отработала полвека, а теперь ей скинули внуков и детей каких-то знакомых. С детьми должен не сидеть, как пахан над сокамерниками, а заниматься профессиональный педагог, воспитатель, который обучит их чему-то нужному и полезному. А у нас образовательную базу развалили, педагогам и воспитателям платят столько, что на десять поездок на рейсовом автобусе не хватит, зато придумали замену: с детьми будут сидеть бабушки. В тесных захламленных квартирках. А я на это скажу, что в таких домах царит только антисанитария и пьянство. И никакой «связи поколений» не существует. Вот я застал своих прабабок, разговаривал с ними, даже что-то помню, а они удивлялись: «Чудно как! До правнуков дожили, с ума сойти». Только в этом веке русские бабы стали доживать до правнуков. Моя прабабка свою прабабку не застала, как и бабку – они умирали до сорока лет. Она запомнила только свою мать: седую горбатую старуху без зубов, хотя той было всего тридцать восемь лет. Она родила что-то около двадцати детей, да ещё в поле работала даже на сносях, умерла от разрыва внутренних органов – надорвалась на работах. Они почти всю жизнь ходили беременные – чего ж хорошего? У этих баб был настолько изношенный организм от такой эксплуатации, что они умирали годам к тридцати-сорока, поэтому даже не успевали своих младших детей вырастить, за них это делали старшие дочери. Моей прабабке было лет пять, когда её мать умерла, она даже не помнила, о чём с ней разговаривала. Её забрала к себе старшая сестра, у которой уже была своя семья и семеро детей. Их отец опять женился, новая жена родила ему с десяток отпрысков. И из всей этой оравы детей, которых ему родила первая жена, вторая и старшие дочери до совершеннолетия дожило пять человек, такая высокая смертность была. Вот так они жили. Больше умирали. В год по три-четыре человека в семье умирало, похороны были рядовым событием семейной жизни. Сейчас у некоторых за всю жизнь один кто-то из близких помрёт – он это пережить не может, слёзы льёт годами, к психологам ходит, целый культ из своего траура создаст, пока окончательно с ума не сойдёт. Вы понимаете, как люди изменились? Поэтому не надо слушать сказки о связи каких-то поколений и прочие «предания старины глыбокой». Никто ничего не знает или имеет самое смутное представление. О жизни крестьян вообще нет никаких внятных описаний, не считая сексуальных фантазий озабоченных господ о проказах с пастушками-потаскушками. Население было неграмотным, поэтому никаких первоисточников по себе не оставило. Это была очень грубая жизнь, жестокая даже. Если кто пытается её романтизировать или призывает современных людей вернуться к ней, то сам не понимает, о чём говорит. Предполагается, что в этих «больших, дружных и сплочённых» крестьянских семьях люди часто убивали друг друга. За основу берётся бешенная рождаемость и тот факт, что многие семьи почти полностью вымирали.

– Потому что медицина была недоступна.

– И это тоже учитывается. Но делаются чисто юридические предположения, потому что современные люди, живущие в приблизительно похожих условиях, валят друг друга только так. Вот на днях в одной окрестной деревне нашли захоронение троих детей в огороде. Тревогу забили не родители даже, а воспитатели детского сада, куда ходил один ребёнок и вдруг пропал. Мать по их требованию как-то неохотно подала заявление о пропаже, что-то неразборчиво мямлила, была сильно избита. Сожитель её в запое который уж день. Предположили, что он по пьяни избил жену и ребёнка, который и умер от побоев. Соседи сказали, что он копался в огороде, хотя картошку вроде как рано сажать. Менты порылись и нашли три детских трупа. Живут бедно, тесно, в доме своего деда. По-крестьянски. На пятьдесят квадратов площади ютятся фактически три семьи: две сестры и брат со своими мужьями-жёнами, ещё какими-то приживалами из разряда седьмая вода на киселе и пятью детьми. Чья-то бабка парализованная умирает в углу, гадит под себя, никто не убирает, не ухаживает. Какие-то мужики спят вместе, что называется, валетом, но не по интимным соображениям, а просто места больше в доме нет. У матери пропавшего ребёнка ещё двое детей, один нигде не зарегистрирован. Сейчас некоторые бабы даже на учёт не становятся в период беременности, поэтому фактически нигде не фиксируется, что она вообще родила. Рожают дома, потому что поликлиники и больницы закрываются, а в район ехать тяжело, да и денег нет. Даже в ЗАГСе не была, нет свидетельства о рождении! То есть нет никаких документов, что этот ребёнок вообще где-то живёт. Если его прибьют, то никто не спохватится. Один из закопанных в огороде был точно такой же, поэтому никто не заметил его пропажи.

– Это что же, отец по пьянке убивает своих детей, а мать молчит?

– Весь ужас, что они сами не знают, как это происходит. Менты их даже били при допросе, но битым жизнью это не страшно. Мужики в доме пьют, ходят ещё собутыльники, дерутся. Такой вот бессмысленный домашний террор без всякой цели. Видимо, ненароком зашибли кого-то из детей, когда те подвернулись под руку. Сейчас очень много таких случаев. Где-то с полгода тому назад один алкаш забил свою бабу и даже заявление написал о пропаже. А потом её нашли какие-то бабки в погребе у реки, четверо детей осталось.

– А что же органы опеки не следят за такими неблагополучными семьями?

– Они уже третий месяц едут. Там работать некому. Были две пенсионерки, одна уволилась, другая померла – бабке как-никак под восемьдесят, а она за беспризорниками гонялась по всему району. Соседи пока забрали детей к себе, ждут, когда новые желающие работать в опеке найдутся. Тут много людей пропадает. Эти-то дураки у себя в огороде зарыли, а другие закапывают где-нибудь в заброшенном поле, где никто и искать не будет. А если и найдут, то хрен определят, кто это и откуда. Это только в кино по анализу кала и мочи могут сходу определить прописку покойного и даже его убийцу, а в жизни труп пролежит в земле пару месяцев, и никто его уже не опознает. И никто не ищет. Я имею в виду не милицию, а самих родственников. Потому что сами и замочили. Если спросят, то отвечают стандартно: «Он ушёл в неизвестном направлении, а не били тревогу, потому что отношения плохие, достал уже всех своей вечно пьяной харей». И поди-пойми, где там его по башке топором тюкнули: дома родной брат-сват или лихие люди с большой дороги. А ведь это люди окультуренные более-менее, у них получено обязательное среднее образование в советское время, они грамотны. Это имеет значение.

– Думаете, в крестьянских семьях такая же ситуация была?

– Крестьянский мужик умел убивать. Должен был уметь. Во-первых, это был солдат, и служба в армии в прошлые века была гораздо жёстче, чем сейчас. Во-вторых, он должен был защищать свой урожай, на который было много претендентов. Это сейчас можно за продуктами в магазин сходить, а в прошлые века зерно и мука служили основной валютой на рынке, и они создавались только в крестьянских хозяйствах. Что делать обитателям удалённого хутора или мельницы, если на них напали какие-нибудь беглые каторжники или лесные разбойники решили пополнить свои запасы? По телефону «ноль-два» не позвонишь, поэтому мужик брал вилы или топор – и вперёд. И, в-третьих, крестьянин забивал скот, а способный убить крупное животное вроде быка или коровы не особенно растеряется, если придётся убивать человека. Не как сейчас пьяная шелупонь за бутылку водки за боровом по деревне гоняется, пока самих себя по ошибке не зарежут, а грамотно и тихо, не пролив лишней крови, потому что кровь тоже в пищу шла. Куриц и уток, кстати, в деревне всегда резали только женщины. Мужики голыми руками ворочали камни и брёвна, пахали землю. Это были очень свирепые люди, есть предположение, что у них даже не была развита речь в полном объёме. За ненадобностью. Если надо было что-то объяснить, это делалось с помощью побоев и оплеух. Они нещадно били жён и детей, считая это в порядке вещей. Если такой человек наносил удар женщине или ребёнку, чаще всего они умирали после этого. Судебная система была слабо развита, она и сейчас-то здесь не особенно заметна, сами представьте, как лет двести-триста тому назад всё выглядело. Какой-нибудь урядник на бричке был один на всю волость – когда он там приедет разбираться, да и приедет ли вообще. Ему ведь ещё и сообщить как-то надо с нарочным. Домочадцы предпочитали молчать, потому что мужик считался собственником семьи, и если убил кого, то дело хозяйское. Нечаянно убитых хоронили в общем порядке, никто их не осматривал. Детская и женская смертность были очень высокими, дети рождались слабыми и болезненными, витаминов никаких не было. Если где-то умирал ребёнок или баба, никто особо не интересовался, сами они это сделали или помог кто.

– А что же помещики не били тревогу? Они же следили за численностью своих крепостных.

– Не все крестьяне были крепостными. Например, в нашей губернии только четвертая часть. О крепостном праве вообще больше мифов. Многие крестьяне добровольно уходили в рабство к помещику, потому что не хотели сами платить налоги, вот и всё. Говорят, самый яркий пример закрепощения людей – это советские колхозы. У колхозников даже не было паспортов, словно это и не люди, им было запрещено перемещаться по стране. Так что крестьяне – это белое пятно истории. Никто про них ничего не знает. Сохранилось больше свидетельств о рабах Древнего Рима, потому что античное общество было грамотней и демократичней, чем наше средневековое мракобесие. Вы не найдёте ни одного произведения о жизни французских земледельцев или немецких пахарей, не говоря уж про русских. Почему книга Радищева наделала столько шуму? Потому что было не принято о крестьянах писать, это было верх неприличия, они не считались людьми, как если бы сейчас кто-то о насекомых роман написал. Хотя сейчас и о собаках кино снимают, и о кошках.

– И даже о поросятах. Американцы сняли – мы с внуком смотрели. Хороший фильм, добрый.

– Двадцатый век таков, что в поросёнке сумел личность разглядеть, но положил в войнах и революциях десятки миллионов человек. И, что хуже всего, не на полях сражений, не военных, а десятки миллионов мирного населения. Но надо уметь жить именно в своём веке, а не держать связь с той мрачной и дикой эпохой, когда не каждого человека наделяли правами считать себя человеком. Описание быта тех людей делается методом догадок, когда современный исследователь помещает себя в условия той жизни и додумывает от себя, как бы он там жил, что думал и так далее. Но современные люди на жизнь смотрят совсем иначе. Беда современных учёных, что они живут в столице, сходят в зоологический музей, увидят там корову и идут домой диссертацию о ней писать, как она должна себя вести в свете последних решений Партии и Правительства. А если в природе попадётся корова, которой все эти выкладки неведомы, наука уже имеет право назвать её неправильной коровой или ещё какой «разрушающей устои общества». Они и про баб такие же теории на скорую руку создают, увидев порнуху с лярвой в пикантной позе. Так на эту позу западают, что объявляют разом всех женщин ненормальными, если те не пожелают перед ними эту позу принять. Все теории сейчас так делаются и о жизни, и о людях, и о семье.

– Но если женщина сама хочет, чтобы её дети жили с ней всю жизнь? Ну, вот материнский инстинкт у неё такой сильный.

– Материнский инстинкт для детей, а тридцатилетние дубины какое отношение к ним имеют? Материнский инстинкт в нашем обществе поставлен на службу алкашам, а никак не детям. У нас сильно пьющее общество, страна всё время где-то с кем-то воюет, мужики истребляют себя так, что среди сорокалетних баб полно вдов, одиночек и вековух. Куда девать эту армию никому не нужных баб? А пущай живут со своими взрослыми детьми, словно те и не взрослеют. В Европе большой процент населения – пенсионеры, поэтому там придумана целая система, как старикам интересно жить, очень много оздоровительных и досуговых учреждений для пожилых, всевозможные клубы и даже институты. Многие европейцы на пенсии получают высшее образование. В молодости работали, учиться некогда было, а на пенсии самое то. В нашем обществе больший процент населения – алкоголики, поэтому всё заточено под них. Муж спивается – жена должна спасать, сын спивается – куда мать смотрит со своим материнским инстинктом, работник спивается – трудовой коллектив берёт его на поруки, великий артист спился – всё общество виновато, не доглядело, какого гения проглядело. Семья в России создаётся не для хороших отношений, а чтобы мужик окончательно не скурвился, чтобы мамы, жёны и дети его спасали. Но этого смертника сколько ни спасай, он всё равно дезертирует из жизни.

– Неужели мужчина настолько не хочет жить?

– Мужики вообще не жильцы, если говорить прямо. Загнуться как можно раньше, упиться на спор, эффектно застрелиться из-за придуманной несчастной любви, которую и закрутил именно для возможности самоубийства, сделаться идиотом от полового истощения или алкоголизма и сгинуть, словно и не было тебя – такая программа вбита в мозги, пожалуй, у половины мужского населения нашей страны, если не больше. Женщина – другое дело. Отбить у неё желание жить нелегко. Но тоже можно.

– Зачем?

– Не знаю. У меня такое впечатление, как будто население мешает нашему государству, поэтому идеология постоянно навязывает какие-то нездоровые формы поведения. У нас постоянно восхищаются смертью на фронте, на производстве, от любви к кому-то, хотя это банальное неумение воевать, работать и жить. Пропаганда мощная штука, и патроны тратить не надо. Мы живём как в пещерные времена, когда человек доживал только до двадцати лет, поэтому перед ним не стоял вопрос, как жить дальше. Отработали, родили себе подобных на замену и растерялись: а что дальше-то делать? Что можно жить как-то интересно, обустраивать мир для себя – даже не представляем, как это и зачем. Жизнь для себя нам ерундой какой-то кажется. Вот шумно загнуться в юные годы по глупости, по пьянке – самое то для русского человека. Да ещё других сагитировать последовать за собой. В Европе семья – это муж и жена. Детей вырастили, во взрослую жизнь выпустили и продолжают жить в своё удовольствие, ездят по миру, учатся кататься на лыжах – пенсия для того и придумана. В России семья – мать и дети, мужик всё время норовит слинять куда-то, на войну или сразу на тот свет. В запой уйти, что на войну не взяли, потому как жопа слишком большая отросла, пока перед теликом на диване лежал. Ну, куда тебе с ней? Разве только врага пугать. А от бабы требуют быть вечной матерью, потому что в таком перекошенном обществе её по сути больше нечем занять. Она лезет со своей гипертрофированной опекой в жизнь взрослых детей, буквально терроризирует своей любовью на грани ненависти, пытается стать для внуков лучше матери, с нею дико враждуют зятья и невестки, потому что она вытесняет их с законного места в иерархии семьи. Но ей не изменить свою программу поведения, потому что она только под неё заточена, её так воспитали. И только в нашей культуре существуют очень враждебные анекдоты про тёщу и свекровь, в других и проблемы-то такой не знают. Одно это говорит, что с обществом что-то не так. Страны воинственного Ислама придумали под вышибленных из строя мужиков забаву вроде многожёнства, чтобы как-то сгладить перекос в соотношении полов. У нас пошли ещё дальше: для баб придумали некий инстинкт, согласно которому личная жизнь женщине вообще не нужна, заниматься её устройством могут только несознательные проститутки. А «нормальная женщина», то есть согласная подыгрывать сложившемуся положению вещей, должна нарожать побольше детишек (не уточняется от кого конкретно, дескать, для материнского инстинкта это не важно) и посвятить себя всю служению им. Убивается сразу три зайца: мужики могут и дальше квасить и валтузить друг друга на полях сражений, а властям не надо думать о развитии государства, о строительстве жилья для населения, так как всё население будет жить с мамами, дожидаясь их смерти и вытесняя с жилплощади одно поколение другим естественным путём.

– А третий заяц где?

– А третий заключается в том, что для такой бабы ничего не надо делать. Разве что иногда хвалить, какая она замечательная и самоотверженная мать, пока мужики где-то там не менее самоотверженно сражаются у пивного ларька. Если бы русская баба не страдала болезненным самомнением, как и все русские люди, она бы не повелась на эту фигню. Всё дело в том, что мать детям нужна только в первые годы жизни. Например, на Кавказе детей забирают у матерей с восьми лет, и все прекрасно себя чувствуют. И там замечательные отношения к старикам, там нет ни одной брошенной пожилой матери. А у нас сидят с мамами до пятидесяти лет, и это очень сильно отражается на качестве жизни. Русские люди «славятся» отвратительным и неуважительным отношением к старикам, конкретно, к матерям. Потому что из матери сделали вечную служанку, а из детей – господ. Но господа на служанку всегда орут матом, её никто не уважает, а только пинают и шпыняют. У матерей-служанок с «обострённым материнским инстинктом» всегда вырастают бестолковые слабые дети, которые сбрасывают ей внуков. В природе нигде такого нет. Нигде вы не увидите, чтобы курица принесла цыплят своей матери и обязала их растить, а корова-мать водила взрослого быка-сына за рога, показывая ему, где лучше пастбище или куда надо ходить на водопой. Это только в России у вино-водочного отдела можно видеть сцены, как взрослый и даже старый уже мужик материт свою мамашу: «Да какая ты мать! Люди добрые, поглядите, что делается – эта курва опять мне денег не дала! Да ты тварь после этого, а не мать. Где у тебя сердце вообще?». И с ним все согласны. Всё общество на его стороне. И так – во всём. Денег ли он у неё требует, жилплощадь или сострадания. Сам он как бы вне критики, потому что все сразу понимают, что такой придурок не может ни на работу устроиться, ни заработать, а уж дом построить – тем более. Обратите внимание, что мать всегда находит и работу, и деньги, и жильё. Женщина, баба, слабый пол. Мужик и тут не теряется, готов объявить её сильным полом, лишь бы и дальше квасить с себе подобными, рассуждая об очередном росте напряжённости в Антарктиде. Вот к чему приводит гипертрофированный материнский инстинкт. К уродству. Любой инстинкт должен быть в норме, ему нельзя потакать. Человек тем отличается от животного, что умеет держать свои инстинкты в узде. Любые чрезмерности тут отвратительны. Баба, которая желает всех поразить своей непомерной материнской любовью, ничем не лучше разнузданного мужика, который всех затрахал своим инстинктом размножения и ставит его превыше всего, не понимая, почему окружающие не разделяют его зацикленности именно на этом замечательном инстинкте.

– Но культ матери и материнской любви есть во многих культурах.

– Культ матери сильнее всего в тех странах, где активно истребляется население. Естественно, нужны бабы, которые эти катастрофические потери будут с готовностью восполнять. Бешенная рождаемость – верный признак того, что человеческая жизнь ничего не стоит: ещё нарожают. Самой высокой рождаемостью славятся самые отсталые страны Азии и Африки, где масса народу умирает от отсутствия элементарных норм гигиены в виде воды и мыла, самые воинственные страны Ближнего Востока. Там всюду на женщину смотрят как на оболочку для другого человеческого организма или удобную постельную принадлежность, которая будет снимать стресс воину. Многие исследователи ломают голову, почему Афганистан и Сектор Газа постоянно воюют? То затишье, то опять резня, прекращение бойни и снова резня. А потому что вырезается целое поколение, и наступает ситуация, когда резать не просто некому, а некого. Уцелевшие остатки любителей резать себе подобных лезут на баб, выколачивают из них новое поколение головорезов, наспех растят их, пока те будут в состоянии держать в руках оружие, и опять предаются своему любимого оргазму – резне. Вы сами подумайте, в каком состоянии люди, если они добровольно отдают собственных детей на обучение смертникам, получают за это деньги и живут на них? Родители не в состоянии дать детям другое развитие. И этот круговорот повторяется из века в столетия. Это прекратиться только тогда, когда афганские и палестинские бабы пошлют своих садистов куда подальше, и пойдут учиться и работать. Они же совсем не развиваются, как государства. Там ничего не меняется тысячи лет, начиная с кухонной утвари и заканчивая способами строительства. И бабы напрасно надеются, что мужики их будут уважать за готовность им прислуживать и подыгрывать – в таких культурах процветает болезненная и даже гипертрофированная ненависть ко всему женскому. Всё по той же схеме: служанок нигде не уважают, а только трахают и отшвыривают. Заметьте, что в таких сообществах никто не интересуется качеством жизни женщин и детей. Лишь бы первые побольше родили вторых, как будто речь идёт не о людях, а поголовье скота. Никто не интересуется, как дети себя чувствуют среди таких сумасшедших взрослых, никто не спрашивает их, чего бы им хотелось, никто не заботиться об их обучении и образовании. Потому что они с рождения приговорены стать новыми жертвами резни или новыми самками для воспроизводства. Люди смотрят на себя, как на скот. Не кто-то на них так смотрит, а они сами с этим согласны.

– А в России?

– В России население вообще никому не нужно. Только природные ресурсы выкачивают, но даже деньги оседают не в России, а в банках Европы и США. А разговоры о материнском инстинкте ведутся только чтобы занять хоть чем-то никому не нужных женщин, которые тоже обречены на вымирание. Мужик и баба – это два полюса планеты, две чаши весов. Оборви одну и другая дерябнется. В двадцатом веке спились русские мужики, в двадцать первом будут спиваться бабы. Такими же бешенными темпами, не поддающимися никакому объяснению. Потому что природа будет приводить разбалансированную нацию к равновесию. Природе не нужны бабы с зашкаливающим материнским инстинктом. Вы, как городской человек, наверняка редко бываете в лесу, в самой его глуши. А именно там можно увидеть материнский инстинкт в чистом виде. Это очень жёсткие рамки поведения. Например, я видел брошенные гнёзда с умершими птенцами, которых оставила мать. Или вот мать-земля, в которую сажают что-то, чтобы получить урожай. Но эта «мать» не принимает многие семена при посеве, всегда какой-то процент отторгается, даже при самых благополучных условиях для прорастания и укоренения.

– На пакетиках с семенами иногда даже пишут процент всхожести.

– Потому что везде включаются какие-то ограничения, которых мы не понимаем, поэтому они кажутся нам неправильными. Работники зоопарков знают, что самка иногда отказывается кормить своих новорожденных детёнышей. Но почему она так делает? У неё же очень сильно развиты инстинкты, в том числе и материнский. Потому что она чувствует, что в помёте что-то не так, может, какое-то генетическое нарушение или врождённое заболевание. И именно материнский инстинкт даёт ей команду так «странно» себя вести, потому что это тоже входит в круг его полномочий: отказаться от заботы о потомстве, если оно нежизнеспособно. А то мало ли чего из него вырастет. Я помню, отец принёс из леса раненную волчицу, она к тому же брюхатая была. Выходили её, оклемалась, даже родила, сделала у нас гнездо за домом. Мне лет десять было, и я в какой-то момент совершил глупость: не удержался и взял одно кутёнка на руки. Он перестал существовать для волчицы. Это не капризы – животным они не свойственны. Они больше воспринимают друг друга по запаху, а запах человека им всё перешибает. И вот она волчонка своего просто перестала видеть, отказалась его кормить. Мне отец говорит: «Всё, теперь ты – его мама. Думай, прежде чем кого-то на руки брать». Я был в ужасе, что этот пушистый скулящий комок помрёт по моей вине! Он мёрз по ночам и плакал на весь дом, видимо, по маме. Приходилось брать его к себе под одеяло, где он писался от ужаса, что это за огромное странное существо лежит рядом. Я нашёл дворнягу, которая тоже недавно родила, как-то уговорил её принять на откорм этого волчонка. Потом кормил его из соски обычным коровьим молоком.

– А волчица что же?

– Она всех кутят выкормила и увела в лес. Им же надо учиться охотиться и создавать новые пары, или чему их там ещё обучают.

– И отвергнутый волчонок тоже ушёл в лес?

– Нет, ему уже нельзя в лес, его там сразу лесная братва порвёт. Он очеловечился, я же не мог его научить каким-то необходимым волчьим повадкам. Кто их там знает, как они передают друг другу информацию? Он у нас остался жить, как обычная собака. Я тогда понял, что инстинкты – это очень жестокая штука. Их глупо игнорировать, но и искусственно культивировать какие-то формы тоже нельзя. И даже опасно. Материнский инстинкт – это трагедия женского организма: зачать, выносить, родить, поставить на ноги и обязательно выпустить или даже выгнать во внешнюю жизнь. Если женщина не выполняет последнее условие, то материнский инстинкт у неё серьёзно нарушен. Не случайно ей о материнском инстинкте чаще орут именно какие-то ущербные пьяницы, у которых нарушение природы идёт по всем параметрам. Они даже жену называют мамой. Нормальным мужикам не это важно в женщине. Нормальные люди должны отпускать детей, когда те вырастут. А вечная мать – это как художник, который всё дописывает свою картину, да никак не закончит, хотя уже пятый слой краски мажет.

– Но даже психологи подсчитали, что современные родители общаются с собственными детьми не больше пятнадцати минут.

– Ох, уж эти мне психологи! А сколько надо общаться? Пятнадцать часов каждый день? Вы вспомните себя в детстве, долго может ребёнок выдержать разговоры со взрослыми? Да он через пять минут подскочит и убежит. Дети обожают играть с другими детьми, а взрослые их постоянно одёргивают: не шуми, не бегай. Бабушка отдыхать хочет, а тут внуков подкинули, она на них шикает. Кому-то покажется: ах, какая славная женщина! Мало того, что своих детей одна подняла, так теперь со внуками возится. Детям-то радости никакой. Они от неё бегут при первой же возможности. Или играй с ними, становись молодой и энергичной, или иди брюзжать с себе подобными старухами. Родственники не обязаны все вместе сидеть в одной квартире и галдеть. Ни один нормальный человек не выдержит такой концлагерь, так живут только беженцы, жертвы бомбёжки, оставшиеся без крыши над головой. Дети обязательно должны иметь свой круг общения, свои интересы, чтобы было о чём родителям рассказать, когда они соберутся вечером за ужином. Дети должны с детства учиться расставаться с родителями, чтобы потом встречаться. А изоляция от внешнего мира происходит от глупости или из-за страха перед ним. Я слышал, что большинство психологов не имеют детей и не состоят в браке, потому что умные очень. Но при этом создают теории для родителей-дураков, как тем следует воспитывать детей. Только такой психолог мог додуматься замерять общение с детьми в минутах. Теперь ещё соревнования начнут устраивать, кто больше с детьми высидит, да как бедные дети это выдержат. И опять-таки для чего? А потому что стали закрывать детские сады и даже школы, рабочих мест не хватает, поэтому родителям предлагают: сидели бы вы дома и читали своим детям нравоучения, которые сами взрослые норовят то и дело нарушать. Это как раз взрослым хочется дома посидеть, от работы отдохнуть, вот они и придумывают, что это якобы на благо детей. А детям самый кайф, когда скучных и занудных взрослых, которые ведут непонятные разговоры о всякой фигне, дома нет. Заговорили про допотопные обычаи, когда баба сидела дома и нянькалась с детишками, дескать, ах как это романтично. Но это делается только для того, чтобы освободить хотя бы женские рабочие места, в надежде, что их займут мужчины, хотя этого не произошло.

– У Вас жена тоже дома сидит.

– Моя жена не ради детей дома сидит. У меня такой специфический образ жизни, что мне спокойней, когда она дома. Потом она у меня педагог, она умеет детям какой-то интересный досуг придумать. Но не все матери таковы, ошибка думать, что любая мать является каким-то интересным собеседником и другом для своих детей только потому, что она их родила. Полно баб пьющих, неотёсанных, диких, грубых – что они могут дать детям? Я не говорю, что у них надо забирать детей или ещё как-то унижать. Но лучше будет, если дети пойдут в детский сад или на продлёнку в школу, где рядом будут взрослые, которые дадут им адекватный образец поведения. Вот молодая мамаша сидит с ребёнком в тесной захламлённой коммуналке, к ней приходят подружки с пивом, начинают квасить и галдеть, кто как спит с мужиками да какие они все козлы. Такие разговоры бывалому пошляку ухо режут, а тут ребёнок слушает. Недалёкие дураки умиляются: ой, как славно, какая идиллия, прям, мадонна с младенцем! Потом её сожитель пьяный вваливается, начинает бухать с соседями на кухне, после чего назревает драка. Прибегает бабушка с работы, чтобы бежать на вторую работу, всех обматюгает, надаёт оплеух – хороша такая «связь поколений», как думаете? Ребёнку не с кем поговорить в этом свинарнике. Он вынужден общаться с такими же несчастными и проблемными детьми, которых приводят собутыльники родителей, потому что «не с кем этого гадёныша оставить». Общение со старшими вообще надо свести к минимуму, потому что дети должны общаться со сверстниками – им вместе жить и работать. Ребёнок обязательно должен ходить в детский сад и школу, изучать людей, разбираться в них, учиться выстраивать с ними отношения методом проб и ошибок. Это за него никто не сделает, как нельзя за ребёнка научиться ходить, говорить, плавать – только сам должен. Знаете, почему нельзя поздно рожать? Не из-за проблем со здоровьем даже, а просто у родителей с детьми будет слишком большая разница в возрасте. Такие родители грузят своих отпрысков отжившей информацией, которая уже не работает. Надо не грузить, а общаться. Вот у меня тётка есть, с внуками на роликах и лыжах катается, обруч научилась крутить, в походы с ними ходит, им с ней интересно. Современная такая бабка, весёлая, заводная, модная. В Германию ездила, язык там изучила на старости лет. Она не всегда такой была, врачи помогли: лет пять тому назад сказали, что ей полгода жить осталось. В который раз убеждаюсь в пользе нашей медицины. Тётка решила пожить в своё удовольствие хотя бы последние дни, да и помолодела. Куда все болячки делись, даже врачи не поймут. А сидеть и брюзжать внукам только на основании того, что ты старше и тебя только за это должны уважать и слушать – она слишком живая для этого. Как некоторые старики обожают грузить внуков, что они Наполеона разбили, что они шведам наваляли. А внуки возьмут, да и спросят: «Деда, а почему ты на копеечную пенсию сидишь, если так много пользы стране принёс? Почему ты о любви к стране соловьём заливаешься, а она о тебе и знать не знает? Почему ты не смог навалять тем, кто твой завод развалил и выселил тебя из квартиры, а только Наполеону? Который, к слову сказать, помер, когда ещё твой прадедушка не родился».

– Сейчас внуки ещё и не такое могут сказать, так что с ними эти номера не пройдут.

– Просто они умнее нас. Я вообще со своими детьми преимущественно молчу. Домой прихожу, вижу, что все живы и здоровы, радуюсь этому про себя, а всё остальное пережить можно. С детьми надо просто жить, разумно ограждать от всего, что может нанести им вред, пока они сами не могут этот вред и опасность разглядеть. Надо присутствовать в их жизни, чтобы они знали, что ты у них есть, чувствовали тебя, а не болтать всякую дежурную дребедень ровно пятнадцать минут в день. Или сколько там психологи считают нужным? Нет никакой пользы, когда родители, состоящие из одних недостатков, дышат на ребёнка табаком, перегаром и матом, как ему следует себя вести. Самим над собой ещё работать и работать, а они забавляются в перерывах между пьянками и гулянками: а не наехать ли на своих спиногрызов. Мне здоровая самокритика не позволит бубнить какие-то прописные истины, которые они и так знают. Они взрослых насквозь видят и учатся врать с нашей же подачи, когда мы рассказываем сказки, как разбили Бонапарта и Гитлера, но ничего не смогли сделать с развалом собственной страны сегодня. Все полюбили орать, как наши предки кому-то там наваляли сто или двести лет тому назад, считая это личной заслугой. И ведь иные прям доказывают, что это именно благодаря им случилось! Такие разговоры из каждой хрущёвки и коммуналки звучат, из каждого барака. И чем аварийней барак, тем громче и яростней крики. А всё почему? А потому что сегодня ничего не могут сделать для страны, да и вообще стали не нужны ей. Старики призывают молодёжь любить страну, которая выиграла Вторую мировую, не понимая, что той страны-то уже нет. Так что старшее поколение может только в заблуждение детей ввести, а не научить чему-то полезному. Вот придут внуки к деду посоветоваться, как быть, если у них в школе продают наркотики, а в туалете на перемене изнасиловали их одноклассника. Что он им скажет? Он и слов-то таких не знает. У деда в мужской гимназии стояли вёдра с розгами в каждом классе, а учителями были преимущественно мужики, которые могли так врезать, что не каждый взрослый на ногах устоял бы. И жаловаться родителям было опасно, потому что тогда и отец ещё добавил бы от души.

– Если сейчас учитель ребёнка ударит, то родители драться прибегут.

– Потому что времена изменились, совсем другие настроения в обществе царят. Все эти «унучеки», воспитанные бабушками и мамушками, которые их ближе к пенсии родили – это своеобразная группа риска. Им навязаны манеры поведения, которые могут дать совсем не тот эффект, какой ожидался. Какой-нибудь перезревший юноша, на одних только книжках воспитанный, выберется в мир и тут же попадёт в дурную компанию, посчитав, что он как Д’Артаньян встретил своих мушкетёров. Он никогда не общался со сверстниками, он видел только маму и бабушку, каких-то тёток, которые его за ручку водили в школу до выпускного класса. У него нет ни друзей, ни подруг, он весь мир измеряет похожестью на привычных ему старых тёток. Он боится баб своего поколения, потому что они, видишь ли, не похожи на самых дорогих его сердцу мать и бабку. Вот изъян-то нашёл! Слава богу, что не копию своего папы в бабах ищет. Они и не должны быть похожи, потому что маму никто никогда не сможет заменить – это противоречит самой природе. Было б странно, если бы ему удалось найти в своём поколении копию женщины из другой эпохи. Надо учиться жить в свою эпоху среди современников, а не шарахаться от них с идиотскими претензиями: «Эти женщины такие странные – ни одна не похожа на мою маму! Это надо быть такими подлыми – ни одна не умеет так же вышивать, петь колыбельную и печь пирожки с курагой. Я в них ТАК разочарован». Вы сами подумайте, насколько это проблемный мужик.

– А ведь обвинения в излишней разборчивости обычно женщинам приписывают, хотя они уже давно ничего не выбирают, а рожают абы от кого, лишь бы одинокой не дразнили.

– Ага, впятером делят какого-нибудь бестолкового алкаша с выражением хари «мировой парень гибнет». И ведь находятся дуры, которые этим странным и, прямо скажем, нездоровым требованиям начинают подыгрывать и потакать, но тут их ждёт облом: то вышила что-то не то, то начинка в пирожках не с тем привкусом, как он привык, то ещё чего не так. По парню дурдом плачет, а они вокруг него скачут, удовлетворить никак не могут. В конце концов, ему бьют гормоны по башке, и он ложится под самую отстойную бабу, радуясь, что хоть такая дала. Мама с бабушкой, разумеется, в шоке. Такие «унучеки» и работать не могут с другими людьми, потому что те тоже очень непохожи на его старух. Или вот другая распространённая ситуация: родители девочки спились, их лишают родительских прав, а её берёт на воспитание бабушка. И бабушка учит: «Внученька, будь скромной, учись хорошо готовить и всех слушайся. За это тебе встретится муж хороший, который будет тебя любить и оберегать». Возможно, в годы юности бабушки такое поведение невест и давало положительные плоды, но в современных условиях жизни юной девице нельзя такой быть. К ней сразу прилипнет или какой-нибудь комнатный вариант садиста или извращенец мелкого пошиба. Для них такая внученька – подарок судьбы, когда ещё найдёшь. Она едет учиться в кулинарный техникум, который вскоре бросает, потому что её там обрюхатили, и никто ответственность брать не хочет, как террористы за неудавшийся теракт. И возвращается она с пузом к бабушке. Потом к ней какой-нибудь местный алкаш подкатит, который будет врать, что спился по её вине, когда её «городские спортили» вперёд него, хотя он квасил по-чёрному ещё до её рождения. И она ему тоже поверит, как учила бабушка, начнёт с ним пить, а он её будет бить. И когда-нибудь убьёт. Так что останется бабушка уже с правнучкой, и будет грузить той же глупостью, какой забивала голову её матери. И велика вероятность, что правнучка тоже повторит эту судьбу.

– Но почему именно так? Неужели никому не нужны чистые и беззащитные девушки? Многие мужчины как раз жалуются, что современные женщины стали слишком жёсткими и циничными…

– Ага, слушайте больше, кобелей этих, они напоют. Жалуются они, ха! Жертву трудно стало найти, вот и жалуются. Я вообще свою дочь карате обучил. Уже один раз пригодилось.

– Ужас… Почему люди так озверели?

– Потому что криминализация общества произошла, люди переняли уголовные повадки. Криминальный взгляд на мир – это страх, что тебя обставят первым. Самая простая формулировка: если не ты, то тебя. Этим сейчас пропитан каждый поступок, каждый взгляд, каждый жест, каждое слово нашего гражданина. Он жутко боится угодить в лохи, которых «развели-таки и отымели по полной», поэтому сам спешит сделать это с ближним своим, иногда без всякой определённой цели. Главное, не позволить это сделать с собой. Это как наработанный рефлекс, от которого уже не отвыкнуть. Увидел девушку домашнюю, бабушкой воспитанную, не наглую, не пьяницу – раньше на таких в самом деле женились и жили долго и счастливо. Но теперь не хотят жить долго и счастливо, теперь спиваются и подыхают очень рано в мучениях от ломки. А девушку спешат оприходовать и побыстрей свалить, а то вдруг она первая его облапошит хоть в чём-то. Это можно сравнить с превышением необходимой обороны – очень частая причина убийств сейчас. Идёт мужик, и вдруг кто-то захихикал в толпе. Мужику кажется, что смеются именно над ним, что его хотят как-то задеть, обидеть – атаковать. Поэтому он нападает первым, считая, что это «враг» сделал первый ход: достаёт заточку и валит пять человек, у которых были подозрительно весёлые лица. В московском метро недавно так троих завалили, с десяток ранили: кто-то задел локтем парня, пробегая мимо по эскалатору. Если такому человеку сядет муха на плечо, он взорвёт её гранатой. Себя покалечит, но мухе отомстит!

– Почему бы просто не согнать её рукой?

– Так делают люди с нормальным сознанием, а затюканные выходцы тоталитарного общества в любом проявлении внешнего мира видят настолько глобальную угрозу для себя, которую можно устранить только гранатой, ножом, грубым насилием. Тем и опасен тоталитарный строй, что он фактически воспитывает преступников, которых стоит только оставить без присмотра, как они перемочат и перекалечат друг друга, увидев повсюду врагов. Поэтому послушные внучки, воспитанные бабушками в духе Ветхого Завета, очень рискуют. Стариков вообще нельзя слушать, нельзя доверять им воспитание своих детей. По сути они сами как дети: наивные, беспомощные, очень доверчивые. Надо им помогать, но нельзя делать из них воспитателей. Это очень уязвимая часть населения, особенно сейчас по причине всё той же криминализации. Появились мошенники, которые специализируются именно на обмане пожилых людей. Их легко обмануть, они не разбираются в финансах, в каких-то технических новшествах, в юридических хитросплетениях. Их самих надо защищать, а не скидывать на них внуков. Уже советуют не оставлять стариков одних, без присмотра, потому что у них отбирают квартиры и пенсии, их грабят и выселяют. По той причине, что они на людей смотрят как на людей, а могут нарваться на блядей. Они жили в эпоху, когда было принято вести себя по-человечески, а теперь из человеческого поведения сделали подвиг, поэтому большинство ведёт себя по-скотски. Полученные ими установки поведения не работают в современном обществе. Общество стало другим. Тут подростки убили старшеклассницу, привязали за ноги к угнанному автомобилю и возили по округе, пока не заметили, что она уже не дышит. Временами останавливались, чтобы пустить по кругу, грязную, всю в крови – их это не останавливало.

– Господи… За что?

– Не знают, за что. Так привыкли себя вести, это для них норма. Предложили ей заняться групповухой, она отказалась, вот они и «проучили». Я в их годы ещё краснел от мыслей о женщинах, а они уж десять лет занимаются всяким скотством, сношаются со всем подряд. Никогда не делают это вдвоём, как двуполые существа, а только толпой. По-другому не умеют.

– Это же… не нормально.

– Теперь считается, что это нормальней нормального. Учёные выяснили и разрешили. Следователь не знал, что писать в отчёте по этому делу, спрашивал их: «Неужели по-другому никак нельзя? Ну, вот встретили красивую девицу, пригласили бы её в кино или на танцы – раньше так ухаживали». Они ржут, что предлагали ей порнуху посмотреть. Даже не догадываются, что совершили что-то из ряда вон выходящее, хихикали, типа, а чё такова-та мы сделали-та. Самому старшему пятнадцать лет. У него какой-то по счёту спившийся отчим любит орать: «Мочи этих баб побольше – все беды от них». Они следователя чуть не опустили, что он им посоветовал «за этими шлюхами ухаживать», для них это вообще западло. Вот дайте им хорошо воспитанных девушек. Богатые мужики жалуются, что их точно так же «кидают, разводят и опускают» уже сами «девушки». Казалось бы, живи с ним и горя не знай. С мужиком при деньгах ведь можно интересно жить, они не такие уж и крокодилы, среди них много вполне симпатичных людей. Но она находит какого-нибудь нищего наркомана, который смотрит на неё, как сутенёр на проститутку, что должна раздобыть ему денег на дозу.

– А вдруг это любовь?

– Да кака любовь-то? Как можно любить наркомана? Он же под себя ходит, в штаны постоянно мочится. У наркоманов отмирают нервные окончания в области таза, в области солнечного сплетения, где самые крупные нервные узлы, поэтому он не чувствует, как у него опорожняется мочевой пузырь и даже кишечник. Наркотики стихийно уничтожают кальций в организме, поэтому выпадают зубы, особенно передние. Это только в нашей гоп-культуре создан этакий романтичный образ наркомана-философа и загадочного красавца – на невест из приличных семей, не знающих жизни, производит неизгладимое впечатление. А на самом деле это – зассанец и засранец, от которого воняет, как от бомжа. Вот мне ей-богу не жалко тех, кто «влюбился» в наркомана или наркоманку. Это хуже некрофилии. Ну, пусть физические недостатки грех высмеивать, но там и характера быть не может. Там вместо характера перепады настроения, необъяснимые и хаотичные приступы веселья, тут же сменяющиеся депрессией и вспышками агрессии, странные разговоры, неуместное философствование.

– В нашей стране таким поведением мало кого удивишь. Алкоголизм по своим симптомам ничем не отличается.

– Или алкоголика выбирает для мести своему богатому дураку.

– Для мести?

– Конечно. Она же уверена, что он её тоже хочет облапошить. И вот они грабят её богатого мужа и бегут в неизвестном направлении. Для чего, куда, зачем – криминальное сознание не мыслит такими дальними категориями. Главное – обставить хоть кого-то. Один бизнесмен, заказавший жену киллерам, замечательную в этом отношении фразу сказал: «Я же не мог ждать, когда она меня сама кинет». Люди ждут предательства и подлости. Упорно ждут. А мир так замечательно устроен, что всегда даёт именно то, чего от него ждут. Некоторые почему-то думают, что криминальные склонности – это признак силы, способность изменять жизнь. На самом деле криминализация – это слабость. Это очень тяжёлое состояние для человека: всё время ожидать удара и бояться, что не успеешь ответить.

– Может, ещё пожалеть людей с криминальными наклонностями?

– Ошибка думать, что сразу надо жалеть тех, кому плохо. В природе часто срабатывает другой механизм: она добивает того, кому плохо. Нигде в природе вы не увидите, чтобы выпавший из гнезда птенец выжил – его сразу сожрут. В назидание другим: не фиг было вертеться, покуда мал. Это у людей одни влипают в проблемы, другие их вытаскивают. Все при деле, все получают своё. Одни начинают требовать, чтобы их постоянно спасали и вытягивали, другие получают порцию наркотика в виде восхищения: мы герои, мы спасаем людей. Спросить, чего эти люди так тупо лезут в проблемы и страдания – и мысли такой крамольной нет. В нашей культуре, например, обожают разные страдания, пропагандируют на все лады и навязывают их прелесть всем и каждому. Хотя страдание в природе рассматривается как признак неуважения к жизни. Если кто-то не может жить, не хочет учиться жизни, не умеет, не знает, как вылезти из сложившейся ситуации, предпочитает страдать и надоедать этим окружению – пошёл нафиг, заменим другим, который может, хочет, умеет, знает и страдать не желает.

– Зачем же так радикально? Для избавления от страданий есть психологи.

– Как бы человек ни деградировал, а сразу подоспеют разные «псюхологи», «быёлоги» и прочие брехологи, чтобы научную базу под этот процесс подвести. Чем слабее человечество, тем больше у него таких «специалистов», которые «помогают» этой вымирающей биомассе и дальше успешно разлагаться. Взять пьянство. Когда-то давно это считалось позором. С появлением психологии и гуманизма наркомания и пьянство объявляются болезнью. Якобы человек не властен над ней, она ещё не всех и поражает, а только тех, кто имеет «природную предрасположенность». Болезнь требует уважения, особенно в нашем охочем до всякой хвори обществе. Высмеивать больного нельзя, он не виноват, что заболел пьянством или ещё какими извращениями. Грешно смеяться над убогим, ему помогать все должны: «Что он вам сделал? Вы сами для него ничего не сделали!». Все должны бросить свои незначительные делишки и спасать дружно дегенерата, пока сами такими же не станут. Но наука не стоит на месте, и вот уже психология объявляет ненормальным того, кто ни разу не пробовал наркотики, не тяготеет к риску собственной жизнью. Да, пока ещё признаётся, что грех разрушает человека, но он интересен, пикантен и так далее. Особенно для недоумков, которым постоянно скучно. Посмотрите, как «наука» гибко меняется под разрушение человека? Было стыдно пьянствовать, не работать, вести аморальный образ жизни. Стало стыдно стыдить за это. Ещё из Библии чего-нибудь ввернут «не суди, да не судим будешь». В Библии каких только цитат нет – на все случаи жизни. Наука сыплет терминами о гормональных сдвигах, депрессивных стрессах и индивидуальных особенностях в наборе хромосом. Дескать, не придурь на Ванятку навалилась, что он неделями из запоя не вылазит и Маньке с Петькой изменяет, а по-научному с ним надо, с пиететом и уважением – пьянь это любит. Раньше из такого состояния выводили крепкой затрещиной, и не ради причинения боли, а чтобы банально мозги вправить, вставить на место, если они у него ещё остались. Теперь – ни-ни, незя! Мяхше надоть, хуманней.

– В Европе сейчас по этой же схеме «спасают» серийных убийц и защищают права людей с половыми отклонениями.

– У них – гомосеки, у нас – пьяницы. Разницы в принципе никакой. В Союзе гомосексуализм считался преступлением, в США уже мягче – психическим отклонением, пока не признали его вполне нормальным явлением, и из справочников европейских психиатров такой диагноз убрали. И вот вчерашние психически больные люди и уголовники потихоньку становятся верхушкой общества, «выстрадавшими право» быть опущенным и уже сами навязывают СВОИ правила. Священники венчают педерастов в церкви, этому посвящают передачи и фильмы, о таких пишут лучшие журналисты. Некоторые бабы годами ждут, «когда ж он на мне женится», а он просто живёт на две-три койки, потом разводится и женится, но совсем на другой. Мужики не хотят заключать традиционные браки, но борются за право заключать брак однополый. Зачем он им? Живи просто так, с кем хошь и как хошь, коль привык быть блядью. Но они требуют официального разрешения получать бумажку о браке с другим мудаком, ещё в церковь прут, хотя никогда туда не ходили, да и вообще им по природе сатанизм ближе. И тут уже не только наука и религия, но и законодательство готово подсуетиться под таких. Ещё звучат редкие мнения, что гомосексуализм имеет признаки социальной болезни, вроде проституции и наркомании, где повышенная заболеваемость ВИЧ и гепатитом, беспорядочные половые связи и прочая зараза. Здоровые силы общества ещё сопротивляются, но в целом оно уже сломлено. Протесты воспринимаются как нездоровая нетерпимость. Репрессии применяют как раз к несогласным участвовать в этом жопотырканье. Некогда запрещенное запрещают запрещать. Желание создать традиционную семью уже считается неприличным заболеванием. Женщина оценивается не по тому, насколько она хорошая хозяйка и жена, а как секс-символ, чтобы прыщавым подросткам можно было, пардон, дрочить на её фотографию. Яркий эталон такой женщины – Мэрилин Монро. Наркоманка, гулящая баба, детей нет, умерла молодой, зато никто не видел её безобразной старухой – это главное в обществе вечных подростков: не стареть. Для чего? Чтобы всегда быть востребованным для траханья. Бабушки отменяются, как и сами внуки. Монро трудно винить, потому что женщину создают мужчины, а вокруг неё сновали типы, которых уже трудно таковыми назвать. Они не могли дать ей то, что нужно женщине – семью, детей, защиту. Они могли только подсадить её на наркотики, развратить, втянуть в групповуху, сфоткать в голом виде и срубить на этом бабло, уже себе на наркоту и бордель. В таком обществе нормальный человек, не гомик и не алкоголик, уже имеет меньше прав, чем любой из этих «продвинутых». Его объявят лаптем отсталым, диким азиатом или даже диктатором, если он назовёт вещи своими именами. С пьяницей невозможно создать семью, как и с гомиком. Моралисты, которые винят баб, что те не желают «спасать» пьяницу – авось из него хороший муж выйдет, – сами за собой не замечают, что они на работу пьяницу вряд ли возьмут. Но предлагают бабе взять такого урода для совместной жизни. Он ведёт себя так, что баба или спивается вместе с ним, или бежит от него. С него спроса никакого, во всём подлая баба виновата, рушит устои общества, не хочет «бороться» за такого мирового парня. Но с кем бороться? С ним самим и приходится бороться. Естественно, он сопротивляется.

– А почему это всё происходит, для чего?

– Говорят, что грядёт эпоха информационных войн. Информация позволяет легализовать любую самую отвратительную и даже противоестественную идею, если умело с ней обращаться. Людей стало так много, что их сложно, а иногда и невозможно уничтожить на полях сражений. К тому же, от войн люди становятся сильнее: растёт самосознание, организованность, серьёзное отношение к жизни, к работе. Если на гражданке у многих детство в жопе играет почти до пенсии, то на войне его окончательно вышибает при первой же бомбёжке. Прогулять работу или уйти на больничный во время войны немыслимо, тогда как в мирной жизни допустима и пьянка на рабочем месте, и прогулы, и прочие детские капризы. Именно в военное время развивается промышленность, чтобы создать больше техники для фронта, придумываются новые виды оружия. Воевать с такими хорошо организованными и закалёнными в трудностях гражданами становится тяжело и даже невозможно. И тогда по людям наносят удары на уровне якобы невинной пока ещё информации о прелестях сексуальных свобод, наркотиков, которые если не пробовал, считай, и не жил. Насаждается алкоголизм, оккультизм, гомосексуализм и прочий скотинизм, но обязательно с припиской, что такими-то учёными доказана норма данного явления. Люди ведутся на это, как крысы – на продуктовый склад. Всё это постепенно внедряется в общество, в искусство и культуру, от высоких её видов, до бытовых. Я был с женой в Москве, ходили в театр Сатиры, видели знаменитых Ушакова и Васильеву – красивая пара красивых людей. Сколько лет они уже вместе, сколько им самим лет, но выглядят потрясающе! Сейчас про таких людей и их красивые отношения не говорят, а показывают только «гениальных» педиков, гомиков, потаскух, алкоголиков и наркоманов, которые скачут от сожительницы к сожителю якобы в силу неких духовных исканий и терзаний, жрут клофелин с дихлофосом, пробуют все виды суицида, зато на почве этого якобы выдают гениальные произведения. Которых никто так и не увидел, потому что у гения нет денег. Да и вообще его если не КаГэБэ преследует, то зелёные галлюцинации – уж точно. А я так понимаю, что не наливает уже никто. И как это Ахматова гениальные стихи писала, но на трезвую голову и без всяких муз? Как это Раневская великой актрисой была, но без наркотиков? А нынче какого спившегося гопника не покажут с претензией на гениальность, а каждому целый бордель шлюх подавай – он там будет очередную музу искать на благо творческого процесса.

– У меня муж шутит, что сейчас в людях не гениальность, а генитальность.

– Это не шутка, а правда. Обществу ненавязчиво так навязывается, что быть скотом – нормально для человека. Социопат и алкаш стал эталоном «настоящего мужчины», про эталон женщины лучше вообще не говорить – проще увидеть. И всё это – с научной подоплёкой, с подтверждением «британских учёных», с упоминанием каких-нибудь солидных университетов, где якобы проводятся исследования о нормальности человеческой деградации. Дескать, не переживайте, товарищи, что вы спиваетесь и разрушаете семьи – это нормально, так и должно быть, подтверждено опытным путём. Они там нашли какого-то хорька, который кроет всех подряд, включая самих британских учёных обоих полов, поэтому они сразу сделали вывод: самец должен стремиться оплодотворить как можно большее количество самок. Оказывается, какой-нибудь спившийся сифилитик по чужим койкам не забавы ради лазает, а выполняет важную эволюционную задачу по улучшению вида хомо сапиенса. Теперь где только эту прыщавую фантазию из жизни одноклеточных организмов не услышишь. Твердят её все от покладистых жён, чтобы своих гулящих мужей оправдать, до депутатов, которым приходится уже свой личный кобелизм как-то объяснять народу, чьи налоги на оплату блядства и ушли. Людям чего только не навязывают под эту песню: и нормальность блуда, и необходимость измены, и приемлемость вшей в одном месте. И никто не задумается, даже крамольной мысли такой не допустит, почему человек стал вдруг равняться на животных и даже микробов? Это же деградация. А её преподносят как «достижение цивилизации». И такая картина сейчас – по всем фронтам. Человечество слабеет и дурнеет, а наука, которая должна бы вытягивать его из этого дерьма, ещё больше туда опускает. Если учиться не хотят, то наука и тут как тут, доказывает: у индивида нет предрасположенности к учёбе, оказывается, Ай-Кью не тот, какой-то кислоты в моче не хватает. Раньше батька ремень возьмёт – тут тебе и предрасположенность появилась, и Ай вместе с Кью сразу в норме, и анализы мочи с калом образцово-показательные.

– Ха-ха-ха!

– Я давно заметил, что с современной культурой и наукой что-то не то. Например, раньше чтение считалось однозначно полезным и нужным занятием, но сейчас публикуют и читают такую порнуху, которая не только никакого развития не даёт, но ещё и вред наносит. Одни всякую глянцевую галиматью читают, тут же сидит какой-нибудь умник, весь пожелтевший от злости, что никто не замечает, как он нервно листает что-то высокодуховное или историческое – реальных людей узнавать перестал, так вчитался. Ну, рядом с таким «могучим интеллектом» уж точно ни одна быть не достойна.

– Вы не считаете, что чтение делает людей лучше?

– Это только в нашей стране бытует странная уверенность, что читающий человек – явление безусловно положительное. Я не знаю, откуда такая вера пошла. Должно быть, это влияние царской и советской цензуры, когда нельзя было встретить книги порнографического или экстремистского содержания, какие появились сейчас. Или это следствие того, что у нас только в этом веке удалось победить безграмотность населения, поэтому на грамотность до сих пор смотрят как на диковинку. Многие и читают-то только для того, чтобы казаться умнее, чем есть на самом деле. Не для себя читают, не дома, а именно на публике, чтоб все видели, иногда годами на одной странице топчутся. Умные люди читают для себя, чтобы полученную информацию использовать в жизни. Дураки тоже много читают, но всегда грузят этим фактом окружающих, а применить полученные из книг знания на практике они не могут. Они уверены, что читать надо только для того, чтобы об этом знало максимальное число других дураков. Могут одну книгу в год прочитать и пересказывать её содержание потом десять лет любому встречному, чтоб, не дай бог, кто усомнился, что он буквы различать ещё умеет. Начитанный дурак страшней и опасней дурака, который ничего не читает. Лично я чтение воспринимаю, как привычную и удобную форму досуга. Раньше даже у двоечников была прочитана школьная программа по литературе, потому что ничего не отвлекало, а не потому, что якобы «люди лучше были». Что ещё в России делать-то? Музеи и театры есть только в крупных городах, на рестораны деньги нужны, да и вообще лучше дома питаться. Водку пить? Так это не досуг, а тяжкий труд. Но начитанность не делает человека лучше или хуже. Сейчас экстремисты и сектанты такую качественную литературу выпускают, что у людей крышу напрочь сносит. Или, например, вожди Третьего рейха были людьми начитанными. Они жгли труды Толстого и Горького, Ремарка и Хемингуэя, прекрасно понимая, что это за литература. Они лучше любого современного школьника знали, как Анна Каренина познакомилась на дискотеке с Безуховым и почему Наташа Ростова под электричку попала. Геббельс даже любил поэзию Гейне, но это не помешало ему занести любимого автора в списки запрещённых книг. Кстати, у нас на многие вещи так странно смотрят. На спорт, например. Считается, что спорт однозначно делает человека лучше. Хотя многие бандиты достаточно серьёзно спортом занимаются, бывшие спортсмены идут в криминал, изучают единоборства, чтобы именно убивать, а не «закалять дух и развивать лучшие моральные качества».

– Что же людям навязывать, как ни спорт или чтение?

– Людям ничего не надо навязывать, они сами должны выбирать, что им надо.

– А если они не умеют выбирать?

– Тогда это не люди, а быдло. Быдло нуждается в рекламе и пропаганде, а человек без чьих-либо советов выбирает образ жизни для себя и под себя. На Западе, кстати, на эту тему уже пишут диссертации, вводят к обязательному изучению азы воздействия СМИ. Там обыватель знает, если ему назойливо предлагают купить что-то, то не надо возводить это в национальную идею. Просто кто-то хочет сделать бизнес на данном продукте. Наш человек, как всегда не готов к новым способам войны, поэтому любую, даже самую тупую рекламу воспринимает как приказ Партии: раз сказали – значит, надоть. В результате, пиво и водку теперь жрут вёдрами. А как же? По телевизору сказали, что это – исконная наша традиция и очень полезно. Завтра скажут жрать кефир – будут жрать кефир. Им всё равно, что жрать: сигареты, шампунь или стиральный порошок. Главное, жрать хоть что-нибудь, что из телевизора популярные лица присоветуют. Если оттуда начнут навязывать семейные ценности, они и их будут внедрять с такой же тупой спившейся рожей, с пожизненно приклеенной к этой роже цигаркой. Спят с ней, едят, сношаются. Не расстаются. В красивой рекламе увидели, где курит плечистый красавец-ковбой, думали, что так же будут выглядеть. В результате получился сутулый и кашляющий коричневыми соплями сморщенный задохлик. Всюду эта пародия на картинку из телевизора лезет. В рекламе ухоженная красавица нянчится с карапузом на фоне фешенебельных апартаментов, а в жизни спившаяся и опустившаяся безотказная давалка плодит детей от алкашни, и сама не знает, куда они ей в тесной заплёванной квартирке с подселением. Образуется подобие концлагеря, типа Освенцима, но только гуманного, бескровного, где никого не надо расстреливать или сжигать в печах. Сами сопьются и сдохнут: кто от СПИДа, кто от передозировки, кто в собственной блевоте захлебнётся. Дегенераты вымрут, гомики выродятся естественным путём, слабаки и нытики утонут в своих же соплях. Не надо тратить деньги на дорогостоящее вооружение, военную технику, множить армию хорошо обученных военному делу и дисциплине мужчин, потому что с ними такие номера уже не пройдут.

– Так уж в армии и учат дисциплине? По моим наблюдениям сейчас из армии молодые люди как раз возвращаются очень разболтанными и испорченными, практически все подсажены на алкоголь, в наколках, как с зоны. Уходит нормальным, а возвращается похабник и пьяница, который потом долго не может вписаться в жизнь, блеет о каком-то священном братстве со своими собутыльниками, надоедает родственникам казарменными понтами. Находятся придурки, которые эту ерунду называют «стал настоящим мужиком». Многие москвичи в армии не бывали, но кого знаю, никто лучше там не стал.

– Тут я с Вами согласен. Есть воинские части, где не воевать учат, а штампуют будущих дебилов для гражданки и поставщиков проблем для бедных мам и жён. Знаете, что меня больше всего поразило в армии?

– Что?

– Когда я туда попал, для меня было потрясением, что многие мужики банально не умеют себя обслуживать в быту. Они даже не догадываются, что свою одежду и обувь надо чистить, кровать заправлять, пуговицы пришивать. Некоторые настолько бурные истерики закатывали, вплоть до угрозы самоубийства! Я недавно спросил знакомого психиатра, как, собственно, определить начало того, что называют сумасшествием. Знаете, что он сказал? Неспособность обслуживать себя в быту. Сошедший с ума первым делом теряет интерес к уходу за собой, к своему внешнему виду. Начало безумия сразу заметна по неряшливости в облике. Оказывается, у человека уже с пещерных времён была потребность умываться, заботиться о чистоте одежды, даже когда он ещё шкуры носил. Начало взросления ребёнка происходит, когда он САМ хочет помыть за собой посуду, убрать игрушки. Получается, что советские мужики находились в своеобразной группе риска, потому что в Советском Союзе таких, кто сам за собой тарелку мыл, почти святыми считали и даже – не вполне нормальными. Таких презирали и считали «бабской прислугой». До сих пор нормой является, когда мужик ходит немытый-нечёсаный, оставляя за собой горы грязи и объедков, якобы задумавшись о чём-то более великом, а бабе его пеняют, что она за ним «плохо смотрит». Дедовщина вся наша хвалёная, которой сейчас так полюбили запугивать неврастеников на гражданке, держится на том, что один прыщ требует у другого, чтобы тот за него полы помыл или подворотничок пришил. На меня как наехал первый и последний мой «дед» с этим подворотничком, так я ему и пришил. Намертво. Прямо к коже на шее. Перед этим пришлось жёстко зафиксировать «дедулю», а то он чего-то дрыгался. Больше желающих не было.

– Они же могли отомстить… ну, «деды» эти…

– Я в карцер угодил за такое жестокое обращение с животными. А оттуда меня отправили так далеко, куда им точно не добраться было… Чего они там могут, эти истерички, которые по недоразумению родились с яйцами? Я никогда не видел среди них по-настоящему сильных парней. Их легко сломать если не физически, то морально. Сильным парням такая лажа не нужна, это всегда удел прыщей каких-то. Посрал, а кто-то говно за ним смыть должен. Сам он не может – не царское дело. А в армии его забросят в горы на неделю, где на спиртовой таблетке надо себе перловку разогревать, он уж готов с гор этих сброситься, лишь бы позор такой не пережить, потому как и это дело не царское. Представляете, как он потом грузит баб такими «подвигами», что утром просыпался, а не к обеду, и одевался без чужой помощи не два часа, а как это делают все нормальные люди за несколько секунд? Мужик в нашей стране очень сильно отстранился от реальной жизни. Он не случайно почти сразу загибается, как только остаётся без присмотра мамы или жены. Не редки истории, когда мужик уходит в запой и сгорает вместе с домом, стоит только бабе в роддом на день уехать или к больным родителям в другой город отлучится. Такого не бывает даже с детьми. Под водочку бубнят что-то о давно прошедшей войне и не замечают, что в данный момент собственный дом огнём объят. Что угодно готовы придумать, даже сгореть, лишь бы не заниматься реальной жизнью. Вот знаете, что важнее всего в боевых искусствах?

– Что?

– Присутствие в настоящем моменте. Способность в этом настоящем оставаться как можно дольше. Очень часто спортсмены с отменной физической подготовкой вылетают с соревнований именно из-за неспособности сосредоточиться на каждом своём движении и даже дыхании. Бой выигрывает не сильнейший, а тот, кто присутствует здесь и сейчас. Эта простое понятие из восточной философии, которую теперь все мусолят, на самом деле трудно осуществимо. Пожалуй, это самое трудное, что есть на свете. Да-да, самые трудные вещи в жизни имеют краткие и простые формулировки. Вроде ничего особенного, а достичь удаётся единицам. Внимание и мысли человека обращены куда угодно, но не в настоящий момент. Это как диагноз – всё время «болтаться» сознанием где угодно, но не там, где человек фактически присутствует. Сознание не сосредоточено в настоящем моменте. Человека постоянно куда-то «сносит», а в наших людях этот порок особенно велик. Знаете, есть такие мужики, про них ещё говорят «руки с жопы» – они всегда что-то роняют, разбивают, ломают, что в лапы ни попадёт. Взял чашку – нет чашки, вдребезги. Взял молоток гвоздь забить, вместо этого себя к стене приколотил.

– Просто рассеянные люди.

– Ещё придуман благозвучный эпитет «очаровательная рассеянность». Наверняка, женщины придумали, чтобы себя утешать, когда надоест за этим «очарованием» всё время ликвидировать последствия его присутствия. Я ещё понимаю, когда что-то очаровательное находят в рассеянной женщине, которая мило волнуется, конечно, если она не в Центре управления полётами работает. Но у мужика-то с какой менструации эта тряска во всех конечностях? А потому что он стойко отсутствует в настоящем. И это стало настолько повальным явлением, что психологи уже убеждают женщин в нормальности данного отклонения. Дескать, он весь где-то там, витает вдалеке высокими думами, ради вашего же блага, но только не здесь. У меня жена смеялась, когда в одном журнале вычитала, что мужчине надо четыре раза (какими-то учёными научно доказано) повторить что-то, чтобы до него дошло. Если война начнётся, мы страну просрём с такими идиотами, которым надо будет четыре раза повторять команду «огонь». На самом деле, это или алкаш, который мозги пропил и теперь страдает нарушением координации во времени и пространстве. Или непьющий, то непременно «высокодуховный» мямля – порхает мыслями настолько далеко, что в текущий момент его не всегда разрядом тока можно вернуть. Да, политикой такие всегда интересуются – это непременно. Не занимаются, а именно интересуются. На уровне, кто первым успеет пересказать другим губошлёпам последний блок новостей. Они уверены, что кто-то в их изложении и комментариях крайне нуждается. Такие «политикой» интересуются больше, чем бабами. Бабы при них – всегда с тазиком. У таких женщин постоянно наготове стоит тазик с водой и тряпка, чтобы за этим «комнатным мыслителем» ходить и подбирать да подтирать всё, что он уронил, пролил, разбил. Беда в том, что он может не только чашку уронить, но и собственного ребёнка. Он, извините, и в постели может до тяжёлого травматизма дойти. Если не в пододеяльнике запутается, то может невесть каким образом наволочку себе вокруг шеи обмотать и – одним полудурком меньше. Нормальные и психически здоровые женщины таких сразу распознают и выбраковывают, потому что с ними однозначно жизни не будет, какие бы доводы и недоумения не звучали: «Да он же такой умный и хороший! Ну, что гадит на каждом шагу, может же у такого идеального человека быть хоть какой-то невинный недостаток». Дескать, не барыня – подотрёшь. Для чего ещё жена и нужна.

– Говорят, что великие люди, актёры или учёные бывают такими в быту. Там действительно нужна не жена, а нянька.

– Многие великие люди даже не догадываются, что они – великие. Грузить своим «величием», особенно мамок и нянек, обожают как раз самые никчёмные людишки. Великие люди очень просты в быту, да и мало их, великих-то. Выдающихся учёных – единицы за всю историю человечества. Их много не бывает, потому что один Эйнштейн мир на пятьсот лет открытиями обеспечил. А таких раздолбаев, о которых я говорю, – через одного. У нас больше половины страны с нарушенной координацией движений ходит, а ещё чего-то от жизни хотят. Вы знаете, почему сейчас многие не могут в армии служить? Потому что там нет мамок и нянек с тазиками и тряпками, чтобы за такой квашнёй подтирать и подмывать каждый его шлепок говна. Там мужик должен себя полностью обслуживать от пришивания пуговиц до приготовления обеда. А эти мудни обычной штопальной иглой могут нанести себе травмы, несовместимые с жизнью. Потом остатками исколотых пальцев строчат домой письма в пятнах крови, как на протоколах допросов в Лубянке, грузят измученных мамаш «ужасами» армейской службы. Сколько бы ни сочиняли страшилок об армии, а основная причина страха перед ней именно в этом заключается. Роняют буквально всё! Хорошо, что в армии посуда металлическая. Да что там посуда – гранаты себе под ноги роняют.

– Ой!

– Вот именно с таким «ой!» и роняют. Чеку вырвал, иногда с куском собственного пальца, после чего гранату надо отшвырнуть как можно дальше от себя, но она у него, как обмылок, выскальзывает из вечно потных ручонок и падает между ног. Он совершенно по-бабьи ойкает и смотрит на окружающих: типа, чего это она. И получается, что граната всегда падает, куда надо, чтобы яйца ему наверняка оторвать. Чтобы какая-нибудь дура не родила по незнанию от него таких же неполноценных. Хотя такие и бабу из рук выронят в самый ответственный момент. Целые ящики с боеприпасами роняют и вот это: ой! Как говорится, что толку от меча, если он в руках у идиота. Я спрашивал полкового врача, что это за фигня с людьми, и он, как военный грубый человек, объяснил просто, без латыни: распущенность мышления, развращённость сознания. Можно развратить людей физически, приучив их к телесной грязи, сделав её для них нормой. Можно развратить морально, сделав их циничными. Но есть ещё один вид разврата – умственный, ментальный. Хуже всего, что такая развращённость ума многими воспринимается как признак большого интеллекта. В нашей стране – очень распространённое явление. Потому что средства информации и сама культура так выстроены, что человеку постоянно предлагается уйти от реальности, необустроенной и сто лет ожидающей мифического светлого будущего, куда-нибудь подальше. Куда именно – не важно. Человек всё время витает мыслями где угодно, но не там, где он фактически находится. Он никак не может сосредоточиться на настоящей реальности, поэтому у него всё валится из рук. Он устраивает аварии на пустом месте, постоянно попадает в какие-то несуразные ситуации. Приходится хлопать его сразу обеими руками по ушам, чтобы вернуть туда, где он находится.

– Зачем же так грубо?

– Только это и помогает! Таких надо возвращать в настоящее, иначе они тебя же угробят. Вот почему канатоходец не падает? Потому что он весь сосредоточен на точке, где его ноги соприкасаются с канатом. А у нас тут на вокзале мужик нырнул с перрона под электричку – промахнулся ногой мимо двери. Это какой талант иметь надо, чтобы мимо дверного проёма, куда юного слона запихнуть можно, своей ножонкой промахнуться? С такими «талантами» в цирке выступать надо, в самом деле.

– Он погиб?

– К сожалению, нет. Поезд-то стоял, так что вытащили акробата этого. Спросили, как он дошёл до жизни такой: может, жена довела или начальство затюкало? Нет, говорит, задумался просто, куда положил ключи и вообще закрыл ли дверь в квартиру. Потому что, когда он закрывал квартиру, тоже блуждал мыслями где угодно, но только не там, где находился. Дверь закрываешь – думай о двери, ключи убираешь – думай о ключах, но у таких никогда одно с другим не совпадает. В итоге, мимо двери мордой промахиваются, а струёй мочи не всегда могут в унитаз попасть, как бы широк он не был. Нет, они всегда мимо сандалят, будто это замочная скважина. Любая баба, какой бы терпеливой и покладистой она ни была, рано или поздно устаёт за таким придурком всё исправлять, подбирать да подтирать. Он ведь даже в носу не может поковырять, чтобы палец себе не вывихнуть или остатки мозга через ноздрю не выронить. Женщина ждёт от него, когда он станет надеждой и опорой семьи, а на деле его самого подпирать надо. А уж чтоб такой на руках её носил, и мечтать не приходится – уронит в ближайшую же лужу! Такой любую доведёт до исступления, если он даже свои грязные носки не может в таз с бельём бросить, а исключительно мимо. Баскетболисты мячом попадают в корзину на высоте, куда ещё допрыгнуть надо, а такое мудило грязной тарелкой в мойку на кухне попасть не может – мимо «ставит». С бабским таким вздохом, как будто воды отошли: «ой». Любая баба невольно в уме прикидывает: «Господя, ещё ведь и дети такие же пойдут! Когда я успею за всеми подбирать, подтирать, подшивать?». Она побегает-побегает с тазиком и тряпкой за такой «главой семьи», а потом ка-ак даст ему этой тряпкой по морде. Он в святом недоумении: «Пошто забижають? Бабы совсем сдурели – такого мирового мудака тряпкой по морде-с». Тут же к нему подтягиваются такие же единомышленники в заляпанных штанишках, потому что хронически не могут ложкой с супом себе в морду попасть – всё мимо. Должно быть, реконструкция Международного валютного фонда при дефиците платёжного баланса покоя не даёт.

– Да, женщине надо большое терпение иметь.

– Я удивляюсь, откуда они его берут, каким местом вырабатывают! Мужики сами себя так терпеть не смогли бы.

– Но что делать? Мужчины всюду таковы.

– Ещё скажите, что они генетически к этому предрасположены. Да ничего подобного! Это искусственно созданная культура. Есть страны, где как раз женщины словно бы не от мира сего, потому что мужики жизнью рулят. А у нас посмотрите, как люди в быту живут? В коммуналках, в хрущёвках, в бараках, в каких-то халупах, которым и название-то не подобрать. Живут плохо, тесно, бедно, грязно, но всегда там присутствуют «кухонные интеллектуалы», которые сидят на заплёванной кухне, где гроздья тараканов свисают со стен, и галдят… об экономическом росте Кореи в колониальный период! Как вытащить свою семью из этого смрада, они не думают. А под водочку погалдеть о восстании сипаев или лионских ткачей – самое то. Какую только галиматью ни придумают, чтобы ни черта не делать, но с умным видом, как будто важную государственную задачу решают. У них жёны до сих пор за водой на колодец ходят и обед готовят на закопчённой плите с утечкой газа. А эти мозгодолбы рассусоливают о роли маршала Сульта в истории Франции. И такая картина – от кухонь до трибун. У трибун такие же кулёмы стоят. Многие уверены, что политики – умные люди, потому что они постоянно трещат языками об изъянах политики регентши Анны Леопольдовны и знают, как надо было поступить с Петрашевцами. Они все знают, что надо было делать двести лет тому назад или на сто лет вперёд, только бы сегодня грязью на улицах не заниматься. Любого спроси: сколько у тебя в регионе километров дорог, по которым можно проехать и двигатель не потерять, сколько домов в аварийном состоянии, какой процент населения зарабатывает меньше прожиточного минимума? Ничего не знают! Если что-то обещают сделать, то через пару десятилетий. А бабе надо жить сейчас. Она не может, как мужик, резвиться до тридцати лет, а в сорок заявить что-то типа «я ещё не готов стать отцом – мне детские игрушки самому нужны». Её природа не спрашивает, готова она или нет. У неё ребёнок рождается, и она не может ему сказать: «Залезай назад, а то у нас тут страна совсем для жизни не обустроена». Этим она очень бесит мужика, который как раз может тридцать лет перед телевизором лежать и своих баб ругать, какие они дуры, что ничем кроме своих кастрюль не интересуются. Но если баба тоже засядет телевизор смотреть, он тут же запаникует, кто ему жратву будет подносить, пока он «духовно растёт».

– Нельзя же от телевизора совсем отказаться. Чем заняться людям, особенно в провинции, где не осталось никаких учреждений для культурного досуга? Люди тогда совсем одичают!

– Пушкин не смотрел телевизор, однако нельзя сказать, что он был одичавшим. Напротив, обладал эрудицией и культурным развитием, какими мало кто нынче обладает. Может, в его эпоху и было совершено столько научных открытий и создано столько произведений искусства и архитектуры, что люди телевизор не смотрели? Чем занимались наши деды и прадеды, не знавшие телевизора? Они за пару десятилетий создали жизнь в стране, к которой другие шли столетия. Создали не только промышленность, а превратили государство из патриархального в индустриальное, отвечающее нормам двадцатого века. Патриархальная царская Россия проиграла Первую мировую войну и развалилась, а промышленный Советский Союз выиграл Вторую мировую и стал сильнейшей державой мира. Может быть, советские люди именно поэтому успели столько всего создать и построить, чем мы до сих пор пользуемся? Они не говорили о своей крутизне, как это делают сейчас их бестолковые потомки, – они её создавали. Когда от ветхости рухнет всё то, что они построили, и выйдет из строя, то заменить будет нечем. Потому что наше поколение и сотой доли не создало из того, что было создано ими. Страну пугают демографической ямой, когда одно поколение вымрет, а на его место никто не придёт, потому что никто не был рождён. Но у нас сейчас по всем показателям такая «яма». У нас уже сейчас многих работников, выходящих на пенсию, некем заменить. Многие продолжают работать на пенсии, и их никто не вытесняет – некому это делать. Я своего прадеда застал, он дожил до девяноста лет, всегда работал, и я никогда не видел, чтобы он лежал на диване посреди дня. Лежачий у телика мужик – изобретение наших дней. Поэтому мы ничего не успеваем.

– Но телевизор для чего-то придуман!

– Он был придуман для американских домохозяек, чтобы было чем себя занять, пока стиральная машина бельё стирает, кухонный комбайн продукты шинкует, а электрическая скороварка еду готовит. А у нас мужики его под себя облюбовали. Пока их жёны ходят на речку бельё полоскать. Его самого нельзя попросить хотя бы ведро принести – он сразу в запой уйдёт. Он же подвиг совершил, что-то для своих сделал – это ж подвиг для него. У нас тут одна баба-дура рискнула, попросила «сокола свово» по воду сходить. Год ходил. Через год пришёл. Без штанов, как ни странно, но с ведром. И даже вода какая-то там плескалась, так что и придраться не к чему. Телевизор включил и сел смотреть. Она его осторожно спросила, не на Камчатку ли он по воду ходил, когда колонка на соседней улице есть, но он огрызнулся, чтоб не мешала ему отслеживать, как на Балканах конфликт назревает. Народ у нас скурвили такой «информацией»! Это и не информация вовсе, потому что она ничего людям не даёт. Вы не подумайте, что я совсем озверел и отрицаю достижения цивилизации. Телевидение – великая вещь. С его помощью можно творить чудеса, образовывать население, повышать его нравственный и культурный уровень, но мы от этого так далеки, как Владимирская Русь – до отмены Крепостного права. У нас СМИ мусолят «сенсационные события» как некая светская львица сломала ноготь. Стесняюсь спросить, где? Старого пердуна-продюсера бросила юная любовница, которая до этого сменила пол и уменьшила возраст. Очень важная информация, прям на злобу дня! Прям в нашем колхозе без таких «новостей» ну никак. Нищие россияне пялятся через экран на выблядков, которые делят наследство своего папаши, «известного политика», которому не до политики было, прямо скажем. Или он так понимает значение слова «политика»: трахать избирательниц всех подряд. Потому что это проще и приятней, чем ехать за пределы Москвы, чтобы продолжить электрификацию всей России, объявленную ещё дедушкой Лениным. И это – девяносто девять процентов содержания современных СМИ. Даже прогноз погоды перестал давать нужную и полезную информацию, потому что Гидрометцентр оставлен без финансирования. На местной метеостанции уже десятый месяц не платят зарплату, но тамошние сотрудницы продолжают честно записывать показания с допотопных приборов.

– Разруха.

– Не разруха, а разложение. Что, война какая-то была? Я что-то не слышал о её объявлении. Народ развращён болтологией под видом дела. Народ пассивно глазеет в телик, не желая заниматься реальной жизнью. Бросают людям новость, как кость собакам. Они её глодают и лают – собачатся. Интеллигентик морщит лобик, что бы этакое сказать об очередном заседании Пентагона своему соседу по коммуналке, блеснуть интеллектом. Сосед сам переполнен умными мыслями, которые озвучивает, что называется, с седьмого дубля. Работяга клянёт матом под водочку «всех энтих гадов». Вроде как народ делом занят. У него и так проблем навалом, но он ещё перегружает себя проблемами из телевизора. Он его ненавидит, но тупо смотрит.

– А кто по-Вашему сейчас живёт настоящим?

– Криминал. Вот уж кому не до витания в облаках. Но это, скорее, специфика профессии, по которой волей-неволей будешь в настоящем находиться, отметая всё лишнее.

– Вы предлагаете совсем ничем не интересоваться?

– Надо интересоваться, прежде всего, своей жизнью. Зачем мне знать, что где-то утонул паром, если люди уже погибли? Зачем смотреть на тела убитых в Палестине? Человеку глаза даны для того, чтобы реагировать на события вокруг. Это как рефлекс, и плохо, если он не работает. Сейчас много говорят, что люди стали чёрствыми и безучастными, а просто они привыкли смотреть на жизнь, как по телевизору: «Я не могу на это повлиять, а просто пассивно смотрю на предложенную кем-то картинку». Поколение наших родителей, если видели человека, которому на улице стало плохо, бежали к нему со всем ног – для них это было потрясение. А современный ребёнок смотрит с родителями-идиотами фильмы ужасов, где людей жрут вампиры – чем его можно потрясти? Ничем. Он ни на что не реагирует, рефлекс разрушен. Кстати, чёрствость и эмоциональная безучастность в психиатрии классифицируется как серьёзное психическое расстройство. Нормальный человек должен реагировать на то, что видит, потому что природой предполагается, что это происходит с ним, а не по телевизору. Природа не знает, что такое телевизор, в ней нет его аналогов. А у нас с людьми вытворяют какие-то противоестественные эксперименты: призывают не обращать внимания «на пустяки» в виде плохого быта и потери сбережений и собственности в реальности, а таращиться на то, что к ним не имеет отношения.

– Именно поэтому от советских людей скрывали аварии и катастрофы.

– И правильно делали. Зачем знать то, на что уже не сможешь повлиять? Дайте краткую информацию, а не растягивайте сопли на три газетных разворота. Почему наши СМИ не предупреждали людей о Павловской реформе, либерализации цен и гиперинфляции? Какой смысл грузить обворованных людей последствиями этих событий, если они на своей шкуре их уже прочувствовали? Информация должна ра-бо-тать. Если она не работает, это говно, а не информация. Многие удивляются, как советские люди пережили такую страшную войну, когда мирные жители до начала пятидесятых годов продолжали жить в блиндажах, так страна была разрушена? А потому что была дана правильная информация. Людей не грузили тяготами войны, потому что народ и так знал о войне не понаслышке. Посмотрите, какой кинематограф был создан в те годы: радостный, праздничный, солнечный. Он не был лживым, не приукрашивал реальность, а говорил людям: надо жить дальше и бить врага. Он налегал не на войну, а как раз на жизнь, на мир, как хорошо туда вернуться. Если показывали отношения, то красивые и искренние, если дружбу, то верную и чистую. А сейчас что? Кислое пьяное разложение по обе стороны экрана и газет. Жизнь не определена, враг – тоже. Население стремится поскорей спиться и сдохнуть под ближайшим обоссанным кустом.

– Зато реклама сейчас очень радостная и праздничная.

– Реклама слащаво-тошнотворная, как будто и в без того сладкий напиток ещё бухнули сахару. Она не рекламирует товар, а отталкивает от него. Какие-то дураки скачут вокруг шампуня, пива или кефира, как будто им долги по зарплате за позапрошлый год в полном объёме выплатили. И такое впечатление, что им всё равно, вокруг чего скакать. А между рекламой плачут об убиенном царе-батюшке, как будто он от этого воскреснет, показывают прелести Белого движения. Конечно, интересно послушать о России, которую мы потеряли. Спору нет, познавательно. Но нельзя об этом говорить десять лет, потому что ту Россию мы УЖЕ потеряли. Навсегда. Её не вернуть, даже если все напялят шинели царской армии. Надо думать, как не потерять страну, что пока ещё осталась. Потому что и её просрать можно. Но никто не ищет ответа, как жить сегодня, вот прямо сейчас. Поставлен только диагноз: ТАК жить нельзя. И на том спасибо. Мы не умеем жить в настоящем и не хотим, что показательно. Мы охотней думаем «как там сейчас на Марсе», чем пойдём забор в собственном огороде поправлять. А если и пойдём, то с такой значительной рожей, словно нас от чего-то важного оторвали – не дали, пардон, попиздеть ни о чём. Тут в городе лет пять назад муж жену убил за то, что она его «запилила», чтобы он полку повесил. Она его год об этом просила, прям как в анекдоте, где мужик жалуется, что сел парад Победы по телевизору посмотреть, а жена-стерва зудит: «Вынеси ёлку! Ну, вынеси ёлку». А это «повесь полочку» уже превратилось в национальное психическое расстройство. Сколько нужно мужику, чтобы повесить полку? Пять минут. Для особо одарённых – полчаса. И вот он настолько по жизни каким-то яйцетрением занят, что не может выделить эти минуты для собственного дома. Он вообще как будто дома не живёт. Такие домой ходят, как бляди, словно в гости, словно осчастливили кого-то несказанно, что вообще пришли пожрать, посрать и телевизор посмотреть! Удивляет, как таким бабы вообще дают? Это каким надо быть мудилой, чтобы в своём доме только жрать и срать? Я не помню, чтобы моему отцу мать напоминала, что где надо приколотить или починить – она вообще в это не вникала. Он сам каждое утро дом обходил и смотрел, что надо сделать. Где из забора доска выскочила, тут же брал инструмент и чинил.

– Хозяин!

– Просто нормальный мужик. А нынче такие «хозяева», что руки моют и не видят, как кран протекает. Всё задумавшись о чём-то великом. Не иначе, о детишках Мозамбика душа изболелась, нет ли среди них твоих. На унитазе дрищут и не замечают, что клапан пора сменить – не иначе, положением Национального конгресса Боливии озаботивши. Полку не повесил – жена не напомнила. Жена напомнила, да он опять где-то мыслями растекался в районе Сектора Газа, поэтому не обратил внимания на такой пустяк. Таких надо везти в психиатрию и электрошоком лечить, в настоящее время возвращать. Я б убивал таких, но у нас почему-то это законом осуждается. Она его просила разными интонациями в разное время суток и года, она часами выслушивала, когда он ей пересказывал содержание «Международной панорамы». Она пробовала не варить ему обеды и не стирать носки, пока он не сделает «эту ерунду» – ничего не помогало. Закончилось тем, что он взял в руки молоток, но не полку повесить, а ей череп раскроить. Так она его «достала».

– В нормальных городах есть специальные службы, чтобы можно было вызвать мастера, и он всё сделает, а не дёргать мужика…

– Вот-вот, эти мудаки уже женщинам внушили, что те их «дёргают». За какое только место? А чем он занят-то? В крупных городах уже есть вызов мужика с отвёрткой на дом, настолько его хозяин не хочет своим домом заниматься. И уже есть случаи, когда наглые городские жёны выгоняют такого горе-хозяина и выходят замуж за «мастера по вызову».

– Надо развивать общество, создавать общественные институты и городские службы, которые есть даже в Африке! Чтобы у людей была возможность выбирать себе жён и мужей по любви, по характеру, кому какой подойдёт. В браке человек живёт с человеком, а не с отвёрткой или мясорубкой. У нас женщины на мужа смотрят, как на слесарный инструмент какой-то, не понимая, что живут они прежде всего с его характером и способом мышления, с системой определённых ценностей, с отношением к ней. Если характер поганый, а в систему его ценностей жена вообще не входит, то никакой радости не будет, что мужчина периодически может что-то починить, приколотить и заработать. И любви нет, и пьёт он, и дерётся, зато шуруп в стену вкрутит, ежели чего. Живут с пьяницами и гуляками, годами мучаются и объясняют такое ужасное существование: «Зато он огород по весне вскопает». Как будто только ради этого огорода и живут – более интересной цели в жизни не нашли в двадцатом веке. А мужик потом всё лето пьянствует и кроет тем, что право имеет, заслужил – огород вскопал. Жена опять терпит его хамство и пьянство: «Зато осенью будет кому огород копать». После чего он не работает и пьёт всю зиму! Сами мужчины точно так же не с женщиной живут, а со стирально-уборочным агрегатом. Ненавидят её откровенно, не уважают, зато портки постирает и пожрать приготовит, а больше ему словно и не надо ничего. Ещё гордятся, что они такие нетребовательные.

– Потому что общество бедное. В таком обществе любой индивидуум оценивается по способности производить какую-то тяжёлую работу, выточить определённое количество дешёвых деталей, обработать выделенный надел земли. Не до эмоций и симпатий. В зажиточном обществе ценится тот, кто умеет обеспечивать высокое качество жизни, умеет других организовать для получения этого качества. А Россия до сих пор топчется на достоинствах аграрной эпохи.

– Самое время вылезать из этой эпохи. Вы же сами сказали, что пока женщина занимается домом, мужчина вращается во внешнем мире…

– Я сказал, что он не должен грузить бабу проблемами внешнего мира. И он не «вращаться» там должен, как стрипизёрша вокруг шеста, а обустраивать его. Если бы Вы выглянули в окно и увидели там потрясающий пейзаж с красивой архитектурой, современными автобанами и развитой инфраструктурой, то и вопросов бы не было, чем там мужик во внешнем мире занимается. Но где у нас всё это? Вы видели Дубай?

– Говорят, сказочной красоты город посреди пустыни.

– Раньше пустыни там были тропические болота, так что Дубай фактически стоит на болотах, как и Петербург. Там жара под пятьдесят градусов, а повсюду цветут сады, комфортабельные дома, в которых не жарко, есть даже лыжные курорты. Где у нас это всё? В домах в жару жарко, в холод – холодно. Сами дома вообще больше похожи на тюремные блоки. Сюда нельзя пускать иностранцев, они не поймут, что это. Филиал концлагеря. Посмотрите в окно. Что Вы там видите?

– Здание какое-то.

– Правильно, здание. В аварийном состоянии. Балконы уже отвалились. Но там продолжают жить люди, потому что расселять некуда – за последние двадцать лет не построено ни одного нового жилого дома. Перед ним канализационный канал разрыт уже второй год, но никаких нужных работ не ведётся. За это время в него свалился грузовик, колёса уже сняли, только кузов торчит. Столбы стоят, качаются, колышутся на ветру. И никто от чиновников до рядовых пьяниц этого не замечает, всем недосуг. Чем таким все заняты? Бабы ещё три года назад подводили мэра нашего, харей тыркали в эту яму, а он: «Да где? Да что вы выдумываете какие-то несуществующие проблемы! Вот землетрясение в Кобе – другое дело». Они ему в этом году напоминали, он их опять усовестил: «Слыхали, что тайфун Линда в Таиланде-то наделал? Вот где проблемы у людей, а вы всё дурака валяете». Взором куда-то за океан метит, а под носом у себя уже ямы не видит.

– Офтальмолога-то нет в городе, вот и не видит.

– В Райцентре есть, но там ситуация не лучше. Глава района с женой аж развёлся, настолько «на работе занят». Интервью тут региональной газете дал, население насмешил. Журналисты его спросили, чего это он давеча распылялся на тему семейных ценностей, дескать, падение нравов и моральное разложение в новом сезоне не модно, а тут сам эти «ценности» послал, куда подальше. Ох, он начал петь, как буквально живёт на работе, и всё это ради блага народного, оказывается. Семейную жизнь свою в жертву принёс, так душа за Отечество болит. Я понимаю, что царь Пётр хотя бы корабли строил, поэтому ему некогда было семье внимание уделять, а нынешние-то наши горе-царьки чем заняты? Я бы на такой «работе» тоже жил! Чем занят – шито-крыто. Телевизор, наверно, смотрит, трудоголик хренов. Дорог нормальных нет, водопровод в соседнем посёлке свернули «за ненадобностью», здания через одно в аварийном состоянии, а эти деятели «на работе живут». И не догадываются, что у нас любой пастух точно так же считает, что только он один в стране на работе горит. Никаких позитивных сдвигов никто не видит. О каком тогда «жил бы на работе» идёт речь? У него проблемы с женой, что ли, она его домой не пускает за «хорошее» поведение? По району проедешься – руины какие-то! Хоть кино о войне снимай. Ни одного нового жилого дома не построено, ни одной современной школы или клиники. Зато денег сколько «отмыли» на липовом строительстве – уж я-то знаю. Школы до сих пор не могут компьютерами обеспечить хотя бы для уроков информатики. Только за прошлый год развалили три ведущих предприятия, которые ещё могли прибыль давать – больше двух тысяч человек без работы остались, на базе этого больше десятка новых ОПэГэ возникло, хотя их и так было больше, чем почтальонов. Но деятели эти умеют только всё разваливать: от завода до собственной семьи. Остался один завод, да и тот они скоро угробят. Репортаж заказали, глава района бегал там в каске, перед телекамерами красовался опухшей рожей. Заявил, что на таком «передовом предприятии» сам бы с удовольствием работал. Так и шёл бы, работал! Тем и занят всю неделю, что проехался на ЭР-двести из одной столицы в другую, в храме всенощную отстоял, грехи отмаливал, потом в ресторане, говорят, перебрал так, что кровь чистили под капельницей. Любой на такой «работе» жил бы, что и за уши не оттащишь. Мало того, что ни черта не делают, так ещё взятки берут, хотя государство им хорошую зарплату платит. Без задержки, между прочим, а не как плебеям по полгода деньги где-то крутят. Жена его, кстати, сама из дома выперла, когда застукала в собственной постели с двумя несовершеннолетними кобылами. Он и теперь живёт с какой-то малолетней шлюхой, когда на работе «жить» надоедает. Жене заплатил отступные, чтоб она его не спалила за участие в групповухе, но те кобылы сами об этом раззвонили «по секрету всему свету».

– Я вижу, Вы не разделяете таких… увлечений.

– У меня дочь – подросток. Мне эта порнократия с педофилией никак не катит.

– Как же Вам удалось посреди такого распада создать и сохранить семью?

– Потому что я это делал только для себя. Я женился на женщине, которая мне нравится, а не потому что от меня кто-то по пьяни залетел. И дети у нас родились, потому что мне нравилось их делать именно с ней. А когда человек это делает для государства, под влиянием рекламы или ожидая похвалы и восхищения хоть от кого-нибудь, я даже не знаю, как такую патологию назвать. Это однозначно глубоко несчастные люди. Если они исчезнут, мне не будет их жаль. Кому они нужны? Если такие не оставят по себе потомства, миру будет только лучше. Личная жизнь должна быть только для себя, на то она и личная. А сейчас многие в брак вступают, словно подвиг на благо всего мира совершают и недоумевают, где же восхищение. Живут только с теми, кто им категорически не нравится, потому что спьяну чьё-то тело подвернулось, вот и завертелось. Хуже проституток – те хотя бы деньги берут за контакт с неприятным им человеком. А эти добровольно сами таких выбирают. Как неполноценные какие-то! Дружат, с кем пьют – у них вообще всё по пьянке случается, даже дети. Они не умеют жить для себя, а всё время играют на публику, ждут какого-то одобрения каждому своему поступку: «Ох, а где же мне награда, что я такой хороший – всю зарплату в семью принёс, между прочим, а не в кабаке спустил, как это делают все приличные мачо? Эх, почему обо мне героическую сагу ещё не сложили, что я на прошлой неделе забрал своего ребёнка из детсада? Ах, когда мне памятник поставят на главной городской площади, что я целых восемь часов на работе отсидел? Телевизор смотрел». Они не понимают, что памятники ставят преимущественно покойникам – у них философия мёртвых людей. Что напишут на их могилах: он САМ умывал свою морду по утрам и растил СВОИХ детей? А кто это должен был делать? Из-за этого жадного поиска одобрения, постоянной потребности в признании даже на бытовом уровне они не могут заняться никаким полезным делом. Никто не хвалит – ради чего шевелиться? Из-за склонности совершать хорошие поступки или хотя бы прилично себя вести только ради того, чтобы этим хоть кто-то восхитился, им всё безразлично и скучно. Потому в нашей стране все и квасят, не просыхая.

– Людей надо хвалить, поощрять на хорошие поступки.

– Хвалят животных при дрессировке. Аферисты хвалят лохов, когда «разводят». Целая технология придумана на этот счёт, уже учебники выпускают, как манипулировать людьми. Сам видел. Восемьсот страниц бреда, но если кратко сформулировать основную мысль, то объект манипуляции надо нахваливать на все лады, и за это он всё отдаст. Правда, в конце приписка, что ведётся на это только серенький примитив, а если человек хочет найти себе интересное и умное окружение, подобная тактика не поможет. Серость обожает, когда её хвалят, поэтому охочие до похвалы и живут всегда серо и уныло. Да ещё становятся жертвами преступлений. И это не случайно. Потому что преступность всегда играет на пороках людей. У нас тут какой-то год шабашники по женской части баловали. Приезжали лес валить, жили в вагонах, но один бойкий такой всегда находил себе ночлег под боком у какой-нибудь дуры, мечтающей о «чистой и светлой» любви. Потом грабил её и удирал к другой. За сезон набралось пять-шесть пострадавших, они написали заявления в милицию, оказалось, что всех «развели» по одной и той же схеме: нахвалил, своё получил и свалил. Да ещё из имущества что-то прихватил. Мужики только ныть любят, как бабы с них деньги тянут, хотя у них и брать-то нечего. У большинства баб всегда какие-то сбережения имеются, они не пропивают, не проматывают все деньги, как мужики в день получки. Откладывают детям на учёбу или родителям на старость. Бабы реже бродяжничают, живут с родителями или детьми, то есть у каждой прописка какая-никакая имеется, недвижимость, квартирка, домишко. А у мужика только половина дивана, да то на время постоя. Следователь не знал, что с этими бабами делать. Он уж их расспрашивал, ему как мужику интересно стало, как этот козёл потасканный смог их склонить к симпатии на раз-два-три. Ведь профессиональные мошенники годами учатся, оттачивают мастерство, как подкатить к человеку, найти подход, нащупать слабое место, чтобы заставить сделать то, что выгодно тебе, а не ему. Не так-то просто людьми вертеть. А тут какая-то видавшая виды образина дыхнёт на бабу перегаром, промычит ей что-то типа: «У тебя жопа круче, чем у всех здешних тёлок». И всё! И больше ничего делать не надо – она его уж к себе и в кровать, и в душу запустила. И в кошелёк тоже.

– Господи, какие несчастные женщины у нас в стране! Им уже о любви мечтать нельзя.

– Женщине можно мечтать только среди тех, кто способен эти мечты исполнить, а не среди алкашей и трахалей, у которых кроме бессмысленной болтовни и пошлых комплиментов, что она какая-то особенная на фоне остального безликого бабья, больше нет ничего. Откуда у простой деревенской бабы такая потребность в подтверждении своего превосходства, такое желание обожествления и одобрения хоть бы от кого? Почему все так хотят услышать о себе, что они лучше всех? Лучше кого? Забитых затраханных подружек? Тоже мне, высокая планка. На их фоне любая баба, которую пока жизнь не опустила, королевой выглядит. И от кого услышать? От какого-то пьяницы. Почему никто не умеет быть просто рядовым человеком или обычной женщиной? Что такое «лучше всех»? Получается, что такая женщина – обычная надменная дура, желающая, чтобы её рассматривали как меру всех вещей. В грубых мужских разговорах «самой лучшей» называют бабу нехорошим словом на букву «бэ». Вот и получи, как говорится, к чему стремилась. Живут отвратительно с какими-то недоумками всю жизнь, а скажи ей про любовь, что она «самая-самая», она ещё три жизни это паскудство терпеть согласна. Нет такого понятия, как «лучше всех» или «самая-пресамая». Лучшим называют человека, который конкретно говорящему максимально подходит для определённого дела, полностью устраивает по каким-то параметрам. Например, я не люблю сорить деньгами, мне нравится складывать в кубышку и наблюдать, как денежка растёт. Моя жена не считает это недостатком, потому что мы подходим друг другу для жизни.

– То есть надо одинаково смотреть на вещи?

– Совсем не обязательно. Никогда этого не требую, да это и невозможно. Это даже противоестественно, если мужик требует от женщины, чтобы она смотрела на жизнь, как и он. Нет, мы разные, нам нравятся разные вещи. Она, например, весну любит, а я осень. Позднюю осень, когда темно-темно. Я люблю, когда темно.

– Почему?

– Легче остаться незаметным.

– Вы, наверно, родились осенью?

– Я летом родился. Правда, в самый последний день августа. А жена родилась в июле, но любит весну. Я весну терпеть не могу, я весной больным себя чувствую, особенно, когда часы переводят. Жена водит меня на реку, слушать, как она подо льдом шумит. Радуется этому, как походу на концерт! Но я ничего не слышу, сплю на ходу и держу её за хлястик, чтобы она под снег не провалилась.

– А на концерты её не водите, в рестораны там?

– Не-а. Другие бабы подобных мужиков терпеть не могут. Они ищут таких, чтобы швырял купюрами, водил по разным заведениям, где надо много платить даже за чашку кофе. Они это называют «умеет ухаживать». Моя Елена Прекрасная считает, что такие мужики как раз не умеют ухаживать, да и жить не умеют. Всё растратят за один подход, а потом на мели сидят, едят поедом друг друга в стиле: «Это ты во всём виновата! – Сам дурак». Ради чего он тратил деньги, которых у него нет? Чтобы услышать заветное: ты – лучше всех. От кого, опять же? От какой-то выдающейся женщины, обладающей высокими моральными и душевными качествами? От недалёкой дуры, которая за привод в ресторан уже отдаться готова.

– А ещё говорят, что в провинции простые люди живут.

– Так принято считать, что в России за пределами столиц живут люди простые и чистые душой, а я Вам скажу, что люди у нас очень непростые. Очень! С виду, конечно, простоватые, даже придурковатые, можно сказать, но копни поглубже, там такой гонор и спесь, такие фантазии о превосходстве над всеми, что и царям не снилось. Великоимперское мышление, как сейчас говорят. Не зря их постоянно на этом разводят – от мелких мошенников до самой власти. Испокон веков на похвале у нас держится эксплуатация недалёкого раба, которому не платят, зато говорят, что он самый лучший. Говорить всякую глупость совсем не трудно, а вот платить людям, соразмерно их труду, уже сложнее. Он домой пришёл без зарплаты и недоумевает: «Зато меня сам начальник по плечу потрепал и сказал, что на таких Русь держится». Хорошо, что не по щеке, как фюрер гитлерюгенда. Мужиков начальство по плечу потрепало, баб за задницу ущипнуло: «Ничо, прорвёмся, наш народ ни какой-нибудь там изнеженный, а крепче стали». С такими охочими до похвалы идиотами начальство всегда в дамки прорвётся. И мне таких не жалко, потому что у них нет гордости, зато гордыни – выше крыши. Вместо гордости у них заносчивость, вместо самоуважения – самомнение. Они даже не знают, что это – самоуважение, человеческое достоинство. Ради похвалы готовы вообще за спасибо работать. Похвала есть у всех, любой ею может разбрасываться, это ж не деньги платить. Похвала ничего не даёт человеку, кроме воспалённого хвастовства. Ну, заметили тебя, сказали, что лучше просто быть не может, а дальше-то что? Если понаблюдать, в основе любой похвалы лежит намёк на эксплуатацию. За что работника хвалят? За то, что он обогащает работодателя, которому это выгодно, а самому работнику так себе. За что муж хвалит жену? Потому что ему с ней удобно: сварит, постирает, вымоет, уберёт. Ему хорошо, а баба вся в мыле. Зато похвалил.

– Неужели Ваша жена не любит, когда ей комплименты говорят?

– Терпеть не может! Женщине нужны конкретные дела, а не словоблудие. Ей обед надо варить из реальных продуктов, а не красивых слов. Я иногда начинаю мурлыкать, какая она у меня замечательная, а она посмотрит так внимательно: «Чего распелся, котяра? Нашкодил уже где или только собираешься?». Я говорю, что только собираюсь. Она дальше гадает: «Жрать, наверно, хочешь или ещё чего?». И я честно сознаюсь: ещё чего. Она упирается: «Ах, оставьте, Константин Николаевич, свои поползновения – у меня ещё пыль с комода не стёрта».

– Ха-ха, прелесть какая! Как же Вы её замуж звали, если совсем без комплиментов?

– Как и все мужики это делают: надоедал, угрожал, недоумевал, как такому сокровищу отказать можно. Так и сказал: лучше соглашайся, а то я буду приставать, не давать проходу, на нервы действовать, подло мстить и мелко гадить – что ж хорошего? Она рассудила здраво: лучше уступить, а то ещё полгорода в щепки разнесёт… Нет, тут я, конечно, преувеличиваю. Всё было проще. Я дом построил, сказал, что хозяйка в доме нужна, запустил её туда, как кошку. Она походила, осмотрелась: ладно, говорит, годится.

– Ничего себе «проще»! Дом – это, конечно, аргумент, не терпящий возражений, но принято считать, что женщины любят ушами.

– Вот кем принято считать, те пусть ушами и хлопают. Это стопроцентно мужская фантазия, потому что больше всего комплименты любят не бабы, а как раз мужики. Женщины вообще не слушают, чего там мужики блеют! Это мужик своим словам большое значение придаёт, а женщине они не интересны. Она их не воспринимает и правильно делает. Если бы женщина «любила ушами», она бы с мужиками никогда не связалась, потому что мы хамы по своей природе. Девяносто процентов любой мужской речи – это хамство в адрес баб. Достаточно сунуться в любое мужское сообщество типа казармы или гаража, чтобы в этом удостовериться, как там поливают баб на все лады. Не случайно так славятся поэты, которые умеют мужские скабрезности облачить в приемлемую речь, потому что это редкость. Это подвиг для мужика, если он может что-то сказать, чтобы у дамочек уши не завяли. Только очень глупые женщины любят нежные слова, но быстро умнеют, когда какой-нибудь козлина разведёт её на этом, своё получит и смоется. Тут-то до неё и дойдёт, что надо было требовать валюту понадёжней этой ничего не значащей болтовни. Про «любит ушами» придумано мужиками, которые кроме трепотни ничем не располагают. Вот они бабе и навязывают, что ей это якобы самой нравится. Должно нравиться! Естественно, находятся дуры, которые этому поддакивают, лишь бы кто оценил, какая она удобная и покладистая. По моим личным наблюдениям балагуры и болтуны, рассыпающиеся в комплиментах, женщинам как раз не нравятся. Если мужик много говорит, то баба рано или поздно скажет ему: «Заткнись, надоел». К этому заблуждению про уши есть парное, что мужчина якобы любит глазами. Учитывая, что зенки у него по жизни постоянно залиты, он в придорожные столбы с таким же успехом способен влюбляться. Он вообще ничего не видит, потому как погружен в тяжкие раздумья о приоритетах политики Кучмы, импичменте Билла Клинтона или переживает более насущную проблему, что Петрович опять на два стакана больше вылакал. А вокруг него разнаряженные бабы фланируют в поиске «своего единственного». Он смотрит на них с ненавистью: «И ведь ни одна сука на опохмел не даст».

– Но почему именно так?

– Именно так и происходит. По-другому у наших людей не получается. Поэтому и не надо искать у них восхищения и одобрения.

– Что плохого в том, что один человек восхищается другим?

– Ничего плохого. Я тоже восхищаюсь фигурами высшего пилотажа, потому что их могут только единицы выполнять. Восхищаются преимущественно тем, что редко встречается. Например, тем, что медведь играет на балалайке или обезьяна катается на велосипеде в цирке, потому что большинству животных это не свойственно. А человека хвалить за то, что он ведёт себя как человек – нельзя. Это должно быть нормой. Нормальный человек никогда никому ничего не доказывает, не оправдывается – не нуждается в этом. Не ищет одобрения, что он полезен семье и обществу, что работает и зарабатывает – он это делает для себя. Не ищет восхищения собой, не выставляет напоказ и не хвастается своими навыками и умениями, не драматизирует неудачи и ошибки, не грузит всех вокруг своей хорошестью, которой грош цена, если она у него только ради демонстрации другим. Он таков независимо от того, хвалят его за это или нет. Если мужика хвалить за то, что он ведёт себя как мужик, он вскоре мужиком быть перестанет, и мужское поведение станет редкостью. Нигде в природе такого нет, чтобы слона хвалили за то, что он на слона похож, а не на жабу. А волк похож на волка тоже не ради восторгов. Родился волком, так соблаговоли соответствовать. В природе всё чётко: если волк не хочет или не может волком быть, его сразу сожрут, без вопросов. А среди людей человека, похожего на человека хвалят, восхищаются им. Не нажрался, зарплату не пропил – батюшки, вот счастье-то, вот одолжение какое всем сделал великое! Дом по пьяни не спалил – это ж какой недостойной повезло с таким героем, медаль ему на шею срочно за это! Советская пропаганда от фильмов до передовиц несла идею, как тяжело быть мужиком – сильным, умным, надёжным. Вечно вокруг него какие-то препоны, подлецы и мерзавцы, с которыми он борется из последних силёнок, а все вокруг должны восхищаться, что мужик на мужика похож, а не на соплю кобылью. Именно поэтому сейчас никто и не хочет быть мужиком, да и не может. Все привыкли к лести и незаслуженным комплиментам, как к деньгам из чужого кармана, которые им перестали выдавать. Их «прикормили» на это, и они стали зависимыми. Они паразитируют на восхищении, которого им всё мало и мало, а без него они не способны вести себя по-человечески. Все сразу спились и скурвились. Это похоже на поведение курильщика, который вынужден постоянно получать новые дозы никотина, после чего работоспособность его увеличивается, но до тех пор, пока человек снова не почувствует потребность в никотине. Вот так и живут: не похвалили мужика за то, что он мужик – нет мужика. И не баба, и не то, не сё. Ордена ещё бы додумались давать за это.

– Как же надо воспитывать мужчин, чтобы им не трудно было быть мужчинами?

– Надо внушать, что мужиком быть не трудно, а интересно. У мужчин больше возможностей, мужчинам больше разрешено законом и природой, чем женщинам. Надо этим пользоваться, а не ныть. Даже многие женщины с этим согласны, когда берут на себя мужскую роль и привыкают вести себя по-мужски, а потом не в силах от этого отказаться. Потому что затягивает. Потому что кайфово управлять своей жизнью, научиться крепко стоять на ногах и уважать себя. Сейчас полюбили скулить, что у мужчин больше обязательств. А кто их выполняет-то? Единицы из мужиков выполняют свои обязательства перед семьёй и обществом, перед детьми и родителями, в профессиональном и личном отношении. Остальные только скулят, как им трудны мужские обязанности, вот бы дали прав побольше. Но они и правами-то разумно воспользоваться не умеют, все свои свободы потратили преимущественно на деградацию и пьянство. Как отличить мужское отношение к жизни? По отношению к проблемам. Нытик скулит, что ему трудно, а мужику интересно: смогу или не смогу с этим справиться? Многие виды деятельности очень трудны, но люди ими занимаются и достигают невиданных высот. Почему? А потому что интересно. Кто будет играть в футбол, если убрать всех соперников с поля, чтобы никого не расстраивать: бегай себе, забивай голы в пустые ворота, лишь бы никто не мешал. Кто захочет играть в такую ерунду? Интересно себя узнать: сможешь или нет, осилишь или раскиснешь, дойдёшь или свалишься. И такому человеку не нужна похвала и восхищение, потому что он сам про себя узнал, что чего-то стоит. А есть такие, которые всю жизнь плачут, что по утрам надо просыпаться и умывать свою харю. Самому, своими собственными руками! Вот несправедливость-то какая, и куды только правительство смотрит! Заставь такого жениться на матери собственных детей, он же им комплекс вины привьёт, на какие жертвы он ради них пошёл. Нашим прадедам такое в дурном сне не приснилось бы, чтобы мужик хвалился тем, что женился, работает, растит детей, имеет какие-то цели в жизни, способен решать проблемы. Наши бабки не поняли бы такого юмора, если бы ими восхищались, что они мужа себе нашли-таки и детей родили. Что хотите говорите, а по одним этим восторгам можно констатировать, что мы – нежизнеспособная деградирующая нация. Недаром и вымираем. Сильные и устойчивые народы не вымирают. Вот увидите, скоро телеэфир заполонят спившиеся потаскухи, которые родили в нищете от какого-то алкаша, а теперь им жить не на что. И такой же спившийся вымирающий народ будет им поклоняться, как язычники – деревянным идолам или каменным бабам: она же всё-таки родила, преумножила наши редеющие ряды новой слабой особью, а больше никаких достижений. Они будут тупо плодить таких же недоделанных и требовать восхищения. А знаете, почему им всем нужно восхищение? Потому что им несвойственно человеческое поведение.

– Вот и надо восхищаться человеческим поведением, чтобы люди ему следовали.

– Не-а, нельзя. Нельзя восхищаться тем, что должно быть нормой. Иначе это нормой быть перестанет. Вы сами вслушайтесь в свои слова: чтобы люди следовали человеческому. А разве люди могут НЕ следовать тому, что людям свойственно по определению? Значит, это не люди.

– Человеком быть трудно.

– Не-а, не трудно. Скоту тяжело быть человеком. А человеку быть человеком – нет. Кошке трудно быть мышкой, а кошке быть кошкой или мышке мышкой – нет. Человеку подвигом кажется всё то, что ему не привычно. Если человек привык вставать в пять утра, ему это не трудно. А если он привык вылезать из постели только часам к десяти, то в пять утра для него проснуться – уже подвиг. Если у него низкий уровень развития, он сразу начинает требовать восторгов за такой «подвиг». Человека создают режим и привычки. Попробуйте утром встать позже или раньше, чем обычно это делаете – весь день будете чувствовать себя разбитой. Одна известная актриса сказала, что быть красивой в современном мире – подвиг. Она тратит полдня на салоны красоты и тренажёрные залы, платит сумасшедшие деньжищи, чтобы навести лоск и сбросить лишний вес. Просыпается она к полудню, вся опухшая, потому что спать ложится под утро, вечером спектакль или концерт, потом уже ночью банкет с выпивкой и обжорством. А ночное обжорство не перерабатывается организмом, потому что пищеварительные органы ночью тоже спят. И всё съеденное и выпитое в ночные часы отражается на лице утром. При таком режиме трудно выглядеть не просто хорошо, а вообще хоть как-то выглядеть. И глупо так вкладывать время и финансы: зарабатывать, прожирать в самое неподходящее для этого время суток, а остаток расходовать на восстановление себя от ночного пережора. Режим – очень сильная штука. Вы только подумайте, что актриса очень хочет хорошо выглядеть, и сама понимает, что для этого надо высыпаться и перестать объедаться по ночам, но ничего не может поделать с привычным ей образом жизни. Очень хочет! Но не может. Поэтому и считает это подвигом. А тут в городе обыватели всю жизнь спать ложатся в девять-десять вечера, поэтому жратва за полночь отпадает сама собой, как и связанные с этим проблемы. И им это не кажется подвигом, потому что привычка такая сформировалась.

– Потому что здесь электричество в некоторых кварталах отключают после десяти вечера. Это во многих городах России практикуют с советских времён, кроме Москвы и Ленинграда, разумеется.

– Да, так называемое «выборочное» отключение света для экономии бюджета. Ещё многим надо на электричку успеть в пять утра, поэтому приходится ложиться спать рано. Это входит в привычку, поэтому не кажется таким уж трудным. Таких понятий, как «легко» и «трудно» на самом деле нет. Людям тяжело всё то, что противоречит привычному режиму. Отсюда хвастовство и требование похвалы. Они всё делают из расчёта получить её. Они и детей-то своих заставляют учиться не для развития и пользы, а из тщеславия, что когда-нибудь им вслед хоть кто-нибудь восхитится: «А у этих Говновых сын-то отличник». Сейчас начнётся пропаганда семейных ценностей, коли нация шагнула за грань своего исчезновения. Но людям репродуктивного возраста уже навязали другие стандарты поведения: пьянка, кутёж, разврат, общая придурковатость. Попрут герои, которые начнут душить страну подвигами в стиле «я ж на ней женился – чего этой дуре ещё надо» и «я же родила, поэтому теперь мне все кругом должны». Потому что им это непривычно, но они пожертвовали привычным им блядством ради получения порции восторгов в свой адрес. Есть матери-одиночки, которые рожают не потому, что любили, а их замуж не взяли, а чтобы все восхищались, как ей, бедняжке, трудно в одиночку-то детишек поднимать. Таких за версту видно по вечно постной роже. И как они потом киснут, и ненавидят своих детей, которые им по большому счёту и не нужны, потому что никто так и не оценил их «подвига» – тоже слишком хорошо видно. Такие сучки только разлагают кобелей, которые их трахают и не хотят ни за что отвечать. Дети хотят, чтобы их мать была красивая и счастливая, а эти клуши запускают себя, вообще перестают развиваться, превращаются в какое-то бесполое и бесформенное существо, оправдывая это тем, что «я же всё ради детишек, ради семьи, чтобы только у них всё было». А что у них есть, кроме тягостной обстановки дома, из которого хочется поскорее удрать? Детям не надо, чтобы всё ради них было, если горе-мамаша ещё не развратила их патологической показной заботой, не сделала эгоистами и психопатами. Дети хотят, чтобы у мамы всё хорошо было. А она на себя напялит какой-то мужской поношенный спортивный костюм, который от сожителя остался, морду состроит, что вот-де оттрахали, а так и не женился никто. Причёска такая, словно поплевал кто-то и пригладил. Всем своим видом вопит: всю себя этим гадам отдала! Потом люди удивляются, почему дети бросают «такую замечательную мать» на старости лет, хотя она их и на горшок сажала, и пелёнки стирала, и сопли подтирала. А потому что дети очень хорошо чувствуют ложь. Потому что дети хотят общаться с родителями, чтобы с ними было интересно и легко, а не выслушивать угрюмые монологи, как те голодали и недоспали ради «этих дармоедов». Ребёнка нельзя шантажировать тем, что ты его родил и вскормил. Любого человека кто-то родил и на ноги поставил, потому что любой начинает свой жизненный путь беспомощным и слабым младенцем, включая этих глупых тёток, которые настолько вознеслись, как будто они сразу родились такими взрослыми занудами. Есть такие же «героические» отчимы, которые женятся только на бабах с чужими детьми, чтобы все ахали, особенно, бабки у подъезда: «Какой добрый – с довеском эту торбу взял, а она и не ценит! Не догадывается даже, какое сокровище на неё свалилось». Впечатление складывается, что они только ради одобрения бабок у подъезда и живут. При этом родные дети у этих «добрых» брошены. Видимо, для других отчимов-героев. Одно дело, когда мужик женится на бабе, если любит её. Но он не любит, презирает даже, но приклеивается к ней именно в надежде, что уж теперь-то ему гимны будут петь. И какой облом для таких, когда они эти гимны не получают.

– Но ведь детей растить трудно. Трудно рожать, трудно быть хорошим отцом или матерью…

– Это трудно только тогда, когда привычный режим этому противоречит. Хвалить блядь за то, что та себя ведёт как хороший отец или прекрасная мать бесполезно – блядь всё равно рано или поздно ухнет в привычную для себя грязь. Есть мужики, которые хвалятся ролью отца. Потому что они тяготеют совсем к другим «радостям и ценностям», от которых в новой роли приходится отказаться. И вот их бесит, что пришлось утратить стиль жизни, который им близок и дорог. Они считают это слишком большой жертвой для себя. А ещё больше их бесит, что никто этим не восхищается. Я лично жертвой считаю время, потраченное на гулянку, а кто-то этой жертвой считает время, потраченное на семью. Мне, например, не интересно «дружить», как это понимают многие мужики, то есть квасить вместе. С мужиками интересно дела проворачивать или мяч погонять. Я у дома сделал площадку для волейбола, приходит главный врач, местный нарколог любит свой фирменный режущий удар продемонстрировать, начальник ГАИ, из ОВэДэ тоже кое-кто подтягивается. Дети усаживаются «болеть» за своих папаш. Мы побегали, попрыгали, поорали, поржали – выпустили лишнюю энергию и разошлись. Вот это мне интересно. А сидеть часами и трендеть под водку-селёдку про чьи-то сиськи или о политике, в которой ни черта не смыслят даже сами политики – тяжело. Мне легче детям сказку почитать, а галдёж с пьяными кобелями – скучное занятие. Вообще, разговоры между мужиками ничем не отличаются от детских: те же сказки, та же наивность.

– А как же мужская дружба?

– Не считаю дружбой совместные попойки и трепотню. Настоящий друг тот, с кем можно молчать. Интересней поговорить с женщиной. Вот как мы с Вами говорим. Женщины умеют слушать – ни один мужик так слушать не умеет. Женщины дают свою интерпретацию событиям, а мужчины просто пересказывают друг другу, что видели по телику, читали в книгах и газетах или слышали от других. Если ты сам это видел, читал, слышал, то и говорить не о чем. Мужики боятся выглядеть глупыми в беседе, женщины – нет. Именно поэтому мужики глупо выглядят, когда пытаются умничать – каждый всегда получает то, чего больше всего боится.

– Но человек – существо социальное. Именно поэтому он хочет нравится обществу, окружающим. Что в этом плохого?

– Я не о том говорю, что надо на всех наплевать и ходить в лохмотьях. Я говорю, что нельзя делать что-то только ради похвалы и одобрения лишь бы от кого. Что хорошего всю жизнь жить в стране, которую ненавидишь, и тупо ждать восхищения, какой ты патриот? Вот у нас есть такое явление, как квасные патриоты, которые всю жизнь со сморщенной харей квасят на скамейках у подъездов, навалят там кучу говна, рассуждая о судьбах Отечества, а потом начинают таскать друг друга за грудки и выяснять, кто сильнее Родину любит. Им не нравится здесь жить, но они живут, гадят на каждом шагу и недоумевают, почему их не наградят за верность и преданность «этой Рашке». Если тебе не кайфово где-то жить, то не живи, поезди по миру, посмотри, может, где и больше понравится. А может, и вернёшься, потому что здесь всё-таки лучше. Но они тупо сидят на одном месте, ничего кроме водки и рож собутыльников не видят, и сокрушаются, почему Родина их патриотизм никак не оценит. А много пользы стране от такого «живущего только ради неё»? Это всё равно, что жить с нелюбимой бабой и гордиться этой проституцией, требуя похвалы за такой «подвиг». Потому что это действительно тяжело: жить, с кем не хочется. Нельзя приносить себя в жертву, если ты сам не чувствуешь от этого удовлетворения. Нельзя всё время бояться, что тебя не оценят, не поддержат, не похвалят. Откуда в людях это идиотское желание нравиться всем подряд? Бабы хотят всем угодить, мужики хотят, чтобы все бабы считали их крутыми. Зачем они им в таком количестве – все? Чего они с ними всеми будут делать, если даже с одной не могут ужиться? Сами не знают. Нельзя жить с человеком и шпынять: «Я ж всё ради тебя». Надо делать это для себя, потому что тебе хорошо именно с этим человеком. Человек обязан думать о себе в первую очередь, и это не имеет никакого отношения к эгоизму. По той простой причине, что какое-нибудь горе луковое, какая-нибудь беспросветная пьянь, у которой в собственной жизни наделана куча проблем и ошибок, никогда не сможет сделать что-то хорошее для окружающего мира. Такие люди способны только загрузить окружающих своим дерьмом. Пусть даже от чистого сердца. Любой врач скажет, что собственное самочувствие значит для человека больше, чем самые грандиозные внешние события. Головная боль любого сделает дёрганым, зубная – жестоким, какой-нибудь деятель с геморроем может только дров наломать, так что лучше занимался бы он этими своими шишками в заднем проходе, а не брался за какие-то масштабные дела ради Родины с героическим выражением лица. Я не верю, что такие проблемные люди могут быть полезны при решении внешних задач. Кто бежит от проблем собственных, кто годами не может разобраться в личной жизни, кто веками не хочет обустраивать собственный дом, тот и во внешний мир потащит только раздражение и дискомфорт. Наверняка, именно поэтому самоотверженную русскую помощь во всём мире всегда воспринимают в штыки. Есть в ней что-то противоестественное, напускное, неискреннее. Потому что мы – глубоко проблемные люди. Но при этом настырно лезем решать проблемы других стран и даже непонятных нам культур. Что хорошего, если у нас миллионы «добрых и заботливых, честных и хороших» пожизненно ходят с недовольной мордой? Потому что не получили похвалы. Не оценили их «по достоинству», недопоняли такое «сокровище». Потому что не для себя всё делает, а на публику играет. И не понимает, что оценивают обычно товар для последующей перепродажи. Это рыночный термин.

– Однако!

– Да-да. Если ты выбрал быть честным, то делай это для себя, найди в этом личный кайф. А не можешь – нечего кривляться перед людьми и про себя сокрушаться, что ты взяток не берёшь, а тебе за это даже «мядаль не всучили». Не берёшь, не воруешь, так радуйся! А то иные лезут в коррупцию или даже в рэкет со слабыми нервишками, а потом их оттуда с инфарктом вперёд ногами выносят. Что хорошего? Если ты растишь своих детей, то радуйся, что у тебя получилось создать семью посреди тотального блядства, а не коси глазом, когда же тобой восхитятся по этому поводу. Не вздыхай тяжко вслед своим дружкам-алкашам, типа, вот у людей жизнь, а я на что свои лучшие годы трачу с этой – именно такие настроение прописаны на подавляющем большинстве морд так называемых примерных семьянинов. Для себя надо быть честным и порядочным, а не желтеть от злости, что и хотел бы к блядям, да вот беда – не зовут. Да ещё не хвалит никто за честность и порядочность. Ждут любви и восхищения от баб, которых считают суками, и не понимают, что одно противоречит другому: зачем тебе любовь тех, кого ты ненавидишь? У них поэтому и денег-то никогда нет, что они жаждут денег, но считают их злом и грязью. Они считают себя скромными, но всю жизнь ждут нескромной награды за это. Хорошо быть скромным, уметь управлять своим аппетитом, сдерживать свои капризы, радоваться, что ты способен обходиться малым, что у тебя это получается. Но в нашей стране скромность – это липа, показуха, как и всё прочее. Настоящая скромность всегда добровольная, когда человек осознанно ограничивает свои потребности, чтобы не захламлять окружающую среду. А у нас не скромность, а нужда, когда у человека нет возможности получить всё то, чего ему хотелось бы. И вот таких «скромняг» бесит, что они вынуждены во всём себе отказывать, и никто этим не восхищается. Они как бонсай, карликовые деревья, которые не получили должного питания и развития, но хотят, чтобы все их считали секвойей. Они думают, что никто не замечает их истинных настроений, но это видно за версту по вечно кислой роже. Таких напоить или дать им денег, и из них сразу полезут такие Наполеоны с Тамерланами, что рядом лучше не стоять. Таких всегда проще простого облапошить и развести. Вы сами подумайте, какое поле деятельности для мошенников, если человек так легко причисляет к хорошим всех, кто его похвалит, и даже готов записать их в лучшие друзья только за это? Такому уязвимому типу легко навязать, что угодно. Людей развратили похвалой и восхищением, поэтому они и стали такими слабыми. Они не получают свою порцию одобрения, как привычный наркотик, вот их и «ломает». Есть импотенты, которые не могут без стриптиза, так и эти без похвалы не могут мужиками быть. Не стоит прогибаться под тех, у кого без кривляющейся у шеста девки не стоит. А нормальному человеку не нужны чьи-то восторги и одобрения, потому что он живёт прежде всего для себя. Но у нас таких мало, потому что мы очень показушная нация. У нас всё на показ – ничего для себя. В советские времена на демонстрациях весь мир пугали военной техникой, а как реальная война начнётся, то винтовок нет, то патронов, то шинелей – солдаты в мороз прут в одних гимнастёрках, или что там мама из дома привезла. Умирают не столько в бою, сколько от пневмонии и переохлаждения. И что делает наша пропаганда? Она горланит: восхищайтесь их подвигом и гордитесь. Чем гордиться? Каким «подвигом»? Кто-то сделал бизнес на солдатских шинелях, «нагрел руки» на торговле оружием, а народ-дурак гордится, что опять потерял миллионы самого себя за просто так. Вот и вся наша ущербная психология. Русским людям надо срочно учиться жить для себя. И только для себя.

– А для кого же он живёт?

– Русский человек живёт для соседа, ради мнения друга-собутыльника, каким бы дурным и никчёмным тот ни был. Что сосед скажет, «что люди подумают» – это его гложет, даже когда люди и не собираются о нём вообще думать. Сосед машину купил – и ему надо, сосед развёлся – и этот задумался. Зачем, для чего – не анализирует. Не способен анализировать. При этом частенько орёт, что плевать хотел на соседей и «что бабушки у подъезда скажут», но то слова. А на деле он постоянно краем глаза отслеживает и прядает ушами, вслушиваясь, как окружающие отреагируют на то или иное его действие, да не похвалят ли, не одобрят хоть как-нибудь. Дома с женой собачатся, дерутся, живут отвратительно, серо, убого, оба ходят друг перед другом в обносках, как беженцы. На улицу вышли разнаряженные, под ручку друг друга взяли, лишь бы соседи чего такого не подумали. У неё бланш под глазом, и никто не поверит, что «такой галантный и обходительный» муж приложил. Вот она – показуха. Так всю жизнь и кривляются, не понимая, что жизнь-то проходит. Жизнь-то ждать не будет этих придурков, когда они начнут жить. Но они не живут для себя, да ещё и гордятся этим. У меня знакомый есть, он раньше в армии, ещё советской, работал инструктором ближнего боя, увлекался разными восточными практиками, когда ещё карате было запрещено. Сейчас уже военный пенсионер, создал клуб в Петербурге, преподаёт рукопашное ремесло. Прибыльное занятие! Оказывается, масса народу жаждет научиться морду друг другу бить на поражение. Чтобы каких-то нехороших подозрений не возникало, открыл там ещё курсы аэробики, дзен, йогу. У моей жены после третьих родов спина стала болеть. К врачам её не пустил – таблетками закормят бабу, печень посадят. В нашей медицине всё лечат анальгином.

– И ещё аспирином.

– А они не такие уж и безобидные. Отвёз её в этот клуб, попросил, чтобы подобрали ей комплекс гимнастики попроще. Они ей что-то из йоги наскребли, какие-то наклоны, прогибы, приседания. Всё медленно, вдумчиво, стараясь почувствовать каждый мускул. Главное условие: ничего не делать через силу, только по возможности, прислушиваясь к своим ощущениям. Через три месяца всё прошло. Оказывается, в йоге очень много простых упражнений, которые любой выполнит, даже если никогда зарядку не делал. И очень полезных, если правильно выполнять, с учётом дыхания и без боли. Но многие воспринимают эти практики, как завязывание человека в узел, чтобы публика ахнула. Нет, там есть какие-то сложные вещи, не столько полезные, сколько для демонстрации. К их исполнению готовятся годами, иногда с раннего детства, а так сразу нельзя ноги за голову закидывать. Но некоторые наши дураки приходят и хотят сразу. Зачем? Чтоб все ахнули. Чтоб сфотографировать и всем показывать. Им объясняют, что занятия гимнастикой нужны для поддержания здоровья, в процессе занятий надо думать не о том, как это со стороны выглядит, а комфортно ли ты себя чувствуешь, иначе пользы никакой не будет. Не имеет смысла делать упражнения, если они выполняются технически неправильно. Надо кайфовать, а не от боли корчиться. Но они готовы и боль, и смерть перетерпеть, лишь бы выпендриться. Перед кем? Перед такими же идиотами, потому что умный человек это добровольное самоистязание не оценит. Они не слушают себя, свой организм – не умеют этого делать в принципе. Они пялятся в зеркало, кто лучше позу принял, и соревнуются друг с другом, кто сильнее изогнётся, чтобы всем страшно стало, не переломится ли. Им инструктор объясняет, что это – не соревнование, это только для себя. А они не умеют для себя. Они умеют, только чтоб ахнул хоть кто-то, восхитился и позавидовал: эк тебя завернуло-то! Не до пользы им, не до здоровья. Рвут себе задницу, лишь бы окружающих поразить. Выбирают позу посложнее и лезут в неё. Один дурак себя инвалидом сделал, сразу в позу лотоса захотел сесть, а колени на пол не опускаются. Он попросил другого дурака, чтобы тот ему на колени встал. В результате всю промежность себе разорвал, теперь ходить не может. Настрочил жалобу в какой-то департамент, что в этом клубе преподают опасные виды спорта, наехали проверяющие. Руководство встревожилось: там же серьёзные люди тренируются. Но даже взятку давать не пришлось, комиссия пришла к выводу: если человек – идиот, то йога не виновата. Другие точно так же наращивают себе ненужные мускулы, которыми по жизни не пользуются, для чего жрут какие-то гормоны, протеины, отчего человека разносит на манер трёхстворчатого шкафа – мясо отрастает даже там, где его совсем не ждали. Набирают массу тела, как у слона, а потом или сердце не выдерживает, или скелет отказывается такой груз на себе таскать, суставы начинают болеть. Наши качки доморощенные бегемотов больше напоминают, а не спортсменов. Повернулся и уже взмок от веса собственной мускулатуры. Для чего она им в таком объёме? Опять же не для себя, любимого, а всё та же незрелая игра на публику.

– Неужели это так плохо?

– Это очень плохо! И даже вредно. Вот сейчас в России насаждают хвалёный американский оптимизм, когда принято постоянно улыбаться, даже если всё хреново. Говорят, помогает. Американцам помогает, видимо, а у русских опять какая-то лажа получается. Потому что если ты сидишь с голой жопой и босыми ногами в нетопленной лачуге, то не улыбаться надо и твердить «у мине всё о’кей», а всеми лапками работать, чтобы вылезти из этой разрухи. Надо быть оптимистом, особенно в нашей стране, надо! Но опять же только для себя, ликовать в душе, а окружающим необязательно это показывать. И даже не нужно разбазаривать свою радость. А наш человек и тут на публику играет: скалиться везде, гогочет, хихикает и периодически недоумевает, когда же улучшения произойдут. На придурка больше похож, чем на оптимиста. Доводит себя до нервного срыва этим несоответствием весёлых эмоций и удручающей реальности. В итоге или в петлю лезет, или пошло спивается. Толку от такого «оптимизма» – ноль, и даже в минус уходит. Потому что организм свой не обманешь. Он-то чувствует, что жрать охота, холодно ему, а денег на еду и нормальную одежду нет, глаза видят, что живёт человек в нищете, уши слышат, как пьяные соседи на кухне орут о своей духовности. И никуда это не денется, даже если он себе челюсть в улыбке вывихнет. А знаете, где всегда весело?

– В сумасшедшем доме, наверно.

– Правильно. Там как зайдутся с утра в хохоте, так до вечера и ржут, пока успокоительный укол не влепят. Или затрещину, чтоб дорогие лекарства не расходовать. Обратите внимание, какая сейчас изощрённая манипуляция людьми идёт. Им говорят: вы сами виноваты, что живёте плохо – мало улыбаетесь. Улыбайтесь чаще и шире, по возможности вообще пасть не закрывайте – мало ли приз туда какой влетит. И что будет? Экономика восстановится, асфальт сам на дорогах вырастет, страна станет пригодной для жизни? Нет. Не нужна никому эта страна для жизни – только для подвига. Больше платить станут? Не станут. Мужьям не платят – жёны виноваты: «Почему не хвалите своих мужиков, повышайте им самооценку». Одна баба похвалила мужа, когда он без работы остался, он её одним ударом убил: «Издеваться вздумала, сука». Какой смысл говорить обворованному мужику, что он – самый лучший? Он ведь не такой уж и дурак, он прекрасно понимает, в какой жопе оказался. У нас ничего нет для себя – всё на публику, всё на экспорт. Личная жизнь даже у многих звёзд политики и эстрады нынче выставлена на показ. Личная! Которая только для себя должна быть, а иначе её личной уже никак назвать нельзя. Русских людей всюду можно узнать по демонстративному поведению, даже за бугром. Выделываются, выёпываются, достать могут практически любого своим подростковым выпендрёжем, и краем глаза косят, как испуганная лошадь: заметили ли, оценили меня. И всегда их радует, если им завидуют, боятся или восхищаются. Зависть, страх и восхищение – мечта каждого получить их побольше. Мы даже в Бога не можем верить по этой причине, потому что верить можно только для себя, а у нас опять демонстрация, кто круче верует. Я помню, у прабабки моей в красном углу висела маленькая такая лампадка на цепочках: фитиль на деревянном масле чуть теплится, мерцает. Огонёчек ма-ахонький такой, искорка! Не огонь даже, а ребёнок огня. Я удивлялся, почему он никогда не гаснет. Один раз спросил, нельзя ли сделать огонь сильнее? И старуха моя мудрая объяснила, что сильный огонь разводить нельзя – икону повредит. А эта искорка и символизирует, собственно, саму веру. Главное, чтоб она была, теплилась в сердце, а яркая или большая – не важно. Это как пульс – пусть слабый, но он есть. Значит, жив человек. Веру нельзя демонстрировать и измерять. Нельзя! Это ж не туфли модные. Да и соблазн у многих появится загасить её или украсть – это же ценность, на самом деле, которой у многих нет. По-настоящему верующие люди не нуждаются в оценке их веры. Они верят очень тихо и радуются только для себя, что у них в душе теплится эта маленькая искорка, что им удаётся её сохранять, не смотря ни на что. Поколение наших бабок умело так верить, поэтому они и выжили в двадцатом веке, который метелил и истреблял их нещадно. Сейчас так никто не умеет. Сейчас только соревнование идёт, у кого крест дороже да махи руками шире, когда крестятся. Типа, удавись с зависти, какие мы офигенные, как мы охренительно молимся, чтоб в соседнем колхозе видать было. Ничего нет горше для таких «верующих», ежели хоть кто-то их религиозных потуг не заметил.

– А Вы верите в Бога?

– А не скажу. И Вас спрашивать об этом не стану. Не нужно об этом никому говорить… Мэр тут наш плакался: молюсь, говорит, каждую неделю за благополучие города и народа, а ни одна сволочь не догадывается, как у меня душа болит, за народ-то. По субботам ездит в храм районный, по полдня там торчит, как памятник всем скорбящим. Очень по-русски: развалить экономику города, разворовать муниципальный бюджет и… молиться! Я по грубости своей ляпнул, что он, видимо, на тот счёт молится, чтоб прокуратура за яйца не взяла за его «душевные терзания токмо о народе ради». Ох, он обиделся, чуть не разревелся: не понимаешь ты, говорит, тонких вибраций нашей широкой и загадочной души. Тьфу! Вот баба-то в мужском обличии…

– Я мэра здешнего так и не видела.

– Его трудно увидеть – он редко в своём городе бывает.

– Почему?

– А чего делать охочим до комфорта мэрам в неприспособленном для жизни селении?

– Разве это не работа Администрации: делать вверенный им населённый пункт пригодным для жизни?

– Не знаю. Но думаю, если Вы им это скажите, они очень удивятся. Я Вас заговорил. Ваш муж не спохватится, что жена в милицию ушла и след простыл?

– Мой муж привык, что я языком где-нибудь обязательно зацеплюсь. Да он и не заметит, он у меня диссертацию пишет. Говорит, что здесь всё к этому располагает: время бежит медленно, спешить некуда.

– Нравится ему здесь?

– Ага.

– Так оставайтесь. В принципе, тут не так уж и плохо. Главное, зиму пережить.

* * *

Тут Людмила Евгеньевна и поведала своему новому знакомому, что зимний экзамен они как раз не прошли: уезжали к сыну. За это время дом их разорили, а теперь в милиции не хотят даже заявление принять. Её собеседник удивился, зачем она обращается с этим в милицию. В ответ она удивилась не меньше:

– Ну, как зачем? Надо же выяснить, кто это сделал!

– Обычно это выясняют, чтобы грабитель возместил нанесённый ущерб. Но ваш дом обнесли, скорее всего, местные алкаши, которые нигде не работают, поэтому и возмещать ничего не будут. Вы ничего не сможете с них стребовать. С таких даже жёны не могут никаких алиментов на детей получить.

– Ну хоть что-то у них есть? Где-то они живут? Пусть продают свои квартиры…

– Они преимущественно с мамами своими живут. Вы пойдёте с этой несчастной мамы требовать, чтобы она продавала своё корыто, в котором полощет портки сына-алкаша?

– Пусть тогда отрабатывают.

– Где? Работы нет даже для законопослушных граждан, обладающих знаниями, профессией и опытом работы. А кто возьмёт на работу этих деградирующих пьяниц, которые ничего кроме пьянки не умеют?

– Ну, я не знаю, – сдалась Людмила Евгеньевна. – Были же раньше законы о каких-то общественно-полезных работах.

– Вот именно, что раньше. Сейчас нет. Даже если их найти и посадить, Вы всё равно ничего не выиграете. Они выходят через год за примерное поведение, да и вообще тюрьма не делает людей лучше. Милиция не берётся за такие дела, потому что их раскрыть невозможно.

– Почему невозможно? Не найти какого-то пьяницу?

– Представьте себе, не найти.

– Не может такого быть. Что ж тут сложного?

– Найти человека не так-то легко, особенно преступившего закон. Вы слышали что-нибудь о проценте раскрываемости преступлений?

– Я слышала, что в милиции от этого процента зависит оплата труда.

– Правильно, это что-то вроде выполнения плана. В нашем городе раскрываемость достаточно высокая, процентов семьдесят. Это очень хороший процент. Для сравнения, в Москве – процентов тридцать-сорок.

– В Москве?!

– Ничего удивительного. Чем больше город, тем выше уровень преступности, больше конфликтов между различными сферами влияния. В большом городе есть возможность затеряться в толпе, отсидеться где-то, найти хороших адвокатов. В столице много юридически грамотно состряпанных махинаций по части недвижимости, а в провинции недвижимость такая, что на неё мало кто позарится, люди до сих пор в аварийных бараках живут.

– Вот мы из Москвы и рванули, что там настоящая охота ведётся на пенсионеров с жилплощадью. Из собственной квартиры вышвырнут и не докажешь ничего.

– Как же, наслышаны про ужасы столичного квартирного вопроса. Опять же, больше преступлений среди госчиновников и крупных бизнесменов, которых практически невозможно на чистую воду вывести. Слышали, сейчас в Смольном опять кого-то разоблачают, да уж второй год не наскрести «достаточных улик и доказательств». Для чего такие спектакли на всю страну затевают, если и так все понимают, что не посадят? У страны уже в сознании закреплено, что, хотя вор и должен сидеть в тюрьме, но не обязан.

– Да уж! Скорее у человека группа крови изменится, чем таких посадят. Смехота: им теперь условно почти десять лет дают, а они ещё и ерепенятся, чего «так много»! Сделали гибкое законодательство, чтобы под ворюг прогибалось. Раньше десять лет давали без права переписки, а условно только два-три года – не больше. Скоро сделают условно пожизненно, как мой Илья Михайлович шутит. Чиновники сами и пишут законы. Под себя.

– Собственно, именно для этого и становятся чиновниками. Ворующий чиновник – стопроцентный «глухарь» для следствия. Именно поэтому самый худший показатель раскрываемости в Питере – «ударные» двадцать пять процентов. В целом по стране раскрывается чуть больше половины всех зарегистрированных преступлений.

– Откуда Вы всё это знаете? Вы юрист?

– Нет. Об этом можно прочитать в обычных газетах, услышать в новостях. Для улучшения показателей по раскрываемости милиция отказывается брать заявления «по мелочи», когда никого не убили, не покалечили. Пьяниц среди общей массы искать трудно – публика обезличенная, один мало чем от другого отличается. Найти можно, но тратить на это силы, время и кадры никто не будет. И в районном управлении это знают, и даже в областном. Сверху спустят приказ раскрыть, но кому? На местах не хватает следователей и оперативников как таковых, поэтому они уговаривают потерпевших забрать заявление, «не портить показатели». Или выколачивают признания из тех, кто подвернётся, чтобы хоть как-то замазать дыры в отчётах. Оно Вам надо? Даже если Вы пожалуетесь выше, никого не снимут и не накажут, потому что здесь и так работать некому. Здесь никто не держится за своё место. В эМВэДэ борьба за кресла идёт в высших эшелонах власти, где оклады в стоимость новой иномарки и столичная квартира с пропиской. А сюда бедолаг ссылают против воли, как раньше на Кавказ или Камчатку ссылали. Предыдущего начальника милиции сюда сослали из соседнего областного центра, из Великого из Новгорода, где он проворовался на торговле бензином для служебных машин. Но он и здесь не терялся, тоже весьма прибыльные дела прокручивал в свободное от основной работы время. Нынешний начальник раньше вообще в Питере служил, очень толковый оперативник, шёл на должность начальника отдела. Споткнулся на том, что в силу оперативного таланта размотал запутанный клубок о крупных хищениях, а ниточка тянулась аж из Москвы. Ему бы остановиться, догадаться, но он в азарт вошёл – с сыскарями это иногда случается. Попёр такие имена выковыривать, что его сначала «попросили» с ОМОНом на Кавказ прогуляться, а когда там не убили, то уж добро пожаловать сюда, в наше болото. Ещё легко отделался, можно сказать.

– А почему здесь такой высокий процент раскрытия преступлений?

– Потому что здесь преступность преимущественно пьяная, глупая, не продуманная. В России девяносто процентов преступлений совершается в состоянии опьянения, похмелья или ломки. Вопреки расхожему мнению, что в России проворачиваются какие-то виртуозные правонарушения, а криминальная борьба ведётся преимущественно за раздел сфер влияния – это один из самых редких мотивов преступлений. Всё давно поделено, и все давно успокоились. Каждый тянет свою долю и лишнего не надо. Потому что это тяжело – хотя бы в одной сфере порядок навести. Только в кино любят показывать, как приезжает в некоторый город некий честный хрен и начинает «строить» местных воротил. Якобы, он знает, как лучше рулить надо. А на деле вот, стоит завод брошенный. Бери его, рули, налаживай работу, да только не надо никому. Подавляющая часть убийств в России не связана с преступными группировками, а является результатом вызываемой алкогольным опьянением вспышки агрессии в пределах семьи и ближайшего окружения. Возросший уровень потребления алкоголя и наркотиков стал одной из причин роста насильственных преступлений в стране. Из десяти преступлений – только одно трезвое, с расчётом, сделанное на холодную голову, которое действительно трудно раскрыть. Скорее всего, «умная» преступность обосновалась в Москве и Петербурге, оттого там такая низкая раскрываемость.

– Почему же никто не борется с пьянством?

– Кто будет это делать? Менты, которые пьяными голосами посылают Вас по телефону, куда подальше? Они будут бороться как раз с теми, кто запретит им пить. Вы посмотрите на рожи наших государственных деятелей. Видели репортаж, как Ельцин «проспал» встречу где-то за бугром на высшем уровне? Ещё Клинтон хохотал до истерики.

– Да уж, ничего люди не стесняются. Мы с Ильёй Михайловичем ехали из Райцентра на автобусе и попали в пробку. Впереди столкновение произошло. Виновник аварии пьяный, пассажиры пострадавшей машины – пьяньей пьяного, свидетели происшествия – тоже все в различной стадии опьянения. Ужас! Всю трассу остановили, ждут ГАИ. Приехала автоинспекция, дверь машины открылась, выпал жезл в грязь, потом фуражка выкатилась и, наконец, сам гаишник вывалился. В хлам, в дугу! Его напарник даже выползти не смог. Когда столько пьяниц вместо собираются, естественно начинают «соображать». Стали составлять протокол, инспектор уснул на капоте помятой машины, участники аварии уже братаются, собираются мировую выпить, не обращая внимания, что километровая пробка стоит. Водитель автобуса хотел по рации милицию вызвать, но его отговорили: а вдруг и те в таком же состоянии приедут. Через два часа кое-как вырвались из этого пьяного кошмара.

– Не будут у нас никогда с пьянством бороться. И знаете, почему? Потому что всюду у руководства, пардон, кобели сидят. А кобелям большой трагедии нет, что другие кобели спиваются. Это бабы ахают, когда от водки гибнут их сыновья, потому что они их выносили, вырастили, и им невыносимо наблюдать, что все эти непростые нагрузки для женского организма оказалось напрасными. Невесты возмущаются, что замуж идти не за кого. А кобелям-то только лучше, что других козлов всё меньше, никому не нужных баб всё больше – сдавай их пачками в бордель, да ещё куда на мясо.

– Женщины сейчас эмансипированными стали, замуж не хотят.

– Обычная защитная реакция. Что им ещё остаётся при таком раскладе? За кого им хотеть замуж, когда кругом одна пьянь? Я больше, чем уверен, что эмансипацию придумали алкаши и наркоманы, чтобы бабы не отвлекали их от пьянки. Женщины по своей природе ужасаются смерти, а мужики ею гордятся. Женщины в шоке, когда слышат, что в войну погибли миллионы. Мужики чуть ли не хвалятся: зато больше всех! И от пьянки точно так же загибаются миллионами, как на войне. И каждый с верой, что совершает подвиг ради великой цели. Вы извините, что я так грубо, но это – правда. Поэтому у нас и не боролись никогда с пьянством по-настоящему. Вас не удивляет, что в сталинские репрессии не был репрессирован ни один алкоголик? Напротив, отбирали людей исключительно с хорошими мозгами.

– Но ведь сейчас и женщины спиваются.

– Женщины наивно полагают, что мужики будут возиться с ними и бороться за них, как это делают они сами. Не будут. Психология другая. Кобелиная. У нас сильно пьющая страна, а у пьющих людей мозги не работают так, как они должны работать по своей природе. Я как-то с сослуживцами возил нашего товарища в Институт мозга – у него было тяжёлое ранение в голову. От мозгов мало что осталось, он превращался в овощ, но продолжал жить. Мы разговаривали с врачом, чем можно помочь. А у него в шкафу в банках со спиртом плавают образцы мозгов. И там был мозг как будто молью изъеденный, дырявый, в просветах и значительно меньшего объёма, чем голова человека. Я подумал, что это мозги кошки какой-нибудь подопытной или собаки. Оказалось, мозг героинового наркомана. Героин является чемпионом среди дурманящих веществ по убийству нервных клеток и серого вещества. Врач тогда сказал, что у нас в стране таким мозгом обладают десятки миллионов, потому что вторым номером после героина идёт спирт. Если мужской части нашего населения провести томографию мозга, то больше половины наверняка не имеют его в полном объёме – пропит. Сейчас царит пропаганда «водка – наше всё», а пьянка объявлена исконной русской традицией, но её легко опровергнуть с медицинской точки зрения, потому что пьяницы вырождаются уже в первом поколении. Ни одна нация при таких «традициях» не протянула бы и полвека, а русский этнос выделился из славян около тысячи лет назад. Оказывается, нет таких понятий, как «качественный» алкоголь и «чистый» наркотик, в существование которых верят пьяницы и наркоманы. Любой алкоголь, дешёвый или дорогой, любой наркотик, чистый или синтетический, совершенно одинаково разрушают нервные ткани и мозговое вещество. Я тогда был ещё очень наивным и спросил этого врача, почему он не напишет об этом куда-нибудь в газету, не даст интервью. У него ведь много влиятельных знакомых, которые уже тогда лечили своих сынков от наркомании. Он засмеялся: «Никто не позволит. Это всё равно, что на Ближнем Востоке Ислам критиковать».

– Да, алкоголизм превратился в религию.

– Честно говоря, я много чего видел, но от мозгов этих в шоке был. Я видел людей, которым отрывало руки-ноги, сносило полголовы, но они хотели жить, продолжали бороться за жизнь и держаться за остатки разрушенного здоровья из последних сил. А в это время на гражданке кто-то зажравшийся совершенно добровольно сам «расстреливает» свои мозги, делает из них решето. Наркологи ещё говорят, что наркоманы и алкоголики писают своими мозгами, но это на самом деле так – в буквальном смысле слова. Отмирающие клетки мозга выводятся из организма с мочой. И мозг становится вот такой, как бы сейчас сказали, неполной версией самого себя. В нём отсутствуют важные участки, целые куски исчезают. Это можно сравнить, как человек сам отрубает себе пальцы, и даже если его остановить, то новые пальцы у него всё равно уже не вырастут.

– Но люди прибегают к алкоголю не просто так, а из-за проблем.

– Нет ничего естественного в том, чтобы приползать домой пьяным только потому, что появились какие-то проблемы. Ни одна жизнь не обходится без проблем. И ни одна проблема не стоит того, чтобы лишать себя мозга. Никто ведь не отрезает от себя части тела, если проблемы какие-то заели. Мозг дан для решения проблем, но что делает человек? Он первым делом начинает выводить из строя именно мозг, без которого невозможно остаться человеком. Если мускул сделать такой дырявой тряпкой, сможет он выполнять полезную работу? Встречаются, правда, среди людей существа, которые головой только едят. Я смотрю на многих и вижу, как они делают то, чего не следовало бы делать, подписывают то, чего не следовало бы подписывать, туго соображают, ходят как в полусне всю жизнь, попадая в разные неприятности. Теряют деньги, ввязываясь в какие-то сомнительные аферы, и только потом начинают соображать, куда они собственно влезли, совершают кучу ошибок, аварий, глупостей и никому не нужных подвигов. И даже себе не могут объяснить, зачем они это сделали. Это всё влияние пьянства, оно ни для кого не проходит бесследно, как бы эти дурачки не храбрились.

– Неужели всё так плохо?

– Куда как хуже. Нарушена экология человека. В Сибири каждый год бушуют пожары, возникающие из-за глупой веры необразованного, если не сказать проще – дикого населения, что надо сжигать прошлогоднюю сухую траву. В Новгородской области сгорел целый дачный посёлок, горят болота вдоль железной дороги из Петербурга в Москву, дымовая завеса уже висит над спальными районами Питера! В огне гибнут люди, получают тяжёлые отравления угарным газом, а последствия таких отравлений сохраняются в организме на всю жизнь. Страна каждый год теряет гектары леса – в других странах, у которых нет таких богатых лесных ресурсов, за это расстреливали бы. Но даже не это удивляет, а то, что люди ПРОДОЛЖАЮТ поджигать траву. Давно доказано, что трава не нуждается в таком диком вмешательстве человека в её развитие и рост, но в том-то и дело, что мозги ни у кого не работают. Посреди страшных пожаров ещё дополнительно что-то поджигать – это, извините, разновидность психического расстройства. Задыхаются в дыму, в огне сгорают их нехитрые пожитки, они навсегда отравляют себя и своих детей дымом, но продолжают поджигать свою землю. Сами! Это же полная катастрофа мозга у людей. Тут одна баба сожгла своё подворье и ещё три соседских дома. Объяснение такого поступка – за гранью понимания: это, говорит, чтобы травка лучше росла. Вы только вдумайтесь: сжигают траву, чтобы трава… была лучше! Освенцим какой-то. Тоже мне, специалисты по улучшению природы. Что они могут улучшить, если пропили и разрушили самих себя? В природе всё так разумно устроено, что ни один процесс не нуждается в чужом вмешательстве, а тут лезет какой-то алкаш с канистрой керосина, да ещё доказывает, что без этого новая трава не вырастет. Раньше так варвары поджигали вражеские города при нашествии, чтобы там все угорели и задохнулись, а наши идиоты делают это собственными руками. И так всё горит, выгорают дотла целые посёлки, но они продолжают устраивать поджоги. Их самих легче сжечь. Да они и сами готовы сгореть, только знать бы: ради чего? Это страшно, когда мозг у людей не работает, как он должен работать по природе своей. Мозги пропиты напрочь! Мне достаточно новости послушать, чтобы сделать вывод: страна спилась на корню. Достаточно посмотреть современное кино. Большая часть сюжетов современных фильмов – это похождения жертв алкогольного зачатия. Безмозглые, тупые уродцы совершают кучу глупостей, а потом разгребают их последствия – что ещё ожидать от тех, кто в семье вместо воспитания видел только бухих взрослых, кого в пьяном угаре делали? Многим модным нынче режиссёрам не о чем было бы снимать кино, кабы не дети алкашей и наркоманов.

– К сожалению, тут я с Вами согласна. У нас иногда достаточно выглянуть в окно, чтобы понять, что мы живём в стране алкоголиков. Страшный ландшафт, никакая архитектура, грязные дороги, необустроенная жизнь. Мне тут внук задал вопрос на засыпку: «Бабушка, а почему у нас люди изображают из себя крутых? Ведь крутые не живут в таких условиях. Разве они не понимают, не чувствуют, как смешно и глупо выглядят на фоне очередей, грязных дорог и коммуналок?». Это он про Москву говорит, а что скажет, когда выйдет за её пределы? Вот на нашей улице опять упала опора ЛЭП. Неделю лежит, никому и дела нет. Только умельцы провода под током сняли и в цветные металлы сдали. Люди идут и даже как-то рады, потому что опора упала прямо в грязь, и по ней теперь можно переходить через лужи. Приехали какие-то горлопаны из РЭУ, переругались с ДЭЗ, что это их работа. В конце концов, столб этот криво поставили на место и болезненно морщатся, когда им говорят, что из такой позы он опять рухнет: «Чего вам, курвам, ещё надо». Пьяницы говорят: не бывает некрасивых женщин – бывает мало водки. По этой же схеме они и города «красивыми» делают. Главный корпус комбината в аварийном состоянии разваливается, а начальство посылает рабочих… поправить и закрепить наверху здания буквы «Слава труду!». Рабочие были пьяные, поэтому один сорвался. Начальство, видимо, не лучше, раз решило, что эти буквы – самое важное, что в данной ситуации нужно было крепить.

– «Arbeit macht frei» какой-то…

– Как Вы сказали?

– Я говорю, что эти наши лозунги ничем не отличаются от девизов концлагерей.

– Поверх всего этого так и просится лозунг: «Пить надо меньше». Я ещё в Москве заметила, что трубы центрального отопления у нас ремонтируют непременно зимой. Почему бы не сделать это летом, когда отопление отключено – никто и никогда не сможет объяснить такую «загадочность» нашей души. Хотя такие неадекватные поступки при алкоголизме – обычное дело. И душа тут совершенно не при чём, если физически повреждён мозг. Вырыли яму, она мигом наполнилась водой, ночью ударил мороз ниже двадцати градусов, вода замёрзла – всё, суши вёсла. Сантехники сидят в парадной, курят: «Нам приказ дали, мы его выполнили. А что морозы ударили – кто ж мог знать?». Оказывается, морозы зимой – это редкость, начальство такой поворот дел никак не могло ожидать. Или в начале весны начинают ковыряться, а тут к маю опять морозы, они опять «ничего такого не подозревали». То в конце октября, когда уже пора бы начинать топить, а у них всё лето «конь не валялся». Люди мёрзнут в квартирах, получают пневмонию, не выходя из дома, а тепла нет. Бегают какие-то опухшие начальники, числом поболее рабочих в десять раз, у каждого выражение лица «да на таких Русь держится!». Или помню, как асфальт у нашего дома в Москве проложили – сколько лет мы его ждали! А на следующий год… весь изломали бульдозерами, когда меняли какой-то гнилой стояк на другое гнильё. Мозги что ли ни у кого уже не работают? Почему никогда не могут сначала сменить трубы, а потом положить асфальт – этого не выяснят даже шпионы ЦРУ! По степени глупости превзойдёт даже пресловутую «женскую логику». Трубу зарыли, всё заровняли, потом вдруг вспомнили, что забыли одеть какую-то муфту или фланец. Опять ломают асфальт, вырывают всё с мясом, снова грязь на годы. Выводят коммуникации зачем-то наружу, из земли торчат уродливые ржавые трубы, обмотанные стекловатой и рваным брезентом…

– Это в Москве такое?

– А где же? Там, думаете, другого качества люди сидят? Такие же пьяницы. Уж и не знаешь, где лучше: в столице или в деревне… Так Вы говорите, что у меня заявление не примут?

– Могут принять, но оно будет лежать несколько лет. Некому будет расследовать.

– Неужели следователи такие бестолковые?

– Толковых следователей забирают в Москву или Питер, потому что они там нужней. Талантливый и гениальный следователь – это такая же редкость, как в любой другой профессии. Например, музыкантов много, а гениев от музыки – единицы. Вы видели музыкантов с мировым именем в глубинке? Такими можно стать только в Москве. И сильного следователя глупо в таком болоте губить. Его сразу переманят или в столицу, или в частное детективное агентство.

– Или в криминальные структуры.

– Бывает и так. Потому что хорошему следователю надо оттачивать талант, нарабатывать опыт, заниматься какими-то сложными и запутанными делами, а не пьяными драками у сельпо или кражей умывальника со двора какой-нибудь Марьи Петровны. Здесь население не способно разрабатывать тщательно выверенные нарушения закона, чтобы их было трудно разоблачить. Поэтому и следователей особо одарённых не засылают. Это только в детективных фильмах показаны виртуозные преступления, хитроумно заплетённые сюжеты, неуловимые грабители и находчивые аферисты. А в действительности даже у бывалых столичных следователей за всю карьеру наберётся пара-тройка по-настоящему интересных и захватывающих дел, о которых можно было бы кино снять или книгу написать.

– Но в кино все преступления всегда раскрываются.

– Живём-то мы не в кино, а в жизни. Вы помните, был такой некрофил и каннибал Чикатило? Его ещё незадолго до моратория на смертную казнь успели расстрелять.

– Забудешь такой ужас.

– Знаете, сколько его ловили? Двенадцать лет.

– Двенадцать? Лет?! Не догадывалась даже.

– Да-да, двенадцать. За это время он убил более шестидесяти человек. Мальчиков, девочек, детей, взрослых – людей самых разных возрастов и социальных слоёв. На его поимку были брошены лучшие силы милиции – лучшие в Советском Союзе! Кого-то другого даже расстреляли вместо него. Его самого арестовывали, но потом отпустили за недостатком улик – эксперты напутали там что-то с анализом крови. И он после этого ещё шесть лет людей потрошил, ужас наводил на местное население. Об этом, кстати, нельзя было трепаться, чтобы не шокировать весь народ. Его и шлёпнули-то только через четыре года, после того, как взяли.

– Изучали, наверно. За рубежом такого бардака нет.

– Да всё там есть. Во всяком случае, знаменитого Джека-Потрошителя в Англии так и не поймали. До сих пор спорят, кто это мог быть хотя бы приблизительно.

– Сейчас фильмов об этих маньяках и потрошителях столько, хоть телевизор не включай.

– Да, тема поставлена на поток. Я бы запретил. Только учат совершать преступления. Зритель анализирует ошибки киношных преступников, учитывает всё нюансы, которые те не учли. А самое главное, подражает им.

– Козьма Прутков говорил: «Смотри, но не подражай».

– Это невозможно. Козьма не знал законов распространения информации. Сейчас много говорят, что человечество вступает в информационную эпоху, но мало понимают, как это выглядит на практике. Просто люди поняли, что человека кормит не только земля, как в аграрном обществе, или промышленность, как в индустриальном, но и информация. Сейчас даже биологи говорят о генах или клетках, как о носителях информации, о хранилище данных. Информация создаёт человека: какую он получает, таким и становится. Человек с рождения подражает тому, что его окружает – такова его природа. Недаром родителей учат, что надо не детей воспитывать, а самого себя. Если не хочешь, чтобы у детей были дурные манеры, убери их у себя, прежде всего. Известны случаи, когда дети вырастали среди зверей, и повадки этих животных сохранялись у них на всю жизнь. Если человека годами грузить через телик или газеты убийствами, грабежами, насилием и прочими «завоеваниями демократии», это так или иначе отразится на его психике. Не обязательно он станет преступником, но его взгляд на мир и отношение к людям и жизни непременно изменятся.

– Телевизор сейчас смотрят только бездельники, а другие люди работают.

– Ой ли! Вы осмотритесь вокруг: телевизор сейчас смотрят ВСЕ. И как смотрят? Не оторвать! Недавно встречаю бывшую одноклассницу. Она сразу после школы родила, дочка сейчас уже техникум заканчивает. Присмотрела там себе какого-то студента – тоже замуж собралась. Приезжает его мать с будущей сватьей знакомиться. А она как раз телевизор смотрела, какую-то мыло-оперу, то ли мексиканскую, то ли ещё какую аргентинскую. Короче, про любовь. Русские бабы устали на алкашей в реальной жизни смотреть, повадились в телике себе кого-то присматривать. Гостья воскликнула: «Ой, мой любимый сериал! Я его тоже очень внимательно смотрю с самой первой серии уже третий год». Сели вместе смотреть и вдруг заспорили: одной в этом сериале какой-то Энрике нравился, другой – некто Хорхе. Рассорились, так и не познакомившись: «Да что ты в мужиках понимаешь? Да кому сдался этот урод, то ли дело Энрике! – Э, ты полегче. Руки прочь от Хорхе!». Гостья разобиделась, уехала, а эта тёща будущая даже имени у неё не узнала. Даже не поговорили, не расспросили друг друга, о чём обычно нормальные люди говорят, когда их дети в брак вступают. Теперь собирается к ней ехать мириться и ещё одну попытку предпринять, чтоб познакомиться-таки. Я говорю: главное, телик не включайте, а то ведь опять ничего не выяснишь про будущую родню. Паспортными данными обменяйтесь по-быстрому, а там уж смотрите свою пятьсот двадцать шестую серию.

– Ха-ха-ха!

– Сейчас это повальное явление: родственники на досуге не общаются, а только в телевизор смотрят. Изредка переругиваются, если кто-то кому-то экран загородил. Достаточно увидеть количество телевизионных антенн на зданиях. Жилые дома стоят покосившиеся, облупившиеся, с обвалившимися карнизами, но все утыканы мачтами антенн, как ёж иголками. Иногда от балкона только перила остались, но к ним намертво прикручена рамка какая-нибудь. Каких антенн только нет: аналоговые, директорные, рамочные, «польские», зонтичные и даже параболические кое-где появились. Здание вот-вот рухнет, но его обитателей это словно и не беспокоит – лишь бы телевизор показывал. Лезут на стены, рискуя сорваться, но не для того, чтобы привести их в божеский вид, а чтобы закрепить очередную антенну. Телевизор смотрят даже на работе. Работа сейчас у всех одна и та же: начинается с кофе и телевизора, а заканчивается нервным тиком на лице и желанием убивать. На днях вот универмаг ограбили. Магазин большой, ещё с советских времён стоит. Естественно, следуя моде, наняли охрану – двух амбалов. Они в отделе бытовой техники футбол смотрели, пока соседний отдел бытовой химии грабили. Какие-то токсикоманы, должно быть: один продавщиц на мушке с обреза держал, другой вынес коробку клея «Момент» и ящик стеклоочистителя. Денег в кассе негусто было, поэтому заставили продавщиц отдать свои кошельки и брошки-серёжки. Те верещали, звали на помощь, но оторвать мужика от футбола по телику не сможет даже сирена воздушной тревоги.

– Толку от этих охранников! У нас такие же дом «охраняли». Только деньги брать мастера. Ещё и телевизор смотрят.

– А что ещё делать на работе?

– Как что? Работать!

– Вот так и «работают». Страна фактически остановлена, никому не нужны ударники производства. Сельское хозяйство развалено, промышленность уничтожена, строительство ликвидировано, транспорт больше ломается, чем ездит. В городе было ДРСУ, а когда стране дороги стали не нужны, они перестроились под фирму по грузоперевозкам. Приватизировали, естественно, но владельцам ума хватило только на то, чтобы всю технику распродать. Осталась парочка КамАЗов, которые никто не купил, потому что слишком старые. Персонал пока не разгоняют, но и не платят. С десяток мужиков приходят на работу, включают телевизор и смотрят. В конце рабочего дня все напиваются и ползут домой скандалить с домочадцами, метелить жён, потому как они отработали, а потому «право имеют». Жёны терпят, хотя сами работают на двух-трёх работах, чтобы можно было выжить при такой «главе семьи». Потому что верят: мужья заняты делом, на таких Русь держится, они Наполеона с Гитлером разбили и прочие бредни из лексикона отечественных алкашей. Одна тут зашла к мужу на работу, обед принесла. Он накануне с ней поругался: обиделся, что дома никто перед ним на колени каждый час не падает по причине того, что он на работу всё ходит и ходит, как дурак. Короче, дверью хлопнул и ушёл в неизвестность с гордым поворотом головы. Она подумала, как он там на себе Русь-то держит без горячего супа и гарнира с котлетами. Пришла, а они сидят, по телику какую-то порнуху смотрят, бурно комментируют. Гараж пустой, только две развалюхи без колёс и прочих запчастей стоят. Обед скормила своему благоверному и ушла. Вечером они опять напиваются, ползут домой, только начинают орать, как они с Будённым в атаку ходили, поэтому «получи, родная, по лбу», а бабы им в ответ: «Да вы, оказывается, бездельники! Вы на работе телевизор смотрите». Что тут началось! Двое своих жён сразу на месте убили за такое хамство, ещё двоих сильно покалечили – одна до сих пор в коме лежит. Остальные отделались кто лёгкими побоями, кто лёгким испугом, кто убежать успел. Начальство фирмы аж вздохнуло, появился повод её окончательно ликвидировать и уехать жить в лучшие края.

– А убийцы что же?

– Осудили. Да они уж выйдут скоро. Такие долго не сидят, их за примерное поведение выпускают по УДО. Они же только дома с бабами умеют воевать, а среди мужиков тише воды и ниже травы ходят, овечью морду потупив, так что все изумляются, как этот тихоня мог кого-то прибить. Одного уже три невесты ждут, другого – четыре, дерутся друг с другом за женихов, одной даже косу оторвали. А куда им, дурам, деваться? Адвокат на суде сказал, что нельзя так провоцировать пролетариат, бабоньки. Кто-то из местных революционеров было высказал мысль крамольную, что это не пролетариат, а говно: «Пролетариат не с бабами воевал, а с буржуями». Но судья пригрозил арестом за призывы к государственному перевороту.

– Господи, как ужасно люди живут!

– Это для Вас ужасно, а для них – в самый раз.

– Неужели никто ничего не может сделать, создать, придумать, чтобы у людей появилась работа, полезное производство, заработок, возможность как-то развиваться?

– Чем придумать-то, если мозги пропиты? Всё в это упирается. Чтобы создать полезное производство в условиях нынешнего экономического краха – это каким умом обладать надо? Это надо быть Столыпиным или Путиловым, но у людей даже самого примитивного мышления не осталось. На наших государственных деятелей глядя, можно сказать, что у этих людей высшее образование? Такое впечатление, что средняя школа не у всех закончена. У любого деревенского механизатора ума на лице больше. У них одна цель – удержаться у кормушки. А для этого почти ничего не надо, только понравиться избирателям-пьяницам, играть на их примитивных ужимках и алкогольном юморе. У всех мысль работает только на разрушение: как бы чего развалить, растащить, пропить, промотать, прокутить и так далее. Вы обратили внимание, что сейчас даже писателей в России не стало? Где нынешние Толстые и Чеховы? Спились все на корню. Раньше писатели черпали вдохновение в глубинке, куда уезжали от столичной суеты, а сейчас сюда приезжают деградировать.

– У меня Илья писать здесь повадился. Как приехали, так третью тетрадь уж исписал какими-то заметками. Я раньше думала, что это он для диссертации, а там какие-то зарисовки из жизни.

– Только на него вся надежда. Хотите, издадим?

– Да ну, скажите тоже… Кто это сейчас читать будет? Людям нынче только разврат да мордобой подавай.

– Кто у нас людей когда спрашивал, чего они хотят читать? Им внушили, что современный и «культурно-продвинутый чувак должен это хавать». Должен! Вот они и хавают, иногда против воли, потому как слово «должен» на наших людей почти гипнотическое воздействие оказывает. Если такое говно читают, то и зарисовки вашего Ильи Михайловича проглотят, не подавятся. Нет, правда, где писатели? Россия всегда славилась своей литературой, а сейчас что? Как городские сюда в лес или на озёра завалятся, так быдло быдлом. Пьянка, визг, траханье на глазах у изумлённой публики и громкие заявления, какие в деревне дикари живут – культурно отдыхать не умеют. А когда-то сюда сам Некрасов приезжал отдыхать, Тургенев здесь у какого-то промышленника гостил, Набоков дачу снимал. И писали о том, что видели, как и чем страна живёт. А сейчас из Лондона и Москвы сочиняют сказки о банкирах и суперменах. Где они их видели? Вот мне нравится тема про банкиров. Жена читала какой-то роман, смеялась так, словно Ильф и Петров попался: некий банкир уездного города Кренделёво влюбился в фотомодель с консервного завода, что в соседнем посёлке Коромыслово. Так и хочется автора спросить: он банкир какого банка? Это чем обкуриться надо, чтобы такое придумать? В стране банки как таковые только-только появляются и тут же загибаются. Больше половины – реорганизованные филиалы госбанков типа Агропромышленного, Строительного и им подобных. Прочие – мелкие конторы по отмыву сомнительных денег криминальных структур, в большей степени чёрные кассы для своих, а не банки. В большинстве населённых пунктов до сих пор доступен лишь Сбербанк – бывшие советские Сберкассы. И сидит в нём бессменная тётя Тоня-кассир уж лет сорок. А владелец Сбербанка, то бишь банкир – чего он тут забыл? Встретить его в нашей провинции в принципе невозможно. Вообще, кто-нибудь хоть раз в банке видел мужика в качестве банковского работника? Там одни тётки рулят, потому что мужики в массе своей не умеют так считать и с бумагами управляться. Это редкость, как Дима Горин один на весь отдел, когда в нашей культуре из мужика хороший бухгалтер или счетовод получается. У наших мужиков большие проблемы с математикой, как бы они ни бубнили, что все бабы дуры, поэтому их в банки берут только охранниками. Фактически, кроме Сбербанка в России и нет ничего, даже в Райцентре других отделений нет, и картина эта ещё не скоро изменится. То есть, и банкир один на всю страну. Банк «Империал» какую рекламу себе создал, а уж загибается, «Менатеп» тоже наверняка дефолт не переживет. Не поедут они в провинцию свои отделения открывать. Так что стоять нам к тёте Тоне в очередях по пятьдесят человек и в новом веке. И вот при таком раскладе современные писатели выдумывают сюжеты о похождениях провинциальных банкиров с деревенскими фотомоделями.

– А я читала детектив, как бухгалтер украла в банке два миллиона долларов для своего любовника.

– Прям интересно посмотреть, что за любовник такой, а то ведь акромя опухшей пьяни никого рядом с бабами не видать. Два миллиона долларов даже в Сбербанке по району вряд ли наскребут. И вообще, бухгалтер работает только с бумагами и не имеет доступа к деньгам – это грубейшее нарушение банковской системы. У такого банка лицензию надо отзывать.

– Ну, ещё про бизнесменов сейчас романы пишут и фильмы снимают.

– Эта тема вообще бьёт все рекорды по идиотизму. Особенно, когда герои сих романов живут в Пердях каких-нибудь – какой там может быть бизнес? Палёную водку друг другу впиндюривать? Век динозавров, страна идиотов, блин. Только в рекламе трещат про Хай-Фай да Эйч-Ди с Два-Джи, а в реальности как электричество вырубят на сутки, и даже простой кипятильник не включить. В искусстве создан ложный образ бизнесмена, сплошной гламур да лямур, который беззаботно сидит в шезлонге у бассейна и «стрижёт купоны». Можно, конечно, валютой торговать или ещё какой пассивный доход придумать, но для этого хорошими мозгами обладать надо, а нашего-то населения они пропиты. В результате образовалась целая армия дуриков, которых невесть каким ветром занесло в бизнес. Ведь чтобы в нём удержаться, надо работать двадцать пять часов в сутки. Здесь есть такой предприниматель Леонтьев. Он к тридцати годам уже седым сделался, в тридцать пять получил первый инфаркт, три раза был опасно ранен, страдает язвой желудка. Ходит в телогрейке и кирзовых сапогах, потому что занимается строительством, а там во фраке слишком марко. Ездит на УАЗике, потому что по нашему лесному хозяйству на другом автомобиле не добраться. Вот он, образ отечественного бизнесмена. А в кино что? Сауны, курорты, развесёлые шалавы всех мастей вокруг. А в жизни у него только две жены и было. И то, потому что первая умерла.

– Говорят, бандиты убили.

– Её никто не убивал, только в машину затащили. Хотели передать, чтобы муж не артачился и заплатил, а она возьми, да и помри от разрыва сердца. Нельзя же так женщину пугать своими зверскими рожами.

– Я слышала, что этот Леонтьев уходил из семьи, но Авторитет его насильно к жене вернул.

– Так он дурить стал к сорока годам, а вместе с тем и бизнес его зашатался. Появились какие-то секретарши длинноногие, которые на досуге тоже романы читают и телевизор смотрят. А там – сплошной трах-бах, призывающий провинциальных барышень идти не на завод или фабрику, а становиться любовницами или даже суррогатными мамашами, а в перспективе – и женами каких-то богатых олухов, так что и работать не надо. А можно, певичками – колбасных и куриных королей в Москве хватит на всех. Каждая считает свои интимные услуги бесценными. «Всё ему отдала» – так в их изложении повествуется о самом обычном сношении. Каждый мужик считает свои способности в этом плане тоже самыми выдающимися, так что никто не разубедит. Так сильна эта глупая вера в свою исключительность, как каждый человек убеждён, что никогда не умрёт, хотя вокруг все умирают. Может быть, они все и состоялись как самцы и самки, но вот работники и профессионалы дерьмовые. Никакие просто. Работать не умеют, а только и без того патологическую сексуальность повышать. Надо бы профессию какую освоить, образование получить, пока молодая, пока мозги ещё работают, а они не понимают. Насмотрятся фильмов про завоевание миллиардеров в нищей стране и – вперёд раздвинутыми ногами.

– Длинными.

– А у кого они сейчас не длинные? Антропологи говорят, что сейчас у всех ноги длинные, особенности современного питания и образа жизни сказываются. Лет пятьдесят тому назад коротконогие бабы в моде были: такие рожали легче, и вообще по жизни были устойчивей. Теперь же излюбленный киношный сюжет, где сволочь-начальник, этакий бык-производитель средних лет, домогается непременно длинноногой и голоштанной секретарши, которая ему в дочки годится. Она, значит, по жизни без штанов ходит, даже в лютые морозы, но невинно недоумевает, чего это к ней все с нехорошими намёками пристают, странные какие, фи! У нас на заводе была секретарша, так в рабочем комбинезоне всегда ходила. Начальник в цех уйдёт, а ему звонят из министерства, она за ним карабкается куда-нибудь по промасленной лестнице, по мазуту скачет. Тут уж не до мини или каких ещё бикини. Все эти мини-бикини на производстве и вообще на любом рабочем месте – вернейший признак простоя и полного застоя. Я был на одной фирме, там баба-бухгалтер со флюсом сидит вся в шарф замотанная и в уме шестизначные числа складывает. И директору фирмы по барабану, как она выглядит, секси или флекси, прости-господи. Потому что она приносит реальную пользу организации, двигает процесс. А интим на производстве – это крайне невыгодно и даже ущербно для работы. Тут директор комбината Воротилов повадился своих любовниц в бухгалтерию пристраивать – ну, не в пыльный же цех сожительницу свою запихивать. Я не против, пусть работают, если умеют. Но в том-то и дело, что не умеют и не хотят уметь. Ошибок в отчётах понаделали столько, что пришлось уволенных этим озабоченным кобелём пенсионерок просить, чтобы вернулись и исправили. Эти старухи ещё на счётах с костяшками без всяких калькуляторов умели баланс свести без единой ошибки, когда комбинат работал на полную мощь – сейчас-то он и даёт процентов двадцать от своих реальных возможностей. Они начисляли зарплаты ещё на советских предприятиях, где по несколько тысяч человек работало, а эти фотомондели не могут самим себе заработок правильно рассчитать! И вот директора это вообще не трогает. Он хорошего толкового работника убирает, потому что тот, видите ли, его сексуально не возбуждает, а набирает шлюх. И забавляется, как эти юные недоразвитые дуры за него друг с другом соперничают. Одна на работу без штанов пришла, другая в декольте до коленей, третья вроде как одета, зато вся спина голая, у четвёртой всё наоборот. Из кожи вон лезут, ради кого же он с очередной женой разведётся. Такие девки всегда из неблагополучных семей, они не столько мужа себе ищут, сколько прототип отца, которого у них никогда не было – мама или от чужого мужа родила, или от алкаша, который спился годам к тридцати. Нормальный отец, если он есть, никогда не допустит, чтобы его дочь такой хернёй занималась.

– Что же сам Воротилов?

– А он бормочет, что «они сами на меня лезут – я же альфа-самец какой-никакой». Наука ущербным и здесь подкрякивает: раньше таких звали просто – местный ёбарь. Теперь же – альфа-самец, усё по-научному. Попался бы такой группе «Альфа», так поставили бы его в позу омеги… Пришлось разгонять его гарем на производстве. А то понабрал идиоток, которые думают, если шеф их отымел прямо на рабочем месте, то они и дальше могут делать чудовищные ошибки в важнейших финансовых документах. Комбинату толковый бухгалтер нужен, а не эти сиськи на ходулях и без мозгов.

– Вы не досказали, что с Леонтьевым случилось.

– То же самое. Правда, он не такой пошляк, как Воротилов. Он сразу, как честный человек, жениться собрался. А куда с его язвой? Его ж лет десять назад ранили заточкой в живот и повредили желудок. С тех пор проблемы. Жена кормила его хорошей пищей, следила, чтобы не жрал жаренное или пересоленное – нельзя. Язва вроде как подзажила. А тут с молодой дурой загулял, она за его питанием не следит, готовить вовсе не умеет. Он фактически загибаться стал от перекусываний сухомяткой и в забегаловках. Язва – она такая, она к себе невнимательного отношения не потерпит. Это тебе не жена. Жена всё стерпит, язва – нет. Пошла она у него воспаляться, работать он не может, а кроме него дела вести некому. У него предприятие на несколько сот рабочих мест, народ в шоке, если вдруг всё кердыкнется. Работники пробовали его жену уговорить, чтобы она хотя бы обеды ему варила.

– А юная любовница что же?

– На кой он ей «такой старый»? Она в нём быстро разочаровалась и сбежала. Она ж видела предпринимателей только в кино: весёлый, щедрый, холёный барин. А в реальной жизни люди раньше времени стареют от занятия бизнесом на наших рассейских просторах, где не знаешь, что хуже – менты, рэкет или налоговая с аудиторской. Она-то мечтала о красивой беззаботной жизни, а какое с ним веселье? Больной весь, седой, ходит в куртке камуфляжной, ездит на УАЗе. Как-то не катит ей такой скучный образ, хотелось бы кого-то на иномарке. Если сам не хочет, то мог бы ей эту иномарку купить вместе с правами, «как все приличные люди делают». Строительством занимается, а ей даже коттедж не подарил! Они ж так современной пропагандой воспитаны, что мужик должен себя вести, как в песне «Миллион алых роз», где бедный художник ради любимой продал дом, картины и кров. И на вырученные деньги купил ей этот самый миллион алых роз. На кой бабе это море цветов, которые через пару дней завянут – вопрос отдельный. Меня другое всегда занимало: одна роза стоит две-три сотни. Это получается, что его ветхая хибара стоила около трёхсот миллионов? Ведь поётся, что это был именно «бедный художник». Вот так искусство и воспитывает невест, что каждая уверена: он со мной переспал, а за это мне имущество отпишет, свой бизнес отдаст, буду жить на проценты с акций. Хоть бы одна знала, что это такое. Да его бизнес – это пятнадцать лет крови и пота! Она в фильмах ужасов не видела, через что ему пройти пришлось, чтобы на плаву удержаться. Он же тут один из немногих, кому из перестроечного беспредела удалось выбраться и более-менее живым остаться. И вот эти пятнадцать лет жизни он ей за одну ночь отпишет? Это что за ночь должна быть? Ему работники скажут: «Плати нам зарплату», а он им: «Ребята, я тут с бабой переспал, радость-то какая для всех вас! Вы теперь на неё работать будете бесплатно, потому что она дела вести совсем не умеет, а я ей долю в бизнесе отписал». Почему-то киношные предприниматели все зациклены на интиме, хотя биологи давно доказали, что «на передок слабы» преимущественно дегенераты и алкаши, которые ничего кроме пьянки предпринять не в состоянии. В реальной жизни интимные услуги на хлеб не намажешь, и работягам, которые на тебя вкалывают, в качестве зарплаты не выдашь. А эти дуры такого кина насмотрелись, где длинноногие тёлки на работе только тем и заняты, что с начальством на столах занимаются паскудством всяким, и ищут теперь, с кем бы подобные фантазии на практике можно было осуществить. Вот ведь что телик с людьми делает!

– Я слышала, что Авторитет этого Леонтьева даже убить грозился. Говорят, притащил его к жене за шкирку еле живого с воспалённой язвой и сказал, что застрелит прямо у неё на глазах, если она его назад не примет. А она сказала, чтоб не смел его трогать.

– Откуда Вы всё это знаете?

– Леонтьев у нас ремонт делал, поэтому я всё про него выяснила. В деревне это совсем не трудно. На одной улице пукнет, на другой – стукнет.

– Катастрофическая утечка информации… Но поведение криминала вполне объяснимо: ему тревожно, если ещё одно предприятие в городе загнётся. Он же с них со всех оброк имеет. И хороший оброк! А если Леонтьев сляжет со своей язвой, кто его заменит? Некем его заменить. Я ж говорю, один из тысячи. Да какой там из тысячи – из десяти тысяч. У нас город ещё недавно был десять тысяч душ, и вот из всего города только один такой толковый предприниматель. Жене, понятное дело, обидно, что он так с ней поступил. Она ж с детьми от первого брака его взяла – для женщины вообще редкость. Вырастила их, сама ещё родила. Должна была второго родить, но их обстреляли в машине, ей больше всех досталось. В больнице вместе с пулями вырезали и ребёнка не рождённого, и другие органы, так что рожать она больше не смогла. Их старшего сына в заложники брали, после чего он с ума сошёл, потом даже инвалидность дали по психиатрии. Жизнь-то у неё с ним совсем невесёлая получилась, как в кино про бизнесменов любят показывать. Не сумел он её оградить от своих проблем. А теперь ещё шашни закрутил с молодой сучкой, которая ходит и нагло в глаза смеётся. Мало того, что шлюхой выросла, так ещё и старших уважать никто не научил. Что с такой взять? Пришлось на жену надавить. А что делать? Жена согласилась, чтобы он обедать и ужинать к ней приходил. Город с тревогой следил: не прогонит ли. Потом выследили, что он после ужина у неё остался, а на утро до работы подвёз. Город вздохнул с облегчением: предприятие не загнётся, люди не потеряют рабочие места.

– Как-то обидно быть женщиной при таких мужчинах…

– А куда деваться? Других-то нет. Женщин неправильно воспитывают, не готовят к реальной жизни, потому им и обидно. Им рассказывают сказки о рыцарях и благородных героях, которые ради любви к своей даме сердца готовы на всё. А в жизни она видит только алкоголиков и нытиков, которые на всё готовы только ради бутылки водки и грубого секса с какой-нибудь нетребовательной шлюхой. Он, может, вслух и не ноет, крепится из последних сил, бедолага, но бабу не проведёшь: она всё равно эти его ноющие интонации, пусть и внутренние, распознает и уловит. У нас неправильное искусство. Оно не отражает реальной жизни. Искусство может что-то придумывать, я не спорю, но уходить настолько далеко от реальности нельзя. Женщина ищет мужчину, потому что думает, что он – сильный, умный, смелый, надёжный. Он сможет оградить её от грубой и жестокой жизни. Она верит, что ему нужна жена, семья и дети. А ей попадается слабый, глупый и крайне ненадёжный трус, который не только не в состоянии оградить её от грубостей жизни, но ещё и сам этих грубостей предоставит в избытке. Сила у него есть, но он тратит её исключительно на то, чтобы скамейку у подъезда сломать или бабу свою поколотить. Ради женщины что-то делать ему вообще западло, он ковыряет при ней в носу и недоумевает, чего этой дуре от него ещё надо. Жена с семьёй ему и на хрен не нужна, только сожительница, которую всегда можно послать куда подальше, или собутыльница. Она ищет мужчину, а находит сынков, которым не жена нужна, а мамка и нянька. Такие под семьёй понимают не жену и детей, о которых надо заботиться, а некое сборище подонков, которые сами ему должны. Семья должна вокруг него вертеться, что он осчастливил её своим присутствием, а не наоборот. Поэтому бабы и пилят мужиков, что те и близко не соответствуют тем образам, на которых женщины воспитаны. А воспитание – это на всю жизнь. Это как неправильная осанка или прикус с детства – с годами их практически не исправить.

– Да неужели всё так плохо?

– Куда как хуже. Большинство мужиков вообще не подходит для отношений, как их представляет себе женщина. Именно поэтому мужик, которого прибрали-таки к рукам, всю жизнь мстит своей бабе. Изощрённо. В стиле «а чё я такова-та сделал?!». Хотя он, сука, всегда прекрасно знает, что именно сделал. Не знает только, зачем. Он потому и требует постоянного восхищения собой, что ему очень трудно выглядеть мужчиной, как его представляет себе женщина. Для него это в самом деле подвиг: жить в семье, ходить на работу, быть цивилизованным. Он очень устаёт от этого, потому что огромные силы прикладывает, чтобы ненароком не показать своё истинное звериное рыло, где не надо. Не убил никого за день, не отравил никому жизнь, и слава богу. Женщина в большей степени цивилизована, а в мужике больше от зверя. Типичный мужской характер – терроризм. Разрушение без всякой цели, только ради самих разрушений. Чтоб потом восстанавливать созданные им же руины. Разумеется, с героической харей и упрёками, что он всё это делает якобы ради баб и детишек, а ему самому эта лажа не нужна. Женщины любят цивилизацию. Наверняка, они её придумали и подарили эту идею мужикам, как и всё прочее. Они обожают комфорт и разумное обустройство мира, их радует вид красивых городов, уютные дома, развитая инфраструктура, культура и искусство. Женщины больше ходят в библиотеки, в театры и на выставки, пока мужья под пиво смотрят низкопробные боевики про крутых наркоторговцев и туповатых рэкетиров. Женщины больше интересуются миром и лучше учатся. Такова статистика. Женщины никогда не ломают скамейки в парках, не переворачивают мусорные урны, не сносят клумбы, как это постоянно делают мужчины, тайно или явно, потому что цивилизация их бесит. Им хочется в пещеры, в дикое сообщество полузверей, где можно зажать кого-то в углу и оттрахать, не интересуясь самочувствием и не заботясь о последствиях, жрать полусырое мясо грязными руками, кидаться друг в друга объедками и дико ржать над грубыми шутками в адрес слабого пола, разумеется. Мужики именно так себя ведут, когда остаются без женского присмотра. Потом они устают от такого бешенства, которое очень много сил забирает, решают, что надо опять побыть человеком «ради этой несносной бабы». Но как они это делают – аттракцион отдельный. С видом величайшего одолжения.

– Вы тоже себя так ведёте?

– Мне всё больше нравится цивилизация. Старею, что ли, но надоели разрушения, нищета, деградация и те, кто их создаёт. Хотя раньше тоже бесновался, но всегда старался уехать подальше, чтобы своих не пугать. Жена меня не держала, она сразу поняла, что лучше отпустить, пока дом не разнёс. Она уж заранее знала, что я через пару месяцев куда-нибудь в бой сорвусь, когда я сам ещё ничего не чувствовал. Я только начинал истерики закатывать на пустом месте, а она: «Ну чего, опять схватки начинаются? Опять куда-то собрался в войнушку поиграть с другими обормотами». Я сразу отнекиваться: мол, да вот и мысли такой нет! А она прижмётся ухом ко мне и слушает, как дерево слушают, когда в нём воды зашумят и слои затрещат: «Помолчи, не мешай мне тебя слушать. Какие тут могут быть мысли, если это не голова, а жопа приключений ищет?». Так и живём. Многие мужики вообще не догадываются, что женщины нас совсем по-другому воспринимают, как нам хотелось бы, как мы сами себя видим. Иной вообразит себя таким замечательным парнем, о котором якобы любая мечтает, а баба видит только засранца какого-то. Мы с женой вначале семейной жизни пробовали жить в городе, снимали комнату в коммуналке. Туда ещё пять семей было забито, и жила одна пара – бывают же случаи, когда такие разные люди оказываются вместе. Он типичный скобарь, матюгальник всё время нараспашку, собой доволен не передать как. Мелкий, но шумный. Всё время гвалт какой-то создаёт, словно этим росту себе добирает, чтоб заметили и не раздавили ненароком. Она, как барышня из позапрошлого века: кофей пьёт из чашечки с напёрсток, держит эту чашечку исключительно с оттопыренным мизинчиком, как представитель дворянского сословия, наедается маленьким листиком салата. Как такие далёкие люди пересеклись, и главное, где? Чувствуется, что недавно они вместе, но чем дальше, тем больший ужас на неё это наводит. Мужик её съедает большую кастрюлю супа за присест, гарнир поглощает вёдрами, пельмени – тазами. То есть постоянно надо что-то варить, строгать, готовить в промышленных объёмах, привычная схема средней советской семьи «кастрюля борща на неделю» не работает. А ещё он каждый день унитаз из строя выводил. По большой нужде сходит, словно камней навалит, стояк забивал конкретно! Откуда брал столько? Сам чуть больше унитаза, а отходов как стружки на мебельном заводе. Навалил и поскакал, типа «нас ждёт подвиг», руководил каким-то тормозным цехом. Бабы из коммуналки зычными голосами на его жену орут: твой насрал – тебе убирать. Она в шоке! Она замуж шла, видимо, ради красивых отношений, а тут ей вантуз какой-то вручили и объясняют, куда и каким концом его пихать. Она его взяла двумя пальчиками, естественно, мизинчик оттопырен. Тут уж бабы в шоке: «Как ты замужем-то оказалась?». В конце концов, убежала она от него к маме-папе-бабушке: они вместе взятые столько не нагадят. Он в запой ушёл, естественно, ревел на кухне, недоумевал, мне жаловался: «Чего этим бабам надо? Я такой замечательный – на работу хожу, руковожу важным подразделением, тормозным. А уже пятая стерва от меня сбегает! На таких, как я, Русь держится, можно сказать, а они своими куриными мозгами постичь масштаб моей личности не в силах». Я его спросил, как он своим масштабом так толчок намертво заколачивает? Ну, говорит, такая у его организма особенность, даже в армию не взяли за это. Точнее, взяли, но, когда он в воинской части канализацию из строя вывел, назад вернули. Хотя и могли стратегически использовать, например, к врагам забросить. Я так понял, что он тяготеет к аристократам, поэтому западает на изящных и утончённых барышень из города. Познакомил его с одной здешней бабой, она на соседней улице жила и давно просила: «Найди какого-нибудь городского мужичка покомпактней, чтоб много места не занимал. Если в запой уйдёт, по лбу ему закатаю и в угол оттащу, а то деревенские мужики как гренадёры, тяжело с ними войну вести». Продуктов у неё много, одной капусты по две бочки каждую осень делает. Туалет в огороде самой примитивной конструкции, а такой любой натиск выдержит. До сих пор довольна: навоз уже несколько лет не покупает! Он тоже доволен, потому что она его хвалит постоянно: «Не мужик, а золото». Тут «золотом» называют продукт ассенизации, смешанный с компостом.

– Ха-ха-ха! Ну, знаете, если женщин воспитывать на таких образах, какие Вы описываете, то они вообще потеряют интерес к жизни! Нельзя же такие дикие картины показывать маленьким девочкам, которые хотят верить в сказку.

– Нельзя, конечно. В этом и заключается трагедия жизни, что девочек воспитывают нежно, а потом им приходится жить в грубом мире. И они разочаровываются в той жизни, какая у них сложилась, разводятся со своими несносными мужьями, а общество радуется, что «эта взбалмошная истеричка» хотя бы родить кого-то успела для дальнейшей эксплуатации. Она верит в принцев и рыцарей, а на деле отношения с мужиком похожи на сцену из фильма «Большая прогулка», где выдохшийся Бурвиль таскает на себе Де Фюнеса, который возмущается, когда его в конце концов ссадили с шеи: «Странно, а мне было так удобно». У мужика на первом месте всё то, что удобно ему. У него отсутствует отдел мозга, которым понимают, что его удобно может быть неудобно окружающим. Когда баба разрушает такую неудобную для себя модель отношений, он вопит, что она рушит устои общества. У нас всё поставлено с ног на голову. У нас невесты ликуют и скачут от радости, когда их берут-таки замуж после долгих уговоров того, кто «берёт». А жених с угрюмой мордой кисло бухает на собственной свадьбе, как будто его невинности лишили, разрешения не спросив. Принято считать, что мужик теряет что-то ценное, вступая в брак. Но он, как квасил, так и будет квасить, как гулял, так и будет гулять, как лежал перед теликом после работы, так и будет лежать. Ничего в его жизни ровным счётом не изменится. А женщины бросают учёбу ради семьи, теряют работу из-за декретного отпуска. Женщина отдаёт себя семье полностью, руками моет полы и посуду, утробой вынашивает детей, кормит своим молоком, отдаёт все ресурсы своего организма. Семья эксплуатирует её нещадно, все смотрят на неё, как на собственность, то и дело теребят, требуют себе внимания. Дети рвут её на части, обижаются на неё, если она «уделяет им мало внимания», хотя всего-то на пять минут на кухню вышла – у детей эти минуты и секунды в их богатом воображении растягиваются в часы и даже дни. Спустя годы взрослые дети вполне серьёзно могут выговаривать матери, как она их «бросила на долгие годы», уехав на два дня к больной бабушке, или якобы одевала в обноски, а на самом деле просто не купила модные джинсы. Детей спать уложила, вроде можно и самой отдохнуть, да не тут-то было: муж лезет со своей нуждой. Никто с ней не считается, никто не верит и даже не предполагает, как она смертельно устала от этой «мечты всех баб – семейной жизни». У неё исчезает такое понятие, как свободное личное время. То самое, которое мужик тратит на ковыряние носа перед телевизором и нытьё, как подлая баба лишила его свободы. Всё должно быть наоборот. Мужик должен радоваться, что его хоть какая-то баба согласилась к рукам прибрать, пока он совсем от своих разрушительных привычек не загнулся. А невеста должна на свадьбе в три ручья реветь, потому что у неё жизнь, собственно, на этом закончилась, и теперь начинается ад. Лично я, когда женился, ликовал, что нашлась-таки смелая женщина, которая не побоялась со мной связаться, невзирая на все мои, мягко говоря, сдвиги. А она такая задумчивая была. Я даже нервничал, как бы не передумала. Даже дома её запирал, когда на работу уезжал.

– Да Вы что…

– Да, такой вот придурок. Боялся, что бросит меня, скулил как щенок, которого оставила хозяйка. Один раз так её достал, что она мне по морде врезала и сказала: «Я не собираюсь уходить из своего дома! Господи, какой ты у меня слабый. Как же мы с тобой жить будем?». И я сразу успокоился. Потому что она наш дом назвала своим, и меня своим признала: «ты у меня». Короче, скулить перестал. Зато начал тявкать, хозяином себя вообразил. Она и тут меня приложила: «Ого, какой рык! Но щенячьи нотки ещё остались, басов добавь». Так целый год её изводил – хорошо, что дети не видели, не родились ещё. Потом понял, что мы так болезненно прирастали друг к другу. Как она это выдержала – до сих пор не пойму.

– А обязательно так себя вести?

– А что делать, если сволочной такой характер?

– Если Вы это признаёте, то не такой уж он у Вас и безнадёжный. Мужчины с поганым характером никогда этого не признают.

– Если признают, но продолжают себя погано вести, то это суперсволочной характер.

– Неужели мужчинам так тяжело побыть рыцарями ради женщин?

– Конечно, тяжело. Потому что мужики сами по себе не рыцари. И никогда не надо от них требовать рыцарства – они ж потом бабе плешь проедят, что им пришлось совершить ради неё что-то этакое рыцарское. Например, не нажраться на Восьмое марта или новогоднюю ёлку вынести до майских праздников. Благородные, смелые и самоотверженные рыцари в отношениях – это как раз женщины. Они и приписали свои рыцарские качества мужчинам. Как мужчины веками приписывают женщинам свои качества – глупость и распутство. Люди так устроены: они приписывают другим свои наклонности. Мужик веками доказывает бабе, что она – дура и шлюха. Потому что он именно такие качества хочет в ней видеть прежде всего, потому что только такая баба и может с ним спутаться. И если мужики встречают женщину, которая не отвечает этим ожиданиям, то возмущению их нет предела.

– Видимо поэтому всё больше женщин, которые вообще не хотят никому нравиться и живут только для себя.

– Женщина не умеет жить только для себя, чем мужики всегда и пользуются. Женщина понимает, что в мире всё взаимосвязано, и каким бы дураком мужик ни был, а надо его и такого любить, а то ведь по нему, горемычному, жизнь прошлась, прямо скажем, танком. Даже так называемые феминистки всё делают только ради мужчин. Они пытаются доказать именно мужикам, что ничем не хуже их. Зачем? Мужики эти доказательства не воспринимают, потому что женщина для них хороша сама по себе, а не по способности копировать мужчину. Даже те женщины, которые умышленно не следят за собой, одеваются кое-как в мешковатые штаны и мужские свитера, хотят показать этим, что им плевать на мнение окружающих, что они слишком умны, независимы и серьёзны, чтобы интересоваться такими глупостями, как бабские тряпки. Показать! Кому, спрашивается? Да всё тем же мужикам спешат себя продемонстрировать, дескать, мы так же презренно смотрим на женскую моду, как и вы, так что оцените эту нашу жертву. Беда в том, что нормальный мужик никогда не станет высмеивать женщину за её стремление выглядеть красиво. То есть, все эти «независимые и умные» дуры опять-таки выслуживаются перед самыми проблемными и бестолковыми представителями противоположного пола, которые не могут позволить бабе даже прилично одеться. Они и становятся-то феминистками только потому, что всегда пытаются что-то доказать каким-то кислым мудакам. Сам по себе человек никогда не живёт, он всегда с кем-то связан. Его всегда кто-то родил, кто-то учил, кто-то натаскивал, кто-то должен ему, и кому-то должен он сам. Крайние проявления самостоятельности и независимости так же нежелательны, как и крайняя беспомощность. Вот говорят, что появилось слишком много самостоятельных женщин. А кто их такими сделал? Мужики. Почему женщины такими стали? Потому что им не на кого рассчитывать, проще своими силами обходиться, чем надеяться на каких-то ненадёжных болтунов, нытиков и пьяниц. А не хочет она никому нравиться, потому что некому ей нравиться. Всему в жизни старт задаёт мужчина. Когда ему надоедят феминистки, то они сразу же исчезнут. Их присутствие говорит только о том, что такие бабы зачем-то нужны сильному полу. Он веками какие только претензии ни выдвигал – баба-дура всё выполнила. Надоело ему. Он начинает скулить на очень высоких нотах: «Женщины, что ж вы дуры такие? Учитесь уважать своё человеческое достоинство, цените себя! Не надо ради нас наряжаться – развивайте свой богатый внутренний мир. Хватит нас, дураков, слушать. Живите так, как вам лично удобно, а мы пошли воевать друг с другом за очередное счастье во всём мире». Вот тебе, бабушка, и эмансипация.

– Что ж с этим делать?

– А скалка на что? Есть такой хороший кухонный прибор – скалка. Полицейская дубинка жены. Выбивает из мужика всю дурь и прочие ценные показания.

– Ну это уж вообще тирания какая-то!

– А не будет, дурак, феминисток из баб делать. Сделал, так получи. Теперь мужики и хотели бы им это запретить, но правила диктует большинство, а эти вояки после войн уходящего двадцатого века в меньшинстве остались. Они пытаются козырять этим меньшинством, думая, что их будут больше ценить как раз за редкость, но природа так устроена, что вытесняет вымирающие виды окончательно. Большинство военных на гражданке спивается ударными темпами, потому что они не умеют жить в условиях мирной жизни. Их выбивает из колеи одно то, что дома надо платить за свет и газ. Они находят себе бабу, которая берёт на себя все их бытовые проблемы, и гнобят своим нытьём, как они героически где-то там за что-то воевали. А ей-то что с того? Она-то не там, а тут. И ей надо тут за таких героев землю пахать и на заводах работать. Ошибка думать, что пацифистом быть легче, чем милитаристом. Я давно заметил, что к войне всегда призывают гражданские пустобрёхи, которые даже армейской жизни не познали и на передовую уж точно не собираются. На самом деле военная жизнь намного проще мирной, а дезертиром можно стать, не только сбежав из армии, но и наоборот: удрав на войну от мирной жизни. Именно поэтому мы войну под себя и облюбовали – мужики всегда выбирают, что попроще. И убедили баб, что это им как раз повезло – обустраивать жизнь, пока сильный пол где-то героически воюет «за правду». Типа, в мирной жизни делов-то всего ничего: на работу сходил, зарплату получил, в кабаке пропил. Но мирную жизнь налаживать значительно труднее любой войны. Мужики дезертируют от жизни на войну, в пьянку, на тот свет именно потому, что не хотят, да и не умеют жизнью заниматься. А на войне всё просто: приказ дали – выполняй. На войне все герои. На гражданке героев нет – тут никому не интересно, какой ты смелый с миномётом. Война очень развращает в этом отношении. Привыкаешь, что вот ползёт враг, ты можешь его подстрелить, и тебе за это ничего не будет. А тут «ползут» цены, и ты ни-че-го не можешь сделать, чтобы их остановить! Тут тебе никто обмундирование не выдаст и на постой не определит, тут самому надо себя обувать и одевать. А чем платить? Где деньги взять? Надо идти работать. А куда идти, если никто нигде никому не нужен, если работы как таковой нет? Или она есть, но нет зарплаты? Думай. А с этой способностью как раз и проблемы. Потому что на войне не надо думать, достаточно только приказ выполнять. Подвезли боеприпасы – армия стреляет. Не подвезли, так и не подвезли – отступает. Тыл не в состоянии помогать фронту – фронт будет сдавать врагам тыл с бабами, стариками и детьми без всякого сожаления. Любой полк, когда у него в условиях войны заканчивается жратва и медикаменты, входит в ближайшую деревню и совершенно безнаказанно грабит и насилует там безоружное мирное население, которому уже фиолетово: свои солдаты это делают или чужие. И те, и другие – враги.

– А почему мужчины так любят войну?

– Потому что самцы. Самцы всегда истребляют других самцов, иногда без всякой цели. Так, на всякий случай, чтобы конкуренция за самок была меньше. В криминологии есть такое понятие, как непреднамеренное и зачастую совсем необъяснимое убийство после совместного распития спиртных напитков. Потому что алкоголь убирает контроль, и человек показывает своё истинное лицо, что бы он до этого ни трендел о какой-то там крепкой мужской дружбе с тем, кого убил. Алкоголь – это как сыворотка правды: всё дерьмо сразу очень хорошо видно. И то, что из наших пьяных сограждан сейчас столько говна лезет, говорит о том, что они сами по сути своей – говно. Удивительно, почему мужики мочат друг друга именно после «дружеских» посиделок. Да что там дружба – убивают родных братьев, отцов и сыновей в состоянии опьянения. Любая баба знает, если её муж, брат или отец с кем-то «по пьянке дружит», его запросто могут замочить или втянуть в какую-нибудь нехорошую историю. Он на неё огрызается за слежку и волнение и не понимает, что в данной ситуации правды больше на её стороне. Любой участковый, любой судебный эксперт знает, что вся эта хвалёная «дружба» или любое другое мужское «братство» – своеобразная группа риска, где убийство по настроению такой же привычный атрибут, как и водка. Любой мент знает, когда вскрывает квартиры пьющих бобылей, где по заявлению соседей долго шумели, а потом подозрительно затихли, что бесполезно спрашивать какого-то спящего хмыря с топором, за что он покромсал своих «друзей». Он не знает, за что. На сознательном уровне они не могут объяснить, зачем так делают, потому что это как инстинкт, непроизвольное действие. Это мучение для любого дознавателя: составить более-менее внятный акт о причинах убийства некоего гражданина своим «закадычным дружбаном». Никто никогда не сможет логично объяснить, зачем, за что, почему и на кой он убил кого-то из своих дружков, хотя раньше любил орать что-то типа: «Да мы с Витьком – не разлей вода!». Вот так и «дружат» эти «братья навек»: бухают вместе, влипают в разные глупости, медленно, но верно превращаются в идиотов. В какой-то момент начинают цеплять друг друга: то одному кажется, что кто-то на него не так посмотрел, то другой уверен, что ему кто-то что-то не так сказал и вообще угрожает. И начинается прелюдия убийства. Очень рискуют те глупые жёны, которые разрешают мужу таскать в дом таких дружков, потому что в большинстве случаев всё заканчивается групповым изнасилованием этой слишком покладистой дуры.

– Но мужчины любят острить на тему женской дружбы, которой якобы вовсе нет, а настоящая дружба – именно мужская.

– Мужики обожают рассусоливать об этом только потому, что дружба – больная тема для них. Они утверждают, что женская дружба – это серпентарий или ещё какой террариум для ядовитых рептилий и насекомых. Мужики тут уж на комплименты не скупятся, подбирают самые ядовитые словечки, выдавая с головой собственные страхи. Якобы бабы не умеют дружить, потому что завидуют друг дружке и конфликтуют за нас, за сокровищ таких. Между тем, какая-нибудь Марья Никаноровна и Федосья Христофоровна, которые всю жизнь открыто враждуют по лестничной клетке из-за графика уборки подъезда, обе живут до глубокой старости, мирно переругиваются на скамеечке. Одна для другой иногда сходит за хлебом, другая достанет нужные лекарства, когда «верный враг всей жизни» захворает. Женщины всегда враждуют открыто. Если одна другой не нравится, это сразу видно. У мужиков всё завуалировано под дружбу, всё исподтишка. И в этой «дружбе» народу гибнет больше, чем в любой войне. Потому что в любом мужике сидит эта самцовая психология: уничтожать лиц своего пола. Не зря говорят, что мужчины – это случайно выжившие мальчики. Я сам замечаю, что многие мои ровесники постепенно переселяются на кладбище. Найдётся много мужиков лет сорока или пятидесяти, которые остались одни без своих компаний – остальные все полегли, как на войне. От дружбы. Кто зимой в сугробе замёрз, кого на рыбалке по дружбе утопили, кого-то поезд сбил, когда весёлая компания куда-то перемещалась с одного места пьянки на другое. Они ревут и жалуются, какие это были мировые мужики, как они здорово дружили и весело кутили, но их сжили со свету государство, эпоха, история, начальство, сионисты, фаза луны, или просто родители на горшок не так посадили. Первыми в списке обвиняемых идут, конечно же, жёны и тёщи. Они, дорогие! При этом тёща-кобра не раз этого «мирового парня» из сугроба вытаскивала и на себе до дома пёрла, когда друзья его там после пьянки попросту «забывали». А жена-змеюка находила своё «сокровище» в луже, где он мог захлебнуться, упав туда мордой, когда они плелись с дружками из магазина, но «отряд не заметил потери бойца». Женщина никогда не пройдёт мимо человека, даже если терпеть его не может, но видит, что он посреди улицы в одном ботинке валяется. Она всех поднимет, разбудит, растолкает, закатит истерику, но заставит перенести эту сволочь туда, где он не околеет от холода или не захлебнётся в собственной блевоте. А то и сама притащит, отмоет, отстирает, откачает. Мужик всегда её по-своему отблагодарит: назовёт падлюкой и заявит, что это именно она его со свету сживает. Допустить крамольную мысль, что он когда-нибудь сдохнет стараниями своих «друзей», ему развал мозговой деятельности не позволяет.

– А женщины умеют дружить?

– Женщинам дружба не нужна. Они не делают из дружбы культа, а просто общаются. Если мужики дружат, об этом должны знать все. Они всех достанут тем фактом, кто у кого в корешах ходит, кто с кем братается. А без стаи сразу теряются, потому что в одиночку ничего из себя не представляют. Мужики оценивают друг друга, у кого какие связи, кто дружит с влиятельными людьми, а кто – лишь с местной пьянью-рванью и прочей шпаной. Мужик с полезными связями, который «умеет дружить» с нужными людьми, – это как человек с солидным капиталом. Если кто дружит с начальником ГАИ или директором кладбища, то на него смотрят как на состоятельного человека. А если он с ними вдруг разругался, это можно приравнять к потере солидной части имущества.

– Но бывает же дружба без выгоды?

– Зачем она нужна? Зачем себя тратить на отношения, которые ничего не дают? Жизнь слишком коротка для этого. Это мальчишество, если хотите, тяготеть к бессмысленному прожиганию времени абы с кем, лишь бы налили и «поняли». Такие и бабу себе ищут, лишь бы было кому сопли свои излить и ещё кой чего. Мужик с годами должен обрастать нужными связями с полезными людьми, только нежелающие взрослеть лохи и хронические неудачники дружат непременно с каким-то горем луковым, только на том основании, что они когда-то вместе в детский сад ходили или в одном подъезде кантовались. Как бы это горе луковое не тянуло их на дно, а будут продолжать эти непонятные отношения до их логического завершения: пьяной поножовщины или белой горячки. А настоящих друзей всегда мало, так что их даже искать бессмысленно. Среди мужиков под друзей чаще враги маскируются. Это иногда настолько хорошо видно, что остаётся только удивляться, насколько плохо мы в людях разбираемся. Например, мужики обожают галдеть о некой мужской солидарности, но если присмотреться повнимательней, то эта солидарность липовая всегда направлена на какое-то разложение. А исповедующие эту солидарность «друзья» терпеливо наблюдают, когда же этот разлагающийся полудурок окончательно деградирует и сдохнет. В чём мужики преимущественно друг друга покрывают? Никто не просит друзей, чтобы они не проговорились его жене, что он нашёл выгодную работу, второе образование получает или дом для неё строит. Скрывают пьянки, измены, растраты, мелкие пакости, преимущественно по женской части, потому что на большее не способны. Короче, паскудство всякое. И всё такое мелкое и незначительное, как и сама их жизнь. Есть такой заезженный анекдот: женщина всегда расскажет мужу своей подруги, если та ему изменяет. А если жена ищет подгулявшего мужа, то все его друзья по очереди скажут, что он сейчас у них сидит. Даже когда он уже домой приполз. Но для чего это нужно? Чем мужики тут гордятся? Тем, что женщины говорят правду, а они врут? Чем такие истории заканчиваются? Жену он рано или поздно потеряет с таким отношением. Из тех же друзей её кто-нибудь перехватит, увидев, что толковая баба пропадает с бестолковым мямлей. Любовница его тоже бросит, когда ей надоест десять лет обещаний развестись «с этой грымзой». Или ей просто нравилась роль соперницы, а с мужиком, которого даже жена бросила, ей как-то в облом. Так они всё и теряют: и семью, и работу, и деньги, и здоровье. И плетутся ныть к друзьям, которые их по жизни прикрывают из солидарности, а те будут врать, что на наш век бабья хватит. А век-то не такой уж и бесконечный. И бабы не такие уж дуры, как мужикам хотелось бы. Он за свой век не только семьи не нажил, но и настоящих друзей у него никогда не было. Так, только шелупонь какая-то вертелась, лишь бы потрепаться с кем было. А настоящий друг всегда скажет тебе правду в глаза, что ты ведёшь себя, как дерьмо, что вот тут ты очень ошибаешься, и объяснит, к чему эта ошибка может привести. Не спьяну это орать будет, когда собутыльники обычно убивают друг друга, а тихо скажет, с глазу на глаз, чтобы никто больше не слышал. И скажет так, что ты сам поймёшь: а ведь он, зараза, прав. Я друзей настоящих только так и находил. И уже не отпускал. Потому что это – редкость. Но мужики в массе своей любят лесть, чтобы кто-то постоянно врал им, какие они нереально крутые и самые лучшие. Поэтому очень часто за лучших баб принимают шлюх, а настоящих друзей путают с врагами. Потому что друг иногда обязан вести себя довольно-таки жёстко, чтоб дошло до тебя, в чём ты заблуждаешься. Дружба – она ведь, как и правда.

– В смысле, что горькая?

– Да. Дружить нелегко, это совсем не увеселительное занятие. Но дураки ищут в жизни только веселье, поэтому и нарываются на таких вот «друзёв», которые могут облапошить по пьяни и глазами хлопать: «Да ты чо, мы ж друзья!». А друзей мало. Но их и не нужно много. Одного настоящего друга можно целой армии врагов противопоставить. Вообще, в любых мужских коллективах должна царить не дружба, а железная дисциплина, иначе мужики друг друга окончательно истребят. Хотя иногда даже дисциплина не помогает, настолько силён этот инстинкт. Взять дедовщину в армии. Вроде и дисциплина есть, а не помогает: всё равно убивают друг друга. Без всякого повода, без всякого смысла. А уж гражданскую дружбу взять, глупую и бесцельную, пьяненькую, которая, собственно, на одной только пьянке и держится, так целая армия народа гибнет каждый год из-за участия в ней. Мужики именно из-за склонности к уничтожению друг друга обожают подбивать друзей то с моста прыгнуть на спор, то на мотоцикл усядутся впятером на слабо. С нашего железнодорожного моста постоянно прыгают. Там рядом городской пляж расположен, так заложат на солнцепёке за кадык литр водки и пошли геройствовать. На моей памяти человек десять точно погибло, если не больше. Для такого маленького города это много.

– Как же с такого моста прыгать? Зачем? Он же высокий очень…

– Чем выше, тем для настоящей мужской дружбы лучше, чтоб кто-то из друзей наверняка не всплыл. Вообще, в глубокие советские времена такие мосты охраняли стрелки ВОХРа, которые имели право стрелять на поражение и без предупреждения в любого, кому взбредёт в башку прогуляться по стратегически важному объекту. А сейчас там появляются раз в сутки какие-то обходчики, но «друзья» даже их умудряются напоить и уговорить прыгнуть, «чтоб никто не подумал, что ты приссал». Мост же не просто высокий, а его во время Войны взрывали, и на дне реки до сих пор лежат бетонные глыбы прежних опор. Есть всего две-три точки вхождения в воду, чтобы не напороться на рваную арматуру. Они прыгают, естественно, мимо этих точек, рвут себе задницу и всплывают с обиженным видом на мёртвой морде: не уберегли-таки мирового мужика, падлы. И ни разу не было, чтоб друзья такого придурка остановили. Ни разу! Прибегали бабы, привязывали его за трусы к перилам, грозились прыгнуть следом, сообщали в милицию о готовящемся теракте на железной дороге. А «друзья» разочарованно следили и ждали: ну, уж сдохни ты хоть на этот раз, чтоб был законный повод нажраться на поминках лучшего друга до зелёных чертей. Всегда в мужских кампашках есть кто-то самый дохлый, зато самый заводной – дохлякам это вообще свойственно. Дружки таскают его всюду, подбивают на всякую глупость и ждут, когда же он угомонится навсегда. Потом смотрят друг на друга и выискивают: кто будет следующим. Бывает, что такие «дружбы» сами разваливаются после первой же смерти, аварии, обвинения в групповухе или ещё каких бессмысленных деяний, которые обычно мужики совершают за компанию. Если они ещё не окончательно деградировали, у них срабатывает здоровый инстинкт самосохранения, и они понимают, что это общение заводит их куда-то не туда. Что жизнь не такая уж скучная, чтобы так тупо из неё сваливать на тот свет. Они понимают, что неосознанно уничтожают друг друга и самих себя, умудряясь найти смерть даже в самых мирных условиях. У нас тут недалеко в лесу заброшенный военный аэродром проворные ребята переоборудовали под парашютную базу. Знаете, сейчас у скучающего и малахольного обывателя обострилась этакая своеобразная и очень нездоровая мода на риск, до опасности сами все не свои. Шли бы на шахту, в самом деле, если так свербит, – больше пользы было бы. Ну, короче, наблюдается повышенный спрос прыгнуть с большой высоты за большие деньги. Отбоя нет от желающих! Не скажу, что все смертники, но как заявляется некая шумная и очень «дружная» компашка, даже воронам на деревьях сразу ясно – трупу быть. Хоть сейчас санитаров из мозга вызывай. Хоть сейчас на кладбище яму заказывай. Все под мухой, что называется, все на взводе, бьют копытом, сил нет терпеть, чтобы подвиг хоть какой-то совершить. Некоторые аж в самолёте бухают, что запрещено инструкцией, но проносят водку в носке под штаниной, как хронические алкаши в палату во время обхода. Ни одна баба не пустит своего пьяного дурака с парашютом прыгать, друзья – не шелохнётся ни один. Друзья только наблюдают, когда самый главный мудила в их компании башкой приложится, чтоб остатки мозгов уж точно не собрать было. Ржут, хихикают, подкалывают сомневающихся, выставляют всё, как шутку, мол, ничего страшного, так и должно быть: «Да мы столько лет дружим! Да мы друг за друга глотку любому порвём». И начинают искать этого «любого» в каждом. Пока жена этого мудилы не прибежит. Она орать будет, огребёт от него же по сусалам, «шоб не позорила такого крутого мужика перед друзями», но не успокоится, пока не стащит его с самолёта. Потому что чует баба смерть, а от этих «друзей» смертью так и разит. Тут бизнесмены из Петербурга с пьяных глаз прыгали, так некоторых потом только к зиме с сосен сняли. Один всё ж таки погиб на радость товарищам. Следствие склонялось к версии, что друзья его сами опоили и из самолёта выкинули, чтобы убрать конкурента из бизнеса.

– Почему не запретят такое опасное занятие?

– Занятие само по себе не опасное. Опасным его делают охочие до такой вот «дружбы» мужики. Да там и женщины прыгают, но никаких эксцессов. Ни один юрист не докажет, что парашют – это опасно. Дураку его дать – будет опасно. А дураков много, поэтому услуга пользуется повышенным спросом. База со своих доходов и милиции деньги отстёгивает, и в муниципалитет хороший процент платит. Налоговая тоже за них горой: в наших краях не так уж и много доходных предприятий. Да и вообще, кто ищет, тот найдёт. Если мужик горит желанием загнуться, он это сделает даже на пуфике. Так уж нелепо мы устроены. А выпусти нас в природу, да ещё с друзьями – гарантированная смерть. Вот сейчас лес горит, сколько там этого добра находят! Тут из районной прокуратуры пострелять приезжали, охотнички, блин. Как их в прокурорские-то взяли? Там всё-таки стрелять учат, а лейтенантик какой-то шмальнул по кабанчику, а попал в главного следователя управления. А кабанчика никто так и не видел. Кабанчик, кстати, если не знаете, когда с разбегу наскакивает на человека, то травмы такие, словно автомобиль сбил. Очень тяжёлая зверюга. И вот они лыко не вяжут, а едут на кабанчика охотиться. Потом их тут целыми подводами из леса вывозят, как у Чехова в каком-то рассказе. Кого-то в болоте по пьяни утопили, другой в дымящийся торф упал, да так и не встал. Двух-трёх вдохов достаточно, чтобы окочуриться. Нашли какие-то головешки, теперь гадают, чьи да откель. В район везти надо, а оттуда и в область – здесь-то на местах никакой экспертизы нет. Некоторые ещё и девок с собой везут в одних летних платьицах.

– Это в горящий-то лес?!

– Ага. Те визжат почти без умолку, потому что спутники на каждом шагу подвергают их и себя смертельной опасности. Бабам страшно – мужикам смешно. Я ж говорю, мужики сами по себе не жильцы, за жизнь ни фига не держатся, да ещё гордятся этим и зло высмеивают тех, кто им сигнализирует о смерти. Чуть подтолкнул его, он уж и рад в ящик сыграть, ещё и спасибо скажет. Или притопят бабёнку в болотце, выждут, пока она пузыри начнёт пускать, потом полезут спасать с видом рыцарей, которые ох, как устали от этих несносных женщин – от них ведь одни только беды! Бабы теряют к таким «лыцарям» всякий интерес, потому что ей жить надо, а он весь настроен на смерть, на подвиг, на выпендрёж без повода. Бабы их пилят нещадно, орут в оба уха, но эта могила ходячая их не слышит, только пугается: «А чаво ты такая злая?». Он не понимает, что смерть куда как злее. Она орать и предупреждать о своём приходе не будет. Хотя она их сама уже боится, потому что не смерть их ищет, а они её уже затрахали своей готовностью сдохнуть в любой позе. А уж в банях сколько охочих загнуться «дружбу водят» – и не сосчитать. Самый настоящий клуб самоубийц. Мрут как мухи. Сейчас ведь повадились в бане квасить и жрать, что совсем извращение. Два года тому назад целый зам прокурора в бане преставился. А кто виноват, если ему чего ни нальёшь, он – хлоп и повторить, хлоп и повторить. Хлоп и в гроб. Нормальные люди в баню мыться ходят, очищаться от грязи, а эти в рыбной чешуе сидят, пивом обольются, от ерша переблюются – спрашивается, чего ты и мылся-то, если вылез оттуда свинья свиньёй. Баня – это серьёзная нагрузка на организм, как и жратва. Поэтому совмещать их никак нельзя.

– Я «Иронию судьбы» вспомнила, под Новый год всегда показывают.

– Это вообще фильм ужасов какой-то, всегда с содроганием его смотрел. Мужская «дружба» в чистом виде. Русским провинциалам вообще трудно понять, что столичные жители могут так озверело жрать водку – у них же там якобы культура, театры, книги и всё такое прочее. Показано тихое советское время, а сейчас главный герой не выжил бы. Его или таксисты ограбили бы, или менты замочили, или носильщики в аэропорту воспользовались бы тем, что дурак лыка не вяжет. Вы сами подумайте, какой это риск, вусмерть напиваться в России зимой? Сколько родственников с ног сбиваются в поисках, сколько пожилых родителей получают инфаркт и умирают раньше времени от переживаний за своё великовозрастное чадо, которое вот так вышло якобы на пару часов и зависло где-то на несколько дней. А сколько всяких служб на уши ставят, чтобы нашли и спасли такое безответственное дерьмо? Знаете, сколько народу так гибнет? Каждую весну в растаявших придорожных сугробах только по нашему району по три грузовика трупов собирают. Когда этот фильм вышел, мы от школы трудовую практику на стекольном заводе проходили. Я помню, как заводские мужики этот фильм бурно обсуждали, даже ужасались, нашли кучу ляпов. Они многие пили годами, иные имели такие солидные стажи в этом деле, почти как трудовые. Но нажраться вот так, чтобы свой дом с другим городом перепутать, в чужую квартиру ввалиться и не заметить этого – это алкоголизм забойный. В конце концов, улечься в чужую постель, где до этого спала одинокая женщина, которая даже пахнет по-другому – это уже нечто. У любого мужика, у самого спившегося и потасканного кобеля нюх на своё лежбище сохраняется, даже если он домой без глаз приползёт. Даже если здания совсем одинаковые, любая собака свою парадную отличит из сотни тысяч: дверь не так на петлях болтается, не так скрипит, почтовые ящики иначе расположены, стены по цвету всегда отличаются, ступени по-другому сбиты и так далее. Если мужик свой дом не узнаёт – это кранты. Это уже такая стадия алкоголизма, при которой надо помещать на принудительное лечение. Если бы у главного героя были настоящие друзья, они бы приняли его на плечо, как корабельный канат, и понесли бы к хорошему наркологу. Но они тащат его в баню, там поят до бессознательного состояния и ждут, чем всё закончится. Вот такая странная у мужиков дружба.

– А в чём же ляпы фильма?

– Главный герой – хронический алкоголик. Но показано, что он якобы не пьющий, а просто «по неопытности» вот так нализался, ах, как это смешно, сплошное ха-ха да хи-хи. Дескать, как это забавно, когда к женщине под Новый год в дом вваливается такое мурло, чисто подарок от Деда Мороза. А она не ценит, потому что все бабы – злыдни и стервы, сживают нас, таких замечательных, со свету. Любой алкаш со стажем знает, что начинающий пьяница никогда не станет пить в бане. Он для этого пока ещё соображает, что делает. Баня – это опасная зона высоких температур, где человек должен не просто трезвым быть, а супертрезвым. Там умирают не только пьяные, но и у внешне здорового человека может сердце не выдержать или сосуды лопнуть. Начинающий пьяница никогда не станет так лакать водку или пиво – его просто вырвет. Организм всегда сопротивляется первой сигарете, наркотикам, спирту. Это неправда, что наркоманы сразу кайф получают, как только начинают принимать дурь. Они первые месяцы постоянно блюют и дрищут, настолько сильное сопротивление идёт со стороны всех систем. Организм сигнализирует, что в него поступает сильнейший яд, пока человек сознательно не заглушит эти сигналы дальнейшим отравлением самого себя, настолько сильна в людях тяга к смерти. Мужики, которые пьют в бане, делают это не раз в году, а гораздо чаще. Пить в бане – это скрытая склонность к суициду, в психиатрию прямая дорога, но алкаши из этого культ сделали. Чтоб так пить, надо какое здоровье иметь, а где оно у них? Спортом никто не занимается, сердчишко у всех слабенькое, организм нетренированный, хлипкий. Баба только прикрикнет на него, а он сразу глазки закатывает и за свою сиську дряблую хватается, от одной звуковой волны уже помирает. Ну, куда он лезет-то с такими нервишками в пьянку? С банки пива идиотами делаются, алкогольную нагрузку совсем не держат. А почему? А потому что сосуды у всех слабые, вместо мускулатуры слизь какая-то болтается, вот и развозит, как квашню. Ещё недоумевают, почему их бабы воспринимают только как недоразумение. Водка сразу бьёт прямой наводкой по мозгам, потому что мясо не может хотя бы часть этого удара на себя принять, нет на них мяса. Только верещат, что все вокруг выедают им мозги, но у них и мозгов-то нет – выедать нечего. Вместо крови тоже что-то жиденькое и для жизни непригодное, так что начальникам-вампирам или тёщам-кровопийцам и поживиться-то нечем. У нас в стране подавляющее большинство алкашей не располагает тем здоровьем, которое необходимо для участия в тех попойках, которые они называют своей священной дружбой.

– Странно слышать, что для пьянства нужно здоровье.

– Да ещё какое! Пьянство – тот ещё спорт, в него без здоровья и соваться нельзя. Если у кого оно и есть, то его быстро пропивают. Это хуже всего, когда мужик пить не умеет, но пьёт. Хуже всего, когда мужик пытается делать то, чего не умеет. Не умеет воевать, но лезет в войну, развязывает её на пустом месте, не понимая, как потом сложно её остановить. Не умеет водить, но лезет за руль. Не умеет строить, но воображает себя строителем, который способен создать пригодное для жизни пространство. Если ты садишься пить, то умей это делать. Если идёшь в баню, так будь любезен выдержать её жар и пар, а не грузи окружающих, вот как я, дескать, там напился, вот событие-то века, посочувствуйте мне, поучаствуйте все в моей судьбе, забив на свои дела, ведь я ж – такой хороший. Короче, каких бабы терпеть не могут, но им упрямо доказывают, что это и есть счастье для женщины, которая сама ничего в своём счастье не смыслит. К сорока годам первый раз в жизни без маминого присмотра остался, вот его и повело. Ничем не выделяющийся скромняга, считающий, что когда-нибудь его за это должны оценить и наградить, но иногда самого колбасит от этого, и тогда он, как я понял, надирается по-чёрному. С друзьями. И прут из этого тихони такие оккупанты – ведь самую настоящую оккупацию устроил в чужом доме! Его ждёт невеста-красавица, но он всё ищет чего-то этакого, чего у других нет, что ли. И для таких «чем-то этаким» является преимущественно чужая баба. Она для них тем и хороша, что чужая. Невыносимо им, если до них её никто не имел. Как другого кобеля увидел рядом с ней – уже влюблён по уши. А она думает: вот и встретила своего единственного, уж со мной он так пить не будет. Ещё как будет! И она так же будет искать его по другим городам и чужим койкам, куда он якобы по недоразумению угодил без всякой задней мысли, как будто у него какие-то другие мысли есть. В нашей стране сторонники алкоголизма и прочего самцового самоистребления бабам так мозги закомпостировали, что каждая верит, будто женитьба на хорошей и покладистой женщине может заставить мужчину отказаться от своих смертоносных привычек.

– А разве не так?

– Это всё равно, что вступать в брак с онкологическим больным и верить, что он только от этого сделается здоровым. Не сделается. Хронический алкоголизм тоже никуда не денется. Надо понимать природу этого явления. Только в нашей стране верят, что от пьянки исцелит образование, музеи и театры! Хотя в бухле утонули и продолжают тонуть не только какие-то безымянные деревенские ханурики, но и образованные представители искусства и культуры, как бы их не спасали мамы, жёны и прочие дуры. Это заблуждение, что пьяницу надо спасать, он-де в пьянке гибнет. Ему там хорошо! Плохо-то как раз тем, кто его «спасает» – они жизнь свою фактически просрали. Всем этим горе-спасительницам надо психологическую реабилитацию проводить и специальную пенсию назначать, что угрохали свои лучшие годы на требуху какую-то.

– Но бывают же истории, когда люди исцеляются благодаря любви!

– В кино бывают. Такие истории, скорее всего, женщины придумывают. Или сценаристы, которые рассчитывают именно на женскую аудиторию. Потому что женщины верят в любовь и очень дорожат ею. Мужики ничего это не ценят и даже высмеивают.

– Всё равно женщина будет верить в прекрасных принцев, как бы мужчины эту веру не высмеивали и не опровергали!

– Будет, конечно. Что ей ещё остаётся? Мало какой современный мужик считает свою бабу такой уж ценностью и подарком судьбы, чтобы ради неё отказываться от саморазрушения. Да он скорей её саму подсадит на алкоголь и никотин, чтоб всегда было с кем фуфырь раздавить или у кого сигарету стрельнуть. Не спорю, возможно бывают удивительные случаи, когда человек меняется в лучшую сторону, почувствовав, что его любят…

– Конечно, бывают!

– Возможно…

– Бывают!

– Ну, хорошо, пусть бывают. Но для этого надо верить во всё это и очень дорожить этой верой. Чудеса работают только тогда, когда человек в них по-настоящему верит. А он не верит. Не умеет. Он испорчен настолько, что скулит, спивается и ждёт, когда же его кто-то подберёт и полюбит «такого, какой он есть». Но он не способен любить сам. Как других, так и себя, особенно «таким, какой есть». Он не может никого любить, потому что слишком зациклен на себе, на своей персоне, и уверен, что вокруг этой персоны весь мир должен вращаться, и каждого человека оценивает по способности к этому вращению. Он ноет, что бабы его не замечают и не уважают, но при этом делает всё возможное, чтобы его уважали ещё меньше. Он только требует, чтобы его любили и хвалили, но при этом сам в это не верит. Не верит настолько, что его даже бесят те дуры, которым хватило ума выбрать его для отношений. Именно поэтому в нашей культуре так привычна мужская враждебность к жёнам. Именно поэтому ни одна баба никогда не сможет исцелить и спасти своего мужа-пьяницу: он просто не позволит ей этого сделать. Ему это не нужно и даже мешает образу вечно скулящего страдальца, которого так и не оценили, не заметили, не допоняли. Хотя он сам себя понять не в состоянии. Полстраны ходит с выражением непонятого гения на морде и не понимает, что гениев так много не бывает. Полстраны квасит до синевы и спешит перекочевать на кладбище, только за то, что на них не так посмотрели, не то сказали, не похвалили, что мимо своего подъезда не промахнулся и мимо горшка не нассал. Таких зачумлённых людей никто никогда не выведет из их мрака. Им остаётся только ныть и пить вместе с себе подобными, назвав сие странное занятие дружбой.

– Неужели мужчины совсем не могут дружить без водки и риска?

– Не получается. Осмотритесь вокруг и найдите примеры такой дружбы. Её нет и быть не может. Потому что взрослому мужику дружба не нужна и даже вредна. Я давно заметил, чем больше мужик тяготеет к такой бессмысленной «дружбе», тем он глупей и бестолковей в деле. В природе взрослые особи не дружат, а охотятся вместе, согласовав свои действия и чётко распределив роли. И не забавы ради, как у современных бездельников, а ради добычи реальных ресурсов для жизни. Взрослый дядька должен заниматься работой, своей семьёй, помогать пожилым родителям, а не тратить драгоценное время на выслушивание каких-то пьяных баек в тысячный раз. Мужики могут вместе только работать, дело делать, создавать что-то. Всё остальное от лукавого, как в старину говорили. Не случайно они так часто гибнут от дружбы. Но обвиняют в этом бабу. А она верит, что исцелит его, хотя там одна болезнь – дружба. Друзья будут его поить в бане до полусмерти и с укоризной ей выговаривать: «Что ж ты так плохо за мужиком смотришь, женщина? Да он же у тебя гибнет! Как тебе не стыдно?». Они его поят, но виновата баба. Только в нашей стране такое и можно увидеть, как мужики обиженно бубнят, что их спаивают жиды, америкосы, бабы и прочие враги России, но при этом сами подливают друг другу водочку. Да ещё и в бане. Да ещё и зимой. Чтобы убить уж наверняка. Страшная черта характера, кстати. Потому что тщательно скрытая и замаскированная под какие-то придуманные святыни. Знаете, у некоторых особо опасных хищников есть такие повадки, когда предстоящее убийство замаскировано настолько, что жертва вообще ничего не подозревает.

– Клещи, например.

– Хороший пример. Все боятся крупного зверя, а убивают чаще букашки всякие, микробы и вирусы, которых даже не разглядеть невооружённым глазом. И клещ-то сам – букашка мелкая, невзрачная, а скольких убил или инвалидами сделал? Сколько таких дружков отправило на тот свет своих собутыльников – в нашей стране и не считал никто. Вы представьте, как мужики молотят друг друга, когда до войны дело доходит, если они в невинной дружбе сами себя так истребляют. Наверняка, в истории не раз были периоды, когда мужики настолько увлекались этим процессом, что от них практически ничего не оставалось. Что делать бабам при таком раскладе, когда мужик упорно дезертирует из жизни? Русские мужики весь двадцатый век занимались тем, что истребляли друг друга ударными темпами. Революции, гражданские и мировые войны, политические репрессии плюс бьющее все мировые рекорды пьянство. А на дворе – двадцатый век, развитие науки, техники, промышленности, которыми кто-то должен заниматься, управлять ими. Это не глухое Средневековье, когда экономика держалась только на кустарных артелях и ремесленниках. На фронте начинают использовать автоматическое и химическое оружие, взрывчатые вещества огромной поражающей силы, число убитых превышает жертвы всех войн вместе взятых за прошлые века. С войны возвращаются контуженные калеки, которые уже не могут адаптироваться к мирной жизни, в которой обязательно надо учиться, работать, зарабатывать. Кто за них это будет делать?

– Кроме женщин некому. Ничего не попишешь, но приходится брать на себя мужские роли в обществе, в работе и даже в семье.

– Вот вам и феминизм. Но кто его всегда создаёт? Мужики, которые периодически выпадают из жизни, слишком увлекаясь бойней. Они думают, что завоёвывают мир, а на самом деле миром владеют совсем другие люди. Вы можете припомнить, чтобы индусы или зулусы где-то завоёвывали какие-то земли или порабощали чужие народы?

– Нет.

– Зато теперь они без всяких войн спокойно заселяют Европу и Америку, да и Россию тоже. Вот она, истинная восточная мудрость и азиатская хитрость: завоевать весь мир без войны. А европейцы себя истребили в окопах и прочих мучительных потугах за дурацкое стремление управлять всем миром. Тогда как человек самим собой управлять не может. Любая война рано или поздно сходит на нет, потому что некому воевать, армии почти истреблены, истощены. И тогда ветераны плетутся домой на костылях, они уже не могут работать, у них разрушено не только физическое здоровье, но и психика. Вся история Европы – сплошные войны с небольшими перерывами. Редкое десятилетие можно отыскать, когда там не царила междоусобица, какие-то нескончаемые политические дрязги и козни, выливающиеся в затяжные и кровопролитные восстания, революции и просто мясорубку без названия. Востоку такая резня и не снилась! Европейский мужик самый кровожадный, как ни странно это покажется поклонникам европейского гуманизма. Мы привыкли кровожадность и жестокость называть «азиатчиной», но на самом деле азиаты никогда не переплюнут в этом «культурных и цивилизованных» европейцев. К тому же, азиаты умеют воевать. Именно воевать, а не героически загибаться на войне. У них не ценится и даже считается позором, если воин позволяет себя ранить или убить. Они себя берегут как вид. Европеец же, оказавшись на фронте или баррикадах, норовит принять позу «я презираю страх смерти», получает свою пулю или удар шпагой и требует, чтобы его неумением воевать восхищались. Европейский военный менталитет держится на глупости типа рыцарства и чести, на сказках, что убийство на войне или дуэль могут быть благородными и даже справедливыми. В эпоху Ришельё благородная молодёжь так увлекалась дуэлями, что знатным невестам не за кого было идти замуж – их женихи могли перемочить друг друга только за один неосторожный чих. Представляете, какие психопаты? Что остаётся делать невестам таких полудурков?

– Учиться жить без них.

– А куда деваться? Европейский мужик извёл себя ещё раньше русского. Именно поэтому Европа не смогла противостоять Гитлеру, он легко подмял её под себя почти без войны. А сейчас европейские и американские мужчинки создают союзы по защите себя от злобных феминисток, которые ущемляют их права: место в трамвае не уступают, не разрешают краситься и носить каблуки, запрещают бить женщин. Вот ужасти-то! В России правители что хотят, то и творят, потому что знают: протестовать никто не будет. Некому. Мужики сразу в запой уходят, чуть что не так, а бабы если и протестуют, то их никто не слушает. Некоторые политики уже открыто говорят, что это у них просто критические дни или их трахать некому, вот они и бесятся. Политики сами ноют с трибун, как им трудно управлять страной, не уточняя почему-то, чего их туда попёрло, если «так трудно». Где-то в Латинской Америке электричка опоздала, и разгневанные пассажиры перевернули несколько вагонов, сожгли вокзал, взяли в заложники его начальство. Правительство в срочном порядке выплатило всем компенсацию и привлекло к суду тех, по чьей вине поезд не пришёл вовремя. Правительству дали понять, что у народа мужской характер, с которым шутки плохи. А у нас цены выросли в десять тысяч раз, зарплату увеличили в два-три раза – и тишина. Иностранные газеты пишут, что в России вот-вот вспыхнет восстание, мол, нельзя так над народом-то издеваться. Можно! У нас всё можно. Мужики вместе собираются только ради пьянки, а никак не для создания какой-то защиты от этого беспредела. Обратите внимание, что сразу появилась реклама, которая выставляет это как настоящее мужское поведение. Народ утратил способность себя защищать, потому что мужики перебили друг друга в войнах и пьянках, а бабы выдохлись, вкалывая за себя и «за того парня». Русский мужик теперь только квасит, рассусоливает о политике и цапается с бабами, почему те не могут его заменить во всём. Он и хотел бы всех баб построить, но они бегут мимо него с одной работу на другую. Он и хотел бы их всех загнать под лавку, но сам валяется под скамейкой в парке. Его бесит, что они зарабатывают сами – иди зарабатывай ещё больше. Он не против, чтобы зарабатывали, но «знали своё место и не вякали» – так не бывает. Ему не нравятся деловые и активные бабы – сам становись деловым и активным. Но он не может. Он настолько разрушен и деморализован, что может только из канавы злобно шипеть, почему ни одна сука не видит, какой крутой мужик в его лице гибнет – друзья опять денатуратом напоили. От собственной дурости, кстати, и гибнет. Ему никто не вливает водку в глотку, он каждый день это делает собственными руками. Он думал, что один из своих собутыльников на всю округу останется, и бабы к нему в очередь выстроятся. А они не выстраиваются. Потому что им надо жить, а он настроен на смерть, на вымирание, и женщины это очень хорошо чувствуют. Конечно, находятся дуры, которые тащат его к себе в дом и пытаются сделать из него мужа. Одной он дом сжёг, заснув с сигаретой, а потом долго недоумевал: «А чего я такого сделал-то? Уж и покурить нельзя! Совсем мужиков со свету сжили, курвы, своими придирками». У другой ребёнка потерял, когда пошёл с ним гулять, но по дороге встретил дружков и завис на пьянке на несколько дней. И опять полная жопа недоумений: «А чаво я сделал? Опять мужуков притесняют!». И уходит в законный запой. Что ему ни поручи, к какому делу ни приставь, он всегда выруливает на разрушение, на летальный исход. На деревообрабатывающий комбинат уже не берут мужиков, только баб. Потому что бабы смену отработали и побежали на другую работу или домой носки вязать и занавески строчить, чтобы обменять на рынке на продукты. А мужики напиваются уже к обеденному перерыву, устраивают аварии, выводят цеховое оборудование из строя, пропивают материалы. Потому что «подлое бабьё» обнаглело и не восхищается, что они тоже работают. Это совершенно идиотское состояние. Их развратили тем, что работающий мужик – это теперь редкость, которую за каждый шаг должны похвалить и почётную грамоту дать, восхититься и сказать, что без этого конкретного мудака предприятие давно бы захватили инопланетяне. Уж подумывали, не поставить ли на выходе какой автомат, который будет эти грамоты и похвалу раздавать с пинком под зад, но потом решили, что проще их всех просто бабами заменить.

– Я слышала, что здесь на комбинате многие женщины становятся инвалидами от работы.

– Потому что нарушаются санитарно-гигиенические нормы труда. Женщине нельзя таскать тяжести, доски или листы фанеры, потому что у неё нет таких мышц и сухожилий, какими обладает даже самый тщедушный мужичонка. Когда человеку не хватает мышечной силы, он невольно напрягает внутреннюю мускулатуру, отчего разрушаются внутренние органы. Очень многие советские бабы были бесплодны по этой причине. Хвалёная эмансипация бабу не освободила, а заставила ещё больше работать. Не только дома щи варить и в огороде грядки полоть, но и на фабрике вкалывать наравне с мужиками. От домашней-то работы их никто не освобождал. Обманули доверчивых тёток, как всегда.

– В России какой-то своеобразный феминизм получился. Хотя, говорят, что в России любая заморская идея на свой лад обыгрывается.

– Никакого феминизма на самом деле нет. У нас этим словом называют извращение, когда бабы пытаются пить, курить и материться, как заправский извозчик. А мужики, насмотревшись на своих матерей-одиночек, пытаются и сами повторить их «подвиг», для чего выбирают себе в жёны выпивох и шлюшек, а потом хнычут, как те их отымели и бросили с детьми, чисто куриц. Бабы-то в одиночку детей растят, потому что не с кем по факту. Очень многие мужики не подходят для семейных отношений, они всему предпочитают водку и общение с собутыльниками. И вот нарождается поколение придурков, которые начинают копировать своих несчастных матерей. Потому что у нас культура такая: несчастьем восхищаться. Создана трудная жизнь, а чтоб люди не роптали, сыграли на их тупой гордыне: это же круто, гордись, хвались этим! Сразу ясно, что улучшений не будет. И вот появляются герои, которые начинают вершить подвиг на базе этого. У меня один такой работал, так заколебал разборками с женой, делил с ней дочку. Доказывал, что его бывшая – пьяница и проститутка. Я его прямо спросил: на кой он с такой связался? Он не смог ответить внятно. Но люди никогда ничего не делают просто так. Если мужик делает ребёнка пьющей и гулящей бабе, значит ему это зачем-то нужно. Потом он забрал дочку и пришёл к маме. Прям, как девки, честно слово! Раньше гулящие девки так в подоле детей маме приносили. Говорит, хочу с мамой жить, с ней мы будем растить дочь, а жена мне вообще не нужна, потому что бабы – все шлюхи. А мама и дочь у тебя не бабы? Как ты дочь растить будешь, что за баба вырастет из неё под эту песню? И так никто бабами быть не хочет, все в крутые мужики сразу метят, включая слабый пол. На кой чёрт мне такой работник, который на шухере начнёт дёргаться: «Ой, мне надо дочку из садика забирать»? Решил я с его женой поговорить. Оказалось, что никакая она не пьяница, просто был у неё непростой период в жизни, когда её поколотил предыдущий сожитель, и она потеряла ребёнка. Запила с горя. Тут-то он её и встретил. Она даже удивилась, чего он прилип к такой непрезентабельной бабе. Сначала всё было хорошо, она родила дочку, и тут он стал брыкаться: «Ты плохая мать, нам таку не нать». Начал выпивать и требовать, чтобы она пила с ним. Она один раз выпила, он сразу созвал соседей, дескать, поглядите, люди добрые, как мать бухает при маленьком ребёнке. Типичное поведение самки, которая всеми силами вытесняет бабу из своей жизни, потому что самкам бабы не нужны. Я понять не мог, чего ему неймётся! Придумал бодаться с бабой, когда её и так жизнь не хило приложила. Крутил-вертел, а он блеет, как заученную песню: дуры они все и шлюхи. Не догадывается даже, что самые большие шлюхи – это мужики. Ни одна баба не переплюнет, допрыгается до первого аборта, а потом будет долго здоровье восстанавливать, потому что у этих кобелей не только нет денег на пиво, но и презервативов никогда нет. А дура – что за обвинение такое? Что под этим понимают? Это ведь женщина, она не может на мир смотреть, как ты, она всё по-другому видит, и тебя в том числе. Радуйся, что дура, потому что умные таким, как ты, не дают. Ходил вокруг да около, но в конце концов сознался: «Я хочу один растить ребёнка, потому что мама меня с братом одна растила и все её за это хвалили и восхищались». Кто восхищался-то? Такие же затюканные дуры и те, кто их трахал втихаря, пока жена на дежурстве была? Достойная цель в жизни, ничего не скажешь. Короче, надоел мне, рассчитал я его.

– Дочь так с ним и осталась?

– Дочь вернули матери, потому что он умер вскоре. Машина переехала.

– Ужас!

– Надо внимательней дорогу переходить, смотреть по сторонам, а не о шлюхах думать, да кабы их всех разом поиметь. Но у таких ущербных всегда мысли в одном месте, сам – в другом. Так что не удалось ему подвиг своей мамы многострадальной повторить.

– И Вам его не жалко?

– Мне вообще людей не жалко. Не люблю я их. Из тысячи человек только один по-настоящему живёт, чего-то добивается, а остальные откровенно дурю по жизни маются, но даже самим себе в этом сознаться не хотят. Люди везде разные. За что уважают в России, не будут уважать ни в какой другой стране, там ужасаются: зачем, это же трудно. Но наша страна постоянно воюет или спивается, поэтому мать растит одна ораву детей, которых её настругали герои. Ей доказывают, как это красиво и здорово. Хотя в природе это делает пара, он и она, мужчина и женщина, небо и земля. В природе никто не заставляет детёныша делить неделимое и выбирать, кто лучше: мать или отец. Это то же самое, как спрашивать, какое облако лучше, какое дерево краше. Что лучше: небо или земля? Если убрать из своей жизни небо и закопаться в землю, то это прототип могилы. Если отказаться от земли и оставить только небо, то это витание в облаках. Люди единственные живые организмы на свете, которые заставляют детей выбирать между тем, что выбрать невозможно, нарушая их развитие. Бодаются друг с другом и сами собой восхищаются: «О, я крут, я показал своей бывшей кузькину мать». Да ты не крут, ты такая же баба, как и твоя бывшая. Две дуры с психологией одиночек оказались в одной связке. Отец-одиночка, который нянчится с детьми, сам похож на ребёнка. Стоит мужика с детьми оставить, он уже в их игрушки играет – сколько раз сам за собой замечал. Доиграться можно до того, что баба перестанет всерьёз такого воспринимать. Гордятся тем, что одни тащат ребёнка – слово-то какое, «тащат». Хотя ведут себя как обычные потаскухи, потому и тащат, а не живут. Клепают детей абы с кем, а потом начинают их калечить, выясняя, кто лучше: козёл-папа или сука-мама. Кого ни выбери, а по любому в проигрыше останешься.

– Но бывают же супруги, которые не могут ужиться вместе.

– Человек должен уметь уживаться с тем, с кем делает детей. Нормальные люди не вступают в контакт с тем, кто им неприятен. А идиоты вступают, потому что им хочется именно конфликта в дальнейшем, чтобы был повод бодаться друг с другом и пытать собственных детей, кто из нас лучше. Хотя таким надо в обязательном порядке контрацептивы выдавать, чтоб они не засоряли и без того перегруженное общество новыми неврастениками.

– Говорят, что это влияние войны. Любая война влияет на общество ещё несколько десятилетий после своего окончания, а уж такая, как Вторая мировая с её колоссальными потерями, будет влиять и в новом веке. В Европе именно после Первой мировой войны появились так называемые «экспериментальные» браки, потому что война вышибает многих членов семьи. Военное поколение растёт без отцов, но пока ещё помнит, кто это. Следующее поколение растёт без отцов, потому что неполная семья становится нормой. А последующее поколение отцов пробует взять на себя роль матери-одиночки, потому что у них нет другого образца поведения в семье. В чём беда неполных семей? В них растут дети с неполными представлениями о жизни.

– То-то я гляжу там и сям появляются мужики, которые лезут на кухню. Вместо того, чтобы обеспечить бабе возможность заниматься домом, он сам пытается вытеснить её с кухни. Словно соревнуется с ней: мол, я тоже так могу, а ты иди зарабатывай за меня. И все удивляются, почему баба уходит от такой завидной кухарки. Потому что кухонная клуша ей не интересна. Люди просто пробуют себя в роли противоположного пола, причём выбирают для этого самых отстойных и неудачных его представителей. Как говорится, уж если подражать, то Рокфеллеру, а не каким-то пьянчугам или затюканным жизнью дурам. Дали нищете эмансипацию, вот они и соревнуются друг с другом в дурости, кто кого перепьёт да перегуляет. Бабы пытаются вести себя как кобели, ударяются в разгульный образ жизни, пока пошло не залетают, делают безграмотный аборт, и вот тут до них доходит, что женщина – это несколько другое состояние, нежели мужчина. Кому нужны такие бабы? Кобелям и нужны. То есть так называемая эмансипированная и раскрепощённая дамочка – это просто удобная и безотказная подстилка для гулящих мужиков, которым удалось убедить бабу-дуру, что «она этого сама хотела». А сколько сейчас идиотов с яйцами, которые обряжаются в женское платье и думают, что только от этого становятся женщинами? Они уверены, что быть бабой – это носить патлатый парик и вилять задом при ходьбе. Всё – на этом по их убогим представлениям отличие женского мира от мужского заканчивается. Большинство женщин не выглядит так, как их изображают накрашенные мужики в трусах из ремней. Так выглядят только бляди. И вот эмансипация на обывательском уровне именно так и понимается: мужики косят под проституток, а бабы изображают из себя козлов, которым якобы всё нипочём. А на кой это надо? Как будто среди мужиков козлов мало – ещё и бабы станут в них превращаться. Не проще ли женщине быть женщиной, а мужчине оставаться мужчиной?

– Люди с рабским мышлением не знают, куда тратить хлынувшие на них свободы. При этом женщинам кажется, что это мужчины с ума посходили от вседозволенности, а мужчины доказывают, что вся проблема именно в бабах, которым «слишком много воли дали».

– А чего ж они хотели, если бабу тысячу лет за косы таскали и доказывали ей, что она как бы не вполне человек? Конечно, теперь будет дурить. Но мужики себе льстят, когда думают, что выглядят лучше – такие же затюканные, забитые и закомплексованные клуши. Раб так и лезет из всех. Освобождённый раб бессмысленно разбазаривает своё время и деньги. Раб требует себе побольше свободного времени, а когда получает, то ищет всё новые способы его убить, потому что привычные способы убийства свободного времени ему быстро наскучили, хочется «чего-то этакого». Всякие свободы или борьба за права сношаться с каждым встречным-поперечным и ходить в одних трусах из верёвок всегда востребованы именно нищетой, которая обделена не только деньгами, но и умом. А нормальные люди понимают, что никаких свобод не существует. Жизнь состоит из сплошных обязательств, и человека даже смерть не освобождает от позора и долгов. Если бы мужики соревновались с женщинами не хождением на каблуках и ношением кружевного белья, а по уровню образования, которое у слабого пола по статистике выше, если бы они вытеснили баб с производства и из армии, вернули себе рабочие места в промышленности и науке, чтобы женщина могла спокойно семьёй и домом заниматься, такая борьба за равноправие была бы ещё понятна. Равнялись бы на академика Наталью Бехтереву, а то соревнуются только в паскудстве всяком.

– И как дальше всё будет развиваться?

– Как и всегда. Пройдёт несколько десятилетий, а может, и веков, мужики залижут раны, окрепнут, обнаглеют, очистят свои ряды от особей с зашкаливающей программой саморазрушения и презрения к жизни, и снова займут свои места, загнав баб на кухню. Нет, это не обязательно будет в грубой форме, очень может быть, что за дело возьмутся лучшие манипуляторы и психологи, которые станут мягко насаждать, как хороши слабые и домашние женщины, которые создают уют в доме и варят обеды, а не уродуют свою нежную природу грубыми профессиями, в которых даже сильный пол инвалидом становится. Очень может быть, что русской бабе наконец-то выделят нормальную кухню, свою собственную, персональную, а не две газовые конфорки на плите в коммуналке по средам и пятницам вечером с восьми до десяти. Мужчины станут похожи на мужчин, а женщины – на женщин, поэтому эксперименты по перемене мест между полами станут никому не интересны.

– И женщины так уж и согласятся?

– Женщины так устроены. Они всегда подстраиваются под мужчин. И в этом нет ничего унизительного, потому что женщины мудрее, они понимают, что лучше уступить этим упёртым засранцам, которые уж точно ни под кого не прогнутся. Ни один мужик ради бабы даже пить не бросит, а она верит в каких-то принцев и рыцарей, которые её на руках носить будут.

– Теперь в нашей стране «принцами» стали считать бизнесменов, банкиров и бандитов.

– Три «бэ». Какие тут у нас бандиты? Так, баловство одно… Про банкиров я уже говорил, а быть бизнесменом не каждый и может. Для бизнеса мозги нужны, но с этим беда.

– Да неужели никто нормальными мозгами совсем не располагает?

– Все люди считают себя нормальными, но, как до дела дойдёт, дурь так и лезет. У нас тут был такой предприниматель Хлебников. Он стал первым миллионером в наших краях. Знаете, как он умер? От обжорства. Так в средние века знать умирала, когда обжиралась на пирах. Ещё не была придумана диетология, и люди не знали правил приёма пищи, которая может убить, если её жрать без остановки. Ведь желудочно-кишечному тракту надо давать отдых, чтобы он успел переварить загруженную в организм еду и сбросить отходы. А если жрать без остановки, то пища в желудке начинает гнить вместе с самим человеком. Неправильно питающихся людей можно узнать по запаху гниения, которое от них исходит. И вот Хлебников этот огрёб третий лям и засел в ресторане на три дня, откуда его вперёд ногами и вынесли. Так и умер среди жратвы, водки и шлюх – мечта рядового нищего. Один раз в районной бане ему стало скучно, и он возжелал, чтобы вместо столов с едой стояли голые бабы раком. Банщики навезли ему девок из неблагополучных семей, кого-то даже уговаривать не пришлось, кто-то даже дрался, чтобы своим тощим задом поближе к богатому человеку протиснуться. Он свой первый миллион банщикам так и спустил. Всё время что-то жрал, как нищий на поминках! Никто не помнит, чтобы он хоть что-то не жевал. На переговорах, в бане, на охоте – всюду устраивал обжираловку. Без этого никак не мог. Собственно, все деньги свои прожрал. И высрал.

– Получается, что все деньги сливаются в унитаз?

– Как и мозги. Нищие всегда работают на унитаз и только на него. Не случайно некоторые русские нувориши, только разбогатев, первым делом заказывают себе золотой толчок. Это и есть их бог. Если не прожирают, всё равно тратят на какие-то ненужные вещи.

– Например, на ремонты. Психоз настоящий с этими ремонтами! Как только у людей деньги стали появляться, первым делом пошли подгонять свои квартирки под евростандарты. Казалось бы, подогнали и успокоились, но не тут-то было – новый ремонт на подходе. Мы, когда сюда приехали, просто отсыпались первые дни, потому что в Москве это невозможно. Там всё время кто-то стучит, пилит, колотит, сверлит, да так, словно артобстрел какой! Внутренние перекрытия передвигают, обрушают, потом новые возводят, снимают штукатурку отбойными молотками, полы отдирают, настилают. Заливают цементом, не догадываясь, что стены нижних этажей могут не выдержать такую нагрузку, пойдут трещинами. Потом кусками его вырубают, строительный мусор мешками складывают прямо на лестничных площадках… И так продолжается с раннего утра до поздней ночи. За одной стеной ремонт заканчивается, за другой начинается. Соседи делали ремонт полгода, но не успели мы дух перевести, как через три-четыре месяца они опять какие-то панели тащат, новые обои, «старые» отдирают и выкидывают, хотя те ещё от запаха магазина не выветрились. Опять грохот с семи утра, хоть из дому беги! Хорошо, что здесь такого дурдома нет. Вы не представляете себе, сколько людей каждый год полностью меняют мебель, обои, потолки, двери. На помойку выбрасывают вещи в прекрасном состоянии, которые могут ещё годы исправно служить! Потом хватает наглости ныть, что у них денег нет, что платят мало.

– Если хозяин страдает бедняцким мышлением, он будет «ремонтировать» своё жилище до тех пор, пока окончательно не разорится, так и не успев в отремонтированных хоромах пожить. Потому что главная цель нищенского сознания – избавиться от денег любой ценой. Деньги – главный враг бедности, поэтому она уничтожает их в любом количестве. Это общая черта бедности – всё прожирать. Страшная черта, дикая. Знаете, у меня есть знакомый врач. Психиатр. Русский, но не здесь живёт, в Европе. Любит путешествовать, как и все европейские пенсионеры. Раньше ему нравились американцы, в США ездил часто. Говорит, лет двадцать тому назад американцы были, пожалуй, самой красивой и здоровой нацией: спортивные, подтянутые, бодрые, энергичные, целеустремлённые. Ни одного сутулого или пузатого с уставшим и погасшим взглядом, ни одного бессмысленного лица – в силу своей профессии он таких сразу выделяет из толпы. А сейчас, говорит, их как подменили. Был недавно и разочаровался: порченая какая-то нация стала. Всё больше оплывших фигур, которые и фигурами-то назвать нельзя, с нарушениями опорно-двигательного аппарата и центральной нервной системы. Есть культуры, где ценится полнота, но одно дело полнота здоровая, статная, а тут полнота болезненная, изнуряющая, тучная, когда пот градом, одышка, аритмия, гипертония, диабет. Когда уже на лицо проблемы с сердцем, сосудами, почки барахлят, ноги не держат. У него на глазах какой-то американской беременной бабе стало плохо. Он, как врач, счёл своим долгом оказать ей помощь, типа: «Can I help you? What can I do for you?». Ну, он образованный человек, знает язык…

– А Вы были в Америке?

– Меня в Америку не пустят. Я в нехороших войсках служил – туда таких не пускают.

– В каких?

– Да неважно… Короче, оказалось, что это не баба, а молодой парень, тридцати лет ещё нет. Приехал учиться из Мексики и за год вот так отожрался, что сознание уже на улице теряет. Они там все такими становятся через два-три года сытой жизни. Потому что срабатывает нищенская психология: а вдруг жратва кончится? Заметьте, что в России всегда умели делать запасы, особенно, в провинции. Потому что революции, войны, политические передряги, дефицит, экономическая нестабильность идут нескончаемым потоком всю историю страны. Такая несуразная «политика», когда у власти стабильно сидят туго соображающие пьяницы и идиоты, выдрессировала людей запасаться необходимым на всякий случай. Но одно дело складывать продукты в погребок. Да, они там могут испортиться, но гораздо хуже, когда человек складывает их в самого себя. И продукты гниют прямо в человеке, разрушая его здоровье. Здравоохранение США бьёт тревогу, но врачи считают это проблемой больше психологической. Прёт огромный приток мигрантов из беднейших стран мира. И вот мигранты эти, попав в Штаты, первым делом начинают отжираться. Потому что еды много, и она бесплатная. Как наши чиновники отъедаются – это же всё выходцы «из народа». Посмотрите, в кого многие из них превращаются. Туши по два-три центнера, даже морда деформируется до неузнаваемости. Срабатывает мышление бедняка: чем больше у тебя денег, тем больше жратвы надо на них купить.

– По статистике, россияне практически всё, что зарабатывают, тратят на еду.

– Это один из основных признаков нищеты. Мы крайне бедная нация. У нас даже в праздники принято прежде всего насыщаться, некоторые кроме обжорства никак по-другому не умеют ничего «праздновать». Люди собираются и начинают есть без остановки, тяжело сопят и смотрят друг на друга, кто как ест: «А ты чего так мало ешь? Почему третью тарелку студня не доел? Попробуй ещё вот это!». Поклонение еде почти первобытное, словно только ради её поглощения и ждали праздника. Потом идут по врачам, жаловаться: там болит, тут ломит. А как не болеть, если все выходные жрут и почти не двигаются? Денег нет, в стране кризис, но влезут в какие угодно долги, чтобы стол ломился от жратвы, чтобы «усё как у людёв». Когда я ещё учился, преподавали какую-то белиберду из Политэкономии и Научного Коммунизма, которые сейчас никому нафиг не нужны. Студенты в массе своей ничего не понимали в этом предмете, а тупо зубрили и сдавали только зачёта ради. Я зубрить не любил, поэтому отловил профессора после лекции и спросил, как это пересказать человеческим языком. Для чего это вообще придумано? Неужели, Маркс всё замутил, чтобы студентам жизнь усложнять? Цель-то какая у этой науки? Профессор сначала сам не знал, как перевести основные вехи экономики на понятный язык. Ну, это ведение народного или любого другого хозяйства таким путём, чтобы удовлетворить все разумные и насущные потребности участников данного хозяйства. Но не абы как, а применяя бережное отношение к ресурсам и окружающей среде, а также к человеку труда. Человек, способный трудиться и обладающий профессией – это тоже очень ценный ресурс. Разбазаривание и уничтожение данного ресурса должно преследоваться по закону. И вот это бережное отношение велит не уничтожать природу, потому что лес выгодно вырубить и продать, а улучшать и приумножать. Не уничтожать человека изнурительным трудом, заменяя новым рабом, а образовывать и освобождать его от вредных и бесполезных занятий. Что такое труд? Это действия, направленные на удовлетворение разумных потребностей человека, применяя разум и достижения науки и техники. Всё, что есть на Земле, создано природой или трудом человека. Природа и человек не соперники, а сотрудники, во как! То, что у нас рабочий человек обречён на нищету и болезни – это не экономика, а чёрт знает, что.

– Так и сказал?

– Именно так. Я его спросил: а как определить бедность? Он сказал: это когда сжирается всё, что добывается. Это уровень пещерного общества. Потом человечество умнеет, взрослеет и начинает понимать, что нельзя так тупо существовать: сожрал, высрал, пошёл ещё жратвы раздобыл, снова сожрал, снова… И так далее всю жизнь. ВСЮ жизнь! Разумному человеку уже неинтересно так «жить», поэтому он начинает планировать доходы, расходы, пересматривает потребности, учится делать какие-то запасы и не только продуктовые. Самое главное, можно сказать, революционное изменение в повадках человека: он перестаёт прожирать всё, что добыл. Он начинает обрабатывать землю и строить жилища, то есть окончательно выбирается из пещер. Он учится вкладывать ресурсы в обустройство жизни, начинает облагораживать грубую реальность, непригодную для жизни. Дальше – больше: человек начинает делиться с другими людьми сбережениями, если они не могут или не хотят «вылезать из пещер». Это нужно для баланса общества, которое распадается, если разница в доходах слишком велика. Появляются налоги и банки, а с ними и само государство. Появляется его величество капитал, ради которого, собственно, и придуманы все экономические и даже математические науки. Человек учится его создавать и преумножать. И тут есть два пути. Социалисты считали, что человеку надо больше платить, чтобы было, что откладывать. Практика показала, сколько нищему ни дай – он всё прожрёт. Вся проблема в психологии человека. Гражданин, наделённый нищенской психологией, способен прожрать абсолютно любые деньги. Есть ещё один путь, более жёсткий, но зато управляемый самим человеком, когда он сознательно выделяет из своих доходов определённый процент, как бы мало ни зарабатывал. Это работает, но только у людей с железной личной дисциплиной, которая русским людям по определению не свойственна, хотя на Западе по такому методу людям удаётся разбогатеть. Я его спросил, сколько тратят на еду богатые люди. Он сказал, что тут возможны вариации, но принято считать, что богатый человек на еду, одежду, мыло, зубной порошок и прочие предметы первой необходимости тратит всего десятую часть своих доходов. Я спросил, кто ж мы тогда, если у нас вся зарплата всегда уходит на «предметы первой необходимости»? Он руками развёл: науке это не известно.

– Ха-ха-ха! Ничего себе! А куда же ещё тратить деньги?

– На себя. На своё развитие, образование, на грядущую старость, на охрану окружающей среды, на развитие общества. Природа капитала очень интересна, она вынуждает вкладываться в общество, потому что богатому рано или поздно надоедает жить среди оборванцев. Как это происходит? Капиталист, пресытившись богатством, хочет видеть вокруг себя не заискивающих перед ним нищих рабов, которые в случае чего воткнут ему нож в спину, не ветхие хибары, посреди которых торчит его дворец, не безграмотных пьяниц, среди которых буду жить его хорошо образованные дети. Богатому человеку очень тяжело жить среди нищих – мир капитала это давно понял. Он понял, что от основной массы населения, которое живёт бедно, в элитные посёлки не спрячешься, как это делает современная российская знать. Капиталу скучно щеголять богатством перед теми, у кого вообще ничего нет, чем опять-таки грешат многие русские богачи. Капитал пришёл к выводу, что надо все слои общества постепенно привести к приемлемому уровню, иначе распадётся и общество, и само государство, и капиталу тоже мало не покажется. Люди с разным уровнем доходов перестают понимать друг друга, как иностранцы. Но если иностранцам можно дать переводчика, то между бедным и богатым диалог невозможен даже с переводом. Именно поэтому раньше ошибочно считалось, что социалистическая революция необходима. Но двадцатый век показал, что многие капиталистические страны перешли к социализму без всяких кровопролитий. Россия же, где революция случилась, зашла куда-то не туда, затратив кучу ресурсов на истребление собственного населения и гонку вооружений, которая ей так и не понадобилась. Теперь у нас и не капитализм, и не социализм.

– На феодализм больше похоже.

– Согласен. И по повадкам сейчас богатый русич больше похож на барина-самодура, а не капиталиста. Капитал тупо проматывается, фактически смывается в унитаз. Среди предпринимателей один из тысячи соображает, чем он занимается, понимает смысл своего предприятия. Остальным без разницы, что перепродавать: алюминий, лес или трусы. Настоящих толковых предпринимателей всегда мало. Вот здесь Леонтьев – единственный из всех, пожалуй, кто обладает предпринимательской жилкой. Он один даёт третью часть городского дохода. До него допёрло в какой-то момент, что наша земля и строительные материалы бьют мировые рекорды дороговизны совершенно безосновательно. Те халупы, в которые у нас всё население распихано, не стоит тех денег, которые с народа за них дерут. Они отвратительно сделаны из самых отвратительных и дешёвых материалов. Земля у нас тоже ничего не стоит. Заоблачные цены на землю оправданы только там, где много желающих на этой земле жить. На нашей земле никто жить не хочет – бегут отсюда так, что целые дома в пригодном для жизни состоянии бросают. Видели, наверно, сколько здесь домов брошено?

– В России такая картина везде. Кроме Москвы и Подмосковья.

– На такую землю надо сбрасывать цену, чтобы её хоть как-то худо-бедно заселить. Но у нас в Администрации сидят идиоты, которые на пустующие уже десять лет участки выставляют ценники с шестью нулями, чтобы их ещё двадцать лет никто купить не мог. Потому что у населения на конце зарплаты только два нуля. Нет у населения денег, нет! Нет сбережений – сгорели все сбережения, у кого были, инфляция сожрала, денежные реформы доели. Никак до нашей власти не допрёт, что они правят в стране с бедным населением. А Леонтьев этот придумал строить много и дёшево, потому что материалы все рядом. И материалы высокого качества – натуральный камень, настоящая древесина. Стекольный комбинат тут недалеко есть, карьеры с глиной и песком – ничего не надо привозить за тридевять земель, тратиться на дорогу и доставку. Выстроил целую улицу, сумел привлечь покупателей, потому что не заламывал цену. Никто уже не помнит, как эту улицу раньше называли, но в народе зовут Второй Леонтьевской. Здесь плохая почва для садоводства и огородов, северная, каменистая, больше глина, а не земля. Он и эту проблему решил: забрал навоз у местных совхозов, в котором те тонули. Ил взял в прудах и озёрах, торф на болотах, где раньше было много разработок. Рассчитал всё, отладил, и пошли у него обороты, что живи – не тужи. Не рассчитал только, что живёт в стране, где не любят такие обороты.

– Я слышала на него милицейский рэкет наезжал, чуть не убили. Он был вынужден просить помощи у Авторитета. Говорят, даже душу готов был ему продать, лишь бы спас от этих бандитов в погонах.

– Вот уж нашли главного скупщика душ! Человек не может свою душу продать, потому что она ему не принадлежит. Избитый тезис, не более того. Человек из себя только и может свою письку никчёмную в аренду сдать, или вот торговля внутренними органами во всём мире обороты набирает. Душу – нет. Да и кому она нужна-то, если не каждый знает, что с собственной душой делать? Куда её девать? Зачем Авторитету чьи-то души? Ему, как и всем, деньги нужны. Авторитет ему первым делом зубы вставил – ему ж здесь в милиции все зубы выбили. Это ж только в нашей стране такое может быть, чтобы человека со светлой головой, который смог придумать и создать выгодное действующее предприятие в эпоху тотального развала, били по этой самой голове так, чтоб зубы вылетали. С таких людей надо пылинки сдувать, беречь их, как раритет, а они ему тут рёбра крошили, монтировкой поддевая.

– Господи, какое зверство! За что?!

– За обиду свою, что он сумел, а они не могут. Они могут только разорять и пропивать, что ни попадёт им в ручонки потные. Бывший начальник милиции возжелал его бизнес прибрать. А зачем он ему? Я его спрашивал: ты сможешь так же рулить предприятием, чтобы оно процветало и доход без перебоев давало? Он только глазками своими поросячьими в опухших глазницах вертел. Рожа такая, что все пороки человечества на одной харе прописаны. Ясень пень, что пропил бы всё за месяц, весь город без прибыли оставил бы. Имел тут с предпринимателей столько, что самолёт можно было купить, но у таких фантазия дальше районной бани с малолетними дочками местных алкашей не работает. У таких всегда, как только деньги появляются, первый пункт: жену сменить. Ту самую советскую жену, которая его ещё нищим комсомольцем полюбила. Потом пытаются себе новую жену сделать из того, что в бане подвернётся. И не получается! И не понимают, почему из шлюхи хорошей жены не получается. Потому что из колючей и вечнозелёной сосны плакучей ивы или кудрявой берёзы не получится. Это только в нашей стране таких дуроломов можно встретить, которые верят, что в борделе можно хорошую жену найти. Они «в кине» видели. Так и живут, как «в кине»: друзей ищут в кабаке, жён себе из-под других кобелей вытаскивают. Потом праведно недоумевают, почему у них вместо друзей одна пьянь, вместо баб – проститутки. Когда его валили, он пел стандартный гимн лоха, что всё из-за баб, что кабы не они, проклятые, был бы девственником. А у самого первая жена с двумя детьми осталась ни с чем, до сих пор тут в школе учительницей работает, по вечерам ездит на переборку овощей. Получает копейки и тащит всю семью. У второй жены с сыном он вообще квартиру оттяпал после развода, когда стал туда девок таскать на свою половину. Жене пришлось к родителям в коммуналку вернуться, чтоб ребёнок не видел этого паскудства. Ничего им не оставил. Куда все деньги спустил, даже внятно озвучить не мог. Сумасшедшие же деньжищи в руки пёрли.

– Может, на любовниц потратил?

– Да не бывает у таких любовниц. Не любят они баб, только трахают. Преимущественно, в грубой форме и спьяну. В банях, на трассах, в изоляторе. Больных, заразных, пьяных. По-другому не умеют. Сам болел постоянно то циститом каким-то, то колитом, гнил на ходу. Вроде при таких деньгах, какие он огребал, можно было как-то интересней прожить. Но человеком правит психология. И если она у него ущербная, но ни деньги не помогут, ни бабы, ни политическая система. Их тут много таких было. Кто спился, кто с ума сошёл от денег…

– Кого криминал покарал.

– Вот дался Вам этот криминал. Зачем ему кого-то карать?

– Чтобы править единолично и ни с кем не делиться властью.

– Вы уверены, что в нашей стране кто-то хочет править и заниматься властью? Не поверите, но у нас ни-ко-му власть не нужна, поэтому никто за неё не воюет. Очередной избитый художественный образ, что все рвутся до власти. А на деле все рвутся к льготам и должностям, где как раз не надо ни за что отвечать и управлять. Чтоб на досуге по пьянке ПэДэДэ нарушать и права человека, а от закона отмахиваться мандатом и связями в верхах. Это самое большое массовое заблуждение, какое только есть на свете, что люди любят власть и готовы ради неё на всё. Я до власти никогда не рвался, ни одного патрона за неё не потратил – я её просто за другими подбирал, никому не нужную. Это настолько просто делается, что никто не верит! Всем в башку вбит стереотип, как амбициозные мужики воюют за возможность управлять отраслью или городом, не щадя живота своего. Да и близко этого нет! Живот у них с дивана свисает от пребывания в правящем кресле – ну, куда им с ним на поле боя? Так что и воевать-то не с кем. Я под властью понимаю способность править, удерживать влияние, не только владеть каким-то имуществом, куском земли или городом, а формировать его под себя. И под других людей, если не хочешь, чтобы он совсем опустел. Где у нас люди, желающие этим заниматься? Нету. Я сам таких ищу, они мне нужны, чтобы было кому важные объекты поручить, но днём с огнём их не найти. Бери власти, сколько надо, управляй городом, восстанавливай промышленность, наведи порядок на улицах – не хочет никто! Стоят объекты брошенные – владей, развивай, всё дадим для этого. Но никому не надо! Иные от власти бегут так, что приходится за резинку трусов ловить и обратно усаживать, а они ещё и рыдают: «Отпустите, пожалуйста!». Не то, чтобы воевать за власть, а в руки её даёшь – не берут! Потому что это очень трудно. Власть – это очень трудно, запомните. Никто не хочет ею заниматься, у кого она есть, только и думают, как бы скинуть кому. Все хотят только по-быстрому руки нагреть и так же по-быстрому всё спустить. Это как человек сам провозгласил себя царём природы, так и будь царём, веди себя по-царски: преумножай свои владения, мудро управляй, делай природу ещё краше и богаче. Но человек только гадит в природу, засоряет и истребляет её. Куда ни сунется, а там уж насрано. На природе отдохнул и по себе только горы бутылок и консервных банок оставил. Он так понимает слова «царствовать» и «править». Типа, а чё мне будет? Я ж царь природы, что хочу, то и творю. А хочет он преимущественно срать, но не улучшать и беречь свои владения. Власть – от слова «владеть», а сейчас владеть никто не умеет, все хотят иметь уже готовый удобный пост, кем-то для них созданный и обеспеченный окладом из налогов. Есть ещё более точно слово «отыметь», попользоваться и свалить в отставку. Вы слышали хоть что-то о политиках развитых стран, где лучше всего жить?

– Про Клинтона, что ли?

– Я не Америку имел в виду, а Швейцарию, Австрию, Канаду, Финляндию. Мне, например, в Азербайджане и Армении очень понравилось – красивые развитые государства. Можете навскидку назвать хоть одного политика из этих стран или хотя бы президента.

– Э-э… м-м… Нет.

– И я не могу. Вот это и есть настоящая власть, которую никто не видит и не слышит, потому что она занимается своим делом. Никакой политической грызни, соревнований по дальности плевка в оппонентов, выяснения, кто кого жёстче приложил, потому что настоящей власти некогда подростковым выпендрёжем заниматься. А у нас что? Сплошные великие политики! Про кого сейчас больше всего говорят? Про Саддама Хусейна и Милошевича. И именно в тех странах, где они рулят, людям живётся очень плохо. Чем ярче политик, тем хуже живёт его народ. Только и слышишь: «А вы видели, как тот вчера этому в харю компотом плеснул, а тот в него стулом метнул? Вам который больше понравился? Мы сегодня даже подрались с теми, которым по сердцу тот, что с компотом, потому что мы глотку порвём за нашего со стулом». Но страна-то в говне. Потому что такие «великие политики» не властью заняты, а чем-то другим. И все так к этому привыкли, что даже нищие обыватели, живущие в конце двадцатого века на уровне века пятнадцатого, крякнут: «Вот ведь как за власть-то сражаются». И такая картина везде. Вот уже какие-то провинциальные чиновники перепились и устроили дуэль на дороге, чей кортеж круче. Если их потрясти за шкирку и спросить, чем они, собственно, тут занимаются в рабочее время, они захлебнутся возмущением: «Как это чем?! Властью!». А власть – это как огород. Он постоянно зарастает, если им не заниматься, не пропалывать, не вскапывать, не поливать. Вот стоит он лопухами заросший, а его хозяин где-то орёт о политическом конфликте Силенда с Хаулендом, несогласных с его прозорливой точкой зрения табуреткой гоняет. Дом такой же стоит заброшенный и покосившийся, потому что никто им не владеет, а его ремонтировать надо, фундамент поднимать. Но нет в нём власти, только горлопаны какие-то обитают, временные жильцы. Когда он рухнет, они в другой дом залезут бухать и трепаться. Кто у нас лезет во власть? Или пьяницы, которым кажется, что они всё могут и знают – забыл, как наркологи это явление крайней самоуверенности при алкоголизме называют, когда в мозгу какие-то зоны из строя выходят. Или озабоченные кобельки с гормональным сбоем, которым дворовая недотрога в подростковом возрасте не дала, поэтому они теперь всеми лапками рвутся наверх социальной лестницы, чтобы она пожалела, какой кусок говна проморгала. И тратят себя такие преимущественно на месть ей, трахая всех подряд, включая экономику региона. Вы посмотрите на наших чиновников, политиков, депутатов – на что они тратят свои полномочия? Только для отмазки своих беспутных сынков, которые то лохушку какую-нибудь изнасилуют с дружками, то по пьяни кого-то собьют, то с наркотой на кармане их при облаве в ночном клубе загребут. Они способны до бесконечности производить такие бессмысленные проступки, а влиятельные папаши раздают взятки и должности, запугивают, задабривают, обещают содействие «нужным людям», лишь бы замять инцидент. И вот на это тратится власть! Хоть бы один чиновник потратил свои полномочия, чтобы его земляки или отпрыски смогли что-то нужное для страны создать или построить. Силы тратятся исключительно на галиматью, которую раньше успешно вышибали розгами из упорно нежелающих взрослеть недоумков. Или вот отправка в армию тоже очень хорошо от болезней роста помогает. Поэтому людей, которые хотят заниматься властью и умеют управлять, не убивать надо, а беречь. Потому что мало их, считай, что совсем нет. И не верьте никогда, если услышите, что кто-то где-то там за власть борется – не нужна она никому. От власти бегут даже те, кто ею официально наделён. Заставьте какого-нибудь мэра или губернатора сделать свой край процветающим и эффективным – да он лучше на больничный уйдёт или в отставку подаст.

– Или сразу застрелится.

– И такое бывает. Наш градоначальник в своём городе месяцами не появляется, вообще никаким своим его не считает. У нас многие чиновники и депутаты вообще НИКОГДА не бывали в «своих владениях» – деревнях и городах, от которых они «выдвигались». У нас мэр какого-нибудь провинциального городишки может фактически жить в Москве, а то и вовсе за бугром. Это только в нашей стране такое возможно. На просторах России не увидишь мэра Лондона или Парижа, губернаторы американских штатов тут тоже не бывают, а наши крупные государственные чиновники сидят в Европе и США безвылазно, обзаводятся там недвижимостью на деньги своих избирателей. Типа, они только ради этого их и выбрали. Какая ж это власть? Так многие мужики в семье себя ведут: он хочет, чтобы его считали главой семьи, но ничего не делает для этого, а только пьяной рожей отсвечивает. Может вообще исчезнуть куда-нибудь на неопределённое время. Чуть что, он лапой по столу хлопнет: «Я тут главный!» и опять в телик уставился или в запой ушёл. Чтоб власть удержать, за неё не воевать, а заниматься ею надо. Но таких и властная жена раздражает, и сам ни в какую не хочет править. Да и не умеет. Чиновники за свои посты держатся не ради власти, а только за оклады и льготы. Если до Ельцина вдруг допрёт, что разбухший и неэффективный управленческий аппарат в стране сжирает почти весь бюджет, но взамен ничего не даёт, и он решит урезать его содержание, то чиновники без сожаления покинут кабинеты. Их там ничего не держит, кроме хорошей зарплаты, автомобиля с мигалкой и бесплатно полученной квартиры с дачей. А за власть они совсем не держатся и, подозреваю, даже не знают, что это такое. Поэтому криминалу они не помеха. Криминал имеет право тратить силы только на устранение сильного и опасного противника, а от этих, про кого я рассказываю, сразу могилой несло, как только у них деньги появились. Сразу было понятно, что деньги их и убьют, так что и пуля не понадобится. Я в людях это очень хорошо чувствую – желание жить, готовность бороться за хорошую жизнь, способность её обустраивать. В них ничего этого не было. Ни один из них ничего не построил, не создал, не организовал – ни одной дороги, ни больницы, ни единого разумного предприятия. У них даже мысли не было, что на те деньжищи, которые к ним в карман хлынули, можно что-то сделать, чтобы после себя оставить. Хотя бы родную школу отремонтировать или для поликлиники оборудование купить. Даже семей нормальных ни у кого не осталось – всё развалили. Хороших жён пропили, детей променяли на пьянку-гулянку, родителей забыли. Страсть к разрушению в таких людях сильней всего. К саморазрушению, в том числе. Одно время царил тут такой весёлый бандит Славик Трубачёв, сколотил состояние больше, чем у всех вместе взятых местных воротил. И в двадцать пять лет загнулся от героина. А я ведь ему, засранцу, в третьем классе пионерский галстук повязывал…

– Я что-то слышала о нём. Заброшенный вычурный особняк стоит в начале улицы Железнодорожников, местами крыша обваливается. Говорят, после него остался. А почему он от героина умер? Я слышала, что его Авторитет убил…

– Да что ж такое… Вот и пальцем не трогал! Авторитет, между прочим, хоронил его за свой счёт. А его люди сразу разбежались, как хозяина убили. Потому что в людях он никогда не разбирался, окружал себя исключительно отморозками. Все свои деньги спустил на героин. Подсел на него сам и баб своих подсаживал, поэтому они ему даже не родили никого. Всё промотал на эту дрянь, влез в такие долги несусветные к наркоторговцам, что им оказалось дешевле его завалить. У него полные шкафы денег дома стояли! Они разоряли тут Торфосбыт, а он при Советах зажиточный был, не чета нынешнему. Так ему сразу грузовик денег подогнали после этого. Я был у него дома, когда он уже деградировал, морду ему бил, чтоб он хотя бы немного опомнился, но было поздно. Он показывал мне эти шкафы с деньгами, плакал и смеялся, что не знает, куда их девать. Сказал, что героин стал принимать только потому, что это самый дорогой наркотик, чтобы было куда тратить эти сумасшедшие деньжищи. Вы понимаете, что за психология в наших людях сидит? Откуда в наших краях настоящий героин? Ведь шмаляются всякой дешёвой синтетикой, наполовину стиральным порошком разбавленной, оттого и дохнут. У него – был. Настоящий! Он этим гордился, как главным достижением жизни. Он верил, что от чистого героина не умирают – вычитал у какого-то американского писателя. Под конец жизни в религию ударился, порывался храм в городе восстановить. На те деньги, что у него были, пять храмов можно было построить заново, но он ничего не сделал. Такие люди не способны что-то создать, потому что всё в них настроено на разрушение. Здесь когда-то было депо, которым даже немцы восхищались. Его взорвать не смогли ни партизаны, ни фашисты, настолько устойчиво построено. Даже сам царь-император тут по перрону прогуливался лет сто назад, когда его поезд ставили на техосмотр. Оборудовано по последнему слову техники! Было. Сейчас-то разворовали всё, что только могли. До Перестройки имелось несколько цехов, в каждом по несколько десятков рабочих. Сейчас осталось пять слесарей. Гайки крутят на сгнивших тепловозах и дрезинах, запчастей нет – заводы по их производству давно умерли, смежные предприятия свёрнуты. Цеха отдали под офисы для начальства. Пятью рабочими командует тридцать начальников. Каждый отхватил себе офис в полцеха, затребовал отдельную секретаршу с кофеваркой, но все первым делом установили себе по телевизору. Работа кипит.

– Я думаю, что это ненадолго. Кто ж будет содержать в условиях рыночной экономики этих бездельников, если они ничего не производят?

– Бюджет. Он в нашей стране – дай бог каждому. Так что, это – надолго. И где Вы рыночную экономику разглядели, если в начале нашего разговора сказали, что попали в феодализм? Как раз при феодализме только такое и возможно.

– Вы тоже замечаете, что никакой рыночной экономики нет? Я давно поняла, что мы куда-то ниже капитализма сползли. Вас это не раздражает?

– Меня? Нет. Меня пока всё устраивает.

– Я думаю, что у нас и информационное-то общество невозможно, если под ним понимать развитое постиндустриальное, с цифровой экономикой, с информационными технологиями в производстве. Где у нас это?

– В том-то и дело, что в России всё всегда получается «по-расейски», на свой лад. Населению из всех атрибутов развитого общества доступен только телевизор, вот они его и пользуют. Призывы не смотреть его или не слушать радио, не читать газеты – не помогут. Если вся страна смотрит «Санта-Барбару», ты невольно будешь в курсе этого. Я вот ни одной серии не видел, но знаю, что такой сериал идёт уже несколько лет, приблизительно представляю о чём – ни о чём. Стандартное содержание многих современных фильмов. Вы можете чего-то не смотреть или не читать – вам в толпе другие расскажут. Информация всюду проникнет, как радиация. Если в воздухе растворить какое-то вещество, люди невольно его вдохнут. Можно, конечно, не дышать, но долго ли человек так продержится?

– Информация сейчас такая, что трудно остаться нормальным.

– Это не главный её недостаток. Хуже всего, что она не даёт информации для жизни и расходится с реальностью. Взять хотя бы детективы, в которых преступление всегда раскрывается, иначе для чего, как говорится, огород городить. В начале фильма или книги совершается преступление, к концу – обязательно раскрывается. Обязательно! Зритель или читатель начинает думать, что правоохранительные органы – это безотказный конвейер по раскрытию преступлений в течение одного часа экранного времени или трёхсот страниц текста. В реальной жизни на это иногда годы уходят.

– Разве плохо, если хотя бы в кино людям дают надежду на справедливость?

– А зачем она им нужна, киношная? Справедливость людям нужна реальная, не вымышленная. Вот кино, я Вам скажу, людей и развратило в этом плане. Современные люди фильмам верят больше, чем реальной жизни. Вы говорите, что Вас удивляет, как может пить сотрудник милиции. А знаете, почему они пьют? Потому что они на досуге ничем больше не заняты, как просмотром телевизора. А там нынче почти все фильмы посвящены работе правоохранительных органов. В одном все преступления раскрывает некий чудо-компьютер, в другом – овчарка Рекс. Респектабельные копы, больше похожие на преподавателей из Гарварда, шутя извлекают нуклеотиды из макромолекулы ДээНКа, которую нашли на месте преступления. А на деле наша милиция даже до «Улиц разбитых фонарей» не дотягивает. Там, кстати, очень высокий уровень работы показан. Они и пошли-то в милицию служить, кина насмотревшись, где всё круто, быстро и клёво. Как в детективном романе Агаты Кристи, в котором всё совершается чётко по минутам, как было просчитано злобными супостатами. А в жизни нашей милиции приходится разгребать чьё-то пьяное говно, когда потерпевшего его же собутыльники пошинковали топором, когда он по неосмотрительности послал их на три буквы. После такой работы сами идут бухать от разочарования, что в жизни всё совсем не так. Потом ползут домой, телевизор смотреть. Слышите, в дежурке тоже телик работает? Боевик какой-то идёт.

– По-моему, у них там телефоны звонят…

– И не подходит никто.

– А может, где-то кого-то убивают или грабят, люди надеются на помощь?

– Они иногда ещё трубку специально снимают с рычага, чтобы не звонил, не мешал смотреть фильм, где крутые парни наваляют другим, не менее крутым засранцам. Они идут в милицию, думая, что их ждёт такая же крутая работа, где они смогут проявить себя крутыми, а на деле сталкиваются с кислым заунывным пьянством, как основной причиной отечественной преступности. Мечтают, как совершат подвиг, раскрыв какое-нибудь сложнейшее преступление, а на деле львиная доля преступлений тут совершается на почве нищеты, безработицы и деградации. Спят и видят, как будут преследовать ловкого и хитрого преступника, а в реальности и ловить-то некого не надо. Преступник от них не бежит – он сам хочет в тюрьму, потому что там кормят и не надо ходить на работу. Приедут вот так на труп, а убийца тут же рядом спит, с тесаком в обнимку. Ведь пьют так, что сами не помнят, кого и за что убили, потом придумывают на ходу излюбленное «довели» да «не уважили». Опять же, бабы во всём виноваты, не усмотрели, не доглядели. Сложные и запутанные преступления показывают только по телику для впечатлительных дурачков, а на деле: из десяти – девять по пьянке. Сценарий почти один и тот же: совместная попойка заканчивается убийством. Отвёрткой, молотком, консервным ножом – всё в ход идёт. Убийца падает тут же и дрыхнет, пока милиция не заберёт. Даже двери не закрывают, так что и взламывать не надо.

– Говорят, что в российской действительности любое мало-мальски запутанное преступление всегда превращается в чеховскую «Шведскую спичку», где соскучившийся по большому делу провинциальный следователь развел бурную деятельность по поводу исчезновения…

– Какого-то пьяницы. Который никуда не исчезал, а бухал в бане у замужней любовницы – классический пьяный анекдот. На этом фоне сыщики и сейчас мечтают отличиться, но не знают, как это сделать. Как говорится, и хотел бы красиво с обрыва броситься, но то берег не высок, то воды всего по колено. Разочарованный в такой работе оперативник идёт домой смотреть американский сериал, где красивые и энергичные полицейские на крутых тачках никогда не устают, не спят, не едят, но при этом выглядят, как будто полдня в салоне красоты провели. Почти боги! Знают всё на свете: петрят и в медицине, и в химии с физикой на уровне аспирантуры. Шутя разбираются в самых сложных компьютерных штуковинах, которые у них там на каждом шагу, тогда как в России реально не до этого. Умеют водить любую технику от танка до самолёта! По нечаянно оброненной козявке могут сразу определить паспортные данные преступника. Американцы залудили фильм, как некий эксперт широкого профиля по одним только жестам и мимике определяет обман и мошенничество. Наши готовят свой «ответ Чемберлену» – точная копия голливудского творения по степени ухоженности актёров и респектабельности офисов, но главный герой уже выявляет преступление по зрачку. Зритель не поймёт, чего он с такими способностями в наши бесцветные и безденежные органы попёрся-то? Это какие мозги надо иметь, какой высокий уровень развития, наблюдательность, осознанность! В кино у сыщиков азарт в глазах, интерес к работе, они пришли в неё по призванию, а в жизни – случайно попавший работать в милицию, хронически уставший гражданин, сильно пьющий, мятый, сонный, с вечного похмелья. Он в принципе ничего не может разгадать, распутать, потому что ничего не видит и не слышит, даже если в ухо орать. Он не только на свидетелей преступления не глядит, чтобы подметить степень их правдивости по жестам или изменению цвета глаз, но даже выслушать их считает западло. Одна мысль гложет, на кого бы это поскорее навесить, выбить зубы и пойти дальше водку глушить с горя, потому что опять не дали возможности подвиг совершить на пустом месте. Вот она – сила информации. Дали ложную информацию, и люди уже несчастны.

– А как надо показывать милицию, чтобы её сотрудникам не приходилось разочаровываться?

– Героизм убрать. Нет его вовсе. Да, разгребать чужое пьяное говно совсем не интересно, но это очень важная и нужная работа, как работа дворника или санитара. Потому что все сразу замечают, если дворник не выполнил свою работу. Она такая же рутинная, как сортировка отходов на конвейере мусороперерабатывающей фабрики, но кто-то должен её выполнять качественно, внимательно и ответственно. Чтобы ничего не перепутать, чтобы по ошибке не выкинуть в утиль что-то ценное, чтобы ядовитые и вредные вещества не попали во вторсырьё, которое ещё можно использовать.

– Говорят, что в двадцать первом веке именно такие профессии выйдут на первый план: санитары, спасатели, уборщики. Потому что мир захлестнут отходы и неадекватное поведение населения из-за нехватки ресурсов, плохой экологии и повального увлечения лекарствами, так что будет много аварий и катастроф.

– Такие профессии нужны уже сегодня, но людям они не по зубам, потому что они развращены крутизной. Сейчас наугад включи «ящик», а там обязательно кого-то крутого показывают, как он метелит других крутых. Никто не способен просто жить и просто работать, вот что хуже всего. Всё заполонили хлюпики, которые сами себе кажутся крутыми, но на деле ничего из себя не представляют, ничего не могут, а только обладают поразительно завышенной самооценкой и болезненным самомнением.

– Но ведь есть какие-то героические мужские профессии, где нужны смелость, отвага, где мужчине надо как-то самоутверждаться.

– Мужчине не надо самоутверждаться – это удел сопливых хлюпиков, которые убеждены, что на пустом месте надо непременно как-то отличиться и выслужиться, чтобы хоть одна лярва дала. Современные СМИ делают люди с подростковым мышлением.

– Вы тоже заметили?

– Это трудно не заметить. И они навязывают свою половую незрелость потребителям информации, которую создают. Таким подвиг всюду мерещится, они верят в крутизну, потому что плохо знают реальность. Между тем, крутизна – это противоестественное состояние для природы. В природе нет крутых деревьев, классных птиц или клёвого неба. Вот Вы говорите про смелость. А что это? Это знание, что надо делать в той или иной опасной ситуации. Если не знание, то интуиция или способность в данной ситуации находиться настолько осознанно, что ответ приходит сам собой, как выйти из опасности. Например, на пожаре людям страшно, они паникуют, потому что не знают, как управлять огнём, что он из себя представляет, чем питается и как ему это питание перекрыть. Животные интуитивно чувствуют маршрут, по которому можно выйти из огня. А профессионально обученный пожарник или спасатель знает, как с огнём обращаться, как через него пройти без ожогов, что надо делать, чтобы он совсем погас, как его укротить. Поэтому у него нет паники. Осторожность обязательно должна быть, но ужаса, который парализует волю и заставляет делать всякие глупости, уже нет. Если Вы общаетесь с людьми таких профессий, сразу заметите, что они никогда не высмеивают тех, кто убегает от опасности, трусит. Потому что знают: никакой смелости и трусости на самом деле не существует. И если человек не знает, что надо делать, то ему в самом деле лучше убежать, а не усложнять своим мёртвым телом работу тем, кто знает. Так называемого труса можно обучить, как действовать в той или иной ситуации, довести его действия до автоматизма. И вот он уже никакой не трус, вот он уже в состоянии подвиги совершать. Я видел здоровых мужиков, обвешанных оружием, как они падают на дно окопа и ползают там, обделавшись. Ревут так, что стрельбу заглушают. Картина называется «и тут зенитка смущённо замолчала и попросила: нельзя ли потише». Потому что они никогда не были на передовой и не знают, что надо делать. Это только в кино всё легко делается, а в условиях реальной войны у человека всё из башки вылетает, каким бы смелым он себя до этого ни считал. И чем смелее он себя представлял, тем больше, я извиняюсь, гадит сквозь штаны. Через пару-тройку атак привыкнет к грохоту и начнёт соображать, что надо делать. Гадить в штаны перестанет.

– Вас послушать, так ничего не существует: ни дружбы, ни смелости, ни благородства, ни мужества…

– Не существует, представьте себе. Всё надуманное и пустое. Смелостью что только ни называют, иногда откровенную глупость. Её намерено и маскируют под смелость, чтобы своим именем не называть. В конце концов, есть крайнее проявление смелости, клиническое, разновидность шизофрении, когда в мозгу на развиты какие-то участки, отвечающие за чувство опасности. Её обладатели подвиг могут организовать на пустом месте, из ничего. Экстремалы – самый яркий пример такой «смелости», адреналиновые наркоманы. Это самая настоящая наркомания хотя бы потому, что они всегда вовлекают в неё других. Или всем известно состояние, когда «на подвиги тянет» под воздействием водки или наркотиков. Много говорят, как от армии «косят», прикидываясь шизиками, а никто не представляет себе, сколько махровых психов туда рвётся. Но их нельзя туда – беда будет. Сейчас медкомиссии повсюду упраздняют, поэтому психопаты лезут в органы, в авиацию, на флот, поэтому там столько «подвигов». Раньше в милицию или армию абы кого не брали – сейчас берут всех подряд: алкашей, дебилов и даже уголовников. У современных людей голова забита сказками, где друг другу противостоят смельчак и трус, сильный и слабый, щедрый и жадный и так далее. Женщинам с детства внушают, что надо любить первых и презирать вторых. Но любая мать, если её ребёнок убежит от собаки или не полезет в реку, не умея плавать, никогда не станет его называть трусом, а наоборот похвалит, что он вернулся к ней живым и невредимым. Нормальную мать я имею в виду, а не сумасшедшую, которой привили противоестественное для женщины мышление. Нормальная баба никогда не станет требовать от мужика героизма. Наоборот, она всегда своего дурня одёрнет за холку: «Куда опять полез? Сиди, без тебя разберутся». Потому что он ей нужен для жизни, а не для того, чтобы с него памятник лепили для поклонения каких-то посторонних психопатов. По городу тут листовки расклеивали: на Кавказе убили какого-то контрактника из Райцентра, вечная память герою и прочая тра-ля-ля. В конце приписка, что у него осталось четверо детей. Типа, пусть чеченцам станет стыдно, какого мирового парня они порешили: бабе наделал кучу детей и полез куда-то в далёкий край «демократию налаживать», когда у самого задница в заплатках. Кто теперь будет их растить? Теперь вся надежда на какого-нибудь доброго отчима, который уйдёт из своей семьи к этой бабе, чтобы «поднимать отпрысков такого героя». Тоже с героической харей, желательно.

– Цинично это всё. Так можно договориться, что ничего святого нет…

– Ничего святого и нет. Что может быть святого у людей? Мы, обычные люди – грешные, слабые, глупые. Но метим в святые, крутые и прочая. Куда мы лезем? Звёздная болезнь так и прёт из всех щелей.

– Но на войне, в конце концов, без героев никак не обойтись!

– На войне героизм категорически противопоказан. Категорически! Уж поверьте мне, я знаю, что говорю. Армия большую часть времени не воюет, а занимается серой бесцветной работой, совсем не героической. Тушит пожары, разбирает завалы, ликвидирует последствия наводнений и крушения поездов. Это очень нужная работа, но её надо выполнять без расчёта на подвиг. Подвиг – это всегда признак того, что ситуация выходит из-под контроля. В боевых условиях идеальная армия должна действовать очень просто и тихо. Никто там ногами не машет, как в американских боевиках, не дерутся по полчаса, потому что человечеством придумано очень много быстрых и коротких приёмов, достаточно простых в исполнении, которые гарантировано приводят к смерти противника. Убивают лёгким движением руки, самым коротким ударом ножа, какой только возможен, а прыгать и скакать, закидывая ноги выше ушей, пучить глаза и произносить глубокомысленные монологи – пустая трата сил и времени. Это как автомобиль, который жрёт много бензина, а ездит так себе, зато ревёт громко и постоянно требует ремонта. Разбирающийся в машинах человек такую не купит. Но сейчас люди мало в чём разбираются, потому что только телевизор смотрят. Их легко убедить, что какой-то скачущий выше третьего этажа козёл умеет драться. Тратить силы и энергию на войне впустую нельзя, потому что их там очень много требуется. Профессиональных военных учат не совершать ни одного лишнего движения, это в привычку входит на всю жизнь, даже на бытовом уровне. На войне не героизм нужен, а умение воевать. Сейчас на Кавказ знаете, сколько придурков лезет, которые кроме как мечтать о подвиге и верить, что их потом за это пожизненно благодарить будут, ничего больше не умеют? Ходят грудь колесом там, где надо ползти, под ноги не смотрят, где надо не только смотреть, но и принюхиваться, и прислушиваться, наступают на что не надо. Вот так оторвёт всё, что от тела на пару сантиметров выступает, включая нос и уши, и передают в госпитале, что от него осталось, жене: «На, дура, гордись, какой герой тебе достался». Приедет за ним хрупкая изящная девочка – что ей светит? Превратиться такая нежная лань в мощного быка рядом с этим «героем», а учёные потом голову ломают, чего это с бабами.

– И таких женщины любят.

– Конечно, есть женщины с колоссально разрушенной психикой, которые коллекционируют именно героев, сортируют их, кто смелее и отважней, кто с большим азартом себе башку свернёт, а то и её за компанию прихватит. Если мужик с такой свяжется, то должен помнить, что на любого крутого героя всегда найдётся некто более героический. Так что променяет она его сразу, как только найдёт более выдающийся экземпляр. Баба, которая требует от тебя подвигов, – не твоя баба. Не подходит она для жизни, если мужик вообще жить собирается, а не мечтает хоть где-нибудь этак пафосно загнуться, лишь бы на работу каждый день не ходить. Свою бабу всегда можно опознать по тому, что она ценит тебя за способность жить, а не умирать, пусть даже героически. В каких бы соплях ты к ней ни приполз из переделки, а она тебя любого примет. Конечно, пендюлей надаёт обязательно, что ты опять куда-то влез, силёнок не рассчитав, но это для твоей же пользы. Главное, не злоупотреблять этим. Если женское терпение лопается, это не шкив – не заменишь. Есть такие бешенные кобели, которые бабу своей грёбанной смелостью и отвагой затрахать могут. Испытанный способ заинтересовать барышню, когда на дурака совсем никто не клюёт: втянуть её в опасность, а потом «спасти». Героически, разумеется. Если женщина – дура, она в такого может влюбиться, и есть риск, что когда-нибудь он её конкретно подставит под удар. Женщина не должна такое позволять, женщину беречь надо, а не выставлять себя героем на фоне её слабости. Женщина в мужском мире окружена всякими механизмами, техникой, машинами, в которых она не разбирается, поэтому здесь такое поле деятельности для героев, у которых проблемы по женской части, что пора конкурсы по идиотизму проводить. Нормальный мужик никогда женщину за это не гнобит, но дурак не упустит возможности «подвиг свершить». Могут бабу и с парашютом сбросить, и даже без. Или автомобиль разогнать, чтобы вихлять начал, а потом героически выводить из заноса. Если не выведет, всегда есть оправдание: «Всё из-за бабы. Я ж всё ради неё». Она визжит от страха, он кайфует – по-другому не умеет с женщиной радость получать. Если оба разобьются, то не так уж и плохо: не родят ещё новых идиотов.

– Сейчас многие женщины сами за руль садятся.

– Видимо, устали ездить с такими «героями». Как бы мужик за баранкой ни выделывался, а женщина только усмехнётся: «Ну-ну, этот наивняк думает, что им управлять легче. На мужике ездить и знание правил не поможет, тут права на халяву не купишь. Сцепление у него барахлит, тормозов вообще нет, руль как ни крути, а его постоянно налево заносит. А уж бензина жрёт – не передать, сколько. Хотя постоянно и бубнит: мне много не надо».

– Ха-ха-ха! Кстати, многие мужчины становятся беспомощными, когда попадают в царство женских механизмов. Если попросить фен выключить или кофеварку включить, то катастрофа будет. А уж швейной машинки как боятся – не передать.

– Потому что в основе так называемой смелости всегда лежит знание. Боится тот, кто не знает, что и как надо делать. Научился, и бояться уже как бы нечего. Врач, который много лет отработал в медицине катастроф, уже не пугается вида страшных ран и травм, потому что знает, что надо делать, как эти раны обрабатывать. Знаете, есть иллюзионисты, а есть шарлатаны. Первые показывают фокусы, но открыто признаются, что в их основе лежит только ловкость рук, многолетние тренировки и знание свойств материалов, секретов, которые они не разглашают, потому что зарабатывают ими на жизнь. Вторые точно так же показывают какие-то трюки, но объявляют их «чудесами», себя, любимого, провозглашают неким избранным и «посвящённым», который оптом постиг все тайны мироздания, но он их не разглашает, потому что другие этого не достойны, чакры себе не прочистили, в астрал не вышли. Сказать проще, мордой не вышли. Точно так же зарабатывает фокусами на жизнь, но не признаётся, что здесь кроме ловкости рук и игры на человеческой глупости ничего нет. И вот первый – хороший профессионал, который грамотно делает своё дело и не скрывает, что этому может научиться каждый. Второй тоже неплохо со своим делом справляется, но тяготеет к восхищению собой, ревнует к успеху других, которые могут обскакать его по части чудес. И вот герои в каком-то смысле похожи на шарлатанов. Они знают какие-то профессиональные секреты, как надо воевать или спасать людей, как бороться с огнём или управляться с какой-то техникой, но выдают это как свою личную заслугу. Хотя когда-то они были ничего не умеющими щенками, которых гоняли старшие волки по полной выкладке, не обращая внимание на их повизгивание и поджатый мокрый хвост.

– Вы так не любите героев?

– Я бы всех этих героев не награждал, а расстреливал. Что они делают? Они развращают подвигами бездарных командиров, которые умеют только пузом и тройным подбородком трясти, а не грамотно разрабатывать военные операции. Армейское начальство у нас очень развращено этим, оно знает, что солдат всегда выкрутиться, огневую точку своим телом прикроет, в какое бы пекло ни засовывали, каким бы голодом и холодом ни морили. Убрать этих спившихся идиотов из армии, и не надо будет никаких подвигов совершать. Вам, может быть, трудно в это поверить, но в военном деле все успешные операции совершаются очень тихо и грамотно. Иногда совсем без стрельбы, но это вообще ювелирная работа. Я на Кавказе видел чеченского подростка, который два раза ножом махнул и двоим взрослым мужикам горло перерезал, ещё одного тяжело ранил. И главное, тихо так, легко, совсем без напряжения! Умеют же воевать, заразы. Он ещё меня должен был ножом задеть, но я увернулся. Ох, как он удивился! Так и смотрели друг на друга: я с интересом, как он это делает, он в недоумении, почему я жив остался. Как будто у него первый раз такая осечка вышла. Тоненький белокурый ангел с пёрышком. Махнул пёрышком, и мы, двухметровые дубины, вооружённые до зубов, не знаем, что с ним делать!

– Белокурый? Чеченец?

– И глаза голубые.

– Они же все… тёмные.

– Я, пожалуй, даже темнее буду. А чеченцы в основном русые или шатены, много синеглазых.

– У Вас глаза почти чёрные… Или карие, я не пойму?

– Мне жена говорит, что у меня глаза оранжевые.

– Разве такие бывают?

– Не бывают. Но она так сказала, мне понравилось.

– И что вы сделали с этим чеченским ребёнком? Убили?

– Зачем? Подружились.

– Он же убил ваших сослуживцев…

– Вот я и захотел, чтобы он показал, как так ловко это делает. Никогда такого не видел. Старший брат моей матери на фронт попал в начале войны, когда винтовки не всем выдавали, а только каждому пятому или даже восьмому. И спасло, что оказался у них в части кавказец, который учил с ножом обращаться. Так здорово рубился, что и ствол не нужен был. Дядьку моего научил, он потом мне кой-какие приёмы показывал, позже другие учителя были. Но тут – прям, виртуозное что-то! Так мне интересно стало, что приказал я его семью в заложники взять. А иначе его никак не поймать. Вёрткий, как комар! Нож у него не выбить в принципе, словно это продолжение руки. Кажется, вот прихлопнешь сейчас, а он – вжик, и нет его. От семьи у него остались мать и две сестры-школьницы. Были ещё старшие сёстры, но их боевики с собой угнали, скорее всего убили, старшие братья тоже где-то в горах сгинули. Как узнал, что его баб тронули, сразу явился. Пятнадцать лет, а он уже себя главой семьи чувствует, за своих как лев готов сражаться! За своих только, за чужих – нет. Русские дуры млеют от этих джигитов, но на них там смотрят, как на легкодоступных, потому что они на любви помешаны, а там женщине нельзя такой быть. Там на первом месте – благополучие рода, корни, семья, умение жить и ладить именно со своими. Вот этим они от нас кардинально отличаются. Наш мужик сказал бы: баба с возу – кобыле лехше. Наш бы своих баб ещё и обвинил: типа, сами спровоцировали, курицы, не надо было перед врагом жопой вертеть, так что терпите, авось обойдётся. А этот глазами сверкает, пружинящей походкой круги нарезает, как перед прыжком. И не боится, сволочь, ни фига! Вот как они их так воспитывают? Наши до пятидесяти лет взрослеть не хотят, всё бабам плачутся: «Поплёбывала бы ты с моё музиком побыть! Ох, как тлудно». А этот прям кайфует, что мужиком родился. И всё-то он может, и так спокойно в этом уверен! Ну, думаю, не выдаст он мне мастерства своего. И вдруг вспомнил, что давно где-то читал, как Александр Второй с Шамилем воевал. А до этого ещё папаша его, Николай Павлович, с ними несколько лет бился, да без толку – они всю жизнь могут воевать и не устают от этого. Заключит с ними мир, а они опять нападают, нарушают всякие договорённости. Русские в недоумении, а чего недоумевать, если тебя режут? Тут не на недоумение надо силы тратить, а выяснить психологию противника. И вот Александр понял, что любят они лесть. Но не грубую, типа «о, пацан, ты реально крут» – такой примитив там не сработает. А надо что-то утончённое, почти незаметное, чтобы почти правда была. Предложил им русский царь возглавить свою охрану. Мол, где ж я ещё таких доблестных воинов найду – лучших во всём мире просто не существует. Собственно, правду и сказал. И всё. И конец войне. А все эти «как же им не стыдно, они же нам обещали, они же вот перемирие подписали» – не работают там слова и обещания.

– Вас как будто это восхищает?

– Не восхищает. Просто это другая логика, в которой коварство и хитрость не считаются плохими чертами характера.

– Если люди не умеют договариваться между собой и постоянно нарушают данное слово, то речь им не нужна. Поэтому они ничем не лучше пещерных людей, которые только мычали.

– О, речь у них очень красивая, изящная даже. У них нет мата. Мы настолько привыкли к мату, что нас шокирует, почему у многих народов нет матерной ругани в языке. На рынке торговцы с юга горланят на своих диалектах, но мат – русский. Своего нет. Не сформирован за ненадобностью. Они никогда никому не угрожают, не оскорбляют – просто убивают того, кто им мешает или не нравится. Иногда без предупреждений. У нас, наоборот, из каждой подворотни несётся, как кого-то порвут или ломтями настругают, но на деле ничего из обещанного не осуществляется. А у них речь, как красивый орнамент: «Я хочу быть луной, чтоб смотреть в твои окна и украшать небо звёздами для тебя. Я хочу стать молнией, чтобы освещать твой путь в ночных горах». Так и говорят! Даже в быту. «Да будет благословен твой путь, добрый человек, да будет усыпан он нежными тюльпанами и лилиями». И тут же могут горло этому «доброму человеку» перерезать. Наших это шокирует до глубины души: «А чего это они?! А чего они нас не обматюгали хотя бы для приличия, не пообещали глаз на жопу натянуть, прежде чем нападать? Странные какие-то».

– А разве не странные?

– Странно всё то, что непривычно. Если они посмотрят на нас, им тоже много чего странным покажется. И не просто, а очень странным. У нас всяких странностей не меньше.

– Например?

– Да устанешь перечислять. Например, то, что у нас родственники только бухают вместе. У нас большинство семей существует только для того, чтобы вместе выпивать и телевизор смотреть – разве не странно? Другие в противовес таким семьям вообще детей плодят вне брака. Каждый ребёнок имеет право на отца и мать, каждый должен знать свой род, а у нас многие дети лишены этого права, которое соблюдается даже у птиц и животных. Мать-одиночка жалуется: «Он жениться не хочет, да и вообще он – придурок». Спрашивается, чего ты лезла под него? Он бормочет в своё оправдание, что не готов стать отцом – чего ты на бабу тогда полез? Сиди с мамой, если ты не готов, а не по бабам лазай. Как придурки, честно слово! Все считают себя какими-то несказанно продвинутыми в плане интимных отношений, а самый обыкновенный презерватив не могут правильно одеть, уж коли до сорока лет отцами стать «не готовы». Есть даже такие, кто бабу обвиняют, что она должна им этот презерватив купить, а то они… стесняются! Кого от таких родить можно? Им надо бесплатно презервативы раздавать, чтоб новых идиотов не плодили.

– Просто люди не осознают свою жизнь. И детей не хотят, но рожают. И семью не готовы создать, но она у них словно бы сама собой складывается, но не с теми, с кем хотелось бы.

– Согласитесь, что странно всё это со стороны выглядит? У нас человека и убивать не собираются, но на словах так приложат и по матушке, и по батюшке, и по всем прочим параметрам, что в других культурах испугались бы такой словесной атаке и приравняли бы к тяжкому преступлению. Я не пойму, как в российском законодательстве прижились статьи, связанные с оскорблениями и угрозой расправы? У нас же все друг другу чем-то угрожают, то и дело кого-то оскорбляют – полстраны пересажать можно. И одно оправдание: ну не убивают же. Толкнули человека в автобусе, и такое понеслось: убью, порву, в крови утоплю, на кишках повешу, порежу кусками, лентами, ремнями, кружевами. Ты определись со способом – ведь убить-то можно всего один раз, а тебя эвон как понесло. У южан всё наоборот: на словах никто никому не угрожает. Могут улыбаться и даже оказать гостеприимство, но это ровным счётом ничего не значит: врага не грех и накормить перед смертью. У них речь очень сильно отличается от нашей по составу. У нас почти не говорят так нежно, даже с женщинами не принято так «расшаркиваться». «Мать, дай пожрать» и «Не заслоняй телик жопой, корова» – вот и все комплименты для слабого пола. У нас любят постоянно выяснять: «Ты мине уважаешь?» или «Ты меня любишь?». Он ей, не отрываясь от телика, буркнул такой же фирменный ответ: угу. Она и рада, больше ничего и не надо! Только вот это «угу». Ага, любит, как же. Живут паршиво, относятся друг к другу ужасно, она его терпит из последних сил, он её вообще терпеть не может, бесит в ней буквально всё. На Кавказе женщине и в голову не придёт такую глупость выяснять, если муж каждый день приползает пьяным к жене и осыпает её матами. Понятно, что никто никого не любит в таких отношениях. Им понятно, нам – нет. Мы друг друга пытаем: подтверди на словах, любишь или нет, сволочь. У нас всё на словах. Беда в том, что только на словах. Они – люди дела, мы – люди слов. Это не ради красного словца постоянно говорят о богатстве русского языка – он в самом деле очень разнообразен на все случаи жизни, чтобы в любой ситуации можно было собеседнику лапшу на уши вешать или осыпать ругательствами. Мы сорим словами на каждом шагу. У нас раньше писали лозунги «Слава труду», а на деле человека труда никто не уважал, теперь он вообще живёт в нищете. Сейчас пишут «Слава России!», а на деле Россия стоит заплёванная, неухоженная, неуютная для жизни. Диктор по радио брешет о какой-то «великой державе» и тут же электричество гаснет, а потом и сам диктор глохнет, поперхнувшись на идее о величии, которого нет – вырубают и само радио. В великой державе уже нет денег на радио для поселян: «Слишком много хотите, когда в Сомали трудящие голодают, панимашь ли». Слова у нас катастрофически расходятся с делом. Вот надо строить путепровод над железной дорогой, но тридцать лет идут какие-то заседания правительства района, симпозиум управления дорожного хозяйства области, там – форум, тут – кворум. Судят-рядят, сорят словами, кто «за» и «против», тонны бумаги изведут для публикации докладов и прений – гектары леса на ерунду фактически спустят. Этот лес можно было на стройку того же путепровода пустить, ан не тут-то было…

– И как же Вам удалось подружиться с тем подростком-головорезом?

– Уболтал, представьте себе. Сказал, что нас всё равно убьют – ну, что мы против таких воинов. Так что покажи мне перед смертью своё искусство, уважь старика. Вижу, нравятся ему мои слова. Ох, как же люди любят лесть! И чего они её так любят? Никогда этого не понимал… Разговорились. Он меня спрашивает: «Ты теперь моих сестёр себе заберёшь?». Я аж испугался: да и мысли не было! У меня дочь такая же, меня жена домой не пустит, если узнает, какими гнусными вещами я тут занимаюсь. Он удивился: «У нас женщины не вмешиваются в сердечные дела мужчин». Я говорю: очень плохо, что не вмешиваются, особенно в так называемые «сердечные», которые к сердцу не имеют никакого отношения, а совсем из других мест выползают. Женщина должна требовать, чтобы мужик себя как человек вёл, а не как скотина. А то нам, кобелям, дай волю – мы всех перетрахаем, да ещё обвиним, что сами виноваты. Он хохочет: нравится, что я с ним на равных говорю, а не как с ребёнком. Показал ему фотографию своих детей, он спрашивает: «А чего их у тебя так мало? У моего отца в твои годы было уже восемь. – Ну, и где они теперь? – Да вот только я и две сестры остались. – И стоило твоей маме столько рожать? Больно же ей. – Что больно? – И рожать очень больно, и терять своих детей матерям особенно больно. Не знал? – Ну, мужчина не должен о таких вещах думать! – Если мужчина не будет об этом думать, то женщина может послать его, куда подальше. – У нас женщины не так воспитаны, чтобы мужчину посылать. – Много ты знаешь о женщинах. Если она вслух об этом не говорит, то это ещё ничего не значит. Мы, мужики, такие стервы, любую воспитанную можем довести. И пошлёт так, что сама удивится». Он опять смеётся: здорово, говорит, ты это всё сформулировал.

– Значит, Вы тоже были на Кавказе?

– Был. С начальником этого ОВэДэ как раз и ездил. За компанию взял меня с собой в ссылку.

– Получается, Вы тоже в правоохранительных органах работали? Омоновцы – это же милиция?

– Это такая банда… Ну ладно, пусть будет милиция.

– Вы же только что высмеивали эту тягу русских воевать за счастье братских народов и восстанавливать демократию в далёких краях, когда у самих дома чёрт ногу сломит.

– Я там деньги зарабатывал, а не этой глупостью занимался. Там хорошо платили за качественно сделанную работу.

– Но у Вас же трое детей! А если бы…

– Да не убили бы. Война – это такая же работа, которую можно изучить настолько хорошо, что травматизма почти не будет. Смерть на войне – это неумение воевать. Это как смерть на производстве, когда рабочего током убило или в станок затянуло, потому что он не умел с оборудованием обращаться. Думаете, у нас мало людей гибнет на заводах и фабриках, за рулём машин или пультом какой-нибудь электростанции? Если людям не хватает знаний и опыта, они могут погибнуть даже при переходе через улицу. Почему профессиональный спортсмен прыгает с трамплина и не разбивается? Потому что он обучен этому. Он даже падать умеет грамотно, чтобы ничего себе не сломать, он знает, как и о чём надо думать в каждый момент прыжка. А в войнах у нас всегда жертвы колоссальные, потому что мы воевать не умеем. Подвиги совершать – это да, этого у нас не отнять. Древняя мудрость, что «лучший бой – это бой, которого не было», не для нас. Бойню устраиваем даже там, где она не нужна, где без неё можно было бы обойтись. У нас же стахановщина в крови, тяга совершать подвиги даже там, где они никому не нужны, и ради тех, кто об этом не просит. Толку от таких «подвигов» – ноль, зато масса вреда. Эта способность находить и совершать подвиги на пустом месте – наше национальное психическое заболевание, «энтузазизьм». Вы не подумайте, что я такая циничная сволочь, сижу и рассуждаю о том, чего не знаю. Мне это говорили сами ветераны Войны, однополчане моих дедов. Вы знаете, что в первые дни Великой Отечественной из каждой сотни советских солдат уцелело только два-три человека? То есть потери личного состава – девяносто восемь процентов. Вы только вдумайтесь в эту цифру! Такая статистика делает необходимой мобилизацию почти всего населения страны, так что экономика через несколько месяцев просто перестаёт функционировать. Воюющему государству нельзя экономику из строя выводить, надо фронт кормить. Если бы американцы так воевали, весь Пентагон посадили бы на электрический стул. А у нас – ничего, ещё повод для гордости додумались из этого соорудить. Какая нормальная хозяйка додумается хвастать тем, что вместо одного стакана муки для теста она впустую рассыпала или ещё как-то испортила тысячу вёдер этой муки? Да она никому об этом не скажет, чтобы никто не догадался, какая она нерадивая идиотка. Зато наши политики и полководцы число жертв в каждой бойне с такой гордостью оглашают, словно речь не об убитых людях идёт, а о тоннах добытого угля. Это должно быть закрытой информацией, чтобы не позориться на весь мир своей бездарностью. Весь мир смотрит, посмеивается или ужасается, как мы «умеем» воевать, а мы на весь мир обижаемся, потому что хотим, чтобы нашей смертью восхищались. Но нормальные люди смертью никогда восхищаться не будут, или они ненормальные. Конечно, можно толпы безоружных гражданских лиц в атаку гонять, чтобы потом их всех канонизировать, а можно их заменить хорошо обученными для этого дела людьми и хорошим вооружением. Но у нас вооружение часто разворовано и пропито, поэтому пропаганда преподносит гибель на поле боя как «красивую смерть», на которую должны равняться, кого ещё не прибило.

– Мне кажется, что любая смерть всегда безобразна.

– Потому что Вы – женщина. А до мужиков это очень медленно доходит. Советские солдаты только под Сталинградом стали понимать, что немцы погонят их ещё дальше, если они не научатся возвращаться живыми после каждого боя. Им стало страшно, что на их место опять возьмут необстрелянных новобранцев, которых чёрт-те сколько надо натаскивать, чтобы они превратились в солдат. За это время живыми останутся опять два-три человека из каждой сотни. И война будет продвигаться всё глубже и дальше. До них медленно стало доходить, что самое главное на войне – не подвиги, не героическая смерть, а способность выживать. На войне важней всего не умирать, а живым остаться. Впрочем, как и в любой другой профессии. Война – это такая же работа, которую надо выполнить и вернуться, чтобы завтра опять «выйти на работу». Представьте себе, если каждый врач, инженер или учитель, вышедший на работу, будет погибать. А чтобы подготовить хорошего врача, инженера или учителя нужны годы учёбы и практики. И вот его подготовили, вложили в него время, знания и средства, а он каждый раз погибает. Что хорошего? Опять новых работников надо готовить. Опять тратить ресурсы и время, опять ждать, когда человек начнёт отрабатывать вложенные в него силы и знания. Экономика загнётся с такими «специалистами». Хорошего солдата точно так же долго готовят, он не сразу становится пригодным к службе, с ним ещё очень долго приходится повозиться, но оно того стоит. И ужасно досадно, когда он уходит на задание и не возвращается. Это что же, опять всё сначала? Опять надо искать кого-то подходящего, потому что далеко не каждый мужик подходит для войны, большинство сразу готовы загнуться, лишь бы никто не дёргал. В городе одно время повадились погибать электрики на рабочем месте. Стали разбираться и выяснили, что происходило это по причине пьянства посреди бела дня, а электричество пьяных не любит.

– Как и женщины.

– Да. Точнее, электричество любит бить пьянь на поражение. Одного такого «спеца» бабка с нашей улицы вызвала проверить автоматы, искрят они у неё. Электрик пришёл и сел пить с её дедом, потом ещё брат подтянулся, а за ним и сват. Ну, вот они так «работают», такие у них представления о своём труде. Полдня просидел, не выгонишь. А Вы удивляетесь, что электрика не дозовёшься. Он на один вызов должен тратить не больше получаса, а на деле по полдня сидит. Собрал вокруг себя каких-то дураков, начал им втолковывать про резистор и транзистор. Он считает, что в этом его работа и заключается: населению рассказывать про вольты, омы и амперы. Особенно, бабам. И непременно сокрушаясь, что бабы не способны постичь своими куриными мозгами весь масштаб его героической деятельности, так что ему, бедолаге, и по душам поговорить не с кем. Если бабы окажутся в самом деле дурами, то примутся горячо ему доказывать, что кой чего смыслят в канделах и кельвинах, так что он зря на них сходу крест ставит. Если баб не найдёт, то с мужиками сядет бухать, потом обязательно подерутся из-за расхождения во мнениях, чем переменный ток отличается от постоянного. Даже и мысли не допускает, что в его обязанности входит заставить эти вольты и амперы работать на практике, а не демонстрировать потребителям электроэнергии свои познания на уровне ПэТэУ двадцатилетней давности. Таким баранам знания никогда не идут на пользу, потому что они не способны преобразовать их в полезное действие, как генератор преобразует механическую энергию вращения в электричество.

– Сейчас всюду вместо дела – словоблудие. От политиков до электриков.

– Если б только болтовнёй всё ограничилось, так он ещё «ласты склеить» умудрился. Полез в щиток после третьей бутылки водки, а электричество тут ему всё и высказало, какой он мудак. Потому что электричество такого отношения к себе не потерпит. Замкнул своим глупым телом цепь, пережёг проводку. Не только автоматы, а вообще всё вывел из строя окончательно. А уж хоронили его с такой помпой, как будто на войне за святое дело погиб. Собутыльники с такими мордами шли, словно генсека на погост несут. Я уж думал, что сейчас подушки с орденами и медалями вынесут. Награждён посмертно. Приходит ко мне эта бабка – она раньше с моей матерью работала, и сейчас дружит. Так и так, говорит, войди в положение, но нет больше сил с лучиной куковать, когда двадцать первый век на подходе. Кого ни вызовет из Жилконторы, а полдня ходят обормоты, перегаром пыхтят, носками трясут, называют какие-то суммы заоблачные, за которые готовы «всё исправить». Из района вызывала – тоже все пьяные приехали, засели с её дедом обсуждать под пиво рост цен и падение нравов. Еле выгнала! Я пошёл к ней, поменял автоматы на новые, она их сама купила. Провод новый вывел по стенке – пятнадцать минут у меня всё заняло. Я даже не понял, как такую работу можно полдня делать или какие-то огромные деньги за неё из старухи выколачивать. Вы понимаете, как мешает делу героизм? Работа, которую можно сделать за четверть часа, растягивается на несколько дней. Я бы героев этих сраных вешал сразу, чтоб не путались под ногами и не мешали жить. Они даже работать не способны, настолько их развратили философией, что надо непременно найти место подвигу. Хотя именно мужских профессий, где нужен героизм, не существует.

– Как же так?

– Представьте себе, вот так. Герой – это всегда довесок к идиоту. Рядом с героем непременно должен присутствовать некий придурок, который периодически устраивает аварии, а герой героически ликвидирует последствия. Я заметил, что любители подвигов всегда окружены идиотами – они сознательно выбирают себе таких «друзей», чтобы те поставляли им повод для подвигов. Убрать идиотов и алкашей – героям нечего будет делать, но в том-то и дело, что спивающемуся обществу это не грозит. Любая схема фильмов и книг с героическим сюжетом до смешного примитивна: некий придурок устраивает аварию. То свой обсосанный окурок сплёвывает, где разлиты горючие материалы, то с похмелья не тот тумблер включает, упав мордой на пульт управления полётами. И тут-то вылезает герой! Тот самый, которому в конце грудастую тёлку вручат в качестве награды за подвиг – мечта прыщавого подростка. На самом деле, в мужских профессиях героизма нет. Он там недопустим, если хотите. Потому что придурков туда не берут. А если берут, то это уже не профессия, а сборище недорослей, которые играют в игру: давай, ты глупость какую-нибудь совершишь, а мы будем расхлёбывать с ошпаренной задницей и состроив героическую морду, чтоб потом был повод баб шпынять, какие мы герои на фоне этих клуш. Но мировоззрение современного человека формирует культура, а она захламлена фильмами и книгами про «крутых суперсолдат», спецагентов и прочий бред мальчика, который по недоразумению вообразил себя мужчиной. Вот сейчас крутят фильмы про спецслужбы, какие там все навороченные и понтовые, а на деле самое важное качество таких людей – незаметность. Это же тайная полиция. Тайная! То есть, не явная, которую никто не должен видеть. Туда и отбирают только невзрачных, серых, неказистых людей, чтоб никто не запомнил, не смог внешность описать. Про таких, честно говоря, и фильмы-то делать не о чем, потому что настоящие профессионалы среди них работают настолько тихо и незаметно, что никто даже не догадывается, что они вообще где-то существуют. Знаете, сколько людей советская Госбезопасность убрала незаметно, профессионально? До сих пор спорят, почему Горький «так странно» умер, обстоятельства смерти Фрунзе считаются подозрительными. Убирали кучу народу: тихо, мирно, грамотно. Человек умирал от якобы сердечной недостаточности, под которой понимай, что хочешь, и даже не догадывался, что его убили. Чего-то незаметно в еду подсыпали, куда-то чем-то укололи, в толпе как бы невзначай пальцем ткнули в шею или меж рёбер, и человек умирает через несколько часов словно бы сам. Говорят, что Солженицына в переполненном автобусе какой-то отравленной иглой укололи, он потом тяжело болел, но выкарабкался. Видимо, очень сильным человеком оказался, как-никак в Экибастузе выжил. Убийства Троцкого и Бандеры считались провальными, потому что шуму много наделали. А сейчас так и говорят: громкое заказное убийство. Разведут шухер до небес и даже не догадываются, что спланированное убийство не должно быть громким. Работать совсем разучились, сплошной подростковый выпендрёж! Делают всё словно специально для того, чтобы было о чём очередное детское кино снимать.

– Неужели подвиги совсем не нужны?

– Вы хотите, чтобы вокруг вас свершались подвиги? То есть находиться в опасной ситуации, из которой выведет только супермен какой-нибудь?

– Нет! Боже сохрани.

– И я не хочу. И никто не хочет. Вы представьте себе, как пожарник не хочет в огонь лезть на пожаре, который устроили какие-то пьяницы, не хочет травиться дымом и получать увечья. Как врачу не хочется, чтобы ему привезли обгоревшего героя, которого надо латать, собирать по частям. Ведь это реально страшно. Вера в подвиги и бред героизмом идёт от незрелого ума. Молодому человеческому организму кажется, что он должен заслужить право жить, а то его не примет общество, противоположный пол не заметит – и прочие полудетские ужасы мучительно взрослеющего сознания. Ни одна зверушка или пташка ни перед кем не выслуживается за право существовать. Коли родился, так живи, а не самоутверждайся, как дурак. Перед другими дураками. Потому что только дуракам это и может быть интересно. Нормальным мужикам смотреть на это тяжко, а бабам – тошно. Это только в кино какими-то надуманными героями восхищаются женщины, а в реальной жизни женщины эти даже летом вынуждены ходить в резиновых сапогах, такая на улице грязища. А их угоревшие от просмотра подвигов по телевизору мужики лазают на спор по ретрансляционной вышке, кто красивше с неё сверзится. Надо делом заниматься, а не дурью маяться. Надо просто жить и делать то, что нужно на данный момент. Но сейчас никто просто жить и заниматься своим делом не хочет, все выпендриться норовят. Потому-то у всех этот блядский тяжкий вздох от продавщицы до кассирши, от мента до сантехника, когда люди к ним обращаются, чтобы они выполнили-таки свою работу. Очень нужную, но совсем НЕ героическую, так что восхищаться никто не будет. Как инвалиды какие-то. Им инвалидность надо устанавливать вследствие неспособности пациента выполнять свою работу или вообще работать. Все только героями хотят быть «как в кине». Многие даже не умеют себя дома вести, создавать отношения, потому что «в кине» не видели, как это делается. В кине у них только подвиги, герой то на работе «горит», то пожар собой тушит, а дома роль его не прописана, поэтому кроме лежания на диване он там больше ничего осилить не в состоянии. В советских фильмах герои только за столом дома сидели, подкреплялись перед очередным подвигом и произнося с набитым ртом что-нибудь глубокомысленное. Вокруг него скакала хозяйка с кастрюлями и сковородками, сияя от радости, что герой её так осчастливил: пожрал, посрал и дальше поскакал подвиги вершить.

– Какие же фильмы надо снимать?

– Просто живых людей показывать. Сейчас в искусстве реальные живые люди никак не отражены, словно их нет совсем. Вот такие, как Вы, например.

– Или как Вы.

– Меня не надо отражать, я не очень хороший пример для подражания. В современном искусстве и так кошмаров хватает. Шарятся там какие-то вымышленные персонажи на понтах, вампиры, банкиры, нефтяные магнаты, деловые менты, фотомодели. А в реальности выживают инженеры, ткачихи, электрики, уборщицы, водилы, санитарки, грузчики, машинисты.

– Не зря киностудии и называют «фабриками грёз».

– Беда в том, что многие эти грёзы за чистую монету принимают и потом с реальным положением дел никак примириться не могут. Вот у меня дочка хочет стать врачом. У них полкласса мечтает врачами стать, и знаете, почему? Потому что вышел американский сериал «Скорая помощь». Красивый сериал, качественный. А уж на фоне приевшегося кинохлама о преступности и разных извращениях такая свежая тема смотрится с особым интересом. Наверняка, когда наш кинематограф выйдет из кризиса, и его начнут нормально финансировать, обязательно сделают что-нибудь подобное и на русский лад. Мне там больше всего костюмы врачей нравятся: всех цветов радуги, идеально выглажены, меняют их по три раза за серию. В наши больницы заглянешь, а там какие-то застиранные балахоны на врачах болтаются, непременно на два размера больше, одна пола длинней другой или зад короче переда – это обязательно. Словно где-то во врачебном уставе прописано, что медицинский персонал должен своим видом больше отпугивать. В современных фильмах и рекламных роликах медсёстры – чисто барышни по вызову. Халатик только трусы прикрывает. Сунься вот в таком халатике в нашу отечественную медицину. И суются. У нас тут раковый корпус при комбинате есть. От работы в деревообрабатывающей промышленности люди получают столько разных ядов, что некоторые ближе к пенсии попадают в онкологию. И вот повадились там такие медсёстры фланировать среди умирающих, которым уже не до халатиков и торчащих из-под них трусов. Моя царевна устроилась туда на практику, ей выдали балахон, который вокруг меня два раза можно обернуть. Им там вообще ничего не выдают, даже врачам со стажем, поэтому кто старое донашивает, кто заказывает в каких-то специализированных фирмах, кто сам шьёт. И вот некоторые девицы запали на эти халатики. Вообще, это не халат, а куртка, к которой полагаются брюки, но они их заменили капроновыми колготками. А моя сшила себе костюмчик из плащёвки, чтоб не запачкать одежду кровью и что там ещё с больных льётся. Там же тяжело больные люди лежат. У кого почки отказали, мочу через катетер сливают, иногда с кровью. У кого недержание, прямо под себя ходят, иногда и по большому. Медицинские костюмы придуманы для защиты врача от попадания на одежду или кожу биоматериалов больного. Даже если у него нет инфекции, его кровь, моча или лимфа могут угодить врачу, куда не надо. В военных госпиталях персонал вообще одет, как космонавты в скафандрах, фартуки из клеёнки до пола, такие там фонтаны крови и всего прочего брызжут. А тут привезли в больницу мужика, который древесным спиртом отравился, блюёт какой-то зелёной массой – то ли спирт такой еловый, то ли внутренности уже разлагаются. И вот подходит в нему медсестра без штанов, а он, недолго думая, выдал ей на ноги целое ведро рвотных масс. Потом не столько его спасали, сколько медсестру эту отмывали. На ней же кроме трусов и халатика до письки ничего нет, вот протекло прямо туда, куда не надо. Зелёное и липкое. Женщине такие деликатные места закрывать надо, а у неё там всё нараспашку, можно сказать, заходи, кто хошь.

– Почему не запретят такую наглость? Я тоже заметила, что в медицине сейчас появились девицы, одетые как для панели.

– Ага, запретишь им, как же. Да они только ради такого вида в медицину и попёрлись. Как по телику увидели, так и сделали выбор профессии. Заведующий их гоняет, орёт, чтоб оделись нормально – в больнице же ещё и не топят иногда, холодно, а они ходят, как на пляже. Халат этот порнографический запретили одевать, сразу половина практиканток уволилась, разочаровались в медицине окончательно.

– А Ваша дочь что же? Не боитесь её к умирающим пускать?

– Сам не знаю. Жизнь – жестокая штука. И пугать ею детей не нужно, но и обманывать нельзя. Нет, я мог бы запретить, но возникнет ситуация «нашла коса на камень», чего уж я совсем не хочу. Поэтому не возражаю, хотя и контролирую сей процесс в разумных пределах. Пусть ребёнок увидит свою мечту в настоящей жизни. Авось, одумается. А не одумается, так станет врачом настоящим, что тоже неплохо. Но я думаю, что бросит она это дело.

– Почему?

– Ей людей очень жалко. В болезни люди страдают, и врач вынужден смотреть на это. И врачу надо чувствовать переживания больного, чтобы вовремя оказать помощь, но и свою нервную систему не перегрузить. Она пришла вечером в корпус, а там женщины лежат, уже не ходят. И кто-то с другой стороны коридора кричит, что у них из окон закат красивый виден. А этим умирающим бабам тоже хочется его увидеть, потому что до завтра кто-то уже не доживёт. Она их перекатывает в кроватях на колёсиках, кого-то в каталку сажает и везёт в те палаты, где виден этот закат, будь он не ладен. И они его смотрят молча, как фильм, и радуются, как дети. Если человеку осталось несколько дней жить, ему всё в радость. А в глазах отражается уходящее солнце… И потом она плачет мне в плечо, как ей горько и грустно от этого, а я говорю: бросай ты эту мелодраму. Но она головой мотает: «Как же они без меня? Там такие санитары, что пошлют куда подальше этих умирающих с «ихними капризами», а даже преступникам перед смертью положено последнее желание». Такова наша медицина в реальности – грубая, непрофессиональная, нищая. А в кино всё респектабельно и красиво.

– Что же, этот развал показывать?

– Надо показывать, как из него вылезти. Не приукрашивать и не запугивать, как всё плохо, не героизм разводить, как это здорово, когда всё так плохо, а искать способы улучшения. По телику полюбили показывать каких-то чудиков из глубинки, обворованных пенсионеров, но как шутов для знати, как диковинку, уродцев, которые сами виноваты, потому что «жить не умеют». Мол, открыли бы автосервис у себя в деревне, где из транспорта есть только мотоблок у деда Ерофея. Это выставлено на показ не для того, чтобы решить проблемы людей, а чтобы поржать, какие идиоты «в этой стране» живут, и порадоваться, что ты на их фоне ещё прилично выглядишь. Нужно не слащавое восхищение и не нытьё, а конкретная информация, как людям всё же удаётся выживать в этом говне. Не герои нужны, а люди, способные людьми оставаться. И из этой их способности ни в коем случае нельзя делать подвиг, потому что это должно быть нормой.

– Интересно Вы рассуждаете. Получается, что нет ни подвигов, ни преступлений, ни героев, ни слабаков. Нет ни рая, ни ада.

– И что, сразу скучно стало? Нет ни рая и ни ада. Всё людьми на ходу придумывается под их сиюминутные потребности, включая рай и ад… Знаете, я ещё в начале девяностых, когда из Хорватии ноги уносил, рванул безопасным северным путём через Венгрию и Чехословакию в Польшу – единственные из стран бывшего соцлагеря, которые не сошли с ума, как другие. Задержался в Кракове, документы ждал. Красивый город, древний. Весь его облазил от нечего делать и перешёл на окрестности. Не знаю как, но занесло меня в Освенцим. Оказалось, тоже очень красивый город с многовековой историей – наши города по сравнению с европейскими, как правнуки. Я думал, что знаменитый лагерь смерти располагался в самом городе, но на самом деле он в соседней деревне. Берёзовке, что ли. Поехал. Посетителей почти не было. В Европе неонацисты появились, в России тоже свастика в моду вошла – никому не интересно, к каким последствиям такие невинные увлечения могут привести. А я там бродил полдня.

– Там страшно, наверно?

– Очень страшно! И уехать хочется, и что-то держит. Ходишь и понимаешь, что находишься на крупнейшем кладбище Земли, на самой большой братской могиле в мире, что миллионы убитых у тебя прямо под ногами, их пепел смешался с почвой. Людей сжигали штабелями, как сейчас деревья у нас сжигают. До сих пор не могут сосчитать, сколько человек там лежит. Ведь многие попадали туда добровольно, потому что им обещали на Востоке работу и даже землю. Ехали целыми семьями со всей Европы и даже не догадывались, что их ждёт. И семьи уничтожались целиком, так что не оставалось родных, близких, друзей, которые могли бы сообщить имена погибших. Люди просто не верили, что с ними может произойти такое в культурном двадцатом веке. Тогда информацию невозможно было передать, как сейчас в виде репортажа по телевизору. Никто не знал о планах нацистов по тотальному уничтожению населения захваченных стран – это держалось в строжайшем секрете. Поэтому люди пытались выполнять требования оккупантов, надеясь выжить. Просто уезжали и пропадали – война идёт, поди-пойми, что там с ними случилось. Приезжает огромная семья с пожилыми родителями и маленькими детьми, их сразу сортируют. Мужчин на работы, пожилых и слабых сразу сжигали, как отработанный материал. И вот люди видят, как их старых больных родителей сбивают с костылей, тащат в крематорий, как мешок с картошкой, туда же – всех женщин, отнимают у них детей. У детей там просто выкачивали кровь для раненных солдат Вермахта. Сразу всю, сколько там есть в ребёнке. И бросали тут же умирать. Удивительное дело, но некоторые выживали, и их повторно использовали в качестве доноров. Представляете, какой ужас испытывали матери и отцы, дети и внуки, братья и сёстры, наблюдая мучения своих близких и понимая, что они ничем не могут друг другу помочь?

– Сейчас говорят, что не было всех этих ужасов.

– Но люди куда-то исчезли. Более пяти миллионов человек – население современного Петербурга. Согласитесь, трудно такое не заметить? Это ж не пару деревьев в густом лесу спилить.

– В основном, это были евреи.

– То есть, евреев можно убивать? Перекинулись бы и на славян, если бы войну не закончили. В растопленную печь всегда надо новые дрова кидать. Поляков и русских там тоже прилично положили. Кстати, отравляющий газ испытывали именно на советских военнопленных. И потом, кто такие евреи?

– Как кто? Нация такая.

– А что такое нация? Язык, гражданство, цвет волос? Национальные костюмы уже почти никто не носит, питания по национальной кухне тоже мало кто придерживается. Кто такой Утёсов? Великий русский артист. Он же не еврейскую культуру обогатил, а именно русскую. Он жил в России, любил Россию, она его тоже. Польские евреи говорили по-польски, немецкие – по-немецки. Еврейского гражданства не было как такового, потому что не было самого государства Израиль. В Польше было казнено несколько тысяч поляков только за подозрение, что они скрывали евреев или как-то помогали им. В Крыму было убито двадцать тысяч населения при активном содействии местных стукачей, которые могли в любого пальцем ткнуть и заявить, что это – еврей. Может, он ему до войны за пиво денег задолжал, вот и сдал, чтоб не отдавать. И человека арестовывали и убивали, даже не разбираясь, какого он там рода-племени.

– Украинцы даже немцев пугали жестокостью по отношению к своим.

– Мы с ними в этом очень похожи – родня как-никак.

– Нашему поколению в школе говорили, что в Освенциме людей сжигали живьём, а потом выяснилось, что предварительно травили газом.

– Ах, какие добрые немцы, что перед сожжением придушили газом! Видимо, из гуманизма. Но у людей разная восприимчивость к ядам, поэтому не все умирали от газа, а попадали в бессознательном состоянии, но ещё живыми в крематорий. Вот где ужас был, вот он, ад в чистом виде – очнуться живым, утрамбованным между трупами в раскалённой топке. Ад из древних мифов по сравнению с этим – детская страшилка. Кого им можно напугать после того ада, который создают сами люди?

– Убитых перед сожжением всех проверяли, наверно. Немцы всё же, нация пунктуальная…

– Немцы этим не занимались. Из самих заключённых формировали «трупные команды», которых потом тоже убивали и заменяли другими. Потому что у хлипких представителей сраной арийской расы не выдерживали нервишки, когда надо было перемалывать то, что осталось от трупов после кремации, делать удобрения из пепла, варить мыло из костей. Вы сами подумайте, как психика должна быть перекошена, чтобы такими вещами заниматься? Комендант лагеря на допросе в Нюрнберге рассказывал, что высшим немецким чиновникам, которые приезжали в Освенцим с проверкой, становилось дурно, они теряли дар речи, когда видели такой «апофеоз войны». Впервые в истории убийство людей было поставлено на поток, даже останки приспособили для использования в качестве вторичного сырья. Кто будет проверять такое количество убитых, если каждый день в лагерь прибывало до десяти эшелонов с людьми, в каждом по пятьдесят и более вагонов, в каждом вагоне набито до ста человек? Многие умирали в этих вагонах от духоты и давки – вот кому везло. А что в печи крематория попадали живые, определяли по дыму. При сжигании трупов идёт белый «сухой» дым, потому что кровь свернулась и засохла в сосудах. Когда горит живой человек, у которого кровь всё ещё циркулирует по жилам, дым получается чёрный, «жирный».

– Теперь говорят, что это всё неправда.

– Не надо слушать, что говорят другие! Надо увидеть своими глазами, своим носом потянуть. Надо, извините, своей задницей почувствовать – уж она не обманет. Я там был, принюхался, понял: здесь был ад. Пожалуй, самое страшное место на земле. После него все религиозные сказки про ад – ничто. Говорят, что существует некая эмоциональная энергия, что-то вроде слабого электричества, которое выделяют люди, если собираются в одном месте в большом количестве. О некоторых знаменитых церквях говорят, что там много такой энергии, но положительной, «намоленной». А в таких местах, как Освенцим или Хиросима, где сразу погибли миллионы, люди оставили колоссальную энергию своего ужаса. И она там до сих пор присутствует. Я никогда не верил в мистику, но тут понял, что это не мистика, а вполне реальное явление из области физики. Действительно, на загривке шерсть дыбом. Даже не думал, что может быть ТАК страшно в мирной жизни. Очень тихо и очень чисто. Мы же привыкли к грязным улицам и раскисшим дорогам без покрытия, а там такой порядок, какой нам и не снился! У нас порядок на улице всегда ассоциируется с высоким уровнем жизни и хорошим воспитанием обитателей этой улицы. И вдруг попадаешь в мир, где за этим стоит смерть. Чисто и стерильно, как в кабинете хорошего и аккуратного врача. Только врач этот не лечит, а убивает.

– Вы так просто сознаётесь, что боитесь? Многие мужчины никогда не сознаются, что они чего-то боятся.

– Хм, боятся сознаться, что чего-то боятся? Мужики вообще все трусы, и это нормально. Иначе они давно бы все вымерли. А я в этом сознаюсь, потому что у меня нет глупых подростковых комплексов по поводу смелости, трусости, силы, благородства и прочих «рыцарских» бредней, которые одним дуракам навязывают другие дураки. Меня вообще радует, что я ещё способен бояться. Я недавно узнал, что это признак психического здоровья.

– А Вас беспокоит тема психического здоровья?

– Очень беспокоит.

– И Вы не побоялись поехать с ней в Освенцим?

– Как-то меня туда вынесло. Я и не планировал. Просто в Кракове это слово услышал и поехал, как заворожённый.

– Какое слово?

– Освенцим. Само название-то какое… свинцовое. Не находите?

– По звучанию на Венецию чем-то похоже. Если бы не лагерь смерти, то это название никто не знал, и оно никому не казалось бы таким пугающим.

– Очень может быть. Но мне эта поездка помогла, многие проблемы как рукой сняло.

– Один большой страх вышиб множество мелких страхов?

– Возможно. Странное дело, но меня туда тянет. И в то же время не хотелось бы ещё раз там побывать. Первый раз со мной такое. Что бы это значило?

– Может, Вам к психологу походить? Я вижу, Вы… не бедный человек. Думаю, Вам это доступно.

– Ай, у нас это совсем не развито, даже в Москве нет хороших врачей. Уж я-то знаю. Лучшие специалисты в Израиле.

– Евреи везде впереди планеты всей!

– Такая нация, ничего не попишешь.

– За это их и не любят.

– Людмила Евгеньевна, Вы меня удивляете! Уж ладно, кто из местных люмпенов такое ляпнет, но образованному ли человеку не знать, что неприязнь к евреям основана не на этнической принадлежности, а на религиозной. В наш век атеизма это просто смешно. Например, у древних людей был страх перед молнией. Сейчас её мало кто пугается, но в некоторых нет-нет, а всплывёт этот пещерный необъяснимый ужас. Так и перед евреями у многих людей страх, но они не способны логично объяснить, на чём именно он основывается. Так многие мужики баб ненавидят и боятся, а чего боятся – и сами не знают. Наделяют их в своём больном воображении самыми злодейскими качествами, на какие только их извращённая фантазия способна, и трясутся всю жизнь, что эти ведьмы ведут на них охоту, чтобы погубить. А «ведьмам» и дела нет до этих чудиков – летят себе мимо. На мётлах. У людей много страхов. В западных культурах принято бояться змей, а на Востоке они символизируют мудрость, медицину и коварство – там это полезной чертой характера считается. Я там видел детей, которые с кобрами играют, как у нас с кошками, и ни у кого мысли нет, что их следует бояться. Да и нам ли не знать, какое необъяснимое отвращение испытывают к русским бывшие сограждане из союзных республик? Россия у них всегда во всём виновата. Средняя Азия до экспансии Российской империи представляла собой разрозненные и всё время воюющие с соседями кишлаки и аулы. Население не имело возможности ни учиться, ни развиваться, люди жили какими-то дикими обычаями, резали друг друга без всякой цели, чтобы хоть как-то скорректировать высокую рождаемость. Но России удалось сделать из них республики и даже государства, такие как Узбекистан, Туркмения и так далее. А после распада Советского Союза они вместо независимости и самоопределения первым делом довели себя до такого состояния, что ухнули в список беднейших стран мира. Все народы, которые Россия брала под своё крыло, полностью сохранили свою национальную идентичность, многие обрели письменность и собственную литературу, свои школы, институты и промышленность. У них до сих пор это работает и исправно функционирует, если они сами не развалили.

– Хороша «экспансия»!

– Но они так считают. Каждый житель Прибалтики нынче уверен, что любая его мозоль или геморрой – это происки Кремля, не иначе. Латышу жена не дала – Россия виновата. Это ничем не отличается от присказки «если в кране нет воды – значит, выпили жиды», но только жиды заменены на русских. Я видел в Эстонии, как официанты теряли сознание, когда к ним обращались по-русски. Буквально ссались от страха в штаны! Я приводил их в чувство и спрашивал, что такого с ними сделали русские, что они теперь нас ТАК боятся? Может, кого-то съели у них на глазах или отняли жильё? Нет-нет, отвечают, ничего подобного с ними не делали, но вот такой первобытный ужас сидит в людях, и они даже не в состоянии его контролировать.

– Некоторым нашим дуракам это даже льстит, что их боятся. Они считают это признаком уважения.

– Им не хватает самоуважения, поэтому они стяжают ущербное «уважение» к себе со стороны. Я не люблю такие настроения в любом проявлении, потому что на свете и без того слишком много неадекватных форм поведения, которые мешают жить и работать. Есть такие опыты с рефлексами, вроде тех, что Павлов проводил с собаками. Допустим, человеку показывают ткань красного цвета и тут же бьют током. И у него где-то там в мозгу отпечатывается, что красный цвет равен сильной боли. Если он когда-то увидит ткань такого же цвета или хотя бы похожего, то его непроизвольно будет дёргать. На разумном уровне он понимает, что ничего не имеет против красного цвета, он его всем устраивает, но в то же время есть какой-то непонятный дискомфорт. По этой же схеме люди испытывают неприязнь к неграм, американцам, евреям, русским… Вы знаете, как азербайджанцы ненавидят армян? Я никогда не думал, что у них такая свирепая ненависть друг к другу. За что, почему – спрашивать бесполезно! Сами не знают. Мы не всегда знаем, чем они друг от друга отличаются, а у них такая вот «любовь». Когда была резня в Сумгаите, там выбрасывали с балконов высотных домов старух. Только за то, что те были замужем за армянами. И это – на Кавказе, где пожилого человека в принципе нельзя обижать. И ведь не дикари какие-нибудь, образованные люди. Сейчас радикальный исламизм со своим болезненным стремлением конфликтовать с любой культурой уже вытеснил угрозу сионизма, которым мир пугали всю его сознательную историю. Уже косо смотрят на любых мусульман, даже если те не имеют ничего общего с экстремистскими движениями, скоро и гонения начнутся. Уже боятся ездить в метро и летать в самолётах, если там присутствуют бабы в хиджабах.

– Но евреи в самом деле стремятся занять многие высшие посты в сфере финансов, экономики, информации…

– Я гляжу, у Вас какие-то свои претензии к сынам Израиля?

– Да нет… Просто мой Илья Михайлович шёл на завкафедрой – он у меня в техникуме преподавал. А назначили другого.

– Еврея.

– Да.

– Горе какое.

– Не то, чтобы горе, но мы просто надеялись, что Илья мой заслужил… А эти хитрецы всюду пролезут!

– Так в том и разница, что вы «надеялись», что «заслужил», ждали, поди, несколько лет, так? А эти – лезут, карабкаются, добиваются, когти рвут. Им надеяться не на кого и ждать некогда. В советское время как раз евреям не давали поступать в престижные ВУЗы, на высокие должности. Но даже при таком сопротивлении они умудрялись туда пролезть! Если считаете, что они всё захватили, так захватываете сами – кто не даёт? Мы интересный народ: сами не хотим заниматься жизнью и других осуждаем за это. Но так устроен мир: если человек не хочет заниматься его обустройством, всегда найдётся другой, кто будет это делать. Но уже на свой вкус. Не нравится – делай на свой. Но делай! Мы можем только с телевизором переругиваться, да кости всем перемывать, кого там увидели, и всю жизнь ждать, когда же придёт некто, кто «наведёт порядок» и «даст должность». И если на этом фоне какой-нибудь еврей школу откроет или фирму создаст, нам уже тревожно: о, сионизм! Они, дескать, хитрые. А кто вам мешает быть хитрыми? Они всеми манипулируют. А кто заставляет поддаваться на эти манипуляции? Если человек боится другого только из-за того, что он другой национальности, то его легко напугать, чем угодно. Почему евреи всегда «лезли» в революцию, в политику, в бизнес? Потому что активное участие в социальных преобразованиях могло предоставить им освобождение от преследований и дискриминации. По той же причине они всегда стремились стать элитой общества, выдающимися специалистами, советниками при правителе, лучшими юристами и адвокатами, что это была возможность оградить себя от нападок. То, что их так мало, но они так сильно влияют на мир, уже о многом говорит.

– Евреев мало? Иногда кажется, что они повсюду!

– Это, скорее, от страха перед ними. Когда чего-то боишься, предмет страха всегда кажется больше, чем он есть в действительности.

– Тут один депутат от либералов раскритиковал Холокост, что там и убили-то всего парочку миллионов евреев, а столько шуму до сих пор.

– Шесть миллионов.

– Пусть шесть. Советский Союз двадцать миллионов потерял и… ничего.

– Замечательно Вы это «ничего» сказали, прямо, как политики наши. Сейчас настаивают, что не двадцать, а уже тридцать. Тоже ничего? Разница в том, что все народы оплакивают свои жертвы, пусть даже одного человека. А Советский Союз своими жертвами гордился и жаждал восхищения, как достижением: чем больше – тем круче. Живым их ставил в пример, чтоб знали, дармоеды, чего от них страна ждёт. А для евреев шесть миллионов убитых – это цифра катастрофическая. Их сейчас около десяти миллионов во всём мире. На самом деле это очень маленький народ. Особенно, на фоне таких огромных наций, как немцы или англичане, не говоря уж про китайцев с индусами. Гитлер уничтожил третью часть евреев, они до сих пор не могут восстановить свою довоенную численность. Если взять, например, треть китайцев от их миллиарда, то считайте сами, сколько это будет. Очень опасно, когда такие потери у нации: она может войти в стадию дальнейшего уничтожения или даже самоуничтожения. У маленьких народов всегда сильно развита самозащита. Во всяком случае, должна быть развита. Чеченцев всего полтора миллиона человек на всей планете, поэтому они так отчаянно сопротивляются любому вмешательству. Сохранить свою идентичность, особенность и неповторимость – их эволюционная обязанность. Если они не будут этого делать, эволюция их выпихнет из биосферы. Нам этого не понять. Мы смеёмся над эстонцами, латышами, как они стремятся сохранить свой язык даже на магазинных вывесках, сражаются с русским влиянием в искусстве и культуре, а ведь эстонцев всего около миллиона человек, латышей только в два раза больше. В одной Москве народу больше, чем во всей Прибалтике.

– Ну и что?

– А то, что есть такое понятие, как степень жизнеспособности языка. Например, на русском говорят около четверти миллиарда человек во всём мире, английским владеет более миллиарда. Таким языкам ничего не грозит. А представьте, что на латышском говорит меньше двух миллионов человек. Да ещё в советское время был риск, что он станет домашним: его использовали только дома, а для внешнего общения учили русский. Конечно, им тревожно, что они могут утратить свою самобытность. И это похвальное качество! Нам бы учиться у них, потому что нам ни фига не тревожно, что мы себя давно утратили. На них не стоит обижаться за языковые или юридические реформы, надо понимать их природу. Им страшно в окружении таких огромных народов. Им реально тревожно, что большой народ-сосед может их запросто поглотить. Они, как маленькие дети, которые боятся, что их задавят более крупные взрослые, не заметив у себя под ногами. «Взрослые» их успокаивают: мол, перестаньте вы так дрожать, ничего мы вам не сделаем, и в мыслях даже нет вас как-то притеснять и обижать. Но они всё равно продолжают плакать – им страшно. Как дети.

– Они иногда очень дерзят, эти «дети».

– Это удел детей – дерзить. Что им ещё остаётся? Нам надо у них учиться бережному отношению к себе, к своей культуре и ресурсам. Я был в Прибалтике, там такого бардака нет, чтобы леса горели, чтобы поваленные деревья жгли, как у нас жгут, словно древесина – это мусор. В лифляндской деревне стоит какой-то трёхсотлетний дуб, огороженный изящным заборчиком. Вся деревня заботится о нём, собирают деньги на оплату специалиста, который вылечит участок коры от разрушения. Наши ржут: «Во заняться-то нечем, придурки». Забор сломали, на дуб нассали, накарябали на его коре неприличное слово перочинным ножиком и недоумевают, почему их обозвали сволочами, таких весёлых и прикольных. Потому что у нас так принято, чтобы забор был непременно сломан, под каждым деревом чьё-то говно лежало, иначе день не задался, считай, жизнь в пустую прошла. У нас всё валяется, повсюду какие-то провода висят или целый кабель из земли торчит. Дело даже не в том, что под током, а что он денег стоит! Как и само электричество, которое впустую уходит в землю. Но никому дела нет. Только бабы верещат, что какого-то непоседливого ребятёнка может током убить, да их никто не слушает. Мужики все полупьяные, бормочут что-то о политическом положении в Гватемале и Гваделупе с Гонолулой – типа, важным делом заняты. Из каждого десятка только полтора человека наберётся в более-менее вменяемом трезвом состоянии. Вот наше отношение к жизни. Вы видели нашу городскую водонапорную башню?

– Красивая! Интересное архитектурное решение, чем-то на маяк похожа.

– Ага, посреди моря. Я к тому, что из неё всегда текла вода на землю. Я ребёнком думал, что это для пользы дела надо. Каждую весну вокруг башни возникала непролазная грязь, чтобы врагам было не подобраться к стратегически важному объекту! Зимой под ней «вырастал» целый ледяной город, где мы играли и восхищались, как это здорово придумали взрослые, что вода на лету замерзает и превращается в такие причудливые ледяные своды. Но детство кончилось, и я понял: здесь что-то не так. И ещё я понял, что всем, кто за эту воду отвечает, пофиг, что она льётся день и ночь в никуда.

– Сейчас не льётся. Говорят, что этот бандит, который Авторитет, пригрозил застрелить там смотрителя. Вода сразу течь перестала.

– Я не знаю, что там делал этот ваш Авторитет, но вода перестала течь, потому что неисправный вентиль заменили. Я туда заходил, там сидит смотритель дядя Лёша, естественно, пьяный в стельку, потому что «платят так мало, что аккурат только на водку и хватат». Я его вежливо спросил, какой великий подвиг надо совершить, чтобы вода перестала вытекать из башни. Он мне объяснил, что там в резервуаре есть какой-то вентиль, он «маленько подтекает». Маленько! На моей памяти тридцать с лишним лет вода текла. Подозреваю, что полилась она не в честь такого знаменательного события для всего города, как моё рождение, а ещё за несколько лет до этого. И вот по нашим русским меркам это – маленько. Вы представляете, в каком состоянии у нас мозги? Я подозреваю, что у многих мозгов уже совсем нет. Я удивляюсь, как у нас люди с таким отношением к жизни ещё смеют ныть и жаловаться на то, что в говне сидят. Полвека льётся вода в грязь, которой и так кругом девать некуда, а никто не догадывается поставить нормальный вентиль. Вы знаете, сколько стоит этот вентиль? Тридцать рублей. Цена вопроса – дешевле поездки в столичном метро. И злодей Авторитет не застрелить кого-то там грозился, а купил этот вентиль. Но богатое народное воображение, не зная, куда себя ещё девать, расписало сие прозаичное событие «в духе современного триллера с элементами хоррора», как мой младший сын говорит. Если бы в Африке так вода лилась, там виновных просто убили бы, потому что у них нет воды. Совсем. Только привозная, по две чашки в день на человека. А наш раздолбай воду открыл, чтобы чашку помыть, телефон позвонил, пошёл говорить, потом ещё что-то отвлекло. В результате, тонну воды слил на одну чашку. Почему на Востоке люди мало двигаются? Они очень медлительные, если сравнивать с нами, потому что стараются не расходовать воду в организме. Когда человек много и энергично двигается, он потеет и ему надо восполнять потери воды, чтобы кровь не загустела. А в южных регионах планеты, где жарко, это вдвойне опасно. Нехватка воды там уже отразилась на образе жизни.

– Мы избалованы ресурсами. Всего много, вот и кажется, что так будет всегда, потому и не бережём.

– В том-то и дело: в России люди постоянно жалуются, что у них ничего нет. Они пропивают здоровье и даже не догадываются, какое это богатство. Они не представляют, сколько людей в мире мечтает хотя бы сотую долю такого здоровья иметь. У нас же народ пока ещё очень здоровый от природы, потому что пьяные на снегу спят и им ничего не делается. Жрут чёрт-те что и всё переваривают. Европеец еду пересолил – уже сердце барахлит. Летом ноги промочил (летом!), и уже почки отказали, уже в очередь на пересадку органов записывается. А наши эти почки пропивают в хлам годам к тридцати и продолжают жить вообще без почек. И без мозгов. Они им как будто и не нужны: ни мозги, ни печень, ни сердце, ни почки. Лучше продали хотя бы одну почку, пока ещё не пропитую, кому она нужнее, кто будет её беречь и радоваться, что продолжает жить, благодаря ей.

– Русские вошли в стадию самоуничтожения. Уже и сионисты не нужны, и исламисты с фашистами погоды не сделают. Сами сопьются и в канавы помирать улягутся.

– Сейчас все коренные европейские народы уменьшаются. Немцев и англичан с каждым годом всё меньше и меньше, как и русских. Многие вообще не вступают в брак, предпочитают жить без обязательств, то есть без детей. Считается, это последствие Второй мировой войны: евреев выкосили, а теперь другие народы выравниваются под этот дисбаланс. В природе всё так устроено, что вмешиваться в неё надо очень осторожно или вообще не лезть. Где-то мух истребили, а следом пропали птицы, которые этими мухами питались. В лесу лис перебили, а вместо них расплодились зайцы, армия которых теперь обдирает кору с садовых деревьев и съедает урожай капусты и моркови на полях. У меня жена как-то вывела сныть у забора, а с ней пропала дикая земляника. Потому что сныть спасала землянику в заморозки, оказывается. А уж когда человек начинает людей сортировать на тех, кто имеет право жить, а кого надо «прополоть», тут уж никто не скажет, чем это закончится. Человек плохой селекционер, потому что он выбраковывает других, исходя из своих ущербных представлений «о прекрасном». Если посмотреть на Геббельса, Гитлера и иже с ними – ну кого они там могли улучшить и усовершенствовать? Страшненькие, тщедушные, с кучей физических недостатков и психических отклонений. Только такие здоровенные кобылы без мозгов, какими были немцы в ту пору, могли уверовать в их «теории». Я давно заметил, что к рассусоливанию на тему совершенства людей всегда склонны только какие-то ущербные уродцы. Все теоретики по женской части или специалисты по улучшению породы людей, которые рассуждают о человеке, как заправские скотоводы, – сморчки сморчками. Я удивляюсь, как их ещё кто-то слушает! Среди них никогда не встретишь людей по-настоящему красивых, хорошо развитых и безупречно воспитанных. Всё время какой-то отстой вылезет чёрт-те из какой клоаки и начинает грузить население своими психополовыми завихрениями. Говорят, что Инквизицию придумали какие-то задроченные чмыри, которые даже не мылись и не стирали свои шмотки – представляете, какая вонь была. Женщины, понятное дело, от них шарахались, но чмыри эти умнее ничего не придумали, как сжигать на кострах самых красивых из них в отместку. Вместо того, чтобы заинтересовать бабу своей персоной, приведя в порядок своё хилое тельце и жиденькие мозги. Теперь европейцы скулят, что у них мало красивых женщин, многие увязли в гомосексуализме. А европейские бабы послали на хрен всю эту хныкающую слизь и делают карьеру вместо семьи.

– Освенцим чем-то похож на Инквизицию.

– Европа добила себя окончательно в Освенциме. Убили миллионы миролюбивых и образованных евреев, а теперь заменили их миллионами агрессивных и отсталых беженцев из Африки и Азии, которые не имеют привязанности к жизни, растят из собственных детей террористов, ищущих смерти любой ценой, желающих гибели себе и другим.

– В террористы попадают, в основном, жители экономически отсталых регионов. Надо их окультуривать, улучшать уровень жизни…

– И вчерашние головорезы станут добрыми и хорошими, да? Не станут. И кто будет им повышать уровень жизни? Уж не Россия ли? Она и так копытом бьёт в нетерпении, как бы засыпать всех голодранцев мира своей грёбанной гуманитарной помощью. Вся хвалёная русская щедрость идёт на экспорт – от материальных благ до отношения к людям. Россия гордится, что строит электростанции в Средней Азии, а русские старухи в деревнях до сих пор сидят без света. Знаете, сколько всего Советский Союз настроил в «дружественных странах» типа Афганистана? Целые жилые кварталы, современные заводы, фабрики, школы, поликлиники. А зачем? Им это ничего не нужно. Они всё разрушили и вернулись в свои кишлаки на исходный уровень. И учиться они категорически не хотят, как и работать в промышленности – им проще мак выращивать. Не разумней ли было строить в своей родной стране? Но у нас колоссальная тяга к показухе, к бутафории. Для иностранцев – щедрая душа, для своих – нету ни шиша. Но с террористами нельзя играть в гуманизм. Есть много видов терроризма. Есть даже экологический терроризм, куда преимущественно входят заносчивые и агрессивные жители крупных городов, отравившиеся гамбургерами и решившие вернуть свободу всем зверушкам и отомстить людям, к виду которых они сами относятся, за каждое срубленное деревце и совранный цветочек. Они выпускают пушных зверей из клеток в лес, где те сразу погибают, потому что никогда не охотились и не добывали себе пропитание. Они препятствуют вырубке лесов, мало что понимая в лесном хозяйстве. Они не знают, что рубка деревьев необходима для оздоровления, возобновления леса и повышения его продуктивности. Надо удалять деревья, которые растут слишком тесно, потому что каждому дереву для полноценного развития нужен определённый участок земли. Если лес не вырубать, он превратится в непроходимые заросли из больных и слабых стволов. Даже за садами и парками надо следить, выпалывать лишние побеги, которые выросли мимо аллей. Но эти борцы за справедливость вообще ничего не знают! Мне тут пересказывали содержание одного американского фильма, где лесник воюет с промышленниками и вообще со всеми конфликтует, не разрешая вырубать взрослый лес. Кто такое мог придумать? Только мальчик, который с мамой пересидел. Люди создают информацию, даже не понимая, о чём она. Лесное хозяйство – это как огород, с которого периодически надо собирать урожай. Не каждый год, а через несколько десятков лет. И сажать новый «огород» из деревьев. Корабельный лес именно для того и растят, чтобы получить материалы для строительства. А идиоты, которые никогда нигде не работали, выдумывают глупые подвиги, как некий дурак отважно спасает лес, который скоро начнёт гнить и заваливаться, если его не вырубить. Это всё одно, что не выкапывать картошку по осени: пусть она живёт. А она просто замёрзнет и сгниёт под холодными дождями и снегом. В террористы всегда идут идеалисты, которые мало знают жизнь – это общая черта данного явления. Тут не в экономическом развитии проблема, а недостаток развития психического сказывается. Инфантильные, глупые, охочие до славы и приключений – вот общий портрет любого потенциального террориста.

– Таких и уничтожать-то рука не поднимется.

– Тогда они уничтожат вас. Они же устраивают реальные теракты.

– Может, они чего-то хотят? С ними надо как-то договориться. Ведь это такие же люди!..

– Вас убить они захотят – согласны с ними об этом договариваться? В том-то и дело, что это не «такие же люди», а особый сорт живых существ. Вы пойдёте убивать без всякой цели? Нет. А они идут. В этом их отличие от обычных людей. Современный терроризм возник на Ближнем Востоке, а там настолько своеобразное устройство общества, что нам этого не понять. У них так исторически сложилось, что женщин меньше, чем мужчин. Там могут разрешить аборт, только если ультразвуковое исследование покажет, что родиться девочка. Когда УЗИ не существовало, то отец мог новорожденную дочь отнести в пустыню и оставить там умирать. Закон это не порицает.

– Почему?

– Не знаю. Я говорю, что это трудно понять даже грубому русскому мужику. На Востоке какие-то свои традиции, потому что дочь приходиться отдавать замуж, и она становится членом другой семьи, а её семье это почему-то не выгодно, хотя там выкуп за жену платят. Это встречается и в Индии, и в Китае, кстати. В Индии вообще женщин живьём сжигают, чуть что не так. Одно это говорит, что люди очень дикие и находятся на низком уровне развития, так что чтение букваря им точно не поможет. И они не хотят отказываться от таких традиций. Это привело к тому, что баб у них мало, а у мусульман, к тому же, многожёнство. Таким образом, образуется прослойка, которой не вписаться в общество, где очень высок культ семьи, а им её не с кем создавать. При этом мусульманка воспитана так, что она доступна только своему мужу. Это у нас бабам внушили, что быть давалкой безотказной – повод для гордости и признак продвинутости, так что кобелям не проблема нужду справить и по своим делам дальше бежать. А во многих ближневосточных странах такое невозможно. И вот куда девать целую армию мужиков, которые не имеют возможности найти себе бабу, не тяготеют к образованию и не хотят работать, то есть не способны развивать страну? Получаются как бы излишки общества, которые некуда деть, поэтому их решили пустить в расход. Но не абы как, а с великой миссией. Вооружённые группировки исламистов, как ваххабиты, уже много веков существуют, смертники вроде шахидов аж с двенадцатого века в горах сидят. Вербуют молодых дураков, потому что только дураков и можно завербовать, что быть боевиком или террористом – почётная обязанность для настоящего мужчины, а прятаться у бабы под юбкой – стыд и позор. Всё. Больше ничего даже говорить не нужно. Ведутся на это, как окунь на мотыля. К ним нельзя применять привычную нам логику: дескать, они что-то требуют, если им это дать, они угомонятся. Не угомонятся. Только физическое уничтожение. Они же – смертники. Они свою жизненную программу в самом названии несут. Это им и надо дать.

– Смерть?

– Да. Другого им ничего не надо.

– Может, всё дело в религии. Ведь она оказывает достаточно мощное воздействие на людей.

– Религия – это пустота, которую каждый заполняет на своё усмотрение. Один с помощью веры просветления достигает и развивает небывалые способности, другой обвязывает себя гранатами и взрывает, третий превращается в занудного брюзгу, пожелтевшего от злости, что только он один на всём белом свете умеет верить «правильно». Все трое верят в Бога, но какие разные результаты. Религия не делает людей хуже или лучше, а только выявляет и усиливает, что в людях и так уже было, поэтому говно становится суперговном, дураки – супердураками, болтуны и хвастуны ещё больше начинают языками чесать и себя пяткой в грудь стучать. Например, когда буддизм пришёл в Японию, то там возникла культура самураев и простая, но в то же время утончённая эстетика вроде сада камней и каллиграфии. А когда он попал в Америку в середине прошлого века, то появилось движение битников, которые культивировали приём наркотиков, добровольную безработицу, половую распущенность и отказ от социума. Многие молодые американцы того поколения рано умерли от передозировки и СПИДа. Короче говоря, что и у нас можно наблюдать последние годы: панки, хиппи, кришнаиты с пустыми глазами, с неизменной укоризной на морде: «Вам не понять мой офигенно богатый внутренний мир».

– Я слышала такое сравнение, что религия подобна удобрению сада, полного сорняков, которое вызовет их гигантский рост и тем самым удушит цветы.

– Религия в исполнении идиотов – это всегда тяжкий груз для человечества. Если она попадает к умным людям, то получается смертельное оружие для идиотов. Сложность ещё в том, что никто не может говорить за Бога, потому что никто с Ним не встречался, не говорил с ангелами. Да и говорят ли они вообще? Одни предположения, кто во что горазд. В одних культурах религия навязывает прелести убогой скудной жизни, за которую неминуемо настигнет вознаграждение в загробном мире, типа, умри поскорей – освободи жилплощадь. В других та же самая конфессия прославляет зажиточность и богатство. Взять Христианство в России и Европе – совершенно разные взгляды на человеческую жизнь, на её ценность, на предназначение человека. Хотя в основе одна и та же Библия. Во многих славянских языках ещё со времён язычества, когда люди были гораздо смелее, сильней и свободней, слово «богатство» в основе содержит корень «бог». Но современное Православие никогда не согласится, что обогащение – это богоугодное дело. Ислам точно так же исковеркан под нужды пользователей. Они кричат, что Бог – велик. А кто спорит? Покажите мне, кто против? Никто. Верующие уверены, что Бог придумал человека, атеисты считают, что Бога придумал сам человек, но ни те, ни другие ничего не имеют против Бога. Никому уже не интересно отрицать его существование только потому, что он невидим. Воздух, которым мы дышим, тоже невидим. Они заявляют, что убивают только «неверных», но переход в их религию не спасёт от смерти. Потому что они с упоением режут вообще всех, включая самих мусульман. Они словно напрашиваются: убейте и нас, наконец, хоть кто-нибудь. Им просто некуда себя деть в этой жизни. А ведь это южные регионы планеты, жара, там от зноя и так все сумасшедшие. Вы замечали, что мусульманские страны Азии и Африки почти не принимают участие в Олимпиадах и мировых чемпионатах, у них не развит спорт. Им некуда девать свою энергию. Спорт и вышел из войны, чтобы человек мог расходовать лишние силы, если они у него есть, но без вреда для общества, без разрушений. Это вообще беда современного мира, где огромная армия бездельников получила доступ к дешёвой жратве. А куда девать энергию, полученную из еды, на добычу которой не надо тратить силы, они не знают. От этой дурной и бесцельной, но колоссальной энергии происходят теракты, аварии, наркомания и алкоголизм. Короче, разрушение и деградация. На Западе таких тоже полно, и не только среди эмигрантов. Там не только жратва доступна, но и секс, такой же дешёвый. Ни за что не надо бороться: ни за продукты, ни за бабу, ни за семью. Энергию расходовать некуда. Раньше надо было вспахать и засеять поле, чтобы получить хлеб. А теперь многим даже в магазин лень за ним сходить, могут создать из этого проблему.

– Почему же современные люди чувствуют себя такими уставшими, если совсем не расходуют энергию? По идее они должны бы летать, как на крыльях, а они еле ноги волочат.

– Таков закон распределения энергии: если человек её не тратит, она может совсем его покинуть. Или не тратит её на достижение разумных целей в жизни, тогда она высвобождается на разрушительные цели.

– Откуда Вы всё это знаете?

– В армии тренер по рукопашному бою рассказывал, что такое энергия человека и как её разумно использовать, включая энергию своего противника. И как её забрать у того, кому она не нужна. И как такого человека распознать.

– Нет, откуда знаете про исламистов и ваххабитов, про уклад их жизни?

– Не поверите, но в той же армии читали великолепные лекции по истории вооружённых конфликтов на Ближнем Востоке.

– В армии есть лекции?

– За нынешнюю армию не ручаюсь, но в советской политическая учёба была на приличном уровне.

– Не знала, что в армии такие интересные занятия есть.

– Там много чего есть.

– И что же теперь ждёт Европу?

– Ничего хорошего. Истребили народ, который внёс серьёзный вклад во все сферы жизни, а на смену ему впустили дикарей, которые только ударно размножаются, но ничего не могут дать своим детям, кроме нищеты и претензий ко всему миру. Теперь они превращают прекрасные европейские города в придаток Третьего мира, тонущий в грязи, бедности и преступности. Капризные и глупые, требующие к себе терпимого отношения, но нетерпимые ко всему, что противоречит их невежеству. Не хотят ни учиться, ни работать, ни поддерживать достойное существование своих семей. И европейцы их даже выгнать не могут! Потому что помнят последствия нетерпимости к евреям, и через силу пытаются проявлять эту терпимость к тем, кто её не заслуживает. К бездельникам, которые живут на пособия из налогов коренного европейского населения и селятся в домах, предоставленных бесплатно правительством. И вот так сидят на шее у европейцев, да ещё строят планы, как бы побольше убить этих «неверных» в терактах без всякой цели и причины. Как побольше взорвать тех, кто построил для них бесплатное жильё, кто работает и платит налоги, из которых они получают пособия.

– Гитлер бы второй раз застрелился, кабы узнал, к какому «расовому улучшению» он привёл свою страну.

– Да уж, так лохануться мало кому удавалось. Ему надо было сотрудничать с евреями, а не убивать их. Ведь умные же люди! Они могут развивать любую страну, любую сферу деятельности. Пользоваться надо было этим. Какая разница, какой человек национальности, если он может быть тебе полезен? Надо быть идиотом, чтобы истреблять умных людей. Ведь сейчас их так не хватает. А неприязнь к евреям настолько глупа по своей природе, что сейчас уже никто не помнит её истинных причин.

– Вы сказали, что религиозные.

– Ну да, они первые придумали верить в единого Бога в противовес язычеству с множеством богов. И было это в те далёкие времена, когда религия играла настолько важную роль в жизни человечества, что любые попытки её как-то пересмотреть или перестроить воспринимались как… Да и не сказать, как. Короче, как самая серьёзная угроза, какая только может быть. Сейчас это можно сравнить, как если бы у современных людей кто-то отнял бы все телевизоры, компьютеры, автомобили, бытовую технику и само электричество. На что там ещё мы молимся?

– Почему именно технику? Сейчас как раз идёт возрождение духовных ценностей.

– Где? Я чего-то не замечал.

– В Россию же вернулись православные традиции!

– И в чём это выражается? В том, что раньше пьяные валялись только на Первомай, а теперь ещё и на Пасху с Троицей их задницы из канав торчат? То, что все разводятся по поводу и без, и беспризорников появилось больше, чем после войны? Извините, но трудно это к возрождению Православия причислить. Как вести себя благообразно, не предаваться чревоугодию и быть воздержанным, так дураков нет. А как бухать с католического Рождества до православного – все сразу верующие. Мы живём в эпоху атеизма, интерес к религии падает во всём мире последние сто лет. Нет, конечно, местами наблюдаются всплески моды на неё, как сейчас в России. Но это именно мода на религию, а не сама вера. Психозы вокруг Ислама, теракты «во имя Аллаха» – из той же оперы. Такие агрессивные вспышки больше похожи на непогоду весной, когда зима уже прошла, но бессильно пытается о себе напомнить. Современным людям религия мешает, потому что они разучились ею пользоваться. Они её больше демонстрируют окружающим, даже не понимая, что прежде всего нужна работа над собой и только для себя. По-настоящему верующим людям ничего не надо никому объяснять, доказывать и демонстрировать себя, такого правильного на фоне атрибутов той или иной конфессии. А у нас одни носят на шее кресты такого размера, чтобы на соседней улице было видно и завидно, где ж такие отливают. Другие считают нужным отрицать современные достижения цивилизации, выслужиться перед какими-то шизофрениками, кого-то взрывать, резать головы «неверным». Как это связано с их духовным ростом – они и сами не знают.

– Но ведь есть движение сионистов.

– Все ругают масонов и запугивают сионистами, но никто не видел, чтобы они ссали в подъездах и блевали под забором. Что такого ужасного они совершили? Создали своё государство, которого нет теперь только у цыган, и эмигрировали в него – это большая угроза для мира? Вокруг них больше мифов, чем реальной опасности. Аль-Каида вон посольства взрывает, самолёты сбивает, героином торгует, вооружает необразованных оборванцев уже в Таджикистане. И таких организаций на Востоке, как бумажных денег при инфляции. Сионисты на их фоне – наивные дети. Евреев сгубило, что они оказались слишком мягкими и цивилизованными. Они совершенно не умели себя защищать! Они и мысли не допускали, что культурные немцы, давшие миру Гуттенберга, Гёте и Бетховена, провозгласившие себя к тому же высшей расой, додумаются до такой мерзости, как уничтожение людей в промышленных масштабах. Сионисты предпочитали использовать слово вместо силы, переговоры вместо противостояния, права человека вместо национальной гордости. Если бы они на самом деле были такой грозной силой, какой её любят выставлять наши алкаши в своих пьяных фантазиях, то они уничтожили бы Гитлера, когда он ещё только начинал страдать юдофобией. Это сейчас Израильская армия считается одной из самых эффективных в мире. Она умудряется выигрывать войну против превосходящего её противника и не выходя за пределы своей маленькой территории, где и развернуться-то негде. А Моссад входит в число самых успешных спецслужб мира. Работают нагло и жёстко, с огоньком. Гитлер и сам не догадывался, как он консолидирует и сплотит евреев своей подростковой ненавистью и жестокостью к ним. Лучше всяких сионских мудрецов! И такое бывает.

– Русских тоже всегда сплачивает только внешняя угроза.

– Ничего подобного! Наши бездарные политики любят эксплуатировать этот миф, когда заведут страну в жопу, а народ-дурак должен объединяться против какого-то внешнего врага, на которого ему укажут, чтобы своими силами в очередной раз вытащить этих политиков из говна. Не страну свою родную, а именно политиков. Страна от этих потуг населения никогда ничего не обретает. Русские – самая недружная нация на свете. У нас же куча претензий друг к другу буквально на кухонном уровне, не говоря уж об уровне культурном или правовом. Нет, мы иногда через силу изображаем «дружбу народов», потому что самим неловко становится от этой поганой черты характера хаять своих же, но это быстро проходит. Наших людей даже пьянка не сплачивает, потому что почти всегда заканчивается мордобоем и поножовщиной. В карьере у нас друг друга «подсиживают», стучат и сливают начальству не по принуждению, а с наслаждением! В бизнесе отжимают и выдавливают или используют такие методы, какие в других странах и культурах сочтут скорее пыточными. В армии у нас дедовщина. Одно то, что у евреев в армии нет «дедов», говорит, что люди обладают совсем другим менталитетом. А у нас даже в Афганистане они были, и их не пугало, что новобранцы с оружием в руках могут запросто подстрелить в бою такого надоевшего всем мудака. Потому что у нас на первом месте не выполнение задачи и защита страны, а возможность выепнуться любой ценой, пусть даже ценой собственной жизни.

– А как же уважение к старшим товарищам?

– Среди солдат не бывает старших товарищей. Там все молодые, приблизительно одного возраста. Мужчина может считать старшим товарищем ровесников своего отца или тех, кто старше лет на десять. А разница в два-три года только у собак солидной считается. Когда одни щенки шпыняют других щенков только на основании того, что те моложе их на год или два – это навязчивое деструктивное поведение, присущее юным кобелям, у которых половое созревание зашло куда-то не туда. Валить таких – одно удовольствие… Шучу.

– Ну и шутки у Вас!

– Казарменные, да?

– Вы говорите, что русские недружные, а я недавно видела передачу, что Хатынь, оказывается, сожгли не немцы, а какие-то местные подонки, перешедшие на сторону оккупантов. В советское время это скрывали самым тщательным образом, потому что такое уму непостижимо!

– Сожгли коллаборационисты, русские и украинцы. Один из них был расстрелян только в семидесятые годы, другой дожил в Советском Союзе до середины восьмидесятых, считался ветераном войны. Детишки его на День Победы поздравляли, а он им речи толкал о любви к Родине. Кто-то до сих пор живёт то ли во Франции, то ли в Канаде… Я это всё знаю, я отдыхал в Белоруссии в прошлом году – места там красивые. А разницы никакой между русскими, украинцами и белорусами нет – тысячу лет назад это была единая нация славян. Вы, кстати, замечаете, как славяне любят собачиться друг с другом? Хлебом не корми, а дай хохлу москаля обосрать. Ну, или наоборот. Белорусы самые адекватные из нас, самый приятный народ из всех славян.

– Вы тоже, как я погляжу, любите своих костерить.

– Ага! Это говорит только об одном, что я таки русский. Стопроцентно.

– Ха-ха-ха! Честно говоря, я удивлена, что Вы не антисемит… Я думала, что в провинции все националисты. Нас тут с мужем москалями обозвали, чисто на Украине!

– На Украине вас назвали бы дважды москалями – и из России, и из Москвы. А знаете, почему в глубинке национализм в ходу? Потому что люди ничего не видят, нигде не бывают. Всю жизнь любуются на одни и те же рожи. Конкретно здесь жидом могут обозвать, кого угодно, если он приезжий. Как только появляется новое лицо, это уже напрягает, уже расценивается, как угроза. Шокирует, что мир такой большой, в нём навалом самых разных людей, а ты застрял в своём мирке. В наших деревнях не то, что национализм – мужики с соседних улиц до сих пор дерутся, если кто не в свой переулок забредёт. Это и есть простейшая схема любой ксенофобии. А у меня жизнь так сложилась, что я рано уехал далеко от дома, увидел мир настолько незнакомый, и потом много где был, много кого видел, поэтому чужие лица меня не удивляют. Я понял, что никаких рас и наций на самом деле не существует. Не знаю, кто их придумал, и зачем они нужны. Видимо, для того, чтобы постоянно был повод воевать и без надобности усложнять и без того сложную жизнь. Все народы одинаковы: у всех идиотов хватает, всюду люди одинаково страдают, и больше всего – от самих себя. Национальность – это реакция людей на свою среду обитания. Как-то глупо их за это ненавидеть. Национальный костюм складывается под влиянием погодных условий, в которых живёт нация, какими материалами для создания одежды располагает. Национальная кухня состоит из тех продуктов, какие могут быть добыты или выращены на территории проживания. Язык тоже зависит от климата: у северных народов существует несколько десятков вариантов слова «снег», у жителей Экватора его вообще нет – они не знают, что это такое… Вы не подумайте, что я такой уж продвинутый. Я тоже иногда говорю людям гадости на основании их национальной, социальной, половой и прочей принадлежности, чтобы особо не выделяться из стада. Но отдаю себе отчёт в этом.

– А почему не хотите выделяться?

– Не люблю. Мне тревожно, когда становлюсь заметным. А что касается нашей провинции, то здесь семитов в глаза никто не видел, чтоб исповедовать антисемитизм. Вы замечали, что в таких небольших городах России евреев вообще нет? Они тут были до войны, но в оккупации их убивали первыми. А после войны никто сюда уже не поехал. Здесь нет науки, медицины, торговли на таком уровне, чтобы привлечь тех, кого принято называть евреями. Здесь жизнь не развивается. Бабы до сих пор копают огороды голыми руками и полощут бельё в ледяной воде на реке, а их спившиеся мужики гордятся, что таких лошадей больше нигде нет. Потому что, видимо, больше нечем гордиться.

– Даже там, где евреев нет, есть антисемитизм.

– Я не про наш пьяный и посконный антисемитизм говорю, когда упившийся в хлам лох вылезает из канавы или из-под забора и, понимая своё скотское состояние, начинает мычать, что это сионисты проклятые виноваты. Он и не понимает, о чём говорит, и что это такое. Он краем уха слышал от собутыльников, как их всех «жиды споили», но как конкретно эти «жиды» выглядят на практике, даже не представляет. Нет, они все за неимением других дел матерят евреев, что те якобы «всё захватили», но сами не стремятся хотя бы над собой власть захватить. Философ Бердяев писал, что есть только один способ борьбы против того, что евреи играют ведущую роль в науке и философии: делать самим великие открытия, самим развивать себя и общество. Бороться с преобладанием евреев в искусстве и культуре можно только собственным талантом и творчеством. Но «антисемиты из канавы» предпочитают и дальше водку трескать под жалкие претензии, как их то «бабы довели», то «масоны доконали». Потому что это любому по силам. А вот вытащить свою задницу оттуда, отстирать обоссанные штаны, отмыть свою харю, усадить её за книги, найти в себе таланты и развить их – это для них настолько трудно, что впору спиться.

– Откуда Вы знаете про… Бер… Бер-дяева?

– Ой, я гляжу, Вы прям с лица спали, когда я Бердяева упомянул. Не скрою, мне нравится наблюдать, как столичного человека шокирует, что деревенский дурак цитирует классиков русской философской мысли.

– А Вы разве деревенский?

– Дурак-то? Да. Самый что ни на есть.

– Я думала, что вы тоже… приезжий.

– Да сейчас! Я всю жизнь тут живу на окраине, у Волкова болота.

– Там что, в самом деле волки водятся? Откуда такое название?

– Оно от слова «волок» произошло, лишняя буква «о» выпала со временем. Так что всё не так страшно, как звучит. Хотя волки тоже водятся. Но, как говорится, не в их честь улица названа. Деревья из леса волоком по болоту доставляли для строительства собственно города. Для этого присылали сюда крепостных татар казанских и поморов архангельских. От них мы и пошли. Здесь в области до сих пор существует очень мощная татарская диаспора. Магометане, но без фанатизма.

– А почему именно их присылали?

– Потому что были выносливыми и живучими. Здесь ведь никто не обитал, кроме редких поселений чухонцев, когда царь Пётр в берега Невы вцепился. А надо было обживать территорию, закрепляться окончательно. Заселяли насильственно, включая дворян и бояр. Они ехали сюда, как в ссылку, и долго не жили, умирали от чахотки и лихорадки. Потому что здешний климат сильно отличался от привычного русскому человеку в средней полосе России. Первую деревню так и назвали – Волково болото. Соседнюю Зайцев луг – там зайцев до сих пор много. Потом их включили в состав города, но они ещё долго «отстаивали свою независимость» в драках на ярмарке по праздникам. Мой дед рассказывал, что сто лет назад тут полгорода имели фамилии Волковы или Зайцевы. Немецкая оккупация внесла серьёзные коррективы: кого убили, кого в плен угнали, кто в эвакуацию смылся и там осел, а на их место приехали чужие. Кто в партизанах всю войну по лесам шастал. Леса тут были – не чета нынешним! До пятидесяти вёрст в глубину уходили. Немцы сюда попадали и с ума сходили – у них в Европе таких лесов давно нет. Сидели на кочках и боялись сдвинуться с места, наблюдая, как тонут в трясине более прыткие товарищи по оружию. Кто рыдал, кто хохотал, но в конце концов все тонули или замерзали, а партизаны потом спускались с деревьев и забирали стволы и боеприпасы.

– Как отвратительна война!

– Да это не война, а мучение на разности потенциалов. Асимметричная война: у одних оружия совсем нет, другие вооружены до зубов, но это вооружение утягивает их на дно и вязнет в грязи на бездорожье. В военном искусстве бывают такие парадоксы, когда хорошо вооружённый противник проигрывает безоружному, потому что тот берёт его фактически измором. А его самого ни холод не дерёт, ни голод не берёт. Именно поэтому в спортивных состязаниях соперников подбирают в равной весовой категории.

– Вам об этом тоже в армии лекции читали? Скажите, там очень страшно?

– Где, в армии? Да кому как. Тут всё зависит от личной стрессовой устойчивости конкретного индивидуума. Есть люди с низкой устойчивостью, им всё страшно и тяжело. Утром с кровати слез – уже стресс, морду умыл – конкретно надорвался, из дома вышел – стресс с депрессией, на работу сходил – вообще в хлам напился от такого нервного потрясения. Не даром сейчас многие россияне тот факт, что на работу ходят, преподносят с таким обиженным видом, словно каждый день подвиг совершают, а никто не восхищается. Народ скурвился – дальше некуда. Пьяного мужика жена из канавы тянет, а он ревёт, что у него повод был нажраться – на работе своё отбыл. Его баба с одной работы прибежала, уже на другую сбегала, сейчас его домой оттащит, отмоет-отстирает и побежит на третью. И ничего, нормалёк. Надо баб в армию набирать – у них стрессовая устойчивость выше. У мужиков она нынче никакая. Буквально всё из равновесия выбивает. Скоро собственную задницу не смогут подтирать без жалоб на нарушение гомеостаза и сопротивление внешней среды…

– Но в армии сейчас в самом деле страшные вещи происходят!

– Какие, например?

– Ну, как это, какие? В газетах пишут, по телевизору всё какие-то ужасы рассказывают, призывников пугают.

– Происки сионизма, должно быть.

– Да ну, ха-ха-ха… А мы всё-таки сына туда не пустили.

– Отмазали?

– Не так, чтобы очень уж отмазывали… Он хорошо учился! Очень много учился, но… В общем-то, да – отмазали.

– Ну и правильно. Учился же, не дурака валял.

– Мы очень боялись, что он попадёт в армию! Тогда как раз начался этот ужасный Афганистан.

– Вы так говорите, как будто туда всех поголовно забривали. Там и побывало-то всего шестьсот тысяч.

– Ничего себе, шестьсот тысяч! Это ж целая армия… бандитов.

– Это половина современных вооружённых сил России, а численность Советской армии в те годы составляла пять миллионов человек.

– А чего ж сейчас такая маленькая армия?

– В современных условиях достаточно один процент от всего населения. Население уменьшается, да и вообще, бюджет экономят.

– Вот ворюги! Сейчас, говорят, в армии даже обмундирование не выдают. Там так страшно!

– Думаете?

– Конечно! Я по телевизору видела.

* * *

Хозяин кабинета по возвращении заявил собеседнику Людмилы Евгеньевны, что ему нужна машина для доставки убитого милиционера и «ещё двух жмуров» в районный морг.

– Сделаем, – пожал плечами тот и вежливо извинился перед дамой, что ему надо бежать.

– Вы, наверно, опять заявление хотите подать? – неожиданно миролюбиво спросил её начальник ОВД и сел за свой стол, отряхиваясь от пыли.

– Нет-нет! Я… передумала.

– Чего так? – поднял на неё удивлённый взгляд начальник, но тут же словно испугался, что она снова передумает, сказал: – Ну, тогда не смею задерживать.

Она и хотела у него спросить, с кем это только что разговаривала, но не решилась. Зато на следующий день не удержалась и рассказала всё Полине.

– Наверняка, это сам Волков и был, – сразу поставила диагноз та. – Он иногда любит со старухами потрендеть о том да сём. Наверно, устаёт только с бандитами общаться, тяжело ведь это… Ой, извините, что я Вас старухой назвала.

– Да ничего, старуха и есть.

– У него мать постарше Вас будет, он у неё в гостях когда бывает, с её подругами лясы-балясы точит. А бабульки ему всё рассказывают, чего в городе происходит. Другие мужики пенсионерок не любят, потому что с тёщами пожизненно воюют, а он с тёщей никогда не жил.

– Вот уж никогда бы не подумала, что это – преступник. У него рассуждения, как у промышленника! О развитии экономики так просто говорит, понятно всё объясняет, почему бизнес невозможен в условиях нищеты населения. Мне показалось, он даже переживает, что в городе почти не осталось крупных предприятий.

– Ещё как переживает! Они же все ему платят. Ему даже приходится оставшихся за уши вытаскивать из разных передряг, с налоговой договариваться, аппетиты мэра урезать, чтобы хоть кто-то уцелел, а то вообще никто платить не сможет. Он же никогда не дерёт рядовых граждан, прекрасно понимая, что у людей брать нечего, а «крышует» только более-менее успешный бизнес. Играет по-крупному. Это его выгодно отличает от отморозков, которым лишь бы на дозу героина наскрести, а там хоть и трава не расти. Он вообще мужик не вредный, даже помочь может, если в настроении. Ему многие благодарны, что он угомонил шпану, которая тут баловала ещё с конца восьмидесятых. Тут недавно рвался в главари преступного мира такой придурок Лёня-Кобура – отморозок, каких свет не видывал. Они стариков грабили в день пенсии. Выяснили через подставную бабу на почте, кто когда получает и шли, выколачивали, убивали даже. В день получки пятого числа нападали на рабочих комбината и плевать хотели, что зарплату давно не платят в этот день. Нападут и бьют до смерти, дескать, вынь и положь им зарплату, коли сегодня пятое число.

– Ужас! Я об этом ничего подобного не слышала.

– Они давно о себе не напоминают.

– Куда же они пропали?

– Лёня сгинул куда-то, банда его распалась: кто спился, кто от передозировки загнулся. Потом подростки из неблагополучных семей, насмотревшись современных фильмов, пытались играть в благородных разбойников, как они это себе представляли слабыми мозгами. В сумерки нападали на прохожих, преимущественно женщин, срывали цепочки да серёжки. Дескать, украшения носят только буржуйские подстилки. У нас в стране эта мысль, кстати, очень крепко в мозги велась населению: если женщина носит золото, то это непременно ей хахель за определённые услуги непристойного характера подарил. Я, например, все свои цацки сама покупала – не таких уж сумасшедших денег и стоят. И многие мои подруги точно так же и дублёнки, и кольца, и меховые шапки себе покупали, откладывали деньги с получки год или два. А мужики свои зарплаты пропивают, цен на меха и золото не знают, вообще ничего не знают, что сколько стоит, а только орут на всю округу, как «эти проститутки опять шикуют на наши кровно заработанные». Такие алкоголики наверняка и науськали этих подростков грабить женщин. Как обезьяны напрыгнут и рвут всё, что блестит. И не снять требуют, а именно сами рвут! Серьги могли с куском уха оторвать. Если у кого зубы золотые замечали, ударом кулака вышибали до тех пор, пока они не вылетали. Одну женщину вообще задушили. Думали, что у неё цепочка золотая на шее, а это шнурок был из люрекса, с блестящей нитью. Они её с ног сбили, на спину запрыгнули и тянут за этот шнурок, а он ей в горло впился. Возьми, замок расстегни! Нет, рвут так, чтобы с куском мяса вырвать, как дикие животные. На нашу мать напали, когда она с работы шла, а у неё из украшений всего-то одно колечко церковное «Спаси и сохрани», уж не знаю, из какого металла сделано. Она им говорит, что это же не злато-серебро, зачем оно им, а они ей – ногой по лицу.

– Какие сволочи!

– Дети. Самому старшему четырнадцать лет.

– А милиция что же?

– А милиция доказывает, что сами виноваты: не фиг в тёмное время суток на улицу нос высовывать. Их-то не трогают. Мать это кольцо давно носила, даже в палец вросло, и вот эти садисты сорвали его прямо с кожей. Даже кость видна была! Она от боли так кричала, что люди из домов выскочили, отбили. Я боялась, как бы палец не пришлось отрезать, но зажил, слава богу. Не даром кольцо хоть и не стоит ничего, зато освещённое было. Старший сынок ваших соседей, кстати, у этих подонков главарём состоял. У них же не пятеро детей, а шестеро. Я потом к его матери ходила, говорила, чтоб кольцо вернул, за него всё равно ничего не выручить. А она говорит: «И правильно делает, что грабит вас. Приличные женщины себя не украшают, чтобы чужих кобелей к себе переманивать!». Такие вот дикари, что мужики, что бабы. Чего удивляться, что сумасшедшие дети у них выходят?

– Но есть же детская комната милиции, в конце концов! Там какие-нибудь действия предпринимаются?

– Какая там «детская комната», о чём Вы говорите? В том-то и дело, что детская. Там женщина работает, она этих трудных подростков из пьющих семей пыталась то в театральную самодеятельность пристроить, когда ещё Дом Культуры функционировал, то моделированием увлечь. Принесла им какой-то конструктор, модели кораблей и самолётов, а они её чуть не изнасиловали этим самолётом. Это уже не дети, которые в игрушки играют и имеют чувство прекрасного, а испорченные кобельки. Они давно порнографию смотрят вместо детских фильмов и мультиков. На женщину смотрят, как на грязную скотину, которую надо обязательно наказать насилием, потому что она сама всех совращает – кто-то из взрослых определённую работу провёл. А порнография, говорят, как наркомания: кто на неё подсажен, тот уже нормальным не останется. Взрослые-то мужики идиотами становятся, а у подростков с неустойчивой психикой тем более идут серьёзные нарушения в восприятии противоположного пола. С людьми что-то случилось. Воспитателей детских комнат милиции специально готовят для работы с детьми. Пусть с трудными, но с детьми, с подростками, а это уже… Это и мужиками-то назвать нельзя. Какой-то неопределённый сорт живых существ. Понимают только шутки грубые, анекдоты матерные, дрочат на журналы с голыми бабами прямо при посторонних.

– Что делают?

– За половой член себя дёргают прилюдно.

– Господи, какой ужас… А я и не знала, что у моих соседей ещё старший сын есть. Мне соседка что-то такое рассказывала, как однажды муж хотел его вниз головой повесить, но я этого ребёнка так и не видела.

– И не увидите. Он давно на кладбище лежит. Нашли мёртвым в канаве без внешних повреждений. Без сомнения, Авторитета работа, его почерк. То ли ему нажаловались на эти подростковые банды, то ли самому этот детский сад на понтах надоел. Вычислил их лидеров и всех троих угомонил.

– Как? Это же дети…

– Нападут на Вас такие «дети» – забудете про всё на свете. Страшно, конечно. И что детей убивают – страшно, и что дети сами убивают, ещё страшней. А куда от такой жизни проклятой денешься? На другую планету не убежишь.

– Но экспертиза-то что показала?

– Какая экспертиза? Как в кино, что ли? Здесь такой нет даже в районе. Милиция ругается: народ насмотрелся современных фильмов, где анализы за полчаса делают, а на практике это иногда на полгода растягивается, да и то ничего установить не могут. Если сонная артерия перебита, то не определит никто. Санитары в морге только живот вспарывают, внутренние органы вырезают, чтобы труп до похорон не испортился, и вся «экспертиза». Но сейчас многие семьи даже на вскрытие покойника не отдают, оно ж денег стоит. Есть указ Минздрава или даже эМВэДэ, чтоб всех покойников обязательно вскрывали, но указ указом, а моргов-то нет. У нас при больнице морг закрыли, так теперь в район возят. А это тридцать километров или все сорок, если с объездом проблемных участков дороги. Потом ещё назад, специальную машину надо заказывать – труп же на легковушке в багажнике не повезёшь. Кто захочет туда-сюда мотаться? Поэтому многих хоронят без вскрытия. А все похоронные дела в городе Авторитет курирует.

– И никого не осудили? Три детских трупа и никакого следствия?

– Ещё какое было следствие! Посадили отчима одного из этих подростков. Они его незадолго до своей смерти сильно избили, вот он якобы отомстил. Мужик спившийся, изрядно одичавший, ничего внятно объяснить не мог. Там семьи такие – сам чёрт не разберёт, кто кому отец или отчим. У ваших соседей дети под четырьмя фамилиями ходят, мать под пятой, её муж – под шестой. Пойми, что у них там происходит. Все друг с другом конфликтуют, дерутся, постоянно грозят расправой, а это уже отягчающее обстоятельство. И знаете, никто не плакал, никто не сожалел. Устали люди. Всех понимать, всем сочувствовать, входить в положение. Бояться устали. Это же очень тяжело, когда на улицу страшно выйти, когда с работы идёшь и не знаешь, дойдёшь ли до дома. Очень от этого устаёшь. Я помню лет пять тому назад шли вечером с соседями, осень уже была, но снег ещё не выпал. На улице темно уже с пяти часов, ни один фонарь не горит – городские власти бюджет экономят. И вдруг на дороге скользко так, кто-то падает, и не понять, что это? Гололёда вроде не должно быть, а под ногами словно катается что-то. Темно, ничего не видно, я тоже упала, чувствую под рукой что-то круглое, как подшипники. Схватила машинально, в карман сунула, кое-как выбралась за обочину – там тоже вся трава этим пересыпана, но идти можно. Домой пришла, брату показала свою находку. Он говорит: «Это гильзы стрелянные, боевые». И вся дорога ими усыпана. Вот что творилось в городе! Сейчас намного лучше стало, такого безобразия нет. Но мы всё равно стараемся с соседями ходить и в магазин, и на работу, и домой. Мы давно группами объединяемся, кто рядом живёт, договариваемся и идём вместе, кто с работы, кто с поезда. Потому что страшно.

– А что вы сделаете, если бандиты с ножами выйдут? Тоже мне, форма защиты – толпа. Надо бы оружие какое-то.

– Нам оружие нельзя, мы со страху кого не того зарежем или застрелим. Страшно ведь так, что зубы стучат! Некоторые мужики с ножами ходят или даже с обрезами, так только и слышишь, что кого-то не того пырнули или пришили. Шёл кто-то, в темноте что-то такое показалось и – пиф-паф. А мы один раз криком спаслись. Шли после работы, сумерки уже наползали, и вдруг какой-то долговязый на пути встал, топор вытащил и говорит: «Дуры, гоните бабки, а то всех изнасилую». А нас пятеро баб – как он себе это представляет? Прям, не знаешь, что и выбрать! Мы как завизжим, и такой звук сильный вышел, что сами не ожидали. Долговязого как ветром сдуло, звуковой волной снесло. Другой раз вообще казус вышел: какой-то придурок стал кухонный тесак вытаскивать из кармана и письку себе порезал – ну, кто ж в карманах такие вещи носит! Придурков у нас в стране – как деревьев в тайге, не перевалишь! Мы же ещё и помощь потом оказывали этому обрезанному, а он плакал, маму звал, дубина тридцатилетняя. Спасите, говорит, имейте совесть, а то моя мама не переживёт, если со мной что случится. Вы знаете, Авторитет на фоне всего этого ей-богу как-то в большей степени человеком выглядит.

– Может, он и не бандит вовсе? Внешность у него такая, что и мысли не возникло, что это бандит. Он же не похож совсем…

– На преступника-то? А где Вы их видели, чтобы сравнивать, похож или нет?

– В кино. Там всегда такие мордовороты, а этот… У него даже татуировок нет.

– Зачем они ему? Он у нас и так красивый. Да и нельзя ему, он же не сидел никогда. Вообще блатной романтикой не страдает, попадание на зону считает полным поражением. У него в банде даже уголовников нет. Он считает, если под следствие попал, значит, проиграл закону, так что крутись-вертись, как хочешь, но не попадайся – сам закон переиграй. О его людях поговаривают, если кто влипнет и вытащить никак нельзя, то или сам застрелись, или соратников по банде попроси. А с тюремными наколками ходить, всё равно что с плакатиком: «Я пробовал нарушать закон, да вот не получилось». Зачем настоящему преступнику заявлять об этом открыто? Настоящая преступность, которая наносят серьёзный урон обществу, всегда скрытая, невидимая, а если видимая, то это от глупой дерзости своей, как товарищ Жеглов говорил. Сейчас многие делают себе наколки или фиксы стальные, даже если не сидели. А потом попадают в тюрьму, потому что бредят этим, и там эти наколки им с кожей снимают. Не всем можно их носить, оказывается.

– Зачем же они их себе делают?

– Считается, что модно, круто. Представляете, какое смещение у людей в сознании произошло? Сейчас в Смольном каких-то чиновников сажать ходят за растрату. Уже второй год волынку тянут, всю страну напрягли ожиданием чуда, да так и не посадят никого, наверняка. Группа товарищей то ли миллион, то ли миллиард из казны украла. То ли рублей, то ли долларов – даже это установить не могут, как будто не велика разница. Вот воруют по-настоящему, профессионально – аж дух захватывает! Представляете, в какой ступор ввели тех уголовников, которые «зону топчут», что из родного сельпо ящик водки вынесли и мешок сахара, на чём и погорели? Ну, что там они украли в сравнении с таким, прямо сказать, космическим расхищением страны? И ведь сели. А эти не сядут. Так результативно хапнули, а их хапнуть не могут – вот где грамотность. И по фене они не базарят, фиксы не носят, как и наколки – оно им ни к чему. Образованные люди, у всех университеты закончены, кто-то даже стихи пишет или картины, по-английски с лучшими адвокатами мира изъясняются. А Вы говорите: похож – не похож на преступника. Кто там знает, на кого нынче преступник похож?

– Должны же быть хоть какие-то опознавательные знаки.

– А их нет. Был такой фильм «Последнее лето детства» – мы на нём выросли. Там показан преступный мир Москвы после Революции: нэпманы, совбуры, лишенцы. Они не терроризируют общество, как сейчас, а просто живут для себя, проворачивают тёмные делишки, пока власть не запретила, занимаются махинациями, которые вроде как и допустимы, если всё с умом обыграть. Главные бандиты там – фотограф, тапёр, приёмщик бутылок – почти интеллигенты! Есть ещё начальник снабжения, расхититель мануфактуры – Евстигнеев его играет. Вообще джентльмен, говорит о Саре Бернар, галантно ухаживает за дамами, ходит в театр. А ведь это бандюги самые настоящие, они и убить могут. Но они занимаются своей деятельностью, как рядовой работой, а не грузят окружающих некой крутизной, что они хоть на что-то способны. Они не показывают там, где не надо, что они – преступники. Есть там ещё дворовая шелупонь Витька Буров, который третирует тёток, собрал шайку из малолеток и вообразил себя королём двора. Парень из неблагополучной семьи, практически безобидный, бандиты его легко подставляют. Но он всеми силами старается выглядеть хуже, чем есть, хамит и дерзит. Преимущественно бабам и детям. И рвётся в преступный мир, да его не берут. И вот сейчас большинство мужиков, как этот Витька. Показывают зубы там, где не надо. И поджимают хвост, где надо бы рявкнуть. А таких, которые действительно что-то могут предпринять, умеют провернуть, знают как это сделать – единицы. Подавляющее большинство просто выстёбывается, играет на публику, состоящую из старух у подъезда да малолеток с пальцем в носу.

– Вам как будто преступный мир больше нравится, чем те, кто только хочет на него походить?

– Вы знаете, преступный мир никуда не исчезнет, нравится он нам или нет. Он существует со времён Каина. Но преступный мир обычно скрытый, тайный, его никто не видит – это его основная черта, если хотите. А сейчас появилась такая разновидность преступности, которая себя больше демонстрирует, грузит собой общество, терроризирует людей какой-то нездоровой бравадой, доказывает, что ничего с ней сделать нельзя. Люди бравируют своей дружбой и связями с преступным миром или даже принадлежностью с нему. Крупного государственного чиновника обвиняют в вымогательстве и подозревают в организации заказного убийства, он только посмеивается! Представляете, как бы он «смеялся» при Сталине? В нормальных странах связь с криминалом, один только намёк на неё ставит крест на любой карьере, не говоря про государственную. А у нас депутатов криминал выдвигает, никто этому уже не удивляется. И никто это не скрывает. И вот от этого очень устаёшь, когда рядовых граждан грузят преступностью и посмеиваются, что они со сложившимся положением вещей ничего сделать не могут. Хотя ничего не могут сделать даже созданные для этого государственные структуры. И больше всего устаёшь от идиотов, которые косят под бандитов и даже не понимают, что это такое. Авторитет именно потому и не похож на преступника, что скрывает это. Потому что он бандит настоящий.

– Я заметила, есть в нём какая-то странная особенность: говорить очень доброжелательно об ужасных вещах. А вообще сначала подумала, что это иностранец какой-то.

– Он за границей несколько лет прожил, вот и окультурился маленько, цивилизованным стал. Ничего, в российских реалиях станет прежним нормальным бандитом.

– Чего он делал за границей?

– От закона скрывался. На него ж тут много чего накопилось. За это время его люди канцелярию при РУВэДэ подпалили, где невыгодные ему показания хранились. Уж за это им весь преступный мир района до сих пор благодарен. Потом заместитель прокурора, который больше всего на него зуб точил, скоропостижно в бане скончался, а ещё на охоте какого-то принципиального следователя из управления якобы по ошибке подстрелили. Ведь эти вчерашние коммунисты и разжиревшие комсомольцы, которые мало-мальски в люди вышли, сразу блядские привычки начинают практиковать: баня, охота, рестораны. И непременно спьяну. Авторитету, собственно, и делать-то ничего не надо, чтобы их со своего пути убрать.

– Он что-то такое рассказывал… Как в болоте кто-то спьяну утонул, а от кого-то в тлеющем торфе одни головешки остались.

– Все, кто на него бочку катил, так и полегли. Одного следователя он на свою сторону переманил, тот из органов ушёл, сейчас на Авторитета работает, беглых должников ему ищет. Хороший следователь, говорят, хорошо ищет. Был ещё один упёртый и морально устойчивый: по баням и борделям не шлялся, в ресторанах не шиковал, к пьянке на охоте не тяготел. Авторитет лично с ним встретился, по плечу похлопал, тот вечером и умер. Как будто от инфаркта. Чёрт его знает, как он так делает.

Людмилу Евгеньевну аж передёрнуло:

– Господи, а я ведь с ним вчера весь день проговорила! И заболтал меня как, и говорит-то как хорошо, складно – заслушаешься. Я даже решила, что он из Москвы…

– Ой, вас, москвичей послушаешь, только у вас говорить умеют! Как же, слышали. Президент наш полторы минуты своё «а шта» выговаривает. А Горбачёв как говорит, а Черномырдин – ничего не поймёшь. Что удивительного, если человек умеет говорить? Он же кем только ни рулит, умеет так извилины заплести, что не распутаешь. Он же не всех силой в нужные ему схемы запихнул, а кого и уболтал, кого и словом добрым сманил. Он, вообще, очень хитрый человек, его за хвост не ухватишь. Говорить-то говорит, но никогда ничего лишнего не скажет, не проболтается о своей преступной деятельности.

– Тем более удивительно. В кино бандюги только мычат да утробные звуки издают как пещерные люди, а этот так свободно изъясняется.

– И что?

– Как что! Учёные считают, что преступники не обладают полноценным мышлением и не способны связно излагать свои мысли.

– Так он, наверно, об этом не знает, что там учёные опять считают, поэтому и не соответствует. Вы помните, был такой Чикатило?

– И чего вы его все вспоминаете?

– Так мы умрём и нас не вспомнят, а его будут помнить теперь уж всегда. Ещё, подождите, кино снимут. Про него тут большую статью опубликовали в газете «Криминал Профи». Он же был типичным советским интеллигентом, закончил два ВУЗа, работал инженером и даже внештатным корреспондентом районной газеты, писал статьи по вопросам морали и патриотического воспитания молодёжи. Потом даже преподавал. В армии служил в войсках КаГэБэ! Многие люди, что знали его, потом тяжело заболевали от потрясения и даже умирали, когда им становилось известно, чем он занимался «на досуге». Говорят, что его жена седой сделалась за пару дней, когда его арестовали. У них же была нормальная семья, дети, никто ничего странного за ним не замечал. Был случай, когда он убил студентку, вырезал у неё матку, положил в портфель и пошёл с ним прямо к кому-то в гости на день рождения. Вы представляете, что чувствовали люди, когда потом узнали, какая ужасная поклажа лежала у него в портфеле, а портфель этот стоял у них дома? Представляете, если бы у вас в доме где-то в прихожей среди одежды гостей лежали остывающие внутренние органы только что убитого человека? Ужас!

– Самим рехнуться можно.

– И ведь никто даже мысли не мог допустить, что этот тихий образованный человек такое творил… Хотя мой бывший, когда ещё в милиции работал, говорил, что близкие меньше всего знают о человеке. Какой-то эффект сожительства сказывается, когда люди видят друг друга только близко, а на расстоянии, со стороны человек выглядят совсем по-другому, но родственники это не видят. Сейчас любят показывать криминальные передачи, например, как один мужик детей чего-то вдруг в окно выбросил, и вот собирают всю его родню, даже бывших одноклассников и начинают расспрашивать, мог он или не мог это сделать. Мой аж плевался: «Да откуда мать-то может знать, чего он там мог? Какая баба признает, что чудовище родила?». Родственники меньше всего знают человека. Или вот многие дети из дома сбегают. Жилищные условия у всех никакие, отцы пьянствуют, матери на нервах, плюс больные старики – все ж вместе живут, да ещё в коммуналках, где то света нет, то канализация протекает. Дети, как индикатор, который остро реагирует на нездоровый климат в доме, сбегают. И родню спрашивать бесполезно! С кем он дружит? Не знают. Чем интересуется? Не знают. Где бывает? Не знают. Только бормочут: «Он у нас хорошо кушает, мы ему джинсы новые купили – чё ещё надо?». А где он, что из себя представляет, к чему тяготеет – ничего не знают. Когда оказывается, что ребёнок ушёл в какую-то секту, попал в подростковую банду или даже националистическую организацию, для родни это всегда полная неожиданность! Они его воспринимают, как телёнка на откорме: пожрал-посрал, одет-обут, плеер и кроссовки купили – чё ещё-то надо? Об этом интересная публикация была в «Вечернем киллере».

– Зачем вы читаете такие газеты?

– Так других нет. Есть ещё «Эра Эро» и «Сексотрест», но на кой они нам, коль мы уже не замужем? Криминальная пресса интересней: там больше про человека в целом, а не отдельные части тела.

– Это Чикатило-то человек?

– Человек, представьте себе. Такое поведение свойственно только человеку и ещё какому-то виду обезьян. В остальной флоре и фауне случаев истязания и насилия без всякой цели не встречается. Только человек на такое и способен. Люди иногда говорят про садистов: зверь, животное, хищник. А на самом деле ни один зверь себя так не ведёт… Вы не переживайте так, в этих газетах не только про маньяков и живодёров пишут. Была статья интересная, как кинематограф вводит людей в заблуждение. Например, во многих фильмах о бандитах для исполнения их ролей отбирают актёров с этакой характерной внешностью, как у меня бабушка говорила: «За рожу посадить – не ошибёшься». И обыватель начинает недоумевать: чего у нас никак не могут покончить с преступностью, если бандюг по физиономии за версту видать? Перехватали бы всех обладателей мордоворта и нет проблемы! Есть такой актёр, который играл матёрого бандюгу в «Место встречи…». Он там ещё клещами замки перекусывал. Колоритный такой дядька! Он много в эпизодах играл и преимущественно бандитов. А в жизни он не был профессиональным актёром – только за лицо приглашали на роли различных правонарушителей, – преподавал черчение в техникуме или даже в институте, коренной москвич, очень культурный и начитанный человек. Ну, вот внешность такая «бандитская», какой её привыкли видеть. Точнее, кинематограф приучил. На самом деле это не так. На самом деле не существует стандартной преступной внешности, и преступная деятельность не проступает так явно на лице. Просто искусство создают художники, а они, как люди впечатлительные, верят, что уродства характера и души непременно должны отразиться и на внешности.

– Американцы, например, любят показывать, что к преступлениям склонны как раз тихони: незаметные клерки, внешне законопослушные обыватели, тщедушные очкарики, даже судьи или священники. А на духовенство такой поклёп возводить – это особую дерзость надо иметь. Это же не у нас байки о блудливом дьяконе рассказывать под видом пропаганды атеизма. Любой американский фильм ужасов взять – там всегда главным злодеем оказывается тот, на кого меньше всего думаешь. Мы тут с мужем такой страшный американский фильм смотрели, «Серебряная пуля» называется. Но до чего хорошо поставлено! Наши пока так не умеют. Аж орали от ужаса! Мой под одеяло прятался, меня оттуда просил комментировать, когда «эта страшная сцена» закончится. Главным злодеем там оказался священник, от которого никто такого не ждал, настолько благообразный человек.

– И это тоже вводит в заблуждение. Уже многие так и говорят про благообразных людей: не пьёт, не гуляет, наркотики не употребляет – не маньяк ли какой? В России вообще бытует убеждение, если мужик пьяным в канаве не валяется, то сволочь стопроцентная. А если спился, истаскался, потерял облик человеческий, то неприятно, конечно, но он наверняка хороший. Потому что не скрывает себя в непотребном виде, не вводит общество в заблуждение. Вот Авторитет не пьёт, и многие только за это считают его нехорошим человеком.

– Он совсем не пьёт?

– Говорят, его водка не берёт. Его другие вещи опьяняют. Он вообще странный. О бабах своих заботится, в смысле о родственницах – здесь мало кто из мужиков так делает. Здесь больше от баб требуют, что они должны обо всех заботиться и за всех думать, хотя при этом дурами считают. Странные требования, чтобы дуры на себе жизнь держали… У Авторитета тётка есть, сломала она как-то в гололёд шейку бедра. Для России такой диагноз – кранты. Такие старухи умирают очень быстро, гниют в собственных испражнениях, потому что ходить не могут, а ухаживать охотников нет. А Волков отправил её в Германию, там пожилым людям шутя делают операции по установке искусственных суставов, так что ещё на танцы можно ходить. Она вернулась оттуда – не узнать! Ещё и на глазах операцию сделала, зрение поправила, ревматизм вылечила, распрямилась, а то ходила согнутая, всю жизнь в совхозе тяжести таскала. И такая модная мадама получилась, на каблуках, в джинсах. Помолодела лет на двадцать! Говорит, в Германии пять раз такую красоту замуж звали, но племянник наказал: «Ты не очень резвись там, врагу сразу не сдавайся». Вернулась. По огороду соскучилась, по курочкам своим. По внукам.

– Ой, да. Русских баб только это и держит, а все пользуются.

– Баба на пенсии, а её замуж зовут! У нас после тридцати уже не зовут никуда: «Кому вы, старые кобылы, нужны». Да и до тридцати не особенно зовут, больше самой звать приходится. А уж чтобы ухаживать за пожилыми мамками и няньками, дураков нет.

– Просто у людей денег нет. Чтоб сейчас о пожилых заботиться, это какие деньги нужны? Лекарства, обследования, ещё и с работы надо уходить, если с тяжелобольным сидеть придётся.

– Да в деньгах дело, а в самом отношении. Вот у нас в подъезде бабка одна прямо на лестнице сознание потеряла, сосуд в голове лопнул. Упала и лежит, а её взрослые сыновья в квартире бухают. Она в магазин им же за жратвой вышла, несколько часов её нет, а они и внимания не обратили на такой пустяк. Обсасывают политическую ситуацию то ли в Свазиленде, то ли в Диснейленде. Соседи её к себе домой занесли, такие же старухи. А эти взрослые дубины огрызаются: «А что мы можем сделать? У нас же денег нет, как у Авторитета, чтобы эту кошёлку старую за бугор на лечение сплавить. Были б деньги, так не вопрос, вылечили бы, это как два пальца об асфальт!». Холодные такие, как рыбины дохлые! Никого не любят, не умеют просто. Это же мама твоя, родная мама! Возьми её на ручки, как она в детстве тебя брала, занеси в дом, пьянку там прекрати, чтобы она хотя бы последние часы жизни спокойно в своём доме пожила… Когда она умерла, всем подъездом деньги на похороны собирали. Сыновья-пьянчуги только орали, кабы дал им кто миллион, они бы «эту старую грымзу» в кремлёвскую стену замуровали бы, не вопрос, это как два пальца обмотать. Потом весь подъезд терроризировали, чтобы им на опохмел денег собрали и на девять дней, и на сорок. Дескать, раз мы их мамашу хоронили, то теперь обязаны и её «детишек» на содержание всем миром взять. Они ж на мамину пенсию жили. А тут пошли с обрезом деньги вымогать у людей, которые фактически выполнили их сыновний долг, пока они пьянствовали. Помогло, что вскоре брат брата убил после пьянки и сел.

– И как вы не боитесь здесь жить, если бандиты так свободно разгуливают?

– А Вы не боитесь?

– Я что, я уж жизнь прожила. Но преступников никогда так близко не видела.

– Откуда Вы знаете? Сейчас в России среди мужского населения отсидел каждый четвёртый или даже каждый третий, так что видели наверняка.

– Иногда кажется, что сейчас уже каждый второй с зоной познакомился, настолько блатные манеры в людей въелись.

– Многие совершенно сознательно сами их в себе культивируют, даже если не сидели. У меня младший брат тоже сидел… Да, не ужасайтесь так. В стране безработица плюс пропаганда алкоголизма. По пьянке большинство и попадаются. Настоящий преступник всегда трезвый и расчётливый, а эти дурачки пьяные гроздьями в тюрьму сыплются. Наш напился с дружками, залезли под сенью ночи в какие-то железнодорожные склады – там и брать-то нечего, начальство давно всё ценное растащило «на законных основаниях». Нашли какие-то башмаки, которые под колёса вагонов кладут, чтоб не укатились. А это уже статья, потому что недавно в соседней области подростки шутки ради с помощью такого башмака скорый поезд чуть под откос не пустили. На рельс положили, а локомотив на полном ходу наехал. Говорят, только благодаря сноровке машиниста состав с колеи не вылетел, тормозил на нём, пока об рельс не истёр. Теперь хищение этих башмаков и тормозных колодок, которые ещё недавно повсюду в районе станции и депо валялись, приравнивают к подготовке теракта. То есть, статья очень нехорошая, на «десятку» тянет. И вот они пьяные ходили-бродили с этим башмаком по городу, потом он им надоел, швырнули его куда-то и попали в витрину, стекло разбили. Наш дурачок полез доставать, да и заснул прямо в витрине в обнимку с этим башмаком. Представляете, какие идиоты?

– Да уж.

– Оперативники мозги вывихнули, чтобы внятно записать такое «преступление», чтобы другим можно было прочитать и понять, что совершено, а главное: зачем? На последний вопрос они даже в суде так и не смогли ответить. Я его по морде хлестала перед этапом: «Зачем ты это сделал? Для чего?! Ты понимаешь, что это теперь клеймо на всю жизнь, не отмоешься», а он храбрится: «Дура ты, ничего не понимаешь! Это же круто, когда мужик на зоне побывал, наоборот, все уважать будут!». Мать до сердечного приступа довёл, ему ж хотели двенадцать лет дать! Потом видят, что дурак дураком – зачем его ещё тюрьмой портить? Дали пять, отсидел три. И знаете, тюрьма всё-таки исправляет, как это ни ужасно звучит. Людей, которые ещё не окончательно себя пропили, заставляет задуматься: а туда ли я иду? Брат мне потом рассказывал, что на самом деле очень испугался, потому и храбрился. Нормальный человек тюрьмы сильно пугается – там очень страшно. Мужская зона в России вообще очень жуткое место, говорят, с женской колонией не сравнить. Настолько мрачное и гиблое, что человек сразу понимает: «Допрыгался. Доигрался. Говорила тебе мама: не балуй с огнём». Там настолько жёсткие нравы царят, даже не верится, что их могли придумать люди. Не со стороны конвоя, а именно между самими заключёнными. Почти везде туберкулёз, очень холодно, мало света, на нормальных кроватях с матрасом спят только зеки с каким-нибудь особым статусом, остальные – фактически на голых досках. Он видел там «законников», уголовников со стажем, образ которых сейчас так романтизируют все, кому не лень. Это насквозь больные, высохшие от чахотки старики. Не такие уж и старики, но состарившиеся раньше своих лет, харкающие кровью и умирающие прямо на нарах. И он себе слово дал: как бы трудно не было на воле, но в тюрьму больше ни ногой. Вернулся, на работу устроился, женился, дружков-алкоголиков послал – всю дурь как ветром сдуло. И я заметила, что у многих отсидевших мужиков блатных манер вообще нет. Они не используют характерный говор, жесты какие-то уголовные, словечки, манеры. Потому что там, на зоне, очень доходчиво объясняют, что ты не имеешь право это делать, если не собираешься дальше заниматься преступной деятельностью. А вот обожают щеголять тюремными ужимками как раз те, кто не знаком с ужасами зоны. Сейчас всюду льётся эта речь характерная, вихляющаяся. Мне брат объяснял, что уголовный говор не в одной фене заключается, а сначала вырабатывается этакая манера разговаривать каким-то разнузданным пьяным тоном. Как Иван Бортник в роли Промокашки пел: «Собака лайла на дядю фрайра». А потом, уже поверх такой разболтанной речи, накладывается, собственно, сам блатной жаргон. И вот сейчас вихляния эти практически у всех в разговоре присутствуют, даже у известных артистов и политиков. Брат сразу замечает, ему как ухо режет. Говорит, что у зеков речь такой становится от туберкулёза и прочих простудных заболеваний, потому что места заключения преимущественно в холодных и непригодных для жизни районах страны располагаются. Или даже от сифилиса, когда разрушаются кости в носоглотке, и звуки получаются такие «гуляющие», болтающиеся. А дураки на свободе не знают этого и копируют.

– Я тоже замечаю эту речь всюду, даже у сотрудников милиции. Дурацкая какая-то мода. Ведь некрасиво же!

– Тут не в красоте дело, а просто люди думают, что они выглядят от этого сильней и успешней. Им внушили, что быть преступником, уголовником, бандитом – это круто. Вот и добирают крутизны, кто как может. Особенно перед бабами. Хотя в уголовной среде считается, что перед бабой или мамой «быковать» как раз нельзя, последнее дело. Стоило только слух пустить, что бандиты носят кожаные куртки – сразу все эти куртки на себя напялили, чуть ли не из собственной кожи пошитые, лишь бы хоть чем-то на современный эталон успеха походить. Я на учёбу ездила, в электричку зайдёшь, а она вся скрипит от кожи! Крутая такая электричка. Ещё такая кожа была дешёвая, плохо выдубленная, вообще не гнулась. Если в ней садились, она как футляр на сидении стояла, в плечах поднималась. Мужики сидят все бритоголовые, по блатному базарят, морду кирпичом обязательно сделав, чтобы девок пугать, типа крутой чувак перед тобой, курица. А на самом деле, кто на завод едет работать, кто грузчиком, кто маляром. И вроде неплохо, что человек хоть где-то работает, но вот эта морда кирпичом не к месту отпугивает несказанно, а они обижаются: «Это наверно потому, что я на самом деле не киллер, не диллер или ещё какой-нибудь триллер». Сами что-то придумают, а на баб спихнут, дескать, это им надо, это бабы заставляют мужиков такими крутыми быть. Женщины-то хотят, чтобы рядом был мужчина сильный и надёжный, но им это трудно. А вот ходить с оттопыренной челюстью и изображать киношных бандюг – это всем по силам. Они и облюбовали себе дело попроще. Чуть ли не игрушечные пистолеты готовы носить, чтобы их на пальце крутить, как в кино. Взрослые дядьки! Сейчас кто-то клич бросил, что бандиты спортивные костюмы носят – все сразу их напялили! Раньше-то в Советском Союзе обычные костюмы для физкультуры такие страшные были, чисто саван, только чёрный.

– Как же, помню. От ношения растягивались в длину на два номера.

– Ага, ими ещё хорошо полы было мыть. Не помню других половых тряпок, кроме как из тренировочных штанов. Потом Адидас появился, правда, подделок много, но всё равно фирма. Его теперь и в музеях на людях увидеть можно, и в театрах, и чуть ли не на светских раутах. Даже в рекламе женщину показывают, как она в ресторан в спортивном костюме заявилась, а потом скупила всю коллекцию, чтобы на все случаи жизни был отдельный наряд. Даже зимой ходят, надо только вниз что-то тёплое одеть. Особенно забавно смотрится на мужиках, далёких от спорта настолько, что им больше поповская ряса пошла бы для маскировки колыхающихся телес.

– Пижамный какой-то стиль. В наши годы и в Москве можно было фирменный спортивный костюм достать, но носили их преимущественно дома, как пижаму. Или на даче. После бани самое то. А преступники их облюбовали наверно потому, что от погони убегать удобней, прыгать и драться. Ещё говорят, что спортсменов очень много в криминал прёт, многие спортивные клубы и стадионы переходят в руки сомнительных структур. Да и самих спортсменов не обошла стороной безработица, в спорте тоже всё разваливается, как и везде. Олимпийский чемпион, конечно, может за границу махнуть, а что делать рядовым спортсменам без мировых рекордов, из региональных сборных? Их же там миллионы. Вот и рванули в рэкетиры, спортивная подготовка пригодилась.

– А ещё недавно мода была на пиджаки цветастые, красные или зелёные, и чтоб гавайская рубашка в пальмах, типа «на югах» был. У нас тут девчонки на заводе в Питере работают. Им в зарплату вместо денег выдали по швейной машинке. Как мы их пёрли на перекладных в электричке и автобусе – лучше не вспоминать. Уж они так ревели, как теперь эти машинки в деньги превратить, что до Авторитета их рёв дошёл. Он им предложил ателье открыть, место выделил – у него Дом Быта тогда полупустой стоял. Сказал, что будет брать с них десять процентов от прибыли, а если дела успешно пойдут, то все пятнадцать. Дела никак не пошли, он за данью является, спрашивает: «Чего там сейчас в моде-то у народа? На какой стиль у обывателя спрос выше всего?». Кто-то из его людей обронил, что бредят все сейчас малиновыми и ядовито-зелёными пиджаками, какие носильщики в зарубежных гостиницах носят. Он подивился, что за странная мода такая, но потом девчонкам говорит: «Так нашейте этих пиджаков, дайте народу, чего он хочет». Прислал им ящик пуговиц из латуни под золото и ткани красной, зелёной и «с пальмами» – из такой ещё стёганные одеяла шьют. И такой спрос на эти пиджаки был – аж из соседнего района с заказами приезжали! Даже многие женщины себе пошили приталенную модель. Сам Воротилов три лапсердака себе купил, разных. Железнодорожникам ещё хорошо платили, почти без задержек – путейцы первыми себе стали длинные пальто из настоящей мягкой кожи покупать. От пиджаков тоже не удержались. А к такому яркому оперению с золотыми пуговицами, которые ярче солнца сверкают, если зубным порошком начистить, так и просится цепь золотая или браслет. Да потолще, чтоб за версту было видно, что человеку деньги совсем девать некуда. Даже если не платят ни фига. Народ и здесь не растерялся: потащили цепи из нержавейки к Ювелиру, а он наносил позолоту через электролит. Чем нержавейка хороша, что из неё цепи делают, как для якоря. У иных не цепь – ошейник, в два пальца толщиной. Сверкает так «златая цепь на дубе том», что на соседней улице жмурятся. Находились и такие, кто умудрялся из настоящего золота себе и цепь, и браслет с перстнем отлить. Мой бывший серёжки у меня забрал – мне отец подарил на окончание школы, капельки. У тётки две коронки золотые выпросил – она в торговле работала, а раньше там традиция была золотые зубы вставлять. Заказал себе печатку золотую, «гайку», как их называют. Мы всё равно золото не носим.

– Почему? Ах, да…

– Опасно. Я свои украшения в шкатулку спрятала, а мой говорит: «Чего золотишко без дела лежит? Отдай мне, я себе гайку сделаю. Уж с меня-то не сорвут – убью на месте, кулаком в землю вобью». А мне жалко, что ли, пусть играется, пока детство не кончилось. Только, говорю, как ты в поношенной милицейской форме будешь с золотым перстнем смотреться? Некоторые мужики в этом золоте такой странный вид обретают, что и не знаешь, как описать. Маневровый машинист из депо выезжает на тепловозе, весь в саже, руки чёрные, только печатка золотая сверкает. Мамкино обручальное кольцо и сестрину брошку переплавил. И смешно, и грустно. Когда депо разваливали, там забастовки начались. Один раз приехал народ усмирять какой-то крупный управленец аж из Петербурга. Вывалил из своих иномарок, только рот открыл, только собрался работяг усовестить, только свои светлые очи на народ обратил, как чуть не ослеп. Народ трудовой стоит в малиновых и малахитовых пиджаках, а под ними «гавайские» рубашки с пальмами и южными закатами солнца переливами шёлка играют, да у кого цепь золотая на шее сверкает, у кого браслет глаза огнём режет. Ни дать, ни взять – съезд партии «Русь криминальная»! Управленец как зашёлся в мелком смехе, так и не смог остановиться. Согнётся, головой потрясёт, словно какое-то наваждение с глаз стряхнуть хочет, разогнётся, увидит ту же картину и опять мелкой дробью пошёл. Его к нам в поликлинику так в полусогнутом состоянии и привезли, делать укол успокоительный. Укол сделали, он и успокоился. Совсем.

– Умер, что ли?

– Ага. Сердце не выдержало такой нагрузки. В газете «Гудок» некролог напечатали, что умер по причине сильного переживания за развал отрасли.

– Я заметила, что Авторитет ваш совсем золота не носит.

– Ой, он не любит это. Он вообще предпочитает особо не сверкать, одевается серо.

– Нет, он очень хорошо одет! Уж я кое-что в дорогой мужской одежде понимаю, я своего мужика у лучших московских портных одевала, у настоящих барыг лучшие ткани заказывала. А серо – это и есть модно. И даже стильно, когда одежда не «перекрикивает» самого человека. Одежда должна человека одевать, а не затмевать… Всё-таки странно, что такой человек – и бандит. А про женщин он как хорошо говорил…

– Ой, покажите мне мужика, который не умеет хорошо про женщин говорить! Это они все умеют. Одна беда, что слова у них с делом расходятся. Попадись ему баба на пути, помешай в его делах, так шею свернёт, не задумываясь. Они ещё в конце восьмидесятых валили цеховика какого-то на железнодорожном мосту, а тут вдруг женщина какая-то шла, припозднилась с последней электрички, увидела всё, онемела от ужаса. Авторитет её тут же в охапку сгрёб и с моста скинул, чтоб лишних свидетелей не было.

– Откуда же это знают, если свидетелей нет?

– Его люди иногда проговариваются, не выдерживают. Не все ж могут скрывать убийства и погромы. Это ж нервы какие надо иметь, чтоб такими вещами заниматься и делать вид, что ничего особенного не происходит. Авторитет периодически чистит свои ряды от «неврастеников», которые начинают болтать больше, чем надо.

– Как же на его деятельность жена смотрит?

– Никто не знает. Вообще, он её не грузит своей деятельностью, как другие мужики любят. Конечно, до неё доходят какие-то слухи, она его ругает. Но он на это не сердится. Было бы странно, если б женщина спокойно относилась к таким вещам. Он с такой, скорее всего, сам бы не связался, он таких «повёрнутых» баб не любит. Которые тащатся от убийств или жестокости… Нет, он сейчас намного лучше стал. В начале девяностых их тут много таких бегало – с расширенными зрачками, страшных, безумных, опьяневших от крови и насилия. Мы один раз видели, как его жена плакала прямо на улице, когда ей рассказали, что он другого такого же бандита, который хотел его «отжать» из сфер влияния, сжёг в машине вместе с бабой и ребёнком. Тут же он подлетает со своими архаровцами, все в рассыпную от неё – он почему-то не переносит, когда рядом с ней кто-то есть. Кроме него, разумеется. Она его оттолкнуть пытается, а он хохочет, как чёрт, на колени перед ней бухнулся, к себе прижал и рычит: «Рр-р-ры, тигр-р-рица моя сер-р-рдится! Ох, какая тигр-р-ра у меня стр-р-рогая, ни у кого такой нет. Пойдём, накажешь меня». В охапку её сгрёб, в машину запихнул и укатил. Нам так страшно было, что он и её убьёт.

– Как же они не боятся так жить? Ведь мальчики ещё совсем, сорока лет нет… Ведь всё к ним и вернётся!

– Чего там к ним вернётся? В кино только да романах глупых к злодеям всё возвращается. Я сколько лет работаю в медицине, ещё со школы в больнице подрабатывала, чтобы младшего брата на ноги поставить, а никогда не видела, чтобы такие люди тяжело болели или как-то страдали. Знаете, кто больше всего болеет? Люди с совестью или с какими-нибудь непоколебимыми принципами. Такие только и болеют, а бандиты всю свою ярость сразу выплёскивают во внешний мир, а не носят годами в себе. Я работала в раковом корпусе, так постоянно ревела, сколько там хороших людей помирает: добрых, работящих, заботливых. Ни одного злого или вредного человека там никогда не видела. Вот почему так? Родня тоже ревёт и вспомнить про умирающего ничего плохого не может, чтобы не было так тяжело провожать в мир иной. У нас тут умирал бывший директор комбината, когда всё разваливаться стало ещё в Перестройку. Так переживал, что у него сначала инфаркт случился, а потом и онкологию нашли. А как не переживать, если они после Войны комбинат восстановили с нуля, целый квартал города отстроили, наладили безупречную работу! И вдруг какие-то дураки пришли к власти, спускают указание всё сокращать и разваливать. Это сейчас у директоров по три квартиры, а он жил по соседству с нами сначала в семейном общежитии, потом по распределению в порядке общей очереди. А скольким людям помог! Кому с яслями, кому с жильём, кому с получением образования от производства. В высшие ведомства не боялся звонить и скандалить, чтобы не отключали отопление в цехах – там же люди работают. Живые люди! Когда Воротилов его замом стал, то хотел вообще всех пенсионеров из квартир от комбината выселить, бизнес на недвижимости сделать, но директор не позволил, отстоял стариков. Это людей, которые всех себя комбинату отдали! Мои родители среди них были, очень ему благодарны до сих пор. И вот только таких людей жизнь и наказывает. А лиходеев всяких – да никогда! На них даже медицинских карточек не заводят – не болит ничего. Только в кино да книгах мудрое провидение до таких докапывается. Люди и создают такие сюжеты от бессилия, что ничего не могут сделать с несправедливостью в реальности, так пусть хоть в вымышленном мире наказание настигнет того, кто его заслуживает.

– Такое впечатление, что этот Авторитет на всех вас влияет. Он точно так же рассуждает, точно так же не верит хорошим фильмам и книгам, в добро и зло – вообще их не различает. Откуда такой скептицизм у вашего поколения?

– Я не знаю. Откуда-то взялся. Глупо спрашивать человека, почему у него глаза такие или цвет волос – так получилось. Вы верите в книги и считаете, что это хорошо, а другие люди считают, что это – оторванность от жизни. Наши предки не знали кинотеатров, не видели фильмов, поэтому веры в искусство от них никто не требовал. Они, если и читали, то только Библию – возможно от этого и пошло требование верить прочитанному. А сейчас верить прочитанному или услышанному нельзя. Потому что паскудство всякое навязывают. В том-то и беда, что большинство верит и книгам, и фильмам. Какую газету ни возьми, какой фильм ни включи, а там доказывают, что настоящий мужик должен сношаться с каждым встречным предметом, нормальная баба должна отдаваться любому, у кого яйца есть, «без претензий и лишних вопросов». И все верят! И многие следуют этому, как уставу. А что хорошего? Завтра скажут, что «настоящий мужик должен быть хорошим отцом для своих детей» – получится у этих испорченных трахалей роль отца на себя взять? Да они с трудом вспомнят, кому и сколько детей заделали, как им ещё недавно реклама и фильмы велели.

– Но они хотя бы не преступники.

– А кто там знает, что такое преступность? Говорят, в Средние века все мужики были преступниками. Никто не удивлялся, если сосед убивал соседа из-за земли или за оскорбление. Это норма была, так выяснять отношения. Полиции не было, суд подчинялся только князю, в существующих учреждениях царили подкуп и запугивания. Кто ходил в любимчиках князя, тот выходил сухим из воды – всё, как сейчас.

– И это нормально?

– Это доказывает, что Средние века вернулись. Я давно замечаю, что все какие-то повёрнутые стали. Говорят, что это от обнищания население звереет, но даже зажиточные слои деградируют. Один чиновник из района у нас тут коттедж себе купил, его жена на спа-процедуры во Францию ездит, сын в Англии учится – всё честь по чести. Казалось бы, культурные люди, жизнью не обижены, ничего плохого от них ждать не приходится. Но сынок приезжает сюда как-то с дружками, хватают первую попавшуюся девицу на улице, тащат в папашин коттедж, там её не насилуют даже, а просто истязают. Засовывают в промежность разные предметы и наблюдают, что будет. Успокоились, только когда засунули ей в задний проход шишку еловую, а назад вытащить не смогли. Шишка во влажной среде разбухла и впилась чешуйками в стенки прямой кишки. Девица начала сознание терять, кровотечение у неё открылось, они её вывезли куда-то и выкинули в овраг. К женщине отношение, как к игровой приставке: поиграли на ней, кнопки разные понажимали, попутно что-то отломали, поржали, как она странно устроена и поковыляли себе новую забаву искать. Я уж привыкла, что у нас в стране принято считать, будто баба ничем от мужика не отличается, почти одно и то же, только мужик значительно лучше, но тут вообще отношение как к лягушке.

– Спасли её?

– Нет. В районную больницу ещё живой привезли, хирург-грузин оперировал, сам чуть сознание не терял. Он во Владикавказе работал в военном госпитале, а такого не видел, чтобы мирное население в условиях мирной жизни так истязали. И кто? Выходцы из так называемых приличных семей. Уж, казалось бы, такие должны знать более интересные виды досуга, за бугром как-никак культуры набирались, а всё то же самое колхозное уныние: водка, наркотики, извращения всякие, беспорядочный секс абы с кем. Даже импортное образование таким не помогает. Прискакал папаша этого сосунка, нанял толпу адвокатов, они выяснили, что девица из неблагополучной семьи, пятеро детей, отец выпивает, мать на трёх работах, детьми заниматься некогда. Дескать, таких убивать можно и даже нужно. Вот если бы она была дочерью состоятельных родителей, то эти обкурившиеся всякой дрянью гопники её бы не тронули.

– И никого не посадили?

– Посадили. Только не сразу. Поговаривали, что жители улицы, где эта девица жила, стали собирать деньги на киллера. Люди бедные, но так эта сволочная жизнь уже достала, что несёт каждый, чем богат. Какая-то бабулька свои единственные сапоги умудрилась продать, ношенные даже! Родители этой девчонки сняли дома со стены старый телефонный аппарат, несут, плачут: больше нет ничего. Авторитет прослышал об этих брожениях, сказал, чтоб дурью не маялись: внук Антоновны скоро из командировки приедет, ему как раз надо будет где-то стресс снимать. Никто ничего толком не знает, но однажды ночью коттедж этого чиновника взорвался. Всё списали на шаровую молнию, которая якобы залетела в окно и повредила систему газоснабжения. Чиновник там был, с какой-то секретаршей кувыркался, оба в окно вылетели, в чём мать родила. Ей-то хоть бы хны, видать, и не из таких передряг выходила, а он умер. Немолодой ведь, этот брак у него третий или четвёртый. Молодая жена во Франции как прослышала, что мужа так бомбят, передумала со спа-курорта возвращаться, сын остался без поддержки. А такие ничего без своих отцов не могут: ни дела вести, ни себя защитить. Приостановленное следствие возобновили, загремел он в СИЗО, но до зоны не дожил, руки на себя наложил. Не выдержал. Ему там сокамерники разные предметы в задний проход вставляли.

– Господи, что ж такое с людьми! Может, нарушения в экологии так влияют?

– Не знаю. Но с людьми явно что-то случилось.

– Наверно, действительно криминализация общества произошла, если из людей всё худшее лезет, словно канализацию прорвало.

– Ужас, как лезет! Тут приезжали помощники депутата – вылитые гопники. Водителя избили, который им дорогу не уступил, девицам местным предлагали гуманитарную помощь за интимные услуги, пенсионерок, которые пришли на «встречу с избирателями», обозвали старыми шлюхами. Пальцы веером, пьяные, мерзкие, манеры как у сволочей. Раньше и представить нельзя было, чтобы люди из административного аппарата так себя вели. Простые директора колхозов себе такого не позволяли! А сейчас всюду эта ботва прёт. В депо приехал ревизор, лез под юбку к пятидесятилетней секретарше, потом обрадовал, что «на такую старую корову у него не стоит», обозвал всех быдлом и отстоем – а сам-то кто? Ввалился в кабинет начальника, положил ноги на стол, закурил сигару и затребовал «откат за прокат» и девочек в комнату отдыха «посисястей, а не дохлятину всякую». В противном случае грозился «всех закатать», изображал, что звонит в Кремль «самому Боре». Говорят, что иногда у наркоманов такой бред бывает, но тут хуже, тут эта публика совершенно серьёзно себя хозяевами жизни возомнила. Все плебеи теперь хотят господами побыть. А быть господином в их понимании – хамить подчинённым, пьянствовать в бане и на охоте в рабочее время, щеголять связями с самим президентом или главарём Казанской бандитской группировки. К нам в поликлинику приезжала комиссия, так её председатель прямо во время работы набирал молоденьких медсестёр для поездки с ним на Кипр! Раньше эти комиссии состояли из настоящих врачей, которые много лет отработали в медицине, что-то понимали, люди культурные, образованные. Спрашивали медперсонал, какие замечания, какое оборудование требуется, всё записывали. А сейчас такие морды приезжают, что не по себе становится. Вот как братву в телике показывают, такие и приезжают. Бабы размалёванные и полуголые, мужики пьяные и нисколько этого не скрывают, вряд ли скажут, чем невролог от некролога отличается, зато сразу матом орут: «Да мы, мля, в Лондоне стажировку, мать вашу, проходили, епать вас всех в…». Безграмотные, неотёсанные, ничего не знают по профилю своей работы, некоторые даже никогда ею не занимались! Какой-то инженер машиностроения возглавляет проверку районных больниц, а бывший зубной техник учит жизни работников лесного хозяйства. Но этот с Кипром вообще всех переплюнул. И так себя ведёт, как будто это – нормально! Мы сначала поверить не могли, думали, что глупый розыгрыш какой-то. Но нас заперли в массажном кабинете и приказали раздеться для осмотра, кто достоин ехать с этим пердуном! Меня отпустили, потому что я уже старая.

– А сколько Вам лет?

– Сейчас уже тридцать. Да мне первый раз сказали, что я «уже старая» и того раньше – в двадцать лет.

– Кто?

– Муж мой. Это он так ухаживал. Они спиваются к тридцати годам, поэтому баба после двадцати им анахронизмом уже кажется.

– Дикость какая! Вы такие молоденькие, а слушаете каких-то пьяниц.

– Да мы не слушаем, но они так часто и так громко об этом говорят, что поневоле услышишь. А в больницу на практику ходит дочь нашего Авторитета, ей пятнадцать лет. Хорошенькая, как ангелочек. Этот «проверяющий» её увидел в вестибюле, пальцами щёлкнул: «То, что надо! А ну-ка иди сюда, озолочу по самое не хочу». Я ему говорю: «Вы чего придумали? Это же ребёнок совсем». Он на меня замахивается, как на свою постылую бабу: «Тебя, корова старая, отбраковали, вот и не завидуй тёлкам молодым! Да я вас тут всех закатаю и на перегной пущу». И попёр на неё. Навстречу своей погибели. Он же, придурок нездешний, не понимает, чья это дочь, а знающие не сообразили оттащить – что с этих пьяниц взять. А она и не поймёт, чего этой образине надо. Она же нормальный ребёнок, не из такой семьи, где к детям уже в нежном возрасте какие-нибудь собутыльники родителей в кровать лезут. Но ей что-то не понравилось, когда он близко подошёл, она как даст ему ногой, что называется, по яйцам. Папаня драться научил. Он аж до потолка подпрыгнул, головой люстру сшиб, а она убежала. Папе жаловаться. А уж папа у неё таких финтов не любит, когда к его близким кто-то настолько близко подходит.

– От мужика-то хоть что-то осталось?

– Осталось. Сейчас в областном сумасшедшем доме лежит. Старая верная жена ходит кормить его с ложечки и калосборник менять.

– Ну и дела! Прям, не знаешь, кто больше бандит… Нет, я тоже замечаю, что сейчас много таких повадок даже там, где не ждёшь совсем. Чиновники приблатнённые, про милицию и говорить страшно. Тут в Госдуме один политик выступал, так вылитый пахан! Даже известные актёры и музыканты под уркаганов подстраиваются. И чувствуется, что нравится им это. А почему? Что хорошего? Уродство какое-то.

– Потому что все наши государственные службы вышли из опричников. А они были как бешеные псы, несли стране только террор и разорение, но прикрывались службой больному царю. Чиновники, милиция, налоговая, ревизоры вышли из опричнины. Вот она из них и прёт, раз уж Россия в Средневековье провалилась. Из одних людей псы лезут, из других – волки. Многие люди искусства в шуты и скоморохи подались, новых господ забавлять похабными ужимками, а что-то другое те не воспринимают. Не знаешь, что хуже. И бандитизм страшен, но ещё хуже вот эта псарня, которой народ травят, словно господа какие-то потешаются. Люди уже ментов боятся, считают их образцом организованной преступности.

– Нет, мне здешний начальник милиции понравился. Серьёзный товарищ. Правда, грубоватый слегка.

– Он только и сделал, что особо злостных пьяниц и откровенных ворюг выгнал, чтоб под ногами не путались. Мой бывший попал под эту «чистку». Но оставшиеся вообще ничего не делают, только частные заказы выполняют. Они живут какой-то своей жизнью. К ним почти не обращаются – отучили. Перестрелка на улице, людям страшно из дома выйти, а они в трубку отвечают: «А мы что сделаем? Они же нам на машине колёса прострелят, а у нас и так одна машина на ходу осталась. Вы подождите, когда они все патроны отстреляют – ну, не арсенал же у них там, в самом деле».

– А где же Ваш бывший муж теперь работает?

– Не знаю. Мы не общаемся.

– Но он помогает сына растить?

– Нет, я и не настаиваю. Он живёт по принципу «ты мне – я тебе». Если что-то сделает для ребёнка, то потом затребует в десять раз больше.

– Вы плохо расстались?

– Куда уж хуже. Я не верю, что люди хорошо расстаются. Всегда какое-то зло в отношения вклинивается.

– Он Вас обидел?

– Ой, я не люблю эти слова бабские: «обидел», «обиделась», а потом ещё и «простила» сдуру… Он меня от себя отвадил. Раз и навсегда. Я поняла, что нельзя с ним рядом находиться. Опасно. Он и раньше мне это давал понять, но я не замечала. Очень хотелось семью. А потом я узнала, что у него ещё две таких же семьи. Две такие же дуры с детьми, как и я. А он только плечами пожал: «Я тебе ничего не должен. Ты мне не жена, чтобы я перед тобой отчитывался, сколько у меня баб». Мы ведь брак не регистрировали, он сразу сказал, что это – пережитки прошлого.

– Так любит женщин?

– Терпеть не может! Они подражают каким-то зачумлённым, о каких сейчас по телику и в газетах трендят, как об эталоне мужчины. То спившегося артиста какого-нибудь покажут, который по женской части шибко балует, то певца-наркомана, от которого уже пятая сожительница сбежала, то скандального писателя, который хвалится, что не только с девочками может «этим делом» заниматься, но и с мальчиками. И «мальчиков» ещё этих покажут, но лучше бы не показывали таких дедов размалёванных. Кто с мальчиками, кто со слониками, кто вообще с торшером. Кто по старинке – с бабами. Главное, чтобы много их было. Зачем – никто не знает. Надо! Круто же. А наши дураки деревенские подражают из последних сил, превозмогая неприязнь к бабью. Никогда не слышала от них, чтобы они хвалились хорошими отношениями: «Ребята, я такую замечательную женщину встретил, всё у нас хорошо, живём душа в душу, любим друг друга». У них язык не повернётся назвать женщину женщиной, да ещё замечательной. Только негатив какой-то лезет: «Домой пьяным ввалился, нассал в прихожей, а эта сука тупая и не знает, что делать. Она, видишь ли, о семейном счастье мечтала, так получи! Я потом ещё и на диван наблевал, чтоб знала своё место, курва». Как о победе над своим главным врагом расписывают! В запой или загул уходят, ничего не объясняя, мол, сама должна догадаться, что не так. Но сами не знают, что им не так. Просто такая привычка: вести себя враждебно с домашними, со своими. У нас тут многие равняются на Воротилова – у того, как у Аллы Пугачёвой, в паспорте уже живого места нет от штампов ЗАГСа. Хоть чем-то на известного человека похож, считай, не зря жизнь прожил.

– Я слышала, что любвеобильный мужчина.

– Он пил раньше крепко. Видимо, повлияло. Они же тут такие дела проворачивали, а Воротилов трусив, нервишки слабые, вот и заливал страх. Теперь баб меняет, как трусы. Увидит, в койку уложит, чего-нибудь подарит, а потом пить начинает и драться, типа она его доводит. А просто новые трусы на горизонте замаячили, менять пора. Уж не знаю, что под словом «любвеобильный» понимать, но женщина – само слово для них как ругательство. Они сами не понимают, что от них просто за версту разит ненавистью к бабам, ко всему женскому. На бабу смотрят как охотник на трофей: убитую дичь за ноги поднял, всем показал и отшвырнул в общую кучу падали. Ничем так не гордятся, как способностью обмануть, оставить в дурах, хоть как-то нагадить большему количеству женщин. При этом лезут с ними в отношения, одни создадут, другие, пятые, десятые – как подневольные какие. Воротилов до того догулял «налево», что одно время даже психолога посещал. У нас тут мэр женился на продвинутой девахе, она ему сказала, что все реальные чуваки должны ходить к психологам. А у нас в городе по части проблем с психикой отродясь только нарколог был. И вот мэр – чего ради любимой не сделаешь – пригласил откуда-то всамделишного психолога, женщину. Говорят, что Воротилов только по этой причине туда и зачастил – у него психологинь ещё никогда не было.

– А где же она приём вела?

– Она у нас в поликлинике сидела, по соседству с нашим кабинетом. Воротилов как начнёт реветь – у стоматологов бормашину заглушит. Жаловался, что его опять предали, бросили подлые бабы, недооценили, недопоняли, какое сокровище им в руки пёрло в его лице. Она его и спрашивает: «А зачем Вам бабы, в смысле, женщины, если Вы считаете их подлыми?». Он аж закашлялся: то есть как зачем?! Она его ещё больше озадачила: «Вы женщин хотя бы любите?». Что тут с ним началось! А как же, орёт, я же Камасутру вдоль и поперёк изучил, так что будьте уверены, по части любви толк знаю. Она уточнила: «Я человеческую любовь имею в виду. Вот Вы не задумывались, почему все дети от котёнка до ребёнка такие хорошенькие? Чтобы их любили и лелеяли. Это очень важно, чтобы на старте жизни живое существо убедили, что его любят просто за сам факт существования, а не за заслуги, деньги или умения по части Камасутры. И эта безусловная привлекательность рассчитана именно на человека, потому что животным не свойственна эстетика. Чтобы человек не истребил природу окончательно, не вытоптал цветы, потому что они красивы, не истребил птенцов и зверят, охотясь на птиц и зверей, потому что они прехорошенькие. Женщин по этой же причине природа наградила внешностью, которая нравится мужчинам, и желанием себя украшать. Иначе мужчины покончили бы с ними ещё в пещерные времена. Ну, и сами, естественно, вымерли бы». Так ему извилины заплела, он аж взвыл: «Какая к этим бл…дям может быть любовь?! Да трахать их ковшом от экскаватора надо, а потом ещё проехать!». А она не теряется: «Нравится истязать женщин? А когда у Вас это началось? Какие-нибудь травмы или ушибы головы этому предшествовали?». Но тут он своё истинное рыло обнаружил, не выдержал: «Да я щас тебе нанесу такие травмы и ушибы, что ни один гинеколог не поможет! Да у меня таких, как ты, и не сосчитать!». Но психолог такая отважная баба попалась – даже не думала, что такой смелый народ эти психологи. Говорит ему: «У Вас не семейная жизнь, а счётная палата какая-то, в этом и причина всех проблем». Он ей стал проблемами грозить. В технике Камасутры. Она смеётся: «Вот дали скобарям Камасутру, и получилось в мире животных какое-то». Укротила его! Он её даже слушаться стал. Она ему дала задание влюбиться. Просто для себя влюбиться и ничего не ждать от предмета любви, а наслаждаться этим чувством в себе и радоваться, как прекрасен этот мир. Он влюбился в стриптизёршу. На отдых куда-то поехал и влюбился. Вусмерть! Как на крыльях летал от счастья. А она его послала, куда подальше. Вокруг неё таких «влюблённых» – складывать некуда. Деньги в трусы пачками суют, тоже складывать некуда. Воротилов психологиню во всём обвинил: «Ты меня на это подбила, курва учёная!». Она говорит, что не заставляла его влюбляться в представительницу такой специфической профессии, в которой эксплуатируются примитивная похоть. Он орёт: «А в кого я должен был влюбиться? В здешних куриц, что ли, которые не умеют ни стриптиз плясать, ни косметикой толком пользоваться! Которым лишь бы детей побольше нарожать, мужика к себе привязать и бегать с полными авоськами жратвы, да в очередях за талонами на хозяйственное мыло стоять». И в запой ушёл.

– А психолог что же?

– Она отсюда уехала. Чего ей в нашей деревне делать? К ней и не ходил больше никто. А Воротилов до того допил, что собрался своей стриптизёрше даже какие-то акции комбината отписать. Но тут уж Авторитет вмешался, вылечил его и от несчастной любви, и от депрессии, и из запоя вывел. Он вообще это виртуозно умеет делать, некоторых от многолетнего алкоголизма излечил окончательно – наркологом мог бы работать. Пару раз в бочку с керосином его башкой макнул с задержкой – вся дурь улетучилась.

– Зачем же такого дурака держат на должности директора комбината?

– Там только дурак и нужен. Комбинатом фактически криминал рулит, а Воротилов как ширма. Какой умный человек на такую роль согласится?

– И Ваш муж так же гулял?

– Я не знаю, как он гулял и с кем. Мы не из-за этого с ним расстались.

– Но Вы же хотели семью?

– А он хотел машину. Все уши мне с этой машиной прожужжал: «Это ж тебе надо! Я же тебя на ней буду возить, все обзавидуются, что по грязи чапают, а ты – как человек, на машине мимо пронесёшься, дерьмом из лужи их обдашь». Господи, да я бы и купила ему машину, но на какие шиши? Я же медсестрой работаю, а не банкиром. «Ты вечно ничего не можешь! Другие бабы своим мужикам квартиры покупают, на курорты возят». Вот насмотрятся по телевизору на красивую жизнь, а ты осуществляй. Я на комбинат устроилась в мебельный цех по вечерам подрабатывать. Там не платили, но выдавали мебельные заготовки – их хорошо кооперативы покупали. Целый год работала без выходных! Даже Воротилов заметил, на свой лад выводы сделал: «Полька, ты всё себе на шубу не можешь накопить? Нашла бы спонсора, как все нормальные бабы, пока ещё сиськи не отвисли». И ржёт с такими же похабниками, аж пилораму заглушает. Не может мимо пройти, чтобы какую-нибудь гадость бабе не сказать! Так они нас «любят», что даже жалко их, как мучаются, бедолаги.

– И Вы заработали на автомобиль?

– Нет. Он же не хотел «жигули» какие-нибудь, а только иномарку, чтобы не очень битую. Я половину необходимой суммы заработала, а он со своей стороны в долги влез к каким-то полукриминальным ростовщикам. Там дают в долг, а возвращать надо в три раза больше.

– Ничего себе!

– А если не вернёшь в срок, то сумма вырастает в пять раз. И вот он ничего умнее не придумал, как назвал им меня в качестве своей жены, которая будет этот долг выплачивать. Адрес мой им назвал, а сам пропал куда-то на несколько дней. И вот ко мне пришли эти бандиты… Нас так били с сыном! Я до сих пор по ночам кричу. Муж иногда меня поколачивал – а уж он-то умеет бить, но чтобы так… Сыну десять лет, а они его били, как мужика взрослого, аж голова запрокидывалась. И ужасней всего, что я это вижу, а ничего сделать не могу. А он видит, как бьют меня. Это так страшно! Я даже не думала, когда в кино показывают, как людей бьют, что это так страшно. А в кино ещё так долго бьют, но на деле двух-трёх ударов достаточно, чтобы человек от ужаса помер. Я так обоссалась, что даже к соседям внизу протекло, ха-ха… Не догадывалась даже, что когда говорят про испуганного человека «обделался», что это в буквальном смысле! Больше всего боялась, что ещё насиловать станут при ребёнке. Он с того дня заикаться стал, во сне плачет. Говорят, надо к детскому психологу, да где тут у нас его найдёшь… Они дали мне неделю, чтобы я деньги собрала – три моих годовых зарплаты. И ушли. Сказали только: «Догадайся сама, что с тобой и твоим щенком будет в следующий раз». И это – мужчины. Сильные и смелые. С бабами воюют. Свои, русские, местные, я даже по школе кого-то помню, учились на два-три класса постарше. Я не понимаю, как советские люди Великую Отечественную войну выиграли, если свои своих так метелят? Или это были совсем другие люди?.. Я пошла штаны обоссанные менять, а у меня полные трусы крови. Это как надо бабу бить, чтобы в трусы кровь брызнула?

– Господи! Полина, Вам надо уезжать отсюда. Ноги в руки и бежать! Вас здесь сломают. Вы даже не плачете, рассказывая такое – женщин здесь даже плакать отучили, я давно заметила.

– Зато мужики хнычут. За себя и за ту бабу.

– Но муж хотя бы знает, что вам с ребёнком пришлось пережить?

– Знает. Он через пару дней объявился, вещи ко мне перевёз, типа мы семья. Я как в тумане была, даже не понимала, для чего он это делает. Только и спросил: «Они тебя чего, трахнули?». Брезгливо так, дескать, мне такая не нужна. Но я заметила, что он сам очень боится. И вот тут у меня как пелена с глаз упала. Я думаю, не зря у нас в России баб так бьют. Потому что мы дуры, каких поискать. Видимо, врезать надо как следует, чтобы дошло до нас, что нельзя такими дурами быть. Ждём любви от тех, кто любить не умеет. Рожаем детей тем, кто смотрит на нас, как на подстилок. Мечтаем создать семью с теми, кому это не нужно. Ведь он же здоровый сильный мужик! Он в милиции служил, у него оружие есть, он умеет им пользоваться, он умеет драться – их учили. У него есть такие же друзья – почему он даже мизинцем не пошевелил, чтобы отвести удар от нас? Ну, ладно, меня он за человека не считает, но сына-то мог защитить! Я даже не стала ему ничего говорить – он бы всё равно ничего не понял. Он делал вид, что ничего не произошло: «Да ладно тебе пургу гнать! Ну, не убили же никого. Вы, бабы-дуры, вечно на пустом месте повод для истерики найдёте, лишь бы мужикам нервы помотать! Через неделю придумаем что-нибудь». Но я поняла, что через неделю он опять смоется. А нас придут убивать.

– Как… как же вы выбрались из этой… ужасной ситуации?

– Авторитет помог. Я ж говорю, он мужик не вредный. Надо было видеть, как я к нему шла! Три раза возвращалась. Страшно! Под деревом встану и реву – я тогда ещё умела. Опять иду и думаю: а куда я иду? Он такой же бандит, даже ещё хуже. Он же их всех и контролирует. Пошла назад и опять думаю: куда? Домой через несколько дней придут бандиты и тоже убьют. Так какая мне разница? Мысль была с железнодорожного моста прыгнуть. Если бы не сын, пожалуй, больше ничего не держало. Потом решила, что надо всё-таки поговорить с Авторитетом. Ничего не получится – мост от меня никуда не убежит. Чего мне бояться, если меня по любому убьют? Пришла, а у него ворота нараспашку, он в машине копается. Увидел моё отражение в капоте и спрашивает, не оборачиваясь: «Чего тебе?». А я и объяснить не могу, так мне страшно! Трясусь, всхлипываю и думаю одно: только бы не обписаться. Тут уж он обернулся: «Тебя что, твой придурошный отметелил? Заказать его пришла? Я дорого беру». Я выть начала. Он своим людям знак подал, мне стакан водки принесли, выпить заставили, меня вырвало. Кто-то спросил: «Может, ей врезать?». Я при этих словах так и обделалась! Ха-ха-ха, позор какой… Авторитет аж растерялся: «Ты умней ничего не придумала? У меня сейчас жена из города вернётся, а тут такое! Объясняй потом, что я тут ни при чём». А я думаю: пусть убивают – орать буду, хоть не так страшно. Умирать буду громко и скандально, не дождутся они от меня хвалёной бабьей покладистости. Но он меня усадил на скамеечку, даже одеяльце какое-то подстелил и рядом сел, не побрезговал. Говорит: «Ничего страшного, мне не привыкать, при мне ещё и не такие горы наваливают, как будто я – лучшее слабительное средство. Давай, возьми себя в руки, сформулируй внятно свою проблему, а то я сегодня не очень понятливый». Я выпалила, что меня с ребёнком убивают, денег требуют, каких мне и за три года не заработать – мой влез в какие-то долги к бандитам. Он не понял: «Ты-то здесь при чём? Ты ж ему даже не жена. Это ты в мебельном подрабатывала, чтобы ему денег собрать? Нельзя так мужика развращать своим участием – блядь получится, которая ещё не так «отблагодарит». И правильно сделает». Он, зараза, всё про всех знает! Кто где работает, сколько зарабатывает, где подрабатывает. У нас чиновники не знают, сколько люди зарабатывают, как концы с концами сводят и на какие шиши – этот всегда в курсе, у кого какой оклад с учётом инфляции, включая самих чиновников.

– Видимо, это профессиональное. Он же должен знать, у кого что можно взять.

– Вот-вот, я ему об этом и сказала, что с меня взять, если я получаю чуть больше прожиточного минимума! А он говорит: «Ой ли! Люди иногда не догадываются, каким богатством обладают. Верещат, что нет ничего, а как вымогатели станут от их ребёнка по кусочку отрезать, так сразу вспомнят, что где-то домик от бабушки остался. С огородиком. Или даже квартирка. Правда, там многочисленная родня проживает, но ребёнку-то больно. Режут ведь его. Прямо на твоих глазах. Когда они обещали-то прийти? Через неделю? А они ведь придут. Они слов на ветер не бросают, в отличие от тех балаболок, с которыми ты по жизни дело имеешь. Если сказали, то сделают. Так что ищи деньги. Ты – найдёшь. Такие наизнанку вывернутся, а всё добудут. За мужика и на войну сходят, и отработают за него, и ребёнка вырастят. А он, паразит, так и не женится. Не осчастливит курицу, хотя ей и надо-то всего-ничего». Я реву: «Ну, Константин Николаевич, помогите, чем можете, что Вам стоит! Нет у меня ни домов, ни земли, я живу в служебной квартире от поликлиники, а родители у меня в двушке от комбината, там ещё брат с семьёй ютится». Он вздыхает: «Скучно с вами – ничего у вас нет. Как будто вас самих нет! Я могу только этот долг на твоего мужа, или кто он там тебе, назад перекинуть. Это не твой долг, а его. Пусть платит, а ты не лезь, женщина». А он-то где чего возьмёт? Он прописан у мамы в коммуналке, сейчас без работы сидит. Они же его убьют, а каково матери будет? У неё и так один сын спился, другого в пьяной драке заточкой пырнули – жалко же старушку! Авторитет мне и говорит: «Дура ты, дура. Тебя, прям, и убивать грешно, какая ты дура. Ты знаешь, что он в прошлом году в Китай грузовые контейнеры перегонял и заработал на две новые иномарки? Машину себе купил, весёлых девок на ней катал по Райцентру, пока через неделю в столб не въехал. Другую часть денег потратил на взятки, чтобы дело на него не завели, что он пьяным за рулём сидел, а одна из его спутниц инвалидом стала в результате аварии. Ты об этом даже не знаешь ничего, потому что он не считает нужным вообще с тобой делиться. Прибежал к тебе, пожрал, посрал, потрахался и – привет. У него таких, как ты, три ведра. Считаете себя какими-то шибко современными барышнями без предрассудков и пережитков прошлого, а на деле – бесплатные подстилки. Не дешёвые даже, а совсем бесплатные. Ещё волнуется: где он что возьмёт! Его за яйца возьмут и отправят на работы. Три-четыре рейса в Китай сделает и отдаст долг. Не захочет – к дереву за руки подвесят. День повесит и шёлковым станет. А если не станет, то можно за ноги. Это он перед бабьём выстёбывается от души, а там такие псы натасканы – сам их боюсь. Воспитательная работа поставлена в лучших традициях ГУЛАГа».

– Это правда? В смысле, что машину купил и разбил?

– Я ничего не знала об этом. Он действительно уезжал в то время куда-то на три месяца, хвастал, чтоб ждала его «на коне». Потом приехал какой-то помятый, сказал, что ему ничего не заплатили, да ещё ограбили в дороге. Я его даже жалела… А тут меня как обухом по голове. Надоела я Авторитету со своим нытьём, позвонил при мне этим бандитам, отчитал их: «Вы когда отучитесь на всяку рвань западать? Работать надо по-крупному, а по мелкому пусть возле рынка и вокзала карманники щиплют. То шелупонь какую-то на счётчик ставите, то вообще баб прессуете, как молодогвардейцев! А с них и взять-то нечего. Баба ему вообще никто – не жена, не сестра, а так, иногда под одеяло пускает… Мало ли, что он крутого из себя изображал! Сейчас все – крутые. Других в нашей стране не держат. Все себя ведут так, словно у них родня в Кремле, и дома мешки денег стоят – девать некуда. Ты не на понты смотреть должен, а выяснить реальную платёжеспособность клиента! А таким бесчеловечным рэкетом может заниматься только наше государство, которое бабе сто рублей в зарплату выдаст и потребует миллион за лечение ребёнка или его обучение. Мы же с тобой не звери, мы понимать должны, что деньги всегда проще взять там, где их много, а не выколачивать из тех, у кого их никогда не было и не будет». И оклад мой копейка в копейку назвал! И доходы моего бывшего знает. Всё знает! Тут депутат какой-то приезжал в депо, а там самые высокие зарплаты по городу – тысяча рублей. Хотя на них тоже не прожить. И вот люди жалуются депутату, что им этих денег хватает только на неделю. Он согласился: «Безобразие! Мне бы тысячи долларов и на неделю не хватило». Долларов, ха-ха-ха…

– А Вы смелая. Я бы, наверно, так не смогла.

– Я сама до сих пор не пойму, как отважилась к нему обратиться! Видимо, настолько страшно было. Я потом ещё долго дрожала: а вдруг он обманул, кто его знает? Ужас, так жить! Неделю, месяц, другой ждать, что сейчас убивать придут… Но он же помог – отстали от нас. Он меня ещё отчитал на прощание: «А чего у тебя квартира служебная? Ты больше десяти лет в поликлинике отработала, можешь оформить служебное жильё на себя, как владелец. Никто не говорил об этом? И не скажут! Как господа сидите, ждёте, когда вам всё вынесут и вручат. Иди в Мэрию в жилищный отдел, скажи, что я послал. Своё непосредственное начальство тряси, скандал закати – сколько можно овцой быть? В России живёшь, здесь бабе нельзя овцой быть – волки сожрут». Я позже, когда оклемалась после всех потрясений, действительно сходила в жилотдел. Там удивились, кто мне это подсказал. Я так и ляпнула: Авторитет. Больше вопросов не было, оформили мне квартиру.

– А муж как на всё это отреагировал?

– Да не муж он мне… Я после того разговора к сестре пошла переодеться – у меня же по ногам дерьмо текло. Она там близко живёт. И так я у неё напилась с горя! Соседке позвонила, попросила, чтобы она за моим сыном присмотрела. Домой еле пришла только на следующий день, а мой… муж с соседкой в кровати лежит. Оправдываться стал: «Я же альфа-самец по всем показателям! Настоящий мужик должен чаще самок менять – это только на благо эволюции, между прочим. Передача по телику была, учёные люди рассказывали, между прочим. А ты не знаешь ничего, наукой не интересуешься, тёмная ты женщина». Трещит и не понимает, как мне безразлично всё, что с ним связано! Расслабься, говорю, ты мне ничего не должен. Сказала, что Авторитет обещал его со счётчика снять. Это «благо эволюции» только зевнуло: «Он тебя трахнул, наверно, за это? Домой даже не могла дойти». Я на него смотрю и не пойму: чего я в него вцепилась? Только одно на уме: кто кого трахнул, да кто больше водки выжрал. Глупый, слабый, испорченный, жестокий. Такие мужики никак понять не могут, что жестокость – это слабость. Нет, они её признаком силы считают, специально в себе культивируют и всем демонстрируют. Даже не всем, а исключительно бабам. Короче, выгнала я его. Он три дня уходил! Ныл, носки свои разбросанные по квартире собирал, весь холодильник сожрал, дескать, не доставайся ж ты никому. Уж не знал, чем меня ещё поддеть: «Ты куда мою пену для бритья дела? Украла? Всего меня ограбила, проститутка! Я вот всем расскажу, как тебя Авторитет сутки напролёт имел». А мне смешно, какой дурак! Говорю, ты с такой вестью на языке только до ближайшего поворота дойдёшь, а там срежут её тебе. Вместе с языком. Поганым. Вот ничего по-мужски не умеют сделать, даже от бабы уйти! Мечтала создать с ним семью, а теперь мечтаю вернуться в тот день, когда встретила его. Чтобы пройти мимо.

– Он не просил его простить?

– Такие супермены никогда не просят прощение – они его требуют. Он недоумевал, какая я бессердечная, как он мог связаться с такой мегерой, которая не способна простить такой «невинный проступок». Он сам убил бы, не раздумывая, если б я его так подвела! Да ни один мужик не простит, если его так подставят. А сами подставляют баб с детьми и требуют прощения: «Да ладно тебе! Из пустяка проблему раздула, ничего ж не случилось. Подумаешь, по морде огребла пару раз – тоже мне, трагедия века». Я даже не спорила с ним. Бесполезно. Это не обида, не злость, а просто чувство опасности. Ну, вот как дикий зверь вас покусает – вы же не станете на него обижаться, выговаривать, как он мог так низко поступить, а просто поймёте, что от него надо держаться подальше. Он же этим бандитам мою квартиру в счёт своего долга обещал! Мне потом близкие к их кругам люди рассказывали, а тут многие с этими ростовщиками знакомы. Он всем на меня жаловался, как я его выгнала, а «сына лишила отца», и допрыгался до того, что все его бабы от него разбежались – испугались, что он и с ними так поступит. Они просто выяснили, за что я его выгнала. Оказывается, у него в Райцентре девица была, ждала от него ребёнка, и они уже подали заявление на бракосочетание. Она в полной семье выросла, и её папаша сразу сказал, что не потерпит никакой свободной любви. А потом навёл справки о долгах будущего зятя и сам забрал заявление из ЗАГСа, да ещё дочь на аборт отвёл: ему внуки от таких уродов не нужны. Он тогда принялся меня штурмовать: «Совсем с ума сошла такими мужиками разбрасываться? Кому ты нужна? Я ж за тебя волнуюсь, это ж тебе надо, а не мне. Я-то не пропаду, я себе всегда грелку на ночь найду, а вот ты-то кому нужна, дура старая». А я и не хочу быть кому-то нужной. Я с этим дурацким стремлением быть хоть кому-то нужной самой себе нужной быть перестала. Так мне надоел со своими «признаниями в любви», что я даже в церковь съездила. Тут в районе церковь есть, где у одной иконы надо молитву прочесть на избавление от злых людей. Бабы в церковь преимущественно бегут молиться, чтобы замуж хоть кто-то позвал, а я, чтоб отстали от меня с этой фигнёй. И знаете, помогло!

– Что ж Вы сразу на себе крест ставите? Такая молодая, в Ваши годы женщины ещё любви ждут, о принцах мечтают.

– Если я чего и жду, то следующую жизнь, если она вообще существует. А эта жизнь у меня конкретно не задалась. Менять что-то уже поздно. Не работу, не дом, не годы, а вот этот настрой жизненный уже не изменить. И мне кажется, что о принцах женщины давно не мечтают. Им просто мужик нужен, но его нет. К бабам лезут, чего они не замужем и не понимают, что дело не в бабах – каждая готова за любого алкаша выскочить, – а в мужчинах. Мужики никогда не признают, что это с ними что-то не так. Они лучше бабу забракуют. Ко мне один кавалер тут подкатил и честно так выдал: «Неплохая ты баба, но не повезло тебе – не в моём вкусе. Был бы у тебя бюст на размер побольше – сразу бы женился, а так не обессудь». Это мне не повезло, что такое чмо ко мне не приклеилось? А вообще, я таким даже завидую. Ничего им по жизни не надо, лишь бы сиськи рядом побольше болтались. Прям вся жизнь на этих сиськах завязана, как грудному младенцу мамкина грудь всю Вселенную заменяет. И жениться на сиськах готовы, и влюбиться запросто, и запить могут, если выяснится, что где-то есть сиськи ещё круче, чем те, что с ними спят. Тут влюбиться не в кого, придурки одни кругом, а эти… Кусок жира побольше увидел, уже очарован, уже на подвиг готов. Офигеть! Не зря по радио передача была, что человечество слишком разрослось и загадило планету. Поэтому в природе включаются некие механизмы, чтобы люди прекратили размножаться. И мужчины такими несносными стали, чтобы женщинам было невозможно с ними иметь дело. Хотя мужчины уверены, что всё с точностью до наоборот.

– Наверняка, какие-нибудь новомодные учёные новую теорию придумали, чтобы население разлагать.

– Не знаю, но очень убедительно прозвучало.

– Неужели Вам совсем никто не нравится?

– Мужчины-то? Я им завидую! Я у них хочу научиться так же жить, чтобы всё вокруг вращалось… По телику передачу видела о бабах, которые взяли себе в мужья инвалидов войны на Кавказе. И без рук, без ног, а к рукам приберут и у ног сядут. От некоторых женихов вообще одна голова осталась – и тех разобрали! Прям, друг у друга вырывают, делят, как смелые рыцари капризную принцессу – аж завидно! А сами бабы словно бы никому не нужны. Молодые, здоровые, красивые, а главное – живые бабы. Но никому не нужные. Жизнь в них так и бьёт, так и играет, особенно на фоне спивающихся и умирающих мужиков. Журналист этих женщин спрашивает, что их подвигло на такой героический шаг – выйти замуж за проблему, если уж прямо говорить. Были какие-то скомканные ответы про неземную любовь, естественно, и о величии нашего непотопляемого народа. Но слишком явно лезла одна мысль: так ведь больше и не за кого. Больше как-то и не зовут. Какой-то безрукий солдатик плакал, каялся: «Я раньше плохо себя вёл, женщин обижал, предавал и даже бил. А теперь осознал, как был не прав, какие они замечательные и полезные люди – женщины эти». Конечно, осознал. Теперь бить нечем, разве только ногами наловчиться. Теперь нянька нужна, чтобы еду подносила и судно выносила. Вот они только так могут «осознать». Невеста с выбитыми зубами так откровенно и сказала о своём безногом женихе: «Зато драться не будет. Меня бывший сожитель шибко бил, а этот на костылях пока доскачет, я уж сто раз убегу». Студия хохочет, бомонд изображает недоумение, ведущий снисходительно морщится на такой плебейский ответ. Другая кандидатка в жёны героя созналась, что до тридцати пяти лет не могла выйти замуж, а тут сразу позвали – ну не чудо ли?

– Сейчас появилась семейная психология, в крупных городах курсы можно найти, где помогут разобраться в личных проблемах.

– Да я вижу, что сейчас многие женщины литературу штудируют, как выйти замуж, как стать любимой, как сохранить семью с этими разрушителями. Вы хоть одного мужика представляете себе с книгой «Как стать любимым» или «Как создать крепкую семью»? Они на это срать хотели. А баб буквально прессуют, что их не любят, потому что не достойны, потому что «какие-то не такие». Всё сейчас завалено этой «женской» литературой, иные газеты и журналы на подобной теме тиражи тоннами реализуют. Ни одна самка в природе никаких наук дополнительно не изучает, чтобы реализовать свои природные женские программы. Наши прабабки простыми крестьянками были, не умели косметикой пользоваться, не владели искусством флирта, а их замуж брали, стоило только на улицу выйти. А нынче русской бабе какие только претензии со стороны «женихов» не звучат, любую забракуют: групповухой не занимается, матом не ругается, марихуану не курит, водку не пьёт – кому такая ненормальная нужна. Кто своё отгулял, здоровье подорвал, ещё пуще бабу бранят, что она не успевает подать, поднести, приготовить, заработать, добыть, достать. Один до сорока лет жениться не может, потому что бабы оборзели – ни одна на его маму не похожа. Другой не может простить, что ни одна не умеет готовить гуся в апельсинах, как это делала его бабушка. Не знают, что ещё придумать, какой изъян в бабе найти! Мужиков и спившихся, и опустившихся, бездомных, безработных, больных, сумасшедших – любых подберут. Мужики и голову на эту тему не ломают, их и так все любить обязаны. Всегда вокруг них какие-то няньки вертятся, да ещё соперничают друг с другом, кто лучше обслужит. Бабам простого каприза во время беременности не простят, бросят, объявят психопаткой и истеричкой, а если мужик за женой с топором бегает – это нормально, это она простить должна. Вот ей-богу завидно! Им ничего не надо делать, чтобы ими восхищались и о них заботились. В кино показывают таких баб противных, мерзких похотливых сучек, которые постоянно подводят мужчин, а те якобы ради них совершают подвиги. Я вот фильм видела, там какая-то кулёма промотала все мужнины деньги в казино, да ещё изменила ему за два часа три раза, пока не попала в сексуальное рабство, откуда её муж, как на грех бывший морской пехотинец, спас. Почему-то в кино бывшие пехотинцы всегда миллионеры. И всегда находят какую-то задрыгу, которая их от денег освободит, хотя он там что-то вяло бормочет, что мечтал о детишках и тихой семейной жизни с такой прожжённой оторвой.

– Кино снимают преимущественно мужчины, они нас такими видят.

– Да любой мужик убьёт, если баба его так подставит! Я знаю, что говорю. Здесь есть мужики, которые своих баб за пролитую рюмку водки убили, и никогда об этом не жалели, а говорили: «Жаль, что эту сволочь можно было убить только один раз». Он бандитов в дом напустит, они тебя рвать будут, но он скажет: «Сама виновата». Где-то я читала, что мужчина должен быть твёрдым в жизненных вопросах и мягким со своей женщиной, а у этих мудил всё наоборот. А кино про себя такое снимают, что аж завидно, как же они себя любят, сами собой не налюбуются! Бабам так никогда не научиться… Передача была про какого-то дурня, он чего-то вдруг стал в женское платье рядиться. Говорит, бабой хочу быть. Мужиком быть трудно, надо работать, быть сильным и ответственным, думать, как жить дальше, заботиться, обеспечивать, оберегать – все женские обязательства перечислил. А бабы по его мнению хорошо устроились, никаких проблем: ходи себе на каблуках и верти жопой. Ещё до того, как его переклинило, сделал детей двум дурам из своей деревни, остальные клянчат: «А нам?». А вам, говорит, только за большие деньги. Красивый такой, яркий, наглый – женщины такими не умеют быть. Женщины на его фоне выглядят как моль бледная. Неухоженные, с виноватым видом, затюканные вопросом «пачаму не замузем?». Изловчись тут замуж пролезть при таком раскладе. Ради кого им быть яркими и красивыми? Такой павлин всю косметику отнимет и на себя намажет. Платье себе купишь – он его сам напялит.

– Я эту передачу тоже видела, но выключила. Мне кажется, это провокация какая-то. Такого мужика убьют свои же в деревне.

– Да не тут-то было! В него там влюбилось сразу несколько мужчин, в конце многие руку и сердце предлагали, кто-то даже из семьи ушёл. Бабы годами ждут предложения, а этот за полчаса убедил. Бабы никому не нужны, а это – нарасхват. Аж из-за границы какой-то страдалец дозвонился, замуж позвал. Типа, айда к нам в цивилизованное общество, бросай ты этих кошёлок со своими сраными детьми – чихнуть в их сторону не успеешь, а они уже с брюхом, тьфу на них. И вот завидую мужикам, все двери им открыты. Он даже если захочет замуж, его возьмут! Он даже в платье всем нужен, а баба никому не нужна, хоть в платье, хоть без. Она и работает, и дом ведёт, и выглядеть хорошо старается, и проблемами никого не грузит, ещё и чужие проблемы успешно решает – всё равно никому не нужна. А мужику нынче достаточно просто не пить, чтобы на фоне всеобщего говна себя царём чувствовать! Может пять лет дома сидеть, телевизор смотреть, на все вопросы один ответ: «Я же не пью – чё те ещё надо?!». Не любят они женщин и семейную жизнь. Это в них въелось, как солярка в тракториста, не выветришь. Общаются с женщинами словно через силу. Они так воспитаны, уже не переделать. В семье сами мучаются и родню мучают. Никого не любят. И гордятся этим! Чем паскудней к близким относятся, тем в большей степени считают себя мужчинами. Тяжело жить с мужчиной, когда он постоянно доказывает, что ему это не нужно, что он в жертву себя принёс. Семье мужчина нужен, а не жертва. А он в семье, как плохой работник на нелюбимой работе: так и норовит куда-то улизнуть, пассивно отбывает повинность и прилагает усилий ровно столько, чтобы не уволили. Один про себя постоянно ноет: «Я тряпка, я дерьмо, поэтому ничего от меня не жди, кроме пакости». Намекает, какой он замечательный, что сам себя дерьмом обозвал. Другой стремится возвысить себя и опустить других, считает, что лучше его никого быть не может: «Я супер, а ты дура». И с тем, и с другим – невозможно! Оба душат.

– Да что вам дались эти спившиеся идиотики? Сейчас многие россиянки за иностранцев замуж выходят, там на них даже спрос…

– Ой, да ну! Спрос на дешёвый товар, который никогда не переведётся… Поймите, ни один нормальный и стоящий мужчина не полезет выписывать себе жену из стран Третьего мира. Зачем она ему? Вы сами прикиньте, что это за мужчина, если он со своими соотечественницами не нашел общего языка? Из разряда «хочу того, не знаю, чего». С таким явно что-то не того. Конечно, бабы хвастаются, что уехали за границу, вырвались из этой нищеты, а какие там подводные камни – никто не скажет наверняка. И заграничные мужики не дураки, они прекрасно понимают, почему русские бабы за них идут. Не идут даже, а бегут! Чтобы сбежать от той жизни, в которую их судьба забросила. И отношение к ним у тамошнего общества соответствующее: чего с ней церемониться, куда она денется? Она уже тому рада, что не бьют. Говорят, там это законом запрещено, бить человека! А у нас мало того, что людей даже в милиции могут до смерти избить, так ещё бабу за человека никто не считает…

– А вы сразу так плохо стали жить? Ну, я имею в виду с мужем. Было же что-то у вас хорошее, раз ребёнок родился? Дети же от любви рождаются.

– Дети, по последним данным науки, рождаются от секса. А сексом люди могут заниматься совсем без любви – так мой бывший говорил… Я не помню, но он сразу пить начал, как только я залетела. Сразу вопросы полезли: «А это точно от меня?». Сначала неуверенные, потом всё грубее: «Ты мне изменяешь, наверно, со всеми подряд!». Они все уверены, что им изменяют. Кого из подруг ни спрошу, а у всех такая же картина. То ли они настолько в себе не уверены, то ли алкоголизм даёт себя знать со своими галлюцинациями. С кем тут изменять-то? На кой бабе одного дурака и пьяницу менять на другого? А он ревёт: «Да как же это с кем? Вот Толян такой мужик мировой – может литр водки выжрать за один присест и на милицейском мотоцикле по старому деревянному мосту проехаться по одной доске на спор. А Колян чем плох? Голым кулаком гвоздь забивает с одного удара, я ему ящик пива тут проспорил. Ай, да вы, курицы, в настоящих мужиках-то ничего не петрите! Да на таких парнях Русь держится». Видела я этих Колянов и Толянов – алкаши и хамы, нажрутся и лезут кто за руль, кто кулаком всё приколачивать, как будто для этого молотка нет. А мой от них в отпаде. Его такие восхищают, и он уверен, что и женщины это восхищение разделяют. Сам в них влюблён по уши, а мне их навязывает, романы с ними приписывает. Да ещё недоумевает: «Во бабы зажрались, настоящих мужиков ни в грош не ценят! Ничо, война начнётся, мы за Родину погибать пойдём, а вы под врага ляжете, потому что вы все шлюхи. Что у нас за политики такие, не могут приличную войну развязать, чтоб эти курицы увидели, каких замечательных мужиков не ценили?». Война – их вторая любовь после выпивки. Уже и мой пищит, как они Гитлера разбили. Тридцать лет с небольшим, а туда же, захотел примерить стариковское брюзжание. Думал, что умней от этого будет выглядеть. Я ему говорю: «Ты не выгляди, а будь. Ты бы пьянство своё победил, уже много пользы было бы. Тебя пьянка угробит, а не Гитлер». В нормальных культурах все члены общества дополняют друг друга, а у нас все слои противоречат и мешают друг другу. Женщин воспитывают, что для них главное выйти замуж, а мужикам внушают, что им это как смерть. Ну, так и женщинам надо какие-то другие установки давать, чтоб они не мешали этим засранцам в бой рваться. Старики брюзжат, что они Гитлера разбили, но их внуков разобьёт не Гитлер, а наркотики, водка, порнуха, разложение. Слабо им такой Рейхстаг взять? Население выкашивает как на войне, а они помнят и ждут войну, которая давно прошла. Ты вот эту войну выиграй, реальную. По Скорой каждую ночь возят умерших от пьянки, две-три смерти а ночь. Это сколько за год выходит? Для нашего района такие потери населения – катастрофа. Но никто и не волнуется даже! Горлопаны и тут не теряются: оказывается, это бабы не рожают. Ни одна баба не восстановит такие потери, даже если будет каждый день рожать. И от кого рожать? От ещё живого алкоголика или наркомана? Которые спились и скурвились, потому что им не довелось на войне побывать. Они на ней никогда не были, но почему-то уверены, что проявят себя очень круто. Мой уж как просился в Чечню, а его не взяли. Начальник так и отшил: «Ты же умеешь только водку жрать и баб задирать, а там воевать надо». И жалко его, и опасно с ним.

– А почему жалко?

– У него ж никого нет. С детьми он не знается, братья спились. Сейчас живёт у матери в коммуналке. Видела её тут, она мне высказала: «Зачем ты его от бандитов отмазала? Пенсию отнимает, дружков водит, пьянки устраивает, меня бьёт. Лучше бы убили, скотину!». Вы представляете? Это до чего мать надо довести, чтобы она так сказала? Со всеми отношения портит, как помешанный. Друзей нет. Вместо друзей какие-то проходимцы, они его и надоумили к этим ростовщикам обратиться – разве друзья так делают? Всю дорогу его подставляют, эти Толняны с Колянами, а он продолжает с ними квасить, «дружить». Всегда во что-то втянут, чаще всего спьяну, когда не соображает никто. Его и с работы попёрли, потому что дружки бензин сливали, а на него списали. Он потом штраф платил. Точнее, я на овощехранилище устроилась, чтобы на этот штраф денег заработать. Я ничего против дружбы не имею, но дружи ты с людьми надёжными, верными, умными, а он только огрызается: «Да у вас, у баб, вообще никаких представлений о дружбе, друг друга передушить готовы! Куда вам с куриными мозгами нашу священную мужскую дружбу понять!». Я на своих подруг всегда могу положиться, всегда помогут и поддержат. Я после того столкновения с бандитами через месяц заболела, такой грипп тяжёлый развился на нервной почве, думала, помру. И вот мне бабы из соседнего подъезда, которых я даже не знала, продукты носили, лекарства покупали! А мой перепугался, что я слягу, сына ему скину, решил мотоцикл продать, друга попросил помочь, дескать, жена болеет, деньги нужны. Этот «друг» мотоцикл продал и скрылся с деньгами, до сих пор не нашли. Наверняка, пропил всё да умер от пережора или в сугробе замёрз. Вот где таких сволочных друзей находит?

– Может, ещё всё наладится, поумнеет, повзрослеет. Женится на ком-нибудь.

– Если б это про юнца какого сказали, у которого вся жизнь впереди, а тут мужику за тридцать лет уже. Люди в таком возрасте не меняются. Разве только от очень сильных потрясений, но не всегда в лучшую сторону. Жениться таким на ком-нибудь не проблема. Проблема в том, что у них психология бобылей. Они никого не терпят рядом, любая их рано или поздно начинает раздражать. Я помню, мой любил сковородку скрести вилкой, сделала ему однажды замечание, он так взвился, из дома на месяц ушёл. Из-за чего? Каково же было моё удивление, когда я узнала, что он об этом случае всем своим друзьям пожаловался, как я его «достала», и моей матери, и своей, и всем своим сожительницам! Мне бы кто подобное замечание сделал, я бы и внимания не обратила, а они помнят по десять лет. И не прощают! Всё им кажется, что их кто-то порабощает, неволит, покушается на них, на их свободу в виде пьянок под кильку в томате. То ли политика их так воспитывает – Россию ведь постоянно кто-то атаковать хочет. То ли от водки кажется, что их враги преследуют. Вот так отбиваются от бабы, огрызаются, фыркают всю жизнь, а потом бац – пятьдесят лет стукнет, а ты и даром никому не нужен. Всех от себя отпугнул, отогнал, и тут вспоминает, что где-то у него семья была, дети, вот пусть теперь заботятся – на кой они ещё нужны. Бобыли, одним словом. Сделали из бабы надсмотрщика для себя, отбрыкиваются от неё, не слушаются, но если куда влипнут, то первый вопрос именно к ней: «А ты куды смотрела, раззява?».

– А если он опять к вам вернётся?

– От таких чего угодно ждать можно. Бабы постарше мне говорят: как песок с задницы посыплется, так и прибежит. Всю жизнь по бабам бегают, как клумбу топчут. Нормальные люди на цветы любуются, а этим главное каждый новый цветок в землю втоптать. А как старость постучит в спину, так придёт окончательно сдаваться в плен к чёртовой жене, которая ему свободно жить мешала. Нянька станет нужна, он про жену и вспомнит, намертво приклеится. Тогда хоть гони его – не уйдёт.

– Но ведь трудно одной ребёнка растить! Мужчины всё-такие больше зарабатывают.

– Знаете, это странно, но после его ухода нам с сыном даже легче стало жить. Не только в плане безопасности, но и в отношении финансов. Его ведь ещё уговаривать было надо, чтобы он хотя бы часть зарплаты в семью отдавал. Другие бабы мужей в день получки у кассы караулят, унижаются, чтобы всю зарплату не промотал за вечер. Некоторым мужикам это нравится, они могут жену рэкетиршей нежно обозвать, а мой всегда с ненавистью шипел: «Вам, проституткам, только деньги подавай». От таких вообще не захочешь ничего брать. Они как дурачки на каждом углу жалуются, что зарплату отдают туда, где живут, питаются, где их обстирывают и обшивают, обувают, одевают. Ну, отнеси в другое место, если тебя так коробит своей бабе зарплату отдавать. Там у виска покрутят пальцем, но возьмут, конечно. У нас в стране всю жизнь бабам выговаривают про эту зарплату, которую муж отдаёт с видом величайшего одолжения, как будто баба свою зарплату в огороде закапывает. Да я три зарплаты в семью вкладывала, когда замужем была! Другие бабы замуж выходят, чтобы не работать, а только домом заниматься, а у нас замуж выйдешь и надо на вторую работу устраиваться, а там и на третью. Ведь эти чокнутые мужики ничего не знают, что сколько стоит, сколько они съедают, сколько на них одних только носков надо. Сколько платишь за квартиру, сколько стоит газ, на сколько электричество опять подорожало – ничего не знают! И знать не хотят. Они ничего не замечают, если это не касается ситуации в Ираке и последнего решения ассамблеи ООН. Купишь ему ботинки новые, модные, чтобы он выглядел хорошо, он же молодой ещё, хочет нравиться. А он приползает вечером в одном ботинке, да и на том подмётка оторвана. Утром ставишь ему новые ботинки, он их обувает и даже не замечает этого, даже не вспоминает, куда дел «старые». Куртку ему купила модную, как чуяла, взяла сразу две. Через неделю пришёл, пуговицы вырваны с мясом, один рукав оторван, на спине мазутное пятно. Проспался, утром обматюгал меня, что в Секторе Газа опять напряжённость, а мне, дуре серой, и дела нет. Одел новую куртку, полюбовался на себя в зеркало и опять не обратил внимания, индюк самодовольный, что это другая куртка. Они не видят себя со стороны, не способны видеть. И вот на него столько денег идёт, но он ничего не замечает! При этом постоянно ноет, что ему приходится отдавать зарплату «этой проститутке». Да пусть подавится своей зарплатой! Они большую часть своих сил расходуют на претензии, как бабы для них обустраивают быт, а к себе, любимому, никаких нареканий. Говорю ж, завидую я им! Нам так никогда не научиться…

Людмила Евгеньевна так расстроилась от полученной за последние дни информации, что к ночи ей стало плохо с сердцем. Растерянный Илья Михайлович вызвал Скорую помощь. Машина приехала через полторы минуты.