По выгоревшей земле Хэм-Аиба двигалась процессия. От множества сотен человеческих ног, лошадиных копыт и когтистых лап хеписахафов черным прахом осыпалась истлевшая трава.
Шествие возглавляли три ящера, закованные в золотые цепи и несшие на спинах шатры из шелка. В них расположились сам Кхорх с юной женой Лидеей, Ксархс и мать первосвященника с Лемаис и Наэлой. За ящерами следовали арахниды, поделенные на десятки. Воины Кхорха были хорошо вооружены и одеты в черное. Черные платки прикрывали их лица, так что свободными оставались только глаза. Легкие плащи скрывали кольчуги.
За воинами ехали крытые повозки с их семьями и подводы с провиантом и ценностями.
Далее распорядок повторялся – хеписахаф с владыкой Казуима и эверцы с семьями, за тем ягмары и кифрийцы.
Марлоги в образе пауков следовали в некотором отдалении от людей.
Вся процессия эта была подобна гигантскому змею, что двигался пожрать израненную землю Трех царей – с головой, украшенной золотом и ядовитым хвостом.
Кхорх направлялся в Дэнгор, как господин этой земли, зная, что все правители Апикона уже готовы назвать его своим повелителем. Антавия открыта, Арбош принял послов и выплатил огромную дань золотом. И только участь Маакора станет ужасающей. Города его будут разрушены, один за другим – Тэ-Тахрет, Нэрос, Мелехрет – все они, как драгоценные камни в сверкающей короне, окажутся вырванными и брошенными в огонь гнева. Вот тогда и придет черед Ахвэма!
Участники похода стали лагерем невдалеке от высохшего русла Аургуса.
И безлунной ночью первосвященник в сопровождении восьми жрецов и двух арахнид вступил в пределы земли маакорской. На западном берегу Аургуса был установлен алтарь и на черный камень пролилась кровь жертв из народа Арахна, принесенных темной богине, которой тайно поклонялись в Тэ-Тахрете.
- Великая Орх, услышь меня, жреца Твоего сына! – Кхорх, принесший дар черной демонице, вычертил обсидиановым ножом знак Арахна на своей ладони. – Услышь меня, приди. Открой врата ночи, чтобы принять в них души тех, которые скоро явятся к Тебе! Они Твои и пусть проклятие Великой праматери ляжет на них! Пусть потомки их станут прокляты и безумны! Пусть ничего человеческого не останется в них и будут они, как змеи и жабы!
Поднялся ветер и багровые тучи поплыли по чернильному небу в сторону пограничного маакорского города, которому суждено первому принять кару черного демона.
Когда нож первосвященника пронзил сердце второй жертвы, на Тэ-Тахрет хлынул кровавый дождь и наполнил ядом святые источники. Жители города разбужены были жутким воем, огласившим округу. Тревожно забили колокола на сторожевых башнях и часовнях.
Испуганные мхары выбегали из домов и попадали под смертельный дождь, от которого кожа их покрывалась кровавыми язвами.
Запылали главные врата Тэ-Тахрета. Вспыхнули бесовским белым огнем и погасли, обуглившись и рассыпавшись пеплом, открыв дорогу сотням уродливых тварей, ворвавшихся на улицы маакорского города.
Верховный жрец богини Хепес, покровительницы Тэ-Тахрета, поднялся на башню храма и ужаснулся тому, что увидели его глаза. Гигантские трещины покрыли прихрамовую площадь и от содроганий земли рушились колонны и статуи.
- Берегитесь дождя, владыка! – младший служитель удержал жреца, рванувшего к каменной балюстраде балкона с которого благословлял прихожан, что собирались у стен святилища на празднества. – В нем яд! - он показал свои окровавленные, дрожащие руки.
- Да что же это? – отступая, прошептал жрец и посмотрел на небо. – Мы обречены. Мы обречены, слышишь? – вскричал он. – Пророчества безумного служителя сбывается! Маакор погибнет от ярости улхурского демона!
- Не время придаваться скорби, достопочтенный Гмерет-Ат! Нужно спасать людей!
Верховный служитель выбежал на балкон, оттолкнув попытавшегося задержать его молодого жреца.
Укрывшись плащом от обжигающих струй, он трижды прокричал в темноту:
- Не покидайте домов! – и кинулся по переходу, ведущему к звоннице.
Скоро над городом тяжело и тревожно загудел набат.
Гмерет-Ат появился в малой зале жрецов, где собрались уже все служители Хепес.
- Чем мы можем помочь тем, что бьются сейчас на улицах Тэ-Тахрета, владыка? – поднимаясь, спросил один из жрецов Главного алтаря.
- Мы можем только молиться. Но прежде, самые отважные и сильные из нас должны отправиться в другие города и рассказать о бедствии, постигшем Тэ-Тахрет. Времени мало! Братья наши должны быть готовы к тому, что и на них обрушится ядовитый дождь, - он сбросил с лица капюшон, показывая изуродованное лицо. – Кто едет?
Вызвалось десять добровольцев.
- Благодарю вас, братья, - проговорил Гмерет-Ат. – Вы получите благословении и отправитесь немедля, как только утихнет дождь.
- А он утихнет, достопочтенный?
- Я обещаю!
* * *
Рассвет застал Тэ-Тахрет в руинах. Вслед за быстро пролившимся ночным дождем, разразилось страшное землетрясение и многие мхары оказались погребенными под рухнувшими стенами собственных домов. В огромные трещины осыпались целые улицы! И только храмы оказались не тронутыми и те, кто успел понять, где можно укрыться от силы демона, могли спастись от чудовищной магии черного арахнида.
Тревожные огни были зажжены и ближайшие селения были предупреждены о беде, пришедшей с берега Аургуса. В ответ на эту весть загорелись костры на сторожевых башнях Нэроса.
Жители его спешно укрепляли городские ворота. В храмах проходили службы. Но явившийся к вечеру посланник принес кошмарные известия и скоро умер от язв, уже покрывших все его тело. Новые посланники выехали к Мелехрету и Ахвэму.
Караван Кхорха двинулся дальше и через день пути по пустынному берегу Аургуса, снова остановился.
Снова наступила ночь.
И снова служители Арахна перешли сухое русло и воздвигли новый алтарь.
Снова пролилась кровь жертвы – юной девы из арахнид, которые почитали за честь отдать свои жизни в дар демону. На этот раз к демонам бездны взывала Матенаис.
- Великие, чьи имена я называю, как Севау и Бебаи! – глухо зазвучал в темноте её низкий, завораживающий голос. – Повинуйтесь мне! Примите кровавую жертву и пусть исполнятся слова зарока вашего! Я проливаю свежую кровь на ваш алтарь и велю вам: повинуйтесь!
Как только кровь впиталась в землю, огненные вихри поднялись из неё и помчались к Нэросу, что раскинулся на живописной возвышенности между Тэ-Тахретом и прибрежным Мелехретом.
Но вихри те оказались лишь предвестниками бури, разбившись о каменные стены города, наполнив полнеба смрадным дымом и ввергнув в ужас жителей города.
Быстро сгустились над Нэросом грозовые тучи, налились кровавой синюшностью, как мерзкий нарыв.
И грянула буря!
Вмиг чистая темнота ночного неба наполнилась пылью и ветер взвыл, набирая силу. Огромные молнии раскололи небеса. Снова и снова.
Взбесившаяся стихия набросилась на дома и дворцы, играючи, рушила строения, которые казались людям такими надежными, выбивая стекла, срывая крыши и слои земли вместе с каменными мостовыми, рассыпая стены, ставшими будто из песка. Спасения не было нигде! И те из мхаров, что успели спуститься в подвалы, оказались навсегда погребенными под слоем камней и земли, что засыпали Нэрос, когда к утру утихла, наконец, буря.
Один из самых красивейших городов Маакора был стерт с лица земли за одну ночь…
* * *
Гигантская змея снова поползла вперед. Теперь на пути её лежала равнина Дэнита. Но очередная цель Кхорха была далеко на западе – у вод Анхи, впадающих в Хаш – священную реку корнуотов.
На этой земле, не тронутой губительными чарами, небо всегда оставалось чистым, блистая яркими слезами звезд. Эту землю не коснулось проклятие Кхорха – он выбрал её себе, как новое пристанище для себя и своих братьев.
- Я не могу больше выносить это, - проговорила Наэла, сидя на большом валуне и глядя на полосу соснового леса, что огибал долину, где остановился караван. – Я знаю, что это чудовище губит мой народ.
- Что мы можем изменить? – отозвалась Лемаис, поглаживая прохладную руку подруги. – Такова воля жестоких богов.
- Но ведь они не могут что-то сделать за нас – только нашими руками, ты понимаешь?
- Да, дорогая. И однажды Кхорх ответил за всё, что свершил.
- Почему боги так жестоки к мхарам?
- Может быть потому что они заслужили эту жестокость?
- Чем, Лемаис, чем? Чем заслужила Ла-Тима или Сидмас? Или… Креламет? Скажи мне!
- Не вы, - невилла опустила голову и распущенные волосы её прикрыли колени. – Ваши деды, далекие предки, захотевшие гибели тех, кто был с ними одной крови. Ты же знаешь, что когда-то мы были одним народом. Поэтому теперь так ужасно проклятие первосвященника, направленное на братьев по крови.
- Легенда о первых мхарах так темна и непонятна, - с тоской проговорила Наэла.
- Какой же ей быть? Ведь это мхары склонили арахнидов к злу, заставив принести первые человеческие жертвы. Теперь ваши жрецы, просто не желают вспоминать об этом! Да, они стыдятся этого, поклоняясь светлым богиням. Но ни для кого не секрет, что в Тэ-Тахрете поклонялись Орх – матери всех демонов. Ты видела черные капища?
- Да, - отозвалась мхарка мертвым голосом. – Однажды Сидмас привез меня в этот город и показал алтарь… демоницы.
- А разве Астеман не сам накликал беду, выслеживая слабого мальчика, еще не впустившего в свою душу Кэух? Пожелав убить его? Уничтожив его народ, ничем не обидевший мхаров?
- Но ты сама говорила о неотвратимости судьбы, - встрепенувшись, возразила Наэла. – И рано или поздно, Кхорх стал бы тем, кем стал!
- Кто знает, было бы в его душе столько ненависти, если бы не смерть отца, убитого по приказу владыки Ахвэма? Возможно, господином Сульфура он стал бы непременно, но не терзай его душу жажда мести, Маакор лишь повторил бы судьбу Арбоша. А о пророчестве безумного жреца все просто забыли бы и государство мхаров само пришло бы в упадок, отравленное наследием предков.
- Но я должна, понимаешь, должна что-то сделать для тех, кто мне дорог, - горячо заговорила Наэла. – Теперь, когда Сидмас свободен и скоро вернется в Ахвэм к отцу, я не могу безвольно плыть по течению!
- Тише, тише, девочка моя! Я обещала помочь тебе – я помогу. Кхорх слишком много на себя берет и гневит богов непомерной кровожадностью. Не думай, что я забыла и о собственной мести! Ничего не забыла – особенно того, что он сделал с тобой! И зная его слабое место, мы отравим ему радость от побед! Кхорх достигнет своей ужасной цели, но плата за неё станет невыносимой для его души!
- Когда? Я устала ждать!
- Не спеши. Пусть насладится пока тем, чего достиг.
- И пусть гибнет моя земля?
- Её уже ничего не спасет.
- Но это несправедливо!
- Справедливо? Лишь боги могут судить об истинной справедливости для каждого из нас.
- Боги! – Наэла взглянула на тихое небо и слезы бессильной злости блеснули в её глазах. – Они так жестоки и я не жду от них милости.
- Чу, - Лемаис вскинула голову и прижала палец к губам подруги. – Никогда не говори так! Никогда! Они испытывают нас и наградят, если ты справишься и преодолеешь свой путь, не осквернив души. Нет ничего ценнее, и как бы ни страдала она – не отягощай её проклятием к богам и свое судьбе.
- Так трудно!
- Знаю. Послушай, - невилла заговорила тихо и значительно. – Кхорх обратился ко мне за помощью. Он неимоверно ослаб теперь, вызвав кровавый дождь на Тэ-Тахрет. Матенаис больна, ты знаешь. Ей дорого обошлось общение с демонами бездны! И не скоро жрица Кэух-Арахна сможет помочь первосвященнику! Теперь же он просит меня вызвать могущественного духа тьмы Глеса, повелителя вод, чтобы затопить Мелехрет.
- Ты согласилась?
- Нет. Но соглашусь. Не смотри так! Я не могу отказаться – он убьет меня, теперь убьет любого за малейшее неповиновение! Не плач, - она погладила Наэлу по щеке, заметив побежавшие из её глаз слезы. – Я потребую жертву. Потребую бросить жребий и он падет на ту, которая теперь так дорога ему!
- Лидэю?
- Тише! Боги дают ему шанс одуматься и не губить тех, которые не должны так жестоко страдать. В Мелехрете живут благочестивые мхары, которые давно заслужили прощение небес. Они не должны погибнуть! Так хотят боги. Но не Кхорх. И завтра ночью он встанет перед тяжелым выбором…
* * *
Следующая ночь утонула в теплом и обильном дожде, что начался еще с утра и привел в уныние участников похода.
Хотя, казалось, что плохого было в дожде, да еще после долгого путешествия по выжженной пустоши? Но тучная земля быстро раскисла и потяжелела, налипая на колеса и копыта животных, которые, впрочем, одни и были рады изменению погоды и смене своего скудеющего рациона. Сочная трава пришлась им по вкусу! И это обстоятельство еще послужило причиной немалой задержке каравана, который остановился лишь глубокой ночью на небольшой скалистой возвышенности.
- Это благоприятный знак, - заметил Ксархс, располагаясь на толстом шерстяном ковре в своем шатре и принимая у себя первосвященника.
- Дождь? – переспросил тот хмуро. – Или наша задержка? Если ливень не прекратится, мы завязнем здесь надолго!
- Чего тебе еще? – хохотнул царь, осушив кубок вина. – Два города! Два из намеченных трех – уничтожены! Остался крошечный, пограничный Мелехрет, да еще Тмехт, который и городом назвать стыдно!
- Лемаис затеяла что-то! – сквозь стиснутые зубы проговорил Кхорх, мрачнея еще больше. – Всё тянет с ответом! И так смотрит - душу выворачивает на изнанку!
- Да успокойся! Куда она денется? Меня одно смущает: сумеет ли справится девчонка? Ведь никаких магических способностей у неё нет.
- Ты издеваешься? Эта дрянь – сама демоница! И тот, что в ней – полмира может слопать. И я не властен заставить его повиноваться! Как ни старался! – первосвященник махнул ножом, «разрезая» пламя в чаше. – Матенаис призналась мне, что боится его. А знаки на алтаре говорят о близкой опасности, которая придет именно от невиллы!
- Так прибей её! На кой бес ты вообще оживил падаль?
Кхорх с презрением посмотрел на опьяневшего Ксархса.
- Я пришел поговорить с тобой, а ты снова упился.
- Поговорить? – царь рассмеялся. – Ты сам знаешь многое из того, что не дает тебе покоя. Просто не хочешь поверить очевидности. А она… не в твою пользу.
- Ты о чем?
- Я о Лемаис, друг мой.
Первосвященник стиснул кулаки, не в силах выносить веселости мхара.
- Что нового ты можешь сказать о ней, Равл-Ат?
- Только то, что тот, кого ты так боишься вовсе не твоей масти.
- Что ты сказал? – Кхорх воззрился на царя, который не моргнув глазом подлил себе еще вина. – Это пьяный бред…
- Как знать, - Ксархс хихикнул. – Я же тоже… бывший жрец и способен рассмотреть черного духа.
- Значит, - первосвященник отобрал кувшин у царя и наполнил свой кубок. – Значит, она не согласится помочь мне. Просто, не сможет!
- А я о чем?
Кхорх выпил вина и швырнул кубок.
- Я не верю тебе! Светлый дух не может войти в тело мертвого человека! Не может! Ты водишь меня за нос, пьяная скотина! – он был готов уже кинуться на царя, который продолжал ухмыляться, когда в шатре, кланяясь, появился один из жрецов.
- Госпожа Лемаис просит позволения видеть вас, святейший.
- Веди её сюда, - бросил первосвященник недовольно и зло взглянул на Ксархса.
Тот пожал плечами и принялся за мясо.
Невилла вошла, скромно опустив глаза и сложив руки, поклонилась, не заметив протянутую для поцелуя руку Кхорха. Жрец, что зашел следом судорожно вздохнул, удивляясь такой дерзости.
- Что скажешь? – спросил первосвященник, чувствуя, как поднимается в душе раздражение.
- Мне нужна особая жертва, - снова поклонившись, ответила она и посмотрела на Кхорха спокойными глазами.
- Бери любую, - махнул он рукой, поняв, что Лемаис не станет упрямится и успокоившись.
- Нет, я хочу, чтобы духи сами указали мне на ту, которая достойна.
- Хорошо, - первосвященник взглянул внимательнее. – Ты же обещаешь помочь?
- Обещаю, - она побледнела вдруг и опустила голову. – Прикажи собраться всем женщинам.
- Распорядись, - сказал он жрецу. – Да поскорее!
Невилла вышла за служителем и остановила его:
- Если я сказала – всех женщин, это значит – всех, без исключения.
Тот помолчал, соображая и повторил:
- Всех?
- Иди.
Скоро разбуженные и недовольные женщины собрались на большом участке между шатрами арахнидов и эверцев. Лемаис кружила над горевшим костром, временами опуская в пламя кривой и длинный посох. Она была обнажена, если не считать узких черных ленточек, едва прикрывающих бедра.
Жрец, помогающий ей, заставил женщин встать в круг, извинившись перед Матенаис, которой всё еще нездоровилось. Волнующиеся за своих родных мужчины тоже не могли остаться в стороне и собирались на поляне, ожидая выбора.
Дождь прекратился, но ночной холод пробирал до костей и люди с недовольством взирали на танец невиллы, шептавшей что-то уже в явном помрачении.
- Что происходит? – с тревогой спросила Лидэя у матери Кхорха.
- Она говорит с духами, - ответила та отрешенно, заворожено глядя на Лемаис.
Скоро пространство вокруг женщин подернулось туманом и там, в млечной и густой пелене задвигались огненно-черные тени.
Мужчины отступили в страхе. А камлающая вертелась, посерев лицом и закатив глаза. На губах её показалась пена. Звуки, что вырывались из её груди, эхом отзывались в туманной завесе и многократно приумножались. И когда уже казалось, что невилла просто обезумела, та прервала свою дикую пляску и двинулась к присмиревшим женщинам, выставив перед собой посох. Глаза её были плотно закрыты. И мало что напоминало в этом взлохмаченном, сгорбленном и древнем существе прекрасную Лемаис.
- Вот она. Вот!
Грязный конец клюки задрожал перед самым лицом побелевшей от ужаса Лидэи.
Голоса в белесой пелене смолкли и тени замерли.
- Прекрати это! – раздался в полнейшей тишине грозный возглас Кхорха.
Он вышел в круг и направился к невилле, которую бил сильный озноб и она никак не могла открыть глаза.
Первосвященник выхватил из её пальцев посох и отбросил в сторону.
- Так вот что ты задумала, тварь! – прошипел он сквозь стиснутые зубы и грубо отшвырнул Лемаис от крылатой.
- Исполняй, - прохрипела невилла и изо рта её побежали струйки крови.
Взбешенный Кхорх выхватил из-за пояса жезл и ударил золотым концом его в живот Лемаис. Она очнулась, ухватившись за него, тщетно пытаясь извлечь из себя. Глаза её широко распахнулись, мгновенно налившись болью и страхом. Из открытого рта вышло бледное облачко, а порванная кожа вокруг проткнувшего невиллу жезла стала чернеть, сгорая.
А вот сам жезл полыхнул белым огнем и ослепительный свет этот, молнией перебежал к первосвященнику, который замер в странном оцепенении.
Людей вдруг охватил ужас и они бросились кто куда, подальше от сгорающей невиллы и первосвященника, впустившего в себя таинственный огонь.
И только Матенаис, опомнившись, кинулась к сыну, как только увидела, что свет иссяк и рассыпалась истлевшая оболочка тела Лемаис.
- Не надо! Нет! Во имя всех богов! Умоляю!
Кхорх рухнул на землю, чернея и начиная сотрясаться в предсмертной судороге.
- Умоляю, - упав ему на грудь, Матенаис вцепилась в землю скрюченными пальцами и зашептала известные лишь посвященным слова, призывая Орх и Кэух.
Из дымки, где еще шевелились сгустки, вытянулись тени и поползли к первосвященнику.
- Проклят, проклят, проклят, - шептали они, входи в его дергающееся тело.
Матенаис взвыла от боли, когда одна из теней прошла через неё. Но не оставила сына.
И плача, приподнялась, нависая над ним и приближая губы к его приоткрытому рту.
- Возьми, - едва заметный дымок вышел из неё и проник в уже затихшего Кхорха.
Он вздрогнул, открывая глаза…