Довольный жрец проводил малусов в грот Умбры, и участники недавнего состязания снова оказались там, где все началось. Здесь ничего не изменилось, если не считать появления квадратного помоста, шириной в три локтя, прикрытого пурпурной материей. По обе стороны его в больших чашах горел огонь.
А вот Гереха словно подменили. Особую торжественность ему предавал темно-лиловый хитон с золотистой отделкой и высокий венец с рубинами. Служитель был непривычно учтив, и, выражая почтение Стражам священных невилл, кланялся и слащаво улыбался. Правда, все эти ужимки казались неприятными бывшим соплеменникам, что хорошо помнили его гневливый и вспыльчивый нрав.
- А он научился сгибать спину, - заметил Сахулл, толкнув в бок Дрэвха. – Кхорх может многое дать, таким, как наш вождь, - он широко улыбнулся, хлопая короткими белесыми ресницами и озорно блестя черными глазенками.
- Приятно, что вы отдохнули и находитесь в веселом расположении духа, - заметив это, сказал Герех.
- Чего мы ждем? – любезно, в тон жрецу, поинтересовался Одрух, и это получилось у него так комично, что остальные мужчины дружно рассмеялись.
Но служитель сразу стал серьезным. Осмотрев будущих стражников, он деловито заговорил:
- Надеюсь, вы понимаете, что отныне ваша жизнь станет другой? И начнется это с одежды. Смотрите на меня – я больше не выгляжу, как дикарь. Никаких бус из клыков, косичек и, - жрец поморщился, - шкур на бедрах. Служители Кэух должны носить белые одежды в знак чистоты.
- Сам-то чего не в белом? – хмыкнул Сахулл.
- Цвет одежд в Улхуре символизирует положение того, кто их носит, - повторил Герех хорошо заученную фразу. – Лиловый – цвет жрецов, - он был очень доволен и собой и своим особенным местом рядом с Кхорхом, к которому все больше проникался глубоким уважением. – Кроме того, вам выдадут ножи…
Змеелов поклонился, храня на лице притворно-вежливое выражении:
- Герех, а от кого мы должны охранять девчонок?
Среди малусов снова раздались смешки. Веселость мужчин была скорее нервной - сказывалось напряжение последних дней, которое требовало разрядки.
- От всех, - очень серьезно ответил жрец. – От всех, кто осмелится войти в грот дев и на берега озера Хелл.
- А ты сам можешь появляться там? – продолжал Одрух.
- Нет, - еще строже сказал служитель. – Эта земля – священна. Только посвященные Кэух и первосвященник могут находиться на ней. Да еще Матенаис, которая станет единственным связующим звеном между вами и миром, который будет закрыт для вас с того самого момента, как вы облачитесь в хитоны Стражей.
- Навсегда закрыт? – испуганно спросил Рехум.
Герех мрачно взглянул на юного травника:
- Навсегда.
В гроте, где восстановилась тишина, появился Кхорх. Его сопровождали шестнадцать служек в черном, которые выстроились вдоль стен, держа в руках факелы. Жрец, едва завидев господина Улхура, низко поклонился ему. Тот в ответ протянул служителю руку для поцелуя. Он выглядел бледнее обыкновенного, но в отличие от Гереха не сменил одежд, оставшись в обычном черном балахоне.
- Приветствую вас, Стражи, - заговорил первосвященник, предварительно оглядев мужчин, склонивших перед ним головы. – Надеюсь, его святейшество уже разъяснил вам основные правила будущей службы?
- Да, господин, - ответил за всех Сахулл. – Теперь мы знаем, что должны посвятить остаток дней охране святой земли.
Кхорх покосился на жреца и странно усмехнулся.
- Пока с вас не будут сняты символы Стражей, – уточнил он.
- Какие, господин? – спросил Одрух.
- Пояс с ножнами и именные браслеты из бронзы, - поспешно ответил Герех. – Все это появится у вас во время ритуала посвящения, который проведет один из жрецов Кэух.
- Но перед тем как каждый из вас произнесет слова клятвы, хочу, чтобы вы твердо запомнили, каким обязан быть истинный страж невилл, - подхватил первосвященник. – Пусть станут напутствием вам мои слова, пусть будут выжжены огнем в сердцах. И пусть примеры тех, кто нарушил заповеди Стражей, никогда не будут забыты. Итак, слушай же, служитель Кэух, каким ты станешь, когда ступишь на благословенную землю близ священного Колодца:
ты будешь тихим и терпеливым, иначе тебя постигнет участь Мауха, кричавшего там, где нужно было молчать и слушать.
Ты должен быть выносливым и сильным, чтобы не стать Ивхом, напрасно считавшим себя таковым.
Развивай в себе самообладание, и пусть пример Вахра, убитого змеями, стоит перед твоими глазами.
Будь внимательным, чтобы, подобно Иманиусу не стать жертвой собственной беспечности и излишней самоуверенности.
Не впускай в душу свою страх, или он покорит тебя и убьет, как убил Тилха.
Никогда не трогай то, что не принадлежит тебе, и помни о плачевной кончине Тавлуха, что позарился на чужое богатство.
И, наконец: не будь самонадеян с тем, кто сильнее тебя, умей смиряться с тем, что кажется тебе неправильным. И не пытайся противоборствовать божеству.
Он замолчал, блестя глазами.
- Как - кто? – подал голос Одрух. – Ты забыл сказать, кто сделал это, господин.
Кхорх обнажил в улыбке мелкие, острые зубы.
- Ты же понимаешь, змеелов, - он помолчал, потом заговорил, возвысив голос, и чем больше говорил, тем торжественнее звучали его слова. – Кэух, божественная Кэух уже готова подняться к нам из темной бездны, чтобы мы, служители ее, могли поклониться ей. Божество малусов, что было лишь духом, наконец, обрело плоть. Теперь ваши жизни связаны с той, что обитает в Колодце. Готовы ли вы, братья, к новой жизни?
- Да! – ответили они разом.
- Опуститесь на колени, чтобы я видел вашу готовность и смирение перед единственным господином, которому вы будете служить отныне.
Мужчины выполнили просьбу. И тогда в пещере появился еще один человек, облаченный в серебристый хитон с капюшоном, который скрывал лицо. Он был высок и двигался так степенно, что невольно вызывал почтение у новоявленных служителей. В руках его находилась свернутая одежда для стражников, и, подойдя к помосту, он сложил ее там и повернулся к собравшимся.
- Приветствую тебя, жрец Кэух, - обратился к нему Кхорх, склоняя голову.
Тот в ответ низко поклонился ему, прижимая руку к груди.
Малусы стали подходить по одному, принимая одежду и облачаясь в нее прямо перед жрецом. После чего служитель сам застегивал на запястьях каждого по браслету, и читал короткую молитву, накрыв своей правой рукой правую руку посвящаемого. Причем, последний, всякий раз с некоторой опаской свершал это действо, стараясь не смотреть на белую, холодную руку жреца с загнутыми, длинными и темными ногтями.
Церемония происходила в тишине, нарушаемой только неприятно сиплым, очень низким голосом служителя и теми, кто повторял за ним слова клятвы.
Когда последний из Стражей принял браслеты и подошел к остальным, снова заговорил первосвященник:
- Вы стали избранными! Будьте достойны оказанной вам чести. И никогда не преступайте заповедей, что услышали в гроте Умбры. Будьте чисты и духом и телом! Сейчас вы стоите на пороге иной жизни, безнаказанно нарушить законы которой не сможет ни один смертный! – он воздел руки кверху и воскликнул:
- Да свершится! Пусть закроются врата прошлого.
Вход в пещеру, через который привел их Герех, преградила плита, что снова напомнило людям о пережитом в Млечных гротах.
- Откройте новые врата!
За спинами стражников разомкнулись каменные глыбы, образуя проход. А жрец в серебристых одеждах прошествовал к нему, потом остановился перед входом и снова низко поклонился.
- Войдите в обитель невилл! – вновь раздался дрожавший от напряжения голос Кхорха.
Стражи последовали за служителем и оказались в красивой пещере с большим и плоским, пепельно-синим камнем в самом ее центре. Здесь было еще два входа, один из которых открывал галерею, ведущую к озеру, за другим же располагалась целая анфилада комнат служебного значения. Туда все и направились.
- Отныне, это ваш дом, - пояснил жрец, переходя из залы в залу. – Здесь вы будете свершать ежедневные молитвы, - сказал он, обведя рукой первую комнату со статуями Кэух - существа, похожего на паука, но с человеческой и довольно уродливой головой. – Здесь – сможете открывать для себя знания, накопленные другими народами, - вдоль стен следующей залы стояли простые скамьи, а в нишах над ними лежали книги и свитки. – Эта комната для тренировок, чтобы укреплялся не только ваш дух, но и тело.
Далее шли – трапезная с большим столом, и общая спальная с низкими ложами и сундуками для личных вещей.
- На рассвете каждого дня, - продолжил жрец своим странным голосом, - вы станете обходить берег озера, которое уже знакомо вам. А когда невиллы выйдут к священному колодцу, вы обязаны присутствовать при ритуале, следя за правильностью его исполнения.
- Ну, мы-то уже свершали его, - усмехнулся Одрух, - и поэтому, знаем…
- Ты потешаешься над священным действом, Страж, - перебил его служитель, - и можешь поплатиться за это. Ваше дело – смотреть за тем, чтобы содержимое чаш, которые носят девы, не оказалось пролитым на землю. Если это случится – невиллу придадут смерти. Такое Кэух не простит людям. Это понятно? Теперь вы можете отдохнуть и осмотреться. Хочу еще заметить: все необходимое вы станете получать через служек, которые имеют доступ в ваш дом только через трапезную. Они же будут оповещать о трапезах в урочный час, посредством вот этого гонга, звон которого слышен даже на дальнем берегу Хелла. Служки знают свои обязанности. Вы должны усвоить свои. Если кто-то из слуг окажется вне грота для Стражей – вы будете наказаны. Если чужой проникнет на озеро – вы будете наказаны. Если одна из невилл нарушит правила – вы будете наказаны. Все. Я стану приходить к вам сам после утреннего обхода. Это понятно?
- Да, господин, - кивнул Сахулл и, замявшись, поинтересовался, - можно ли узнать твое имя?
- Меня зовут Хепи-Сах, - ответил служитель, опуская голову, и многим показалось, что он желал спрятать и без того закрытое лицо. – Будьте готовы - через несколько дней в храме состоится первая службы, на которой ваше присутствие обязательно. И помните, скоро настанет час Хелла, когда над Иктусом восходит луна. Пока свет ее не погаснет с приходом нового дня – никто из рода человеческого не смеет выходить к озеру. Ну, а сейчас, я удаляюсь, - добавил он и, развернувшись, покинул дом стражников.
- Странный, - проговорил Одрух задумчиво, потирая подбородок. – Мне поначалу показалось, что он так двигается из-за особой важности, что напускают на себя эти жрецы. Но теперь понимаю – не все так просто.
- И имя чудное, - подхватил Дрэвх, заметив, какими странными взглядами обменялись горцы, когда услышали его. – И рожу прячет.
- Тихо! – возмутился Сахулл, который уже считал себя приемником Хоруга и схватился бы с любым, кто только посмел опровергнуть это. – Чего разорались? Забыли – кто вы теперь? Священные Стражи! А им не пристало выражаться так оскорбительно о высших по положению! – он кашлянул и шмыгнул коротким носом, окидывая довольным взглядом свой новый наряд. Не смотря ни на что, ему нравился его хитон, со шнуровкой на груди и штаны, которые никогда не носили малусы.
- Хорош, - заметив, что он любуется собой, усмехнулся Одрух. – Мне, к примеру, пришлись по душе вот эти сапоги из кожи. Говорю со знанием дела, потому как у озера могут водиться змеи.
Звучный голос гонга прервал его речь.
- Нас приглашают на вечернюю трапезу, - засмеялся Рехум, который, казалось, еще больше похудел за прошедшее испытание, став похожим на подростка.
- Пошли, - кивнул Сахулл. – Тебе-то не помешает подкрепиться. Да и мы с удовольствием составим тебе компанию!
Все вошли в трапезную, и расселись за столом, уже слыша аромат жареного мяса.
Двое мужчин в сером вышли из смежной комнатки, неся большие плоские чаши с едой.
- Кифрийцы? – счастливая улыбка сползла со смуглого лица Дрэвха. – Нас будут обслуживать эти грязные морды? – он с пренебрежением окинул рослую фигуру одного из служек с бронзовой кожей и золотыми браслетами на босых ногах. С тех пор, как в Улхур пришли первые наемники из Кифры, многие малусы преисполнились к ним презрением и злобой. Дрэвх испытывал к детям Песка особые чувства. В его чуть приплюснутом носе и узких, припухших глазах, в блеске черных волос и особом оттенке коже, легко угадывались черты кифрийца. И натерпевшись насмешек от соплеменников, он люто ненавидел этот народ, подозревая во всех грехах свою несчастную матушку.
- Успокойся, - посоветовал ему Одрух, кивнув кифрийцу.
Тот поставил блюдо и молча поклонился. Второй его собрат замер у противоположного конца стола.
- Ступайте, - отпустил их Сахулл.
А когда они ушли, недовольный Дрэвх глянул на охотника:
- А кто назначил тебя здесь главным, брат?
- Хватит! – Фархус ударил по столу тяжелой рукой. – Хочешь стать лидером? Тогда заслужи наше уважение, как сделал это Хоруг! Сахулл старше тебя, - понизив голос, продолжил он, - и не оскорбляет людей понапрасну. Кем бы они ни были. Я понимаю, все мы напряжены после того, что довелось пережить, но пережить вместе, хочу заметить.
- Ага, а чего это ты сам сторонишься нас, словно мы прокаженные? – огрызнулся Дрэвх. – Вы с дружком будто не наших кровей и все переглядываетесь многозначительно.
- Я вырос вместе с Лахваром, - усмехнулся горец. – Конечно, он ближе мне, чем ты.
- Всё выяснили? – вмешался Одрух. – Давайте по достоинству оценим трапезу, что приготовили для нас любезные кифрийцы, - он предостерегающе взглянул на молодого охотника, который, стиснув зубы, опустил глаза.
В молчании мужчины принялись за мясо. Но когда прислужники вынесли фрукты и мед, Дрэвх, не сумел сдержать клокотавшей в нем ярости, когда один из кифрийцев случайно задел его краем просторного рукава. Двинув по блюду так, что на пол посыпались румяные персики, малус ухватил за шиворот испуганного служку и притянул его к себе.
- Ты это нарочно, гад? – гаркнул он в испуганное лицо.
Кифриец замотал головой, мыча и слабо упираясь.
- Чего? Говори, урод – зачем ты толкнул меня?!
- Отпусти его, - Одрух поднялся и направился к взбешенному стражнику, что принялся душить безропотного бедолагу.
- Отвечай! – возопил Дрэвх, и вдруг замолчал, выпуская из рук кифрийца, который широко открыл рот, задыхаясь. – Сожри меня Улх, - тихо выругался он, ошарашено глядя на служку.
- Чего ты? – отнимая блюдо у кифрийца и отправляя его в коморку, поинтересовался змеелов, недоверчиво посмотрев на побледневшего бузотера.
- У него отрезан язык, - ответил тот растерянно.
На какое-то время за столом восстановилась полнейшая тишина, которую нарушил Одрух, невесело заметивший:
- Кхорх надежно хранит тайны подземелий.
- Смотри, - отозвался Сахулл, - как бы и тебе не лишиться кое-чего за эти слова.
- Пора и отдохнуть, завтра – трудный день, - нахмурившись, сказал Фархус и первым пошел в спальную.
Но как только мужчины улеглись, поглощенные безрадостными и тревожными мыслями, до них вдруг донесся близкий, сиплый и протяжный вой, полный тоски и боли. Ему ответил другой, приглушенный и шедший как будто с озера.
- Кто это, храни нас Улх? – вскрикнул Рехум, вскакивая с кровати.
- Их двое, огромных и, судя по голосу, голодных змеев, - ответил Одрух. – Наши новые знакомые желают нам покойной ночи. Настал час Хелла…
Утром их разбудил жрец.
- Ваш первый день службы начат, - сказал он, - и, судя по недовольным лицам, ночь прошла не совсем спокойно.
Лахвар уже хотел ответить, но Сахулл чувствительно сдавил ему руку и, отодвинув юношу, подошел к служителю.
- Приветствую тебя, Хепи-Сах, - поклонившись, проговорил он почтительно. – Благодарим, мы отдохнули и готовы исполнить свои обязанности.
- Прекрасно, - ответил тот бездушно-ровным тоном. – Прошу в трапезную.
На этот раз, в присутствии жреца, все обошлось спокойно, да и третировать и без того несчастных кифрийцев, никто не хотел.
Все чувствовали нервозность, когда отправились за молчаливым служителем в грот дев и встали полукругом невдалеке от синего камня.
Церемония оказалась недолгой и совсем не торжественной. Сам открывший колодец Хепи-Сах прочел над ним короткую молитву. Потом появились невиллы. Одетые в белые, свободного кроя платья, с распущенными волосами и босые, они показались мужчинам похожими на прекрасных сказочных созданий. Только сказки в этих краях имели жутковатый смысл.
Каждая из дев несла в руках глубокую чашу, полную какой-то жидкости – нечто темно-красного с черными сгустками. По очереди невиллы вылили это в бездонные недра, и колодец закрылся.
Девушки опустились на колени и затянули что-то совсем непонятное и мало похожее на песнь. Судя по бледным лицам бедняжек и дрожавшим голосам, все что происходило сейчас, стало крайне мучительным для них.
Собрав чаши, жрец отпустил невилл и подошел к стражникам.
- Теперь вы должны осмотреть берег озера, - тускло сказал он.
- Помилуй нас, - чуть слышно пробормотал травник, едва не лишившись чувств, когда до него донесся запах, источаемый чашами. И если бы не Фархус, который вовремя поддержал его, юноша свалился бы в обморок прямо на глазах у служителя.
Но тот не стал задерживаться и величественно покинул грот.
- Это кровь, - выдавил из себя дрожавший Рехум.
- Да успокойся ты, - встряхнул его горец. – Чего ты хотел?
- Кого можно кормить… этим?
Одрух засмеялся:
- Отец говорил мне, что у каждого свой бог. Можешь представить, какой он у Кхорха.
- Идем к Хеллу, - напомнил всем Сахулл, - и держите себя в руках
- А я вот о чем думаю, - шагая по галерее, проговорил Дрэвх. – Млечные пещеры где-то совсем рядом.
- Возможно, - отозвался Лахвар. – Мне кажется, озеро находится на дне кратера и та отвесная скала – фундамент храма Кэух-Арахна. Вот почему мы видели небо. Может, густой туман стоит в кратере не всегда. Млечные пещеры тянутся по окружности жерла вулкана. Мне еще тогда показалось, что галереи идут по кругу.
Тем временем, они уже вышли к озеру, и остановились, удивленные и зачарованные.
Над аспидно-синей в серебристых бликах водой редкими полосами стлался туман. В его белесых прорехах виднелось синее небо. А где-то там, за туманом, в пустом безмолвии, высились антрацитовые скалы. У самого берега тихо плескались волны, перекатывая рябые камушки.
Фархус зачерпнул воду.
- Соленая, - сказал он. – Как могут здесь расти цветы?
- Какие цветы? – подхватил Дрэвх, к которому снова возвращалось бойцовское настроение.
- Нимфеи, - горец обернулся, взглянув на охотника. – Разве ты не заметил их в прошлый раз?
- Как то не до цветов было, - признался тот.
- Я тоже их видел, - проговорил Рехум как-то неуверенно. – И потом подумал, что мне привиделось - в такой воде они не могут жить.
- Проверим? – прищурился Дрэвх.
- Но… там ящер, - пробормотал смущенный травник, отступая.
- Не впускай страх в душу свою, - засмеялся охотник. – Так завещал нам великий Кхорх. Ты тоже трусишь? – взглянул он на Фархуса.
- Нет, - тот пожал плечами, – но смысла в этой затее не вижу.
- Ну, как же? Если найду цветок я, Сахулл перестанет корчить из себя вождя нашего племени, - он хмыкнул. – Найдешь ты – Дрэвх больше рта не разинет. Идет?
- Идет!
- Одумайтесь! – попытался урезонить их Сахулл, но охотник лишь рассмеялся ему в лицо.
- Я помолчал бы на твоем месте или сам полез в пасть дракону.
Горец оттолкнул друга, что попытался помешать ему и, сбросив сапоги, первым вошел в воду. Хохоча, охотник отправился за ним. И скоро туман поглотил их.
Они поплыли в разные стороны, нисколько не сомневаясь в успехе. Но чем дальше оставался берег, тем плотнее становился туман, через который уже ничего не было видно.
Фархус перестал грести и огляделся. Ноги покалывало от холодной воды, но он все же решил доплыть до скал и уже тогда повернуть назад.
- Вернитесь! – еле донеслось до него с берега, и стражник удивился, что так далеко уже забрался.
- Э-э-й, - отозвался Дрэвх совсем рядом, в то же время, оставаясь невидимым.
А горец заметил цветок.
Он был близко, покачиваясь на синей глади, где отражались его белые лепестки. Фархус протянул руку, касаясь чашечки, и вдруг ощутил жалость к трогательной хрупкости нимфеи. Но пальцы уже скользнули к упругому стеблю, надламывая его. Не веря глазам, он поднес к лицу сорванную лилию, испачканную кровью…
Вдруг перед ним взорвались спокойные воды, и голова ящера вынырнула из темной глубины. Разинув страшенную пасть, змей бросился на горца и только чудом тому удалось увернуться, оттолкнувшись от чешуйчатого тела гада. Тот обрушился мимо всей массой, снова погружаясь в пучину, и Фархуса затянуло водоворотом. Оказавшись под водой, он открыл глаза, и с ужасом увидел сквозь мутное пространство, как разворачивается гибкое тело змея. Что произойдет потом, он никак не мог предположить, но сцена эта долго будет преследовать его в ночных кошмарах. Огромная пасть ящера распахнулась так близко, что стали видны острые, длинные зубы и черная глотка твари. Забив ногами и загребая руками, горец рванулся в сторону, уже предчувствуя, как вопьются в него драконьи клыки. Но… мгновение минуло. И чьи-то руки потянули его наверх, прочь от разбухающего в воде кровавого пятна.
- Зачем ты полез за мной? – отплевываясь и тяжело душа, проговорил Фархус, выбираясь на берег, где их ждал мокрый и притихший Дрэвх.
- Извини, надо было позволить ящеру сожрать тебя, - отозвался Лахвар, нисколько не обижаясь на друга. – Держи трофей, - он протянул ему уцелевшую нимфею.
Но ни забрать цветок, ни выразить радость победы Фархус не успел - к ним подбежал запыхавшийся Рехум.
- Скорей, - оборачиваясь и показывая назад, выпалил он. – Идемте.
- Куда? Объясни толком! – потребовал Дрэвх.
- Когда вы уплыли, я увидел, как вспыхнули над скалами огни, потом покатились вниз, и угасли. Сахулл тоже видел и все пошли туда, а меня оставили, - он сконфуженно смолк, не находя больше слов.
- Идем, - кивнул Лахвар.
И скоро они уже пробирались по заваленному большими валунами берегу, быстро догнав собратьев.
- Искупались? – подозрительно недобро бросил Одрух.
- Цветок у меня, - похвалился Фархус.
- Поздравляю.
- Быстрее, - поторопил их встревоженный Сахулл. – Кажется мне, что случилось непоправимое.
В той самой скале, над которой появились странные искры, Стражи обнаружили глубокую пещеру. Внутри горел огонь.
- За мной, - позвал Сахулл.
Они вошли и увидели невилл, которые суетились над кем-то, лежавшем у самого костра. И вновь невольно очарованные видением прекрасных созданий, мужчины так и стояли бы, не в силах вымолвить ни слова, если бы одна из них не вскрикнула, заметив стражников.
- Что вам здесь нужно? – быстро оправившись от испуга, строго сказала она и направилась навстречу непрошеным гостям. – Разве вы не знаете, что в эту пещеру нельзя входить чужим?
- Начнем с того, что мы не чужие, - обиделся Дрэвх. – К тому же, нам показалось, что здесь кричали.
Девушка немного успокоилась, узнав Одруха, который был из ее родного племени.
- Рада, - что ты прошел испытание, - опустив глаза, проговорила она тихо.
- Спасибо, Лемаис, - улыбнулся тот. – Но, что же у вас произошло?
Красивое личико невиллы вновь стало испуганным.
- Крорис вдруг стало плохо, - поспешно заговорила она и вдруг замерла, увидев в руках Лахвара озерную лилию. – Зачем, - глаза девушка потемнели от страха, - зачем ты принес это сюда?
- Что? – не понял юноша. – Нимфею? Фархус сорвал ее…
- Сорвал?! – воскликнула она и бросилась к другим невиллам, которые тщетно пытались привести в чувство свою подругу. – Она умрет! Умрет! – закричала девушка. – Они погубили ее лилию!
- Что все это значит? – с раздражением спросил Фархус. – Мне кто-нибудь объяснит? В чем я виноват? – он подошел к той, что неподвижно лежала прямо на земляном полу пещеры. Она уже была мертва.
Горец, легко подняв еще теплое тело, перенес его на возвышение в глубине грота, и снова обратился к Лемаис:
- Скажи мне, почему?
- Так захотел Кхорх, - всхлипывая, ответила она. – Или, скорее, сама демоница. Мы живы, пока цветут в озере нимфеи, которые, как зеницу ока, обязаны стеречь Стражи, - невилла с укором взглянула на молодого человека.
- Я клянусь, что ничего не знал о лилиях! – воскликнул тот.
- Какое это теперь имеет значение? Особенно для Крорис? – с горечью спросила девушка, склонилась над умершей и снова заплакала.
Мрачный Фархус вернулся к собратьям.
- Наверное, надо сообщить об этом жрецу, - хмурясь, сказал Сахулл, окинув тяжелым взглядом грот с низкими сводами и земляным полом, где не было даже тех удобств, что показались ему скромными в доме Стражей. Очаг окружало шесть подстилок из трав. Глиняные чаши с похлебкой стояли прямо возле циновок, брошенных вокруг костра. – И именно так первосвященник представляет себе чистую жизнь непорочных дев, - добавил он едко. – Грезя об утонченной роскоши мхаров, он не хочет искушать их слабые души хотя бы постелью изо льна.
Ему никто не ответил. А невиллы, снова собравшиеся над той, что еще совсем недавно была полна жизни, запели над ушедшей подругой тоскливую песнь Смерти.