Книга Юзефа Мацкевича «Катынь», которую я неоднократно цитировал в этих заметках, была переведена на русский язык в 1988 году, незадолго до смерти автора. Это своего рода энциклопедия антисоветских обвинений, «краеугольный труд», как назвал ее автор предисловия к книге на русском языке. Мне, конечно, очень хочется надеяться, что читатели этих заметок уже поняли, из каких углов состоит «труд» пана Мацкевича. Но, чтобы у читателей сложилось более полное представление о книге, о том, что пишут о Советском Союзе современные Геббельсы, я процитирую из нее еще несколько предложений. Вот, например, эти: «Здесь крестьянин не имеет права без разрешения покинуть свою деревню, рабочий – фабрику, горожанин – город… Въезд или вход в промышленный город и окружающую их полосу (от 20 до 100 км) требует особого разрешения…». Ну, а это его утверждение – просто дежурное блюдо на антисоветской кухне: «…в Советском Союзе действительно каждый человек в любую минуту может исчезнуть с лица земли, могут исчезнуть тысячи… но только по воле и с ведома властей». А вот пан Мацкевич делится своими воспоминаниями о пребывании в Катыни: «Штатских было мало, а те, кого мы видели, были оборваны и запуганы». Я здесь обрываю фразу, чтобы спросить читателей, чем, по их мнению, пан Мацкевич объясняет запуганность местных жителей? Тем, что они боялись оккупантов? Как бы не так! «Зная советскую жизнь, я не удивляюсь, тому что любой житель Смоленска старается говорить как можно меньше и больше пожимает плечами». Вот из такого материала сотворен «краеугольный труд» «Катыни» – одной из глав антисоветской летописи. Нет, не знают эти люди, что такое совесть… Да, по-моему, и умом не богаты…
И все-таки националисты не сумели отравить ядом ненависти к Советскому Союзу, к России, к русским всех поляков. В том же 1988 году, в начале декабря, корреспондент ТАСС в Лондоне Юрий Левченко передал в Москву корреспонденцию. Тогда ее в Москве «не заметили». Но она и сейчас представляет несомненный интерес.
Я взял ее текст из газеты «Воля», которую в начале 90-х годов редактировал Ричард Иванович Косолапов. Ю. Левченко на вполне «демократическом» языке сообщал в Москву: «Чудовищной провокацией, призванной замести следы кровавых преступлений гитлеровцев на оккупированной территории, посеять рознь между союзниками и вбить клин между народами Советского Союза и Польши», – называет выдвинутые фашистской пропагандой в 1943 году и повторяемые кое-где и ныне обвинения СССР в уничтожении тысяч польских военнопленных в 40-х годах Ромуальд Святек, автор только что вышедшей в издательстве «Панда пресс» книги «Катынский лес».
Автор, поляк по национальности, впервые заинтересовался этим вопросом в сталинских лагерях, куда он был брошен, когда в 1949 году приехал из Англии, где жила его семья, на родину своих предков – в Советский Союз. Вместо свидания с родными местами он был арестован и несколько лет вынужден провести в компании с немецкими военнопленными, которые в послевоенные годы использовались на принудительных строительных работах в СССР.
Там он встретился с несколькими гитлеровскими офицерами, которые в годы войны служили под Смоленском и были хорошо осведомлены о событиях, связанных с преступлением в Катыни. Довелось ему говорить и с русскими заключенными, выходцами из Смоленщины, непосредственными свидетелями того, что на самом деле произошло в Катынском лесу.
Позднее, по возвращению в Англию после освобождения по амнистии в 1956 году, он долгие годы работал с архивом, тщательно собирал имеющие отношение к делу документы и свидетельства. Книга «Катынский лес» стала итогом его многолетнего кропотливого труда.
Опираясь на многочисленные фактические материалы, автор убедительно доказывает, что вся история с убийствами в Катынском лесу польских военнопленных офицеров была хорошо спланированной немецким командованием операцией, преследовавшей далеко идущие цели.
Оккупировав Смоленщину в начале войны, фашисты повели настоящую охоту за польскими офицерами, которые до войны содержались в Катынском лагере и были по амнистии освобождены правительством СССР незадолго до начала Великой Отечественной войны. (Ю. Левченко ошибается. Амнистию польские офицеры, напомню, получили 12 августа 1941 года. Поэтому лагерное начальство в первые дни войны и пыталось отправить поляков куда-нибудь на восток – авт.). Поляков хватали и немедленно уничтожали. Счет жертвам шел на тысячи.
В 1943 году, когда в ходе войны наметился перелом в пользу союзников, нацисты, предчувствуя поражение, приняли меры к тому, чтобы замести следы преступлений. Был разработан дьявольский план, направленный на то, чтобы переложить на СССР ответственность за уничтожение польских военнопленных.
По этому плану предписывалось вырыть братские могилы в Катынском лесу, эксгумировать из всех окрестностей трупы убитых фашистами польских офицеров и перезахоронить их в новом месте, создав видимость «кровавой расправы большевиков над поляками». Для пущей убедительности в братские могилы накидали советские газеты за весну-лето 1940 года – ни днем позже.
Долгие месяцы осуществлялась чудовищная операция. По ночам в окрестностях Катыни натужно гудели тяжелые немецкие грузовики: к свежим могилам свозились выкопанные в Смоленской и соседних областях трупы польских офицеров. Местным жителям было строго запрещено выходить на улицы. Везли в Катынь и живых поляков, за которыми по-прежнему продолжали охотиться. Их расстреливали в лесу известным эсесовским приемом: пуля в затылок.
Когда операция была закончена, геббельсовская пропаганда протрубила о «зверском преступлении большевиков». Были представлены и «свидетели» из числа местных жителей, которые «подтвердили» версию о «расстреле польских офицеров советскими охранниками». Провокация была хорошо продумана, и версия событий в Катыни имеет хождение и по сей день.
В книге Р. Святека документально опровергается клевета фашистской пропаганды. Приводятся показания выживших «очевидцев», которые подтвердили, что «свидетельские показания» вырывались у них в гестапо с помощью пыток.
Подробно цитируются многочисленные рассказы подлинных очевидцев этих страшных событий, которые подтвердили и, дополняя друг друга, доказали, что преступление в Катыни было совершено гитлеровцами.
«Никого не должно удивлять, что нацисты сделали все, что в их силах, чтобы посеять недоверие между поляками и русскими, ибо они боялись их союза», – пишет Святек.
«В завершение этой грустной истории я бы посоветовал полякам раз и навсегда перестать питать неприязнь к своему восточному соседу из-за изменений географии и границ Польши в послевоенный период. На самом деле каждый истинный поляк должен быть не только удовлетворен таким исходом, но и питать чувство благодарности к тем, кто это сделал.
Когда я вернулся из трудового лагеря в 1956 году и посетил западные территории Польши, я понял экономическое значение новых польских границ и в душе даже простил Сталину страдания, которые выпали на мою долю и долю моей семьи, за то, что он был создателем новых польских границ… Поляки часто не знают, чем они владеют, и не хотят знать, что Советский Союз пожертвовал миллионами жизней своих граждан, чтобы поляки имели свое независимое государство, которого без его помощи они никогда не имели».
Автору 80 лет. Книгу он издал на собственные сбережения. Выпущено в свет всего 1000 экземпляров. Сенсационный материал не находит спроса в Великобритании, где так часто раздаются сетования по поводу «нехватки свидетельств» о происшедшей в Катыни трагедии.
Автор не может даже найти магазин, который согласился бы позаботиться о продаже книги.
«Помогите, чтобы о моей книге узнали люди. В ней чистая правда», – сказал он в беседе с корреспондентом ТАСС.»
Примерно в то же время, что газета «Воля» опубликовала материал корреспондента ТАСС, «Военно-исторический журнал» перепечатал предисловие к книге Р. Святека «Катынь в свете английских документов». Мне кажется, что некоторые выдержки из этого предисловия будут также к месту и в этих заметках. Автор вначале рассказывает о своих мытарствах с изданием книги «Перед лицом Красного трибунала» еще в 1968 году. В целом рукопись издателям нравилась. Кроме одной главы. А именно той, в которой автор ставил под сомнение немецкую версию об убийстве польских офицеров. Не понравилась точка зрения Р. Святека и польской эмигрантской общине в Англии. С трудом Р. Святек нашел издателя, который согласился напечатать книгу, но при условии изъятия из нее главы о Катыни. Автору пришлось уступить.
И все-таки автор не сдался. «По натуре, пишет он в предисловии, я упорный человек, а кроме того, меня раздражала нетерпимость к иному мнению в среде польской эмиграции. Я проявил настойчивость и решил доказать, что прав. Без промедления направился в Лондонский архив, где изучил большое количество документов, относящихся ко временам второй мировой войны, начиная с апреля 1943 года.» К великому изумлению автора, он «там обнаружил чрезвычайно интересную переписку между Москвой и Лондоном». Из нее Р. Святеку стало совершенно ясно, что «в 1943 году британское правительство было полностью убеждено в том, что массовое уничтожение польских офицеров в Катыни дело рук нацистов. Президент США Рузвельт был абсолютно такого же мнения.
Изучив все документы, касающиеся Катыни, я окончательно понял, почему англичане оказывали такое грубое давление на польского премьер-министра того времени Сикорского, чтобы отозвать обратно запрос польского правительства в Международный Красный Крест в Женеву на проведение расследования катынской резни».
Как и все или как и многие польские эмигранты в Англии, Р. Святек верил утверждениям гитлеровцев. Пересматривать свой взгляд на события в смоленском лесу автор стал, как он сам пишет, после того как оказался «в советском лагере в Воркуте среди немецких военнопленных, членов польского ополчения, власовцев, бандеровцев, воевавших на стороне Германии, а также среди различных противников советского тоталитарного режима. Там, в лагерях, часто горячо обсуждались вопросы относительно катынской бойни».
За семь лет, что Р. Святек находился в советских лагерях, он встречался, как сам пишет, «с сотнями немецких военнослужащих, которые говорили, что после осады Смоленска летом 1941 года они видели лагеря с польскими военнопленными на оккупированной немцами советской территории». А в одном из лагерей, № 4 в Норильске, Р. Святек встретил капитана польской армии Владыслава Зака, жителя Кракова, который еще в начале июня 1941 года находился в одном из лагерей под Смоленском. Капитан избежал расстрела только потому, что его за две недели до начала войны перевели в какую-то московскую тюрьму. Предисловие к книге Р. Святек заканчивает еще одним «доказательством». Я не случайно взял это слово в кавычки, потому что это – все-таки не доказательство. Но возразить автору, мне кажется, просто нечем: «Пусть поляки думают, что наши офицеры погибли от рук НКВД, но я сам все-таки не могу поверить, что Сталин был настолько глуп, чтобы доставить польских офицеров ближе к польской границе лишь для того, чтобы здесь их убить».
Нетрудно заметить, что книга Р. Святека – это повторение всех выводов Специальной Комиссии. Но в отличие от членов Комиссии Н. Бурденко его свидетелями были не русские колхозники и другие советские граждане, а еще и немцы – недавние враги Советского Союза. И если несколько тысяч советских граждан от академика Н. Бурденко и митрополита Николая до единоличника П. Киселева и священника А. Оглоблина, как уверяет вся эта антисоветская рать, органы НКВД заставили лгать, то о свидетелях – немцах этого они сказать никак не могут. Немцев вообще никто за язык не тянул. Как и поляков, которые подтверждали существование лагерей с польскими военнопленными офицерами вплоть до начала войны. Хочу подчеркнуть, что свидетельство капитана В. Зака – не единственное, исходящие с польской стороны. Однако и их свидетельства, как и все, разоблачающие фашистскую провокацию, игнорируются.
Уверен, что Ромуальд Святек – не единственный вдумчивый и честный поляк. Но сегодня, как и в двадцатых годах прошлого века, в конце его, в Польше – время современных пилсудских, сикорских, андерсов, время мадайчиков, мацкевичей, валенсов и им подобных, для которых «чистая правда» о Советском Союзе – страшнее кары небесной. На родине просьбу честного и мужественного сына Польши Ромуальда Святека эти люди услышать, конечно, не захотели: интересам рвавшихся и дорвавшихся до власти русофобов она никак не соответствовала… Интересам их советских и российских единомышленников тоже.