Почти год назад писатель Эрнест Филимонович Плиев перебрался в новую квартиру, но все еще регулярно встречался со всевозможными слесарями-ремонтниками.

Вот и в субботу на пороге квартиры появился прилично одетый молодой человек с «дипломатом» в руке.

— Вызывали? — отрывисто спросил он хриплым голосом.

— Конечно!

Помогая раздеться незнакомцу, писатель заставил себя невесело хихикнуть!

— Квартирка досталась — хуже не придумаешь. С самого вселения постоянно кого-нибудь вызываем. Вы, извините, по какой части?

— Плотник я, из ЖЭУ, — последовал ответ.

— Ну как же! Как же! Заждались мы вас! — обрадовался писатель. — Вот сюда, пожалуйста, — провел он мужчину к своему кабинету, дверь которого настолько «села», впившись углом в паркет, что ее нельзя было сдвинуть с места.

Плотник остановился у двери.

— Не буду вам мешать, — направился Эрнест Филимонович в другую комнату.

— Куда вы? А снимать с петель кто будет?

— Что? — не поверил своим ушам писатель.

— Дверь, говорю, с петель надо снять.

— Но я, собственно, поэтому вас и вызывал… Видите ли, я писатель. Понимаете…

— А вы понимаете, что дверь тяжелая — я уронить ее могу, обои вам поврежу, шкаф, кресла… Неприятно будет. И потом, мне тяжести нельзя поднимать — голос может окончательно надорваться, — спокойно прохрипел плотник.

Эрнесту Филимоновичу пришлось приложить все свои силенки — и дверь оказалась на полу.

Плотник аккуратно приоткрыл «дипломат», достал ножовку, отмерил что-то на глазок и чиркнул ногтем.

— А не много? — вырвалось у Эрнеста Филимоновича.

— Знаете — пилите сами, — мастер протянул ему инструмент.

— Да нет, я так… Продолжайте…

— Тогда прошу без подсказок, — строго посмотрел плотник.

…Ступая в опилки, писатель под руководством плотника водрузил дверь на место.

— Я же вам говорил?! — сокрушенно воскликнул он. — Что вы наделали? Что наделали! А еще мастер!

Между дверью и паркетом образовалось такое отверстие, сквозь которое свободно пролезал домашний тапок писателя.

— Действительно, — почесал плотник затылок. — Зато дверь теперь свободно закрывается, — несколько раз закрыл-открыл он дверь. — Правда, немного переборщил, но ничего.

— Как это — «ничего»? Мне такая работа определенно не нравится.

— Ну, ошибся малость. С кем не бывает?.. С писателями, наверное, тоже случается?

— Да нет, не случается! Представьте себе, брака в работе настоящий писатель не допустит. Он поставлен в такие условия.

— А эти… Как их… Неудачи творческие?

— Бывают, к сожалению… Но это совсем другое дело: человек работал, отдавал все…

— Вот и у меня ваша дверь — творческая неудача! Ведь в каждой профессии возможно творчество. Стало быть, и у плотников, как и у писателей, возможны творческие неудачи.

— Да какое же тут может быть сравнение! Творческая неудача — это нечто особое. Это когда искренне, честно работаешь над произведением, а читатели прочитают и говорят: «Неудачно…»

— И я честно… отпилил чуть больше. Думал, что нормально будет, а получилось неудачно.

— Да поймите…

— А что тут понимать! — перебил его плотник, пытаясь повысить свой хриплый голос, — он, видимо, уже устал от такого «доказательного разговора». — У вас лично неудачи были?

— Да.

— И большие?

— Как вам сказать…

— Я спрашиваю: тираж у книг большой был?

— Приличный.

— Так что от вашей неудачи пострадали тысячи, а от моей — всего один человек. И у вас еще хватает совести критиковать меня!

Плотник взял свой чемодан, из которого донесся стеклянный звон и всплеск жидкости.

— Вот вылечусь, — совсем хрипло добавил он, — и тогда достану вам новую дверь. За плату, разумеется…