Душа – крошечная частица пограничной энергии Кришны – постоянно мечется между двумя мирами: материальным и духовным. Ей так хочется побыть еще здесь и, нацепив на себя бутафорскую корону из картона и фольги, подбежать к зеркалу и, любуясь собой, сказать: «Ну что? Разве я не похожа на повелителя мира? Разве мне не к лицу королевские знаки отличия? Мантию, несите мою мантию!» Удовольствие это, впрочем, обычно длится недолго. Очень быстро находится кто-то, кто сбивает с нас эту корону и дает нам пинок под зад – желающих побыть в этой роли много. Наши попытки примерить на себя роль повелителя вселенной только нам самим не кажутся жалкими и смешными. Всех остальных они обычно сильно раздражают.
И вот, получив достаточно тумаков, душа обижается на этот жестокий мир, который не хочет признавать ее и принимать всерьез ее претензии на господство. «Пусть так, – думает она. – Тогда я уйду из этого мира, где меня все равно никто не любит». Но не так-то легко покинуть ярмарку тщеславия. Слишком привыкли мы быть в центре. Никто не хочет менять место главного героя, пусть и в этом несовершенном жестоком мире, на место безымянного статиста в царстве Бога. Поэтому обидевши-еся на мир души, по-прежнему от мании величия, объявляют весь этот мир своей иллюзией и начинают воображать себя Богом. Так появляются великие йоги и философы, великие отшельники, мученики и аскеты.
Парадокс заключается в том, что душа обречена оставаться в рабстве до тех пор, пока воображает себя повелителем. Никто и никогда не сможет убежать из тюрьмы этого мира, пока у него будет оставаться преступное сознание соперника Бога, наделенного независимой властью и независимым правом наслаждаться. Только смирение может избавить нас от рабства и только терпение способно помочь нам избавиться от склонности властвовать и наслаждаться независимо от Бога.
Порожденный гордыней дух наслаждения – в каких бы формах он ни проявлялся, – искажая нашу изначальную природу, омертвляет всё вокруг нас и в конце концов омертвляет наше сознание, вынуждая душу снова и снова рождаться и умирать. Но дух служения наполняет жизнью этот безжизненный скучный мир и возвращает душе ее природное бессмертие. Служение – единственный способ избавиться от дурмана иллюзии. Поэтому, сколько бы гордые люди ни тешили себя россказнями о том, что в духовное царство ведет множество дорог, дорога из материального мира в духовную реальность только одна – это узкая, тернистая дорога кротости и смирения, пройти по которой до конца могут только самые терпеливые.
Рецепт тоника
Многие религии прославляют эти две духовные добродетели – смирение и терпение, но, увы, очень часто люди принимают за смирение отсутствие чувства собственного достоинства и закомплексованность и думают, что терпеливый человек – это тот, кто позволяет другим садиться себе на голову. В историях этой главы мы расскажем о том, как Шрила Прабхупада проявлял – подчас нестандартно – эти качества в своей жизни и как помогал своим ученикам развить их в себе.
Адикешава:
Я близко общался с Прабхупадой в течение примерно восьми лет в Аллахабаде, с 1931 по 1939 годы. Мы встречались с ним почти каждый день. Впервые я увидел его в Рупа-Гаудия-матхе в 1931 году. Он сидел и играл на мриданге. Этим вечером в храме была лекция, а затем киртан. После киртана настоятель Матха подвел меня к нему и представил как научного сотрудника Аллахабадского университета и ученика Шрилы Бхактисиддханты Сарасвати Тхакура Прабхупады. После этой встречи наше знакомство переросло в приятельские отношения, а затем – в тесную дружбу. Мы были очень близки с ним. Я называл его дада, «старший брат». В 1939 году я уехал из Аллахабада, и мы не виделись где-то двадцать девять лет. Я устроился на государственную службу, а он остался там. В свой срок он принял санньясу, и пути наши вплоть до 1967 года не пересекались.
В 1967 году здесь, во Вриндаване, мы встретились вновь. В том году я отошел от дел и решил поселиться во Вриндаване. В один прекрасный день я зашел в храм Радхи-Дамодары. Прабхупада только что приехал с Запада и поселился в своей комнате в этом храме. И вот я сижу на веранде, напротив его комнаты, и жду одного своего знакомого. Выходит Прабхупада, одетый в шафран. В таком облачении я его никогда не видел. Я знал его как Абхая, семейного человека, бизнесмена. А тут он в шафране и с посохом санньяси, и за ним – два его ученика, тоже в шафрановых одеждах, словно садху.
Поначалу я его не узнал – прошло почти тридцать лет, что я его не видел, он изменился, да еще эти шафрановые одежды. Но он стал внимательно всматриваться в мое лицо, словно пытаясь вспомнить, кто я такой. Наконец он спросил: «Доктор Капур?» О! Я узнал этот голос! Я вскочил: «Абхай Бабу?!» И он заключил меня в свои объятия.
В тот момент он направлялся куда-то, но тут же отменил все свои встречи. Проведя меня в свою комнату, он стал рассказывать, как проповедовал на Западе, показывал вырезки из газет.
Я внимательно присматривался к нему. В каком-то смысле это были два разных человека – Абхай Бабу, которого я знал, и Бхактиведанта Свами Прабхупада, с которым встретился во Вриндаване без малого тридцать лет спустя. Он стоял во главе международной организации и проповедовал по всему миру. Но при этом он оставался таким же смиренным, как всегда. Когда мы общались с ним в Аллахабаде, я даже представить себе не мог, что когда-то он станет Бхактиведантой Прабхупадой. Мне в голову такое не могло прийти. Он всегда был очень простым, непритязательным человеком. Но именно поэтому он обрел благословение Чайтаньи Махапрабху. Только по милости Махапрабху он стал Прабхупадой.
Тогда, в Аллахабаде, мы встречались почти каждый день. Иногда он навещал меня, но, как правило, мы виделись в Рупа-Гаудия-матхе по вечерам, когда там проходили лекции и киртаны. У него был магазин, он продавал лекарства, некоторые изготавливал сам по своим формулам.
Однажды он сделал тоник и дал попробовать мне. Я сказал: «Замечательный подарок. Не могу отказаться. Но я хотел бы, чтобы Вы дали мне тоник, который принимаете сами».
Он удивленно поднял брови: «Что ты имеешь в виду?»
«Я имею в виду тоник кришна-премы, любви к Кришне».
Он мгновенно ответил: «Тоника этого у меня нет, зато я знаю формулу».
«Отлично! – ответил я. – Ничего больше мне и не нужно. Если не секрет, что это за формула?»
Он сказал: «Никакой не секрет. Формула очень простая, и ты ее знаешь:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
„Повторять святые имена Кришны следует в смиренном состоянии духа, считая себя ниже травы, растущей на обочине, и стараясь быть терпеливее дерева. Нужно оказывать почтение всем и не ожидать почтения в ответ. Только такой человек способен постоянно петь и помнить святое имя Бога“. Вот формула этого тоника, и я собираюсь открыть ее людям всего мира».
В то время я не придал особого значения его словам, но, как оказалось, он действительно собирался проповедовать эту формулу по всему миру. В тот момент я подумал, что он шутит. Но сейчас, вспоминая этот эпизод, я понимаю, что уже тогда он думал о проповеди по всему миру, и он осуществил задуманное – никто не смог бы сделать то, что сделал он. Формула сработала.
Император Ашока распространил буддизм в одной этой стране, но даже он, со всей его властью, не смог сделать того, что удалось Прабхупаде за короткие десять лет. И удалось ему это только потому, что он каждый день принимал свой «тоник».
* * *
Шрила Прабхупада, многие знают формулу этого тоника.
Но далеко не все знают, где достать драгоценные, редкие ингредиенты, из которых он состоит. Иногда люди пытаются сделать этот тоник из дешевых заменителей. Они принимают безответственность за смирение, а пассивную покорность судьбе – за терпение. Но ты знал, где взять настоящие компоненты для этого лекарства.
Что такое смирение? Смирение – это способность действовать без страха ради Кришны. Однажды у тебя спросили:
«Как стать смиренным и оставаться смиренным?» «Чтобы стать смиренным, нужно сражаться за Кришну». Преданное служение немыслимо без смирения, а смирение не может проявляться иначе, как только в нашей способности действовать не ради себя, а ради Кришны. Страх же, несовместимый со смирением, – не что иное, как проявление нашего скрытого желания извлечь из своих действий какую-то выгоду для себя. Что такое терпение? «Способность человека спокойно выносить оскорбления называется терпением».
«Терпение означает, что человек должен спокойно сносить оскорбления и поругания. Если человек пытается постичь духовное знание, другие будут оскорблять его и бесчестить. Так устроен материальный мир. […] На духовном пути нас подстерегает множество препятствий, но мы должны проявлять терпение и продолжать идти по нему с решимостью» [69] .
Твой духовный брат говорит, что ты «собирался проповедовать эту формулу по всему миру». Это так. Ты, конечно же, проповедовал эту формулу в надежде на то, что люди воспользуются ею и начнут лечить с ее помощью свою болезнь – болезнь материального существования.
Но ты не ограничился тем, что дал им этот рецепт: бесстрашно проповедуя учение Господа Чайтаньи по всему миру, ты навлек на себя бесконечные оскорбления и таким образом на собственном примере показал всем, где найти редкие и ценные ингредиенты для этого лекарства. А создав свое проповедническое Движение, ты позволил тысячам учеников и последователей попробовать горько-сладкий тоник, тоник любви к Богу, на вкус.
Ты можешь встать мне на голову
Иногда образ гуру, принимающего служение от своих многочисленных учеников, может заслонить от глаз поверхностного наблюдателя истинную природу Шрилы Прабхупады. Люди, особенно в наше время, с подозрением смотрят на то, как один человек поклоняется другому. Обжегшись не один раз, они заученно повторяют фразу о развращающем влиянии абсолютной власти. Фраза эта и вправду справедлива в случае обычных людей, но она не относится к настоящему вайшнаву. Настоящий вайшнав остается слугой даже тогда, когда другие принимают его своим гуру и тем самым дают ему абсолютную власть над собой.
Джадурани:
Я делала копию с небольшой картинки, изображавшей Господа Нрисимхадева. В самом низу мне хотелось нарисовать индийский ковер, но на картинке, с которой я делала копию, не было никаких деталей. Мне нужно было расссмотреть, как выглядят настоящие индийские ковры, и тут я вспомнила, что в комнате у Шрилы Прабхупады, прямо над тем местом, где он обычно сидит, висит большая картина с Ситой, Рамой, Лакшманом и Хануманом, и на этой картине был изображен в том числе и красивый ковер. Прабхупада работал в это время в другой комнате, поэтому я на цыпочках прокралась в его комнату, чтобы попод-робнее рассмотреть картину. Однако подойти к ней совсем близко мне мешал матрас, на котором Шрила Прабхупада отдыхал. Я не решалась ступить на него, боясь совершить оскорбление. Говорится, что ученик никогда не должен садиться или тем более наступать на кровать своего гуру. Поэтому, чтобы рассмотреть картину, мне приходилось подпрыгивать. Прабхупада заметил это из другой комнаты и строго спросил: «Что ты такое делаешь?» Я ответила: «Шрила Прабхупада, я пытаюсь рассмотреть картину, чтобы нарисовать правильно, но не хочу наступать на Вашу кровать». Днем Прабхупада обычно сидел на этом матрасе, а ночью спал на нем. Он ответил: «Если это нужно для служения Кришне, ты можешь встать мне на голову, не то что на мой матрас». Позже я много раз убеждалась в том, что он не шутил, когда говорил это.
–
Шрила Прабхупада учил нас строго следовать правилам поведения, особенно в отношениях с духовным учителем.
Страх нарушить правила, безусловно, является признаком смирения и послушания. Но он также учил, что ради служения Господу можно пренебречь любыми правилами, и это будет высшим проявлением смирения. Всем известно, что именно безукоризненное следование правилам иногда питает гордыню людей, идущих по духовному пути, и отдаляет их от Бога. Уддхава прославляет пастушек Вриндавана за то, что ради служения Кришне они бесстрашно нарушили все правила, принятые в ведическом обществе. Говинда, личный слуга Чайтаньи Махапрабху, сказал однажды: «Ради служения Господу мне не страшно совершить сотни, тысячи оскорблений, но ради самого себя я не осмелюсь нанести кому-то даже тень оскорбления». Шрила Прабхупада, находятся глупцы, которые утверждают, что ты учил только правилам Вед, что у тебя нельзя научиться настроению спонтанного служения Кришне, которое принес в этот мир Чайтанья Махапрабху. Но даже в этом наставлении своей начинающей ученице ты учишь ее практиковать высшую форму преданного служения – служения, основанного не на страхе, а на чистой любви.
Океан смирения
Следующая история написана в форме подношения Шриле Прабхупаде. Мы оставили в ней уважительное «Вы», более подобающее в обращении к нему непосредственного ученика. Молитвы, в форме которых написаны наши обращения к Шриле Прабхупаде, подразумевают обращение на «ты».
Формальное «Вы» дистанцию устанавливает, неформальное «ты» ее устраняет. И так находясь на огромной дистанции от Шрилы Прабхупады – и по времени, и по духовному уровню, и по всем остальным параметрам, – мы осмеливаемся обращаться к нему на «ты», чтобы эта дистанция не становилась еще больше. Мы очень надеемся, что не злоупотребляем тем самым бесконечной кротостью Шрилы Прабхупады, о которой повествует эта история.
Равиндра Сварупа:
Вы улетали из Нью-Йорка куда-то на Запад, и по обыкновению огромная толпа учеников провожала Вас в аэропорту. Похоже, все или почти все Ваши последователи из Нью-Йорка, Бостона, Филадельфии и Балтимора съехались туда. Вы прошли в зону ожидания посадки, и Ваши ученики ринулись вслед за Вами, перепрыгивая через ограждения. Вы сели в кресло, и те, кто был рядом, устроились прямо на полу, тогда как те, кто был подальше, остались стоять. Преданные заполнили зал до отказа. Это были редкие минуты, когда мы могли пообщаться с Вами в неформальной обстановке, и в толпе царило удивительное настроение.
Я был одним из тех, кто оказался на периферии. Через некоторое время я заметил взволнованного представителя авиакомпании, который бегал от одного человека к другому и пытался им что-то втолковать. Преданные бросали на него презрительные взгляды и тут же отворачивались от бедняги, снова сосредоточивая все свое внимание на Вас. Я понял, что сейчас случится что-то нехорошее, и сам подошел к этому работнику. Оказалось, что ни один другой пассажир не может войти в зал ожидания, потому что его целиком оккупировали Ваши последователи. Среди всей нашей толпы был только один человек с билетом, и только ему было дозволено находиться здесь, и этим человеком были Вы, Шрила Прабхупада. Бедный представитель авиакомпании стал умолять меня о помощи. Действительно, у входа в зону ожидания, оставив всякую надежду войти туда, переминались с ноги на ногу слегка ошарашенные этим зрелищем пассажиры.
Однако мои попытки как-то изменить ситуацию увенчались тем же успехом, что и у несчастного работника авиакомпании. Я по достоинству оценил непоколебимую преданность собравшихся и понял, что нужен кто-то более авторитетный, чем я. Мне удалось пробраться к Рупануге, нашему Джи-би-си. У Рупануги был характер полевого командира, и обычно люди без лишних расспросов бежали туда, куда он указывал. Однако на этот раз, уговаривая Ваших последователей покинуть зал, даже он потерпел поражение. Все были сосредоточены на том, что делали Вы, Шрила Прабхупада, и рядом с Вами даже Рупануга казался назойливой мухой.
Тогда Рупануга Прабху решил прибегнуть к крайней мере. Запрыгнув на кресло, он сложил рупором ладони и закричал голосом генерала, поднимающего дивизию в атаку: «Харе Кришна! Все преданные должны немедленно покинуть зал для отлетающих пассажиров! Всем велено выйти отсюда! Немедленно!» Воцарилась гробовая, недобрая тишина. Все повернули головы к Рупануге и стали испепелять его взглядами. Все, кроме Вас, Шрила Прабхупада.
Эта сцена до сих пор стоит у меня перед глазами. Вы смотрите на Рупанугу – в Вашем взгляде недоумение и одновременно невероятная кротость, спокойная готовность принять все, что посылает Вам Кришна. И вот, не успеваем мы опомниться, как Вы поднимаетесь и направляетесь к выходу, приняв этот приказ на свой счет. Рупануга не может сдержать улыбки: «Вас это не касается, Шрила Прабхупада». Вы опять смотрите на него, недоумевая, как бы спрашивая: «Как же не касается, если было сказано „всем преданным“»? Сердце мое до сих пор сжимается от боли и любви к Вам, когда я вспоминаю Ваш взгляд, исполненный подлинной кротости. Спасибо Вам за то, что на одно мгновение позволили нам заглянуть в Ваше сердце и увидеть в нем бездонный океан смирения и детской простоты.
* * *
История эта и так написана в форме прямого обращения к Шриле Прабхупаде, поэтому свои завершающие слова, вопреки обыкновению, мы обратим не к Шриле Прабхупаде, а к ее автору – Равиндре Сварупе. Как часто за фасадом проповедника, гуру, главы Международного движения обычные люди и даже ученики не могли разглядеть в нем того, кем на самом деле всегда был и всегда оставался Шрила Прабхупада, – смиренного вайшнава, слугу Господа, ради служения готового на всё. Айшварья всегда затмевает мадхурью, а мадхурья часто прячется за айшварьей. Так некогда Кришна во Вриндаване пытался спрятаться за Своей четырехрукой формой Нараяны. Но мадхурья – смирение, кротость, простота, сладость – не может укрыться от глаз любящего. Спасибо Вам, Равиндра Сварупа прабху. Если бы не Ваш пристальный и любящий взгляд верного ученика, мы никогда не увидели бы Шрилу Прабхупаду таким – простодушным и смиренным вайшнавом, готовым первым выполнить приказ своего собственного ученика.
Еще один урок
Смирение – это форма сознания, в которой человек прозревает истину. Соприкосновение с истиной есть самое высшее проявление смирения, которому хочет научить нас духовный учитель.
Харивилас:
Меня пригласили в его комнату получать брахманическое посвящение – посвящение в гаятри-мантру. Я сильно волновался, как всегда при встрече со Шрилой Прабхупадой. А тут мне предстояло оказаться с ним с глазу на глаз. Я вошел и поклонился Прабхупаде. Он чуть подвинулся в мою сторону и сказал: «Сядь поближе». Я приблизился ровно настолько, насколько считал уместным, но он сказал: «Еще ближе». Он усадил меня прямо рядом с собой, справа, а затем дал в руки листок с гаятри-мантрами. Он повторил: «Сядь еще ближе», – и стал слово за словом говорить мне на ухо мантры. Я почувствовал необычайную близость к своему учителю: он шептал мне на ухо секрет, и в самом этом действе была особая доверительность, и мне очень хотелось сохранить это чувство. Мы были одни в комнате, и я невольно стал гордиться этим знаком доверия, воображая себя невесть кем.
Прощаясь со мной, он спросил: «Уезжаешь скоро?» Я сказал: «Да, Прабхупада». Я собирался уезжать на следующее утро. Он спросил: «Едешь через Кале?» Я очень удивился и стал думать, почему он так спросил и откуда он вообще знает о французском порте Кале на берегу Северного моря? Из английского Дувра я должен был добраться до Болоньи. Я ответил: «Нет, Прабхупада, не через Кале. Судно на подводных крыльях не идет из Дувра в Кале. Мы прибываем в Болонью». Он переспросил: «Ты уверен?» Я ответил: «Да, Прабхупада. Конечно, уверен. Вы не правы». Осознав, что слетело у меня с языка, я осекся. Я сказал Прабхупаде, что он не прав! Мне стало стыдно. Я не должен был так говорить. Я виновато посмотрел на Прабхупаду, но он все понял и только улыбнулся: «Не бери в голову». Я с облегчением сказал: «Огромное спасибо», – и поклонился. Он ответил: «Это тебе спасибо. Продолжай трудиться в Париже».
Я вышел из его комнаты, продолжая ругать себя за бестактность: «Как я посмел перечить Прабхупаде! Лучше бы я вообще молчал». На следующее утро я прибыл в порт Дувра. Перед самой посадкой в динамиках вдруг раздался треск и голос сказал: «Внимание! Дамы и господа, из-за штормовой погоды судно на подводных крыльях сегодня отходит не в Болонью». Я затаил дыхание. «Сегодня судно отправится по маршруту Дувр – Кале. Приносим извинения за причиненные неудобства». Я застонал: «О, нет! Какой же я идиот!» Прабхупада ведь спрашивал меня: «Ты уверен?» А я настаивал: «Да, конечно, уверен». Да еще и нагло добавил: «Вы не правы!» До сих пор я как будто вижу эту сцену – молодой, самоуверенный балбес, которому духовный учитель дает очередной урок смирения.
* * *
Слишком уж привыкли мы в материальном мире произносить эту фразу: «Вы не правы». Сама собой слетает она с наших уст когда нужно и когда не нужно. И даже встречаясь с духовным учителем, мы на всякий случай держим ее наготове. «Вы не правы». Это значит, что снова прав я. И это значит, что, одержимый своей правотой, я буду продолжать страдать в этом мире. Только благодаря тебе, Шрила Прабхупада, я после множества жизней, прожитых в этом мире, вплотную подошел к пониманию своей неправоты, и потому я молю тебя сегодня, чтобы ты никогда не позволил мне снова возомнить себя правым.
Лекарство от зависти
Зависть – самая опасная болезнь материального мира.
В нашу демократическую эпоху, когда зависть под вывеской всеобщего равенства стала социальной добродетелью, никто даже не понимает, насколько это качество пагубно для души. Завоевав сердце человека, зависть не пропускает туда даже мысли об Абсолютном Автократе, Боге, самим фактом Своего существования опровергающем идею всеобщего равенства. Завистливый человек никогда не сможет понять вкуса служения, которое считает позорным для себя, и потому никогда не сможет почувствовать вкус настоящей любви. Что можно сделать, чтобы излечить людей от этой болезни зависти или хотя бы на время сбить ее лихорадку, так чтобы слова о Боге могли проникнуть в их сердце?
Некоторые проповедники думают, что таким лекарством может служить страх, и потому пугают свою паству адским пламенем и неминуемой расплатой. Однако рецепт этот едва ли мог бы быть применен к тем бунтовщикам, о которых рассказывается в следующей истории.
Харивилас:
На лекции в Сорбоннском университете Прабхупада сидел на красивой, массивной вьясасане, сделанной специально для него. Слушать его собралась огромная толпа в две тысячи человек, среди которых была большая группа молодых анархистов и провокаторов из коммунистических группировок. Мы сильно беспокоились. Не успел Шрила Прабхупада начать говорить, как провокаторы стали скандировать: «На-пол! На-пол! На-пол!» Прабхупада спросил у переводчицы, Джьйотирмайи: «Чего они хотят?» Она сказала: «Прабхупада, они требуют, чтобы Вы сели на пол». Воцарилась мертвая тишина. Прабхупада спокойно посмотрел на провокаторов и, чеканя слова, сказал: «Эта асана не принадлежит мне. Это место Вьясы – автора Вед. Человек, который способен объяснять философию „Бхагаватам“, имеет право сидеть на возвышении. Но если отсюда вам меня не слышно, я готов сесть куда угодно, пусть даже на пол, лишь бы вы услышали меня». Слова его оказали на них чудесное воздействие. Всю лекцию они просидели тихо и с почтением слушали Прабхупаду. Впрочем, после этой лекции Шрила Прабхупада распорядился: «Больше никаких вьясасан на публичных программах. Французам трудно мириться с тем, что кто-то сидит выше них».
А вот еще одна история, которая произошла в Швеции.
Ученики устроили для Шрилы Прабхупады лекцию перед студентами Уппсальского университета. Одной из самых ревностно оберегаемых ценностей шведского общества является равноправие всех людей. Доведенное до абсурда, понятие всеобщего равенства пронизывает сознание всех шведов, и прежде всего – молодежи. Иллюзорные представления о несуществующем в реальности всеобщем равенстве – не что иное, как зависть, возведенная в ранг закона. Западное общество, некогда разделенное на сословия, дискредитировало идею классового деления, позволявшую одним эксплуатировать других. Но на смену изощренной философии эксплуатации пришла не менее абсурдная философия всеобщей зависти. Как опытный аюрведический врач, который по пульсу ставит диагноз, Шрила Прабхупада своим безошибочным чутьем мгновенно поставил диагноз шведской болезни. Выступая перед студентами в Уппсале, он стал говорить о четырех классах людей в обществе варнашрамы. Названный Абхаем, он никогда не боялся подвергать сомнению предрассудки и разрушать иллюзии. «Брахманы – люди первого класса, кшатрии – люди второго класса, вайшьи принадлежат к третьему классу, а шудры – к четвертому», – уверенно объяснял он. Как только он закончил, с места поднялся студент, сидевший в первом ряду, и с нескрываемым возмущением стал говорить: «А как насчет Вас? Вы, разумеется, причисляете себя к первому классу. Поэтому Ваши последователи должны подносить Вам цветы и усаживать Вас на трон, не так ли?» В аудитории повисла мертвая тишина. Студент высказал вслух то, что другие думали про себя. После долгой паузы Шрила Прабхупада заговорил тихим голосом: «Нет-нет, я не человек первого класса. Сам я принадлежу к пятому сословию». Шрила Прабхупада немного помолчал и добавил: «Потому что я служу всем». В этот миг губы его задрожали, а на глаза навернулись слезы.
Я преклоняюсь перед твоей бескомпромиссностью и бесстрашием, Прабхупада. Я преклоняюсь перед твоей прямотой и простотой. Я преклоняюсь перед твоим разумом, позволявшим тебе выходить из самых трудных ситуаций. Но еще больше я преклоняюсь перед твоим смирением и состраданием. Если нужно, ты был готов смыть зависть с сердец тех, кто слушал тебя, своими слезами.
Определение смирения
Шрила Прабхупада обладал удивительной способностью по-новому определять привычные понятия. Это особенно важно для слов, стершихся от частого употребления и почти утративших изначальный смысл: «любовь», «знание», «благо», «Бог», «просветление», «счастье». Определенное по-новому слово начинает играть новыми гранями смысла, ускользавшими до этого от механически применявших его людей. Таким образом он возвращал словам их достоинство, которое те утрачивают, когда становятся обиходными, а то и вовсе начинают использоваться не по назначению.
Харивилас:
Я помню, как однажды мы со Шрилой Прабхупадой гуляли по Булонскому лесу. Я задавал ему много вопросов, сейчас уже не помню каких, но один вопрос и ответ на него я помню очень отчетливо. Я спросил: «Шрила Прабхупада, что значит – быть смиренным?» Он дал удивительный ответ на этот простой вопрос. «Смирение – это абсолютная, непоколебимая, без тени сомнения убежденность в том, что ничто в этом мире, ни твои деньги, ни твоя семья, ни слава, ни оружие, ни образование, ни врачи, ни государство, ни власть – ничто другое, кроме милости Кришны, – не спасет тебя. Если у тебя есть такая убежден-ность, значит, у тебя есть смирение». Объяснение это поразило меня. Шрила Прабхупада указал на самую суть смирения. Смирение – это когда мы полностью полагаемся на Кришну и перестаем зависеть от любых материальных вещей. Когда мы прекращаем все свои попытки найти поддержку в чем-то другом, когда мы понимаем, что все остальное изменит нам, мы становимся по-настоящему смиренными. Это поразительное объяснение спасало меня все эти годы, помогая пережить самые трудные моменты в моей жизни.
* * *
Шрила Прабхупада, ты был живым олицетворением этой формулы, и вся твоя жизнь – свидетельство тому.
Увы, часто мы понимаем смирение как некую позу, маску, которая должна скрыть от других наши проблемы.
Но смирение – не маска, не гримаса на лице, не особый наклон головы. Смирение – это когда мы добровольно уступаем место в центре нашей жизни Кришне и начинаем искать опору в Нем одном – подлинном центре.
Нет пророков в своем отечестве
Читсукхананда:
В Мексике после полудня обычно идут тропические ливни. К вечеру дождь стихает, и большое, пурпурно-красное мексиканское солнце быстро клонится к закату, окрашивая горизонт в багровые тона. Шрила Прабхупада со своим учеником сидел на горном плато, возвышавшимся над Мехико, и наблюдал за заходом солнца. В руках у него были четки, губы без-звучно шевелились. Неподвижно сидящий, в лучах заходящего солнца, он казался таким же вечным, как скалы и прощающееся с миром солнце.
Как всегда в сумерках, откуда ни возьмись появились комары. Они стали виться над двумя путниками, забредшими в их царство. Обеспокоенный ученик стал суетливо отгонять их, размахивая руками. Прабхупада вопросительно посмотрел на него. «Шрила Прабхупада, разве Вас не кусают комары?» «Нет», – спокойно ответил Прабхупада. Ученик решил отличиться и сказать нечто очень умное: «Наверное, они Вас не кусают, потому что Вы чистый преданный, и они уважают Вас. Я нечистый, поэтому они всего меня искусали. Даже комары понимают разницу между Вами и мной». «Может быть, – с усмешкой ответил Прабхупада, – но в Калькутте они таких различий не делают».
У истории этой было неожиданное продолжение. Однажды в Калькутте Шрила Прабхупада сел на вьясасану, чтобы прочесть лекцию. Неожиданно вокруг него тучами стали кружиться жирные калькуттские комары, атакуя его со всех сторон. В конце концов Шриле Прабхупаде пришлось сойти с вьясасаны и пристроиться на полу, среди своих учеников, отбивавших комариные атаки. Усевшись на полу, Шрила Прабхупада с улыбкой прокомментировал это событие: «Посмотрите-ка, обычные комары свергли меня с трона!»
* * *
Шрила Прабхупада, ты всегда оставался самим собой – и когда люди прославляли тебя, и когда они презирали тебя. В Индии тебя никто не признал, даже комары, а на Западе к твоим стопам склонялись знаменитости и миллионеры, и даже комары, похоже, не осмеливались потревожить тебя. Но пренебрежение людей не приводило тебя в отчаяние, так же как слава не кружила тебе голову. И в почете, и в безвестности ты оставался самим собой – вечным слугой своего господина, всегда готовым посмеяться над непрочной земной славой. Пусть же эта маленькая история станет для меня прививкой от отчаяния и гордыни.
Оскверненная милость
Одно из санскритских слов для обозначения смиренного человека – это амāнӣ. На русский оно переводится как «отсутствие самомнения». Нам нравится мнить себя кем-то, кем мы на самом деле не являемся. Собственно для этого нам и дан ум. Другие люди, преследуя свои цели, часто раздувают наше самомнение, как в сказке «Голый король». Но по-настоящему святой человек больше всего на свете боится, что выдумки его ума заслонят от него самого его подлинную природу слуги. Поэтому он не позволяет никому – ни собственному уму, ни другим людям, кем бы они ни были – навязать себе какие бы то ни было иные представления о природе своего «я», и, даже когда его прославляют, он остается самим собой – слугой слуги слуг. Все люди в мире жаждут почестей и славы, и только преданный понимает, что это яд, и пытается принять противоядие.
Сакши-Гопал:
Шьямасундара организовал встречу Прабхупады с несколькими духовными лицами. Время было послеобеденное, ярко светило солнце, и все отправились на свежий воздух, на лужайку. Прабхупада сел прямо на траву. Священники не привыкли сидеть на полу со скрещенными ногами, поэтому для них принесли стулья. Пришло несколько монахинь. Они почтительно спросили у Прабхупады: «Имеем ли мы честь познакомиться с духовным учителем Движения Харе Кришна?» Прабхупада тихо ответил: «Нет. Это не про меня. Я духовный слуга, а не духовный учитель». Он проговорил это почти шепотом, так что непонятно, расслышали они его или нет, но я расслышал.
Бхаджахари:
Это было то ли в 1973, то ли в 1974 году. Прабхупада жил в Мэноре и чувствовал себе неважно, однако в какой-то момент он захотел навестить Радху-Лондон-Ишвару. Я отвез Прабхупаду из Мэнора на Бери-плейс, где уже собралась толпа учеников, ожидавших его. Поклонившись Божествам, Прабхупада сел на вьясасану, а Йогешвара попытался исполнить песню, посвященную Радхарани: радхе джая джая мадхава дайите. Но, похоже, он знал только этот припев. Прабхупада посмотрел на него и запел сам: радхе джая джая мадхава дайите, гокула-таруни мандала-махите. Мы пробовали подпевать, но никто из нас толком не знал слов. Тогда Прабхупада запел Харе Кришна. После киртана он встал с вьясасаны и направился к выходу. Преданные расступились, освобождая для него дорогу, а я ринулся к дверям, где стояли его тапочки. Я присел на корточки, а Прабхупада остановился в дверях. Ученики тем временем пели, танцевали и прыгали в экстазе. Йогешвара закричал: «Шрила Прабхупада, Вы олицетворенная милость Радхарани». В этот момент я надевал Прабхупаде тапочки. Я поднял голову, чтобы посмотреть на его реакцию. А Прабхупада взглянул вниз, на меня, и тихо пробормотал: «Оскверненная милость Радхарани». Только я мог слышать эти слова. Последние двадцать лет я медитирую на его смирение, проявившееся в той фразе.
Гурудас:
Одно время в Лондоне я повадился ходить в библиотеку Индийского центра и в Британский музей. В Британском музее было несколько книг, изданных Гаудия-матхом, а в библиотеке Индийского центра было буквально всё, включая труды Бхакти-сиддханты и даже то знаменитое стихотворение, которое Прабхупада написал в 1935 году на день явления Бхактисиддханты Сарасвати: «Да будет славен этот день…» Стихотворение было написано рукой Прабхупады, я снял копию и отослал листок ему. Прабхупада был очень рад получить от меня такой подарок.
В библиотеке я наткнулся на книгу Бхактивиноды Тхакура, в которой рассказывалось о Пури. Меня поразили поэтичность слога, образность выражений и глубокое сострадание автора. Я всем сердцем полюбил книги Бхактивиноды. Конечно, я любил и книги Прабхупады, но стиль Прабхупады иногда казался мне суховатым, прозаичным или, как бы это выразиться, официальным, что ли. На мой вкус, в его книгах было много повторов. Поймите меня правильно, я не критикую, я просто вспоминаю, как в то время воспринимал его книги. Сейчас-то я научился их ценить. На одной из прогулок, когда зашел разговор о том, какие книги я читаю, я солгал. Я сказал: «Для меня Бхактивинода Тхакур – после Вас второй по значимости автор».
Прабхупада внимательно посмотрел на меня и переспросил: «Второй?» Я понял, что он видит меня насквозь. Я признался: «На самом деле Бхактивинода Тхакур – мой любимый автор». Прабхупаду эти слова из уст ученика нисколько не задели, он только улыбнулся и сказал: «О да. Будь у меня хотя бы одна десятая часть преданности Бхактивиноды Тхакура, я был бы великим вайшнавом».
Гопавриндапал:
В другой раз один из местных распространителей книг спросил у Шрилы Прабхупады, как Прабхупаде в Нью-Йорке удавалось успешно распространять первые тома «Шримад-Бхагаватам». Прабхупада на мгновение задумался, а затем, улыбаясь, сказал: «Я не считаю, что в этом есть моя заслуга. Думаю, что люди видели во мне какого-то чудноѓо индийского джентльмена и просто брали все, что я им предлагал. Уж слишком странно я выглядел».
Пушта-Кришна:
Однажды я разговаривал со Шрилой Прабхупадой наедине и поделился с ним сокровенными мыслями. Я сказал Шриле Прабхупаде: «Кришна открылся мне через Вас, именно поэтому я пришел к Вам». Он ответил тотчас: «Теперь ты должен рассказывать всем, что Бог не мертв». Но мне хотелось как-то прославить именно его: «Шрила Прабхупада, Вы единственный человек на свете, которому я доверяю». Шрила Прабхупада ласково посмотрел на меня и промолвил: «Мне не нужно доверять, я могу подвести тебя. Доверяй только Кришне. Он никогда не подведет».
* * *
Любые славословия в адрес обычного человека, в лучшем случае, преувеличение, а то и откровенная ложь. В самом деле, как можно прославлять того, кто сам не является независимым? Зависимость подразумевает, что всеми своими достижениями мы обязаны не самим себе, но кому-то другому: своим родителям, учителям, мудрецам прошлого, другим людям, матери-земле и в конце концов Богу.
Поэтому по-настоящему прославлять можно только Бога, который ни от кого не зависит.
Когда же мы выслушиваем восхваления в свой адрес и благосклонно принимаем их, пусть даже скромно потупив глаза, это означает, что мы хотим занять место Кришны, присваивая себе то, что по праву принадлежит только Ему, – славу. Шрила Прабхупада, самое удивительное твое качество – это то, что ты никогда не пытался занять место Кришны, ни в этом мире, ни в сердце своих учеников. Ты пришел в ярость, когда четверо твоих старших учеников стали проповедовать, что ты – Сам Кришна. Однажды, когда преданные прославляли тебя за твои достижения, ты сказал: «На самом деле у меня нет никаких заслуг».
А потом, помолчав, добавил: «Если у меня и есть какая-то заслуга, то она только в том, что я никогда – ни наяву, ни во сне – не пытался занять место Кришны».
Кто другой, кроме тебя, может сказать это про себя?
И именно поэтому твои ученики и даже обычные люди безоговорочно доверяли тебе. И ты никогда их не подводил.
Больше слушай этого Свами!
Очень часто люди, особенно верующие, притворяются смиренными. Люди готовы делать все, что ценят те, кто их окружает. И если для того, чтобы их ценили, нужно быть смиренными, они будут изображать смирение.
Однако маску невозможно носить все время, в критических ситуациях такой человек показывает свое истинное лицо гордеца, решившего лишь притвориться смиренным. Следующая маленькая история позволяет оценить глубину и неподдельность смирения Шрилы Прабхупады.
Гопавриндапал:
Однажды в Майяпуре поздно вечером, часов в одиннадцать, я повторял свои круги на третьем этаже гостевого корпуса. Я часто повторял джапу там, и один из руководителей майя-пурского храма сказал мне: «Как только ворота закрывают, я не хочу, чтобы их открывали для кого бы то ни было. Мне все равно, что будут об этом говорить». Я ответил: «Хорошо. Я все равно повторяю здесь джапу допоздна. Я прослежу за этим». В этот вечер к воротам подошла какая-то бенгальская женщина. Она стала стучаться в те самые ворота, сторожить которые мне поручил старший вайшнав. Я просто сидел и невозмутимо повторял свою джапу. Я слышал, как женщина кричит: «Харибол!» – и дергает за створки ворот. Следуя приказу начальства, я оставался невозмутимым и не обращал на ее просьбы никакого внимания. В конце концов шум, поднятый ею, разбудил Шрилу Прабхупаду. Он вышел на террасу, вид у него был очень недовольный. «Почему там стучат? И почему ты не открываешь?» – спросил он. Я, немного перепуганный, ответил: «Понимаете, Прабхупада, такой-то Свами приказал мне не впускать никого после того, как ворота запирают». Прабхупада недовольно покачал головой. «Пойдем-ка», – сказал он, и мы с ним стали спускаться по лестнице на первый этаж. Он своими руками отодвинул засов и впустил стучавшую женщину, которая оказалась майяпурской поварихой. Она работала с утра до ночи, и на ней держалась вся кухня. Он впустил ее, и они перебросились несколькими фразами на бенгали. Затем он сам закрыл ворота и запер их на засов. Мы пошли наверх. Всю дорогу он бросал на меня испепеляющие взгляды. Я понял, что сделал что-то ужасное, мне было очень стыдно. «Почему ты не впускал ее?» – строго спросил он. Я снова пролепетал, что такой-то Свами приказал мне никого не пускать. Вдруг он, неожиданно для меня, рассмеялся и сказал: «Больше слушай этого Свами». С той ночи я впускал всех и каждого. Так Шрила Прабхупада преподал мне урок смирения и служения. Сам он – я убедился в этом – готов был служить всем в любое время дня и ночи.
* * *
Поистине, духовная и материальная жизнь являются прямой противоположностью друг другу. На твоем месте любой материалист, притворяющийся смиренным, не на шутку разгневался бы – кому из нас понравится, если кто-то разбудит нас посреди ночи, тем более если он разбудит нас по своей глупости, и уж тем более если этот кто-то – наш ученик, который, по идее, должен служить нам. В такой ситуации притворное смирение мигом слетит с нас, обнажив наш непритворный гнев. Но когда посреди ночи разбудили тебя, Шрила Прабхупада, ты изо всех сил пытался показать, как ты сердит, но весь твой притворный гнев быстро растаял, оставив лишь непритворное смирение.
Почему же теперь Ты гонишь меня отсюда?
История, приведенная ниже, требует небольшого пояснения. Летом 1970 года, приехав в Лос-Анджелес – штаб-квартиру Общества, – Шрила Прабхупада почувствовал, что несколько лидеров основанного им Движения под разными предлогами пытаются ограничить его доступ к ученикам. Он постоянно наталкивался на сопротивление с их стороны. По разным признакам он также понял, что некоторые из его «последователей» пытаются исподволь дискредитировать его в глазах других учеников. И это в тот самый момент, когда, казалось бы, все трудности начального периода были позади и Движение набирало силу… В его реакции на эти события можно увидеть бездонное, пугающее своей безоговорочностью и полнотой смирение.
Тамал-Кришна Госвами:
Был июль 1970 года. Прабхупада послал меня в Европу наводить порядок в наших храмах в Лондоне, Париже и Гамбурге. В то время там не было Джи-би-си, и он поручил мне координировать деятельность этих храмов. Вдруг в Париже на мое имя приходит телеграмма: «Приезжай в Лос-Анджелес немедленно». Я всё побросал и в тот же день сел на самолет до Лос-Анджелеса. Когда я прилетел в Лос-Анджелес, мне стали рассказывать, что происходит. Шрила Прабхупада только что выяснил, что несколько его духовных братьев, учеников Бхактисиддханты Сарасвати, пытаются изнутри отравить ИСККОН. Четыре очень влиятельных лидера нашего Общества, санньяси, под их влиянием, по сути дела, решили произвести переворот в ИСККОН. В основе всего лежало их непонимание положения и места Прабхупады. Судя по тому, что мне удалось узнать, ситуация действительно была очень серьезной.
Я прилетел в Лос-Анджелес вечером, а на следующее утро Прабхупада вызвал меня к себе. Он был очень серьезен и даже выглядел истощенным. Он спросил: «Тебе уже рассказали?» – «Да, Прабхупада». – «Можешь увезти меня отсюда?» – «Да, Прабхупада». – «Куда ты меня увезешь?» Я подумал и сказал: «Я мог бы забрать Вас во Флориду». – «Нет, это не достаточно далеко». – «А как насчет Европы?» – «Боюсь, что яд проник уже и туда». Я сказал: «Куда бы Вы сами хотели уехать?» Он ответил: «Я хочу уехать в Индию».
У Прабхупады была удивительная способность одним действием достигать сразу многих результатов. Тогда я не понял его плана, да и сам он едва ли до конца его понимал. Несколько лет спустя, в 1977 году, лежа на смертном одре в храме Кришны-Баларамы, он сказал мне, мысленно возвращаясь к этому времени: «Помнишь, как ты увез меня из Лос-Анджелеса? Перед отъездом я пришел к Шри Шри Рукмини-Дваракадхише и сказал: „Дорогой Господь, по Твоему зову я проделал весь огромный путь, приведший меня сюда. Это был долгий и трудный путь. В конце концов Ты дал мне этот замечательный храм. Почему же теперь Ты гонишь меня отсюда?“ Я не мог понять, почему Господь гонит меня прочь, но я понимал, что это Он, а не обманутые ученики, гонит меня отсюда. Теперь-то я понимаю, что Он хотел дать мне этот храм Кришны-Баларамы. Этот храм в сто раз важнее любого другого храма в мире. Но в то время я этого не понимал, хотя и принял все то, что происходит, как волю Господа».
* * *
Смирение – это наше доверие Богу, глубокая внутренняя убежденность в том, что за всеми событиями, которые случаются с нами, стоит Кришна, желающий нам вечного блага. Если мы видим во всем происходящем руку Кришны, то относительное добро и зло этого мира перестают существовать для нас: мы начинаем жить в духовном мире, где царит один закон – закон вечной любви. Но чтобы увидеть даже в этом жестоком и нелепом, на первый взгляд, мире проявление любви Бога, необходимо обладать настоящим смирением, а чтобы без ропота принять все те нелегкие уроки, которые подчас посылает нам Кришна, нужно неистощимое терпение. И когда два эти качества – смирение и терпение, – позволяющие все происходящее с нами принимать как волю Кришны, утверждаются в сердце человека, их плодом становится любовь.
Как избавиться от материальной инфекции
Как распознать настоящего духовного учителя?
«Бхагаватам» утверждает, что гуру должен в совершенстве знать шастры, иметь живой опыт соприкосновения с Богом и быть бесстрастным, то есть свободным от влияния материальной энергии. Но, помимо этого, есть еще один признак: духовный учитель должен всегда оставаться учеником. Шастры отдельно не говорят об этом признаке поскольку это совершенно очевидно: только оставаясь учеником, человек может понять смысл священных писаний, почувствовать присутствие Бога и избавиться от влияния материальной энергии.
Атмататтва:
Все пели рӣ-гуру-чарана-падма, а Прабхупада с закрытыми глазами сидел на вьясасане и, подыгрывая себе на караталах, тоже пел. Я шепотом спросил у Локанатхи Махараджа: «Разве эта песня прославляет не Прабхупаду?» Он ответил: «Да, прославляет». Я удивился: «А почему же тогда он сам поет?» Лока-натха ответил: «Он поет то же самое для своего духовного учителя». Еще вчера Локанатха Махарадж хотел внести мое имя в списки на обряд посвящения. Я тогда ответил: «Нет, я еще не готов». Но сегодня, услышав это объяснение от Локанатхи Махараджа, я тут же сказал: «Вноси мое имя в список на посвящение». Тут пришла пора удивляться ему: «Что с тобой? То всё твердил: „Нет, нет, погодите“, а тут вдруг готов?» Я ответил: «Просто я только сейчас понял, что он мой духовный учитель. Я увидел, что он прославляет своего духовного учителя, когда прославляют его. Теперь я понимаю, что он – звено в цепи ученической преемственности. Вписывай мое имя».
Только благодаря этой способности всегда оставаться учеником человек может научиться самому главному – любви. Любить – значит служить. Научившись служить, мы можем учить этому других, и наставления наши, проникнутые смирением и любовью, будут менять сердце ученика изнутри. Есть учителя, которые пытаются поменять своих учеников извне, принуждением, силой, страхом. Принуждение, сила и страх противоречат природе живого существа и потому не могут ничего поменять в нем, как химические лекарства, чуждые организму человека, не излечивают болезнь, а только загоняют ее глубже внутрь, потому что организм отторгает их. Исцелить человека могут только травы и естественные минералы, соприродные ему. Точно так же по-настоящему поменять человека способна только любовь, соприродная душе. Подобно лекарствам из трав, эти наставления, проникнутые любовью, входят глубоко в сердце и навсегда остаются там.
За две недели до посвящения у меня воспалилась слизистая рта, и я не мог толком чистить зубы, а только полоскал рот горячей водой с солью. Посвящение проходило в Дели, на Радхаштами. В маленькой храмовой комнате была установлена огромная вьясасана в виде лотоса. Прабхупада сидел на краю вьясасаны, и я, получая четки, наклонился близко к нему. Он сказал: «Пере-числи четыре регулирующих принципа». Я стал перечислять: «Не есть мяса…» Прабхупада почувствовал запах у меня изо рта, широко раскрыл глаза и спросил: «Ты почему не чистишь зубы?» Я, оробев, ответил: «У меня инфекция». «Инфекция?» – с этими словами он повернулся, взял у Гопал-Кришны мои четки и вручил их мне: «Читай шестнадцать кругов». Получилось так, что слово «инфекция» было диагнозом, а «повторяй шестнадцать кругов» – лекарством от этой болезни. Затем он сказал: «Твое имя будет Атмататтва дас». Преданные застучали в мриданги и закричали: «Харибол!» Я вернулся на свое место, чувствуя себя на седьмом небе от счастья. Я размышлял: «Теперь у меня есть посвящение, есть четки, есть гуру». Слезы сами навернулись мне на глаза.
В тот же вечер на лужайке перед храмом Прабхупада давал дар-шан. Мне хотелось побыть рядом с ним, поэтому я взял опахало и стал омахивать его. Но, похоже, я перестарался, махая опахалом слишком быстро. Прабхупаде стало холодно. Он посмотрел на меня, и я стал махать очень медленно, так, что теперь на лицо Прабхупаде стали садиться мухи. Он пел: джая радха-мадхава… Поморщившись, он снова взглянул на меня, так что сердце ушло у меня в пятки. Я растерялся, не понимая, как мне теперь махать – быстро или медленно. Тут он закончил петь, произнес положенные молитвы: Джая ом вишнупада… – и сказал: «Большое спасибо». Затем, внимательно глядя на меня, он произнес: «Материальная жизнь подобна инфекции». Он приподнял край курты. «Когда у вас появляется язва на теле, вы чешете… и вам поначалу становится легче. Потом снова чешете, и вам как будто становится еще лучше. Потом снова и снова. Затем вы прекращаете чесать. Но не потому, что обрели полное удовлетворение, а потому что язва начала кровоточить». Я не запомнил из его речи ничего другого, но эти слова помню до сих пор. У меня перед глазами проплыла вся моя бурная жизнь. Я вспомнил, как, пытаясь выжать наслаждения из этой жизни, я до крови расчесывал свои зудящие язвы, не в силах остановиться. Этот человек проник внутрь меня, сделал рентгеновский снимок и показал его мне. Своими словами он попал в самую цель, и это оставило неизгладимый след в моем сердце.
* * *
Увы, как часто в своем желании поучать других человек пытается всеми правдами и неправдами набрать побольше учеников и последователей, и многим это удается. В самом этом желании вести за собой людей нет ничего предосу-дительного, при условии, разумеется, что мы знаем, куда мы их ведем. Комплекс неполноценности, который иногда проявляется как болезнь учительства, привлекает к таким самозваным гуру только таких же болезненно ощущающих свою неполноценность людей. Так слепой начинает вести за собой слепых, не принося этим блага ни себе, ни другим.
Настоящие последователи приходят только к тем из учителей, которые всегда ощущают себя учениками, вечными должниками своего духовного учителя. Именно это качество, а не харизма, не созданная другими последователями аура непогрешимости, не хвастливые заверения в своем всеведении и даже не обещания спасения в награду за верность, привлекает к настоящему духовному учителю настоящих учеников. Шрила Прабхупада, защити меня от соблазна учительства, позволь мне всегда ощущать себя учеником, последним из твоих последователей, вечно зависящим от твоей милости.
Давно я не получал такого удовольствия
Настоящий духовный учитель не принимает слепой веры. Он пытается разбудить разум в ученике, проверяя его веру на прочность, и получает огромное удовольствие, когда ученик проходит испытание.
Радха-Говинда Свами:
В то время я жил в Бенаресе. В феврале 1971 года туда приехал Прабхупада с сорока учениками. Они совершали в это время турне по Индии. Я прочитал в газете, что преданное служение Кришне распространяется по всей Америке. С детства я поклонялся Кришне, поэтому я сразу очень заинтересовался. Я отправился по указанному в газете адресу и увидел процессию преданных с Запада во главе со Шрилой Прабхупадой. Я присоединился к ней. Процессия направлялась к Дашашвамедха-гхату и в конце концов дошла до дома Тапаны Мишры неподалеку от этого гхата. Когда харинама кончилась, я приблизился к Шриле Прабхупаде и спросил его на хинди: «Когда Вы приехали в Америку, что Вы делали? Как Вы проповедовали?» Прабхупада с усмешкой ответил: «Я ничего особенного не делал – просто давал небольшие лекции и пел Харе Кришна». Он продолжал: «Эти люди нуждаются в ведическом знании. Ты сам видел, какие они счастливые, с каким удовольствием они поют и танцуют». Я спросил: «Куда Вы едете после Бенареса?» «В Горакхпур», – ответил Прабхупада. Я записал дату и в этот день тоже поехал в Горакхпур, чтобы снова встретиться с Прабхупадой.
Прабхупада с учениками остановились в Кришна-никетане. Так получилось, что в то время, когда я пришел в Кришна-никетан, Шрила Прабхупада был там один. Я не узнал его, потому что в Бенаресе он был окружен большой толпой. Я подумал, что это какой-то слуга, и стал ждать Прабхупаду. Через какое-то время я обратился к нему:
«Где А. Ч. Бхактиведанта Свами? Скоро он придет?» – спросил я Прабхупаду.
Прабхупада в ответ спросил меня: «Зачем ты хочешь увидеться с ним?»
Я ответил: «Потому что он мой гуру. Он мне очень понравился!»
Прабхупада снова спросил: «Почему ты хочешь принять его своим гуру?»
Я сказал: «Потому что он служит Чайтанье Махапрабху».
«А кто этот Чайтанья Махапрабху?» – не унимался Прабхупада.
«Он – Сам Кришна!»
И снова Прабхупада задал вопрос: «Почему ты думаешь, что Он Кришна?»
«Я прочитал „Чайтанья-чаритамриту“ и понял, что Сам Кришна пришел в образе бхакты, чтобы проповедовать».
«Нет, нет, ты ошибаешься. Он не Кришна – просто преданный Кришны, один из многих».
Меня эти слова задели, поэтому я слегка повысил голос: «Нет! Это Сам Кришна!»
Но Прабхупада продолжал настаивать: «Нет, Он просто преданный Кришны. Он не может быть Кришной».
Меня это окончательно вывело из себя, и я грубо буркнул в ответ: «Придержите свой язык! Я больше не желаю Вас слушать».
В ответ Шрила Прабхупада стал смеяться, громко и заразительно. Я не мог понять, что его так развеселило, но в этот самый момент из города вернулись его ученики. Я увидел, как все они попадали перед ним в поклоне, и тут до меня дошло: «Я разговариваю с гуру. Передо мной сам Прабхупада!»
В смятении я тотчас упал перед ним в дандавате, а поднявшись с земли, стал просить о прощении: «Прабхупада, это, оказывается, Вы! Простите, пожалуйста, мою грубость. Я Вас не узнал. Простите меня, пожалуйста». Но Прабхупада, по-прежнему улыбаясь, взял меня за руку и сказал: «Пойдем ко мне в комнату». В его комнате уже сидело три ученика. Показывая им на меня, он опять стал неудержимо хохотать. Сквозь смех он проговорил: «Этот юноша знает, что Чайтанья Махапрабху – Сам Кришна». По лицам учеников было видно, что они, при всей своей готовности разделить веселье Шрилы Прабхупады, не понимают, что в этом такого смешного. На всякий случай они заулыбались, но во взгляде их стоял вопрос. А Шрила Прабхупада, отсмеявшись, обернулся ко мне и сказал: «Ты хорошо отругал меня. Спасибо. Давно я не получал такого удовольствия».
–
Как часто мы, прославляя Кришну, или Господа Чайтанью, или тебя, на самом деле хотим прославить самих себя.
Прославляя кого-то, мы намекаем на свою принадлежность к кругу великих людей и таким образом как бы невзначай пытаемся подчеркнуть собственное величие.
Да, мы получаем удовольствие, когда слышим прославления тех, кому мы поклоняемся, но не потому, что радуемся за них, а потому что отчасти принимаем эти славословия на свой счет. Стоит же кому-то задеть нас, пусть даже ради того, чтобы прославить наши святыни, и мы ощетиниваемся, как дикобраз. Шрила Прабхупада, ты испытывал веру своего будущего ученика на прочность, в том числе и потому, что хотел услышать, как он прославляет Господа Чайтанью. Услышав его похвалу, ты обрадовался, но, когда он, чтобы защитить Господа Чайтанью, отругал тебя, ты пришел в полный восторг.
Сколько раз вайшнавы ругали меня, потому что им казалось, что слова мои так или иначе задевают честь Господа Чай-таньи или твою, но никогда еще их осуждение не доставляло мне радости. Когда же я научусь у тебя ценить в других людях только их преданность тебе и Кришне и перестану обращать внимание на то, как они относятся ко мне?
И кто знает, может быть, когда-нибудь вслед за тобой я тоже смогу сказать ругающим меня: «Спасибо. Давно я не получал такого удовольствия».
Хороший совет
Следующая история – о том, как проявляется вкус к ученичеству. Настоящего ученика можно распознать не по красивой тилаке на лбу, не по его санскритскому имени и не по трем рядам бус из туласи на шее, а по его способности и желанию учиться.
Брахмананда:
Удар у Прабупады случился на выходных перед Днем поминовения, когда весь Нью-Йорк уезжает на природу. Прабхупада не мог нормально двигаться. Мы не хотели отвозить его в больницу, поэтому я позвонил нашему семейному врачу, однако тот тоже уехал из города. Я стал обзванивать всех подряд, но, как назло, никого на месте не было. Наконец нам удалось вызвать одного доктора. Он пришел к нам в храм, и первое, что он увидел, была группа босоногих ребят в джинсах и футболках, повторяющих мантру на четках. В нашем храме не было никакой мебели, только ковер лежал на полу. Доктор долго не мог взять в толк, где он очутился, он стал расспрашивать нас, а тем временем Прабхупаде становилось все хуже. В конце концов он достал свой сте-тоскоп и принялся осматривать Прабхупаду. Когда он окончил, мы спросили: «Что с ним? Что нужно делать?» Доктор ответил: «Если хотите знать мое мнение, то вся причина в том, что этот старик слишком много молится». Мы переглянулись: «Ну да, всё понятно». Доктор продолжал: «Ему нужно выходить на воздух. У него должна быть какая-то физическая нагрузка». Прабхупада из-за открытой двери слышал все это. Доктор выписал какой-то рецепт и, прощаясь с нами, еще раз сказал: «Каждое утро он должен выходить в парк на прогулку».
Прабхупаде не становилось лучше, поэтому в конце концов мы отвезли его в больницу. Когда он вышел оттуда, мы сняли для него дом на берегу океана в Нью-Джерси, где он восстанавливался после болезни. В один прекрасный день он объявил: «Сейчас я пойду гулять. Доктор дал ценный совет». Мы очень удивились, потому что нам этот доктор показался шарлатаном. Мы стали отговаривать Шрилу Прабхупаду, но он сказал: «Нет, нет, он дал очень хорошее наставление. Я буду строго следовать ему». С этими словами Прабхупада отправился на прогулку и с тех пор гулял каждое утро, в любую погоду, независимо от состояния здоровья. Я помню, как однажды зимой в Швейцарии мы остановились в отеле. На улице началась сильная метель, поэтому Прабхупада не мог пойти на прогулку. Тогда он стал гулять по коридору, повторяя джапу, как делал это на свежем воздухе. В другой раз, когда мы попали в аварию на Маврикии, мы все были в ссадинах, однако Прабхупада уже на следующее утро как ни в чем не бывало отправился на прогулку, потому что «так велел доктор».
Шрила Прабхупада любил цитировать Чанакью Пандита: «Научись извлекать каплю нектара из стакана с ядом.
Не брезгуй поднять золотую монету из сточной канавы.
Не бойся учиться даже у человека низкого происхождения.
Если у него есть чему поучиться, сделай его своим учителем». Шрила Прабхупада, ты готов был учиться даже у первого встречного, если у него было чему поучиться. Ты идеальным образом играл роль великого гуру, посланца и носителя Абсолютной Истины, но при этом внутри всегда оставался вечным учеником, смиренно готовым принять любые уроки.
Тысячу раз слуга!
Желание властвовать над этим миром очень глубоко въелось в наше сознание. Даже кланяясь и на словах признавая ценность служения, мы обычно хотим только одного – властвовать.
Бахушира:
В чикагском храме во время церемонии посвящения пришел черед одного из учеников Шрилы Прабхупады, который славился своим тяжелым характером и плохо скрываемой жаждой власти. Он, как и положено, подошел к Шриле Прабхупаде и упал на землю в поклоне. Это, наверное, единственная поза, в которой невозможно реализовать желание властвовать над другими. Еще лежа на земле, он вдруг услышал голос Шрилы Прабхупады: «Твое имя – Кайлаш-чандра дас… дас, дас, тысячу раз дас, слуга! Ты понял? Не Бог – дас!» От неожиданности он вздрогнул, пытаясь понять, что же произошло. В этот момент одна-единственная мысль вертелась у него в голове: «И что мне теперь с этим делать?»
Размышляя над этой историей, я подумал, что это вечный диалог, который ведет с живым существом изначальный духовный учитель – Кришна. Снова и снова, в разных жизненных ситуациях, Он ставит нас на колени и, воспользовавшись моментом, говорит нам: «Ты дас, дас, тысячу раз дас, не Бог – дас. Ты понял? Твое счастье не в том, чтобы властвовать, а в том, чтобы служить и любить». Застигнутые врасплох, мы слышим эти слова и думаем: «И что мне теперь с этим делать?»
Мышь, превратившаяся в тигра
История, рассказанная Шрилой Прабхупадой, объясняет, что случается с человеком, когда тот, возгордившись своими достижениями, забывает свою истинную природу – природу слуги и ученика.
Дина-бандху:
Прабхупада рассказал нам как-то историю про то, как к йогу пришла мышка и стала жаловаться, что ей житья нет от кошки. Йог спросил: «И чего ты от меня хочешь?» Мышка ответила: «Хочу сама стать кошкой». Йог взмахнул рукой, и мышка превратилась в кошку. Через некоторое время эта кошка (которая раньше была мышкой) вновь пришла к йогу. Йог спросил: «Что теперь у тебя стряслось? Тебе опять что-то нужно от меня?» Кошка ответила: «Теперь за мной гоняется собака. Хочу сама стать собакой». Йог сказал: «Хорошо. Будь по-твоему». В тот же миг кошка превратилась в собаку. Через какое-то время теперь уже собака опять пришла к йогу. Йог сказал: «Кто преследует тебя на этот раз?» Собака ответила: «Теперь за мной охотится тигр. Я хочу стать тигром». Йог сказал: «Что ж, будь по-твоему». И собака по мановению руки йога превратилась в тигра. Увидев свое новое тело, тигр победоносно огляделся вокруг, а потом уставился на йога, оценивая его голодным взглядом. В животе у тигра громко урчало. Удивленный йог спросил: «Ты что – хочешь съесть меня?» Тигр утвердительно мотнул головой. Тогда йог быстро сказал: пунар мӯшика бхава – «Снова стань мышью», и в тот же миг тигр превратился обратно в мышку.
Услышав эту историю, мы стали дико хохотать, однако Прабхупада и не думал шутить. Только гораздо позже я понял смысл этой истории. Прабхупада хотел сказать, что, если мы возгордимся и начнем считать, что своими достижениями обязаны только себе, если мы не сможем понять, что всю силу нам дает Прабхупада, мы скатимся туда, откуда начали свой духовный путь. Мы никогда не должны думать: «О, я теперь такой великий, я могу занять положение своего духовного учителя».
Я до сих пор отчетливо помню, как, рассказав эту историю, Прабхупада серьезно поглядел на меня и произнес: «Попытайся понять, о чем я тебе говорю. Не смейся».
* * *
Рассказывая эту историю, ты, наверняка, предвидел, как твои ученики после твоего ухода будут пытаться подражать тебе и даже соперничать с тобой. Даже при твоей жизни некоторые из них претендовали на почести, равные тем, которые оказывали тебе, а после твоего ухода это стало чуть ли не нормой. Но всякий раз мистическое заклинание, произнесенное тобой, – пунар мӯшика бхава – срабатывало, и тигры снова превращались в мышей.
Молю тебя, пожалуйста, не позволяй мне забывать, что смирение может превратить мышь в тигра, а гордыня снова делает из тигра обыкновенную мышь.
Гнев вайшнава
На первый взгляд, нет и не может быть эмоций более далеких друг от друга, чем гнев и смирение.
Но гнев духовного учителя – это проявление его смирения перед Богом, его непреодолимого желания помочь другим служить Кришне наилучшим образом.
Аштаратха:
Я проснулся в 3:30 пополудни. Мне не терпелось посмотреть, готовы ли одежды для Божеств. Быстро приняв душ, я вошел в храмовую комнату и стал протискиваться к алтарю. Это было непросто, потому что комната была битком набита гостями и преданными. Многие даже не могли войти внутрь и так и стояли на тротуаре. Я с трудом добрался до женского ашрама и с облегчением убедился, что одежды готовы. Но очень скоро я с ужасом понял, что больше ничего для церемонии установления Божеств не подготовлено. Не то чтобы я знал, что именно должно быть готово, но я слышал, что Божества нужно омывать йогуртом и молоком, а после этого проводить огненную церемонию. Однако никаких признаков приготовлений ко всему этому я не заметил. Я поспрашивал нескольких преданных, но никто не обратил на меня внимания: все были слишком заняты, разговаривая с гостями и объясняя что-то телевизионщикам. Тогда я решил позвонить секретарю Шрилы Прабхупады, Нанда-кумару. Поначалу Нанда-кумар стал отнекиваться и говорить, что он к этому никакого отношения не имеет, но когда я сказал ему, что ровным счетом ничего не готово для установления Божеств, он не поверил своим ушам. Он стал быстро отдавать распоряжения: Божества должны быть обернуты в белую ткань и нужны большие контейнеры для Их омовения. Мы раздобыли белую простыню у соседей, разорвав ее на три части, и притащили стальные чаны из ближайшей гостиницы. Так что-то мы подготовили, но далеко не всё.
Реватинандана:
Когда мы со Шрилой Прабхупадой подъехали к храму, преданные встречали нас экстатическим киртаном, многосотенная толпа зевак собралась посмотреть, что происходит. Прабхупада улыбался энтузиазму своих учеников, но настроение его резко поменялось, когда он вошел в храмовую комнату. Войдя, он остановился как вкопанный. «Что это все значит? Где фрукты? Где цветы? В этих грязных чанах вы собираетесь омывать Божества?» В его голосе звучал такой гнев, что все собравшиеся затихли и помертвели. «Это не церемония установления Божеств – это фарс. Я не могу пригласить Господа Вселенной в это место». Он повернулся и стал на глазах у всех отчитывать Нанда-кумара, Шьямасундару и Ачьютананду – одного за другим. Он сказал: «Делайте что хотите, но я не буду проводить никакого обряда. Вы ничего не подготовили. Здесь везде должны быть фрукты и цветы. Я ухожу». Он хотел было уже уйти, но на полпути остановился и, помедлив, вернулся на вьясасану. Немного смягчившись, он сказал: «Ладно, так и быть, я проведу церемонию, однако, на мой взгляд, все подготовлено из рук вон плохо».
Все это записывалось на пленку. Преданные пригласили несколько телеканалов, и журналисты, падкие до скандалов, с большим удовольствием снимали на пленку, все, что происходит. Шрила Прабхупада, не прерываясь, кричал на учеников примерно десять минут. Это было действительно страшно. Меня всего колотило, и мысленно я радовался, что, на свое счастье, никак не причастен к подготовке обряда.
Ведавьяса:
Один новый бхакта жил в храме всего пару недель. Всякий раз, когда он сердился или приходил в возбуждение, преданные советовали ему: «Повторяй Харе Кришна». Поэтому, когда он увидел, как Прабхупада гневается, он решил дать ему хороший совет: «Почему бы Вам не сесть и не заняться повторением Харе Кришна? Это помогает». Я застыл от его наглости, но Шрила Прабхупада, не говоря в ответ ни слова, взял свои четки и стал повторять на них джапу. Это продолжалось до тех пор, пока преданные не собрали все необходимое для церемонии.
Никунджавасини:
Одно обстоятельство очень сильно поразило меня. Похоже было, что Шрила Прабхупада не обращает никакого внимания ни на телевизионные камеры, ни на многочисленых гостей. Он абсолютно не пытался создать какое-то ложное впечатление у журналистов, как-то скрыть наши ошибки. Реакция других людей его абсолютно не интересовала – для него самым важным было, чтобы преданные всё делали правильно в служении Кришне.
Аштаратха:
В гневе Шрила Прабхупада был страшен. Он повернулся к лидерам и громовым голосом спросил: «Кто устроил это безобразие? Кто здесь пуджари?» Акшая набрался смелости и выдавил из себя дрожащим голосом: «Я сказал Кишори…» «Женщина? – взорвался Шрила Прабхупада. – Вы хотите всё свалить на женщину?» В воздухе повисла звенящая тишина. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я не знал, куда деваться от стыда. Единственное, о чем я мог в это время думать: «Слава Богу, по крайней мере одежды для Божеств готовы». Тем временем кто-то послал Кишори за фруктами на кухню, но время шло, а она все не появлялась. Чтобы заполнить паузу, Шьямасундара неуклюже спросил: «Шрила Прабхупада, принести фруктов?» В ответ в него полетела молния: «Раньше надо было думать!!!» Наконец появилась Кишори. В руках она несла огромный поднос с фруктовым салатом. Теперь стало понятно, почему ее так долго не было. На дрожащую Кишори набросилось сразу несколько человек. В конце концов, фрукты принесли, алтарь украсили, церемония началась.
Никунджавасини:
Мой средний брат, Анга дас, к этому времени был уже очень серьезным преданным. Он пригласил меня и моих родителей в храм, на церемонию установления Божеств, предупредив нас: «Это чистый преданный, и даже если вы ничего не поймете, сам звук его голоса очистит ваше сердце». На меня эти слова произвели очень сильное впечатление. Я стала предвкушать встречу со святым человеком, один звук голоса которого способен очистить сердце. Мне очень не терпелось поскорее оказаться на празднике. Когда мы пришли в храм, там уже стояли телевизионные камеры, и в храмовой комнате негде было яблоку упасть. Так как ничего не было организовано, Шрила Прабхупада разгневался. Он кричал, а преданные бегали, пытаясь выполнить его указания. Весь храм напоминал разворошенный муравейник. Я уже очень уважительно относилась к Шриле Прабхупаде, но я никак не ожидала, что увижу такое. Мой старший брат до этого принял гуру из Индии, поэтому у меня сложился определенный стереотип того, каким должен быть гуру. Я представляла себе толстого, доброго человека, с чьего лица не сходит улыбка. Но вместо этого я увидела метавшего громы и молнии Шрилу Прабхупаду. Как это ни странно, но гнев его произвел на меня гораздо более сильное впечатление, чем приклеенная улыбка на лице гуру старшего брата. «Это что-то гораздо более серьезное. Тут нужно подчиняться», – подумалось мне. Мне очень понравилось, как реагировали преданные – они тоже были преисполнены серьезности и изо всех сил пытались исправить свои ошибки. Разумеется, я не понимала, что происходит: какие-то деревянные фигуры в белой ткани, фруктовый салат, потом огонь, Прабхупада, который на всех кричит, суетящиеся преданные и камеры телевизионщиков, которые всё это снимают. Но одно ясное ощущение осталось у меня от всего этого: «Сознание Кришны – это очень серьезно».
Реватинандана:
Мы спели киртан, и Прабхупада сказал: «Так, Реватинандана Махарадж, проводи огненное жертвоприношение». Это, вообще-то, должен был делать Прадьюмна, однако, я полагаю, что, поскольку это также была церемония посвящения Ачьютананды в санньяси, Прабхупада велел проводить жертвоприношение мне. Я сел, и каждый раз, когда я ошибался, Прабхупада одергивал меня, говоря: «Нет, не так. Вот так это надо делать». И чем больше он поправлял меня, тем больше я нервничал и мрачнел.
Теперь я попал в один котел с Нанда-кумаром и компанией. Этот вечер все запомнили надолго. Я никогда не видел, чтобы Прабхупада так гневался. Под конец я пропустил намо намаха. Прабхупада сказал: «Ты не произнес намо. Ну, не беда, я сам завершу эти мантры». К моему облегчению, он сам пропел все оставшиеся мантры. Я стал подкладывать дрова в огонь правой рукой. В левой руке у меня была ложка, и я одновременно подливал в пламя топленое масло. Вдруг я вспомнил, что должен делать это той же правой рукой. Увидев, как я перекладываю ложку из руки в руку, Прабхупада изобразил на лице такую гримасу, что я готов был провалиться сквозь землю.
Затем Прабхупада дал Ачьютананде санньясу. На Ачьютананду было жалко смотреть: мало того что он делал такой серьезный шаг, так его еще и ругали на чем свет стоит. Он стоял, весь дрожа, сжимая в руке данду, а зубы у него ходили ходуном. По завершении церемонии Прабхупада сказал: «Всё готово» – и, указав на меня, велел начинать киртан. Я запел киртан. Прабхупада посмотрел на Ачьютананду и впервые за весь день чуть-чуть улыбнулся, и знаком попросил Ачьютананду танцевать. Прабхупаде понравилась его серьезность, однако он хотел, чтобы Ачьютананда немного расслабился в киртане. После киртана он встал и прошел к выходу, однако машина еще не подъехала, и ему пришлось несколько минут ждать под дождем. Обратно в храмовую залу было не протолкнуться, потому что в дверях собралась огромная толпа учеников. Наконец машина подъехала, он сел в нее и спросил у Нанда-кумара: «Ты взял для меня прасад?» Нанда-кумар стал мямлить что-то невразумительное в ответ: «Аааа, ммм, Прабхупада, я думал, что Вы покушаете свой обычный прасад, он не такой жирный». Прабхупада сказал: «Нет, это установление Божеств. Я буду есть только маха-прасад от Божеств. Пойди и принеси мне тарелку». Нанда-кумар быстро принес целый поднос маха-прасада и повез Прабхупаду домой. Как он рассказал мне позже, по дороге прасад упал с заднего сиденья прямо на пол, и у Нанда-кумара потемнело в глазах от ужаса.
Они приехали, Прабхупада поднялся наверх, и Нанда-кумар подумал, что Прабхупада побрезгует этим вываленным в грязи маха-прасадом. Однако Прабхупада первым делом спросил: «Где мой прасад? Принеси мне прасад». Нанда-кумар ответил: «Прабхупада, он ведь свалился на пол». Прабхупада сказал: «Ну и что? Все равно принеси». Нанда-кумар собрал его с пола, положил на поднос и принес Прабхупаде. Прабхупада все съел до крошки. Там наверняка была грязь и всякая всячина, однако Прабхупада съел всё, потому что это был прасад.
Реватинандана:
После церемонии, на которой Ачьютананда получил санньясу, я подумал, что хорошо бы сходить к Прабхупаде и от имени всех преданных попросить у него прощения. Я спросил у Нанда-кумара, у себя ли еще Прабхупада, и, получив утвердительный ответ, постучался к нему: «Можно войти?» Получив позволение, я вошел и, поклонившись, сел у его стоп. Я сказал: «Шрила Прабхупада, от имени всех преданных я хочу принести Вам наши извинения. Мы всё сделали из рук вон плохо, и нам очень не по себе, что мы расстроили Вас». Прабхупада чуть улыбнулся и ответил: «Забудьте об этом, даже и не вспоминайте». Он был аболютно спокойным, и это поразило меня еще сильнее, чем его крик утром.
По опыту я знал, что Прабхупаду нельзя было называть в его присутствии чистым преданным. Однажды в Индии я сказал что-то подобное, и Прабхупада очень сурово ответил: «Я не чистый преданный. Я негодяй». Поэтому на сей раз я решил задать вопрос более хитро: «Прабхупада, можно ли спросить Вас о сознании чистого преданного?» Он ответил: «Да, спрашивай». Я сказал: «Иногда кажется, что чистый преданный сильно сердится или, наоборот, радуется безмерно. Но какое в действительности это оказывает на него влияние?» Прабхупада ответил: «Сознание чистого преданного очень глубоко. Оно подобно океану. На поверхности может быть много волн, но, если ты опустишься на глубину, ты увидишь, что оно абсолютно спокойно». Он продолжал: «Сердце чистого преданного настолько глубокое, что никакие события не могут серьезно потревожить его. На поверхности может появиться рябь, но в глубине оно остается очень спокойным и невозмутимым». Я спросил: «И в момент смерти тоже?» Он ответил: «Да».
* * *
Шрила Прабхупада, ты спокойно принял хороший совет от начинающего бхакты, ты не противился тому, что тебя заставляют стоять под дождем, ты съел холодный, испачканный в грязи прасад, но ты возмутился, когда сильные молодые мужчины, твои лидеры, хотели свалить свою вину на женщину. И конечно же, ты возмутился, когда увидел небрежность учеников по отношению к Господу Вселенной.
Твой гнев был проявлением смирения перед Богом. Обычный гнев, порожденный вожделением и злобой, калечит и разрушает. Но твой гнев был порожден любовью и потому исцелял всех, кто соприкасался с ним.
Спасительный урок
В следующей истории один из первых учеников Шрилы Прабхупады рассказывает о том, как он на себе испытал целительную силу его гнева. Она произошла в первом «храме» Шрилы Прабхупада в Америке – в помещении бывшего магазинчика в доме 26 на Второй авеню.
Умапати Свами:
В то время «Бхагавад-гита как она есть» еще не была напечатана, и Прабхупаде приходилось читать лекции по переводу доктора Радхакришнана, который когда-то был президентом Индии. Прабхупада не раз говорил нам, что доктор Радхакришнан – имперсоналист, но мы не понимали, что это конкретно значит, до тех пор, пока в одно прекрасное утро Прабхупада не сказал: «Сегодня я продемонстрирую вам, что доктор Радхакришнан имперсоналист». Он попросил Роя прочитать тридцать четвертый стих из девятой главы «Гиты»: «Всегда помни обо Мне, стань Моим преданным». Прабхупада велел ему прочитать комментарий. Рой стал читать: «Когда Кришна говорит „Мне“, нужно понимать, что предаваться следует не Кришне, а нерожденному вечному внутри Кришны». Прабхупада торжествующе посмотрел на нас: «Вот оно – доказательство того, что он – имперсоналист».
Никто ничего не понял. Комментарий Радхакришнана показался всем вполне справедливым. Всем, кроме Шрилы Прабхупады. Киртанананда решил возразить: «Доктор Радхакришнан прав», – и пустился в пространные рассуждения об этой неро-жденной вечности внутри Кришны. С каждой фразой, произнесенной Киртананандой, лицо Прабхупады все больше и больше наливалось кровью, пока не стало багровым. Я в первый раз в жизни увидел, как человек багровеет в прямом смысле этого слова. Киртанананда замешкался на мгновение, и Прабхупада, чеканя каждое слово, спросил: «Ты закончил?» Киртанананда ответил: «Нет», – и продолжил свою речь. Чувствовалось, что ему очень нравится слушать самого себя. В конце концов он выдохся, и Прабхупада опять ледяным тоном спросил: «Ты закончил?» На этот раз Киртанананда сказал: «Да». Прабхупада встал, и рукой, сжатой в кулак, сделал размашистый жест, как будто хотел ударить кулаком по столу, и почти закричал: «Это Сам Кришна! Сам! Кришна! Ты слышишь? Сам! Кришна! Между умом Кришны и Самим Кришной нет никакой разницы. Кришна – не какой-то там обычный человек. Он Абсо-лютная Истина. Его тело, Его ум и Он Сам неразделимы и абсо-лютны. Нет никакой разницы между Самим Кришной и Его телом!» Никогда еще я не видел столь величественной картины. Прабхупада напоминал рычащего льва. Мне даже показалось, что стены в комнате затряслись от его рыка. Так мы поняли, что такое имперсонализм. В тот день Шрила Прабхупада спас нас.
* * *
Шрила Прабхупада, в тот момент ты явил своим искренним, но не очень искушенным в философии ученикам высшую форму смирения, не укладывающуюся в рамки привычных стереотипов. В тот день ты спас их. Главная обязанность духовного учителя – защищать своих учеников, и защищать, прежде всего, от них самих. Ты видел их насквозь и понимал, что в сердце своем они верят не в Кришну, как личность, а в «нерожденное вечное внутри Кришны». Ты сражался за сердца своих учеников, завоеванные майей. А сражаться без гнева невозможно. Своим смирением перед Богом ты спас их, и, может быть, когда-нибудь твой спасительный гнев разбудит и наши сердца, горделиво отказывающиеся верить в то, что Бог – личность.
А давайте споем киртан?
Самое поразительное, что целительное воздействие гнева Шрилы Прабхупады распространялось не только на его учеников. Иногда он гневался на обычных людей, но гнев его, продиктованный чистыми мотивами, удивительным образом не вызывал у них отторжения.
Бадринараяна Свами:
К нам приходил один профессор из Калифорнийского технологического института. Он изучал веданту, и ему нравились объяснения Шрилы Прабхупады. Хотя он считал их упрощенными, но говорил, что для западных неофитов они вполне подходят. По его представлениям, когда человек глубже вникает в философию веданты, он понимает, каким образом форма становится бесформенной. Мы устроили его встречу со Шрилой Прабхупадой, и он стал излагать ему свои представления. В подтверждение своей теории он цитировал один за другим стихи на санскрите. Прабхупада даже не смотрел на него. Взгляд его был устремлен на Божества Радхи и Кришны. Перебирая бусины четок, он беззвучно повторял: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе…» А профессор всё говорил и говорил, пока, наконец, его красноречие не иссякло. Прабхупада спросил: «Вы закончили?» Получив утвердительный ответ, он сам стал цитировать Пураны, Веды, «Веданта-сутру», Упанишады, Самхиты. Каждый стих он произносил с такой силой, как будто вбивал гвозди в пол. Было видно, что для профессора эти цитаты были как ножом по сердцу. Ученики Шрилы Прабхупады сидели на большом ковре, и только этот человек стоял. Со стороны могло показаться, что Шрила Прабхупада отчитывает проштрафившегося школьника. Голос Прабхупады напоминал рык льва, и профессор сначала стал сутулиться, потом опустился на колени, а под конец и вовсе был готов провалиться сквозь землю. Прабхупада же сидел с прямой спиной, рука его покоилась в мешочке с четками, и он приводил один аргумент за другим. Дойдя до кульминации, Прабхупада остановился и спросил: «Остались ли у Вас какие-нибудь вопросы?» Профессор неожиданно для всех ответил: «Свамиджи, а давайте споем киртан?» До этого он часто сетовал на то, что мы мало изучаем философию и просто поем и танцуем, как обычные сентиментальные люди. Ученики отозвались на это предложение громким «Джая!» Похоже, профессор в этот день прозрел.
Сладкий яд имперсонализма очень силен. Даже когда мы формально признаём, что Бог – личность, мы глубоко внутри не верим в это. Людям гораздо легче представить себе, что этот мир возник из пустоты. Из пустоты нашего сердца, добавим мы. Шрила Прабхупада, ты отчаянно боролся с этой пустотой в человеческих сердцах.
Ты знал, что заполнить эту бесконечную пустоту могут только слова священных писаний и звук святого имени.
И самое удивительное, что, соприкасаясь с тобой, люди, как этот профессор, тоже начинали понимать, что ничто другое не сможет заполнить эту пустоту.
Беспристрастие проповедника
Пустота в нашем сердце внешне проявляется как равнодушие к другим. Увы, очень часто в этом мире холодное равнодушие путают с беспристрастием, а неравнодушие принимают за пристрастность, точно так же как гордыню часто принимают за смирение, а настоящее смирение – за гордыню.
Эта небольшая история о том, как Шрила Прабхупада сражался с чужим невежеством, не боясь прослыть пристрастным, и называл вещи своими именами, не боясь обвинений в гордыне.
Сатсварупа дас Госвами:
Некий пожилой индийский джентльмен в Бомбее, пришедший поговорить с Прабхупадой, в процессе разговора начал испытывать непреодолимое желание возражать ему. Многое в словах Шрилы Прабхупады ему не нравилось, особенно то, что Прабхупада подчас резко отзывался о других и осуждал людей за их недостатки.
«Свамиджи, – еле сдерживая раздражение, сказал он, – Вы не должны так много критиковать других. Вам полагается быть беспристрастным и на всех смотреть одинаково. В „Бхагавадгите“ Кришна говорит: пандитāх сама-дар инах – „Ученый человек никого не судит. Он на всех смотрит одинаково“».
Прабхупада ответил: «О, это не про меня – это очень высокий уровень. Мне до него далеко. Я не могу не судить и притворяться беспристрастным, когда вижу, как люди творят зло. Человек, достигший высочайшего духовного уровня, действительно не видит различий между праведностью и грехом. Но для меня праведность и грех – не одно и то же. Поэтому я говорю людям:
„Вы совершаете грехи и будете страдать из-за этого. Пожалуйста, перестаньте“».
Обсуждение продолжалось, Прабхупада постоянно ссылался на мнение предыдущих учителей, объясняя свои взгляды: «У меня есть „Бхагавад-гита“. Есть учителя. Когда я что-то говорю, я опираюсь на их авторитет, я ничего не придумываю сам».
Продолжая спор, гость с вызовом сказал: «А в чем тогда Ваша заслуга? Что делаете Вы сами, если Вы просто повторяете то, что говорили до Вас другие? Вы-то сами что сделали?»
Прабхупада очень спокойно ответил: «Сам я не сделал ничего. Я просто повторяю слова своих учителей. И все же у меня есть одна заслуга: я сделал это знание доступным для людей всего мира. Я донес сознание Кришны до каждого, не делая никаких различий. Таков мой вклад, и таково мое понимание слов пандитāх сама-дар инах».
Прабхупада завершил беседу на этих словах, и гость попрощался с ним, поблагодарив за потраченное время. Позже ученики Прабхупады услышали, как этот человек, выходя из храма, бормотал себе под нос: «Да-а-а. Очень интересно… Похоже, он действительно одинаково относится ко всем…»
* * *
Шрила Прабхупада, да, порой ты был очень резок. Однажды у тебя спросили: «Что Вы думаете о таком-то Свами?» «Я о нем не думаю», – ответил ты.
Однажды я разговаривал с майявади-санньяси, приехавшим в Москву. Проникшись ко мне некоторым доверием, он вдруг сказал: «Мне нужно сообщить Вам нечто очень важное, только чтобы никто нас не слышал». С этими словами он отвел меня в сторону.
С заговорщическим видом, подмигнув мне, он шепотом сказал: «Ваш Прабхупада обманул всех вас. Он понимал, что вы все, выросшие в христианских странах, склонны верить в то, что Бог один. Вот он и стал проповедовать, что Бог один. Но сам-то он знал, что, согласно Ведам, богов очень много. Когда-нибудь вы это тоже поймете».
Бесконечное множество богов – выбирай любого на вкус, бесконечное множество путей – делай то, что тебе нравится, или вообще не делай ничего, бесконечное множество мнений – каждый по-своему прав, никто никому не должен ничего навязывать и никого не должен судить: за всем этим стоит бесконечное равнодушие к Истине. Да, Шрила Прабхупада, ты был пристрастен к Истине и хотел дать ее всем без исключения, и в этом – твое великое беспристрастие.
Смирение, терпение, беспристрастие, сострадание, милосердие, правдивость – все эти и многие другие качества вайшнава исходят из его любви к Богу и равнодушия к материальному миру. Подчас их бывает трудно отделить друг от друга. Мы рассказывали о том, как иногда неожиданным образом проявлялось смирение Шрилы Прабхупады. Милосердие и правдивость – продолжение его смирения, его коленопреклонения перед Истиной.
Милосердие его подчас было беспощадным, а правдивость выходила за рамки принятых в обществе правил хорошего тона. Впрочем, он следовал в этом за своим духовным учителем, который не боялся во всеуслышание заявить, что подлинное милосердие – только в правдивости и что ложь никогда не бывает милосердной:
«Именно по этой причине „Бхагаватам“ советует нам начать жизнь с чистого листа: „Люди, наделенные разумом, должны полностью отказаться от дурного общения и начать близко общаться с садху. Нет никаких сомнений в том, что садху обладают способностью уничтожать дурные качества в уме человека. Благодаря этой способности общение с садху приносит благо всем“. Есть множество вещей, которые мы предпочитаем утаивать от садху, но настоящий садху вынуждает нас признаться в том, что мы обычно прячем в своих сердцах. И затем он вынимает свой нож. Само слово „садху“ не имеет никакого другого значения, кроме этого.
Он стоит над плахой с высоко занесенным ножом для жертвоприношений. Похотливые желания людей подобны козам.
Садху приходит в нашу жизнь, чтобы убить в нас эти желания милосердным ударом остро заточенного жертвенного ножа резких слов. Если садху начинает льстить мне, он причиняет мне вред и становится моим врагом. Лесть садху толкает нас идти по дороге, которая приводит к наслаждению, но никогда не приводит к подлинному счастью».
Большой человек в маленькой вселенной
Иногда Шрила Прабхупада подносил к сердцу своего ученика зеркало, чтобы тот увидел в себе то, что видели все остальные, но отказывался видеть он сам.
Тамал-Кришна Госвами:
В те далекие дни я был комендантом храма на бульваре Ла Синега в Лос-Анджелесе. Комендант по тем временам – высокая должность. Практически всё дневное служение держалось на мне, преданные приходили ко мне, и я каждому раздавал служение. Как тут не загордиться? Наверное, Шрила Прабхупада что-то заметил. Однажды днем он вызвал меня к себе и попросил принести ему «Бхагаватам». Это было его первое издание «Бхагаватам» с изображением духовного мира на суперобложке. Он стал объяснять мне: «Видишь? Это духовный мир. Он гигант-ский. Ты даже не можешь представить себе, насколько он громаден. Три четверти творения Кришны приходится на духовный мир, и всего одну четверть составляет материальный мир. Но даже эта одна четверть необъятна. Материальный мир состоит из бесчисленного множества вселенных. Даже одну вселенную ни один ученый не способен измерить. Мы сейчас находимся на одной небольшой планете в одной из бесчисленных вселенных, принадлежащих к одной четверти творения Бога. Наша планета Земля – одна из самых маленьких в нашей вселенной. Но даже на этой планете есть семь континентов. На каждом из этих континентов множество городов и поселков. На одном из континентов, в Северной Америке, есть большой город под названием Лос-Анджелес. В этом городе – среди множества других улиц – есть один длинный бульвар, Ла Синега.
На этом бульваре стоит церковь, которая теперь перестроена под храм Кришны. И в этом одном храме Кришны живет некий Тамал-Кришна и думает про себя: „Я такой большой!“»
Это было очень смешно, но в тот момент я почувствовал себя таким маленьким, что мне захотелось заплакать сквозь смех!
* * *
Слова твои, Шрила Прабхупада, – это всегда зеркало, но чаще всего мы отказываемся узнавать в том, что ты говоришь нам, самих себя. О, как трудно уступить Кришне место в центре нашего сердца, которое мы некогда заняли!
Как трудно признать свою ничтожность в сравнении с Ним! Как нравится нам оставаться большим человеком в маленькой вселенной и самим решать свои большие проблемы. Боль, которую мы испытываем, когда живем, считая себя Богом, кажется нам не такой уж большой по сравнению с болью признания себя тем, кто мы есть на самом деле – крошечной душой, маленькой искоркой изначального сознания. Спасибо, Шрила Прабхупада, за то, что ты умел делать эту боль сладкой.
Кто сотворил майю?
Какое качество Шрилы Прабхупады помогало его ученикам принять его слова, не отвергнуть их, даже если они причиняли боль? Юмор, которым он иногда сдабривал свои замечания? Уверенность учеников в том, что он желает им только добра? Понимание того, что он не делает им замечаний, чтобы просто доказать свое превосходство? Все это, конечно, так. Но есть нечто большее, стоящее за всем этим, – его абсолютная приверженность Истине и полная непричастность ко лжи этого мира.
Шачинандана Свами:
Прабхупада каждое утро читал лекции в лондонском храме на Бери-плейс, и первое, что я почувствовал, когда слушал его лекции, было ощущение того, что он обращается лично ко мне. Когда он приводил какой-нибудь пример или делал какое-то утверждение, я ощущал на себе его взгляд и при этом понимал, что слова его проникают прямо в сердце и очень многое объясняют в моей духовной жизни. Многие преданные говорили мне о том же ощущении, которое возникало у них на лекциях Прабхупады. Слушая лекцию, они чувствовали, что его слова полно-стью поглощают их сознание и обращены конкретно к ним – как будто бы он видел их насквозь и всё про них знал.
В это время в Германии моя семья испугалась, что я выберу духовный путь, и ко мне один за другим стали приезжать родственники и друзья, уговоривая меня вернуться. Мой дедушка был при смерти и требовал, чтобы я приехал к его смертному одру, но я не соглашался, поскольку знал, что он попросит меня отказаться от сознания Кришны, а я не смогу отказать ему в последней просьбе. Словом, на меня давили со всех сторон. Приехала моя девушка и умоляла меня вернуться к материальной жизни. Практически каждый день мне приходилось отбивать какие-то атаки. Положение усугублялось тем, что президент храма на Бери-плейс занимал меня служением по полной программе. Я драил полы и туалеты, мыл посуду – в общем, делал все то, чего никогда до этого не делал. В голове моей постоянно крутились жуткие мысли, так что я не мог толком спать. Невозможно даже представить себе, как мне было тяжело. В конце концов я решил, что мне просто нужно, по выражению немецких учеников Свамиджи, «исчезнуть в прериях». Однако у меня не было веских причин, и я решил, что сначала уличу Шрилу Прабхупаду в противоречии и тем самым докажу себе, что его философия полна изъянов, после чего смогу со спокойным сердцем уехать.
Итак, все было готово к генеральному сражению. После следующей же лекции я поднял руку – у меня был заранее заготовлен вопрос.
«Вы сказали, что Кришна – творец всего. Это так?»
«Да-а-а», – протяжно ответил Прабхупада.
«Вы также сказали, что Кришна всем желает блага. Так?»
«Да-а-а», – снова ответил Прабхупада.
«Тогда зачем Кришна сотворил майю, которая не приносит никому никакого блага?»
Внутри я уже торжествовал. Прабхупада внимательно и спокойно посмотрел на меня, чтобы понять мой мотив. Я почувствовал себя немного неуютно. В храмовой комнате повисла тишина. А затем он так же спокойно сказал всего одну фразу, которая произвела на меня впечатление разорвавшейся бомбы: «Майю сотворил не Кришна! Майю сотворил ты!» Все дружно засмеялись, а мне показалось, что эта фраза вонзилась мне в сердце, как стрела. Я не понял, что произошло, и заплакал. Вся моя гордыня куда-то улетучилась, я сидел и плакал, потому что вдруг мне стала ясна одна вещь: нет никакого смысла валить вину на Кришну. Я сам – виновник всех своих бед. Тогда ответ Прабхупады не был мне до конца понятен, это сейчас, по про-шествии многих лет, я очень хорошо понимаю его философскую подоплеку. Но в ту минуту единственное, что я отчетливо понял, – это то, что во всем виноват я. Кришна тут ни при чем. Этого было достаточно, чтобы произвести переворот в моем сердце. Именно в этот момент я решил по-настоящему стать преданным и мысленно пообещал, что сбрею свои длинные волосы. О, как я был привязан к ним в то время! Долгие годы я растил и холил их, они были предметом моей гордости, но одной фразой Прабхупада избавил меня от этой привязанности. Это был поворотный момент в наших отношениях – больше мне никогда не приходило в голову бросать вызов Прабхупаде. Я стал его учеником.
Шрила Прабхупада, много раз ты объяснял, что слова садху должны резать. Безжалостность садху, как безжалостность хирурга, – проявление его милосердия.
«Когда человек хочет вырезать что-то, он делает это безжалостно. Подобно этому, когда садху говорит со своим учеником, он не выказывает никакой милости. Он говорит истину, чтобы ум его ученика избавился от иллюзорных привязанностей» [81] . Ты ссылался при этом на знаменитый стих из «Шримад-Бхагаватам»:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
«Поэтому разумный человек должен отказаться от любого нежелательного общения и вместо этого общаться с садху, преданными, чьи слова обрубают ненужные привязанности в нашем уме» [82] .
Шрила Прабхупада, я прошу тебя сегодня дать мне силы, чтобы я никогда не отвергал твое беспощадное милосердие.
Главная обязанность учителя
Похвала – сладкий яд. Наказание – горькое лекарство.
Люди всегда остаются детьми, привязанными к сладостям, но учитель перестает быть учителем, если не прописывает своим сопротивляющимся ученикам дозу горького лекарства.
Шрила Прабхупада любил цитировать стих из наставлений Чанакьи:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
«Попустительство порождает порок. Строгость же порождает добродетель. Поэтому сыновей и учеников нужно держать в строгости и никогда не попустительствовать им».
Вот его объяснение смысла этого стиха в одной из лекций:
«Духовный учитель имеет право ругать. Более того, отец и духовный учитель обязаны ругать. Путра ча ишйам ча тāдайен на ту лāлайет. Чанакья Пандит советует отцу и духовному учителю: „Вы всегда должны ругать своих сыновей и учеников. Ругайте!“ Тāдайен. Это значит „просто ругайте, всегда находите ошибки“. Не нужно сердиться, однако обязанность учителя и отца только в том, чтобы находить ошибки. Тāдайен на ту лāлайет.
Лāлайет означает баловать: „О мой дорогой сын, дорогой мой мальчик, ты такой хороший. Ты столько всего сделал…“ Иногда это тоже можно говорить, но главная обязанность учителя и отца – ругать. Сыну или ученику никогда нельзя внушать, что они всё делают хорошо, иначе они всё испортят. Таково наставление Чанакьи Муни: „Если просто хвалить, то они наделают множество глупостей“.
Лāлане бахаво дошāс. Дошā означает „недостаток, ошибка“. Лāлане бахаво дошāс: „А если вы ругаете, они станут очень хорошими людьми“. Тāдане бахаво гунāх, тасмāт „поэтому“ путра ча ишйам ча тāдайен на ту лāлайет, „просто ругайте, не хвалите“.
Что касается меня, то, когда наш духовный учитель ругал меня, я воспринимал это как благословение.
Мне это очень нравилось. Что-что, а ругать он умел: „Негодяй, бестолочь, глупец“ – в ход шли любые слова, самые отборные…» (смеется)
Гирирадж Свами:
Однажды во время прогулки по Джуху-Бич я рассказывал Шриле Прабхупаде о проповеди журналистам. «Да, у тебя это очень хорошо получается. Ты умеешь общаться с людьми», – сказал Шрила Прабхупада. Слова эти привели меня в восторг. Затем речь зашла о смирении. Я сказал, что порой чувствую свою полную бесполезность и никчемность. «Я ничего не делаю для Вас и Вашего Движения». «Это тоже хорошо, – сказал Прабхупада. – В этом проявляется твое смирение». Слова эти очень воодушевили меня: Шрила Прабхупада был явно мною доволен. Поэтому я совсем осмелел и продолжал: «Но иногда это ощущение своей никчемности повергает меня в майю». Шрила Прабхупада резко остановился и пронзительно посмотрел на меня. «Повергает тебя в майю? – сказал Прабхупада. – Да ты никогда не вылезал из майи!» Мне показалось, будто меня поразил удар грома. Тут же, на песке пляжа, я растянулся в поклоне. В одно мгновение я понял свое истинное положение и положение Шрилы Прабхупады как духовного учителя. Слова эти меня отрезвили.
Нава-йогендра:
Я повторял мантру в комнате Шрилы Прабхупады. Мне казалось, что он мной очень доволен, и я старался повторять мантру как можно внимательнее. Через некоторое время Прабхупада недовольным голосом сделал мне замечание: «Твой мешочек с четками касается пола».
«Нет, Прабхупада, – возразил я, – он лежит на чадаре».
«Да, на том самом чадаре, по которому ты ходишь ногами! У тебя нет никакого почтения к четкам!»
Я проглотил упрек и, собравшись с духом, стал громко и еще более внимательно повторять мантру: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна…» «Не повторяй так громко», – тотчас осек меня Прабхупада. Я стал повторять тихо, еле слышно. Но Прабхупада еще более сердито сказал: «Это хорошо, что ты повторяешь мантру, но это еще не значит, что ты можешь беспокоить духовного учителя. Делай это где-нибудь в другом месте». До сих пор я помню эту историю, и она позволяет мне всегда чувствовать себя учеником.
Рохининандана:
Это было мое первое близкое общение со Шрилой Прабхупадой. Я присоединился к утренней прогулке по полям около Бхактиведанта-Мэнора. Прабхупада и преданные шли по узкой, извилистой дорожке между полей. На пути нам встретился указатель с надписью «Садоводческая выставка». Прабхупада указал тростью на надпись и спросил:
«Что означает „садоводческая выставка“? Что там выставляется?»
Преданные остановились. Никто не знал точно, что ответить. Тогда я, находившийся в самом конце свиты, решил подать голос.
«Шрила Прабхупада, – сказал я, – я думаю, что это выставка, имеющая отношение к разведению овощей, плодовых деревьев и цветов».
Прабхупада молниеносно повернулся и посмотрел на меня – меня пробрала дрожь от одного его взгляда.
«Ты думаешь? Иначе говоря, ты не знаешь, но при этом говоришь! Ты думаешь!»
Преданные стояли вокруг и смотрели то на меня, то на Шрилу Прабхупаду. Мне хотелось провалиться на месте. Я проклинал тот момент, когда кто-то потянул меня за язык. Прабхупада ударил тростью о землю и грозно повторил: «Ты думаешь? То есть ты не знаешь? А если ты не знаешь, то зачем говоришь? Отвечай!»
Должен признаться, я с трудом вынес это испытание. Я понял, что в этом случайно сорвавшемся с моего языка и вполне безобидном «я думаю» выразилась вся моя накопленная за много жизней гордыня. И неожиданно гневные слова Прабхупады в одно мгновение рассеяли ее, как взошедшее солнце рассеивает утренний туман.
* * *
Шрила Прабхупада, я ставлю себя на место твоих учеников и думаю о том, как я отреагировал бы на их месте. Смог бы я понять, что ты хочешь мне сказать, ругая меня по пустякам, или обида заставила бы меня пытаться находить в тебе недостатки? Всегда оставаться учеником, с благодарностью принимающим даже несправедливые упреки своего учителя, непросто. Я восхищаюсь твоими учениками, но еще больше я восхищаюсь тобой за то, что ты никогда не боялся ругать их. Что может быть легче и приятнее, чем дешевыми похвалами покупать дешевое обожание скороспелых последователей? Сколько таких «учителей» с приклеенными улыбками бродит по этому миру в поисках жаждущих одобрения последователей!
Сколько таких «учеников» ищет и находит для себя подходящего гуру! Спасибо, Шрила Прабхупада, за то, что ты никогда не ставил себя в зависимость от дешевого обожания и никогда не боялся исполнять главную обязанность учителя.
Уроки на всю жизнь
Разумеется, дело не в том, чтобы просто ругать других.
Многие пытались и пытаются подражать Шриле Прабхупаде в этом без какого бы то ни было успеха; не благодарность, а раздражение и обиду вызывают их жестокие – неважно, справедливые или несправедливые – слова.
Не внешний поступок, а сознание человека, совершающего его, определяет конечный результат этого поступка. Учить других смирению может только тот, кто сам по-настоящему смиренен, замечать недостатки в других имеет право только тот, кто готов признать достоинства, жестокие слова исцеляют только тогда, когда сходят с уст человека с мягким сердцем. И когда такой человек учит других, слова его отпечатываются в сознании на всю жизнь.
Хридаянанда дас Госвами:
Часто, когда я входил к Прабхупаде в серьезном настроении, он вдруг начинал шутить со мной. Помню, один раз я вошел к нему очень серьезный, а он, словно передразнивая меня, спросил нарочито официальным тоном: «Так-так, и что Вы пришли мне сообщить?» В другой раз, в Нью-Йорке (я в то время про-поведовал студентам и преподавателям колледжей), я вошел к нему, когда он заканчивал завтракать. Видимо, на моем лице отпечаталось ощущение моей собственной значимости. Пребывая в шутливом настроении, он воскликнул: «О, Хридаянанда Махарадж! Вы путешествуете, проповедуете! А мы тут сидим и кушаем».
Прабхупада обычно был доволен нашей проповедью в колледжах. В тот раз мы долго говорили с ним о том, что я делаю. Такое внимание очень польстило мне. Уходя от Шрилы Прабхупады, я был на седьмом небе от счастья: «Прабхупада доволен тем, что я делаю!» На следующий день я снова пришел к Прабхупаде, ожидая такого же приема. Я входил в его комнату и думал: «Вот он я, проповедник студентам в колледжах». Я уселся прямо перед ним, но он даже не взглянул на меня. Он продолжал заниматься своими делами. В этот момент в комнату вошла одна юная брахмачарини. Она меняла цветы в вазе. Видя ее искреннюю преданность, Прабхупада широко улыбнулся ей. Словно обращаясь к любимой внучке, Прабхупада сказал: «Спасибо тебе большое. Как тебя зовут?» Я провел достаточно долгое время в его комнате, но он так и не удостоил меня ни словом. Но было видно, что он очень ценит преданность этой девушки. Я был санньяси, лидером, большим человеком, а она – никому не известной, но искренней девушкой-вайшнави. Однако ее непритворная преданность доставила удовольствие Шриле Прабхупаде, а меня он решил проучить, разглядев мою гордыню. На всю жизнь я запомнил этот урок.
И еще две похожие истории. Болезнь у всех обусловленных душ одна – гордыня, поэтому и лекарство Шрила Прабхупада прописывал похожее.
Харивилас:
Перед пресс-конференцией Прабхупада захотел встретиться с преданными. Нас собралось около тридцати ребят – от шестнадцати до восемнадцати лет. Я прибыл на место, когда всё уже началось. Вошел я в залу с мыслями, что всё здесь организовано мною. Я всех растолкал, прошел вперед и уселся прямо перед Прабхупадой. А преданный, с которым я пришел, Ганашьям, тихо и смиренно пристроился у выхода. Лочанананда представлял всех собравшихся. Он сказал: «Это Хари-вилас дас, президент храма». Прабхупада даже не взглянул на меня. Я подумал: «Почему он не посмотрел в мою сторону? Меня объявили, а Прабхупада ничего даже не сказал. Он даже не кивнул». Я понял, что сделал что-то не так, и стал корить себя за то, что всех растолкал и сел прямо напротив Прабхупады. Затем Лочанананда сказал: «А вон там, сзади, сидит Ганашьям. Он переводит Ваши книги». Прабхупада воскликнул: «О! Где он? Попросите его встать». Ганашьям поднялся, и Прабхупада громко сказал: «Спасибо тебе большое».
Я понял, что Прабхупада не обратил на меня внимания, потому что я возгордился. Но на этом дело не кончилось. Он стал благодарить преданных за то, что они участвуют в Движении сознания Кришны. Под конец ему сказали, что у нас теперь, наконец, есть новый храм. Это было большим достижением. У меня снова мелькнула мысль: «Может быть, он хоть это оценит». Прабхупада же спросил: «Где он располагается?» Лочанананда ответил, что храм находится немного за городом. Тут в первый раз Прабхупада посмотрел на меня, и взгляд его был очень суровым. Я опустил глаза. Он уже привел меня в чувство, и я раскаивался.
Он спросил: «Как далеко от Парижа этот храм?»
От этого вопроса я побледнел. Я ответил: «Ну, не так далеко, Прабхупада».
Он продолжал: «Неужто? Сколько туда ехать на машине?» «Около сорока пяти минут».
«А на поезде?»
Мне захотелось умереть прямо на месте. Я думал: «Что ж это такое происходит? Почему он задает мне эти вопросы, да еще при всех?» Вслух я ответил: «Около часа».
Он сказал: «Понятно. Значит, это очень далеко».
Я произнес: «Да, Прабхупада, это очень далеко».
Я стал понимать, что именно так гуру лечит мой больной разум и разбивает мои иллюзии. Он мог ясно указывать на недостатки, и я понял, что как раз по этой причине принял его своим духовным учителем. Мне нужно было пройти через это. Я был полно-стью раздавлен его словами, но в то же время ощущал в сердце радость.
Бхакти Тиртха Свами:
В 1977 году, незадолго до ухода Шрилы Прабхупады, я каждые две недели отправлял ему подробный отчет. Я писал, кто приобрел книги, сколько и куда было отправлено по почте и что вообще было сделано. Как мне рассказывали, после обеда, с гирляндой на шее, умащенный сандаловой пастой, Прабхупада сидел с закрытыми глазами и слушал мои отчеты. Он говорил, что, хотя и плохо себя чувствует, эти отчеты вдыхают в него жизнь. Прабхупада всегда был счастлив слушать, как мы про-поведуем и как в разных частях света люди покупают его книги.
В какой-то момент Прабхупада пожелал отправиться в Гита-нагари, чтобы заложить основы общины, основанной на принципах варнашрама-дхармы. По пути он остановился в Англии. Я в это время был в Восточной Европе, но ради встречи со Шрилой Прабхупадой побросал все свои дела и приехал в Мэнор. Когда Шрила Прабхупада узнал, что я в Мэноре, он тотчас велел меня позвать. Прабхупада тяжело болел. Он не мог даже самостоятельно передвигаться, и ученики носили его к Божествам на паланкине. Я вошел к нему и пристроился перед его столиком, за которым он сидел. Прабхупада не мог громко говорить, поэтому знаком он попросил меня сесть поближе. Я придвинулся чуть ближе, но Прабхупада опять знаком попросил меня сесть прямо рядом с ним, лицом к лицу. Я сел, и он стал гладить меня по голове и плакать. Затем он обнял меня и сказал: «Твоя жизнь увенчалась успехом». Я отвечал: «Прабхупада, мы всё это делаем только потому, что Вы заставляете нас это делать. Иначе откуда бы у нас взялась сила всем этим заниматься?» Тут, к моему удивлению, голос Прабхупады зазвучал во всю мощь: «Да, и это называется парампарой. Мой гуру заставляет меня, а я заставляю вас. Так всё и идет».
Это был самый чудесный момент из всего того времени, что я провел рядом со Шрилой Прабхупадой. Однако я не оценил этот момент. И то, что произошло на следующий день, ясно доказывает это. На следующий день (тогда мне и в голову не могло прийти, что это будет последний раз, когда я увижу Шрилу Прабхупаду) Тамал-Кришна Махарадж захотел, чтобы я стал свидетелем того, в каком настроении Прабхупада слушает мои отчеты – впервые мне выпала возможность самому рассказать о своих достижениях. Иногда, как мне рассказывали, Прабхупада, слушая, как расходятся его книги, впадал в транс или плакал. Вчера, когда Прабхупада обнял меня и сказал, что моя жизнь увенчалась успехом, в комнате сидело еще пять человек. Разумеется, я возгордился. Я ходил, задрав нос, и уже предвкушал очередную порцию трансцендентной похвалы. Я начал рассказывать, как в Восточной Европе распространяются его книги, как такой-то маститый профессор купил книгу, как эта университетская библиотека сделала заказ, такой-то музей согласился выставить книги. Вдруг Прабхупада резко оборвал меня: «Всё это происходит по милости Кришны». Он сказал это необычайно сухим голосом, звук которого до сих пор стоит у меня в ушах. Заметив, как я упиваюсь своим успехом, он одной фразой положил всему конец. Я осекся и больше не произнес ни слова.
Это была моя последняя встреча со Шрилой Прабхупадой, и эти его слова: «Всё происходит по милости Кришны» – оказались последними словами, которые я от него услышал. Но они оказались самыми важными – в тот момент я понял, как важно всё время напоминать себе, что мы способны что-то сделать только по милости нашего духовного учителя и Кришны.
–
Шрила Прабхупада, ты наказывал и поощрял своих учеников, ругал и хвалил, но и твой гнев, и твоя похвала оставляли в их сердцах глубочайший след, поскольку и то и другое было проявлением твоего милосердия и твоего желания дать ученикам бхакти. Ты хотел помочь ученикам сбросить путы материального рабства и привязаться к Кришне.
Именно это желание и слова, им продиктованные, порождали в сердцах учеников естественное желание предаться Кришне и посвятить служению Ему всю свою жизнь.
Поэтому Шрила Рупа Госвами пишет:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
«Милость, пролитая на Прахладу его учителем Нарадой, называется естественной, или врожденной. Она оставила в его сердце глубокий след (убха-вāсанā). И потому его рати, привязанность к Кришне, тоже называется естественной (наисаргикӣ)» [84] .
Ты не гуру!
Чаще всего Шриле Прабхупаде было достаточно выказать пренебрежение или ограничиться одной сухой фразой, чтобы ученик начинал понимать, что он делает что-то не так, но иногда Шрила Прабхупада авансом обрушивал на ни в чем не повинного ученика полную дозу своей милости. И только годы спустя ученик понимал, зачем ему нужен был этот неожиданный урок.
Рупа-вилас:
В 1976 году во вриндаванской гурукуле училось только четыре или пять детей. Как-то раз Харикеша, который тогда был секретарем Прабхупады, отвел меня в сторону и сказал: «Ты неправильно руководишь гурукулой. Ты должен стать своего рода гуру для этих детей. Нельзя просто по-дружески, фамильярно общаться с ними – так они ничему не научатся». Я никогда не отличался особой покорностью, поэтому я отреагировал довольно резко: «Это твое мнение, но Прабхупада никогда нас этому не учил». Немного рассерженный, я вернулся в свою комнату. Буквально через несколько минут в дверь постучали: «Прабхупада хочет тебя видеть сию же минуту!» Я опешил: до этого меня никогда к нему не вызывали. Проверив на месте ли тилака, я стремглав помчался в комнаты Прабхупады и распростерся перед ним в поклоне. Прабхупада сидел за своим столиком с каменным лицом. Он сказал: «Итак, ты полагаешь, что стал гуру?» Я задохнулся от возмущения: «Что?!» Я ничего не понимал. Прабхупада повторил вопрос: «Ты считаешь себя гуру?» Я опять закричал: «Прабхупада, я никогда подобного не говорил!» В отчаянии я стал оглядываться по сторонам, увидел Харикешу и ткнул в него пальцем: «Это он! Это он такое сказал!» Прабхупада вскинул брови: «Что это значит?!» Харикеша попытался было объяснить Прабхупаде свою идею, однако не успел он произнести и двух предложений, как Прабхупада взмахом руки прервал его, повернулся ко мне и медленно произнес: «Ты – не гуру. Я гуру». Я опять воскликнул: «Я знаю!» Но он жестом попросил меня помолчать и продолжил: «Ты – опытный ученик, и ты учишь других, менее опытных, но это не значит, что ты стал гуру! Это ясно?» Я кивнул головой: «Да, Прабхупада!» «Хорошо», – сказал он и отпустил меня. Я плелся в свою комнату, чувствуя себя полностью раздавленным. Я никак не мог взять в толк, в чем моя вина. Мне никогда, даже во сне, не приходило в голову изображать из себя гуру, а меня только что за это отчитали!
Годы спустя, после ухода Прабхупады, некоторые не совсем готовые к этому служению ученики возомнили себя гуру. Наблюдая за их поступками, я смог по-настоящему оценить милость, которую Прабхупада пролил на меня. По его милости у меня никогда не возникало иллюзий относительно моего реального положения. Если у меня и были какие-то семена желания стать гуру, в тот памятный день они были уничтожены, так и не дав всходов – такое яркое впечатление осталось у меня от слов Прабхупады: «Ты – не гуру».
* * *
Как понять тебя, Шрила Прабхупада? К кому на самом деле были обращены эти слова – к учителю из вриндаванской гурукулы, к твоему секретарю или ко всем нам, глубоко в сердце лелеющим мечту стать гуру? Конечно же, ты очень хотел, чтобы все твои ученики стали гуру и продолжали твое дело. Ты сам писал об этом. Но ты также знал, что, прежде чем они смогут по-настоящему выполнять это служение, желание стать гуру должно быть вырвано из их сердца.
Мистер Бразилия
Злоупотребление как наказанием, так и поощрением разрушает отношения. Шрила Прабхупада идеально чувствовал меру и в том, и в другом, и потому его наказания и похвалы не отдаляли учеников, а делали их еще ближе к нему и Кришне.
Махавира:
Прабхупада понимал, что во мне кипит молодая кровь, поэтому, когда я приехал в Майяпур, первым делом он спросил меня: «Что ты хочешь: принять санньясу или жениться?» Я понял, что он видит меня насквозь. В этот самый момент я окончательно отказался от идеи принять санньясу.
Как только Прабхупада попросил меня помочь с менеджментом в Майяпуре, я обустроил в каком-то уголке свой офис и, не советуясь ни с кем, тут же поменял время уборки. Это был первый из моих «ляпов». Возвратившись с утренней прогулки и войдя в храм, Прабхупада ступил на мокрый пол – все из-за того, что я неверно выбрал время для уборки. Сам я в эти минуты бегал по этажам, меняя все, что только можно. Прабхупада стал подниматься по лестнице в свою комнату, ему навстречу спускаюсь я – с сияющей улыбкой, мечтая о том, как меня сейчас будут хвалить. Прабхупада поднял трость и направил ее на меня: «Кем ты себя возомнил? Тебе дали маленькое служение, а ты решил, что стал тут царем?» Рядом с ним стояли все мои старшие духовные братья, съехавшиеся на фестиваль, чьим мнением я очень дорожил. И все они были свидетелями моего позора! Я готов был провалиться сквозь землю от стыда. Мне показалось, что душа моя вышла из тела и наблюдает с какого-то облака за этим разговором. Я был молод, взялся не за свое дело и получил по заслугам. Я принял все это очень близко к сердцу.
Но на этом дело не кончилось. До этого каждый день я ходил на все утренние прогулки и, раздражая всех остальных своей бесцеремонностью, лез вперед санньяси и вертелся, чтобы попасться на глаза Шриле Прабхупаде. Когда мне поручили новое служение, я перестал ходить на прогулки. В тот же день, когда Прабхупада отчитал меня, Судама Махарадж рассказал мне, что на утренней прогулке Прабхупада спросил: «А где наш мистер Бразилия?» – и при всех стал ругать меня: «Он возомнил себя царем». С жалостью посмотрев на меня, Судама Махарадж добавил: «Похоже, сегодня ты получил полную дозу милости». Я подумал про себя: «Милость? Я просто жду теперь, когда же Кришна заберет мою жизнь».
Так или иначе, после фиаско с уборкой я заперся у себя в комнате и по-настоящему, физически заболел. Мне не хотелось никому показываться на глаза. На следующий день я лежал в постели и думал, что всё – моему преданному служению пришел конец. Будущего у меня не было. До этого я проповедовал, открывал храмы – только для того, чтобы мой гуру был доволен мною, но вместо этого он просто накричал на меня так, как мой отец никогда на меня не кричал. Пока я размышлял, внизу началось приветствие Божеств. Через какое-то время ко мне в дверь постучали. Я открыл – это был Хари Шаури Прабху: «Прабхупада хочет видеть тебя на гуру-пудже». Я подумал про себя: «Только не это». Мне стало еще хуже, но тем не менее я повиновался: быстро принял душ, нацепил дхоти и успел оказаться в битком набитом храме как раз к тому времени, когда начиналась гуру-пуджа. Я пристроился за спиной Гурудаса. Он был внушительных размеров, и я чувствовал себя за его спиной в безопас-ности. Я увидел, как Гуру-крипа Прабху берет мридангу, чтобы вести киртан. Вдруг Прабхупада останавливает его. По указанию Прабхупады преданные расступаются, создавая коридор между ним и мной. Прабхупада указывает на меня и говорит Гуру-крипе: «Пусть он ведет киртан. Он любит петь». В этот момент слезы хлынули у меня из глаз. Прабхупада отругал меня так, как не ругал никто и никогда в жизни. Его слова: «Он решил, что он тут царь» – до сих пор звучат у меня в ушах. Мне было очень больно, но именно в тот день у нас установились отношения сына и отца. Та утренняя программа была наполнена особыми эмоциями. Не думаю, что когда-либо я пел гуру-пуджу, молитвы духовному учителю, с таким же чувством.
–
Чанакья Пандит пишет:
FB2Library.Elements.Poem.PoemItem
«Тот, кто не может навести на других страх своим гневом или наградить, когда доволен, не способен ни направлять людей, ни защищать их. Да и на что вообще способен такой человек?»
Шрила Прабхупада, ты, как любящий отец, умел направлять и защищать своих учеников. И они, испытав на себе твою обжигающую и одновременно утешающую милость, начинали чувствовать себя твоими детьми.
Найти хорошее даже в дьяволе
Разумеется, далеко не всегда Шрила Прабхупада указывал на недостатки своих учеников. Часто он смотрел на эти изъяны сквозь пальцы, уповая на то, что сама духовная практика избавит их от всех недостатков.
А иногда – как в этой маленькой истории – ухитрялся делать и то и другое одновременно.
Бадринараяна Свами:
Все члены Руководящего совета должны были посылать Прабхупаде ежемесячный отчет. Тогдашний представитель Регионального совета по Мексике с трудом находил общий язык с президентом храма в Мехико-сити. Один такой отчет он завершил фразой: «Но нужно отдать должное этому дьяволу – у него хорошо получается организовать распространение книг». Ответ Шрилы Прабхупады одновременно воодушевлял и отрезвлял: «Это признак преданного – преданный умудряется найти что-то хорошее даже в дьяволе. Поэтому я прошу тебя всегда терпеливо относиться к его выходкам, так же как я терпеливо отношусь к твоим».
* * *
Чтобы управлять Движением, почти целиком состоящим из бывших хиппи-наркоманов, анархистов и бунтарей, нужно поистине неистощимое терпение. И тебе удавалось это, Шрила Прабхупада, только потому, что даже в дьяволе ты мог разглядеть частицу Бога, а в неуклюжем служении своих учеников – проявление вечной функции души: служение Истине.
Мягкое сердце вайшнава
Мы, обычные люди, любим выискивать недостатки в других. О, какое удовольствие порой нам доставляет обсуждение чужих недостатков! С какой агрессивной радостью мы иногда делаем замечания другим! Но для настоящего вайшнава это тяжелая обязанность, которую он исполняет только потому, что, как гуру, не имеет права не делать этого. Уходя из этого мира, Шрила Прабхупада со слезами на глазах просил прощения у своих духовных братьев за свои так называемые оскорбления. Но иногда он просил прощения даже у собственных учеников.
Джаяпатака Свами:
Один раз Прабхупада очень сильно отругал меня. Он на чем свет стоит бранил меня и говорил, как и что я делаю неправильно. Через некоторое время, когда я снова пришел к нему, он был в другом настроении. Неожиданно для меня он сказал: «Прости меня. Должно быть, я наговорил тебе много неприят-ного. Я такой грубиян, что иногда удивляюсь, как вы меня терпите. Я знаю за собой этот недостаток – порой я обращаюсь с людьми очень жестко». Я не мог поверить своим ушам. Сердце мое разорвалось от боли, когда я услышал эти слова. Слезы подступили у меня к горлу. С трудом сдерживая их, я ответил: «Что Вы, Шрила Прабхупада! Это я вел себя оскорбительно. Это я должен просить у Вас прощения, не Вы – у меня».
–
Шрила Прабхупада, ты учил своих учеников, наказывая их и прощая, гневаясь и поощряя, уделяя им внимание и пренебрегая ими, и каждый из них знал, что ты не учишь их ничему, чего не делал бы сам.
Поэтому они были готовы принять от тебя любые, самые строгие наставления. Они знали, что эти жесткие слова исходят из самого мягкого на свете сердца вайшнава.
Вера и чистота помогут нам!
Шрилу Прабхупаду было невозможно обмануть. Он видел мотивы своих учеников даже тогда, когда они, сами того не понимая, тщательно маскировали их под преданность миссии, прямоту и проповеднический энтузиазм.
Махатма:
В 1972 году преданные во время распространения книг Шрилы Прабхупады стали надевать обычную одежду, главным образом потому, что их стали выгонять из супермаркетов. Они думали, что будут менее заметны, если на них будет западная одежда. Результаты распространения книг у тех, кто стал носить западную одежду, сразу выросли. Тем временем преданные раскололись на два лагеря: многие преданные, и я в том числе, которые занимались прямой проповедью, не очень одобрили это ново-введение.
Во время декабрьского марафона в 1973 году я и еще несколько преданных из храма в Сан-Диего решили, что мы будем выходить в дхоти и куртах, а женщины планировали выходить на улицу в сари. Мы были убеждены, что наши вера и чистота помогут нам добиться успеха. Так и получилось: с каждым днем мы распространяли все больше книг. Восторгу нашему не было предела. Мы хотели всем доказать, что нет никакой необходимости идти на компромисс и носить западную одежду. «Всё это только разбавляет нашу проповедь, и нужно это только слабакам, не имеющим настоящей веры», – думали мы. О, как мы гордились собой и своей победой, которая должна была всем доказать нашу правоту и силу!
С огромным воодушевлением мы написали письмо Шриле Прабхупаде, рапортуя о нашей победе. Мы были уверены, что Прабхупада оценит нашу прямоту и прикажет всем остальным преданным никогда больше не носить западную одежду во время проповеди. Мы не могли дождаться его ответа!
Ответ, наконец, пришел. С нетерпением мы распечатали конверт и склонились над пришедшим письмом. Каково же было наше удивление, когда мы прочитали сухие слова Прабхупады в ответ на наш восторженный отчет о своих «достижениях»: «Хорошо. Если вы не чувствуете себя уверенно в западной одежде – я не возражаю, можете носить во время распространения книг дхоти». Одной фразой он не оставил камня на камне от нашей гордыни. Шрила Прабхупада видел нас насквозь. Казалось бы, куда логичнее было написать: «Если вы не чувствуете себя уверенно в дхоти, то можете носить западную одежду». Но Прабхупада написал все с точностью до наоборот. Мы снова и снова перечитывали эту фразу «Если вы не чувствуете себя уверенно в западной одежде, можете носить дхоти», в надежде найти в ней какой-то ускользнувший от нас смысл. Но смысл оставался тем же самым. Эго наше лопнуло, как мыльный пузырь. Прабхупада знал наши мысли, и одной фразой он смог всё поставить на свои места. В этот момент мы в очередной раз поняли, от кого к нам приходят вера и чистота.
* * *
Бхактисиддханта Сарасвати Тхакур сказал однажды: «Истина неотлична от того, кто учит Истине».
Обычно общение с другим человеком подразумевает, что мы принимаем его логику и поддакиваем ему или же, наоборот, пытаемся навязать ему свою и вступаем с ним в спор. Так проявляется наша обусловленная природа души, оказавшейся в плену относительных истин. Шрила Прабхупада, тебя не интересовали относительные истины, и потому ты никогда не принимал навязываемую тебе логику и не пытался оспаривать чужую. Ты просто говорил Правду, и любой, кто слышал ее от тебя, начинал видеть свою ложь. И потому люди, даже на короткий миг соприкоснувшись с тобой, преображались, как преображается погруженный в ночную мглу мир, когда восходит солнце.
Мы учим истине
Ученики Шрилы Прабхупады были готовы к шоковой терапии Истиной. Но иногда даже не готовые к этому люди, встречаясь с ним, испытывали на себе тот же эффект внезапной встречи с Истиной.
Равиндра Сварупа:
«Чем вы отличаетесь от других буддистов?» – запыхавшийся телерепортер совал свой микрофон чуть ли не прямо в рот Шриле Прабхупаде, а его коллега, оператор, снимал на камеру величественно стоявшего Прабхупаду. Прабхупада только что прилетел в Нью-Йорк, и его ученики устроили ему большую пресс-конференцию прямо в аэропорту. Во время этой пресс-конференции Шрила Прабхупада порадовал жадных до сенсаций журналистов своим ответом на вопрос: «Зачем Вы приехали в Америку?» Ответ Шрилы Прабхупады как всегда был подобен грому среди ясного неба: «Я приехал сюда, чтобы дать вам мозги. Вы живете в обществе, у которого нет головы». Шрила Прабхупада не любил туманных иносказаний – общество, лишенное моральных и духовных ориентиров, иначе как без-головым назвать нельзя. Говоря о том, зачем он приехал в Америку, Прабхупада имел в виду, что хочет воспитать класс брахманов – людей, живущих в соответствии со строгими духовными принципами, ибо только абсолютно бескорыстный и духовный человек может возглавлять общество и вести за собой других. Но журналисты, разумеется, тут же поспешили сообщить американцам, гордым своим «американским образом жизни», что во главе их общества намеревается встать нищий индийский монах.
Последний журналист слегка запоздал. Он догнал Прабхупаду, когда тот уже направлялся к выходу. «Чем вы отличаетесь от других буддистов?» – торопливо выпалил он. Прабхупада смотрел прямо на телерепортера, которому, в сущности, было абсолютно все равно, кто стоит перед ним и чему он учит. Репортер всего лишь прилежно играл свою роль: его дело – задавать глупые вопросы, дело его собеседника – давать на них глупые ответы, а дело скучающей публики – проглатывать эту глупость. Однако Прабхупада не собирался играть роль в чужой пьесе и произносить монологи, предусмотренные плохим сценарием. «Мы не имеем ничего общего ни с буддизмом, ни с индуизмом, – отчеканил он. – Мы учим Истине, и если Истина дорога вам, вы примете ее».
Вопрос журналиста – классический пример нейролингвистического программирования. Заданный с определенного интеллектуального уровня, он ограничивает варианты ответов пределами этого уровня. Но Прабхупаду не так-то легко было запрограммировать. Он не собирался опускаться в своем ответе до уровня обывательского мировосприятия. «Мы не имеем ничего общего ни с буддизмом, ни с индуизмом». Мы не имеем ничего общего с придуманными ценностями этого мира, с его этикетками и ярлыками. Все это – лишь роли, которые люди играют в мире лжи. Ложь останется ложью, каким бы именем она ни назвалась, но нас интересует только Истина и ничего, кроме Истины. Любое материальное название для Истины, запредельной к этому миру, будет ложью. Незадачливый репортер стоял с открытым ртом. Следующий вопрос, заготовленный им заранее, застрял у него в горле. Впервые в жизни тот, у кого он брал интервью, говорил с ним не как с репортером, но как с душой, которая ищет смысл жизни: «Мы учим Истине, и если Истина дорога вам, вы примете ее». От непривычки быть душой он, может быть, в первый раз в жизни растерялся, не понимая, как продолжать беседу.
Шрила Прабхупада, материальный мир будет пытаться программировать нас, задавая свои глупые вопросы и ожидая от нас таких же глупых ответов. Материальный мир будет навязывать нам роли и навешивать на нас ярлыки.
По сто раз на дню нас будут убеждать в том, что мы «от мира сего» и что нам надлежит жить как все и умирать как все. Сделай же так, чтобы твои слова «Мы учим Истине, и если Истина дорога вам, вы примете её» навсегда запечатлелись в моем сердце.
Почувствовать себя душой
Майя, иллюзорная энергия Кришны, покрывает душу, лишая ее возможности понять саму себя. Такая разлученная с собой душа не имеет реальной свободы – она может действовать только так, как диктует ей майя. Своими резкими словами садху на мгновение сдергивает с души покров майи, как иногда отец безжалостно сдергивает одеяло с разнежившегося в кровати сына. И только в этот момент у души появляется реальный выбор: она может либо снова залезть под уютное одеяло майи и продолжать свой сон в ее объятиях, либо может попытаться проснуться, раз и навсегда сбросив это одеяло. Этот редкий миг настоящей свободы приходит к душе от соприкосновения с садху.
Хридаянанда дас Госвами:
Когда Шрила Прабхупада был в Мексике, мы, зная о его желании проповедовать известным людям, привели к нему местную королеву красоты. Мисс Мексика, как и положено таким людям, проводила свою жизнь на вечеринках и светских приемах. Она настолько привыкла давать интервью, позировать перед фотоаппаратом и вести пустопорожние светские беседы, что не представляла себе, как можно жить по-другому. Сидя перед Шрилой Прабхупадой, она по привычке делала очаровательные гримасы, ослепительно улыбалась, кокетливо хлопала ресницами и рассыпалась в любезностях. «Свамиджи, мне так у вас понравилось. Я так счастлива оказаться здесь. Программа была просто великолепной. Я надеюсь, что когда-нибудь снова приду к вам», – ворковала она. Шрила Прабхупада серьезно посмотрел на нее. У него явно не было никакого желания подыгрывать ей. Услышав последнюю фразу, он холодно спросил: «Зачем Вы хотите прийти сюда снова?» От неожиданно-сти Мисс Мексика опешила. Она стала растерянно озираться по сторонам, как бы ища поддержки. Никто до этого не задавал ей таких вопросов. Повисло неловкое молчание, а Шрила Прабхупада, не собираясь помогать ей, повторил свой вопрос: «Зачем Вы собираетесь прийти? Вы читали мои книги?» «Нет», – пробормотала красавица. «Тогда зачем Вы собираетесь прийти? Почему Вы говорите, что хотите прийти снова?» Пригвожденная к месту его словами, она не находила ответа. Под пронзительным взглядом его глаз маска блистательной «Мисс Мексики» на мгновение спала с нее. Резко уменьшившись в размерах, она вдруг почувствовала себя крошечной душой, которую вытащили на свет божий из тесного кокона лжи.
–
Шрила Прабхупада, мне искренне жалко растерявшуюся «Мисс Мексику», которая думала, что сделает тебе приятное своими любезностями, и не знала, что делать со свободой, которую ты ей даровал в тот момент. Однако еще больше мне жаль себя, когда я ловлю себя на предательской мысли:
«О, как сладко мне спалось под одеялом майи!» или когда снова пытаюсь спрятаться от себя за оболочками лжи и кокетства. Но я знаю, что спасти меня от всего этого может твой пронзительный и беспощадный взгляд садху.
Не пытайся стать знаменитым сам
Святой способен разглядеть в нашем сердце даже те мотивы, которые еще только готовятся прорасти. Его слова подобны прививке, предохраняющей от болезни еще до того, как мы ею заразились.
Махатма:
Когда я был президентом храма в Ванкувере, я решил, что нам нужно организовать рок-ансамбль и с его помощью проповедовать молодым людям. Я мечтал о том, как мы будем давать людям сознание Кришны, распространять книги и зарабатывать деньги на концертах. Я написал Прабхупаде письмо, в котором говорилось: «Рок-звезды влияют на молодых людей. Они могут поменять их образ мыслей. Может быть, нам стоит создать рок-ансамбль, попытаться стать знаменитыми, а потом проповедовать?» Ответ Прабхупады не заставил себя ждать: «Все эти ваши попытки стать знаменитыми – фантасмагория. Вы никогда не станете знаменитыми. Абсолютно непрактичная затея. Нет смысла тратить на это силы и время. Мы не хотим стать знаменитыми сами. Мы хотим сделать знаменитым Кришну! Если ты хочешь заниматься музыкой, используй свои музыкальные способности во время киртанов в ванкуверском храме. Но никогда не пытайся стать знаменитым сам».
Когда я писал свое письмо Прабхупаде, я не думал о своей славе. Мне казалось, что, если мы добьемся известности, нам будет проще проповедовать. Но до того, как я стал преданным, у меня было очень сильное желание прославиться, стать знаменитым музыкантом. Очевидно, что Шрила Прабхупада разглядел во мне это желание. Даже если этого мотива не было у меня в то время, когда я писал ему это письмо, то все равно со временем он бы обязательно вернулся. А может быть, Шрила Прабхупада знал, что слава испортит меня. Так или иначе, после этого письма я полностью забыл о своем некогда очень сильном желании стать знаменитым.
* * *
Как правило, самые сильные желания – это желания, которые мы принесли с собой из прошлой жизни. Кришна в образе Параматмы из сердца напоминает нам о них и дает возможность их исполнить. Так работает закон кармы, выйти из-под влияния которого очень сложно.
Патанджали Муни пишет, что с помощью практики йоги можно ослабить сильную самскару, в редких случаях эта практика переводит самскару в дремлющее состояние и только в самых исключительных случаях, когда практика становится очень интенсивной, она полностью сжигает ее.
Шрила Прабхупада, едва ли практика твоего начинающего ученика была слишком интенсивной, но всего несколько слов из твоих уст сделали то, чего не смогли бы сделать годы йогических упражнений. Можно ли не поражаться силе твоих слов?
Никогда не пытайся обмануть духовного учителя
Духовный учитель – внешнее проявление Параматмы, Бога в нашем серце. Пытаться обмануть его – все равно, что пытаться обмануть Бога. Те, кто делает это, обманывают самих себя.
Ваманаджан:
Когда Прабхупада в последний раз приехал в Лос-Анджелес, меня и еще двоих преданных попросили быть его телохранителями. Мы организовали круглосуточное дежурство. В середине второй недели я и мой друг Бхаскара, который был вторым телохранителем, сидели и обедали. Он сказал: «Ты заметил, что Шрила Прабхупада делает одно и то же дело в одно и то же время каждый день?» Я ответил: «Да, это удивительно. По нему можно сверять часы». Бхаскара продолжал: «Кто-то подарил ему новые тапочки, и он носит их только от своей двери до входа в храмовую комнату. Там он их снимает. После лекции он вновь надевает их, идет наверх и перед дверью своей комнаты снимает их опять». Я спросил: «Ну и что?» Он сказал: «Неужели ты не понимаешь? Они абсолютно новые. Прошлым вечером я взял их, посмотрел номер модели и производителя, а затем купил точно такую же пару». Я никак не мог взять в толк, к чему он клонит. «Допустим. И что ты собираешься с ними делать? У вас ведь разный размер». Бхаскара ответил: «Завтра утром, когда он спустится, чтобы давать лекцию, я поменяю его тапочки на те, что купил. Наверх он поднимется уже в моих тапочках. Затем я поменяю их снова. Так я получу пару тапочек, которые носил Шрила Прабхупада. Он только один раз наденет их, но этого достаточно! Зато у меня останутся тапочки, в которых ходил Шрила Прабхупада!»
Я подумал: «Потрясающая идея! Завтра же отправлюсь в магазин, куплю такие же тапочки и проделаю то же самое». На следующий день мы снова встретились за обедом. Я с нетерпением спросил: «Ну что, ты получил свои тапочки?» Он сердито буркнул: «Ну да, получил». Я спросил: «А где мне купить такие же?» Он сказал: «Не нужно этого делать». «Хорошо тебе говорить. Ты-то сам получил то, что хотел». Он продолжал: «Давай я тебе расскажу, как все было. Шрила Прабхупада надел утром свои тапочки, спустился вниз и, как обычно, снял их около входа в храмовую комнату. Я поменял пары. После лекции Шрила Прабхупада вышел, надел мои тапочки и поднялся в них наверх. Однако он почему-то не снял их у входа, а прошел прямо в них в свою комнату». Я удивился: «Правда? И что ты предпринял?» Он сказал: «Я стоял перед дверью, читал мантру и пытался понять, что же мне теперь делать. Минут через пять из комнаты вышел какой-то санньяси и спросил: „Тебя звать Бхаскара?“ – „Да“. – „Шрила Прабхупада велел поблагодарить тебя за новые тапочки. Можешь оставить у себя старые. Но самое главное: он сказал, чтобы ты больше никогда не пытался обмануть духов-ного учителя“».
–
Как можно обмануть того, кто непричастен ко лжи?
Шри Чайтанья Махапрабху учил, что обусловленной душе всегда присущи четыре недостатка. Бхрама – мы принимаем одни вещи за другие, потому что наше подсознание обманывает нас. Прамада – наш буддхи, разум, отвлекается, не в силах сосредоточиваться на одном постоянно.
Карана-патава – несовершенные чувства подводят нас, поэтому ум воспринимает вещи не такими, какие они на самом деле. И наконец, аханкара, наше ложное эго – отождествление себя с чем-то другим, является источником желания обманывать других.
Шрила Прабхупада, ты не принял новые туфли за старые.
Ты был предельно внимателен, и потому заметил подлог.
Восприятие твое было совершенным – тебе не составило никакого труда понять, какой план стоит за неожиданно появившимися у входа в алтарную новыми туфлями.
И главное, ты не хотел никого обмануть. В отношениях со своим духовным учителем ты был предельно честен, всегда оставаясь его слугой и не пытаясь наслаждаться близостью к нему. Поэтому ложное эго, источник всей лжи в нашей жизни, никогда не влияло на тебя.
Этой маленькой историей ты учишь всех нас, как мы тоже можем избавиться от ложного эго – для этого нужно просто никогда не пытаться обмануть духовного учителя.
Гирирадж Свами:
Один преданный по имени Дравида (который позже стал Панча-Дравидой Свами) подошел как-то к Шриле Прабухпаде на веранде калькуттского храма и стал жаловаться: «Шрила Прабхупада, раньше у каждого преданного была возможность лично общаться с Вами, а сейчас ИСККОН стал таким большим». Шрила Прабхупада тотчас ответил: «ИСККОН, может быть, и большой, но я по-прежнему маленький». Дравида не унимался, ему нужно было доказать что-то свое: «Но раньше каждый мог подойти к Вам и поговорить». «А разве ты сейчас не разговариваешь со мной?» – осадил его Прабхупада. На самом деле Дравида очень хотел покинуть ИСККОН и оставаться преданным за пределами Движения. Именно к этому он клонил свои речи. В конце концов, он признался: «Шрила Прабхупада, а нормально будет, если я уйду из ИСККОН и буду практиковать сознание Кришны на стороне?» Шрила Прабхупада сказал, растягивая слово: «Да». Дравида воодушевился: «То есть, Шрила Прабхупада, Вы даете мне свои благословения, чтобы я вышел из ИСККОН?» Шрила Прабхупада удивленно вскинул брови: «Как я могу благословить тебя на что-то, если я не хочу, чтобы ты это делал?»
Бхактисиддханта Сарасвати говорил: «Единственная обязанность садху – уничтожать скопища скверны, хранящиеся в умах людей, с которыми он встречается. Только это ничем не мотивированное желание всегда живет в сердце всех садху. Мирские люди обладают двойственной природой. Они говорят одно, но на самом деле имеют в виду другое. Более того, очень часто они выдают свое лицемерие за душевную широту или миролюбие».
Один ученик стал допытываться у Шрилы Прабхупады: «Прабхупада, насколько я могу отклониться от практики сознания Кришны и при этом рассчитывать на то, что Кришна все равно спасет меня?» Ответ Шрилы Прабхупады был подобен удару молнии: «Ты задаешь мне тот же самый вопрос последние семьсот жизней!»
Искусство задавать вопросы
Склонность к обману – первородный грех обусловленной души. Мы все рождаемся обманщиками, обманщиками живем и обманщиками умираем. Склонность эта может проявляться по-разному, но нет ни одного человека, полностью свободного от нее. Иногда ученики стараются освоить особое искусство – искусство задавать вопросы духовному учителю так, чтобы получить нужный ответ. Но гуру, говорящий Истину и только Истину, в конце концов, нужен нам для того, чтобы избавить нас от склонности к обману. Его слова – далеко не всегда безболезненная прививка от лжи.
Бадринараяна:
Президент храма в Лагуна-Бич пытался сэкономить немного денег, и потому весь прасад в храме готовился на арахисовом масле. В конце концов преданные взбунтовались, требуя топленого и апеллируя к Шриле Прабхупаде: «Прабхупада сказал, что только топленое масло предназначено для людей. Все остальное нельзя предлагать ни Кришне, ни вайшнавам». Волна возмущения поднялась так высоко, что была готова опрокинуть прижимистого президента со всеми его аргументами. Тогда он прибег к последней уловке: «Я спрошу у самого Прабхупады. Пусть он скажет, можно готовить прасад на арахисовом масле или нет». Улучив момент во время общей беседы, президент храма как бы невзначай спросил у Шрилы Прабхупады: «Прабхупада, а ведь правда, что на арахисовом масле тоже можно готовить?» На такой вопрос легче всего ответить утвердительно, но Шрила Прабхупада никому не собирался подыгрывать: «Арахисовое масло – не самое лучшее», – прозвучал ответ.
Первая попытка оказалась не совсем удачной, но президент не собирался отчаиваться. В конце концов, решимость – залог успеха в любом деле. Спустя некоторое время он набрался духу задать тот же вопрос снова, но уже чуть-чуть по-другому: «А всё же, если использовать самое чистое и самое лучшее арахисовое масло, можно ли на нем готовить?» Шрила Прабхупада поморщился от его назойливости и повторил: «Арахисовое масло – это масло пятого сорта». Но и этот ответ не обескуражил президента. Он решил идти до конца. От Прабхупады он слышал, что любые слова, чтобы принести результат, должны быть повторены трижды. Еще некоторое время спустя он повторил свой вопрос: «Шрила Прабхупада, и все же, можно нам готовить на очень хорошем, рафинированном арахисовом масле?» «Готовьте на чем угодно», – раздосадованно отмахнулся Шрила Прабхупада. Президент торжествовал. Он уже видел вытянувшиеся лица своих подопечных, когда он будет объявлять им вердикт Шрилы Прабхупады: «Шрила Прабхупада сказал, что готовить можно на чем угодно!» Когда же президент храма, получивший нужный ответ, собрался было уйти, Шрила Прабхупада вдогонку ему многозначительно произнес: «Я знавал одного человека, который однажды съел очень много пакор, жаренных на арахисовом масле». Прабхупада замолчал, не договорив. Все ждали продолжения. Наконец кто-то набрался храбрости спросить: «И что было дальше?» «Как что? – изумился Шрила Прабхупада. – На следующее утро он умер».
Так раз и навсегда был закрыт вопрос об арахисовом масле.
Прабхупада, я помню, как в самом начале моих неуклюжих попыток практиковать сознание Кришны лживый ум мой постоянно подсовывал различные вопросы в надежде найти несоответствие в философии и под этим предлогом сбросить с себя узду принципов и обетов, которую на него пытались надеть. До сих пор я помню одновременно радостное и досадливое ощущение поражения, когда пластичная хитрость моего ума подвергалась обработке стальной логикой твоих слов. Мои относительные истины меркли и скукоживались, оказавшись лицом к лицу с истиной Абсолютной, глаголившей твоими устами. Относительная истина – это такая же ложь, как арахисовое масло.
Истина не может быть относительной, так же как счастье не может быть конечным. Человек, у которого отобрали привязанность к относительным истинам и конечному счастью, одновременно чувствует себя обиженным и счастливым, как младенец, у которого мать отняла соску, но вместо нее дала грудь. Должно быть, так же чувствовал себя президент храма в Лагуна-Бич, которому так и не удалось услышать от тебя требуемый ответ.
