Графиня Элизабет Батори приглашала в свой замок в Чахтице дворянок. Родители охотно отдавали дочерей в дом этой знатной дамы, рассчитывая на то, что она способствует воспитанию девушек, обучению их хорошим манерам и удачному браку.
Где это я? Как здесь красиво. Я никогда не видела такого удивительного чистого света. Мне кажется, что свет исходит отовсюду. Нет ни неба, ни земли. Свет струится, его лучи пронизывают меня, согревают. Я закрываю глаза, но это не погружает меня во тьму. Все те же переливы, все то же теплое сияние, которое наполняет меня радостью. Чувствую себя невесомой, как в детстве, когда однажды спрыгнула в реку с обрыва вслед за крестьянскими ребятишками. Но эта легкость — не та, когда летишь вниз к водной глади и чувствуешь неизбежность падения. Эта легкость дает мне повод думать, будто я умею летать.
Может быть, я сплю? Но сны обычно не видятся так отчетливо. Их мир наполнен изменчивыми формами. Во сне, стоит отвести взгляд или допустить какой-нибудь мысли проникнуть в сознание, как все может стать совсем иным. Во сне есть лишь один способ удержать призрачный образ: держать его всегда в центре собственного внимания.
Здесь, где я сейчас, все не так. Я могу видеть всю эту красоту, весь этот невероятный свет, могу любоваться, не делая усилий и не опасаясь вернуться из этого чудесного места в свою постель.
*****
Я начинаю вспоминать о себе. Помню ту Юлианну, которая выросла в маленьком замке и с детства мечтала о чуде. Я, воспитанная на старых сказках, мечтала о сказочном принце или о храбром рыцаре. Рыцарь моей мечты восседает на прекрасном черном коне, он одет в золоченые латы.
Он совсем не похож на тех рыцарей, на тех мужланов, которые звенят ржавыми железяками на турнирах. На этих турнирах можно умереть со скуки. Я знаю, в те времена, которым принадлежит рыцарь моей мечты, в те времена, из которых он придет за мной, турниры были совсем иными.
Еще, мой рыцарь пишет стихи. Я — та самая дама его сердца, которая наполняет строчки, выходящие из-под его пера, любовью и силой. Дом моего рыцаря, в который он заберет меня из обветшавшего замка моих родителей, этот дом будет так же прекрасен, как душа моего любимого. Там высокие окна и просторные залы. Там, на стенах, висят невероятные картины, каждой из которых можно любоваться всю жизнь, а по утрам, за завтраком, играет оркестр, составленный из лучших музыкантов.
Около нашего дома разбит чудесный сад. Крепостные стены, которые нужны для защиты от врагов, теряются из виду на границах этого сада. В пруду, которому искусные мастера, привезенные из-за границы, придали форму сердца, кружатся прекрасные лебеди…
Я даже знаю, как зовут моего рыцаря. Его имя — Роланд. Если бы на земли Роланда напали враги, я не позавидовала бы им. Он один стоит целой армии. И я всегда знала — он придет за мной. Я часто сидела у окна на вершине башни нашего замка. Оттуда открывается прекрасный вид. По утрам холмы, которые окружают замок, бывают подернуты туманом, а когда лучи солнца развеивают этот туман, видно, как сверкают озерца в лесу. Видна извилистая дорога, которая связывает наш замок со всем миром. Я смотрю на самую дальнюю точку этой дороги. И иногда мне кажется, что вижу там моего Роланда.
Только сколько бы я ни ждала прекрасного принца, он все не ехал. Мне уже семнадцать, а я все еще даже не помолвлена. Мы принадлежим к древнему роду, но богатства нашего семейства забрала война, и теперь маленький родительский замок, где я выросла, — это все, что у нас есть. Сложно рассчитывать на достойную партию, когда матери приходится самой накрывать на стол, а отцу надо служить наемником, чтобы мы могли прокормить себя. У нас осталось всего две деревни, да и те, похоже, скоро вымрут.
*****
Я все еще здесь, в этом странном и удивительном месте. Теперь свет начинает меняться. В том направлении, которое я решила считать низом этого места, свет как будто потемнел. Он мерцает, как синий сапфир, меняется, завершаясь нежно-розовым высоко надо мной. Этот цвет у меня над головой, он напоминает мне взгляд на Солнце сквозь лепесток розы. В нашем семейном замке есть розовый куст. Моей матери доставили его издалека. Она так любит эти цветы…
*****
Как странно, я прекрасно помню все то, что было со мной раньше, а вот как я попала сюда, откуда я пришла, я не могу сейчас вспомнить. Помню, что совсем недавно, когда я, как всегда, смотрела в окно на башне, на каменной лестнице, ведущей на вершину, раздались быстрые шаги. Когда приходится жить в тишине фамильного замка, только заслышав шаги по его залам или лестницам, сразу же понимаешь — кто это идет. Да и не только это. Как только идущий сделает несколько шагов, чувствуешь — с каким настроением, с какой вестью его ждать.
Мать была в городе по делам. Я слышала, как она вернулась в замок, а до этого видела нашу повозку, которая двигалась по той самой дороге, которая когда-нибудь приведет ко мне моего рыцаря. Скорее бы уже! Ведь пройдет еще совсем немного времени. Годы моей юности безвозвратно уйдут. Кому тогда будет нужна старая дева, в которую я превращусь?
По шагам матери я поняла, что она спешит сообщить мне хорошую новость. Она вошла, и, хотя выглядела усталой с дороги, было понятно, что она чему-то очень рада.
«Юлианна, ты родилась под счастливой звездой», — так начала свою речь мать. «В городе я встретила одного дворянина, и он сообщил мне, что сама графиня Элизабет Батори будет рада принять тебя в своем замке», — продолжала она. «Мама, что же в этом хорошего? Ведь про нее столько всего говорят! — сказала я. — Я-то думала, что ты встретила в городе прекрасного принца, который искал свою принцессу…».
Тогда мать рассказала, что графиня Батори приглашает в свой замок юных дочерей из благородных родов. Она предлагает девушкам составить ей компанию, помочь ей коротать долгие дни ожидания освобождения Венгрии от захватчиков из Османской империи.
«Графиня Батори прекрасно образована. Она знает несколько языков, у нее прекрасная библиотека, толпы слуг. Ей каждый месяц доставляют лучшие наряды со всех концов света. Она бывает и при дворе, — нахваливала мать графиню. — А ты ведь знаешь, Юлиана, сколько тебе уже лет, ты знаешь, что с каждым днем все больше тает наша надежда найти тебе достойного жениха. А семья графини Элизабет — это ведь богатейшее семейство Венгрии. Вокруг нее всегда полно достойных господ, один из которых может стать твоим мужем и спасти нас от полного разорения», — продолжала мать.
«Мама, ты все думаешь о разорении, а вот я мечтаю о любви, о прекрасном рыцаре или славном принце», — ответила я ей. «Дочка, ведь все может случиться. Представь, что если графиня возьмет тебя с собой в Вену, на бал, который дает король, и там ты встретишь своего принца. Может быть тебе суждено стать настоящей принцессой. Ты сможешь научиться у графини хорошим манерам и языкам. Тот дворянин говорил, что она собирается учить девушек», — со слов матери я поняла, что она твердо решила, что мне необходимо стать компаньонкой графини.
«А еще, дочка, графиня научит тебя обращению с челядью. У нас тебе почти не приходится давать приказания слугам, да ты и когда говоришь что-то им, обращаешься как к домочадцам. А слуги это чувствуют, распускаются, их нужно всегда держать в узде. И если тебе придется поддерживать семейный очаг, ты должна знать, как держать их в страхе. Говорят, слуги боятся графиню как огня. И если ты переймешь ее манеру управления хозяйством — это тебе пригодится. Поэтому — собирайся», — сказала мать, и я поняла, что очень скоро мне придется уехать во владения графини, в Чахтицкий замок.
*****
Я все еще здесь. Теперь мне кажется, что я вижу землю, которая так далеко внизу, что похожа на карту. Однажды отец привез из похода турецкую карту, на которой были изображены земли и реки. Он сказал, что так выглядит земля, если посмотреть на нее с высоты полета быстрокрылого сокола. Я удивилась тогда: «Как могут люди придумать то, чего никогда не видели? Ведь человеку не под силу парить в небесах, как птице». Теперь же я вижу, что тот, кто нарисовал ту карту, был прав. Но он, должно быть, не видел все таким же красивым, каким это вижу я. Я думаю, ему приснилось когда-нибудь, что он парит в небесах и смотрит на землю, он проснулся и нарисовал то, что смог вспомнить.
Сейчас я совершено точно различаю землю. Эти лоскутки, должно быть, деревушки, которые разбросаны по подножиям холмов. Лес похож на бархат, который укрывает землю. Я чувствую, как двигаюсь к земле, но это не падение, каким оно могло бы быть, окажись я так высоко, как сейчас, и не имей крыльев. Крыльев у меня нет, но какая-то сила удерживает меня в воздухе. Я будто стою на огромной взбитой перине, которая не дает мне упасть.
Я высоко в воздухе, над замком, в который я отправилась в погоне за принцем и хорошими манерами.
*****
Когда я прибыла в замок, со мной вместе туда же приехали еще четыре девушки. В дороге мы подружились с ними. Наши судьбы были удивительно похожи. Мы не считали друг друга соперницами, ведь если судьбе угодно соединить два сердца, она сделает это несмотря ни на что. Нужно лишь дать судьбе шанс сделать это, и таких шансов у нее гораздо больше на балу в Вене, чем в одинокой башне старого замка.
Мы проехали деревню, потом поднялись на холм, где стоял замок графини. Мне показалось удивительным то, что графиня постоянно живет в этом глухом месте. Ведь она может выбирать из множества домов, многие из которых куда больше, чем Чахтицкий замок. Другие места, где она может жить, куда оживленнее, куда красивее, чем эта мрачная крепость. Однако ей лучше знать, куда приглашать девушек. К тому же, говорят, что она много путешествует, а значит рядом с ней я многое смогу увидеть и много где побывать.
Когда мы подъезжали к замку, на узкой дороге, вьющейся среди холмов, мы едва не разминулись с полуразвалившейся крестьянской телегой. Ей правил старик-возница. Порыв ветра, который часто гостит в тех горных краях, донес до нас ужасающий смрад, который, как мне показалось, исходил из той самой повозки. На ней была свалена груда то ли тряпок, то ли дров, прикрытая шкурами от непогоды. Когда телега сравнялась с нами, и возница направил ее на обочину дороги, чтобы пропустить нас, колесо телеги наскочило на камень. Повозку тряхнуло, шкуры сдвинулись, и я, будто против собственной воли заглянула в ее темную глубину. Там что-то белело. Не знаю, могу ли я верить своим глазам, не показалось ли мне, но сейчас я уверена — повозка была наполнена мертвыми телами.
Еще тогда, на подъезде к замку, мне захотелось вернуться в отчий дом. Ведь если судьба уготовала мне встречу с принцем, эта встреча случится и в моей башне, у того самого окна, из которого я часами смотрела вдаль. А если мне суждена участь старой девы — никаким балам это не изменить. Под такие грустные мысли мы прибыли в замок.
Графиня приняла нас очень сдержанно. Мне даже показалось, что она не рада нашему появлению. Она вышла к нам, одетая в дорогое красное платье, украшенное черными кружевами, усыпанное драгоценными камнями. Белый воротник платья выгодно подчеркивал белизну лица графини. Казалось, что перед нами не обычный человек, а мифическая красавица, сошедшая с одной из современных картин, которые во множестве везут к нам из Франции, Италии и Англии.
Волосы графини были безупречно уложены. Мне показалось тогда, что графиня оделась так специально к приходу гостей. Но, прожив в замке несколько дней, я поняла, что она всегда одевалась именно так. Для нее не было будних или праздничных дней. Всегда она выглядела так, будто следующий ее шаг перенесет ее в блистающий золотом королевский дворец. Во дворец, полный оценивающих взглядов, готовых каждый неверный шаг, или каждую невыглаженную складку на платье превратить в повод для осуждения и насмешек. Каждое утро графиня тратила часы на свое убранство. Я не видела, как она спит, но у меня такое ощущение, будто она и во сне так же безупречна и так же прекрасна.
С первых минут в замке меня поразил удивительный порядок и чистота. Очень непросто содержать такую громадину в полном порядке. Вот у нас, в нашем замке, раз в неделю бывают две женщины из деревни, которые наводят там порядок. Так вот даже после того, как они весь день метут и моют, самый чистый уголок нашего дома ни в какое сравнение не идет с тем идеальным порядком, который я увидела в Чахтице. Я понимаю, что все это — заслуга строгости графини. Не зря мать говорила мне о том, что хозяйка, которая держит челядь в страхе, тем самым закладывает прочную основу для порядка в своих владениях.
Каждой девушке выделили по комнате. В комнатах были деревянные кровати с дорогим бельем, были столы для письма, стулья, шкафы. Мне хотелось найти хотя бы малейший признак беспорядка. Я чуть не надорвалась, отодвигая от стены тяжелый дубовый шкаф для того, чтобы заглянуть за его заднюю стенку. Я ждала увидеть там паутину или пыль. И если бы я их там нашла, не думаю, что это повлияло бы на мое мнение о чистоте дома Элизабет, но я, по крайней мере, смогла бы считать ее немного ближе к нам, ее гостям, нежели она казалась. К моему великому удивлению, за шкафом была идеальная чистота. И под кроватью. Отчего-то мне стало страшно. Я подумала: «Как же строго нужно относиться к слугам, которые выметают каждую пылинку даже оттуда, куда никто никогда не заглянет?».
Мы жили в замке уже несколько дней, мне казалось, что нас не замечают. Девушки, и я вместе с ними, собирались у одной из нас в комнате, и делились своими мечтами. Однажды пришла служанка, кажется, ее звали Катерина, и сказал, что графиня желает видеть одну из нас — Клару. Другим было передано, что их пригласят. Мы надеялись, что с Клары начнется обещанное нам обучение и с нетерпением ждали ее возвращения. Но прошло два дня, а Клары все не было. Слуги забрали вещи из ее комнаты. Поговаривали, будто она отправилась в родительский дом. Неясно было, чем могла она разгневать графиню, чтобы та выгнала ее. Я полагала, что Клару выгнали из замка за проступок. Сложно было придумать причину, по которой она сама бы ушла, отказавшись от всех перспектив, которые ее здесь ожидали.
*****
Свет, который исходит снизу, стал превращаться в клубки темноты. Верх все так же розовел, а вот снизу я видела тьму, которую венчал, как язык черного пламени, замок. Я могла видеть сквозь его стены, могла видеть все его покои и подвалы, все потайные ходы и пещеры в окружающих его скалах.
Я приблизилась к замку. В одной из комнат я увидела девушку, которая была привязана за ноги к перекладине на потолке. Вокруг девушки суетились две тени, а рядом, сжимая в руках раскаленную докрасна кочергу, стояла графиня Батори. Как всегда прекрасная, даже сейчас…
Обнаженное тело девушки было покрыто ожогами и кровоточащими рубцами, которые оставляет тяжелая плетка. «Она умерла», — сказала графине одна из теней. Тогда я смогла разглядеть лицо девушки, застывшее в предсмертных муках. Этой девушкой была я.
Я поняла теперь, что я умерла. Моя душа парит над замком. Надо мной — райское сияние. Внизу — жерло ада, на котором стоит проклятый замок. Не знаю, могут ли души молиться, но я прошу у господа даровать мне спасение, молю не обрекать меня на адские муки после тех мук, которые я пережила при жизни. Я вспомнила все. Как меня вели, как раздевали, как пытали. Графиня хотела узнать, долго ли я выдержу. Теперь я знаю, на чем держится порядок в ее доме.
Нет сил смотреть на адскую тьму внизу, и нет сил оторвать взгляд от моего несчастного тела. Я все же решила посмотреть вверх. От райского сияния отделилась яркая точка и направилась в мою сторону. «Господи! Пусть это будет ангел, который уведет мою несчастную душу от этого кошмара» — подумала я.