«Поэт! пиши с меня поэму! – Она сказала. – Где твой стих? Пиши на заданную тему: Пиши о прелестях моих!» И вот – сперва ему явилась В сиянье царственном она, За ней струистая влачилась Одежды бархатной волна; И вдруг – по смелому капризу Покровы с плеч ее скользят, И чрез батистовую ризу Овалов очерки сквозят. Долой батист! – И тот спустился, И у ее лилейных ног Туманом дремлющим склубился И белым облаком прилег. Где Апеллесы, Клеомены? Вот мрамор – плоть! Смотрите: вот – Из волн морских, из чистой пены Киприда новая встает! Но вместо брызг от влаги зыбкой – Здесь перл, ее рожденный дном, Прильнул к атласу шеи гибкой Молочно-радужным зерном. Какие гимны и сонеты В строфах и рифмах наготы Здесь чудно сложены и спеты Волшебным хором красоты! Как дальность моря зыби синей Под дрожью месячных лучей, Безбрежность сих волнистых линий Неистощима для очей. Но миг – и новая поэма: С блестящим зеркалом в игре Она султаншею гарема Сидит на шелковом ковре, – В стекло посмотрит – усмехнется, Любуясь прелестью своей, Глядит – и зеркало смеется И жадно смотрит в очи ей. Вот как грузинка прихотливо Свой наргиле курит она, А ножка кинута на диво И ножка с ножкой скрещена. Вот – одалиска! Стан послушный Изогнут легкою дугой Назло стыдливости тщедушной И добродетели сухой. Прочь одалиски вид лукавый! Прочь гибкость блещущей змеи! Алмаз без грани, без оправы – Прекрасный образ без любви. И вот она в изнеможенье, Ее лелеют грезы сна, Пред нею милое виденье… Уста разомкнуты, бледна, К объятьям призрака придвинув В восторге млеющую грудь, – Главу за плечи опрокинув, Она лежит… нет сил дохнуть… Прозрачны вежды опустились, И как под дымкой облаков – Под ними в вечность закатились Светила черные зрачков. Не саван ей для погребенья – Наряд готовьте кружевной! Она мертва от упоенья. На смерть похож восторг земной. К ее могиле путь недальний: Ей гробом будет – ложе сна, Могилой – сень роскошной спальни, И пусть покоится она! И в ночь, когда ложатся тени И звезды льют дрожащий свет, – Пускай пред нею на колени Падет в безмолвии поэт!