1. Макароны, приправленные морфием
Поселившись в Швеции, Карин и Геринг часто вспоминали свое недавнее путешествие по Италии: прекрасные пейзажи этой страны, дружелюбный и легкий нрав ее жителей помогали забыть о несчастьях и болезнях. Хозяин отеля в Венеции брал с них по 65 лир с человека, вместо положенных 100 лир. «Там была замечательная еда, — вспоминала Карин, — омары, суп, омлеты, цыплята с салатом, баранина со спагетти и сколько угодно фруктов! А какие там были магазины и ювелирные лавочки! Приходилось обходить их по другой стороне улицы, чтобы не расстраиваться при мысли о своем безденежье». Зато они вдвоем обошли все музеи и художественные салоны, как когда-то в Стокгольме. «Нам не хватило бы и миллиона, чтобы купить все, что хотелось, но, увы, денег не доставало и на самое необходимое!»
Из Венеции супруги отправились в Рим через Сиену и остановились в столице Италии в дешевом пансионе, где кормили одними макаронами. Геринг поглощал их в неимоверных количествах и начал быстро полнеть.
В Риме они встретили знакомого, принца Филиппа Гессе, представившего их Муссолини. Геринг рассказал о путче и о трагическом марше в Мюнхене, но ему не удалось тронуть сердце дуче, который не оказал соратнику Гитлера никакой финансовой помощи (на что Геринг сильно надеялся). Пришлось залезть в долги, чтобы купить морфий (стоивший ужасно дорого), так как обычные болеутоляющие таблетки уже не давали облегчения. Геринг стал думать о самоубийстве, но ему было жаль оставлять Карин, которой он и так принес слишком много бед.
Сообщения об амнистии не поступало, и нужно было ехать в Швецию. Друзья помогли деньгами, и супруги отправились в путь весной 1925 г. Это было долгое путешествие: через Австрию, Чехословакию и Польшу, а затем — морем от Данцига до Стокгольма. Родные встретили их с радостью. Всех поражала красота Карин, но в ее облике ясно проявлялись страдание и тревога, внушавшие беспокойство родителям. Геринг делал уже по четыре укола морфия в день (вместо двух, которыми он обходился год назад).
Сыну Карин, Томасу, было уже 13 лет, и встреча с ним ее подбодрила, но ее болезнь все усиливалась: сердце работало плохо, стали случаться головокружения и обмороки. Геринг и Карин сняли квартиру в Стокгольме и стали жить на деньги, полученные от продажи дома в Мюнхене, но этих средств хватило ненадолго. Требовалось подыскать работу, но работы не было: страну захлестнула волна беженцев из Прибалтики и России, да и своих безработных было достаточно; Геринг ничего не смог найти. Родные Карин не разделяли его политических взглядов и не захотели ему помочь; только мать Карин, баронесса фон Фок, проявляла сочувствие, но была не в силах решить их проблемы.
Летом 1925 г. в состоянии Геринга, принимавшего морфий уже полтора года, наступил кризис; его положили на обследование в клинику, а оттуда он попал в психиатрическую лечебницу с диагнозом «наркоман, опасный для окружающих». Лечение было несложным: ему просто перестали давать наркотики и принудительно держали в лечебнице три месяца, предоставив самому справляться с мучительными болями, сопровождающими процесс отвыкания («ломки»), а потом выпустили, но продолжали сохранять под наблюдением. После этого он еще два раза попадал в «психушку», но это было уже все: он излечился и перестал принимать морфий. Позже ему приходилось прибегать к обычным болеутоляющим таблеткам, которые к тому времени стали более эффективными.
Раны продолжали его беспокоить, и это длилось до конца жизни. Позже он лечился у лучших докторов, сетовавших на его «повышенную чувствительность и недостаток моральной стойкости». Это звучит странно, если принять во внимание обстоятельства его жизни, полной опасностей и борьбы, но, видимо, запасы «моральной стойкости» человека не безграничны; возможно, что Геринг израсходовал их целиком в попытках победить боль и привычку к морфию. Тот примитивный способ лечения, который к нему применяли, мог бы сломить любого; он выстоял, но последующие события (относящиеся к периоду его пребывания у власти) показали, что ему действительно не хватало иногда подлинной моральной стойкости — той, которая и является высшей формой мужества.
Однако в тот раз его стойкость была вознаграждена: летом 1926 г. он нашел работу, подрядившись продавать парашюты, а затем — авиадвигатели фирмы «БМВ» («Байерише моторен верке»). Он сразу же получил выгодный заказ от шведского правительства на 12 двигателей, но, прибыв в Германию за комиссионными, едва не остался ни с чем: ему заявили, что его 30000 марок уже получил кто-то другой. Только после обращения к главе фирмы деньги были выплачены.
В это время Гитлер уже был на свободе, но ему не разрешали выступать публично. С его партии был снят запрет, однако она не имела широкой поддержки у населения. Большую часть его сторонников составляли люди среднего класса; в то же время ни рабочие, ни подлинно богатые люди не хотели иметь с ним ничего общего. У штурмовиков появился новый командир, фон Саломон; Герингу же правительство Баварии по-прежнему отказывало в амнистии. Он продолжал жить в Швеции, и никто в Германии не проявлял желания помочь ему снова оказаться дома.
Но тут произошли важные события: в феврале 1925 г. умер президент Германии Эберт, а его место занял престарелый фельдмаршал фон Гинденбург, которому в октябре 1927 г. исполнилось 80 лет. Юбилей был широко отмечен по всей стране, а рейхстаг единодушно (от крайне правых до коммунистов) проголосовал за всеобщую политическую амнистию: политзаключенные получили свободу, а политэмигранты могли теперь вернуться на родину.
2. В ту же ловушку, на ту же приманку
Геринг прибыл в Германию в октябре 1927 г. и сразу же отправил телеграмму Гитлеру в Мюнхен с просьбой подыскать ему какую-либо партийную должность, но был встречен весьма холодно. Гитлер не собирался брать его снова к себе на службу, а Герингу, кроме нацистов, не на кого было опереться. Пришлось просить фирму «БМВ» о продолжении сотрудничества, и он получил пост торгового представителя в Берлине, что было не так уж плохо само по себе и давало возможность поискать другие источники доходов. Плохо было другое: Карин, прикованная к постели, оставалась в Швеции.
Геринг решил стать депутатом рейхстага. Очередные выборы намечались на май 1928 г., и он снова обратился к Гитлеру, попросив включить его в список кандидатов от НСДАП («Национал-социалистише дойче арбайтер-партай»). Гитлер обещал подумать. Ему были нужны влиятельные представители в Берлине (самому ему было запрещено появляться в Пруссии), поэтому он предложил Герингу для начала постараться приобрести положение в столице Германии.
Геринг поселился в отеле недалеко от Курфюрстендамм и снял небольшое помещение под офис, где устроился вместе с известным инженером Виктором Зибелем, создателем платформы для транспортировки тяжелых крупногабаритных машин и агрегатов, которую он поставлял для флота. Зибель помог новому знакомому дельными советами, а Бруно Лерцер (старый друг, успевший разбогатеть благодаря удачной женитьбе) представил Геринга кое-каким влиятельным людям. Дела пошли в гору. Геринг получил работу в фирме «Хейнкель» и стал представителем шведской фирмы «Торнблад», изготовлявшей парашюты, а также завязал сотрудничество с компанией «Люфтганза», где работал директором-управляющим его знакомый Эрхард Мильх. Вскоре он уже приобрел репутацию серьезного независимого специалиста и торгового представителя, занятого в авиационной промышленности. Рождество он встречал в Стокгольме, вместе с Карин. К нему вернулась уверенность в своих силах, он надеялся, что сможет хорошо жить в Берлине.
Встретившись в январе 1928 г. с Гитлером, он поставил перед ним вопрос ребром: будет он включен в список кандидатов в рейхстаг от НСДАП или нет? Гитлер, поколебавшись, согласился, и Геринг занял место в партийном списке под номером «7». Так он снова связал свою судьбу с Гитлером и с нацистами.
Теперь трудно понять этот шаг Геринга, оказавшийся, несомненно, решающим в его жизни. Ведь он уже имел опыт сотрудничества с Гитлером, завершившийся полным фиаско, и у него было достаточно возможностей устроить свою карьеру самостоятельно. Но, видимо, Гитлер умел убеждать своих последователей, а может быть, их и не требовалось особенно убеждать. Мало кто хотел задумываться над будущим, напуганный недавним прошлым; устроиться в настоящем — и то считалось удачей! Немногие всерьез задавались вопросом о том, что представляет собой Гитлер и его движение и куда они могут привести своих сторонников, а если бы даже и задавались — то кто же мог дать достоверный ответ? Вот что ответила на подобные упреки Лени Рифеншталь, известная постановщица фильмов о нацистской Германии: «Это было начало. Тогда никто не мог знать, что из всего этого выйдет!» Но Геринг, в отличие от многих других немцев, своих современников, успел познакомиться с Гитлером и мог догадываться, «что из этого выйдет». Похоже, что он сделал свой шаг вполне сознательно, руководствуясь своей обычной решимостью «смело идти вперед, напролом, не думая об опасностях», с надеждой на судьбу, которая сама устроит все наилучшим образом. Его последующие поступки отчасти проясняют мотивы его действий и говорят в пользу этого предположения.
Так или иначе, но он стал активным участником предвыборной кампании и начал выступать на митингах перед избирателями. Он показал себя неплохим оратором: его внушительная внешность и мощный командирский голос с металлическим оттенком понравились публике, и он скоро научился играть на чувствах слушателей, используя приемы, заимствованные у Гитлера и другого выдающегося нацистского оратора — доктора Геббельса, ставшего его соперником в борьбе за влияние в партии. Положение Геббельса было более предпочтительным: он был гауляйтером (административным руководителем от НСДАП) Берлина, т. е. занимал в партии достаточно высокий пост, тогда как Геринг был ее рядовым членом; Геббельс, конечно, превосходил Геринга и умом и образованием, но далеко уступал ему в личном обаянии и умении нравиться публике: доктор Геббельс был циником, а Геринг искренне верил в свои убеждения, отличаясь при этом любовью к комфорту, выглядевшей как вполне понятная и простительная слабость. Геббельс не любил евреев, Геринг же ничего не имел против евреев. Будучи торговым представителем фирмы «БМВ», он служил на предприятии, принадлежавшем еврею. В апреле 1933 г., после первой кампании бойкота еврейских магазинов в Берлине, он писал своему работодателю: «Это было недоразумение, вспышка страстей, которая никогда не повторится. Господин Кастильони, моими лучшими друзьями с юности были евреи; они всегда относились ко мне хорошо, и я ничего не имею против них!» — «Но ведь Гитлер — антисемит!» — ответил Кастильони, и Геринг сказал на это: «Я добьюсь того, что он все это прекратит, можете мне поверить!» Так проявилась двойственность в характере Геринга (или — его беспринципность?): он не испытывал такой ненависти к евреям, как Гитлер и Геббельс, но он же сказал в 1924 г., что не желает «возвращаться в Веймарскую республику, где правят евреи»! Подобное лавирование не пошло ему на пользу, и не только в моральном плане.
Незадолго перед выборами 1928 г. Карин приехала в Берлин. Геринг жил в доме № 16 на Берхтесгаденерштрассе. Прибыв, Карин писала матери в Стокгольм: «Герман встретил меня на вокзале. Мы выпили кофе в кафе «Нордланд», а потом поехали домой на машине. У него тут такая большая угловая комната на втором этаже, с балконом, она вся залита солнцем, а под балконом цветет сирень! Весь Берлин сошел с ума перед этими выборами, они состоятся в воскресенье. Как бы все не начали стрелять друг в друга! Каждый день коммунисты с красными флагами, на которых нарисованы серп и молот, проходят по улицам и встречаются с людьми Гитлера, которые тоже несут красные флаги, но со свастикой; начинаются столкновения и бывают раненые и убитые. И чем все это только закончится! Надеюсь, что для Германа все пройдет благополучно, и тогда установится мир, надолго! Герман выглядит прекрасно, но он ужасно загружен работой! Как замечательно, что у нас есть автомобиль, «мерседес», его одолжил Герману один его друг.
28 мая 1928 г. Карин послала телеграмму в Стокгольм: «Германа выбрали, все хорошо, Карин». В рейхстаг прошли 12 национал-социалистов, и среди них — Геринг. Депутатами рейхстага стали также Геббельс, Грегор Штрассер и Вильгельм Фрик. За нацистов проголосовало 800 тысяч избирателей. В зале заседаний Герингу досталось место в переднем ряду, среди «правых», рядом с генералом фон Эппом, тоже сторонником Гитлера. Он стал получать депутатское жалованье — 500 марок в месяц, и мог пользоваться правом бесплатного проезда по железной дороге в вагоне 1-го класса. Многие известные люди (например, бывший кронпринц Вильгельм, под командой которого Геринг служил на фронте во Франции) вспомнили о нем и прислали свои поздравления.
Вот что рассказывал обо всех этих событиях Ханфштенгль: «В конце 1927 г. мне пришлось снова заняться делами нацистской партии, и толчком к этому послужило возвращение в Германию Геринга. Осенью была объявлена всеобщая амнистия, и он прибыл в Берлин, где жил (как я понял) кое-как, изворачиваясь, на деньги, получаемые от двух шведских фирм: одна выпускала парашюты, а другая — детали самолетов, а Геринг был их торговым представителем. Вскоре он объявился в Мюнхене, и я был искренне рад его видеть. Я уже и не надеялся, что он вернется из Швеции и будет жить здесь, с нами. Он выглядел заметно более упитанным и стал судить о жизни как материалист. Мы с ним переписывались, пока он находился в ссылке; время от времени я посылал ему немного денег, так что теперь мы встретились по-дружески. Партийные функционеры отнеслись к нему настороженно, а Гитлер и вовсе оказал ему явно холодный прием. Весной 1928 г. должны были состояться выборы в рейхстаг, и Геринг хотел занять место в верхней части партийного списка. Он поставил себе целью стать депутатом рейхстага, чтобы иметь солидное положение и кое-какой оклад, а также находиться под защитой закона о парламентской неприкосновенности, на случай, если политические противники припомнят ему его прежние прегрешения.
Но Гитлер его отверг и начал было искать оправдания своего отказа, так что Геринг в конце концов вышел из себя. У них состоялся разговор на повышенных тонах, завершившийся ультиматумом Геринга: «Так не поступают с человеком, получившим две пули в живот во время марша в Мюнхене. Либо вы проводите меня в рейхстаг, либо мы расстанемся — но уже как враги!» Это подействовало, и Гитлер согласился, хотя и без большой охоты; старые члены партии ворчали, что Геринг — «чуждый элемент» и что он проник в ряды руководства, шантажировав Гитлера.
Результаты выборов оказались не слишком радостными: нацисты получили в рейхстаге всего 12 мест, потому что за них проголосовало меньше миллиона избирателей. Нацистская партия оставалась организацией местного, провинциального значения и увлекала за собой только ярых националистов. Положение Геринга в партии было непрочным: старые партийцы возмущались его быстрым выдвижением и говорили, что он, со своей тучной фигурой, позорит партию, выступающую от имени рабочего класса. Гитлер тоже сомневался в его способностях. «Не знаю, справится ли Геринг с ролью депутата рейхстага!» — сокрушался он однажды в разговоре со мной. Но Геринг оставил их всех в дураках: он сделался заядлым оратором, научившись копировать манеру выступлений Гитлера и повторяя его фразы, но по-своему, со своей решительной командирской интонацией. Гитлеру это понравилось: он посчитал такое поведение проявлением верности и стал благоволить Герингу, в отличие, например, от Эссера, который тоже ему подражал, но стараясь проявить независимость и придать своим речам интеллектуальную окраску.
Геринг был в восторге от своих успехов. Как-то после выборов я встретил его на вокзале: он был одет в блестящее кожаное пальто (такие носили летчики) и в альпийскую шляпу с короткими полями, украшенную значками и цветком эдельвейса. Он был избран от Баварии и теперь хотел походить на баварца. «Зря ты не захотел присоединиться к Гитлеру! — сказал он мне. — Мы теперь все время будем выигрывать, и он согласился бы включить тебя в список кандидатов на следующих выборах. Как член рейхстага ты мог бы разъезжать всюду в первом классе, как я!» — и он хвастливо помахал у меня перед носом железнодорожным билетом. Я посмотрел на него с глупым видом простака. Передо мной стоял человек, преуспевший в жизни и в бизнесе: остряки шутили, что он сотворил чудо, «обеспечив себе подъем с помощью парашюта».
3. Легкая улыбка Фортуны
Общее количество депутатов рейхстага, избранных в тот раз, составило 491 человек, среди них «правых» (к которым относился и Геринг) было немного, большинство же состояло из представителей «левых» партий, которые и сформировали правительство «большой коалиции». Самую крупную фракцию образовала Социал-демократическая партия Германии, получившая в рейхстаге 153 места. Канцлером (председателем правительства) был утвержден Герман Мюллер.
В качестве депутата рейхстага Геринг сосредоточился на вопросах транспорта и транспортных перевозок. Еще до своего избрания он работал по контракту в фирме «Дойче люфтганза» в качестве консультанта. Теперь, после выборов, он получил от «Дойче банк» чек на 10000 марок, оплаченный компанией «Люфтганза». Таких же «консультантов» фирма имела и в других фракциях рейхстага.
Геринг познакомился с промышленным магнатом Фрицем Тиссеном. Тиссен, основатель и владелец сталелитейного концерна «Ферайнигте штальверке», поддерживал нацистов, считая, что Гитлер — «единственный человек, способный спасти Германию от крушения и позора». Он регулярно жертвовал крупные суммы денег в фонд нацистской партии. Побывав в гостях у Геринга, Тиссен оценил его деловые способности и проникся расположением к Карин, которая, по его словам, была «совершенно очаровательной женщиной и пользовалась исключительным влиянием на мужа». Тиссен стал оказывать Герингу финансовую поддержку, благодаря которой он и Карин смогли переехать в новую пятикомнатную квартиру, находившуюся в доме № 7 по Баденшенштрассе, в хорошем районе города, где жили зажиточные люди. Они поселились там осенью 1928 г., захватив на новое место остатки мебели, вывезенной ими еще из своего первого дома в Мюнхене; сохранилась и фисгармония, на которой Карин, как и прежде, любила играть по вечерам. Некоторые предметы мебели, проданные ими в Мюнхене в тяжелые времена, теперь удалось выкупить обратно. В доме имелся большой подземный гараж, что оказалось очень кстати: по вечерам к ним съезжалось много гостей, а оставлять машины на улице было опасно из-за неспокойной обстановки в городе. В доме был и лифт, что в те времена встречалось не так уж часто.
Дом супругов Геринг стал фактически представительством Гитлера в Берлине. Гитлер принимал здесь важных гостей: от руководящих деятелей своей партии до своих политических оппонентов, с которыми требовалось переговорить в спокойной неофициальной обстановке. Карин создала в доме атмосферу приветливого уюта, в которой гости чувствовали себя непринужденно и могли без помех поговорить с глазу на глаз. Муж нередко прибегал к ее советам: она лучше него разбиралась в людях высшего общества и могла сразу сказать, с кем удастся найти общий язык, а на кого не стоит тратить силы.
Геринг смог расплатиться с долгами. Он получал теперь больше 2000 марок в месяц — примерно столько же, сколько министр правительства. 500 марок ему платило государство как депутату рейхстага, 800 марок выплачивала партия за представительство в рейхстаге (оплачивая также и дополнительные расходы) и еще 1000 марок переводила ежемесячно компания «Люфтганза». Его дела шли на подъем, он становился авторитетной и уважаемой фигурой. Карин писала родным в Швецию: «Сегодня днем Герман впервые выступил в рейхстаге с программной речью, а вечером он будет встречаться со студентами Берлинского университета. Половина из них уже вступили в члены НСДАП; надеюсь, ему удастся склонить к тому же и остальных. Завтра у него речь в Нюрнберге, а потом он отправится в десятидневную поездку по Восточной Пруссии, где будет участвовать в презентациях. Наш дом вечно полон политиками; от этого можно было бы сойти с ума, если бы все это не было так безумно интересно!»
Так свершилось это удивительное превращение: за короткий срок забытый всеми молодой летчик, не имевший устойчивого материального и общественного положения, стал преуспевающим специалистом в области авиации, уважаемым депутатом рейхстага и благородным господином. Времена нужды и лишений ушли в прошлое.