* * *

Идея с фантомом, как ни странно, пришлась по нраву даже ведьме Вике. Может, потому, что та сообразила: ничего более удачного за оставшееся до темноты время придумать не удастся, а, если у тролля не получится, все можно свалить на Темнова (и ненавистного ей конкурента – Захара, подбившего тролля нарушить Конвенцию) и потом раструбить об этом на всю Москву.

– Делайте что хотите, – на прощание мрачно высказался Захар. – Мое мнение, что против вампира, ставшего кровопийцей и нацелившегося на жертву, средства нет. Это муран, и я не завидую всем вам, а не только этой бедняжке.

Он бросил на Владу взгляд, далекий от сочувствия. Скорее, темный колдун практично прикидывал, как бы использовать ее смерть в своих целях.

Когда дверь за Викой и Захаром закрылась, Жорик проклял минуту, когда попросил у них совета.

– Чертовы эгоисты, – проворчал ведьмак. – Лишь бы кого сжить со свету! Будто себя любимого годами раньше увидел в зеркале, честное слово… Итак, насчет фантома. Алекс, мы сможем оградить тролля от наказания за этот шаг?

– Не знаю… Я думаю, – ответил Алекс Муранов, стоя у окна и вглядываясь в даль, где оранжевый кругляк солнца висел совсем низко над горизонтом.

Егор ходил по гостиной из угла в угол, пиная ногами загибающиеся углы ковра, а Дашуля грызла ногти, забравшись в кресло с ногами.

– Создание живого фантома категорически запрещено, – медленно заговорил Алекс. – Потому что такое существо имеет что-то вроде плотной структуры, в отличие от морока, который просто является наваждением для того, кого должен задурить. Плотная структура существует долго, а, согласно Конвенции, темный не имеет права ничего строить или творить нечто, что может оставить след на земле. В данном случае фантом будет существовать короткий отрезок времени, от силы полдня. Сегодняшней ночью появление второй Влады приведет нашу нежить в ступор. Я это точно знаю! И его хватит до утра. Они просто не будут понимать, на кого нападать. Согласно логике нежити, объект может быть только один. Но на следующий день они примут решение напасть на объект, который передвигается. Точнее говоря, на ту Владу, которая начнет от них убегать. Она и будет для них истинной добычей. Ее схватят и притащат к хозяину… Дальше вы знаете.

– А если узнают об обмане? – Влада была готова выгнать Егора из квартиры, настолько мысль о том, что теперь и тролль поплатится головой из-за нее, была невыносима.

– Ничего, тогда в подземельях я составлю компанию своему дружбану, – хмыкнул Бертилов. – Нормалек, меня устраивает! А сидеть и любоваться, как все летит в тартарары, я не стану.

– Мы делаем фантом в квартире, а не на улице, – возразил Алекс. – Тролль мог сделать фантом и случайно, например во сне. Запросто! – Он похлопал Егора по плечу.

Глаза тролля горели каким-то странным и ярким огнем. Он лишь криво хмыкнул в ответ, будто его не волновало, что случится после.

– Приступай, Бертилов, раз взялся. Времени в обрез.

Ведьмак кивнул в окно. Над Москвой еще светило закатное ярко-оранжевое солнце, подсвечивая облака самыми невероятными цветами. Сумерки наступали, поднимаясь мутным синеватым маревом из-за дальних домов. Вместе с ними приближалась и опасность.

– Вы не могли бы все выйти? – нервно попросил Бертилов. – Мешать будете, я должен сосредоточиться.

– Дом не разнеси, талантище, – Алекс ободряюще подмигнул троллю и вышел из комнаты, потянув за собой Дашулю. Ведьмак оторвал взгляд от заката за окном и тоже вышел, прикрыв за собой дверь комнаты.

Это было все равно, что оказаться в кабинете у стоматолога, который готовится вырвать зуб. Приходишь, садишься в кресло, а врачом оказывается твой друг детства. Влада нервно сжала локти ладонями, поежившись и пытаясь прогнать противную нервную дрожь. Яркий закатный оранжевый свет, который заливал комнату, сейчас казался нереально рыжим, особенно на белом потолке.

– Зря ты ввязываешься, – нарушила она неловкое молчание. – Мне это не нравится.

– Ага, сейчас тебя послушаю и побегу домой к мамочке, – Бертилов произнес это необычайно серьезно для себя, будто тролль резко повзрослел за последний час. Влада с удивлением его разглядывала, прислонившегося к книжному шкафу. – На самом деле фантом заберет какую-то часть твоей души и что-то, из чего он будет сделан как личность.

Часть души… Об этом Влада слышала раньше и даже видела собственными глазами. Когда-то ее отец просил у приятеля-тролля создать фантом, чтобы тот учился за него, пока он решал свои проблемы. Отца уже много лет не было в живых, а его фантом закончил Носферон, стал преподавателем в Универе и продолжал существовать… Когда фантом отца встретился с Владой, то даже не узнал ее. Ведь часть души, которую тогда забрал у Виктора Суморока тролль Григо Бертович, была взята в минуту злости и раздражения. Фантом усердно трудился на преподавательской ниве, хотя отец ненавидел рутину.

– Я даже не представляю себе, как это, когда из тебя делают фантом…

– Не боись, – Егор сел на диван рядом с Владой. – Я же не Колыванов и не гоблин какой-нибудь, все сделаю в лучшем виде. Но главное, что это не смертельно, и, когда все закончится, Гильс тоже будет в порядке. Мы будем в это верить. Так ведь?

– Да, хорошо. Делай побыстрее… – Влада зажмурилась, сжав локти ладонями, но вдруг услышала, что тролль тихо посмеивается.

– Нет, ты открой глаза-то, – попросил Бертилов. – Я должен в них смотреть. И вообще, прекрати трястись! Я же не укол делаю и не зуб выдираю, а забираю часть тебя, чтобы сделать твою копию.

– Да, я помню из троллеведения, и не только… Фантом создается из какой-то части личности, души, – Владу бил нервный озноб, с которым ей было сложно справиться. – Ты должен выбрать что-то такое… Например, у меня полно разных страхов… Еще иногда неуверенность в себе, бессонница, лень. Можешь это забрать, а?

– Это не часть души, – возразил тролль. – У нас есть час времени, давай просто поболтаем. И вот еще что… – Тролль запнулся. – Ты… должна дать мне разрешение.

– Какое разрешение?

– Я все-таки нечисть и собираюсь проникнуть в твои мысли, вмешаться в сознание. Это как разрешение войти через порог. Простой сакрал приглашения… Ты знаешь, как его сказать.

Влада, запинаясь, произнесла сакрал, страшно неловко себя чувствуя. Ведь одно дело – разрешить нечисти перешагнуть порог твоего дома, квартиры, а другое – войти в твое сознание, покопаться там и вытащить что-то полезное, как из кладовки. Вдруг она так нервничает, что сорвет и этот план? Что тогда? Если нервы помешают троллю создать правильный фантом?

– Год назад в Пестроглазово я торчал дома у своего приятеля Гильса, прятался от мамаши после истории с канарейкой. М-да, идиотская была канарейка… – Егор закинул руки за голову, откинулся на спинку дивана и уставился на ярко-рыжий от закатного солнца потолок. – В тот день мне было как-то беспокойно, типа все думал, что-то будет, гроза или кто-то придет. А потом в дверь позвонили, и пришла ты. Так мы с тобой встретились впервые. Помнишь?

– Я ничего не знала о нечисти и испугалась до полусмерти, когда погас свет в столовой, а у тебя зажглись в темноте глаза, – продолжила в тон ему Влада, стараясь унять дрожь. – Закрылась в ванной, как дурочка, и чуть с ума не сошла там от ужаса…

– Нормально! Я бы на твоем месте, наверное, уполз в сток ванны, – поддержал ее Егор. – А ты супер, вышла оттуда и приняла тайный мир, нас, нечисть, как данность. Это говорит о том, что ты сильная, но не физически. Физически ты до смешного слабая. Я бы не смог так жить на свете. Когда руки не могут подтянуться на перекладине, невозможно нырнуть в воду и сидеть там сколько влезет, а какой-нибудь вампир толкнет плечом – и у тебя появляется синяк… Ты сильная, потому что ты среди тех, кто сильнее тебя физически, но ты улыбаешься и делаешь вид, что все нормально. Да еще задираешь всяких там вроде Тановской…

– Захвалил.

– Я строю твой образ, – отмахнулся Бертилов. – Ты нервная и злишься на себя за это. Когда волнуешься, твои глаза чернеют, хотя в обычное время они серые. Об этом никто не знает, но они с разноцветными крапинками. Это знаю только я. Волосы… – Тролль повернул голову и скользнул взглядом по волне волос. – Волосы – отдельная тема. Когда ночью идешь по набережной и смотришь на темную воду, огни на Москве-реке от Сити… Они напоминают мне это…

Любой девчонке такие слова были бы как бальзам на душу. Не то чтобы Влада стеснялась своей внешности. Теперь, когда жизнь подошла к пятнадцати, жаловаться на внешность не приходилось – не как в первых классах. Просто когда это говорил Егор, его слова странно волновали. Все-таки Бертилов симпатичный, нельзя это не признать. В нем нет притягательной хищности Гильса, зато есть раздолбайское мальчишеское очарование.

– Ты вошла, и я сразу забыл про мамашу, канарейку, учебу и даже про друзей, – продолжал тихо Бертилов. – Потому что увидел что-то необычное, то, что раньше видел только во сне. Девчонок вокруг всегда много, я любую могу обморочить так, что она не поймет… А что подумала ты, когда впервые меня увидела?

– Я стояла на крыльце, а ты открыл дверь, – начала вспоминать Влада. – Я подумала: «Вот балбес! Серьга в ухе, волосы как пакля. На улице я бы от такого убежала подальше… А глаза как майская трава».

– Волосы я расчешу к восемнадцати, – веселым голосом пообещал тролль.

Влада продолжала нести какую-то ерунду, ни о чем не задумываясь и забыв про нервный озноб, страхи, сомнения. Она рассказала ему все, даже про детские сны, когда ей являлся зеленоглазый мальчишка, которого она будто бы знала всю жизнь.

– Честно! У меня даже фигурка была похожая на тебя, и я с ней разговаривала. Почти как мы с тобой сейчас говорим. Но тогда ты молчал и только меня слушал…

Стены комнаты незаметно отодвинулись, исчезли, и Влада поняла, что они с Егором сидят не на диване, а на поваленном дереве в лесу, вокруг все трепещет от пения птиц, солнечных искр в листве и стрекоз, которые проносятся мимо, сверкая радужными крыльями…

Волшебный лес, где радостно пело лето, а воздух был напоен запахами травы и сосновых иголок, а главное – счастьем. Здесь хотелось остаться навечно, забыв обо всем на свете. Где-то позади, словно в далеком кошмарном сне, осталась Москва с убийственно-закатным солнцем, опускающиеся сумерки, а вместе с ними опасность и горечь. Все это улетело далеко и казалось нереальным.

– Как тебе тут? – спросил Егор, вставая и протягивая ей руку. – Пойдем погуляем…

Только вот разве это был Егор? Протянув руку и встав со ствола дерева, Влада с изумлением разглядывала хозяина этого леса. Как же мало надо было Бертилову, чтобы стать совсем другим! Всего лишь причесаться, отмыть лицо от вечной грязи, надеть что-то, кроме рвани…

– Бертилов, ты, что ли?! – Влада в изумлении разглядывала этого юношу, не в силах оторвать глаз. Если на свете существуют лесные боги, сейчас перед ней стоял один из них. Разве что серьга в ухе осталась да привычная ухмылка и взгляд пронзительно-зеленых глаз.

– Внутренний тролльский лес, – пояснил Егор. – Добро пожаловать! Видишь во-он ту полянку?

Влада обернулась и за стволами деревьев действительно увидела просвет, залитую солнцем поляну, а на ней… Вот это да! Там высился настоящий замок с каменными белоснежными стенами, увитыми плющом, зеленой ломаной крышей и башенками по бокам.

– Это наш с тобой дом, – раздался рядом голос тролля. – Когда-нибудь мы с тобой обязательно поселимся там. Знаешь, я ведь строю его каждую ночь во сне. Не очень получается выбрать обои, с этим у меня напряг. Поможешь?

Замок был прекрасен, как и поляна вокруг, на которой буйно разросся клевер и желтые лютики. Целое море полевых цветов, невероятное и потрясающее для того, кто вырос среди питерских домов и дворов-колодцев.

– Обои, говоришь, – Влада сделала шаг по траве к прекрасному замку. – Без меня ты точно выберешь какую-нибудь ерунду. Пойдем.

Дорога к поляне оказалась долгой. Шаг за шагом по траве через лес, но замок не приближался, оставаясь, как радуга, близко и далеко одновременно. Ничего страшного, главное – двигаться, идти к нему.

Устав идти, Влада опустилась в траву среди цветов. Испуганный зеленый кузнечик рванул прочь, и травинка зашаталась от его прыжка, роняя капли росы. Как здорово жить здесь, ни о чем не беспокоясь и не тревожась. Забылась ссора с Гильсом, его облик теперь казался далеким, без боли и тоски, которая разрывала Владу раньше. Мысли о нем не терзали, боль и тревога исчезли, а мир вокруг приобрел краски, зажегся огнями. Кажется, лес вспыхнул ими и запел на тысячи голосов. Откуда в солнечный день взялись яркие звезды? Волшебные сосны плясали в бешеном танце, воздух пьянил и дурманил голову, радостное солнце было похоже на зеленый леденец…

– Хочу остаться тут, – произнес собственный голос. – Навсегда тут. Егор? – Влада вдруг с тревогой огляделась. – Ты здесь?

– Здесь, здесь, – отозвался тролль. Он сидел в траве рядом, за спиной. – Пора возвращаться обратно. Вспомни про Москву, Кудринскую площадь… Носферон, ведьмобродие… Давай, темноглазка.

– Я не хочу вспоминать, – Влада вцепилась в траву с безысходным отчаянием, ощутив пальцами острые края осоки. У нее отбирают рай! Какого черта? Это ее рай, а впереди замок с зеленой крышей и прекрасный, как мечта, лесной король. Какая еще Москва?!

– Вспоминай, зачем мы здесь, – повторил Егор. – Вспомни Гильса.

Перед глазами мелькнуло бледное лицо и горящие красными огнями болезненно-ожесточенные глаза. Даже звуки этого имени отозвались болью, словно по каждому нерву провели куском стекла.

– Зачем ты это говоришь?! – Владе казалось, что она сходит с ума. – Здесь так хорошо, зачем?

– Тссс… – Лесной принц сгреб ее в охапку и раскачивал, как маленькую девочку, из стороны в сторону. – Тихо, хватит…

– Зачем, Егор?!

Тролль молчал, продолжая ее обнимать, будто очень не хотел отпускать.

– Надо возвращаться. Мой замок – лишь мираж. Пока еще мираж…

– Егор, зато ты – не мираж, – слова вырвались сами собой. – Ты лучше всех! Слышишь?

– Слышу, – тихо отозвался тролль, зарывшись лицом в ее волосы. – Я бы тоже навсегда остался там, с тобой. – Он осторожно разжал объятия, и его лицо оказалось совсем близко. Было видно, как в зеленых радужках глаз отражается волшебный лес и замок на поляне с цветами.

– Спаси меня от меня самой, пожалуйста, – вырвались нелепые слова. – Не дай мне уйти отсюда…

Хорошо, что на лице тролля не появилось и тени торжествующей улыбки – только теплота в глазах. Поцелуй был быстрым и легким – секундное прикосновение обветренных жестковатых губ, от которых сильно пахло травой.

– Ай-ай-ай, как не стыдно малолетке приставать к взрослому балбесу, которому уже исполнилось шестнадцать, – прошептал тролль. – Ура, темноглазая! Получилось, нам все удалось…

– Ч-что удалось?

Лес вокруг побледнел, а солнце резко выключилось, как перегоревшая лампочка. Не было ни пения птиц, ни веселого стрекотания кузнечиков. Только напряженная тишина, в которой ожесточенно тикали часы на стене. Все вокруг стало темно-синим, будто мир окунули в темную воду. Единственное, что осталось от волшебного леса, – загорелые руки, которые обнимали ее, стоявшую посреди комнаты на цыпочках. Наверное, чтобы казаться повыше, не быть такой маленькой рядом с лесным королем, глаза которого горят в полумраке комнаты зелеными огнями.

Каким еще королем?!

Влада резко тряхнула головой, ощутив себя сразу в двух местах, будто ее разорвали надвое: сидящей на диване – раз, стоящей посреди комнаты рядом с троллем – два.

– Пошли, я покажу тебе, где обустроился. Там телик есть, хотя его еще не подключили…

Невозможно сидеть на диване и одновременно стоять рядом с троллем в дверях! Нельзя быть в двух местах одновременно… Сознание металось из стороны в сторону, мысли путались, в ушах нарастал звон, а вместе с ним чувство страха.

– Егор, я… Мне страшно…

Говорить больше не получилось. Влада с ужасом наблюдала, как ее пальцы ворошат волосы тролля, в которых запутались несколько сосновых иголок. Тролль целовал ее, другую, забыв о той, которая, скорчившись, осталась на диване.

Влада хотела закричать, но вдруг ее голова стала тяжелой, и разгоряченный лоб коснулся холодного подлокотника дивана.