Торговаться с мэром пришлось не меньше часа. В результате сошлись на том, что путешественники зайдут в мэрию через два-три часа, когда начальник стражи Герем приведёт в порядок своих людей из трапезной да опросит остальных. Покамест было решено наведаться в кузнечную лавку, дабы разузнать, есть ли там что толкового из оружия и доспехов, а также и к кожевеннику – посмотреть, не продаёт ли он что-нибудь из недорогой кожаной брони. Особенно нужны были копья или мечи, так как нурдайнские стражники учились орудовать только этим. Выбор оказался невелик, да и сделано всё было топорно.

Вернувшись в мэрию, путники узнали от Герема, что семеро выразили желание сопровождать их по западному тракту, притом трое – только до Гли-Бам-Ронта, да и то неохотно, поэтому взять с собой можно было всего четверых. Поскольку вопрос о найме решался в складчину, между Руфом, Омнусом и Кэлбеном начался долгий спор насчёт того, покупать ли наёмникам оружие, доспехи, лошадей (всё это потом можно было и продать в Аскафласе), либо заплатить мэру втридорога и воспользоваться тем, что у стражников и так было при себе по долгу службы. Кэлбен настаивал на последнем варианте, так как полагал, что считать копейки на таких вещах нельзя, тогда как Руфрон не хотел переплачивать за то, что обошлось бы в два раза дешевле в любом из больших городов Добраобара. Кроме того, он был уверен, что в первом случае можно было бы даже немножко подзаработать. Последнее слово осталось за Омнусом, который поддержал караванщика, упомянув, что жизнь дороже денег.

Старый механик также придумал интересную идею, как избежать нападения разбойников, хоть она и обязывала к дополнительным тратам и требовала ещё пары дней пребывания в Нурдайне. Он предложил изменить вид фургонов таким образом, чтобы те как можно меньше походили на торговые и как можно больше – на военные. Для этого у кожевенника и столяра было заказано несколько одинаковых наспех сделанных муляжей больших прямоугольных ростовых щитов, выкрашенных в серый цвет с чёрным пятном посреди, напоминающим птицу – символом крубрадской военной гильдии «Ночных Змееядов». Щиты планировалось развесить по боковинам обоих фургонов, а надпись «Чудесные товары Руфрона», как и все цветистые орнаменты возле неё, замалевать чёрной краской и поверх вывести большими строгими буквами белого цвета: «Ночные Змееяды». Руфрон отчаянно сопротивлялся, но в итоге довод Кэлбена о том, что четыре стражника могут отпугнуть лишь только самую мелкую шайку, заставил его подчиниться. Омнус с Альденом вызвались помочь столяру и его сыновьям в изготовлении конструкции муляжа, а затем и в создании дубликатов, каждый из которых тут же отправлялся к кожевеннику на обтяжку и покраску.

Так как гонец, а может, даже кто-то из «Тиринминских Псов» готов был нагрянуть в Нурдайн в любой момент и объявить о начале военных сборов, Кэлбен, рассчитавшись с мэром, попросил наёмников выехать из города пораньше и ждать в самой дальней деревне на тракте возле восточного отрога Трилистника. Сам же он решил расслабиться и провести оставшееся до отъезда время в кабаке, а заодно и попытать там удачу в азартных играх в надежде вернуть себе хоть какую-то часть затраченных денег. Оскорбившийся Руфрон с ним не пошёл, а вернулся к повозкам, чтобы проверить, всё ли с ними в порядке. Он нанял двоих бедняков, чтобы те нарубили для тарнов веток, натаскали воды, притащили лестницу да под пристальным взором купца закрасили все узоры и надпись на его фургоне.

К середине следующего дня всё было готово. Как ни странно, ни гонцы, ни «псы» в городе так и не появились. Кэлбен предположил, что армия либо уже набралась, либо магистрат не очень умело разослал по округу посыльных, и те так и не прибыли в захолустный Нурдайн вовремя. Как бы то ни было, путники поспешили отбыть из города как можно скорее. Начальник стражи предупредил, что самые опасные – это первые и последние два дня езды вдоль озера, так как именно на этих участках чаще всего совершались разбои. Что же касалось остальной части дороги, то она, по словам Герема, якобы охранялась Народом Холмов, и разбойничьих нападений там действительно никогда не случалось.

При выезде на тракт путешественники обнаружили, что на мелком рынке у поворота за тремя лотками лениво восседают торговцы, продающие яблоки, яйца, овощи, но в основном рыбу различных сортов, в том числе сушёную. Руфрон заприметил у одного на прилавке несколько закрытых бочонков – скорее всего вино, а может, и что иное. Когда повозки приблизились к рынку, продавцы заметно оживились.

– О, так это ваши тарны! Наконец-то! Давненько мы не видели этих зверюг в нашем городишке, – воскликнул тот, кто торговал овощами.

– Это да, видимо, дело пошло на поправку, – согласился с ним другой. – Вас Зирон зазвал? Он вчера позже всех уехал.

Кэлбен остановил тарнов.

– Мы не знаем, кто такой Зирон. С запада кто-нибудь проезжал? – спросил он.

Торговцы переглянулись.

– Мы думали, это вы с запада приехали. Уж порадовались. Неделю никого с той стороны не видать, торговля совсем упала, покупают только заезжие из Пузатого Валуна, да один раз с хутора заглянули, а тиринминские проехали, даже не остановившись, – вмешался третий торговец.

– Тиринминские? – подивился Кэлбен.

– Ну да. Два тиринминских обоза проходили в Аскафлас, – ответил он.

– Это когда же?

– Один дней пять назад, другой дней семь-восемь.

– Вон оно как. Надо же, нам по пути никто не сказал. Сколько фургонов?

– Обозы небольшие. В одном было, кажется, три, а в другом четыре повозки – в основном все запряжённые лошадьми, с тарнами всего пара была, ну и с охраной, как полагается, не то что у вас. Сердечный совет: я бы на вашем месте сейчас туда без охраны не совался.

– Точно, точно, не стоит, – хором загудели другие продавцы.

– Как-нибудь без вас разберёмся, – огрызнулся Кэлбен.

– Ну как знаете. Быть может, рыбки свеженькой в дорожку?

– Нет, рыбы вашей не надо, даже не предлагайте. Лучше скажите, сколько берут люди с холмов за проезд?

– Обычно брали три тиринминских серебренника или два гоуданских. Как раз вот за такой большой фургон, как у вас.

– Ясно. А нурдайнских стражников, часом, не встречали?

– Да, да, было дело. Буквально вчера! Тоже налево завернули.

– Хорошо, спасибо, больше вопросов не имеем, – сказал Кэлбен и тряхнул длинными поводьями.

Первый фургон, скрипя, медленно покатился вперёд, а второй, однако, не двинулся.

– А что это у вас там в бочечке? – спросил Руф.

– Отличнейший нурдайнский сидр, милейший! Хотите взять с собой? Всего десять медяков, вместе с бочкой! Для вас – девять!

Руфрон лисицей посеменил к прилавку и быстренько вывалил на стол монетки, протянув к бочонку пухлые ручки.

– Не, не, не, – тиринминских медяков, не крубрадских, – запротестовал продавец.

Руф вздохнул и отсчитал ещё ровно столько же точно таких же монет, со звоном бросая каждую на уже лежащие на прилавке.

– Благодарствую! – поклонился продавец и поставил перед ним тяжёленький бочонок торцом вверх.

– Руфрон, не отставай! – крикнул издали караванщик, уже свернув на тракт и проехав с десяток-другой саженей.

Они ехали три часа, но дорога так и не приблизилась к озеру. Было почти также пасмурно, как и два дня назад, когда только закончился дождь, но довольно тепло и безветренно. Справа вздымались поросшие редкими деревьями холмы с опоясанными плющом скалами, а слева тянулись сплошные заросли кустарника. Мокрая взвесь седой пеленой застилала всё, что можно было бы разглядеть на горизонте. По светло-серому небу неторопливо плыли тёмные дождевые тучи. Всё заполонила непривычная тишина: не было слышно ни пения птиц, ни трескотни насекомых, и лишь тяжёлый шаг тарнов и дребезжание фургонов нарушали это безмолвие.

Альден слез с крыши, перебравшись на уютный чердачок, – Кэлбен всё равно вскоре заставил бы его это сделать. На время предстоящей поездки ему было наказано не только не показываться на крыше, но даже и не приближаться к окошкам, – едва ли разбойники могли клюнуть на уловку со щитами, если бы завидели ребёнка.

Завернув за холм, фургоны скрылись в низинке, залитой до самых краёв туманом, а когда выбрались из неё, то подъехали к крохотной деревушке с десяток домов, расположившейся по правую сторону от дороги. В таком поселении не сыщешь ни корчмы, ни кабака – ничего кроме крестьянских лачуг. Посему было не удивительно, что четыре коня стражников из Нурдайна паслись возле одной из них. Кэлбен подошёл к хижине, постучал. Ему открыла совсем маленькая девочка, лет четырёх отроду.

– Вам чего? – с серьёзным видом пропищала она.

Кэлбен смутился от такой встречи, но тут же ответил:

– А где дяди, которые приехали вон на тех лошадях?

– Валяются в нашем сарае. Там, где загон для овец, – помахала она тоненькой ручонкой.

Караванщик обогнул дом, прошёл мимо загона и заглянул в сарай. Двое стражников, сделав себе соломенные подстилки, играли в кости, а другие двое дремали, утопая в грязно-жёлтой груде сена, возвышающейся до самого потолка.

– Господа, выезжаем! – громко объявил Кэлбен.

Стражники встрепенулись и засуетились.

Вскоре фургоны тронулись и, покидая западный рубеж тиринминского округа, заколесили по петляющему между зелёными взгорками большаку в сопровождении четырёх всадников.

Вечером дорогу пересёк первый бегущий с гор ручей, звонким журчанием переливаясь по тёмным камням, огибая редкие мшистые валуны, рассыпанные вдоль наклонного русла. Небо посветлело, и гонимые ветром тучи приоткрыли голубое небо. Местами, разорвав серый настил облаков, пробилось солнце, озолотив тёплыми лучами каменные берега ручья. Игривый поток манил волшебными чарами кристально чистой воды, и путники сделали небольшой привал, наполнив бурдюки, кувшины и бочки.

Дымка на горизонте начала медленно таять, и взору предстали очертания сизых холмов, за которыми едва-едва просматривались исполинские вершины Трилистника, прячущие свои снежные пики в белёсой поволоке, сползающей с нижнего края синих туч.

– Альд, смотри, а вот и горы, – восторженно изрёк Руфрон, когда двухэтажная повозка повернулась к ним боком на повороте.

Мальчик с восхищением созерцал невиданное им доселе диво. Действительно, купец не приукрасил, когда сказал, что горы намного выше даже самого высокого из холмов, на которых стояла его родная деревня.

– Поразительно! Такие громадины, – молвил Альд.

– Это ещё не громадины. Посмотрел бы ты на пики Каменного Хребта – вот то громадины. Хотя и эти радуют глаз. Смотрю, и на душе сразу так спокойно. Такая обманчивая безмятежность: смотришь, – и верится, что все оставшиеся дни до Аскафласа так и будешь ехать и ехать, а эти горы будут оставаться всё там же, охраняя это безмолвие и отгоняя всякую тревогу и суету.

– А когда мы к ним подъедем?

– Не так чтобы скоро. Всегда кажется, что горы близко, а на деле выясняется, что ехать до них ещё целый день, а то больше. Хотя до этих доберёмся явно раньше – непогода скрывала их от нас слишком долго. Правда, если дорога спустится к озеру, то, наверное, такой величественной картины будет не видать. А может и нет. Посмотрим.

Постепенно дорога начала уклоняться влево. Возвышенность на правой стороне ощетинилась зубами лысых серых скал, которые вскоре начали погружаться в тень, по мере того как солнце, пробираясь между ярусами фиолетовых, синих и белых облаков, залилось багрянцем и обдало самый нижний из них пунцовым отблеском. Над головой всё таким же плотным ковром плыли тучи, а в просветах вдали зажглись первые звёзды.

Когда стемнело ещё больше, и деревья впереди превратились в размытые пятна, к самой дороге прильнул отвесный скалистый утёс. Перед ним расстелилась приятная полянка с пожухлой травой и следами от костров, – этим местом частенько пользовались для отдыха или даже ночлега. Кэлбен свистнул всадникам, фургон остановился; замер и второй.

– Сообщите Руфрону, чтобы сворачивал, – приказал им Кэлбен, после чего направил тарнов к утёсу.

Фургоны почти вплотную прижались к скале. Двоих стражников отправили собирать хворост. Кэлбен взял лук и, обогнув утёс со стороны, скрылся в обступающем его подлеске. Омнусу и Руфу было поручено кашеварить, а Альден стал высматривать, как бы можно было забраться на вершину испещрённой трещинами скалы.

– Эй, парень, не лезь туда, – велел один из стражей. – Караванщик нарочно выбрал это место, чтобы со стороны гор не было видно костра. Негоже и тебе показываться наверху.

– А может, напротив, пускай лезет, будет следить за округой! – сказал второй. – Да-да, вдруг разбойники подберутся к нам со скалы, да заловят сетями! А то и вовсе всех уложат стрелами!

– Вот если его сейчас заприметят издали, то так и будет, как ты говоришь, – возразил первый.

– Совсем наоборот, – не сдавался второй. – Вот сейчас разведём костёр, закипят котлы, разбойники запах почуют, да побегут поглядеть, кто там вкуснятину готовит. А парень как их засечёт, так нас и предупредит!

– Да что ты такое несёшь? У них что, нюх как у волков что ли?

– Говорят, у их вожака нюх как у волка; зрение – как у ястреба; слух – как у рыси; а силой сравнится с медведем!

– Ладно, даже если так, то давай сам полезай наверх. Всё равно этот очкарик в своих чудных очках дальше своего носа небось не видит.

– Угу, я полезу наверх мёрзнуть, а вы тут у костра пировать будете. Ну уж нет.

Так они препирались ещё минут десять, после чего из-за фургона вынырнул Кэлбен с двумя подстреленными куропатками в руке и сказал:

– Вы двое, – как стемнеет, полезете наверх. Будете следить в оба за дорогой и подлеском, пока мы ужинаем. Спуститесь потом. И да, возьмите вот это с собой, – сказал он и показал им тсульские очки с тускло сияющими голубизной шестигранными линзами.

– А это ещё зачем? – удивился один из стражников.

– Это чтоб вы во тьме хоть что-нибудь дальше своего носа разглядели, – пояснил Кэлбен.

Как только солнце нырнуло за горизонт, лагерь почти тут же облепила чёрная мгла. В нескольких шагах от фургонов на жёлтой примятой траве уютно потрескивал костёр, облизывая синеватыми язычками пламени подмокшие ветки. На боковинах фургонов и отвесной стене скалы танцевали ярко-рыжие отблески огня. Руфрон снял закипевший котёл, задев край одного из поленьев, – костёр в тот же миг брызнул фейерверком огненных мух, разлетевшихся во все стороны и тут же угасших во мраке. Небо нависло над лагерем чёрной плитой, в которой лишь изредка открывались тёмно-синие оконца с мигающими звёздами.

Дозорные, пристроившись на вершине утёса за плотным низким кустарником, больше часа караулили дорогу, то и дело передавая друг другу удивительные очки с линзами из Лунного Кристалла. Без них даже привыкшим к сумеркам глазам виделись лишь смутные очертания деревьев и размытая полоса тракта, убегающая вдаль. Однако тот, кто их надевал, различал тоненькие серебристые силуэты каждого деревца, каждого камушка, как если бы те были освещены чистейшим сиянием звёзд. Стражники прежде никогда не видели ничего подобного и были готовы пялиться на дорогу сквозь очки хоть всю ночь, но тут позади донёсся слабый, но настойчивый голос Руфрона:

– Эй, почтенные, слезайте! Мы тут вам оставили в котелке! Остынет – будет совсем не то!

Стражники зашевелились, и когда один из них, пригнувшись, пополз к уступу, чтобы спуститься вниз, другой испуганным голосом зашептал:

– Стой! Кажется, я что-то видел!

Второй стражник тут же вернулся, надел тсульские очки и стал внимательно осматривать лес и дорогу.

– Не туда! Вот там – на том краю скалы!

Тот перевёл взор на дальний утёс, находившийся примерно в паре сотен шагов от них.

– Что там? Я ничего не вижу. Где?

– А ну, дай сюда, – зашептал первый стражник и выхватил очки у второго. – Хм, странно, ничего не видно, просто утёс, кусты как кусты.

– Мы ещё не доехали до гор, а ты уже накрутил себе всякой ерунды, – сердито ответил второй стражник. – Пойдём, поедим.

– Клянусь тебе! Я что-то видел! – не унимался тот, внимательно рассматривая дальний участок скалы через линзы Лунного Кристалла.

– Да что ты?! И что ты там мог увидеть без очков-то?

– Там что-то замерцало, я видел какие-то огоньки!

– Чего? Огни? Ну и где они? Ничего не вижу. Ночь такая, что хоть глаз выколи. Даже тебе в этих чудесных очках ничего не видно, сам же сказал!

Тот немного помедлил с ответом, всматриваясь в ночную мглу.

– Да, теперь не видать. Странно. Но говорю тебе, там точно что-то было!

– Погоди. Ты же вроде не налегал на то пойло, которое предлагал нам крестьянин, – ухмыльнулся второй стражник.

– Да ну тебя!

– Хорошо. Давай так: лежим молча в полной тишине десять минут, внимательно смотрим. Если ничего не увидим и не услышим, спускаемся вниз.

– Договорились.

Они пролежали несколько минут, но так ничего и не произошло. Темень цепко впилась в неподвижные деревья, кусты, скалы и камни, окутав их со всех сторон. Стояла мёртвая тишина, – лишь за спиной, в лагере, изредка потрескивал догорающий костёр и похрапывали довольные лошади. Руфрон ещё раз вышел из своего колёсного дома и попытался дозваться стражников. Они слезли с утёса, и, подкинув в огонь дровишек, что обсыхали на краях кострища, принялись есть густой мясной суп, аромат которого уже давно разлетелся по всей поляне. Спустя ещё два часа их сменил третий стражник, прихватив с собой сигнальный рог, вручённый ему Кэлбеном.

Ночь выдалась спокойной. Забрезжил рассвет. Направление ветра поменялось, но небо, раскидавшее по светлеющей пелене серые и синие обрывки дождевых облаков, так и не прояснилось. Все позавтракали, и фургоны, покинув уютное пристанище у скалистого утёса, выдвинулись в путь примерно в девять-десять часов утра. Горы вновь скрылись в мутной дымке, но холмы были отчётливо видны. Один из отрогов уже тянулся по правую руку всего в каких-то нескольких верстах от тракта.

Все были при оружии и настороже. Двое всадников ехали чуть впереди повозки караванщика, другие двое замыкали колонну. У каждого в руке – по копью с красным древком; на поясе – ножны с коротким мечом; за спиной – лёгкий круглый щит. По бокам фургонов же красовались серые щиты-муляжи «Ночных Змееядов», которые в непогоду смотрелись мощно и увесисто и казались отлитыми из металла. Суровые тарны покачивали головами и, казалось, были готовы прийти в ярость и пронзить любого своими длинными чёрными рогами-бивнями при первом же приказе.

Однако за весь день ничего не случилось. Дважды дорога прошла по ущелью между скал, но, к счастью, никаких засад там не оказалось. Место для ночлега в этот раз было выбрано на открытой поляне возле почти пересохшей горной речушки с широкими каменистыми отмелями. Поодаль тракт подступал вплотную к взгорью и исчезал в разреженном буковом лесу, но соваться туда, глядя на ночь, никто не хотел.

Следующим утром настроение у всех ухудшилось, тревога возросла. Навстречу так никто и не попался – ни пеший путник, ни всадник, ни обоз. До тех мест, где начинались владения Народа Холмов, нужно было ехать ещё целый день, а это означало, что на засаду можно было наткнуться в любой момент. Правда, подозрительное отсутствие караванов, идущих с запада, можно было объяснить нападениями тех банд грабителей, которые могли орудовать совсем далеко отсюда – в холмах и лесах со стороны Аскафласа. Кроме того, по словам нурдайнских торговцев, где-то впереди ехали два тиринминских обоза с вооружённой охраной. Даже если разбойники напали и разграбили один из них, они могли уйти с добычей в горы, чтобы залечить раны, – ведь без боя не сдастся ни один караван.

Так или иначе, нужно было продвигаться дальше. Повозки въехали под сень высоченных древних буков, которые протянулись друг к другу толстыми ветвями, образовав над дорогой зелёную арку. Южный ветер, играющийся с листвой вековых деревьев, раскидал настилы облаков, и кое-где сквозь лохматые зелёные кроны стали просачиваться солнечные лучи. Сырой воздух пропитался ароматом старого леса. Дорогу то и дело пересекали бурлящие ручейки, бегущие с холмов, теперь уже целиком скрытых деревьями. Иногда то справа, то слева в траве и в листве, на деревьях или на земле раздавался резкий шорох, – но то была не засада, – весь лес был обитаем различными зверями: белками, куницами, барсуками, кабанами, рысями, которые спешили убраться подальше от неведомых исполинов, вторгшихся в их владения.

Днём колонна выехала на большую прогалину на краю утёса, огибающего холм, словно полукруглая веранда, и взору открылся восхитительный вид. Вдали в низине, сверкая лучами выглянувшего из-за тяжёлых синих туч солнца, искрилась зеркальная гладь Горного Стража, а где-то совсем далеко-далеко на юге высились вершины горной цепи Дарлид, расстелившие по воде своё величавое отражение.

Дорога начала медленно, но верно спускаться к озеру. Буковый лес перемешался с пихтами и грабами, значительно уплотнившись и потемнев. Через два-три часа наклон кончился. Слева за полосой леса уже должен был тянуться берег. Проехав ещё немного, всадники вдруг притормозили, переглянулись, а затем рысью поскакали вперёд. Кэлбен резко остановил тарнов. Двое оставшихся стражников выехали к переднему фургону и встали возле облучка.

– Подождём, – сказал им караванщик, всматриваясь вдаль.

Всадники проехали чуть меньше сотни саженей, потоптались на месте, развернулись, и понеслись галопом обратно.

– Что там? – спросил Кэлбен.

– Плохи наши дела! Там… повозки. И все мертвы. Совсем все. Даже лошади! – выпалил встревоженный всадник.

– Ну вот, началось, – мрачно объявил караванщик.

– Бьём тревогу?

– Нет! Подожди, – придержал его Кэлбен. – Вы трое, будьте настороже. А ты – пойдёшь со мной, – показал он на того, кто донёс тревожную весть.

– Что стряслось? – высунулся из люка своего фургона Руфрон.

– Ничего не стряслось! Залезай обратно и сиди, пока не скажу иного, – бросил ему Кэлбен, после чего забрался в свой фургон, пристегнул к поясу меч, взял лук и, достав одну стрелу, закинул за спину колчан.

Осторожной походкой они направились вперёд по дороге, всматриваясь в подлесок по сторонам. Никого. Впереди маячил торец небольшой крытой повозки. Когда они подошли к ней ближе, открылась страшная картина. На полянке ютились ещё два таких фургона и один большой колёсный дом, почти такой же, как у Кэлбена, только немного уже. Каждая повозка была запряжена лошадью, а колёсный дом – тарном. Но теперь все животные были мертвы. Они валялись на земле прямо в упряжи. У старого толстого бука, что рос на краю поляны, лежали трое мёртвых воинов в кольчужных доспехах. Рядом с ними – четыре лошадиных трупа. У костра посреди поляны – ещё несколько мертвецов. Ещё двое – чуть в отдалении в лесу. Может там, где-то среди деревьев, были и другие. Ещё один мертвец с зажатыми в кулаке вожжами обнаружился прямо на облучке одной из повозок.

Самое удивительное, что отсутствовали даже малейшие следы нападения. На телах не было ни крови, ни ран, из них не торчали вражеские стрелы, дротики или копья. «Как будто всех там чем-то потравили», – звонким эхом зазвучали в голове Кэлбена слова магистра Сакарры.

Стражник, сжав копьё так, что побелели костяшки пальцев, с ужасом осматривал поляну. Его испуганный взгляд метался от одного мертвеца к другому. По нему было видно, что он всё ещё никак не мог поверить в то, что видел своими собственными глазами.

– Я знаю! Я понял! Вот чума добралась и до нас. Её завезли по реке, теперь она здесь! Нужно поскорее убираться отсюда! – лепетал он.

– Погоди, не суетись. Это не хворь Чумных Земель.

– Да откуда ты знаешь?! Смотри же, все сгинули от какой-то страшной болезни.

– Может, и от болезни. Но зараза Чумных Земель проявляется иначе. Щёки и горло становятся иссиня-фиолетовыми. У этих же – ни намёка. Кроме того, Чумные Земли губят людей, но не зверей. Так что здесь что-то совершенно другое, – заключил Кэлбен. – Хорошая новость, однако, в том, что разбойники нам вряд ли попадутся.

– Не попадутся? С чего бы это?

– В Тиринмине до меня дошли слухи, что кто-то уже видел такое. Не знаю, где именно. Было сказано: «Где-то в горах Трилистника». Только мертвецами в том случае были именно что разбойники. Значит, это были не просто слухи, а правда.

– Тогда тем более надо поворачивать обратно! Это какая-то новая никому неведомая чума! Надо рвать когти!

– Возможно, ты прав, но здесь есть кое-что очень странное.

– И что же?

Кэлбен показал на трёх мёртвых воинов.

– Плащи. Это «Тиринминские Псы». А теперь посмотри на дорогу, вот здесь. Они свернули на поляну с той стороны, а не с этой, – рассуждал караванщик. – Стало быть, они ехали не вперёд, а назад.

– Ну и что такого? Ехали из Аскафласа.

– Вряд ли. Ваши торговцы на распутье сказали мне, что видели два тиринминских каравана, идущих на запад. По описанию совпадает. Последний ушёл пять дней назад. Судя по виду, мертвецы лежат здесь не дольше двух дней. Выходит, они доехали до чего-то или до кого-то, а потом развернулись и взяли обратный курс. Но добрались только досюда.

– Наверняка стали заболевать и решили вернуться. Значит, и нам поскорее нужно разворачиваться, пока не подхватили эту чуму!

– Подожди. Это ещё не всё. Видишь, как лежат трупы? Они все умерли почти сразу. Те двое в лесу пытались бежать. Это не болезнь.

– Болезнь или нет – нас всех ждёт то же самое! Едем же!

– Нет. Доедем до этого… Гли-Бам-Ронта Народа Холмов. Уверен, они прояснят, что происходит.

– Да ты нас всех в могилу сведёшь! – не унимался нурдайнский стражник.

– Нет никакой уверенности, что мы уже не заразились и не умрём через сутки. Кроме того, вы теперь в моём подчинении. Не забывай, мы немалый куш отвалили мэру, – сурово ответил ему Кэлбен и зашагал обратно к фургонам.

Стражник набычился, но, ничего не ответив, поплёлся следом. Кэлбен зашёл в фургон Руфрона и подозвал Омнуса к себе.

– Дела плохи? – вымолвил тот.

– И да и нет. Послушай, Омнус, можешь занять чем-нибудь толстяка на ближайшие минут пять? Так, чтобы он не глазел в окно? Не нужно, чтобы он это видел, очень уж я не люблю лишней паники в дороге. С тарнами я сам всё улажу.

– Ну, я попробую, – неуверенно ответил механик. – И всё-таки что случилось?

– Скоро узнаем, что случилось. Едем дальше. Доверьтесь.

Старик подозрительно посмотрел на караванщика, но его слова прозвучали весьма убедительно. Когда первая повозка тронулась, Кэлбен направил следом и вторую. Всадники ехали все вчетвером впереди. Проезжая поляну с мертвецами, они заохали.

– Может, возьмём что-нибудь из оружия? – предложил один из них.

– Никогда не бери у мертвеца. Это всегда заканчивается плохо, – последовал ответ Кэлбена.

Другие стражники, сдвинув на лбу брови, дружно закивали в согласии. Да и задерживаться у этой жуткой поляны никому не хотелось.

Путники ехали допоздна и остановились, как только сумерки крадучись затронули лес. Где-то в этих местах уже начинались земли Народа Холмов, но нурдайнцы всё равно заметно полошились. Омнус убедил Руфрона и Альдена не показываться наружу, по крайней мере до завтрашнего утра.

Стоянка выдалась не самой удачной: свернули прямо в лес, выбрав место, где деревья стояли не так плотно, и где почти не было подлеска. Кэлбен не хотел рисковать, слишком долго подбирая площадку для ночёвки. Костёр он разводить запретил, как и зажигать факелы и фонари. Горячую еду можно было приготовить и во время короткого привала днём, а ночное пламя могло сыграть против них. Всё-таки полностью отметать вариант с лесными разбойниками было нельзя, – путешественники всё ещё не знали, с чем имели дело, хоть уже и подъехали к той области, которая охранялась Народом Холмов. Более того, у погибших тоже горел костёр, что могло и привести их к гибели.

Дозор было решено нести по двое. Кэлбен заступал в последнюю стражу ночи ближе к рассвету. Сгустилась тьма. Дозорные, время от времени передавая друг другу необычайно полезное приспособление для наблюдения в темноте, в напряжении просматривали деревце за деревцем, кустик за кустиком, кочку за кочкой. На ночной небосвод выкатилась круглая пятнистая луна, которую старые буки старались поймать в чёрную сеть своих ветвей. Где-то далеко в холмах завыли волки. Но в лесу вокруг лагеря было по-прежнему тихо.

Дозорные сменились. Луна то ныряла в невидимые чёрные облака, то вновь выплывала из них во всей красе. Небо расчертили линии ярких звёзд. Внезапно один из дозорных зашептал:

– Смотри! Огонь!

Второй дозорный снял очки Кэлбена и посмотрел, куда указывает первый. И действительно, где-то вдали на холме загорелся костёр.

– Ты прав. Далеко. Не меньше шести вёрст отсюда, – прошептал второй.

– Люди холмов, не иначе.

– Точно, – с воодушевлением вымолвил дозорный. – Ну вот опасность и миновала. Если что, наверняка придут на помощь.

– Ты бы не зарекался, – упрекнул его первый страж. – Караванщика будим?

– Я думаю, не стоит. Подождём, как было договорено. Тем более, ну проснётся он, посмотрит – и что с того? Побежим к ним через весь лес али начнём в рог дудеть? – усмехнулся второй.

– Ох ты, смотри, второй костёр!

– Где? Где? Не вижу!

– Да не туда! Вот там, – протянул руку первый стражник.

– Ничего не вижу!

– Да вот, наклонись сюда, вон там, мерцает между ветками.

– И верно! Тоже на склоне, но явно ближе. Не больше трёх вёрст до них.

– А может, разбойники? – неуверенно предположил первый.

– Да ну, едем уже три дня. Уверен, это Народ Холмов. Говорят, чудные они, – но как же я сейчас рад их видеть! А по-честному если, пусть даже и разбойники, – но хоть кто-то да живой!

– Твоя правда, – согласился первый.

Когда Кэлбен вступил в дозор, самый дальний костёр уже пропал или, по крайней мере, его было уже не разглядеть. Второй горел также ярко. Ещё не забрезжил рассвет, но только стало светлеть – и другой костёр погас.

Во время завтрака ночные события уже обсуждались всеми, хотя Омнус, Руфрон и Альден ничего не знали о погибшем караване, так как никто из них не заметил той поляны, а Кэлбен настрого запретил стражникам распускать язык. Все сошлись на мнении, что костры были зажжены людьми с холмов, и что наверняка те уже знают о вторжении чужестранцев и незаметно следят за ними.

На четвёртый день с момента выезда из Нурдайна тракт наконец-таки вплотную подошёл к Горному Стражу. Лес то прерывался, то начинался вновь, а в прогалинах с левой стороны блестела лазурная гладь озера. Временами берег круто вздымался, падая в воду высоким скалистым обрывом, а дорога огибала эти кручи справа, углубляясь в смешанные леса нагорья. Небо по-прежнему изобиловало тучами, хотя теперь они были не такими чёрными, как днями ранее, а мутная пелена, заслонявшая солнце, полностью растворилась и исчезла в безбрежном океане небесной голубизны.

Все с нетерпением ждали заставы Народа Холмов, которая по слухам стояла на распутье, где одна из дорог круто поворачивала к озеру в таинственный Гли-Бам-Ронт. Однако, даже к вечеру не встретилось ничего, что хотя бы как-то могло намекнуть на присутствие в этих местах людей.

Лагерь в этот раз разбили прямо у воды. Берег незаметно переходил в пологую каменистую отмель, которая через десяток шагов терялась в гладких водах, плавно уходя в студёную глубь. Теперь бояться было нечего, и развели костёр. Все были даже рады, если бы лагерь вдруг навестил отряд местных воителей. Караулить решили по одному, разбив ночь на пять страж. В этот раз костров никто нигде не видел, но на третьей страже случилось нечто странное.

– Начальник, просыпайся! – будил Кэлбена дозорный.

Тот тут же вскочил и продрал глаза.

– Что, уже моя очередь? – изрёк караванщик, растирая ладонью поросшую щетиной щеку.

– Нет, там что-то есть! Быстрей! – позвал стражник.

Они выбежали из фургона. В центре лагеря теплился костёр, лишь изредка вспыхивая оранжевыми язычками вокруг пары почти догоревших головешек.

– Вон там, смотрите! – шептал он. – Я это уже видел ещё в самую первую ночь во время караула на скале, но мне тогда никто не поверил!

Кэлбен выхватил у него тсульские очки и посмотрел в сторону горы.

– Ничего нет. Ты о чём это?

– Да нет же! В очках как раз и не видно! Вон – глядите! – указывал он пальцем.

Кэлбен снял очки и всмотрелся в темноту. Где-то в отдалении, то появляясь, то исчезая, мерцали крошечные беленькие огоньки, похожие на зависших в воздухе светлячков. Этот рой куда-то двигался, но только не было понятно куда именно. Справа на некотором расстоянии мерцали точно такие же.

– Что это? – испуганно прошептал стражник.

Кэлбен не ответил, но всё смотрел и смотрел, то надевая очки, то снимая.

– Может, крикнуть? Или пойти проверить? – предложил охранник, хотя тут же испугался своей же идеи.

– Нет, не вздумай. Хорошо, что костёр почти догорел, – ответил караванщик.

Они пристально следили за белыми светлячками, а затем те вдруг разом погасли.

– Во-о-от! – протянул стражник. – То же самое было и тогда на скале! Только появились, как тут же и пропали с концами.

– Чутьё мне подсказывает, что это не к добру. А оно меня редко подводит.

– И я о том же! – согласился стражник. – Как увидел, сразу понял, что здесь что-то нечисто! О! Вон там, слева! Опять!

Огоньки вновь замерцали, на этот раз совсем в другом месте и, казалось, даже чуть ближе, чем прежде.

Кэлбен медленно и очень тихо, стараясь не издавать ни малейшего шума, вытащил из ножен полуторный меч. Стражник повторил вслед за ним, обнажив короткий клинок.

– А ну, давай-ка сюда, ближе к кусту, – прошептал он дозорному.

Оба, пригнувшись, спрятались за тёмной листвой. Огоньки медленно поплыли в сторону. Они то вспыхивали, то тут же гасли. Кэлбен ещё раз посмотрел через очки.

– Они плывут за деревьями, а те заслоняют их стволами. Вот почему они гаснут, – догадался караванщик.

Прошла минута, которая длилась, словно вечность, после чего все огни замерли и разом пропали.

– Что это? Куда они делись? – изумился стражник.

– Не знаю, – растерялся Кэлбен. – Будем настороже.

Огни продолжали вспыхивать то ближе, то дальше от лагеря, перемещаясь и замирая. Нескончаемое напряжение измучило дозорных, но затем огоньки надолго исчезли. Посыпались мелкие холодные капли дождя. Небо нехотя светлело, покрытое хмурыми облаками. Лесная темень таяла, вдали проступали очертания деревьев. Когда стало совсем светло, Кэлбен разбудил остальных стражников, и все впятером с оружием наготове отправились осмотреть тот странный участок леса. Вначале они шли, пригнувшись, медленно и аккуратно огибая кустарники и деревца, стараясь не наступать на ветки. Однако, подойдя ближе, они ничего не обнаружили. Никаких следов. Трава и та не была примята. Они побродили вокруг, внимательно всё разглядывая и всматриваясь в даль. Ничего.

– Наверное, это какое-то колдовство, – молвил один из стражей.

– Точно. Никакая это не чума, – согласился другой. – Это всё шаманы Народа Холмов! Они наслали проклятье на тот караван.

– Откуда ты знаешь, что у них есть шаманы? – спросил третий.

– А вдруг есть?!

– На нас почему тогда не наслали?

– Может, уже и наслали! – вмешался четвёртый.

– Нет, дело было так: караван подъехал к заставе, но в цене не сошлись и разругались. А когда те поехали обратно, шаманы выследили их и напустили страшные чары! – объяснил второй стражник, развивая свою догадку о случившемся.

– Идёмте, господа. Доедем до Гли-Бам-Ронта, и всё разрешится, – воззвал Кэлбен.

Мелкий моросящий дождь прекратился. Дорога потемнела от сырости, но не размокла, и даже не появилось луж. Путешественники, оставив позади пологий берег, въехали на высокий холм, откуда дорога, взяв правее к горам, побежала по склону и очутилась в дубовой роще. Фургоны около часа виляли между деревьями, после чего добрались до прямой широкой лесной аллеи, которая упиралась в высокую каменную стену. Эта ограда высотой в пару саженей настолько поросла мхом и вьюном, что каменной кладки почти не было видно. Края стены терялись в деревьях, но можно было различить, что слишком далеко в лес она не уходила. Таким образом, её можно было обойти, но нельзя было объехать.

За заострёнными серыми досками наверху стены размещались дозорные, хотя сейчас там было совершенно пусто. Обе створки здоровенной полукруглой двери, через которую легко мог проехать даже самый высокий и широкий двухъярусный фургон, были заперты. Путники подъехали вплотную и остановились.

– Эге-гей, есть кто? – крикнул Кэлбен.

Голос отразился от зелёных замшелых камней и утонул в лесу. Всадники спешились. Кэлбен, подождав немного, жестом подозвал двоих к себе и мотнул головой в сторону леса. Те отдали копья другим стражникам, подошли к караванщику и схватились за эфесы, намереваясь обнажить клинки. Кэлбен нахмурился и замахал рукой, показывая, что делать этого не следует, после чего все трое скрылись в густом подлеске.

Омнус, Руфрон и Альден выбрались из фургона и, подойдя к стражникам, глазели на мощную стену.

– Вот это застава так застава, – присвистнул Руфрон. – Не то что тиринминская. – Только где все?

– Ещё даже не полдень. Быть может, спят? – предположил Омнус. – Веселье в Гли-Бам-Ронте заканчивается с рассветом. Возможно, они только-только уснули.

– Какое такое веселье? Вы бывали в городе Народа Холмов? – изумился один из стражей.

– Неважно, – отмахнулся Омнус. – Странно, что дозора нет. Должны были оставить.

– Э, вы не знаете «нашего брата», – улыбнулся другой стражник. – Если есть возможность полодырничать, любой караульный не преминет ей воспользоваться.

Они простояли у заставы минут десять, после чего за воротами заскрежетал засов.

– Ага, проснулись-таки, – объявил Руф.

Тяжёлые створки начали медленно отворяться, а затем ко всеобщему удивлению из-за них вышли Кэлбен и двое нурдайнских стражников.

– Как ты там сказал, Омнус? Веселье на краю? Думаю, теперь у города будет другое название, – мрачно улыбнулся Кэлбен.

– Там все мертвы, – едва выдавил из себя один из стражей, позеленев от ужаса.

Двое стражников, оставшихся рядом с фургонами, заахали. Омнус прикрыл ладонью глаза и покачал головой. Руфрон и Альден хлопали глазами, будто не понимая ни слова из сказанного.

– Город совсем рядом. Ворота нараспашку, – прохрипел другой стражник. – Там… улица… и трупы… десятки трупов… – сглотнул он.

– Вонь стоит такая, что как бы не сотни, – продолжил Кэлбен. – Лежат там, наверное, с неделю. Картина та же, что мы видели два дня назад. Дальше ворот не совались – и так всё стало ясно.

– Два дня назад? – завизжал Руфрон. – И нам ничего не сказали?!

– Спокойно, толстяк, не суетись. Сейчас не время суетиться.

– Не суетись?! Да пора сию же секунду разворачиваться! Слышите меня?! Сей-час же! – раскричался Руфрон, крутя головой по сторонам, словно ожидая внезапного нападения.

– Купец прав, Кэлбен. Я ещё тогда сказал, что нужно ехать обратно. А теперь смотри, куда ты нас завёл! – укорил его один из нурдайнцев.

– Да-да, точно, именно так, – раздались голоса стражников.

– Теперь ясно, почему тиринминцы повернули, – сказал один из них.

– Повернули, и их это не спасло, хотя отъехали не меньше чем на девяносто вёрст отсюда, – напомнил Кэлбен. – Мы всё это расстояние проехали и до сих пор живы. Нужно ехать дальше. Сейчас уже без разницы в какую сторону.

– Дальше?! Да ты с ума сошёл! Нет, нет, вы все как хотите, а я еду вместе с нашими славными охранниками обратно! – воскликнул Руф. – Целыми доехали, целыми вернёмся. Там есть где развернуться? – обратился он к стражу.

– Да, там большая поляна, где от тракта отходит дорога к городу, – ответил тот.

– Вот и славно! Ну? Чего же мы ждём?! – не унимался торговец.

– Боюсь, тебе придётся ехать назад в одиночку, Руфрон, – усмехнулся Кэлбен.

– Это ещё почему?

– Если эти господа, – Кэлбен провёл рукой, показав сразу на всех нурдайнцев, – решили отказаться от оплаты, расторгнув наш договор, и трусливо сбежать, то с чего вдруг они станут как черепахи плестись трое суток за тобой, Руфрон? Боюсь, что они поскачут во весь опор!

– Но-но! Полегче, – оскорбился самый старший. – Одно дело трусость, а другое – нежелание пускаться в нездоровые авантюры. Но он прав, – стражник показал на Кэлбена, обращаясь к Руфу, – раз уж уговор нарушен, денег мы с вас не возьмём, но и защищать не станем.

– Но вы ведь не бросите меня одного в лесу?! Альден, Омнус – а вы-то хоть со мной? А давайте прямо сейчас заключим новый договор: довезите меня обратно, и в Нурдайне я вам заплачу!

– Извини, почтенный, – сказал стражник, – мы не можем вам помочь. Мы брались защищать вас от разбойников, а не от чумы, проклятий и прочей чертовщины. Раз уж так вышло, то даже и еды на обратный путь не попросим. Вода найдётся, сами поголодаем, а кони донесут. Так что удачи. Я бы на вашем месте тоже пустился в обратный путь, пока ещё не поздно.

Стражники взобрались на лошадей, тряхнули короткими копьями.

– Поехали-ка из этого проклятого места, парни, – скомандовал он, и кавалькада понеслась по дубовой аллее, оставив смотрящих им вслед путников у каменной стены заставы Гли-Бам-Ронта.