Кафетерий на Мэйн-стрит, 312, был разделен надвое подковообразной стойкой самообслуживания. Здесь проголодавшиеся копы покупали сандвичи, свежие фрукты и кое-что из горячих блюд, больше соответствовавших их бюджету, нежели гастрономическим пристрастиям. Меню, как правило, составляли жареные цыплята, пирожки с почками и на редкость безвкусная запеканка из тунца.

…Десять минут десятого. В кафетерии лишь несколько патрульных в форме, двое младших клерков из соседнего офиса и специализирующийся на убийствах детектив по имени Дэвид Улисс Аткинсон.

В эти минуты он направляется к кассе. В руках у него пластиковый поднос с большим стаканом молока и куском яблочного пирога. Взгляд детектива был прикован к кассирше – рыжеволосой стройной девушке по имени Линда. Всю последнюю неделю она работала в ночную смену, и Аткинсон потратил уйму времени, пытаясь половчее к ней подъехать.

Аткинсон был невысок – всего пять футов и восемь дюймов – тем лучше он определял чужой рост. По его мнению, рост Линды был равен пяти футам одиннадцати дюймам – причем, по крайней мере. Ничто не привлекало Аткинсона так, как высокие женщины. Подойдя к стойке, детектив вынул из кармана брюк бумажник. Пиджак при этом постарался распахнуть, продемонстрировав как можно шире свое оружие. Сегодня при нем был хромированный «кольт-357» с восьмидюймовым дулом и рукояткой розового цвета – он выглядел изысканно, внушительно, а главное – разил наповал.

Опыт показывал, что женщины редко оставались к Аткинсону равнодушными. Детектив бросил бумажник на поднос.

– Сколько с меня, милочка?

Пирог обошелся Аткинсону в доллар сорок пять центов, молоко – в шестьдесят центов, так что подсчет не доставил девушке особых хлопот. Однако смущал пристальный взгляд клиента. Впрочем, Линда не имела ничего против. Более того: этот улыбчивый полицейский показался ей довольно привлекательным. Хотя и не высок, зато прекрасно сложен. Жгучий взгляд. Густые темные волосы. Под бледно-голубой рубашкой обрисовывается развитая мускулатура. Как и многие низкорослые мужчины, одевался он безукоризненно, может быть, даже несколько консервативно. А одежде Линда придавала огромное значение: мужчины в джинсах для нее просто не существовали. Она выбила чек за пирог и молоко. Два доллара пять центов – как обычно. Аткинсон протянул ей двадцатидолларовую бумажку. Сдачу сунул в бумажник, не пересчитывая. Затем неожиданно спросил:

– Когда закончится ваша смена?

– Что? – Она удивленно посмотрела.

– Вы любите итальянскую кухню?

– Наверное, люблю…

Аткинсон расплылся в улыбке, демонстрируя идеально ровные, ослепительно белые зубы.

– Вы заканчиваете в одиннадцать, не так ли?

Линда кивнула.

– А что, если нам с вами махнуть в «Джардино»? Выпьем вина, отведаем телячью отбивную… – Аткинсон отхлебнул молока из стакана. – Вы там когда-нибудь бывали? В смысле – в «Джардино»?

Линда покачала головой и улыбнулась, изобразив смущение. Потом вдруг глянула за спину Аткинсона, поверх его плеча.

Аткинсон обернулся. К ним направлялся Джордж Франклин, протискиваясь между столиками, натыкаясь на стулья, бормоча извинения… Аткинсон, тотчас помрачнев, пробурчал нечто такое, чего Линда предпочла не расслышать.

Они с Франклином вот уже более двух лет были напарниками, но Аткинсон все еще не мог с этим смириться. Неравнодушный к рослым женщинам, он не склонен был распространять свои симпатии на высоких мужчин.

Франклин же – шесть с лишним футов роста плюс как минимум сорок фунтов лишнего веса – был еще и на редкость неряшлив. Неглаженый костюм, вечно несвежие рубашки, а галстуки – глаза бы не смотрели. И в довершение всего – неизменная сигарета в углу рта, отчего Франклин постоянно щурился, вероятно даже не задумываясь, каков он со стороны.

– Дэйв! – возбужденно закричал этот неряха. – Куда ты, черт бы тебя побрал, запропастился. Где пропадал последние полчаса? Везде тебя искал!

Сигарета, прыгающая вверх и вниз при каждом слове, представлялась рычагом, открывающим и закрывающим Франклина. Пепел сыпался на выпуклый живот, но Франклин, разумеется, не замечал подобной мелочи. Мясистая, провонявшая никотином рука легла на плечо Аткинсона.

– Наваливайся на кого-нибудь другого. – Аткинсон сбросил руку Франклина. – Ты что, не видишь, что я разговариваю?

Франклин поздоровался с Линдой, тем самым доказав, что он все же человек вежливый, и произнес:

– Покойница в автобусе на Западном Бродвее.

– И что же, разрыв сердца?

– Пуля, крупный калибр, – сказал Франклин. – Не знаем, что и думать.

Вытащив из кармана связку ключей, Аткинсон снял один из них с кольца и бросил на стойку.

– Ключ от вашего сердца? – спросила Линда.

– От моей квартиры, – ответил Аткинсон. – 3-10, 21–50, Крилман. Если к окончанию вашей смены я не вернусь, идите туда и располагайтесь поудобнее.

– Я подумаю.

– Прекрасно, – улыбнулся Аткинсон. – Как надумаете – я в вашем распоряжении.

Прежде чем девушка успела ответить, он повернулся на каблуках и направился к выходу, ловко лавируя между столиками. Франклин осушил недопитый Аткинсом стакан молока. А вот на пирог времени не оставалось, так что пришлось дожевывать уже на ходу.

Пока они спускались по лестнице, Франклин рассказывал.

В стеклянных дверях вестибюля они столкнулись с Джеком Уиллоусом, еще одним специалистом по убийствам. На плечах Джека поблескивали капельки дождя. Он кивнул Франклину, не заметив за его спиной Аткинсона.

– Как дела, Джордж?

– Не жалуюсь, – сказал Франклин. – Как там Норм? Давно его не видел?

– С ним все по-прежнему.

– Будешь у него, передавай привет. Скажи, что забегу, как только смогу.

– Скажи ему это сам, Джордж, – равнодушно произнес Уиллоус.

Норм Барроуз был его напарником. Последние три месяца он провел в онкологическом отделении Колумбийского госпиталя. За это время Уиллоус передал ему уже достаточно приветов.

– Пойдем, Джордж, – сказал Аткинсон. – Не забывай, мы на работе. – Он натянуто улыбнулся Уиллоусу. – Нас ждет в автобусе одна молодая леди… Похоже, именно ваш профиль.

Автобус по-прежнему стоял на перекрестке. Не прошло и пяти минут после рокового выстрела, как его уже окружили полицейские и санитарные машины. Приехали даже пожарные, вскоре собрались и зеваки. Толпа народу запрудила тротуары, выплескиваясь даже на мостовую.

Франклин включил сирену – какой-то тип в кремовом тренировочном костюме лез прямо под колеса их темно-зеленого «шевроле».

– Проучи-ка его, – хмыкнул Аткинсон.

– Я бы с радостью… Вот только тошно связываться потом с бумажной волокитой.

Фары высветили полицейского, стоявшего справа от автобуса. На нем был черный дождевик с серебристыми узорами. Слева капрал с нашивкой меткого стрелка на рукаве (два скрещенных пистолета) возился с катушкой желтой пластиковой ленты. Аткинсон показал:

– Давай сюда, Джордж.

Франклин кивнул, поворачивая руль. Пассажиры автобуса стояли, сбившись в кучу. Водитель, возбужденно жестикулируя, объяснял дорожному инспектору, почему он, нарушив правила, остановился на перекрестке. Инспектор проявлял к его рассказу живейший интерес, хотя выслушивал эту историю третий раз подряд.

«Шевроле» остановился в тот момент, когда из задней двери автобуса санитары выносили тело Элис Палм, распростертое на носилках.

– В чем дело? – возмутился Аткинсон. – Кто разрешил этим кретинам прикасаться к трупу?

Франклин заглушил мотор и, потянувшись к бардачку, достал оттуда вязаную шапочку.

Аткинсон посмотрел на шерстяной комочек с таким отвращением, что, казалось, его вот-вот вырвет. Досадливо поморщившись, он выскочил из машины и запахнул поплотнее пальто. Медленно, с явной неохотой Франклин выбрался из машины и побрел вслед за Аткинсоном, устремившимся наперерез носилкам.

Санитары, услышав шаги Аткинсона, остановились. Один из них, ни слова не говоря, отстегнул полог. Аткинсон взглянул на безжизненное лицо Элис Палм. Пыхтя и отдуваясь, подошел Франклин. По-прежнему глядя на труп, Аткинсон произнес:

– Ну что ж, неплохо. Верно, Джордж?

– Хорошо, что я ее не знаю.

Аткинсон улыбнулся, взглянув на санитаров. Те угодливо захихикали. Аткинсон легонько ударил в грудь того, кто был повыше.

– Кто разрешил вам трогать тело, вы, ослы?

– Вон тот парень в серой форме. С рацией.

– Инспектор?

– Да, он.

– Впредь, – нахмурился Аткинсон, – выполняйте только наши распоряжения.

Он направился к автобусу. Франклин последовал за ним. Аткинсон кивнул в сторону пассажиров.

– Взгляни на них. Так и торчат, идиоты, под дождем.

– Просто обратно в автобус их не впустили, а то бы затоптали все улики.

– Какие тут улики, Джордж?

– Может, отправим их отсюда? Пусть выпьют кофе, пообсохнут, отдохнут.

– Что ж, пожалуй. – Аткинсон повернулся и направился к полицейскому, с достоинством восседавшему на мотоцикле. Полицейский сосредоточенно прислушивался к своей портативной рации: в баре «Гастон» произошла поножовщина. Заметив подошедшего Аткинсона, он убавил громкость.

– Я вижу, у вас и без меня забот полон рот, – заметил детектив. – Но все же хотелось бы, чтобы вы мне помогли. Видите толпу? Вон, у автобуса?

– Да, конечно.

– Перепишите имена, а потом доставьте людей в город. Подождите нас там. Надеюсь, справитесь?

– А мотоцикл?

Аткинсон, казалось, не расслышал.

– Все они – важные свидетели. Так что никого не упустите, ясно?

Полицейский молча кивнул. Вода струилась по козырьку его шлема, заливая плащ. Он посмотрел вслед детективам, направлявшимся к автобусу, и, тяжко вздохнув, слез с мотоцикла. Внезапный порыв ветра колыхнул провода – град крупных капель забарабанил по сиденью мотоцикла. Полицейский вновь вздохнул и направился к толпе.

Франклин пробирался следом за Аткинсоном по узкому проходу между сиденьями. Водитель оставил обогреватель включенным. Несмотря на струю холодного воздуха, задувавшую в разбитое окно, в автобусе было тепло. Франклин расстегнул плащ, снял вязаную шапочку, стряхивая воду. Дождь барабанил по крыше автобуса. Глухо поскрипывали ботинки Аткинсона. На резиновом полу желтым мелом было очерчено место, где лежал труп.

Желтый мел… Очертания тела… Аткинсон видел это не впервые. Однако на сей раз он почему-то волновался, а вот почему – он сам не мог бы объяснить.

Сумочка и зонтик Элис Палм лежали на сиденье.

Аткинсон взял сумочку, открыл ее, заглянул внутрь. Мелочь, кредитная карточка, водительские права… Мятные таблетки, губная помада, салфетка. А на самом дне – двести долларов новенькими хрустящими двадцатками и три пакетика контрацептивов. Судя по водительским правам, Элис Палм было сорок четыре года. Аткинсон считал себя в этом вопросе достаточно компетентным и подумал, что она опасалась скорее заразиться, чем забеременеть. Аткинсон досадливо захлопнул сумочку. Так он и знал – ничего необычного. Во всяком случае, на первый взгляд. Конечно, они с Франклином изучат все это как следует, когда вернутся на Мэйн, 312. Потом сдадут всю дребедень в лабораторию.

Франклин, ползавший по проходу на четвереньках, добрался наконец до задней площадки.

– Что-нибудь есть? – поинтересовался Аткинсон.

– Нет, ничего. – Франклин с трудом поднялся на ноги и вытер руки своим дождевиком.

Аткинсон взял зонтик, зацепился им за поручень и, сделав изящный пируэт, перебросил коллеге сумочку Элис.

– Там две сотни баксов. Может, лучше запереть ее в машине, а то ведь сопрут… – Осторожно переступив через вычерченный желтым мелом силуэт, он сбежал по ступенькам. – Джордж, в машине есть фонарь?

– Да, конечно.

– Давай-ка запрем сумочку, возьмем фонарь, а потом осмотрим гараж.

– Идет, – согласился Франклин.

Аткинсон театральным жестом раскрыл над головой зонтик Элис и, пританцовывая, направился к машине. Франклин, перекинув сумочку через плечо, поплелся следом.

В полицейской машине сидели семеро. Полицейский-мотоциклист, по имени Эрл Симпсон, сидел на месте водителя. Дорожный инспектор устроился рядом, а чуть дальше, у окна, примостился один из пассажиров автобуса. Еще трое пассажиров и водитель теснились на заднем сиденье. В машине было душно, как в сауне. Симпсон раскрыл блокнот и аккуратно записал дату, время и место преступления. Затем повернулся к шоферу и спросил:

– Как тебя зовут, парень?

– Кеннет Р. Стоддард, – ответил водитель. Он говорил так, словно уже давал свидетельские показания: произносил слова медленно, отчетливо, излишне громко.

– Где ты живешь, Кен?

Стоддард подался вперед.

– Послушайте, я должен вам кое-что сказать.

– Что именно? – спросил Симпсон.

– В автобусе находился еще один пассажир, а здесь его нет…

Симпсон принялся яростно грызть кончик ручки.

– Ты хочешь сказать, что я его упустил? Черт, почему мне никто об этом не сказал?

– Нет, нет, – успокоил его Стоддард. – Он исчез в тот момент, когда я остановил автобус. Сразу же после того, как застрелили женщину.

Симпсон облегченно перевел дух.

– То есть еще до того, как я здесь появился, так?

– Да, еще до того.

– Так-так… а как он выглядел, тот парень, ты запомнил?

– Ну да, конечно… фигура – как у борца тяжелого веса, в черной кожаной куртке и в бейсболке «Блю Джейс».

– «Экспоз», – поправила одна из пассажирок, коротко стриженная старушка лет семидесяти, в очках с линзами невероятной толщины.

– Ты часто смотришь бейсбол? – спросил Симпсон у Стоддарда.

– Да так, время от времени.

– А я не пропускаю ни одной игры, – заявила старушка. – И спортивную прессу постоянно читаю.

«Бейсболка «Экспоз», – записал Симпсон в свой блокнот.

– Ладно, значит, крепыш в черной кожаной куртке и бейсболке. Еще что?

– У него были длинные светлые волосы, – сказала старушка.

– До плеч, – добавил Стоддард.

– И голубые глаза, – произнес мужчина с заднего сиденья, молодой китаец с серьгой в ухе.

– Нет, зеленые, – поправил Стоддард.

– Голубые, – возразил китаец.

– Могу поклясться, что голубые, – вмешался еще один пассажир, чудаковатый старичок, который вполне мог оказаться мужем стриженой старушки. – Да, да, ярко-голубые, как у моей внучки.

Симпсон задумался. Ручка его застыла в дюйме от блокнота. Он, конечно, не несет ответственности за исчезновение этого болельщика «Экспоз». Но Эрл прекрасно знал: едва лишь сыщик-коротышка обнаружит, что одного пассажира недостает, ему обязательно захочется пнуть кого-то в зад. И Эрл Симпсон догадывался, кем может оказаться этот кто-то.

Напротив заброшенной бензоколонки стояла полицейская машина. Проходя сквозь лучи фар, Франклин показал сидевшему за рулем копу полицейский значок.

– Он знает, кто мы, – сказал Аткинсон.

– Ну и что же, главное – вежливость.

– Это точно.

Они пошли по узкому, выщербленному тротуару вдоль задней стены гаража. Франклин заметил в обоих концах переулка полицейские машины, перекрывавшие движение. Луч фонаря высветил место, где еще недавно стоял автомобиль. Правда, следы шин уже начали размываться под непрерывным дождем.

– Надо это чем-нибудь прикрыть. Брезентом или, может, листом фанеры…

Аткинсон молча кивнул, выражая согласие. Задняя дверь гаража была распахнута. Аткинсон повертел в руках сломанный замок.

– Ну вот… Кроме убийства, у нас еще и проникновение со взломом…

Он сложил позаимствованный у покойной Элис зонтик и переступил порог. Они шли за лучом фонарика, пересекая залитое машинным маслом бетонное пространство, и достигли наконец помещения, выходившего окнами на улицу. Франклин посветил на пол, заваленный грудами мусора. Аткинсон осторожно пробрался между фанерными щитами – к тусклому треугольнику света.