У каждого полицейского есть по крайней мере один осведомитель — человек, который вращается в преступном мире и готов за деньги продавать то, что узнал.

Среди таких людей у Уиллоуса был свой любимчик по имени Бобби Чоу. Когда-то он был преуспевающим адвокатом по делам, связанным с наркобизнесом, но однажды допустил серьезную ошибку: принял от клиента плату не наличными, а в виде килограмма кокаина. В суде Бобби проиграл дело, и клиент, чтобы отомстить ему и заодно скостить себе несколько лет тюрьмы, продал его властям.

Оказалось, что у Бобби при небольшом доходе около десяти тысяч долгов. Он нанял себе хорошего адвоката, но тот не смог выиграть дело. Бобби лишили лицензии на деятельность, а он на предварительном слушании назвал несколько имен своих респектабельных коллег, которые тоже пользовались бартерной оплатой своих услуг. Теперь, под следствием, он был готов выдать всех и вся.

В то время Уиллоус работал в отделе по борьбе с наркобизнесом и сделал все возможное, чтобы Бобби освободили под честное слово.

Бобби растерял всех своих состоятельных друзей, и у него теперь был только Джек Уиллоус.

А у Уиллоуса был Бобби.

Телефон Бобби он хранил в памяти, не занося в телефонную книжку, где кто-то мог его подсмотреть. Он набрал номер.

Паркер, наклонившись над ним, спросила:

— Кофе не хочешь?

Уиллоус кивнул ей, не поднимая глаз.

На одиннадцатый гудок Бобби наконец ответил. Голос у него был хриплым, как будто он песку наглотался.

— Джек! Как я рад!

Бобби сопел в трубку. Проблемы с дыхательными путями. Уиллоус сомневался, что это от простуды.

— Нет настроения пообедать со мной, Бобби?

— Честно говоря, я еще не завтракал, но это для меня обычное дело. Может, сходим в гостиницу «Ванкувер»?

— У меня ограниченный бюджет. Если хочешь потратить деньги, приготовленные для тебя, я не возражаю против бутерброда за десять долларов.

— Ну, может быть, это действительно не самая удачная мысль, — поспешно сказал Бобби и закашлял в трубку. — А как насчет «Кессиди»? Был там?

— Много слышал, — ответил Уиллоус.

«Кессиди» — пивной ресторан, где выступали ансамбли и исполнялся стриптиз.

— Но не был?

— Давно.

— Я только что увидел объявление в газете. Там сейчас идет неделя благотворительных представлений. Наверное, есть на что посмотреть.

— Когда ты там будешь, Бобби?

— М-м, дай подумать, — протянул Бобби. — Сколько сейчас времени?

— Без четверти двенадцать.

— Через пару часов. Около двух.

Уиллоус не ответил, чтобы немножко поднапрячь Бобби.

— Мне надо еще успеть принять ванну, отрыть пару чистых носков, может быть, погладить рубашку…

— В два часа, Бобби. Может, запишешь, чтобы не забыть?

— Ага, конечно. У тебя есть ручка? — хохотнул Бобби.

Уиллоус положил трубку. У Бобби постоянно не было денег.

Так что если к двум часам он еще будет в состоянии держаться на ногах, обязательно придет. Уиллоус открыл блокнот и записал дату, время и место встречи, не записывая фамилии Бобби.

Паркер разговаривала с Ферли Спирсом. Она рассмеялась в ответ на какие-то его слова и вернулась к столу Уиллоуса с двумя чашками кофе в руках.

Уиллоус взял чашку.

— Спасибо. У Ферли хорошее настроение, да?

— Он мне рассказал тот анекдот про шлюху и фермера-птичника, — ответила Паркер. Анекдот ходил по департаменту уже несколько недель, но Спирс долго болел и услышал его только утром.

— А чего же ты так смеялась? Когда его рассказывали в первый раз, он тебе не показался смешным.

— Если бы я не рассмеялась, он рассказал бы мне его еще раз, только помедленнее, — ответила Паркер, сделав глоток кофе. — Ты сегодня встречаешься с Бобби?

Уиллоус кивнул.

— Когда?

— В два часа. В пивном ресторане «Кессиди». Слышала о таком месте?

— У них сейчас неделя благотворительных представлений. К концу рабочего дня там бывает много полицейских… — Паркер едва не прибавила — «даже семейных», но вовремя прикусила язычок.

— Ты связалась с отделом по азиатским делам?

— Делаю все возможное. Но они еще далеки от каких-либо выводов.

— Ты собираешься еще поговорить с миссис Ли?

— Да, примерно через час. Пообедать не хочешь?

— Спасибо, но я сегодня обедаю с моим осведомителем.

Паркер помолчала, потом кивнула и сказала:

— Ладно, поговорим после.

Перед встречей с Бобби Уиллоус переоделся в потертые джинсы «Левайс», черную кожаную куртку и такого же цвета кроссовки «Рибок». Он взял из гаража департамента машину без надписи «полиция» и поехал через весь город в «Кессиди». За рестораном была платная стоянка с автоматической кассой. Уиллоус бросил четыре двадцатипятицентовые монетки в щель, пристроил талон на панель под лобовым стеклом, закрыл машину и пошел к ресторану. Проходя мимо задней двери, он услышал громкую барабанную дробь.

Он поднялся по бетонным ступенькам на маленькое крылечко и распахнул дверь. Его чуть было не сшибло звуковой волной — такой там стоял невообразимый шум и грохот. Дверь за ним захлопнулась. Зал в форме подковы со сценой посередине для стриптизерш был полон испарений застоявшегося пива и свежего пота. Блестели зеркальные шары, продолговатые разноцветные лампочки. Обнаженная женщина с выкрашенными в красно-зелено-синюю полоску волосами на лобке рассеянно бродила по сцене. Какой-то пьяный в джинсах и футболке, махнув рукой со стаканом пива в сторону Уиллоуса, спросил:

— Ты — такси?

Уиллоус не ответил. Бобби Чоу не было видно.

Пьяный вскочил на ноги.

— Эй, ты, я с тобой разговариваю! Ты — таксист или нет?

— Такси уже едет, — ответил Уиллоус. Слева было что-то наподобие амфитеатра: ряды длинных узких столов и стульев, повернутых к сцене. Уиллоус пошел направо, где были кабинки вроде отдельных кабинетов.

Стриптизерша томно разлеглась на белом ворсистом ковре в форме медвежьей шкуры. Кто-то бросил ей горсть монет, блеснувших на лету серебром.

Бобби Чоу сидел в самой дальней и самой тихой кабинке. На нем был только что отглаженный темно-синий в тонкую полосочку костюм. Рубашка, похоже, совершенно новая, а галстук — не из чего-нибудь, а из ярко-красного шелка. Уиллоус поднял стакан Бобби и понюхал — чистое виски.

— Отличное местечко, Бобби.

Бобби протянутой рукой остановил проходящего мимо официанта. Выпив залпом стакан, он с размаху поставил его на поднос.

— То же самое, только двойной. А еще чизбургер, жареную картошку и дополнительный пакетик кетчупа. Что ты будешь, Джек?

— Пиво.

— Пить при исполнении служебных обязанностей не положено, Джек, — усмехнулся Бобби.

— А я при исполнении?

Улыбка исчезла с лица Бобби.

— Что ты хочешь сказать?

— Ты пришел о деле разговаривать или поесть на халяву?

— Не надо, Джек. Я думал, мы друзья, — сказал Бобби, откинувшись на спинку стула и закрыв глаза. — Дела в последнее время идут не лучшим образом, это правда.

Уиллоус пробежал пальцами по черной поверхности тускло блестящего стола. Бобби он знал давно, еще до его проступка. Выглядел он отлично: немножко похудел, но глаза смотрели ясно, он был чисто выбрит, и стрижка, если Уиллоус правильно мог оценить, была сделана в хорошей парикмахерской, долларов за пятьдесят. Тогда, после всех пережитых им неприятностей, Бобби перестал носить в ухе бриллиант. Сегодня он снова сиял там.

— Неплохо выглядишь, Бобби. Для человека, который жалуется на жизнь.

— Все потихоньку налаживается. Я опять работаю.

Официант поставил на стол виски для Бобби и пиво для Уиллоуса. Бобби опрокинул стакан и криво улыбнулся Уиллоусу.

Уиллоус ждал. Одна из особенностей Бобби состояла в том, что для разговора ему не требовался собеседник. Его длинный язык уже стоил ему шестизначной суммы дохода и членства в коллегии адвокатов. Уиллоус сомневался, что Бобби мог и способен был измениться.

— Только между нами, Джек, — сказал Бобби.

— Конечно, — ответил Уиллоус, подумав, сколько же раз за свою жизнь Бобби произнес эти слова.

— Я занимаюсь бумагами одного человека, он распространяет по почте лотерейные билеты. Прибыль у него миллионов пять в месяц. Честное слово. Миллионы! На него работают два компьютерных гения, знаешь, такие заумные идиоты. Программы какие-то. Списки адресов. Клиенты по всей Америке. Они выбирают номера. Он покупает билеты. Они платят авансом, американскими долларами. Уже на этом он имеет пятнадцать процентов чистой прибыли. Кроме того, они оплачивают ему все разъезды. Компьютер отслеживает номера. Какой-то дурак выбирает победителя, и мы отсылаем ему чек на предъявителя.

— Давно ты там работаешь?

— Месяца два.

— И кто-нибудь уже что-то выиграл?

— Да, много.

— Крупные выигрыши?

— Первый крупный выигрыш при мне был на прошлой неделе. Какой-то парень из Сиэтла. Ты не думай, никаких огромных сумм.

— Сколько?

Бобби огляделся вокруг в поисках официанта.

— Он угадал пять номеров из шести. Выигрыш составил сто пятнадцать тысяч долларов.

— И вы просто так выслали ему чек? Без проблем?

— Именно так, — ответил Бобби.

Со сцены послышалась медленная барабанная дробь. Бобби выпрямился, чтобы получше увидеть, что там происходило.

— Значит, ты занимаешься только бумажной частью дела, и все, — сказал Уиллоус.

— Почти.

— Бумажная волокита часто отнимает уйму времени, да?

Бобби потер руки и усмехнулся. Он подошел к тому барьеру, у которого, вроде бы уже давно удовлетворив потребность болтать, он обычно пытался остановиться, уже сожалея, что рассказал так много, но остановиться не мог.

— Значит, происходит примерно следующее, — продолжал Уиллоус, — ты тянешь время, пока не поймешь, что владелец билета не знает о том, что выиграл, а потом об этом уже никто не помнит, так?

— Нет, что ты, Джек, — улыбнулся Бобби. — Мы и так столько с этого имеем, что шельмовать ни к чему.

Подошел официант с их заказом и с новыми стаканами виски.

— Люблю людей, которые обо всем думают заранее, — заметил Бобби, вынимая пару двадцатидолларовых бумажек из пачки, достаточно толстой, чтобы какая-нибудь женщина легкого поведения потеряла голову, и бросая деньги на поднос. Глаза Бобби слегка остекленели. Уиллоус потягивал свое пиво потихоньку, чтобы его хватило на весь разговор. Бобби зубами открыл пакетик кетчупа. Со сцены снова послышалась барабанная дробь, только на этот раз бывший адвокат уже не обратил на это внимания.

— Где ты был последние два месяца, Джек? Мы то встречаемся, то нет. Естественно, я беспокоюсь, что с тобой, где ты и как.

— Все как обычно, Бобби.

— Все преступников ловишь, угу. А их все больше. А как жена, дети?

— Отлично, все хорошо.

— У тебя мальчик и девочка, да? Мальчику сейчас лет двенадцать?

— Да.

Бобби кивнул, подцепил кусок бекона и сунул его в рот. Когда он жевал, то почему-то опускал голову.

— Дети учатся в школе?

Уиллоус кивнул.

— А жена как? В порядке?

— Давай не будем говорить о моей семье, Бобби. У тебя ведь семьи нет, так что мы здесь не на равных.

Стриптизерша на сцене легла на белый ковер, изображающий белую шкуру, и сложилась кренделем.

— Ты слышал о трупе, который обнаружили в садах Сун Ятсен несколько дней назад? — спросил Уиллоус.

— Ты про того, которого там утопили? Или заморозили до смерти? Леди и джентльмены, взгляните на сосульку из человеческой плоти.

Уиллоус отпил еще чуточку пива — только пригубил.

— Или я не о том подумал?

— Нет, именно о том: Кенни Ли. Только он не утонул. И не замерз насмерть.

— Нет? Сенсация!

— Его похитили, Бобби.

— Да?

— Его семья получила письмо с требованием выкупа. Но по телефону — ему дали позвонить домой один раз — Ли сказал жене, чтобы они не платили.

— И родные с радостью последовали его совету.

Уиллоус взглянул ему в лицо.

— Китайское благотворительное общество назначило награду, — сказал Бобби. — Правда?

— Да, десять тысяч, — ответил Уиллоус. — И я слышал, они собираются увеличить до пятнадцати к концу недели.

— Такая куча денег.

— Ты ничего об этом деле не слышал, Бобби?

Он нервно потрогал свой бриллиант.

— То, что я китаец, вовсе не означает, что я знаю о каждом, кого грохнули в китайском квартале.

— Сколько тебе платят на новой работе?

— А что?

— Костюм твой сколько стоит? Около куска?

— Ты что, думаешь, я этого парня завалил?!

— Успокойся, Бобби. Я не пытаюсь повесить на тебя это дело.

— Это ты в качестве извинения, надо думать?

— Если тебе необходимо мое извинение, то да.

Бобби засунул в рот остатки чизбургера и стал говорить с набитым ртом. Это была своеобразная месть Уиллоусу.

— Что мне известно… Давай подумаем… — промямлил он, посмотрел на Уиллоуса и усмехнулся. — Что я знаю наверняка, так это что я не отказался бы пропустить еще стаканчик.

— Ты никогда не оказывал услуг Ли?

Бобби покачал головой.

— Я пытался заполучить его в клиенты, когда только что открыл свою контору и искал себе клиентуру. Я сказал ему, что буду брать с него на тридцать процентов меньше, чем он платит своему настоящему адвокату. Его это не заинтересовало. Он взял мою визитную карточку, но так ко мне и не обратился.

— Когда это было?

— Наверное, лет десять назад, Джек, — ответил Бобби, пальцем снял остатки кетчупа с тарелки, облизал палец, а Уиллоус подумал, во сколько, интересно, обошелся Бобби его маникюр.

— И на этом все кончилось? Ты не стал настаивать?

— Это выглядело бы не совсем прилично, Джек. Я потерял бы лицо.

Бобби разговаривал с Уиллоусом, но смотрел при этом на официанта. Он поднял свой опустевший стакан и перевернул его вверх дном. На стол упало несколько капель виски.

— Где только администрация этой забегаловки набирает работников? В больнице, что ли ? В палате интенсивной терапии?

— Ты никого не знаешь, кто мог бы заинтересоваться Ли?

— Абсолютно. Чтобы настолько — нет! Ни одна живая душа.

— Души здесь вообще ни при чем. Ты уверен, что ничего такого не слышал?

— Ни слова, Джек. А я слушал, поверь. Как только узнал, что Ли заморозили, сразу начал думать, как бы извлечь из этого дела свою выгоду.

Уиллоус кивнул.

— Его тело утопили в водоеме. Если те, кто убил его, — китайцы, ты ожидал бы от них чего-нибудь подобного?

— Мне кажется, идея была неплохая. А сколько они просили? Выкуп, я имею в виду.

— Начали с двухсот пятидесяти тысяч, потом снизили требования.

— Насколько?

— Дошли до ста тысяч.

Бобби попытался изобразить, что сумма его впечатлила, и получилось неубедительно.

Подошел официант с виски для Бобби и предложил Уиллоусу еще пива. Тот отказался.

— Как мне кажется, — сказал Бобби, — когда они поняли, что остались ни с чем, они решили свести свои потери до минимума. Утопив тело в пруду, они обеспечили себе рекламу. Они еще за кем-то охотятся в общине. И родные того, кого они собираются похитить, теперь будут в курсе, что они слов на ветер не бросают.

Уиллоус достал из бумажника две двадцатки и десятку. Он подтолкнул деньги поближе к Бобби. Тот быстро сунул их в карман.

— Плата за просто так, Бобби. Если ты что-нибудь услышишь, тут же свяжись со мной.

— Когда награда поднимется до пятнадцати тысяч, может быть, что-нибудь и всплывет.

Уиллоус встал из-за стола, обнял плечи Бобби и слегка сжал их, чтобы тот почувствовал силу его рук.

— Если ты знаешь что-нибудь, Бобби, и молчишь, я не стану молчать, о чем я знаю.

— Нет, я совершенно чист перед тобой, Джек.

Уиллоус придвинулся еще ближе.

— Знаешь, что я думаю?

— Нет, я никогда этого не знаю, — ответил Бобби, нервно улыбнувшись.

— Я думаю, что ты нашел способ залезть в компьютерные данные и теперь путаешь там номера и даты. И наверняка ты заплатил за новую одежду, дорогую стрижку и маникюр из тех ста пятнадцати тысяч, которые должен был получить тот парень из Сиэтла. А также я думаю, что если я так быстро тебя раскусил, то твой босс ненамного от меня в этом отстанет.

Бобби вдруг сгорбился, поставил стакан на стол и закрыл лицо руками.

— Сколько ты истратил?

Через минуту он взял себя в руки.

— Почти все.

Он посмотрел в стакан и допил виски.

Уиллоус стоял и молча ждал продолжения, каким бы оно ни было.

Бобби показал пальцем на его пиво.

— Ты не возражаешь, если я его допью, раз уж ты все равно собрался уходить?

На улице снова пошел снег. Уиллоус стоял рядом с машиной с ключами в руке и смотрел, как, медленно кружась, падают на землю белые мягкие хлопья. Он подумал, что хорошо бы снег никогда не кончался, а все шел бы и шел и полностью погреб под собой город и людей. Потом он открыл свой автомобиль, сел за руль и поехал обратно в департамент. Что ждет его там?