Первозданные

Гоулмон Дэвид Линн

Часть первая

Когда бриллианты – легенда

 

 

Глава 1

Сиэтл, штат Вашингтон. Наши дни

Престижное столетнее здание Раньер-билдинг было куплено в 1991 году и полностью перестроено. Первые шесть этажей теперь занимали совершенно обычные, хоть и дорогие, квартиры с двумя и тремя спальнями. Но семнадцатый и восемнадцатый этажи принадлежали одному-единственному человеку, владельцу дома, разработавшему его внутренний дизайн: Валерию Серте, сыну русского иммигранта и наследнику громадного состояния, которое досталось ему после смерти отца в 1962 году. Его семейное состояние зиждилось на вырубке обширных древних лесов северо-запада: лес наполнял карманы семьи Серта начиная с конца двадцатых годов и щедро снабжал рынки США древесной продукцией и бумагой.

Прислуга Серты состояла из двенадцати человек, из которых минимум двое проживали с ним круглосуточно. Старик не позволял этим людям бездельничать, донимая их властными приказами. В старости он остался без семьи, и, если не считать одного-двух друзей по лесозаготовочному бизнесу, его навещал только внук, который теперь учился в Гарварде. Почему-то (причину этого никто не мог вообразить) Валерий Серта мог без устали слушать об уничтожении вековых лесов, испокон веков росших на северо-западе. Он закрывал глаза, внимая новостям о том, что еще одна полоса земли была расчищена, а стоявшие на ней деревья беспощадно уничтожены. Это наслаждение брало истоки в страшных историях, которые рассказывал ему отец, никогда не объясняя, почему леса Северной Америки заняли такое темное место в его душе.

Ранним утром вторника небо над Раньер-билдинг раскололось, и старика разбудил гром. Он повернулся в постели, чтобы посмотреть на часы, стоявшие на прикроватном столике. Была половина седьмого. Серта знал, что после такого грубого пробуждения ему уже не заснуть, поэтому медленно откинул одеяло и сел. Зевнув, он пошарил в полутьме на столике, и его тонкая рука, покрытая старческими пигментными пятнами, задела стакан с водой. Валерий выругался по-английски, когда часть воды выплеснулась на дорогое дерево. Покачав головой, он потянулся за зубными протезами, которые перед сном положил в стакан, надел их и медленно сунул ноги в шлепанцы: служанки с вечера поставили их именно там, где следовало.

Поднявшись, худой старик закутался в шелковый халат, после чего замер и прислушался. А что еще важнее – принюхался. Втягивая носом воздух, он понял: что-то не так. Каждый новый день он начинал с полного кофейника, шести яиц, картошки, сосисок и тоста. Однако сегодня из кухни со свободной планировкой, находившейся на первом этаже прямо под ним, ничем подобным не пахло. Серта покачал головой, недовольный тем, что работавшие на него люди нарушили самый простой распорядок дня.

Он сердито завязал кушак халата, подошел к двери и распахнул ее. Подойдя к перилам верхнего этажа, Валерий увидел, что в доме тихо и пусто. В гостиной были подняты жалюзи, и в окна проникал тусклый, затененный облаками свет, которого хватило, чтобы увидеть: на полу внизу что-то лежит.

– Что там происходит? – спросил Серта, вцепившись в перила и пытаясь рассмотреть нижний этаж.

Внезапно за толстым стеклом окна десять на двенадцать футов, выходившего на старый деловой центр Сиэтла, вспыхнула молния. При свете этой короткой вспышки старик увидел тела. Все его двенадцать слуг лежали связанные с простреленными головами. В глаза ему бросились две служанки в середине этой кошмарной «композиции». Остальные слуги лежали, образовав круг, головами к центру.

Валерий Серта в ужасе взвизгнул и зажал рукой рот, чтобы удержаться от вопля. Он начал пятиться, и тут из темноты прозвучали слова на русском, заставившие его бессильно опустить руку и все-таки завопить.

– Мы решили, что вид, который открывается отсюда на вашу гостиную, позволит нам обойтись без угроз. Он даст понять, что мы не шутим… Как говорят ваши новые соотечественники-американцы, даст понять «from the get-go».

Последние слова были сказаны по-английски, но с сильным акцентом. Валерий повернулся и увидел заговорившего с ним человека – тот стоял в дверном проеме. У Серты чуть не случилась истерика при мысли о том, что человек этот, должно быть, находился в его комнате все время, пока он спал.

– Как говорит мой партнер, мы здесь для того, чтобы получить ответы. И повторять вопросы мы не будем, – сказал еще один мужчина, пониже ростом, с длинными волосами, стянутыми кожаным шнурком в «конский хвост». Он вышел из большой ванной комнаты, находившейся по другую сторону коридора.

Он вытирал руки полотенцем, а закончив, повернулся и швырнул полотенце на пол.

– Как видите, в данное время нас никто не потревожит, – добавил второй незваный гость.

– Кто вы? Что вам нужно?

– Ну вот, теперь вы задаете вопросы и тратите драгоценное время. Разве мы не сказали, что убили ваших слуг для того, чтобы дать понять, что мы серьезные люди?

Старик начал дрожать.

– Расслабьтесь, товарищ, – продолжил невысокий человек. – Вы должны ответить на один-единственный вопрос, прежде чем присоединитесь к вашим слугам. До тех пор вам не нужно бояться – с вами не будут обращаться дурно… Если только вы не спровоцируете дурного обращения своим ответом.

Мужчина шагнул к Серте.

– Зачем вам отвечать, спросите вы? – усмехнулся он и кивнул своему высокому напарнику. Тот вытащил мобильный телефон и открыл его. Нажав единственную кнопку, он сказал несколько слов, после чего передал телефон старику.

Серта услышал, что на другом конце линии плачет парнишка. Старик начал дрожать еще сильнее, и высокому человеку пришлось придержать мобильник в его руках.

Невысокий снова кивнул. Его компаньон, державший телефон, сказал несколько слов по-русски, после чего закрыл мобильник.

– Вы узнали голос вашего внука, мистер Серта? – спросил человек с «конским хвостом». – Судя по голосу, в Гарвардском университете ему приходится туго. А теперь… Только от вас зависит, насколько туго ему придется в ближайшие мгновения. Если вы откажетесь дать правильный ответ на один-единственный вопрос, причем с первой же попытки, мы отрежем юноше голову.

Валерий с ужасом смотрел, как человек этот поджал губы, будто сделанное им заявление вызывало у него такое же отвращение, как и у самого старика.

Высокий русский, с суровой короткой стрижкой, привел Серту в спальню и усадил в ногах большой, витиевато украшенной кровати. Его напарник вернулся в ванную и мгновение спустя появился снова со стаканом воды.

Предложив хозяину дома стакан, он сел рядом с ним. Старик дрожал, поднеся воду ко рту. Поколебавшись, он жадно выпил, а потом невысокий вынул стакан из его трясущейся руки и передал здоровяку с короткой стрижкой.

– Что ж, вы напились и, вижу, успокоились до приемлемых пределов. Полагаю, можно начать, – решил человек с «хвостом».

Валерий посмотрел на славянские лица этих двоих. Они были русскими, причем не из провинции и не из государств – сателлитов России, – нет, они явно выросли в Москве, как и его отец.

– Прежде чем я задам вопрос, должен предупредить: не тратьте понапрасну время, гадая, откуда у нас такие фантастические знания. У нас на жалованье несколько человек из Лондонского Ллойдза. Точнее, из Североамериканского Ллойдза, базирующегося в Нью-Йорке, – объяснил невысокий и улыбнулся, увидев, как у старика отвисла челюсть. – А, вижу, вы поняли свою ошибку.

– У меня нет… – начало было Серта, но невысокий русский вскинул руку так быстро, что старик вздрогнул, думая, что его ударят. Но человек этот просто взглянул на своего друга (тот все еще возвышался над Сертой), и здоровяк кивнул, снова вытащил мобильный телефон, после чего выжидающе уставился на морщинистое лицо Валерия.

– Если он будет вынужден открыть телефон, мистер Серта, ваш внук испытает короткую боль, после чего останется без головы. А теперь – к тому времени, как я закончу вопрос, у вас в голове уже должен сложиться ответ. Мы знаем, что у вас имеется один из Близнецов Петра Великого. Где он? К старости вы стали параноиком и потребовали застраховать бриллиант изумительных размеров, точнее – весом в один фунт восемь унций. Эту информацию передали в наши офисы. Ладно, опустим детали! Итак, вопрос только что был задан.

Невысокий русский медленно вынул из кармана пиджака автомат большого калибра, потом – короткий цилиндрик и принялся навинчивать глушитель на дуло.

Валерий Серта понурил голову. Когда он заговорил, голос его звучал тверже обычного:

– С тысяча девятьсот девятнадцатого года моя семья использовала бриллиант только в качестве дополнительного обеспечения. Камень питал амбиции отца, но все время оставался у нас. Да, со временем я узнал, что люди, подобные вам, могут выследить Близнеца и выйти на след моей семьи, поэтому хотел застраховаться от такой возможности.

– После нынешнего дня вам уже не придется об этом беспокоиться. А теперь – отвечайте на вопрос.

– Сейф в полу душевой комнаты, комбинация восемнадцать – тридцать четыре – семнадцать.

– Вы хорошо потрудились. Следовали нашим инструкциям и таким образом спасли жизнь внуку – очень благородный поступок. Поступок, на которые люди с вашей фамильной историей не были щедры в ранние дни Советского Союза.

Невысокий человек встал и прижал глушитель к виску Валерия.

– Могу я задать вопрос? – заговорил вдруг его высокий напарник, вернув сотовый в карман.

– Да, конечно, – вежливо ответил его партнер.

– Мистер Серта, известно ли вам местонахождение некоего дневника, принадлежавшего бывшему коллеге вашего отца? – спросил высокий.

– Как глупо с моей стороны! Я должен был сам об этом спросить, – хмыкнул низкий мужчина.

Серта поднял глаза и ясно понял: эти люди ищут и второго, пропавшего Близнеца. По отдельности бриллианты стоили на открытом рынке миллиард долларов каждый, но в паре Близнецы Петра Великого были бы бесценны. Он знал, что ответит и на этот вопрос, поскольку такой ответ будет единственным триумфом за немногие оставшиеся минуты его жизни.

– Второй Близнец пропал вместе с людьми, со множеством хороших людей, сопровождавших моего отца, где-то в канадской глуши почти сто лет тому назад. – С этими словами Серта закрыл глаза.

– Да, фактов у нас не прибавилось. И все равно не мешало спросить. Но ходят слухи о существовании дневника, в котором описано, где именно был потерян бриллиант. У вас есть информация об исчезнувшем дневнике? – продолжил расспросы невысокий русский.

– Никогда ни о чем подобном не слышал. Если дневник и существовал, он исчез вместе с офицером, которому принадлежал.

– Ха. Вы думаете, что ловко солгали и скрыли от нас правду? Но на самом деле вы все нам рассказали. Откуда вам известно, что дневник вел именно офицер? Вижу, ваш отец много лет назад отличался отменной наблюдательностью. Он знал, что офицер, командовавший их маленькой экспедицией, ведет дневник. А теперь отвечайте – ваш отец забрал этот дневник, когда предал своего командира и украл бриллиант?

– Я ничего не знаю о дневнике.

– Понятно, – сказал человек с «конским хвостом» и кивнул тому русскому, что был повыше.

Здоровяк повернулся и пошел в ванную комнату. Оглядевшись, он покачал головой: никогда еще ему не приходилось видеть, чтобы кто-нибудь сооружал сейф в ванной. Шагнув к круглой душевой кабинке из прозрачного стекла, он потянул за позолоченную ручку и осмотрел золотисто-желтый кафель. Там не было никаких щелей или стыков – ничего, что указывало бы на местонахождение дверцы. Мужчина опустился на колени и ощупал края плиток, по-прежнему не находя места, которое могло бы хранить секрет тайника.

Русский уже хотел встать, когда увидел то, что искал. Большинство не заметили бы этого, но у этого высокого человека были кошачьи инстинкты. Он провел пальцами по затычке сливного отверстия. Снаружи это была самая обычная затычка, но он заметил, что вокруг нее нет уплотнителя. Он провел пальцами по безупречно чистой стали, нажал и попытался повернуть затычку влево. Она не сдвинулась. Тогда он стал поворачивать ее вправо, продолжая нажимать, и улыбнулся, когда затычка приподнялась над плиткой.

– Да, хитро, – пробормотал он по-русски себе под нос.

Затычка оказалась диском сейфа, вмонтированного в облицованную плиткой душевую кабинку.

Высокий русский повернул диск, введя нужные цифры, замаскированные ободком дренажной трубы. В душевой зажегся свет, и мужчина встал, широко распахнув глаза, когда автоматически загорелись три яркие лампы, вмонтированные в потолок ванной комнаты, и часть пола – не в самой душевой кабинке, а за его спиной, в центре ванной комнаты, – начала подниматься. Лампы зажгли первые искры на камне, имеющем форму яйца. А потом маленький тайник поднялся из пола и огни ударили прямо в самое драгоценное сокровище Петра Великого – одного из Близнецов. Бриллиант имел пять тысяч граней, и когда на него упал свет, голубые, розовые и зеленые лучи заметались по белым стенам богато украшенной ванной комнаты.

Высокий русский был ошеломлен. Они с партнером годами собирали сокровища, но это было самое изумительное зрелище, которое он когда-либо видел. Мужчина без церемоний протянул руку и прикоснулся к большому овальному бриллианту. Близнец был почти ледяным на ощупь, и человек улыбнулся, дивясь тому, что камень с таким огнем внутри может быть настолько холодным. Схватив «яйцо», он вынул его из стеклянной колыбели.

Вернувшись в душ, русский повернул замок с цифровой комбинацией и опустил затычку. Подставка Близнеца начала медленно возвращаться во тьму. Свет наверху потускнел, и ванная комната приобрела обычный вид.

– Ну, мы разбогатели, друг мой? – спросил невысокий русский, не сводя глаз со старика, стоявшего с ним рядом.

Здоровяк шагнул в ванную комнату и протянул Близнеца своему партнеру.

– Да, мы самые богатые люди в мире и всегда ими будем.

Валерий закрыл лицо руками и начал всхлипывать.

Этот бриллиант был в его семье с тех пор, как отец его много лет назад завладел им в лесных дебрях. И вот теперь камень попал в руки людей, которые или продадут его на черном рынке, или распилят на куски.

– Да ладно! Не думал же ты, владея таким изумительным сокровищем, что за ним никогда не явятся неразборчивые в средствах люди? Кроме того, старина, мы нацелились на то, в сравнении с чем этот маленький бриллиант – не такая уж крупная добыча. Мы нацелились на гораздо большее богатство, на громадное состояние! – объявил ему невысокий человек.

Старик непонимающе поднял глаза.

Он понял, что под «стариной» разумеют не его, когда маленький незваный гость встал и нажал на спусковой крючок.

* * *

Двое русских спустились по лестнице и увидели, что дождь снаружи прекратился, уступив место плотному туману.

– Теперь, когда у нас есть один из Близнецов, будет еще интереснее найти второй без помощи дневника, – сказал здоровяк.

– Если проклятая штука вообще существует. Не забывай, сотрудники КГБ в старые годы были опытными лжецами, не хуже нас самих, – сказал его невысокий товарищ, застегивая пальто. – Наш недавний союзник говорит, что позаботится о своей части работы. Все, что от нас требуется, – это запутать след с нашей стороны, чтобы никто не смог догадаться, откуда вообще взялся бриллиант. Теперь все в руках нашего нового партнера.

– Честно говоря, он кажется очень изобретательным.

– Ага, и между прочим, – сказал невысокий, когда они закрыли дверь и вышли в частный коридор, – наш человек в аэропорту передал ему диск с видеозаписью нашего прибытия?

– Да, я выполнил эти инструкции. Но зачем ему съемки нашего прибытия в Штаты?

– Я не спрашивал. Он сам расскажет, когда мы поднимемся в воздух. Уверен, у него есть на то веские причины.

Двое русских снова улыбнулись. Денек для них выдался солнечным, несмотря на грозу, которая пронеслась этим утром над Сиэтлом.

Комплекс Группы «Событие», база ВВС Неллис, Невада

Глава бюджетной комиссии сената, сенатор Лайл П. Касалс, знал, что клаустрофобия – лишь порождение его разума. Находясь на глубине трех тысяч двухсот футов под песками авиабазы Неллис, он отчаянно пытался не позволить сему небольшому факту вторгнуться в свои мысли, шагая рядом с директором агентства федерального правительства. Агентства, о существовании которого он еще часов двенадцать назад и не подозревал.

Директор департамента 5656, известного президенту Соединенных Штатов и немногим другим как Группа «Событие», улыбнулся, когда сенатор от Южной Дакоты вытер лоб носовым платком. Найлз Комптон не знал, пугают ли этого человека сокровища и археологические находки, которые ему только что показали, или он боится, что целая система пещер вот-вот рухнет ему на голову. Комптон подозревал последнее, поскольку очкарик то и дело поглядывал на стальную сеть, удерживавшую на месте скальный пласт.

Сенатор сглотнул и поднял глаза на директора Комптона. Найлз снял очки и улыбнулся представителю бюджетной комиссии.

– Изумительно – вот и все, что я могу сказать, господин директор. Как подумаешь обо всем этом… – Невысокий сенатор обвел рукой массивный извилистый коридор с минимум сотней сводов из прочнейшей стали. – Меня до глубины души поражает, как все это удавалось держать в секрете больше сотни лет!

Найлз кивнул, огляделся по сторонам и снова улыбнулся, когда взгляд его упал на Вирджинию Поллок, его заместительницу. Широкий и лысый Комптон чувствовал себя еще ниже, стоя рядом с Вирджинией, которая была выше шести футов ростом. Сегодня молодая женщина распустила волосы, и ее зеленые глаза были особенно выразительными, как всегда, когда она имела дело с политиканами. Найлзу было стыдно использовать внешность своей помощницы, чтобы подталкивать в нужную сторону появлявшихся тут бухгалтеров и даже самого президента. А Вирджиния сознавала, что делает Найлз, но, к ее чести, никогда об этом не говорила и никогда не жаловалась.

– Некоторые из наших артефактов подняли бы огромную шумиху во всем мире, если бы мы публично признались, что они у нас есть, – сказал директор.

– Да, понимаю. Подумать только – летающая тарелка из Розуэлла у нас в руках! Я всегда считал, что это всего-навсего байка. – Сенатор опустил голову и снова вытер потеющий лоб.

– Вы, без преувеличения, первый американец после президента, осмотревший здешние хранилища и сам комплекс, сенатор Касалс, – сказала Вирджиния. – Но, поскольку в прошлом месяце комплекс получил обширные повреждения, мы не смогли скрывать от палаты связанные с этим издержки. Отсюда, где мы стоим, вы видите эти повреждения и, надеюсь, согласны с нашими доводами, что нам нужно получить ассигнования на ремонт.

Заместительница директора улыбнулась и дважды хлопнула ресницами – не демонстративно, но так, чтобы сенатор это заметил.

– Значит, советы, которые вы давали президентам – и раньше, и теперь, – помогали строить политику с другими государствами? Я имею в виду – советы, основанные на исторических записях и находках? – поинтересовался Лайл.

– Да, сэр, – ответил Комптон. – Такова наша привилегия, начало которой положил президент Вудро Вильсон. Мы будем помогать нашей стране преодолевать минное поле выработки политического курса. Просто невероятно, сколько ошибок совершает снова и снова наша нация, как и многие другие. Одни и те же промахи повторяются раз за разом. В настоящий момент мы пытаемся вернуть с китайской территории артефакт, который, надо надеяться, проложит путь к лучшим отношениям с наследником власти в Северной Корее. Если этот артефакт будет добыт, он, без сомнения, откроет никогда раньше не существовавшие дороги к северокорейскому народу.

– И какой артефакт может такое проделать, к примеру?

– Что ж, сенатор, не знаю, насколько хорошо вы знакомы со всемирной историей, – начал Комптон, – но в Корее в трехсотом году до нашей эры – в так называемую раннюю новую эру – три самых больших корейских государства, Когурё, Силла и Пэкче, завоевали все народы и земли вплоть до китайской границы. Три этих государства соперничали друг с другом в экономическом и военном отношении. Бо́льшую часть того периода самыми могущественными были города-государства Когурё и Пэкче, особенно Когурё, отразивший крупное китайское вторжение. Однако власть Силлы постепенно распространилась на всю Корею, и так появилось первое объединенное государство, которое к шестьсот семьдесят шестому году занимало бо́льшую часть Корейского полуострова. Но Тэ Чжоён, бывший генерал государства Когурё, основал Бохай, ставший преемником его страны, и это было первое по-настоящему сильное государство, давшее начало той Корее, которую мы знаем сегодня.

– Я не улавливаю вашей мысли, мистер Комптон, – сказал сенатор Касалс, переводя взгляд с Найлза на его помощницу.

Вирджиния взяла Лайла за руку, продела ее под сгиб своего локтя и подвела его к одному из больших хранилищ. Два охранника последовали за ними. Найлз поглядел на свои наручные часы и возвел глаза к потолку.

– Видите ли, генерал Тэ Чжоён для своего народа значит то же самое, что Джордж Вашингтон для американской нации, – проговорила красавица. – Когда генералу было всего сорок два года, его предательски убил император Китая, и тело его было похищено. То была мера предосторожности, чтобы генерала не провозгласили мучеником. Но планы врагов провалились, и он все равно стал символом для своей юной нации.

Вирджиния остановилась и, посмотрев сверху вниз в глаза сенатора, стала очень серьезной.

– Тело Китай так и не вернул, – добавила она.

– Не понимаю, какое отношение это имеет к вашему сверхсекретному отделу, мисс Поллок, – удивился Лайл.

– А вы можете представить, какое доверие будет оказано тому, кто поможет вернуть корейского Джорджа Вашингтона на родную землю? Думаю, это станет очень широким жестом в отношении нового режима Кореи и покажет, что нам можно доверять. Это сильно повлияет на оценку корейцами нашей страны и просто потрясет их до глубины души, когда и если мы решим так поступить, – объяснила заместительница директора.

– А, понимаю. Но ведь в вашем распоряжении нет останков генерала? – спросил сенатор.

– Вообще-то наш секретный отряд в данный момент как раз ведет насчет этого переговоры, сенатор. Мы в любое время можем получить известия от наших людей, – закончил за Вирджинию Найлз.

– Что плавно подводит нас к моему следующему вопросу, директор Комптон.

– Какому именно?

– К вашему секретному отделу.

Сенатор Касалс вытащил из нагрудного кармана несколько листков бумаги и развернул их:

– Прошу извинить, но я взял эти заметки из нескольких личных дел, прежде чем покинуть ваш кабинет. Итак, безопасность… О да.

Касалс посмотрел на Комптона, озадаченного тем, что его службу безопасности упомянули в связи с бюджетным запросом.

– Полковник Джек Коллинз. Я прочел двести один его файл и должен сказать: заставлять такого опытного человека, как полковник Коллинз, охранять горы исторического хлама, по моему скромному разумению, банальное расточительство. Может, даже чрезмерная роскошь. При нынешней обстановке в мире навыкам полковника можно было бы найти гораздо лучшее применение в другой сфере деятельности.

– Полковник Коллинз приносит пользу в тех делах, которые никогда не могут быть перед вами разглашены, сенатор. Я уверен, если вы упомянете об этом президенту, он проинформирует вас, что послужной список полковника и его достижения превосходят все ожидания, – заметил Найлз.

– Вот мне и интересно, зачем нужен человек с подобной квалификацией в комплексе, который является не чем иным, как мозговым центром? – спросил Касалс, в очередной раз переведя взгляд с директора комплекса на Вирджинию.

– Джек сделал для стабильности нашей нации больше, чем кто-либо другой в любой из палат или в каком-нибудь другом департаменте. Осмелюсь сказать – он сделал даже больше самого президента, – заявила молодая женщина, оскорбленная словами сенатора. Каких же стандартов, по его мнению, должна придерживаться Группа? – Нет проблемы, с которой полковник не мог бы справиться. В экстренной ситуации он думает быстрее, чем любой из известных мне людей. Если он сталкивается со сложной задачей, он ее решает. Он не попадается в ловушки, сенатор, он видит надвигающуюся опасность и избегает ее. Вот почему он помогает нашим оперативникам оставаться в живых. Он – лучший в своем деле.

Сенатор снял очки. Трудно было не заметить, что Вирджиния сверх меры пылко относится к этому полковнику Коллинзу.

– Итак, он практически ходит по воде, он знаменитый спаситель, человек, который никогда не попадает в беду? – резюмировал Лайл.

– Этот человек и его команда в данный момент добывают в Китае тот самый артефакт, о котором мы только что говорили, сенатор. И да, он и его люди – лучшие в своем деле. Они всегда добиваются успеха, – гордо заявил Найлз.

Шанхай, Китай

Маленький китаец в белом шелковом костюме, ярко-голубой рубашке и галстуке снова ударил по лицу сидящего перед ним связанного человека. Полковник Джек Коллинз сидел на стуле с высокой спинкой, с руками, скрученными за спиной, и не мог сделать ничего, чтобы защититься. Он почувствовал, как женственная рука китайца царапнула по его двухдневной щетине, но ухитрился не выказать гнева. При обычных обстоятельствах он бы просто выжидал, зная, что его помощник явится, чтобы вытащить его задницу из огня. Но на сей раз Коллинз допускал, что такой сценарий может и не сработать.

Маленький франтоватый китаец сделал два шага влево и тыльной стороной руки ударил по лицу крупного мужчину, сидевшего справа от Джека. Капитан Карл Эверетт был связан так же крепко, как и Коллинз, и мог только гневно зашипеть сквозь сжатые зубы.

– Я тебя измолочу до потери сознания, когда освобожусь, – сказал он, гневно сверкая глазами на стоящего перед ним человека.

– Вы – дурак, высокомерный, как и большинство американцев. Вы не выйдете из этого дома. Вы скажете мне, где урна и на кого вы работаете, – отозвался тот.

Джек улыбнулся, когда человечек снова занял место перед ним.

– С чего вы решили, что я его босс? – спросил он, указывая глазами на связанного полковника. – Вы стукнули меня на пять или шесть раз больше, чем его. А ведь с тем же успехом он может заправлять делами, а не я…

Китайский армейский офицер тоже улыбнулся и снова ударил Джека.

– Ваш друг слишком вспыльчив, чтобы заправлять чем-то столь важным, как кража национального сокровища из моего управления. Значит, босс – вы.

Низкорослый человечек поднял руку, и один из его головорезов вложил в нее папку. Снова улыбнувшись Джеку, а после – Карлу, он открыл папку с бумагами.

– Полковник Джек Коллинз, тут говорится, что вы – элитный агент частей особого назначения. У меня нет данных о вашем нынешнем задании, – произнес китаец и повернулся к Эверетту.

– Капитан Карл С. Эверетт, служил в Военно-морских силах США, бывший «морской котик», настоящее место приписки также неизвестно. Полагаю, вы всего лишь воры и ваше правительство приказало вам сеять смуту среди народа Китайской Республики. Вот почему вы не выйдете отсюда живыми, джентльмены. Итак, пожалуйста, даруйте себе быстрый и безболезненный последний вздох и сообщите нам местонахождение урны, в которой хранится прах генерала Тэ Чжоёна.

Джек посмотрел на Эверетта и покачал головой.

– Вот ведь настырный маленький сукин сын, а?

Капитан отвернулся от Коллинза и угрожающе уставился на стоящего перед ним коротышку:

– Да уж, настырный.

– Послушайте, как вас там, – заговорил Джек, – с тем же успехом вы можете сделать то, что собираетесь сделать, потому что двое моих людей уже покинули эту страну и увезли урну с прахом генерала. Им приказано убираться с артефактом и не оглядываться.

– А ваши люди всегда подчиняются приказам?

– Они прошли отличную выучку и ставят долг превыше всего. Итак, делайте, что должно, – сказал полковник, чувствуя, что уже почти перерезал веревку, которой ему скрутили руки.

– Верно, приятель, наши люди поступают как велено, – вставил Эверетт, тоже сражаясь с веревкой, стягивающей его запястья. – Они, наверное, сейчас уже пьют майтай в Гонконге.

В то же мгновение передняя дверь с треском распахнулась, в нее влетел второй лейтенант Уилл Менденхолл и рухнул на пол. Не успел он оправиться после падения, как двое охранников навалились на него, подняли полуоглушенного чернокожего офицера с ковра, и один из них ударил его по голове. Менденхолл пошатнулся, но китайцы не дали ему упасть.

Коллинз посмотрел на Эверетта и сердито покачал головой:

– Пьют майтай, да неужели?

Двое охранников заставили Уилла выпрямиться, но внезапно тот из них, что стоял слева, отшатнулся назад, и одновременно сбоку раздался звон разбитого окна.

Пуля попала в ошеломленного охранника, просвистев всего в футе над головой Джека. Коллинз среагировал автоматически, как только увидел, что китаец упал. Полковник рванулся вправо вместе со стулом и врезался в тот стул, к которому был привязан Эверетт. Оба они ударились об пол всего за секунду до того, как пуля прошла через боковое окно и попала во второго охранника, пробив ему лоб. Китаец тяжело привалился к Уиллу и умер, упав всего в нескольких дюймах от него.

Тому, кто допрашивал пленных, оставалось жить всего мгновение. Он выхватил из кармана белого пиджака пистолет, но его движение остановила третья пуля, ударив его в грудь и забрызгав кровью шелк его костюма. Вторую пулю для верности всадили ему в горло, заставив китайца рухнуть, как тяжелый мешок с картошкой.

Джек затих, выжидая, что будет дальше.

– Все чисто? – раздался голос из-за окна.

Коллинз запрокинул лицо и закричал во все горло, стараясь, чтобы его ясно расслышали: он не хотел, чтобы в маленькую гостиную влетели новые пули.

– Чисто!

– Чисто! – эхом отозвался Уилл.

Уцелевшее стекло вмиг высадили из рамы, занавеска рывком раздвинулась, и в щели показался девятимиллиметровый «Глок» с длинным глушителем. Ствол качнулся вправо, влево, потом нацелился вперед и застыл. Лейтенант Джейсон Райан осторожно шагнул на подоконник, спрыгнул в комнату и снова обвел оружием гостиную.

– Ты слегка опоздал! – сказал Менденхолл. Оттолкнув мертвого охранника, он принялся вытирать кровь, запачкавшую его гавайскую рубашку. – Тебе полагалось открыть огонь, как только я рухну на пол. Я уж думал, эти парни вышибут мне мозги!

Райан побежал к двери в прихожую и взял ее под прицел. Удостоверившись, что в прихожей пусто, он поднял ствол оружия и вернулся в комнату.

– Ну, оказалось, что предохранитель не был снят…

– И ты забыл вставить обойму, так? – Лейтенант Менденхолл поднялся на ноги.

– Да, я же сказал, что это ты берешь на себя всю стрельбу.

– А кто бы тогда вышиб дверь с одного удара, ты, что ли? Все сто сорок фунтов военно-морского офицера? – осведомился Уилл, с насмешливой улыбкой глядя на невысокого Райана.

– Э-э… Вас не затруднит? – подал голос с пола Эверетт.

Увидев, что Коллинз вместе со стулом всем весом навалился на капитана, Менденхолл и Райан мигом подняли обоих.

– Вы должны были ждать на том чертовом корабле, далеко отсюда, – сказал Джек, когда ему наконец-то развязали руки.

– Да, сэр, а вы должны были отделаться от этой троицы и встретиться с нами на борту, – высказался в свою защиту Джейсон.

– Мистер Райан, мы как раз собирались сделать свой ход. А из-за вас эти парни могли заграбастать урну, – сказал Карл, который в конце концов встал, растирая следы веревки на запястьях.

– Извините, капитан, но сквозь щель в занавесках мне показалось, будто у вас небольшая проблема с развязыванием узлов. Может, вам не хватает основ морской практики?

Эверетт перестал растирать запястья и холодно уставился на младшего морского офицера:

– Продолжайте, мистер Райан, вы уже заработали год ночных дежурств в комплексе за свою маленькую выходку. Хотите напроситься на два года? – предположил капитан.

– Мы просто не могли оставить вас здесь, парни… сэр, – сказал Менденхолл.

Джек начал было что-то говорить, но Эверетт схватил его за руку, заставив босса замолчать, и посмотрел на Уилла.

– То была его идея, – быстро заявил тот, показав на Райана.

– Спасибо, дружище, – отозвался Джейсон, бросив в угол веревку, которой Коллинз был прикручен к стулу.

– Вы оба можете выразить друг другу соболезнования во время ночных дежурств на уик-эндах, которые в этом году будете отбывать вместо увольнительных, – подытожил Карл. И, взглянув на Джека, добавил: – Черт бы побрал эту армию, упразднившую повешение!

– Полностью согласен, – кивнул полковник. – А теперь, поскольку Бэтмен и Робин явились нам на помощь, давайте убираться к дьяволу из Китая.

Джек Коллинз наблюдал, как сердитый Карл Эверетт подтолкнул к передней двери Менденхолла и Райана. Полковник двинулся следом, и по лицу его медленно расплывалась улыбка. Двое его людей наконец-то научились мыслить нетрадиционно и приспосабливаться к быстро меняющейся ситуации – такой подход он всегда проповедовал в своей службе безопасности. Хотя эти двое ослушались приказов, Джек знал: они все сделали правильно, потому что, поступи они по-другому, в гостиной сейчас лежали бы два американских трупа вместо трех китайских.

Комплекс Группы «Событие», База ВВС Неллис, Невада. Две недели спустя

Начальник департамента 5656 директор Найлз Комптон наблюдал за презентацией, которую проводила на седьмом уровне команда судебных историков. Сидя в рубашке с закатанными рукавами, он поверх опущенных на кончик носа очков обводил взглядом начальников отделов, расположившихся вокруг большого конференц-стола.

– Итак, в заключение, директор Комптон, – объявила профессор Джеральдина Кинкейд. – Мы считаем, что после кончины Ким Чен Ира появится крошечная возможность начать переговоры с его преемником, которым, скорее всего, станет его самый младший сын, Ким Чен Ын. Переговоры эти будут касаться прекращения катастрофической политики его народа. У нас был такой шанс, когда умер отец Кима, но правительство США упустило возможность, ужесточив холодную войну против этой политики. Возможно, в следующий раз президенту удастся заставить юного лидера увидеть ужасные деяния его отца и деда.

Джеральдина заглянула в свои записки, а потом подняла глаза на директора:

– Наши рекомендации президенту – смягчить свои позиции на начальной стадии передачи власти в Северной Корее. Так уж исторически сложилось, что корейский народ имеет обыкновение прислушиваться к тому, что ему говорят вскоре после смены власти в стране.

Найлз Комптон кивнул и снова оглядел людей за столом. Он увидел пустое кресло там, где обычно сидел полковник Джек Коллинз, – на дальнем конце стола, напротив самого Найлза. Инициалы полковника стояли на докладе с предложениями, которые теперь здесь излагались: Джек одобрил этот материал, одобрил более мягкий подход к Северной Корее после возможной кончины Ким Чен Ира, хотя добавил и собственные соображения относительно вероятного внезапного хода другого сына корейского лидера, Ким Чен Чула. Военный опыт Коллинза говорил, что Ким Чен Чул не обязательно безропотно смирится с тем, что его обошли в вопросе наследования. Но когда исторический артефакт вернется к северокорейскому народу, а не к союзникам Соединенных Штатов в Сеуле, это может открыть дверь к лучшим отношениям с Северной Кореей – благодаря Джеку и его людям.

– Этот отчет, если президент им воспользуется, испугает кое-кого в определенных кругах федерального правительства, – сказала Вирджиния Поллок со своего места справа от Комптона. – У нас за плечами около семидесяти лет непрекращающейся вражды между Северной Кореей и Западом. Мне бы хотелось узнать мнение наших резидентов-военных об этом отчете, помимо официальных заявлений. Сможет ли наш дар корейскому народу помочь сесть с ним за стол переговоров или президент только зря потратит свое время?

Капитан Карл Эверетт поднял глаза от своих заметок. Как второй человек в отделе безопасности, он должен был теперь ответить за Джека Коллинза. Оба они потратили больше ста часов на рассмотрение военного аспекта расширения помощи Корее после того, как скончается сумасшедший Ким Чен Ир. Причем в эти сто часов входило и время, потраченное на возвращение украденного артефакта из Китая.

Эверетт встал и открыл папку, лежащую перед ним на столе. «Морской котик» шести футов пяти дюймов ростом откашлялся и начал:

– Опираясь исключительно на наши исследования плюс на толику собственного мнения, могу сказать: военные всегда непреклонно настаивали на том, чтобы как можно быстрее покончить с деструктивными отношениями с Северной Кореей. Расход ресурсов, людей и материалов привели армию и флот США к критической точке. Мы больше не можем позволить себе холодную, а иногда и открытую войну, которая велась между Соединенными Штатами и Северной Кореей со времен мирных соглашений тысяча девятьсот пятьдесят третьего года. Широкая общественность всегда верила, что Пентагону нужны войска в демилитаризованной зоне, но дело в том, что ни один военный мозговой центр никогда не рекомендовал соблюдать статус-кво вдоль тридцать восьмой параллели.

Эверетт сделал короткую паузу и оглядел людей за конференц-столом.

– Мы всегда чувствовали, что это – нож, приставленный к горлу очень недоверчивого и воинственного правительства, которое могло пользоваться нашим присутствием там, чтобы отыгрываться на Юге, – продолжил он. – Как доказала недавняя активность Ким Чен Ира, мы не можем пополнять или даже поддерживать тридцатишеститысячные войска, которые уже там находятся. В случае вторжения они стали бы пушечным мясом, но только до того момента, как Южная Корея и НАТО санкционировали бы применение тактического ядерного оружия. Мы считаем, что после смерти Кима нам нужно уловить момент, когда, исторически говоря, северные корейцы будут слушать Запад. Нам нужно будет воспользоваться этим стратегическим моментом, иначе наши попытки вручить им дар будут выглядеть глупо.

Эверетт сел и снова окинул взглядом остальных расположившихся за столом. Похоже, точка зрения военных стала для этих людей легким потрясением. Карл считал такую реакцию обычным ужасом штатских, проистекавшим из их мнения об армии США. Штатские всегда верили, что военные жаждут драки, тогда как большинство из военных хотели лишь мира, но прочного мира, подкрепленного силой, в котором война была бы самым последним средством ведения политики. Не американская армия требовала войны, а штатские.

– Благодарю, капитан, ваше выступление было, без преувеличения, поучительным. Ваша точка зрения должна придать рапорту, который мы подадим президенту, более позитивный оттенок, как и идея проложить путь к переговорам с помощью возвращения праха тысячелетнего генерала, – сказал Комптон. – Я подпишусь и под этим рапортом, и под нашей идеей и передам все президенту в качестве официальных рекомендаций департамента пятьдесят шесть – пятьдесят шесть, касающихся исторических преимуществ данных мер. Благодарю вас, леди и джентльмены. Если на повестке ничего больше нет, думаю, можно…

– Найлз, когда мы вернемся к полевым операциям? Назначены ли новые временные рамки? – спросила Вирджиния Поллок, зная, что все начальники отдела, собравшиеся у стола, хотят услышать ответ на этот вопрос.

Директор департамента поджал губы и провел рукой по редеющим волосам.

– У нас до сих пор всего лишь семьдесят пять процентов персонала, и сокращение университетских исследований в данный момент продолжается из-за напряженной международной обстановки. Поэтому – нет, мы не будем никуда посылать команды департамента еще по меньшей мере три месяца. К сожалению, – сказал он. – На сегодняшний день набор новых людей и тренировка – вот что стоит на повестке дня. Подтягивайте ваших людей в классных комнатах до современного уровня, заставьте молодежь получить научные степени – нам очень скоро понадобятся новые супервизоры во множестве отделов. Мы улестили нашего нового друга из бюджетной комиссии, но некоторое время он будет очень пристально за нами наблюдать.

На этом совещание закончилось. Найлз видел, что начальники отделов расстроены из-за невозможности начать полевые операции, но ничего не мог с этим поделать. Комплексу требовалась реконструкция.

– Капитан Эверетт, можно вас на минутку? – спросил Комптон, складывая стопкой свои заметки и отчеты.

Карл кивнул Вирджинии, которая прошла мимо, а потом придержал большую дверь для Сары Макинтайр, начальницы геологического отдела.

– Вы тоже задержитесь, лейтенант Макинтайр. Прошу вас, садитесь, – сказал Найлз, наконец-то подняв глаза от конференц-стола.

Сняв очки, он бросил их на столешницу и тяжело опустился в кресло. Карл и Сара уселись ближе к середине стола.

– Я думал, рапорт о военных аспектах наших рекомендаций подаст Джек, – сказал Комптон и потер глаза.

Сара Макинтайр бросила быстрый взгляд на Эверетта, который не сводил глаз с начальника.

– Ну, босс, Джек поручил мне ту часть рапорта, которая относится к военной истории. Он решил, что лучше будет, если на совещании буду присутствовать именно я, – объяснил Карл.

– Понятно.

Найлз снова надел очки и посмотрел на миниатюрную Сару, которая почувствовала себе еще более низкой под сердитым взглядом директора. Она не отвела глаз, и в самых уголках губ Комптона появилась улыбка.

– А как насчет вас, лейтенант? Вы заметили что-нибудь необычное в полковнике Коллинзе? – поинтересовался он.

Улыбка на его лице не исчезла.

Сара перевела взгляд с Комптона на Эверетта и решилась:

– Да, сэр, заметила. Джек во многом ведет себя необычно, он стал более скрытным. У него что-то на уме, но он не говорит – что именно.

Однако Найлз никак не прокомментировал эти наблюдения сотрудницы.

– Кто-нибудь из вас знает, почему Джек отправился в Лэнгли, штат Вирджиния, после чего посетил на прошлой неделе здание Национального архива в Вашингтоне? – задал он новый вопрос.

Сара и Карл переглянулись, и их шеф понял: они понятия не имели, что полковник покидал комплекс.

– У вас есть соображения насчет того, где Коллинз находится в данный момент? – спросил директор, переводя взгляд с Карла на Сару.

Ответа не последовало, и Найлз подался вперед.

– Так вот, он там, где бывает каждый день после своего возвращения из Китая, и, откровенно говоря, меня это тревожит.

Уровень семьдесят семь (территория хранилища)

Джек Коллинз сидел в большом хранилище с искусственным увлажнением. За последний час он ни разу не шевельнулся, рассматривая акриловый контейнер, стоявший перед ним на алюминиевом возвышении. По медным трубкам, которые тянулись по углам помещения, подавался прохладный влажный воздух, чтобы содержимое хранилища оставалось в идеальном состоянии при полном безветрии и температуре 72 градуса по Фаренгейту. На настенном мониторе прокручивалось описание артефакта – безмолвно, поскольку Джек убавил звук компьютерной записи. На большом экране высокого разрешения, на который Коллинз не смотрел, шел исторический документальный фильм об Амелии Эрхарт.

В акриловом вместилище, слева от которого сидел в кресле Джек Коллинз, безмолвно покоились останки пропавшей без вести рыжеволосой женщины-авиатора, все еще одетые в коричневый летный костюм, превратившийся со временем в лохмотья.

Тело Амелии Эрхарт продемонстрировали Джеку в самый первый день его пребывания в комплексе Группы «Событие», чтобы уговорить присоединиться к этому сверхсекретному агентству. Коллинз был впечатлен историей обнаружения ее останков на тихоокеанском острове, прежде принадлежавшем Японии, но счел все это делами давно минувших дней. Однако в последнее время история казни Амелии не выходила у Джека из головы. Женщину-авиатора казнили японские военные после того, как она совершила вынужденную посадку на одной из японских тихоокеанских баз перед началом Второй мировой войны. Ее обвинили в том, что она шпионит для президента Рузвельта вместе со своим штурманом, Фредом Нунаном. Оба авиатора были обезглавлены и захоронены, чтобы навечно считаться пропавшими без вести, чтобы все решили, будто они погибли в результате несчастного случая из-за ошибки в навигации.

Джек положил правую руку на акриловый ящик. После своей поездки в Вирджинию Коллинз почему-то находил утешение в пребывании здесь, рядом с Амелией. Через три дня останки Эрхарт отправят отсюда морем на остров Хауленд, лежащий в трех тысячах ярдов от берега, там тело будет возвращено в песок, а потом свершится заранее подготовленное Группой «Событие» и археологическим департаментом университета штата Колорадо новое «обнаружение» ее трупа. Амелию наконец-то встретят дома как героиню, чего она, бесспорно, заслужила. И этот маленький факт беспокоил полковника, поэтому он и приходил сюда каждый день. Выдающаяся женщина не получит признания за то, что совершала по приказанию президента Соединенных Штатов, ее не будут чтить за то, что она была разведчицей во время самого беспокойного периода мировой истории.

Джека раздражала эта ситуация, и под его раздражением скрывалось еще кое-что. Он понимал, в чем тут дело, понимал причину того, что собирается совершить. Он знал, почему сделает это, просто не мог придумать, как его поступок поможет тому, что происходит сейчас в Лэнгли, в штате Вирджиния.

Сморщенный, высохший труп одной из самых знаменитых американок безмолвствовал, не в силах объяснить миру трагические обстоятельства смерти Эрхарт. Коллинз знал, что в его власти предоставить такое объяснение, но, чтобы отдать должное лежащей перед ним изумительной женщине, ему придется предать доверие не только Группы, в которой он работал, но и изменить самому себе… А все потому, что в его личной жизни появились обстоятельства, которые он не мог контролировать после своей вылазки на восток.

Джек сунул руку в карман и вытащил вложенный в пластик клочок бумаги. Воспользовавшись своим допуском члена Группы «Событие» (поскольку департамент 5656 был неофициальным отделением Национального архива), полковник провел кое-какие исследования. А его военный опыт и привычка вооруженных сил Соединенных Штатов фиксировать на бумаге все, от обычных сведений до сверхсекретных, помогли ему обнаружить в Национальном архиве эту крошечную частицу информации. Бумага была частью свидетельства о том, что президент Франклин Рузвельт попросил Амелию Эрхарт пролететь над принадлежащими Японии островами в Тихом океане под предлогом кругосветного перелета. Письмо было от офицера невысокого ранга, служившего в сигнальных войсках военно-морского флота США, и содержало признание, что Амелии тайно передавались некие карты, когда она ненадолго останавливалась в Австралии перед перелетом на Гавайи. Когда вскоре ее тело вернут земле, чтобы его «обнаружили» уполномоченные лица, записка будет найдена, и после сообщений в нынешней прессе последней авантюристке наконец воздадут должное как американской патриотке.

Схожая ситуация повторялась и сейчас, в этот самый момент, но касалась она того, кого Джек очень любил. Вот почему он поможет Амелии вернуться домой героиней, какой ее должны были провозгласить еще годы назад.

Осмотрев бумагу, Коллинз осторожно вынул желтый хрупкий листок из защитного пластика. Полковник знал, что все следует проделать именно таким образом, потому что директор Найлз Комптон был ярым приверженцем того, чтобы департамент с помощью Группы «Событие» никоим образом не изменял, не подменял и не корректировал историю. Он не подпишется под подобным вмешательством.

Но как только Джек встал и посмотрел на мумифицированные останки Эрхарт, зашипела дверь хранилища, и он быстро сунул бумагу обратно в карман. Медленно повернувшись, Коллинз увидел, что на пороге у толстой стальной двери стоит Сара Макинтайр.

– Кажется, я начинаю ревновать, – сказала она, глядя на темный силуэт Джека, застывшего под лампами хранилища.

– Нет, она для меня чуток старовата, – ответил он, повернувшись, чтобы снова посмотреть на труп в акриловом ящике.

– Да, но она в твоем вкусе. Она достигла предела возможного. По-моему, можно сказать, что она была настоящим мужчиной.

Коллинз улыбнулся и повернулся к Саре:

– Пожалуй, она похожа на кое-кого, кого я знаю… Вообще-то, даже на двоих.

– Джек, какого черта ты тут делаешь? – спросила его собеседница, не уловив смысла множественного числа в странном высказывании мужчины.

Полковник не ответил. Он только улыбнулся маленькой девушке-геологу и пожал плечами.

– Как ты узнала, где я? – ответил он вопросом на вопрос.

– Директор, Джек. Он там, за дверью хранилища, и хочет с тобой поговорить. Он знает, что ты бываешь тут каждый божий день, и сказал что-то насчет твоей тайной поездки в Лэнгли, а потом – недолгом визите в Национальный архив Вашингтона. Почему ты не рассказал мне об этом?

– С этим я должен справиться сам, и тебе придется держаться в стороне от этого дела. А теперь скажи Найлзу, что он может войти. Он заслуживает шанса взять меня в оборот.

Сара сглотнула, бросила последний взгляд на Джека, повернулась и вышла из скудно освещенного хранилища.

Коллинз не мог объяснить то, чего и сам не совсем понимал, и ему это крайне не нравилось. Если они с Сарой собирались сблизиться еще больше, ей нужно было знать все, что касалось его личной жизни.

Джек поднял глаза, когда через порог хранилища шагнул Найлз Комптон. Директор все еще был в белой рубашке с закатанными до локтей рукавами и держал руки в карманах. Как обычно, он выглядел усталым и вымотанным. Огни тускло отсвечивали от его лысеющей головы.

– Здравствуйте, полковник.

– Господин директор, – отозвался Джек, шагнув вперед.

– Полков…

Комптон уставился на Джека и замолчал. Они работали вместе уже три года, и он понимал: пора покончить с формальностями.

– Джек, ты собираешься рассказать мне, что происходит?

– У тебя столько же такта, сколько линкоров может уместиться в пруду, Найлз.

– По-моему, ты должен прямо выложить, что у тебя на уме. Согласен?

– И тогда мир станет лучше. Отвечая на твой вопрос – я не знаю, что сказать. С одной стороны, это личное дело, с другой – профессиональное.

– Ты нам… – Найлз замолчал и решил начать по-другому: – Ты мне нужен, Джек. В мире царит хаос, наша страна ненамного отстает от мира, и, откровенно говоря, этот департамент видел и лучшие дни. Если бы за последние три года тут не было тебя, мы бы просто полностью его потеряли. Что-то отвлекает тебя от исполнения обязанностей. Думаю, после стольких лет работы ты заслужил право, чтобы тебе доверяли.

– Спасибо, Найлз.

Комптон подошел к акриловому вместилищу и заглянул внутрь. Как и Джек несколько мгновений назад, он положил руку на крышку и улыбнулся.

– Я буду скучать по ней, когда ее увезут. – Директор поднял взгляд, и его глаза встретились с голубыми глазами Джека. – Очевидно, ты тоже.

Коллинз не ответил, не сводя глаз с начальника. Потом он медленно сунул руку в карман и вытащил расписку департамента связи военно-морского министерства США. Закрыв глаза, он протянул бумагу Найлзу.

– А, исчезнувшее из архива секретное сообщение. Я гадал, когда же ты мне о нем расскажешь.

– Ты знал? – спросил Джек.

Он не слишком удивился. А потом быстро сообразил, откуда у босса была эта информация:

– Понятно, Пит и «Европа».

– Чертов компьютер знает о том, что таится в национальных архивах, больше, чем люди, составляющие тамошние каталоги. Да, Пит узнал об этом спустя два часа после того, как ты покинул Вашингтон.

Найлз развернул бумагу и просмотрел.

– Мы могли бы поговорить об этом, Джек, – вздохнул он.

– Я даже не знаю, почему я так поступил.

Похоже, Коллинз собирался сказать еще что-то, но передумал и только покачал головой.

Комптон улыбнулся.

– Я не такой уж буквоед, как все думают. Я сам совершал порядочные глупости. Знаешь, однажды, когда у нас была целехонькая гробница Чингисхана… Я тогда заведовал компьютерным залом, задолго до того, как сенатор Ли сделал меня главой всего департамента… В общем, я снял наблюдение над хранилищем, надел шапку Чингисхана и принялся размахивать его мечом, сражаясь со всеми силами ада.

Джек невольно улыбнулся, представив себе сцену, которую описал Комптон. Маленький лысеющий умник-компьютерщик в меховой шапке рубит воздух мечом человека, едва не завоевавшего три четверти земного шара.

– В общем, меня застал на месте преступления не кто иной, как сам сенатор, устроивший для директора бюджетно-контрольного управления экскурсию по хранилищам.

– Должно быть, это сделало твой день незабываемым.

Найлз улыбнулся воспоминаниям.

– Да, три недели под домашним арестом в моей комнате на восьмом уровне и занесение дисциплинарного взыскания в личное дело.

Комптон повернулся и посмотрел на Джека, все еще улыбаясь:

– Знаешь, что сделал старик?

– Понятия не имею, Найлз! Что же он сделал?

– В следующем месяце он повысил меня до главы отдела вычислительной техники и в тот же день разрешил мне перевезти останки Чингисхана обратно в Монголию и перезахоронить их. То была моя первая и единственная полевая экспедиция.

Джек с улыбкой кивнул. Честно говоря, он не понимал, зачем директор рассказал ему эту историю, но теперь Найлз Комптон предстал перед ним в куда более человечном свете. Директор тоже кивнул, слегка похлопал по акриловому ящику и посмотрел на останки Амелии Эрхарт, вероятно, в последний раз.

– Сенатор Ли повысил меня потому, что в тот день ему стало ясно: у меня есть воображение. Он сказал, что это было решающим фактором в передаче под мое начало отдела вычислительной техники. Он сказал, что руководителю без воображения никак нельзя.

Директор посмотрел в глаза полковнику и подытожил:

– Иногда я ненавижу историю, Джек. Во многих случаях она несправедлива.

Найлз положил секретное послание от департамента военно-морских сил на крышку ящика и толкнул бумагу в сторону Коллинза.

– Только спрячь эти приказы на ее останках не в самом очевидном месте.

Коллинз перевел взгляд с письма на босса и кивнул.

– А теперь, Джек, не хочешь ли ты сообщить, почему замкнулся и почему навестил свою сестру в ЦРУ? Сестру, которую не упомянул в списке родственников в своем личном деле?

– Откуда, дьявол побери, ты об этом узнал?! – подпрыгнул на месте полковник.

– Просто так уж вышло, что у меня есть лучший друг в должности президента Соединенных Штатов. Он не разрешил бы директору в Лэнгли использовать одного из моих людей, не проинформировав об этом из вежливости меня. Я согласился позволить тебе сотрудничать с ними по одной простой причине: тебе известно, что на уме у твоей сестры.

– Директор ЦРУ рассказал президенту?

– Твоя сестра и операция, которой она в настоящее время занята, – вот причина твоей заинтересованности в том, чтобы Амелия получила заслуженную награду. Верно?

Удивившись, что Найлз знает о том, что происходит в его жизни, Джек решил выложить все насчет сестры и ситуации, в которую она попала. На это ушло полчаса, но, выговорившись, Коллинз почувствовал себя лучше.

Комптон молча выслушал его, после чего встал и отвернулся. Он вроде бы уже собрался уходить, как вдруг снова повернулся к полковнику Коллинзу:

– Держи меня в курсе насчет сестры, Джек. – Директор улыбнулся. – И, между прочим, в твоем личном деле будет зафиксировано письменное взыскание за кражу национальных ценностей. Я поступлю с тобой точно так же, как сенатор поступил со мной.

Комптон круто развернулся, шагнул через высокий порог хранилища и исчез в коридоре с массивными сводами.

Джек Коллинз улыбнулся от души впервые с тех пор, как услышал, что затевает его младшая сестра. Потом он медленно и осторожно приподнял крышку контейнера с останками Эрхарт и вернул военно-морское секретное послание и правильную историческую перспективу туда, где им надлежало быть.

Монреаль, Канада. Два дня спустя

Взятая напрокат «Ауди» уже два часа стояла перед большими чугунными воротами, за которыми находилось одно из самых знаменитых строений Монреаля. Поместье было старым, как сама Канада, и историки заявляли, что его спроектировал сам маркиз Луи-Жозеф де Монкальм, командующий всеми североамериканскими французскими войсками. Дескать, это произошло во время борьбы его страны с Британской империей за контроль над Америкой во времена франко-индейской войны 1754–1763 годов. Но девушка, сидевшая в арендованной машине, лучше знала историю этого здания. Она провела собственные исследования и выяснила, что поместье построили только спустя пять лет после смерти маркиза, – доказательства этого хранились в архивах ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния. А французские канадцы просто пустили слух о здании, чтобы приманить в свой город доллары туристов.

Сидевший на месте водителя мужчина опустил бинокль и высунулся из машины. Стоял теплый весенний день.

– Знаешь, мы торчим здесь, как пугало на огороде. Я имею в виду – кто угодно может выглянуть из любого из этих двухсот позолоченных окон и увидеть нас, – сказал он пассажирке.

Темноволосая девушка не ответила. Она молча наблюдала за домом в конце длинной подъездной дорожки в сотне ярдов от машины, не сводя голубых глаз с фасада особняка, а потом повернулась вправо и посмотрела через окно автомобиля на город, до которого было почти десять миль. В той стороне виднелось несколько столбов дыма: беспорядки продолжались, но, похоже, канадское правительство по большей части справилось с протестами и актами насилия, сопровождавшими выступления за независимость франкоговорящих канадцев.

– Здесь становится все беспокойнее, – пробормотала она.

– Может, нам следует…

– Мы не двинемся с этого места.

Девушка наконец удостоила водителя взглядом. У нее были мягкие черты лица, и она говорила со своим старшим партнером тоном учительницы, наставляющей ученика-тугодума, хотя напарник служил в агентстве куда дольше нее.

– Мне плевать, видят ли они нас, мистер Эванс. Им нужно знать, что за ними наблюдают и что их старые грехи не прощены – по крайней мере Соединенными Штатами, – добавила она.

Мужчина знал, что его молодая спутница по имени Линн Симпсон устала. Она прилетела в Монреаль всего шесть часов тому назад и чувствовала себя не в своей тарелке. Эванс лишь надеялся, что глава северо-восточного оперативного отделения не ошибается в своих суждениях. Он знал так же хорошо, как и Симпсон, что двое мужчин, находящиеся сейчас в доме, – самые безжалостные убийцы, которые когда-либо работали в прежнем КГБ. Данная операция стала возможна лишь благодаря анонимному сообщению и пакету, доставленному в отдел Линн: сообщение и пакет вытащили эту чудо-девочку, вундеркинда агентства, из упомянутого отдела в Лэнгли.

Хотя Симпсон и устала, она видела сидевшего рядом с ней человека насквозь. Он знал ее репутацию – впечатляющую для столь юной девушки – и понимал, что ей безразлично его мнение. Она разыгрывала собственную игру и делала это хорошо.

– Автомобиль приближается со стороны Тен-стрит, за ним следует автофургон, – прозвучал голос в наушниках обоих агентов.

– Спасибо, группа два. Мы их ожидали, – сказала Линн в микрофон, прицепленный под воротником ее пиджака.

– Кто они такие? – спросил Эванс, взглянув сперва на сидящую рядом красавицу, а потом – в зеркало заднего вида.

– КСРБ, – ответила она, взяв у него полевой бинокль и посмотрев через окуляры на дом.

– Зачем мы привлекаем канадскую службу безопасности, если просто наблюдаем, чтобы убедиться, что они действительно в доме? У нас нет ничего на Деоновича и Сагли. По крайней мере, нет ордеров.

– Уж извините, что вас не проинформировали обо всем, проходившем через мой отдел, агент Эванс. В данную минуту местные власти знают, что эти двое прилетели в Канаду по фальшивым паспортам. И благодаря анонимным источникам мы знаем, что они появляются в Сиэтле с теми же фальшивыми документами. А теперь… Полагаю, вы вооружены?

– Оружие в бардачке. Оно мне понадобится? – спросил мужчина.

Ему не нравилось, какой оборот принимают дела.

Агент Линн Симпсон опустила бинокль и не глядя протянула его Эвансу. Не отрывая взгляда от дома, она открыла бардачок, нашла там девятимиллиметровый «Глок» и тоже передала его агенту.

– Надеюсь, вы все еще удовлетворительно им владеете? – спросила она, и впервые за все утро на ее губах появился намек на улыбку. – Шучу, Эванс, шучу! Просто держите его под рукой. Я не смогла провезти сюда свое оружие.

– Погодите, разве вы прилетели не на служебном самолете?

– На гражданском, – сказала девушка, открыв дверцу машины. Но прежде, чем вылезти, она оглянулась. – Мне нужны были полетные мили.

Эванс наблюдал, как она закрыла дверцу и подошла к задней части арендованной «Ауди». В этот момент к ним подъехали еще один автомобиль и фургон. Водитель закрыл глаза и выругался, только теперь поняв, что помощница заместителя директора не имеет никаких полномочий от агентства. Эванс вставил обойму в девятимиллиметровый «Глок», убедился, что он стоит на предохранителе, и открыл дверцу со своей стороны.

– Я знаю, о чем вы думаете, Эванс, и – да, заместитель директора разведки знает, что мы здесь. Она заставила меня связаться с КСРБ и дать им знать, что мы будем в этой стране. Вскоре к нам присоединится глава монреальского отделения контрразведки и поприветствует нас.

Линн посмотрела на коллегу поверх крыши «Ауди» и покачала головой. Агенты постарше превращались в таких параноиков, боясь, что кто-нибудь умыкнет пенсию прямо у них из-под носа! Большинство из них уже отказывались рисковать…

Машина канадского правительства остановилась, с пассажирского места вылез крупный лысеющий мужчина и с улыбкой протянул Линн руку.

– А я-то думал, начальство на «Ферме» теперь лучше присматривает за тобой! – сказал этот человек, пожимая ручку куда более миниатюрной американке.

– Привет, Панчи, как жена и детишки?

Джонатан Александер по прозвищу Панчи прошел выучку в органах британской контрразведки, «МИ-5», и был одним из лучших оперативных работников, которых Симпсон когда-либо знала. Именно благодаря ему за последние два года была ликвидирована самая большая террористическая организация на североамериканском континенте, и он держал ключи от камер более ста двенадцати врагов Запада. Сейчас он считался в Канаде самым популярным человеком месяца, если не года.

– Мои детишки – сплошь анархисты, а жена по-прежнему злая, как змея, – ответил он, выпустив маленькую ручку Линн.

Затем Александер окинул взглядом хорошенькую американку и напоследок заглянул ей в глаза:

– Наверное, большинство моих детей сейчас в центре города, бузят вместе с остальными психами по поводу независимости от Оттавы. Как твой брат? Я не видел его несколько лет. Черт, я даже ничего о нем не слышал, а в нашем деле это о многом говорит! Надеюсь, правительство Штатов не закопало его слишком глубоко после того маленького инцидента в армии?

– Понятия не имею. Если бы он умер, мать наверняка бы об этом упомянула, – пожала плечами мисс Симпсон.

Джонатан ощутил гнев за вежливым выражением лица Линн, небрежно обронившей эти слова, и решил проявить настойчивость. «Может, вытяну что-нибудь для рапорта», – подумал он.

– Вижу, тебя все еще раздражает упоминание о брате, – сказал он осторожно.

Девушка в упор посмотрела на высокого канадца, слегка склонила голову к плечу и приподняла левую бровь.

– Ладно, не буду, не буду, – пошел мужчина на попятную.

Он знал, что трения между братом и сестрой возникли из-за карьеры, которую выбрала Линн. Его старого друга не радовало, что младшая сестренка решила служить в разведке.

Александер откашлялся и посмотрел на дворец.

– А теперь скажи-ка – вы же стоите перед Шато-Лорье не потому, что в начале туристического сезона тут сдаются комнаты по цене второго класса? Итак, что вы делаете на Великом белом Севере, агент Симпсон?

– Григорий Деонович и Дмитрий Сагли, – ответила его собеседница, в упор глядя на офицера канадской разведки строгими голубыми глазами.

Весь юмор и доброжелательность Панчи как рукой сняло. Джонатан посмотрел на Линн, быстро повернулся к огромному дому и, не сводя глаз со здания, жестом велел своим людям вылезти из автомобиля и фургона.

– Я так понимаю, об их прибытии вы узнали от осведомителя из моей страны?

– Давай забудем про территориальность, Панчи. Меня проинформировали анонимно, и я тут же позвонила вашим людям.

Александер бесцеремонно отобрал бинокль у агента Эванса и посмотрел на дворец, заставив напарника Линн сердито уставиться на высокого канадца.

– Ты уверена, что это те самые кровожадные ублюдки? – спросил Панчи у девушки.

– Они даже не потрудились изменить внешность, проходя через аэропорт. Как будто хотели, чтобы их увидели.

Александер опустил бинокль и пристально посмотрел на Линн.

– А ведь они знали, что тебе обязательно сообщат. И с тобой они мечтают схватиться больше, чем с любым другим человеком в целом мире.

– Я что-то упустил? – вмешался в разговор Эванс.

– Да. Насколько я знаю вашего босса, вы упустили всё. Двое людей славянского происхождения, которые сейчас находятся в этом доме, значатся в базах всех западных разведслужб, и на каждого из них заведено дело толщиной больше фута. Где-то в этих рапортах вы найдете и упоминания о вашей мисс Симпсон. Она выслеживала их с того самого момента, как ее назначили на нынешнюю должность. Эти русские вдвоем убили пятерых американцев, шестерых британцев, одного новозеландца, трех немцев и двух сотрудников канадской разведки. И все это уже после того, как перестали работать в КГБ.

– Так чем же они с тех пор занимались? – спросил Эванс, переводя взгляд с Александера на Линн.

– Ты что, не вводишь своих оперативников в курс дела? – спросил Джонатан, бросив на мисс Симпсон холодный взгляд. – Они сообща возглавляют самый большой преступный синдикат в России. Вот что в наши дни означает «удалиться от дел» для бывших сотрудников КГБ. Последнее, что я о них слышал, – это что они распространили свою деятельность на Украину и Казахстан. Вот почему меня так заботит то, что они явились сюда, где у них нет спецслужб или полиции. Кроме того, здесь у нас и без того волнения, и, если страсти не улягутся, может произойти государственный переворот. Так что их пребывание тут – просто мор и чума.

Александер снова поднял бинокль, чтобы понаблюдать за домом.

– Я не ошибусь, если предположу, что ФБР и даже твой собственный директор не знает, что ты и твои парни в Канаде?

– Моя непосредственная начальница решила, что мы сами можем позаботиться об этом деле, Панчи, не впутывая боссов обоих наших агентств. Если бы всему этому дали законный ход, на это ушло бы слишком много времени. Поскольку тут такое творится, мы решили, что лучше будет не высовываться. Послушай, Сагли и Деонович не зря явились сюда. Какая бы причина ни привела их в Канаду, уже одно то, что они находятся в замке без приглашения, у нас в Штатах называется «резонным основанием» для предъявления обвинения, – объяснила девушка.

– Мне тут попался туманный рапорт вашего бюро госбезопасности, где говорится, что эти два маньяка, возможно, наконец, доигрались до того, что русские начали действовать против них. Похоже, российские власти заставил насторожиться неофициальный ход кого-то из американской разведки, предъявившего улики насчет причастности Сагли и Деоновича к убийствам. Так что эти двое, возможно, появились здесь в результате того сообщения. Может статься, они наконец-то в бегах. Вы не знаете, кто мог послать русским властям информацию, агент Симпсон?

Линн мгновение смотрела Александеру в глаза, после чего кивнула в сторону дворца:

– А теперь скажи мне, Панчи, что в этом чудовищном доме могло заставить парочку гангстеров рискнуть появиться на континенте, где в случае поимки их немедленно, бесцеремонно, без лишних разбирательств повесят?

Бинокль снова опустился, и Джонатан глубоко вдохнул. Да, он так и думал: именно Линн послала сообщение московским властям.

– Ничего нового, просто антиквариат для туристов, над которым можно ахать и охать. Возможно… Эй, Фуке! – крикнул он, повернувшись к десятку людей, которых привез с собой.

– Да, сэр, – отозвался один из них, человек с сильным франко-канадским акцентом.

Повесив через плечо автоматическую винтовку, он оставил остальных канадских агентов и подошел в Александеру.

– В этом дворце, кажется, остановилась какая-то передвижная выставка на тему истории золотопромышленности? – спросил у него Джонатан.

– Вообще-то да. Мы получили детальный отчет, касающийся охраны этой выставки. Там нет ничего важного, поэтому мы не стали присоединяться. Просто какое-то старое приисковое оборудование, письма домой женам горняков, всякие такие штуки. Относятся к концу прошлого – началу этого столетия.

– Шутите? Зачем двум убийцам интересоваться такими вещами? – удивилась Линн.

Александер кивнул своему человеку, отсылая его обратно к канадской «Команде-А».

– Их не должно интересовать ничто из того, о чем он сказал. И это само по себе меня тревожит, – вздохнул он еще раз.

Линн повернулась, сунула голову в арендованную машину, взяла с сиденья папку и протянула ее Джонатану:

– Это прислало наше местное отделение в Сиэтле. Они «одолжили» документы в тамошнем полицейском управлении.

Александер открыл папку и первым делом увидел фотографию места преступления. Старик, растянувшийся на кровати. В голове и правом боку у него зияют пулевые раны. Кровать, на которой он лежит, пропиталась кровью. Джонатан перевернул страницу и посмотрел на вторую фотографию, сделанную полицией Сиэтла. Этот снимок куда сильнее выбивал из равновесия. Двенадцать человек, связанных, с кляпами во рту, каждого расстреляли и положили на пол кружком, головами в центр, ногами наружу.

– Круг жертв, без сомнений, доказывает, что это дело рук Деоновича и Сагли. Такой круг – их визитная карточка. Голова к голове, именно так они всегда оставляют свои жертвы. Символ завершенности. Во всяком случае, так говорят наши психологи, – рассказала Симпсон.

– А третье фото? – спросил Александер.

Перевернув страницу, он увидел четкий снимок Сагли и Деоновича. Ясно были видны длинный «конский хвост» Сагли и характерная короткая стрижка Деоновича. Бросалась в глаза разница в росте между ними: Деонович башней возвышался над низкорослым Сагли.

– Этот снимок, сделанный в аэропорту Сиэтл-Такома, прислал мне тот самый анонимный источник, о котором я упомянула. Мы пришли к выводу, что их сфотографировали сразу после прибытия в страну, – ответила девушка.

– «Анонимный источник» – звучит, мягко говоря, тревожно, – сказал Александер, переводя взгляд с фотографии на Линн.

– Это может быть кто угодно – ФБР или даже полиция Сиэтла. Непохоже, что эти двое стесняются фотографироваться, – все правоохранительные органы на планете знают о них.

Панчи закрыл папку и швырнул ее в салон машины Линн. Поджав губы, высокий канадец задумчиво склонил голову.

– У меня шерсть встает дыбом на загривке, агент Симпсон, – заговорил он и поднял руку, когда Линн начала было что-то отвечать ему. – Странно все это. Они знают, что их ничего не стоит схватить, когда они путешествуют. И тебе невесть от кого приходит их фото? Ты и твоя непосредственная начальница хотя бы задумались, что это может оказаться ловушкой? Я имею в виду – дворец стоит в стороне от всего и вся, на открытом месте. Нет, тут что-то не так, и твоя руководительница должна это понимать.

– А зачем им нужно было делать это? – спросила девушка, показав на фотографию убитого Серты. – Они убили старика в Сиэтле, этого Валерия Серту, очевидно, потомка русского, убили всю его прислугу – зачем? Да, они безжалостные убийцы, Панчи, но это просто не в их стиле.

– Ты эксперт по тому, чтобы закрывать глаза на очевидное. Но вот что я скажу: вообще-то неважно, зачем и почему они пошли на эти убийства. Они здесь, и они не покинут канадскую землю.

Александер повернулся к своим агентам и крикнул:

– Разбейтесь по двое, парни! Прикройте всю позицию. А здесь мне нужно еще больше людей! Снабдите всех описанием Деоновича и Сагли и пускайте оружие в ход на поражение, если опознаете их наверняка. Стреляйте без колебаний!

– Панчи, агентству хотелось бы, если возможно, получить их живыми. Они должны ответить на множество вопросов, – сказала Линн, следуя за Джонатаном к его машине.

– Послушайте, агент Симпсон, – ответил канадец, принимая очень официальный вид. – Вы мне нравитесь, и я чертовски уважаю вашу семью, но вы находитесь не на своей территории, а на чужой земле. Ваше высшее начальство даже не знает, что вы здесь, знает только помощница директора вашей разведки. Если хотите и дальше участвовать в операции, позвольте мне самому справиться с делом. Если не хотите – возвращайтесь в машину и езжайте либо в аэропорт, либо в американское консульство.

– Но ты же знаешь, что эти парни – мои, Панчи! Я собирала на них улики с тысяча девятьсот семьдесят восьмого года.

– Да, знаю, и они тоже это знают.

Александер длинно выдохнул, стараясь успокоиться, и продолжил:

– Они знают о тебе столько же, сколько ты знаешь о них. Тебе грозит опасность уже потому, что ты здесь. И ты не просто подвергаешь риску себя, но и ставишь под удар всю операцию. Тебе стоило провернуть все по телефону из Лэнгли.

Канадец посмотрел на Симпсон и увидел на ее лице разочарование и досаду.

– И нечего так на меня смотреть! – вспыхнул он. – Твой брат тоже всегда пробовал на мне эти штучки. Но поверь, девчушка, ты – не он. Ты и твоя команда… Нет, только вы двое – вы сейчас просто наблюдаете за нами. Наблюдаете, и ничего больше!

– Но послушай…

Линн не договорила.

Дворец потряс взрыв, настолько мощный, что у двух машин и автофургона в сотне ярдов от здания треснули ветровые стекла. Всех сбило с ног взрывной волной. Огненный шар и обломки взметнулись высоко вверх, и Линн с Эвансом и Александером упали на землю и поползли на четвереньках, чтобы спрятаться за арендованной машиной. Вскоре вниз посыпались камни, куски известки и горящие деревяшки. Люди Джонатана вместе со своим снаряжением попадали на дорогу, когда на них дождем обрушились обломки массивного особняка. Сквозь грохот и хаос послышался первый треск открывшего огонь автомата.

– Что за черт?! – закричал Эванс.

Он прикрыл руками голову, когда несколько пуль врезалось в заднее крыло «Ауди».

И тут Линн услышала резкий вой вертолета «Белл Рейнджер», идущего на бреющем полете.

Фургон вдруг взорвался с разрывающим уши грохотом. Полыхнул огонь, и ударил такой ураган, что Александера швырнуло на американцев. Всех троих вытолкнуло из-под прикрытия ударной волной от разлетевшегося на куски фургона. Автоматические винтовки продолжали палить из обеих открытых дверей вертолета: убийцы точно и беспощадно расстреливали тринадцать распростертых на земле людей. Линн выкатилась из-под Джонатана и взглянула вверх как раз в тот миг, когда несколько горящих деревянных обломков ударили в единственный винт «Рейнджера» высоко над ее головой. Винт стряхнул обломки, вертолет вышел из опасной зоны и продолжил обстрел. Симпсон поняла: что бы ни случилось во дворце, это было не так важно по сравнению с убийственным налетом. Русские знали, где находятся их враги, и всеми силами пытались их прикончить.

– Нам нужно…

Александер привстал на колени, вытащил оружие, но внезапно пуля, угодившая в плечо, опрокинула мужчину на спину. Линн увидела, как Панчи крепко ударился головой об асфальт. Эванс взвизгнул, и в тот же миг девушку забрызгало его кровью. Почти не думая, она протянула руку, схватила девятимиллиметровый «Глок» и стала быстро перекатываться, пока окаймлявший тротуар высокий бордюр не остановил ее движение. Сквозь дикий шум она слышала приближающийся вой сирен.

– Ублюдки! – завопила мисс Симпсон, быстро прицелилась и выстрелила в брюхо «Белл Рейнджера».

Маленькие пули пробили дыры в алюминиевом днище, но толку от этого не было никакого. Линн быстро разрядила «Глок», но добилась лишь того, что в полу вертолета прибавилось вентиляции.

Люди из КСРБ быстро пали жертвами убийственного огня сверху, и тут позади горящего фургона, визжа покрышками, затормозили две монреальских полицейских патрульных машины. Симпсон тщетно пыталась предупредить патрульных, выскочивших из машин, но за треском выстрелов ее никто не услышал. Двое полицейских так и не поняли, в чем дело, когда их изрешетили пули.

Девушка завопила в микрофон, все еще прицепленный к воротнику, чтобы группа наблюдения, расположившаяся в дальнем конце улицы, прикрыла их огнем.

Внезапно она поняла, что стрельба сверху прекратилась и слышен только шум лопастей нависшего над улицей вертолета. Линн посмотрела вверх сквозь дым и пыль – «Рейнджер» медленно летел прочь. Но воющий звук двигателя не отдалился вместе с ним, и, проводив взглядом вертолет-убийцу, мисс Симпсон только теперь заметила еще один: изготовленный во Франции многоцелевой «Аэроспасьяль Газель». Второй вертолет начал быстро опускаться на затянутую дымом, разгромленную улицу.

Линн поднялась на колени, а потом встала и побежала, поняв, что нападение еще не закончилось. Спотыкаясь, она миновала горящий фургон, но «Газель» нырнула вниз, окатив девушку пылью, поднятой могучим трехлопастным винтом. Она не смогла больше сопротивляться силе этого урагана и упала. Правда, затем мисс Симпсон попыталась встать, но упала снова, когда вертолет опустился еще ниже.

Потом «Газель» тяжело села на улицу. Лыжи вертолета разминулись с головой Симпсон всего на пять футов. Линн прикрыла голову руками и подумала, что это конец. Она перевернулась и стала беспомощно искать глазами оружие кого-нибудь из погибших канадцев, но вдруг почувствовала, что кто-то схватил ее. Девушка попыталась бороться, но удар в лицо ошеломил ее так, что она едва смогла двигаться.

Линн Симпсон ощутила, как кровь течет из глубокой ссадины на нижней губе, поняла, что ее вздергивают куда-то вверх две пары рук. Сквозь шум и боль она увидела чье-то лицо, надвинувшееся на нее из клубов дыма и пыли.

– Да, можно было догадаться. Агент Симпсон. Что ж, если вы отправитесь с нами, транспорт ждет, – услышала она мужской голос.

Линн собралась с силами и плюнула как можно дальше в сторону темноволосого Дмитрия Сагли. Кровь попала на кожаную куртку невысокого мужчины, а он с ухмылкой тыльной стороной правой руки ударил девушку по лицу, разозлив ее еще больше. Но она по-прежнему ничего не могла поделать.

– Вы, американцы, всегда любили выражение «убить одним камнем двух птиц», – сказал Сагли.

Затем русский убийца из бывшего КГБ посмотрел на мертвых канадских агентов и улыбнулся:

– Теперь мы ухитрились одним камнем убить целую стаю канадских гусей и поймать одну американскую певчую птичку.

Дмитрий посмотрел, как Линн запихивают в ожидающую «Газель», и покачал головой, удивляясь тому, насколько поглупел Запад. Здесь думают, что все вертится вокруг мертвой идеологии времен холодной войны, и это делает их поступки предсказуемыми. Для бывших кагэбэшников правила игры изменились, а Запад за этим просто не поспел. Теперь все дело было в личной власти, а не в идеологии.

Сагли повернулся к вертолету – и увидел, что в нескольких футах от него шевельнулся Панчи Александер. Русский медленно подошел к распростертому канадскому агенту, поставил ногу ему на затылок и навел на него тот самый автоматический пистолет, из которого убил Серту в Сиэтле. Он с улыбкой взглянул на Линн Симпсон, будто хотел удостовериться, что та все видит, и трижды выстрелил Александеру в спину.

После этого Сагли двинулся к «Газели», убрав оружие и на ходу застегивая куртку.

«Газель» поднялась над улицей, оставив внизу трех мертвых американских оперативников и одиннадцать канадцев – такого массового убийства сотрудников западных спецслужб еще не случалось.

«Белл Рейнджер» вскоре догнал французский вертолет, и они вместе двинулись к границе, направляясь на юг, к Нью-Йорку.

Лэнгли, Вирджиния

Заместитель директора по разведке, пятидесятидвухлетняя Нэнси Гроган, опустилась в одно из двух кресел, стоявших возле директорского стола, и Хэрмон Истербрук, взглянув на нее, положил на край стола папку с красной каймой. Нэнси бросила взгляд влево, на заместителя директора по операциям Стэна Розена, и быстро ему кивнула, но Розен не соизволил ответить на приветствие. Гроган не обратила внимания на его оскорбительное поведение: она прислушивалась к телефонному разговору, хотя могла слышать только одного из собеседников.

– Да, сэр, мы отошлем вам полный отчет, как только сумеем собрать информацию. Да, господин президент, отчет будет исчерпывающим.

Повесив трубку, директор еще мгновение не снимал с нее руку, словно обдумывая слова, которые готовился произнести. Потом он слегка улыбнулся, но одними губами – веселье не коснулось его глаз – и в упор посмотрел на Гроган.

– Нет необходимости сообщать, что я говорил с президентом. Можете догадаться, что у него на уме нынче утром? – поинтересовался он.

– Инцидент в Монреале – таково мое предположение, и, ручаюсь, верное… – ответил Розен.

– Я спрашиваю Нэнси, Стэн, – перебил Истербрук, не отрывая взгляда от женщины.

– Я беру на себя всю ответственность за случившееся, – заявила мисс Гроган. – Симпсон была там с моего ведома.

– Вместе с тремя моими оперативниками, которые теперь мертвы, – сказал Стэн Розен, гневно уставившись на коллегу.

– Послушайте, если бы мы ожидали, что там намечается нечто большее, нежели обычное наблюдение, мы бы послали туда все силы. Но один анонимный осведомитель дал нам знать, что Сагли и Деонович находятся в Канаде. У нас не было никаких доказательств, что это вообще они, кроме зернистой фотографии. Поэтому Линн спросила, можно ли ей туда отправиться и все разведать. Она сделала это, четко следуя правилам, прошла все официальные инстанции…

– И в результате команда канадских оперативников из КСРБ стерта с лица земли, американка, отвечающая за северо-восточное отделение нашей разведки, похищена и трое моих людей убиты, – перебил ее Стэн.

Заместитель директора на миг опустила голову, но взяла себя в руки.

– Линн – самый умный человек в моем отделе. Черт, она с легкостью подменяет меня и соображает лучше, чем все остальные здесь, на Ферме! Вы это знаете. В этом деле есть нечто большее, нежели просто Сагли и его дружок, явившиеся за украденным добром.

– Объяснитесь, – сказал Истербрук, жестом велев Розену помолчать.

– Мы даже не знаем, что они делали в Канаде, – начала объяснять Нэнси. – А массовое убийство в Сиэтле? Власти Сиэтла говорят, что возможным мотивом был грабеж, но в данный момент не сообщают, пропало ли что-нибудь из апартаментов русского. А после этого Сагли и Деонович вламываются в здание, считающееся в Монреале музеем, – и снова ради ограбления? Как я уже сказала, это не их стиль. Есть что-то, чего мы в данный момент не знаем.

– Насколько я понимаю, ваша сотрудница больше трех лет отравляла жизнь Сагли и Деоновичу, – сказал Розен. – По крайней мере, с тех пор как я поручил ей это после ее службы в Афганистане. Дьявол, возможно, как раз из-за нее они сейчас в бегах. Еще того хуже – русские знали, что именно она не дает им спокойно жить. А теперь объясните мне – это дело мести или нечто другое? Чтобы знать, как действовать, надо понимать сложившуюся ситуацию.

Директор кивнул.

– Стэн привел веский довод, – сказал он, пристально наблюдая за Гроган, чтобы уловить ее реакцию.

Нэнси, приподняв бровь, повернулась к своему коллеге:

– Все верно. В кои-то веки у меня в отделе появился человек, способный справиться с такой специфической работой. Линн вцепилась в этих двоих зубами и когтями. Их разыскивают у нас за убийство федеральных агентов, в том числе и наших людей. Куда бы эта парочка ни отправлялась – в Москву, в Киев, даже в Курдистан, – Линн приставляла к русским слежку. Она отравляла им жизнь, давая понять их возможным клиентам и партнерам, что дни их почти сочтены. В конце концов – и об этом говорится в моем ежемесячном ведомственном отчете – она получила от меня полномочия переслать русской разведке сведения об их деятельности. Сведения включали в себя информацию о том, что в Москве они убили кое-каких политиканов, которых полагали опасными для своих незаконных операций. В конце концов новый президент России дал этим уликам ход и парочке пришлось удирать.

– И теперь ваша чудо-девочка в их руках. Это должно заставить меня почувствовать себя лучше? – спросил Розен, тоже посмотрев на женщину и приподняв бровь.

– Неуместное замечание, Стэн, – сказал Хэрмон. – Мне нужно, чтобы вы оба сообща работали над этим делом. Канадский премьер-министр только что угрожал президенту публичным раскрытием. Мы должны взять ситуацию хоть под какой-то контроль и найти ответы на вопросы, для чего придется работать с полной отдачей.

– Хотя мне совершенно не нравится, как все обернулось, – проговорил Розен, – но, по-моему, премьер-министр блефует. Его люди тоже там были, так что же он может сказать? Что он не в курсе, чем занимается его разведка? Кроме того, у него там протестуют сепаратисты, в Монреале он имеет дело с открытым бунтом, а случившееся может только добавить ему проблем с франкоговорящими провинциями.

– Как дела у их парня? – спросил Истербрук.

– Джон Александер – крепкий орешек, – ответила мисс Гроган. – Как я уже сообщала в нескольких отчетах, он – один из хороших парней. Этого сукина сына трудно убить. Он поправится. На нем был бронежилет. Он – настоящий профи.

– Хорошо-хорошо. А теперь…

– Насколько я его знаю, он захочет участвовать в деле, что бы мы ни решили предпринять. Они с Симпсон дружили. Оба они были с «МИ-5», в Бирмингеме во время дела с «Аль-Каидой». Очевидно, он близкий друг ее семьи.

– Если он попросит, мы позволим ему участвовать из профессиональной вежливости. Это меньшее, что мы можем сделать, – сказал Истербрук, кивнув в знак того, что короткое совещание закончено.

Нэнси Гроган откашлялась. Директор поднял глаза, а приподнявшийся Розен снова опустился в кресло.

– У вас есть еще что-то? – спросил Хэрмон.

– Линн Симпсон, – ответила женщина.

– Я добьюсь, чтобы ее вернули. А если не получится, достану ее убийц, – пообещал директор.

– Дело не в этом, сэр. Она не зря так хороша в своем деле. Не зря ей предназначено в ближайшем будущем стать одним из руководителей агентства. Похоже, это у нее в крови.

– Ближе к делу, – велел Истербрук.

– Симпсон – девичья фамилия матери Линн. Ее настоящая фамилия – Коллинз.

Директор Истербрук прикусил губу и развернул свое кресло к огромному окну. Он думал. Розен же совершенно не понял, что имеет в виду Гроган.

– И? – в конце концов спросил он.

Нэнси покачала головой, повернулась и посмотрела на второго заместителя директора:

– Она – сестра очень опасного человека. По крайней мере, раньше он был таким. Этот полковник Коллинз и Панчи Александер – давнишние знакомые. Они вместе руководили спецоперацией в Канаде. Я не смогла выяснить детали той миссии, но она была связана с восстановлением некоего проекта под названием «Протуберанец». Мне не удалось разузнать больше…

– Он по-прежнему опасный человек, а «Протуберанца» не существует, – сказал Истербрук. Он продолжал глядеть в окно, отвернувшись от своих заместителей. – По крайней мере, официально не существует. То, о чем вы говорите, было поисково-спасательной операцией, которую провели спустя двадцать пять лет после того, как «Протуберанец» был потерян. Это не имеет отношения к тому, что случилось в Монреале.

Нэнси Гроган уловила, откуда ветер дует, и поняла, что тема «Протуберанца» исчерпана.

– Я думала, армия предала полковника Коллинза забвению? – спросила она, глядя на спинку директорского кресла.

Истербрук в конце концов медленно развернул кресло обратно и снова очутился лицом к лицу с двумя своими сотрудниками. Он провел рукой по совершенно седой голове и сурово уставился на мисс Гроган.

– До меня доходили слухи, что полковник Джек Коллинз все еще в строю. – Хэрмон поднял телефонную трубку. – И если эти слухи правдивы, он будет не в восторге, что мы потеряли его младшую сестру. А теперь прошу меня извинить.

– Линн говорила, что они с братом нечасто общаются и не слишком близки, – сказала Нэнси.

Директор застыл с трубкой в руке, глядя на своих подчиненных:

– Вы хотите сами сообщить ему о случившемся? Если, конечно, мы вообще сможем выяснить его местонахождение.

Гроган опустила глаза, встала и двинулась к выходу.

– Я не понял, кто такой этот Коллинз? Из-за чего такой шум? – спросил Розен. – Бога ради, да он всего лишь полковник!

– Судя по его репутации, он не только один из лучших солдат нашей страны, но и самый опасный из живущих ныне людей… По крайней мере, был таким, – сказала Нэнси, протянув руку к дверной ручке.

– Ваши слова не выйдут за пределы моего кабинета, – сказал Истербрук, нажимая кнопки телефона.

Он не воспользовался услугами своего секретаря в приемной, как и всегда, когда звонил на частную линию президента.

– Не понимаю вашей озабоченности. Думаю, у нас есть проблемы посерьезнее, чем какой-то армейский полковник, – сказал Розен, переводя взгляд с директора на его заместительницу. – Да ладно! Он всего лишь один человек, не так ли?

Мисс Гроган повернулась и привлекла тем самым внимание директора.

– Послушайте, Коллинз – легенда, по крайней мере, среди оперативных работников, – сказала она.

– Бьюсь об заклад, он застрял на рутинной работе где-нибудь в глухомани, – сказал Розен. – Стал одним из таких, знаете, служак: «В случае войны разбейте стекло». Сейчас он, наверное, просто живое ископаемое.

 

Глава 2

Маклин, Вирджиния

Линн Симпсон не связали и не сунули ей в рот кляп. После кровавой утренней бойни с ней обращались неплохо. Ее заперли в маленькой комнате в подвале дома. Девушка даже понимала, где именно ее держат, потому что узнала маленький аэродром, на который ее привезли, возле Маклина в штате Вирджиния. Она находилась всего в нескольких милях от своего ведомства в Лэнгли, и ее беспокоило, что преступники не пытаются спрятать от нее свое логово. Было ясно, что ее не собираются возвращать ЦРУ.

Водворив девушку в подвал, ей оставили ланч на маленьком столике в углу, но она не притронулась к еде. Зато Линн выпила бутилированной воды, просто чтобы удержать в животе желчь, которая подступала к горлу каждый раз, когда она вспоминала, как у нее на глазах убивали агентов и канадских полицейских.

Она не видела Сагли и Деоновича с тех пор, как ее привели в это помещение, однако несколько других громил давали знать о своем присутствии. Ей еще предстояло выяснить, почему она здесь и почему до сих пор жива.

Линн подошла к окну и привстала на цыпочки, чтобы выглянуть в него – оно находилось вровень с землей. Стекло было укреплено проволочной сеткой, а значит, не могло быть и речи о том, чтобы выбить его и вылезти. Сторожившие пленницу люди окажутся здесь задолго до того, как она сумеет справиться с сеткой. Линн огляделась: кругом сплошной бетон. Она снова повернулась к окну, за которым был пасмурный день.

Внезапно отворилась дверь и в подвал шагнул крупный мужчина в желтовато-коричневой крутке и белой рубашке.

Он остановился у порога, глядя на пленницу. Черная борода отчасти скрывала свирепые его черты, но Линн узнала его – громила был среди тех, кто стрелял с вертолета, помогая уничтожить наземную команду канадцев и ее людей возле дворца. Преступник перевел взгляд с красивого лица девушки на окно и улыбнулся, словно говоря: «Давай-давай, попытайся».

Затем этот человек сделал шаг в сторону, и в комнату вошел Сагли – один, без Деоновича. Его «конский хвост» исчез: волосы русского свободно падали на плечи. Держа в руке маленький ящичек, он закрыл за собой дверь.

Большой охранник занял пост у порога. Он не сводил глаз с Линн и, судя по его взгляду, ждал, что она попытается выкинуть что-нибудь эдакое. Русские, наверное, считали, что все агенты ЦРУ такие же крутые, как Джеймс Бонд.

– Мисс Симпсон, наконец-то у нас с вами появился шанс поболтать, – сказал Сагли. – После столь продолжительного общения через вторые, третьи и четвертые руки это настоящая честь – в конце концов встретиться с вами лично.

Линн отодвинулась от маленького окна и перевела взгляд с Сагли на охранника. Она испытывала искушение сделать быстрый шаг к здоровяку просто для того, чтобы увидеть, как тот вздрогнет, но решила, что он вряд ли оценит такой маневр. Тогда девушка повернулась к Сагли, но ничего не сказала. Ей требовалась вся информация, какую только можно было получить. Не стоило спешить делать глупости, напрашиваясь на то, чтобы ее убили.

– Нет необходимости говорить, как вы нас раздражали, непрерывно скармливая информацию свинье, засевшей теперь в Кремле. Правда, это никогда не мешало нам проворачивать свои дела, – продолжил Дмитрий Сагли.

– Вы не покинете эту страну живыми, – уверенно, как о чем-то само собой разумеющемся, сказала Линн.

Подойдя к единственному креслу в комнате, она уселась, взяла маленький треугольничек хлеба с полной тарелки и заставила себя положить его в рот.

Сагли видел ее вымученную браваду насквозь. Он улыбнулся:

– Мы так легко сумели проникнуть в вашу страну, что, полагаю, сможем и выбраться отсюда, когда придет время. А теперь позвольте кое-что вам показать.

Мисс Симпсон с огромным трудом проглотила кусочек хлеба – она просто не могла припомнить, когда выполняла настолько трудную задачу, – и пожала плечами.

Сагли открыл принесенный ящичек и заглянул в него с таким видом, словно никогда не уставал любоваться на его изумительное содержимое. Затем, вынув лежавший в ящичке предмет, он показал его Линн.

Это был сверкающий бриллиант величиной с самое большое куриное яйцо, какое она когда-либо видела. Тысячи граней были так же безупречны, как и сам камень. Но Линн заставила себя оставаться невозмутимой и даже глазом не моргнула, хотя никогда еще ей не демонстрировали столь поразительное геологическое чудо.

– Красивый, не правда ли? – поинтересовался Дмитрий.

Девушка не ответила. Она отвела взгляд, отломила еще кусочек хлеба и положила в рот. Тем временем мысли ее неслись вскачь. Если все рискованное предприятие в Соединенных Штатах было затеяно из-за бриллиантов, она в своих расследованиях была далека, очень далека от истины… И когда Симпсон подумала об этом, ее чуть не вырвало только что проглоченным хлебом.

– Будет трудновато засунуть его в задницу, когда вы отправитесь в тюрьму, а? – спросила она, все-таки проглотив хлеб и потянувшись за стоявшей на столике бутылкой с водой.

Русский выбил бутылку у нее из рук. Взгляд его стал убийственным:

– Позвольте напомнить, что вы не в том положении, чтобы демонстрировать фальшивую браваду. Вы поможете в наших поисках или умрете, как умерли нынче утром ваши канадские коллеги.

– Выкладывайте уже, а то мне становится скучно.

Сагли снова улыбнулся и закрыл крышку ящичка.

– Близнецы – вот из-за чего весь сыр-бор, мисс Симпсон, – сказал он. – Как видите, один у нас есть, и теперь нам нужен второй. Близнецы Петра Великого, некогда считавшиеся мифом, а ныне оказавшиеся фактом. Вы поможете нам определить местонахождение второго бриллианта.

– Понятия не имею, о чем вы говорите.

Сагли протянул ящичек здоровяку, тот взял его и вернулся на свой пост у двери.

– Мы могли бы захватить в Штатах любого заложника, но взять вас было слишком большим искушением. Вы стали тем, что вы, американцы, называете «занозой в заднице». Мы знали, что наша фотография приведет вас прямиком туда, куда нужно. А теперь мы получим необходимую информацию в обмен на вашу жизнь.

– Угу, а я ровно через год буду баллотироваться на пост президента Соединенных Штатов. Моему начальству плевать на ваши требования.

– Вполне возможно. Если мы не дадим понять, насколько эти требования серьезны.

Сагли кивнул здоровяку, и тот, кивнув в ответ, положил на пол ящичек с бриллиантом. Затем он быстро приблизился к креслу, обошел пленницу, решительно схватил ее за правую руку и с силой хлопнул ее ладонью на стол, сбросив со столешницы уже остывшую еду. Не успела Симпсон сообразить, что происходит, как этот человек вытащил нож и стремительно, опытной рукой отсек ей указательный палец, разрубив плоть и кость легко, словно хлеб.

Линн с воплем закрыла глаза, борясь с болью. Ее мысли невольно устремились к брату, который был ее защитником с тех пор, как она себя помнила. Утратив самообладание, девушка невольно выкрикнула его имя:

– Джек!

Русский улыбнулся, услышав этот крик. Но потом его ухмылка исчезла так же быстро, как и появилась.

– Что ж, теперь ваши работодатели поверят, что вам грозит страшная опасность.

С этими словами Сагли кивнул своему человеку, и тот покинул комнату, унося доказательство того, что Линн у них в плену и еще жива.

Девушка схватилась за руку. Сагли быстро обмотал ее искалеченную кисть носовым платком и безжалостно туго стянул его. По щекам Линн текли слезы боли и отчаяния. Она словно обезумела, не только от того, что ей совершенно не удалось контролировать боль, но и потому, что в приступе слабости не удержалась и позвала Джека.

– Я убью ублюдка, который это сделал! – сказала она сквозь сжатые зубы. – А потом убью тебя и твоего никчемного партнера, – закончила Симпсон со спокойствием, которого вовсе не чувствовала.

– Мы получим у вашего правительства то, что нам нужно. А потом вы умрете. Возможно, не в таком именно порядке, но обязательно умрете. В любом случае хорошие парни не выиграют этот раунд, дорогая мисс Симпсон. Никто не сможет помешать нам найти второго Близнеца, и ни один американский ковбой не явится, чтобы вас спасти, – объявил ей Дмитрий.

Линн сощурила глаза, уверенная, что единственный человек, который смог бы примчаться к ней на помощь, знает лишь одно: она работает над каким-то проектом, который может вовсе его не касаться. Таким образом, он совершенно не ведал, в какой опасности находится его сестра. Когда она поняла это, отчаяние окутало ее, словно темным саваном.

Лэнгли, Вирджиния

Помощница директора разведки Нэнси Гроган уже пятнадцать часов работала, не вставая из-за стола. Вернувшийся после короткой отлучки домой Стэн Розен коротко постучал и сунул голову в дверь ее кабинета. Оба они получили приказ от директора разобраться с похищением агента Линн Симпсон.

– Появилось что-нибудь новое за время моего отсутствия? – спросил Розен, по усталому виду Нэнси понимая, что подвижек нет.

– Стэн, я не вижу в этом никакого смысла. Зачем двум самым разыскиваемым преступникам в мире похищать офицера американской разведки? В чем заключается их план? Они же знают, что мы не будем вести переговоры о ее освобождении.

Розен шагнул в кабинет и снял очки в роговой оправе.

– Как давно вы занимаете эту должность? Три месяца?

– Четыре, – ответила женщина, совершенно не заботясь о том, что ей читают нотацию.

– Так вот, мы здесь постоянно ведем переговоры с разными мерзавцами. Директор и президент хотят, чтобы вашу девочку освободили. Ради этого они согласятся иметь дело с этими двумя кусками дерьма. А потом мы сможем вышвырнуть тварей за границу, где им, черт побери, самое место.

– Сперва мы должны получить от них известия.

– Ступайте домой. Если будете продолжать в том же духе, папки скоро начнут сливаться у вас перед глазами. Отдохните, а я останусь здесь «поддерживать огонь в очаге». Завтра директор начнет задавать кое-какие трудные вопросы, и вам лучше набраться сил, чтобы ответить на них.

– Вы правы. По меньшей мере мне нужны душ и сон, – сказала мисс Гроган, швырнув толстую папку с данными о Сагли на стол.

Потом она посмотрела на своего коллегу:

– Директор говорил что-нибудь насчет того, чтобы связаться с братом Линн?

Стэн взглянул на наручные часы:

– По состоянию на десять вечера – нет. Президент сказал, что ему нужна каждая крупица информации, которую мы можем собрать, прежде чем приступить к решению этой проблемы.

Нэнси покачала головой и встала.

– Позвоните мне, если что-нибудь изменится, – попросила она.

– Кстати, спасибо, что вы не упомянули тот факт, что именно я передал вам сделанную в аэропорту фотографию Сагли и Деоновича. Нет смысла нам обоим портить отношения с директором, – сказал неожиданно Розен.

Гроган перестала собирать бумаги, которые хотела взять с собой домой, и посмотрела на него:

– У меня есть вопрос. Может, ваш ответ будет достаточной платой за то, что я не упомянула директору, что фото передали именно вы.

– Валяйте, – кивнул Стэн.

– Связной, который передал вам фотографию… Как вы сумели завербовать располагающего разведданными осведомителя с канадской стороны? Я имею в виду… Я должна была бы получить рапорт о любом, кто работает на вас из-за границы.

Розен широко улыбнулся:

– У всех есть свои секреты.

Мисс Гроган слегка склонила голову к плечу, не сводя глаз со своего коллеги-оперативника.

– Парень занимает такой мелкий пост в тамошнем правительстве, и платим мы ему так мало, что он просто затерялся в отчетах, вот и все, – объяснил тот и, еще раз улыбнувшись и кивнув, вышел. – Я дам вам знать, если что-нибудь случится, пока вы будете отдыхать! – крикнул он через плечо, уже переступая порог.

Нэнси снова опустилась в кресло. Глядя на пустой дверной проем, она размышляла о том, что Розен так и не назвал имени своего источника информации.

* * *

Сорок минут спустя Нэнси Гроган подъехала к своему дому в Форт-Майер, в штате Мэриленд. Она немного помедлила, сидя в машине, заметив, что охранные огни на этот раз почему-то не зажглись, после чего взяла свою большую сумку и все-таки вылезла, думая, что первым делом с утра придется позвонить в охранную компанию. Еще одна головная боль!

Женщина поднялась на первые пятнадцать ступенек, ведущих к ее передней двери, когда из темноты раздался голос. Она остановилась и, не поворачиваясь, сунула руку в сумку.

– Пожалуйста, не пытайтесь дотянуться до оружия. Согласно полученным мной инструкциям, вы не настолько ценны, чтобы вас не трогать, если вы станете доставлять проблемы. Вы и глазом не успеете моргнуть, помощница директора Гроган, как будете мертвы, а мы найдем другого агента, чтобы передать через него наши требования.

– Кто вы? – спросила Нэнси, медленно повернувшись и вглядываясь во тьму на своем переднем дворе.

Она увидела внушительных размеров мужчину, который стоял в самом темном месте, где его нельзя было как следует рассмотреть.

– Неважно, кто я, – ответил он. – Зато очень важно, чтобы вы внимательно слушали. Как вы знаете, у нас сейчас ваш агент. В данный момент она в большой беде, ей приходится очень несладко. Если вы и ваше агентство хотите избавить ее от новой боли и, может быть, вернуть, вам придется кое-что сделать.

– Мне требуется доказательство того, что с ней все в порядке, в противном случае можете проваливать в ад. Мы не платим преступникам за убийство наших людей, – холодно отозвалась Гроган.

– Вы получите доказательство. А сейчас вы должны вернуться в агентство и собрать кое-какую информацию. Шесть месяцев тому назад было совершенно ограбление Денверского музея естественной истории. Было украдено несколько ценных экспонатов, в том числе очень важные бумаги, которые находились в одном из артефактов.

– Какое это имеет отношение к…

– Если вы еще раз меня перебьете, мы вернем вашего агента, разрезав на маленькие кусочки.

Нэнси замолчала, отчаянно пытаясь сосредоточиться на голосе в темноте.

– Нам нужно узнать, кто именно похитил экспонаты. Похищенное мы вернем сами. Для такого знаменитого агентства раздобыть нужную информацию наверняка не составит большого труда.

– Это может оказаться невозможным. Если дело расследуется в Денвере, имя может быть…

Маленькая коробочка ударилась о ногу мисс Гроган и упала на вымощенную плиткой дорожку.

– То, что лежит в этой коробке, даст понять, что мы собираемся сделать с вашим агентом. Через двадцать четыре часа вы разместите объявление в «Вашингтон пост» в разделе для потерянных и найденных вещей: «Потерялся щенок-сучка, йоркширский терьер, откликающийся на имя Линн. Пожалуйста, свяжитесь с…». Далее вы дадите имя вора, которого мы ищем, и его адрес. Как только мы получим то, что ищем, агент будет возвращена в целости и, если не считать легкой потери веса, в сохранности. Вычислив вора, вы не будете вмешиваться. Возле его дома не должно быть представителей властей. Если вы вмешаетесь, нам волей-неволей придется уменьшить местное гражданское население. У нас достаточно людских ресурсов и оружия, чтобы это сделать. Вы поняли инструкции?

– Да, – коротко ответила Нэнси.

Ее собеседник замолчал. Женщина стояла и ждала, пока наконец не поняла, что высокий незнакомец ушел. Воздух вокруг нее стал не таким тяжелым и плотным, и она сделала вдох.

Впервые за всю свою взрослую жизнь Гроган испугалась, поняв, что эти люди знают, где она живет. Эта информация была засекречена, и утечка не укладывалась у нее в голове. Разве может такое быть в реальном мире?

Она медленно наклонилась и, прежде чем прикоснуться к маленькой коробке, тронула ее носком туфли. Коробочка легко сдвинулась – значит, почти ничего не весила.

Тогда Нэнси подняла ее. Вряд ли внутри было что-то опасное: если бы ее хотели убить, преступники смогли бы сделать это быстро и бесшумно, прямо сейчас, у нее во дворе. Итак, она подняла коробочку и осторожно потрясла. Внутри болталось что-то маленькое, судя по всему, не обложенное ватой.

– Иисусе, – пробормотала женщина, поставив свою большую сумку на дорожку и разорвав коричневую упаковочную ленту. Повернув коробку к слабому свету фонаря на крыльце, она чуть не выронила ее.

– О господи! – ахнула Нэнси, увидев человеческий палец с красным лаком на ногте.

ЦРУ – Лэнгли, Вирджиния

Нэнси Гроган все еще тряслась, сидя рядом со Стэном Розеном в кабинете директора. Телефон был переключен на громкую связь, и судебная лаборатория, находившаяся под первым этажом комплекса, докладывала:

– Отпечаток подтверждает, что это агент Симпсон. Группа крови та же, что значится в ее деле. Чтобы свести к минимуму вероятность изменения отпечатка пальца, мы в настоящее время проводим анализ ДНК образца, который она сдала два года тому назад.

– Какие шансы, что отпечаток был изменен? – спросил директор, швырнув ручку на стол.

– Старое КГБ стало настоящим экспертом в этих делах, но в данном случае мы думаем, что палец принадлежит агенту Симпсон. Можно сказать, что она была жива, когда у нее ампутировали палец.

– Спасибо. Пожалуйста, пошлите мне результаты анализа ДНК, как только они будут готовы.

Директор Хэрмон Истербрук перевел взгляд с телефона на бледное лицо Нэнси Гроган.

– Ладно, что у нас есть по ограблению в Денвере?

– Стэн Розен помогает с этим, у него есть оперативный агент в колорадском бюро расследований. Ваше влияние открыло Стэну эту дверь. Будем надеяться, что КБР раздобудет все, что есть у местных властей по ограблению.

Телефон зазвонил, и вошел секретарь Истербрука:

– Сэр, мисс Гроган звонят из Монреаля.

– Переключите звонок сюда, – велел Хэрмон.

– Гроган слушает, – сказала Нэнси, подавшись в кресле вперед.

– Если бы мое начальство узнало, что я вам звоню, – раздался голос из громкоговорителя, – сами знаете, что бы тогда было. Хорошо, что они не догадались поставить на прослушивание больничный телефон.

– Мистер Александер? – спросила Нэнси.

– Мои сожаления, что я не смог помочь агенту Симпсон.

– Это директор Истербрук, мистер Александер, – вмешался в разговор Хэрмон. – Примите наши искренние извинения за тот набег на вашу территорию. Я уверяю, этого никогда больше не…

– Мистер директор, у меня очень мало времени и очень ноют плечо и спина, – перебил его Джонатан. – Пуленепробиваемые жилеты вовсе не такие прочные, какими им полагалось бы быть. А теперь вот что – наши люди раздобыли информацию, которая может вам помочь, только вам надо тщательно ее проверить. Мы считаем, что Сагли и Деонович охотятся за двумя штуковинами, одну из которых они забрали из дворца. Вторая, как вы, возможно, уже знаете, если вступали с ними в контакт, была давно украдена по вашу сторону границы.

– Как вы сумели это откопать в развалинах выгоревшего имения? – удивилась Нэнси.

– Может, у нас и нет ваших средств, но кое-какими детективными навыками мы все же владеем, мисс Гроган. В одной из комнат были установлены взрывные устройства. Во дворце в тот момент работала только одна выставка, на которой демонстрировались личные вещи, принадлежащие Дженсону П. Латтимеру из Бостона. Этот материал в описаниях музейных туров значился как «бумаги Латтимера». Тут есть взаимосвязь с преступлением, которое произошло у вас в Сиэтле, штат Вашингтон, – с убийством магната лесозаготовок Валерия Серты. Это убийство было совершено с особой жестокостью; детали вы можете узнать в полицейском департаменте Сиэтла. Мы не знаем, почему его прикончили, однако, пробив его фамилию по нашим базам данных, мы наткнулись на «бумаги Латтимера» и на сведения об отце убитого, который появился в Северной Америке примерно на стыке двух столетий, – довольно заурядная информация. Мы смогли заполучить копии бумаг, в которых коротко упоминалось имя предка Серты, но настоящей наградой стал незаконченный документ под названием «дневник Петрова». Дневник этот каким-то образом очутился в руках того типа, Латтимера из Бостона, старого аристократа, разместившего его на выставке в знак уважения к давно пропавшему дяде.

– Вы сэкономили нам много ценного времени, мистер Александер, и мы очень вам благодарны! – воскликнула Нэнси.

– Мисс Гроган, если русские вернутся на территорию Канады, вам и вашему агентству придется остаться дома. Я убедил начальство позволить мне справиться с этим делом. С нашей стороны не будет никакой огласки, и сам я работаю совершенно автономно.

– Почему вы думаете, что парочка вернется в вашу страну? – с нескрываемым гневом спросил директор.

– Потому, мистер Истербрук, что в «бумагах Латтимера» упоминается сокровище, потерянное в канадской глуши, и мы подозреваем, что именно за ним и охотятся Сагли и Деонович.

* * *

Час спустя зазвонил телефон, и секретарь директора Истербрука окликнул из приемной:

– Сэр, президент на линии один!

Директор взял трубку:

– Да, сэр.

– Хэрмон, я только что прочитал тот чертов детективный роман, который ты мне прислал. Это, должно быть, шутка. Ты говоришь, что двое русских рисковали жизнью, чтобы явиться во враждебную страну ради карты сокровищ? – услышал он голос главы США.

– В данный момент мы все еще собираем информацию, мистер президент. Сейчас мы не можем ни в чем быть уверены на сто процентов – по крайней мере до тех пор, пока не сумеем раздобыть информацию о том, кто же украл дневник в Колорадо.

– Ну, у меня есть для тебя замечательный сюрприз. Канадский премьер-министр угрожает предать огласке наш маленький набег на канадскую территорию и перекрыл нам доступ к информации, которой они располагают. Вам повезло, что Панчи Александер связан с нами теснее, чем его агентство.

– Да, сэр, это наш единственный шанс.

– Далее. Мы имеем агента, которая, возможно, мертва – а возможно, и нет. Я должен принять решение, Хэрмон. Я в большом долгу перед ее братом. Дьявол, все в этой чертовой стране у него в долгу!

– Может, я смогу помочь, если вы позволите мне заглянуть в дело этого человека…

– Забудьте! Никто не заглядывает в дело Джека Коллинза. Больше и не просите. У него и так уже связи повсюду в нашем правительстве. А теперь я должен перемолвиться словечком с его боссом, чтобы убедиться, что Джек не впутался в дело больше, чем его уже впутала сестра. Исходя из информации, которую передала вам агент Симпсон, ясно, что мы должны вспугнуть плохого парня, пасущегося на нашей поляне. До тех пор, пока мы не будем знать, что затевают ублюдки, я собираюсь держать Коллинза в неведении, что бы там ни попросила его сделать сестра. Вы правильно сделали, Хэрмон, что дали знать мне и боссу Джека, как обстоят дела, но теперь ситуация изменилась.

– Подозрения, которыми поделилась со мной агент Симпсон, включают и ее брата, и я знаю, что Коллинз работал на вас, причем довольно компетентно. Я полагаю, он может знать что-нибудь такое, чего не знаем мы, о подозрениях сестры. Нам нужно связаться с ним и выяснить…

– Мистер Истербрук, дело не только в Джеке Коллинзе. Так уж случилось, что он связан с самыми умными людьми этого мира. Если он узнает, в какую переделку попала его сестра, поверьте, он и его люди впутаются в это дело. Свяжитесь со мной, когда узнаете больше. А пока мне нужно сделать еще один звонок.

* * *

На другом берегу реки Потомак президент Соединенных Штатов повесил телефонную трубку и покачал головой, которая начинала побаливать. Он придвинул к себе небольшой ноутбук и с помощью маленького ключа открыл крышку. Подняв ее, он заколебался, сделал вдох и перевел курсор на единственный заголовок в левой части дисплея. Там голубыми буквами было написано: «5656». Президент кликнул по иконке и стал ждать, зная, что вскоре увидит на экране директора Найлза Комптона, своего друга и главу самого секретного агентства в правительстве – Группы «Событие».

Комплекс Группы «Событие», база ВВС Неллис, Невада

На стенах просторного кабинета висело сорок 56-дюймовых мониторов, а монитор на дальней стене был больше ста дюймов в диаметре. На широком столе выдвигались вверх мониторы поменьше, служившие для связи с остальными помещениями комплекса и, конечно, с главнокомандующим Соединенных Штатов. Крайний слева монитор засветился, и на нем появилось изображение президентской печати – предупреждение Найлзу Комптону, что глава государства выходит на связь с комплексом.

Найлз отложил заявку ядерного отдела, в которой рекомендовалось перед возобновлением полевых операций и командировок затребовать новый электронный микроскоп на смену устаревшему. На внешней стороне заявки Комптон написал «отказать», хотя и знал, что это до чертиков разозлит его помощницу Вирджинию Поллок. Но Найлз понимал, что при ведущихся сейчас ремонтных работах выжать дополнительные средства из уже растянутого бюджета не получится. В конце концов, непохоже, чтобы они могли подать требование страховой компании. Отделу Вирджинии до поры до времени придется умерить аппетиты.

Копмтон посмотрел на экран ноутбука и стал ждать. Вскоре изображение президентской печати сменилось тестовым узором, а после появилось лицо его старого товарища по колледжу, президента Соединенных Штатов.

– Мистер президент, – сказал Найлз, начиная тревожиться при виде его сурового выражения лица.

Вряд ли президент связался с ним просто из желания поболтать.

– Найлз, возникшая проблема касается одного из твоих людей, – подтвердил тот его опасения.

– Кого именно?

– Боюсь, полковника Коллинза.

– Черт, только этого нам не хватало. Какова сейчас ситуация, сэр?

– Когда мы с тобой все обсудили и разрешили Джеку участвовать в той операции ЦРУ, я не знал, с какими опасными личностями мы имеем дело, поэтому не вдавался в детали насчет Коллинза и его сестры. То, что я собираюсь сейчас сказать, засекречено настолько, что ты – единственный человек, которому это можно доверить. Я не хочу – слышишь, не хочу! – чтобы об этом узнал полковник. Ситуация, мягко говоря, взрывоопасная и может стать смертоносной. Ты понял, Найлз?

Комптон не хотел связывать себя обязательствами, но достаточно хорошо знал старого друга, чтобы понять: если президент не получит требуемого ответа, он попросту прервет разговор.

– Понимаю, – в конце концов сказал директор.

– Проклятье, Найлз, не вешай мне на уши лапшу! Повторяй за мной: «Я не расскажу Коллинзу о нашем разговоре».

– Нет, сэр, конечно, сэр.

По выражению лица президента было видно, что реплика получилась в лучшем случае двусмысленной. Но старейший друг Найлза поджал губы и уступил, зная, что выпускник МТИ может продолжать в том же духе день-деньской и так и не даст правильного ответа.

– Ладно, умник. Но – друзья мы или не друзья – я повешу тебя, если ты передашь все Коллинзу.

– Пока вы вообще ничего мне не сказали, мистер президент.

– Сестру полковника похитили. Ее оперативная команда попала в засаду в Канаде во время выполнения задания, которое я считал всего лишь уголовным расследованием. Ее схватили два отвратительных типа, русские, бывшие кэгэбэшники.

– Господи! И вы не хотите, чтобы Джек об этом знал? Мы даже не в курсе, почему его сестра с ним связывалась. Я решил, что ей нужен совет или что-нибудь в том же духе.

– Проклятье, Найлз, это международный инцидент! Пока я не расскажу тебе никаких деталей, и лучше тебе самому не копаться в этом с помощью «Европы», иначе я велю убрать чертову штуковину из твоего комплекса. Ясно?

Суперкомпьютер «Европа» был подарен Группе «Событие» корпорацией «Крэй». Система замечательно умела взламывать другие компьютеры и получать информацию с помощью тайных шпионских программ, успешно собирая факты по всему миру об университетских и финансируемых частным образом археологических раскопках. Помимо «Европы» существовало всего четыре таких компьютера – в Агентстве национальной безопасности, в ЦРУ, в ФБР и в Пентагоне.

– Повторяю, я понял ваши доводы. Однако я хочу официально заявить, что протестую против приказа не информировать одного из моих людей насчет того, что прямо его касается.

– Я отметил ваш протест, мистер директор, – сердито сказал президент, зная, что Комптон пытается его разозлить. – Выполняйте приказ. Вы понимаете, и я тоже понимаю, что будет, если полковник узнает о случившемся. Случится беда, и, откровенно говоря, мне это сейчас ни к чему. Каждое агентство в нашей стране работает сейчас над тем, чтобы ее вернуть. Канадцы… – Президент замолчал, сообразив, что выдает другу слишком много информации. – Я просто хотел предупредить. Чтобы, если все закончится плохо, ты мог осторожно сообщить ему о случившемся, – добавил он.

– Пожалуйста, держите меня в курсе дел.

– Буду держать, – ответил президент, пристально глядя на директора.

Найлз наблюдал, как темнеет монитор ноутбука, после чего закрыл крышку. Он снова надел очки и, ни секунды не колеблясь, снял трубку, чтобы соединиться с приемной.

– Пусть «Европа» найдет полковника Коллинза и сообщит мне, в каком именно месте комплекса тот сейчас находится.

Затем директор повесил трубку и встал, не потрудившись надеть пиджак и галстук. Выйдя через большие двойные двери, он направился в крайний офис, где работал его помощник, чтобы подождать, когда ему сообщат местонахождение полковника Коллинза.

Джек должен был немедленно узнать о случившемся – Группа «Событие» была перед ним в долгу. Что бы президент ни сделал с Найзлом за неподчинение приказу, полковнику следовало обо всем рассказать, иначе разговор, который недавно состоялся между Комптоном и Коллинзом, не стоил дыхания, потраченного на слова.

Найлз ждал, зная, что собирается открыть плотно запечатанную банку с червями и что весь ад вырвется на волю, когда печать будет сломана. Он собирался спустить с цепи Джека Коллинза в мир международной преступности.

* * *

Джек сидел с Сарой Макинтайр в единственной комнате отдыха комплекса Группы «Событие» – «Ковчеге». Эта комната называлась так в честь самого ценного артефакта Группы. «Ковчег» находился на восьмом уровне, ближайшем к жилым помещениям комплекса, и заправляли там вышедшие в отставку сотрудники. То было место, где все могли расслабиться, не отправляясь по подземке к воротам номер два, а через них – в Лас-Вегас.

Саре были знакомы все немногие свободные от дежурства сотрудники, которые сидели у стойки бара или за столами, расставленными дальше. У нее было искушение провести рукой по маленькому круглому столику и положить ладонь на руку полковника, но она сдерживалась. Полная бутылка пива стояла перед полковником нетронутой, а он продолжал буравить взглядом столешницу. Сара решила все же бросить вызов судьбе и потянулась к нему – будь проклят военный этикет!

– Директор сказал что-нибудь стоящее? – спросила она, чтобы заставить сидящего рядом мужчину хотя бы посмотреть на нее.

Вместо ответа Коллинз взял ее за руку и встал, заставив Сару сделать то же самое. Он потянул ее за собой к дальней стене и остановился у старомодного музыкального автомата, раздобытого Группой в филиппинском баре. Последние песни, которые играл этот автомат, слышались там ночью 6 декабря 1941 года. Джек добавил к репертуару несколько записей из своей обширной коллекции, потому что только у него в комплексе еще имелись записи на пластинках 45 RPM.

Он нажал несколько кнопок из поддельной слоновой кости с цифрами, обнял Макинтайр за талию и стал ждать, когда начнется песня.

– Ты никогда не перестанешь меня изумлять, полковник, – сказала она, узнав мелодию песни Перси Следжа «When a Man Loves a Woman».

Джек притянул ее ближе, и Саре стало все равно, кто сейчас, кроме них, находится в «Ковчеге», – она положила голову на грудь Коллинза и позволила крепко себя обнять. Девушка не знала, что его беспокоит, но в тот момент ее волновало лишь одно: Джек ее обнимает. Она считала, что это самое главное.

Когда песня кончилась, Коллинз подался к Саре и поцеловал ее – глубоко и с полным равнодушием к тому, где они находятся. Его партнерша почти упала ему в объятья. В конце концов полковник выпустил девушку, и они прошли обратно к своему столу, не заметив ошеломленных взглядов немногих сидящих в «Ковчеге» работников Группы.

Когда они сели, Джек взял Сару за руку, крепко сжал ее и улыбнулся.

– Да так просто, поговорили о том о сем, – ответил он на давно заданный его подругой вопрос. – Ты же знаешь, Найлз – не самый душевный человек на свете, и, когда дело выходит за рамки руководства Группой, ему приходится нелегко. Личные проблемы – не самая сильная его сторона.

Сара Макинтайр огляделась. Остальные разговаривали друг с другом, не обращая на них внимания.

– Что-что? – переспросила она, пытаясь вспомнить, о чем они беседовали перед тем, как Джек открыто продемонстрировал свою любовь к ней.

– Ты хотела знать, о чем со мной толковал директор. Так вот, ни о чем важном, просто пустяковый разговор.

– А. Я и забыла, о чем спрашивала.

Полковник улыбнулся и подмигнул ей. В последнее время он часто так делал, разговаривая с Сарой.

– Эй, ты знаешь, как сильно я тебя люблю? – спросила она, еле заметно улыбаясь.

Коллинз наклонил голову к плечу и посмотрел в ее зеленые глаза:

– О, думаю, что знаю, малышка.

Он огляделся по сторонам, подался к ней и крепко сжал ее руку:

– Ты самый важный в моей жизни человек…

Джек вдруг замолчал, закрыл глаза и откинулся на спинку стула, выпустив ее руку. Потом он взял бутылку с пивом, разом выпил половину и снова посмотрел на Сару.

– Я беспокоюсь об одном человеке, – заговорил он снова. – Ты ее не знаешь. Она напомнила мне о той части моего прошлого, с которым я, откровенно говоря, не хотел встречаться лицом к лицу.

Он попытался улыбнуться, но улыбка умерла на его губах.

Макинтайр посмотрела на свою пустую ладонь, где мгновение назад лежала рука Джека, и незаметно убрала руку на колени. За все время, что она знала Коллинза, она никогда еще не видела его таким потерянным. С тех пор как Джек воскрес из мертвых, его глаза были затравленными и по его поведению было видно, что он и сам не ведает, что с ним творится.

– Это… Это другая женщина? – осторожно спросила она.

Полковник увидел в глазах Сары обиду и тут же снова потянулся к ее руке. Взгляд девушки почти убил его, когда он понял, что она неверно истолковала его слова, решив, что речь идет о его прежней любовнице.

– Нет-нет, ничего подобного, – поспешил он заверить ее.

Сара начала было что-то говорить, но заметила, как кто-то шагнул в комнату из темноты коридора.

– Мы не одни, – негромко проговорила она и быстро смахнула слезу, на мгновение утешившись словами своего любимого.

Джек повернулся и увидел, что к их столику медленно идет Комптон.

– Вы преследуете меня, Найлз? – спросил Коллинз, вернувшись к своей бутылке с пивом.

Директор изо всех сил пытался улыбнуться, но эту его улыбку, похоже, постигла та же участь, что и все остальные его улыбки в последнее время: она появилась на миг и исчезла.

– Джек, у тебя найдется свободная минутка? – попросил он.

– Пойду проверю, чем занимаются в выходной Карл и остальные. Это должно быть интереснее того, что здесь творится, – сказала Макинтайр, отодвинув свое кресло.

Найлз оглядел скудно освещенный бар, посмотрел на Сару и, быстро приняв решение, положил руку Джеку на плечо.

– Нет, лейтенант, думаю, вам следует остаться.

Девушка была застигнута врасплох. Ей оставалось только надеяться, что директор не решил воспользоваться моментом, чтобы поговорить об инструкциях, регламентирующих близкие отношения между сотрудниками. Она сомневалась, что и Джек (по крайней мере сейчас) благодушно воспримет выволочку.

– Пожалуйста, сядьте, – сказал Найлз, обойдя стол и пододвинув себе кресло.

Когда он уселся, бармен принес небольшой бокал, полный льда и янтарной жидкости, и поставил его перед Комптоном.

– Не думала, что вы пьете, мистер директор, – изумленно сказала Сара.

Найлз посмотрел в голубые глаза Джека, сделал большой глоток виски, поморщился, поставил стакан на стол и лишь тогда взглянул на девушку.

– Возможно, есть пара-тройка вещей, о которых не знает и наш начальник охраны, – ответил он.

Джек слегка улыбнулся:

– Наверное, даже больше, чем пара-тройка.

– О, я не жду, что ты будешь настолько уж хорош в своем деле! У меня по-прежнему могут быть секреты, о которых тебе ничего неизвестно.

– Найлз, – сказал полковник, отрывая кусочки от салфетки и бросая их на стол, – ты пьешь кентуккийский бурбон столетней выдержки. Марка выпускается под туманным названием «Делахейз». Бармен держит две таких бутылки под стойкой для тех редких случаев, когда ты сюда приходишь. Это бывает, когда тут никого больше нет – обычно под закрытие. Ты никогда не пьешь на работе и держишь одну бутылку бурбона в своих личных апартаментах, чтобы пить, когда в «Ковчеге» сидит кто-то из персонала. Ты используешь выпивку скорее в медицинских целях, чем ради обычного эффекта, который дает виски. Ты не пьяница в широком смысле этого слова, но прибегаешь к спиртному, чтобы уснуть, или в тех случаях, когда тебе нужно сказать кому-нибудь нечто неприятное.

Комптон перевел взгляд с Джека на Сару, которая молча слушала этот обмен репликами.

– Я беру свои слова назад. Думаю, ты знаешь все, – признал он свое поражение, а затем умолк, оттолкнул пустой бокал и снова заговорил, глядя на лед, тающий в бокале, после небольшой паузы. – Неприятно, да… А ведь я не знаю о тебе ничего, полковник, кроме того что есть в твоем проклятом деле. – Директор посмотрел на Коллинза. – Взять, к примеру, твою младшую сестру, о которой у нас недавно зашла речь.

Саре захотелось пораженно разинуть рот. Она с трудом ухитрилась оставить его закрытым, наблюдая за Джеком. Тот не шевельнулся, не считая того, что продолжал кидать на стол маленькие клочки, оторванные от салфетки.

Потом Коллинз улыбнулся, переведя взгляд с Найлза на Сару и посмотрев на нее своими глубокими голубыми глазами. Мисс Макинтайр промолчала и лишь выжидающе склонила голову к плечу.

– Линн, – произнес полковник.

– Прости? – переспросила Сара.

– Мою сестру зовут Линн, – пояснил Джек.

– Сестра Джека работает на смежное агентство, – добавил Комптон.

Он надеялся, что в присутствии Сары полковник будет чуть более откровенен. Найлз чувствовал себя скверно из-за того, что ведет игру подобным образом, но, учитывая, что предстояло рассказать Джеку, терять ему было нечего.

Коллинз молча взял бутылку, проглотил остатки пива и уставился на столешницу.

– Джек, я только что разговаривал с президентом. Не знаю, как об этом сказать… Я никогда не был хорошим гонцом плохих новостей, – снова попытался перейти к делу директор.

Он увидел, как Джек медленно скомкал остатки салфетки в руке, смыкая пальцы до тех пор, пока они не сжались в кулак.

– ЦРУ сообщило, что твоя сестра исчезла, – выговорил наконец Найлз.

Коллинз продолжал молчать и только закрыл глаза.

– Я и вправду не знаю, что там случилось, полковник. Президент тоже не очень-то это понимает. Вот почему он приказал мне об этом помалкивать, – стал объяснять Комптон. – Он перед тобой в долгу, поэтому меня проинформировали о случившемся. Но он хочет, чтобы в данный момент тебя держали в неведении, пока ЦРУ и другие агентства расследуют ее похищение. А теперь скажи – это как-то связано с твоим визитом в Лэнгли? Когда ты заглянул туда, чтобы повидаться с сестрой?

Джек подался вперед и твердо посмотрел директору в глаза.

– Изложи факты, Найлз, – сказал он, игнорируя заданный ему вопрос.

Комптон сглотнул. Ему не понравилось ледяное, жесткое выражение лица полковника.

– В Монреале была устроена засада. Команду агентов КСРБ и нескольких агентов Соединенных Штатов расстреляли, а твою сестру, Линн, увезли. Похоже, преступники используют ее как рычаг воздействия, чтобы получить нужную информацию. Я знаю так много только потому, что перед тем, как к тебе прийти, заставил Пита с помощью «Европы» отследить сведения о любой пальбе, случившейся недавно в Канаде.

Джек с минуту пристально смотрел на начальника, а потом медленно встал, отодвинув свой стул.

– Спасибо, что ослушался приказов, Найлз, – сказал он. – Я этого не забуду. А теперь мне нужно время, чтобы подумать.

Директор кивнул, и Коллинз, круто повернувшись, вышел из бара. Комптон взглянул на Сару и мотнул головой, предлагая ей последовать за полковником.

После ухода Макинтайр директор поднял руку, и бармен, отставной военно-морской машинист, подошел и налил ему еще. Бармен собирался что-то сказать, но Найлз снова поднял руку, ладонью вперед, веля ему уходить.

Комптон пристально посмотрел на стакан, поднес его к лицу и принялся разглядывать налитую в него жидкость. На сей раз, осушив стакан, он не поморщился.

Потом директор медленно встал и, оставив стакан на столе, пошел к бару. В служебном закутке Найлз сунул руку под стойку, вытащил секретный телефон, нажал несколько кнопок на трубке и стал ждать ответа.

– Капитан Эверетт, – раздался голос.

– Капитан, полковник Коллинз вскоре ворвется в чистую комнату «Европы», чтобы осуществить некую незаконную деятельность.

– Сэр? – переспросил Эверетт.

– Мне нужно, чтобы вы оказали полковнику Коллинзу любую помощь, какая ему потребуется. Он, без сомнения, объяснит вам ситуацию. А теперь слушайте внимательно, капитан. Что бы ему ни понадобилось в комплексе, доступ к этому ему разрешен. Но если он попытается покинуть резервацию без моего четкого дозволения, вы должны будете его задержать и известить меня. Ясно?

– Не совсем, – отозвался сильно озадаченный Карл.

– Хорошо, просто сделайте так, как я сказал. Возможно, для вас будет лучше как можно дольше оставаться в неведении.

Найлз повесил трубку, сделал глубокий вдох и примостился на стуле у бара.

Он решил нарушить обычай и провести еще некоторое время в «Ковчеге». В конце концов, не каждый день удается получить указания от самого президента и тут же вышвырнуть их в мусорную корзину. Комптон улыбнулся сумрачной полуулыбкой, махнул бармену и показал на свой пустой стакан.

– Повторить? – спросил бармен.

– Да, и оставьте бутылку.

 

Глава 3

Элизиан-парк, Лос-Анджелес

Специальный агент Томас Бэнкс вел наблюдение из автофургона ФБР, припаркованного через улицу от интересующего его дома. Дом, явно построенный перед Второй мировой войной, был одним из чудовищных строений на каменном фундаменте, с четырьмя спальнями, деревянными колоннами и широким крыльцом высотой по пояс. Окна прикрывались древними ставнями, которые потемнели от времени и от того, что их слишком плохо отмывали. В жилищах вокруг подозрительного дома светились окна: там явно жили семьи, все еще цеплявшиеся за иллюзию того, что Элизиан-парк – безопасный район. А ведь этой иллюзии стоило бы испариться еще в лучшие годы этого района, вскоре после Корейской войны.

Бэнкса и троих его людей отрядили, чтобы помочь лос-анджелесской полиции в аресте Хуана Чезаре Чавеса. Этого человека в настоящее время подозревали в совершении преступления, не получившего широкой огласки: краже экспонатов из Денверского музея естественной истории шесть месяцев тому назад. Часть отпечатка его пальца была найдена на дверном косяке за пределами комнаты, где была развернута выставка «Золотая лихорадка». Там демонстрировались старые карты, письма и инструменты ранних дней погони за богатством на Аляске. Хотя кража не была крупной, коллекционеры по всему миру ценили пропавшие экспонаты за их историческое значение.

Полицейские агенты Денвера и Лос-Анджелеса знали, что Хуан Чезаре Чавес – эксперт по кражам и в прошлом нацеливался на солидные коллекции, добраться до которых самостоятельно ему было бы не по плечу. Поэтому ФБР и смежные организации подозревали, что кто-то хорошо его финансирует. Чавес имел на жалованье небольшую группу взломщиков и торговцев антиквариатом, а поскольку он был в этом деле главным подозреваемым, ему готовили большой сюрприз.

Спецагент Бэнкс наблюдал, как команда SWAT обогнула дом, перекрыв все выходы. Он покрутил окуляры бинокля и увидел, что группа, отвечающая за верхний этаж, уже заняла позиции. Подняв сотовый, он спросил:

– Кто на связи?

– Агент Бэнкс, на связи директор ФБР и помощница директора ЦРУ Нэнси Гроган. Говорите, – сказал диспетчер, разместившийся в федеральном здании в центре Лос-Анджелеса.

«Господи, – подумал Томас, – чем этот Чавес так важен, что аудиосвидетелями стали представители верхнего эшелона разведки и правоохранительных органов?»

– Директор, говорит Бэнкс. Команда SWAT как раз собирается выдвигаться. Есть последние инструкции?

– Специальный агент Бэнкс, сразу после ареста вам следует принять подозреваемого и препроводить его в федеральное здание. Когда вы туда доберетесь, команда наших коллег из Лэнгли начнет допрос. На кону операции жизнь офицера американской разведки, и время – важный фактор. Подозреваемого, возможно, придется передать снаружи другому отряду правоохранительных сил. Все понятно?

– Да, сэр, моим людям следует взять на себя ответственность за подозреваемого сразу после ареста.

Томас еще раз поднес бинокль к глазам и увидел движение у дома.

– Начинается штурм, сэр. Оставайтесь на связи.

Из маленького автофургона с окошками было видно, как несколько гранат влетели в окна и взорвались в доме, и одновременно команда верхнего этажа, спустившись по веревкам, вломилась в комнаты на этом этаже. В то же время два отряда по шесть человек проникли в дом через передние и задние двери. В доме стали зажигаться огни, когда по нему помчался отряд SWAT. Бэнкс крепче стиснул бинокль и ждал, довольный, что не слышит ни единого выстрела. Ему никогда не нравилось прибегать к помощи местной полиции, но группы ФБР HRT не будет в его распоряжении еще два часа, а кому-то в Вашингтоне очень хотелось заполучить плохого парня, которого он ловил. Хотелось так сильно, что директора двух агентств попросили об одолжении департамент полиции Лос-Анджелеса.

Внезапно все кончилось. В доме стали зажигать свет в ближних к выходу комнатах, и Бэнкс увидел силуэты нескольких одетых в черное членов отряда SWAT, которые сновали туда-сюда. Потом он присмотрелся внимательней и разглядел невысокого человека в джинсах фирмы «Левис» и белой футболке – его уже вытащили из дома в наручниках. Агент ФБР увидел, что команда SWAT не стала рисковать, сковав этому человеку лодыжки и руки за спиной. Его почти вынесли из дома, натянув ему на голову черный капюшон, и Томас улыбнулся: бедолаге не дали даже пикнуть.

Отложив бинокль, он взял маленькое переговорное устройство.

– Ладно, команда «би», выдвигайтесь и возьмите подозреваемого под свою опеку. Позаботьтесь о том, чтобы зачитать бедному ублюдку права, не оставляйте его лос-анджелесской полиции.

Сотовый Бэнкса издал два коротких сигнала, и агент снова поднял мобильник.

– Сэр, подозреваемый взят под стражу, мы завершаем процедуру ареста.

– Хорошо. Помощница директора ЦРУ, Гроган, требует, чтобы вас сопровождало в федеральное здание подразделение SWAT из лос-анджелесского департамента полиции. Мы не будем рисковать с этим подозреваемым: от него требуются ответы на вопросы, и каждая минута на счету. Все ясно, Бэнкс?

– Предельно ясно, директор.

* * *

Десять минут спустя пришло время задействовать следующее звено в цепи правосудия: вслед за департаментом полиции Лос-Анджелеса в дело вступило ФБР. Хуан Чавес, хотя и был потрясен внезапным арестом, все отрицал. Он сердился, что его подвергли такому испытанию, и совершенно не понимал, почему его схватили.

Как только команда SWAT сменилась с дежурства, люди забрались в два больших черных автофургона: один из них был припаркован перед белым автофургоном ФБР, второй – за ним. Когда команды разместились, агент Бэнкс посмотрел на подозреваемого, стоящего между двумя его агентами, и кивнул третьему агенту, веля следовать полученной ранее инструкции. Хуан Чезаре явно почувствовал облегчение, когда с его лодыжек сняли оковы.

– Это делается в знак вежливости, мистер Чавес. Я ожидаю, что вы будете с нами сотрудничать. Если будете хорошо себя вести, мои агенты ответят тем же. Понятно? – обратился к арестованному Томас.

– Эй, послушайте, приятель! – отозвался тот. – Я вообще не заслужил подобного обращения! Вы взяли не того парня. Я покупаю и продаю нужные вещи на свободном рынке.

– Мистер Чавес, прошу вас, приберегите эти речи для вашего адвоката. У нас есть кое-какие вопросы, на которые мы хотим получить ответы, поэтому я и предлагаю сотрудничество. И, может быть, тогда выдвинутые против вас маленькие обвинения исчезнут.

После этого Хуан Чезаре успокоился и позволил двум державшим его агентам эскортировать его к автофургону. Он увидел лучик надежды, когда агент уточнил свое двусмысленное высказывание насчет вежливости. Чавес не был глуп и, избрав карьеру преступника, знал, когда наступает время стать образцовым гражданином. Задние двери фургона открылись, и он залез внутрь, а вместе с ним туда поднялся и его телохранитель-спецагент.

Агент Бэнкс сообщил по рации, что они готовы выехать, забрался на пассажирское сиденье фургона, и маленький конвой двинулся из Элизиан-парка в сторону центра Лос-Анджелеса.

Когда три автофургона уехали, несколько сотрудников лос-анджелесской полиции приступили к последним формальным процедурам на месте ареста, и никто из них не обратил внимания на маленький вертолет, который пронесся мимо. Все решили, что вертолет принадлежит воздушной полиции города.

Вскоре станет ясно, что это не так.

* * *

Согласно плану, конвой из двух автофургонов SWAT и одного фургона ФБР должен был доехать до Солано-авеню, оттуда – до шоссе 110 и, наконец, до автомагистрали 5.

Когда фургоны остановились на красный свет на Чавес-равин, вокруг взорвался шум толпы на Доджер-стэдиум и дорогу впереди осветили огни прекрасного стадиона.

– Он имеет к тебе отношение? – спросил сидящего рядом скованного человека высокий агент ФБР.

– А? – не понял Хуан Чавес.

– Ну, знаешь, Чавес-равин, где играют «Доджерс», – имеет он к тебе отношение?

– Ты о чем вообще толкуешь, парень?

– Ладно, прекратите, – сказал агент Бэнкс из передней части фургона.

Второй агент ухмыльнулся и отвернулся от арестованного.

И тут одновременно случилось несколько вещей. На Солано-авеню зажегся зеленый свет, и передний автофургон SWAT тронулся с места. Белый фургон ФБР тут же двинулся за ним, и вдруг слепящая полоса яркого света мелькнула прямо перед ветровым стеклом машины агентов, сопровождающих арестованного. Ручной гранатомет ударил по задним дверям черного фургона впереди, и его борта взорвались, вывалившись наружу. Бэнкс потрясенно вздрогнул, когда людей из команды SWAT выбросило сквозь ветровое стекло.

Не успел никто отреагировать, как еще одна граната влетела прямиком в открытое теперь нутро передней машины, еще больше искорежив борта, еще сильнее выгнув их наружу и искалечив фургон до такой степени, что он вообще перестал походить на транспортное средство. Пламя взметнулось вверх и в стороны, и ужасный звук взрыва ударил Бэнкса по барабанным перепонкам. Он попытался схватить переносную рацию, но не успел – еще один взрыв, сзади, чуть не вышвырнул его с сиденья. Томас вылетел бы сквозь ветровое стекло, если бы его не удержал ремень безопасности. И хотя ремень его спас, у агента перехватило дыхание.

Бэнкс начал трясти водителя, приказывая дать задний ход. В зеркалах заднего вида отражалось пламя, бушующее во втором фургоне SWAT. Было видно, как из фургона выпрыгивают люди и как их тут же расстреливают. Огонь вели из небольших автоматов, бивших из разных точек с расстояния всего в несколько ярдов.

Все прохожие вокруг – в основном это были семьи, которые вышли в свои дворы насладиться теплым летним вечером, – в панике обратились в бегство. Перед ними вдруг разразилась маленькая, но беспощадная война.

– Двигай, двигай, двигай! – заорал агент, сидящий сзади, схватив арестованного Чавеса и швырнув его на пол фургона.

Как раз перед тем, как водитель дал задний ход, сержант команды SWAT, спасшийся из последнего фургона, стал стучать в заднее окно, умоляя впустить его. Один из агентов дотянулся до двери, чтобы ее открыть, но в этот миг по ней пробарабанило несколько пуль. Отшатнувшийся мужчина увидел, как голова сержанта полетела вперед и с громким стуком ударилась в окно, покорежив небьющееся стекло. Потрясенные агенты ФБР смотрели, как изуродованное тело офицера лос-анджелесской полиции медленно скользнуло вниз и скрылось из виду.

– Езжай, проклятье, они всех нас поубивают! – завопил агент во всю силу легких, крепко наступив на спину Чавеса.

Фургон в конце концов стал продвигаться назад, визжа покрышками и плавя резину. Несколько раз его тошнотворно подбросило, пока он пробирался к стадиону.

– Всем подразделениям, всем подразделениям! – заорал Бэнкс в переносную рацию. – Офицеры убиты, Элизиан-парк, Солано-авеню, мы под шквальным огнем неизвестного числа противников! Движемся к стадиону! Нам нужна поддержка с воздуха и подкрепление – срочно!

Томас не стал дожидаться ответа диспетчера. Пока фургон медленно двигался задним ходом, агент вытащил из наплечной кобуры девятимиллиметровый пистолет. Глядя на проплывающий мимо горящий фургон SWAT, он запоздало заметил, что несколько членов этой команды спаслись из пылающих останков машины и теперь стреляют в полумрак по невидимым целям, в тех, кто продолжает сдерживать их огнем.

Бэнкс рванулся к задней части фургона, проверив по пути, все ли в порядке с арестованным, и тут одна из задних покрышек автофургона взорвалась, заставив машину заскользить и врезаться в несколько автомобилей, припаркованных вдоль Солано-авеню. Фургон закрутился, а потом замер. Томас не сумел ничего предпринять: в ветровое стекло ударило пятнадцать пуль мелкого калибра, разбив его и попав в водителя и самого Бэнкса. Тела двух убитых подпрыгнули, когда в них угодили пули, а небольшой взрыв ошеломил тех, кто еще был жив.

Задние двери распахнулись, и не успели двое еще живых агентов опомниться, как в фургоне очутились трое мужчин в масках-балаклавах.

– Этот, – сказал один из атакующих, показав на Чавеса.

Он вскинул пистолет и быстро выстрелил в ошеломленных агентов, выпустив в каждого по две пули.

Когда Хуана вытащили из фургона, у него кровоточил порез на лбу и сильно текла кровь из ушей. Он пытался вопить, но ни один звук не вырывался из его рта, а если и вырывался, вокруг было так шумно, что он не слышал сам себя. Пятнадцать человек окружили фургон, и из сгущающейся тьмы внезапно появился маленький вертолет «Белл» – в его черной окраске отражались горящие на улице машины. Вертолет на несколько секунд завис в воздухе, а потом опустился на дорогу, и его двойные лыжи громко стукнули по теплому щебеночному покрытию. Чавеса подвели к вертолету и швырнули внутрь. Маленький «Белл» поднялся над Солано-авеню, и тут послышался вой сирен подмоги, приближающейся от Доджер-стэдиум и Элизиан-парка.

Ошеломленные жители района наблюдали, как пятнадцать нападавших спокойно вернулись в шесть своих машин. Там они сняли черные балаклавы и медленно поехали прочь, мимо трех изрешеченных пулями горящих фургонов.

Нападение и похищение вора, известного под именем Хуан Чезаре Чавес, в общей сложности заняло не больше двух минут одиннадцати секунд. Русские доказали, что они все еще одни из самых эффективных киллеров, каких знавала история.

Апленд, Калифорния

Короткий бреющий полет – и вертолет, оставив позади Лос-Анджелес, аккуратно опустился на маленьком бейсбольном стадионе средней школы Апленда. Люди, работавшие на Сагли и Деоновича почти двадцать лет, быстро и умело перевели Чавеса в автомобиль, ожидающий у стадиона. Остальной штурмовой отряд разбился на три группы: одна осталась с Хуаном, другая двинулась на север, к Ванкуверу, а последняя отправилась обратно в Вирджинию.

Мексиканского вора доставили в логово преступников на Маунтен-авеню, где ему завязали глаза и провели в комнату в задней части большого дома с пятью спальнями. Поскольку в Калифорнии подвалы встречаются нечасто, роль этого помещения выполняла большая хозяйская спальня. Окна были запечатаны алюминиевой фольгой, и дом стоял достаточно далеко от дороги, чтобы расстояние делало его практически звуконепроницаемым. К тому же владельцам дома помогали горы Сан-Габриель, гасившие любой вопль, который мог раздаться из дома.

Вора усадили в большое кресло и сняли с его глаз повязку. Один из захвативших его русских, невысокий человек с глазками-бусинками и хорошо ухоженной бородой, шагнул вперед, когда Чавес, дрожа с ног до головы, заморгал от ярких огней. Русский снял с него наручники, улыбнулся пленнику, который был даже еще менее высоким, чем он, и похлопал его по плечу:

– Не беспокойтесь, друг мой: несколько вопросов от моего работодателя – и скоро вы окажетесь на свободе.

Это заверение ничуть не успокоило пленника. Хотя при нем не назвали никаких имен, он знал, кто его захватил. Сагли и Деонович были широко известны в преступных кругах благодаря своей способности находить и приобретать уникальные предметы старины. А еще о них говорили как о людях, имевших стальные нервы и нацеливавшихся не только на отдельные вещи, но и на целые коллекции. Ювелирные изделия, иконы, картины, скульптуры – двое русских гангстеров забирали все подчистую, иногда тишком, а иногда пуская в ход самые жесткие методы. Особенно хороши они были в последнем, как много раз предупреждал Чавеса его бывший работодатель и чему он сам только что стал свидетелем.

Дверь спальни открылась, и в комнату шагнул очень коротко стриженный высокий человек. Сквозь слепящие огни мексиканец увидел, что он ест гамбургер. Крепко сжимая булочку в обертке, он шагнул к пленнику и откусил большой кусок. На здоровяке была черная футболка под черной легкой однобортной курткой, и он во всех отношениях мог сойти за обычного южнокалифорнийского бизнесмена… Если не считать глаз. В больших карих глазах не было ни грана человечности, когда он созерцал сидящего перед ним Чавеса.

Человек в последний раз откусил от гамбургера в желтой обертке и протянул его своему напарнику, который говорил с Хуаном Чезаре минуту назад. Вытащив из нагрудного кармана носовой платок, здоровяк медленно вытер рот.

– Выбрось эту дрянь, – велел он.

Он опустил взгляд, а после наклонился, чтобы оказаться с Чавесом лицом к лицу.

– Неудивительно, что вы, американцы, становитесь страной толстяков. Во всем Лос-Анджелесе не найти нормальной еды, – улыбнулся он. – По-моему, фаст-фуд – это быстрая смерть.

Чавес сглотнул, увидев, как высокий мужчина выпрямился и протянул к нему руку. В его пальцах было что-то зажато, и не успел Хуан сообразить, что происходит, как жгучая боль полоснула его по правой щеке. Он завопил, скорее от удара и испуга, чем от боли, которая появилась не сразу. Однако потом пришла и боль, а вместе с ней – обильный поток крови.

– Это просто чтобы привлечь твое внимание, – сказал высокий человек на сносном английском и сделал шаг назад, чтобы полюбоваться результатом своих трудов. – Порез, который я оставил на твоей щеке, вполне можно будет принять за дуэльный, друг мой. В один из периодов европейской истории рубцы от таких ран называли знаками чести. Если ты ответишь на мои вопросы, ты сможешь весело пройти по жизни, рассказывая своим друзьям, что получил шрам в битве со злодеями. А если не ответишь – местному коронеру с огромным трудом удастся тебя сшить, чтобы те же друзья могли взглянуть на похоронах на твои останки.

Чавес открыл глаза. Щека сильно болела, и пленник знал, что она рассечена до кости. Он отчаянно попытался сосредоточиться на человеке, который стоял перед ним, держа открытую опасную бритву, сверкающую в свете ярких ламп.

– Меня зовут Григорий Деонович. Мы с партнером ищем одну вещь, которая находится у тебя. Я говорю о дневнике Петрова, во всяком случае о тех его страницах, которые уцелели. Насколько я понимаю, это ты провернул ограбление Денверского музея естественной истории. Я прав?

– У меня нет дневника, он был…

Бритва мелькнула у него перед глазами – мгновенное предупреждение, что Чавес неправильно ответил на вопрос. Лезвие ударило его над правой бровью, вспоров толстую кожу, и буквально врезалось в кость. Хуан Чезаре завопил и схватился за лицо.

Деонович шагнул назад и дважды махнул бритвой, стряхивая с нее кровь, а потом мотнул головой вправо. Невысокий мужчина шагнул вперед и вытер Хуану лицо, после чего заставил вора взять небольшое полотенце и прижать к двум ранам.

– За неудачные ответы придется очень дорого платить. В следующий раз это будет твоя глотка, товарищ.

Чавес прижал полотенце к лицу, чтобы остановить кровь, понимая, что на сей раз он должен ответить правильно.

– Дневник был отдан человеку, который организовал кражу… Человеку, который заплатил мне за дневник и за несколько других предметов, – проговорил он дрожащим голосом.

– Имя твоего нанимателя? – спросил Григорий, шагнув вперед.

Его лицо превратилось в застывшую маску гнева.

– Он называл себя Эллисоном, но несколько лет назад был известен как Томлисон, прежде чем назвался другим именем…

– Ты не очень-то общителен, – сказал Деонович, занося правую руку, чтобы снова ударить Чавеса.

– Подождите! Подождите! – закричал тот.

– Быстрее, – сказал русский, с каждой секундой все больше злясь.

– Послушайте, мой наниматель, тот, кто хотел заполучить дневник, исчез. Он так и не появился, чтобы заплатить то, что был нам должен. Поэтому… Поэтому… Я сжег дневник, – признался мексиканец.

Деоновичу захотелось громко расхохотаться.

– Ты хочешь, чтобы я поверил, что после стольких хлопот, связанных с кражей предмета из охраняемого музея, к тому же зная, что дневник может привести к несметным сокровищам, ты уничтожил его, рассердившись на неуплату?

– Да откуда, к дьяволу, я мог знать, о чем говорится в дневнике?! Он был написан на русском!

– Итак, дневник уничтожен?

– Да, поэтому вы вполне можете меня отпустить, – проскулил Чавес.

– Да, вполне можем, – сказал Григорий, кивнув невысокому человеку, стоявшему за пленником: это был знак, что с ним пора кончать.

Хуан Чезаре даже не увидел, как на него упала тень. В следующий миг он ощутил, как холодная сталь воткнулась ему сзади глубоко в шею. Бритва перерезала дыхательные пути и яремную вену движением, отточенным много лет назад в нагорьях Афганистана.

Деонович кивнул, глядя, как мексиканец упал с кресла. Лежа на полу, вор продолжал прижимать к лицу полотенце и удивлялся, почему он больше не в силах пошевелиться.

Высокий русский отступил от быстро растекающейся лужи крови и вытащил из куртки мобильник, одновременно протянув свободную руку и щелкнув пальцами. Невысокий убийца понял и протянул ему гамбургер.

Григорий откусил кусок и стал ждать, когда на другом конце страны зазвонит телефон.

– Наш друг мистер Чавес оказался очень полезен. Похоже, украв дневник из Денверского музея, он работал на стороннего заказчика. Когда этот загадочный наниматель так и не появился, чтобы заплатить Чавесу и его команде за украденное, идиот сжег дневник, – сказал Деонович и засмеялся, чуть не подавившись.

Он посмотрел на жирный гамбургер у себя в руках и швырнул его на застывший труп мексиканского вора.

– Да, – продолжал он в телефон. – Оказалось, мы потратили впустую кучу времени и убили несколько копов только для того, чтобы выяснить: у парня нет того, что мы искали. Ну, век живи – век учись. По крайней мере, мы окончательно разобрались с этой частью дела, и теперь никто, кроме нас самих, не сможет отыскать место, которое мы ищем. Передай эту информацию нашему коллеге. Спасибо, Дмитрий, я вернусь через несколько часов.

Деонович закрыл мобильник и посмотрел на труп Чавеса.

– Теперь никто не сможет последовать за нами с помощью украденных тобой бумаг, – глумливо захихикал он и повернулся к двери. – Бриллианты и золото! Какие мелочные людишки. Отнесите тело к морю и бросьте там, после встретимся в лос-анджелесском аэропорту – вы знаете, где именно.

Деонович в последний раз оглянулся на Чавеса и улыбнулся.

– Да, они не последуют за нами с помощью того, что ты, возможно, знал.

Деонович понимал, что мертвое тело через несколько часов найдут. Но ничего – оно послужит своего рода визитной карточкой, предупреждением, что лучше оставить их в покое. Судьба Чавеса станет доказательством серьезности их намерений. Будут шок и гнев, но к тому времени он, Сагли и их ударно-поисковая группа окажутся далеко к северу от границы, идя по следу богатейшего из своих призов.

Маклин, Вирджиния

Сагли закрыл мобильник, отворил дверь подвала и увидел Линн Симпсон, сидящую в темноте. Она не шевельнулась и вообще никак не отреагировала ни на скрип открывающейся двери, ни на звук, с которым дверь закрылась. Сагли улыбнулся и взбежал вверх по лестнице. Несколько его человек ели сандвичи за кухонным столом. Дмитрий подошел к столу, взял лежащий на краю небольшой кейс и приблизился к кухонной стойке. Набрав комбинацию цифрового замка, он поднял крышку и вынул большой пластиковый конверт с ксерокопиями, присланными коллегой, который с самого начала спланировал всю операцию. До сего момента человек этот выказывал себя превосходным организатором.

Сагли посмотрел сквозь прозрачный пластик на документы, известные как «бумаги Латтимера», на ксерокопии станиц дневника, ранее принадлежавшего полковнику Красной Армии Иосифу Петрову. Он перевернул последнюю страницу – на ней была четко нарисована карта, на которой рукой Л.Т. Латтимера было обведено нужное место. По мысли старого золотоискателя, это должно было послужить доказательством его права на находку.

Человек, ставший партнером Деоновича и Сагли, забрал копии документов у последнего родственника Латтимера в Бостоне. Дмитрий полагал, что родственника этого постигла та же участь, что и Чавеса в Калифорнии, – по крайней мере, такое впечатление создалось у обоих русских, когда им отдали приказ найти оригиналы. Их новый друг не смахивал на милосердного человека и, похоже, не любил оставлять незачищенные следы.

Сагли знал, что они близки к началу своего финального путешествия, и ему не терпелось приступить к делу. Всех участников этого предприятия ожидала новая жизнь и награда, которой мало кто мог добиться в перепутанном и хаотическом новом мире – истинная власть.

Лэнгли, Вирджиния

Директор ЦРУ расхаживал за спинами своих сидящих у стола помощников, и каждое его слово вонзалось в сердце Нэнси Гроган, словно кинжал. Ей сочувствовал даже Стэн Розен, обычно холодный, как лед.

– Русские хоть раз выходили на связь? – спросил Истербрук.

– Ни разу, сэр. Мы… Вернее, я… Пришла к выводу, что они получили в Лос-Анджелесе, что хотели, поэтому им больше незачем было связываться с агентством, – отозвалась Нэнси.

– Пятнадцать лос-анджелесских полицейских погибли – все отлично обученные сотрудники SWAT. Как, к дьяволу, русские смогли так быстро узнать, что мы перевозим Чавеса?!

– Беру на себя смелость помочь разобраться в этом деле, сэр, – сказал Розен и повернулся в кресле, чтобы посмотреть на босса. – Сагли и Деонович некоторое время назад внедрили людей в сеть большинства полицейских органов наших главных городов. В основном чтобы отслеживать международные ордера на розыск, запросы Интерпола и тому подобное. Они платят за информацию. Мои оперативники подозревают, что они раздали указания своим агентам оповещать о любом, кого заподозрят в краже из Денверского музея. Как только пришла нужная информация, русские спустили с поводка ударную команду, которая ждала наготове либо в западных штатах, либо где-нибудь неподалеку.

Нэнси Гроган, повернувшись, посмотрела на Розена, и тот опустил глаза, зная, что вышел за рамки своих полномочий и полномочий своего отдела. Гроган хотела что-то сказать, но поняла – ее коллега работал, пока сама она бездействовала. К тому же она могла сейчас думать только об одном: русским мафиози больше не нужна Линн Симпсон.

– Стэн, вы гадаете. А мне нужны факты. Если в лос-анджелесской полиции есть информаторы, я хочу знать, кто они такие, и хочу, чтобы их судили, – сказал Хэрмон. – Я не верю, что кто-то из наших людей мог принять участие в избиении своих собратьев. А теперь скажите – что делается для того, чтобы найти русских?

Пришел черед Нэнси. Она встала, застегнула блейзер, сделала глубокий вдох и повернулась к директору:

– ФБР и местные правоохранительные органы проинструктированы насчет разыскиваемых преступников. Я полагаю, нам придется столкнуться с последствиями того, что мы… вернее, я… не дали им полной информации до налета.

Директор поджал губы, подошел к своему столу и присел на его краешек.

– Президент хочет знать, каковы шансы вернуть нашего агента теперь, когда двое маньяков и их организация получили то, что хотели? – спросил он.

Молчание мисс Гроган было самым красноречивым ответом. Она сглотнула, взяла свою сумку и двинулась было к двери, но, взявшись за дверную ручку, остановилась.

– Она – мой агент, – не поворачиваясь, сказала Нэнси. – И я за нее отвечаю.

Розен негромко откашлялся и произнес то, что думали все:

– Директор, Линн Симпсон уже мертва. Сагли и Деонович никогда бы не рискнули оставить ее в живых. Вспомните их личное дело: они казнили десять заложников в пражском антикварном магазине по той простой причине, что те не спешили рассказать, где находится третий стенной сейф. Последних троих застрелили уже после того, как сейф был найден. Да, сэр, Линн Симпсон, несомненно, мертва.

– Тогда подтвердите факт ее смерти, а потом принесите мне головы этих двух мерзавцев на блюде! – выкрикнула Гроган в отчаянии.

Комплекс Группы «Событие», база ВВС Неллис, Невада

К тому времени как Джек вошел в чистую комнату «Европы», Пит Голдинг и Карл Эверетт уже приступили к делу. Пит посмотрел на Джека, натянувшего новый белый халат и перчатки: похоже, Коллинз был так же несчастен, как и Эверетт, из-за того что пришлось облачиться в специальную одежду, чтобы попасть в чистую комнату.

– Полковник, директор Комптон провел с нами короткий инструктаж, но сказал не слишком много. «Европа» и вправду обнаружила кое-какие подробности в компьютере монреальского отделения полиции. В данный момент канадцы продолжают сужать круг лиц, имеющих доступ к этой информации, и, возможно, снижают темпы заполнения своих рапортов из соображений безопасности.

Джек сел между Эвереттом и Питом и молча поправил микрофон перед собой. Защищающая «Европу» стальная дверь была поднята, и Коллинз видел, как механические руки «Хонды» размеренно вынимают диски из стойки, вставляют их в мейнфрейм, потом возвращают на место и достают новые.

– В данный момент, насколько я понимаю, ваша сестра заведует северо-восточным отделом в Лэнгли, – сказал Пит. – Не возражаете, полковник, если я спрошу, почему она решила взять фамилию Симпсон?

Он начал набирать команды на клавиатуре.

– Девичья фамилия моей матери – Симпсон, – ответил Джек.

– Понятно. Первое, что мы проверили, – это два имени, которые вроде бы появлялись в канадских рапортах. За засаду в Монреале несут ответственность двое российских граждан. По крайней мере, их имена значились в словесных описаниях разыскиваемых преступников. Такие описания были разосланы из Канады всем североамериканским полицейским агентствам. Далее. Поскольку директор Комптон известил меня и капитана, что ожидать сотрудничества с аппаратом американской разведки не стоит, нам придется слегка схитрить, чтобы найти то, что требуется. Я прав?

– В данный момент, Пит, вы правы. Но это очень скоро может измениться, – отозвался полковник.

Голдинг посмотрел Джеку в глаза. Коллинз не дрогнул, но его обычный решительный взгляд стал отрешенным – такого взгляда Пит никогда у него еще не видел.

– Хорошо. Далее. Двух русских зовут Дмитрий Сагли и Григорий Деонович. Я проверил эти имена с помощью «Европы», и вот что она выдала…

Пит показал на бегущие по экрану голубые строки.

– Как видите, у них… Как там будет на полицейском жаргоне? Ах да, длинный послужной список. Начиная с тех дней, когда они работали в старом КГБ. У них богатый опыт убийств, приобретенный в ранние годы советской войны в Афганистане. Полагаю, именно там они приобрели вкус к самой дорогой обстановке, которая, вероятно, есть в их домах. Расставшись с КГБ, они быстро влились в организованную преступность и получали доходы преимущественно благодаря грабежу в Афганистане и других истерзанных войной местах, где процветала советская оккупация.

– Что насчет моей сестры? Какая связь между нею и этими людьми? – спросил Коллинз, читая голубые буквы на большом мониторе.

Он как будто выжигал картины и слова в своем мозгу. Карл Эверетт, наблюдавший за Джеком, понимал, что тот старается как можно лучше запечатлеть в памяти факты и лица.

– Именно это мы и пытаемся выяснить. Что будет нелегко: если президент приказал нам выйти из игры, он может приказать и ЦРУ принять меры для защиты их системы «Крэй» от вмешательства со стороны «Европы». В таком случае они смогут не только проследить источник бэкдора, но и задействовать систему безопасности, причем не только в Лэнгли, но и здесь. И тогда, так сказать, все тайное станет явным, – объяснил Голдинг.

– Действуйте – с моего разрешения и под мою ответственность, – сказал Джек, срывая перчатки и швыряя их на пол.

Эверетт проделал то же самое, и вместо того, чтобы запротестовать, Пит последовал их примеру.

– Ладно, полковник, поехали. «Европа», мы запрашиваем протокол две тысячи двести двадцать семь исключения для правила безопасности Лэнгли сто одиннадцать – один. Понятно?

– Да, доктор Голдинг, обойти протокол безопасности, защищающий сверхсекретные аналитические файлы ЦРУ, оперативные файлы и архивы агентства. Списки оперативных сотрудников под прикрытием должны быть исключены из протокола – правильно, доктор? – отозвалась «Европа» голосом Мэрилин Монро.

– Правильно, – сказал Пит, оглянувшись на Джека в поисках подтверждения. В конце концов, это была самая охраняемая тайна американской разведки – личность секретных оперативных сотрудников, работающих под прикрытием по всему земному шару. – А теперь, «Европа», воспользуйся моим допуском, чтобы выполнить операцию, понятно?

– Да, доктор. Допуск номер семьдесят восемь тысяч девятьсот восемьдесят семь – две тысячи триста сорок три, автоматический контроль департамента пятьдесят шесть – пятьдесят шесть.

– Минутку, док, я же сказал, что беру все под свою ответственность! – проговорил Джек, положив ладонь на руку Голдинга.

– Полковник, с учетом сложившихся обстоятельств вы, возможно, мыслите не так ясно, как обычно. Если нас поймают на взломе системы «Крэй» ЦРУ, последуют аресты. Какой бы секретной организацией мы ни были, мы пошли против приказа президента. Так уж получилось, что наше существование для него не секрет. Как же вы поможете вашей сестре, если банда морпехов ворвется сюда и утащит вас по президентскому приказу?

Коллинз перевел взгляд с Голдинга на Эверетта: тот сидел молча, не вмешиваясь в разговор. Коллинз убрал руку с руки Пита и кивнул.

– Вот поэтому Пит и получает большие бабки, Джек, – он умеет сделать шаг назад и посмотреть на вещи с логической точки зрения, – сказал Карл и, повернувшись в кресле, стал ждать, когда запрос введут снова.

– «Европа», начинайте взлом системы «Крэй» сто девяносто один девятьсот восемьдесят семь – «Синий георгин» – Лэнгли.

– Да, доктор, – спокойно и размеренно ответила «Европа».

Атака на самую секретную систему в мире началась. Забавно, что в ЦРУ был установлен младший брат «Европы» – оба эти компьютера собрали сразу друг за другом в течение нескольких дней. Компьютерный взлом и хищение данных должны были стать семейным делом.

* * *

У «Европы» ушло около часа, чтобы взломать мейнфрейм «Синий георгин». Компьютер уже готовился на некоторое время прекратить попытки взлома, когда нашел в системе Лэнгли маленькую лазейку, работавшую с подпрограммой устаревших файлов. Эта подпрограмма занималась документами вышедших в отставку сотрудников агентства.

Спустя два с половиной часа блуждания вокруг да около главного архива разведывательных операций были обнаружены полные данные о засаде в Монреале. Голдинг, Эверетт и Коллинз не только получили подтверждение, что в этом деле участвовали их главные цели – Сагли и Деонович, – но и начали постепенно докапываться до того, что именно искали русские. «Бумаги Латтимера» и нечто, помеченное как «дневник Петрова», упоминались не менее чем в семнадцати регистрационных документах агентства за последние двадцать четыре часа: в документах, которые агентство получило через свою систему «Крэй» – «Синий георгин» – и скрыла от руководства КСРБ в Оттаве. Вся информация была скопирована в «Европу», чтобы в дальнейшем отследить упомянутые предметы.

– Ладно, джентльмены, а теперь нам придется нелегко, и вот почему. – Пит взглянул на часы. – Я подождал до двух часов ночи, чтобы сделать эту попытку. Мы собираемся взломать файлы разведывательной службы – того отдела, где работает твоя сестра, Джек. Когда «Европа» туда проникнет, она просканирует все файлы с помощью ключей, которые мы уже ввели. Она пробудет в системе меньше минуты, копируя все, что знает отдел мисс Симпсон о событиях, случившихся в Монреале. И о причастности к этим событиям вашей сестры. Если в течение этого времени кто-нибудь случайно залогинится в сканируемой системе, сигналы тревоги прозвучат от Вирджинии до Форт-Уачуки в Аризоне.

– А что будет потом, Пит? – спросил Эверетт.

– Вот этого я точно не знаю, капитан. «Георгин» может послать трансформированный сигнал, отследить программу или заслать в «Европу» вирус, полностью ее уничтожив.

Голдинг похлопал по клавиатуре и посмотрел в сторону «Европы»:

– Но, думаю, она для этого слишком умна. – Он улыбнулся. – За то время, что она тут пробыла, мы столько раз модифицировали ее…

– Тогда давайте приступим, – сказал Коллинз.

Пит кивнул:

– «Европа», приступайте к сканированию файлов североамериканской разведки в Лэнгли.

– Да, доктор, – послушно отозвался компьютер.

Лэнгли, Вирджиния

В два часа ночи Нэнси Гроган, только что получившая приказ от самого директора на три дня смениться с дежурства, смотрела на монитор компьютера. На нем был открыт файл с делом ее заместительницы. В этом файле Нэнси уже прочла все, что могла, пытаясь выяснить, где же находится ближайший родственник Линн. Она решила, что, невзирая на резоны начальства, нужно рассказать семье мисс Симпсон, особенно ее брату, о возможной участи девушки. Но Гроган содрогалась при мысли о том, что придется связаться с матерью Линн, ведь она не могла объяснить, зачем ей потребовалось найти ее сына Джека. Нэнси знала, что мисс Симпсон контактировала со своим братом: она была единственным человеком в ЦРУ, кто располагал этой информацией. Но она не знала, как много Линн рассказала Коллинзу, и поэтому подумала, что не помешает связаться с ним самим, если такое вообще возможно.

В конце концов мисс Гроган потянулась к кнопке выключения монитора. Ей еще нужно было уложить несколько вещей в своем офисе, чтобы забрать их домой… И тут она застыла, увидев маленькую четкую иконку, мелькнувшую в левом нижнем углу экрана.

«ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ 5656 ВОШЕЛ В СИСТЕМУ».

– Что ж, по крайней мере, над ее поисками все еще работают, – пробормотала женщина и потянулась.

Нажав на маленькую кнопку, она выключила монитор, встала и отыскала наполовину наполненную коробку, куда бросила несколько внутренних документов своего отдела. Потом она схватила личное дело Линн Симпсон, испытав искушение бросить его туда же. Но Нэнси знала, что с этим небольшим делом охрана никогда не выпустит ее из здания. Закрыв папку, она осторожно положила ее на стол. Папка была стандартным «секретным» делом с надписью «СИМПСОН, ЛИНН». Ниже стоял оперативный номер Линн – 1121. Такие номера получали все сотрудники агентства. Цифра была всем – и порядковым номером служащего, и номером платежной ведомости, и кодом для входа в компьютерную систему «Синий георгин». Чем больше цифра, тем ниже статус и время службы.

Мисс Гроган подняла картонную коробку, и взгляд ее снова упал на номер личного дела. 1121. Номер Линн был один из самых последних в списке, поскольку она перевелась сюда из оперативников два года тому назад. Директор разведки выпустила коробку из рук и торопливо открыла верхний ящик стола. Она нашла то, что искала, и пробежала по списку указательным пальцем. То был справочник номеров входа в систему для всех, уполномоченных использовать «Синий георгин». Номера заканчивались на 1267.

– Кто же, к дьяволу, этот 5656? – вслух спросила женщина.

Ее вдруг поразила мысль, в которую верилось с трудом, и она быстро потянулась к телефону. Кто-то взломал систему, которой полагалось быть одной из самых надежных систем в мире! Торопясь нажать номер охраны, Гроган задела папку с делом Линн, и она упала на пол, вместе с заметками, которые сделала сама начальница Симпсон насчет семьи девушки. Когда охрана отозвалась, Нэнси увидела имя полковника Джека Коллинза, Армия Соединенных Штатов, несколько раз подчеркнутое красными чернилами.

– Охрана, говорит Адамсон. Мисс Гроган, вы готовы покинуть здание?

Нэнси подняла глаза от папки – она лихорадочно размышляла. Слухи о том, что брат Линн очень изобретателен, крутились у нее в голове. Мгновение она колебалась, потом ответила:

– Да, минут через пятнадцать. Я только захвачу одну коробку с документами, чтобы как следует изучить их дома.

– Очень хорошо, мэм, я пришлю двух человек, чтобы они проводили вас до машины.

– Спасибо, – тихо сказала Нэнси и повесила трубку.

Она понимала, что вплотную приблизилась к государственной измене. И еще понимала, что именно таким путем Сагли и Деонович могли получить информацию об операции в Лос-Анджелесе. Однако женщина знала наверняка, что системы надежнее, чем «Синий георгин», быть не может. Ходили слухи, что только еще одна система – «Синий лед» – способна сделать то, что сейчас происходило, и даже Сагли и Деонович не имели возможности провернуть такой трюк.

Опустившись в большое кресло, Нэнси снова включила монитор. Маленькая иконка все еще мерцала в нижнем левом углу экрана: «ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ 56565 ВОШЕЛ В СИСТЕМУ». Мисс Гроган, откинувшись на спинку кресла, наблюдала, как зеленые цифры сияют в полутьме ее кабинета. Потом по лицу ее медленно расползлась улыбка. Она знала, что четыре цифры кода доступа должны быть кодом американского агентства, и, похоже, «Синий георгин» узнал этот шифр. Улыбка Нэнси стала шире, когда она почувствовала, что где-то в мире у нее есть союзник, который поможет ей вернуть Линн домой.

– Полагаю, это сам загадочный полковник Джек Коллинз, – пробормотала она себе под нос.

Она позволит взламывать компьютер еще шестьдесят секунд, прежде чем поднимет тревогу. В конце концов, оставался маленький шанс, что это может быть кто-то не столь дружелюбно настроенный по отношению к ее правительству.

Комплекс Группы «Событие», База ВВС Неллис, Невада

«Европа» с неимоверной скоростью сканировала файлы агентства, когда зазвонил телефон. Эверетт снял трубку.

– Да. Спасибо, – сказал он и дал отбой. – Это была помощница директора. Похоже, человека, которого похитили, Хуана Чавеса, нашли у пирса Хантингтон-бич – его выбросило на берег волнами.

Не говоря ни слова, Джек подчеркнул имя Чавеса в списке, который медленно составлял.

– Полковник, я все еще думаю, что распутывание данной нити так же актуально, как и до получения этой новости. Что бы ни замышляли русские, они по какой-то причине допрашивали этого человека. Скорее всего, он был как-то связан с украденными бумагами и дневником, – предположил Голдинг.

– Ладно, и что же вы предлагаете? – спросил Коллинз.

Пит поднял очки на переносицу и задумался.

– Тот человек имел дело с краденым, с антиквариатом, с каким угодно ценным наследием старины, – ответил он.

– Да, но это может ровным счетом ничего не значить, – высказался Эверетт.

– Капитан, работа, которой мы тут занимаемся – восстановление истории, – крайне узкая сфера деятельности. Очень немногие люди в мире действительно хорошо в ней разбираются. Конечно, воры в отличие от нашей Группы мало смыслят в истории, но, когда речь идет о продаже украденного из частных коллекций по всему миру, компетентности им не занимать. У нас мощный компьютер, но есть границы того, что мы можем выяснить, не покидая этой комнаты, – заявил Пит.

– Вы предлагаете сделать вылазку в Л. А. для более тщательного расследования? – спросил Джек.

– В общем, да. Взгляните, – сказал Голдинг, встав и показав на рукописную строчку на большом мониторе. – Да, вот оно. В Лэнгли тысячу раз прогоняли данные этого парня, Чавеса, через «Георгин», здесь списки его приводов и все такое прочее. Но парень никогда не разглашал, кто именно пользуется его услугами. Ни одной инкриминирующей улики не было найдено в его доме в Элизиан-парке – ни предметов искусства, ни статуй, ни какого-либо антиквариата. Этот человек продал все, что добыл.

– У него должен быть покупатель, – сказал Эверетт.

– Не только покупатель. Кто-то должен был его финансировать, ведь агентство выяснило, что он путешествовал по всему миру. Согласно данным регистрационных центров для иностранцев, этот человек, Чавес, стоит два с половиной миллиона долларов.

Джек посмотрел на Пита и медленно кивнул:

– Другими словами, у человека, покупавшего его барахло, могут быть нити к тому, что именно и почему ищут Сагли и Деонович.

– Именно, полковник.

Пит хотел развить свою мысль, когда на главном мониторе «Европы» появилась еще одна строчка данных, скачанных из мейнфрейма ЦРУ. Он замолчал и стал наблюдать, как набирается фраза. Потом медленно снял очки и слегка дотронулся до плеча Коллинза.

– О господи! – только и сказал Голдинг.

Коллинз поднял глаза на монитор, и у него оборвалось сердце.

– Сочувствую, Джек, – сказал Эверетт, после чего закрыл глаза и покачал головой.

Когда «Европа» наконец закончила ввод данных, набранная ею фраза возвестила, что их поиски могут закончиться, не успев начаться.

«ПОЛУЧЕННЫЙ В 22:30 ПРАВЫЙ УКАЗАТЕЛЬНЫЙ ПАЛЕЦ ОДНОЗНАЧНО ИДЕНТИФИЦИРОВАН КАК ОТРЕЗАННЫЙ ПАЛЕЦ СОТРУДНИЦЫ АГЕНТСТВА, СИМПСОН, ЛИНН, Х. АНАЛИЗ ДНК – ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ – АНАЛИЗ ОТПЕЧАТКА ПАЛЬЦА – ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ».

– Что они с ней сделали? – спросил Коллинз. Он тоже сидел с закрытыми глазами, опустив голову на грудь.

– Доктор Голдинг, мой вход в «Синий георгин» обнаружен. К настоящему времени идет отслеживание источника проникновения, – спокойно сказала «Европа».

– Отключайся, проклятье, отключайся! – велел Пит.

Встав, он так сильно оттолкнул свое кресло, что оно врезалось в дальнюю стену.

– Отключение выполнено, след потерян, – все так же спокойно сообщил компьютер.

Коллинз торопливо привел в порядок заметки и встал.

– Полковник? – спросил Пит.

– Я все равно отправляюсь в Л. А., – отозвался тот.

– Джек, думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы сообщить: директор приказал мне остановить тебя, если ты попытаешься покинуть комплекс, – заявил Карл.

Полковник перевел взгляд с него на монитор, а после снова решительно посмотрел на капитана.

– Ладно, я просто возьму нам билет на самолет, – сказал Эверетт, вылезая из белого электростатического халата.

– Сделайте это, капитан, и поднимите по тревоге Менденхолла и Райана. Скажите им, что их дежурства по выходным отменяются.

Карл смотрел, как Джек выходит из чистой комнаты.

– Док, изучите сведения, которые вы получили. Может, найдете то, что сможет нам помочь, – сказал полковник Питу.

Голдинг проводил взглядом Эверетта, который вслед за Коллинзом покинул чистую комнату, потом сел и потянулся было к телефону. Но не успел он взять трубку, как телефон внезапно зазвонил сам, и док чуть не вскрикнул от испуга. Сглотнув, Пит снял трубку и слабым голосом сказал:

– Чистая комната.

– Пит, мне только что звонили из Белого дома. Президента проинформировали, что мы взломали мейнфрейм ЦРУ.

– Найлз, они никак не могут этого знать. «Европа» прервала отслеживание, прежде чем ее засекли.

– Пит, я уже опрокинул пару стаканчиков, но даже я могу догадаться, кто взломал «Крэй» агентства. А президент – на тот случай, если ты не заметил, – далеко не дурак. Где Джек?

– Э-э… Ну… Они с капитаном Эвереттом…

– Покинули комплекс? – перебил Комптон.

– Ну-у… Нет… Еще не успели, они только что вышли из чистой комнаты.

– У них есть нити, ведущие к сестре Джека?

– Найлз, проклятые русские отрезали девчушке палец.

– У них есть нити?

– Да, сэр. Лос-Анджелес.

– И они все еще в комплексе?

– Да, сэр, – сказал Голдинг, чувствуя себя так, будто предает Джека и Карла.

На другом конце линии воцарилось молчание. Наконец Найлз заговорил:

– Ладно, дай им еще тридцать минут, чтобы покинуть Неллис, а после разошли приказ всем сотрудникам «События» задержать капитана Эверетта и полковника Коллинза.

– Сэр? – переспросил Пит, не веря, что начальник отпускает этих двоих.

– Дьявол, ты вполне можешь включить в приказ и их маленьких спутников. Задержать Менденхолла и Райана. Нет, постой, – добавил Комптон, думая почти так же быстро, как и «Европа». – Разыщи лейтенанта Менденхолла, оторви его от Райана и остальных и заставь вместе с Сарой Макинтайр явиться ко мне. Сделай это немедленно, Пит, прежде чем до Уилла доберется полковник, слышишь?

– Но…

– Если Джек думает, что есть шанс найти его сестру, мы дадим ему время это сделать, но я знаю наверняка, что все, от ФБР до мальчиков с Фермы в Вирджинии, всеми силами будут стараться ему помешать. Мне нужно, чтобы Макинтайр и Менденхолл явились в мой кабинет – они не должны присоединиться к Коллинзу, Эверетту и Райану.

В телефоне раздались гудки, и Голдинг недоуменно покачал головой.

– Было бы мило, если бы кто-нибудь хоть иногда спрашивал меня, не хочу ли я присоединиться к компании, – пробормотал он себе под нос.

* * *

Повесив трубку, Найлз медленно снял ботинки и лег на диван – там он спал бо́льшую часть последнего месяца. На этом диване он попытается проспать и темный шторм, который вот-вот разразится. Подняв очки на лысеющую голову, Комптон закрыл глаза. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем в Лэнгли негодующе завопят об атаке Группы на «Синий георгин» ЦРУ? Завопят так, что их услышат аж в Белом доме?

Едва директор комплекса почувствовал, как к нему подбирается подкрепленная виски дремота, когда в кабинет шагнула его молодая помощница. Она быстро подошла к дивану, потрясла Найлза, и тот проснулся, как человек, падающий с обрыва, – с тем же выбивающим из колеи ощущением падения и невозможности остановиться. Открыв глаза, он понял, что не может сфокусироваться на возникшем над ним лице. Молодая женщина протянула тонкую руку и опустила очки ему на глаза.

– Сэр, президент на телефоне. Говорит, что вы не отвечаете на вызов по ноутбуку.

Комптон лежал, не желая шевелиться, не желая оказаться лицом к лицу с человеком, которого он ослушался. Сделав глубокий вдох, он медленно сел на диване, потом спустил на пол ноги в носках – сперва одну, потом другую.

– Сэр, вы ужасно выглядите. Может, вам стоит просто ответить на телефонный звонок, не выходя на визуальную связь? – спросила ассистентка.

Найлз окинул ее взглядом. Молодую женщину звали Линда, и она все чаще и чаще заступала на дежурства, поскольку в эти дни Алиса Гамильтон проводила больше времени с сенатором Гаррисоном Ли – бывшим директором Группы. Комптон полагал, что два самых старых члена Группы достойны каждой минуты, которую проводят вместе, – они, конце концов, это заслужили.

– Я так плохо выгляжу, а? – спросил он.

– Да, плохо, – не стала скрывать Линда.

– Что ж, вы быстро учитесь, юная леди. Думаю, я последую вашему совету. Дайте сюда телефон.

Помощница взяла телефон с маленького столика у кушетки и сняла трубку.

– Мистер президент, мы нашли доктора Комптона.

Найлз поднес трубку к уху. На другом конце линии царило молчание.

– Комптон, – сказал он.

Рот его был как будто забит ватой.

– Я предупреждаю вас, мистер директор, что ЦРУ доложило о взломе системы «Георгин». Могу я предположить, что это сделали ваши люди?

– Вы не можете предположить, что это сделали мои люди, – самым оскорбленным тоном отозвался Найлз.

– То есть ты говоришь, что это сделало Агентство национальной безопасности, или ФБР, или мальчики из Пентагона? Помимо вашей «Европы», только они на такое способны. И поверь, я знаю, на что способен тот нервный ублюдок Пит Голдинг, я видел его работу. Если он захочет, он сможет заставить чертову систему «Крэй» сделать обратное сальто.

– Я возмущен, господин президент. Только потому, что Пит… Ну, в любом случае меня возмущает подобное обвинение.

– Просто чтобы ты знал: я приказал арестовать полковника Коллинза и любого из его отдела безопасности, кто вздумает покинуть Неллис. А я почти не сомневаюсь, что они попытаются это сделать. Христа ради, Найлз, я же просил тебя как друга ничего ему не рассказывать! Я хотел, чтобы некоторое время в ситуацию не вмешивались посторонние. Судя по всему, мы никогда не узнаем истинной причины, по которой сестра Коллинза решила с ним поговорить.

– А я как друг сказал именно то, что вам хотелось услышать. Вы бы на моем месте стали и дальше держать его в неведении о том, что произошло с его сестрой? Нет, вряд ли. И этот человек сделал для нашей страны больше, чем любой из известных нам людей. Думаю…

– Не думай, черт побери! У нас серьезная проблема. Его сестра, возможно, подобралась к кому-то, и директор Истербрук рискнул своей шеей, чтобы ей помочь. И не спрашивай, почему мы еще не знаем этого наверняка. Послушай, Коллинз уже крупно облажался, он совершил большую ошибку. Он и его дружок Эверетт подали предварительные заявки на полет в Лос-Анджелес из Неллиса. Дьявол, у ФБР ушло две минуты, чтобы получить эту информацию. И у ФБР есть, по крайней мере, два агента на каждой грунтовой взлетно-посадочной полосе на пятьдесят миль вокруг. Вот что, Найлз, Джек Коллинз слишком рискует, а я не хочу потерять его вместе с его сестрой – я у него в долгу. Пусть не лезет на рожон хотя бы до тех пор, пока мы не утрясем дело, над которым работала Симпсон. Итак, позволь ФБР схватить его и арестовать.

– Я это знаю, но не собираюсь держать его в неведении, даже если его сестра уже мертва. Если она погибла, как по-вашему, кто еще в этом мире сможет выследить убивших ее ублюдков?

– Никто. Но, мистер директор, маленький вы мерзавец, считайте, что вы под домашним арестом. Я должен просто немедленно к вам вылететь и повесить вас.

– Простите, но я слегка пьян и собираюсь лечь спать.

– Так ложись!

Найлз вздрогнул, когда в трубке зазвучали резкие гудки.

– Президент в ярости? – спросила Линда.

– Да, еще в какой! – ответил Комптон. Губы его тронула легкая улыбка. – Он собирается схватить Джека на базе, прежде чем тот сядет в самолет.

Глаза Найлза начали закрываться, улыбка стала отсутствующей, но не угасла.

– Но, сдается, я смогу наступить президенту на ногу. Когда Макинтайр и Менденхолл явятся сюда, вручите им это, – он протянул Линде сложенный листок бумаги.

– Мы можем сделать еще что-нибудь, чтобы помочь полковнику, сэр? – спросила его юная помощница.

Комптон не ответил, потому что уснул, все еще сжимая в руке телефонную трубку и продолжая улыбаться.

* * *

Джек, Карл и Джейсон Райан покинули вагон подземки у ворот номер два, прямо под ломбардом «Золотой Город» – тайным выходом для сотрудников Группы «Событие». Все трое были одеты в штатское и имели при себе удостоверения полицейских детективов Лос-Анджелеса и офицеров шерифа округа Лос-Анджелес. Когда они стали подниматься в лифте, Джек посмотрел на часы.

– Менденхолла нигде не нашли? – спросил Коллинз невысокого морского авиатора.

– Нет, сэр, он оставил свой жетон сотрудника безопасности в нашем отделе, и я не смог отследить его с помощью «Европы».

– Проклятье, – сказал Джек.

Двери лифта раскрылись. За ними была пыльная и очень грязная задняя кладовая ломбарда.

Их встретил младший капрал Джесс Харрисон, чернокожий моряк из Комптона, штат Калифорния. Молодой капрал дежурил сегодня у ворот номер два.

– Сэр, это только что пришло из офиса директора, – сказал он, протягивая полковнику Коллинзу телефонограмму.

– Что нового, Джек? – спросил Эверетт, подойдя к шкафу, где хранилось стрелковое оружие, и открыв дверцу с помощью своего секретного кода.

Капрал подозрительно наблюдал за ним.

– О, директор приказал ровно через… – Джек взглянул на наручные часы. – Через пять минут задержать нас. Вы согласны с формулировкой, капрал? – спросил он своего дежурного офицера безопасности.

Моряк перестал следить за Карлом, который достал из шкафа три девятимиллиметровых пистолета-автомата, кобуры к ним и по три обоймы для каждого. Оглядевшись, Харрисон тоже взглянул на часы:

– Да, сэр. Через пять минут я должен буду вас задержать.

И младший капрал снова уставился на Эверетта. Тот протянул Джеку и Райану оружие в кобурах.

– Давайте не будем болтаться тут пять минут, чтобы нашему юному другу не пришлось выполнять свой долг, – предложил Карл.

Трое мужчин покинули кладовую и вошли в задний офис ломбарда.

– Сэр, воздушная полиция и, похоже, ФБР обшаривают в поисках вас весь Неллис, – сказал капрал, торопливо провожая их через комнату охраны, мимо вооруженного армейского рядового, державшего палец у спускового крючка автомата, который он крепко сжимал под столом.

– Я бы обеспокоился, если бы мы туда направлялись, капрал. – Джек остановился и повернулся лицом к своим людям. – Присмотрите тут за всем вместо нас. Если не сможете найти лейтенанта Менденхолла после нашего ухода, останьтесь в отделе безопасности за главного. Думаю, вам дадут приказ запереть комплекс.

– Да, сэр. Удачи, полковник, – сказал Джесс.

Коллинз не ответил. Эверетт хлопнул молодого моряка по спине, и трое покинули задний офис, а минуту спустя – и ломбард «Золотой Город».

* * *

Они не воспользовались ни одним из трех автомобилей департамента, припаркованных у ломбарда: вместо этого Райан раздражающе громким свистом подозвал такси. Температура колебалась на уровне 108 градусов, поэтому они быстро забрались в машину, и Коллинз велел шоферу ехать в аэропорт Макларен. На военной стороне Макларена стоял в ангаре «C-21», военный вариант «Лирджет-35». Об этом комплексе ангаров не подозревали ни отдыхающие, ни игроки.

После того как Джек показал свое фальшивое удостоверение лос-анджелесского отделения полиции, такси подъехало к дальней дороге, что вела на бетонированную площадку у ангаров. Когда машина приблизилась к алюминиевому ангару, полковник почувствовал, как короткие волоски на его шее сзади встали дыбом.

– Агентство и ФБР, возможно, на этот раз меня перехитрили, – произнес он.

– Я тоже чувствую – они здесь, – отозвался Эверетт.

– Господи, не можем же мы стрелять в своих людей, полковник! – сказал Райан, оттягивая от груди гавайскую рубашку, прилипшую из-за стекающего пота.

– Остановитесь тут, – сказал Коллинз, швырнув шоферу две двадцатки.

Он вылез с заднего сиденья, вынул из кобуры девятимиллиметровый пистолет и проверил, на месте ли предохранитель. Потом полковник посмотрел на Эверетта и Райана, приглашая последовать его примеру.

– Никаких несчастных случаев. Никто не будет ранен. Если дело дойдет до того, что нас попытаются остановить, позвольте мне сделать то, что я должен, а сами сдавайтесь. Все ясно?

Карл посмотрел в голубые глаза Джека, быстро кивнул и перевел взгляд на Джейсона.

– Дьявол, полковник, я хочу сдаться прямо сейчас. У меня аллергия на федералов, – заявил тот.

– Умничка, лейтенант, – усмехнулся Эверетт.

Они с Райаном зашагали позади полковника, когда тот двинулся к ряду автомобилей служащих, припаркованных возле частных ангаров, которые тянулись слева и справа от двух военных помещений на северной стороне аэропорта. Они шли, опустив головы, и, поравнявшись с одним из ангаров, Джейсон чуть не завопил, потому что дверь с громким и резким звуком вдруг начала подниматься. Все трое поспешили пройти мимо, пока кто-нибудь изнутри не разглядел их в щель.

За их спинами раздался шум заработавшего поршневого двигателя, потом второго, но Коллинз и его люди продолжали как можно быстрее идти к военным ангарам, до которых оставалось всего десять футов. Они добрались до служебной двери первого, и Джек взялся за ручку. Позади продолжал шуметь двигатель: самолет медленно вырулил из арендованного ангара. Полковник не обратил на это внимания. Он открыл служебную дверь и быстро шагнул внутрь.

Хотя Коллинз испытывал большое искушение вытащить оружие, он этого не сделал, а жестом велел Эверетту добраться до дальней стороны «С-21». Самолет стоял, поблескивая в ярком солнечном свете, проникающем через два люка в крыше высоко над головами. Возле него не видно было ни охраны, ни механиков.

Полковник покачал головой и увидел, как Карл исчез, обогнув самолет сзади.

Райан первым оказался у двери перед крылом, оглянулся на Коллинза, скорчил гримасу и повторил его укоризненный жест. Джек кивнул, и тут Эверетт вернулся, обогнув самолет уже спереди.

Он тоже покачал головой и почти шепотом сообщил:

– Никого, Джек.

– Ладно, лейтенант, открывайте.

Джейсон извлек стопорный болт из нержавеющей стали, и ручка освободилась. Он шагнул в сторону, когда развернулся трап. Коллинз в тот же миг поднялся на две ступеньки, за ним последовали Эверетт с Райаном. Очутившись в маленьком самолете, Джек остановился, давая глазам привыкнуть к полутьме.

– Ладно, лейтенант, проведи предполетную подготовку, и убираемся отсюда к дьяволу, – сказал Карл.

Джейсон двинулся было, чтобы выполнить приказ, но Джек взял его за плечо и помотал головой.

– Забудь про это. Мы не одни.

Дверь кабины открылась, и из нее вышел сперва один, а потом и второй агент. В отличие от Коллинза и его людей они держали оружие. Пока Джек и его люди наблюдали, как агенты идут к ним, открылась дверь комнаты отдыха в задней части ангара и появились еще два агента.

– Пронырливые маленькие ублюдки, чтоб им провалиться! – сказал Эверетт.

Имея за плечами опыт службы в «Морских котиках», он знал, что сможет вырубить по крайней мере двоих людей сзади. Невзирая на тренировку, которую прошли агенты ФБР, они слишком близко подошли к тем, на кого нацелились. Карл одними глазами поделился с Джеком этой идеей, но тот покачал головой.

– Полковник Коллинз, вы и ваши люди арестованы. Это вопрос национальной безопасности. Пожалуйста, достаньте свое оружие и положите на пол, – потребовал один из агентов.

Джек, Джейсон и Карл сделали как было велено, и тут шум самолета, покидающего ангар снаружи, стал почти невыносимым. Двое агентов, шагавших к ним по проходу, медленно приблизились к арестованным. Коллинз выжидал удобного случая, желая действовать так, чтобы никто не пострадал… Ну, во всяком случае, не был ранен слишком сильно. Первый агент ФБР нагнулся, забрал оружие, но не спешил выпрямляться, чтобы его товарищи с двух сторон могли держать арестованных под прицелом. Один из агентов проскользнул мимо и стал спускаться по трапу.

– Ладно, полковник, нам не нужны неприятности, – сказал тот агент, что стоял впереди. Ствол его пистолета, нацеленный на арестованных, ни разу не отклонился. – Вас доставят в наше местное отделение, а оттуда ваши люди – кем бы они ни были – смогут вас забрать. Никакой регистрации ареста, никаких наручников, ладно? Назовем это профессиональной вежливостью. И исходит такое отношение из самых высоких источников. А сейчас агент Уильямс ожидает вас у подножия трапа. Пожалуйста, будьте паиньками.

Последние слова он произнес очень громко, пытаясь перекричать шум работающих вхолостую двигателей самолета за дверями ангара.

Джек не видел возможности выбраться из передряги, не прибегнув к смертельно опасным приемам, а эти люди отнюдь не заслуживали такого. Они были его согражданами, американцами, и делали свою работу.

Коллинз кивнул своим напарникам, чтобы те спускались.

Вслед за ними начал спускаться по трапу и Джек, как вдруг его грубо потянули вниз и швырнули на спину так, что у него перехватило дыхание. Падая, он заметил, как Райан, а потом и Эверетт перепрыгнули через тонкий трос, служивший поручнями трапа, но так и не увидел, как они приземлились на бетон. Перед глазами его все плыло, как в тумане. Кто-то метнулся мимо него и толкнул трап вверх, обратно в фюзеляж самолета. Он услышал выстрелы, но в тот же миг его потянули вверх и поставили на ноги. Затем прогремел еще один выстрел.

Когда полковник пришел в себя и снова стал нормально дышать, он понял, что последний выстрел сделал не кто иной, как Уилл Менденхолл.

Он наблюдал, как чернокожий армейский лейтенант потянул за ручку двери и, убедившись, что своим выстрелом основательно ее повредил и надолго заклинил, повернулся и улыбнулся.

– Думаю, нам лучше двигать! – торопливо сказал Уилл уже через плечо, бросившись к дверям ангара.

Он перепрыгнул через агента ФБР Уильямса, который корчился на полу, связанный проводом по рукам и ногам. Оружие агента лежало рядом с ним с вынутыми затвором и обоймой.

Коллинз оттолкнул руки, которые помогли ему встать, и только тут заметил, кто же ему помог. Сара улыбнулась Джеку:

– Привет от директора Комптона. Он сказал, что у вас нет шанса выбраться из пустыни.

Лейтенант Макинтайр сложила губы, изображая поцелуй, без усилий толкнула Коллинза к двери, а потом – за порог, в солнечный свет и невыносимый шум аэропорта, раскинувшегося посреди пустыни.

Джек осмотрелся и не поверил своим глазам. Всего в нескольких футах от ангара он увидел, наверное, самый старый гидроплан, какой ему когда-либо встречался: выкрашенный в бело-голубое «Грумман G-21 Гусь», самолет с двумя двигателями, которые начали выпускать еще до Второй мировой войны. Он был шумным, громким и благодаря двойным шасси, торчащим из корпуса в форме лодки, казался самым нескладным самолетом в мире. И все же «Грумман» был по-своему красивым и хорошо сохранившимся. «Гусь» разработали во время расцвета гидросамолетов в конце 1930-х годов, и немало этих самолетов все еще принимали участие в авиашоу по всему миру. Именно этот самолет и заводили в ангаре, мимо которого Коллинз и его товарищи прошли по дороге сюда.

– Иисусе, полковник, только посмотрите на это! – сказал Райан, показав в сторону застекленной кабины.

– Невероятно! – только и мог сказать Коллинз при виде маленькой женской ручки, свешивающейся из бокового иллюминатора.

Женщина помахала им, веля идти побыстрее.

– Это Алиса? – спросил Эверетт, тоже глядя на кабину.

– Самолет принадлежит Алисе и сенатору Ли. Найлз подумал, что только на нем мы сможем вывезти вас отсюда. В конце концов, ФБР и ЦРУ будут ожидать в любом аэропорту, где мы захотим приземлиться, но не смогут контролировать всю прибрежную часть Л. А.! – прокричала Сара.

Они подбежали к древнему самолету и забрались в него.

Едва все очутились внутри, как двигатели старого «Груммана» набрали обороты и он начал выруливать. Алиса Гамильтон – все восемьдесят семь лет юности, дополненные кожаным шлемом, головным телефоном и летными перчатками – перевела оба дросселя вперед, и фанерно-алюминиевый гидроплан рванулся по взлетно-посадочной полосе. Джек вошел в маленькую кабину пилота, сел рядом с Алисой и покачал головой.

– Вы же не думали, что Амелия Эрхарт была единственной женщиной-авиатором этой страны? – спросила Гамильтон, увидев недоверчивое выражение лица полковника.

– Какого черта вы делаете? – прокричал Коллинз, стараясь заглушить звук вопящих подпор.

– Судя по всему, спасаю вас, – ответила Алиса с улыбкой, после чего потянулась вниз и начала работать рукоятью, которая опустила закрылки старого «Груммана».

Подняв глаза и увидев, что ее пассажир нахмурился, она улыбнулась. Огромные колеса тем временем оторвались от взлетно-посадочной полосы.

– Ладно, Найлз знал, что вас поймают, если вы попытаетесь улететь в самолете Группы. А еще он знал, что даже если вы улетите, вам придется приземлиться на аэродроме, где вас будет поджидать множество федеральных агентов. И в придачу знал, что Гаррисон купил мне эту маленькую игрушку в тысяча девятьсот пятьдесят пятом году. Вот так и получилось, что мы здесь… А теперь – держитесь!

Джека швырнуло на спинку кресла, когда «Грумман» взмыл в небо под совершенно невообразимым углом. Коллинз никогда бы не подумал, что настолько старый самолет на такое способен.

Пристегнувшись, он услышал крики и ворчание на пассажирских местах гидроплана.

– Дело плохо! – завопил Райан, когда восьмидесятисемилетняя Алиса Гамильтон заставила самолет сделать крутой вираж, направившись к Лос-Анджелесу.

Директора департамента 5656 – Группы «Событие» – Найлза Комптона могли обставить немногие в этом мире, а может, и вовсе никто.

 

Глава 4

Чартерный «Боинг-737» находился в небе над штатом Колорадо, направляясь на север. Самолет наняли через третье лицо, и федеральные власти понятия не имели, что их смертельно опасная добыча покидает страну.

Сагли подался вперед в своем кресле и поставил на столик стакан с водой. Деонович окинул взглядом тридцать пять человек, разместившихся в салоне.

– Хотелось бы мне знать, почему мы не можем избавиться от нашей гостьи – она слишком опасна, чтобы оставлять ее в живых? – сказал он своему партнеру, сделав большой глоток воды со льдом, после чего повернулся и посмотрел на него.

– Я задал тот же самый вопрос, – отозвался Дмитрий. – Мне сказали, что она может пригодиться позже, когда мы доберемся до места назначения. Ее любой ценой нужно сохранить живой и здоровой.

– А ты не задумывался, что мы, возможно, чересчур доверяем нашему новому союзнику? – спросил Григорий, взяв стакан с водкой и осушив его.

Сагли нахмурился:

– Хватит пить. Впереди очень серьезные дни. Мне не нужно, чтобы ты был в полуотрубе.

Деонович, приподняв брови, посмотрел на напарника:

– Ты не ответил на мой вопрос.

Дмитрий терпеть не мог разговаривать с ним о планах, поскольку здоровяк с трудом улавливал эти хитросплетения. Он мог мириться с маленькими грешками приятеля, такими как склонность причинять другим боль, но, подвергая сомнению нового партнера, Деонович выставлял их обоих дураками. В конце концов, секретная информация, которой снабжал их тот человек больше пяти лет, всегда оказывалась абсолютно точной. Он доказал свою надежность, и план его был почти верным.

– Послушай, старина, когда он впервые к нам явился, я тоже отнесся к нему с недоверием, – снизошел до ответа Сагли. – Но с тех пор я узнал его как следует и понял: он даже лучше умеет планировать и имеет более верный глаз на детали, чем те, кто натаскивал нас в былые дни. Он – хладнокровный воин, и мы будем следовать его плану.

Затем он внимательно посмотрел на Григория:

– А теперь – хватит пить.

* * *

Линн Симпсон, скованная по рукам и ногам, подняла глаза. Кожа под скотчем, которым ей заклеили рот, невероятно чесалась. Она посмотрела в темные глаза Сагли и не дрогнула, когда тот поднял пистолет с глушителем и показал на ее правый глаз. Линн уже давно догадалась, что жить ей осталось немного, и мысленно приготовилась к смерти. Она зажмурилась и молча попрощалась с матерью, а потом – с Джеком.

– Я просто хочу задать вопрос, – сказал Дмитрий, протянув руку и осторожно отклеив скотч с ее рта.

Положив пистолет на сиденье рядом с пленницей, он расстегнул ее наручники.

Услышав вопрос и с облегчением почувствовав, что наручники сняли, Симпсон открыла глаза. Она взглянула на пистолет с глушителем, лежавший рядом с ней на сиденье, потом перевела взгляд на Сагли. Тот широко и открыто улыбался, словно подначивая ее взять оружие. Вместо того чтобы принять вызов, Линн потерла запястья, стараясь не стукнуться увечной рукой.

– Канадский агент, этот самый Александер – на что он способен, как по-вашему? – спросил Сагли, забрав наконец пистолет и избавив девушку от искушения.

– Иди к черту, – сказала та, и губы ее тронул намек на улыбку. – Ты имеешь в виду, на что он был способен.

– Нет, я имею в виду, на что он способен сейчас. Похоже, канадский шпион пережил нападение. А теперь – что вы можете о нем рассказать?

Симпсон молчала, думая о Панчи Александере. Она с трудом могла поверить, что канадец выжил после того, как русский гангстер расстрелял его у нее на глазах.

– Я предлагаю вам взглянуть на ваши руки, мисс Симпсон, и пересчитать пальцы. Сколько их? Спустя пять минут я задам вам тот же самый вопрос, и, гарантирую, вы назовете уже другое число. Вы живы по одной-единственной причине – Александеру может очень повезти и он нападет на наш след.

Сагли блефовал. Он просто хотел вытянуть как можно больше информации о Джонатане.

– Я, мягко говоря, скептически отношусь к подобной возможности, но если он все-таки сумеет такое проделать, уверен – вы сможете стать красивым козырем и товаром для торговли, – добавил Дмитрий.

У Линн осталось девять пальцев. Ее старший брат сказал бы, что она все еще имеет фору в игре, но она не была такой, как он. Не была такой храброй, как Джек.

– Если Панчи Александер идет за вами, надеюсь, вы направляетесь в очень глубокую нору и забросаете за собой вход землей, потому что он может быть безжалостным… Он второй по безжалостности человек из всех, кого я когда-либо знала, – ответила девушка.

Сагли широко улыбнулся:

– Вообще-то мы направляемся в место получше норы, мисс Симпсон. Большинство последних карт этого места были сделаны больше четверти века назад… Забытое местечко на вашем собственном заднем дворе.

Потом он слегка кивнул:

– И – да, мы забросаем за собой вход землей, и за вами тоже.

Лос-Анджелес, Калифорния

Двухдвигательный «Грумман Гусь» летел на самой низкой высоте, на какой Алиса могла без риска вести его в сгущающейся тьме. Она орудовала дроссельными рычагами на верхней консоли, до которых едва дотягивалась, сперва до предела подавая топливо в двигатели и поднимая проворный гидросамолет над холмами, а после перекрывая подачу, чтобы заставить самолет ловко скользнуть в долину. Джек понятия не имел, как она вообще что-то видит.

– Полковник, пора вам отправиться в салон к остальным. Когда туда доберетесь, попросите, пожалуйста, лейтенанта Райана явиться сюда, – попросила Гамильтон.

Коллинз поколебался, прежде чем отстегнуться, но в конце концов собрался с духом и сделал это, как только Алиса выровняла гидроплан.

Спотыкаясь, он выбрался из кабины в салон, и на него устремились взгляды обеспокоенных пассажиров. Эверетт сидел рядом с Сарой, Райан – напротив них. Менденхолла же нигде не было видно.

– Где Уилл? – спросил Коллинз, стукнувшись о сиденье, расположенное перед Джейсоном.

Лейтенант ткнул большим пальцем в сторону задней части самолета – и тут же изо всех сил вцепился в найденный под сиденьем спасательный жилет, когда Алиса ввела «Груммана» в неглубокое пике.

– Он… Он там, в маленьком клозете. Думаю, там уборная, но, сдается, эта комната слишком мала, чтобы там был унитаз, – в конце концов выговорил Райан. – Уилл не очень хорошо себя чувствует.

– Я его в этом ничуть не виню, – отозвался Джек, пристегиваясь. – Джейсон, доложись Алисе.

Невысокий морской офицер на краткое мгновение, похоже, растерялся.

– Идите, лейтенант, она ждет! – повысил голос полковник.

– Да, сэр, – ответил Райан и нервно расстегнул ремень.

В тот же миг дверь туалета открылась – и именно тут Алиса рванула вверх, чтобы избежать встречи с небольшим холмом возле Риверсайда. Не успел никто как следует разглядеть Менденхолла, как он нырнул обратно и захлопнул за собой дверь.

Джейсон добрался до передней части самолета, отдернул занавеску и шагнул в маленькую кабину. Он торопливо плюхнулся в кресло второго пилота и долго возился с ремнем безопасности, пока наконец не сумел его застегнуть.

– Не похоже на полеты на «Томкэтах F-14», мистер Райан? – с усмешкой спросила Гамильтон, ухитрившись быстро взглянуть вправо.

– Нет, мэм, совсем непохоже.

– Послушайте, мне нужно, чтобы вы понаблюдали за тем, что я делаю, потому что через минуту вы возьмете управление на себя. Полагаю, нам придется немножко полавировать.

– Взять управление на себя? – переспросил Райан, туже затягивая ремень. – Но у этой штуки есть пропеллеры, и, откровенно говоря, мэм, я не вижу никакого управления, только штурвал… Мне так кажется.

– Да, у нее есть пропеллеры, молодой человек. Это называется настоящим полетом. А теперь берите штурвал и не беспокойтесь – самолет очень отзывчив. Используйте руль направления и стабилизаторы, чтобы подниматься вверх и опускаться вниз, и не волнуйтесь насчет закрылков, ясно?

– А почему мне не надо беспокоиться насчет закрылков? – спросил лейтенант, взявшись за штурвал в форме полумесяца.

– Потому что в полете мы их не используем. Стабилизаторы, хвост – и ускорение или торможение двигателя, вот и все. А теперь мне нужно найти хорошее место для приземления, где мы не накликаем на свою голову каждого полицейского в ближайших двух округах.

Алиса выпустила штурвал и вытащила карту из громадного кармана комбинезона.

– Мэм, не поймите меня неправильно, но вы сумасшедшая… – Джейсон запнулся и быстро посмотрел на ее улыбающееся лицо, – леди.

– Хороший выбор слов, мистер Райан, – сказала Алиса, развернув карту, в то время как бывший военный пилот отчаянно пытался разглядеть хоть что-нибудь в полуовальных иллюминаторах.

– Думаю, вон там будет самое лучшее место. – Гамильтон поднесла карту своему помощнику, чтобы тот посмотрел, что она обнаружила, но тот был слишком занят, пытаясь удержать самолет в воздухе, поэтому лишь на краткий миг глянул на карту и отвернулся.

Впрочем, Райан быстро приноравливался к древнему «Грумману». Для такой тьмы он видел на удивление далеко, благодаря поставленному на самолет усовершенствованному лобовому стеклу, собирающему рассеянный свет и улучшающему видимость. Когда молодой человек слегка повернул, чтобы избежать столкновения с линиями высокого напряжения на дальнем конце Апленда, он понял, что ему начинает нравиться лететь на старом гидроплане.

Алиса повернула ручку на алюминиевой панели управления, и Джейсон увидел, как на лобовом стекле появилась сетка из тонких светящихся зеленых линий. Со стороны второго пилота виднелись предгорья справа, а перед летчицей распростерлась долина Чино – настолько далеко, насколько позволяло стекло. Райан потрясло, что такую современную голограмму смогли отразить на лобовом стекле этого самолета.

– Маленький подарок от Пита Голдинга, – сказала Алиса, увидев пораженное лицо второго пилота. – Один раз он летал со мной и сенатором и решил, что нам нужен апгрейд… У бедного малого тогда чуть не случился нервный приступ.

– Просто не представляю почему, – с застенчивой ухмылкой отозвался лейтенант.

Он держал курс на Лос-Анджелес, сперва перевалив через холм Келлогг, а потом пролетев ниже над городом Уэст-Ковина. Молодой человек знал, что нужно держаться холмов справа.

Алиса вытянула миниатюрные ручки, сжала пальцы и снова медленно надела летные перчатки. Сунув руку под сиденье, она вытащила небольшой предмет цилиндрической формы, напоминающий корпус кухонных часов, протянула от него провод к пульту управления и воткнула в розетку. Циферблат засветился, и она пристроила цилиндр на свободное место на пульте.

– Вот, – с улыбкой сказала пожилая женщина, – теперь у нас есть радар.

Райан оторвался от голограммы на лобовом стекле, чтобы посмотреть на радар на консоли.

– Не возражаете, если я спрошу, почему вы не воспользовались им с самого начала? – недоверчиво спросил он.

– Потому, молодой человек, что мне нравится изредка летать. Теперь же мы направляемся туда, где перед нами откуда ни возьмись могут возникнуть здания.

Алиса подрегулировала скорость развертки радара и взглянула на Джейсона.

– Пит – очень нервный человек, он настоял на том, чтобы у нас был радар. Он такой хлюпик, – сказала она.

Лейтенант был поражен. Гамильтон была либо самой храброй женщиной из всех, кого он знал, либо уже скатилась в безнадежное старческое слабоумие.

– Ладно, мистер Райан, теперь я буду управлять сама. Если вы уже забыли, как вам было страшно во время ночных посадок на транспортных самолетах, скоро вы об этом вспомните, – предупредила его летчица.

Джейсон выпустил штурвал и широко распахнул глаза, когда Гамильтон потянула на себя дроссельные рычаги и позволила гидроплану нырнуть глубоко вниз, к земле.

– Э-э, мэм! Там внизу ничего нет, кроме домов! – испугался он.

Алиса откинулась на спинку кресла, повернула голову и крикнула за занавеску:

– Все, держитесь за задницы, это будет довольно рискованно!

Спустя мгновение в кабине услышали стук захлопнувшейся двери туалета.

В пассажирском отсеке Сара прикоснулась к руке Карла, расстегнула свой ремень, быстро перепрыгнула через маленький проход, разделяющий восемь сидений, и бросилась на колени Джека. Она быстро поцеловала его и скатилась на сиденье рядом с ним.

– Я жду, что ты спасешь меня, если мы разобьемся, понял? – серьезно сказала девушка.

– А я как раз подумал, что жду того же самого от тебя, – парировал полковник.

Впереди Райан наблюдал, как Алиса резко вывернула штурвал влево и одновременно изо всех сил ударила маленькой ножкой по левой педали руля направления.

– Пит мог бы предложить для этой штуки еще и усилитель рулевого привода! – сказала она, бросив на помощника быстрый взгляд и подмигнув ему.

«Грумман» завалился влево… А потом спикировал к земле. Райану захотелось закрыть глаза, но вместо этого он наблюдал за голограммой на лобовом стекле. Теперь вместо Большого Лос-Анджелеса впереди и справа на голограмме были лишь дома, мосты и улицы… И вот он увидел пустое прямое место.

– Э-э, мэм, можно спросить, что вы делаете? – окликнул лейтенант, протянув руки, чтобы перестать соскальзывать с сиденья.

– В отчете говорится, что тот придурок, Чавес, жил в Элизиан-парке, верно?

– Понятия не имею! – ответил Джейсон.

Самолет приблизился к земле, и кончик правого крыла почти задел большие дома под ними.

– Да, меня проинформировали, что он проворачивал свои незаконные операции именно там, – сказала Гамильтон. – Так вот, мы не можем благополучно приземлиться в лос-анджелесскому порту или Бербанке, так ведь? Если слухи не врут, полиция ищет вашу веселую маленькую шайку, поэтому остается лишь одно место, где мы можем сесть, не оказавшись в тридцати милях от Элизиан-парка.

– И где же?

– Да прямо здесь – на реке Лос-Анджелес.

Райану захотелось завопить, что в Лос-Анджелесе нет реки даже в самом отдаленном и приблизительном смысле этого слова. Он знал, что здешняя река – это канал с бетонными берегами, который пересекает Л. А., как извивающаяся змея, и бо́льшую часть года там примерно дюйм воды, текущей прямо по центру. А еще ему было известно, что над рекой через каждые шестьсот футов нависают мосты.

– Вот дерьмо, – сказал он, когда Алиса выровняла гидроплан, а потом с молниеносной скоростью потянула находившийся слева рычаг управления шасси.

Она сражалась со старомодным штурвалом, и двигатель «Груммана» взвыл, набирая обороты. Гамильтон начала неистово опускать закрылки, перескочила через три дома, а после – через маленький мост. Когда она перекрыла подачу топлива в двигатели, воцарилась странная тишина, контрастировавшая с чистейшим ужасом всех, кто находился в самолете.

Большие колеса высунулись из похожего на лодку чрева, и гидроплан ударился о бетон. Он подпрыгнул раз, другой и наконец шлепнулся в ручеек глубиной в фут в центре «реки». Летчица подняла закрылки, самолет снова подпрыгнул в воздух – и замедлил ход. В конце концов он нырнул вниз, а потом всего в ста футах впереди возник очередной мост. Алиса спокойно начала тормозить, и гидроплан с визгом и скрипом сбавил ход. Сообразив, что они тормозят слишком медленно, Гамильтон как можно резче повернула штурвал влево и одновременно снова ударила по левой рулевой педали, повернув задние колеса «Груммана». Большой самолет занесло, и, развернувшись влево, он все-таки остановился.

В салоне и кабине воцарилось молчание. Алиса, выключив голограмму, быстро огляделась.

Райан просто тупо смотрел вперед. Пожилая летчица быстро запустила оба двигателя и стала рулить назад по собственному пути, пока наконец не оказалась под одним из старых мостов Л. А., где зафлюгировала оба винта.

Сделав глубокий вдох, она посмотрела на все так же сидящего с белым лицом Джейсона.

– Что ж, мы на месте, – сказала Алиса. – Прямо по дороге примерно в двух милях отсюда – Элизиан-парк. Видите вон там Доджер-стэдиум? Так вот, парк сразу за ним.

Молодой человек по-прежнему смотрел вперед и не шевелился.

– Надеюсь, вы наблюдали за тем, что я делала, мистер Райан, потому что отсюда на моей крошке полетите вы. А мне пора домой, – добавила летчица.

– Ч… что? – конце концов спросил Райан, так и не решившись взглянуть на Алису.

– Я сказала, что вы уведете отсюда мой самолет. Я должна добраться до лос-анджелесского аэропорта и сесть на рейс до дома. У меня в духовке осталось кассероле, а я не могу доверить Гаррисону это блюдо. Он будет делать все по инструкции до тех пор, пока не вспыхнет пламя.

– Но… Но… – пролепетал лейтенант.

Пожилая дама похлопала его по ноге:

– О, для такого старого военно-морского пилота, как вы, это должно быть просто забавой.

Она широко улыбнулась и расстегнула ремень безопасности.

Сзади доносились явственные облегченные вздохи и возгласы: остальные начали осознавать, что не разбились. Потом послышался звук открывшейся двери туалета.

– Эй, – дрожащим голосом сказал Менденхолл. – В этот туалет вход официально воспрещен.

Алиса озадаченно оглянулась на Райана, первой пройдя за занавеску.

– Но на этом самолете нет туалета, – снимая шлемофон, сказала она.

* * *

Спустя минуту Алиса Гамильтон проверила шасси «Груммана» и объявила, что все в порядке. Стоя под большим крылом и левым крыльевым поплавком самолета, она посмотрела на Джека:

– Полковник, вы же знаете, что я бы не бросила вас вот так, если бы мне не нужно было приглядывать за стариком. Если бы я могла…

Коллинз просто притянул к себе пожилую женщину и обнял, не дав ей договорить.

– Спасибо, – прошептал он ей на ухо.

Алиса обняла его в ответ, отодвинулась и встретилась с ним глазам.

– Найди свою сестренку, Джек, и привези домой, – сказала она, похлопав его по груди над сердцем.

Полковник кивнул и повернулся к высоким покатым бетонным берегам реки Лос-Анджелес.

В последний раз посмотрев на старый гидроплан, Гамильтон любовно потрепала его по поплавку.

– Позаботьтесь о нем, лейтенант.

Райан улыбнулся, отсалютовал летчице и последовал за Джеком, Карлом и Уиллом, карабкающимся из реки по скользкому откосу.

Сара тоже обняла Алису на прощание.

– Вы уверены, что сможете благополучно отсюда выбраться? – спросила она.

– Милая, если уж я могу подняться на К2, то как-нибудь вытащу свою задницу и отсюда.

– Вы поднимались на… – изумилась девушка.

– Иди и помоги Джеку, ты ему нужна. И послушай – мне думается, в этом деле есть нечто гораздо большее, чем просто похищение его сестры. Может, именно по этой причине Джек был таким отстраненным и скрытным. А теперь иди! Со мной все будет в полном порядке.

Сара, слегка улыбнувшись, повернулась и побежала за остальными. Алиса в последний раз взглянула на свой старый самолет.

– Позаботься о них как следует, – сказала она и пошла к крутому берегу реки.

* * *

«Шевроле Импала» 1961 года с опущенной подвеской медленно подъехала к бордюру. С протяжным звуком пневмоподвеска сбросила давление, опустив переднюю и подняв заднюю часть машины, которая остановилась у тротуара в Элизиан-парке.

Джек выбрался с пассажирского сиденья, а вслед за ним вышла Сара. Остальные выгрузились с заднего сиденья, и только Уилл Менденхолл задержался, восхищаясь обивкой из дутого кожезаменителя. Уилл почувствовал, что он снова дома.

Коллинз подошел к водителю-мексиканцу и протянул ему стодолларовую бумажку. Тот взял ее и внимательно посмотрел на полковника. Красная бандана на коротких волосах шофера была надвинута почти на глаза.

– Я так скажу, шеф: вы, парни, бросаетесь в глаза, как белый маис на поле люцерны, – заявил он.

– Само собой, – ответил Джек.

Рядом с ним встала Сара, и шофер довольно долго смотрел на эту маленькую женщину. Потом он перевел взгляд на Джека, а с него – на стодолларовую купюру.

– Оставь себе, братан, купи своей леди что-нибудь клевое, – сказал он, завел двигатель и отъехал под музыку, столь громкую, что ее можно было почувствовать сквозь вибрирующие подошвы ботинок.

Полковник огляделся, посмотрел на Сару, улыбнулся и пустился догонять Эверетта, который искал на улице нужный адрес.

– Мне кажется или вон там виднеется полицейская заградительная лента, капитан? – осведомился Менденхолл, показав на большой дом на углу.

– Умник, – отозвался Карл, разглядывая это здание.

Уилл заметил, как Эверетт сунул руку под рубашку, явно снимая с предохранителя спрятанный там девятимиллиметровый револьвер.

В десять вечера большинство семей еще не легли спать: сквозь занавески окон мерцали огни телевизоров. Посмотрев в сторону Элизиан-парка, Коллинз увидел, что множество детей все еще гуляют, а вдалеке, в Чавес-Равин, только что началась игра «Доджеров». Желтая полицейская лента была натянута на крыльце дома Хуана Чавеса от одной колонны до другой и крест-накрест наклеена на дверь.

Джек осмотрелся, чтобы проверить, не наблюдает ли кто-нибудь за ними, но увидел только потрепанный пикап «Форд», припаркованный на другой стороне улицы напротив дома. Он поднялся по маленькому поросшему травой склону и взбежал по шести широким ступенькам крыльца.

Сара, Менденхолл и Джейсон Райан последовали за Коллинзом, а Эверетт занял позицию у нижней ступеньки, поглядывая на улицу из переднего двора. Казалось, всем было плевать на дом, где раньше жил Чавес.

– Джек? – мгновение спустя окликнул Карл.

– Да, я тоже чувствую, – сказал Коллинз, отпрянув от двери.

– Что чувствуешь? – прошептала Сара.

Ей было очень неуютно.

– Кто-то наблюдает за нами, – ответил полковник и попятился.

Райан перегнулся через боковые перила крыльца и покачал головой.

– В полицейской патрульной машине пусто, – сказал он, зная, что они поторопились подняться на крыльцо.

Внезапно дверь отворилась, оторвав приклеенную снаружи желтую полицейскую ленту. Джек и остальные положили руки на свое спрятанное оружие.

– Не стрелять, – раздался голос из темноты. – Здесь два полицейских Лос-Анджелеса. В данный момент они в наручниках сидят в гостиной, целые и невредимые.

Передняя дверь открылась шире, и Коллинз покачал головой и расслабился.

– Проклятье, ты все еще хитрый старый ублюдок! – сказал он.

Дверь полностью распахнулась, и окаймлявшие тротуар тусклые уличные фонари осветили огромного, похожего на медведя человека, который шагнул из дверного проема.

– По крайней мере, я не прыгаю вверх по ступеням переднего крыльца без предварительной разведки, – заявил он.

– Черт, Панчи, как я рад тебя видеть! – сказал Джек, протягивая ему руку. – Ходили слухи, что ты мертв.

Александер потряс руку полковника, но внезапно поморщился, схватился за грудь и показал на свое плечо.

– Если бы на мне не было бронежилета, я и вправду был бы мертв, мой друг. Двое русских мерзавцев так стремились уволочь твою младшую сестру, что не задержались, чтобы выполнить свою работу как следует.

– Я всегда считал, что ты ненавидишь бронежилеты. Ты же вечно говорил, что твоего большого пуза и широкой груди хватит, чтобы остановить любую пулю, – сказал Джек, пристально глядя на старого друга.

– Что ж, с возрастом начинаешь чувствовать себя ближе к тому свету, чем раньше думалось, – ответил Панчи, не заметив внимательного взгляда полковника.

– Эй, все! Это Джонатан Александер, глава монреальского сектора КСРБ, канадской разведки, – представил Джек Панчи своим помощникам.

– Если вы – люди Джека, можете называть меня Панчи, – поддакнул тот.

– Вы сидели здесь в засаде? – спросила Сара.

– Да, юная леди, вы угадали.

Полковник обогнул Джонатана, вошел в дом Чавеса и сразу увидел за распахнутой дверью двух полицейских, которые сидели, прислонившись к дальней стене гостиной. Как и сказал Панчи, они были целы и невредимы, но надежно скованы и с кляпами во рту.

Коллинз сунул оружие за пояс и повернулся к тем, кто вошел в прихожую вслед за ним. Последним появился Эверетт, осторожно прикрыв за собой входную дверь.

– Стильно сделано, Панчи, – сказал Джек, отведя взгляд от двух безмолвно негодующих лос-анджелесских полицейских.

Александер откашлялся:

– Мне очень не хочется портить тебе настроение и разуверять в том, что я хитрый ублюдок, но к моему появлению они уже были в таком виде.

Глаза их встретились, и полковник приподнял брови:

– Да ну?

– Упакованные аккуратно, как на картинке, в точности как сейчас, – сказал Джонатан.

Он заметил, с каким выражением лица смотрит на него Джек.

– Не беспокойся, я проверил, есть ли в доме еще кто-нибудь. Кто бы ни надел на этих двоих наручники, его тут уже нет, – успокоил он старого друга.

– Панчи, а ты-то почему здесь, черт побери? – спросил тот.

– Ты знаешь, почему. Это не только моя работа. Дело в том, что мне нравится Линн… Почти так же сильно, как нравишься ты.

– Что за дьявольщина случилась в Монреале, Панчи? – спросил Коллинз, переходя в кухню.

– Засада. С Линн связался анонимный источник, и она появилась в моих охотничьих угодьях. Очевидно, только ее непосредственный босс знала, что Линн отправляется в Канаду. Думаю, они хотели отличиться, самостоятельно сграбастав Сагли и Деоновича, ты же знаешь, какие они, детишки, – просто не понимают всех правил игры, – сказал Панчи и, взглянув на Райана и Менденхолла, добавил: – Без обид.

Джейсон переглянулся с Уиллом, и оба молча пожали плечами.

– Ты думаешь, Линн еще жива? – спросил полковник.

– Ты же знаешь меня, Джек, я вечный оптимист. Вот почему я явился сюда, сознательно нарушив данные мне приказы.

– Спасибо, Панчи.

– Послушай, этих двух полисменов скоро должны сменить. Если лос-анджелесская полиция что-то здесь пропустила, нам лучше начать поиски… – Александер внимательно наблюдал за Коллинзом, гадая, остался ли он таким же проницательным, как раньше. – Иначе мне лучше вернуться в Монреаль.

Джек кивнул, молча показал на Уилла и Карла, а после ткнул большим пальцем в сторону подвала. Так же молча, жестом, он приказал Саре и Райану заняться кухней и гостиной и кивнул в сторону деревянной лестницы, приглашая Панчи проверить там все вместе с ним.

Поднимаясь по ступенькам, полковник медленно вытащил из-за пояса револьвер, зная, что Джонатан делает то же самое тремя ступеньками ниже.

– Ты видел рапорт о человеке, которого Сагли и Деонович убили в Сиэтле? – спросил Панчи, добравшись до лестничной площадки, за которой был длинный коридор.

Он прицелился влево, Джек – вправо.

– Американца русского происхождения по имени Серта? – уточнил Коллинз.

– Да. Мы пока не знаем мотива убийства, только домыслы и слухи.

Александер приоткрыл дверь ванной комнаты и осторожно щелкнул выключателем. Сияющая кафельная плитка и деревянная мебель были чистыми, но он увидел, что полиция перерыла шкаф: полотенца и тряпки были разбросаны по полу и даже валялись в ванной.

– Какие слухи, например? – спросил Джек, правой ногой приоткрыв дверь первой спальни и быстро шагнув внутрь.

Некоторое время он водил стволом пистолета из стороны в сторону, но потом расслабился, увидев, что матрас с громадной пружинной кровати сброшен и даже вспорот.

«Тщательно поработали», – подумал полковник.

– Да какая-то фантастическая история о том, что старик из Сиэтла унаследовал один из Близнецов Петра Великого, – ответил Джонатан.

Джек снова выглянул в прихожую – как раз когда Александер приоткрыл дверь второй спальни.

– Близнецов? – переспросил Коллинз.

Теперь он чувствовал, что в доме Чавеса они понапрасну теряют время. Полковник толкнул дверь последней спальни и заглянул в уже перевернутую вверх дном комнату.

– Бриллианты. Легенда гласит, что Петру Великому преподнесли в дар два одинаковых бриллианта размером с… Черт, не знаю даже, с лимон или что-то вроде этого. Так вот, предполагается, что магнат лесозаготовок владел одним из камней, – рассказывал тем временем Панчи.

– Я никогда ни о чем подобном не слышал, – сказал Коллинз, удрученно сунув пистолет обратно за пояс.

Он недоумевал, почему в расследовании «Европы» ни словом не было упомянуто о бриллиантах.

– Ну, предполагается, что камни исчезли во время русской революции вместе со всеми остальными ценностями, включая царя и царицу, – объяснил канадец.

– А разве мы не знаем, что сталось с царем и царицей?

Александер проводил взглядом Коллинза, который, покачав головой, зашагал вниз. Когда Панчи присоединился к нему у подножия лестницы, они увидели, что Сара и Джейсон вышвыривают в прихожую те немногие вещи, которые еще оставались в платяном шкафу. Девушка выпрямилась, посмотрела на Джека и отрицательно качнула головой.

– Дело быстро заходит в тупик, – сказал Коллинз. – О чем, к чертям собачьим, я думал? Что подонок оставит записку, где будет сказано, кто его нанял?

Сара сжала его руку. Райан тоже понимал, что полковник просто хватается за соломинку, шаря наугад в поисках единственной улики.

Панчи Александер, хлопнув Коллинза по спине, прошел мимо.

– Не беспокойся, Джек, мы вскоре перевернем все по камешку и выясним, где она, – попытался он приободрить своего друга.

Послышались торопливые шаги – кто-то бежал вверх по лестнице из подвала, и через несколько секунд Уилл Менденхолл распахнул дверь и, задыхаясь, сказал:

– Полковник, капитан Эверетт говорит, что вам надо это видеть.

Джек быстро вышел и вслед за Уиллом спустился по двум длинным лестничным пролетам. Внизу он нашел Карла, который стоял на грязном полу, подбоченившись и пристально глядя на одну из внешних стен. Коллинз услышал, как все остальные остановились за его спиной, и поднял руку: он видел, что капитан о чем-то размышляет.

– Во-первых, процент домов с подвалами в Южной Калифорнии так низок, что я даже не хочу об этом думать, – сказал Эверетт, не сводя глаз с дальней стены. – Я жил здесь, в таком же доме в Окснарде. Он был построен перед Второй мировой, каменный, как миллионы других. Дьявол, в то время была прорва дешевого стройматериала – поэтому никакого кирпича, только камни.

Джек перевел взгляд со спины разглядывающего стену Эверетта на обломки ящиков, картонные коробки, сломанную мебель и старую заплесневевшую одежду. Он почувствовал, как Райан шевельнулся, собираясь задать вопрос, и снова поднял руку, желая, чтобы Карл без помех обдумал то, что пока вертел в голове и так и сяк.

– Сколько тонн камней ушло на строительство этого дома – пятнадцать или двадцать? Может быть, даже тридцать? – бормотал в это время Эверетт.

– Капитан, я не вижу тут ни одного камня, – не выдержал все-таки Джейсон.

Эверетт наконец повернулся и посмотрел на него:

– В том-то и дело, летун, подвал построен из другого материала, не из того, что весь остальной дом. А это значит, что…

– Его пристроили недавно, – договорил за Эверетта Коллинз.

Карл улыбнулся:

– Не только это, Джек. Посмотри сюда.

Эверетт сделал несколько шагов вперед и показал на земляной пол гигантского подвала.

Хотя земля почти везде была неровной, истоптанной ногами обыскавших дом полицейских, вдоль почти всей задней стены осталось идеально гладкое место, как будто землю здесь искусственно выровняли.

– Помните нашего вора антиквариата из Нью-Йорка, в округе Уэстчестер, и его замечательный подвал? – спросил капитан.

Джек улыбнулся ему, быстро подошел к дальней стене и принялся искать. Карл, Сара и Райан с Менденхоллом последовали его примеру. Всем вспомнился изумительный подвал другого вора, специализировавшегося на антиквариате, спрятанный под фальшивым полом, с ведущей в него спиральной лестницей.

– Не хочу показаться откровенно тупым, но можно узнать, что вы ищете? – осведомился Александер, уперев руки в бока, пока остальные ощупывали стены.

– Рычажок или что-нибудь в этом роде, – сказала Макинтайр, опустившись на колени и начав исследовать низ стены сухой кладки.

Внезапно в комнате стало тихо. Все почти одновременно почувствовали это; Джек, Панчи и Эверетт – лишь на краткий миг раньше остальных. Они стремительно повернулись и замерли при виде троих мужчин, нацеливших на них автоматы. Люди были белыми, очень хорошо одетыми, в дорогих костюмах, а их оружие – израильские пистолеты-пулеметы «Узи» – были еще дороже. Тот, что стоял в центре, отрицательно покачал головой и молча, одними глазами велел Коллинзу и его людям убрать оружие.

Те повиновались и услышали медленные, размеренные шаги – кто-то спускался по лестнице. Шаг, снова шаг – казалось, это длилось целую вечность. В конце концов показался отлично отполированный ботинок, а потом и второй. Высокий светловолосый мужчина шагнул с лестницы на земляной пол. Лишенная абажура лампочка, висящая под потолком, осветила высокого, безукоризненно одетого человека, и Джек, как и остальные члены Группы «Событие», не смогли скрыть своего потрясения. Этого человека, облаченного в белую рубашку и черные брюки, нельзя было не узнать.

– Сколько у тебя осталось в запасе из твоих девяти жизней, Анри? – спросил Коллинз, стоя с опущенными руками.

Полковник Анри Фарбо, легендарный преступник и стародавний враг «События», высокомерно встал перед ними, медленно сунул руку в правый карман и покачал головой. Последние сведения, которые Группа «Событие» получила о бывшем французском полковнике, – это что его, по всей видимости, поглотил океан, когда шельфовый ледник Росса раскололся и погрузился в море Росса три месяца тому назад.

– Дело не в жизнях, полковник, а во мне самом, – проговорил Фарбо. – Просто я знаю, когда поставить на кон одну из этих жизней. И иногда, как вы видите, риск окупается.

Сара, стоявшая у стены, на которой она искала переключатель двери тайного хода, шагнула вперед. Она была искренне счастлива, что Анри жив: в конце концов, именно француз спас ее, сенатора Ли, Алису Гамильтон и детей с «Левиафана» в пещере, известной как Ледяной дворец.

– Малютка Сара, как славно снова вас видеть. И тот факт, что вы добрались до дома живой, заставляет меня улыбаться, – поприветствовал ее Анри.

– Спасибо, полковник. Скажите, а вы-то как выжили, черт побери?

– Прибережем эту историю до другого раза, моя дорогая. В данный момент я должен спросить, что привело Группу «Событие» в подвал одного из моих добытчиков?

Джек помотал головой и впервые за долгое время по-настоящему улыбнулся:

– Проклятье, Анри, мир тесен, не так ли? Но, если подумать, сообщество незаконных любителей древностей настолько мало, что это, наверное, неизбежно.

– Я задам вопрос еще раз, полковник. Почему вы здесь и где мой человек?

Фарбо сделал шаг вперед, вынимая правую руку из кармана.

– Чавес мертв. Нынче утром его тело нашли под пирсом у Хантингтон-бич, куда его выбросило волнами, – ответил Коллинз, наблюдая за реакцией француза.

Анри задумчиво опустил голову, полуобернулся и что-то прошептал своим людям. Двое разошлись в стороны, чтобы лучше прикрыть группу. Джек услышал зловещее щелканье: оружие снимали с предохранителей. Тем временем Анри Фарбо снова повернулся лицом к Коллинзу.

– Похоже, убили моего человека не вы, полковник. Это не в вашем стиле, – сказал он, делая шаг к Джеку.

– Да, зато это в вашем стиле, Анри. Что такого Чавес для вас делал, из-за чего его могли убить? – спросил Коллинз.

– Я явился сюда как раз затем, чтобы выяснить это. И начну с того, что снова спрошу: зачем вы здесь?

– Анри, нам нужно знать, что украл для вас Чавес из Денверского музея естественной истории! – выпалила Сара, прежде чем Джек успел оттащить ее себе за спину.

– Сперва скажите, кто убил моего человека? – спросил Фарбо, сосредоточившись на девушке. Во взгляде француза отражалась вся сила его недюжинной личности.

– Два безжалостных мерзавца – Григорий Деонович и Дмитрий Сагли, – быстро ответила Макинтайр.

Коллинз слегка повернулся и посмотрел на Сару, заставив ее пожалеть, что она не промолчала.

– Знакомые имена. Эти люди чуть ниже моих стандартов деловых взаимоотношений, но я слышал о них, – задумчиво проговорил Фарбо.

– Быть такого не может, – сказал Коллинз, заставив француза перевести взгляд на него. – Разве есть кто-то ниже ваших стандартов, Анри?

Фарбо мгновение молча глядел на Джека, а потом отвернулся и прошел между ним и Панчи Александером, который был совершенно сбит с толку, не понимая, кто же поймал их подвале, как крыс. Подойдя к дальней стене, Анри остановился в левом углу и прижал правую руку к совершенно обычному с виду куску гипсокартона. Когда он убрал ладонь, часть стены начала скользить наружу.

Француз наблюдал за реакцией членов Группы «Событие», которые смотрели, как за стеной подвала открывается нечто похожее на котлован с крутыми стенами.

– Элизиан-парк некогда был пересечен вдоль и поперек подземными высохшими речными руслами. Оборудовав тут склад краденого, мы построили эту стену. Вообразите наше удивление, когда в ходе земляных работ открылся вход в созданное самой природой хранилище. Полагаю, именно это вы искали? – спросил Фарбо и шагнул в сторону, чтобы поглядеть, как все отнесутся к зрелищу безмерных богатств: антиквариата эпохи королевы Анны, мебели Хоторна, настоящей картинной галереи и даже целых рядов стеклянных витрин, полных марок, монет и коллекций бумажных денег. А еще тут были ряды и ряды книг – тысячи томов…

– Это всего лишь одно из множества моих хранилищ. Все это ожидает моего скорого выхода в отставку, – добавил Анри.

Джек повернулся и посмотрел на своего давнего недруга. Улыбка француза была искренней, по крайней мере, пока он не заметил, как на него уставился Коллинз.

– Сегодня обойдемся без осуждений, полковник. Вы меньше всех на свете имеете право меня судить. Я бы отдал все это и остальное тому подобное, лишь бы провести еще один-единственный день с моей женой. Поэтому не смотрите на меня с таким возмущением – во всяком случае сегодня, – сказал Фарбо.

– Что вы задумали, Анри? – спросила Сара, перестав любоваться одним из множества тайников с ценностями.

Задав вопрос, она увидела, как тот взглянул на Джека, и заметила, какая ненависть вспыхнула в глазах француза.

– Вы снова ставите меня в затруднительное положение, малютка Сара. Я не могу вас отпустить, не могу позволить, чтобы вы причинили еще больший ущерб этой операции, чем уже успели причинить, – заявил хозяин тайника.

– Полковник Фарбо, у вас есть «бумаги Латтимера», или русский дневник, написанный полковником по фамилии Петров? – спросил Джек, снова притянув к себе Сару.

– От них нет никакого толку. Они были уничтожены вскоре после приобретения, уничтожены по моему приказу. Бумаги оказались мистификацией.

Коллинз понурился, и Анри, увидев это, задался вопросом: почему эти слова так подействовали на американца?

– Мне придется попросить вас подождать в хранилище до тех пор, пока я не выясню… Пока не закончу кое-какие приготовления. Итак, прошу вас. – Француз жестом велел им войти в большую тайную комнату.

Сара все время оглядывалась, не в силах поверить, что Анри мог замыслить нечто ужасное. Она думала, что немного узнала его за время, проведенное вместе с ним в плену на «Левиафане». Но, всматриваясь в глаза француза, она увидела в них безбрежный холод, овладевший этим человеком… А потом Джек потянул ее за собой.

– Мне искренне жаль, но ваше агентство вновь сунулось куда не следовало, – Фарбо приложил ладонь к тому же самому месту на стене, и дверь начала уходить обратно в стену. Джек не сводил глаз с французского полковника. Их взгляды встретились, как две грозовые тучи в маленькой долине.

Сара прикусила губу. Брешь в стене сузилась уже до двух футов. Внезапно женщина приняла решение, вырвалась из рук Джека и быстро протиснулась наружу, прежде чем дверь полностью закрылась.

– Проклятье! – закричал Коллинз.

В комнате стало темно.

– Она с ума сошла, Джек? – спросил Панчи Александер.

Но тот смолк, отвернулся и прислонился к стене просторной пещеры.

Эверетт шагнул к Джонатану, едва различая в темноте его силуэт.

– Нет, не спятила, но Сара такая же, как Джек, и это бесконечно его бесит, – объяснил он канадцу.

* * *

Сара вырвалась из тайника за мгновение до того, как стена встала на место, и трое людей Фарбо сразу взяли ее на прицел. Она увидела, что ее вот-вот пристрелят, и замерла на земляном полу. Анри уже двинулся вверх по деревянной лестнице, но, увидев, что случилось, бросил своим людям:

– Нет!

Выстрелы не прозвучали, но девушку продолжали держать на прицеле. Она перевела взгляд с направленных на нее стволов на француза, стоящего на нижней ступеньке.

– Храбрая маленькая Сара, вас могли застрелить. – Анри шагнул вниз и опустил ствол автомата ближайшего к нему человека. Потом он жестом приказал остальным тоже опустить оружие. – Вижу, вы подчиняетесь приказам не лучше, чем прежде.

– Пожалуйста, Анри, мне нужно объяснить, почему мы здесь! – взмолилась Макинтайр.

– Мне не нужны ваши объяснения или объяснения полковника Коллинза. Вы оказались не в том месте и не в то время, а у меня здесь слишком много ценных вещей, чтобы я мог уступить их вашей Группе или властям. Мне жаль. А сейчас мне пора идти…

Сара не сводила глаз с Фарбо, который повернулся к ней спиной и шагнул обратно к лестнице.

– Вы же знаете – мы бы не попросили о помощи, если бы речь шла об одном из нас. Но сейчас нам нужен тот дневник и вообще все, что может вывести на Сагли и Деоновича. И нам плевать на эту проклятую комнату и на то, что в ней хранится! – воскликнула девушка.

Фарбо повернулся и слегка наклонил голову к плечу, глядя на Сару. Он молчал, и она решила, что он выслушает ее.

– Дело в сестре Джека, его младшей сестре. Ее похитили те два маньяка, а почему – мы не знаем, – стала объяснять Макинтайр.

– Я бы предположил, что личные качества полковника Коллинза могут оказаться наследственными и именно это погубило юную леди, – усмехнулся Анри.

Сара не знала, через что прошел француз с тех пор, как она видела его в последний раз, но взгляд его по-прежнему был отрешенным. Значит, смерть жены в бассейне Амазонки все еще была свежа в его памяти.

– Мы их выслеживаем, и это может оказаться нашим единственным шансом, Анри. Вы же не хотите, чтобы те мерзавцы издевались над юной девушкой? Не хотите скрывать то, что может ей помочь?

– Я заметил, что с вами глава монреальского отделения КСРБ. Почему он здесь?

– Он был с сестрой Джека, когда ее забрали, – объяснила Сара и принялась лихорадочно размышлять над словами француза. – А откуда вы знаете, что мистер Александер – канадец и что он глава их разведывательного управления?

Фарбо промолчал. Он снова повернулся было к лестнице, но Макинтайр сказала:

– Они отрезали ей палец, чтобы доказать ее начальству, на что способны!

– И кто же ее начальство? – спросил ее собеседник, не оборачиваясь.

– Она из ЦРУ.

Француз начал смеяться, но в этом странном звуке было очень мало веселья. Трое его людей с улыбками переглянулись, и Анри опять зашагал вверх по лестнице.

– Верните юную леди к ее друзьям, пока я не решу, как справиться с этой проблемой, – сказал он на ходу. – Вы были самой услужливой из друзей, Сара.

– А если бы Даньеллу забрали и вам нужна была бы помощь Джека, чтобы ее найти? – выпалила мисс Макинтайр, когда один из троих мужчин взял ее за руку.

Фарбо всего мгновение заколебался на лестнице, ведущей в дом, но потом все-таки стал подниматься дальше.

– Выполняйте приказ. Верните ее в хранилище, – бросил он своим людям.

«Господи, – подумала Сара, – он и вправду собирается нас всех убить!»

Стена сдвинулась лишь чуть-чуть, прежде чем девушку швырнули в хранилище. Она упала на пол, и очутившиеся рядом Джек, Эверетт и Александер помогли ей встать.

– Попытаетесь еще раз выкинуть что-нибудь подобное, лейтенант, и я оторву вам голову! – прошипел Коллинз.

– Это было глупо, юная леди, – сказал Панчи, отряхивая перепачканную землей одежду Сары.

Эверетт пошел в заднюю часть комнаты, а Райан и Менденхолл тем временем вернулись из вылазки в другую сторону.

– Ну? – спросил Карл, увидев в темноте их силуэты.

– Ничего. Крепкая стена – по-видимому, бетон и в придачу наверняка многослойная гидроизоляция – чтобы через это пробиться, понадобился бы динамит, а потом еще три дня земляных работ, – ответил Джейсон.

– Как Сара? – спросил Уилл.

– Думаю, Фарбо был не в настроении торговаться, – вздохнул Эверетт.

У подвижной стены полковник взял свою подругу за руку и отвел в сторону:

– Ну?

– Он не слушает, Джек. Он никак не изменил своего отношения к нам. Он все еще винит нас в смерти Даньеллы.

– Ты имеешь в виду – винит меня.

– Вообще-то это неважно, в данный момент все мы – его проблема.

Коллинз сжал руку Сары, притянул ее к себе и попытался разглядеть ее в темноте.

– Все равно спасибо за попытку, малышка.

– Итак, как мы собираемся защищаться, если дверь откроется и эти лягушатники откроют огонь из автоматов? – спросил Менденхолл издалека.

– Ну, у нас тут есть целая куча книг, и мы можем швыряться ими, – сказал Карл.

– Чудесно! – в один голос отозвались Джейсон и Уилл.

* * *

Спустя десять минут стена в передней части хранилища сдвинулась и, открыв брешь в четыре фута, остановилась.

– Полковник Коллинз – только полковник Коллинз! – будьте добры, выйдите в щель, – сказал Анри по другую сторону стены.

Сара потянула Джека за руку. Теперь он мог ее видеть, поскольку в комнату проник тусклый свет. Девушка покачала головой.

– Нет! Заставь его войти и забрать нас всех. Не двигайся, Джек, – сказала она.

В ее словах ясно слышалась мольба, и полковник понимал, что она готова заплакать.

– Послушай, – негромко заговорил он, – Фарбо – многогранная личность, малышка, но не думаю, что он способен на хладнокровное убийство. – Джек улыбнулся. – По крайней мере, здесь и сейчас.

Сара попыталась оттащить его от стены, но Коллинз высвободился и шагнул в щель.

В хорошо освещенной комнате находился один-единственный человек – Анри Фарбо. Людей его нигде не было видно. Анри молча стоял в центре комнаты и ждал, сунув правую руку в карман брюк. Коллинз тоже молчал, наблюдая за французом.

– Юной Саре стоило бы стать адвокатом, – сказал наконец Фарбо. – У нее большой талант защищать безнадежные дела.

Он сделал несколько шагов к Джеку.

– Уж не знаю, будет ли вам от этого польза, полковник, но я посодействую вашим попыткам вернуть сестру. Ничего не обещаю, задача будет сложной и трудной, но я – как и один наш общий друг – знаю, куда направляются ваши русские приятели. А теперь, если вы принимаете предложение о помощи, можете разрешить выйти остальным.

Вместо ответа Джек повернулся, сунул голову в щель и велел всем выходить из хранилища.

Анри улыбнулся, по очереди обвел всех взглядом и снова посмотрел на Коллинза:

– Итак, полковник, судьба вновь дает вам отсрочку. Можете не сомневаться, только моя подруга Сара и ужасный упрек, который я увидел в ее изумительных глазах, заставили меня передумать и изменить судьбу, уготованную вам нынче ночью. А теперь пора отсюда уходить. На улице меня ждет машина, а местным полицейским скоро пришлют смену.

– Полковник Фарбо, я изучал вас усерднее, чем изучал любого другого своего врага, но не могу понять, почему вы так поступаете. Дело не в Саре и уж наверняка не в помощи моей сестре, – покачал головой Коллинз.

– А, все-таки вы меня знаете, Джек! Меня интересует лишь одно – Близнецы Петра Великого… Конечно, когда эта маленькая экспедиция подойдет к концу.

– Да, само собой. Хотя недавно вы говорили, что Близнецы не существуют.

Анри вошел в хранилище, снял с одной из ближайших книжных полок небольшую тетрадь в кожаном переплете, сдул с нее пыль и вернулся к Коллинзу. Тот заметил, что Фарбо слегка ссутулился, но продолжал улыбаться.

– Дневник Петрова и «бумаги Латтимера», полковник, – сказал он, демонстрируя и то и другое, после чего протянул все бумаги американцу.

– Значит, они не уничтожены… Чавес и в самом деле отдал жизнь, чтобы их защитить? – спросил Джек, беря дневник.

– Он рискнул положиться на то, что убившие его люди будут к нему милосерднее, чем…

– Вы? – закончил Коллинз за Фарбо.

– Именно, – ответил тот с улыбкой.

– Ладно, Анри, но после того, как я верну сестру и вы получите эти несуществующие бриллианты… У нас с вами есть незавершенные дела.

– Согласен, полковник, – сказал француз, встретившись взглядом с Джеком.

– Итак, вы упомянули, что еще кому-то известна цель русских? – продолжил расспрашивать его Коллинз.

– Ах да. Переверните последнюю страницу дневника, рядом с картой. Там стоит имя, которое, возможно, будет знакомо вам и вашим друзьям. Этому человеку было поручено доставить дневник и записки семье Латтимера в тысяча девятьсот шестьдесят восьмом году. Тогда он был еще студентом и находился рядом с Латтимером, когда тот сделал свое открытие. Я и сам хотел в ближайшем будущем попросить его о помощи, поскольку он знает точно, где искать, – и, возможно, подходящий момент как раз настал. Как вы говорите, время сейчас на вес золота.

Джек открыл старый дневник и увидел строки, написанные на русском языке. Он осторожно переворачивал высохшие пожелтевшие страницы до тех пор, пока не добрался до последней. На ней было во всех деталях нарисовано место, обнаруженное Л.Т. Латтимером, но без привязки к координатам, которые помогли бы найти нужные приметы вроде очертания плато или изгибов реки. Под небольшим наброском стояло имя. Коллинз прочитал его и понял, что остальные заметили его изумление.

– Что там написано, Джек? – спросила Сара.

Полковник передал ей дневник, и она вытянула тетрадь перед собой, и остальные подошли, чтобы тоже прочесть удивившую его запись. Пока все были заняты посланием, адресованным старым авантюристом своей семье, Коллинз вернулся к лестнице и уселся на нижнюю ступеньку, все еще не в силах поверить в то, что только что видел. Сара читала, и остальные тоже заглядывали в дневник, где значилось имя одного из профессоров их Группы.

«Я, Лоренс Тургуд Латтимер, сим объявляю этот дневник своим личным имуществом, а приложенный рисунок – моей заявкой на собственность, описанную в нем. Потому пересылаю это моему ближайшему родственнику, Арчибальду Латтимеру из Бостона, Массачусетс. Засим ставлю свою подлинную добровольную подпись.

Июль 23, 1968 г.

Л.Т. Латтимер, эсквайр.

Свидетелем чего является: Чарльз Хиндершот Элленшоу Третий, Стэнфордский университет».

 

Глава 5

Комплекс Группы «Событие», база ВВС Неллис, Невада, четыре часа спустя

Было решено, что Уилл Менденхолл и Сара Макинтайр как можно быстрее отправятся в Неваду и выяснят, где в настоящее время находится Чарльз Хиндершот Элленшоу Третий. Джейсона Райана и капитана Эверетта отрядили стоять на страже у старого гидроплана «Грумман» под маленьким мостом через реку Лос-Анджелес: Джек решил, что самолет может понадобиться для срочного бегства, если их обнаружит ФБР. Райан заверил, что он не только сможет вести гидроплан, но и сумеет ускользнуть от любого, кто их ищет. Когда его спросили – каким же образом, Джейсон просто улыбнулся и ответил:

– Военно-морская хитрость, полковник.

Коллинз, Фарбо и Панчи Александер отсиживались в старом и скучном «Мотеле-6», где размышляли над дневником Петрова и записями Латтимера, надеясь с большой долей вероятности определить, где можно найти Сагли, Деоновича… и Линн. Оставалось надеяться, что им не придется тащить с собой дока Элленшоу, если тот сможет показать Саре и Менденхоллу на карте, где именно искать нужное место. Коллинз считал, что отыскать его будет непросто, поскольку насчитал вдоль реки Стикин не меньше шести маленьких плато, подходивших под описание Латтимера.

Панчи хотел вернуться в Монреаль и встретиться с остальными уже на Стикине, поскольку ему нужно было еще кое-что сделать, чтобы ублажить премьер-министра, однако Фарбо возразил, что разделяться на данном этапе – очень плохая идея с точки зрения безопасности. Он считал, что если одного из них схватят, власти в конце концов доберутся и до остальных. Поразмыслив об этом и увидев обстоятельность доводов француза, Джек согласился с ним. Нет, пусть Джонатан всю дорогу будет с Группой «Событие»!

– Скажите, полковник, как случилось, что вы с ним так сблизились? – спросил Анри у Коллинза, пока Александер в ванной комнате поправлял повязку, которую носил на покрытой синяками груди.

Джек взглянул на Фарбо и увидел, что тот смотрит на него с очень серьезным выражением лица.

– Я познакомился с Панчи в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году. Совместная спасательная операция с участием британской САС и подразделений «Дельта» в Ванкувере, Британская Колумбия, – ответил Коллинз.

– Могу я спросить, что именно было спасено во время этой совместной операции?

Серьезность француза заставила Джека улыбнуться:

– Конечно, спросить-то вы можете, Анри.

– Вы, американцы, становитесь такими скрытными с этими вашими секретами, полковник, почти как…

– Как французы? – спросил Джек, предвидя непременное похлопывание по спине от верного себе Фарбо.

Высокий уроженец Бордо перевел взгляд с Коллинза на ванную комнату: дверь ее открылась, оттуда вышел Александер и присоединился к ним. Анри снова взглянул на Джека и молча подмигнул.

Комплекс Группы «Событие», база ВВС Неллис, Невада

Сара и Уилл сидели в директорском кабинете и ждали, когда Найлз Комптон закончит говорить по телефону. Они объяснили начальнику, зачем им нужен профессор, и Найлз пытался выяснить его местонахождение.

Сидя рядом с дремлющим Менденхоллом, лейтенант Макинтайр посматривала на двух людей Джека из отдела безопасности, которые тоже ожидали Комптона у двери его кабинета.

– Вы повсюду следуете за директором? – спросила Сара чернокожего младшего капрала.

У того был крайне смущенный вид, как будто ему неловко было выполнять эту работу.

– Да, сэр, по личному приказу директора, – кашлянув, ответил тот. – Согласно распоряжению президента, мэм.

Сару поразило, что Найлз вообще смог остаться на базе. В обмен на разрешение остаться он по указанию своего друга-президента отбывал домашний арест за то, что позволил Джеку покинуть комплекс.

– Что ж, надеюсь, вы не пристрелите его, если он попытается сбежать, – шутя сказала Макинтайр.

Младший капрал, застигнутый врасплох такими словами, обиженно посмотрел на нее:

– Как будто мне нравится его сторожить, мэм!

– Я просто пошутила, капрал, – виновато ответила девушка.

Она знала точно: что бы ни произошло за пределами комплекса, во внешнем мире, все люди Джека до единого верны своему полковнику и своему главному боссу, директору департамента 5656. Они бы ни за что не допустили, чтобы с Найлзом что-нибудь случилось.

Сара улыбнулась, пытаясь извиниться за неудачную шутку, и тут Комптон встал из-за стола и жестом велел идти за ним. Она ткнула локтем Уилла – тот, вздрогнув, проснулся и понял, что пора снова двигаться.

– Вы оба, не отставайте, – сказал Найлз двум своим охранникам. – Следуйте за мной.

– Куда мы? – спросила Макинтайр, стараясь держаться рядом с шефом, который быстро зашагал к лифту.

– Вниз, в темницу.

* * *

Семнадцатью уровнями ниже главных научных лабораторий базы, на самом нижнем уровне департамента находился маленький кордон лабораторий – как раз над первым уровнем хранилищ с артефактами. Директор Комптон предложил отделу, занимавшему сейчас эти помещения, условия получше, но начальник отдела отказался переводить своих людей. Он сказал, что им куда удобнее работать вдали от раздражающей толпы. Честно говоря, Найлз знал, что остальные ученые до сих пор не очень хорошо относятся к этому отделу, сколько бы споров и разногласий ни улаживала Группа и сколько бы раз сам директор ни вмешивался, чтобы защитить этих странных, но одержимых своим делом людей.

Отдел криптозоологии сейчас возглавлял знаменитый Чарльз Хиндершот Элленшоу Третий, эксцентричный человек, но блестящий палеонтолог и антрополог. Раньше он работал в Стэнфордском, а позднее в Йельском университетах – до тех пор, пока его воззрения не сделали его изгоем в научном сообществе.

Не успели Найлз, Сара, Уилл и двое охранников выйти в коридор, как их приветствовала орущая там оглушительная музыка: ее было слышно даже сквозь закрытые двери лифта.

– У дока Элленшоу вечеринка? – спросила Макинтайр, посмотрев на наручные часы. – В полпервого ночи?

– Не то чтобы я должен был объяснять вам что-то насчет профессора Элленшоу, но ему лучше всего работается в одиночестве и ночью. Он говорит, что тогда он волен использовать «Европу» и остальное оборудование без помех со стороны супервизоров и других начальников отделов, – объяснил Комптон, смерив взглядом Сару. – И да, он имеет на то мое разрешение.

Двери лифта открылись в полутемный и изогнутый коридор, и тяжелый ритм песни шестидесятых «I was so much older then, I’m younger than that now» в исполнении «The Byrds» ударил людей по ушам. Найлз улыбнулся и покачал головой.

– Вы двое подождите тут. Обещаю не сбегать через самые глубокие катакомбы комплекса, – сказал он, жестом веля двум охранникам остаться.

– Неповиновение приказам? – спросила Сара.

– Ну, кое-какие объекты службе безопасности видеть необязательно, и лаборатория Чарли – один из них, – отозвался ее босс.

Песня становилась все громче, в коридоре появился какой-то новый запах. Сара посмотрела на Уилла, который, улыбнувшись, притворно нахмурился. Подойдя к стальной двери, защищавшей владения отдела криптозоологии, Найлз повернулся к Саре и Менденхоллу:

– Я знаю, что вы работаете на Джека, но отдаю вам прямой приказ: что бы вы ни увидели, с чем бы тут ни встретились – все это строго конфиденциально, лейтенанты, понятно?

– А я ничего и не вижу, доктор Комптон, – ответил Уилл.

Найлз продолжал глядеть на него в упор.

– И совсем ничего не чую, – закончил молодой человек.

Сара улыбнулась, видя вставшую перед Менденхоллом дилемму.

– Очень хорошо, – сказал наконец директор и открыл дверь.

Чарльз Хиндершот Элленшоу Третий сидел за лабораторным столом, рассматривая череп животного, жившего не меньше тысячи лет назад. Ходили слухи, что птица додо, которую раньше считали вымершей, жива и здорова и обитает в глухих лесных местах северной Германии. Чарли был заинтригован и хотел помочь выяснить, так это или не так. Однако все полевые экспедиции были приостановлены по распоряжению Найлза, что сделало поездку в Европу невозможной, и это очень злило профессора.

– Чарли! – завопил с порога Комптон.

Элленшоу поднял голову. У него была буйная грива белых волос, торчавших во все стороны, а воздвигнутые на лоб очки играли роль головной повязки, мешавшей этим длинным волосам падать на лицо. Пятидесятивосьмилетний профессор оглянулся и, не увидев ничего из ряда вон выходящего, вернулся к исследованию останков додо.

Директор расстроенно подошел к стереосистеме у ближней стены и выключил «The Byrds». Элленшоу чуть не свалился с высокого кресла. Он дико осмотрелся по сторонам и только теперь заметил Комптона и остальных: посетители глядели на профессора при голубоватом сиянии большой световой установки, укрепленной на потолке.

– А, Найлз, Сара, какой сюрприз! – сказал профессор, переводя взгляд с Комптона на Макинтайр. Потом он разглядел Уилла. – И лейтенант Менденхолл, – добавил Чарли сквозь зубы и быстро помахал рукой, разгоняя остатки дыма над головой.

– Профессор, – сказал Менденхолл, которому захотелось рассмеяться при виде того, как Элленшоу пытается скрыть свои незаконные действия.

– Мисс Макинтайр, ходили слухи, будто вы и этот лейтенант э-э… в бегах.

– Так и есть, Чарли. Как поживаете? – спросила Сара.

Улыбка ее стала шире. Теперь она понимала, почему Найлз настаивал на том, чтобы охранники, коллеги Уилла по отделу безопасности, их не сопровождали.

– Вот что, Чарли, полковник Коллинз прислал этих двоих, чтобы кое-что у тебя разузнать, – сообщил Комптон.

– Профессор, мне нужно, чтобы вы хорошенько подумали после того, как я задам вопрос, – сказала Сара. – И вспомнили все, что можете, ладно?

– Разумеется, я сделаю, что смогу.

– Профессор, где вы были летом тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года?

Макинтайр увидела, как взгляд Элленшоу стал отрешенным. Он повернулся к Найлзу, и в памяти его всплыло воспоминание о другой старой песне – «Incense and Peppermints».

– Лето тысяча девятьсот шестьдесят восьмого, – проговорил Чарли и замолчал.

– Доктор, вы были в Канаде? – поторопила его Сара.

Элленшоу посмотрел на нее и Менденхолла и улыбнулся.

– Мы все искали возможность улизнуть из Стэнфорда и переждать тогдашние беспокойные времена. Летняя практика для изучения индейцев тлинкитов северной страны… Индейцы жили по берегам Стикина, это река в…

– Мы знаем, профессор, продолжайте, пожалуйста, – Макинтайр уже едва не прыгала от нетерпения.

– Мы думали, нам предстоит заниматься исследованиями лишь днем, а ночи будут сплошной пирушкой… Ну, знаете, хотелось забыть про войну и протесты, про теракты… А еще это был настоящий шанс проделать значительную антропологическую работу.

– Расскажите, что там случилось, Чарли. – Найлз вгляделся в глаза старого друга. В голубоватом свете профессор выглядел еще бледнее обычного, и Комптон видел, что он вспоминает о вещах, которые предпочел бы не помнить. Чарльз медленно опустился в кресло и слегка улыбнулся директору:

– Простите.

Он опустил взгляд на свои руки.

– Время поджимает, Чарли, – снова поторопил его Комптон.

– То лето было засушливым, все животные спускались из нагорий к северу от Стикина в поисках воды, – стал рассказывать ученый. – Однажды ночью, когда мы сидели у лагерного костра и рассказывали разные истории… Ну, и вообще хорошо проводили время… Из чащи вокруг лагеря раздались самые ужасные звуки. Можно было подумать, что там, в темноте, пятьдесят человек колотят по деревьям бейсбольными битами. Некоторые по-настоящему испугались, но я был заинтригован. Уж не так ли наши доисторические собратья общались друг с другом по ночам в стародавние времена? Однако оказалось, что я был единственным, кто счел это нарушение тишины интересным.

Сара и Уилл видели: чему бы ни стал Чарли свидетелем в то далекое лето, это до сих пор его не отпускало. И еще им стало ясно, что каждое из сказанных профессором слов – правда.

Элленшоу начал рассказ с описания маленькой вылазки вверх по реке Стикин вместе с проводником, Л.Т. Латтимером. Он рассказал, как они нашли пещеру, повозки и коллекцию лагерной утвари, а после поведал о встрече с животным, которое регулярно вторгалось в его сны с того далекого лета в Канаде. Завершил он историю описанием того, как уплыл вниз по той же самой реке и никогда больше не видел Латтимера.

– Что это были за животные? – спросил Менденхолл, когда рассказчик сделал паузу, чтобы вытереть лоб.

– А? – спросил Чарльз. Он и сам не осознал, что перестал говорить.

– Те твари в лесах? – спросил Уилл, не сводивший с него глаз.

– Не знаю. Назовите их как хотите – обезьяны, утраченное звено… – профессор обвел глазами собравшихся. – Бигфуты, сасквочи – как угодно. Но, как ни назови, они там были.

Сара, Уилл и Найлз молчали. Чарли снова надел очки. Лейтенанты Менденхолл и Макинтайр смотрели на него широко раскрытыми глазами: они бы не отвели взглядов, даже если бы в большой лаборатории взорвалась бомба.

– Вы наткнулись на дневник, в котором была заявка Латтимера, так? – спросил Элленшоу Сару и Уилла.

Благодаря выдающемуся уму он понял причину их расспросов быстрее, чем они ожидали.

– Да, профессор, – ответила Сара, положила руку Чарли на плечо и улыбнулась. – Не могли бы вы точно показать на карте место, где вы с Латтимером нашли пещеру?

– О господи, нет! Для этого мне пришлось бы туда вернуться. Я не могу просто взять и показать.

– Вы должны попытаться, Чарли. Сестра Джека где-то там, и вы единственный, кто тоже там был.

– Вы знаете, что после того лета я бросил заниматься антропологией?

– Я этого не знал, Чарли, – ответил Найлз.

Он видел, что Элленшоу собирается во что бы то ни стало сказать то, что должен сказать.

– Да, это животное преследовало меня тридцать один год. Но я всегда отказывался дать себе шанс исследовать его. Я знал, что оно существует и что если я попытаюсь снова его отыскать, то привлеку внимание к виду, который, похоже, очень хорошо себя чувствует и без нас. Кроме того, тот тип, Латтимер, дьявольски меня испугал, он явно был сумасшедшим.

– Чарли, нам нужно знать, где пещера, – настаивал Комптон.

Элленшоу встал и покачал головой:

– Мне нужно отправиться с вами. Я должен это сделать и ради сестры полковника, и ради себя самого. Ради себя, – почти умоляюще повторил он.

Сара перевела взгляд с Элленшоу на обеспокоенного директора. Тот сделал глубокий вдох, видя надежду в глазах профессора.

– Хорошо, Чарли. Но самое главное – сестра Джека. Если сможете, найдите своего бигфута, но сперва помогите полковнику.

Ученый кивнул и с благодарностью перевел взгляд с Комптона на Сару, потом – на Менденхолла.

– Спасибо вам.

Уилл мгновение смотрел на профессора, а после, отвернувшись, пробормотал:

– Отлично! Сперва русские убийцы, а теперь очередной миф, который час назад просто не мог существовать. И все это, вместе взятое, будет пытаться откусить мне задницу…

Сара, кивая, потрепала Менденхолла по спине.

– И не забудь про француза, который хочет всех нас убить, а еще про то, что половина правительства США пытается нас выследить.

– Да, – сказал лейтенант, глядя в пространство. – Подумаешь – монстры в лесах! Мы можем даже туда не добраться.

– Вот видишь, все дело в расстановке приоритетов, – усмехнулась мисс Макинтайр.