Донна Бойд вышла на балкон и повесила на перекладину свое мокрое бикини. После чего стянула с головы полотенце и провела ладонью по влажным каштановым волосам. Из одежды на ней были только шорты и короткий топик.
Раскинув руки в стороны, она позволила легкому ветерку ласкать ее бронзовую кожу, еще разгоряченную после утреннего купания, а затем, опустив веки, медленно втянула в себя солоноватый океанский воздух. Даже с закрытыми глазами она по-прежнему видела, как волны с белыми барашками пены мягко накатываются на золотистый песок, а крикливые чайки неспешно парят вдоль береговой линии. Когда же Донна снова подняла веки, пляж оставался на том же самом месте, но только она могла видеть лишь небольшие песчаные лоскутки, усеянные людьми и едва заметные между высотными зданиями из стекла и бетона. Да, эта квартира на девятом этаже могла похвастаться не столько видом на пляж, сколько его фрагментами. И все же это было лучше, чем постоянно лицезреть серое шоссе и кирпичные стены — картину, которая открывалась из окон ее квартирки в Лондоне.
Она, конечно, не обнаружила в Австралии тропического рая, о котором мечтала, но, тем не менее, что-то близкое к этому тут имелось.
Прислонившись к балконному ограждению, Донна продолжила принимать солнечную ванну.
До чего же она обожала здешнее тепло! В Лондоне сейчас наверняка еще сыро, повсюду преобладают серые тона, пасмурные дни скрывают малейшие проявления наступившей весны. Порой ей даже не верилось, что она находится здесь, в так называемом рае для серферов. Это звучное определение достигло ее ушей, преодолев почти полмира, и она охотно откликнулась на долетевший призыв. На перелет сюда ушла большая часть ее сбережений, но это было совсем не важно. И всего через два дня после того, как ей стукнуло двадцать пять, она сошла по трапу самолета, прибывшего из Лондона, с распростертыми объятиями встречая новый для нее мир и ожидая увлекательных приключений.
Какого-либо настоящего приключения с ней, правда, так и не случилось, однако она совсем неплохо провела последние восемь месяцев.
Прежде всего, она обнаружила, что австралийцы во многом похожи на англичан — ну, за исключением, быть может, своих спортивных пристрастий. Британский акцент и имеющееся образование помогли ей быстро найти хорошую работу в одном туристическом агентстве. Вообще-то, она не совсем понимала, как можно променять солнечный Квинсленд на дождливый Лондон, но если таково было пожелание клиентов, она охотно делилась с ними познаниями о своей стране и родном городе. «Англия, — говорила она, — отличнейшее место для проведения отпуска и каникул…» Хотя ей самой и надоело там жить. В общем, Донне нравилась ее работа, которая хоть и не приносила такого же удовлетворения, как преподавательская деятельность в Лондоне, но зато предоставляла определенные компенсации. Агентство оплачивало ей жилье, а пару недель назад она провела за счет фирмы уик-энд в Сиднее, где полюбовалась знаменитым мостом через залив и зданием оперы.
Кроме того, работа в турфирме помогла ей обрести подруг, с которыми она делила квартиру. Кэти Маннинг также работала консультантом в их агентстве, и Донна нашла с ней общий язык с самого первого дня. А через неделю Кэти предложила ей перебраться в квартиру, в которой она жила вместе со своей сестрой-близняшкой Анной. Для всех трех девушек это было как нельзя лучше — они быстро сдружились, а ведение хозяйства в складчину позволяло в значительной мере экономить личный бюджет и еще откладывать кое-какие деньги. Австралия была огромной страной, и Донне хотелось увидеть как можно больше самых разных мест до того, как истечет срок действия визы и ей придется лететь обратно.
Вообще она осуществила здесь не одно свое пожелание. Во-первых, приобрела изумительный загар. Во-вторых, вдоволь наплавалась в лазурном Тихом океане. У нее даже был секс с неотразимым белокурым спасателем — прямо на пляже, при свете луны. Хотя это оказалось не так здорово, как представлялось, поскольку песок набился куда только можно.
Словом, ей нравилась и сама странами живущие тут люди. Хотя иногда возникало ощущение, будто ей чего-то не хватает. Она пока не понимала, чего именно, но надеялась, что в ближайшем времени это выяснится.
— Донна!.. Ты дома? — В голосе Кэти очень часто звучал восторг по самому незначительному поводу, однако сейчас она казалась куда более возбужденной, чем обычно.
— Ну а где же мне быть? — Донна шагнула обратно в комнату, куда стремительно вошла подруга, ходившая покупать к завтраку свежие круассаны.
— Донна, я нашла решение!
— Что ты имеешь в виду?
— Я знаю, как тебе помочь!
— В чем?
Плюхнувшись на диван, Кэти запустила руку в пластиковый пакет, который был несколько великоват для скромного завтрака на двоих.
— Ты ведь хочешь остаться у нас?.. После того как закончится твоя виза?
— Ну, допустим. — Донна опустилась в кресло напротив. — Здесь прекрасно, но ты же знаешь, мне вряд ли предоставят вид на жительство.
— Предоставят!.. Если ты выйдешь замуж!
— За кого?
— Вуаля! — С эффектным взмахом руки Кэти швырнула ей какой-то журнал, уже раскрытый на одной из страниц. — Это решение всех твоих проблем!
«Фермер ищет жену…» — гласил крупный заголовок. Пробежав глазами несколько строчек, Донна взглянула на застывшую в ожидании подругу.
— Ты шутишь?
— Ничуть, — помотала головой Кэти. — Это наилучший вариант.
— Ну, уж нет. — Данную тему Донна не хотела даже обсуждать. — Я не собираюсь становиться невестой по переписке…
Которую фермер из какой-нибудь глуши выпишет себе, как обычный товар.
— Они далеко не все обитают в глуши, — возразила Кэти. — Тут есть один очень классный парень из Брисбейн-Вэлли, который выращивает овощи.
— Но я все равно…
— Это совсем недалеко от побережья. Так что на уик-энд ты сможешь приезжать к нам в гости.
— Одна или со своим гипотетическим мужем? — засмеялась Донна. — Ладно, пошли завтракать, а то мне скоро идти на работу. — И она направилась на кухню.
— Ты вполне можешь рассчитывать на самый лучший вариант. — Захватив журнал, Кэти последовала за ней. — Потому что ты очень привлекательная. Отличная фигурка, голубые глаза, а волосы… Они у тебя просто изумительные! А, кроме того, у тебя британский акцент, который всем так нравится, образование…
— Меня все это нисколько не интересует. — Донна включила электрический чайник и потянулась за чашками.
— Ты могла бы послать то самое фото, где ты на пляже, в бикини. Тогда тебе непременно придет ответ.
— Нет, что ты, только не это!.. Обо мне создастся неверное впечатление. И вообще, — отмахнулась Донна, — я же сказала: меня это не интересует.
— А, по-моему, стоит написать.
— Сколько раз тебе говорить?.. Нет! С чем ты будешь есть круассаны — с медом или джемом?
— Не уходи от разговора. — Кэти положила раскрытый журнал на кухонный стол. — А как тебе парень из Таунсвилла, выращивающий сахарный тростник?
Донна засмеялась.
— Я еще раз говорю: нет!
Вообще Кэти могла уговорить ее практически на все. Но только не в этот раз.
Однако, в конце концов, она все же захватила журнал с собой на работу, лишь бы отвязаться от назойливой подруги. У самой Кэти был сегодня выходной, и Донна пообещала ей, что обязательно просмотрит «фермерские» страницы, как только выдастся свободная минута. Впрочем, организуя различные туры по своей родине для любознательных австралийцев, она довольно быстро позабыла об утреннем разговоре.
Во время обеденного перерыва Донна по заведенной привычке дошла до пляжа, находившегося в двух кварталах от офиса, чтобы съесть здесь свой ленч, обозревая между делом океанскую ширь и наблюдая за многочисленными туристами. И вообще плеск накатывающихся на берег волн навевал успокоение, позволял расслабиться, отвлечься от рабочей суеты.
Присев на невысокий парапет, Донна скинула обувь, зарыла ступни в теплый мягкий песок и, доставая из сумки пакет с сандвичами, заметила лежащий там же журнал, о котором успела позабыть.
Что ж, обещание надо выполнять… Тем более что Кэти непременно проверит, как она держит свое слово. По правде говоря, ее и саму одолевало некоторое любопытство, и к тому же на ближайшие полчаса никаких иных занятий все равно не предвиделось.
Вонзив зубы в бутерброд с ветчиной и сыром, Донна приступила к ознакомлению с потенциальными женихами.
Их было больше дюжины — сплошь фермеры и все одинокие. Молодые и в возрасте, они улыбались ей со страниц журнала, и несколько раз Донна ловила себя на том, что тоже улыбается им в ответ.
Тридцатилетний Дэвид, занимающийся овцеводством и считающий, что женщины превосходят мужчин в уходе за животными, жил в Южной Австралии и хотел, чтобы его избранница была высокой и стройной. Джон, пятидесятилетний скотовод, обитающий в районе Снежных гор, искал для себя некурящую женщину, обладающую чувством юмора. Что же касается овощевода, о котором упоминала Кэти, то он действительно был красавчиком. И к тому же считал, что женщины гораздо лучше мужчин справляются с домашним хозяйством. Совершенно ясно, для чего ему требовалась жена.
Донна покачала головой. Ей было совершенно не важно, насколько достойными людьми были все эти фермеры, — она не станет писать ни одному из них. Как бы ни привлекала ее Австралия, она не собирается выходить замуж только ради того, чтобы здесь остаться. Тем более таким манером. Когда она решит вступить в брак, то на это у нее будут более веские причины.
С этой мыслью Донна перевернула последнюю страницу рубрики.
Очередной жених не обладал эффектной внешностью. Его лицо было худощавым и угловатым, а темные волосы выглядели так, будто он подстригал их самостоятельно. Возможно, так оно и было, поскольку, судя по фотографии, он обитал вдали от какой-либо цивилизации. Мужчина стоял, прислонясь к деревянной ограде, и за его спиной не было практически ничего. Только синее небо, красноватая почва и несколько чахлых деревьев, явно изнывающих от зноя. Как видно, это и был тот самый буш — почти безлюдные территории в центре материка, о которых Донна читала еще в Лондоне.
Фермер был одет в выцветшую рубашку и линялые джинсы, в руке — пропыленная широкополая шляпа. Лицо покрыто стойким загаром, в уголках глаз — лучики морщинок. Он смотрел в объектив с какой-то странной полуулыбкой, и именно этот взгляд запал ей в сердце.
Письмо Питера Николса было кратким. Вдовец и отец двух маленьких детей, он владел скотоводческой фермой где-то на просторах Северной территории — об упомянутом им ближайшем городке Донна ни разу не слышала. Себя Питер описывал как человека, способного на любовь и заботу, обладающего чувством юмора и ищущего женщину со сходным характером, готовую присоединиться к уже имеющейся семье. Которую, как он добавлял, можно и расширить. Его жене придется вести жизнь в краях хоть и далеких от благ цивилизации, но, тем не менее, обладающих своеобразной красотой. Она, конечно, будет лишена городских удовольствий — ни кино, ни магазинов, ни воскресных посиделок с подругами, — но в качестве вознаграждения получит возможность стать членом любящей семьи.
На последнюю фразу, которая не очень-то соответствовала мужскому образу мыслей, Донна обратила особое внимание. Она снова посмотрела на фото и уже отчетливо разглядела печаль, застывшую в глазах мужчины. Интересно, отчего умерла его жена? Или она погибла? Должно быть, она была еще совсем молодой. Какая трагедия… Особенно для детей.
Что ж, если она кому-то и напишет, то этому самому Питеру Николсу. Хотя, конечно, не станет отсылать ему тот снимок, где изображена в бикини, в надежде зацепить его внимание. Этому мужчине нужно нечто большее, чем обыкновенные женские прелести. Вместо этого она написала бы, что имеет огромное желание влиться в большую семью — такую же, какую оставила в далекой Англии. И ее совсем не беспокоит отсутствие магазинов и кинотеатров — подобные городские радости не смогли удержать ее в Лондоне и точно так же не удержат здесь, в этом «рае для серферов». Что же касается одинокой жизни на безлюдных просторах… Как можно быть одиноким, когда рядом с тобой любимые и любящие люди?
Да, если она ему напишет, то именно такие слова.
— Слушай, это, случайно, не твоя соседка?
Оторвавшись от бухгалтерской документации, Саймон Брэдфорд поднял глаза: Таня шагнула в кабинет с каким-то журналом в руках. Глядя на нее, он не удержался от улыбки. Девушка принадлежала к тому типу женщин, которые каким-то образом заставляют мужчин улыбаться. Высокая и стройная, с длинными черными волосами, Таня Перри выглядела так, как и должна выглядеть дочь состоятельного человека, время от времени, на нерегулярной основе, подвизающаяся в качестве модели. А еще она была его подружкой — такой же «нерегулярной», время от времени, что вполне устраивало их обоих.
— Где ты увидела мою соседку?
— Да вот здесь, в журнале.
В перерывах между фотосессиями и выходами на подиум Таня нередко гостила у него по нескольку дней и всегда привозила с собой кипу журналов, за чтением которых проводила немало времени. Вполне понятное увлечение, учитывая, что она вращалась в мире моды. Порой, когда в этих глянцевых изданиях появлялись снимки самой Тани, он их тоже просматривал, но в основном, конечно, откладывал в сторону.
Немного отъехав вместе с креслом от стола, Саймон взял протянутый журнал и взглянул на открытый разворот. Взирающая на него со страницы девушка и в самом деле была отнюдь не Таня, а…
— Да, это Ли, — пробормотал он.
Однако здесь была изображена совсем другая Ли Кеньон, сильно отличающаяся от той, которая несколько дней назад натягивала проволоку в своем винограднике. На фотографии она была в платье, с косметикой на лице, ничуть не похожая на сельскую труженицу. Иными словами — чертовски привлекательная женщина.
Саймон отлистал пару страниц назад и слегка нахмурился, увидев название журнальной рубрики: «Фермер ищет жену…» Ну, в случае с Ли, конечно же, имелся в виду муж. И что ей взбрело в голову?
— Зачем ей это понадобилось? — озвучила ту же мысль Таня.
— Понятия не имею, — отозвался Саймон, еще не до конца веря своим глазам.
— Какое-то время назад она была, кажется, обручена, ведь так? — уточнила Таня.
— Да, была.
— И ее жених сбежал с их общими деньгами?
— Что-то вроде того. — Саймон был не очень-то расположен обсуждать дела соседки со своей подружкой. Тем более что он еще не до конца отошел от потрясения, испытанного при виде Ли, представленной на страницах общенационального журнала.
— Вот негодяй!
Саймон промолчал, но он был полностью согласен с прозвучавшим определением. Ли Кеньон и Джек Торн не успели даже толком обосноваться в Хантер-Вэлли, когда этот тип свалил отсюда. Саймон хорошо помнил, как по округе ходили разговоры о паре новичков, выигравших в лотерею немалую сумму, после чего жених скрылся в неизвестном направлении, прихватив с собой все деньги. Однако это была еще не полная история. Саймон знал гораздо больше остальных, но держал язык за зубами. И у него имелись собственные причины ненавидеть Джека Торна.
— Не понимаю, зачем ей искать себе мужчину через журнал, — проговорила Таня. — Она ведь достаточно привлекательна.
— Что верно, то верно, — машинально согласился Саймон, и ему тут же пришлось уклониться от ладошки своей возлюбленной. — Но с тобой ей, конечно же, не сравниться, — засмеялся он.
— Смотри у меня… — Таня проскользнула между ним и столом, присела на полированную поверхность, поместив ноги по обе стороны кресла, и отобрала журнал. — Я ревнивая.
— Да чего тебе-то ревновать?.. Ты вне конкуренции.
— Все равно… Я была задета.
— Ну, извини.
Он провел ладонями по ее гладким бедрам, едва прикрытым коротким халатиком, после чего, притянув за талию, усадил к себе на колени. Подавшись вперед, она одарила его поцелуем — долгим, неспешным, многообещающим. Он крепко прижал ее к себе, запустил пальцы в волосы…
Забытый журнал остался лежать на столе.
…Некоторое время спустя Саймон поднялся с кровати. Завалившись в постель, они так и не выключили в гостиной лампы, и теперь свет проникал в спальню, выхватывая из темноты изумительные формы спящей Тани. В пылу страсти одеяло сползло на пол, и ее соблазнительное тело было полностью представлено для обозрения. Да, девчонка красива. А еще она была пылкой в постели, хотя в общем-то и не любила его. Так же, впрочем, как и он ее. Они просто испытывали взаимную симпатию и чувственное влечение друг к другу, и этого им было вполне достаточно. И потому, когда придет время расстаться, у них не останется каких-либо сожалений. Одни лишь приятные воспоминания.
Да, именно такой необременительный союз ему и нужен. А вот попытка завести более серьезные отношения закончилась неудачно, разрушив попутно планы еще одной пары — тех, кто мог бы стать его друзьями.
Эта мысль снова напомнила Саймону о Ли.
Покидая спальню, он не стал накидывать халат — в доме не было никого, кто мог бы его увидеть. Точно так же за ним некому было подсматривать снаружи, через окна, поскольку ближайшая ферма, как раз и принадлежащая Ли, располагалась в полумиле отсюда.
Щелкая выключателями, Саймон прошел по всему дому. После чего вернулся в гостиную, взял со стола полупустой бокал с вином, оставленный здесь, когда они с Таней устремились в спальню, и приблизился к стеклянным дверям, выходящим во двор. Отсюда открывался чудесный вид на залитый лунным светом сад, за которым на пологом склоне раскинулись его виноградники.
Немного в стороне в свете включаемых на ночь прожекторов была хорошо видна винодельня — несколько строений, где давили виноград и где затем готовили вино. Чуть дальше следовал ряд искусственных холмов, под которыми находились погреба, где при оптимальной температуре медленно вызревали наилучшие сорта. Крыши бункеров были специально покрыты дерном с живой травой — не совсем обычный метод, но, как выяснилось, вполне эффективный. А еще в полуподвальном помещении у него находились винный магазин и ресторан, предназначенные для туристов. Этот бизнес также приносил немалый доход.
В общем, у него имелись все основания гордиться собой. Он создал преуспевающее хозяйство, предоставляющее работу почти двум десяткам семей, имел большой комфортабельный дом, красивую подружку. Совсем неплохо для мужчины, которому чуть больше тридцати. Ну, или, точнее, почти тридцать пять. Но все равно неплохо.
С корпусов винодельни взгляд Саймона снова переместился на покрытый виноградниками склон. После чего глаза невольно скользнули туда, где он часто мог видеть освещенные окна в доме Ли. Однако этой ночью оттуда не исходила ни единого проблеска, и все подворье было погружено в темноту!
Теперь, когда Саймон остался наедине со своими мыслями, та обеспокоенность, которую он испытывал весь вечер, переросла почти что в тревогу. Ну для чего Ли выставила себя напоказ в этом журнале?
Ей это совсем не нужно, поскольку она более чем привлекательная женщина. Изумительные голубые глаза, хорошая фигурка, нежные губки, зовущие к поцелую… Бывали моменты, еще до знакомства с Таней, когда он охотно впился бы в эти губки, если бы только получил какой-то поощрительный сигнал.
Но дело даже не только в ее внешности. Достаточно хоть немного узнать Ли, чтобы понять, насколько это незаурядная личность. Она обладала немалой отвагой, раз уж не бросила фермерство после того, как осталась одна. И, невзирая на сплетни и пересуды, упорно трудилась. Она никогда не боялась тяжелой работы и вполне справлялась с ней. Несмотря ни на что, она продолжала начатое дело и относилась к нему весьма ответственно. Он знал об этом лучше других, поскольку уже третий год закупал у нее виноград.
Саймон допил остатки вина.
Да, ему нравилась Ли. Он испытывал к ней, если можно так выразиться, братско-покровительственные чувства, и ему не хотелось, чтобы после тех неприятностей, которые ей доставил Джек Торн, она снова обожглась. Вообще случались моменты, когда он был готов… Но нет, между ними постоянно маячила тень ее бывшего жениха, и оставался неприятный осадок после той истории. Он каждый раз замечал во взгляде Ли явную напряженность и потому предпочитал сохранять с ней чисто деловые отношения.
Однако новое обстоятельство проигнорировать было трудно. И зачем Ли написала в этот журнал? Он так и остался лежать в кабинете на столе, куда его бросила Таня.
Пройдя туда, Саймон включил настольную лампу и просмотрел издание более внимательно. Что ж, по крайней мере, оно не принадлежало к числу мужских журналов с эротико-порнографическим уклоном, и основную часть его читательского контингента наверняка составляли женщины. Для них в общем-то и предназначалась эта рубрика, поскольку все остальные, кого в ней представили, были фермерами мужского пола. И потому фотография миниатюрной женщины с огромными глазами казалась здесь совершенно неуместной.
У него имелось опасение, что те, кто откликнется на призыв Ли, будут не способны принести ей ничего, кроме страданий. Ведь нормальный, стоящий мужик вряд ли станет знакомиться через журнальное объявление. А текст, помещенный рядом с фотографией, похоже, только подчеркивал ее уязвимость: «…партнер, который смог бы разделить… очень важно доверие… готовность работать ради осуществления мечты…»
Слишком уж много ей захотелось.
Она, конечно, вполне этого заслуживала, особенно после подлого поступка Джека Торна, однако маловероятно, что она обретет желаемое при помощи какого-то журнала. Мужчина, который был бы достоин Ли, вряд ли станет его читать…
Саймон глянул на обложку.
…Вряд ли кто будет просматривать «Жизнь Австралии».
Ну, разве что человеку кто-то посоветует обратить внимание на напечатанное объявление.
Вообще идея была неплохая, и Саймон, чуть поколебавшись, стал мысленно перебирать имена знакомых, которым он мог бы доверить Ли. Однако найти подходящую кандидатуру оказалось не так-то просто — один был не слишком умен, другой обращался с женщинами совсем не по-джентльменски. А для Ли требовался наилучший вариант, такой мужчина, который…
Н-да… Трудно даже сообразить, стоящая эта идея или нет.
Если Ли вдруг проведает о том, что он сделал, она его просто растерзает. Хотя как она сможет узнать? Ведь посвященными в замысел окажутся только два человека. И если план сработает, Ли будет ограждена от контактов со всякого рода неудачниками, которые могут клюнуть на ее объявление. Кто знает, возможно, идея продуктивная. Как бы то ни было, попробовать стоит.
Ощутив вдруг холод, Саймон передернул плечами.
Да, середина осени не очень-то подходящее время для того, чтобы разгуливать по дому нагишом. Так что лучше вернуться в постель и прижаться к теплому телу Тани.
С этой мыслью он положил журнал обратно на стол и выключил лампу.
— Отлично, Молли! Просто замечательно! — Руководитель рекламного агентства оторвался от просмотра принесенных фотографий.
— Спасибо. — Молли поправила один из снимков. Каждый из них она знала практически наизусть, поскольку сама планировала мизансцены, подсказывала моделям, где встать, что надеть. После чего обрабатывала отснятый материал, создавая те образы, которыми сейчас восторгался заказчик.
— Слушай, а тебе самой не хочется снова оказаться перед объективом? — поинтересовался тот. — Не скучаешь по прежней работе?
— Нисколько… От нынешней и удовлетворения больше, и денег.
В начале своей карьеры в мире гламура Молли тоже была моделью, имея для этого вполне подходящую внешность, — высокая, стройная, миловидная. По крайней мере, она сама так считала. Впрочем, в модельном агентстве, куда она обратилась, пришли к такому же мнению, посоветовав, правда, перекраситься в блондинку и сесть на диету, если у нее есть желание подняться на самый верх. Так она стала «глянцевой красавицей», однако довольно быстро поняла, что в действительности ей хочется самой держать в руках фотоаппарат, самой создавать эффектные образы вместо того, чтобы быть их деталью. Поэтому, приняв судьбоносное решение, она до отвала наелась жареной картошки с бифштексом, вдоволь полакомилась мороженым, после чего отправилась приобретать профессиональную технику. И по мере того как к ее волосам возвращался натуральный рыжеватый цвет, стала осваивать избранную специальность.
Еще будучи фотомоделью, Молли успела узнать, какая жесткая конкуренция царит в мире моды, однако трудностей она не боялась. И, бесстыдно используя наработанные связи, сумела убедить одного из уже признанных мастеров взять ее в свою команду в качестве бесплатной помощницы. Так она трудилась около четырех месяцев, в течение которых мало-помалу создавала собственное портфолио. Шанс ей подвернулся, когда босс отказался от одного заказа, причем в самую последнюю минуту, и она тотчас же предложила отвергнутым клиентам свои услуги. Поскольку время поджимало, тем пришлось согласиться, и таким образом она начала работать самостоятельно. Первая же сессия оказалась успешной — как, впрочем, и последующие. С того дня прошло уже около года, ее репутация все больше упрочивалась, и рекламные агентства наряду с редакциями различных изданий очень часто предпочитали приглашать ее вместо других более маститых фотохудожников.
— Думаю, наши клиенты будут очень довольны, — продолжил меж тем менеджер. — Использование театрального интерьера — просто замечательная идея!
— Да, все получилось даже лучше, чем я ожидала, — отозвалась Молли.
Агентство заказало ей серию снимков для одного дома моды, специализирующегося на молодежной одежде. Их вещи сочетали в себе камуфляжные ткани, черную кожу и заклепки — иными словами, то был нешаблонный и в какой-то мере агрессивный тренд. Подумав, Молли привезла группу моделей в недавно отреставрированный театр, где отсняла их на фоне изящной лепки в стиле барокко и старинных гобеленов, и подобное сопоставление имело просто потрясающий эффект.
— Наши клиенты, кстати, скоро будут здесь. Может, задержишься, чтобы пообщаться и услышать их мнение?
Такое приглашение было лишним свидетельством высокой оценки, которую получила ее работа.
— Извини, не могу, — покачала головой Молли. — У меня назначена важная встреча. Но ты обязательно позвони — расскажешь, что и как. Это самые лучшие снимки, но если они заинтересуются, то у меня есть еще.
— Позвоню непременно. — Менеджер откинулся на спинку кресла. — В общем, отличная работа. У меня тут ожидается еще пара заказов, и я хотел бы, чтобы за них взялась именно ты, если, конечно, будешь свободна.
— С большой радостью, — ответила Молли. — Давай я позвоню тебе завтра. Расскажешь, какую оценку получили эти снимки, а потом обсудим дальнейшую работу.
— Но ты по-прежнему не хочешь становиться нашим штатным сотрудником? — По улыбке менеджера было ясно, что он и без того знает ответ. Тем более что вопрос задавался не впервые. Каждый раз Молли отклоняла предложение, однако ее отказ ничуть не вредил их деловым отношениям. Она даже подозревала, что ее независимость вызывала у работодателя восхищение.
Молли, в свою очередь, улыбнулась и помотала головой. После чего, обменявшись с менеджером рукопожатием, покинула офис рекламного агентства.
Она шла по залитому солнцем Сиднею, и ей хотелось прыгать или кого-нибудь обнять от переполнявшей ее радости. Причина — удачная фотосессия, а также тот факт, что крупное агентство зазывает ее на постоянную работу, пусть даже она и не собирается принимать предложение. Ей всего двадцать два года, она не обременена ни семьей, ни закладными, а потому вполне может позволить себе наслаждаться свободой, которую дает выбранный ею тип трудовых отношений. Ведь потом может быть и поздно. Возможно, через несколько лет ей захочется более упорядоченной жизни, вот тогда она и устроится на постоянную работу. Но только не сейчас. Пока ей достаточно того, что она вполне преуспевает на избранном поприще.
Молли шагала по Джордж-стрит, с наслаждением вдыхая прохладный осенний воздух и скользя взглядом по высотным офисным зданиям в поисках той или иной перспективы, которая могла бы послужить фоном для очередной фотосессии. Она также присматривалась к прохожим, обращая внимание на их одежду, внешность, походку.
Сидней!.. Она просто обожала этот город! Покинув родительский дом в окрестностях Голубых гор, девушка приехала сюда три года назад и теперь даже не представляла, как смогла бы жить где-то еще. Здесь ей нравилось буквально все — и залив, и перекинувшийся через него мост, и здание оперы. Восхищали высоченные дома и подстриженные зеленые лужайки, многочисленные рестораны и выставочные галереи. А главное — по душе пришлись живущие здесь люди.
Сегодня вечером Молли собиралась пойти на прием, устраиваемый на борту теплохода, который будет курсировать по заливу с веселящимися на палубе гостями. И ее сопровождающим, ее кавалером должен стать знакомый, работающий оператором на телевидении. Они встретились около месяца назад на показе моды и с тех пор уже несколько раз выбирались в свет вместе. Этот парень был очень мил, с ним было интересно, однако Молли не имела на него серьезных видов. На нынешнем этапе жизни она вообще не могла относиться к чему-то всерьез, кроме своей работы. И потому этот телеоператор был для нее просто хорошим приятелем, не более того.
В общем, Молли с нетерпением ожидала предстоящий вечер и приятное развлечение. Это станет отличным завершением удачного дня!
В таком приподнятом настроении она и добралась до здания, где располагалась редакция журнала «Жизнь Австралии». И, войдя в офис на двадцать третьем этаже, с улыбкой поприветствовала Ричарда Гордона.
— Привет, Молли! — Лицо Ричарда тоже расплылось в улыбке. — Рад тебя видеть. Как дела?
— Лучше всех.
Она прекрасно понимала, что нравится этому парню. Он хоть и не высказывался по данному поводу, однако по его реакции, по его оживлению и так все было ясно. Но она старалась не поощрять его, не давать ему напрасных надежд. Ричард, конечно, был вполне симпатичным и милым, однако Молли не хотелось заводить отношения, которые могли бы помешать любимой работе. Тем не менее, явное внимание со стороны этого красавчика не могло не радовать. Особенно в такой день.
— Твои снимки для рекламы детской одежды превосходны, — сказал меж тем Ричард. — Поздравляю.
— Спасибо, — поблагодарила Молли. — Но вообще тот человек, который посоветовал мне работать с детьми и животными, оказался прав. Сессия была чертовски утомительной, хотя результат стоил того. Когда у вас появится этот материал?
— Через три недели.
— Замечательно… Моя мама всегда покупает издания, в которых помещены мои снимки.
— Так ты дай мне ее адрес, — предложил Ричард. — И я вышлю ей тот номер.
— Она будет просто в восторге, — улыбнулась Молли. — Хелен у себя?
В последнее время журнал «Жизнь Австралии» стал одним из основных ее заказчиков, и за прошедшую пару недель, когда Хелен разрабатывала новый облик издания, она отсняла для них немало материала. Результатом же нынешней встречи, вероятно, станет еще один заказ.
— Да, я здесь, — послышалось за спиной.
Молли обернулась.
— Привет, Хелен, — улыбнулась она и прошла в редакторский кабинет, где уселась на предложенный стул.
Хелен заняла привычное место за своим большим столом. Как всегда, она выглядела вполне элегантно — классический костюм от Шанель и туфли от Курта Гейгера. На самой же Молли, словно в противовес этому, были обычные синие джинсы и белая футболка без каких-либо надписей. Вероятно, кто-то мог бы и стушеваться на фоне безупречного стиля Хелен, однако с ней этого не происходило. Ее было не так-то просто ввергнуть в смущение.
— Ну, как прошла «перезагрузка» журнала? — полюбопытствовала Молли.
— Все идет как нельзя лучше, — ответила Хелен. — «Фермерский» проект вызвал большой интерес, и комната для писем просто завалена корреспонденцией.
— Очень рада за вас.
— Именно по поводу этого проекта я и хотела с тобой поговорить, — продолжила Хелен. — Ты не могла бы поснимать одного из наших фермеров вместе с его избранницей?
— И когда? — спросила Молли.
— Пока не знаю, все зависит от них самих. — Хелен протянула ей папку. — Вот здесь первоначальная подборка, опубликованная на этой неделе.
Открыв папку, Молли стала перебирать содержащиеся в ней файлы. Ее не интересовала информация об этих фермерах, главное для нее — их внешность.
— Что ж, неплохо, — проговорила она, просматривая фотографии. Запечатленные на них лица были на первый взгляд вполне ординарными, но в том и заключалась ее работа, чтобы из обычного делать нечто выдающееся.
Чтобы получше разглядеть один из снимков, Молли извлекла его наружу. На нем был изображен молодой человек примерно ее же возраста — черноволосый, голубоглазый и довольно симпатичный. Хотя качество фотографии было, конечно, весьма посредственным. Создавалось впечатление, что парень фотографировал себя самостоятельно, закрепив аппарат где-нибудь на столбе ограды. В выражении его лица было что-то такое, что обращало на себя внимание. Какая-то уязвимость и, похоже, печаль.
Молли взглянула на оборотную сторону снимка.
Парня звали Грегом Андерсоном, он жил неподалеку от Таунсвилла и занимался выращиванием сахарного тростника. А, кроме того, увлекался изготовлением украшений из серебра. В общем, довольно интересная личность, причем сразу по нескольким причинам.
«А ты милый», — мысленно произнесла Молли.
— Ну, что скажешь? — спросила Хелен.
— В принципе для фотосессии годятся все, кто тут есть, — профессиональным тоном ответила Молли, возвращая снимок на место. — И каким образом это будет происходить?
— По мере поступления писем от заинтересовавшихся читательниц мы будем пересылать их тем, кому они адресованы, поддерживая при этом постоянный контакт с написавшим нам фермером. И когда кто-то из них пригласит ту или иную женщину к себе в гости, тебе нужно будет отправиться туда же, чтобы заснять их общение. Снимки понадобятся для иллюстрации последующего очерка.
— И когда примерно нужно будет ехать?
— Пока у нас достаточно материала для двух очередных номеров. Ну а уже затем хотелось бы опубликовать иллюстрированный рассказ о развитии взаимоотношений какой-либо пары.
— Ясно… В начале следующей недели я буду занята, а вот потом у меня ожидается значительный перерыв. — Вообще-то Молли собиралась подыскать позиции для предстоящих съемок одной модной коллекции, но с этим можно было и подождать. — Так что в случае необходимости я в вашем распоряжении.
— Что ж, отлично. Тогда созвонимся.
Выйдя из редакторского кабинета, Молли задержалась возле стола Ричарда.
— Похоже, я буду делать для вас «фермерскую» сессию, — сообщила она ему.
— Замечательно.
Взяв лежащий здесь же экземпляр последнего выпуска, Молли нашла нужную страницу.
— Вот тут есть один парень… — Она указала на фотографию Грега Андерсона. — Если можно было бы выбирать, то я предпочла бы снимать именно его.
Ричард заглянул в журнал.
— Ты, случайно, не влюбилась?
Молли засмеялась.
— Да нет, что ты… Просто у него очень фотогеничное лицо, его мне хотелось бы запечатлеть.
— Ну, тогда попробую сделать все, что в моих силах, — пообещал Ричард.
— Буду очень благодарна.
Редакцию Молли покинула все в том же приподнятом настроении. И, выйдя на улицу, повернула в сторону Музея современного искусства. Там как раз проходила фотовыставка, которую она непременно должна была посмотреть.
После того как Молли ушла, Хелен некоторое время пребывала в задумчивости.
Для своего достаточно юного возраста девушка была очень хорошим фотографом, от сессии к сессии качество ее работы только улучшалось, и Хелен хотелось бы и впредь использовать ее талант во благо своего журнала. Помимо этого, Молли импонировала ей и просто как личность. Энтузиазм и жизнерадостность били у нее буквально через край, и выражением своего лица, каждым движением она словно заявляла: «Жизнь прекрасна!» Когда-то Хелен и сама обладала таким же мироощущением, однако это осталось в прошлом.
От подобной мысли она почувствовала себя чуть ли не старухой.
У нее на столе лежала кипа бумаг, требующая скорейшего рассмотрения, однако у Хелен не было ни малейшего желания браться за работу. Она испытывала какое-то непонятное беспокойство, хотя «фермерский» проект продвигался вполне успешно, а в комнате для корреспонденции скопилось множество писем, которые предстояло переслать тем, кому они предназначались. Еще куча писем громоздилась на большом столе в редакционном зале, и ее подчиненные занимались сейчас их разбором. Так что ей следовало бы только торжествовать. Члены ее команды если и не ликовали, то, по крайней мере радовались успеху нового проекта — из-за дверей кабинета то и дело доносился смех.
Хелен постаралась взять себя в руки. Несмотря на то что «фермерский» проект развивается полным ходом, она не должна почивать на лаврах. Взявшись преобразовать загибающееся издание, она поставила на кон свою профессиональную репутацию, и теперь, после реализации удачного замысла, было бы совсем неплохо подкинуть достаточно громкую историю, «бомбу», то есть такой материал, который покажет, что пороху у них еще много и его хватит не на один выстрел.
Отперев верхний ящик стола, Хелен достала оттуда одну из папок. В ней находились листы с отпечатанным текстом и несколько фотографий. Это был набросок весьма любопытной статьи, а на снимках, приобретенных за немалые деньги у одного американского папарацци, были запечатлены два голливудских актера, проводящие совместный отдых. Они оба были женаты, однако степень близости, зафиксированная фотографом, не оставляла ни малейших сомнений насчет их взаимоотношений. Когда ей были предложены данные снимки, Хелен поначалу даже заподозрила, что это фотомонтаж, потому что какие-либо порочащие слухи об этих двух актерах до нее раньше не доходили. Наоборот, оба слыли добропорядочными семьянинами, и их браки считались наиболее крепкими среди представителей американской киноиндустрии. Так что все это обещало стать весьма громкой сенсацией. Журнал «Жизнь Австралии» начали бы упоминать в телепередачах по всему миру через считанные минуты после его поступления в продажу, снимки тут же разошлись бы по многим другим изданиям, а сопутствующая статья цитировалась бы на самых разных языках. Ну а на редактора прогремевшего журнала обратили бы благосклонное внимание владельцы самых крупных медийных империй.
Так почему же она до сих пор медлит?
Пока об этой истории знали лишь считанные единицы, и Хелен являлась исключительным обладателем как фотографий, так и текста. Вслед за «фермерской» темой этот материал мог бы поспособствовать еще большему подъему рейтинга журнала. Громкий скандал послужил бы хорошим толчком, который вознесет уровень продаж на рекордную высоту и оправдает рискованную игру, которую она затеяла, обосновавшись в этом кабинете около года назад.
И все же Хелен не могла решиться на запуск попавшего ей в руки компромата. Не то чтобы она испытывала какие-то угрызения совести или так уж уважала чье-либо право на невмешательство в личную жизнь. Оба актера были публичными фигурами, которые вовсю использовали средства массовой информации для поддержания собственной популярности, и потому ее не должно волновать, какое воздействие окажет разоблачение на их карьеру и отношения в семье. Это не ее проблема. А, кроме того, если эти двое изменяют своим женам, разве не заслуживают они какого-то наказания? Так что, опубликовав данный материал, она просто сделает свою работу, и сделает ее хорошо.
В размышления Хелен вторгся взрыв смеха, донесшийся из-за двери. Через прозрачные стены она бросила взгляд в редакционный зал, где ее подчиненные расположились вокруг большого стола. Обычно он был завален образцами одежды и различной косметики, но теперь все это уступило место огромному количеству конвертов. И как раз сейчас один из них кочевал из рук в руки, сопровождаемый приступами хохота.
Хелен ощутила не совсем понятный приступ раздражения. Что там у них происходит?
— По какому поводу веселье? — поинтересовалась она, выходя из кабинета.
— Да тут попадаются довольно забавные письма, — объяснила одна из сотрудниц.
— Вот послушайте еще, — предложила другая. — «Я не слишком привлекательный, но зато я хороший парень. И тебе не нужно будет заниматься со мной сексом, пока ты не будешь уверена…» Ну и лузер!
— Это еще ничего, — подала голос третья. — Вот тут пишет одна девица… «Дорогая редакция, у меня никогда не было бойфренда, и я еще ни разу по-настоящему не целовалась. Это потому что я толстая и совсем некрасивая. И еще не слишком умная. Но я хорошая, поэтому перешлите, пожалуйста, мое письмо какому-нибудь фермеру, которому пришло меньше всего писем. Тогда у меня будет больше шансов, что он выберет меня».
Все, кроме Хелен, снова засмеялись.
— Ну, хватит, — совсем негромко произнесла она, однако реакция сотрудников была моментальной. Подчиненные знали ее достаточно хорошо, чтобы понимать, когда она говорит серьезно.
Хелен взяла из стопки еще не распечатанное письмо и приподняла его перед собой.
— Не надо смеяться над этими людьми, — сказала она. — Возможно, они не столь образованны, как вы. Возможно, толсты и некрасивы, а потому отчаялись найти близкого человека и страдают от одиночества. Но какими бы они ни были, они заслуживают тактичного к себе отношения и хотя бы капельку уважения.
Сидящие вокруг стола согласно закивали головами.
— Надеюсь, вы меня поняли. Продолжайте сортировать корреспонденцию. Каждый фермер должен получить адресованные ему письма, все до единого. Всем понятно?
Последовали утвердительные возгласы.
— Те же письма, которые не адресованы какому-либо конкретному фермеру, должны получить стандартный ответ.
С этими словами Хелен развернулась и проследовала обратно в кабинет. И только прикрыв за собой дверь, обнаружила, что по-прежнему держит взятый наугад конверт. Она машинально бросила его в свой открытый портфель.
И почему ее вдруг охватило раздражение? Неужели лишь потому, что ее подчиненные смеялись над авторами писем?
Но если они поступали не совсем красиво, то что же тогда оказать о ней самой? Ведь в какой-то мере она тасует людские судьбы, словно игральные карты.
Взгляд Хелен упал на раскрытую папку, где лежали обличительные снимки.
В сущности, она собиралась поступить еще хуже. Она намеревалась опубликовать материал, который очень серьезно навредит тем, с кем она никогда даже не встречалась. Кроме того, это будет сильным ударом для их семей. И все ради чего?
Наверное, впервые за всю свою карьеру Хелен испытывала сомнения в правильности того, что она делает. Нет, она была вполне компетентна в избранной сфере деятельности, но был ли ее выбор верным? Та ли это цель, к которой она стремилась все эти годы?
Хелен вспомнила, как в детстве и юности она запоем читала книги, в которых было что-то чудесное, необычное, и как мечтала со временем сама стать писательницей. А в университете клялась себе самой, что своей деятельностью, своим словом будет способствовать улучшению окружающего мира. И что в результате? Она беззастенчиво вмешивается в чужие судьбы ради того, чтобы лучше продавался ее журнал.
Разве эти актеры не имеют права на какие-то личные секреты? Свои тайны есть у каждого, в том числе и у нее самой.
Захлопнув «проблемную» папку, Хелен пихнула ее в свой портфель. Она не понимала, откуда в ее голове взялись эти беспокойные мысли, но от них следовало избавиться. Перед ней открывался новый этап в карьере, и нельзя было допустить, чтобы из-за какой-то нелепой сентиментальности пошли насмарку годы упорного труда.
Хелен взглянула на часы. До конца рабочего дня было еще далеко, но ей все же лучше отправиться сейчас домой. У нее полный портфель работы, и ей наверняка будет легче сосредоточиться вдали от любопытных взглядов, которые бросали в ее сторону примолкшие подчиненные.
Но все оказалось совсем не так, как представлялось. Даже дома, устроившись за столом в гостиной, Хелен по-прежнему ощущала себя не в своей тарелке. Как правило, в хорошую погоду она предпочитала работать на лоджии, откуда открывался великолепный вид на гавань с перекинувшимся через нее мостом, этим огромным металлическим сооружением, напоминающим плечики для одежды. Но сегодня у нее было не то настроение, и потому она расположилась в комнате, поставив рядом с собой бокал вина. И когда открыла портфель, сразу же увидела поверх бумаг нераспечатанный конверт.
Хелен извлекла его наружу. Она не собиралась заглядывать внутрь. У нее не было ни малейшего желания читать это письмо, особенно в своем нынешнем состоянии. Его нужно было отнести завтра обратно в редакцию. Но прежде чем Хелен успела осознать свои действия, ее рука сама надорвала конверт.
Снимок, выскользнувший оттуда вместе со сложенным листком, был довольно интересным. Объектив запечатлел зрелого мужчину, который, слегка склонившись, стоял перед жеребенком. Фермер был без шляпы, на него падали лучи солнца, и все его внимание было сосредоточено на животном. Жеребенок, вытянув шею, обнюхивал человеческое лицо и, судя по напряженным мускулам, в любой момент был готов сорваться с места. Похоже, что и мужчина, и жеребенок не замечали присутствия фотографа, и именно это делало снимок столь очаровательным. Хотя для «фермерской» рубрики он, конечно, не годился. Для размещения в журнале необходимо изображение анфас, чтобы человека можно было как следует рассмотреть. И все же снимок был замечательным. Хелен развернула письмо, текст которого был набран на компьютере: «Дорогая миссис Вудли, позвольте мне представиться. Мое имя — Мэтт Редмонд, мне сорок два года, и я развожу породистых лошадей на своей ферме, которая находится в Новом Южном Уэльсе неподалеку от Скоуна…»
Хелен снова взглянула на фотографию. У этого Мэтта Редмонда было хорошее волевое лицо, которое с годами наверняка будет становиться все более импозантным. Вероятно, и сейчас он выглядел гораздо лучше, чем в молодости, до того, как на его лице отразился опыт прожитых лет. Хотя, несомненно, и в двадцать он был вполне привлекательным. Словом, этот мужчина был красив настоящей мужской красотой и наверняка останется таким, впредь.
Хелен стала читать дальше.
«…Я разведен, но у меня есть дочь Элисон, которой я очень горжусь. Она в этом году поступила в университет на ветеринарный факультет. И теперь, когда ее нет рядом, дом кажется мне опустевшим.
Практически все свое время я провожу на ферме и в ее окрестностях, занимаясь выращиванием и обучением лошадей, этих прекрасных и очень умных животных.
Думаю, моя жизнь была бы более наполненной, если бы рядом находился близкий человек, с которым ее можно разделить, который смог бы оценить красоту окружающей природы. Я хотел бы познакомиться с женщиной, которая могла бы понять мою радость, испытываемую при рождении маленького жеребенка, и с интересом наблюдать, как он растет и развивается.
Возможно, это прозвучит шаблонно, но, по мнению многих, я обладаю чувством юмора. Кроме того, я люблю читать и слушать классическую музыку. Я не курю, однако не отказываю себе в удовольствии выпить бокал красного вина за ужином или бутылку пива в жаркий день.
В общем, мне хотелось бы найти родственную душу, с которой я мог бы соединить свою жизнь и все, что имею. С нетерпением жду отклика».
Подпись под текстом была несколько необычной — слишком мелкой и аккуратной для мужской руки. Хотя она вполне соответствовала всем этим словам, куда более выразительным и вдумчивым, чем можно было бы ожидать от мужчины, а тем более от фермера.
Откинувшись на спинку кресла, Хелен опять воззрилась на снимок. Это было трудно объяснить, но что-то ее здесь зацепило. Возможно, располагающая внешность этого мужчины, а может быть, его простые и искренние слова, западающие в душу. Тронула его несомненная любовь к своей дочери и гордость за нее. А еще впечатление производил тот факт, что своей работой он способствовал появлению на свет новой жизни и помогал ей развиваться. И потому он, должно быть, знал, что такое счастье. Которое не дано было познать ей.
Вздохнув, Хелен отложила письмо и фотографию и вынула из портфеля захваченные из редакции папки. Однако те так и остались нераскрытыми, поскольку она опять взяла в руки послание Мэтта Редмонда. И, перечитав его, довольно долго рассматривала снимок. Нет, этот мужчина не попадет на страницы ее журнала. Даже если бы фото соответствовало всем требованиям, она не смогла бы передать его редакционным насмешницам, макетчикам и печатникам, которые выставили бы Мэтта на всеобщее обозрение. Нет, только не этого человека. Потому что он заслуживал лучшей участи.
Достав из ящика стола пару листов писчей бумаги, Хелен взялась за ручку. Она сама ответит Мэтту Редмонду и объяснит ему, почему он обойден вниманием, — что-нибудь о нехватке места в новой рубрике, коротко и обезличенно.
Однако минут через пятнадцать Хелен уже заканчивала вторую страницу.