— Леди и джентльмены, мы начинаем посадку в аэропорту Таунсвилла. Верните, пожалуйста, спинки сидений в вертикальное положение.
Меж тем как голос из динамика продолжал напоминать правила поведения пассажиров, Молли повернула голову к сидящей рядом девушке. Та смотрела в иллюминатор, наматывая на палец прядь своих светлых волос.
— Ну, вот мы и прибыли, — сказала Молли. — Как себя чувствуешь?
— Я что-то нервничаю, — с вялой улыбкой отозвалась Джасси.
«Неудивительно», — мысленно прокомментировала Молли. Ведь Джасси пришлось оставить свою работу и отправиться за две тысячи километров к парню, которого она даже толком не знает. При этом они оба рассчитывают на последующий брак. И что она будет делать, если у них ничего не получится? А еще более важный вопрос — как все сложится, если задуманное осуществится?
— Не переживай, — постаралась успокоить волнующуюся спутницу Молли. — Ты ведь уверяла, что он, судя по телефонному разговору, вполне милый и тактичный.
— Да, конечно, — подтвердила Джасси. — Он изумительный! Я просто боюсь, что не понравлюсь ему.
— Ну почему ты так думаешь? — улыбнулась Молли. — Ты очень привлекательная, умная, общительная.
— Ты, в самом деле, считаешь, что я привлекательная?
— Ну конечно.
— Спасибо… Услышать такое от тебя, работающей в мире моды… Это очень приятно.
Молли ожидала, что после таких слов последует вопрос, который она уже неоднократно слышала от многих девушек со смазливыми личиками и устремлениями стать звездой. И она давно научилась достаточно мягко и тактично объяснять им, что далеко не каждая обладательница эффектной внешности способна быть моделью или актрисой. Однако Джасси промолчала и, снова отвернувшись к иллюминатору, продолжила теребить свои волосы.
Молли облегченно вздохнула и, склонившись, проверила, надежно ли устроена под ногами сумка, где находился ее фотоаппарат.
Она познакомилась с Джасмин Льюис всего лишь пару часов назад в Сиднейском аэропорту. Журнал «Жизнь Австралии» полностью оплатил Джасси перелет из Мельбурна в Таунсвилл, чтобы она могла встретиться с Грегом Андерсоном. А за это Грег и Джасси дали согласие на то, чтобы она, Молли, провела несколько дней вместе с ними, делая снимки для очерка, который опубликуют в одном из последующих номеров. Надо будет, кстати, поблагодарить помощника Хелен Вудли за то, что он предоставил ей именно того героя репортажа, о котором она и просила во время последнего визита в редакцию. Из Грега и Джасси получится отличная пара — во всяком случае, внешне.
Самолет меж тем приземлился и через несколько минут вырулил к терминалу. Расстегнув ремень безопасности, Молли, положила ладонь на руку Джасси.
— Ты подожди немного. Позволь мне выйти первой.
— Зачем?
— Дело в том, что я должна найти Грега и запечатлеть, как он ожидает твое появление из самолета, — объяснила она. — А еще мне нужно сфотографировать вас обоих в самые первые минуты встречи.
Бедная Джасси пребывала в столь нервозном состоянии, что была готова согласиться на все. Молли погладила ее по плечу.
— В общем, оставайся здесь до тех пор, пока не выйдут все пассажиры. Так у меня будет несколько минут на то, чтобы полностью подготовиться.
Джасси согласно кивнула.
— Вот и хорошо, а я пошла. — Молли взяла свою сумку и направилась к выходу.
Джасси же осталась сидеть в салоне бизнес-класса, меж тем как из задней части самолета потянулись пассажиры эконом-класса.
Молли сразу узнала Грега Андерсона, застывшего в ожидании у дверей терминала. В реальности парень выглядел также, как и на фотографии, только в данный момент, когда он внимательно вглядывался в проходящих мимо женщин, выражение его лица было немного напряженным и озабоченным. Облачен он, по всей видимости, был в так называемый комплект для выезда в город. В опущенной руке Грег держал широкополую шляпу, которой — вероятно, совершенно неосознанно — похлопывал себя по бедру. Нужно было помочь ему расслабиться.
— Добрый день, вы ведь Грег Андерсон? — Она протянула ему руку. — А я Молли Ситон, фотограф, присланный журналом.
— Здравствуйте. — Он пожал ее ладонь. Его голос выдавал явное волнение. — А Джасмин… Джасси… она ведь с вами?
— Да, мы летели вместе от самого Сиднея.
Грег облегченно опустил плечи. Неужели он думал, что его избранница не прилетит?
— И где же она?
— Я попросила ее дать нам несколько минут, — ответила Молли. — Нужно сделать пару снимков — как вы ожидаете ее появление.
— Понятно.
Молли начала доставать из сумки фотоаппарат.
— Я должен позировать? — спросил Грег, которого, похоже, еще больше охватило волнение.
— Просто стойте на этом самом месте, — отозвалась Молли. — А все остальное — моя забота.
Она стала расхаживать вокруг Грега, ища наилучший фон и оптимальную освещенность, а тот, казалось, уже забыл о ее присутствии. Все его внимание снова было сосредоточено на дверях терминала. Молли быстро сделала несколько щелчков камерой. Конечно, получившиеся кадры вряд ли можно будет использовать, но тем не менее… По крайней мере, это даст ей возможность прочувствовать интерьер и лицо парня перед более важными снимками, когда появится Джасси.
В зал меж тем прошли последние пассажиры. Грег шагнул поближе к дверям, и Молли расположилась так, чтобы в объектив попали частично он сам и возникшая на переходном мостике девичья фигура. Вскоре Джасси миновала дверной проем, и лицо Грега осветилось широкой улыбкой.
Молли защелкала фотоаппаратом.
Не обращая внимания ни на нее, ни на эти щелчки, Грег устремился вперед и, протянув руки, взял ладони Джасси в свои. Он был значительно выше, чем она, и потому взирал на нее теперь сверху вниз, продолжая улыбаться и удерживать ее руки. Лицо Джасси тоже озарилось робкой улыбкой.
— Привет, — сказала она. — Я Джасси.
— Добро пожаловать в Таунсвилл, Джасси. Очень рад тебя видеть.
Наблюдая за встречей пары через прицел объектива, Молли мысленно призывала их обоих поцеловаться. Однако этого не произошло. Через минуту все необходимые снимки были сделаны, но Грег с Джасси так и стояли, поглощенные друг другом и словно забыв про нее.
— Грег, — окликнула Молли, убрав фотоаппарат обратно в сумку. — Нам еще нужно забрать багаж.
— Это там, — указал он и повел их к месту выдачи вещей-пассажиров.
Багаж Молли состоял из увесистого металлического «ларца», в котором находились дополнительная фототехника и ноутбук, а также компактного рюкзака с кое-какой одеждой и личными вещами. Большой же чемодан Джасси наводил на мысль, что она либо прилетела надолго, либо собиралась очень часто менять наряды.
Подхватив этот чемодан, Грег повел их к прозрачным раздвижным дверям, и через минуту они вышли наружу, где царила неимоверная жара и ослепительно сияло солнце. Молли почувствовала, как на ее лбу тотчас же проступил пот.
А когда они двинулись через автостоянку, то сквозь подошвы быстро ощутила, до какой степени раскален размягченный от зноя асфальт.
— Ну и жара! — проговорила Джасси. — Я думала, что осенью у вас тут попрохладнее.
— Нет, здесь, на самом севере материка, настоящей прохлады не бывает, — отозвался Грег.
— Ну ничего, это не так уж и страшно, — улыбнулась Джасси, меж тем как они остановились и Грег полез в карман за ключами. — Ведь в твоем автомобиле есть кондиционер? — Она устремила взгляд на стоящий пред ними синий седан последней модели.
— Да нет, моя машина вот эта. — Грег был явно смущен. — И кондиционера в ней нет.
Обернувшись, Джасси посмотрела на старенький пикап с открытым кузовом, и ее лицо разочарованно вытянулось.
— Понятно…
— Но до фермы ехать совсем недалеко, — поспешил успокоить Грег.
— Ну и замечательно, — улыбнулась ему Джасси. — Я еще никогда на таких не ездила. Это, должно быть, здорово.
Молли мысленно подбодрила ее. Девушка, конечно же, нервничала, но всеми силами старалась этого не показать. Грег тоже прилагал немалые усилия, чтобы скрыть волнение. Укладывая свой рюкзак в кузов, Молли заметила, что машина была вымыта совсем недавно — вне всякого сомнения, по случаю прибытия гостей.
Грег распахнул дверцу кабины, и их обдала выкатившаяся изнутри волна горячего воздуха.
— Боюсь, нам будет немного тесновато, — извиняющимся тоном проговорил он.
Джасси первой забралась в машину, устроившись в центре. Молли уселась с краю, поместив сумку с фотоаппаратом себе на колени.
— В кузов я ее положить не могу, — пояснила она Джасси. — Техника очень хрупкая.
Грег быстро обошел вокруг капота и занял место за рулем, плечом к плечу с Джасси. Он оказался прав — втроем им здесь было довольно тесно. А, кроме того, — жарко.
— На скорости будет обдувать ветерком, — заверил Грег, опуская стекло со своей стороны.
Он завел мотор, и машина двинулась к выезду с автостоянки. Они влились в поток выезжающего транспорта и вскоре подкатили к автоматическому шлагбауму.
— Черт!.. — воскликнул вдруг Грег.
Молли и Джасси повернулись к нему.
— Что случилось? — спросила Молли.
— Я забыл заплатить за стоянку, — ответил он. — А мы сейчас среди тех, кто оплатил ее заранее.
Молли посмотрела назад. Сразу за ними двигалась другая машина, а за той — еще одна. И не было никакой возможности отъехать в сторону и пропустить их вперед.
— Платежный автомат тут недалеко, — сказал Грег. — Я скоро.
С этими словами он выскочил из кабины и, жестами извинившись перед вынужденными дожидаться водителями, побежал оплачивать парковку.
Молли взглянула на Джасси. По всей видимости, та была готова расплакаться — и от нервного напряжения, и от жары, и от складывающейся ситуации. Позади них уже слышались нетерпеливые гудки.
— Ты должна понимать, что он волнуется не меньше тебя, — сказала Молли.
— Ты думаешь?
— Конечно. Парень изо всех сил старается произвести на тебя впечатление.
Джасси вяло улыбнулась:
— Вообще-то он милый.
— Несомненно, — согласилась Молли. — И довольно привлекательный.
Улыбка Джасси стала шире.
— Да он просто неотразим!
Они обе посмотрели в ту сторону, где Грег шарил по карманам в поисках монет для парковочного автомата.
— А еще у него очень аппетитная задница, — добавила Молли.
Джасси засмеялась.
— Я сразу обратила на это внимание, — продолжила Молли. — Да это заметила бы любая женщина, будь она хоть за милю от него.
Даже если Грегу и хотелось узнать, по какому поводу они смеялись, когда он вернулся, расспрашивать он не стал.
По дороге на ферму Грег вкратце рассказывал Джасси о местах, которые они проезжали. Молли же смотрела в окно, стараясь не мешать им своим присутствием — настолько, насколько это возможно, когда трое человек втиснуты в кабину двухместного пикапа. Грег и Джасси явно не нуждались в ее посредничестве.
Точно так же, как фотоаппарат постоянно находился у Молли под рукой, так и сидящий в ней профессиональный фотограф всегда пребывал в состоянии готовности. И ее внимание уже привлек большой красный выступ песчаника, возвышающийся неподалеку от шоссе. Этот холм и сам по себе был весьма впечатляющим, ну а вид с его вершины наверняка был просто сказочным. Сейчас полуденное солнце палило слишком сильно, но вечером его более мягкий свет сотворит настоящее чудо с этим лазурным небосводом, особенно если кое-где на нем будут присутствовать легкие облачка. Хотя она и прилетела сюда по заданию «Жизни Австралии», ей ничто не помешает сделать кое-что попутно и для себя. Поэтому она обязательно попросит Грега отвезти ее к этому холму. Если, конечно, сможет оторвать его от Джасси.
Их путешествие подошло к концу, когда они свернули на неширокую гравийную дорогу, по обе стороны которой рос высокий темно-зеленый тростник — настолько плотный, что он казался сплошной стеной. И вскоре машина подкатила к большому дому из бруса, выкрашенному в белый цвет и имеющему по всему периметру широкую веранду.
Джасси выбралась из кабины с водительской стороны вслед за Грегом и встала рядом с ним.
— Добро пожаловать на мою ферму, — проговорил он.
На взгляд Молли, в его голосе не чувствовалось гордости, которой можно было бы ожидать от владельца подобного хозяйства. Что же касается Джасси, то та, похоже, ничего не заметила.
— Какой большой дом, — произнесла она. — И веранда просторная.
— В наших краях дома иначе и не строятся, — пояснил Грег. — Дело в том, что широкие веранды позволяют сохранять в комнатах прохладу. Ну что, пойдемте внутрь?
И, взяв чемодан Джасси, он вместе с ней двинулся вперед. Молли со своими вещами последовала за ними. Сегодня она больше не собиралась фотографировать, но вот завтра, возможно, немного поснимает вокруг фермы — ведь здесь наверняка имеются интересные ракурсы.
Грег провел их прямо на кухню, которая, как видно, являлась центром всего дома. Выглядела она как и многие прочие кухни, но только была невероятно большой., не уступая по площади однокомнатной квартирке Молли в Сиднее. Плита тоже была огромной, а холодильник мог, наверное, вместить количество продуктов, достаточное для роты солдат. Возле одной из стен стоял длинный деревянный стол, на котором лежал некий предмет, обернутый в яркую подарочную бумагу.
Взяв упаковку, Грег протянул ее Джасси:
— Это тебе.
— Спасибо…
Молли присмотрелась к очертаниям: судя по форме и размерам, это мог быть футляр для ювелирного украшения. Она взглянула на Джасси — та, по всей видимости, предположила то же самое. Ну что ж, через журнал Грег выразил пожелание обзавестись женой, и Джасси прибыла сюда именно по этой причине. И если все пойдет удачно, то на определенном этапе без кольца не обойтись. Но только… не может же Грег так сильно торопить события?
Слегка подрагивающими пальцами Джасси удалила обертку. Коробочка, как оказалось, была дополнительно укутана в мягкую черную ткань. Немного помедлив, она подняла крышку, и Молли, не в силах удержаться, вытянула шею.
Довольно широкое серебряное кольцо уютно расположилось в гнезде из такой же черной ткани. Оно было покрыто затейливой резьбой и инкрустировано простым голубым камушком. Кольцо было красивым, но обручальным оно, конечно же, не являлось.
— Я сделал его для тебя, — с некоторой робостью пояснил Грег. — После того как ты написала, что готова прилететь ко мне. Надеюсь, оно тебе нравится?
Молли отметила, что Джасси очень хорошо скрыла свое разочарование. Надев кольцо на средний палец правой руки, она поблагодарила Грега, чмокнула его в щеку и заверила, что просто очарована этим подарком.
Неожиданно для самой себя Молли испытала не совсем понятное чувство облегчения.
Включив компьютер, Хелен обнаружила, что по электронной почте пришло еще шестьдесят четыре сообщения. Да уж, удачный денек… Она принялась за чтение с мыслью о том, действительно ли Интернет такое благо и подспорье в бизнесе, как это обычно утверждается. Если вдуматься, то каждый день она тратит уйму времени, занимаясь делами, которые в ином случае, возможно, и не попали бы на ее стол. Быть может, давно пора позволить Ричарду Гордону просеивать и электронную почту, как он это проделывает с традиционной бумажной?
Пятое по счету сообщение было от Молли Ситон, посланное накануне уже после полуночи. Да, работать до столь позднего часа — это на нее похоже. Быстро пробежав глазами текст, Хелен открыла вложенные в конверт фотографии.
На первом снимке был изображен Грег Андерсон, встречающий в аэропорту свою избранницу. Вообще-то Хелен надеялась увидеть запечатленный поцелуй, но, присмотревшись, решила, что так, как есть, будет даже лучше. Правую половину фотографии занимало лицо этого парня, который с волнением и восторгом взирал на приближающуюся к нему очаровательную блондинку, чье личико выражало те же самые эмоции. Да, снимок получился эффектным — одновременно и романтичным, и несущим определенный сексуальный заряд.
Второй снимок запечатлел девичью руку, на среднем пальце которой был надет серебряный перстень с голубым камнем, сделанный весьма искусно и с выдумкой. Кликнув мышкой, Хелен вернулась к тексту. Ну, правильно, ведь Грег Андерсон занимается изготовлением украшений из серебра, и этот перстень являлся его подарком девушке, которая ради встречи с ним преодолела немалое расстояние. История намечалась неплохая. Хелен мысленно прикинула, кому из работников редакции поручить написание очерка. Лететь в Таунсвилл необходимости не было, проинтервьюировать данную пару можно и по телефону. Ну а Молли предоставит нужные фотографии и, возможно, поделится своими наблюдениями и впечатлением о том, какие взаимоотношения сложились у Грега и этой — как ее? — Джасси…
Через несколько минут Хелен послала Молли ответное сообщение.
Рабочий день, как всегда, был очень напряженным. И только под вечер, заперев предварительно дверь кабинета, она смогла вытащить из стола все ту же коричневую папку. Открыв ее, она снова взглянула на фотографии, на которых были запечатлены два голливудских актера. Да, папарацци подловил их в самый неподходящий для этих парней момент, и они вряд ли смогут объяснить свои объятия обыкновенной мужской дружбой. Если эти снимки опубликовать, можно не сомневаться, что рейтинг журнала подскочит до заоблачных высот, тираж резко возрастет, а имя редактора станет известно всему журналистскому миру. И, тем не менее, Хелен по-прежнему не решалась дать ход этому скандальному материалу, сама не очень понимая почему. Она, конечно, могла бы оправдаться тем, что «фермерский» проект отнимает у нее слишком много времени, однако в данной отговорке не было бы ни грана правды.
Поднявшись из-за стола, Хелен подошла к окну. Внизу во всей своей красе раскинулась Сиднейская гавань, мимо сверкающих белизной арок оперного театра сновали паромы и прогулочные теплоходы. Да, она проделала немалый путь, покинув крохотный городок в Западной Австралии, где когда-то родилась. И хотя ее родители по-прежнему жили там, она уже давно не навещала родные края.
Ее отец был весьма суровым человеком, не способным на компромиссы и придерживающимся устаревших моральных принципов. Он так и не смог простить единственную дочь за совершенную в юности ошибку. Нельзя, конечно, сказать, что он выгнал ее на улицу, однако его холодность, которую разделяла и мать, в конце концов, вынудила Хелен покинуть родительский дом. И с тех пор редкие звонки на Рождество и в дни рождения были для нее не более чем не очень-то приятной обязанностью. Она убеждала себя, что родители ей больше не нужны, что самое главное в ее жизни — это карьера. Она являлась редактором общенационального журнала, и ей пришлось немало побороться за эту должность. Ее реальная повседневная жизнь начиналась на работе и здесь же заканчивалась, а случающиеся время от времени выходы в свет редко предпринимались ради собственного удовольствия. Посещения театра и благотворительных мероприятий были такой же частью ее работы, как и принятие решения, какой именно материал следует публиковать в том или ином номере.
В сущности, ее личность определялась ее работой… Являлось ли таковой разоблачение пикантных подробностей из частной жизни двух актеров, в результате чего их карьеры наверняка будут загублены, а семьи разрушены?
Хелен покачала головой. Неужели в ней просыпается то, что называется совестью?
Зазвеневший телефон как нельзя кстати прервал ее мысли, принимавшие нежелательное направление.
— Хелен… — Голос ассистента в трубке звучал как-то неуверенно. — Прошу прощения за беспокойство, но тут к нам позвонила одна особа, которая непременно хочет с вами поговорить.
Вообще-то Ричард всегда самостоятельно разбирался с входящими звонками и обычно безошибочно определял, с кем его начальница будет говорить, а с кем нет. А еще он прекрасно знал, что если дверь ее кабинета закрыта, то, значит, она не желает, чтобы ее отвлекали.
— Кто такая?
— Ее зовут Элисон Редмонд.
Хелен просканировала свою память.
— Это имя мне незнакомо.
— Судя по голосу, она совсем юная, — добавил Ричард. — И она утверждает, что вы с ее отцом… ммм… друзья.
В его интонации сквозило явное сомнение, ведь за тот срок, что он был ее помощником, ему впервые пришлось принять для нее звонок личного характера.
— Что-то не припоминаю… — пробормотала Хелен и умолкла.
Ах, ну да, Элисон Редмонд, дочь Мэтта Редмонда!.. Студентка университета, которая написала к ним в журнал от имени своего отца. Хелен взглянула на свой портфель, где лежало письмо, присланное уже самим Мэттом. Она получила его два дня назад, однако за ответ пока еще не бралась. Но она должна ему написать, хотя для нее это было столь же проблематичным, как и принятие решения по поводу опубликования скандального материала, лежащего сейчас на ее столе. Интересно, зачем эта девушка ей позвонила?
— Соединяй, — распорядилась Хелен, снова усаживаясь в свое кожаное кресло.
— Добрый день, это миссис Вудли? — Голос действительно принадлежал совсем юной девушке, которую, похоже, ничуть не смущал факт общения с медиафигурой общенационального уровня.
— Привет, Элисон. Чем могу быть полезна?
— Вы знаете, кто я?
— Конечно. Твой отец упомянул о тебе в своем письме.
— А, ну да… В принципе из-за этого я и звоню, — заторопилась девушка. — Папа рассказал мне о вашей переписке. Он, похоже, заинтересовался… то есть я хочу сказать, он вроде как хочет…
Хелен молчала, не собираясь помогать собеседнице преодолевать затруднение.
— Ну, в общем, — продолжила Элисон, — папа сейчас здесь, в Сиднее. Он привез мне кое-какие вещи, и я тут подумала, что вы с ним могли бы…
Искренне удивленная, Хелен не смогла удержаться от смеха.
— Элисон, ты пытаешься устроить нам свидание?
— Да нет, что вы… Ну, в некотором роде… По правде говоря, да.
Некоторое время Хелен хранила молчание. Она даже не знала, как ей отреагировать: рассмеяться или повесить трубку? Но следовало признать, что девушка была смелой и дерзкой.
— А твой отец знает об этом звонке?
— Пока еще нет. Он вышел, чтобы… О, черт!.. Извините… Он уже вернулся. Миссис Вудли, пожалуйста, поговорите с ним.
С того конца линии донеслись какие-то неясные звуки, затем послышались приглушенные голоса, после чего последовали возмущенные восклицания. А потом трубку снова взяли в руки.
— Здравствуйте, миссис Вудли, это Мэтт Редмонд.
Его голос вполне соответствовал внешности — низкий и густой, неспешный и в то же время слегка вибрирующий. Несмотря на неловкость ситуации, этот голос был полон уверенности и твердости, и Хелен инстинктивно почувствовала, что ей непременно понравится его обладатель.
— Добрый день, мистер Редмонд.
— Я должен извиниться перед вами за свою дочь, — продолжил Мэтт. — Иногда Элисон позволяет своим фантазиям брать верх над здравым смыслом. Она не имела никакого права вас беспокоить. — Несмотря на эти слова, в его голосе звучала несомненная любовь к дочери.
— Мистер Редмонд, ради Бога, не стоит волноваться. Однако признаюсь, я несколько удивлена тем, что ей удалось пробиться ко мне через двух телефонисток и моего помощника. Должно быть, ваша дочь весьма незаурядная личность.
— Да, Эли умеет быть настойчивой.
Хелен осознала, что она улыбается.
— Послушайте, вы не хотели бы… — На секунду она замялась, но затем продолжила, не оставляя себе возможности передумать: — Может быть, мы действительно встретимся и выпьем чего-нибудь вместе? Мне кажется, будет несправедливо, если подобная настойчивость останется невознагражденной.
Последовало молчание, и Хелен расслышала, как на том конце Эли задает отцу какие-то вопросы. Она замерла в ожидании ответа. Ну, конечно же, он отклонит ее приглашение, и это будет только к лучшему. О чем она вообще думала, предлагая ему пропустить по стаканчику?
— Я буду очень рад пообщаться с вами, — отозвался, наконец, Мэтт, и вслед за этим послышался приглушенный возглас ликующей Элисон.
— Сегодня я, скорее всего, буду работать допоздна, — поспешила сообщить Хелен. — Так что нам, наверное, лучше встретиться прямо здесь, в редакции.
Помимо прочего, так будет и гораздо безопаснее. Они по-быстрому выпьют чего-нибудь в ближайшем баре, после чего она сошлется на неотложные дела и снова вернется к себе в кабинет.
— Что ж, замечательно, — согласился Мэтт.
Хелен продиктовала ему адрес редакции и на этом завершила разговор — возможно, даже несколько резко. Затем откинулась на спинку кресла, недоумевая, что ее вдруг дернуло встретиться с этим мужчиной. Ведь ей и так постоянно не хватает времени, Чтобы выполнить всю намеченную на день работу. К тому же в ее нынешней жизни просто нет места для какого-либо романа, а тем более — с фермером. Вряд ли у нее может быть что-то общее с человеком, разводящим лошадей.
Открыв портфель, Хелен достала письмо Мэтта Ред-монда.
Ну, вообще-то, у них имелся общий интерес к поэзии. А еще, судя по тексту письма, у него неплохой слог — так же как и у нее. Когда-то она даже воображала себя будущей писательницей, а не редактором журнала. Но это было очень давно.
Протянув руку, Хелен нажала на клавишу соединения с редакционным залом.
— Ричард, предупреди, пожалуйста, охрану, что сегодня по окончании рабочего дня ко мне должен прийти человек по имени Мэтт Редмонд.
— Хорошо, Хелен. — В голосе помощника прозвучало явное удивление. — Может, мне задержаться, чтобы проводить его сюда?
— Нет, Ричард, спасибо. Я сама его встречу. — И она отключилась, прекрасно понимая, что теперь ее ассистент будет буквально сгорать от любопытства. Однако она не собиралась предоставлять ему какую-либо дополнительную информацию. Но даже если бы она это и сделала, Ричарду было бы нелегко поверить, что его начальница вознамерилась пропустить по стаканчику (свиданием это, конечно же, не являлось) с одним из фермеров. Да Хелен и самой с трудом в это верилось.
Покачав головой, она сосредоточила внимание на лежащей перед ней папке. Ей так и не хватило решимости дать ход этой разоблачительной истории. И если она все же предпочтет придержать данный материал, тогда надо будет подумать, что поставить на первую полосу.
День тянулся чуть ли не целую вечность, меж тем как Хелен возилась со страницами очередного номера. Очерк о Греге Андерсоне и его выписанной по почте избраннице был бы достаточно сильным материалом, главной темой номера, но его пока что просто не было в наличии. Имелась, конечно, и еще пара вариантов, но ни один из них не шел ни в какое сравнение с той «бомбой», что находилась в коричневой папке.
Ричарда она отослала домой незадолго до шести. Уходить ему явно не хотелось, и причиной тому было, конечно же, обыкновенное любопытство, а отнюдь не какая-то необходимость или желание подольше посидеть за рабочим столом. Однако ни он, ни кто-либо другой не нужны были ей в качестве свидетелей предстоящей встречи с Мэттом Редмондом. И дело тут вовсе не в том, что она чего-то стеснялась. Или же все-таки стеснялась? Странно, ее первое личное свидание с тех пор, как она заняла свой нынешний пост, состоится не с кем-нибудь, а с фермером, с которым она познакомилась по переписке. Как это могло выглядеть со стороны? Не лучше ли прямо сейчас позвонить Мэтту и отменить назначенную встречу, сославшись на неотложные дела? Если он приехал в Сидней всего лишь на день, то уже завтра его здесь не будет, и таким образом это ненужное знакомство закончится, так толком и не начавшись.
Однако проблема заключалась в том, что у нее не было номера его мобильного.
В этот момент, словно спровоцированный подобными размышлениями, на столе зазвонил телефон.
— Слушаю, — сняв трубку, отозвалась Хелен.
— Это с охраны, миссис Вудли. Тут к вам пришел человек по имени Мэтт Редмонд. Мне передавали, что вы его ждете.
— Да, все правильно, — подтвердила она. — Спасибо. Покажите ему, пожалуйста, в какую сторону идти. Подниматься вместе с ним не обязательно, я встречу его у лифта.
— Хорошо, миссис Вудли.
Положив трубку, Хелен сразу же поднялась с кресла. Если поторопиться, то, вероятно, она еще успеет забежать в туалет, чтобы по-быстрому причесаться и нанести на губы свежий слой помады… Однако, ухватившись за свою сумочку, она осознала, что времени на это уже не остается. Впервые за многие годы она собиралась с кем-то встретиться, чувствуя себя совершенно неподготовленной!
Вышедший из лифта мужчина был высоким и отлично сложенным, что было заметно даже под курткой — не такой уж модной, но сидевшей на нем безупречно. Он остановился, меж тем как за ним сдвинулись створки, и с любопытством огляделся. Вся его внешность свидетельствовала о том, что он не принадлежал к миру людей из высотных городских зданий и стеклянно-хромированных офисов. Ему, несомненно, были более привычны открытые просторы, залитые солнечным светом. И, тем не менее, он не выглядел здесь неуклюжим или неуместным. Самое большее, он казался слегка заинтересованным функционированием того мира, куда он только что шагнул. В общем, у него был вид человека, который чувствует себя вполне комфортно при любых обстоятельствах и в любой обстановке.
Хелен, стоящую за прозрачной перегородкой, Мэтт так и не заметил. Оправив юбку и нацепив налицо профессионально-любезную улыбку, она открыла дверь кабинета и двинулась вперед. Его глаза, взгляд которых устремился в ее сторону, были темно-карими, а улыбка, приподнявшая уголки губ, куда более искренней, чем ее собственная.
— Добрый вечер, мистер Редмонд, — поприветствовала Хелен, протягивая руку. — Очень рада вас видеть.
Ее ладонь он не столько сжал, сколько просто задержал в своей. Глядя при этом ей в лицо с прямотой, которую она находила несколько смущающей.
— Зовите меня просто Мэтт.
В реальности, не искаженный телефоном, тембр его голоса был глубоким, мягким и очень приятным. Хелен даже подумала, что он вполне мог заниматься когда-то пением. Темно-карие глаза, золотисто-коричневая от постоянного пребывания под солнцем кожа лица… Мэтт всем своим видом производил впечатление сильного человека. Причем не только физически — он излучал также немалую внутреннюю силу.
— Ну тогда я просто Хелен, — произнесла она, высвобождая ладонь из его руки. — Спасибо, что нашли время зайти к нам в редакцию. — Ей был неприятен звук собственного голоса. Такое впечатление, будто она общается с деловым партнером.
— Для меня это было совсем нетрудно, — проговорил Мэтт. — Тем более что это доставило огромную радость моей дочери.
Хелен улыбнулась, припомнив возглас восторга, донесшийся до нее через телефонную трубку.
— Да, я слышала, как она ликовала.
— Она считает, что я должен почаще выбираться в свет.
— Что ж, юным девушкам свойственно беспокоиться за своих отцов.
— Но в данном случае она, возможно, права.
— А где ее мать? — полюбопытствовала Хелен, прежде чем успела спохватиться.
— Моя бывшая жена живёт в Квинсленде. Время от времени Эли бывает у нее, но по большей части с момента развода живет со мной. Вернее, жила, пока не поступила в университет. — Умолкнув, Мэтт оглядел редакционный зал. — Ну а вы как?.. Мне кажется, работа здесь отнимает у вас немало времени. Гораздо больше, чем следовало бы.
— Но я люблю свою работу, — сказала Хелен. И после паузы признала: — Хотя вы, конечно, правы — я занята здесь с утра до вечера.
Она уловила в своем голосе нотки сожаления, и это ее несколько удивило. И вообще разговор довольно быстро приобретал слишком личностный характер.
— Через минуту я буду свободна, — произнесла она, возможно, с излишней резкостью. — И тогда мы сможем пойти где-нибудь посидеть.
— Что ж, отлично.
Они вместе прошли к ней, и Мэтт не спеша приблизился к окну, чтобы взглянуть на эффектную перспективу Сиднейской гавани с перекинувшимся через нее мостом. Хелен же подошла к столу, не понимая, почему этот просторный кабинет стал вдруг каким-то маленьким. Несмотря на то, что она стояла у дальнего конца стола, ей все равно казалось, будто Мэтт находится совсем рядом.
— Впечатляющая картина, — заметил спокойно ее гость.
— Одно из преимуществ, которые дает занимаемый мной пост, — отозвалась Хелен, принявшись выключать компьютер. Между делом она взглянула в сторону окна. И когда заговорила снова, ее интонация была уже более мягкой. — Отсюда чудесный вид, ведь правда? Признаться, я часто им любуюсь.
— Интересно, — продолжил Мэтт, — как выглядели эти места две сотни лет назад, при первых колонистах? До того как были вырублены леса, до появления небоскребов и этого моста?
— Думаю, и тогда картина была впечатляющей, — улыбнулась Хелен. — Но моста мне бы не хватало. Я как-то привязалась к этой металлической громаде. — Она забросила в портфель кое-какие бумаги.
Мэтт меж тем повернулся к ней, и Хелен снова ощутила некоторую неловкость. На ней был черный костюм с короткой обтягивающей юбкой, под пиджаком — белая шелковая блузка, на ногах — черные элегантные туфли. Она знала, что выглядит отлично, и, тем не менее, предпочла бы быть одетой несколько иначе. Чтобы ее вид был менее деловым и официальным.
— И это все, что вам нужно? — спросил Мэтт.
— Что именно? — не поняла Хелен.
— Ну, вот это. — Он обвел рукой помещение. — Полагаю, вам пришлось немало потрудиться, чтобы попасть сюда. Вы мечтали именно об этом?
Хелен уже хотела ответить утвердительно, но затем перевела взгляд на папку в своих руках. В ней лежали фотографии, доставляющие ей столько терзаний. Если весь смысл ее жизни заключался в работе, то почему она так мучается по поводу опубликования скандальных материалов? Разве пресса не занимается этим изо дня в день?
— Мэтт, я могу поинтересоваться вашим мнением по одному вопросу? — Эти слова сорвались с языка, прежде чем она успела одуматься.
— Конечно.
Ей не следовало обсуждать данную тему с кем бы то ни было, а уж тем более с этим человеком, которого она едва знала. И, тем не менее, она собиралась это сделать.
— Я никак не могу решить, как мне поступить с одним материалом. — Она показала ему коричневую папку.
— А что здесь? — спросил Мэтт.
— Одна история, и весьма громкая. Сенсация, которая моментально поднимет рейтинг моего журнала.
— И что, возникла какая-то проблема?
— Не совсем так. — Хелен вздохнула. — Это касается двух известных киноактеров. Точнее, их весьма специфических взаимоотношений.
— Понятно. — Как ни удивительно, Мэтт не проявил какого-либо любопытства. Хелен ожидала, что он поинтересуется именами, но этого не произошло.
— Этот материал в случае публикации наверняка разрушит их семьи, — с некоторой торопливостью продолжила она, чувствуя на себе взгляд Мэтта. — А также, возможно, и карьеры.
— Тогда почему вы хотите его обнародовать? — Он, казалось, был искренне озадачен.
— В том-то и дело, что не хочу. — Ее слова были абсолютной правдой. — Однако это сенсация, причем, эксклюзивная, а моя работа заключается в том, чтобы делать журнал более успешным, и данный материал очень бы в этом помог.
— Даже такой ценой?
— Но ведь репортеры — публичные люди, зарабатывающие деньги на «жареных» фактах, на освещении подробностей личной жизни известных личностей. И потому подобная публикация вполне соответствовала бы правилам игры. — Произнося эти слова, Хелен осознавала, насколько неубедительно они звучат. Да и верила ли она им сама?
— Я имел в виду не ту цену, которую придется заплатить этим актерам, — негромко пояснил Мэтт.
Эти слова задели в ней какую-то внутреннюю струну. Не зная, что ответить, она отвела взгляд, забросила папку в ящик стола и повернула ключ.
Затем они вместе направились к лифту. Створки раздвинулись сразу же после нажатия кнопки вызова. До самого первого этажа они оба не проронили ни слова, и Хелен лихорадочно соображала, как ей вести себя дальше. Вообще она собиралась отвести Мэтта в близлежащий бар — небольшой, стильный и довольно шумный. Это было идеальным местом для того, чтобы пропустить по стаканчику с человеком, которого вряд ли когда-либо встретишь вновь. Но она решила поменять первоначальное намерение. Ведь Мэтт был не из той когорты лощеных типов из журналистской среды, с кем ей обычно приходилось иметь дело. И она уже давно не коротала с кем-либо вечер исключительно в личных интересах.
— Куда бы вам хотелось пойти? — поинтересовалась Хелен, когда из сверкающего мрамором вестибюля они, миновав прозрачные раздвижные двери, вышли на улицу.
Мэтт скользнул взглядом по многочисленным прохожим, шагающим по тротуару, по заполненной машинами проезжей части.
— Туда, где тихо и спокойно. Чтобы можно было без помех пообщаться. И хорошо бы с видом на залив, где побольше свежего воздуха.
Хелен застыла в некоторой нерешительности. Она вдруг поняла, куда ей хотелось бы отвести Мэтта. Она уже так давно не бывала в том месте. Возможно, это не совсем то, чего он ожидает, но у нее не было ни малейших сомнений, что ему там понравится.
— Тут неподалеку имеется один уютный уголок.
— Места нужно бронировать заранее или благодаря вашим связям мы и так получим лучший столик?
Хелен вскинула руку, чтобы остановить такси.
— Там, куда мы отправимся, места есть всегда и для всех.
Когда они переехали через мост, таксист, следуя ее указанию, сразу же свернул и, съехав по широкой дуге вниз, остановился под первым пролетом возле огромного каменного пилона.
Выбравшись из машины, Мэтт посмотрел вверх, откуда доносился приглушенный шум двигающегося транспорта.
— Признаться, не совсем обычное местечко, — проговорил он.
— Здесь неплохо, — отозвалась Хелен. — Следуйте за мной.
Получая от ситуации определенное удовольствие, она повела Мэтта к ряду магазинчиков, которые выстроились вдоль узкой дороги, спускающейся к самой воде. Заведение, где продавалась жареная рыба с чипсами, находилось рядом с павильоном, заполненным множеством разнообразных бутылок. Она отправила Мэтта покупать пиво, сама же пошла заказывать для них обоих ужин.
Затем они проследовали по длинному травянистому склону парка, прислушиваясь к отдаленному гулу мчащихся по мосту машин, и уселись на деревянную скамью, откуда открывался чудесный вид на гавань и расположенный напротив оперный театр. С каждой минутой становилось все темнее, и прожектора, освещающие здание оперы, придавали ему таинственный вид. По темной водной глади скользили отраженные огни паромов и небольших теплоходов, а по ту сторону залива, создавая впечатляющий задний план, устремлялись ввысь небоскребы делового центра.
— Это должно бы быть завернуто в старую газету, — сказал Мэтт, раскрывая коробку с картошкой и рыбой.
— Теперь подобная упаковка не соответствует санитарным нормам, — отозвалась Хелен. — Но я думаю, когда такая еда заворачивалась во вчерашние новости, вкус у нее был гораздо лучше.
Они ели и пили пиво, разговаривая о самых разных вещах. О раскинувшейся перед ними перспективе, о мосте, о грандиозном здании оперного театра. Хелен даже не припоминала, когда она в последний раз вела столь продолжительные беседы на темы, не имеющие отношения к ее работе.
В этом уединенном месте они были не одни — неподалеку под парковым фонарем сидела какая-то девушка, склонившаяся над книгой. Очевидно, она начала читать еще засветло, однако и сейчас не желала прерываться. Под конец она достала из кармана свой мобильник и раскрыла его, чтобы плеснуть дополнительный свет на последние страницы. Затем со вздохом удовлетворения захлопнула книгу и, поднявшись, ушла, так и не заметив, что за ней кто-то наблюдал.
— Когда-то и я также читала, — проговорила Хелен. — Только тогда у меня не было мобильного телефона, и я использовала фонарик.
— Вы любите читать?
— В последние годы у меня не так уж много времени, чтобы читать для собственного удовольствия, — с некоторой грустью ответила она. — Но в детстве я буквально проглатывала все, что попадалось мне в руки. И израсходовала гору батареек, читая под одеялом с фонариком, когда мать выключала свет.
Мэтт засмеялся.
— У меня было то же самое. И я по-прежнему много читаю, только теперь у меня есть возможность жечь свет хоть всю ночь.
— Да, становясь взрослым, человек приобретает кое-какие преимущества.
— Несомненно.
— Было время, когда я и сама хотела стать писательницей, — тихо призналась Хелен.
— А разве вы ею не стали? Ведь журналистика тоже в чем-то сродни писательскому труду.
— Возможно, — пожала она плечами. — Только я мечтала стать романисткой. И написать величайший австралийский роман. Я даже начинала две разные книги.
— И что вам помешало продолжить?
— Жизненные обстоятельства. Мечты не всегда сочетаются с действительностью.
— Но, наверное, не стоит все же окончательно отказываться от своих намерений, — сказал Мэтт.
— А у вас было желание, которое не удалось реализовать так, как представлялось? — поинтересовалась Хелен.
— Думаю, так случается у многих, — ответил он. — Но это не значит, что надо махнуть на себя рукой. Особенно если у тебя есть цель в жизни.
Хелен не могла не признать его правоту. Да, она действительно отказалась в свое время от своей мечты. Но быть может, еще не поздно наверстать упущенное?
— Вы ведь увлекаетесь поэзией? — вымолвила она после некоторого молчания. — Это несколько необычно в наше время.
— В самом деле? — улыбнулся он. — Но вы тоже к ней неравнодушны, значит, мы похожи.
Хелен не нашла, что ответить на эти слова. Но в этом и не было необходимости. Какое-то время они просто сидели и наслаждались тишиной.
Затем Мэтт взглянул на свои часы.
— Не хотелось бы завершать столь чудесный вечер, но мне пора. Мне еще предстоит неблизкий путь обратно.
— То есть вы прямо сегодня возвратитесь на свою ферму?
— Такова моя повседневная жизнь… Ведь нужно задать лошадям корм, а уже утром ждут другие дела. Хозяйство большое.
Хелен неохотно встала со скамейки. Они в молчании поднялись обратно по склону и вышли к дороге.
— Сейчас я поймаю для вас такси, — сказал Мэтт.
— Это совершенно ни к чему, я живу совсем рядом. — И она показала на свой дом.
— Неудивительно, что вы знаете, где можно получить самый лучший ужин в Сиднее, — пошутил он.
— По правде говоря, я уже давно сюда не заглядывала, — улыбнулась Хелен. — Так что спасибо за предоставленный повод.
— Не стоит благодарности. И вообще вам не нужно дожидаться каких-либо поводов.
На дороге меж тем появилось такси, водитель которого, по мере приближения к ним, замедлил ход. Мэтт поднял руку.
— Мне нужно перебраться обратно через мост, чтобы забрать свою машину. — Повернувшись к Хелен, он взял ее ладонь и, глядя сверху вниз, улыбнулся. — Спасибо за прекрасный вечер.
— Я также получила огромное удовольствие, — отозвалась она.
Мэтт неотрывно смотрел ей в глаза, и Хелен вдруг ощутила какое-то теплое завихрение, прокатившееся по всему телу. Ее губы тоже растянулись в улыбке. Мэтт меж тем склонил голову и поцеловал ее в щеку.
— Спокойной ночи, — тихо произнес он. После чего отошел и уселся в поджидающее такси.
Глядя, как задние огни автомобиля исчезают за поворотом, Хелен испытывала нечто вроде разочарования. А может быть, сожаления. Она дотронулась до щеки, еще хранящей тепло его поцелуя. В гламурном мире массмедиа поцелуй в щеку — это почти то же самое, что и обыкновенное рукопожатие, подобными поцелуями ее коллеги обменивались при встрече или прощании, и они, как правило, не имели какого-то особого значения. Однако те мгновения, когда с ее щекой соприкасались губы Мэтта, ощущались совершенно иначе, и этот краткий контакт что-то расшевелил внутри ее. А когда Мэтт взял ее за руку…
Хелен вдруг осознала, что к ней уже давно никто не прикасался с каким-то реальным значением. Это было необычно и… остро. Она посмотрела в ту сторону, куда отъехало такси, но машины уже и след простыл. Позвать Мэтта обратно было невозможно.
Направляясь к своему дому, Хелен подумала, что это, возможно, даже хорошо, что при расставании они ни словом не обмолвились о новой встрече. Ибо в ее жизни нет места для такого мужчины, как Мэтт. В молодости она, конечно, думала о семье и детях, но эта мечта давным-давно рассыпалась в прах из-за ее собственной ошибки. Она, разумеется, сожалела о потере, однако вопреки тому, что сказал Мэтт, это было то устремление, которое ей уже не суждено реализовать.
Возможно, она и преувеличила его привлекательность. Скорее всего, так и есть. Хотя, конечно, он очень мил. У него выразительные глаза и не менее изумительная улыбка. Однако…
Ли взглянула на женщину, взирающую на нее из зеркала. Волосы слегка подвиты, на лице — косметика. А еще на ней снова была юбка. Нет, наверное, это не она, а какая-то совсем другая девица, которая за последние полчаса уже раз двадцать посмотрела на часы, волнуясь, словно школьница перед первым в жизни свиданием.
До полудня оставалось совсем немного, и Йен Радд должен был появиться с минуты на минуту.
Он позвонил ей во вторник. А потом в четверг. Ну а вчера он связался с ней, чтобы напомнить о том, что они условились вместе пообедать. Как будто она могла забыть!
Лив последний раз окинула взглядом свое отражение и вышла из спальни, мысленно поклявшись, что больше не станет переодеваться. Потому что она проделала это уже дважды, свидетельством чему была разбросанная по кровати одежда.
Но через минуту Ли зашла обратно, чтобы собрать раскиданные наряды и повесить их в шкаф. И вовсе не потому, что Йен мог оказаться хотя бы на подступах к ее спальне. Они всего лишь пообедают, и он не задержится даже до ужина, поскольку ему необходимо вернуться в Сидней в связи с какими-то делами. Так что о том, чтобы остаться на ночь, не могло быть и речи. И тем не менее, Ли решила навести порядок в своем алькове. Хотя бы для того, чтобы заполнить время ожидания. Потому что если она ничем себя не займет, ей, возможно, приспичит снова переодеться.
Захлопнув дверцы шкафа, Ли окончательно покинула спальню. И, подавив побуждение встать у окна, чтобы пялиться на ведущий к дому проселок, прошла на кухню.
Решив пригласить Йена на субботний обед, она как-то не задумалась о том, что именно они будут есть. Вообще можно было бы обойтись какими-нибудь сандвичами, после чего она провела бы для него обзорную экскурсию по своей ферме, рассказав попутно о намерении производить собственное вино и разливать его по бутылкам. А также о желании обзавестись погребком для реализации продукции прямо на месте. Нет, это ни в коем случае не могло называться свиданием. Скорее просто деловой встречей коллег по бизнесу.
Тогда с какой стати она устроила подобное пиршество? Креветки с авокадо… Спаржа, посыпанная тертым пармезаном… Зеленый салат с ароматными приправами, хлеб домашней выпечки… Сыры самых разных сортов, фруктовый десерт… Всего этого семье из четырех человек наверняка хватило бы на целую неделю.
Конечно, в качестве оправдания можно сослаться на то, что в этом есть немалое удовольствие — готовить для кого-то еще после трех лет приготовления пищи для себя одной. Обедать и ужинать в одиночку, может быть, и неплохо в течение недели, но через месяц, а тем более через год это становится просто невыносимым. А после того как этот мерзавец, числившийся ее женихом, слинял отсюда, именно так и происходило — она принимала пищу в полнейшем одиночестве. Так же как и работала в одиночку и совершенно одна спала.
Эти мысли вновь напомнили Ли о Йене Радде, а также — что уж тут отрицать? — о ее влечении к нему. Даже его голос, доносившийся из телефонной трубки, вызывал в ней какое-то теплое трепетание. Возможно, именно поэтому она и надела белую хлопковую юбку цыганского фасона и топик на бретельках. Как видно, в глубине души ей очень хотелось понравиться…
Ли быстрым шагом покинула кухню и направилась обратно в спальню, чтобы облачиться в надежные синие джинсы и обычную футболку. А также, чтобы обуться, поскольку босые ступни — это слишком уж по-домашнему и в какой-то мере навевает интимную атмосферу.
Однако до спальни Ли так и не дошла, заметив через окно гостиной подъезжающий к дому автомобиль. Переодеваться было поздно.
Чтобы не показаться чрезмерно заинтересованной, она предпочла не спешить навстречу гостю. И, приблизившись к окну, стала наблюдать за тем, как Йен вылезает из машины. Одет он был с элегантной простотой — в темные брюки и льняную рубашку, верхние пуговицы которой были расстегнуты. Он потянулся после долгого сидения за рулем, и через мягкую ткань рубашки очень эротично обозначился его крепкий торс.
Ли ощутила, как в нижней части ее живота что-то дрогнуло. Она не могла и дальше себя обманывать, и вся ее решимость куда-то исчезла. Трудно было даже разобраться, что пугало ее в большей степени — мысль о том, что Йен, возможно, также испытывает к ней влечение, или же опасение, что ничего подобного нет и в помине. Продолжать прятаться и дальше было невозможно, поэтому Ли прошла в прихожую, сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и открыла входную дверь.
Йен как раз доставал с заднего сиденья свой рюкзак. Когда он обернулся и увидел ее, его лицо осветилось улыбкой. Он быстро пересек двор и, в два шага преодолев ступени, взошел на веранду.
— Здравствуй, Ли, — поприветствовал девушку Йен и, склонившись, поцеловал ее в щеку, как это принято у друзей или хороших знакомых. От него исходил утонченный аромат лосьона после бритья.
— Привет… Надеюсь, ты без труда нашел мое поместье? — Ли развернулась, чтобы провести Йена в дом, стараясь при этом скрыть румянец, вызванный прикосновением его губ.
— Да, это оказалось не так уж трудно, — ответил он.
Гостиная, куда они прошли, показалась Ли какой-то маленькой. Йен стоял совсем рядом, улыбаясь и глядя на нее своими изумительными голубыми глазами. Ей было достаточно протянуть руку, чтобы дотронуться до него…
— Не желаешь чего-нибудь выпить? — поспешила поинтересоваться она. — Может, кофе или чего-то еще?
— Нет, спасибо, не надо. Я тут, кстати… — Открыв рюкзак, он извлек бутылку белого вина. — Вот, привез для нашего обеда.
— Спасибо…
— А это лично тебе. — И он вручил ей увесистую книгу. «Женщины и вино. Рост женского влияния в мировой ивинной индустрии» — прочитала она название, вытисненное на обложке.
— Я подумал, что тебе это будет интересно.
— Вне всякого сомнения. Спасибо.
Улыбнувшись, Ли снова заглянула в голубые глаза Йена, и они довольно долго — может, год, а может, и два — просто смотрели друг на друга.
— Наверное, вино лучше всего поместить пока в холодильник, — нарушил он, наконец, молчание.
— Да, конечно… И о чем я только думаю? — Развернувшись, Ли устремилась на кухню. Самой-то ей было известно, о чем она думала. Вот только Йену об этом знать не следовало.
— Как здорово…
Ли едва не выронила бутылку. Аккуратно поместив ее в холодильник, она обернулась и увидела, что Йен стоит в дверном проеме, ведущем в ее просторную кухню-столовую, и взирает на застеленный белой скатертью стол, в центре которого возвышалась ваза с красными и белыми розами.
— Может, приступим прямо сейчас? — предложила она, хотя на часах было только начало первого.
— Вообще-то после сидения за рулем я не отказался бы немного размять ноги. Тем более что ты обещала мне ознакомительную экскурсию по своей ферме.
— Ну что ж, идем.
Стремясь поскорее выскользнуть из волнующе наэлектризованной атмосферы, возникшей на кухне, Ли открыла заднюю дверь, сунула ноги в стоящие за порогом босоножки на плоской подошве, и они вместе вышли на залитый солнцем двор, где она вновь обрела способность свободно дышать.
— Итак, с чего начнем? — спросила Ли.
Взглянув на нее, Йен улыбнулся:
— На усмотрение дамы.
Не заметить двусмысленности этого краткого диалога было невозможно. Ли даже показалось, что ее сердце замерло. Какое-то время назад она запросто смогла бы продолжить этот шутливый флирт, но только не теперь. Поскольку Джек Торн, который вторгся в ее жизнь и, потоптавшись там, исчез, в какой-то мере подорвал в ней былую уверенность в себе, и она даже не мечтала о новой любви, практически смирившись с одиноким существованием. Потому-то у нее и не нашлось подходящих слов для непринужденного ответа.
— Тогда нам туда, — показала Ли. — Посмотрим мой виноградник… И новый участок, который я собираюсь засадить в этом году.
— Ну что ж, вперед. — Если Йен и ожидал чего-то еще, голосом он этого не выдал.
Они в молчании шагали по тропинке, ведущей вверх по склону к ближайшему сектору виноградника, и Ли с опаской следила затем, как шаловливый ветер играет ее юбкой, грозя в любое мгновение взметнуть подол. Случись такое, она просто сгорит от стыда. Жать, что она так и не успела натянуть джинсы.
— Как вижу, ты уже почти закончила подрезку, — заметил Йен, когда они поравнялись с первым рядом лозы.
— Да, — кивнула Ли. Данная тема была вполне безопасной, поскольку разговор о виноградной лозе никоим образом не может восприниматься как флирт. — Так что теперь мне остается лишь ждать и надеяться на хорошую погоду.
— И все это ты делаешь в одиночку? — В голосе Йена звучало явное изумление.
— Приходится. — Ли не хотелось объяснять, что в самом начале участие в работе принимал и ее бывший жених.
До того как изменил ей и исчез с выигранными в лотерею деньгами.
— Прежний владелец был уже немолод, и ферма находилась в довольно запущенном состоянии, когда мы… когда я ее купила. Так что пришлось потрудиться, чтобы навести здесь порядок.
— Да, ты просто молодчина. А почему ты решила стать виноградарем?
— Вообще это довольно забавная история, — улыбнулась Ли. — В школе у меня была подруга, итальянка по происхождению, и в их семье пили очень много вина. Так вот мы с ней часто прятались за домом и тоже пробовали его.
Шагающий рядом Йен засмеялся.
— И однажды нас застукал ее дедушка, который раньше у себя в Италии занимался виноделием. В общем, он прочитал нам лекцию о вине и преподан несколько заповедей правильного к нему отношения, главная из которых — никогда его не красть.
Йен рассмеялся уже во весь голос, видимо, представив, как все это происходило. У него был очень приятный смех — искренний и теплый.
— Наверное, тот случай и положил всему начало, — продолжила Ли. — Чем больше я узнавала о вине, тем сильнее оно меня очаровывало, и в результате я оказалась здесь. Так что теперь мне лишь осталось наладить собственное производство.
— Уверен, что у тебя все получится, — сказал Йен, и Ли уловила в его голосе нотки восхищения.
Они двинулись по тропинке дальше, обсуждая процесс выращивания винограда и тонкости виноделия, пока не достигли вершины холма.
— А там тоже твой виноград? — спросил Йен, показывая на ровные ряды лозы, протянувшиеся вдоль склона соседней возвышенности.
— Нет. — Ли постаралась не допустить в свою интонацию ни малейшей язвительности. — Тот участок принадлежит хозяйству «Брэдфорд вайнери».
— Понятно, — кивнул он. — Должен сказать, что вино у них отличное.
— Возможно. — Ли немного поколебалась. — На прошлой неделе я видела, как из грузовика, что стоял возле твоего магазина, выгружали их продукцию… Скажи, Саймон Брэдфорд твой друг?
— Да нет, у меня с ним в основном деловые контакты. — Слегка нахмурившись, Йен посмотрел на нее. — По твоему голосу можно предположить, что у тебя имеются какие-то проблемы во взаимоотношениях с этим человеком. Я прав?
— Да как тебе сказать… — пожала плечами Ли. — Была тут у нас одна история. Но это все в прошлом.
— История? — Йен был явно заинтригован.
— Да нет, ничего такого особенного… Мы с ним просто соседи, не более. Он скупает у меня виноград, вот и все.
— Ну и ладно, забудем о нем, — улыбнулся Йен. — Ты говорила, что начала засаживать новый участок. И где он?
— Это там, — махнула рукой Ли, радуясь возможности сменить тему.
Она провела Йена туда, где были туго натянуты новые шпалеры, сверкающие на солнце в ожидании юной лозы.
— И все это ты сделала в одиночку? — спросил он.
— Ну да.
— Кто бы мог подумать?! — Он повернулся к ней. — Да тебе просто цены нет!
Йен стоял совсем рядом и с улыбкой смотрел на нее сверху вниз. В знак благодарности за комплимент Ли кивнула, на мгновение опустив глаза, а когда снова подняла их, ожидала увидеть в его взгляде нечто большее, чем просто восхищение ее сноровкой в натягивании проволоки.
Йен меж тем взял ее руку, развернул ладонью вверх и, взглянув на блеклые следы уже рассосавшихся волдырей, провел по ним пальцами. Ли даже показалось, что он собирается поднести ее ладонь к губам. Однако этого не произошло. Йен подержал ее руку еще несколько секунд и отпустил.
— Слушай, у меня есть одна идея, — сказал он, шагнув немного в сторону.
Ли тоже слегка отступила от него, испытав при этом нечто вроде чувства утраты.
— Какая именно?
— Ведь посадка лозы — довольно тяжелая работа?
— Еще какая!
— Мне кажется, я знаю, как сделать ее легче. При моем магазине сформировалась группа дегустаторов-любителей, и я думаю, некоторые из них охотно попробовали бы свои силы в виноградарском труде.
— Я не совсем понимаю…
Йен с улыбкой принялся объяснять:
— Ты могла бы пригласить этих любителей вина поучаствовать в посадке, я уже слышал о подобных мероприятиях. В общем, они сажают новую лозу, после чего можно создать веб-сайт, через который они смогли бы отслеживать ее рост и развитие. А когда ты сделаешь вино из самого первого урожая, можно будет устроить для них эксклюзивную дегустацию. И им же можно предоставить первоочередную возможность приобрести это вино — они непременно его купят, поскольку у них появится личная заинтересованность.
Следовало признать, что идея была отличной, а энтузиазм Йена — заразительным.
— Они могли бы также придумать имя засаженной ими делянке, — добавила Ли. — Или же партии самого первого вина.
— Тоже хорошая мысль.
— Но мне, надеюсь, не придется оплачивать их труд?
Йен засмеялся.
— Ли, эти люди сами тебе заплатят за привилегию посадить новую лозу.
— В самом деле?
— Конечно. Ведь для них это будет своеобразной загородной экскурсией, весьма интересной и познавательной. Они своими глазами увидят, как зарождается вино. Гости приедут из Сиднея на специально заказанном автобусе, здесь их будет ждать обед… Они могли бы продегустировать и приобрести какое-нибудь вино — твое, если оно у тебя есть. А если нет, то я это организую.
— Ну, обед-то я обеспечу, — подхватила Ли. — Я как раз обустраиваю свой погребок… Пойдем посмотрим.
Для нее показалось совершенно естественным взять Йена за руку, чтобы повести обратно на подворье фермы. Что же касается его самого, то он не выказал ни малейшего удивления.
Вскоре они приблизились к небольшому строению, примыкающему к более крупному корпусу винодельни. Проигнорировав парадный вход с большими прозрачными створками, Ли провела Йена к узкой боковой двери.
— Прежний владелец продавал тут свою продукцию, — пояснила она уже внутри, нащупывая в темноте выключатель. — Это помещение долго не использовалось, но мне, думаю, не понадобится много времени, чтобы все здесь подготовить.
Достаточно просторный зал был практически пуст. В одном из углов громоздилось несколько пыльных столиков со стульями, вдоль дальней стены протянулась широкая барная стойка, за которой через приоткрытую дверь просматривалась кухня.
— Тут надо только заново все покрасить, а еще я думаю привлечь к работе местных художников, чтобы они расписали стены. Бар, конечно, тоже нужно переоборудовать.
Йен стоял совсем рядом с ней, и его лицо выражало неподдельный интерес. Это было так здорово — делиться своими замыслами, своей мечтой с понимающим человеком. Тем более со столь привлекательным мужчиной.
— Это будет просто замечательно, — заверил он и в совершенно дружеской манере приобнял ее за плечи.
Прикосновение к открытой коже его теплой ладони тотчас же заставило ее позабыть о вине и экскурсионных автобусах. В некотором оцепенении Ли уставилась взглядом в стену, боясь повернуть голову и посмотреть на Йена. А тот меж тем пошевелил рукой, но вовсе не для того, чтобы ее убрать. Он погладил ее по плечу, после чего его ладонь медленно скользнула на спину. Ли едва могла дышать. Когда же пальцы Йена переместились на шею, она повернула к нему лицо.
В его голубых глазах уже не было ни делового энтузиазма, ни смеха. Они выражали более глубокие чувства. А в следующую секунду он шагнул к ней вплотную, мягко взял в ладони лицо, и его губы приникли к ее губам.
Этот неспешный жаркий поцелуй словно разморозил ту часть ее существа, которая уже давно пребывала, словно в анабиозе. Ли практически не осознавала собственных движений — она лишь понимала, что ее ладони касаются его тела, и наслаждалась ощущением крепкого мужского торса под мягкой льняной рубашкой. В ответ на эти прикосновения он притянул ее ближе, и его руки скользнули на талию.
Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем Йен оторвался, наконец, от ее губ, отступил назад и, сделав глубокий вдох, улыбнулся ей. Ли, учащенно дыша, тоже улыбнулась.
Затем Йен приподнял ее руку — совсем как недавно — и на этот раз действительно поцеловал.
— Ну а теперь, — с заметной хрипотцой проговорил он, — я бы не отказался от обещанного обеда. Думаю, мы с тобой успели проголодаться.
Не очень-то доверяя своему голосу, Ли лишь молча кивнула и двинулась к выходу.
Пока они шли к дому, Йен говорил что-то о виноделии, о возможностях сотрудничества, и Ли казалось, что она дает ему вполне адекватные ответы, хотя ее мысли вертелись в совершенно иной плоскости.
Ну что она делает? Она ведь едва знает этого человека! Более того, они познакомились через журнал. Она провела вместе с ним всего лишь пару часов — так почему же ей хочется, чтобы он остался, чтобы ему не нужно было возвращаться сегодня в Сидней? С тех пор как ее покинул бывший жених, она ни с кем не делила свою постель, и бывали моменты, когда она чуть ли не сходила с ума, когда ее тело буквально требовало интимной ласки… Но это вовсе не значит, что нужно запрыгивать в койку с первым встречным.
Впрочем, нет — Йен таким не был. Она неоднократно пересекалась и с другими привлекательными мужчинами, и некоторые из них достаточно ясно выражали свой интерес к ней. Если бы ей был нужен просто-напросто обаятельный самец, то прямо под боком имелся Саймон Брэдфорд. Однако, помимо секса, ей требовалось и кое-что еще, и вполне возможно, именно Йен мог ей это дать. Она пока не могла определить чем именно, но он явно отличался от прочих мужчин, и потому у нее не было уверенности, что ей так уж хочется подавлять разыгравшиеся чувства. Ведь это так здорово — снова ощутить себя женщиной!
Когда они вернулись в дом, Ли начала выставлять на стол приготовленные блюда, а Йен тем временем принялся открывать вино. Она как раз добавляла в спаржу приправу, когда почувствовала, что он приблизился к ней сзади. Его ладони легли ей на плечи, и он нежно поцеловал ее в шею.
— Я должен тебе кое в чем признаться, — тихо произнес он почти в самое ухо.
— В чем же? — Она не обернулась, но движение ее рук прекратилось.
— Боюсь, что я тебе солгал.
На краткий, но ужасный миг Ли оцепенела, с трепетом ожидая последующих слов.
— Мне вовсе не обязательно возвращаться сегодня в Сидней, — продолжил Йен. — Я сказал так на всякий случай, чтобы у меня был предлог… если бы все пошло по-другому.
Повернувшись, Ли посмотрела ему в глаза. И была обрадована тем, что в них увидела.
— Ну что ж, подобную ложь я готова простить.
— И только?
Улыбнувшись, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы.
«Ты хорошо подумала? Ты уверена, что действительно этого хочешь?»
Эти слова будто эхо звучали в ее голове, и их не мог заглушить даже рокот авиадвигателя.
В самом деле, хорошо ли она подумала? Донна смотрела в иллюминатор небольшого самолета. Во все стороны до самого горизонта протянулась бескрайняя красная равнина. Эта земля казалась почти безжизненной — лишь кое-где посреди этой необъятной пустоты виднелись приземистые чахлые деревца. Невысокие холмы и острые выступы обветренных скальных пород были единственными заметными ориентирами в открывающемся взору ландшафте. В восприятии Донны, привыкшей к зелено-желтым тонам, преобладающим в сельской местности у нее на родине в Англии, это пространство было не чем иным, как пустыней. Казалось просто невообразимым, чтобы здесь мог кто-то жить. И, тем не менее, где-то на этих просторах расположилась ферма, носящая название Ривер-Даунс. Донну несколько удивляло возникновение подобного названия в местности, лишенной малейших намеков на наличие воды. А, кроме того, она гадала, каким в реальности окажется Питер Николе, который встретит ее в конечной точке этого перелета. Ради него и двух его детей она и рискнула отправиться в эти не очень-то гостеприимные края.
Так была ли она в действительности уверена в правильности своего поступка?
Признаться честно, нет.
После отосланного ему письма они с Питером обменялись парой сообщений по электронной почте, и он довольно подробно рассказал ей как о своих детях, так и о ферме. О покойной жене особо не распространялся, упомянув лишь, что она погибла в результате несчастного случая. За строчками текста на экране монитора Донна без труда разглядела его огромную любовь к своим детям, а также к двум сотням квадратных миль почти пустынной местности, прозванной Ривер-Даунс. И слова Питера пробудили в ней желание увидеть его близнецов и взглянуть на ту дикую красоту, которую он так красочно описал.
Что же касается самого Питера… Именно по поводу него у нее и возникали сомнения. Его электронные послания вроде бы давали некоторое представление о присущем ему характере, но этого было явно недостаточно, чтобы с определенностью сказать, получится у них что-нибудь или нет. Но, тем не менее, она все же решила попытать счастья, не будучи в чем-либо полностью уверенной. Потому что если бы не сделала этого, то потом всю жизнь гадала бы, как все могло обернуться. Так что, приняв решение, она на следующий же день уволилась с работы и принялась готовиться к путешествию вглубь материка.
В электронных посланиях Питер упоминал об изолированности своего бытия, но только сегодня Донна в полной мере поняла, что он имел в виду. Все те карты, которые она предварительно просмотрела, практически не подготовили ее к перелету, начавшемуся сегодня утром на побережье Тихого океана и продолжавшемуся сейчас, семь часов спустя, над опаленными солнцем безлюдными просторами. Та энергия и энтузиазм, с которыми она отправилась в путь, под воздействием расстояния и жары мало-помалу сходили на нет. За четыре часа обычный рейсовый самолет доставил ее в Дарвин, где она впервые вкусила иссушающий зной и низкую влажность северных широт, и уже здесь кое-как добралась до небольшого ангара в дальнем конце аэродрома, где нашла немолодого бодрячка в шортах и фуражке, который именовал сам себя бушевым пилотом. Прежде Донна не слышала подобного выражения, но ей не потребовалось много времени, чтобы понять его смысл. Этот дядечка усадил ее в кресло второго пилота своей одномоторной «сессны» (пассажирские сиденья были демонтированы ради того, чтобы освободить место под груз, которым сейчас и была заполнена задняя часть самолета), после чего поднял машину в бескрайнее синее небо. В кабине было шумно, что весьма затрудняло нормальный разговор, но Донне было вполне достаточно просто смотреть на проплывающий внизу пейзаж и наблюдать за тем, как отбрасываемая самолетом тень движется по поверхности земли, цвет которой из зеленого постепенно переходил в коричневый, а затем — в красный.
Примерно через два часа полета самолет вдруг клюнул носом и стал стремительно снижаться.
— Мы уже подлетаем? — спросила Донна у летчика.
— К Ривер-Даунсу?.. Пока нет. Здесь одна из точек моего маршрута, нужно забросить сюда почту и кое-какие припасы. Это не займет много времени.
— Понятно.
— А до Ривер-Даунса еще две сотни километров к югу.
Им лететь еще двести километров? Вглубь этой пустыни? Это просто невообразимо!
Донна подалась к боковому стеклу в надежде разглядеть внизу какие-нибудь постройки и получить хоть какое-то представление о том, что ее ждет в конце столь долгого пути. Однако она увидела все ту же красную почву и приземистые деревья. Поблизости не было заметно никаких сооружений — ничего, что хотя бы отдаленно напоминало аэродром. И, тем не менее, они снижались. Она вовсе не боялась летать, пересекла по воздуху почти полмира, однако теперь, когда самолет резко устремился вниз, испытала некоторый страх. Они почти что падали, хотя внизу по-прежнему не наблюдалось признаков посадочной полосы.
Пилот между тем указал на что-то впереди по курсу, и Донна снова вгляделась. Ну, ничего себе!.. Неужели тот более-менее ровный отрезок голой земли и есть взлетно-посадочная полоса? Она вцепилась в подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев, а самолет уже через пару минут коснулся колесами грунта и, с подскоками прокатившись некоторое расстояние, наконец, остановился.
Донна поспешила выбраться наружу, чтобы хотя бы ненадолго ощутить под ногами твердую почву.
Их уже поджидал какой-то человек, стоящий рядом со старым обшарпанным пикапом. Лицо у него, как и у пилота, было коричневым от постоянного пребывания на солнце, и также, как пилот, он оказался не очень-то многословным.
— Добрый день, — буркнул мужчина, коснувшись пальцами полей своей пропыленной шляпы.
— Здравствуйте, — вежливо улыбнулась Донна.
Больше местный житель ничего не сказал и продолжал стоять, не сводя с нее любопытного взгляда.
Находиться под солнцем было очень жарко — Донне казалось, что ее кожа вот-вот вспучится пузырями. Золотистый загар, приобретенный на побережье, вряд ли мог защитить от ожога под этими палящими лучами. Она всегда обожала свои волнистые волосы, однако теперь была готова их обрезать, чтобы допустить к шее хоть какой-то ветерок. Она приподняла сзади свою темную гриву, но это ничуть не помогло. Обнаженные участки кожи так же страдали от зноя, как и те, что были скрыты под одеждой. Донна почувствовала, как меж лопаток потекла струйка пота, на лбу тоже выступила испарина. Вообще она думала, что хлопковая юбка и открытый топик, которые были на ней, наилучшим образом подходят для любой жары, однако в подобном пекле и такое облачение не помогало. Наверное, было бы лучше, если бы от солнца была скрыта как можно большая часть тела.
— Туристы у нас бывают не часто, — проговорил незнакомец, и его любопытство, как видно, возобладало над сдержанностью.
— Она летит в Ривер-Даунс, — сообщил ему пилот, возившийся в хвосте самолета.
— Да?.. И зачем?
Донна открыла было рот, но в следующую секунду сообразила, что ответить ей в общем-то нечего. Не скажешь же этому человеку, что она откликнулась на объявление в журнальной рубрике знакомств. Ведь так она наверняка предстанет перед ним как заказанная по почте невеста, что не соответствовало действительности. Или же так оно и есть?.. Во всяком случае, как иначе объяснить, для чего она отправилась в такую даль к мужчине, которого не видела ни разу в жизни?
В результате Донна отговорилась тем, что прибыла сюда в отпуск из Англии, и отошла в сторонку, сославшись на необходимость размять ноги после долгого сидения в тесной кабине. Таким образом, она ускользнула от нежелательных расспросов.
Пятнадцать минут спустя Донна снова забралась в самолет, совершенно взмокшая после непродолжительного моциона и по-прежнему не имея четкого ответа ни для незнакомца в пыльной шляпе, ни для себя самой.
Поставленный вопрос буквально грыз ее, и остаток пути она провела, погрузившись в собственные размышления. И потому даже вздрогнула, услышав после долгого молчания голос пилота:
— Сейчас я пролечу над самым домом, чтобы дать знать о вашем прибытии. И они, возможно, отправятся встречать вас всем скопом. — Летчик улыбнулся.
— Так мы уже на месте?
— Ну да… Гляньте вниз. Замечательный вид.
Преодолевая натяжение ремня, Донна склонилась к боковому иллюминатору. Самолет быстро снижался, устремившись к небольшому скоплению построек. Одна из них, судя по конструкции, была, конечно же, жилым домом. Две другие, довольно крупные, — амбарами. Впрочем, нет, в этих краях не может быть амбаров, так что это, скорее всего, просто сараи. А еще она увидела несколько грунтовых дорог, ведущих в разные стороны, а также огороженные досками загоны. Вот и все. Даже вокруг жилого дома земля была коричневой, без единого намека на зеленую лужайку.
Перед отправлением сюда Донна постаралась узнать как можно больше о Северной территории, однако полученная информация практически не подготовила ее к восприятию расстилающейся внизу картины. Вряд ли нашлись бы слова, способные описать ужасающую пустоту этого огромного пространства. Теоретически она, конечно, знала, куда отправляется и что здесь увидит, однако реальность превзошла все ее ожидания. Донна чувствовала, как ее охватывает паника. Нет, она не сможет тут остаться… Ведь она всего лишь обменялась парой электронных посланий с человеком, которого никогда не видела. И о чем она только думала?
Страх, заставивший Донну вцепиться в подлокотники, был вызван отнюдь не крутым снижением «сессны».
Постройки меж тем исчезли под крылом, и впереди обозначилась полоска красноватого грунта, к которой они устремились по еще более отвесной траектории. Вскоре колеса коснулись земли, и самолет, подкатив к небольшому навесу из листового железа, остановился.
Донне потребовалось немалое усилие, чтобы расстегнуть ремень и по узким ступенькам спуститься вниз. Потому что внутренний голос убеждал ее остаться в кабине и улететь отсюда прочь, чтобы вернуться в уютную сиднейскую квартиру с видом на океан. Можно было бы даже отправиться обратно в Англию или податься куда-то еще — в любое место земного шара, где почва покрыта травой, а вокруг снуют люди.
Жара обрушилась на нее подобно удару молота. Даже сейчас, под вечер, солнце немилосердно обжигало кожу. Хотя летчик, достающий из самолета ее багаж, похоже, и не замечал этого. Он отнес чемоданы, к навесу, под которым обнаружился еще один летательный аппарат, только несколько иной модели, и поставил их в тени. После чего вернулся и, не проронив ни слова, принялся выгружать какие-то коробки.
Прикрыв глаза ладонью, Донна огляделась по сторонам. Создавалось впечатление, будто они с пилотом были единственными живыми существами на многие сотни километров в округе. Растущие кое-где чахлые кустики пребывали в полной неподвижности, и даже малейшее дуновение ветерка не беспокоило пыльные пучки коричневатой травы. Рядом со взлетно-посадочной полосой стояли в одиночестве две постройки — небольшой сарай из листового железа с закрытой дверью и без единого окна и тот самый авиационный ангар, если, конечно, столь примитивное сооружение было достойно такого названия. Где-то в отдалении послышалось карканье непонятно откуда взявшейся вороны. Единственными другими звуками были пощелкивания, которые издавал остывающий мотор самолета.
Летчик меж тем подошел к ней.
— Я бы охотно подождал, чтобы повидаться с Питером, — сказал он, — однако времени на это уже нет. Так что передавайте ему привет.
— Вы уже улетаете? — встревожилась Донна.
— Да, мне пора. До наступления темноты надо заскочить еще в два места.
— Но ведь… — Она не находила нужных слов. Неужели он бросит ее одну посреди этой пустыни?
— Не беспокойтесь, — подбодрил летчик, — Кто-нибудь из них скоро будет здесь.
Забравшись в самолет, он помахал на прощание рукой и захлопнул дверцу.
Мотор «сессны» снова заработал, обдав Донну выхлопными газами. Затем самолет развернулся и, подняв шлейф красноватой пыли, пошел на взлет. В конце полосы он оторвался от земли, с усилившимся рокотом устремился ввысь и через несколько минут превратился в маленькую точку на голубом небе. А вскоре окончательно стих и шум его двигателя.
Донна в оцепенении стояла на месте, взирая на то, как пыль медленно оседает обратно.
— А если никто так и не появится? — тихо вымолвила она.
Однако ответить ей было некому.