Когда мы добираемся до маяка, Джеб несет папу в башню. Он одевает его, потом зовет меня. Я накрываю спящего папу одеялом, сажусь на край кровати и стаскиваю сапоги.

Я провела в зазеркальном мире чуть больше дня, а кажется, что несколько недель. Не могу привыкнуть к здешнему течению времени. И сегодняшний вечер обещает быть худшим из всех: нам предстоит ждать. Удастся ли достать противоядие для папы или придется посетить смертельную предвыборную гонку Черной Королевы?

Я глажу папу по голове, надеясь, что Джеб попытается отговорить меня от участия в замысле Морфея. Но вместо этого он молча наблюдает за мной, в то время как лунный свет и луч маяка по очереди озаряют стены.

– Я проверил ногу: яд не распространяется, – наконец говорит Джеб.

Знакомый низкий голос звучит ласково и бархатисто, совсем как дома, в мире людей. Прежде чем туда проникла магия Червонной Королевы.

К сожалению, мое сердце – не единственное, что она затронула. И от этого я ненавижу ее еще сильнее.

– Томас поправится, – продолжает Джеб. – Он сильный.

Мальчик из моего прошлого предстает передо мной так живо, что я поддаюсь старой привычке и изливаю душу.

– У меня было видение про маму. Что она жива и в безопасности. Я думаю, она посылает мне весточки во сне.

Джеб стоит, привалившись к стене, и ни о чем не спрашивает. Он уже повидал и сотворил столько волшебства, что вполне способен поверить в невероятное.

– Что я скажу ей, если… – мой голос обрывается.

– Нет, Эл. Томас выживет, потому что сейчас спит.

Я киваю.

– Надеюсь, папе снится что-нибудь хорошее. Всё то, что он любит.

– Наверное, он ловит рыбу, – подхватывает Джеб, стоя у окна. – Как раньше, когда он брал на рыбалку нас…

Он издает короткий смешок, но не счастливый, а грустный.

– Помнишь, как ты опрокинула целую коробку наживки?

Я слабо улыбаюсь. Это случилось летом после восьмого класса. Папа купил тогда в рыболовном магазине сверчков.

– Они просили о помощи.

Раздается стук. Не нужно оборачиваться, чтобы понять, что это Джеб ударил кулаком по каменной стене.

– Тогда я и влюбился в тебя.

Я смотрю на него через плечо. Растрепанные темные волосы озарены серебристым светом звезд, и он прекрасен, как ангел.

– Ты никогда мне этого не говорил.

Джеб поворачивается и глядит за окно.

– Ты так волновалась из-за этих букашек. Девочка, которая каждый день насаживала их на булавки ради искусства. Но проткнуть их крючком ты не могла.

– Потому что они были уже мертвые, когда я использовала их для мозаики. Я не хотела слушать, как они страдают.

– Я этого не знал. Я знал только, что под поверхностью в тебе скрывается очень многое. Поэтому я начал рисовать тебя – чтобы скрытое проглянуло наверх. Чтобы читать между строк.

Джеб всегда рисовал меня в виде феи, как будто и впрямь разгадывал мои тайны. Так больно сознавать, что он утратил эту способность, оказавшись здесь. Что чуть не погиб, пока не прекратил попытки.

– А твой папа… – продолжает Джеб. – Он даже не рассердился, что ты выпустила сверчков. Он просто достал алюминиевые блесны, и с тех пор мы ими и пользовались. Я и не знал, что отцы могут прощать. Быть такими добрыми. Томас лучше всех на свете. Он несколько раз спасал мне жизнь.

Я хлюпаю и вытираю нос тыльной стороной ладони, а потом подтыкаю одеяло вокруг папиной шеи и рассматриваю его умиротворенное лицо.

– Он должен был стать рыцарем… – мой голос обрывается. – А вместо этого, когда мама оказалась в лечебнице, ему пришлось заменить мне обоих родителей. Я всегда думала, что он скучный…

Чтобы не расплакаться, я утыкаюсь лицом в папино плечо. Его дыхание греет мой висок. От папы пахнет краской, которой он недавно был покрыт.

Я едва замечаю, что матрас рядом со мной прогибается под чьей-то тяжестью.

– Эл, – шепотом говорит Джеб и придвигается. Впервые с момента моего появления в горе мы так близко друг к другу.

Кончиками пальцев он проводит по краю крыльев.

– Я хочу вернуть своих родных. Хочу, чтобы вы с Морфеем были целы и невредимы. И я хочу навести порядок в Стране Чудес.

От его сочувствия лед трескается, и я решаюсь озвучить свой самый большой страх.

– Но я боюсь снова впустить в себя Червонную Королеву.

Но Джеб отводит взгляд, и я не решаюсь озвучить причину (что, как мне кажется, мое сердце в буквальном смысле разрывается).

Матрас выпрямляется, когда Джеб встает.

– Пойду проверю входы.

Ни ободряющего разговора, ни теплых объятий, на которые я надеялась. Но я стараюсь побороть разочарование.

Джеб направляется к двери.

– Поспи, ладно?

Я киваю. Мое тело, отяжелевшее от усталости, мечтает именно об этом – свернуться рядом с папой. Но, когда я слышу, как ботинки Джеба стучат по лестнице, до меня доходит, почему он ни словом не возразил против моего участия в плане Морфея. По мнению Джеба, он сам виноват в том, что папу ранили. Он думает, что может добыть противоядие, и тогда мне вообще не придется сталкиваться с Червонной Королевой.

Дела Страны Чудес для Джеба вовсе не приоритет. Доставить нас с папой к маме целыми и невредимыми – это всё, о чем он думает. Но если в замке его схватят, то будут заполнять чужой магией, пока он не умрет от истощения, как и сказал Морфей…

Я отодвигаю занавески на кровати, выскакиваю и бегу вниз по лестнице. От ужаса моя кровь уже буквально кипит.

Я выскакиваю за дверь.

– Джеб!

Он почти в самом низу лестницы. До берега, где ждет лодка, совсем недалеко.

– Джеб, постой!

В то самое мгновение, когда он спускается с последней ступеньки, я расправляю крылья и взлетаю. Песок хрустит под моими босыми ступнями, когда я приземляюсь между ним и лодкой, вне досягаемости света с маяка.

– Не надо.

Он напрягается, так что под футболкой вздуваются мускулы.

– Я должен.

– Ты не виноват.

– Речь не о том, кто виноват. Это судьба. У меня больше всего шансов против Червонной Королевы.

Я хмурюсь.

– О чем ты говоришь?

– Поверь мне. Мы же художники. Мы знаем, что такое краски и как они сочетаются. Магия Червонной Королевы и Морфея… – Джеб поднимает руку, на которой светится татуировка. – Вот почему у моей магии фиолетовый цвет.

Я роняю челюсть.

– Так ты знал?

Я так потрясена, что даже не двигаюсь. Джеб обходит меня.

– Знал с самого начала. А ты когда догадалась? – спрашивает он, отвязывая от столбика причальный канат.

– Когда заглянула в твои комнаты.

Он медлит и, шумно выдохнув, садится на борт лодки. Упершись локтями в колени, Джеб крутит в руках канат.

– Значит, ты понимаешь, почему я не могу сейчас уйти. Мои творения… я им нужен.

Как больно слышать, что Джеб предан кому-то другому…

– И потом, эта… ненависть. Она слишком велика для мира людей. Я могу причинить кому-нибудь вред. Джен, маме. Тебе. Тогда я буду совсем как мой папаша.

Я внушаю себе, что глаза щиплет от соленого воздуха.

– Нет. Ты никогда не будешь таким, как твой отец. Ты сознательно решил не быть таким. Пусть даже яд Червонной Королевы отравляет твою душу, ты со мной по-прежнему нежен.

– Если верить Морфею, месяц назад, в мире людей, я тебя чуть не удушил. Когда напился тумтумового сока в студии. Ты так отчаянно пыталась скрыть от меня, что заключила нерасторжимую сделку…

Я в ярости. Значит, Морфей все-таки ему рассказал. Только потому, что мне не хватило ума добиться от него клятвы, что он не проболтается. Что ж, довольно наивности и неосторожности в отношении слов. Отныне я буду давать такие клятвы, которые смогу обернуть к своей выгоде.

Вот почему у Джеба не получался мой портрет. Дело было не в ненависти Червонной Королевы, а в том, что он сам мучился совестью, после того как чуть не задушил меня. Мое сердце словно съеживается – не от волшебного уменьшающего снадобья, а от сострадания.

Я смотрю, как вьется в руках Джеба веревка. Движения его пальцев изящны, несмотря на мужественные очертания рук.

– Я не хочу, чтобы тебе приходилось с этим бороться. Я ошиблась.

Он жмет плечами:

– Ну, не знаю. Судя по тому, каковы мои создания.

– Нет. Причина – в самóм этом месте. В воздействии Червонной Королевы. Тебе просто нужно уйти отсюда. Избавиться от ее магии. И тогда ты вновь станешь собой.

Джеб качает головой:

– Я много лет подавлял гнев. Когда я попал сюда и укрылся в горе, у меня появилась отдушина. Всё вышло на поверхность. Теперь, когда я дал гневу волю, я не уверен, что смогу опять его контролировать.

Он снова становится похож на обиженного маленького мальчика. Морфей был не прав. Джеб отказался не от меня, а от себя.

Я придвигаюсь ближе по сыпучему песку – и вдруг понимаю еще кое-что.

– Подожди… если ты с самого начала знал про магию Червонной Королевы, значит, ты подыгрывал Морфею и позволял ему думать, что он обманывает тебя.

– Ну да, – отвечает Джеб и подмигивает. – Я обманул плута. Ловко, да?

В его глазах поблескивает гордость, и они обретают цвет весенней листвы.

– Ты мог обратить силу Червонной против Морфея. Навредить ему. Но ты ничего такого не сделал. Почему?

– Потому что тебе было бы больно.

От этого признания у меня подгибаются ноги. Я сажусь на борт рядом с Джебом. Крылья бессильно повисают, между пальцами ног просачивается теплый песок.

– Неужели ты сам не видишь?

– Чего?

– Я – твоя главная ценность, даже вопреки тому, что ты чувствуешь. Ты полностью контролируешь свой гнев. Настолько, что предпочел не вредить Морфею, потому что он мой друг.

Спина Джеба напрягается.

– И не только. Ты хочешь быть с ним. Жить в Стране Чудес. Вечно.

Он с наигранным равнодушием похлопывает себя веревкой по бедру, но уныло опущенные плечи его выдают.

У меня в горле встает комок.

– О чем ты говоришь? Клятва, которую я дала, охватывает только двадцать четыре часа.

– О вечере перед выпускным, – говорит Джеб и встает. – Когда я помог твоей маме и вернулся к тебе в комнату.

Он отталкивает меня от лодки.

Я встаю и пытаюсь согреть руки. От того, в какую сторону движется разговор, мне стало холодно.

– Джеб, я не хотела этого поцелуя.

– Но сегодня, когда я вернулся, ты была у него в комнате. Ты раскраснелась, и твоя одежда помялась.

Я заливаюсь румянцем. Значит, он заметил.

– Прости…

Как же я устала от неуклюжих извинений.

– Кажется, я не могу обрести равновесие. Мои две половины… они вечно воюют. Но поверь, я не пытаюсь обмануть тебя. Или его.

Джеб хмурится еще сильнее.

– Я знаю, что ты не обманываешь. Ты не из тех девушек, которые будут целоваться безо всякой причины.

– Ты прав. В первый раз я это сделала, чтобы получить обратно свое желание. А сегодня… я просто хотела чмокнуть его в щеку. Он сам…

– Перестань! – кричит Джеб, так что я вздрагиваю. – Вот что сводит меня с ума – ты не можешь признаться ни мне, ни себе. Ты поцеловала его, потому что он тебе небезразличен!

Небезразличен… такое простое слово – но не для королевы-полукровки, у которой разрывается пополам не только жизнь, но и сердце. Я сжимаю губы.

От моего молчания на лице Джеба появляется неприятное выражение… как будто медленно собирается гроза.

Лодка начинает скрипеть, словно отражая бурю эмоций у него в душе. Я подскакиваю, когда доски с громким треском расходятся. Обшивка разлетается, и остается один каркас.

– Я предупреждал, – пугающе монотонным голосом произносит Джеб. – Я не ручаюсь за себя.

Я расправляю плечи.

– Ты злился не на меня. И никогда не будешь.

– Не важно. Потому что между нами всё кончено.

– Я тебе не верю.

Из-под футболки я вытаскиваю кольцо, которое нашла в ивовой комнате.

– Я видела твои прекрасные мечты про нас.

Стиснув зубы, Джеб берет меня за плечи – аккуратно, как будто я сделана из стекла – и отводит в сторонку от лодки. Я стою так близко к воде, что теплый прибой лижет пальцы ног.

– Больше их нет, – говорит Джеб. – Всё в прошлом.

Он машет ладонью над песком. Каждая песчинка вспыхивает алым; появляются две дыры, которые засасывают мои ноги до лодыжек, и смыкаются. Я пытаюсь стронуться с места и понимаю, что застряла.

– Джеб?

– Твой жучиный принц кое-чего не знает. Я научился разделять два потока магии. Именно я погрузил твоего отца в сон. Морфей был просто реквизитом. Жаль, что я не мог контролировать его силу на выпускном балу. Наверно, тогда ты бы предпочла меня. Тогда я подарил бы тебе всё, что хотел, а не только мечтал бы об этом.

Он снимает шнурок с кольцом с моей шеи и окунает его в воду. Серебро и бриллианты растворяются, превратившись в лужицу краски. Остается только ключик от дневника.

Я торчу в песке, как сорняк, и ничего не могу сделать – только смотреть.

Джеб надевает веревочку с ключиком обратно мне на шею и одним движением руки возвращает лодке ее былую красоту.

Наконец я обретаю голос.

– Я выбрала тебя!

Повернувшись спиной, Джеб смахивает песок с сиденья. Ветер ерошит ему волосы, приводя их в еще больший беспорядок.

Я протягиваю руку и хватаю Джеба за карман джинсов.

– Пожалуйста, не надо.

Он высвобождается и отходит за пределы моей досягаемости.

– Чего не надо? Помогать тебе получить то, что ты хочешь?

Джеб сворачивает веревку на корме и продолжает:

– Когда твой волшебный кавалер накрыл тебя крыльями, ты сказала, что просишь лишь немного подождать. Ты сказала – вечность того стоит.

У меня перехватывает дух.

Я не знала, что Джеб слушал наш разговор, стоя в коридоре. Я коснулась губами щеки Морфея, не имея в виду ничего большего. Но Джеб этого не видел, потому что Морфей опустил крылья, только когда превратил мой невинный поцелуй в нечто совсем иное. Джеб увидел то, что Морфей пожелал ему показать. Но гораздо серьезнее было то, что он услышал. Слова, сорвавшиеся с моих собственных губ.

«Иногда слова серьезнее поступков».

И тогда во мне как будто начинает щелкать бритвенно-острая секундная стрелка.

– Тебе нужно было время, чтобы порвать со мной, – продолжает Джеб. – После того как я сделал предложение. Я надеялся, что мы вечно будем вместе, но ты уже знала, что проведешь вечность с ним.

Джеб сталкивает лодку на воду и быстро ступает на нос, чтобы не намочить одежду. Он садится, лицом ко мне, и берется за весла.

Пенный прибой плещется вокруг ступней и растворяет снизу лосины, обнажая мои икры. Я напрягаю мышцы и кручусь, но песок держит как цемент. Джеб собирается пожертвовать жизнью, отказаться от всего – ради того, что, по его мнению, я хочу.

Дневник на груди начинает светиться, но я не могу успокоить мечущиеся мысли и воспользоваться им. Мой мозг сейчас так же бесполезен, как и тело.

– Подожди! – Я хватаюсь за лодку, но она выскальзывает у меня из рук, когда волна отталкивает ее дальше в море. – Это всё случайные совпадения, понимаешь? Я не говорила, что хочу порвать с тобой!

Джеб отплывает за пределы досягаемости.

– Ну а для чего еще тебе нужно было время, если не для того, чтобы спокойно меня отшить? Но я понимаю. Я пытался тебя убить. Я недостоин доверия.

Он погружает весла в воду. Вот лодка уже в нескольких футах…

Нет. Я не позволю Джебу в это поверить. Мое единственное оружие – правда. Я дала клятву никому не говорить, что видела нашего с Морфеем ребенка. Но рассказать о своем бессмертии можно.

– У меня два будущих. Одно – с тобой, в мире людей. А второе – потом – в качестве королевы Страны Чудес. И в тот день я просила дать время нам с тобой. Подождать, пока не закончится моя человеческая жизнь.

Джеб перестает грести. Вода плещется вокруг лодки, отгоняя ее дальше от берега. Над ним проносится луч маяка, и лабрет посверкивает. Джеб смотрит на меня.

– Это как?

Я пытаюсь объяснить, что состарюсь в мире людей, но не умру по-настоящему. Когда я сделаюсь старой и дряхлой, произойдет иллюзия моей смерти, и я отправлюсь в Страну Чудес. Как только на мою голову будет надет рубиновый венец, мне станет столько же лет, сколько было на момент коронации.

Впрочем, я умалчиваю о том, как больно сознавать, что я переживу любимых людей и навсегда покину своих родных. Я не могу этого сказать, потому что страдания Джеба волнуют меня сильнее.

– Значит, после смерти ты попадешь в Страну Чудес, и тебе вечно будет шестнадцать? – Горечь в голосе Джеба ранит больнее, чем шипы. – Я умру, а ты проведешь вечность с ним. И как мне теперь с этим жить, Эл?

Я стискиваю кулаки, боясь, что он вновь разобьет лодку и упадет в воду.

– Не знаю.

– А я знаю. Я сейчас отправлюсь в замок Черной Королевы, достану для твоего папы лекарство и отправлю вас с Морфеем восвояси. Тогда вы можете пропустить всю предварительную часть и обрести вечную молодость немедленно. Каждый об этом мечтает.

– Джеб, нет! – кричу я, напрягая голос, и понимаю, как далеко он отплыл от берега.

До сих пор мы перекрикивались, и я даже не сознавала этого.

Более того, Джеб удаляется, даже не гребя.

Алый свет колеблется и пульсирует, освещая глубины, как будто под водой бьется живое сердце. С каждым биением лодка Джеба поднимается на волне, становясь ближе к противоположному берегу – и к выходу. Он управляет океаном, как и всем остальным здесь.

– Песок отпустит тебя, когда я уйду, и ты останешься с папой, – кричит он издалека. – Завтра утром вы с Морфеем уже будете на пути в Страну Чудес.

Слезы досады жгут мне глаза. Мы снова в загадочном враждебном мире – и сражаемся друг с другом, а не с опасностями, которые нас подстерегают.

– Ты понятия не имеешь, что они могут с тобой сделать!

Я одновременно пытаюсь вытянуть ноги и хлопаю крыльями. Кажется, песчаные узы начинают поддаваться. Чем больше я борюсь, тем горячей становится дневник. Полная решимости остановить Джеба, я вспоминаю, шаг за шагом, как использовала эту крошечную книжечку, чтобы закидать Морфея камнями.

Когда темно-красное сияние проникает в мои вены, я перенаправляю поток силы и посылаю его в океан. Магия закручивает волну, которая несет лодку обратно к берегу. Маяк мигает, освещая Джеба, который стоит на корме. Балансируя, как серфингист, он погружает весла в воду. Несмотря на расстояние между нами, я готова поклясться, что Джеб ухмыляется. И это воспламеняет мою темную сторону. Она обожает трудности.

– Хочешь поиграть, да? – шепотом спрашиваю я.

Волосы треплются у Джеба вокруг головы. Он поднимает руку с татуировкой, которая светится фиолетовым, как и маяк, и вызывает другую волну, выше моей. Она несет его к противоположному берегу. В свою очередь, я делаю то же самое и тащу лодку к себе. Наше водное перетягивание каната набирает обороты, хмельная решимость переходит все границы, и океан начинает пениться и реветь.

Ветер треплет одежду и волосы. Вода смывает мои лосины до середины бедра, превращает подол юбки в лохмотья. Брызги окатывают и футболку Джеба, оставив его полуголым.

Между нами в воздухе проносится электрический разряд – незримый, но вполне ощущаемый, как в те разы, когда мы играли в шахматы, одновременно борясь с чувствами друг к другу. Не столько магия, сколько наши эмоции мутят и дразнят море, превращая его в хаос ярости и пены.

Я слишком поздно замечаю огромный красный шар в глубине. Это сгусток нашей силы. Он растет, пока наконец не взрывается, подняв гигантскую волну. Джеб падает в воду. Его голова показывается на мгновение в луче маяке, а потом лодка опрокидывается и накрывает Джеба. Он исчезает.

Я убила его.

– Джеб! – кричу я.

Стена воды движется в моем направлении, заслонив усеянный звездами небосвод. Земля дрожит и тянет меня вниз, песок поднимается выше коленей. Я погружаюсь.

Согнувшись пополам, я рою, пока пальцы не начинают болеть и кровоточить. Но всё напрасно. Волна, высотой с двухэтажный дом, изгибается и закручивается. Я обвиваю себя крыльями, закрываю руками голову и жду удара.

Вода обрушивается на меня, погребает под собой, вышибает воздух из легких. Немой крик пузырями вырывается изо рта. Крылья распахиваются и полощутся вокруг, царапая тело. Я подавляю желание вдохнуть и чувствую, как скручивается, чуть не ломаясь, позвоночник.

Мутная вода ослепляет меня. Теплая, соленая, она заполняет ноздри, просачивается в рот. Схватившись за дневник и ключик, висящие на шее, я с облегчением убеждаюсь, что они на месте. Мои ноги, руки, крылья обмякают, и я падаю.

Что-то мягко касается моей талии. Вздрогнув, я оживаю. Песок выпускает мои ноги. Джеб держит меня в охапке, и мы всплываем вместе. Я глотаю воздух и откашливаю соленую воду.

Выбравшись со мной на берег, Джеб валится рядом и отплевывается. Море, повинуясь его приказу, ласково плещется у наших ног. Как будто оно и не пыталось несколько секунд назад оторвать нас друг от друга.

Мои крылья лежат, смятые, под спиной. Я втягиваю их. Песок колет кожу. Вся одежда пропала – кроме белья, которое намокло и липнет к телу. Мое сердце начинает колотиться, когда я замечаю, что одежда Джеба тоже растворилась, за исключением промокших фиолетовых трусов, которые, похоже, сшиты из той же ткани, что и рубашка.

Приподнявшись на локтях, он поворачивает меня к себе, отводит мокрые, спутанные пряди волос с моего лица и откидывает дневник и ключик за плечо, чтобы они нас не разделяли.

Вода блестит на небритом подбородке, каплями собирается вокруг лабрета.

– Я разве не просил, чтоб ты больше никогда меня так не пугала?

В голове мгновенно яснеет: Джеб сказал это, когда мы осушили море слез в Стране Чудес.

– Ты вернулся за мной, – я прижимаюсь к нему и стараюсь, чтобы в моих словах звучало не меньше благоговения и благодарности, чем год назад.

Он гладит меня по голове и шепотом отвечает:

– Я всегда вернусь за тобой, Эл.

Я беру Джеба за руки, и мы оба слышим, как бьются наши сердца.

– Поэтому ты лучше, чем твой отец.

Джеб мучительно хмурится и касается своими губами моих, оставив теплый соленый отпечаток, такой легкий, словно на них упала слезинка. Как только я пытаюсь ответить, он отстраняется.

Я подавляю вздох.

Джеб садится. На мой вкус, он слишком задумчив. Я уже видела у него такое выражение лица. Сейчас он будет ругаться за безрассудный риск.

– Я не собираюсь извиняться, – вырывается у меня прежде, чем он успевает открыть рот. – Чем больше я мыслю как подземец, тем хитрее и сильнее становлюсь. Разве это плохо здесь?

– Ты права.

Такого я не ждала.

– Прислушиваться к темным инстинктам – единственный способ выжить в этих мирах и покорить их. Теперь я понимаю.

Ну конечно. Джеб ведь дружил со мной с тех пор, как я была неуклюжей девчонкой и училась в средней школе. Он знает мою человеческую сторону лучше, чем кто-либо. А теперь, тоже став подземцем, Джеб получил возможность взглянуть и на волшебную половинку моей души.

Меня обдувает ветерок, и мои руки покрываются мурашками.

Джеб встает. Его кожа блестит при свете звезд, точеное лицо покрыто капельками воды и припудрено песком.

– Ты замерзла. Надо тебя одеть.

Я хочу взять его за руку, и тут Джеб медленно окидывает взглядом мое белье.

– Блин, где ты это взяла? – Он, очевидно, узнает ткань. – И откуда жук знает твои мерки, а?

Я хмурюсь и опускаю руку.

– То же самое я могу спросить про твои трусы. Ты даже пуговицу не способен пришить. Это всегда делала Джен.

Джеб молчит, стиснув зубы. К счастью, дневник у меня на шее мерцает и отвлекает его. Он поднимает книжечку за шнурок.

– Эта штучка… она как-то связана с твоей прапрапрабабушкой, так?

– Откуда ты знаешь?

– Ты воспользовалась ею против Червонной магии во мне. Я видел, как она сияла красным. Она вызвала волну. Я… я даже чувствую себя по-другому.

– Правда? – спрашиваю я и поворачиваю запястье Джеба, чтобы посмотреть на светящуюся татуировку.

– Да. Я до сих пор ощущаю силу Червонной Королевы. Но она… укрощена.

Я морщу лоб.

– Это воспоминания, которые она сознательно забыла. Они зачарованы. Они ненавидят ее и желают отомстить.

Мы оба смотрим на ладонь Джеба, где дневник оставил отпечаток. Джеб отпускает шнурок, и крохотная книжечка вновь повисает у меня на шее.

– Эл, ты понимаешь, что это значит? Тебе не придется впускать в себя Червонную Королеву, чтобы принести мир в Страну Чудес. Может быть, Морфей еще этого не понял – а может быть, он просто слишком большая сволочь. Но у тебя есть возможность положить конец заклятию прямо сейчас. Ты уже научилась управлять этой силой.

Я резко втягиваю воздух. Почему мне не пришло в голову прибегнуть к дневнику? Я могу смешать воспоминания Червонной Королевы с ее же вредоносным заклятием, наложенным на Страну Чудес. Использовать обе силы, чтобы сделать всё, как было.

Что-то словно толкает меня в грудь изнутри, напоминая, что я должна встретиться с Червонной лицом к лицу, исцелить свое сердце, положить конец нашей проклятой связи. Но моя главная задача – вылечить папу и отправиться вместе с ним, Морфеем и Джебом в Страну Чудес, чтобы спасти маму. Я сниму заклятие Червонной Королевы, а потом вернусь сюда и всё тут закончу.

– Так, – говорю я, вслух озвучивая новый план. – Нам нужно достать противоядие для папы. Тогда мы сможем отсюда выбраться.

Джеб смотрит на меня.

– Ты сможешь отсюда выбраться.

– Джеб, пожалуйста.

– Мне незачем возвращаться.

Я хочу крикнуть: «А я?» – но это на него не подействует.

– Ты готов так легко забыть свою маму и Джен? Ты им нужен.

Джеб даже не пытается скрыть, что ему грустно.

– Им будет лучше, если я останусь здесь. Я и так могу о них позаботиться… я буду передавать сведения стражам у ворот и защищать мир людей, находясь в Зазеркалье.

– Значит, ты намерен остаться и вечно выкачивать магию из Червонной Королевы?

Мускул у него на лице вздрагивает.

– По крайней мере, в таком случае у меня будет вечность.

Джеб вытягивает руку, безмолвно намекая, что нам пора на маяк.

Масштаб проблемы ошеломляет меня: папа был абсолютно прав. Я – единственная, кто способен убедить Джеба покинуть это ужасное место. Нужно показать ему, что жизнь стоит того, чтобы провести ее за пределами Гдетотам. Пусть даже люди в чем-то ограничены.

Я переплетаюсь с ним пальцами и притягиваю к себе. Мы оказываемся лицом к лицу. Неровная поверхность колет мои голые колени.

Джеб ввинчивает кулак в песок.

– Что ты делаешь?

– Напоминаю тебе, что я всё еще человек и нуждаюсь в тебе.

Я провожу руками по его бицепсам и по груди. Засохший песок превращается под моими пальцами в блестящие дорожки. Когда я прикасаюсь к Джебу, он задерживает дыхание. Длинные темные ресницы опускаются от этой изысканной пытки.

Я растопыриваю пальцы и кладу открытую ладонь поверх его ожогов. Мышцы Джеба отвечают легкими подрагиваниями. Я мягка, а он силен.

– Джеб…

Он открывает глаза, и наши взгляды встречаются.

– Вот почему мы подходим друг другу. Потому что мы оба ранены, и наши раны невозможно исцелить. Даже магией.

Он продолжает смотреть на меня.

– Я люблю тебя, – шепчу я. – А ты?

Джеб придвигается ближе, упершись костяшками пальцев в землю.

– Люблю и никогда не перестану.

В животе у меня всё скручивается.

– Тогда возвращайся домой.

– А что проку?

Его губы – в нескольких дюймах от моих, и при этих словах я вздрагиваю, как от ожога.

– Ничего и никогда уже не будет, как раньше.

Я вздергиваю подбородок.

– Ты прав. Потому что мы оба выросли и изменились. Потому что теперь мы во всех смыслах понимаем друг друга. Я знаю твои секреты. А ты – мои. Мы можем жить ради настоящего. Не думать о будущем.

Джеб поднимает облепленную песком руку и касается рыжей прядки в моих волосах.

– Ты наивна. Морфей нам не позволит. Он будет постоянно напоминать мне о твоем грядущем волшебном бессмертии, зная, что я никогда не сделаю тебе такой подарок. Зная, что я как человек не смогу предложить ничего равноценного.

Он начинает отодвигаться, но я хватаю его за резинку трусов, прилегающую к мускулистому животу. И слышу, как Джеб хрипло втягивает воздух. Он глядит сначала на мою руку, потом переводит взгляд на лицо.

– Ты ошибаешься. Ты уже предложил мне нечто столь же волшебное, как вечность. Ты хочешь состариться вместе со мной. Это то, чего не может сделать Морфей.

Я глажу кончиками пальцев колючую щетину у него на подбородке.

– Я просто не успела ответить. Да, я согласна выйти за тебя.

На мгновение в глазах Джеба загорается надежда.

– Ты всё еще хочешь этого? – спрашиваю я.

Его пальцы вплетаются в мои волосы – до боли.

– Ты единственная, с кем я мечтаю провести жизнь. С кем мечтаю создать семью. Но ты дала клятву Морфею. Двадцать четыре часа с ним наедине. И он сделает всё возможное, чтобы помешать тебе вернуться в мир людей.

Джеб прижимается ко мне лбом.

– Я готов сражаться за тебя, Эл. До самой смерти. Но я не знаю, как бороться с магией без магии. Не знаю.

Значит, это я – причина, по которой Джеб не хочет отсюда уходить или отказываться от своей силы. С самого начала дело было во мне.

Скорбное выражение его лица словно выворачивает меня наизнанку. На грани сознания возникают слова Морфея, сказанные в тот день, когда я дала клятву: «Я покажу тебе чудеса волшебного мира, а когда ты опьянеешь от красоты и хаоса, который так страстно желаешь постигнуть, я возьму тебя под крыло и заставлю забыть о существовании мира людей. Ты никогда больше не захочешь покинуть Страну Чудес… и меня».

Дело не в том, что Джеб не доверяет мне. Но он знает, что такое бороться с Морфеем. Морфей всегда найдет способ победить. Он самый ловкий манипулятор и самый блистательный стратег из всех, кого я знаю.

Но Морфей нашел достойного противника. Точнее, сам его создал.

– Тебе не придется сражаться, – говорю я, обводя татуировку на запястье у Джеба. – Я могу сделать так, чтобы Морфей оставил нас в покое.

Джеб хмурится:

– Ты шутишь, да?

– Нет, – мой голос звучит решительно и сильно, почти так же, как голос самого Морфея, когда он открыл мне секрет победы: «Легко манипулировать тем, чьи слабости ты знаешь».

Джеб касается моего лица, словно потрясенный серьезностью тона.

Я могла бы сказать, что Морфей навлек это на себя, поскольку вопреки нашему договору заставил Джеба жить с осознанием того, что он чуть не убил меня… поскольку он вечно извращает мои слова, поступки и обещания ради собственной выгоды. Я могла бы сказать, что Морфей был хорошем учителем, и наконец я стала мыслить как настоящий подземец. Как он сам.

Но это не месть. Это мой козырь. У нас с Морфеем есть целая вечность, чтобы договориться, а у Джеба – только несколько десятилетий. И он уже пережил достаточно несчастий. Я способна принести счастье ему, а он мне. Поэтому мы должны прожить нашу человеческую жизнь вместе.

– Джебедия Холт, – говорю я, торжественно положив руку на грудь, – я клянусь своей жизненной магией, что ты будешь для меня первым… в браке и во всем, что с этим связано.

На его лице я вижу восторг и удивление, словно я предложила Джебу в подарок Млечный Путь и неизведанные галактики.

– Подожди, ты просто…

Прежде чем он успевает договорить, я чувствую спазм в груди. Такой, что захватывает дух. Сердце начинает работать с перебоями. Такое ощущение, что за ребрами трепещется рыба. Я вскрикиваю и подтягиваю колени к груди.

Джеб принимается растирать мне руки.

– Эл, ты что?

Морщась, я медленно распрямляюсь и зарываю пальцы в песок, чтобы справиться с резкой болью.

– Всё нормально. Просто… судорога.

Ложь на вкус едкая, как кровь.

А вдруг Червонная Королева наложила чары на мое сердце, чтобы управлять мной и подчинять меня своей воле? Каждый раз, когда я отклоняюсь с пути в Страну Чудес, наказанием служит мучительная боль. Как в прошлом году, когда Червонная превратила мои вены в ниточки марионетки.

Я не позволю ей победить. Завтра будет слишком поздно. Я должна убедить Джеба отправиться с нами. Если я этого не сделаю, он умрет.

Не обращая внимания на боль, я хватаю его за руку.

– Только ты можешь освободить меня от оков клятвы. Морфей ни за что не захочет, чтобы я ее нарушила. Мне нужна моя магия – чтобы стать королевой, чтобы сделать то, чему я научилась. Интересы Страны Чудес – единственное, что для Морфея превыше его собственных желаний.

У Джеба отвисает челюсть. Он почти смеется.

– Поторговаться, используя венец Червонной Королевы. Вот это ловко.

Я отвожу темные пряди с его лица.

– У меня большие дипломатические способности, правда?

Эта шутка – неловкая попытка скрыть, что я с трудом дышу, преодолевая боль. Я должна добраться до Червонной Королевы. Заставить ее исправить всё, что она натворила.

Он улыбается – фирменной улыбкой Джебедии Холта, с ямочками на щеках. Какое приятное разнообразие.

– Я люблю тебя, спортсменка.

Это звучит так сладко и успокаивающе. Я провожу ладонью по плечу Джеба.

– Повтори, пожалуйста.

– Я люблю тебя.

– Нет… другое, – прошу я.

Джеб притягивает меня к себе, и наши губы смыкаются в теплом, нежном поцелуе.

– Моя спортсменка, – шепчет он, прильнув к моему рту и отводя волосы от лица.

Мы снова целуемся. Его прикосновение перестает быть мимолетным – оно уверенно и требовательно. Джеб укладывает меня на спину, придавливая своей восхитительной тяжестью, и заставляет разомкнуть губы. Я глажу его лицо, чтобы насладиться движениями рта, запахом кожи, прикосновением знакомого изогнутого резца к моему языку. Как будто я заново знакомлюсь с любимыми черточками Джеба.

– Я скучал по тебе, Эл, – его поцелуи спускаются по моему подбородку, по шее, к ключицам, следуя за высохшими дорожками соленой воды.

Под его губами раздирающая боль в груди успокаивается, делаясь вполне терпимой. Я вздыхаю и подаюсь к нему, но Джеб вдруг замирает.

– Ш-ш… ты слышишь? – негромко спрашивает он.

Сквозь плеск волн доносится нестройный шум – хлопанье крыльев, пронзительные крики. Я поднимаю голову и вижу, что к нам направляется стая крылатых тварей размером с кондоров. На них верхом сидят безобразные птицы в водолазных шлемах, похожих на медные автоматы для продажи жвачки.

– Филины! – кричит Джеб и откатывается в сторону. – На маяк, живей!