Облака заслоняют небо, и холодный ветер треплет наши алые волосы, похожие на неукротимое пламя.

Во дворе убрали разноцветные праздничные шатры. Остался только парусиновый навес над возвышением, где будет проходить церемония. Двухметровая платформа стоит рядом с прудом страха. Толстые черные веревки тянутся с верхушек скошенных внутрь стен к толстому шесту, водруженному посередине платформы. На веревках бантиками завязаны красные ленточки. Они служат напоминанием о забывчивости и неверности этой дурочки Гренадины.

Мы подавляем завистливое ворчание. Скоро мы вернем себе наше королевство и сразу же прикажем навсегда изгнать вероломную негодяйку из Страны Чудес.

Черная Королева ждет на возвышении, держа в руках стеклянную коробку. Напротив нее – священник в темно-красном одеянии и высокой прямоугольной шляпе. Его лягушачье тело крепко привязано к центральному столбу, потому что он спит стоя. Жирный подбородок дрожит от храпа. Над головой священника, в ожидании начала, витает небольшая стайка светлячков.

За спиной у Черной Королевы, на земле, сидят сотни свидетелей. Это те самые гости, которые недавно играли в садистские игры в надежде лишить себя жизни. Идиоты.

Мы ждем за спинами зрителей, когда появится Морфей и отведет нас на возвышение. За навесом, высоко на костяной горе, там, откуда начиналась предвыборная гонка, установлен гигантский шар. Внутри настоящий ад. Горячие оранжевые, желтые, алые языки лижут стекло. В конце церемонии мы войдем в это пламя с нашим женихом, положив начало испытанию огнем. Тогда мы будем связаны навечно.

В дальнем конце двора музыкант проводит смычком по виолончели. Струны тянутся из распоротого живота какого-то еще живого существа. Их дрожь сливается с его воем и несется над двором в виде жуткого свадебного марша.

На третьей ноте из тени высокой башни выступает Морфей. Стук его ботинок еле различим сквозь музыку, похожую на похоронные причитания. Он видит нашу изменившуюся внешность.

При его появлении зрители встают и аплодируют.

Наши лозы набрасываются на крошечную фею и назойливого кота, которые порхают вокруг головы Морфея. Они съеживаются и ныряют под шляпу.

Публика хлопает еще громче.

Стиснув зубы, Морфей подает нам руку. Плющ тянется к нему, но он отталкивает его.

Гости замолкают. Затихает и музыка. Слышатся только похрапывания священника, жужжание светлячков и треск адского огня в стеклянном шаре.

Морфей вновь раскрывает обтянутую перчаткой ладонь.

– Дай мне руку Алиссы. Я прикоснусь только к ней.

Мы направляем свои безвольные пальцы, чтобы вложить их в сильную ладонь Морфея. Он наклоняет голову, чтобы поцеловать нашу руку. От этого прикосновения нам делается тепло. Человеческое тело испытывает нечто вроде давно забытого удовольствия. Наши пальцы вздрагивают в ответ.

Морфей вздергивает подбородок. Драгоценные камни у него на лице горят фиолетовым огнем страсти.

– Алисса, цветочек, ты слышишь меня? Она заставила тебя забыть, что ты отчасти человек. Но я знаю, что ты еще здесь.

– Конечно, МЫ здесь, – отвечаем мы. – И для третьего тоже есть место.

Мы соблазнительно улыбаемся и проводим нашими зелеными побегами по черной рубашке Морфея, просовывая их между пуговицами, чтобы погладить обнаженную грудь.

Нежность на его лице сменяется мучительной гримасой. Он вытаскивает наши лозы из-под рубашки и отталкивает их.

Мы усмехаемся. Какое нам дело до чьего-то счастья или покоя? Морфей – средство к достижению цели, прекрасная пешка на доске нашей жизни. Мы будем наслаждаться, выкачивая из него силы.

На шее Морфея дергается жилка, когда он ведет нас по проходу под звуки зловещей музыки, которая вновь оглашает двор. Крылья скорпионовых мух позвякивают на платье при каждом движении.

Морфей сжимает нашу руку.

– Почему ты не надела перчатки? – чуть слышно спрашивает он.

Вопрос бессмыслен, но скрытность Морфея забавляет нас, поэтому МЫ отвечаем:

– Мы думали, тебе нравятся наши обнаженные ладони. Боевые шрамы, которые мы получили в нашем смертном, слабейшем обличье.

Он мрачно смотрит на нас, как будто мы не имеем права говорить о таких вещах. Как будто в них есть нечто священное.

Мы наслаждаемся его страданиями. Наши сердца бьются, совместно радуясь возмездию. Одно биение… одна цель. Отомстить. Наконец-то пожать плоды замысла, который начал осуществляться давным-давно, с помощью одной любопытной маленькой девочки по имени Алиса.

Слева от возвышения появляется отряд уродов. За ними выходит Манти, выводя смертного. На пленнике брюки и жилет, на голове – черный мешок. Руки скованы за спиной цепями, обернутыми вокруг огромного камня. Манти изнемогает под его тяжестью – он тащит камень, чтобы юноша мог идти.

Шествие замыкает шутовской двойник, в футболке и рваных джинсах. С одной стороны его лица сверкают красные драгоценные камни. Заплатка в форме сердца разорвана, и в черной пустоте, там, где на лице зияет рана, что-то шевелится. На поверхность, зрачком внутрь, выплывает глаз, покрытый венами и зрительными нервами. Он поворачивается и вновь исчезает в дыре.

Это отвратительное зрелище возбуждает нас, и МЫ смеемся – громко, пронзительно и радостно, как ребенок, получивший новую игрушку. Наш хохот будит спящего священника. Но тут же его выпуклые глаза закрываются, и он начинает храпеть еще громче.

Морфей низко опускает голову и тянет нас вперед за руку. МЫ движемся рядом, несомые нашими лозами.

Двойник взбирается на возвышение и становится рядом с Черной Королевой. Ветерок относит его волосы от уха, приоткрывая заостренный кончик. Манти заставляет смертного встать на колени на краю платформы, рядом с прудом страха, и с громким стуком бросает на помост камень.

Мы плавно поднимаемся по ступенькам и с жалостью смотрим на смертного. Нам жаль не его, а все те восхитительные развлечения, которые он мог бы нам доставить. Он довольно мил для низшего существа. Из него тоже был бы неплохой источник сил…

Мы становимся на свое место перед священником. Жених – слева, между нами и скованным смертным; Черная Королева – справа, с коробкой в руках. Манти и двойник стоят рядом с ней, с другой стороны.

Мы в нескольких шагах от победы. В нескольких шагах от Страны Чудес, от короны, от трона.

Морфей снимает мешок с головы смертного и, выругавшись, отступает.

Глаза и рот у пленника туго завязаны лоскутами ткани. Оливковая кожа безупречна, но свежие полоски крови спускаются по щекам, словно соединяя повязку на глазах с кляпом. Еще одна алая струйка бежит по подбородку.

– Почему он так связан… и почему кровь? – спрашивает Морфей.

– Вот именно! – ворчит Черная Королева, стоя между нами и Манти. – Я хочу видеть ужас в его глазах и слышать, как он вопит, расставаясь со своим сердцем.

– У меня не было выбора, о великая, – отвечает своей госпоже Манти. – Я отобрал у него краски, но он начал импровизировать. Он рисовал в камере грязью, смешав землю со слюной, и прятал всё, что создавал, в тени. Поддельные стены и решетки ожили и напали на нас, когда мы пытались привести пленника сюда. Мы потеряли дюжину ваших преданных стражей – они погибли страшной смертью в руках его творений. Единственным способом доставить смертного сюда было выколоть ему глаза, чтобы он больше не мог видеть и рисовать… и отрезать язык, чтобы он не мог командовать своими рисунками.

Морфей бледнеет, как будто даже он не в силах вынести то, что стало со смертным.

Что-то переворачивается в глубине нашего существа. Колющая боль, неожиданный и нежеланный голос…

«Джебедия Холт», – плачет он.

Наше сердце на мгновение замирает, но потом начинает биться в прежнем ритме. Чье-то там имя нас не смутит. Мы становимся рядом с нашим женихом, не думая ни о чем, кроме приближающегося триумфа, который воспламеняет кровь. Это – радость, не похожая ни на какое другое состояние.

«И еще кое-что… – продолжает тихий голос. – Это не только имя… есть нечто больше в них обоих».

Нет. Мы отказываемся слушать. Они – просто ступеньки. И вскоре вся Страна Чудес превратится в камни под нашими ногами. Мы будем править обоими королевствами, и нас будут боготворить…

– Идиоты! – кричит Морфей, напоминая нам о том, где мы и что стоит на кону. – Я убедил бы смертного освободить Алиссу от клятвы. Я мог бы…

Его голос срывается.

– Ха! – усмехается Черная Королева. – Но теперь он не сможет это сделать, не так ли? Он навсегда утратил способность говорить. Есть лишь один способ избавиться от клятвы…

Взмахнув крыльями, Морфей яростно бросается на Манти, хватает мантикора за рог и заставляет встать на колени. Он подносит к основанию рога нож.

– Не подходите! – кричит он стражам.

Черная Королева взвизгивает. Публика вскакивает и радостно вопит. Некоторые лезут на стулья, чтобы лучше видеть. Предвкушение кровопролития доводит зрителей до безумия.

Поскольку главную роль сейчас играет Морфей, стражники и птицы-уроды спускаются с платформы, чтобы успокоить толпу.

Всё это время священник спит под гудение светлячков.

– Ты предал меня! – шипит Морфей в ухо Манти. – Я согласился рассказать тебе, где смертный, только при условии, что ему не причинят вреда!

Манти сопротивляется, но рог – это его сила и слабость одновременно. Он полностью в руках Морфея.

– Я должен был доказать верность Королеве. Чем-то заплатить за человеческих рыцарей, которые сбежали из темницы.

– Зверь! – рычит Морфей и заставляет мантикора встать.

Двойник бросается вперед и врезается в них.

Морфей роняет нож; Черная Королева подбирает его, а Манти отступает и вновь становится между ней и двойником.

– Хватит тянуть, – требует Черная Королева, отдавая Манти нож. – Свадьба состоится, как планировалось, Морфей. Если выкинешь еще что-нибудь, будешь плавать с угрями.

Мы обвиваем лозами руку Морфея и подтягиваем его к себе, а Манти и Черная Королева поворачиваются к публике, приказывая ей замолчать.

Морфей рассматривает изувеченного смертного. Необыкновенная скорбь омрачает его черты. Он отдирает от себя лозы, тихо бормочет ругательства и отбрасывает шляпу.

Маленькая фея и Чешик выпархивают из нее, держа миниатюрный кальян. Мы с подозрением наблюдаем за ними.

Словно пробужденный этой суматохой, смертный пленник напрягает мышцы в тщетной попытке вырваться из цепей. Он издает гортанный захлебывающийся звук, который, в отсутствие языка, напоминает звериный вой.

Его мучения зачаровывают нас, приковывают внимание. Узнавание бьется внутри, причиняя острую боль, как от удара ножом. Неприятный голос продолжает: «Он ведь не в первый раз отдал свою кровь ради тебя. И рисовал он не только грязью… Как ты могла забыть комнату, полную звезд, снега, ленточек, желаний и грез? Как ты могла забыть всё, чем он пожертвовал?»

Перед нашим носом появляется Чешик. Он присасывается к мундштуку кальяна и выпускает клуб дыма. Ароматное облако плывет в воздухе, проникает в рот и вызывает в памяти вереницу образов. Лакричный табак и волшебный соблазнитель, полный планов и интриг, морская соль и пот смертного, кленовый сироп и отцовская любовь, материнское самопожертвование и лунный сад, в котором растут лилии и жимолость…

Человеческая половина на мгновение оживает, пробужденная этими чувствами. Ее эмоции захватывают… пугают.

Мы извиваемся на месте и хлещем лозами по воздуху, отгоняя Чешика. Но уже слишком поздно. Нож памяти рассекает узы, которыми мы опутали наше сердце.

Мы этого не допустим. Будет очень больно, если швы разойдутся.

«Сосредоточься. Сосредоточься на том, кто будет нашим королем».

Мы вновь смотрим на Морфея, затем на Черную Королеву – она и Манти, успокоив жаждущих крови гостей, подходят к священнику. Стражи и птицы-уроды перекрывают лестницу, выстроившись в линию между публикой и участниками церемонии.

– Проснись, ты, шут, – говорит Черная Королева священнику, и светлячки поражают его легкими электрическими разрядами.

Он хихикает и открывает выпуклые глаза.

– Начинай церемонию.

Священник шлепает толстыми мокрыми губами и спрашивает квакающим голосом:

– Вы вступаете в этот союз свободными от всех обязательств?

Морфей опускает голову так низко, что волосы совершенно закрывают левую сторону лица. Драгоценные камни, в промежутках между синими прядями, становятся цвета слез.

– Между нами стоит клятва жизненной магией.

– Она должна быть нарушена, иначе брак не состоится, – заявляет человек-лягушка и громко зевает.

Тишина окутывает двор. Мы смотрим на пламя в стеклянном шаре наверху. Оно словно запечатлевается в нашем мозгу, выжигая человеческие чувства, которые пытаются нас ослабить.

– Пора, Морфей, – настаивает Черная Королева. – Докажи, что ты верен своим невестам и Стране Чудес – и в награду получишь ключ от ворот. Принеси мне сердце смертного.

– Сначала покажи медальон, – рычит Морфей. – Я хочу его видеть.

Черная Королева протягивает стеклянную коробку Манти. Она открывает крышку, под которой – пять бьющихся сердец. С хлюпаньем Черная Королева сует пальцы в самое мясистое и вытаскивает медальон. Он лежит у нее на ладони, капая кровью.

– Убедился? Теперь убей смертного.

Морфей берет нашу безжизненную руку и подносит к губам. Его дыхание обволакивает наши пальцы, и это ощущение тоже обескураживает нас.

– Помни, воспоминания – твое главное оружие, – шепчет Морфей.

Мы поворачиваемся к окровавленному смертному. В нашей голове мелькают картинки: этот самый парень, в шортах и темной футболке, в безрукавке с надписью «Подземье»… синеватый свет оттеняет его загорелые руки… вот он в маске с перьями на школьном выпускном балу… Джеб катится со мной по песку на чайных подносах… Джеб отдает всю свою кровь, чтобы спасти мою жизнь – снова, снова и снова… Джеб целует меня, после того как я разбила ему сердце, и идет сражаться за нашу любовь и за мир людей.

Одна из нитей в сердце лопается с неслышным звоном, и снова звучит голос: «Его язык говорил тебе прекрасные слова… его глаза не сводили с тебя нежного взгляда. И больше этого никогда не будет. Если только ты не вмешаешься. Твоего любимого еще можно исцелить с помощью магии, точно так же, как он некогда исцелил Морфея».

Это мой голос – мои рассуждения – тихие и спокойные, но отчаянно желающие быть услышанными. Однако голосовые связки остаются неподвижны, как будто я наглоталась черного тумана, лежащего у ворот Гдетотам. Мои тело и мои слова остаются пленниками Червонной Королевы.

И она слышит, о чем я думаю.

«Джеб изранен… но его можно спасти. Морфей сделает правильный выбор. Он не выкажет милосердия, – возражает мне Червонная Королева. – Ради Страны Чудес он пойдет на всё. Это его основная цель. Вот почему я выбрала его в качестве нашего короля. А еще – потому что он провел детство с тобой и сможет стать отцом ребенка-сновидца. Какой прекрасный поворот судьбы…»

Еще одна нить разрывается. Острая, резкая боль. Но я принимаю ее: она напоминает мне, что я еще здесь. Я жива. У меня есть сила.

Решимость вскипает в моей крови, обжигая кожу. Я сосредотачиваюсь на своих пальцах и заставляю их сжать руку Морфея.

У него расширяются глаза. Он переводит взгляд с меня на медальон, который держит Черная Королева. Подбородок Морфея слегка вздрагивает…

– Делай выбор, – шипит Черная. – Или смертный расстанется с жизнью, или Страна Чудес будет принадлежать обитателям зазеркального мира.

Морфей смотрит на толпу безумных гостей – жестоких, капающих слюной, – потом на стоящего на коленях Джеба. Кровь с подбородка капает на футболку под жилетом, на белой ткани расплываются ярко-красные пятна…

Мои ноги подергиваются… бедра болят… живот скручивается. Каждая часть тела постепенно просыпается, но голосовые связки не повинуются по-прежнему. Я борюсь за власть над собственными конечностями. Лозы подняли меня слишком высоко – я не касаюсь ногами земли. Мои кости словно размалывает – это наказание за каждую попытку сопротивления. Червонная Королева связывает мне руки плющом и прижимает их к бокам.

Плач замирает в горле.

Сквозь боль пробивается воспоминание. Однажды я ее уже победила. И тогда я напрягаюсь, не обращая внимания на то, что внутри у меня что-то рвется, хватаюсь за плющ и тяну. Он вырывается из-под кожи, следом выплескивается кровь.

Лопается еще один стежок на сердце… потом другой. И еще один. Я взвизгиваю от нестерпимой боли. Я не могу изгнать Червонную Королеву из себя, не разорвав пополам собственное сердце.

Побежденная, я обмякаю.

– Торопись, – говорит Червонная Королева вслух – моими губами, – и в ее голосе я слышу отчаяние. – Убей мальчишку, и она станет твоей навсегда, Морфей. Всё очень просто.

– Отдайте мне его часы жизни! – кричит Черная Королева.

Она раскачивает медальон, точно маятник, соблазняя Морфея.

Тот хватает Джеба за жилет и заставляет встать. Джеб покачивается – слепота лишила его привычной ловкости. Он напрягается, пытаясь разорвать цепи, и бьет ногами куда попало.

Морфей поворачивается ко мне; черные недра глаз полны таким раскаянием, что я предугадываю его слова – еще до того как он успевает открыть рот.

– Прости меня, Алисса. Но я всегда действую на благо Страны Чудес.

– Нет! – кричу я, наконец освободив свои голосовые связки от власти Червонной Королевы.

Толпа подается вперед, заставив стражников и уродов сомкнуться плотнее.

Всё еще держа Джеба за жилет, Морфей смотрит через плечо на творящийся за помостом хаос.

– Давай! – кричит он.

Чешик и Никки появляются из ниоткуда и зависают над Черной Королевой. Никки отвлекает ее, а Чешик ныряет, хватает медальон и летит к воротам. Манти посылает за ним в погоню двойника. Толпа накалена до предела: гости разом поворачиваются к возвышению.

Черная Королева визжит, и Манти спешно тащит ее в замок, в безопасное место.

Червонная Королева вопит у меня внутри. Ее крик вонзается мне в мозг, как вышедшая из-под контроля цепная пила. Голова начинает дико кружиться.

Вокруг всё расплывается, как будто я сижу на разогнавшейся карусели. Можно разглядеть лишь некоторые кусочки реальности. Лозы Червонной Королевы вылетают из моего тела и сбивают Морфея и Джеба с ног… Морфей катится, путаясь в крыльях, ударяется головой и закрывает глаза… Джеб спотыкается о стоящий на помосте камень и сталкивает его с края.

Цепи, прикованные к камню, тянут Джеба вниз. Он летит в пруд. Никки бросается вдогонку и пытается ухватиться за цепь – а потом ныряет в воду вслед за Джебом.

Головокружение прекращается, когда Джеб, барахтаясь, выплывает на поверхность. Глубина затягивает его, засасывает – моего лучшего друга, возлюбленного, человека, который всем жертвовал ради меня. Столько раз, что я сбилась со счета.

На воде вскипают ядовитые алые пузыри.

Я отвожу взгляд и плачу; мне недостает сил смотреть, как на поверхность всплывает то, что осталось от него. В голове звучат слова, сказанные им год назад, в Стране Чудес, когда мы впервые поцеловались. Тогда я попросила Джеба не разбивать мне сердце. И он ответил: «Да я скорее вырву свое».

Не может быть, чтобы он погиб. Просто не может быть. Это страшный сон.

Всё вокруг движется как будто в замедленном действии. Морфей лежит без сознания на помосте, обезумевшие гости приближаются, оттесняя стражу и птиц.

Ничего светлого во мне не остается. Сострадание и жалость тонут во мраке. Кровь захлестывает их бешеным ревущим приливом, в котором я хочу купаться вечно.

Гости протискиваются на помост. Стражи и уроды отступают.

Труˆсы.

Капая слюной, полные злобной целеустремленности, чудовища проходят мимо бесчувственного тела Морфея, не тронув его. Их взгляды устремлены на меня. Гостей притягивает моя королевская кровь.

– Ты всё потеряла! – кричит в моей голове Червонная Королева. – Твои воспоминания подвели тебя, потому что теперь ты принадлежишь мне. Подчинись моей власти, и я спасу нас обеих!

Но Морфей хотел, чтобы я использовала не только свои воспоминания.

– Разорви ее! Вынь из нее сердце! – кричит толпа чудовищ, придвигаясь ближе.

Лозы Червонной Королевы множатся и отгоняют их.

Я позволяю ей защищать нас: она отвлечена, и это дает мне шанс. Я копаюсь в себе в поисках окрашенных алым воспоминаний, которые хранились в волшебном дневнике, и наконец вытаскиваю их на поверхность. Раскрасневшееся личико девочки, которая пыталась удержать дух умершей матери. Рубиновый блеск волос Гренадины во время мучительного урока игры в крокет, когда Червонная Королева почувствовала, что отец ускользает от нее. Насыщенный алый цвет ленточек, возвещающих самую страшную ошибку в ее жизни, когда она из-за своего же эгоизма толкнула мужа в объятия другой женщины.

Червонная Королева вскрикивает – она бессильна против собственного раскаяния. Мстительные воспоминания проникают внутрь и пронзают ее. Лозы втягиваются в меня, и кожа зарастает, как будто их никогда не было. Мои ноги касаются помоста.

Я призываю на помощь воображение и представляю себе Королеву в виде паука, насаженного на булавку. Она сворачивается клубочком в моей груди, беспомощная, как насекомое, пригвожденное к гипсовой основе мозаики. Когда Королева отдается раскаянию, боль заново охватывает меня. Мое сердце начинает разрываться пополам. Во рту появляется медный вкус.

Но я не умру. Не умру, пока не отомщу.

Сосредоточившись на безжизненных лозах внутри себя, я заставляю их сжать мое сердце.

Больше Червонная Королева не владеет мной. Я владею ей.

Чудовищная толпа накатывает на меня волной шерсти, слюны и когтей. Они рычат, тянут меня за волосы, скручивают мне руки за спиной, а потом поднимают и несут к краю помоста, откуда свалился Джеб.

– Разорви ее! Покажи нам ее сердце! – зловещее пение становится исступленным.

Меня передают над головами от одного чудовища к другому – я плыву над толпой, направляясь к пруду страха. Во мне вскипает ярость – добела раскаленная, опаляющая. Она лишает мои волосы цвета и скручивает их в платиновые дреды, полные гневной магии, которую питает моя собственная темная половина.

Я смотрю на пылающий шар наверху и представляю, что костяной спуск – это сороконожка. Тут же горка превращается в панцирь, а подпорки – в ноги. Стоит чуть-чуть ее поманить, и она движется. Упоры со щелчком открываются, высвободив ад, заключенный в стекло. Шар с грохотом катится по извилистому спуску, срывается и летит к пруду. Он затыкает собой водоем, не позволяя тварям бросить меня в воду.

Спуск продолжает двигаться, извиваясь, как змея. Он запутывается в веревках и в навесе, прикрепленном к столбу посередине помоста. Навес рвется пополам, веревки натягиваются всё туже и туже, пока наружная стена замка не заваливается внутрь, придавив половину зрителей. Пепел вздымается клубами, когда камни падают во двор.

Оставшиеся гости, потрясенные случившимся, роняют меня. Они ворчат, рычат, что-то бормочут. Собравшись с духом, я встаю. Мои руки по-прежнему связаны сзади.

– Закройте ей глаза! – ревет зверь, похожий на обезьяну. – Она может колдовать, только пока видит!

Кто-то набрасывает мне на голову мешок, который был на Джебе, завязывает его и толчком опрокидывает меня наземь, вышибив воздух из легких.

– А теперь сожгите ее!

Я пытаюсь сделать вдох. Меня окутывает запах краски и цитрусового мыла. Запах Джеба.

Передо мной вновь разыгрывается его смерть. Джеб никогда не вернется к родным, никогда больше не обнимет меня, не назовет ласковым прозвищем. Его прекрасные картины будут жить в мире смертных, но он не увидит, как они трогают людей, и не поймет, что уже давно стал человеком, которым всегда мечтал стать.

Звери рычат и толкают лапами мое простертое тело – я чувствую горячее дыхание и прикосновения острых когтей, когда чудовища тащат меня к пылающему шару.

Я слишком захвачена эмоциями, чтобы сопротивляться. Мысль о сердце Джеба, плавающем там, в пруду, где-то под огненным шаром, не дает мне собраться с силами.

Отчаяние сильнее, чем удары, которыми осыпают меня звери, пока волокут навстречу мучительной смерти. Я сворачиваюсь клубочком. На глаза наворачиваются жгучие слезы, и я кричу, пока легкие не съеживаются, как сухие розовые бутоны, маленькие и бесполезные.

А потом, сквозь эхо отчаяния, я слышу тихое позвякиванье крыльев и вспоминаю… доспехи, которые подарил мне Морфей.

Я должна жить… я буду жить. Ради тех, кого люблю, ради Страны Чудес. Чтобы отомстить за смерть Джеба.

Достаточно одной мысли – и защитная кромка слетает с бритвенно-острых слоев моего платья. Меня удерживает слишком много лап, поэтому я извиваюсь, как червяк. Теплая влага окропляет мое тело, и я чувствую запах крови, когда лезвия режут моих противников, одного за другим. Ничего не видя, я чувствую, как они шарахаются – хотя не отступают. Надежда, что кого-нибудь еще покалечат, чересчур возбуждает их.

Когда вокруг оказывается достаточно места, я начинаю кататься. Мучительные крики перемежаются злобным смехом – чудовища возвращаются за добавкой.

Катаясь быстрее и быстрее, я заставляю ветер подхватить меня и поднять, превратив в циклон. Я слепо врубаюсь в тех, кто стоит вокруг, и режу их на куски.

Я ветер.

Я ярость.

Я ад.

Я вращаюсь, вращаюсь и вращаюсь, как Гравитрон, пока не наступает тишина. Пока не затихают крики и безумное хихиканье.

Перестав кружиться, я легко приземляюсь, по-прежнему с мешком на голове и со связанными руками. Я стою на месте, когда за моей спиной раздается звук шагов, словно шуршащих по песку. Я знаю, кто это – еще до того как изящные пальцы, теперь без перчаток, развязывают веревку у меня на запястьях и снимают мешок.

Морфей остается за спиной, словно давая мне возможность оценить хаос, который учинило мое безумие.

Легкий туман висит в воздухе – это предвестник грозы. Стоя в сером свете, я моргаю. Во дворе не осталось никого и ничего. Нет ни стен, ни помоста, ни даже костяного спуска. Морфей, видимо, очнулся как раз вовремя, чтобы спрятаться в одной из башен, пока я бушевала. На месте стоит только замок, ну и крытая галерея, которая ведет к подъемному мосту. Всё остальное обратилось в пепел и пыль.

В одном из самых верхних окон появляется Черная Королева.

Я гневно смотрю на нее и кричу:

– Я – правящая Червонная Королева! А ты – в прошлом. И если я еще раз тебя увижу – ты труп!

В моих словах – обещание и вызов.

Она опускает штору, скрывшись за черными складками.

Манти, стражи и уроды выглядывают из других окон, чтобы обозреть ущерб, но, очевидно, не желают иметь дела со мной и моим гневом.

Мои сапоги вязнут в пепле, оставшемся от моих врагов. Пыль летит по ветру. Мои руки в красных потеках, но это не кровь убитых. Теперь я понимаю, почему Морфей спросил, где мои перчатки. Он знал, что всё закончится именно так.

На его лице мелькает масса эмоций – удивление, тревога, сожаление… и неизменное обожание. Я поднимаю руку, и Морфей вздрагивает, словно в ожидании удара. Но вместо этого я глажу его щеку и необыкновенно выразительные камни вокруг глаз, а затем поднимаюсь на цыпочки и прижимаюсь губами к его губам. Знакомый аромат и тепло окутывают меня. Морфей стонет и ладонями касается моего лица, пытаясь углубить поцелуй, но я отстраняюсь.

– Я люблю тебя, – шепотом говорю я.

Он должен узнать правду, прежде чем я убью его.

Морфей удивленно открывает рот. Изящные черты, подчеркнутые синевой волос, поблескивают от влажного тумана. Передо мной распахиваются глубины глаз – океаны страсти, надежды и неудержимой радости. Я вижу в них просторы Страны Чудес… удивительные виды королевства, которым я рождена править. В прошлом меня увлекло бы в эти чарующие бездны, и я поплыла бы по течению вместе с Морфеем. Но сейчас нежные чувства мне недоступны.

Когда Морфей открывает рот, чтобы заговорить, я касаюсь пальцем его губ.

– Это любовь причиняет мне такую боль, – говорю я, и мой голос звучит сильно и решительно. – Я верила тебе, а ты предал меня.

Он мрачнеет, а я дрожу от негодования – такого мощного, что сдержаться невозможно. Я впитываю дремлющие силы Червонной Королевы и выпускаю из своего тела лозы, приказав им слушаться меня.

Я выбрасываю побег, хватаю Морфея за горло и поднимаю высоко над землей. Его ноги болтаются, крылья беспомощно хлопают.

– Я была настолько наивна, что рассказала тебе, где Джеб…

– Алисса, подожди, – хрипит он и пытается ослабить лозу, которая сдавливает ему трахею и сонную артерию.

– А ты просто выдал его. Как ты мог поверить им? Ты играл жизнью Джеба – после того как он подверг себя опасности, чтобы спасти твою шкуру…

У меня снова текут слезы – слезы гнева и досады. Словно в знак сочувствия небо разверзается, и холодный дождь смывает с моих щек горячую соленую влагу. Я слизываю ее с губ.

Под тяжестью Морфея я покачиваюсь. Пульс бьется в два отчетливых ритма, и дышать больно. Временная власть Червонной Королевы над моим двойным сердцем сейчас так же слаба, как она сама. Лозы двигаются только потому, что я пользуюсь ее силой.

Я не обращаю внимания на сигналы, которые подает тело, и затягиваю удавку. Горло Морфея вздувается. Он хватается за плющ, который его душит, и отчаянно пытается вздохнуть. В его глазах я вижу нашего сына, и во мне шевелится сострадание, которое грозит меня смягчить; но королева вкусила мести. Она опьянена.

– Ты ничего не сможешь сделать, – мрачно произношу я. – Ничто не заставит меня проявить милосердие.

Морфей впивается ногтями в лозу; ему удается втянуть глоточек воздуха и выговорить три слова:

– Ты… Страна Чудес.