Что такое красота? Каприз природы, насмешка над стремлением человеческого разума подчинить себе все сущее или в ней заложен некий высший смысл? Что значит она в нашей жизни? Мыслители разных времен и народов пытались дать ответ на этот вопрос, но их суждения были противоречивы — одни полагали, что красоте суждено спасти мир, другие находили именно в ней корень всех бед, третьи признавали в красоте некую фатальную силу, не зависящую от людских стремлений, утверждая, к примеру, что будь у Клеопатры иная форма носа, неясно, как шел бы ход европейской истории. Народная мудрость издавна предостерегает — «не родись красивой», во многих языках живут пословицы, утверждающие, что внешность обманчива. И в то же время писатель провозглашает — в человеке все должно быть прекрасно: и лицо, и душа, и поступки...

И в нашем сверхнапряженном XX веке современник не находит однозначного ответа:

Эксперименты, позволяющие проследить зависимость поведения от внешности людей, стали проводиться сравнительно недавно. Несмотря на то что интерес к проблеме был велик, долгое время исследователей сдерживали соображения этического порядка. Казалось, мы сталкиваемся с очевидной несправедливостью природы: кто-то, не обладая высокими человеческими качествами, оказывается в более выигрышной житейской ситуации лишь благодаря привлекательной внешности.

Ведь на самом деле, как бы мы ни ратовали за духовную красоту, каждого из нас волнует и собственная привлекательность.

Мы тратим много денег на одежду не оттого, что нам не в чем ходить. Кажется, что новая, модная вещь сделает нас красивее. Мы проводим массу времени в парикмахерских, перед зеркалом, готовы подчас разориться на французские духи или косметический набор — единственно с этой целью.

Здесь не просто желание модно, к лицу одеться, причесаться — мы думаем, что «улучшив» с помощью всего этого свою внешность, мы улучшим и свою жизнь, и дорогие духи не просто подорвут семейный бюджет на месяц — они помогут жить. Нам кажется, что отношения с людьми у нас станут счастливее, что в решении самых разных вопросов повседневности мы будем «на высоте». Потому что, сознательно или несознательно, уверены мы — удачная внешность способствует удаче во всем, в первую очередь — в общении. Мы стараемся быть красивыми не для себя — для тех, с кем предстоит общаться.

Исследователи, приступившие к экспериментам, решили проверить бытующие представления о красоте, проанализировать явление в деталях, исходя из того, что человеческий разум в силах усовершенствовать наш мир. Ведь если нам под силу разогнать грозовые тучи или предсказать землетрясение — не исключено, что и с некоторыми особенностями человеческого восприятия, если обнаружится, что они действительно приводят к незаслуженной оценке, удастся совладать. Путь же для психолога, как и для сейсмолога или физика, один: исследовать реальность до конца.

Оказалось, внешность действительно влияет на человеческие отношения. Вот что показал эксперимент, получивший название компьютерных танцев (партнеров, женщин и мужчин, выбирала ЭВМ, в которую были заложены данные о всех участниках эксперимента. Выбирала произвольно. После танцев при помощи специальных методик были замерены показатели удовлетворенности партнеров общением — выше они оказались у тех, кто танцевал с красивым партнером. Внешняя привлекательность была в данном случае единственным критерием оценки.

Может быть, красота — некая абсолютная величина, гарантирующая успех в общении? Не заложена ли она самой природой?

Казалось бы, для этого вывода есть основания. Уже в два года девять месяцев, то есть в том возрасте, когда опыт общения со сверстниками у детей минимален, а многие вообще сидят дома в обществе старших, — уже в этом возрасте малыши предпочитают внешне красивого ровесника.

Группу детей посадили перед тахистоскопом — специальным прибором с экраном, на котором возникали в определенной последовательности фотоизображения детей того же возраста, что и испытуемые. Одни лица были симпатичные, другие — нет.

Детям показали, как, нажав на кнопку, расположенную на приборе рядом с экраном, можно повторно вызвать изображение того или иного лица. Нажимать кнопку можно было сколько угодно раз.

Значительно чаще малыши хотели вновь увидеть на экране изображение симпатичного ребенка.

Что это значит? То, что в яслях, в детском саду малыш захочет играть и делиться игрушками с тем сверстником, который красивее, а к некрасивому не подойдет. И некоторые дети совершенно незаслуженно окажутся «аутсайдерами», а другие так же незаслуженно, не прилагая никаких усилий, получат то, к чему многие из нас стремятся долго и упорно, — станут лидерами, окажутся в центре внимания коллектива. Вся интересная жизнь будет концентрироваться вокруг них, а некрасивые окажутся на периферии общения, за бортом и будут страдать.

Так уже в детском саду произойдет некая дифференциация на красивых и некрасивых, которая в дальнейшем, в школе, лишь усилит дискриминацию некрасивых, заставит их искать разнообразные способы привлечь к себе внимание, в то время как некоторым «счастливчикам» для этого ничего делать не придется...

Но если мы имеем дело с некой биологической особенностью человека — должны быть определенные каноны, нормативы, которые бы оказывали одинаковые действия на жителей всех стран и всех народов планеты!

Но таких канонов нет. Межкультурные исследования не обнаружили единого понятия о красоте, наоборот, выявили бесчисленное множество «канонов» — разных эпох, разных цивилизаций. Пожалуй, единственным, более или менее постоянным признаком было признание положительными качествами мужчины высокий рост и развитую мускулатуру. О женщинах вообще ничего определенного сказать было нельзя. Разве то, что в большом числе культур (включая древнейшие) привлекательной считалась тучная женщина, — здесь понятие красоты, очевидно, было связано со способностью поддерживать род и переносить трудные времена, а худой, как мы знаем по пословице, менее жизнестоек. Так что сегодняшняя стройная современница — в некотором роде «продукт цивилизации».

Значит, красота не есть некая биологическая, заложенная раз и навсегда особенность. Но красивым, каков бы ни был в их эпохе и культуре эталон красоты, все равно по большей части жилось лучше!

Может быть, у них просто лучше развиты навыки общения, им от этого легче с людьми?

Эту гипотезу подтвердить или опровергнуть окончательно трудно: красивые дети с первых дней в коллективе оказываются, как мы уже выяснили, в привилегированных условиях. Чтобы дать точный ответ, надо проводить эксперименты с совсем маленькими детьми, а такие эксперименты очень трудны, проверить их тоже нелегко, так что гипотеза пока так и остается открытой.

Следующее предположение — а что, если общение с красивым сулит какие-то выгоды?

Один и тот же мужчина был сфотографирован сначала с красивой женщиной, потом с некрасивой. Участникам эксперимента раздали фотографии и попросили оценить внешность мужчины. Выше оценили его внешность те, кто видел его рядом с красавицей. Особенно разительна была разница оценок в том случае, когда испытуемым говорилось, что женщина — близкая подруга мужчины. Если же «арбитрам» сообщали, что на фотографии рядом — случайные люди, такого контраста не возникало. Значит, мы стремимся общаться с привлекательным человеком, чтобы стать привлекательнее самим? Тут действует феномен, известный под названием иррадиации красоты — перенесение как бы свойств человека на того, с кем он общается.

А, кстати, все ли стремятся быть очень красивыми?

Большую группу людей попросили ответить, какую оценку по красоте они хотели бы получить по семибалльной шкале. Только 75 процентов мечтало об оценке «7». Одна четверть опрошенных не хотела быть очень красивыми, довольствовались оценками ниже. Как выяснилось, даже в мыслях далеко не все связывают удачное течение жизни с исключительными внешними данными. И очень хорошо: это означает, что не все мечтают о недостижимом (невозможно ведь, чтобы каждый стал слишком красивым, даже если очень захочет) и, стало быть, не все будут расстраиваться от несоответствия желаемого и реального. Ведь когда человек стремится к недостижимому идеалу, он едва ли бывает счастлив.

Следующая гипотеза, объясняющая наше восприятие красоты, представляется наиболее обоснованной. Она объясняет взаимосвязь внешности и общения наличием устойчивых стереотипов, согласно которым красивый — значит хороший.

Группе мужчин показали фотографии женщин, среди которых были красивые, некрасивые женщины, и попросили оценить женщин по двадцати семи параметрам — ум, интеллигентность, доброта, способность быть товарищем, сексуальным партнером и так далее. По двадцати шести пунктам красивых женщин участники эксперимента оценили выше некрасивых. За некрасивыми в подавляющем большинстве оставлена была возможность быть хорошей матерью. Но, очевидно, и этот параметр расценивался как некая компенсация: уж если женщина неинтересна внешне, лишена высокого интеллекта, широких интересов и поклонников, то все силы будет отдавать дому и детям.

Некрасивый ребенок дискриминируется, как мы уже говорили, с самой ранней поры. Не случайно именно некрасивым или страдающим каким-то физическим недостатком детям нередко приписывают дурные мысли и поступки.

Предположим, мальчик в детстве повредил ножку, слегка хромает. По логике вещей жизнь его от этого обстоятельства едва ли изменится — разве что профессиональным спортсменом не станет. Но на самом деле недостаток может серьезно осложнить его существование, другие дети могут не только дразнить его, но и на самом деле плохо о нем думать. Опытным педагогам не раз приходилось сталкиваться с такими случаями.

Мало того, внешность может в ряде случаев влиять не только на некое общее представление о человеке, но и на оценку его поведения в конкретном случае.

Опытным воспитательницам детских садов рассказали о проступке ребенка. Воспитательницы не знали, что они участвуют в эксперименте, экспериментаторы попросили их просто дать квалифицированный совет недавней выпускнице педучилища. Была показана и фотография виновника. Но одним воспитательницам показали симпатичного малыша, а другим — некрасивого. Результат оказался поразительный: те, кто видел симпатичного, были более снисходительны. Они вспоминали, что в их собственной практике такое бывало, говорили, что дети все шалят, что это случайность и заслуживает минимального наказания. В другом же случае воспитательницы били тревогу. Они говорили о педагогической запущенности, о злостном нарушении дисциплины, советовали вызвать для беседы родителей (то есть фактически удвоить наказание), некоторые даже рекомендовали показать ребенка психиатру.

Как же так? Получается, опытные воспитатели один и тот же поступок классифицируют то как невинную шалость, то как злостное нарушение. Они даже согласны признать ребенка больным только потому, что внешне он им не понравился.

Аналогичные эксперименты были проведены в школе. Среди старшеклассников «судьями» наряду с педагогами были сверстники.

Также был проведен эксперимент в студенческой среде.

Результаты оказались те же: суд был неправым! Суд готов был усугубить вину некрасивого и оправдать красивого. То есть поступал так, как не должен поступать никогда ни один суд — представьте на минуту, если бы, скажем, для брюнетов был бы один закон, для блондинов другой, а рыжим вообще прибавляли ни за что ни про что дополнительный срок на всякий случай.

Что же нам делать? Как не допустить несправедливости?

Первым разумным выходом представляется — организовать как следует психологическое просвещение. Всем, имеющим отношение к педагогике и вообще к работе с людьми, стоит уяснить, что никакой связи между внешностью и чертами характера не существует. Признать, что мы иногда подвержены влиянию предрассудков и изживать их в себе. В частности, такое распространенное заблуждение, под влияние которого нет-нет да попадаем мы в обыденной жизни, — о наличии некоей связи между свойствами личности и конституциональными особенностями. Достаточно живучее заблуждение. Вспомните, где и когда вы первый раз услышали, что толстый человек скорее добродушен, а худой — зол и язвителен? Что высокий лоб свидетельствует об уме, а толстые губы — о чувственности? Что тяжелый подбородок выдает сильную волю, а лысина на затылке говорит о невоздержанности? Едва ли вспомните, где и от кого это слышали. Все так говорят. Носится в воздухе. Почему? Вроде бы проверено жизнью. Да и старые книги по графологии и физиогномике указывают на это. И хотя мы относимся к таким трактатам с долей иронии, но незаметно для себя отдаем дань подобным «истинам», подозревая, как и литературные герои прошлого, в худом незнакомце желчную личность, а в тучном добродушие и душевную широту.

Мы не только ошибаемся, не задумываясь о сути подобных «истин», мы невольно убеждаем в них своих детей, не обязательно сознательно пропагандируя незыблемость стереотипа, но выдавая отношение к нему ежедневным поведением. Дети же со свойственной им наблюдательностью воспринимают наше убеждение — ведь в раннем детстве наше мнение для них — закон.

Этот же самый механизм работает, когда речь идет о красоте. Дети с готовностью принимают на веру то, что красивый заведомо хорош (ведь даже если они и не общаются со сверстниками, еще совсем маленькие, они уже знают, кто из них красивый и что красивый человек лучше некрасивого — мы сами им это «рассказали» жестами, взглядами, интонацией). Так объясняется и результат эксперимента с участием малышей — помните, они нажимали на кнопочку тахистоскопа?

Как же мы можем нейтрализовать этот стереотип, как облегчить жизнь нашим малышам?

Первое, что мы должны помнить, — это то, что нужно всегда хорошо одевать маленьких детей. Речь идет о самых маленьких, о том возрасте, когда ребенок не в состоянии отличить импортную вещь от самодельной, дорогую от дешевой. Да и не обязательно скупать все самые дорогие распашонки — главное, чтобы ребенок был опрятен, ухожен, чтобы цвет шапочки был к лицу, чтобы кофточка была чистая и выглаженная — на такого малыша всегда с симпатией будут смотреть окружающие; установлено, что в таком раннем возрасте всего важнее, чтобы малыш получал как можно больше положительных эмоций, видел, что он любим людьми, что нравится.

Ну а следующая ступень — постоянное внимание к своим словам, своим поступкам. Дело в том, что наличие подобных, на первый взгляд невинных, стереотипов очень плохо сказывается на воспитании. Вот пример, который проиллюстрирует то, что мы невольно можем сделать своими собственными руками.

В одном из департаментов Франции, как рассказано в известном романе, существовало поверье, согласно которому преступник рождается в определенный день недели — среду. Образованное население местности смеялось над суеверием неграмотных крестьян до тех пор, пока в голову кому-то не пришло проверить, в какой день недели родились заключенные местной тюрьмы (мы обычно знаем дату, но не знаем дня недели своего рождения). И оказалось: большинство заключенных родились... в среду!

Дело в том, что ребенок, родившийся в среду, уже был в отличие от тех, кто родился в четверг или понедельник, согласно поверью, несчастьем для семьи. Родителей жалели соседи. В доме царило безрадостное настроение. И если о том, когда родились все остальные дети, вскоре никто не помнил, того, кто родился в среду, не забывали. Если кто-то из мальчишек в округе набедокурил, подозрение чаще всего падало на него. Если компания школьников прогуляла урок — зачинщиком, естественно, был он. И так далее. Не удивительно, что само общественное мнение подталкивало его к правонарушительным действиям, как бы подсказывало всю будущую судьбу.

Не оказываемся ли мы сами порой в той же ситуации, что французские крестьяне? Не надо ли нам, прежде чем браться за дело воспитания, избавиться от собственных суеверий, в частности от такого вредного, как «красивый — значит хороший»?

Есть еще один аспект: знание законов психологии не только открывает нам глаза на окружающее и на нас самих — оно требует и ответственности за свои поступки. Скажем, если учитель завысил оценку ученику, не зная, что в данный момент поддался внешнему обаянию школьника, — это ошибка, просчет, но вещь, в общем, простительная, поправимая в будущем. А вот если он знаком с основами психологии или просто отдает себе отчет в том, что поддался настроению, — это уже другое дело.

Так что знание в данном случае — действительно сила, помогающая восстановить справедливость.

Не раз и не два авторам этих строк приходилось слышать в учительской аудитории возмущенные голоса — мол, мы не такие, это не про нас, мы всегда объективны. Особенно возмущались, когда разговор о красоте и стереотипах восприятия, с ней связанных, возникал в подростковой аудитории. Как будто современные подростки живут в безвоздушном, стерильном пространстве, не знают, что красивым быть лучше, чем некрасивым.

Еще совсем недавно говорить с детьми о красоте у нас считалось неэтичным, едва ли неприличным делом — и в школе, и дома велись, предписывались для проведения назидательные беседы о красоте духовной, о важности выработки у подростков и юношества высоких нравственных качеств, необходимых для того, чтобы успешно плыть по жизни, в том числе и к удачному браку, к полноценному общению со сверстниками. Это так и есть — именно личностные качества, именно каждодневный душевный труд, внутренний рост важны для того, чтобы возникла симпатия и завязались дружеские, взаимно обогащающие отношения, без этих качеств немыслимо создание счастливой семьи, никакие внешние данные их не заменят.

Но оттого что мы вообще старались не замечать внешности наших детей и их сверстников или делали вид, что она не имеет никакого значения, молодые не верили нашим самым правильным словам, и самые лучшие пожелания не достигали их. Они теряли к нам доверие не только в малом (замечая, что мы сами стараемся выглядеть посимпатичнее в праздничный вечер, собираясь в театр или просто на работу), но и в большом.

Сегодня мы потихоньку начинаем избавляться от этого ханжеского тона в разговоре о внешности. Даже на страницах молодежных изданий, в передачах для молодежи все больше места уделяется материалам, посвященным развитию вкуса в одежде, в поведении, в косметике. Не так давно начали проводиться конкурсы красоты в Прибалтике — и вот уже сотни претенденток на титул первой красавицы стекались к Центральному парку культуры и отдыха в Москве, и мы приветствовали «королеву красоты» столицы.

Мы начинаем привыкать к мысли, что думать о внешности — нормально, что стремление быть красивым — естественно и ничуть не зазорно, и учимся определять верное место внешности в нашей жизни — не больше, но и не меньше.

Учимся постигать сказанные давным-давно слова о том, что в человеке все должно быть прекрасно — и душа, и лицо, и поступки, и даже одежда... И оттого что мы заново открываем эту простую истину, нам становится много легче вести разговор с молодыми. И больше становится надежд на то, что мы услышим, поймем друг друга...

На самом деле наши дети давно уверены, что красивым живется лучше, убедились на собственном опыте. И на наш взгляд, полезнее просветить их, объяснить, что это не так, помочь им преодолеть и комплексы, и влияние стереотипов, и научить ответственности за свои поступки. В этом, очевидно, и состоит наш нравственный родительский долг.

Все сказанное до сих пор как бы подтверждает предположение, что красивому живется все-таки легче и приятнее, а стало быть, и нужно не жалеть и времени и сил, чтобы приблизить свой облик к некоему идеалу.

Кстати, об идеале. Что такое идеал? Многие, когда речь заходит о красоте, говорят, что канонов красоты столько же, сколько и людей, что идеала как такового нет, что на вкус на цвет товарища нет.

Оказывается, есть.

Группе людей показали несколько фотографий и попросили поставить оценки по красоте тем, кто изображен на них, по десятибалльной системе. Люди, участвовавшие в эксперименте, были очень разные, но оценки их были тем не менее очень близки. Высший балл получили несколько фотографий — изображенные на них лица совсем не походили друг на друга, но все признали их красивыми.

Нам нравятся разные лица — это да, но нам нравятся разные типы красоты. Мы их отличаем безошибочно. Так же, как в современной моде мы различаем спортивное, молодежное и, скажем, фольклорное направление, и точно отличим модную вещь от немодной.

Как же мы определяем эти несколько типов красоты?

Думается, выработке определенных «нормативов» внешности способствует современная культура, в которой значительное место занимает кинематограф. Несколько десятков ведущих киноактеров мирового экрана представляют не только героев наших дней, которых они играют, но и несколько типов внешности, которые мы с готовностью принимаем за эталон. Скажем, Депардье и Бельмондо не очень похожи, но каждый из них нам кажется вполне достойным высокой оценки.

Кинематограф способствует универсализации типов эталонной внешности — вместе с кинолентами из страны в страну, с континента на континент кочуют одни и те же лица.

Мало того, нетрудно выяснить, что и эти типы не вечны.

Еще недавно мы в подобных дискуссиях апеллировали к авторитету Чернышевского — вспомните «тип крестьянской» и «тип дворянской» красивой девушки. Сегодня и эта точка зрения подверглась критике современников.

Если мы посмотрим кинофильм, скажем, тридцатилетней давности, герои и героини их нам могут показаться не такими интересными внешне, как современные киноактеры (как произошло, скажем, недавно, во время широкого показа фильма «В джазе только девушки» — внешность Мэрилин Монро в оценках многих зрителей оказалась менее привлекательна, чем у звезд сегодняшнего экрана). Мало того, даже людям старшего поколения, чья юность пришлась на те годы, когда создавался фильм, сегодняшние герои могут показаться красивее.

Конечно, дело не в том, что тридцать лет назад красивых лиц было меньше. Кинозвезды той поры вполне справедливо считались самыми красивыми мужчинами и женщинами своего времени. Просто время изменилось. И вместе с ним, с прическами, фасоном платьев изменились лица героев.

Это можно заметить не только по кинематографу — зайдите в музей изобразительных искусств, вглядитесь в портреты женщин прошлых веков, признанных красавиц. Всегда ли мы разделим восхищение их современников? Да и статуя Венеры, изваянная древним мастером как символ любви и красоты, сегодня многим покажется немного тяжеловесной. Сегодня девушки хотели бы быть повыше, постройнее.

Значит, понятие красоты в культуре не вечно — то, что красиво сегодня, не было красивым вчера, стало быть, и завтра красивым будет считаться то, что будет соответствовать завтрашнему эталону.

Кинематограф, между прочим, нередко служит нам дурную службу. Фильмы всех стран, как правило, рассказывают нам об успехах красивых людей. Например, как мы, пропустив 1-ю серию, во 2-й безошибочно угадываем героя многосерийного фильма, разведчика в стане врага? Да, конечно же, он — самый мужественный внешне, самый обаятельный, самый красивый, в какую форму ни был бы одет!

Зритель, особенно молодой, воспринимает такие «правила» игры и невольно уверяется, что яркая внешность — необходимое качество героя и на экране, и в действительности. Такое же, как, скажем, сила воли, смелость, принципиальность. Юноша мечтает походить на своего кумира — старается выработать столь же выдающиеся личные качества, и это, конечно, можно только приветствовать. Но как быть с внешностью Бельмондо, которая также становится предметом подражания? Черты лица не изменишь, как ни тренируй волю и смекалку. И тут можно впасть в отчаяние, разувериться не только в собственной внешности (которая может быть вполне нормальной, даже симпатичной), но и в достижении жизненных целей, в ценности собственной личности, в том, что когда-нибудь станешь достойным человеком.

Кроме того, как ни убеждаем мы своих детей, что внешность не имеет никакого отношения к личным качествам человека, любой популярный фильм продемонстрирует иное, и наши увещевания окажутся бесперспективными. Правда, надо заметить, что в последнее время появилось некоторое количество фильмов, в которых говорится об успехах не очень красивых людей. Это, конечно, не вестерны, по большей части фильмы серьезные. Их, на наш взгляд, должно быть все больше и больше — и для большой реалистичности, да и для того, чтобы у огромной массы зрителей появилась уверенность в собственных возможностях, чтобы зрители с заурядной по сравнению со звездами экрана внешностью, а большинство именно таких, посмотрев ленту, подумали, что им так же может повезти, как и героям.

А повезет ли на самом деле?

Вспомним о том, на чем базировались эксперименты, позволившие говорить об успехах красивых. Они основывались на фотографиях. Но все мы знаем: фотоизображение всегда бледнее истинного представления о человеке. До сих пор точно не установлено, подчиняется ли восприятие фотоизображения таким же закономерностям, что и восприятие живого собеседника. Фотография не в состоянии воспроизвести личного обаяния, мимики, пластики, чувства юмора и многого другого, не отделимого в реальной жизни от нашего представления о человеке. Не фиксирует она смены настроений, живости ума и той изюминки, которая, согласно поговорке, присутствует не в каждой женщине и определяет часто отношение к ней.

Кроме того, было установлено, что мужчины и женщины неодинаково относятся к внешности партнера. Оказалось, большинство женщин хотели бы продолжить знакомство с красивым мужчиной, независимо от других его характеристик, в то время как для большинства мужчин внешность женщины с течением времени становилась менее важной для продолжения общения.

Вообще наше поведение по отношению к красивым и некрасивым в значительной мере зависит от нашего внутреннего состояния. Группу мужчин попросили ответить на вопросы анкеты и затем сообщили результаты. Одним сообщили, что с задачей они справились великолепно, другим — что от них ожидали большего. Информация — это и входило в задачу эксперимента — могла быть и необъективной, важно было, чтобы у одной части испытуемых сформировалась завышенная самооценка (их похвалили), у другой — заниженная. После этого испытуемые в сопровождении экспериментатора шли в буфет, где экспериментатор будто бы случайно встречал девушку, знакомил испытуемого с ней и, вспомнив внезапно о важном деле, оставлял их вдвоем. На самом деле девушка помогала экспериментаторам и играла свою роль.

Точнее, даже две «роли». Одним она являлась очень симпатичной, к лицу одетой, с красивой прической, оптимистически настроенной. Потом она переодевалась и выходила одетой небрежно, с неудачно наложенным гримом, неловкая. Вообще-то девушка была очень симпатичной. Наблюдая метаморфозы ее внешности, один из авторов эксперимента заметил, что если сотворить красоту может лишь господь бог, лишить себя привлекательности в силах каждого.

Но те, кто участвовал в эксперименте, этого не знали. И после разговора с девушкой были проведены замеры симпатии мужчин к своей собеседнице. Впечатление, которое она произвела на них, было неодинаковым.

Те, кто был уверен, что отлично справился с заданием, были рады встретиться с «красивой» девушкой, та же самая девушка, неудачно покрашенная, неловкая, плохо одетая, — одним словом «некрасивая», им не понравилась. Казалось бы, по логике вещей так и должно быть. Но в то же время оказалось, что тем, кто обладал заниженной самооценкой (думал, что не справился с заданием), больше понравилась «некраси­вая». Очевидно, подсознательно человек с занижен­ной самооценкой опасается потерпеть фиаско при знакомстве, опасается быть отвергнутым с первой же минуты.

Но ведь в жизни нам важно, чтобы нас выбирали! А выбирают, как мы знаем, не всегда самых красивых, и не так уж редко такое случается.

Вот какое письмо пришло в редакцию центральной газеты:

«С детства я слышала, что я красивая. Это говорили родители, их друзья, говорили случайные люди. Все отмечали, что у меня выразительные глаза, правильные, «породистые» черты лица. В школе на утренниках я обычно играла фей и королев из сказок. Друзей у меня слишком много не было, была все десять школьных лет одна подруга. После школы она уехала в другой город, вышла замуж, воспитывает уже двоих детей. Подруга мне говорила, что я слишком серьезная, что одноклассники меня боятся. Я ее не слушала, а теперь думаю, что, наверное, она была права. Мне по-прежнему говорят, что я красивая, по крайней мере интересная, и я до сих пор одна, хотя мне скоро 25 лет. Я закончила техникум, работаю в ателье закройщицей, сама шью, и говорят, одеваюсь со вкусом. Но у всех вокруг складывается своя жизнь, у людей самой разной внешности, а у меня — нет. Коллектив у нас женский, мужчины заходят разве посмотреть, какое платье сшили жене. Знакомиться на улице я считаю невозможным. В дома отдыха тоже приезжают уже люди семейные, и на дискотеку уже не пойдешь — возраст не тот. Подскажите, может быть, я в чем-то не права, но я не понимаю, почему в моей жизни все так складывается, точнее, не складывается. Татьяна».

Случай, казалось бы, парадоксальный: девушка жалуется, что ей не везет в личной жизни, что никто ее не замечает, хотя, по общему мнению, внешностью она не обделена. Но не спешите удивляться, вспомните, разве вы сами никогда не сталкивались с похожими ситуациями?

Представьте те же танцы. Психологам просто грех не воспользоваться такой естественной ситуацией для анализа проблемы выбора. На танцах «расстановка сил» известна: часть юношей стоит в углу, делая вид, что происходящее здесь им глубоко безразлично, несколько пар танцует, часть девушек стоит у стенки. Не оттого что, как в песне поется, «на десять девчонок по статистике девять ребят». Статистика как раз не подтверждает такого счета. Дело в том, что часть молодых людей всегда будет уклоняться от своих обязанностей на танцах и ни за что не пригласит никого. Не потому что танцы им кажутся недостойным занятием — многие не покидают свой «мальчишеский» угол от тайного страха, от застенчивости, сознания своей неловкости, несовременности, боязни быть осмеянным. Неуверенность в собственных достоинствах нередко делает их поведение вызывающим, подчеркнуто независимым, боязнь показать свой страх спрятана под насмешливым выражением лица, глубокомысленными репликами в адрес танцующих и так далее. Поэтому для того, чтобы все девушки имели «кавалеров», нужно не равное соотношение полов на танцах — нужно, чтобы мужчин было несколько больше.

Но пока этого нет, некоторым так и придется стоять у стенки. Вообще стоять у стенки — не самое приятное занятие. Здесь, на танцах, мы сталкиваемся, пожалуй, с уникальной ситуацией, когда мужчина открыто может рассматривать женщину. И не просто рассматривать — сравнивать ее с соседкой, думая, кого лучше пригласить. В общем, если выбор пал на вас, можно еще простить такую нескромность. А если выбрали соседку?

Теперь посмотрим, кто же стоит у стенки. Конечно, здесь есть девушки не слишком красивые, немодно одетые, неряшливые и плохо накрашенные. Но наверняка среди них мы обнаружим и несколько очень симпатичных. Симпатичнее даже тех, кто танцует. Понятно, им стоять у стенки вдвойне неприятно.

Почему же их не выбирают?

Для этого посмотрим на ситуацию глазами не той, которая у стенки, посмотрим глазами молодого человека. Он ясно понимает, что прочность его положения непостоянна. Да, пока он стоит в углу один и думает, кого бы выбрать, он хозяин положения. Хочет — эту пригласит, хочет — ту. Но стоит ему выйти из своего угла и сделать выбор, неважно в какой форме, подав руку, раскланявшись или просто кивнув, — и ситуация резко меняется. Он-то сказал, что она ему нравится, а она-то еще не ответила! И неизвестно, что ответит. Она может сейчас ему отомстить. За то, что долго стояла у стенки, пока он решался. За то, что подошел не тот, кого она ждала. За то, что у нее сегодня плохое настроение, — мало ли на свете причин, по которым иногда хочется сорвать зло на другом?

Первое, что может сейчас сделать девушка, — отказать. Это уже серьезное оскорбление: танцы во все времена символизируют отношения полов, и если вам отказали в танце — значит, вас низко оценивают как мужчину. И не просто низко оценивают — делают это у всех на виду, чтобы каждый мог видеть вашу неудачу!

Но, даже не отказывая, девушка может вести себя таким образом, что всякому станет очевидно плачевное положение юноши. Она может танцевать со скучающим видом. Может снисходительно посматривать на партнера — каждым своим движением как бы демонстрировать несерьезное, неуважительное к нему отношение — так, чтобы это было видно окружающим, в частности тем, неосмелившимся, которые остались в углу и теперь с интересом наблюдают за незадачливым кавалером.

Таким образом, выбранная женщина сразу же получает высокую власть над партнером. Она может не только радовать, она может и оскорбить, и принести боль. От этого часто выбор неосознанно останавливается не столько на такой, которой можно похвастаться, сколько на той, которая не оскорбит.

Может быть, такая «техника безопасности» и причина одиночества иных симпатичных девушек на танцах? Может быть, в лицах их, во взгляде молодые люди видят что-то отпугивающее, недоброжелательное? Может быть, предчувствуют сложность общения, высокомерие? Современные танцы, где не обязательно танцевать парами и отсутствует почти начисто традиционный ритуал «приглашения дамы», открывают широкие возможности для общения. Здесь каждый волен в любой момент включиться в танец, показать себя, и в такой ситуации важнее не столько внешние данные, сколько пластика и чувство ритма, артистичность. Естественно, что и в современных дискотеках есть молодые люди обоего пола, которые не пользуются большим успехом, стоят в стороне от центра дискотечной жизни. И, если приглядеться, тоже окажется, что среди «аутсайдеров», как и во время обычных танцев, есть как некрасивые, так и вполне привлекательные внешне люди. Загадка их одиночества скрывается в чем-то ином. В чем же?

Вспомним ситуацию, в которой многие из нас оказывались не раз: надо спросить дорогу в незнакомом районе. Разве к каждому прохожему мы кидаемся на людной улице? Нет, мы сперва напряженно вглядываемся в лица, пытаемся угадать — кто будет с нами приветлив, подскажет обстоятельно. И хотя дело-то пустяковое, мы тратим на это время, стараясь спрогнозировать поведение незнакомого человека. К некоторым мы не подойдем никогда. Даже если ясно, что они живут именно в этом районе и все знают. Непонятно?

В дачных поселках часто можно увидеть на заборах таблички «Осторожно, злая собака» — чтобы не беспокоили хозяев. Вот что-то похожее мы читаем и на некоторых лицах. И понимаем отчетливо, что нас ждет, рискни мы остановить такую личность по дороге к метро. Таких людей редко беспокоят пустячными просьбами: разменять две копейки, подсказать, где поблизости почта или магазин.

Может показаться, что их недоступность не так плоха. Позволим убежденным в этом остаться при своем. Нам же кажется, что такая «табличка» на лице сильно ограничивает жизнь: к вам не подойдут лишний раз — и вы лишаетесь шанса на знакомство. Никогда неизвестно, во что выльется минутное знакомство. Может быть, лишаясь его, вы лишаетесь очень многого. Кроме того, если к вам не обращаются с мелочами, едва ли обратятся и по серьезному поводу. Во всяком случае, печальная история хорошенькой девушки, с которой никто не хочет танцевать, заключается именно в этом. Так что понаблюдайте за собой — если к вам редко подходят с просьбой объяснить дорогу и одолжить две копейки, наверное, стоит проследить за выражением лица!

Так что, как видите, красота не гарантирует успеха в наших отношениях с людьми. Вообще, для успеха в общении исключительная красота вовсе не обязательна. Не обязательно самая красивая женщина в группе пользуется наибольшей популярностью у мужчин — это показали многочисленные эксперименты, и не обязательно самый популярный мужчина — первый красавец.

Кафедра социальной психологии МГУ недавно провела исследование, пытаясь определить, существует ли связь между внешними данными супругов и устойчивостью семьи. Закономерностей таких обнаружено не было. В семейных отношениях красивым везет или не везет так же, как и людям заурядной внешности.

Быть красивым в ряде случаев вообще плохо: ему не прощают, например, проступок, который он не в состоянии оправдать. Не прощают, когда подозревают использование личного обаяния в корыстных целях. От красивой женщины оскорбление для мужчины большее, за это ей тоже достается. Если расхожий стереотип, как мы уже говорили, утверждает, что красивый — значит хороший, другой не менее живучий штамп декларирует: «очень красивый — значит плохой». Столь же несправедливо, как приписывать красивому человеку несуществующие добродетели, так и готовность счесть очень красивого злым, эгоистичным, бесчувственным, надменным. И это безо всякого основания, следуя невольно сложившемуся когда-то мнению, быть может, со времен создания мифа о Нарциссе, истомленном любовью к своему собственному отражению в водах реки.

Да, красивым чаще «везет» при кратковременном знакомстве, при возникновении отношений. При длительном же контакте внешность уходит на второй план, гарантий на успех в любви, дружбе внешность не дает.

Кстати, даже при поверхностном знакомстве мы склонны выбирать не столько самых красивых, сколько тех, кто в такой же степени красив, как и мы. Группа исследователей долгое время наблюдала за посетителями одного бара, оценивая внешность юношей и девушек, а также удовлетворенность общением в каждой паре. Оказалось, подавляющее большинство пар, наиболее стабильных, состояло из молодых людей и девушек, у которых «отметки» по красоте были близки. Конечно, это не значит, что каждый из них думал: ага, я красивая, значит, и спутник у меня должен быть лучше других, или наоборот. Выбор близких по красоте партнеров происходит подсознательно, мы об этом даже и не подозреваем!

Что же мы приобретаем, усваивая современные данные о влиянии красоты на нашу жизнь? Какой урок, подытожив главу, вынесем из разговора мы сами, что принесем детям, ученикам?

Не так уж мало. Во-первых, научные данные убеждают нас, что внешность не все решает в жизни. Ведь иногда может показаться, что причина наших неудач кроется во внешних недостатках, а коль внешность винить нельзя, значит, и в неудачах никто не виноват, они фатальны, и остается только сетовать на судьбу, несчастное сочетание генов, в которых вся беда. Такая позиция, как показали результаты экспериментов, и неверная, и вредная. Она как бы изначально отводит некрасивому роль жертвы, снимает ответственность за свои поступки.

Знание же объективных законов восприятия становится в наших руках серьезной силой. Мы знаем, что не вполне удачная внешность может немного осложнить жизнь, но не настолько, что стоит опускать руки. Все главное в собственной судьбе, все важные события, развитие отношений — дело наших собственных усилий. И если что-то в судьбе не сложилось, винить стоит все-таки не слепые силы природы, а самого себя.

Но раз сам я испортил что-то в жизни, в моих силах и исправить положение! Это очень важно понимать, что все успехи — результат труда, напряжения чувств и ума, а не игра случая.

И еще. Мы редко сетуем на то, что слишком красивы. Обычно нам не дают покоя изъяны собственной внешности. Но когда речь идет о выборе, стоит знать и то, что даже самых некрасивых в группе, сколько бы исследований ни проводилось, обязательно хотя бы раз выбирают. Всегда найдется кто-то, кто сочтет самого некрасивого лучшим.

На самом деле — у каждого есть свой шанс. Дело за тем, как не упустить его, как им воспользоваться. И здесь все решает вовсе не внешность, а ум, фантазия, юмор — наше личное творчество.