Что же такое любовь как некая психологическая реальность? И вообще существует ли она?

Иногда приходится слышать на лекциях о том, что сам предмет разговора — нечто эфемерное, не существующее на самом деле. Возвышенные чувства, следуя такой логике, это для восторженных девушек, начитавшихся романов, а словом «любовь» люди обозначают куда более простые вещи — дружбу, привязанность, влечение. Просто нам хочется казаться лучше, чем мы есть, и потому придумали такое романтическое оправдание своему стремлению к удобству, налаженному быту, душевному спокойствию.

Итак, давайте разберемся, можем ли мы выделить любовь среди других своих переживаний?

Мы безошибочно можем вспомнить, в какие моменты мы любили, а когда просто испытывали дружбу и привязанность. Большинство людей также отличат любовь от сексуального чувства, хотя понимают, что ей может сопутствовать и влечение, и дружба, и человеческая привязанность.

Если мы обратимся к словарям всех европейских языков, то увидим, что слово «любовь» одно из наиболее часто употребляемых. И заметим также, что во всех развитых языках слово это многозначно, определяет целую гамму человеческих чувств.

Мы говорим о любви молодых людей друг к другу, говорим о любви супружеской, родительской, о любви к родному дому, к своей профессии, наконец, о любви к самому себе и ко всему человечеству.

Художники и мыслители издавна пытались внести определенность в эту многозначность, существует немало попыток дать классификацию наших чувств. Вспомним знаменитый трактат Стендаля, выделенные им четыре типа любви. Или три типа любви у Льва Толстого: любовь-удовольствие, любовь-жертва и любовь «деятельная». Или классификации энциклопедистов.

Психологи также пытались дать различные классификации любви. Американский ученый, один из наиболее видных представителей гуманистической психологии Эрих Фромм, утверждает, например, что существует пять видов любви: братская, материнская, супружеская, любовь к самому себе и любовь к богу.

Многие зарубежные исследователи стремились выявить связь того или иного типа отношений с различными параметрами человеческого общения. Ведь общение — это взаимодействие, и значит, кто-то из партнеров обладает большим влиянием, большей ценностью в глазах другого. Также и в любви: недаром старая французская поговорка утверждает, что из двоих один любит всерьез, а другой позволяет себя любить. Каждый из нас знает, что в жизни такие случаи не редкость.

Давайте рассмотрим одну из популярных за рубежом классификаций, построенную на взаимодействии двух факторов общения, — в данном случае это статус и власть. Попробуем выяснить, как зависят, по мнению исследователей, наши чувства от того, насколько сильны взаимное влияние и взаимное уважение.

Вот как это выглядит графически.

Конечно, любая схема — слишком условное отражение реальности. Но все же попробуем разобраться.

Оказывается, разные соотношения статуса и власти позволили выделить семь типов привязанности. Каковы же они?

Для этого отвлечемся от абстрактных построений науки и вспомним те страницы из «Анны Карениной», которые посвящены взаимоотношениям Левина и Кити, любимых героев писателя, выражающих в большей степени и авторскую позицию. Какие отношения в семье стремится создать Левин? Для него принуждение, любого рода насилие над личностью в семье невозможно. Ни он, ни Кити не могут заставить друг друга сделать что-либо помимо желания. Зато каждый из них стремится поступать так, чтобы другому стало лучше, стремится к наибольшему взаимопониманию — именно поэтому Левин дает жене свои дневники, хотя и знает, что многое из его интимных записей будет ей неприятно. Потому и сама Кити старается не только поступать, но и чувствовать так, чтобы Левин был счастливее. Как мы знаем, это им не всегда удается, не всегда они чувствуют себя одним целым, не всегда до конца понимают друг друга. Но и Толстой хотел, как следует из его собственных записей, показать стремление к идеальным, с его точки зрения, отношениям, которые крайне редко встречаются в жизни, но к которым каждый в душе стремится. А успех, как мы знаем, писатель связывал именно со стремлением души, с неустанным самоусовершенствованием. Отношения, к которым стремятся Левин и Кити, которые мы можем назвать «любовью деятельной», вмещающей и братскую, и супружескую, — это и есть тот тип отношений, который на нашей схеме обозначен цифрой 1. Этот тип отличается взаимной низкой властью (они ведь не могут и не хотят заставить друг друга помимо воли что-то делать) и высоким взаимным статусом. Как видно на схеме, в этом случае оба партнера находятся в равной зависимости друг от друга.

Зато тот тип отношений, который обозначен цифрой 2, отличается большим неравноправием партнеров. В таких парах один, как правило, превосходит другого как личность, один обладает большей властью над другим, пользуется одновременно большим уважением, а второй не обладает властью, хотя обладает высоким статусом. Подобные отношения напоминают отношения учителя и ученика, они складываются, как правило, в тех парах, где заметна разница в возрасте, в жизненном опыте, общественном признании партнеров.

Неравноправие партнеров может быть связано и с тем, что один из них может командовать другим, то есть обладает властью, но не обладает статусом, а второй обладает и статусом, и властью. Такой тип можно условно назвать «изменой». Вспомним вновь Толстого — на этот раз Анну Каренину и Каренина. Муж может не дать героине развод, у него есть данная законом и моралью того времени власть, но вернуть расположение Анны, заставить любить себя он не может. В то же время он понимает, что каждое слово Анны для него значительно, она по-прежнему имеет над ним власть, по-прежнему занимает в его жизни большое место.

Следующий, отмеченный цифрой 4, тип нам также хорошо знаком. Такие отношения мы обычно называем влюбленностью — один из партнеров ловит каждое слово, каждый взгляд другого, готов по первому приказу хоть в огонь и в воду, а второй вполне спокоен. В литературе такой тип отношений хорошо исследован. Раньше других и, быть может, полнее других описал оттенки и переливы такого чувства Данте в «Новой жизни». Беатриче, которой безутешно влюбленный, пожизненно влюбленный автор слагает сонеты, воспевая каждое ее движение, каждый взгляд, брошенный во время редких встреч, знает о чувствах поэта, и в то же время ее сердце абсолютно спокойно.

Но влюбляться, как мы знаем, можно не только в знакомых, многие, особенно молодые люди, испытывают это чувство к известным оперным и эстрадным артистам, звездам эстрады, популярным спортсменам, поэтам и прозаикам, диск-жокеям. Люди старшего поколения помнят демонстрации поклонниц, встречающих известного певца у подъезда, на стоянке машины, провожающих на поезд и на концерт. В наши дни кумирами многих подростков стали Алла Пугачева и артисты группы «Машина времени», «Черный кофе», многолетние поклонники есть у бардов, актеров театра и кино, у известных и недавно признанных литераторов. Это скорее даже не влюбленность, а преклонение — многие из поклонников не стремятся с кумиром познакомиться, в лучшем случае просят автограф или дарят цветы после выступления.

Еще один тип взаимоотношений — обозначенный цифрой 6 — любовь родителей и маленьких детей. Эти отношения тоже неравноправны: дети не могут нас принудить поступать так или иначе, хотя мы сами с готовностью сделаем то, что им принесет пользу и радость, выполним их желания. Взрослые же могут заставить ребенка, обладают властью. Но маленькие дети, хотя и любят родителей, еще не научились любить так, чтобы угадывать их невысказанные желания: едва ли мы, придя с работы домой, увидим, что двухлетний малыш, поняв нашу усталость, перестанет шалить и разбрасывать игрушки. У взрослых — высокая власть и низкий статус, в то время как у детей — наоборот, высокий статус и низкая власть.

И наконец, романтическая любовь. Как мы видим на схеме, партнеры равноправны, каждый из них обладает и сильным влиянием на другого, и готов идти навстречу другому во всем — любовь Ромео и Джульетты, любовь Тристана и Изольды, Юлии и Сен-Пре из «Новой Элоизы» Руссо, Рыцаря в тигровой шкуре и его прекрасной возлюбленной — литература всех времен и народов знает подобные примеры. И молодые люди всех времен и народов, в том числе и наши современники, помнят опыт литературных героев.

Пытаясь разобраться в предложенной учеными схеме да и вообще говоря о любви, мы имеем в виду то обстоятельство, что любовь — это взаимодействие. Отношения двоих, подчиненные тем или иным законам. Как правило, долгая любовь бывает взаимной. Неразделенное чувство, которое доводилось пережить, наверное, каждому из нас, в большинстве случаев долгим не бывает.

Надо сказать, что те типы, о которых мы сейчас говорили, — типы «чистые», в жизни отношения людей редко бывают сведены к ним, обычно отношения каждой пары вбирают черты нескольких типов, подчас причудливо и неожиданно сочетаемых. Обычно когда мы говорим о том, что люди любят друг друга, мы имеем в виду два типа отношений: любовь-дружбу, или любовь «деятельную», и любовь романтическую.

Наибольший интерес для нас в данной главе представляет романтическая любовь, ее традиционно рассматривают как норму поведения юношей и девушек. И нам, родителям, очень важно повнимательней присмотреться к этим отношениям. Мы знаем, что романтическая любовь отличается выраженным сексуальным началом, а также наибольшей конфликтностью, нередко становится причиной душевного надлома, который оставляет след на долгие годы.

Зарубежные исследователи предлагали выделить несколько составных романтической любви.

Например:

- уважение;

- положительные чувства по отношению к партнеру;

- эротические чувства;

- потребность получения положительных эмоций от партнера;

- чувство близости, интимности;

- враждебность.

О последнем факторе надо сказать особо. Часто кажется, что враждебность, ненависть — это не совместимое с любовью понятие.

Однако любовь и ненависть на самом деле не полярны! Полярны любви равнодушие, холодность. А во всяких любовных отношениях отрицательные эмоции обязательно соседствуют с положительными. В этом особенность эмоциональных отношений вообще, они всегда амбивалентны, всегда одновременны.

В обычной же жизни мы очень часто не хотим признавать право и за другими, и за собой на противоречивые чувства, на отрицательные эмоции по отношению к близким. Напротив, по сложившимся неписанным законам расхожей морали положительный человек совершенно должен быть как бы лишен способности сердиться, выяснять отношения. Каким представляется нам чаще всего образ положительного ребенка? Вежливый, спокойный, никогда не огрызается, не грубит родителям — короче, такой идеальный, какого просто невозможно встретить. Также и образцовые родители, казалось бы, никогда не должны сердиться на ребенка, разве что испытывать время от времени праведный гнев по поводу того или иного серьезного проступка.

Все мы знаем, что на самом деле все не так. Что именно близкие доставляют нам наряду с радостью самое большое число неприятных переживаний. Так же, как и мы им. Именно к близким мы нередко предъявляем повышенные требования, именно их несоответствие нашим представлениям о должном расстраивает, огорчает, выводит из себя. Разве не так?

Разве не им, любимым, мы подчас мечтаем (иногда и неосознанно) отплатить за обиду, нам причиненную, или за их несоответствие нашим мечтам, ожиданиям?

Это все не свойства плохого человека, злобной личности, это наши общие, присущие многим качества. Так же, как любому из нас доводилось испытывать в определенные моменты агрессию по отношению к другому человеку. И ничего противоестественного в этом тоже нет. Напротив, это надо знать, понимать и спокойно относиться иной раз к своему собственному состоянию, попытаться понять приступ раздражительности в своем ребенке, не видеть сразу нервного расстройства, не впадать в отчаяние, подозревая его в жестокости по отношению к близким.

Такое знание сильно облегчит нам жизнь. Но знать — это только полдела. Агрессия подобна джинну, готовому каждый момент вырваться через узкое горлышко, и нам надо все время следить за тем, чтобы, с одной стороны, не ожесточить его долгой неволей, а с другой — не дать выйти из-под нашего контроля.

Важно всегда отдавать себе отчет в том, что именно выводит нас из себя. Опыт показал, что большинство ссор происходит по причинам, которые так и остаются тайной для ссорящихся. Представьте — сын принес из школы двойку. И отец вечером обрушивается на него со всем пафосом своего праведного гнева, кричит и уверен в этот момент, что совершенно прав — надо же воспитывать ребенка! Он и не подозревает, что на самом деле кричит не на первоклашку, а на своего начальника, который дал ему неразумное поручение, на жену, на которую кричать не решается, на плохую погоду, из-за которой весь день болит голова. А школьник всего этого не понимает, потрясен реакцией отца, ему невдомек, что двойка стала тем поводом, который позволил вылить все накопившиеся за день эмоции.

Не поддавайтесь «праведному гневу» — ни в отношениях с детьми, ни со взрослыми близкими, это не поможет! Куда полезнее проанализировать свое раздражение, локализовать его и попытаться обсудить волнующие вас моменты. Вообще, испытывая раздражение, негодование или что-то подобное, всегда полезно разобраться, на что именно мы сердимся и когда сердимся.

Как обычно ведет себя человек, обнаружив, что любимый его раздражает, что в нем что-то не нравится?

Чаще всего он следует одному из трех способов.

Первый, заметив, что возникло раздражение, он делает вывод, что любовь прошла. А потом эта мысль возникает все чаще и чаще, находит подтверждение в мелочах, становится привычной. И не исключено, что эта мысль станет убеждением, и через некоторое время любовь действительно уйдет — ведь самовнушение может сделать очень многое, особенно в сфере чувств.

Второй путь, очень распространенный, — отрицательные эмоции как бы подавляются. Так велит нам и общественная мораль — она не допускает вообще наличия отрицательных эмоций у близких, как не допускает размолвок, выяснения отношений, споров. С другой стороны, наше сознание обладает неким защитным механизмом, который не допускает накопления отрицательной информации, акцентируя наше внимание на том, что приятно.

Этот путь достаточно вреден. Дело в том, что как ни старайся закамуфлировать раздражение, оно не исчезнет — это все равно что обнести свалку красивой изгородью, свалка останется все равно. Также и «свалка» в душе — она даст себя знать позже, иногда через годы — сильнейшим взрывом по какому-нибудь ничтожному поводу. Может обернуться и потерей здоровья — известны случаи, когда один из супругов, безропотно проживший с раздражающим его человеком всю жизнь, тяжело заболевал.

И третий путь — человек, как бы оправдывая себя, начинает приписывать любимому недостатки, которых на самом деле нет (но, кажется, быть обязаны, раз что-то вызывает раздражение).

Мы так подробно остановились на отрицательных эмоциях, сопутствующих любовным переживаниям, потому что непонимание этого механизма приводит ко многим ошибкам, губительным для отношений. К сожалению, мы, родители, не всегда осознаем это и не всегда говорим об этом с детьми.

Посмотрим теперь, что происходит, когда наши дети влюблены.

Влюбленных видно издалека. Они, например, смотрят друг на друга в восемь раз чаще, чем обычно, говорят друг с другом вдвое чаще, чем просто знакомые.

Мужчины и женщины не одинаково переживают это состояние. Однако различия не вполне соответствуют нашим привычным представлениям: мужчина в целом оказывается более романтически настроенным, чем женщина. Исследования показали, что желание влюбиться, например, более присуще мужчине, чем женщине, при установлении контакта, при знакомстве.

У женщин, напротив, любовь проходит быстрее, они чаще выступают инициаторами разрыва и на первый взгляд легче разрыв переживают, хотя помнят о неудаче в любви дольше, и труднее для нее после пережитой травмы установить новые отношения. В то же время женщина больше склонна к самопожертвованию, сами переживания ее в момент любви больше соответствуют романтическому канону. Женщина более склонна высоко оценивать партнера. В понимании женщины более глубока разница между симпатией и любовью, дружбой и любовью.

Все эти различия едва ли носят физиологический характер, скорее всего они обусловлены социальными причинами, теми чертами, которые традиционно общественное мнение закрепляло за женщинами или за мужчинами. Соответственно, по мере того как меняются общественные представления на этот счет, меняются и переживания.

Мы уже говорили о том, какую роль в нашей жизни, в жизни наших детей играют стереотипы — устойчиво бытующие представления, такие, как миф о единственности любви, о приоритете юношеских чувств. Еще один из таких стереотипов — стереотип «мужского» и «женского» поведения в любви. Мы сами, родители, немало сделали для его утверждения в душах детей, причем вполне сознательно — мы с самого юного возраста внушали, например, что мальчик должен быть смелым и сильным, а девочка — мягкой, слабой и покладистой. И не стеснялись одернуть — «не будь как мальчишка», «не робей, ты не девчонка». Казалось бы, что тут плохого?

Но вот авторы писем в газеты, молодые люди, часто обращаются в редакцию за помощью и сетуют: почему любимый человек неуверен в себе и не наделен идеальным мужским характером? Почему любимая девушка неуступчива и стремится к лидерству, презрев неписаный закон общежития? И говорят авторы писем о феминизации мужского рода, печалятся об утрате женственности женщинами и девушками.

Действительно, сегодня самостоятельных девушек, наверное, больше, чем сто лет назад. Наверняка больше. И чаще они становятся лидерами в любви, в молодой семье. Но ведь и жизнь, и общество изменились, и условия для такой самостоятельности появились. Странно было бы от современной старшеклассницы, которая знает не меньше и учится не хуже сверстников-мальчиков и сможет получить после школы и института равное с ними общественное положение и зарплату, требовать немого и безоговорочного преклонения перед юношей только оттого, что он — мужского пола. Да она слушать нас не станет!

Гораздо важнее, на наш взгляд, помочь такой девочке научиться понимать и ценить будущего спутника жизни, видеть реально все его достоинства и недостатки, научиться быть нужной — научиться той деятельной любви, о которой писал Лев Толстой. И еще — избавиться от мифа о мужской несгибаемости. Потому что, будучи уверенной в том, что мужчине, настоящему мужчине, чужда всякая слабость, она не будет удовлетворена личными качествами тех молодых людей, которые ее окружают, она будет искать такого человека среди людей другого возраста — и все равно не найдет. Потому, что мужчин без слабостей нет. Нет мужчины, который никогда не сомневается и не впадает в сентиментальность. Мужская несгибаемость, суровость, отсутствие чувствительности — не более чем миф, перекочевавший к нам со страниц плохих романов. Миф, который сильно подчас мешает нам в жизни. Как мы уже говорили, его влияние может помешать девочке найти достойного спутника жизни среди знакомых, увлекая на поиски несуществующего идеала. Но и выйдя замуж за хорошего, достойного человека, она будет разочарована, обнаружив в супруге проявления слабости. Это, кстати, нередкая причина ранних разводов, причина обращения за помощью в психологическую консультацию.

Установка на то, что муж не должен быть «хлюпиком», а жена не имеет права быть волевой и энергичной, никогда не могла способствовать созданию счастливой семьи. Тем более что молодые семьи сегодня все чаще образуют тот тип отношений, которые специалисты называют эгалитарными — основанными на равноправии супругов, на равенстве психологическом. Это определяет и изменение распределения ролей в семье — сегодня супруги нередко на равных ведут хозяйство, воспитывают детей, на равных зарабатывают. И такой уклад нередко оказывается в молодой семье прочнее привычного, традиционного, господствовавшего веками.

Нам хотелось бы видеть семью детей другой. Отношения их более похожими на наши собственные? Давайте не будем спешить. Присмотримся к опыту их любви, не будем упрекать сына в недостатке мужественности и бойцовских качеств, а дочь — в недостатке слабости. Может быть, и друг в друге они хотят видеть не те черты, которые нам кажутся самыми необходимыми?

Однако мы забежали вперед, увлеклись далекими последствиями первого увлечения наших детей. Что же происходит с ними в тот момент, когда они только успели познакомиться и между ними вспыхнула искра чувства?

Существуют две точки зрения на этот счет. Одна из них базируется на так называемой двухкомпонентной теории эмоций. Согласно этой теории, для того чтобы возникла эмоция, необходимы два фактора. Первый — определенное физиологическое возбуждение. Человек, холодный как лягушка, или дремлющий, или находящийся в летаргическом сне, никакой любви, естественно, не почувствует. Это условие необходимое, но недостаточное. Второй фактор — способность интерпретировать свою эмоцию. То есть для того чтобы испытать любовь, надо интерпретировать свои чувства как любовь, объяснить свое состояние как любовь.

Человек — существо исключительно любознательное. Мы ищем объяснения не только законов мироздания, но не хотим мириться даже с непониманием в отношении вполне конкретных вещей. Например, мы хотим точно знать, чем мы больны. Приходя на прием к врачу, мы подробно выспрашиваем его о ходе болезни, а вернувшись домой, листаем терапевтический справочник, как бы готовимся к тому, чтобы построить некую модель своего заболевания. И вовсе не потому, что увлечены медициной: мы хотим понять, что происходит с нами. Именно поэтому какая-нибудь незначительная деталь, причины которой нам неясны, может повергнуть в панику, тогда как серьезная неприятность, вполне объяснимая, не расстроит так сильно. Например, мы можем сравнительно спокойно относиться к зубной боли (в худшем случае зуб вырвут) и очень волноваться от какой-то пустяковой боли в боку — непонятно, откуда она взялась, вдруг — признак какого-то серьезного заболевания.

Этот механизм наглядно иллюстрирует эксперимент. Испытуемый, находясь в гипнотическом сне, получил от экспериментатора несколько приказов, которые следовало выполнить, уже выйдя из-под влияния гипноза. Естественно, в постгипнотическом состоянии человек ничего не помнит из того, что с ним происходило в состоянии гипноза. О том, что были даны приказы, он не догадывался. А приказано было следующее: ровно в шесть часов надо было выйти из дома, надев плащ и взяв с собой зонтик, пройтись по улице и в двух кварталах от своего дома купить в табачном киоске блок сигарет и после всего этого вернуться.

Итак, испытуемый думал, что все психологические эксперименты закончились и он возвращается к домашним делам. Но около шести часов он начинал испытывать какое-то беспокойство.

Часы били шесть, тут он наконец понимал, что ему нужно делать, и быстро собирался. Надевал плащ, хотя погода стояла теплая, брал зонтик и выходил из дома.

— Куда же ты делся? — спрашивали его, когда он возвращался через некоторое время с блоком сигарет,

— Да ходил за сигаретами, — отвечал тот.

— Да ты же не куришь, — удивлялись присутствующие.

— Вдруг гости нагрянут, — без тени сомнения отвечал он.

— Где же ты их купил? — следовал вопрос.

— На перекрестке, в двух кварталах.

— Ведь в нашем дворе есть киоск табачных изделий, — удивлялись снова домашние.

— Хотелось прогуляться, — был ответ.

— В плаще в такую жару?

— Что-то, мне показалось, ветрено.

— Ну, а зонтик-то причем?

— Как же, а если бы пошел дождь, — не понимал удивления человек. И дальше отвечал в том же духе. Сбить его с толку было абсолютно невозможно, на каждый вопрос находился вполне логичный ответ, и сам человек был искренне уверен, что поступал вполне логично.

Все дело было в том, что подсознание человека точно подсказывало логичные ответы, оно стремилось объяснить каждый поступок, каждую деталь поведения, ведь наше сознание не хочет мириться с тем, что мы не можем что-то объяснить. Человек не знал истинной причины своих поступков, но нашел им вполне обоснованное, на его взгляд, оправдание и объяснение.

Конечно, подобная ситуация возможна только в ходе эксперимента. Но и в обычной жизни мы стараемся объяснить всякую мелочь, с нами происходящую, — любое изменение самочувствия, настроения.

Так же ведут себя люди и вне условий эксперимента. Если при встрече испытывают некоторое возбуждение, то они пытаются как-то объяснить себе свое состояние. И нередко объясняют влюбленностью.

Это может показаться неожиданным. Следуя такой логике, легко предположить, что любовь как бы придумывается.

В некотором смысле да, придумывается, но не более чем образы, созданные воображением художника. Воплощенные в красках и глине, в стихах и в музыке, результаты творческой фантазии мастера становятся реальностью, входят в нашу жизнь, возвышают ее. Также и «придуманное» чувство, развившись и окрепнув в нашей душе, входит в реальную жизнь, становится фундаментом реальных отношений реальной семьи, создает вполне реальный, единственный для каждой пары, для каждой семьи мир. И безусловно, меняет и возвышает нашу жизнь. Воистину мир без любви был бы уныл и безрадостен.

Но любовь сегодня нам необходима не только как радость, не только как признак некоего духовного комфорта — любовь сегодня в значительной мере способствует и устойчивости нашего духовного самоощущения.

И то, что сама она является в том или ином виде нашим «изобретением», нисколько не снижает ее ценности и значимости для нас. Ведь каждый человек создает свое мироздание, свою вселенную, в которой существуют свои светила, не похожие на звезды иных миров. И любовь также у каждого единственная, не похожая ни на какую другую. В ней как бы фокусируются все наши лучшие черты, все заложенные способности получают неожиданное развитие...

Так что создавая свое мироздание, сотворяя свою вселенную, едва ли человек обошелся бы без любви. Будучи своеобразным результатом человеческого творчества, она подвигает к творчеству сама, пробуждает даже очень глубоко спрятанные творческие задатки. И, перефразируя Вольтера, можно заключить, что если бы действительно любви не было — ее следовало бы выдумать.

Попробуем теперь объяснить ряд не слишком очевидных фактов.

Например, какая связь существует между возникновением чувства и переживаемыми нами в данный момент отрицательными эмоциями.

Посмотрите любой, самый средний фильм о молодежи, в котором непременно повествуется о любви, вспыхивающей у героев в каких-либо щекочущих нервы обстоятельствах: героиню отбивают у хулиганов (желательно, нескольких), или чудом спасают во время катастрофы, или происходит еще что-то подобное. По крайней мере в состоянии опасности находится кто-то из героев, а лучше — оба. И мы, зрители, знаем, что в такой ситуации непременно должна вспыхнуть любовь.

Как это ни парадоксально звучит, еще более благотворно для любви отрицательное отношение к молодым со стороны окружающих. Вспомните Ромео и Джульетту — они были не просто симпатичные молодые люди, жители Вероны, они были представителями двух враждующих семей Монтекки и Капулетти.

Любовь их, если вы помните, достигла апогея как раз после рокового поединка Ромео и Тибальта, когда вражда двух кланов также достигла критической точки, и уже не было никакой возможности быть вместе.

В самом деле, и в жизни так случается, и нередко. В психологии это явление даже получило свое название «эффекта Ромео и Джульетты». Суть его в том, что неблагоприятная внешняя ситуация, препятствия на пути молодых людей, враждебность со стороны окружающих по отношению к ним становятся часто причиной возникновения страстной любви. Шекспира интересовала только первая часть человеческой драмы. Жизнь исследует дальше. И нередко приводит вчерашних Ромео и Джульетту в кабинет к психотерапевту, а то и к дверям народного суда с заявлением на развод. Года через полтора-два после того, как страсти враждующих сторон улеглись, и старшие члены семей забыли о ссорах и вместе нянчат любимого внука или внучку, вот тогда-то молодые люди вдруг обнаруживают, что вовсе не так сильна их любовь. Они неожиданно начинают смотреть друг на друга теми же глазами, что некогда их родители.

Безусловно, это не снимает ответственности с самих молодых супругов — «самостоятельность» как реакция протеста на действия старших простительна только у подростков. По крайней мере неразумно жениться или выходить замуж только из чувства протеста. Но и взрослым не мешает подумать о возможности такого исхода, не провоцировать вольно или невольно возникновения «эффекта Ромео и Джульетты».

Негативные эмоции, как мы видим, зачастую создают необходимый эмоциональный фон, на котором легко принять за любовь совсем другое чувство. Дело в том, что когда мы в опасности, когда испытываем страх, человек, оказавшийся рядом, внушает нам симпатию еще и потому, что как бы помогает преодолевать этот страх. Нам куда приятнее сознавать, что мы волнуемся не оттого, что боимся, а потому, что увлечены.

Этот вывод подтверждает ряд экспериментов.

Местом проведения экспериментов стали два моста через реку, причем один висячий, а другой стационарный, по которому ходили машины. На одном и на другом мосту девушка останавливала проходящих мужчин, представлялась студенткой-психологом и просила ответить на несколько вопросов. Цель ее была на несколько минут задержать человека. Никто ей не отказывал. Причем на стационарном мосту вообще не было причины для отказа, а на висячем, хотя и было страшновато, но ни один из мужчин не отказался отвечать на вопросы, не хотел признаться в том, что ему страшно. Девушка благодарила ответивших и говорила, что с удовольствием расскажет впоследствии об исходе эксперимента и на прощание оставляла свой телефон.

В эксперименте участвовала одна и та же девушка, которая в обоих случаях вела себя одинаково. Разница была только в том, что на разных мостах она называлась разными именами.

Через несколько дней мужчины начинали звонить. Попадали они, естественно, в лабораторию, трубку поднимал лаборант, отвечал, что девушка неожиданно надолго уехала, и фиксировал, каким именем интересовались абоненты. Оказалось, что те, кого девушка останавливала на висячем, опасном мосту, звонили вдвое чаще, чем те, кого она встретила на мосту обыкновенном.

В чем дело? Может быть, девушка просто больше нравится той категории людей, которые ходят по висячему мосту? Эксперимент повторили. Теперь часть опрошенных останавливали по-прежнему на середине висячего моста, а часть — после того, как они сошли с моста. Оказалось, на тех, кто разговаривал с девушкой на мосту, она произвела большее впечатление. Таким образом, подтвердилось то, что сознание опасности невольно подсказывало нам объяснение, оправдывающее наше волнение. Мы скорее склонны считать, что влюбились, чем признаться в своем страхе.

Когда в аналогичном эксперименте мужчин останавливал мужчина, подобных результатов получено не было.

Надо сказать, что в жизни становятся нам близкими нередко люди, с которыми мы встретились в минуту опасности, вместе подвергались риску, пережили трудности. Мы стремимся сохранить, поддержать с ними отношения и много времени спустя. На первый взгляд должно было бы происходить обратное — нам ведь не свойственно долго помнить о неприятном, страшном. Но вспомним, как сильна бывает дружба молодых людей, вместе служивших в армии, вместе попавших в какую-нибудь сложную ситуацию. Нам необходимо найти тех, с кем вместе мы в какой-то степени смогли преодолеть себя, преодолеть свой страх, свое несовершенство.